ТАМГА БАСТРДА

Читая работы посвященные истории Древней Руси, довольно часто приходится сталкиваться с предположением, что знаменитый «Знак Рюрикивичей» так же известный, как «трезубец», есть ничто иное, как стилизованное изображение пикирующей птицы, сокола или ворона. Собственно, в настоящее время особых возражений по этому поводу у специалистов по геральдике, насколько мне известно, нет, но проблема заключается в другом. Опираясь на лично-родовые знаки первых русских князей исследователи порой делают весьма поспешные и взаимоисключающие выводы, как о самой этимологии имени Рюрик, так и о этническом происхождении летописного основателя Древнерусского государства. Так, в частности антинорманнисты, начиная с С.А. Гедеонова, выводящие Рюрика из балтийских славян (ободритов-ререгов) полагают, что Рюрик и есть искаженное летописцем Рериг-Рерик.
По иному смотрят на проблему норманнисты, увидевшие в «трезубце» сходство с изображением сокола (или скорее ворона), отчеканенного на английских монетах датского конунга Анлафа Гутфритссона (939—941 гг.), что, по их мнению, указывает на датское происхождение князя. Безусловно резон в предположениях сторонников обоих точек зрения имеется, особенно, если учесть, что формочку для отливки печати с изображением сокола археологи наши в Ладоге в 2008 году. Но, вот ведь какое дело, историкам хорошо известно, что в качестве геральдического знака и знака собственности у древнерусских князей «трезубец» появился лишь в последней четверти Х века. До этого, с конца IX – начала Х вв., то есть со времен, по крайней мере Олега и Игоря, в качестве лично-родового знака, или как считает Е.А. Мельникова, «знака правителя», главы рода рюриковичей, на печатях, монетах и прочих предметах собственности, включая оружие, изображался «двузубец», который при всем желании со стилизованным изображением птицы никак не спутаешь.
Увы, как и многие другие эпизоды древнерусской истории, происхождение и семантика «двузубца» по прежнему остается предметом дискуссий среди специалистов по геральдике, хотя некоторые общие моменты все таки выработаны. В частности, исследователи давно обратили внимание на сходство, древнерусских геральдических знаков с гербами Боспорского царства I – IV вв., причем в обоих случаях (древнерусском и боспорском) прослеживается наследственный характер их развития. То есть, каждый последующий правитель Древней Руси, как и правитель Боспорского царства к базовому изображению «двузубца» добавлял (или убавлял) свой собственные элемент в виде разного рода отростков, завитков, крестов и прочих, тому подобных фигур. Долгое время, главным препятствием для объявления древнерусских геральдических знаков «правоприемниками» гербов боспорских правителей, по мнению исследователей, являлся значительный хронологический разрыв (порядка 500 лет) во времени существования государств, и «традиция» выводить основателей династии из скандинавов. Вместе с тем работы С.В. Белецкого и С.А. Яценко позволили не только устранить это «хронологическое противоречие», но и несколько по иному взглянуть на проблему.
Во время доклада состоявшегося 15 мая 2007 года на конференции в Государственном Эрмитаже Белецкий высказал следующее предположение:

«Зарождение древнейшей русской геральдики относится к концу IX в., когда о трезубце, вторичном по отношению к двузубцу, речи еще не было. Следовательно, искать корни древнерусской геральдики следует в знаковых системах IX в., основанных на фигуре двузубца. Однако ни в Скандинавии, ни в Западной Европе знаковые системы VIII–IX вв., в основе которых находилась бы фигура двузубца, мне не известны. Таким образом, социально-престижный изобразительный символ в виде двузубца не был принесен первым династом из-за моря, а появился уже в Восточной Европе.
Поиски истоков двузубца Рюриковичей среди знаков Боспорского царства первой четверти I тысячелетия н. э. и знаков на подвесках середины I тысячелетия н.э. представляются мне некорректными по хронологическим причинам: те и другие бытовали на несколько столетий раньше знаков Рюриковичей, и связующие звенья между ними отсутствуют. По хронологическим же причинам представляются некорректными поиски истоков для древнейшей русской геральдики среди золотоордынских тамгообразных знаков: знаки, зафиксированные на монетах Орды, становятся известны на Руси на несколько столетий позднее появления знаков Рюриковичей. Таким образом, большинство известных знаковых систем Восточной Европы нельзя рассматривать в качестве исходных для системы социально-престижных изобразительных символов князей Рюрикова дома. Единственным исключением остается Хазарский каганат. Среди граффити Хазарии VIII–IX вв. серийно представлены простые двузубцы, сходные с древнейшими русскими княжескими знаками. Поэтому я не исключаю, что тип социально-престижного изобразительного символа в форме двузубца был заимствован основателем династии Рюриковичей именно от Хазарского каганата. В свете давно отмеченного; здесь же основная историография) заимствования Русью от Хазар титула правителя («хакан») в таком предположении нет ничего невероятного. Правда, титул «хакан» известен у «росов» с конца 830-х гг. (Древняя Русь, 1999: 288-290), так что заимствование титула и социально-престижного изобразительного символа вряд ли произошли одновремено: первое из этих заимствований по крайней мере на четверть века опередило второе. Пока не удается проследить ни истоки появления у хазар изобразительного символа в форме двузубца, ни какие-либо хронологические закономерности (и, тем более, генеалогические правила) в изменении знаков Хазарии. Однако эти сюжеты уже выходят за пределы темы доклада»

Причина побудившия «скандинавских находников» довольно быстро заимствовать хазарский (тюркский) титул, геральдический знак и ряд других атрибутов власти тема сама по себе интересная и достойная отдельного исследования, поэтому касаться ее мы не будем. Остановимся лишь на замечании Белецкого указавшего, что ему не удалось проследить « ни истоки появления у хазар изобразительного символа в форме двузубца, ни какие-либо хронологические закономерности (и, тем более, генеалогические правила) в изменении знаков Хазарии» Дело в том, что еще в 2001 году в своей книге «Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья» С.А. Яценко высказал предположения, что тамгообразные знаки Территорий Хазарского каганата в большинстве своем относятся к иранской, а не тюркской традиции и связаны прежде всего с аланским населением каганата, у которого они ассоциировались с символами верховной власти – тамгами правящих родов. Словом определенную преемственность от боспорских царей, значительную часть которых составляли выходцы из сармато-аланской среды, до геральдических знаков аланского населения Хазарии проследить все таки можно. Но в общем то, не о том идет речь, для нашего исследования достаточно знать, что первым геральдическим знаком династии рюриковичей был не «трезубец», а «двузубец» почти в неизменном виде изображавшийся на самых разных категориях вещей вплоть до вокняжения на киевском престоле сына Святослава Игоревича, Владимира I Святославовича. Именно с Владимиром исследователи и связывают начало распространения на территории Древней Руси нового геральдического знака - «трезубца».
Но что же заставило Владимира Красно Солнышко отказаться от родового герба своего отца и внести в древнюю тамгу столь радикальные изменения? Для того что бы ответить на этот вопрос давайте обратимся к «Повести временных лет»
«В год 6478 (970). - пишет летописец. - Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян. В то время пришли новгородцы, прося себе князя: "Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя". И сказал им Святослав: "А кто бы пошел к вам?". И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: "Просите Владимира". Владимир же был от Малуши - ключницы Ольгиной. Малуша же была сестра Добрыни; отец же им был Малк Любечанин, и приходился Добрыня дядей Владимиру. И сказали новгородцы Святославу: "Дай нам Владимира", Он же ответил им: "Вот он вам". И взяли к себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород, а Святослав в Переяславец.»

То есть, если верить летописи, Владимир был бастардом, внебрачным ребенком Святослава и по этой причине, считают исследователи, права на использование двузубца в качестве геральдического знака и знака собственности не имел. Это позволило С.В. Белецкому высказать предположение, что Владимир «уже при жизни отца пользовался трезубцем». Возможно и так, но есть некоторые основания полагать, что «трезубцем» князь Владимир обзавелся лишь в Новгороде (или что более вероятно «за морем - в Скандинавии, где Владимир в течении двух лет скрывался от братьев), наложив на геральдический «двузубец» рюриковичей, стилизованное изображение сокола (ворона), заимствованное им из геральдических знаков варягов (скандинавов и по видимому пруссов). В пользу данного предположения указывает тот немаловажный факт, что близкие к «трезубцу» Владимира (но не идентичные ему), стилизованные изображения Птицы нанесенные на оружие, щиты, наконечники мечей и даже игральные фишки, а также выполненные в виде одежных застежек и ременных бляшек достаточно хорошо представлены в скандинавских и прусских дружинных захоронениях IX - XI вв., как на Севере Европы так и на территории Древней Руси. По мнению известного исследователя геральдики историка В.И. Кулакова в скандинавской и балтийской дружинной среде изображения Птицы на оружии и иных предметах первоначально воспринимались, как сакральные обереги владельца, но позже они стали символизировать «знак социальной принадлежности воина-профессионала».
Именно это скорее всего и повлияло на формирование своего собственного геральдического знака князем Владимиром, как известно вернувшимся из-за моря на Русь с наемной варяжской дружиной.
Но вот что примечательно, в начале XI века в скандинавских и балтских дружинных захоронениях постепенно начинают попадаться предметы, на которых помимо типичных для скандинавов и пруссов орнаментов имеются изображения классического Владимирского «трезубца», причем в ряде случаев, в парадном варианте, тамга Владимира превращена в изображение птицы. Историки предполагают, что все эти предметы принадлежали возвратившимся на родину воинам, входившим в варяжскую дружину князя Владимира и сыгравшим решающую роль в его борьбе с братом Ярополком, как известно закончившейся гибелью старшего сына Святослава, от мечей приведенных младшим братом наемников.
В завершении хотелось бы добавить следующее, еще при жизни Владимира1 Святославовича «трезубец» неоднократно претерпевал изменения (на сребрениках киевского князя основание средней вертикальной мачты знака имеет не менее шести вариантов начертания), что явно указывает на скоротечность процесса создания первого образца тамги. Изменялся «знак рюриковичей» и позже потомками князя Владимира, но изменения эти происходили в рамках «классического» варианта «трезубца» согласно выработанной для этого традиции наследования, старший сын усложнял или менял ножку отцовского знака, младшие сыновья изменяли форму зубца.
Единственным исключением является тамга Святополка Владимировича (Окоянного), в основе которой лежал «двузубец» левый зубец которого имел форму креста. Впрочем, причины данного геральдического ренессанса вполне объяснимы, согласно летописей Святополк был сыном Ярополка Святославовича, усыновленным князем Владимиром после убийства отца. И именно ради желания подчеркнуть свое происхождение, после смерти князя Владимира в 1015 году, Святополк воссевший на Киевском престоле вернул себе родовую тамгу.