Любовь и проруби

…немного о флористике, заветных небесах и дольных чудесах.


Любовь и проруби.

У мастаков жистей чудесных,
не чая с поприща прикупка,
на прорицалищах воскресных
жила сновидная голубка.

Хранила в ситцевом платочке,
под палеёй, что сердцу мило,
что жизнь поправила до точки,
а долюбить…недолюбила.
И гребешком пройдя клубочки,
решая ровные ряды,
вплетала дивные цветочки
в клок чьей-то синей бороды.
Кого звала она …Балахирь,
а он её Анаплаксинья.
Меж них любви цвела ботвинья
и вился сизокрылый вяхирь.
А их союз престал надежней
непромокаемой бумаги,
но ахилесовая пробка
спустила реактивной тяги,
и добродеевы заимки,
под неминучим перевесьем,
зарделись рудым и дремучим,
непроходимым куролесьем.
А сад, что почитался домом,
дивя теплинкою лубковой,
по семантическим биномам
созрел червивкою сливовой.

…потом… скрипучая телега
и вой вытниц, что вежды застил,
вялогнетущая опека,
стук глины о дощатый настил...

…и вознамерился Балахирь
заначить кривду под аршин,
но воспарил барашком бледным
средь свода перистых вершин,
в кругу сверкающих поярок
благопочтимого Меркулки,
на милость грозовых овчарок
и доброты пастушьей сумки.
А там, внизу, его явленье,
с успокоениями спорясь,
влекло привычное затменье,
локализованное в морось.

И так жила Анаплаксинья -
пожинки трепетная роза,
от недосугов и посилий
в гостях у зноя и мороза.
Как губка, требуя воды,
впитала грузные пуды -
и аполог бухтящий гущей,
и монолог живорастущий,
а стебель, чуя ворошок,
слагал в меды терновый сок,
чтобы помог, как ни моги,
подняться с правильной ноги.
Испив до дна природу хмарей,
взгребла хранимые клубочки,
развеяв поветру гербарий -
в канве завядшие цветочки.
А после, с напоенной сластью,
откинув к робости потребы,
со всей своей ружейной страсти
развередила солью небо….

В огрех, пути неисповедимы,
ведь неспроста горит светильник.
С тем, провидением гонимый,
сей выстрел угодил в будильник.

…и принялся клятой Балахирь,
в тылах дрожа как лист осиний,
буравить слепотой щенящей
уют грудей Анаплаксиньи.
Учуяв запах тёплой влаги
её минутного покоя,
сказал, с биндюжностью серьмяги:
- Вот…бл...ин, приснится же такое!