Солдатская Ложка

Дед вернулся с войны в ноябре 45-го.
Он привёз с собой ложку, которая явно отличалась от обычной солдатской: из жёлтого металла, тяжёлая.
А дело было так.
‌Берлин. Подписан акт о капитуляции Германии. Конец войне. Но отдельные фашистские недобитки ещё вылезали из укромных мест, убежищ. Вредили исподтишка нападали на наших военнослужащих, на своих немцев, которые на их взгляд, лояльно относились к Русским. Патрулирование в городе велось круглосуточно.
Однажды, во время очередного такого дежурства, дед с напарником увидели немку, с трудом волокущую по дороге целую берёзку со всей кроной. Ствол, довольно тяжёлый, то и дело норовил выскользнуть из её рук и упасть.
Да, наверно, и падал уже не раз. И не совсем удачно — немка шла, заметно прихрамывая, но не бросала свою ношу, а упорно тащила её дальше. И откуда только силы брались в этой маленькой тщедушной фигурке.
Подошли к ней. Увидев их, немка испуганно охнула «О, Майн гот», выпустив из рук комель. Тот не преминул бухнуться оземь, больно задев её ногу. Из глаз немки брызнули слёзы, наверно и от боли, и от испуга, и от обиды. А сама она стала торопливо объяснять им, что вынуждена была пойти на это нарушение: самовольно срубить дерево, т.к у неё совершенно закончились дрова.
Но она готова понести наказание... И т.д.
Ей, наверно, было жутко обидно осознавать: отважилась на серьёзное нарушение самовольно срубить дерево. Срубила. С таким трудом тащила его полдороги. Болела ушибленная нога.... А эти страшные русские сейчас отведут в комендатуру, где её строго накажут. Берёзку отберут. А дома топить нечем..........
Но каково было её изумление при первых словах этого русского, с автоматом, — обращённые к ней на старинном немецком наречии, на котором теперь в Германии и не говорят, но разговаривали когда-то её далёкие предки. Он хоть и с трудом, но попытался успокоить её, и она поняла главное, что никто наказывать её не собирается, в комендатуру не отведут, дерево не заберут.
Напарник позже с улыбкой рассказал ребятам в части, как рот немки полуоткрылся и округлились её глаза от изумления. И, как торопливо, двумя ладонями она вытирала свои мокрые от слёз щёки, когда услышала, обращённые к ней слова русского.
Надо сказать, что Берта Карловна — мать деда, — была немкой по происхождению. Её далёкие предки переселились сюда из Германии после °Манифеста 1702 года°по просьбе русского царя Петра Первого.
Многие немцы тогда охотно откликнулись на этот манифест не только из-за щедрых преференций русского царя, но и с большой надеждой на спокойную и благополучную жизнь, которой они были лишены здесь, у себя на Родине.
Разобщённость и вечная вражда между разрозненными немецкими землями в небогатой тогда ещё Германии, постоянная нехватка земельных наделов, распри, междуусобица........
От всего этого и уезжали предки Берты в далёкую незнакомую страну.
Наверное оправдались их надежды, раз остались и прижились они здесь.
Наши земли стали для них и их потомков второй Родиной и судьбой.
Появлялись новые поколения в немецких семьях.
Думали они возвращаться в Германию или нет, но язык своей исторической Родины помнили, бережно передавали из уст в уста своим детям, внукам, правнукам. Правда за сотни лет современный немецкий язык стал значительно отличаться от того, на котором общалось население лет 200-300 назад. А в семьях колонистов он оставался прежним, почти таким, каким он был на момент переселения. Поэтому современные немцы с трудом понимали язык, на котором разговаривала Берта, её дети.
— Дотащили мы эту злосчастную берёзку до дома немки. Порубили и сложили за минут 20-30. — Рассказал Дед. — Благодарная хозяйка пригласила пообедать. Тут-то и выяснилось, что солдатская ложка деда, которая всегда была при нём сломалась. Увидев это немка предложила ему взамен ложку из своего столового набора. Дед вначале отказывался: мол, в части спокойно выдадут другую. А это — нарушит целостность её красивого набора (вслух не сказал, но подумал, что её ложка большая и раза в три тяжелее обычной солдатской, что не очень - то удобно в походных условиях).
Но немка настояла: ей приятно будет сознавать, что у такого хорошего человека останется от неё на память маленький презент.
Так и привёз Дед этот •презент• домой.
Дед рассказывал, что сразу, после окончания войны, советское командование строго следило за порядком на Германских территориях освобождённых от фашистов. Помогало местным властям налаживать мирную жизнь гражданскому населению.
Солдатам было приказано корректно вести себя по отношению к жителям.
Враг — одно, а обычные люди — совсем другое!
Солдатские кухни готовили еду и подкармливали голодных немцев.
Случаи мародёрства, вандализма и прочего непотребства жёстко пресекались и наказывались. Вплоть до трибунала.
— А тогда в своём рапорте о результатах нашего патрулирования мы, не вдаваясь в излишние подробности, доложили, что местное население испытывает определенные трудности с топливом.
Сознание же гражданских немцев было отправлено гитлеровской пропагандой ещё задолго до прихода наших войск. Их пропагандисты приписывали русскому солдату все те зверства, которые фашисты сами творили на нашей земле, умертвляя беззащитных стариков, женщин, детей. Так, что напрягать фантазию им в своих пасквилях особо и не приходилось.
Статистика говорит, что за годы войны в Германии погибло больше военных, чем гражданских лиц. В СССР — наоборот — погибло больше гражданских чем военных.
Вывод: Советский солдат сражался с вооружённым врагом, а фашисты больше убивали безоружных и беззащитных.
Ложка эта выжила и во время пожара в Молотовске, когда сгорело общежитие, в котором мы тогда жили. Позже на пожарище дед откопал бабушкину Подольскую ручную швейную машинку, на которой обгорела краска и сгорел деревянный поддон (Но потом, после ремонта, она долго ещё верой и правдой служила бабушке). А под машинкой нашлась и ложка — <<презент>>. Дед её отчистил и, о пережитом ею пожаре, напоминает чуть потемневший кончик ручки, а с обратной стороны её — небольшой бугорок — натёк расплавленного и застывшего металла.
Как-то лежал в больнице. Дедова ложка была со мной. Сосед по палате — майор в отставке отметил, что ложка моя необычная, непохожа на другие. Я и рассказал ему эту историю.
Позже в палату к нам заглядывали нянечки, медсёстры и просили показать эту легендарную ложку. А одна санитарочка так её чем-то отчистила, что она засияла, словно золотая.
Вот такая память о тех годах хранится в нашей семье.