Маркс ТАРТАКОВСКИЙ. Личность в истории.

«Любить евреев трудно - но надо».
Лев Толстой.

""Можно попасть в антисемиты за одно слово "еврей" или за самый невинный отзыв о еврейских особенностях... Евреев превратили в какое-то запретное табу, на которое даже безобидной критики нельзя больше навести, и от этого обычая теряют больше всего именно евреи, потому что, в конце концов, создается такое впечатление, что и само имя "еврей" есть непечатное слово, которое надо реже произносить..."
Жаботинский В.Е. (Зеев) СПб., 1992 г.)
* * *

О ком это я? Об Александре Великом? О Конфуции, Цезаре, Христе, Мухаммеде, Наполеоне?.. Я - о неудачнике, мало кому известном и при жизни, да и по сей час, - о том, кто, как мы бы сказали, был осуждён коллективом, раздавлен невзначай, и погиб, можно сказать, во цвете лет– покончил с собой.
Невзначай ли?
И отчего при мысли об этом человеке вот уже который год я задаюсь всё тем же вопросом, который может показаться безумным: если не был бы осуждён и раздавлен, подобно бабочке Бредбери, д’Акоста, случился бы через триста лет Холокост?..

* * *
«ДНК свидетельствует: евреи умнее всех!
Оппенгеймер, Маркс, Фрейд, Эйнштейн, Кафка, Беллоу, Леви Страусс, Ален Дилан... (Следует обильное перечисление.- М.Т.) История последних 200 лет украшена множеством имен еврейских ученых, мыслителей, представителей интеллектуального мира, - говорится в исследовании, названном The Natural History of Ashkenazi Intelligence ("Естественный путь развития умственных способностей европейской ветви евреев").
Умственное развитие евреев лежит в основе антисемитской паранойи с XVI века».

Проще говоря, бездарные народы исполнены зависти к наиболее даровитому - «избранному народу». Так полагает один из еврейских интернет-витий, предпочитающий остаться анонимным.

Но вот иное мнение насчёт «антисемитской паранойи» - Мих. Хейфеца, многолетнего «узника Сиона» в Советском Союзе, научного сотрудника Центра по изучению и документации восточно-европейского еврейства при Иерусалимском университете, автора многих книг и работ о судьбах еврейства – т.е. отнюдь не чуждого еврейскому патриотизму:

»...Владимир Жаботинский (один из идеологов и «отцов» сионизма. – М.Т.) ясно понимал, что в еврейском мире остро не хватает личной порядочности и благородства. Религия, которая, казалось бы, должна вносить в общину мораль и совесть, отказалась от этой непосильной задачи – даже в отношения между религиозными людьми, уж тем более к нечленам общины. Иудаизм издавна допускал двойную мораль – в отношениях с евреями, с одной стороны, и с неевреями («гоим» - «народами» на иврите), с другой. Но сия двойная мораль размывала основы личностей, и аморальность неизбежно проникала в отношения с нерелигиозными евреями тоже, потом – дальше, во внутренние отношения в самих общинах. Иначе в мире не бывает: двойной счёт развращает, разлагает всё. Жаботинский возмечтал о новом кодексе личного поведения еврея, кодексе, который назвал «адар»: в буквальном переводе это примерно - «блеск славы», а в толковании Жаботинского - «величие»

Правоту этих суждений проверим на судьбе избранного нами героя.

* * *
Еврейский род д'Акоста известен на Пиренейском полуострове ещё с времён исламского владычества. Евреи пользовались тогда значительными правами, их религия не ущемлялась. Реконкиста, отвоевание полуострова христианами,сопровождалось гонениями на инаковерующих. И в 1492 г. в Португалии, где обитало семейство Дакосты (другое написание фамилии) был издан эдикт об изгнании из королевства всех, не принявших господствовавшей веры. Уже предки Уриэля приняли католичество, а отец его, Бента Дакоста, даже удостоен был дворянства.
За новообращёнными зорко следила инквизиция, подозревая их в тайном сочувствии прежней вере. Один из предков нашего героя, Эммануил д'Акоста, был сожжен на костре.

Габриэль (португальское имя) родился в Опорто (Португалия) в 1594 г., был воспитан в католической вере, изучал юриспруденцию и в 1615 г. занял даже полудуховную должность казначея соборной церкви. Он знал о своем еврейском происхождении и, углубляясь в чтение Торы (Моисеево Пятикнижие) и пророков - в тексты, открывающие Библию, идеализировал библейское еврейство, полагагая найти нечто подобное среди соплеменников в свободной Голландии.

Победа Нидерландской революции в начале XVII в. привела к созданию первой современной европейской республики (если не считать таких крохотных территорий как Сан-Марино...) Здесь евреи (как естественные враги католической Испании, до революции владевшей Нидерландами) пользовались практически полной свободой.

После смерти отца своего, Габриэль оставил церковную службу. С матерью, сестрой и четырьмя братьями, разделявшими его религиозные взгляды, он тайно эмигрировал в 1618 г. в Амстердам, где объявил себя иудаистом, переменив имя на - Уриэль.

Род д’Акосты и на новом месте пользовался уважением и жил в достатке. Один из братьев стал совладельцем банка в Гамбурге. Уриель некоторое время также жил там, но всё же вернулся в более либеральный Амстердам.

Однако, широкое самоуправление еврейской общины в Амстердаме означало лишь полное одноначалие раввинов. Их абсолютно произвольные и разноречивые толкования священной Торы были, однако, неуклонно обязательны для всех членов общины.
Сефардам (пиренейская ветвь еврейства), уже обогащённым культурой южноевропейского Ренессанса была чужда тупая догматика – да ещё и произвольно толкуемая – амстердамских раввинов-ашкеназов, выходцев из затхлых германских княжеств.

В Португалии до эмиграции Уриэль учился в достославном тогда университете Коимбры. Уже там у него появились сомнения в христианском учении, в котором он видел лишь искажение иудаизма. Он идеализировал свой народ, его историю и религию.

Его ждало разочарование. Мертвящая обрядность талмудистов была противна ему не менее католической догматики, а произвольное толкование текстов Торы возмущало его так же, как и криводушие иезуитов.
Ещё в Гамбурге был издан первый его памфлет, направленный против раввинистических «мифов» - т.н. «Устной Торы»,..

* * *
В ноябре 1947 года при обсуждении в ООН вопроса о признании восстановленного еврейского государства его представителя, будущего первого премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона спросили:
- Где у вас мандат на эту землю, утраченную евреями две тысячи лет назад?
- Вот мой мандат! - отвечал Бен-Гурион, подняв над головой Библию.

Он мог бы выразиться точнее, представив собравшимся в зале Генеральной Ассамблеи не всю эту книгу, но лишь часть ее - первые пять глав (Книг), Пятикнижие, священнейшую для евреев Тору (др.-евр. - Учение). Ибо там гласом Превечного сказано сынам Израиля: "Когда войдете в землю Ханаан то вот земля, которая достанется вам в удел, земля Ханаанская по ее рубежам..." И дотошно, до деталей, обозначены эти рубежи - на западе и востоке, на севере и юге (Ч. 34\1-12).
Ханаан это нынешняя Страна Израиля, Эрец-Исраэль, оспариваемая и евреями, и арабами...

Тора/Пятикнижие - вероятно, самая значимая книга в истории человечества, зерно, из которого проросли три мировые религии и - как следствие и антитеза - рациональная критическая мысль. Десять Заповедей Торы, Закон, доныне служащий основанием всечеловеческой морали, на которую ссылается и Христос в Нагорной проповеди: "Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить" (Матф. 5/17).

Но содержание Торы не исчерпывается назиданиями и установлениями. Вся она переполнена событиями, героями – нашими пращурами с их далеко не размеренной и благочестивой жизнью. Мир вокруг нас доныне далеко не благоустроен и благоообразен – тем паче четыре тысячелетия назад.
"Книга эта полна блуда, - говорят мне. - Дочери сожительствуют с отцом, тесть - с невесткой, сам праотец наш Авраам отказывается от собственной жены, дабы снискать благоволение владыки, возжелавшего её... Книга эта полна жестокостей и вероломства. Что после всего этого её нравоучения?"

Но чего стоили бы нравоучения безо всего этого, на пустом месте? И что может крепче свидетельствовать о подлинности, облеченной мифом, чем такой вот жёсткий реализм?.. Повествователю как бы и невдомек, что созидается Священная Книга, - так до краев переполнена она подлинностью, часто неприглядной: плутовством, блудом, коварством, жестокостями, доныне, впрочем, переполняющими историю человечества.

Моралистов такая священная книга, естетственно, коробит. "Ветхий завет я не читаю, - пишет Лев Толстой в примечаниях к своему "Краткому изложению Евангелия". - Чуждая нам вера евреев занимательна для нас, как вера браминов". Известны его высказывания об этой книге как "жестокой и безнравственной", этически неприемлемой, переполненной уголовными уликами...

Удивительно почти текстуальное совпадение слов писателя с мыслями Чарлза Дарвина в его "Воспоминаниях", написанных примерно в то же время, но акцентированных не на этической, а на научной стороне дела: "Ветхий завет - с его до очевидности ложной историей мира, с его Вавилонской башней, радугой в виде знамения и с его приписыванием Богу чувств мстительного тирана - заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря".

Знать бы ученому, что научные реконструкции Вавилонской башни, гигантского зиккурата Энтеменанки, появятся вскоре, ещё при жизни Дарвина, в фундаментальнейших трудах по месопотамским древностям...

Лишь величайшим книгам человечества суждено такое пренебрежительное развенчание перед очередным переворотом в их бессмертной судьбе... "Обращаюсь к вашей литературе, которая учит вас разуму и благородству. Какое издевательство! Боги сражаются между собой, как гладиаторские пары, за троян и ахейцев: Венера ранена человеком, когда хотела вынести своего Энея, чуть не убитого тем же Диомедом... Какой поэт после этого не позорил богов, следуя своему наставнику?"
Кто же этот нечестивый «наставник поэтов»? Сам Гомер!

Так писал в своей "Апологии" Квинт Септимий Тертуллиан, христианский теолог, лишь на склоне лет, впрочем, "открестившийся" от язычества и, заодно, от Гомера, "клеветавшего на богов". Охристианнившимуся Тертуллиану ближе иное понимание истины: "Сын Божий распят; мы не стыдимся, хоть это постыдно. И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно".

Век за веком гомеровы «россказни» выглядели все более неправдоподобно. Творцы итальянского Возрождения упивались благозвучностью классических гекзаметров, не доверяя, вместе с тем, ни единому их слову. Эстетические восторги росли век от века, величайшие европейцы восхищались фантазией и образной изобретательностью Гомера. Но можно ли было поверить в реальность Троянской войны, спровоцированной, по свидетельству поэта, любовными шашнями и ссорой богов?..

Но вот Генрих Шлиман доверился Гомеру (само существование которого по сей час не бесспорно), его "Илиаде", - и открыл, раскопал в безвестном дотоле холме Гиссарлык при выходе Дарданелл в Эгейское море крепкостенную Трою.

Так не довериться ли и нам Книге Книг - Торе?.. События в ней – метафорические отражения нашей подлинной древней истории.
(См. Маркс Тартаковский. "ОТКРОВЕНИЕ ТОРЫ").
* * *

Тора для верующего иудея - поистине Святая Книга. Свято каждое слово. «Сказывают, что книги св. Писания, т. е. книги Закона (Тора. – МТ) и Пророков, переведены с еврейского на греческий язык в царствование Птоломея, сына Лагова. Царь, желая украсить находящуюся в Александрии библиотеку всякими сочинениями, хотел, чтобы и иудеи перевели находящиеся у них пророчества на греческий язык. Иудеи, избрав семьдесят старейшин почтенных, опытных в св. Писании и знающих греческий язык, послали их к Птоломею вместе со священными книгами. Хотя каждый из них переводил отдельно от прочих, но, при сравнении их переводов, оказалось, что все они согласны между собою и в мыслях, и в словах. Ибо Бог хотел, чтобы и язычники услышали слово Писания; почему, если сообразно было с Его промыслом дать пророчество, то не чуждо Ему и совершить толкование и как бы эллинское, т. е. для эллинов пророчество». Климент Александрийский (ум. 217 г.), христианский теолог.

Напомню: Торой открывается вся Библия, священная и для христиан.

Семьдесят переведенных текстов (согласно благочестивой легенде) сошлись слово в слово.
Но вот перед нами два текста, относящиеся к одному и тому же эпизоду Торы - встрече братьев Исава (Эйсава) и Иакова (Яакова) после многих лет разлуки:
1. «И побежал Исав навстречу Иакову, и обнял его и пал на его шею, и целовал его, и они плакали оба...».
2. «Когда Исав встретил Иакова и, обняв его, попытался укусить за шею, шея нашего праотца стала каменной, и старший брат сломал зубы».

Задачка (обычная в развлекательных изданиях): «найдите 10 различий» в этих коротких несложных текстах.
Недоумение читателя здесь будет понятно: повествуется о событиях, не имеющих ничего общего.
В первом (Бытие, 33) – почти сентиментальная встреча самых близких друг другу людей – братьев-близнецов.
Во втором - встречаются злейшие враги; один готов перегрызть горло другому.

История братьев известна каждому, кто хотя бы краем глаза заглядывал на страницы Торы. Отчего же такое несоответствие между каноническим текстом и толкованием его неким – впрочем, почитаемым! - раввином?..

Да, отнюдь не святы персонажи Торы, самим Всевышним предназначенные к высокой миссии. Исав и Иаков – сыновья патриарха Исаака. Первый - «охотник, человек полевой», Иаков же, вышедший из чрева вслед за старшим, баловень матери, «жил в шатрах», нежился.

Вот он-то нагло подставляет старшего брата (предаёт, - если без обиняков) - простодушного трудягу Исава. Тот, возвратясь с охоты смертельно уставший, изголодавшийся, не раздумывая готов отказаться от первородства ради чечевичной похлебки, сваренной братом. От будущего - ради насущной сиюминутности (как подчас случается со всеми нами).
«Нет, ты поклянись мне нынче», - ловит его на слове хитрец Иаков.
Простак Исав клянется, не предвидя последствий.

Первородство у древних кочевников - штука нешуточная. Это особое положение в шатре отца, право на двойную долю наследства т.п.
Вслед за почти случайно оброненным словом разворачивается мудреная интрига криводушного Иакова, обманом обретающего благословение отца, уже слепого старца Исаака, - проще говоря, выманивая наследство...
Всю жизнь отныне опасается он мести брата, бежит за тридевять земель в Харан (на пути из Месопотамии в Ханаан, нынешний Израиль), женится там...

Через много лет предстоит ему возвращение на родину, встреча с Исавом, которого он предал.
Иаков отчаянно трусит. Посылает подарки, чтобы задобрить брата, всячески заискивает перед ним...
«И поднял Иаков свои глаза, и посмотрел, и вот: Исав идёт, и с ним четыреста человек... И пошёл Иаков пред его лицо, и кланялся до земли семь раз, пока не приблизился к своему брату...»

Но простодушный Исав не помнит зла. «И побежал Исав навстречу ему, и обнял его и пал на его шею, и целовал его, и они плакали оба... И сказал Иаков: "... если я снискал милость в твоих глазах, то возьми мой подарок из моих рук, ибо я увидел твое лицо, как видел лицо Бога, и ты был благорасположен ко мне"... И он заставил его (взять подарок), и Исав взял. И сказал Исав: "Отправимся в путь, и пойдём, и я пойду рядом с тобой"». (Б, 33).

Казалось бы, всё абсолютно ясно и однозначно: сравниваемые (выше) тексты – совершенно разные. И «10 отличий» искать глупо.
Вполне очевидная раввинская галиматья насчёт «каменной шеи» Иакова и «сломанных зубов» Исава.
Да и надо ли было Исаву («с ним 400 человек!») впиваться в горло «противнику», который предстал перед ним только лишь со своими женщинами и детьми?..
К чему бы эта даже и не изощрённая – глупая, примитивная ложь?

* * *
Великолепная проза Торы на уровне лучших образцов мировой литературы – вполне удобочитаема и понятна. (Истолковывать - что не всегда удаётся - приходится лишь некоторые древние термины, географические названия...) Малопонятны да и попросту нелепы как раз многочисленные толкования талмудистов, порой свидетельствующие, как кажется, об их психической неполноценности. Толкования эти объявляются «параллельным священным писанием» - т.н. «Устной Торой».

Обратимся к мнению самого Дакосты в его «тезисах» «Об «устной торе» (орфография подлинника. – М.Т.): «Достаточно одного утверждения о необходимости толкования Моисеевых законов согласно традиции и преданию, чтобы опровергнуть основы Торы. Это ведет к изменениям в текстах торы и даже к замене ее новой, противоречащей истинной. По следующим соображениям нельзя допускать наличие «устной торы» сверх письменной:
1. Из Пятикнижия не видно, чтобы существовала еще какая-либо тора. Нет в нем также никаких пояснений, касающихся такой другой торы. Коль скоро такие пояснения отсутствуют, то утверждения о наличии еще какой-то торы не имеют смысла. Пусть чудотворцы (талмудисты. – М.Т.) проповедуют о наличии другой торы, мы все равно не придаем никакой цены их словам, раз их проповедь расходится с Пятикнижием.
2. Пятикнижие обязывает нас признать наличие только одной торы. В стихах 1 и 2, главы IV Второзакония сказано: “Итак, Израиль, слушай постановления... не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте...”. И словом “сегодня”21 Моисей как бы хочет сказать: нет никаких заповедей, кроме тех, которые я тебе заповедал сегодня. Не обращай внимания на тех, кто будет тебе говорить, что есть заповеданное еще сверх этих предписаний. Все законы преподаны публично, громогласно и записаны без добавлений и устных преданий. Одним словом, нет другой торы, кроме Пятикнижия».
(Уриэль Дакоста. О смертности души человеческой).

* * *
«Устная Тора» не просто плод невежества «толкователей» книги, священной доныне для адептов трёх религий, именуемых «авраамическими» – иудаизм, христианство, ислам; «Устная Тора» обеспечивала прижизненную(!) «святость» самим толкователям, укрепляла их власть над верующими, загнанными в безвыходное духовное гетто.
Власть эта была непререкаемой в продолжение тысячелетий.

В "Русской Правде", программном документе Южного общества декабристов (начало XIX века!), читаем об евреях – одном из народов Российской империи (стиль и пр. подлинника. – М.Т.):
«§14. Народ Еврейский.
Евреи обитают преимущественно в Губерниях Белорусских, Малороссийских, Новороссийских и Литовских и преимущественно тем отличаются от Всех прочих народов что неимоверно тесную связь между собой неизменно сохраняют, никогда друг друга не выдают ни в каких случаях и обстоятельствах и всегда готовы ко всему тому что собственно для их общества может быть выгодно или полезно.
Главные причины поддерживающия и Усиливающия сию тесную между Евреями связь суть следующие:
1.Евреи собственную свою веру имеют, которая их уверяет что они предопределены все прочие Народы покорить и ими обладать; а тем самым она их отделяет от Всех прочих Народов, заставляет их все прочие Народы так сказать презирать и всякое смешение с каким бы то ни было другим Народом совершенно запрещает и невозможным делает.
2.Еврейские Духовные лицы называемые Рабинами содержат свой Народ в неимоверной от себя Зависимости: запрещая именем веры всякое чтение каких бы то ни было книг кроме Талмута и некоторых других собственных своих духовных книг; народ немогущий просветиться останется всегда под властью предрассудков.
3.Сия Зависимость от Рабинов происходит оттого что по Еврейскому Закону всякое деяние частного лица даже самое маловажное от духовного распоряжения зависит и сии распоряжения одними рабинами делаются. Еврей даже в яствах не может обойтиться без рабинского разрешения...»

* * *
В Торе ни слова о загробной жизни. И, следуя Писанию, Уриэль около 1623 г. пишет книгу, в которой объявляет инобытие и бессмертие души выдумкой «толкователей».
Годом спустя д’Акоста, пренебрегая талмудическими предписаниями, называя раввинов фарисеями, публикует труд «Исследование традиций фарисеев в сопоставлении с писанным законом»:
«В то время как Тора должна исполняться в точности, те, которых называют мудрецами, выдумали множество законов, ей противоречащих...»

Это уже был настолько прямой и дерзкий вызов, что по поручению раввината против мятежника выступил для пущего эффекта соотечественник Уриэля Самуэль да'Cильва. Его иезуитская речь послужила основанием публичного и торжественного отлучения «еретика» от синагогальных служб – и, следовательно, от самой общины.

Обвинение гласило, что «безумец» отрицает бессмертие души на том основании, что об этом не говорится в Торе. Никто из обвиняющих и не утверждал, впрочем, что там хоть словом упоминается бессмертие души..
Тем не менее, сочинения Акосты было приговорены к сожжению на костре.

Никого из присутствовавших не смутило, что такая кара обычна для христианской инквизиции, от которой евреи спасались в либеральной Голландии.
О впечатлении, произведённом при этом на либеральных (по тогдашним меркам) голландцев, можно только догадываться...

Отлучение обязало евреев Амстердама стали избегать Акосту. Он едва не лишился всего своего состояния, находившегося в обороте у ортодоксального родственника.
Не мог жениться, пока находился под анафемой...

Почти через десять лет, в 1633 г., Акоста, не выдержав жестокого остракизма, стал искать примирения с общиной. По требованию раввинов он подписал формальное отречение от прежних своих воззрений, был помилован и возвращён в лоно синагоги.

Но всё-таки он так и не смог заставить себя следовать затхлым талмудическим предписаниям. Акосте уже представлялась сомнительной божественность самого происхождения Торы. Другие известные ему религии рассматривались им изобретенными самими людьми.
Не отрицая существования Всевышнего, Акоста, разумно полагая, что для Него существенна искренняя вера, а не формальные ритуалы, отказался от какой-либо обрядности; он стал усматривать сущность этических принципов в самой человеческой природе, в свободной от обрядности «естественной религии».
К Богу обращаются лично, а не через посредников - зачастуюу невежественных и своекорыстных.
О взглядах Акосты, порой проговариваемых, всякий раз докладывалось раввинскому трибуналу. Вскоре последовало очередное отлучение от общины.

Невыносимо было общественное положение отлучённого. Родные братья завладели всем его имуществои. Соотечественники избегали его. Либеральные амстердамцы взирали на с изумлением на такое мракобесие.

Однако, раввины упорствовали. Ими было поставлено жесточайшее условие: еретик не только должен был публично отречься от всего им написанного, но ему предстояло также подвергнуться бичеванию. Он должен был лечь на пороге синагоги, чтобы прихожане переступили через него, символически попирая его ногами...
Но и перед угрозой так называемого Великого отлучения, Акоста всё же не пошёл на предписанные ему унижения.
Усугубилась отвратительная общественная травля отверженного. От него с ужасом отвернулись все родные; никто не смел заговорить с ним. Уличные подростки преследовали и оплевывали Акосту. Против него было написано множество мерзейших памфлетов, зачитывавшихся в синагоге...

Притом он не мог найти защиты и у городских властей: действия его гонителей были зачастую скрытые, неуловимые, трудно доказуемые. Была и иная причина. Либеральные власти Нидерландов старались не вмешиваться в дела еврейской общины, опасаясь обвинений в ущемлении прав скандальных пришлецов, прокламирующих себя в качестве «избранного народа».
Избранного среди всех прочих – самим Всевышним.
Всегдашняя какая-то неизбывная, прямо-таки параноидальная уверенность этого народа в собственной святости и непогрешимости, вызывала естественную неприязнь окружающих – «гоев» согласно еврейской терминологии...

Говоря о параноидальности, имею в виду не клиническую патологию, но – общественную, социальную. В глазах окружающих протестантов-голландцев народ, подаривших миру Христа, как-то не оправдывал возлагавшихся на него моральных упований.

* * *
Полагать ли «Устную тору», измышления «толкователей», аналогией греко-римским мифам и легендам. Ничего общего! Древнегреческие мифы – плод народной фантазии, авторства не имеют.
Легенды римлян – приукрашенные фантазией эпизоды истории Рима и, опять-таки, анонимные. Тогда всякий «измыслитель» очередной талмудической «мудрости», непременно объявляет о себе. Он видит себя вровень с Повествователем Учения (чуть ли не с самим Моше); «толкования» возвышают его в глазах верующих, уже он цадик, пользующийся особым расположением Всевышнего, уже мудрец, а то и святой. Безбедная жизнь обеспечена.
Огромная каста из столетия в столетие жила и живёт за счёт народа.

Народная фантазия (любая фантазия как таковая) разительно отличается от надуманной «мудрости». Трудно даже поверить в возможность такой причудливой галиматьи, не погрузившись в недра многомудрых «талмудов»: Авот, «МорэНевухим», Респонсы, Миншнэ-Тора, Зогар..., в мистическое бормотание «каббалы»...

Свидетельство современного израильского историка Михаила Штереншиса: «Мидраши (толкования раввинов. – МТ) толкуют пассажи Танаха (Ветхого Завета. – МТ). Толкования перешли и в Талмуд. Оказывается Ева в Раю занималась сексом со змеем (трактаты Ебамот 103а, Шаббат 146а, Авода Зара 22б), а потом со всеми дьяволами (Берешит Раба 24:6) и имела от них детей. Если у женщины случается выкидыш, это наказание ей за евины похождения (Берешит Раба 20:6). Делались также намёки. что женщины это кастрированные мужчины.
В таком роде переиначили весь Танах.
Оказывается. Потифар (персонаж Торы. – МТ) был гомосексуалистом и купил Иосифа Прекрасного для своих удовольствий (Берешит Раба 86:3). Оказывается, Господь наслал на Египет лягушек. чтобы те откусили у египтян их мужские достоинства (трактаты Техиллим 105:452 и 78:350 и Шмот Раба 10:3). Оказывается, иудейский царь Иехоиаким вытатуировал на своём члене имя Господа (трактат Санхедрин 103б) и так вступил в инцест со своей матерью... (Ваикра Раба 19:6)...» ("ЕВРЕИ. История нации". Израиль, 2008.стр. 228).

Образец талмудического умствования:
«Мишна (Шабат 1:3) говорит: «Читать при свете субботнего светильника запрещено».
Гемара объясняет: "Потому что у тебя может возникнуть соблазн подвинуть лампу или подкрутить фитиль вверх или вниз".

Но вот Раби Ишмаэль бен Элиша, сам большой мудрец, был уверен, что уж с ним-то такого не случится. И читал при свете субботней свечи. Однако, он настолько увлекся чтением, что забыл все на свете и все же подвинул лампу, таким образом нарушив Субботу!!!
Осознав, что произошло, он воскликнул: «Как же велико учение мудрецов, объявивших, что чтение при свете субботнего светильника запрещено!».

Мудрецы запретили перемещать субботний светильник, потому что при этом есть вероятность ненароком загасить свечу, а это уже нарушение, равносильное зажиганию огня в Субботу.

"Какое отношение это имеет к "откровенному" знанию, источник которого кроется в глубинах трансцендентного или иррационального разума?" – спрашиваете вы. Самое непосредственное. Следует понять: мы не знаем, какое повеление Торы важнее, а какое менее важно. Не всегда об этом можно судить по тяжести наказаний за нарушение, потому хотя бы, что не для всех нарушений Писание указывает наказание. Нельзя также судить о причине того или иного повеления на основании того объяснения, какое дается в Писании. Чаще всего, эта причина – не единственная.

И если мы доверяем Трасцедентному Разуму, давшему нам ту или иную мицву, нам только и остается, что стараться любое Его повеление выполнять максимально точно, как указали мудрецы».

Кому назначено быть мудрецом, кем уполномочено?..

Самый простой и очевидный способ скрыть своё невежество - признать в рассматриваемом предмете какие-то "непостижимые смыслы". Разумеется, в мире много непознанного, многое НЕПОЗНАННОЕ вполне используется даже в быту (к примеру, электричество). Но смыслы Торы вполне очевидны, в самой Торе это подчёркивается, призывается не искажать смысл лживыми ухищрениями.

Например, такими. Ной, покинув с семьёй ковчег, в котором спасся от потопа «насадил виноградник. И выпил он вина, и опьянел, и лежал обнажённым в шатре своём. И увидел сын его Хам наготу отца своего , и вышедши из шатра рассказал братьям своим. Братья же взяли одежду и покрыли наготу отца своего» (Б.9/20-23).

Рядовая история, несколько неприглядно рисующая одного из сыновей патриарха – видимо, насмешника. Хахамов (мудрецов) такая обыденность не устраивает. Они «приходят к выводу», что Хам... кастрировал Ноя - сын... изнасиловал отца!..
Эта и подобная галиматья удостаивается ореола святости.

«Евреи поступают с историей и древними сказаниями так, как их старьевщики с поношенной одеждой; они выворачивают её наизнанку и продают как новую за максимально высокую цену». Вольтер.

Так кто же еретик –Акоста или его гонители?

* * * Положение отверженного день ото дня становилось всё невыносимее. Он окончательно обнищал, жизнь его была сломана. В течении семи лет выдерживал и это отлучение, пока невзгоды и лета всё же сломили его.
Он явился к раввинам, соглашаясь подвергнуться предписанной процедуре публичного покаяния.
Акоста должен был явиться в синагогу, битком набитую народом, взойти на кафедру и громогласно отречься от своих "прегрешений".
Тут же, пред всем народом, раздели его и подвергли установленным 39 ударам ремнем по спине.
Далее положили его на порог в преддверии синагоги...
Такое неслыханное публичное унижение вынудило Акосту покончить с собой. В своей автобиографии /«Образец человеческой жизни»/, он обвинил раввинизм в гнусности.

Жизнь его завершилась так. Акоста, зарядив два пистолета, подстерег на улице злейшего врага - синагогального доносчика, выстрелил в него, но промахнулся и вторым зарядом убил себя.
Ему было всего 53 года.

* * *
Виднейший деятель российского сионизма В.Е. Жаботинский писал в работе, процитированной выше:
"Я разочарую наивного читателя, который всегда верил, что в гетто нас силой запер какой-то злой папа или злой курфюрст... Гетто образовали мы сами, добровольно, по той же причине, почему европейцы в Шанхае селятся в отдельном квартале".

Теперь, возможно, понятнее будет, что я имел в виду. Если бы мы САМИ СЕБЯ не загнали в ДУХОВНОЕ гетто, уверенные при этом, что это мы одни – «избранные», публично утверждающие при этом, что это мы несём т.с. свет всему человечеству (проще говоря - «гоям»), - разве не были бы мы в таком случае признаны этим человечеством обычным народом среди прочих?
Разве так трагически оборачивалась бы вся наша история?

Разве имели бы мы основание уверять себя (и заявлять на весь мир), что каждый гой РОЖДАЕТСЯ антисемитом?..

Может быть, правильнее бы сказать: не САМИ СЕБЯ; но – позволили нашим пастырям загнать народ... /далее – по смыслу/.

Вот это, да и многое другое, хотел сказать я своей единственной фразой, полагая: умному – довольно.

* * *
Таковы, как видим, обстоятельства в замкнутом мирке еврейской общины. Ну, а в широком мире?..

Предыдущий век был эпохой Великих географических открытий – испанцев на Запад через Атлантику, португальцев на Восток вокруг Африки. Окрытие Нового Света было сногсшибательным в первую очередь для сознания европейцев. Ну, как если сегодня были бы получены какие-то внятные сигналы от инопланетян.

Век называли Испанским. Католические властители Испании, помимо заокеанских, владели территориями и в Европе: к примеру, Италией с её плодороднейшим, экономически развитым севером страны – Ломбардией. Но половина всех доходов испаской казны шла не из-за океана, не из обширных средиземноморских владений, а из почти незаметной на карте северной малоплодородной земли, посещаемой наводнениями, – Нидерландов.

К началу 17-го века торговый флот Нидерландов с всего-то двухмиллионным населением почти равнялся флотам Англии и Франции вместе взятым; к середине столетия даже превзошёл их. На верфях маленькой страны строилось до тысячи морских судов в год.
(В конце века царь Пётр трудился анонимным плотником на верфях голландского городка Заандама, обучаясь кораблестроению).
И было что ввозить, но прежде всего вывозить. Нидерланды производили качественные сукна из шерсти английских овец, шёлковые и льняные ткани, также уникальные тогда плюш, бархат, гобелены.
На отвоёванных у моря землях, осушенных польдерах, расцветало замечательно продуктивное сельское хозяйство, молочное скотоводство, почти обеспечивавшее население страны, а также шедшее на экспорт. Это была качественная продукция, скупаемая владетельными домами Европы...

Амстердам в то время – огромный торгово-промышленный и кредитно-финансовый центр всей Европы. Активно работают товарная и фондовая биржи, страховые компании, обеспечивающие надёжной гарантией голландскую торговлю почти со всей Европой, включая Россию, с самыми отдалёнными известными тогда уголками планеты...
Чем же было обеспечено такое процветание?
За столетие до того Северную и Центральную Европа охватило массовое религиозное и общественно-политическое движение, направленное на реформирование католичества СООТВЕТСТВЕННО СВЯЩЕННОМУ ПИСАНИЮ – БИБЛИИ.

Реформация сопровождалась иконоборческим движением – разгромом католических церквей и монастырей, уничтожением икон, статуй святых, изгнанием папистов-священников, случалось, и мирян.
Марксистская историография рассматривает это движение как первую европейскую революцию, борьбу крепнущей буржуазии против засилья феодальной знати.
В Нидерландах таковой были испанские гранды, управлявшие страной.

Деятелям Реформации, начиная с Лютера, поначалу казалось, что евреи, этот «народ Книги», первыми примкнут к движению, быть может, даже возглавят его. Эти упования способствовали эмиграции испанских и португальских евреев в Нидерланды, где их приветствовали как союзников: «Враг моего врага – мой друг».
Но в духовно замкнутых еврейских гетто, казалось, даже не замечали новых веяний.

Мартин Лютер, который своими «тезисами» против папских индульгенций (выколачивания денег взамен «отпущения грехов»), считал, что покорное ожидание «инобытия», загробных райских кущ, это грех перед Господом. Здесь и сейчас надо исполнять свой долг, который состоит в упорном труде на благо собственное и окружающих. Кальвин, другой «отец Реформации», уточняет, что заниматься надо делом, на которое наставило человека само Провидение – своим ремеслом. Цель существования – своим трудом свидетельствовать о славе Господней. Выполнять профессиональные обязанности, служить общему благу, - способствовать славе Божьей.
Так и поётся в протестантском духовном гимне: «Работай, рук не покладая,
Живи, законы соблюдая, Тому апостол нас учил, Что вечным тружеником был».

Произведённое тружеником принадлежит ему самому. Впервые в истории частная собственность освящается религией: СВЯЩЕННАЯ частная собственность. Она защищена не только традицией, но и законом. Человек уже не изгой на земле. Он – собственник!
Это важнейший шаг в самосознании человека.
Такой образ мыслей, вся протестантская этика являла собой дух изначального капитализма. Непрестанный труд, завещанный Всевышним, при жёстких пуритантских нормах бытия, - это и явилось первоосновой успешного предпринимательства, хозяйственного прогресса.

Протестантизм не столько религия, сколько сам образ жизни – «по библейским заповедям». Он отвергает псевдорелигиозные таинства; отвергается сам авторитет Священного ПРЕДАНИЯ (аналогия – «Устная Тора»), на котором строятся и произвольные толкования Священного Писания (аналогия – сама Тора), и богослужебная практика.
Реформация - переворот и в самих отношениях человека со Всевышним.

Протестантизм отрицает священноначалие, церковную иерархию, Верующий обращается к Господу напрямую, без посредников. Такое интимное, индивидуальное, глубоко прочувствованное личное общение – прямая дорога к осознанию себя ЛИЧНОСТЬЮ.

Всё это, безусловно, давало толчок размышлениям («ересям») Уриэля Акосты, его духовному самосознанию.

Король Испании Филипп 2-й, однако, не удовлетворялся половиной всех имперских доходов, поступавшими из маленькой протестантской Голландии. Он стремился вернуть её жителей в католичество. Протестантизм был объявлен ересью, «еретики» подвергались гонениям вплоть до погромов и убийств.
Но массовая непримиримая борьба против короны завершилась официальным признанием в 1609 г. независимости Соединённых провинций (Нидерландов), провозгласивших себя республикой.

Это явилось прологом распада мировой испанской империи. Процветающая буржуазная республика с её портами и верфями, промышленностью и морской торговлей становится на путь не только открытия ещё неведомых земель, но и захвата чужих колониальных владений. Как эллины в древности - Средиземноморье, голландцы осваивают океанские побережья - юг Африки, Малабарский и Карамандельский берега Индостана, район Моллукского пролива, острова Южных морей (нынешняя Индонезия)...

Нидерланды 17-м столетия – крупнейшая колониальная держава. Весь этот век можно назвать голландским.
Вот в какой стране был затравлен Уриэль Акоста, которого, исключая «христианскую составляющую», можно смело назвать первым еврейским ПРОТЕСТАНТОМ Нового времени.
* * *

Вольнодумец Акоста - предшественник и вдохновитель своего земляка Баруха Спинозы. Они разминулись только на одно поколение.

Семья Мигуэля (Михаэля) Спинозы, отца Баруха, тогда же, в начале 17-го в., и по тем же причинам, что и семья Дакоста, эмигрировала из Португалию в Голландию – в тот же Амстердам. Обе семьи, надо думать, были знакомы, но Барух Спиноза был много моложе Уриэля и судьбы этих столь близких духовно друг другу людей не пересекались...

Литература о Спинозе чрезвычайно обильна; в своём кратком изложении я использую здесь сведения из работы «Жизнь, достойная преклонения» современного историка Исаака Юдовина .

Уже у д’Акосты очевидны сомнения в божественном происхождении Моисеева Пятикнижия. Спиноза в своём "Теолого-политическом трактате" (1670 г.) доказывает, что Тора не могла быть написана одним лицом и не вся она может датироваться временами Моше.
Он утверждал (как и подтверждается современной иудаикой), что Повествователь Торы – религиозный деятель Эзра, живший восемью столетиями в спустя после Моше.

Значение Эзры косвенно признаётся и талмудистами: «Эзра был бы достоин получить Тору для Израиля, если бы его не опередил Моше» (Сангедрин, 21б).

Спиноза врспринимал Тору не как с божественное откровение, но как исторический документ; иначе говоря, был предтечей библейского критицизма.
Ясный и сильный ум Спинозы в сочетании с цельностью и целеустремлённостью натуры рано обратили на него всеобщее внимание. В нем видели «надежду Израиля», полагали будущим «великим столпом синагоги».

Раввины всячески пытались вернуть молодого отступника в лоно талмудического иудаизма.
Его предупредили об отлучении, если он не возвратится в лоно ортодоксии, дали ему месячный срок «для исправления», запретив любые контакты с членами еврейской общины. Это было испытанным на предшественнике Спинозы психологическим воздействием в надежде, что «еретик образумится».

Помимо «кнута» сулился и «пряник» - солидное ежегодное пособие в 1 000 флоринов при условии, что Спиноза будет посещать синагогу, исполнять обряды,..

Но он был непреклонен. Не обошлось и без покушения на его жизнь. когда он однажды выходил из театра, ортодоксальный фанатик с кинжалом бросился на него. Спиноза сумел увернуться от удара…
Он не был бы Спинозой, если бы склонился на какую-либо сделку. Человек глубокой порядочности, он не мог поступать вопреки своим убеждениям. Провозглашая стремление к познанию высшей добродетелью человека, Спиноза призывал мужественно смотреть в глаза истине, какова бы она ни была, потому что обретение подлинной свободы, ведущей к блаженству, возможно только с помощью все постигающего познания.

Признавать что-нибудь ложным в теории и в то же время применять это на практике из страха или ради выгоды было для него немыслимо. И он не дрогнул, не пал духом, когда, выступив с критикой Священного Писания, уклоняясь от посещения синагоги и соблюдения многих религиозных обрядов, , вызвал бурю негодования в еврейской общине Амстердама.

В отличие от своего предшественника – вольнодумца Уриэля Акосты, которого травля общины и унижения привели к самоубийству, Спиноза проявил необычайное мужество и стойкость характера.
«Истинная добродетель, - полагал Спиноза, - есть ни что иное, как жизнь по одному только руководству разума…, ибо люди, управляемые разумом, т. е. люди, ищущие собственной пользы по руководству разума, не чувствуют влечения ни к чему, чего не желали бы другим людям, а потому они справедливы, верны и честны».

Согласно Спинозе, «самое полезное в жизни – совершенствовать свое познание или разум, и в этом одном состоит высшее счастье или блаженство человека».

Избранность, приписываемая как еврейской, так и христианской традицией «избранному народу» шокирует Спинозу. О своих современниках-евреях он пишет: «Радость, которую они испытывают, веря в свое превосходство, если это не проявление детства, может родиться только из зависти и злого сердца... Итак, кто радуется по этому поводу, радуется несчастью другого, он завистлив и зол, он не знает ни истинной мудрости, ни спокойствия настоящей жизни».

Сегодня это считалось бы парадоксальным проявлением известного симптома - "комплекса неполноценности".

Уже в 1656 г. - ему было тогда 24 года - Спиноза был подвергнут «великому отлучению» -«ввиду чудовищной ереси, им исповедуемой и проповедуемой, и ужасных поступков, им совершаемых»...
Было объявлено: «Будь он проклят, когда он выходит, и проклят, когда входит. Пусть Б-г не прощает его грехов. Пусть Б-r гневается и сердится на этого человека и обрушит на него все проклятия, которые записаны в Торе. Пусть Б-r вычеркнет его имя под небесами и пусть Б-г уничтожит его и выбросит из колен израильских...»

Отлучение было абсолютным. Ни один еврей не должен был иметь с ним дела, говорить с ним или стоять ближе четырех шагов от него.
Позднее Спиноза писал: «Богословская ненависть – особый и жестокий вид ненависти – не ограничивается исключением отступника из духовной корпорации. Она посягает на гражданские права личности, не имеющие ничего общего с религиозными убеждениями, в том числе и на такие права, которые не отнимают и у самых закоренелых преступников».
После изгнания из еврейской общины Спиноза вынужден был покинуть Амстердам. Но жизнь изгнанника, полная лишений, не сломила его.

Спиноза, понимая сущность Бога иначе, чем ортодоксальные раввины, отнюдь не был безбожником. Идея Бога занимает центральное место в его философии. Спиноза писал:
«Все, что только существует, существует в Боге, и без Бога ничто не может ни существовать, ни быть представляемым». Если бы Спиноза отвергал идею Бога, то не говорил бы о том, что «высшее благо для души есть познание Бога…» и что венцом такого познания является «интеллектуальная любовь к Богу».
Спиноза, однако, освободил Бога от антропоморфных свойств и этим вызвал ненависть к себе со стороны ортодоксальных ревнителей, обвинивших его в том, что он кощунственно использовал идею Бога, чтобы таким образом завуалировать свое атеистическое мировоззрение.
Но, опять же, Спиноза не был бы Спинозой, если бы не называл вещи своими именами...

* * *
Искусство европейского Возрождения насыщено сюжетами, образами, символикой как античности так и Пятикнижия. Эпизоды Торы воплощены в живописи, персонажи - в скульптуре итальянских, затем голландских и немецких мастеров. Но всё это пиршество духа, увы, обошлось без какого-либо участия евреев.

Иудаизму (вслед за ним исламу), буквалистски следующему заповеди "не сотвори себе кумира", чуждо изобразительное искусство, чем, конечно же, не просто обеднена, но прямо-таки обокрадена культура "избранного народа". Вся она исчерпана обрядами и ритуалом самой религии. Археология дохристианской Святой земли чрезвычайно скудна; такой же она оставалась в последующих местах расселения евреев. Материальных следов бытия почти нет.

Раввины, как уже говорилось, изолировали своих пасомых и от идей Реформации. Личность и труды Спинозы - прикосновение к следующей вехе европейской цивилизации - эпохе Просвещения.

Век Просвещения(1688-1789), уложившийся в столетие между Английской "славной революцией" и Великой французской - проходил в Европе под знаком научных открытий и философского осмысления перемен в обществе, которые должны были принести народам свободу и равенство, уничтожить привилегии Церкви и аристократии.
Открытия XVII века в области естественных наук подтверждали мысль о том, что разум и научные методы позволяют создать истинную картину мира. Казалось, мир и природа организованы в соответствии со строгими и абсолютными законами.

Вера в авторитеты уступила место последовательному скептицизму. Традиционную сословную структуру общества должна была сменить новая форма государства, основанная на власти разума и закона.

«Свет человеческого разума – это вразумительные слова, однако, предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями. Рассуждение есть шаг, рост знания - путь, а благоденствие человеческого рода – цель», - провозгласил английский мыслитель Томас Гоббс (1588-1679).

Другим англичанином Джоном Локком (1632—1704) сформулирована была, по сути, сама программа эпохи, свод неотчуждаемых прав ЛИЧНОСТИ - на жизнь, на свободу, на собственность. Всё это было чрезвычайно близко душе Спинозы. Как бы символически совпадают года рождения его и Джона Локка.

Спиноза был первым мыслителем Нового времени, который не принадлежал к какой-либо церкви или секте.

О произведениях Спинозы (цитирую из интернета). «Этика» была опубликована впервые в книге «Посмертные произведения» (на латыни, 1677; одновременно в голландском переводе). В «Посмертные произведения» были включены также неоконченный труд «Трактат об усовершенствовании человеческого разума» (написан на латыни около 1661 г.), «Политический трактат» (завершенный незадолго до смерти автора), «Краткое изложение грамматики языка иврит» (неокончено) и избранные письма.

Над грамматикой языка иврит Спиноза начал работать по просьбе друзей за несколько лет до смерти; она была задумана как самоучитель иврита, однако Спиноза разбирал в ней и сложные вопросы филологии. Поскольку Спиноза писал главным образом для своих друзей-христиан, он следовал системе, принятой при изложении грамматики латинского языка, использовал некоторые ее термины.
Он предложил также классификацию букв еврейского алфавита, основанную на фонетическом принципе. В 1687 г. был опубликован единственный естественнонаучный труд Спинозы — «Трактат о радуге» (переиздан в 1862 г. вместе с неизвестным до того трудом философа «Краткий трактат о Боге, человеке и его блаженстве».

Спиноза скончался от чахотки в Гааге на 45-м году жизни.

...Либеральные евреи уже давно выступают против отлучения Спинозы как проявления религиозной нетерпимости. В 1950-е гг. израильский премьер Бен-Гурион настаивал на ретроспективной отмене херема. Равины Амстердама не откликнулись на его предложение...

* * *
Вольтер писал об еврейской отсталости: "Евреи никогда не были физиками, геометрами или астрономами..."
Хаскала, еврейское просвещение Нового времени, позволила нам войти, в конечном счёте, в европейскую цивилизацию.

Хаскала связана в первую очередь с именем замечательного просветителя Мозеса Мендельсона, следующего в плеяде великих еврейских реформаторов.

В последующем изложении я опираюсь на исследование искусствоведа Ф.П. Шиллера (1937 г.).

Символично совпадение рождений Мозеса Мендельсона и Готхольда Лессинга - 1729 г.
Писатель и критик Лессинг поднял знамя борьбы против немецкого абсолютизма за идеалы гуманизма, разума и свободы. Лессинг призывал к созданию немецкой национальной литературы, в которой он видел могучее средство пробуждения умственных сил народа, одно из условий его национального возрождения.
Он выступил против идеализации немецкой отсталости, против реакционного национализма...
Эти идеалы были чрезвычайно близки и Мозесу Мендельсону.

Сын переписчика Торы Менделя, родился в городе Дессау. В Германии того времени евреи не имели фамилий и следовали библейской традиции называть детей собственным именем и именем отца.
Мозес страдал искривлением позвоночника, говорил тихим голосом, был чрезвычайно стеснительным.
Он изучал традиционный иудейский закон и бухгалтерию, научился торговать шелком.

В 1749 г. драматург и поэт Готхольд Лессинг пишет одноактную пьесу «Евреи», в которой этот народ едва ли не впервые изображался не как мистические кровопийцы, но как разумные и добрые человеческие существа.
В отличие от французских коллег (Вольтер и др.), многие деятели немецкого Просвещения стремились «спасти» еврейское население от средневековых ограничений. Эти умеренные немецкие мыслители пытались понять религиозный дух человека и добиться примирения христианской и иудейской культур.

Мендельсон познакомился с Лессингом, который ввел его в литературные круги. Ради доказательства своего проникновения в философию Мозес принял участие в литературном конкурсе, выступив (и победив!) против великого философа Иммануила Канта. Лессинг побудил Мендельсона продолжать писать на философские темы и помог скромному торговцу издать его труды.

В своем раннем труде «Федон» Мендельсон исследовал философию Платона и бессмертность души, прибегнув к классической (а не древнееврейской) образности для пояснения своих доводов. Следуя революционному примеру Лессинга не писать на более модном французском языке или латыни, Мендельсон выбрал повседневный немецкий в качестве языка своего трактата. Он хотел, чтобы его труды читали немцы.

Этот современник Баала Шем Това и Виленского Гаона стремился с помощью философии вывести еврейское общество из гетто в современный светский мир.
Именно Лессинг дал своему другу — «сыну Менделя» - фамилию Мендельсон.

* * *
Еврейское Просвещение — Хаскала — было следствием привязанности многих евреев той эпохи к немецкой культуре.
Великая цель Мендельсона состояла в примирении светской жизни и религиозной мысли. Посещение синагоги должно стать добровольным, а не принудительным.
Пора завершиться политическому господству раввинов. Их право на отлучение не должно признавалось законным.
Государство — как в Америке Джефферсона — должно позволять своим гражданам свободно выбирать свой храм богослужения.
Разум должен победить ненависть и гонения.
Иудеи должны оставаться иудеями дома и в своих храмах, но быть лояльными гражданами своего государства и активными участниками общественной жизни.

Когда Бог объявил Свой закон Моисею на горе Синай, Он сделал это для того, чтобы внушить только Своему народу систему внутренних правил, касавшихся евреев и никого больше.
У евреев нет и не может быть задачи присветить всё человечество.

Мозес призывал изучать иврит и отказаться от идиша, который он считал вульгарным сленгом гетто. Он перевел Ветхий Завет на немецкий язык. Были раскуплены миллионы экземпляров (невероятный успех!), хотя раввины-традиционалисты запрещали их приобретение.

Мозес был знаком со многими крупными правителями и мыслителями. Во время известной встречи с Фридрихом Великим он посмел критиковать монарха за то, что он писал на французском языке (невероятный поступок во времена санкционированного правительством преследования евреев).

Протестантский богослов Иоган Лаватер публично вопрошал: «Если Мендельсон считает, что иудеи и христиане должны пойти навстречу друг другу, тогда почему он не обратится в христианство?»
Но Мендельсон отвергал обращение и взывал к веротерпимости и взаимному уважению. Евреи должны оставаться евреями, а христиане — христианами. Он надеялся на слияние иудеев и христиан в разумном и свободном обществе.

Во время Американской революции Мозес озаботился защитой гражданских прав евреев. Когда он решил посетить свой родной город Дессау, от него потребовали заплатить за въезд в город поголовную пошлину, установленную для скота - и евреев.

Вся жизнь в борьбе, достигшая своей кульминации в конфликте с Лаватером и в случае с поголовной пошлиной, убедила Мендельсона в преимуществе американской модели отделения церкви от государства.

Светские взгляды Мендельсона удачно сочетались с уважением к обычным религиозным отправлениям. В традиции Маймонида он искал здравый смысл во всех человеческих проявлениях. По Мендельсону, христианство Непорочного зачатия и Воскресения было значительно менее рациональным, нежели управляемый обычаями иудаизм.
Резкое изменение веры всегда должна сопровождать аргументированная мысль.

Влияние Мендельсона на развитие образа жизни евреев сохраняет свое важнейшее значение. Его философия постоянно отрывала евреев Восточной Европы от местечковой культуры, благодаря которой они держались вместе на протяжении долгих лет жизни в диаспоре. Великие светочи немецкой литературы Гете и Шиллер позже признавали себя обязанными Мендельсону за то, что он поднял значение немецкого языка и создал рационалистическую универсальную философию.

* * *
Вышеизложенное взято мной из разных источников.
«По жизни» мне довелось косвенно соприкоснуться с Мозесом Мендельсоном при довольно скверных обстоятельствах. Пришлось задуматься: не сворачиваем ли мы, евреи, с цивилизационной дороги, не запираем ли сами себя в очередное духовное гетто?..

На родине еврейского просветителя в еврейской общине Дессау был я, между прочим, облечен высоким доверием - избран председателем ревизионной комиссии.
Так вот, первой заботой общины было выселение из полученного ею здания «Общества Мозеса Мендельсона» («Moses Mendelssohn Gesellschaft»), занимавшего часть одного из этажей. Мои резоны по поводу того, что просветитель родился в Дессау, что его перевод Торы на немецкий язык (с комментариями на иврите) - одно из самых примечательных явлений культурной жизни Германии 18-го века, что называли его и «еврейским Сократом», и «германским Соломоном», что стал он главным героем классической пьесы Готхольда Лессинга «Натан Мудрый», - все эти резоны выслушаны были с откровенной насмешкой. Что ж, ненависть к Обществу его имени со стороны наших евреев я по наивности объяснял себе лишь «квартирным вопросом», как известно, ожесточающем сердца.

Причины были отвратительнее.
Я прочел в уважаемом мной Обществе Мозеса Мендельсона лекцию «ОткровениеТоры. Взгляд историка». Для выступления мне любезно сняли главный зал города (Leipziger Torhaus), пригласили переводчика, собрали немецкую аудиторию)...

На следующий же день в правлении Еврейской общины разразился скандал: как это я посмел!
Я не понял, в чем суть. Мне разъяснили (инструкция была свыше): Мозес Мендельсон - предтеча реформистского иудаизма, преступно расцветшего в Соединенных Штатах, тогда как наша Община – «сугубо ортодоксальная».

В подтверждение мне показали уголок первой страницы нашего Устава, но в руки его не дали.
Я и тогда еще не понял, почему. И спросил Herr’a Роскина, нашего председателя, почему вообще Еврейская община не – культурная, а – культовая (не Kulturgemeinde, а Kultusgemeinde).
«Потому что так больше платят», - отрубил он с прямотой римлянина.

Добывание денег походило подчас на нелегкий труд шахтера: тоже в грязи и в потемках.
И когда я готовил отчет ревизионной комиссии к очередному общему собранию, председатель нежно, как родного, приобняв за плечи, попросил меня предварительно показать ему, что я там понаписал. Я удивился.
- Извините, это наша промашка, - ласково сказал председатель. – Мы вас имели за другого человека. У нас при приеме на любую должность требуется подписать следующий Bestätigung («Подтверждение», - перевел он) в двух экземплярах – по-немецки и по-русски.
Тут он дал мне для подписи замечательную двуязычную бумагу:
«Настоящим я подтверждаю, что Правлением Еврейской Общины мне указано, что вся полученная во время моей деятельности в Еврейской Общине информация в отношении финансов, религиозной и социальной работы, лиц, решений и положения дел, которая предназначена для использования внутри Общины при работе, является строго секретной и не подлежит оглашению, и не может быть доведена до третьих лиц» */.

Это великолепное подтверждение человеческой наглости подписать я, естественно, отказался.
Что происходило далее, вы прочтете в «Двенадцати стульях» - в главе о том, как отец Федор пылко домагался взаимности инженера Брункса и что при этом предпринимал.
Как это выглядело в нашем случае и чем завершилось, - когда-нибудь в другой раз...

В конце концов, спустя неделю-другую, сакральную формулу «Вы еще пожалеете!» председатель заключил следующими словами:
- Кстати, когда вы собираетесь, наконец, жениться?
Я обалдело посмотрел на него. Председатель примирительно развел руками.
- Чтобы я забыл, что у вас жена и детки!.. Как-нибудь еще не отшибло. Но пора это оформить как У НАС, у евреев, водится.
Тут уж я развел руками...

Сам председатель поехал «оформляться, как водится» аж в Берлин, где, оказывается, есть хирургическая еврейская (!) клиника со спецуслугами.
Потому что для оформления ортодоксального брака надо не только ходить «с партбилетом на голове», т.е. в кипе (вместо прежней красненькой книжечки КПСС в нагрудном кармане), - надо еще что-то проделать и с другой частью тела.

Наш председатель проделал и вернулся из Берлина со страдальческой миной и в спецштанах с мотнёй до колен, но готовый и далее расставаться с чем угодно, лишь бы усидеть в председательском кресле (хорошо оплачиваемом).
Впрочем, жертва, как в классической трагедии Шекспира, была напрасной. И Herr’a Роскина постигла та же участь, что и его предшественников со сходной резолюцией, запечатленной на скрижалях общего собрания.

Не знаю, завершилось ли дело, как положено, уголовным судом, - меня уже не было в Дессау.

Больше я туда не возвращался, хотя там немецкие друзья плюс дивная природа и замечательные парковые ансамбли. Друзья Карин и Хайнц иногда звонят мне и жене в Мюнхен и сообщают, что «c антисемитизмом в городе было так хорошо, ну а сейчас совсем-совсем плёхо».
Они владеют русским на уровне школьного образования ГДР, поэтому выражаются столь казенно.
* * * Примечание. */ Не метафора и не гипербола. Вот выдержка из § 1 Устава Общины (на стенке не вывешивается и на руки не выдается!):
«Мероприятия, касающиеся внутренних дел религиозного общества не подлежат проверке через доступные акты „общественной власти" (кавычки в тексте. – М.Т.)... В какой степени какое-то мероприятие может быть причислено к внутренним делам, определяется из того, что практически, исходя из характеристики дела и целевой связи, можно рассматривать как собственное дело религиозного общества».

Какой простор для всяческой инициативы!

Процитирую, кстати, разосланный для исполнения официальный документ:
"Директивы для еврейских общин Германии, принятые на раввинской конференции:
1. Обрезание является основополагающим элементом иудаизма и имеет очень большое значение... Обрезание не является добровольным делом или предписанием раввина, а национальным долгом, предписанным Превечным..."
Ну, и так далее.

И это - в центре Европы, в начале 21-го века...
* * *
Для того, чтобы нам стал яснее феномен и нравственный подвиг Уриеля д’Акосты (и вслед за ним – в той же либеральнейшей по тогдашним меркам Голландии – Баруха Спинозы), обратимся – ни более, ни менее! – к феномену самой мировой истории.

На другом конце современного д’Акосте и Спинозе мира Поднебесная империя в важнейших промышленных открытиях решительно опережала Европу:
- в изобретении нагнетательного насоса - на 18 столетий, а цепного - на 15;
- ветряного колеса, веялки, поршневых воздуходувных мехов для металлургических целей, шлюзовых ворот - на 14 столетий;
- дробильной мельницы, применяемой в горной промышленности, машин для обработки тканей, висячих мостов - на 13 столетий;
- в получении чугуна - на 12;
- в применении упомянутых выше воздуходувных мехов, но приводимых в движение водой, в глубоком бурении - на 11 столетий;
- в изобретении тачки, а также аппарата для проекции "движущихся рисунков" (предтечи кинематографа) - на 10 столетий;
- водяной дробильной мельницы - на 9;
- карданной подвески - на 8;
- многоарочных мостов - на 7;
- пороха - на 6;
- цепного ткацкого станка, коленчатого вала, часового механизма и другого - на 3-5 столетий...

При таком, казалось бы, активном опережении Китай мог выступить в тот момент в роли великой индустриальной державы, стать пионером назревавшей промышленной революции - с несравненно большим на то историческим правом, чем крохотная, в сравнении с ним, Англия и уж еле заметная на карте мира Голландия...

Но - из примера Китая видно, что можно знать порох и не создать сильной армии, знать компас и не открыть Америки, знать книгопечатание и не создать общественного мнения...

Суть мировой истории в эволюции от коммунальной человеческой особи к индивидуальной личности.
Так вот, свободный и полноправный член общества, который, подобно ещё гражданину греческого полиса, действовал бы в качестве автономной правовой и социальной единицы, в Китае до сих пор фактически неизвестен.

"Коллектив" - это основная ячейка, из каких построено китайское общество. Любой в Китае принадлежит к какому-либо коллективу, и эта принадлежность - чуть ли не второе гражданство: когда какого-либо китайца встретят вне дома и вне рабочего места, его скорее спросят "из какого вы коллектива?", чем "как вас зовут?".

Ещё совсем недавно (а в глубинке и по сей час) именно коллектив решал (решает), может ли кто-либо купить, скажем, велосипед.
Подчас так же сообща решается, стоит ли женщине заводить ребенка...

Все это за тысячелетия своеобразно отразилось в самом китайском языке. Отчего такие близкие, казалось бы, слова - "человек" и "люди" - разного корня?..
И это феномен не только русского языка. По-английски - "мэн" и "пипл", на латыни - "гомо" и "популис", на древнегреческом - "антропос" и "демос"...
Народ - не просто людское множество, "человеки"; это нечто качественно иное. Человек - люди, коллектив - общество - толпа, человек - индивид - личность, - все это разнокорневые слова, отражающие вовсе не столь уж близкие по смыслу, а подчас и просто несовместимые понятия (например, "личность" и - "толпа", "людская масса").

Тогда как по-китайски жэнь - человек, жэньмэнь - люди, народ...
Каждый - лишь часть целого, и только.

Имеют ли отношение эти рассуждения о китайцах, о том, почему не они открыли «америки», к нам, евреям? Имеют – самое изрядное, непосредственное и актуальное.

Наша национальная история в Новое и Новейшее время нагляднейшим образом и в кратчайшие сроки смоделировала весь путь человека и человечества – от коммунальной особи к индивидуальной личности.
Для нас путь этот сократился до немногих столетий – именно от д’Акосты и Спинозы до Новейшей истории.

Мы, как народ, не вложили ни малейшей лепты в Возрождение (Итальянское и Северное), в Реформации разного рода, в Великие географические открытия (хотя первым человеком, соскочившим со шлюпки на американский берег был еврей-толмач), в Просвещение...

Евреи ещё и на заре эпохи Просвещения изо всех крупных европейских народов были, пожалуй, самыми «китаистыми», принадлежавшими не самим себе, но -общине, кагалу.
Не случайно «возмутители спокойствия», о которых здесь речь, смущавшие коллективное сознание, так и не поднявшееся на уровень активного мышления, третировались, изгонялись из кагала...

И ничего удивительного в том, что евреи уже полтора столетия замечательно оплодотворяют культуры иных народов, среди которых живут. Это не феномен генетики. Это похоже на состояние ныряльщика, наконец вынырнувшего на поверхность и сразу же всем существом вобравшего в себя воздух.
Это воздух европейской свободы, культуры, цивилизации.
*****

Вопрос ( связи с упомянутым "воздухом") : отчего в культурной, цивилизованной, свободной Европе возник расизм?
Ответы разные. Читатель оценит приводимые мнения.

Рав Ефим Свирский:
«Еврей нанес две раны человечеству: обрезание на теле и совесть на сознании».
Ненависть нацистов к евреям не ограничивалась примитивной теорией «низшей расы». В основе этой ненависти — извечные претензии Амалека к Израилю, несущему в мир Б-жественное.

Джордж Стайнер - американский философ, теоретик культуры (тоже еврей) убежден, что евреи в известном смысле стали причиной появления нацизма: именно иудаизм ввел в обиход такие понятия, как "высшая мораль" и "избранный народ", подтолкнув таким образом Гитлера, как и его философствовавших предшественников, к мысли о расовом неравенстве и моральном превосходстве одних наций над другими.

«Демократы говорят о равенстве людей. Но какое может быть равенство между евреем и гоем!» -
Элиягу Ишай, председатель парламентской партии ШАС в Кнессете.

Министр социального обеспечения и общественных услуг Ицхак Герцог заявил, что недавняя вспышка расовой напряженности делает Израиль похожим на Алабаму 1940-х годов.
Он призвал президента Шимона Переса вмешаться и предотвратить сползание с демократического пути. "Шимон Перес должен использовать все свое общественное влияние и возглавить эту борьбу", - заявил Герцог на ежегодной конференции Движения традиционалистов ("Масорти"), состоявшейся в четверг, 13 января 2011 г.
Герцог коснулся проблемы роста антиарабских настроений и увеличения числа демонстраций против мигрантов.
Несколько случаев дискриминации привлекли внимание израильской общественности. Среди них запрет раввинов на аренду жилья у арабских граждан и недавняя инициатива Кнессета по расследованию деятельности движений, занимающихся делегитимацией Армии обороны Израиля.
По мнению Герцога, вызов Шимона Переса расизму будет услышан даже самым равнодушными гражданами, включая ультаортодоксальные слои.

Барух Спиноза был первым современным евреем; он вышел из амстердамской общины не для того, чтобы перейти в другую религию, но для того, чтобы обрести духовную свободу. Раввины в либеральной Голландии отказали ему в праве называться евреем, подвергнув анафеме - херему.
Проклятие раввинов не смогли отменить даже в 20 веке. В 1950-е гг. израильский премьер Бен-Гурион настаивал на ретроспективной отмене херема. Но раввины Амстердама не откликнулись на его предложение.

Уриэль д'АКОСТА.
О СМЕРТНОСТИ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ.

На первый довод, что человек не был бы сотворен и по образу и подобию бога, если бы он не был бессмертным, мы возражаем,, что глупо хотеть, чтобы человек был образом божиим во всем и вполне: если бог всемогущ, то человек, его образ и подобие, еще не является всемогущим. С другой стороны, если бы мы должны были рассматривать человека как точное подобие божие, то было бы необходимо, чтобы человек был богом, но бог не может создать другого, во всем подобного самому себе, и самое большое величие его заключается в том, что он сам со всем своим могуществом ho) может создать другого себе равного, ибо бог не может быть создан или рожден. Итак, человек есть образ и в некотором отношении подобие бога, есть гень его премудрости, но не сама премудрость. Он владычествует над тварями и почти подобен богу, но не владычествует так, как бог, а также не является образом божиим в отношении бессмертия, ибо бессмертие есть свойство бога, а не человека. “Разве дни твои - как дни человека, или лета твои - как дни мужа?” мог бы Иов сказать это, если бы дух человеческий был бессмертен?

(Джонатан Свифт о талмудистах:
"Попав в страну лапутян, Гулливер посетил Академию в Лагадо, где познакомился с изобретением, сделанным учеными.
Их изобретение представляло особое устройство или раму, поверхность которой состояла из множества деревянных дощечек, сцепленных между собой и склеенных кусочками бумаги с написанными на них словами. Когда рама поворачивалась, дощечки переворачивались, и расположение слов в них менялось. Если три или четыре слова составляли часть осмысленной фразы, то ее диктовали писцам. Такими фразами было исписано множество фолиантов, поскольку после каждого оборота слова размещались по-новому...
Никогда еще более грандиозная и возвышенная идея не зарождалась ни в чьей голове. Каждому известно, как трудно изучать науки и искусства по общепринятой методе, между тем благодаря его изобретению самый невежественный человек с помощью умеренных затрат и небольших физических усилий может писать книги по философии, поэзии, политике, праву, математике и богословию при полном отсутствии эрудиции и таланта").