О чтении

Во мне, по-видимому, происходит процесс перестройки научного человеческого типа в художественный. Это проявляется, в том числе, и в чтении. Раньше мне не нравилось заглядывать в конец произведения - яркий признак математического склада мышления (хочется самому поразмыслить, чем это кончится). Теперь хочется посмотреть в конец, чтобы спало напряжение и не мешало наслаждаться произведением искусства (или искать, анализировать - ведь наслаждение есть неосознанный анализ гармонии).
* * *
Иногда от чтения даже тяжелых произведений получаешь наслаждение - от художественности. Например, от чтения "Смерти Ивана Ильича" Л.Н.Толстого.
* * *
Если, читая или изучая труды гения, тебе становятся понятны его мысли, то, что он хотел сказать, выразить, то при этом ты как бы становишься с ним на одну ступеньку. Таковы произведения Гете. Они доступны для всякого более или менее развитого человека. Работы других мыслителей могут быть непонятны неподготовленному уму (например, работы Канта, Гегеля, Мамардашвили). В этом случае уже речь не идет, чтобы встать с ними на одну ступеньку. При этом читатель, если и рискнет изучать их труды, то с почтением будет смотреть на таких мыслителей снизу вверх. Но что же его побуждает читать непонятное? Этот случай описан Достоевским в романе "Братья Карамазовы" в лице слуги Григория, который читал "список слов и проповедей "богоносного отца нашего Исаака Сирина", читал его упорно и многолетно, почти ровно ничего не понимал в нем, но за это-то может быть, наиболее ценил и любил эту книгу, не понимая их, но, тем не менее, продолжал читать". По-видимому, при чтении такого читателя не оставляет надежда, что все-таки когда-либо он поймет хотя бы часть. Не исключено, что в ходе чтения его охватывает гордость от соприкосновения с чем-то значительным, что пока ему непонятно. Достоевский этого не объясняет. Можно лишь догадываться, какие чувства испытывал Григорий, читая непонятные книги.