Беспощадность жизни

Я никогда раньше не вёл дневник, однако сейчас, когда мои дети стали достаточно взрослыми, чтобы задавать неудобные вопросы, я подумал, что для них будет полезно узнать о некоторых историях из моей жизни. Некоторые из них печальные, некоторые веселые и приятные, но, думаю, все они так или иначе поучительны. Так что да - думаю, эти записи в первую очередь я оставляю для своих детей. Возможно, вы начнёте по-другому смотреть на меня, когда узнаете историю, которую я хочу рассказать прямо сейчас. Но, на самом деле, не важно, как вы будете относится ко мне. Главное - сделать для себя выводы, и никогда не совершать ошибки, которых не смог избежать я.
В общем, эта история началась, когда я только пришёл в школу. Я был тихим мальчиком - боялся школы и новых людей. Но вот был один парень, который, казалось, ничего не боялся. Звали его Лёня. Он был самым весёлым из всех, кого я когда-либо видел. Мне показалось, что он пытался отвоевать всех детей от страха - показать, что все тут дружелюбны и не надо так боятся.
И вот, когда прозвучал первый в нашей жизни звонок, Лёня тут же подсел ко мне, на заднюю парту. Помню, как сейчас: наша классная руководительница рассказывала нам про школу, про уроки, про наше будущее, но Лёне было всё равно - он все время расспрашивал меня о жизни, и сам рассказывал о своей. В тот день я не услышал ни слова от учителей, зато навсегда запомнил звонкий голос Лёни.
Уж не знаю, чем я так понравился ему, но с того дня мы стали лучшими друзьями: на всех уроках садились вместе, болтали, шутили, списывали друг у друга. Но, поскольку никто из нас не был хорошим учеником, всегда писали контрольные на двойки. Помню, он очень часто начинал странные и бессмысленные философские разговоры. Однажды он спросил: «Ты можешь представить, как всё будет существовать без тебя?». Я ответил: «Не хочу об этом думать». Тогда Лёня улыбнувшись, самодовольно сказал: «Посмотрим, как всё это будет существовать без меня. Жизни нужны такие весёлые люди, как я!». Честно, мне казалось, что он украл это из какого-то фильма. Так что только посмеялся над этим, а вот Лёню, видно, очень задело то, что я посмеялся над его фразой. До конца дня он больше со мной не разговаривал.
Тем не менее, я не жалею об этой дружбе - Лёня всегда мог меня развеселить. Даже когда нас рассаживали, он всё равно находил способ меня посмешить.
С первого же дня в школе я понял, что Лёня всегда идёт против системы: если учителя говорили не бегать - он бегал, когда говорили не есть за партой - он ел, когда учительница говорила ему выйти к доске, он всегда шутил и веселил класс. Думаю, он делал это нарочно - просто потому, чтобы не идти на поводу. Тогда я не знал, с чем это было связано, да и меня это не особо беспокоило.
В общем, всю школу мы так и дружили - он бедокурил, а заодно и меня подключал. Часто нас попадало, очень часто. Много раз и родители в школу вызывали, но всё, слава Богу, обошлось.
Следующий переломный момент произошёл, когда мы были подростками. Тогда Лёня увлёкся музыкой, точнее - панком. Думаю, он слушал всё, что только мог найти. В один момент даже начал подражать им - кричал, вызывающе себя вёл, рассуждал об анархии, деспотизме капитализма и, конечно же, о не состоятельности власти. Тогда я воспринимал это, как дурачество - просто парень ищет себя - что в этом такого?
А затем, как, думаю, у многих в этом возрасте, произошло наше знакомство с алкоголем. Не помню, как именно это произошло, но помню, что я вместе с Лёней и ещё половиной нашего класса оказались в квартире одного нашего приятеля. Там мы впервые попробовали портвейн. Думаю, его принёс кто-то и наших более старших товарищей. Короче, об этом вечере могу сказать только одно - я его не помню! С тех пор я невзлюбил все эти спиртные напитки, не знаю - просто у меня непереносимость алкоголя.
А вот Лёне очень даже понравился этот дешёвый бодяжный портвейн. Однажды даже в школу пронёс его - мешал с какой-то дешёвой газировкой. Разумеется, с этого момента жалоб на Лёню стало куда больше. Я пытался как-то на него повлиять, но он всё время отмахивался. «Все взрослые пьют. Некоторые даже не работе. Почему мне нельзя?» - так он говорил. В тот момент я, как уже более сознательная личность, начал спрашивать себя - «неужели его родителям наплевать?». И вскоре я получил ответ на свой вопрос.
Помню, он позвонил мне среди ночи. По его голосу я понял, что он пьян. Так как я только проснулся, да и Лёня говорил сквозь зубы, я понял только то, что он сбежал из дома из-за родителей. Помню, я тогда упрекал себя за то, что ему удалось заставить меня выйти из дома - я оделся, вышел на улицу и пошёл в сторону дома Лёни.
Встретил я его где-то на лавке. Он лежал, в руке держал бутылку водки. Как сейчас помню - я так удивился, ведь водку, как я думал, могут пить только самые прожженные жизнью алкоголики.
Лёня меня увидел, обрадовался, предложи присесть рядом и, не дождавшись моего вопроса, тут же начала рассказывать, что произошло. Тогда я впервые узнал что-то о семье Лёни: оказывается, он средний из трёх братьев. Его старший брать - был отличником, спортсменом, ездил в Германию, как ученик по обмену - короче, настоящая гордость для родителей. Недавно родился у него и младшая сестра. Родители его постоянно работали, а дома уделяли внимание либо младшей дочери, либо старшего старшего брата. А на Лёню к них совсем не оставалось внимания. Уж не знаю, была ли это правда, или Лёня наговорил с горяча, но это теперь объясняло его поведение.
Проговорили мы так всю ночь. Лёня дал слово, что больше не будет пить, а я успел вернуться домой до того, как проснулись родители. Об этой истории знали только я и Лёня.
Думаю, не надо говорить, что пить Лёня не перестал. Такое ощущение, будто бы он начал пить ещё больше. Почти каждый день он находил людей, с которыми модно было выпить - одноклассники, люди из параллельного класса, старшеклассники - Лёня знал их все. Однажды, помню, он решил познакомить меня с ними. Если честно, более пьяных людей я никогда не видел - они буквально не могли стоять на ногах.
Лёня предложил нам посидеть в кафе, что мы и сделали. С каждый часом людей в кафе становилось всё больше, а Лёня и его друзья становились всё более пьяными. В итоге, всё это привело к тому, что одному мужику, который был выше меня на две головы, очень не понравился наш шум. Он начал кричать на нас и требовать, чтобы мы ушли. Разумеется, Лёня не мог сдержатся и вступил в словесную перепалку с этим мужиком. Благо, рядом были другие люди и охрана, которые во время успели урегулировать этот конфликт. Самое страшное состоит в том, что после этого Лёня сказал: «Эти тупоголовые рабы вообще не имеют точки срезания! Только кулаками махать умеют потому, что мозгов нет. Интересно, могут ли они убить человека за то, что у них другая точка зрения?». В тот момент я понял, что алкоголизм Лёни зашёл слишком далеко, чтобы заковать на это глаза.
Тогда я и несколько наших друзей решили, что Лёне надо отвлечься - ему нужно какое-то хобби. Все мы знали об увлечении Лёни - музыка. Мы поняли, что нужно подарить Лёне и, собрав все сэкономленные нами деньги, мы купили Лёне гитару.
Трудно описать, как он был счастлив - помню, он всю ночь не отпускал нас, находя новую песню, которую хотел исполнить для нас. С этого момента главной мечтой Лёни стала его собственная группа.
Он играл везде, где только можно было - в доме, в школе, на улице, в метро. Он жил этой гитарой и, казалось, наконец, бросил пить.
К тому моменту мы уже перешли в одиннадцатый класс. На носа убыли экзамены, все ребята, в том числе я, буквально тряслись от страха - что делать дальше, куда поступать, как жить? Но, единственного, кого не пугали эти вопросы Лёня! Ему было плевать, куда поступать и поступать ли вообще - он мечтал о собственной группе. Помню, он несколько раз показывал мне свои стихи, но … не могу сказать, что я бы стал это слышать. Однако я всё равно поддерживал Лёню.
После экзаменом мы, разумеется, не поступили туда, куда хотели. Я пошёл учится на менеджера, а Лёню … честно говоря, я не знаю, как он поступил потому, что он вообще не учился. Думаю, родителям удалось договориться с кем-то знакомым, и Лёня поступил на репортёра.
Я помню, как сильно удивился злости Лёню - он буквально ненавидел тогда своих родителей за то, что они устроили его в университет по связям. Он говорил, как-то так: «Если я не могу поступить в институт, значит - это мои проблемы! Пусть умные люди учатся, становятся миллионерами и так далее, а я хочу заниматься музыкой. Почему я должен занимать место того, кто действительно хочет поступит?».
В ответит на это я сказал слово, которой Лёня не мог слышать - «должен». По мнению Лёни, никто ничего не должен. Он говорил так: «То, что я существую таким, какой я есть, просто скопление случайностей. Все эти гены - это ведь хаос! Никто не знает, каким вырастет ребёнок. Я ничего не знаю о мире, но уже с самого рождения мне говорят, что я должен и что не должен. Хотя я даже мог не родится, но, почему-то, все уверены, что моё рождения, которого я, возможно, не хотел, уже наделило меня обязанностями, которых я не просил!». Разумеется, всё это были речами ребёнка, а не взрослого человека. Я надеялся, что, рано или поздно, Лёня вырастет и возьмётся за голову. За несколько лет он не написал ни единой песни, не составил группу, так что, я думал, это хобби, которое точно не сможет принести ему пользы.
После этого разговора Лёня снова начал много пить. Скажу честно, на тот момент я уже не мог с ним бороться - он просто не слушал то, что я ему говорю. И тогда я, к большому сожалению, решил пойти вперёд - сосредоточиться на университете, познакомится с новыми людьми и найти себе подработку.
Разумеется, наше общение с Лёней почти прекратилось. Но он знал, как начать со мной общение - раз в месяц он звонил мне посреди ночи, говорил, что устал от жизни, что не наводит и не понимает людей и всё в таком духе. И каждый раз мне приходилось сидеть с ним и слушать множество причин, почему он не хочет взрослеть и брать на себя ответственность. Скажу прямо - в тот момент я понял, что Лёня за все эти годы так и не вырос. Он остался ребёнком, которого я просто не могу понимать.
В общем, наши встречи, хотя и были редкими, но были очень утомительными и болезненными для меня, так как я просто не мог придумать, как можно ему помочь.
Шло время: я рос, познакомился с девушкой, на которой в будущем женился, нашел какую-то небольшую подработку, учился хорошо. На тот момент Лёня, на сколько я знаю, отчислился из института: она каждую ночь ходил по кабакам и барам, играл там что-то, а деньги, которые получал за игру, сливал на выпивку.
Мне было невероятно больно слышать об этом - я думал, что со дня на день узнаю, что Лёня просто умер. Я пытался отогнать от себя эти мысли, и в этом мне помогала моя будущая жена.
К четвертому курсы я решил, наконец, сделать предложение той единственной, кто все эти годы поддерживал меня и, благодаря которой, я смог хоть как-то пережить то, что стало с моим лучшим другом.
Хотя мы не приглашали Лёню потому, что мне было невыносимо смотреть на него, Лёня сам позвонил мне днём, предложил встретиться, и я, снова, не мог себя остановить.
Помню, он поздравлял меня целый час: он искренне радовался за меня, желал всего лучшего и надеялся, что первенца я назову в честь него. Не буду скрывать - я был очень рад видеть его и слышать эти поздравления. По его внешнему виду можно было сказать, что он начал вести более-менее здоровый образ жизни. Лёня сам рассказал, что бросил пить, нашёл подработку и теперь, наконец, готов встать на ноги.
Следующие несколько лет прошли довольно тихо - Лёня лишь изредка звонил мне, жаловался на жизнь, на людей, говорил о несправедливости и о том, что люди сознательно идут на сделку, чтобы стать ралами в обмен на безопасность. Тогда я, судя по его словам и мыслям, думал, что он опять начал пить. Но Лёня заверял меня, что с этим навсегда покончено, и он нашёл для себя новый способ отдыха. Если бы вы знали, как сильно я виню себя за то, что в тот момент не стал расспрашивать его. Я вновь совершил ошибку, о кокторий теперь очень сильно жалею - я закрыл глаза на состояние Лёни.
В один момент у Лёни появилась девушка. Не могу вспомнить, балы ли у него когда-то серьёзные отношения. Поэтому сейчас я думал, что он, наконец, взялся за голову, я надеялся, что он решил остепенится. Казалось, сбылась моя мечта - когда-то давно, когда я только начал встречаться со своей будущей женой, я надеялся, что когда-нибудь, когда мы уже будем стариками, я и Лёня встретимся где-нибудь на даче, возьмём с собой семьи, будем наблюдать, как играют наши внуки, как отдаться наши дети, как готовят наши жёны, а сами будем сидеть на креслах и вспоминать о деньках, когда мы были молодыми и глухыми подростками.
К сожалению, в скоре Лёня расстаться со своей девушкой. Я надеялся, что он, поняв, что такое серьёзные отношения, скоро найдет себе новую девушку, но вместо этого он, по своему обыкновению, позвонил мне посреди ночи и буквально умалял меня встретится. Учитывая то, что он только что расстался, я боялся, что он опять сорвётся, поэтому вышел к нему на встречу.
Когда мы встретились я заметил, что Лёня ведёт себя очень странно. Он явно не был пьяным, уж это состояние Лёни я знал, но с ним было что-то не так.
Короче, как только мы встретились, Лёня вновь начал жаловаться на окружающий мир. «Зачем всё это? Я думал, что со мной что-не так, пытался жить обычной скучной жизнью, но опять всё идёт по-другому. Только теперь я понял, что я всё делал не правильно - я не должен был получать свою мечту, я не должен был сдаваться и идти на поводу у жизни!» - так он говорил.
Я не смог сдержаться и, сильно разозлившись, закричал на него: «Лёня, ты уже взрослый человек! Хватит вести себя, как ребёнок. Тебе двадцать восемь лет, а ты по-прежнему несёшь, какую-то чушь о том, что тебя не понимают и недооценивают!».
В общем, тогда мы знатно поссорились. Он кричал, я кричал, оба друг друга оскорбляли. Страшно было слышать. Только через несколько минут разговора я заметил, как старинно он себя ведёт - весь дёргается, нервничает, а глаза у него были, как пятирублёвые монеты. Только тогда до меня дошло, чем он заменил алкоголь, и почему он всё время ходил то в кожанке, то в кофте.
Я тогда сказал ему: «Лёня, покажет мне руки»! Он непонимающе смотрел на меня, как будто бы не понимал, что говорю. Тогда я повторил своё требование, на что Лёня только разозлился: «Ты думаешь - я наркоман? Думаешь, мне нужны наркотики, чтобы говорить так и думать так? Думаешь, я не могу сам сказать, что в этом мире неправильно?».
В общем, у нас снова начался спор. В конце концов, я махнул на него рукой и ушёл. Он продолжал что-то кричать мне в спину, но я не обращал внимания.
Помню, из-за нервов всю ночь потом не мог уснуть. Думал, что нужно было настоять, попросить показать руки, может, вызвать скорую. Потом отгонял от себя эти мысли: «Он просто слабак! Не может бросить - это его проблемы!». Но, на самом деле, я действительно чувствовал свою вину. Я не знал, правдивы ли были мои обвинения, но я чувствовал, что с ним явно было что-то не так.
Под утро, я уснул за столом. Жена разбудила меня где-то в девять утра. Она протягивала мне городской телефон со словами: «Это полиция!».
Я тут же проснулся, взял трубку и услышал то, что ни Валем случае никогда не хотел услышать. Мне назвали адрес Лёни и попросили приехать. Я немедленно собрался и, не завтракая, сел в машину и поехал к Лёне.
Минут через тридцать я был в картавите Лёни. Я впервые за долгое время был у него в гостях - старая советская мебель, болезные обои, вонь и горы мусора. Вдобавок ко всему, Лёня, видимо в гневе от вчерашнего разговора, перевернул тут всё верх дном: побрил всё стеклянное, разбил стулья, стул, побил посуду, разорвал все вещи - в общем, казалось, в квартире Лёни прошёл настоящий тайфун!
Не теряя лишней секунды, я тут же спросил у полицейского: «Что случилось?». Полицейский ответил печальным тоном: «Пару часов назад соседи услышали шум в этой квартире. Когда этот шум продолжался полтора часа, решили вызвать полицию. Мы приехали минут через пятнадцать и … в общем, нашли вашего друга на кровати».
Эти слова решили меня дара речи. Я не мог пошевелится, не мог ничего сказать. Полицейский первый прервал тишину: «Тело уже забрали. Предварительно, умер из-за передозировки».
Я был готов потерять сознание. В глазах помутнело, а ноги как-то обмякли. Я не мог в это поверить - мы ведь виделись этой ночью. Да какой ночью - часа четыре назад мы стояли и орали друг на друга на всю улицу.
Меня попросили пройти в его комнату. Компьютер Лёни был включён. На мониторе была видена обложка группы «Король и Шут». Песня, которая играла тогда «Разбежавшись, прыгну со скалы». Конечно, так как я был лучшим другом Лёни, я прекрасно знал, о чём эта песня. Но мне казалось невероятным, что Лёня решил покончить с собой из-за любви. Да и не было у него какой-то не разделённой любви, на сколько я знал. Да и вообще - он же не покончил с собой - он, как я и думал, всё это время принесла наркотики.
В общем, в тот момент я просто не понимал, что со мной происходит и где я нахожусь. Помню, полицейские долго меня допрашивали - кем был умерший, что он делал и кто я такой. Ответив на всё, они отпустили меня домой.
Как я написал ранее, я никогда не любил алкоголь. Но после этого я позвонил шефу, сказал, что заболел, и следующие три дня только пил. Я не мог поверить, что это действительно произошло. Я … я не знал, что делать и что думать в такой ситуации. Мне казалось, что во всём виноват я: если бы я раньше обратил внимание на его проблемы, если бы я чаще разговаривал с ним или… В общем, не Восслер объяснить это всепоглощающее чувство вины.
Через пару дней я пришёл в себя. Я приехал на похороны, где собралась вся семья Лёни, в том числе и брат со своей семьёй. Сидеть на поминаемых лучшего друга - это всё равно, что … даже не знаю. В общем, это то место, где ты, как мне кажется, ни в коем случае не должен оказаться.
После этого ещё несколько дней я приходил в себя, пытаясь отвлечься с помощью работы. Через неделю жизнь пошла своим чередом - те же пробки по утрам, та же работа, те же лица, которые ты не можешь назвать своими друзьями.
Примерно через месяц мне перелом вещи Лёни, которые, по его завещаю, были переданы мне. Гитара и письмо. Это была та самое гитара, которую мы когда-то подарили ему. Я был готов расплакаться при мысли, что единственная вещь, которую Лёня не разгромил - была гитара.
Скажу честно, я боялся открывать письмо. Я не хотел читать его оправдания, не хотел знать, что сподвигло его на это. Я был просто зол на него за то, что он умер. Это сложно понять, но в такой ситуации, думаю, все всё понимают.
Это письмо я не открывал ещё неделю. Но каждый день мне было всё сложнее этого не делать: я вспоминал эту разрушенную картину, эту гитару, эту песню на его мониторе. В конечном итоге, я не выдержал и открыл письмо. Я был в нетерпении узнать, что же такого Лёня мог написать. Скажу честно, я был … даже не знаю, как это сказать: с одной стороны, я был разочарован, что он написал так мало, с другой стороны мне стало необычайно легче, когда я прочитал одну единственную фразу, которая вновь вернула меня в прошлое, когда я только познакомился с Лёне. Одна простая фраза вновь заставила меня расплакаться: «Посмотрим, как она теперь будет существовать!».