Обитель Пегаса - 1

1

Какой-то неприятный свист … вернее, нет! Скорее некий протяжный писклявый звук меня отвлёк от чьего-то отсчета: … 5 … 4 … 3 … Моё сознание, пребывающее в состоянии мне совершенно непонятном, так и оставалось всё это время вроде как без рассудка, однако многое обусловливая. Вдруг на мгновение совсем исчезло. И тут же, будучи уже под потолком, я вглядывался сверху в чьи-то макушки и загривки. Это был медицинский персонал в хирургическом одеянии. Склонившись над распростёртым телом на операционном столе, медики суетливо над ним колдовали.

Перемещаюсь. И почему-то вовсе не терзаюсь заботой, каким – это таким макаром мною совершается без каких-либо усилий данное действие. Зависнув над изголовьем предмета внимания, ничуть не затрагивая гомозящих эскулапов, я пытливо всматриваюсь в бледное лицо опекаемого и ловлю себя на мысли: «Странно получается. Я наблюдаю самого себя, здесь, на этом ложе. Нас оказывается двое?! Абсурд!» Я был растерян, но всего-то на миг – ибо додумался. А додумавшись, с каким-то посторонним осмыслением теперь посмотрел на бывшее моё прибежище. Мне в голову пришла оживлённая мысль: «Смотри-ка, ёлки-палки! А я-то умер». И почему-то по-детски стал радоваться дурацким идеям: «А ведь я мёртвый значительно симпатичней живого – впрямь-таки представительный манекен. Скверно, что дрянью напичкан, а так … ничего». Но как бы ни был сейчас побочен и бесполезен этот сброшенный мною «скафандр», он всё-таки не малый срок прослужил мне коконом, в недрах которого я прятался от мира – с желаниями, задумками и пороками. Что не говори, а это обиталище отрекомендовалось изрядной школой, где я дырявым ковшом грехов, черпая из бездны скверну, – собирал мизерные капельки благочестия.

Где-то позади, внезапно резанул пространство жуткий скрежет. Одним духом я уже вглядывался в угол помещения, откуда донеслось это мерзостное дребезжание. Как гром среди ясного неба! Я повсеместно въяве ощутил новый мир – заселённый многообразными сущностями. Мельчайшие, средние, здоровенные и более крупные (гораздо крупнее меня!) гомозились повсюду отвратительные исчадия ада. Они ёрзали, елозили, куда ни глянь, причём с эдаким широким разнообразием форм и строений, что я невольно дивился виденному. В тончайшей моей плоти меня охватил ужас: «Неужели, кроме меня, из присутствующих людей, этого никто не слышит и не видит?!»

Слева от меня, якобы очнувшись, заколыхалась волнообразно стена. Вся из себя такая беспокойная, какая-то дрожащая! Она своими действиями отпугивала вездесущие невообразимые создания, пытавшиеся назойливо приклеиться к ней. И эта, если можно так выразиться, несообразность как мультяшный самовар теперь тяжко охала и всесторонне колебалась. Сам угол – ритмично вибрировал, словно возбуждённо и страстно дышал. Подобно гифам-анимашкам, он – то тягуче выпячивался, преображаясь через идеальную форму женской груди в две изящные кисти рук, которые изысканными пальчиками шаловливо манили меня к себе; то вдруг – всё это размеренно перетекало в пышные вульгарные губы, посылающие мне жаркий и смачный поцелуй. Но во всём этом я угадывал чуждость: подразумевая себя жертвой потенциального хищника как в биотической среде. Я дико чурался этой гибельной приманки, предчувствуя потаённые – беспощадность и холод.

Окинул взором горизонт. О да! – он уже появился. Обзор невообразимо вытягивался, отодвигаясь и отдаляясь, ибо стены разодвинулись или – вовсе куда-то отпрянули. Всё, что происходило везде и всюду, невозможно не только постичь, но и сейчас описать. Земное время застыло. Я это понял потому, как медицинский персонал враз окаменел (застыл как стоп-кадр!), а вокруг остолбеневших на месте статуй чётче обозначились посторонние шевеления. Разумеется, медработники двигались, но, видимо, настолько медленно, что представлялось, будто бы они замерли на месте. Между тем вблизи них размеренно плавали (даже иногда касаясь) пакостного вида – и ведь похожи! – какие-то головоногие «тремоктопусы»; тут же рядом копотливо курсировали не больше и не меньше, как прообразы морских «тряпичников-драконов»; а над головами недвижимых служителей панацеи – царственно витали грязные медузообразные сущности.

Я стремительно отдалялся и очень быстро потерял операционное помещение из виду. Всё мелькало, крутилось, мельтешило! Впереди, куда не глянь, простирался чёрный простор, кишащий разнокалиберными тварями – как дебри болот комарьём. Какое-то мощное создание настойчиво преследовало меня, и я, конечно же, распознал его – это был не кто иной, как мой ангел-хранитель. Он неоднократно пытался пробраться ко мне, пробиться сквозь толщу всей – этой мелкой и многомиллионной мерзости. Я не знаю! наверное, он хотел укрыть меня (уберечь!) в своих огромадных крыльях … но крылья ему только мешали. Бедняга наполнил мне тогда мотылька, запутавшегося в клейкой паутине. Он отчаянно бился, тужился и, по-моему – даже плакал. Я ему сам хотел помочь, но всё было тщетно. Мы с каждым мгновеньем отдалялись и отдалялись, словно неведомая сила разлучала нас навсегда.

Изнеможённый и вконец обессиленный, я понимал, что теряю полновесность, отстаивая свою летучую плоть у паразитов. Было очевидным, что скоро – они одолеют меня. Рассудок мутнел, терялся контакт с происходящим. А что происходило – оставалось загадкой: где летел, куда … и что мной правило.

Продолжение следует ...