Безоговорочная теория русского языка (проект).

О БЕЗОГОВОРОЧНОЙ ТЕОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА.

Внимание! Пока это всего лишь предварительный набросок, нуждающийся в стилистической обработке, из которого, к тому же, в целях сохранения приоритета на открытие, исключены два раздела , требующих дополнительного времени для своего изложения : это раздел языкового сознания и раздел органического состава понятийного пространства русского языка (мешает только нехватка времени).

ВВЕДЕНИЕ.
Значимые смысловые элементы теории.

"Главное препятствие к прогрессу человеческого
рода - то, что люди прислушиваются не к тем,
кто говорит наиболее разумно,
а к тем, кто говорит наиболее громко".
Артур Шопенгауэр.

Краткое авторское резюме на «Безоговорочную теорию русского языка»

1) данная теория основана не только на действительных, но и на полностью вероятных допущениях и свидетельствах , имеющих естественную и беспристрастную природу своего происхождения, опирающуюся на уже ранее высказывавшиеся, вполне разумные и продуктивные, но так ещё и не ставшие понятыми профессионалам научного сообщества идеи, в частности, на идеи И.А. Болдуэна де Куртенэ;
2) данная теория изложена на так называемом языке сущностей , которым, например, воспроизведены слова Моисея в Старом Завете и Иисуса Христа в Новом, написаны черты улыбки женщины на картине «Джоконда» Леонардо да Винчи, высечены скульптуры Микеланжело и Родена и пр.; поэтому воспринимать эту теорию надо одновременно и в буквальном и в фигуральном смысле;
3) данная теория своим реальным воплощением олицетворяет появление принципиально новой эры развития человечества – Эры Водолея, основанной на неумолимом, достоверном, безупречном и неизбежном научном знании, где культ знания обретёт свой законченный статус, вид и смысл, подобный нынешнему религиозному знанию; проще говоря, Эра Водолея - начало своего рода неохристианства, но основанного не на человеческом предании и традиции, а на реальных , порою противоречивых, закономерностях природы; ещё чтобы было понятнее – это начало качественного перехода человечества , как мощнейшей геологической силы из статуса стихийной , в статус системной созидающей силы, целью которой является фактическое построение слитной гармоничной ноосферы, т.е. среды обитания человечества, целиком и полностью построенной на научно – обоснованных закономерностях внешнего, окружающего мира и на закономерностях внутренней, биологической, психической и социальной природы человека;
4) мнения, изложенные в данной теории, находятся в прямом противоречии с мнениями нынешней, общепринятой, но ложной научной парадигмы и призваны служить для полного и бесповоротного вытеснения этой ложной научной парадигмы из общественного сознания всех представителей Русской цивилизации;
5) данная теория в практическом плане закрывает огромнейшее количество существующих до сих пор в науке «белых пятен» и «чёрных дыр», задерживающих и останавливающих своим наличием поступательный научно – практический прогресс человечества;
6) данная теория написана в виде конпендиума, т.е. представляет собой целостную и непротиворечивую концепцию, выраженную в чрезвычайно сжатом, лаконичном виде, основу которой, как уже сказано выше, составляют сведения, которые текущей научной практикой пока ещё не сформулированы в достаточной мере и, поэтому, не введены в повседневный научный оборот , а значит, не стали драгоценным достоянием общественной мысли и общественного сознания;
7) теория является безупречной, безусловной и непреодолимой альтернативой всем ныне существующим псевдонаучным теориям в области русского языка и общего языкознания;
8) данная теория ни при каких иных обстоятельствах не обращается к любым другим, псевдонаучным теориям, существующим в области русского языка и общего языкознания, кроме как в качестве сравнения и приведения различного рода критических замечаний в их адрес;
9) факты и все те многочисленные разногласия трактовок всему тому множеству текущих теорий по общему и русскому языкознанию, которые представленная теория призвана объяснять, не имеют никакой возможности быть благополучно и удовлетворительно объяснены без неё, т.е. без её конкретных формулировок, установлений, положений, правил и постулатов;
10) экспериментов, подтверждающих представленную теорию, для проведения которых потребовались бы какие- то значительные средства, либо множество дополнительных исследований и экспертиз, не требуется, достаточно проверить её выводы , положения и постулаты с помощью личного речевого аппарата и положительно – достаточной для этого степени личного здравомыслия;
11) с выходом в свет «Безоговорочной теории русского языка» и передачей её в использование Республике Беларусь в качестве научной парадигмы, теряется всякая необходимость убеждать представителям академической науки Президента России Путина В.В. в том, что лженаука – это действительно зло, угрожающее национальной безопасности России.
12) несмотря на то, что «Безоговорочная теория русского языка» , по всей очевидности, в силу известных, ранее высказанных мною сугубо субъективных причин, так и не будет одобрена действующим академическим научным сообществом России, в том числе – академической наукой России, неизбежность принятия её в качестве научной парадигмы диктуется как самой логикой развития человечества, так и всем множеством пророчеств, высказанных выдающимися пророками человечества; в данном случае, говоря понятным текстом, это значит просто - если враг не сдаётся, и желает всячески воспрепятствовать операции по принуждению его к миру, его необходимо «мочить», т.е. подчистую нейтрализовать любым имеющимся средством или способом.
13) данная теория является неотъемлемой и единоличной интеллектуальной собственностью конкретного физического лица – Стрельцова Ивана Александровича, родившегося 5 февраля 1957 года в г . Золотое Ворошиловградской области республики Украина и проживающему с 1982 года по настоящее время на территории г. Нижний Тагил Свердловской области; любая перепечатка положений, уложений и постулатов данной теории для использования в коммерческих, воспитательных или учебно-образовательных целях без получения соответствующего санкционированного разрешения, запрещена и преследуется в соответствии с текущими нормами международного права в области прав на интеллектуальную собственность. (С)


Понятие об авторском секрете успеха.

«Ни о чем столько многие не пишут, как именно о том,
о чем и не следовало бы писать, если бы писавшие, прежде
нежели взялись за перо, поразмыслили хорошенько, стоит
ли игра свеч. В самом деле, стоит ли гадать о том, как что
было, могло или должно было быть, коли предмет-то гадания,
по природе своей, решительно не допускает ни одного из
этих способов насильного, так сказать, разоблачения себя?»
О. Бодянский,

Думаю, я не буду оригинальным, если скажу совершенно банальные вещи по этой теме. Для создания шедевра, как оказывается, нисколько не надо быть чересчур умным, так как достаточно:

1)использовать одновременно несколько независимых источников;
2) критически относиться ко всем своим источникам, опираясь , прежде всего, на те из них, имеющие прикладное значение; критически сопоставляя разные источники, важно приобрести навык чувствования движения научной мысли и ясно находить своё собственное место в этом научно – исследовательском процессе; новые акценты и веяния мысли влекут, в свою очередь, за собой иные толкования сущности языка и иные определения его элементов, побуждают автора к созданию новых методов и приёмов анализа и обобщения;
3) отслеживать, что по данному и по смежным вопросам уже ранее обсуждалось в открытой печати и является как бы неинтересным, «затёртым, банальным» общественным достоянием; «замызганую золушку» превратить в моднейший тренд , это скажу Вам, многое значит;
4) до мельчайших подробностей вникать в вопросы, касающиеся структурных элементов постигаемого предмета, ибо « сатана кроется в деталях»;
5)из всей массы предложений по исследуемой проблеме логически выискивать общеустраивающее положение, причём, что самое важное - формулировка этому общеустраивающему положению должна быть одновременно отрицающей все ранее известные точки зрения, показывая , тем самым , технику «высшего пилотажа»;
6) никогда не пренебрегать чёткостью метода, т.е. в системном порядке использовать логически безупречные типы и виды формулировок своим положениям и постулатам;
7) и, конечно же, удача, без неё – никуда, особенно та хороша, в основе которой лежит желание принести общеполезный результат.

Понятие о белых пятнах и чёрных дырах в науке.

«До глубокой мысли надо приподняться».
Александр Блок
Подобно тому, как в таких случаях говорил один из известных историков Киевской Руси профессор Брайчевский , так и я : «Считаю необходимым изложить собственное понимание этой проблемы во избежание досадных quid pro quo».
В любой области науки всегда есть множество важных вопросов без ответа. Однако есть вопросы, которые вызывают беспокойство небольшое: это - вопросы, вообще пока не понятные, смутные и неопределённые. В принципе, это вполне безобидные элементы науки, решаемые в оперативном порядке, как само разумеющиеся дела, которые предусмотрены соответствующим регламентом . Но среди вопросов без ответов есть вопросы , вызывающие сильное беспокойство, связанные с трудно объяснимыми, порою даже очевидно противоречащими общей конструкции стыковками отдельных данных, которые не подлежат сомнению в силу их явной доброкачественности. Естественно, по мере накопление таких проблем на отдельном участке науки , когда – то наступает некий качественный перелом. Практическим выражением такому качественному перелому, например, является кризис целого научного направления. Кризисы, стало быть, сами по себе, являются неизменными спутниками , сигналом к преодолению накопившихся противоречий , вызывая своим наличием различные варианты борьбы оппонирующих сторон. Иногда бывает такой научный кризис, когда он проходит фактически бесследно. Это случается, когда все участники научного процесса воочию, на личном опыте убедились в том, что имеющаяся научная парадигма целиком и полностью себя исчерпала и нуждается в замене, поскольку не отражает реалий научных. Самый типичный для этого развития ситуации случай – замена множества бытовавших теорий в химии единой и общей Периодической системой химических элементов, представленной Д.И. Менделеевым. Научное сообщество восприняло это как должное, потому что оппонентов, которые бы составили Менделееву сильную оппозицию, не было, по причине множественной ущербности представляемых ранее версий. К тому же, появления вразумительных объяснений требовала экономика, для которой самым важным видом информации являются точные цифры. Менделеев эти цифры выдал - правота этих цифр оказалась безукоризненной. Таким образом, очередное белое пятно науки устранилось, не вызвав никакой откровенной и жёсткой борьбы, а ранее возведенные в ранг незыблемых принципов основных положений, канули в лету, обретя статус исторических. Белые пятна науки устраняются без эксцессов.
Но вот совершенно принципиально иной характер, в отличие от белых пятен , имеют чёрные дыры науки. Возникает это состояние в том случае, когда в отдельных отраслях науки сформировались чёткие традиции неких общих нормы, эти нормы стали привычными, но положения этих норм невозможно в ряде причин ни опровергнуть, ни подтвердить. Как правило, состояние чёрных дыр является наиболее характерной чертой гуманитарных наук, к большинству которых в силу специфики, попросту невозможно применить конкретные качественные характеристики или параметры для оценки их адекватности объективному миру, т.е. то, что называется в науке математическая точностью , поскольку такая действующая в конкретной гуманитарной науке система доказательств в качестве своеобразных ориентиров использует не цифры и некие количественные параметры, благодаря чему, собственно говоря, стремятся устранить ясно различимые внутренние противоречия, причём не зависимо от формы используемого языка, а так называемые «модальные параметры» типа лингвистических конструкций «возможно», «скорее всего», «более – менее», «чуть больше- чуть меньше», «вполне определённо» и т.д. В таких , гуманитарных системах доказательств суть доказательств не лежит снаружи. На гуманитарные события, точнее на субъективные оценки никак нельзя опираться со 100% уверенности? То – то дело, когда имеются данные, которые зафиксированы приборами , не предвзятыми археологическими раскопками, чёткой и непротиворечивой логикой, подтверждаемой цифрами . Во всём остальном в науке незримо присутствует человеческий фактор, вносящий определённые коррективы в представление. И в этом смысле любая гуманитарная наука становится визуальным предметом оценки современностью, как коллективного человеческого фактора и уже сама современность готова оценивать труд гуманитариев исходя из собственных представлений о справедливости, нравственности, целесообразности.
Соответственно, чем меньше достоверности в гуманитарной науке, тем шире простор для интерпретаций – научных, политических и культурологических мифов, прежде всего. И вот, уже на этой стадии созревания научных сил, поддерживающих тот или иной научный миф или даже откровенную научную небылицу, начинает разыгрываться визуально ощущаемая борьба противоположных групп из представителей научного сообществ.
Общая беда всех интерпретаторов научных мифов с обеих сторон противостояния в том, что они лишены концептуального, т.е. сквозного видения предмета своих исследований. Они судят о своём предмете исследований , не имея возможности полностью представить будущий результат противостояния, т.е. как это противостояние может отразиться эхом реакции. Поэтому научные противостояния такого рода , понимая свою обречённость в случае своего поражения, предпочитают сосредотачивать главные свои усилия не на поиске подтверждений и нахождению аргументов, подкрепляющих доказательства своей правоты, а сводят эту своеобразную «бурю в стакане» к убогому морализаторству с обеих сторон и подмётному доносительству друг на друга, как это имело место быть, например, при И.В. Сталине, не потеряв своей актуальности и сегодня ( разительный пример этому - вовлечение бывшего спикера ГД Грызлова в тяжбу академиков Петрика с Кругляковым). Деятели подобного рода, вовлекая в науку политику, стремясь как бы изначально оправдать свою сторону адептов перед политическими заказчиками, формируют свою площадку существования за счет дискредитации и разрушения элементов культурного слоя, беспричинно руша истинную составляющую его , ту часть целостности всего предшествовавшего, сквозного мировоззрения предыдущих эпох, ломая своими неуклюжими действиями своеобразную логическую эстафету передачи материальных и ментальных ценностей.
Чёрные дыры, как ни странно, на руку не только противоборствующим силам, действующим в официальной науки, ибо официальная наука только делает вид, будто ею предпринимаются меры по идейному разгрому оппонентов, для видимости ссылаясь на подготовленный ею громаднейший список мероприятий. Чёрные дыры науки на руку и всем остальным, неофициальные лицам, использующим официальные научные упущения для формирования альтернативных структур. Кстати, альтернативные структуры в большинстве случаев пополняются, как раз из среды представителей официальной науки.
Особое возмущение вызывает то обстоятельство, что чёрные дыры наибольшим количеством обязаны сфере русского языка, как самому наибольшему научному кластеру, без которого, собственно говоря, не могут обходиться никакие иные науки. Вряд ли в цивилизованном мире найдется наука, разве что кроме самой истории России, в истории существования кото¬рой было бы столько фальсификаций, подлогов и подтасовок фак¬тов, как это имеет место в современной теории русского языка. Чёрная дыра русского языка – это, пожалуй, одно из наиболее злачных мест науки из всех иных мест, где лжеучёные всех мастей и расцветок беспрепятственно используют эту науку в качестве падали, а себя – в качестве грифов, лакомящихся этой падалью. И всё потому, что физики, например, будучи смежными специалистами с математиками, имеют возможность критиковать друг друга. Но вот русских филологов критиковать те же физики и математики не смеют, ссылаясь на то, что они , дескать, не специалисты, т.е. не знают русского языка. И действительно, теория русского языка – это зона, на которую в 20 и начале 21 века пока ещё не выходил ни один сталкер. И вот такая атмосфера вседозволенности, когда тебя никогда не одёрнет, является питательной средой для взращивания научных проходимцев. Поэтому и единственным способом в науке русского языка, как и в истории и в других гуманитарных отраслях знания не быть падалью для лживых подонков, это ей самой, по собственной инициативе выработать такие научно - оправданные формы своей деятельности, чтобы избегать в дальнейшем попадания в такого рода постыдные ситуации. Никто, кроме неё самой, этого делать не будет. Причём, чтобы не допускать развития чёрной дыры в своей отрасли знания, серьезные трещины необходимо заделывать , конопатить, а не замазывать и закрашивать. Причём, чтобы избавиться от гнёта субъективности, для заделывания и конопачения своей прогнившей науки приглашать надо людей со стороны, с других отраслей знания.
О целях, преследуемых автором БТРЯ.

«Самое главное - понять, в чем состоит твой
долг. Выполнить его - легче легкого».
Английская пословица.

«Безоговорочная теория русского языка» обязана своим появлением единственному человеку, точнее сказать, теоретическим трудам и научным разработкам лица, ныне фактически забытого российской наукой. Говорю об этом только потому, что сам лично узнал о существовании этого человека всего лишь только около 10 лет назад, будучи уже в достаточно почтенном для этого возрасте 47 лет. Знакомство с его трудами буквально совершило переворот моей души, ибо всё абсолютно, что я стал читать из числа его немногочисленных трудов, буквально, повергало меня в некий благородный ужас. Ужас оттого, что разум людей науки тогда не смог восторжествовать , а тихое, незаметное для глаз внутреннее благородство этого человека не позволило ему унизиться перед толпой полуграмотных плебеев от науки.
Поэтому главная моя цель, которую я поставил перед собой, была сначала одной - единственной:

1. Возвратить из научного небытия великое, доброе и славное имя гениальнейшего российского научного и общественного деятеля И.А. Болдуэна де Куртене , по своей полезной деятельности и масштабности для Русской цивилизации сопоставимого, разве что, например, с такими корифеями мысли и практики как М.В. Ломоносов, А.С. Пушкин, В. И. Даль, Д.И. Менделеев, К.Э. Циолковский и пр.

Однако ограничиться такой простой констатацией, одной – единственной целью , по глубокому размышлению, мне показалось явно неприлично, потому что вряд ли так удастся, поскольку его личность невозможно отграничить от его критических стрел. Ведь и забвению он предан не за неимением заслуг, а за то, что он восстал, подобно Пушкину, против «мнений света». Надо отдать должное, народ сумел разобраться с Пушкиным, воздав ему славу, но вот с И.А. Болдуэном де Куртенэ произошла накладка, поскольку ««просвещённому свету в лице научно- филологического сообщества» всё – таки удалось надеть ширму на его светлый лик. Поэтому русский народ просто не знает своего благодетеля Поэтому моя вторая , а также все последующие цели , которыми мне пришлось руководствоваться при написании своей БТРЯ попросту органически вытекают из первой, самой , главной:

2. Вторая цель ,вытекающая из первой- на иллюстрациях и примерах, высказанных И.А. Болдуэном де Куртенэ, дополненных собственными наблюдениями и фактами, изобличить не только перед русским общественным мнением, но и перед лицом мирового научного сообщества убогость нынешней научной парадигмы в области теории русского языка и поставить мировую общественность , в лице Республики Беларусь, прежде всего, как полноправному пользователю русского языка в качестве государственного языка , в известность о необходимости смены научно- филологических представлений в русском языке, освободив, тем самым, не только теорию русского языка , но и языкознание вообще от всякого рода вымыслов и капризов отдельно взятых филологов, переводя, таким образом, филологию из разряда гуманитарных наук, в разряд точных наук, как этого, в сущности, добивался сам И.А. Болдуэн де Куртенэ.

Вникнув в особенности текущей, повседневной , убогой научной жизни России, поняв, что сформировавшиеся негативные традиции академической науки, мягко говоря, не отвечают чаяниям русского народа в целом, в том числе – лично меня, справедливо считающего себя неотъемлемой частичкой народа, в частности, было решено преследовать ещё одну цель:

3. Дать ясный, чёткий однозначный и понятный сигнал всем нынешним деятелям и администраторам современного научного общества России, в лице академической науки , прежде всего, о необходимости и назревшей поре пересмотра многих ошибочных текущих представлений в области точных наук и естествознания, предоставив в данной работе ряд своих личных соображений на этот счёт с последующим упованием на то, что прижатые к барьеру необходимости представители естественных наук, введя мои постулаты в свой научный оборот, таким образом, должны сами для себя, без моего прямого и непосредственного вмешательства создать надёжный и прочный «научный коридор безупречного знания», в рамках существования которого и будет в последующем развиваться наука во благо Русской цивилизации.

Вышесказанное, это, так сказать, внутренняя часть общей проблемы. Есть и внешняя, о которой я хочу сказать в расширительном смысле. Так, например, одной из особенностей русского языка является его непревзойдённая способность впитывать многие понятия, для осознания многими которых в России не было достаточных обстоятельств. Эти слова как бы лежат на полках в запасниках и к ним , вроде бы, и нет зрительского интереса. Но эти слова оттого, что их сейчас не читают, либо читают мало, не перестают быть полномочным ресурсом языка. Поэтому, вводя в свой лексикон многое количество заимствований, русский язык позволяет любому из носителей себя, окунуться в мир слов и извлечь из них новые определённые смыслы, и именно я только таким образом вижу причину огромнейшей талантливости русского народа. Об этом явлении, т.е. о наличии огромнейшего незадействованного понятийного пространства русского языка я сужу сам по своему опыту, когда я системно стал общаться в Интернете, ведя поисковые мероприятия и наталкиваясь на многие очень интересные вещи, о существовании которых ранее даже не догадывался. Народ талантлив, это верно, но, к сожалению, талантливостью обладает и противоположная сторона, противостоящая талантам, я имею в виду высочайшую степень талантливости русской бюрократии. И в этом ракурсе, пожалуй, можно говорить о том, что русская бюрократия – наиболее талантливая бюрократия в мире. Будь она чуть посредственней, как мне кажется, Россия бы была на первом месте не по тем негативным показателям, которые сегодня известны из ресурсов всё той же всемирной паутины, а по сугубо позитивным. Поэтому, дабы восполнить хоть в какой – то степени возникший научный пробел, я поставил перед собой ещё одну благородную цель:

4. В глазах всего мирового научного сообщества навсегда застолбить за «Безоговорочной теорией русского языка» право быть непревзойдённым эталоном научного подвига, т.е. предоставить миру на всеобщее обозрение нетленный образец научной мысли, по естественному праву безупречности внутреннего содержания своего и своего внешнего вида, предназначенный занимать высшую, самую передовую научную позицию в мировом языкознании , соотнося это высшее иерархическое научное положение с последующей реальной перспективой придания русскому языку статуса общеобязательного транснационального и интернационального официального языка человечества, как языка, единственно обладающего безупречной научно – теоретической базой. Вот так и не иначе.

Хорошо понимая, что высочайшую бюрократическую талантливость русской интеллигенции никакими указами не запретить, мною было проведено тщательное исследование общих закономерностей, условий и обстоятельств среды неизбежного превращения личинок талантливых интеллигентов в куколок талантливого быдла, после чего, собственно говоря, был разработан и особый механизм её самоедства , т.е. технология механизма планомерного выдавливания каждым отдельно взятым интеллигентом по капле из своей души быдла, раба своих неуёмных страстей и зова требухи. Русская цивилизация не должна из – за неуёмных позывов требухи отдельных невменяемых интеллигентов терять новых Ньютонов и Болдуэнов де Куртенэ. Сам же концепт и особенности данного механизма также нашли место на страницах моей теории в специально созданном для этого отдельном разделе. Поэтому в свете существования выработанного мною механизма очищения душ русских интеллигентов, очередная цель моя выглядит следующим образом:
5. Заложить в официальной научной среде академической науки России принципиально новую традицию борьбы с лженаучными поползновениями, путём создания при РАН специальной комиссии, наделённой правами по планомерному и систематическому выявлению в опубликованных научных трудах научного бреда и публичному изобличению носителей этого бреда и самого бреда в специальных, общедоступных публичных журналах. Новая комиссия должна, по моему глубокому убеждению, положить конец бесплодному и безнравственному существованию нынешней бесноватой Комиссии по лженаукам, ставшей огромным тормозом научному прогрессу. Параметрами практической деятельности этой принципиально новой Комиссии должны, по моему мнению, стать не палочки отбытых мероприятий и утоление любопытства за государственный счёт, а тотальное выявление в ранее созданных и в готовящихся новых научных трудах разного рода научных заблуждений с последующей их регистрацией и обязательной сепарацией бреда. Такого рода мероприятия, считаю я , послужат цели формирования у всех без исключения российских учёных чувства личной ответственности и добросовестности в своих научных исследований. Бардак не должен быть повседневной нормой жизни РАН. Надо сделать так, чтобы самым естественным принципом повседневной деятельности академической науки был тот, который предполагает каждому учёному оставлять сей мир более умным, более светлым, более человечным и более добрым, чем они нашли его при своем появлении в нём.
Инициативный импульс этому новому делу, предлагаемому мной, т.е. ввести традицию объективной оценки научной деятельности, на мой взгляд, должно придать опубликования на страницах данной работы своего рода практическая первооснова такого начинания. В эту первооснову, как зачин, войдёт предоставленный мною «Перечень научных недоразумений, практикуемый современной теорией русского языка». И уже исходя из этого, конкретного перечня , который, по идее, и должен стать первичным краеугольным камнем нового принципа формирования науки, неминуемо должно быть построено здание здравого смысла. Ибо наука изначально должна строиться только на совершенно проверенных положениях, в противном случае ей нельзя будет верить. У простых людей с помощью добросовестных деятелей науки должна сформироваться особая научная вера в торжество научной справедливости и целесообразности, поскольку отсутствие такой веры толкает людей на многие подлости, свидетелями которых мы являемся сегодня. Кроме того, у самих добросовестных учёных должна быть своя собственная, безукоризненная научная площадка, свой собственный нравственно этический устав, основанный на чёткой регламентации истинных научных предпочтений. В качестве такой общеустраивающей нравственно – этической площадки, оценивающей действительную натуру учёного, мною предложен «Краткий перечень признаков невменяемого интеллигента», текст которого направлен в адрес РАН на имя ныне покойного Председателя Комиссии по лженаука Э.П. Круглякова , где даются предварительные нормы описания тем, кого ни в коем случае нельзя оставлять в официальной науке, как лиц, изначально дискредитирующих данный государственный институт.
Текущие тенденции российской науки, отдельные образцы которых демонстрируют явную дикость, говорят о, мягко скажем, неблагополучии в коридорах науки. Сознательное размывание и игнорирование нравственных норм, засилье нечистоплотных дельцов, практически полное забвением положительно зарекомендовавших себя ранее научно – методологического постулатов, привели в конечном итоге к тому, что для подавляющего числа русских научных работников девизом жизни стал лозунг: "Я стал предателем, чтобы спасти свою жизнь и жизнь своим близким, ибо уж лучше жизнь на коленях, чем смерть". Пора с этой повсеместной практикой в жизни представителей науки заканчивать самым решительным образом, невзирая на ранги и должности. Лженаука преуспела сегодня настолько, что официальным представителям науки, даже если они добросовестные и принципиальные учёные, в большинстве случаев попросту нет совершенно никакой возможности создать эквивалентный универсальный концепт защиты для своих действительно научных обоснований. А чтобы не быть голословным, приведу всего лишь один образец особой техники манипуляции лжеучёными созданной ими системы аргументации в защиту своих антинаучных аргументов – в данном случае, Библии, ( кстати говоря, даже мне с моими возможностями трудно что противопоставить такого рода системную аргументацию (цитирую):
«Нужно прислушаться к тому, что говорит сам документ, подвергающийся анализу, и не думать об ошибках или подлоге до тех пор , пока автор сам не скомпрометирует себя противоречиями или известными фактическими неточностями".
Хорн развивает эту мысль, когда пишет: "Подумайте, как много требуется для того, чтобы превратить обнаруженное "затруднение" в оружие против целого учения. Разумеется, для этого требуется куда больше, чем простое наличие противоречия. Во-первых, мы должны быть уверены, что верно поняли данный отрывок и смысл, в котором употребляются в нем слова или числа. Во-вторых, нужна уверенность в том, что мы располагаем всем доступным материалом по этому вопросу. В-третьих, что никакие дальнейшие открытия, текстологические изыскания и археологические находки не прольют больше на этот вопрос никакого дополнительного света".
"...Трудности не составляют опровержений, - добавляет Роберт Хорн. - Нерешенные проблемы - необязательно ошибки. Эта точка зрения не означает, что область затруднений следует сужать до минимума, однако необходимо видеть их в перспективе. Затруднения следует преодолевать, проблемы существуют для того, чтобы заставлять нас искать более четкие объяснения. Однако вплоть до того времени, когда у нас в распоряжении будет полное и окончательное освещение всех существующих проблем, мы не имеем права утверждать: "Вот доказанная ошибка, неоспоримое возражение в адрес непогрешимой Библии". Общеизвестно, какое бесчисленное количество "возражений" было полностью опровергнуто с начала нашего века". КЦ.

Причём вся платформа данной аргументации выстроена не какими – то дилетантами, она опирается, ни много ни мало, на одну из самых авторитетных научных заповедей, оставленной потомкам автором науки формальной логики Аристотелем Стратигом, указывающим на том , что «Критик, покуда у него нет доказательств обратного, обязан признавать правоту за документом, а не за самим собой».
Поэтому усилиями отдельных борцов за торжество научных идеалов в науке, ситуацию к лучшему в РАН не изменить. Батька, как говорится, легче бить гуртом. И гурт этот надо создать. Но чтобы это был когорта ответственных людей, а не гурт, стадо, банда, шайка, секта или ложа.
Поэтому ещё одной целью, поставленной мною, которую я намереваюсь реализовать выходом своей «Безоговорочной теории русского языка», выглядит следующим образом:

6. Вернуть русскую науку из грязи в колею здравого смысла, порядочности и принципиальности. Ибо в окружающем мире нет ничего практичнее и ничего полезнее хорошей теории, а само умение безукоризненно и непротиворечиво распознавать суть вещей и находить им безупречные объяснения - знак здоровья науки. Учёному же, подспудно стремящемуся стать лжеучёным, не удовлетворённому подлинным смыслом строгих научных объяснений , обнаружившему в своей голове кризис смыслов вещей, необходимо понимать, что причиной появления этого кризиса служит то обстоятельство, что этот человек ищет в науке не истины, а способ удовлетворения своего положением в науке и эта презренная вещь бытия затмевает все его остальное стремление искать ответы на глубинные вопросы бытия своей страны. А чтобы не терять подлинного смысла своей жизни, каждый настоящий учёный в глубине своей души должен стараться всеми силами считать себя Болдуэном де Куртенэ, Пушкиным, Дарвиным и Эйнштейном вместе взятыми.
Надо сказать, постижение истины разумом весьма сложное занятие, требующее неимоверных затрат внутренней духовной энергии. Гораздо легче в этом смысле идти путём фальсификации, подтасовок, выдумок и мифологизации науки . В связи с таким извилистым , противоречивым характером научной деятельности, наука вообще такое место, где рождается ни сколько свет ИСТИНЫ, сколько ненависть, зависть и склоки. Прекрасно понимая такое неминуемое обстоятельство, считаю, что для всемерного объединения усилий по сплочению научных кадров в один мощный, великолепно организованный социальный организм, как мне кажется, ему требуется один, общий на всех враг. Ибо концентрация жгучей ненависти, при определённых обстоятельствах, иногда является замечательным чрезвычайным мотивом, мобилизующим огромные внутренние ресурсы человека. А чтобы ярость была благородной и кипела эта ярость беспрестанно, я готов, помня известную историю с Иисусом Христом, ради этого пойти на определённые жертвы, поэтому ещё одна моя цель, которую я преследую этой публикацией, будет выглядеть следующим образом:

7. Автор «Безоговорочной теории русского языка» небеспочвенно полагает претендовать на роль наиболее цитируемого учёного всех времён и народов, по методикам, разработанным РИНЦ. Поэтому и не стремится к получению официального признания своих заслуг и сопровождающих этот процесс, различных побрякушек и блестящих цацек , сделав свою строгую, научно – обоснованную теорию не научным достоянием, а литературным произведением, на использование которого другими лицами, в том числе – представителями академической науки, распространяются абсолютно все нормы международного права в части защиты объектов интеллектуальной собственности. Поэтому для всех учёных мира возможна только такая единственная форма использования моей теории, как цитирование. Более того. Автор представленной теории также небеспочвенно считает, что цитирование отдельных положений данной теории в своих научных трудах другими авторами, станет конкретным свидетельством глубокой порядочности, добросовестности, проницательности безупречной репутации и ответственности этих авторов. Я призываю учёных всех стран – соединяйтесь на борьбу против общего врага, это крайне важно для меня! Ибо я не жду от Вас в отношении меня ничего хорошего! Впрочем, у любой безнадёжной ситуации всегда существует два выхода. Чтобы не усугублять ситуацию, можно найти вполне устраивающий обе стороны выход. Для этого, например, требуется всего лишь создание авторитетной коллегии из членов Президиума РАН, члены которой наделят особыми полномочиями одного из своих коллег, я согласен, пусть это даже будет Фортов, на проведение процедуры, подобной той, которая происходила, например, при подписании соглашения между представителями советского командования и фельдмаршалом Паулюсом. Я это клоню к тому, что РАН нисколько не помешало бы извиниться передо мною за свою бестактность, тем более, когда существует вероятность того, что кто – то сдуру, вдруг захочет предложить мне вплотную заняться реформой РАН, а я сдуру соглашусь на это.

Ну, и наконец, о самой последней цели, которая волнует меня, автора « Безоговорочной теории русского языка». То, что я скажу сейчас, вы должны понять должным образом – это не симптом мании величия, это простая констатация неизбежного. Вы, может быть, обхохочетесь и не поверите с первого раза, но это действительно так:
8. «Безоговорочная теория русского языка» возвращает русскому языку, а через него – русскому народу, всю правду, весь тот массив здравого смысла, который предполагался быть возвращённым И.А. Болдуэном де Куртенэ, в совокупности с моим личным вкладом, моими личными, дополнительными идеями , с благой целью в дальнейшем более не позволяющей различным чокнутым профессорам в мантиях извращать букву и дух русского языка. И пусть знание этих тайн поможет русскому народу выживать в сложных условиях. Я буду бесконечно рад, если мой труд станет вечной настольной книгой всех вменяемых людей и будет содержанием своей немеркнущей мудрости способствовать насаждению в умах своих читателей правильного , адекватного понимания вещей окружающего мира, позволяя насельникам при любых изменениях его безболезненно адаптироваться

Общий раздел.

Часть вторая.
Формальное описание особенностей данной теории.

«Вдохновение есть расположение души
к живейшему принятию впечатлений и
соображению понятий, следственно
и объяснению оных».
А.Пушкин

О формате изложения теории. В кратком резюме в предшествующей части , даётся указание о том. что «безоговорочная теория русского языка выполнена в стиле компендиума. Что это такое? Объяснение этому факту можно начать, допустим, с известной поговорки: «Краткость – сестра таланта». Энциклопедисты же по компендиумом понимают несколько смыслов этого понятия . В фигуральном смысл компендиум трактуется как лаконичное, малоформатное произведение основанное на всяческом сокращении, на экономии места и величины шрифта, страниц , применяя помимо этих внешних форм , если требуется внутреннюю форму, т.е. создавая чрезвычайно сжатое изложение. В учебной литературе эта литературная форма ещё называется решебником, хотя данное понятие имеет расширительный характер. Кроме фигурального, в эстетическом смысле слова, понятие "compendiaria" ("кратчайший путь") означает наилучшее соединение в одном произведении различных тем, идей, сюжетов и форм. Но есть и научное определение данному понятию, означающее о том, что под жанром компендиума подразумевается краткий концепт, т.е. сокращённое изложение основных положений какой-либо дисциплины либо науки, освобождённое от излишних деталей, не имеющих особого значения. Надо особо подчеркнуть, что задача сжатого и вместе с тем достаточно полного изложения общелингвистических идей в кратком формате всегда была достаточно сложной, поэтому филологи избегали взять себе за честь написать такого рода труд. Создать компендиум удаётся не многим. И прежде всего потому, что в человеческом обществе чрезвычайно мало людей, понимающих суть процессов, способных излагаться сущностно, т.е., буквально, объяснить суть происходящего «в трёх словах», а не давать бесконечные комментарии и ссылаться на указание подтверждающих источников. Людей, обладающих такими особенностями в науке, называют автодидактами. Одним из выдающихся дидактов человечества является , например, И.А. Болдуэн – де Куртене, разместивший всего на нескольких сотнях страниц своих сочинений такое огромнейшее число продуктивных мыслей, которые приходится усваивать уже не одно десятилетие. Данный компендиум также, кстати, в определённой степени является логическим продолжением развития мыслей, ранее высказанных этим человеком, поскольку лично я подавляющее количество идей почерпнул, знакомясь с идеями И.А. Болдуэна де Куртенэ.
Организационное строение изложения.
«Feci quod potui, faciant meliora potentes – я сделал все,
что мог, кто может, пусть сделает лучше».
Латинская идиома.
Истина часто бывает неожиданной. Особенно это видно в отношении повсеместно распространённого явления, называемого качеством. Качество уже тем хорошо, что это категория вещей , которой все прекрасно пользуются без точных определений. Потому что качество или есть, или его нет. Хорошим подспорьем в определении качества, прежде всего, конечно, выступает наша способность к тактильно – осязательным и к тактильно- обонятельным определениям вещей. Однако в мире существует огромное количество вещей, которым мы не можем дать определений, исходя из наших чувств. Одной из таких вещей является русский язык. Сегодня происходит так, что база носителей русского языка неуклонно падает, но при этом общий охват материалов, распространяемых в Интернете, показывает, что русский язык, несмотря на падение количества своих носителей, занимает второе место. Получается так, что перестав представлять СССР, как самую читающую страну мира, русский язык стал представлять народ, копающийся в поисках истины во всемирной паутине. С другой стороны , когда вникаешь в причину падения интереса к русскому языку, выясняется то, что русский язык , по сути, является наиболее трудным для постижения. Но когда начинаешь выяснять причины затруднений, то на первом месте неизменно стоят наиболее часто встречаемое объяснение в том , что в нём огромное нагромождение правил и исключений.
Поэтому будь русский язык чуть попроще, очевидно, число сторонников его использования в своей жизни могло бы вырасти значительно. И вот получается странный парадокс - качество множества вещей можно улучшить лишь изменением практики создания продукта, изменением технологии производства , а вот русский язык таким образом изменить нельзя. Потому что в данном случае требуется изменение определений. Естественно, определения в русском языке есть, другое дело, что множество этих определений размыто, границ и чёткости между разными явлениями в языке не просматривается, субъективизм площадный. Поэтому если нет чётких и понятных определений, если существует огромное количество исключений из правил, это свидетельствует о крайне неблагополучном состоянии в этой отрасли знания. И действительно, если почитать литературу, касающуюся проблем русского языка, то непременно сталкиваешься с множеством неясных нюансов, толкований и подходов к отдельным трактовкам. Такая порочная практика , в конечном итоге, приводит к тому, что люди, занимающиеся этой проблемой, по сути, тратят усилия там, где они не требуются. Более того - вся эта сутолока лишь уводит в сторону от кардинального решения проблемы. Поэтому самым важным моментом реорганизации русского языка является установление чётких и понятных определений. Если будут такие чёткие и понятные определения, то всё остальное самым естественным образуется, всё само собой займёт свои места.
А поскольку определения – это , прежде всего, продукт сознания, то и главную причину наличия размытых определений в русском языке установить нетрудно , эта причина кроется непосредственно в умах людей, в том числе людей вроде бы мыслящих, а порой и людей влиятельных по своему положению в обществе.
Почему же так происходит? А всё потому, что каждый из участников образовательного процесса видит то, что хочет. А всё зависит от призмы, которую человек вставляет в паз между внешним миром и культуроприемником. И причина этому одна – нет правильной теории. Поэтому то, что называется теорией русского языка, это всего лишь демонстрация истерики отдельно взятых личностей, у которых кроме отсутствия представлений о правильной теории русского языка отсутствует нормальное представление об окружающем мире, которое , кстати, обязывает каждого учёного, если имя тебе «учёный» , делом подтверждай своё звание. А не истерикой. Надо жить не инстинктами, а рассудком. Ведь не секрет, что сладострастие хуже всего расстраивает умственные способности и ясность взглядов, отвлекая мысли на худшую и наиболее животную сторону человеческой деятельности. Именно такую закономерность, кстати, я наблюдал всякий раз, когда в поисковике набирал слово « русская фонетика», отчего создалось даже впечатление, что сладострастие в интернетовском смысле понимания этого слова – это всего лишь синоним понятию фонетика. Получается так, что практически все учителя русского языка – «сладострастною негой томимы». А я ведь, старый пень, понадеявшись на своё первоначальное понимание , даже специально назвал свою пионерную работу как «Логический алгоритм существования в русском языке 48 членораздельных звуков» Откуда мне было знать, что на такие слова никто из русских филологов просто не обратит внимание. Видать, если бы я своё сочинение назвал «Фонетика, как искусство обольщения мастеров пера», это бы стало мировым бестселлером. Но я не стал менять название и пошёл другим путём, понимая - меры борьбы со злом, которое исходит от этой категории граждан, практически не понимающих значения логики в жизни людей, необходимо менять решительным образом. При этом, даже не пытаясь вступать с ними в полемику. Надо так сказать, как отрезать. И в этом смысле данная работа, выполненная в жанре компендиума, по сути, компендиумом не является, т.е. проще говоря, это своего рода «усечённый компендиум», содержание которого носит чрезвычайно узкий.
Стратегия написания этого сочинения, таким образом, свелась к тому, чтобы определиться чётко и ясно в самом главном – что есть ядро русского языка. Ведь определившись с этим, можно будет, не отвлекаясь на значимые детали, совершить своеобразный рейд в тыл противника, как это, например, делали белорусские партизаны, полностью оккупированной немцами для того, чтобы перерезать важнейшие артерии, и застопорить, таким образом, ь вредоносное влияние. Ведь даже ребёнку понятно, теория без ядра - это то же, что голова без царя, что тело без головы, что машина без двигателя. Поэтому , если и есть у кого из читателей желание на что следует обратить внимание при оценке построения концепции данной публикации, то скрывать не стану - в основе своей концепции был положен принцип редукционизма, означающий сознательное ограничение предмета теории теми несколькими аспектами языка, которые мне представились исключительно или даже единственно существенными.
Кстати, я не оригинал, этим принципом приходится пользоваться многим лингвистам, поскольку язык – это просто огромный мир, где можно очень легко заблудиться. Согласитесь, важно в изложении вовсе даже не то, о чём ты пишешь, написать можно с три короба - главным условием на право изложения своей точки зрения на рассматриваемый вопрос , должно быть, прежде всего, максимально возможное знакомство с тем, что уже сделано в этой области, и вот с этим у меня как раз всё в порядке, ибо сейчас в России и в мире нет такого человека, какого я бы не смог поставить на место по этой части. И это не бравада , это простая констатация очевидного факта.
Возвращаясь к баранам, нетрудно заметить, что в применении к теории русского языка, объектом моей критики является ядро, которым, по сути, являются элементарные базисные структуры и базисные элемента языка. И это настоящая ахиллесова пята текущей теории русского языка, поскольку данная структура вот уже более века выпала из внимания, ею никто так и не занимается по – настоящему. По этой причине, если Вы станете читать моё сочинение, то самому языку, описанию его характеристик и свойств уделяется лишь мизерное место. Основное место уделяется фонемам и знакам. Человек, читающий это сочинение, естественно, не может не отметить того, что она не лишена недостатков. Совершенно не уделяется места методической стороне проблемы. Трудно отказаться от ощущения того, что в работе совершенно отсутствует показ общего направления развития сложного и многогранного процесса развития представлений о языке в целом,( в данной работе нет даже малейшей претензии на выполнение этого требования). Нет ни малейшего намёка на традиционное для филологии развёрнутое сопоставление различных точек зрения, да и откуда им взяться, если автор позиционирует изначально автодидактом и категорично, т.е. весьма обоснованно считает разные имеющиеся по этому профилю вопросов точки зрения лишь банальными разновидностями лженаучных трактовок. Не обошлось и без стилистических шероховатостей, что вполне понятно, если учитывать тот факт, что автор данного сочинения, по сути, с точки зрения официальных представителей науки, является дилетантом, поскольку не имеет соответствующего диплома. Всё это так.
Вместе с тем, необходимо особо учитывать то обстоятельство, что это сочинение относится к разряду так называемых «пионерских работ» , поскольку предметом исследования являются вещи, о которых даже и не догадываются официальное научное общество. Сейчас это станет для них настоящим откровением. Ещё одним достоинством стало то, что порядок изложения представляет собой тонкую мысленную конструкцию, которая образует прочнейшую, многозвенную цепь причинно – следственно обусловленных и вытекающих друг из друга фактов и аргументов. Пикантность всему этому придаёт сам факт, что автор позволил себе установить детерминантные отношения в той области познания, где любая дополнительная или произвольная интерпретация слов неизбежно во всех других случая неизменно порождала целую цепь заблуждений. Сейчас происходит наоборот – все те цепи, которые кой кому казались незыблемыми и прочными, рвутся как гнилые верёвочки.
И всё потому, что сама масштабность научной критики не имеет прецедентов в мировой научной практике в отрасли лингвистики. Ведь научная критика здесь тоже имеет известные границы и, в зависимости от множества условий, бывает разная. Одно дело, если критик сомневается в верности интерпретации того или иного знака. Совершенно иное дело, если оппонент ставит под сомнение понимание отдельных положений и общего смысла какого – либо текста. И уже совсем чудовищным может выглядеть ситуация, когда критик , по сути, объявляет фальсификацией целую научную отрасль, в которой задействованы сотни тысяч людей, тысячи из которых облечены специальными научными званиями, удостоены за свои труды многочисленными знаками отличий, являются крупнейшими авторитетами. А уж говорить о том, что критик ставит под сомнение огромнейший пласт исторического существования науки, это вообще не вкладывается ни в какие ворота. И вот тут действительно положение, в котором оказываются те, против кого рассчитана критика, оказывается отчаянным и даже безысходным. А куда рвать когти - то? Где ещё будет тот праздник жизни, на котором тебя ждут?
И на этом фоне надо забыть прежнее руководство, ставшее девизом жизни представителей русской филологии: «Decipimur specie recti – обманываться видимостью правильного».
Оставаться в прежних границах ошибочного понимания – это путь в никуда.
Более того, как говорит Ж. Ла6рюйер: «Удовольствие критиковать мешает наслаждаться прекрасным». Поэтому я предлагаю критиканам умерить свой пыл - на любую попытку сопротивления придётся реагировать адекватно, находя дополнительные меры по принуждению к здравому смыслу, тем более, идей мне в этом вопросе не занимать.
И надо помнить , например, о том, что подписывая безоговорочную капитуляцию, Германия смогла уберечь свой огромный людской потенциал, благодаря чему, собственно говоря, ей удалось восстановиться. Я не хочу плодить жертвы, сдаться без боя, без шума, без драки, принять сложившуюся ситуацию такой, какой она стала после выхода «Безоговорочной теории русского языка» – это лучшее из всего возможного.

Специальный раздел.
Часть первая.

Понятие о классификации, систематизации, конфигурации,
системах , структуре и информации.
Общий обзор проблемы.

И познаете истину, и истина сделает вас свободными
Иоанн (гл. 8, ст. 32)

Самым слабым звеном современной теории русского языка (здесь и далее будет применяться аббревиатура СТРЯ), является весьма смутное представление о том, что такое в действительности классификация, конфигурация , система и структура языка. Это белое пятно этой науки и одновременно – чёрная дыра, в которую позволяют себе ломиться чересчур наглые и циничные люди. стремящиеся использовать прорехи такого вида в своих личных целях. И хотя эта проблема всеобщая, касающаяся всеобщей , общемировой лингвистики, тем не менее, это нисколько не снимает ответственности русских филологов. Просто по той причине, что конкретно у них была полная возможность создать целостное научное представление об этих феноменах, т.е. провести полную научную классификацию языка. Следует напомнить о том, что практическую возможность приобрести СТРЯ внятное представление обо всех значимых элементах языка было, и связана оно с весьма обоснованными предложениями И.А. Болдуэна де Куртенэ , которые так и не были восприняты представителями филологического сообщества России. Вот и приходится теперь мне, через столетие, вновь возвращаться к творческому наследию Болдуэна и восполнять, одновременно – дополняя своими личными наблюдениями картину, описывающую ,что из себя представляют классификация, конфигурация и структура русского языка, ибо адептам СТРЯ понятно до сих пор, что значат эти понятия , что впрочем, не мешает им тысячами изделий кропать свои труды на такого рода темы, в общем и целом не задаваясь этим вопросом. А надо бы. О важности понимания этих вещей, например, служит старинная индийская притча о трёх старцах и слоне , в которой говорится о том, что если каждый мудрец ощупывает только конкретный элемент общего тела, то никакого вразумительного представления об общем устройстве предмета получить не удастся. Более того – если описание предмета производят совершенно разные специалисты, то и тогда возникает неразбериха. Представьте, например, что устройство тела тигра, описывает бармен из фильма «Полосатый рейс», роль которого исполняет Е. Леонов, натуралист, ведущий передачи «В мире животных» Н. Дроздов и специалист по скелетно-костным структурам В. Меренков. Вполне очевидно, что во всех трёх описаниях будут расставлены совершенно по-разному акценты, а поэтому и общей точки зрения из всех этих описаний также невозможно создать. Однако как заметил один из самых авторитетных толкователей Библии Ф.Ф.Брюс, "понять назначение частей тела можно лишь рассматривая их в связи со всем телом ". Иными словами, требуется понимание не только отдельных элементов, но и представление о том, каким образом, в каком порядке, в какие группы и объединения можно складировать элементы, т.е. сама технология классификации структуры. Детализации также требует не только предназначение и назначение отдельных частей структуры, но и предназначение и назначение всей структуры в целом. На сегодня , к сожалению, такого рода достижениями похвастаться филологи не в состоянии.
Причины отсутствия такой целостной классификации сами лингвисты чаще всего объясняют, делая упор на чисто объективные факторы, дескать, вся гуманитарная наука 19 в. была чисто позитивистской, учёные интересовались только фактами, даже мельчайшими, упустив из виду теоретический подход. И только в 20 в. , избегая трудностей узкого позитивизма, лингвист Брёндаль приходит к выводу, что каждая наука должна обладать структурой и быть системной.

Конечно же, это объяснение в какой то мере оправдывает филологов, поскольку действительно сама активизация мысли в данном направлении не заставила себя долго ждать , позволив, тем самым, родиться самому многообещающему научному направлению, названному структурализмом, центральным ядром которого является понятие структуры. Однако при этом не следует замалчивать о другой стороне медали. Особую радость придаёт обстоятельству скачкообразного развития филологии на стыке 20 – 21 веков факт, что первым лингвистическим структуралистом как раз и является И.А. Болдуэн де Куртене, создавший, в частности, научное обоснование самым минимальным частям языка – фонемам. Вот что об этом говорит интернет (цитировать): «переписка И.А. Болдуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра, широкий обмен идеями между ними позволяют говорить о несомненном приоритете И.А. Болдуэна де Куртенэ в решении большого ряда вопросов и, связанных с утверждением структурализма, в формировании исследовательских программ Пражской школы функциональной лингвистики, Копенгагенской лингвистического кружка, в деятельности Массачусетской ветви американского структурализма . Бодуэновско-щербовским направлением были заложены основы деятельностно-функционального языкознания второй половины 20 в.»
С этого исторического момента, собственно говоря, и началось лингвистическое возрождение человечества. Конечно же, жаль, что этому великому учёному в России царизмом не было создано совершенно никаких условий для плодотворной работы над этой проблемой. Поэтому нужно отдать дань благодарности даже за те крохи, которые он смог выразить в своих небольших по объему и разбросанных в разных местах публикациях.
Если же говорить лично обо мне, то я действительно восторгаюсь этим человеком, поскольку именно в процессе осмысливания его представлений как раз и возникали у меня в голове прообразы тех структур, которые он только успел описать, но так и не довёл дело до финального обобщающего завершения . Например, такие структуры , как структура языкового сознания, фрактальная структура сквозных базисных знаков языка, сознавательно- понятийная структура индивидуального носителя языка (церебрация) и пр.
Итак, что необходимо знать о классификации, конфигурации и структуре современного русского языка, исходя из общих представлений об этом?

Постулаты о системе, структуре, классификации и конфигурации.

1.Структура и классификация – это две стороны одного и того же процесса и относятся они друг к другу как феномен и ноумен. Феномен – это вещь в себе. Ноумен – это преподнесение вещи воспринимателю. Ноумен может быть представлен в виде образа (образный ноумен) , реализованного в виде картинки, схемы , предмета прикладного искусства и т.д., либо вербального ноумена – описания, выраженного в рамках второй сигнальной системы типа текста. Обычно же под ноуменом понимается как раз второсигнальный вербальный эквивалент вещи, выраженный в рамках лексикона одного из человеческих языков. Ноумен, изначально являясь производным элементом от изначального феномена, пройдя особую фазу ознакомления со стороны науки или общества, становится, тем самым, обособленным объектом наблюдения, одновременно приобретая этим статус равноправного феномена, существующего параллельно со своим феноменом – прототипом. Например, объективные законы Ньютона, как объективная закономерность, существуют вне зависимости от Ньютона - человека, заставляя любые физические объекты двигаться согласно требованию этих законов, естественно, мы самих этих законов не видим. Но есть ещё и видимое, осязаемое наличие этих законов, которые в человеческом понимании представляют собой описание закономерностей, сформулированные и получившие названия первый, второй, третий закон Ньютона. И тут уже само описание , т.е. вербальная формулировка выступает как некий феномен, как олицетворение некой беспрецедентности, которую, к примеру, можно обсуждать либо критиковать и т.д. Иными словами говоря, в человеческом представлении начинают существовать два видов закона - сам физический закон «в натуре» и его словесная оболочка, сформулированная автором, уловившим эту конкретную идею. Причём обе эти формы проявления закона фактически тождественны друг другу, т.е. говоря о писаном и говоря о естественном законе, человек между ними не видит разницы, так как обозначается одна и та же вещь.
2. Структура – это естественное взаимное расположение различных частей его друг с другом. Одними из самых важных характеристик структуры являются её многоуровневость (наличие иерархии) и мультисистемность ( множественность систем). По форме взаиморасположения структуры, в большинстве своём имеют либо древовидный, либо ризомный , либо эклектический вид.
3. Классификация – это описание взаимных расположений различных частей языка, сформулированное в вербальной форме. Иными словами говоря, классификация – это особый эквивалент феномена, обладающий специфической вербальной формой.
Между феноменом и ноуменом существует только мысленная граница, поскольку в общественном сознании , в процессе ознакомления со структурами и выдвижением учёными различных идей по порядку классификации, взаимно переплетаются самым причудливым образом. Например, любое письменное описание какой – либо структуры стало неотъемлемой частью (текстом) реально существующего языка, требующее своего особенного места в классификации, т.е. описании, ноумене. В результате этого объективного переплетения изначальных феноменов с производными , происходит своеобразное самовозрастающее органическое развитие как структуры исследуемого объекта , так и структуры его научной классификации.
4. Конфигурация – это то же самое, что перечень элементов. Поэтому она в равной степени присуща и самой структуре, в которой имеется набор определённых элементов, так и в классификации, которая всё описание элементов структуры сводит к различным частям, произвольно создаваемым тем или иным автором. Однако очень часто эти структуры в элементарном плане не соответствуют друг другу. Например, структура лингвистических знаний не соответствует структуре соответствующих элементов языка.
5. Система – это некий структурный подуровень и надуровень, одновременно представляющий собой аналог понятию структурное подразделение (дивизион), так и общему понятию структура, между значениями которых значимым признаком является фактор масштабности. Как правило, под системой в большинстве случаев понимается некая замкнутая структура, обладающая постоянным набором элементов, для которой характерной особенностью является цикличность. Как структуре, так и системе свойственны признаки открытости либо закрытости. Аналогами понятию система служат также понятия область и отрасль. Как правило, область – это замкнутая структура, отрасль – это структура с древовидным сцеплением элементов.
6. Окружающий мир обладает важной особенностью – он взаимосвязан. Поэтому ещё одной характерной особенностью структуры является наличие так называемых субструктур(подструктур) и метаструктур (надструктур). Эти структуры, по сути, являясь с одной стороны сугубо структурами одного явления, одновременно могут служить элементной базой для параллельной или смежной структуры другого явления, допустим, общих структур всех языков и конкретной структуры отдельно взятого языкового сознания. Параллельные структуры имеют место быть, например, в структуре языка и структуре человеческого мышления, ведь вербальное мышление - это мышление вербальными оболочками языка, а не некими элементами мышления. Поэтому чтобы не запутаться в понятиях, подструктуры и надструктуры , если разговор идёт об отношении общей структуре к последним, лучше именовать общим понятием система.
7. Взаимосвязанность окружающего мира предполагает ещё одну особую , своеобразную структуры, которая именуется сквозной – это когда у разных по виду элементов принципиально разных подструктур общей структуры наблюдается общий аутентичный признак, объединяющий все эти разнородные элементы в единую общность.
8. Одной из самых значимых метаструктур общей структуры явления является структура (система) законов. Сама по себе структура существует не безотносительно, а в определённых рамках своего бытия, поэтому вся она и все её структурные части (системы) находятся в предикатном отношении к структуре законов. Но законы относительно самой структуры , находятся, буквально, «за коном» , вне игры. Иными словами говоря, законы существуют независимо, самодостаточно от самой физической структуры и образуют некую идеальную оболочку, русло, тренд, в рамках которого происходит развитие и существование физической структуры – феномена.
9. Вся совокупность законов , в рамках которых существует система, по своей природе также является феноменом. Элементы структуры , находясь в предикатных отношениях, имеют материальную форму, в то время как элементы закона, правила, уложения , постулаты – идеальную. Например, физические тела в механике обладают материальными свойствами, но вот законы механики, в том числе – законы Ньютона никакой вещественной, реальной оболочки не имеют. Закон есть, его влияние ощущается, но извлечь некие материальные элементы, конкретно принадлежащие этому законы, мы не в состоянии.
10. Вся совокупность законов, которая сформулирована и обрела вербальную форму, называется ноуменальной классификацией, которую ни в коем случае не следует путать с классификацией феноменов, ибо классификация ноуменов, это , по сути,— свод формальных правил, законов, постулатов, определяемых корреляцией между свойствами объектов, для которых эта теория построена, и свойствами составных частей этих объектов (признаков). Согласно этим правилам , согласно классификации, каждый классифицируемый объект, по свойствам составляющих его частей (т.е. — признакам), может быть однозначно отнесен к той или иной группе (классу) объектов, свойства которых изучены в процессе создания теории. Детерминантная, т.е. обусловленная различными причинно – следственными факторами связь между феноменом (вещественным элементом) и законом (идеальной субстанцией) - не органическая, а ассоциативная.
11 . Теория какой либо структуры – по сути, это и есть ноумен, т.е. вся совокупная , объединённая классификация всех свойств и признаков структуры, выраженная в вербальной форме. Синонимом данному понятию, например, могут служить слова концепт или учение.
12. Теория, став реальным воплощением, т.е. воплотившись как реальность - публикация, в свою очередь также становится феноменом, т.е. неким беспрецедентным явлением окружающего мира, который, к примеру. можно использовать, критиковать или обсуждать.
13. Классифицировать можно и должно только те объекты структуры, которые изучены во всей предельной ясности, если таковой не имеется, надо говорить о ложности , неполной научной ценности предложенной классификации. Классификация элементов системы позволяет относить исследуемый объект к известному классу объектов, свойства которых уже изучены, что позволяет прогнозировать свойства исследуемого объекта объективно, т.е. без вмешательства в процесс непосредственных исследований.
14. Построению классификации, как правило, предшествует систематизация, т.е. выявление у частных случаев феноменов неких общих свойств и признаков. В процессе систематизации формулируются все те значимые перечни признаков, по которым происходит последующее классификационное разнесение объектов по областям и отраслям.
15. Всеобщим методом классификации является метод сопоставления элементов друг с другом (ибо всё познаётся сравнением). Подавляющее число вещей окружающего мира обладают свойством несопоставимости (например, свойством идентичности, т.е. принадлежности только к одному- единственному, креативному объекту, либо свойством аутентичности, т.е. обладанию разных по виду вещей одним и тем же изначальным смыслом , к примеру, текст совместного договора, выполненный на двух разных языках ), и свойством сопоставимости. Для расширения спектра вариантов сопоставления и созданию условий для сопоставимости объектов структуры в научной систематизации применяются методы эквивалентности, аналогии, адекватности, тождества, равнозначности, взаимообразности , равноценности и прочие. В связи с имеющимися естественными ограничениями, варианты сопоставления и сопоставимости применяемыми исследователем, могут быть либо корректными, т.е. имеющими научную ценность, либо некорректными, в результате чего классификация, наоборот, может оказаться ложной, научно – необоснованной.
истемати
17. Любой исследователь и классификатор структуры должен изначально приучить себя к добросовестности проводимых им исследований и проявлять известную осторожность в применении конкретного метода исследования.
18. Наиглавнейшим в научном плане признаком теории, которая представляет собой классификацию и систематизацию структуры, является полнота. Полнота теории заключается, во-первых, в том, что круг, спектр рассматриваемых ею объектов выявлен полностью и среди этой структуры нет ни одного объекта (элемента), свойства которого нельзя правильно описать. Во – вторых, даже если некоторые существующие объекты не выявлены, в случае его последующего выявления все значимые признаки этого объекта будут заранее предсказанными.
19. Наиважнейшим в научном смысле признаком теории является внутренняя непротиворечивость, т.е. общая органическая связанность всех присутствующих в данной структуре элементов – ноуменов. Полнота и непротиворечивость теории, во всех деталях и мелочах, целиком и полностью согласующаяся (прежде всего – экспериментом, самым важным свойством которого является неизменность при одной и той же форме проведения результатов повторения ) с описываемой этой теорией структурой - это идеал теории. Который характеризует не только саму теорию, но и умственное совершенство автора этой теории.
20. Целью теории (классификации) структуры является прогноз , т.е. предварительное описание (предсказание) ранее непознанного, неизведанного. т.е. предстоящего только быть постигнутым.
21. Ясная, полная и чёткая теория – это не только и не столько надёжный и ничем незаменимый инструмент познания, используемый в качестве орудия для получения прогноза ожидаемого, но и одно из незаменимых, предварительных условий поиска нового, ранее не неизведанного в побочных, смежных структурах или системах, от которых неизвестно чего ожидать.
22. Всё сказанное выше в отношении классификации, конфигурации, структур и систем физического мира, справедливо для структуры человеческих языков вообще, и для структуры русского языка, в частности.


Специальный раздел.
Часть вторая.

Структурные элементы умозрения и информация.

«Открытия приходят лишь к тем, кто подготовлен к их пониманию».
Л. Пастер

Понятие и постулаты об универсально-концептуальных типах структур ФУС и УСС.

Давая общее представление о существовании и взаимодействии структур объективного мира в предыдущем разделе, мною сознательно были упущены несколько весьма значимых деталей относительно элементарной базы структур, описанием особых характеристик которых приводится в данном разделе. А чтобы не набивать оскомину повторением , содержание этой темы выражено соответствующим образом - в виде развёрнутых постулатов - описаний:

1. Первый постулат заключается в том, что систематизация и классификация – это явления, которые в объективно мире не существуют «вообще». Вы нигде не увидите реально существующую классификацию фауны или флоры, вы нигде не увидите реально существующую структуру бензольных колец и т.д. Ибо это всецело продукт мыслительной деятельности мозга, причём продукт, облечённый в идеальную, виртуальную форму, или проще говоря, виртуальная проекция головного мозга. Это структуры, создаваемые человеческим сознанием, проще говоря, это потенциальные ноумены, которые, вполне могут и не иметь своих реальных прототипов в реальном, объективном мире , но своим неминуемым появлением обязаны знаковой , т.е. образной деятельности головного мозга , находящимся в вербальном режиме. Причём не каждый потенциальный ноумен может быть реально зафиксирован (описан), предположим на бумажном или ином носителе, Иными словами, классификация и систематизация – это всецело умозрительные конструкции, плод человеческого воображения и творческого осмысления, позволяющий вносить любые конструкционные умозрительные изменения и дополнения в некий предварительный умозрительный проект. И естественно, как плод воображения, с точки зрения реальности своего существования у рационально мыслящих людей, реальность таких вещей серьёзным образом подвергается сомнению. Поэтому данные ноумены вроде бы даже представляют собой фантом, т.е. нечто призрачное, подобное фантазии. Однако , тем не менее, есть все достаточные научные основания считать классификацию и систематизацию объективно существующими феноменами. Почему? Дело в том, что они имеют материальную оболочку, т.е. любая классификация или любая систематизация являются реальным атрибутом человеческой жизни, допустим, таковыми примерами может быть «Периодическая система химических элементов» Д. Менделеева, оформленная в виде книги, или систематизация флоры и фауны К. Линнея, оформленные в соответствующем виде графического изображения. Отрицать их существование , допустим, в бумажной форме, кто станет? Таким образом, плоды человеческого умозрения в некоторой части следует признавать, учитывая их релаксационную природу, оригиналами.
2. Структуры, создаваемые сознанием, носят знаковую, т.е. идеальную природу, являясь элементами внутренней психической деятельности головного мозга, существующими в мозгу человека в виде условно – предметного кода.
3. Если описание каких либо явлений, т.е. классификация и систематизация при проверке на эксперименте подтверждает свою функцию служить вербальным эквивалентом данной закономерности объективного мира описываемой ними, то по своему статусу ноумен фактически в отношении к реально существующему феномену является особой копией, а точнее говоря, релаксационной копией реальному прототипу – феномену. И в таком случае. релаксационная копия - ноумен вполне оправданно и допустимо с научной точки зрения считать его релаксационным феноменом. Таким образом, релаксационный феномен, это реально существующий материальный объект, представляющий собой видоизмененную, преобразованную соответствующим образом функционально – предметную модель реально существующего феномена. Принципиальная разница между ними состоит в том, что реальный феномен изначален, а релаксационный – имеет производный характер. Связь между реальным и релаксационным феноменом – моделью не органическая, а ассоциативная. Поэтому в данном случае можно говорить о параллельном существовании таких структур как физические оригиналы и релаксационные оригиналы. Природа физических оригиналов материальна, Природа релаксационных оригиналов, как уже отмечалось выше, знаковая, т.е. идеальная.
4. Правдоподобность и соответствие релаксационного феномена феномену реальному имеет некие границы, поэтому говорить о полном тождестве феномена и его релаксационной копии вряд – ли приходится. Но как научное допущение, релаксационный феномен фактически всегда был одним из самых универсальных и незаменимых орудий научного познания объективного мира и его структур.
5. Материальным основанием и причиной возникновения релаксационного феномена является человеческое сознание, и это действительно так, потому что природа данного феномена - чистейшей воды умозрительный продукт мозга, способный , при необходимости облекаться в материальную оболочку. Однако, практика деятельности головного мозга различных людей такова, что систематизировав отдельные случаи, статистика с полным научным основанием утверждает то, что большая часть так называемых релаксационных феноменов, высказываемых различными субъектами, не соответствует реальности. И это так. Потому что если, например, говорить в отношении упомянутой «Периодической таблицы химических элементов» созданной мозгом Д.И. Менделеева, то наряду с нею история развития этой науки обладает несколькими версиями такой таблицы, причём «Периодическая система химических элементов» великого русского химика является наиболее адекватной , наиболее близкой адаптацией реальности и её вербального описания к оригиналу. Все же остальные, в том числе, например, таблица известного химика Дальтона, являются неадекватными реалиям. Таким образом, можно говорить о том, что весь спектр умозрительных конструкций, создаваемых общественным сознанием разделяется на два типа : а) - адаптированные, т.е. умозрительные конструкции структур, целиком и полностью соответствующие закономерностям структур объективного мира; б)- умозрительные конструкции неадаптированные, ложные, в каком – либо значимом отношении не соответствующие закономерностям объективного мира.
6. Всё, о чём говорилось выше, целиком и полностью справедливо в отношении общенаучного явления , именуемого логикой. Ведь никто не станет отрицать, что существуют адекватные и неадекватные описания вещей и структур, что существуют ложные представления и представления, соответствующие истине? Но, следует заметить, что кроме аспекта логики, устанавливающего истинность или ложность систематизации и последующей классификации структур, существует и ещё одна важная сторона рассмотрения проблемы концептуальных типов структур, так называемый типологический фактор или просто типология, своим существованием предполагающая обязательное существование некоего инвентаря. И такой инвентарь умозрительных конструкций, как плода человеческого мышления, существует. Ведь оказывается, человеческий мозг способен в научном плане не только систематизировать, анализировать, классифицировать и синтезировать факты, создавая умозрительные их конструкции. Человеческий мозг способен создавать структуры, которых объективный мир попросту не знает, во всяком случае , наука бионика пока ещё в своей многолетней практике существования так и не нашла прямых соответствий в природе с такими, либо подобного рода, структурами. Поэтому, после того, как мною проведена была огромнейшая аналитическая работа с фактическими данными, мною открыто явление , доказательно объясняющее тот факт, что человеческий мозг способен создавать, по крайней мере, два типа структур, не имеющих аналога в объективном мире. Остаётся только подчеркнуть, что к данному обобщению меня привела одна весьма странная фраза, принадлежавшая И.А. Болдуэну де Куртенэ: «Даже то, что называется „звуком”, насколько оно принадлежит к языку, существует только в психическом мире и может быть понятно только с психологически-социологической точки зрения». Иначе говоря, сознание само по себе творит материю, или говоря словами Ильенкова, трансцендентирует материю при помощи сознания. Ильенков же, в свою очередь, не является оригиналом , поскольку исходит в своих размышлениях из одного из самых значимых постулатов диалектического материализма, согласно которому, буквально, «любая революционная идея, овладеваемая массами, способна становиться материальной силой». Иными словами говоря, в объективном окружающем мире существуют основания для того, чтобы не только материя рождала сознание, но и наоборот, сознание порождало материю. Разумеется, вся эта возможность существует в рамках трансцедентальности.
7. Первая из этих двух, выявленных мною типов, является фрактальная умозрительная структур (ФУС), вторая - умозрительная сэндвич – структура (УСС). Обе эти структуры, по своей природе принадлежащие к знакам, обладает идеальной формой, существующей параллельно с формой материальной в объективном мире, имея под собой совершенно рациональное основание: так, например, один из ведущих советских марксистов Э. Ильенков честно отмечал, что «объективность „идеальной формы” – это увы, не горячечный бред Платона и Гегеля, а совершенно бесспорный, очевидный и даже каждому обывателю знакомый упрямый факт ... Идеализм – это совершенно трезвая констатация объективности идеальной формы, то есть факта ее независимого от воли и сознания индивидов существования в пространстве человеческой культуры».
8. Непосредственным, материально осязаемым доказательством, которое неопровержимо свидетельствует о существовании в объективном мире фрактальных умозрительных структур (ФУС), является фрактальная умозрительная структура (ФУС) вербальных форм реализации членораздельного языка. О существовании такого рода умозрительных структур сообщил русский филолог И.А. Болдуэн де Куртене, который в процессе создания теории графики и графем русского языка, обосновал факт того, , что буквы алфавита, будучи знаками конкретных звуков русского языка и знаками фонем, не находятся друг с другом в органической связи, не вытекают друг из друга никакими материальными условиями – это совершенно разные по своей природе происхождения вещи, которые связало человеческое сознание в общую умозрительную структуру. Что особенно важно, то сама материальная структура букв тоже весьма противоречива. Например, буквами в человеческом представлении могут служить некие физические объекты, например, чернила, металлические литеры, бетонные блоки типа , например, известного примера перфоманса в штате Калифорния, означающего киностудию Голливуд, ну и т.д. В то же время буквы могут и не иметь совершенно никакого материального наполнения, например, буквы в виде царапин на дереве, борозды травления на платах, тиснение символов на толстой коже, борозды на каменных памятниках и т.д.
9. Идеальная , по сути, умозрительная сэндвич – структура (УСС) по отношению к материальным выражениям которой являются параллельно существующая фрактальная умозрительная структура (ФУС) вербальных форм реализации членораздельного языка, является производной умозрительной структурой, вторичность которой проистекает из сугубо произвольного характера выбора средств достижения цели, основываясь на принципе « сознание определяет материю».
10. Фрактальная умозрительная структур (ФУС) в материальном выражении обозначает линейку объектов, имеющих материальную основу, которые в произвольном виде в сознании человека приобретают некую общность, в виде некоей совокупности элементов получивших статус целостной структуры, объединённые общим для этих элементов смыслом , которые не имеют между собою ровным счётом никаких естественным образом обусловленных связей. Например, такой фрактальной умозрительной структурой является фонема, которая одновременно в своём смысле предполагает совершенно разные по своей физической природе объекты : физический звук, буква, жест, выраженный с помощью жестикуляции, сигнал, упорядоченный набор (код) типа буквы азбуки Морзе, ну и т.д. Объединяющим их признаком, таким образом, служит знак, как элемент языка. Особенностью этой структуры является то , что это вне пространственная инстанция.
11. Умозрительная сэндвич – структура (УСС) - это структура, представляющая собой некое подобие спрессованных взаимно друг к другу кадров, спрайтов, впечатлений и представлений образующих собою также некую целостность, общность. Материальными образцами такого рода структуры, например, могут служить вещи, имеющие вневременными характеристиками типа конкретной кинокартины, музыкального произведения, литературного текста. Ибо надо понимать, что прежде чем эти рукотворные вещи материального мира появились на свет, они прежде были воспроизведены в уме некоего режиссёра, композитора , писателя или поэта, инженера или вождя. К тому же, семантическая конструкция русского понятия «воспроизведение» как раз и предполагает то, что сам процесс воспроизведения представляет собой уже результат произведения, , ибо произведение – это и есть тот умозрительный оригинал, который материализуется в случае воспроизведения произведения. Особенностью этой структуры является то, что это вневременная инстанция.
12. Умозрительная сэндвич – структура (УСС) - это универсальная и единственная структура человеческого сознания, позволяющая любое цельное образование, явление объективного мира дробить, фрагментировать в уме на бесчисленное число так называемых «шагов» - кадров. Например, такое привычное человеку явление, как «получение ключей на квартиру», либо «получение права на управление автомобилем», «получение диплома об образовании», с точки зрения умозрительной структуры (УСС) представляет собой полный пакет фрагментов – актов, включающих в себя целостную «раскадровку» явления от самого начала до логического завершения. Любая технология производства, предполагающая наличие нескольких десятков и даже сотен операций – актов, это ещё один наглядный образец сэндвич – структуры УСС. Причём, заметьте, умозрительная структура некоей технологии возникает , как проект, в голове конкретного человека, затем она может реализоваться на бумажном носителе в виде вербального описания данной технологии с приложением, допустим, графических иллюстраций, и уже затем реализовываться на практике как некая упорядоченная артикулярная совокупность действий, конечным результатом которой является создание вещи с заранее определёнными параметрами и свойствами. Минимальной единицей структуры УСС является акт, т.е. умственное представление некоего действия. Производными формами реализации умозрительного акта является либо феномен, т.е. некое конкретное действие «в натуре», либо ноумен, т.е. некоторое вербальное описание действия, выполненное на бумажном носителе, которое в большинстве случаев также называется актом.
13. Умозрительная сэндвич – структура (УСС) обладает двумя формами представления – пакетным, т.е. в виде спрессованной сэндвич –структуры наложенных друг на друга «информационных фрагментов», либо иметь развёрнутую форму, допустим, в виде мозаичного полотна из различного множества «информационных фрагментов», сгруппированные в некие смысловые объединение - системы, в соответствии с объединяющими общими для этих систем признаками.
14. Высшим форматом развернутой формы умозрительной сэндвич – структуры УСС является ипостась, строение которой соответствует системе пиксельного устройства монитора, где вся совокупность всех систем вместе взятых «информационных фрагментов» как бы наделяется каждый Свойственным только для него одного «своим неповторимым цветом». Ипостась – предельная форма рассмотрения структуры вещи двумерного пространства.
15. В трёхмерном пространстве ипостась вещи – это всего лишь одна из конечных плоскостей вещи. Поскольку окружающий мир существует в четырёх пространствах, с точки зрения времени возможными могут быть только три ипостаси любых вещей окружающего мира.
16. Человеческое сознание не обладает способностями сразу и одновременно представлять вещи одновременно и сразу во всех трёх ипостасях, ибо это равнозначно тому, если кроме двух глаз человеку сделать равноценный глаз на затылке - восприятие окружающего мира просто станет для него невозможным в принципе.
17. Наличие трёх ипостасей вещи – это не умозрительная конструкция вещи, это логическая объективно существующая виртуальная конструкция строения объективного мира, даваемая человеку в его ощущениях.
18. Все ощущения, получаемые человеком, это не ощущения самих вещей. Человек ничего не видит, не слышит и не осязает. Человек посредством органов чувств воспринимает электромагнитные слепки вещей окружающего мира. Человек не видит вещей, ибо то , что попадает ему в глаза – это электромагнитный поток частиц, отражаемых от предмета. Человек ничего не слышит, ибо членораздельные звуки – это определённые отрезки упругих волн, имеющие физическую природу. И так по всем остальным позициям ощущений. Скажу больше - даже совершая половой все поступающие от партнёра ощущения – это не ощущения не тела партнёра, а разновидности электромагнитных волн, приходящих на органы чувств.
19. Познать внутреннюю сущность «вещей в себе» , человек тоже не в состоянии, поскольку то , что находится внутри вещи, также является электромагнитным отражением вещи, а не её сущности. Поэтому наиболее важным инструментом постижения смысла вещей объективного мира как раз и есть язык, который реализуется человеком благодаря тем же органам чувств.
20. Мозг человека создаёт представления только на основе электромагнитных слепков вещей, поступающих извне. Сам по себе этот мозг полностью изолирован от окружающего мира и его физическом связь с органами чувств основана лишь на конденсаторной связи, в основе которых лежат так называемые синапсы.
21. Внутренние представления в мозгу человека формируются не в самом мозге и не на органах чувств. Мозг просто снимает электромагнитный слепок, с окружающих мозг синапсов, на которые он сам, в случае необходимости, произвольно туда проецирует свои чаяния..
22. Материальным основанием для наличия трёх ипостасей вещи является внутренний ресурс человеческого языка, который требует, чтобы любая вещь для постижения её сути, рассматривалась в трёх ипостасях – в виде предмета, в виде явления, в виде отношения. Практическим подтверждением справедливости требований языкового ресурса, во-первых, является тот факт, что сами по себе понятия «предмет, явление и отношение» существует во всех человеческих языках. Во- вторых, человеческая практика рассмотрения вещей объективного мира, подтверждает, что любую вещь можно рассмотреть с точки зрения различия ипостасей. Например, человека можно рассматривать как , а) - как предмет (корпускула), имеет свои антропометрические характеристики . В то же время человек – это не предмет, а б)- целостная функционирующая структура (волна, моторика) , это деятельная вещь, внутри которой происходят различные изменения и , кроме того, внешняя деятельность человека говорит о том, что человек – это геологическая сила, т.е. не предмет, а функция, действие. В то же время, человек не предмет и действие, а в)- отношение, представляя собой, например, разницу между тем, что съел, и тем, что выделил из своего тела в виде мочи, кала, блевотины, пота, жёлчи и т.д. Но если ещё сильнее углубиться в тайну происхождения человека, то в нематериальном смысле, человек – это всего лишь запись генетического кода , полученная человеком от своих родителей, расположенная в теле сперматозоида от отца и в яйцеклетке от матери, т.е. человек – это всего лишь реализованный на практике код, т.е. особый порядок расположения белковых структур. Но если вместо человека рассматривать любые физические тела, даже если это фотон или электрон, то и в данном случае , в рамках трёхипостасного рассмотрения тот же протон или электрон в одном случае ведёт как курпускула, в другом – как волна, а в третьем – как отношение (например, заряд аккумулятора). Иными словами, для человека трёхипостасное рассмотрение вещей является единственным универсальным средством постижения этой вещи.
23. Дополнительным, косвенным подтверждением трёхипостасного существования вещей в объективном мире, например, служат различные типы теорий, объясняющих природу конкретных явлений, например, корпускулярные и волновые теории. И поскольку эти теории ни в чём не противоречат научному эксперименту, получилось так, что в науке 20 века возник кризис, конец которому, в конечном итоге положил известный физик Нильс Бор, выдвинувший так называемый «принцип дополнительности», рассчитывая на благоразумие. Тем не менее, этот принцип себя нисколько не оправдал, и кризис в науке до сих пор не преодолён по той причине, что в более тонких экспериментах исследуемые физические объекты проявляют такого рода свойства , которые не характерны не для корпускулярных, не для волновых свойств вещества. Существующий и , поэтому, непреодолимый кризис науки как раз и вызван тем, что произошла нестыковка в систематизации и классификации научных фактов по не зависящим от умозрительных конструкций обстоятельствам, т.е. вопреки принципу дополнительности Н. Бора.
24. В связи с наличием тяжелейшего научного кризиса теоретических наук, и вытекающей из этого необходимости его преодоления, предлагаю отменить существующий на данный момент в естественных науках «принцип дополнительности» сформулированный более века назад Нильсом Бором , и в дальнейшем в научной деятельности руководствоваться «принципом триализма Стрельцова», который в соответствии с требованием внутреннего ресурса языка обязывает всех без исключения представителей науки рассматривать феномены не только с позиции предмета - корпускулы, не только с позиции функционирующей структуры (волны, моторики), но и с позиции отношения, как третьей, неотъемлемой ипостаси существования вещей. И тогда всё становится на свои места , а имеющиеся противоречия просто теряют материальное основание. Потому что отношение - оно и есть отношение. т.е. вещь, обладающая всеми признаками идеальной вещи, т.е. идеи.
25. Развивая идею о природе идей, как умозрительных структур, следует особо подчеркнуть : врождённых идей в объективном мире не существует, как это пытаются внушить адепты объективного идеализма и всех его разновидностей типа берклианства, лейбницианства, кантовского имманентизма и системоцентризма Гегеля. Идеи – это продукт манипулирования человеческим сознанием элементами мышления в виде знаковых представлений явлений окружающего мира и виртуальных вербальных умозрительных конструкция языка в виде так называемого «ёрничества», т.е. мысленного конструирования какой либо умозрительной структуры типа УСС (сэндвич – структуры) из всего множества имеющихся в распоряжении «информационных фрагментов», именуемых «впечатлениями памяти ». Результаты такого ёрничества могут разными, их диапазон включает как теорию относительности А. Эйнштейна , так и появление в русском алфавите специальных символов – мягкого и твёрдого знаков (это обстоятельство, нехарактерное, в основном, для неславянских алфавитов, скорее всего, произошло, когда кто – то из пьяных руссов – работорговцев предложил во время очередного застолья поиграть в мыслительные шарады, а конкретно – предложил своим коллегам мысленно приставлять «мужское достоинство ёр» и «женское достоинство ерь» к существующим вещам окружающего мира, в результате чего бесполые вещи в рамках русского языка приобрели родовые признаки (принадлежность) в понятиях , раньше бывших бесполыми и уже стали относиться к мужскому, женскому и среднему роду. Что касается А.Эйнштейна, то он сам описывал своё «ёрничество», представляя себя, например, летящим верхом на световом луче и смотрящим назад на часы, или роняющим монету в несущемся вниз лифте. В частности, если посмотреть на то, какой он видел природу вещей, то выясняется следующее ( вот как он, в частности, описывает виртуальную природу УСС): «Физические сущности, которые должны, вероятно, являться составными частями мысли — это определенные знаки и более или менее чистые образы, которые могут «по желанию» воспроизводиться и комбинироваться. … Такая комбинаторная игра, похоже, является существенной чертой процесса мышления еще до того, как возникает любая связь с логической конструкцией из букв или иных знаков, которые могут быть переданы другим. Вышеупомянутые элементы бывают, в моем случае, образного и частично моторного типа. Общепринятые слова или другие знаки следует усердно искать только на втором этапе, когда упомянутая ассоциативная игра уже в значительной мере сыграна и может быть по желанию воспроизведена».
Думаю, совершенно никаких лишних слов, кроме данной характеристики А.Эйнштейна, уже не требуется для констатации содержания данного постулата.
26. Бог – если исходить из реального существования умозрительных структур ФУС и УСС, в сущности, всего лишь одна их весьма распространённых и устойчивых конструкций умозрения, это произведение ума, созданное для того, чтобы используя эту идею одна часть некой человеческой общности могла подчинить себе другую часть этой общности своему влиянию , подведя под изначально вымышленную, ложную, неадекватную закономерностям мира идею, некую правдоподобно- непререкаемую наукообразную умозрительную концепцию. Но поскольку идея бога - это всего лишь умственная конструкция, то естественно, такое представление всего лишь «фигура ума», т.е. симулякр, не обладающий реализованным прототипом. Однако отсутствие реального прототипа в виде физического тела бога, не мешает людям создавать ноумены, т.е. вербальные описания «якобы существования» этого симулякра «в натуре». Ноумен также является поводом для создания овеществлённых, предположительный проектов «симулякра» бога , создавая, например, скульптуры, предметы религиозного ритуала, включая различные так называемые «реликвии»
27. Любой текст, кем бы и когда бы он не был написан , пусть даже человеком, заявляющим о себе, будто он несёт людям божественное откровение, несмотря на то, что сам по себе текст является овеществлённым образцом УСС (сэндвич – структуры в виде наложенных друг на друга страниц и строк текста) - это всего лишь никчемная бумажка с нацарапанными на ней закорючками, должную силу и сакральность смыслу которым придают побочные, смежные с самим дополнительные умозрительные конструкции этого текста, подобные , например, такой устойчивой конструкции умозрения, именуемой как боги, мифы, сказки, былины, поддерживаемые, в свою очередь не только авторами конкретного текста, но адептами и агентами влияния упомянутых здесь симулякров . Никакой изначально заданной сакральности либо божественности нет ни в одном символе – знаке, ни в одном тексте, ни в одном документе, ни в одном артефакте, ни в одной материальной вещи объективного мира.
28. Официальные представители науки, сознательно или неумышленно игнорирующие в своей научной деятельности постулаты о концептуальных типах структур типа ФУС или УСС и саму реальность их существования , описываемых в «Безоговорочной теории русского языка», в случае необходимости, могут направляться либо на реабилитацию в специально оговариваемые для этих целей научные лепрозории, либо на утилизацию по заранее выработанному, научно – обоснованному ритуалу.

Специальный раздел.

Часть третья.

Общее понятие об информации.

Я предчувствую, что россияне когда-нибудь,
а может быть, при жизни нашей,
пристыдят самые просвещённые народы
успехами своими в науках, неутомимостью в
трудах и величеством твёрдой и громкой славы.
Пётр I Великий.

В современной науке до сих пор нет удовлетворительных объяснений относительно различных по своей природе феноменов окружающего мира, каковыми , например, являются язык, мышление, информация. В результате этого непонимания происходит постоянное смешивание и подмена этих явлений друг другом. Но есть ещё одна , оборотная сторона этому научному недоразумению – отсутствие вменяемых объяснений со стороны официальной академической науки приводит к воцарению в общественном сознании точек зрения не только официально, но и неофициально невменяемых лиц И вот чтобы в какой – то мере прояснить ситуацию, размежевать между собой язык мышление и информацию, в данной теме я попытаюсь объяснить сущность явления, именуемого информацией.
Отрицать существование в объективном мире умозрительных структур абсурдно. А чтобы не возникало сомнений в том, что они существуют, давайте рассмотрим те элементы, из которых, собственно говоря. в человеческом сознании создаются конструкции этих структур. Оказывается, такими единственными элементами в объективном мире являются так называемые «информационные фрагменты». Само понятие «фрагмент» в сознании большинства людей однозначно трактуется как некая часть (частица, частичка) чего – то общего, целого. Конкретным видом «информационного формата» в русском языке по этим буквально понимается, то , что называется «впечатлением», т.е. некая печать, накладываемая на память попавшим внутрь человеческого ума неким слепком отдельно взятой картинки из окружающего мира.
Что касается же относительно сущности понятия «информация», то относительно данного явления объективного мира понятной определённости в русской научной литературе, а также в русскоязычных словарях, включая энциклопедические словари однообразного представления не существует, существует многоголосая путаница, когда каждый кулик своё болото хвалит, а к чужому мнению старается не прислушиваться.

Поэтому имеется смысл более подробнее рассмотреть внутреннюю сущность понятия «информация», тем более это важно для того, чтобы сформулировать непререкаемые постулаты.
Так вот, если исходить из сугубо лингвистических представлений, то само понятие «информация», выражая противоположное сути вещей содержание, имеет самое тесное отношение к латинскому понятию «форма» и всем остальным производным от него – униформа, формация, формальность, формалин, формализм, оформление, формирование , оформитель, ну и т.д. Понятие «форма» - это заимствование , в самом же русском языке по аналогии с понятием форма используются соответствующего смысла понятия русского языка «внешний вид, наружность». Более того, если сопоставить латинское понятие «информация» с русскими аналогами «сведение» и «свидетельство», то понятие «информация» имеет какое – то отношение к человеческому зрению , ибо русское понятие «свидетель» одновременно значится и как источник сведений, так и источник свидетельств. В то же время , если смотреть с точки зрения латинского языка, обратным смыслом понятию «информация» служит понятие «абсурд», т.е. . буквально, глухота.
Так в чём здесь дело. Давайте рассмотрим это явление на более близких русскому языку словах. Например, в русском языке есть многозначительное понятие «ласточка», имеющее несколько смысловых идиом. Само по себе слово ласточка подразумевает название птички с раздвоенным хвостом, но в фигуральном смысле под ласточкой понимается и то, что называется «первой ласточкой», т.е. некоей весточкой. Ласточкой также называют тонкую полоску бумаги, на которой текст указывает размер оплаты труда. Но вот все эти фигуральные выражения происходят оттого, что ласточка знаменует собой народную примету. Пожалуй, трудно найти человека, который не знает, что если ласточки летают низко над водой, то это – к ненастью, к дождю. Ну а если ласточки летают высоко в небе, это значит – быть ясной погоде. Но если отвлечься от самой ласточки, то получается источником, свидетелем и свидетельством информации является уровень нахождения ласточки, т.е. где находится ласточка - высоко или низко? Иными словами говоря, ласточка, как материальное тело, в глазах свидетеля остаётся одним и тем же, неизменным элементом наблюдения, но сведение человек черпает из –за изменения формы расположения ласточки. Поэтому с информационной точки зрения важна не сама ласточка, а тот информационный фрагмент, разница между высоким и низким пребыванием ласточки в небе. По этому принципу, кстати, информационным фрагментом является аналогичное поведение другой известной птички, которая называется «буревестником». Но вот почему буревестник, как и ласточка, низко реет над волнами перед бурей или ненастьем?
Причины низкого полёта для буревестника и ласточки разные. Ласточка низко летает над водой по той причине, что её привлекает поведение насекомых, которые в период, предшествующий ненастью, начинают низко парить над водой. Поэтому ласточка летает низко над водой по той причине, что ей приходится тратить совсем немного энергии, чтобы утолить себя в корме. А летать высоко – это естественное поведение летающей птицы. А как быть с буревестником? Оказывается, буревестника к низкому полёту привлекает рыба. Дело в том, что у рыб имеется особый внутренний орган, называемый пузырём, он играет роль, подобную роли балласта в воздушном шаре или подводной лодки. Как известно, ненастью предшествует антициклон, т.е. довольно резкое снижение давления атмосферной среды. У рыб адаптация давления пузыря к изменению атмосферного давления происходит не моментально, поэтому на какое – то время рыба теряет привычные ориентиры и приподнимется в на большую высоту, поближе к глади воды. И уже блеск чешуи рыбы , которая находится близко к глади , привлекает буревестника. Поэтому буревестник предсказывает бурю, а просто хочет покушать. Однако в умозрительном представлении, как Вы понимаете, нахождение буревестника на двух различных высотах становится информационным фрагментом сознания, т.е. неким единичным слоем единой сэндвич структуры. А поскольку у человека в его сознании такого рода «сэндвич – структур» немеряное количество, то манипулируя образами в виде отдельно взятых «информационных фрагментов», любой человек создаёт прогностические сценарии развития своего поведения , исходя из прогноза развития собственных умозрительных структур.
Однако сказанное выше относится к типу информации, которая называется образной, т.е. имеющей некие внешние узнаваемые очертания. И это так, поскольку многочисленные исследования, проведённые по поводу выявления роли человеческих чувств в восприятии информации, указывают на то, что почти 95% внешней информации человек впитывает посредством зрения, поэтому , собственно говоря, и идеальные конструкции человеческого сознания называются «умозрительными» от понятия «зрение».
Что же касается другого типа информации, т.е. информации второсигнальной, вербальной, то в данном случае второсигнальный тип информации целиком и полностью зависим от способностей человеческого сознания производить умозрительные трансформации образного типа в вербальные и наоборот как раз путём формирования умозрительных структур. Потому они, собственно говоря, носят название универсальные, ибо для человеческого сознания создание умозрительных образных либо умозрительных вербальных сэндвич- структур не представляет никакой трудности, тут главным фактором уже является фактор воли, фактор волевых усилий. Но это уже совершенно другая опера. Впрочем, наверно имеется всё-таки имеется смысл рассказать об этом в соответствующем разделе.
А сейчас давайте подведём предварительные итоги относительно того, что такое информация, оформив их в непререкаемые постулаты.


Постулаты об информации.

1. Информация – явление сознания , представляющее собой только сугубо умозрительную структуру, организованную по принципу сэндвич – структуры УСС, не имея в окружающем мире реального прототипа.

2. Информации в объективном мире не существует без её конкретного воспринимателя. Объектом воздействия вербальной информации является сознание, устроенное по особому типу, которое благодаря поступающей информации в рамках сознания формирует особую мозговую структуру - понятийное пространство головного мозга.

3. Информация в мозгу хранится в виде сэндвич – структуры, и также как все структуры подобного вида, имеет общеуниверсальную знаковую природу;, любая информация, это прежде всего, знаки – знак вещи как предмета, знак вещи как функции, знак вещи как отношения.
4. В основе информации лежат так называемые «информационные фрагменты - впечатления», представляющие собой умозрительную разницу между , по крайней мере, я смещением позиции наблюдаемого явления во времени либо пространстве; это и есть, собственно говоря, первичные знаки, имеющие способность организовываться с помощью человеческого сознания в некие обобщённые структуры, также обладающие знаковым характером.

5. Информация , как знаковое явление, не является фактором прямого действия на сознание, это всего лишь результат опосредствования человеческим мышлением умозрительной разницы между, по крайней мере, смещением позиции явления во времени либо пространстве.

6. Информация изначально не обладает энергией, например, человек не воспринимает никак мысленно ядерное излучение, информация о существовании ядерного излучения не является энергией ядерного излучения.

7. Информация не обладает никаким энергоинформационным полем и потоками, это всего лишь умозрительное представление представителей живого вещества, а точнее говоря, измышления невменяемых интеллигентов, использующих такого рода идеи в личных, своекорыстных интересах.

8. Появление информации в объективном мире стало возможным благодаря появлению живого вещества, ибо уже, допустим, на уровне вируса или уровне бактерий отмечена их нужда в ней : например, если культуру бактерий разместить между солью и сахаром, то через некоторое время бактерии начинают мигрировать от полюса соли к полюсу сахара, аналогично такое же явление наблюдается и в человеческой среде, когда люди стремятся избегать горькой и солёной жизни и стремятся к сладкой.

9. Информация в среде живых существ возможна в двух видах – первосигнальном (образном) и второсигнальном (вербальном). Для того, чтобы представитель живого вещества мог быть обладателем и пользователем второй сигнальной системы, требуется значительная эволюция как самих органов чувств до требуемых кондиций, так и принципиальное изменения конфигурации органов памяти, а конкретнее говоря – способности на основе памяти формировать человеческому сознанию умозрительные структуры типа ФУС и УСС.

10. Единственно возможным способом реакции, реагирования представителей живого вещества на первосигнальную информацию, является избегание, т.е. , буквально, удаление на расстояние от вредоносного источника. В переносном смысле, если говорить о представителях высшего эшелона животного мира, включая приматов, то под избеганием понимается совершенно различная гамма целесообразных приёмов , способов и телодвижений, призванных устранить неблагоприятное воздействие внешней среды.

11. Единственно – возможным, предварительным способом реагирования представителей человечества на второсигнальную информацию является обучение конкретному человеческому языку.

12. Вторым непререкаемым условием реагирования на второсигнальную информацию, является взаимное согласие коллектива носителей языка в одинаковом смысле пользоваться всеми имеющимися ресурсами данного языка, никакое внешнее (извне) второсигнальное воздействие на коллектив носителей конкретного языка невозможно, это продукт сугубо внутреннего непротивления.

13. Никакой бог не способен внушить конкретному коллективу носителей языка своё учение, если конкретный коллектив не знает смысла предлагаемых учением слов, поэтому «вначале» никак не могло быть «слово вообще». Вначале у коллектива носителей языка должен возникнуть смысл крайней необходимости в этом слове. И всё дело не в слове, как главном мотиве миссии спасения . Крайний смысл необходимости в том или ином учении диктуется совершенно иными мотивами, чем просто желанием спасения, поскольку путей избегания живым существом вредного воздействия влияний окружающей среды более, чем достаточно.

14. Если разобраться в данной проблеме по существу, то в смысловой основе любого религиозного и идеологического толка лежит естественное стремление человечества и всей массы угнетённых людей , направленное на противодействие самому главному экономическому фактору, называемому главным противоречием человечества. Сущность этого негативного фактора состоит в том, что производство материальных благ в человеческом обществе носит общественный характер, а присвоение и распределение полученных в процессе производства благ, носит частный характер. И вот под эту сурдинку, собственно говоря , и подгоняются любые религиозные, экономические , политические , культурологические и идеологические концепты, включая так называемые утопии и различные общественно – политические учения типа, допустим, христианства, иудаизма, исламизма, марксизма- ленинизма, национал – социализма, либерализма, национал – шовинизма, национал – патриотизма и пр. Цель такого рода поводырей и мессий – повести людей за собой, для утоления личного удовольствия, а не для того, чтобы избавить людей от основного объективного противоречия.

15. С точки зрения процесса постепенности овладения гомо сапиенсом всеми навыками второй сигнальной системы, следует исходить из того, что совершенно никаких тупиковых направлений в развитии человека , как биологического вида, не было, потому что владение второй сигнальной системы - способность представителей человечества независимо от их расы и физиологических особенностей касательно цвета глаз и волос, расположения и формы внутренних и внешних органов человеческого организма. Особое исключение составляет разве что белая раса, получившая в результате мутации кроме гена голубоглазости ещё и некое качественное преимущество, выражающееся в том, что для этой расы характерна чуть большая степень латерализации левого полушария головного мозга, ответственного за работу центров речи, логики и мышления.И не смотря даже на то, что именно представителям этой расы выпала честь стать создателями многочисленных научных классификаций и систематизаций, при всём этом желании, нужно отметить, что это лишь видимое преимущество, не дающее совершенно никаких объективных предпочтений. Более того, глядя на представителей , допустим, академической России, степень тупорылости у многих научных деятелей, антропологически восходящих к белой расе, гораздо выше, чем у представителей академической науки с иными антропологическими особенностями. Ибо в конкретном случае важно не общее количество серого вещества в коробке того или иного человека той или иной расы,, а умение реализовать свой внутренний потенциал мыслительной деятельности в русле общечеловеческой полезности. И в этом смысле по абсолютному показателю нанесения ущерба человечности, представителям белой расы пока нет конкурентов.

16. Высшая цель науки, высшая полезность науки для человеческого общества заключается только , и только в том, чтобы создать строгий научно - обоснованный концепт (умозрительную сэндвич – структуру УСС) справедливого жизнеустройства среды обитания всех людей, практически навсегда устраняющий обозначенное выше главное общечеловеческое противоречие. Решив такую задачу наука, тем самым, навсегда избавляет общество от поползновения множества спасения человечества обрести некий политический , экономический либо материальный капитал. Никто, никакой мессия, никакое политическое «движение за освобождение», за саму науку это важное и необходимое дело освобождения человечества делать не станет.

17. К сожалению, приходится констатировать очевидный факт - для практического осуществления задачи разрешения главного человеческого противоречия ума пока ещё у академической науки не хватает. А может информация просто не доходит до них о том, каким настоящим делом должна заниматься наука? А может, у человеческого абсурда границы более размыты, чем кажутся? Время покажет. Остаётся надеяться лишь на то, сбудется или нет пророчество Пастера: «Открытия приходят лишь к тем, кто подготовлен к их пониманию».

Особый раздел.

Часть первая.

Понятие о происхождении человеческих языков.
«Недостающую глубину мысли
обычно компенсируют ее длиной».
Ш. Монтескьё.

Одной из самых непонятных и самых запутанных проблем лингвистики всегда была и остаётся проблема происхождения человеческого языка. По поводу этой проблемы существуют сотни предположений , дело настолько серьезно налажено, что существует даже строго обоснованная научная классификация всего того множества теорий, с помощью которых на протяжении всей истории развития лингвистических знаний эти так называемые учёные пытались объяснить причины и основания для появления в человеческой среде универсального вербального средства общения, называемого языком.
Мне лично трудно об этом говорить, но даже мой кумир, кому были известны практически все тайны русского языка, и тот остановился в недоумении не находя способа хоть как – то объяснить этот феномен с научной точки зрения. Вот что, в частности высказал И.А. Болдуэн де Куртенэ по этому поводу: «Размышления и более или менее остроумные предположения относительно начала языка, или человеческой речи, не относятся, собственно, к науке в точном значении этого слова».
Так неужели люди так и не узнают, отчего и как произошло это таинство приобщения людей? Неужели науке неподвластно решение этого животрепещущего вопроса?
Читатель наверняка догадывается о том, что эта тайна мне известна в достаточной мере. Ведь сразу становится понятно, следуя обычной человеческой логике – зачем человеку лезть в дебри непоняток и морочить людям голову, если проще , ради приличия, для сохранения собственного реноме, гораздо предпочтительней вообще не затевать разговор на эту тему.
Надо отметить в этой связи один странный обряд, существующий у представителей академической науки. Суть этого обряда состоит в том, чтобы уйти от прямого ответа и таким образом избегнуть показа личной некомпетентности. Причём этот обряд стал универсальным средством общения и многие умнейшие люди, когда их спрашивают о том, о чём они не имеют совершено никакого представления, обычно стараются всё превратить в шутку. Например, когда А.Эйнштейна спросили о видах оружия, которые , по его мнению, станет человечество применять в третьей мировой войне, то он, не моргнув глазом, ответил: «про оружие третьей мировой войны не знаю, но вот четвёртая мировая война будет вестись каменными топорами и луками».

Естественно, я лично не буду в этой серьёзной теме прибегать к шуткам, в силу того что у меня имеются некоторые безукоризненные аргументы, с которыми я желаю ознакомить и Вас.
Но первым делом я просто хотел бы обратить внимание не столько на само доказательство, а на порядок, ход доказательства. Во-первых, я действительно не знаю всех тонкостей и подробностей, сопровождавших процесс обретения человеком способности говорить, ибо это было давно, очень давно. Однако, во – вторых, и об этом я знаю точно, я знаю о тех важнейших вещах, без которых человек бы никогда в жизни не научился говорить. Проще говоря, своё доказательство я выстрою на известном полемическом приёме «доказательства от обратного», путём отсечения всех несущественных наслоений и допущений, которыми руководствовались все иные создатели многочисленных теорий о происхождении языка.

И для начала необходимо определиться в понятиях. Ибо если уже на этом, самом поверхностном уровне рассмотрения проблемы чётко определиться терминах,, то это уже будет значительным облегчением решения. Так вот, на мой взгляд, наиболее подходящим термином, который бы следовало применять в отношении происхождения языка, характеризующем сам процесс обретения человеком способности говорить, предпочтительней следовало бы в научной литературе назвать сущностным термином. Т.е. термином, который бы сразу указывал на конкретную причину непонимания. На мой взгляд на происхождение человеческого языка в рамках сущностного представления с точки зрения физических сущностей, логичней назвать термином «второосигналивание». С лексической точки зрения данный термин «второосигналивание», естественно, режет ухо, но зато эта формула происходившего процесса даёт полное представление о том, чему, собственно говоря, обязан человек, чтобы стало возможным происхождение языка в человеческой среде. Кроме того, зная из опытов Павлова о том, что вторая сигнальная система присуща человеку естественным образом, то сам термин «второосигналивание», таким образом , сразу же настраивает человека на тот лад, о том что безо всяких сомнений язык дарован человеку не богом, человек обрёл его самостоятельно, без воздействия потусторонних сил.
И уже в таком тренде рассматривать проблему происхождения языка, выясняются весьма значимые подробности, которыми я сейчас готов поделиться относительно второй сигнальной системы человека.
Наука о естествознании располагает достаточно большим количеством научных материалов о второй сигнальной системе. И одним из самых выдающихся учёных , посвятивших исследованию этого явления был русский учёный И.С. Павлов, больше известный современной публике по идиоме «собака Павлова». Естественно, собаки никак не могли говорить человеческим языком и ,поэтому, не могли рассказать Павлову, как появилась у человека вторая сигнальная система, но это сейчас не так уж и важно. Главное из того, что было выявлено Павловым в процессе «красноречивого молчания собак» И самыми главными способностями, выявленными Павловым у собак оказались две : а) – способность высокоорганизованного живого существа руководствоваться образными представлениями; б)- способность психики высокоорганизованного живого существа формировать условные рефлексы.
Кроме того, ещё одну значительную порцию необходимых аргументов можно почерпнуть исходя из результатов опытов обучения высших приматов навыкам жестового языка в одном широко известном американском университете штата Огайо, где наглядно была продемонстрирована иллюстрация того, что , в частности, некоторые виды человекообразных обезьян способны не только постигать вербальные способы общения, но и передавать практические знания пользования этой системой общения своим соплеменником.
Тем не менее , есть и некоторые трудности. Ибо если на примере обезьян доказывается просто возможность общения, то сам процесс, т.е. все значимые стадии перехода от образного мышления к мышлению вербальными средствами, в целом остаётся для науки , а в частности – для языкознания совершенно непонятным.

Проще говоря, имеющийся научный материал способен стать аргументированным подспорьем для научно – обоснованного решения указанной проблемы. Просто эта проблема попала в ситуацию, которая описывается так : «У семи нянек дитя без глазу». А если говорить серьёзно, то проблему необходимо было решать не келейно, не с точки зрения представителей той или иной научной отрасли, а на междисциплинарном стыке, с привлечением множеств специалистов, предметом рассмотрения которых является феномен языка. В том числе – специалистов в области компьютерных технологий, потому что эта отрасль науки невозможна без самого важного её элемента – программирования, средством которого является язык.

И хотя я дилетант не только в филологии, но и в компьютерном деле, тем не менее, располагая недюжинной интуицией я рискну высказаться за тех, кто был должен это сделать, но не сделал.
Причём в качестве отправной точки для своей цепи доказательств мною будет взят не представитель животного мира, а компьютер, или точнее сказать – принцип действия этого аппарата, являющегося, как известно, представителем искусственного интеллекта. Принципиальная действующая схема компьютера – это и будет особый беспристрастный объективно существующий и работоспособный свидетель, который не даст мне соврать относительно того, без чего не мог обойтись человек в процессе перехода от ступени обладания первой сигнальной системой к ступени обладания второй сигнальной системой.

Кроме того, весомую поддержку в распутывании этого важнейшего вопроса современности мне также окажет сформулированный мною выше так называемый «принцип триализма Стрельцова».
Ну а чтобы не отсылать читателя на поиск описания данного принципа , я формулировку этого принципа воспроизведу вновь , чтобы она стояла перед глазами (цитировать):

«Высшим форматом развёрнутого вида умозрительной сэндвич – структуры УСС является ипостась, строение которой соответствует системе пиксельного устройства монитора, где все системы «информационных фрагментом» как бы наделяются «своим цветом». Ипостась – предельная форма рассмотрения структуры вещи двумерного пространства.
В трёхмерном пространстве ипостась вещи – это всего лишь одна из конечных плоскостей вещи. Всего же у вещи - три ипостаси.
Наличие трёх ипостасей вещи – это не умозрительная конструкция вещи, это логическая объективно существующая виртуальная конструкция.
Материальным основанием для наличия трёх ипостасей вещи является внутренний ресурс человеческого языка, который требует. Чтобы любую вещь для постижения её сути, рассматривали в трёх ипостасях – в виде предмета, в виде явления, в виде отношения. Практическим подтверждением справедливости требований языкового ресурса, во-первых, является тот факт, что понятия предмета, явления и отношения существует во всех человеческих языках. Во- вторых, человеческая практика рассмотрения вещей объективного мира, подтверждает, что любую вещь можно рассмотреть с точки зрения различия ипостасей. Например, человек , а) - как предмет (корпускула), имеет свои антропометрические характеристики . В то же время человек – это не предмет, а б)- целостная функционирующая структура (волна, моторика) , это деятельная вещь, внутри которой происходят различные изменения и , кроме того, внешняя деятельность человека говорит о том, что человек – это геологическая сила, т.е. не предмет, а функция, действие. В то же время, человек не предмет и действие, а в)- отношение, представляя собой, например, разницу между тем, что съел, и тем, что выделил из своего тела в виде мочи, кала, блевотины, пота, жёлчи и т.д. Но если ещё сильнее углубиться в тайну происхождения человека, то в нематериальном смысле, человек – это всего лишь запись генетического кода, полученная человеком от своих родителей, расположенная в теле сперматозоида от отца и в яйцеклетке от матери, т.е. человек – это всего лишь реализованный на практике код, т.е. особый порядок расположения белковых структур .
Дополнительным, косвенным подтверждением трёхипостасного существования вещей в объективном мире, например, служат различные типы теорий, объясняющих природу конкретных явлений, например, корпускулярные и волновые теории. И поскольку эти теории не противоречат научному эксперименту получилось так, в науке 20 века возник кризис, конец которому положил известный физик Нильс Бор, выдвинувший так называемый «принцип дополнительности». Тем не менее, кризис в науке до сих пор не преодолён, поскольку в более тонких экспериментах вещи проявляют такого рода свойства , которые не характерны не для корпускулярных, не для волновых свойств вещества. Существующий и , поэтому, непреодолимый кризис науки как раз и вызван тем, что произошла нестыковка в систематизации и классификации научных фактов по не зависящим от умозрительных конструкций обстоятельствам.
В связи с наличием кризиса, а также в связи с необходимостью его преодоления, предлагаю отменить существующий на данный момент в естественных науках «принцип дополнительности» сформулированный более века назад Нильсом Бором , и в дальнейшем в научной деятельности руководствоваться «принципом триализма Стрельцова», который в соответствии с требованием внутреннего ресурса языка обязывает всех без исключения представителей науки рассматривать феномены не только с позиции предмета - корпускулы, не только с позиции функционирующей структуры (волны, моторики), но и с позиции отношения, как третьей, неотъемлемой ипостаси существования вещей. И тогда всё становится на свои места , а имеющиеся противоречия просто теряют материальное основание. Потому что отношение - оно и есть отношение. т.е. вещь, обладающая всеми признаками идеальной вещи, т.е. идеи».

И когда мысленно сопоставить суть «принципа триализма Стрельцова» с сутью принципа работы компьютера, получается очень интересная и чрезвычайно странность – если следовать алгоритму создателей компьютера, научивших компьютер искусственно мыслить, то главный секрет его работоспособности состоит в том, что в компьютере задействуется, по крайней мере, три типа памяти. Уберите хотя бы один тип памяти из системного блока и компьютер моментально перестанет «жить». Или даже не уберайте память, а поставьте чуточку неисправную – и в данном случае компьютер прекратит нормально работать и станет «глючить»

На таком фоне работы искусственного интеллекта выглядит весьма странным то, что практически любому человеку кажется, будто память у человека одна. А тут, на тебе, в компьютере, целых три типа памяти. Не переборщили ли создатели компьютера с этим делом, не многовато ли будет для одного системного блока? Но оказывается, как показывает практика, иначе не могло и быть. Ибо с точки зрения автора «Безоговорочной теории русского языка», создатели компьютера для того, чтобы этот компьютер смог думать и выполнять логические действия, в обязательном порядке должны были использовать методологический принцип, который по замыслу его назван и его фамилией- «принципом триализма Стрельцова». Это чтобы все помнили и знали. Но откуда они узнали, что этот принцип существует, если ко времени начала создания принципиальной схемы действия компьютера, автора указанного принципа ещё не было на свете?

Всё это стало возможным , т.е. компьютер практические создатели компьютера стали выстраивать логику действия памяти по аналогии с думающим человеком. И только тогда, когда, для создателей компьютера дошёл смысл компоновки памяти, когда , как я уже сказал, природное свойство действенной памяти было в компьютере разделено на три самостоятельно существующих ипостаси и «зашито» в соответствующие ячейки, вот тогда и стал компьютер «существом с искусственным интеллектом»..

Поэтому любой из тех, кто захочет поинтересоваться составными частями памяти, то он обязательно столкиваетс с тем, что в любом компьютере всегда выделяются все три типа памяти:
1. ПЗУ (постоянное запоминающее устройство) ;
2. ОЗУ (оперативное запоминающее устройство;
3. Накопительная память, находящаяся на жёстком диске (винчестер или флэшка).

И в этом смысле ситуация , описанная относительно идеи происхождения языка аналогична ситуации с яблоком , упавшим на голову Ньютона, если считать яблоком системный блок, а Ньютоном - автора «Безоговорочной теории русского языка», предложившим свою версию решения научной проблемы.

Таким образом, если с позиций «принципа триализма Стрельцова» описывать все три типа памяти, то получается , что:

1. ОЗУ представляет собой память моторную, которая действует как функционирующая структура, т.е. такая память, которая совершает некие действия, операции. Наиболее характерными операциями для этого типа памяти являются операции оживления , анимации, формирования движущегося процесса, подобного процессу создания мультипликационных фильмов, когда иллюзия движения достигается за счёт быстрой смены кадров, а сами движимые детали носят общее название «спрайты», т.е. «двигающиеся духи» по-русски.

2. Память жёсткого диска имеет принципиально иной характер – это, по сути, память предметная , своего рода сундук – накопитель, сундук – хранитель, из которого время от времени достают некоторую вещь, посмотрят на неё , протрут, переложат с одной руки в другую и в том же неизменном виде снова положат туда, откуда взяли; на мониторе этого типа память , как правило , находится в виде статической «мебели», т.е. интерьера.

3. Но самым интересным типом памяти в компьютере является память ПЗУ. ПЗУ состоит из двух , независимо существующих блоков памяти. Первый блок памяти имеет общеупотребительное название БЕЙСИК и восходит к латинскому понятию базис. В этом блоке располагается в запрограммированном виде первичный язык действий с вербальными объектами памяти , т.е. система ведения общения (диалога) между человеком и машиной. Второй блок памяти назван БИОС , это понятие в латинском языке обозначает жизнь. Иными словами говоря, в БИОС зашивается вся система команд и операндов, которые подготавливают компьютер к работе с данными, так сказать, «оживляют» компьютер, т.е. создают впечатление, будто он – вещь одушевлённая.

Исходя из принципиальной схемы устройства компьютера, и проецируя эту схему на животный мир, можно с полной уверенностью утверждать то, что устройство памяти высших приматов, которых обучали приёмам вербального общения (конкретно – на языке жестов в питомнике для приматов Университета Огайо), без сомнений указывает на наличие у высших приматов трёх типов памяти. Позволю их перечислить:

1. То, что называется ПЗУ, это память, расположенная в надпочечниках приматов. Это память, которая организует жизнедеятельность сомы, т.е. физического тела. Командами для регулирования всех систем жизнедеятельности организма является выделение определённых ферментов, которые активизируют ту или иную систему.

2. Жёстким диском, по всей видимости, являются полушария головного мозга. Косвенным доказательством этому, в частности, могут служить аксоны, которые отходят от органов чувств именно к полушариям головного мозга, например, нервные окончания , например, отходящие от глаз (естественно, здесь не следует затрагивать вопрос о сложности схемы присоединения, когда волока от одного глаза соединяются и к левому и к правому полушарию). Вторым косвенным доказательством того, что полушария являются для приматов жёстким диском, служит тот факт, что относительное соотношение тела мозга к общей массе тела животного растёт в прямой пропорциональности с общей организацией тела, ибо общая организация тела требует большего объёма памяти для координации усложнённой системы.

3. Что же касается ОЗУ, то по всей очевидности эта функция разделена между всеми остальными отделами головного мозга. Надо отметить, что мозг в целом фактически является параллельной структурой соме и подобно надпочечникам , организует психическую деятельность совершенно аналогичным путём – т.е. впрыскиванием особых ферментов, активизирующих , либо наоборот, затормаживающих те или иные функции головного мозга.

Подводя итоги сказанному, нетрудно убедиться в том, что принципиальная схема типов памяти компьютера аналогична принципиальной схеме типов памяти приматов. Иными словами говоря, человек, организуя взаимоотношение на принципах второй сигнальной системы, сталкивается с существованием трёх типов памяти, как это и предусматривается «принципом триализма Стрельцова». Однако человек отличается и от приматов и от компьютера тем, что он имеет особую систему в своём мозге, на которую можно воздействовать также особым способом, т.е. психически, применяя так называемый ментальный консалтинг. Иными словами говоря, у человека в отличие от всех представителей , обладающих навыками общения по второй сигнальной системе, к которым относятся объекты ИИ, есть ещё один вид памяти. Так вот, если попытаться определить, что из себя представляет этот своеобразный вид памяти, то оказывается, что перед нами находится тайна, о сущности которой мы не догадывались, хотя и знали, что этот феномен реально существует даже имеет своё название.
Итак, у человека данный , специфический только для него одного тип памяти в просторечии называется в одних случаях как ВЕРА , а в других - СОВЕСТЬ, хотя это одно и тоже , но взятое в разных отношениях.
Прежде чем начать обсуждение этой темы, я хочу представить в образном виде это явление. Вера и совесть – это своего рода лукошко, заполненное до верху грибами неразборчивым грибником, среди которых попадаются и полезные , и гнилые и опасные для жизни. Причём само поведение неразборчивого грибника напоминает реакцию глазного зрачка на свет: чем больше стараешься грибника просветить насчёт опасности некоторых грибочков, тем он становится невосприимчивее к здравым доводам. Так и с русскими филологами, кстати – ты им талдычишь, что они неправы, а они только крестятся, да поочерёдно плюются через левое плечо: знать, дескать, ничего не знаем, ведать ничего не ведаем.

Ну, а теперь выскажусь о реалиях. В чём особенность этой формы памяти? Оказывается, в основе того, что у людей называется верой и совестью, лежат «грибочки» , именуемые убеждениями. Но что такое есть убеждения? Это вербальные по форме утверждения, отличительной особенностью которых является то, что они откладываются в памяти человека непосредственным образом , не подвергаясь критическому анализу рациональным мышлением на их истинность или ложность. Поэтому убеждение – это то, что согласно конкретной совести человека, способствует оказанию помощи в беде, то, что, по его личному разумению, помогает в беде. И с этой точки зрения для совести , как особой форме памяти, совсем не важно, какая вербальная форма убеждения, суждение это или отрицание. Т.е. проще говоря, одни люди в качестве своего убеждения могут выбрать словесную оболочку «Бог есть», а другие – «Бога нет». Естественно, систему собственных убеждений человек отбирает самолично, но вот варианты выбора ему предоставляет общество. Нетрудно догадаться, что система убеждений строится на универсальной для человека системе умозрительности, организуемой по типу сэндвич – системы ибо вера – это так называемый «общий круг убеждений», которым пользуется человек машинально, без участия рассудочной деятельности собственного мозга. Способность хранить убеждения, которые не соответствуют реальности, получила название «непрошибаемость». Думаю, читателю не раз приходилось в своей жизни встречаться как с личной, так и коллективной «непрошибаемостью». Впрочем, явление «непрошибаемости» - это относительное явление, подобное например, явлению истерики, которую закатывают «непрошибаемые люди» , когда общественности предоставляются должные контраргументы , с головой разоблачающие ложную аргументацию «непрошибаемых».
Наличие такого рода особенности , характерной для данного вида памяти, кстати, активно используется некоторыми людьми, стремящимися оказать своё влияние на других . И в этом смысле любое стройное религиозное течение – это , если можно сказать так «систематизированное многопрофильное убеждение». И недаром, кстати, понятия совести и веры очень часто связывают с той или иной формой вероисповедания.

Но вот если совесть и веру рассматривать с точки зрения принципиальной схемы компьютера, то оказывается, что вера и совесть – это как раз тот тип памяти, аналогичный которому образует в компьютере блок памяти, называемый ПЗУ. Ибо на мозг человека действуют одновременно и сигналы с надпочечников, организующих жизнедеятельность сомы , и сигналы системы убеждений, которые заложены в память лицом , создававшим систему действия компьютера.
Аналогом БИОСу в человеке выстроена и работа надпочечников, когда в общий организм человека поступает генетическая информация, заставляющая тело жить согласно некоей программе, независимо от воли и желания самого человека, например, программа репродукции.
Аналогом же БЕЙСИКА – азбуки поведения компьютера как раз и служит вера и совесть человека, только в БЕЙСИК программу зашивает программист, а свой набор ментальных вирусов человек выбирает произвольно.
Но если компьютер всегда действует по ожидаемой программе, то совесть , в силу несовершенства или ложности самих ментальных вирусов, заставляет такого носителя вести себя нелогично , а порой даже вопреки всеобщему мнению.
И вот если с этой точки зрения смотреть на веру и совесть, то атеизм – как стройная система убеждений, наряду с системными религиозными учениями, имеет полное право на своё существование в виде целостного комплекса ментальных вирусов. Другое дело, что внутренние разногласия в самой науке до сих пор не позволяли ей создать целостную и непротиворечивую защиту, которая бы доказывала общеполезную важность атеистических убеждений для расцвета человечества. Ибо чем большее число людей будет по своему вероисповедованию атеистами, в хорошем, прямом смысле этого слова, тем более адекватным будет отношение людей к окружающему миру. И академической науке в этом смысле работы на этой ниве просвещения и образования – непочатый край.

Всё , что было до этого сказано, целиком и полностью относится к описанию проблемы, если её рассматривать с сугубо технологической и физиологической точки зрения. И с этой точки зрения, естественно, для того, чтобы живое вещество обрело способность к общению сигналами второй сигнальной системе, у него должна прежде всего, появиться физиологическая предрасположенность к обладанию всеми, т.е. набор, прежде всего, различных типов памяти. Но ещё нужен и тот, кто самого человека научит правилам и навыкам второй сигнальной системы. И вот тут немалую услугу человеку оказал его речевой аппарат, с одной стороны. Говорю я так , потому что обладание речевым аппаратом – это же конечно, важный атрибут, но не единственный. Важно то, что человек был стадным животным , а наилучшей схемой жизнедеятельности стадного животного является согласование общей деятельности, стремление превратиться в единый социальный организм. Поэтому, естественно, ещё одним из значимых факторов, кроме речевого аппарата, повлиявших на обретение человеком языка, стала производственная деятельность, связанная с изготовлением орудий труда, требовавшая от коллектива синхронизации процесса, от которого зависел успех существования.
Следует также иметь в виду ещё один значительный фактор, непосредственно повлиявший на языковую деятельность человека. Связан этот фактор с происхождением так называемой индоевропейской группы языков. Задействование мощнейшего искусственного интеллекта в анализ ситуации по вопросу происхождения этой группы языков, позволил сделать бесспорный вывод о том, что родиной этой группы языков была Анатолия. А между прочим, этот факт находится в корреляционной связи с другими фактами, которые не востребованы научным обществом в должной мере:

1. Доказательством происхождения во 2- тысячелетии до н.э. белой расы, т.е. генерации людей, у которых предок приобрёл мутацию так называемого гена голубоглазости, произошедшую в регионе Северного Причерноморья;
2. Археологическим находками, отмечающими возможность миграции индоевропейского народа во все концы Древнего мира, основанные на том, что её представителям удалось обуздать лошадь, научиться обрабатывать железную руду:
3. Археологическим находками , доказывающими создание первой фонетической письменности всё той же вновь сформировавшейся генерацией людей , конкретно, так называемой майкопской письменности.

Но это так, для общего сведения. А возвращаясь назад, к теме, хочу отметить следующее: с психической точки зрения, чтобы стать реальным носителем второй сигнальной системы для человека потребовалось совсем немного – тыкнуть пальцем в какую – то требуемую ему вещь и при этом сопроводить жест неким набором звуков речевого аппарата. В сознании окружающих такой двойственный по форме акт ассоциировал, соединял воедино, согласно структуре сэндвич – структуре УСС, звук с вещью, спрессовывая звук и вещь. Такого рода акт , как мне кажется , стоит называть «второнаименовывание» , т.е. первичный процесс создания имён, а точнее сказать – наделением именами значимых для человека вещей. Тех же вещей, которым он не предавал значения, в его лексиконе значились категорией, которую в русском языке звались «штука, или просто – вещь».
Акт «второнаименовывания», т.е. придание вещам имён бы , если так выразиться , «лобовым» способом придания вещам вербальной второсигнальной формы. Но кроме «лобового» был «обходной» способ называния. Этот акт человеческой воли , чтобы он отличался по своему названию от «второнаименовывания» предпочтительней назвать как «второобозначивание». Разница между «второнаименовыванием» и «второобозначиванием» была принципиальной – если «второнаименовывание» формировало в человеческом мозгу УСС – структуру «понятий», т.е. систему мысленных второсигнальных образов вещей , выражаемых одним словом, то «второобозначивание» формировало в человеческом мозгу УСС – структуру «определений», т.е. систему мысленных второсигнальных образов вещей, выражаемых несколькими словами, объединяемых общим свойством быть «дефиницией».
И это так, ведь «понятие» и «определение» - это вербальные аналоги друг другу, просто понятие – это вербальная краткая форма обозначения вещи, а определение - развёрнутая вербальная форма обозначения вещи.
Впрочем, приведение необходимых доказательств наличия в человеческом сознании параллельных структур понятий и определений, мне кажется, уместней будет рассмотреть в отдельном разделе, посвящённом рассмотрению структуры языкового сознания.
Кстати, если Вы обратили внимание на эпиграф, предшествующий этому разделу, то справедливость утверждения Ш. Монтескьё целиком и полностью распространяется на любые человеческие мысли, которые , как известно, в рамках второсигнальной системы могут быть либо понятиями, либо определениями.
Ну, а сейчас, высказав наиболее существенное, что требовалось сказать, позвольте ограничиться новым рядом постулатов, вытекающих из рассмотрения вопроса о происхождении человеческих языков.


Постулаты относительно происхождения человеческих языков.

1. Появлению вербального человеческого языка предшествовал обязательный эволюционный процесс предрасположения человеческого организма к возможности использования в своей жизнедеятельности второй сигнальной системы.

2. Эволюционный процесс биологического тела человека сопровождался эволюционными изменениями в структуре головного мозга, в том числе - включая постепенное эволюционное формирование развитого речевого аппарата и эволюционное формирование особой структуры типов памяти , предрасположенных в своём единстве к манипулированию элементами вербальной сигнальной системы, аналогами которых в искусственном интеллекте служат ПЗУ (системы БЕЙСИК и БИОС), ОЗУ (память оперирования движимыми и подвижными структурами, иначе называемыми спрайтами), а также статическая память, т.е. массив памяти, устроенный на принципе накопления и хранения памяти, поступающей на него.

3. Дар пользования человеком второй сигнальной системой получен не извне , не от неких идеальных внешних структур объективного мира, именуемых богом, абсолютом , энергоинформационной сущностью и прочей чепухой, а изнутри, из – за острой необходимости согласования общей технологии производства орудий труда, изначально предполагающих формирование жёсткой структуры общности, организованной по типу «социальный организм». Труд не породил вербальный язык, но был способствующим, сопутствующим фактором, позволившим вносить коррекцию в физиологическое тело (перенаправление , например, функциональной направленности большого пальца кисти руки человека) с последующей коррекцией психической организации данного биологического вида гомо сапиенс.

4. Общей чертой, общим родовым признаком, которая органически объединяет любые физиологические формы существования биологического вида гомо сапиенс, независимо от расы, подрасы, вида, подвида, группы, подгруппы, физиологических и психических особенностей, является обладание этой общностью вербальной, второсигнальной системой общения.

5. Принципиальное различие человека и искусственного интеллекта состоит в том, что смыслы существования этих тел различны : смыслом человека является смысл своего сохранения и последующего своего психического развития, а смыслом искусственного интеллекта является заложенный в него человеком опять же, всё тот же смысл сохранения человека и последующего его психического развития.

6. Обладание второй сигнальной системой находится в прямой органической связи с обладанием первой сигнальной системой. Человек способен мыслить как в рамках первой сигнальной системы, пользуясь образами (знаками) вещей, так и в рамках второй сигнальной системы, пользуясь вербальными образами (знаками ) вещей, существующих в краткой форме – понятии и в развёрнутой форме определений.

7. Мышление – это особая форма деятельности головного мозга , в основе которой лежит осмысленное либо бессмысленное манипулирование как образами объективного мира, так и образами элементных структур языка, включая знаки (образы) любые формы его реализации. Мысля одними образами мышление способно подразумевать под ними любые другие знаки. Наиболее общеполезной формой мышления является научное мышление, направленное на создание системы удобоваримых объяснений явлений окружающей среды. Мышление второсигнальными элементами «вообще» невозможно, мышление возможно только в рамках какого – либо конкретного языка. Прямым доказательством способности человеческого мозга одновременно мыслить знаками- образами и их вербальными знаками – образами является , например, практика игры в шахматы, по переписке, когда можно играть по схеме, т.е. графическими образами шахматной доски и фигур, а можно это же самое делать путём записывания ходов с помощью лингвистических символов. Это не считая, разумеется, саму игру в шахматы с помощью естественной шахматной доски и фигур.

8. Понятийный ресурс и развитость конкретной языковой системы (языка) не дают совершенно никаких преимуществ носителям этих языков, поскольку сам процесс (механизм) манипулирования первосигнальными и второсигнальными образами является единым и общим для представителей всего человечества в целом. Больший вред человечеству как раз исходит от тех, у кого «горе от ума», кто не знает каким образом и требуемое направление его использования.

9. Понятийный и типологический инвентарь языка нисколько не требует от носителей своего обязательного употребления – это всего лишь «инертный резерв «вообще», который тот или иной носитель языка хочет или же не хочет задействовать в своей жизнедеятельности.

10. Дух народа определяется не языком народа и понятийным и типологическим инвентарём языка этого народа, а лишь степенью плодотворности и живучести идей, высказываемых лучшими умами этого народа и фиксируемых общественным сознанием. Если фиксации плодотворных и живучих идей в общественном сознании не происходит, дух народа деградирует, и наоборот.

11. Слабоумие – это не абсолютное, это относительное психическое явление, которое не зависит от абсолютного размера мозга, формы и размера черепа , а также его остальных краниоскопических характеристик. Высказываемое слабоумие – это симптом явного психического психоза. Такого рода относительным слабоумием способен страдать любой человек, даже если он академик или президент страны, если тот не осознаёт необходимость осуществления им общеполезной деятельности на вверенном ему рабочем месте, направленной на создание у народа , к которому он имеет честь принадлежать, целостной и непротиворечивой картины объективного мира.

12. Язык – это не коллективный мозг народа. И не его ноосфера. Язык – это орудие, набор инструментов мышления народа, общий для всего коллектива его носителей.

13. Язык – это многогранное, многопрофильное, многофункциональное средство организации общественного и индивидуального сознания, универсальный инструмент общения людей друг с другом в общих понятийных рамках, а также незаменимое средство, опосредствовано служащее адаптации конкретной корпорации людей к разнообразным условиям, обстоятельствам и изменениям окружающей среды их обитания.

14. С психической точки зрения весь процесс перехода человека от образной. первосигнальной системы к обладанию второсигнальной системой является фактически одномоментным, в тот самый момент, когда кто – либо из представителей «социального организма» связывает жест указания на конкретную вещь с вербальным именем этой вещи, адекватным осознанием социальным организмом и связанным с ним умозрительным формированием в каждом отдельном человеческом мозгу ассоциативной связи между вещью и её звуковой формой, а также поиском обходных, новых путей называния этой вещи, реализуемых через структуру иных вербальных понятий.

15. Устная речь, или просто речь – это первичная форма реализации языка. Все остальные формы реализации являются вторичными, производными. Речь – это совокупность различных отрезков упругой волны, олицетворяющих в сознании вербальные элементы. Самым длинным отрезком упругой волны является слово. Более мелкие отрезки упругой волны являются вербальными элементами , именуемые звукосочетаниями, реализуемое в трёх формах – многозвучие (дифтонг), морфема (аффикс) и слог. Наименьшим вербальным элементом обладает отрезок волны, именуемый членораздельным. Подобия акустических характеристик, в зависимости от того, являются ли они дифференциальными либо интегральными , подразделяются на акцидентные подобия и атрибутивные. Любое акцидентное подобие является самостоятельным членораздельным звуком. Атрибутивные признаки характеризуют лишь артикуляционные различия членораздельных звуков. Атрибутивным подобием в русском языке обладают звуки, дифференцируемые на мягкие и твёрдые.

16. Между членораздельными звуками и буквами, выражающими эти звуки на письме, в физическом плане не существует никакой обусловленной связи. Определение, выявление и описание точного количества членораздельных звуков в своём родном языке - дело чести, ума и славы каждого добросовестного представителя науки, исследующего данную проблему.

17. Высшей формой письменности является фонетическая письменность. Требования, предъявляемые к первичной форме реализации языка – речи, некорректно применять к остальным, производным формам реализации языка.

18. Причинным моментом появления у человека навыков второй сигнальной системы являются два акта ассоциативного связывания вещи и имени : «второнаименОвывание» и «второобознАчивание», разница между которыми состоит в том, что первый акт умозрения формирует в человеческом сознании сэндвич- структуру УСС понятий, а второй акт умозрения формирует в сознании сэндвич – структуру УСС определений.

19. Понятие и определение в вербальном отношении друг другу тождественны, отличаясь друг от друга только внешней, материализованной формой: понятие – это краткая форма, а определение - это развёрнутая форма понятия.

20. Ноосфера – это преобразованная общеполезными человеческими идеями самодостаточная сфера существования человечества материальное, а не идеальное вместилище мощнейшей геологической метаболической силы. Никаких иных, самодостаточных, потусторонних, энергоинформационных и информационных сфер существования неких супермощных искусственных систем «вообще», ноосфер «вообще» , идей «вообще», баз данных «вообще», а также любых иных «знаний вообще» – вне сферы существования человечества не существует. Но вот сами адепты , распространяющие такого рода бред в обществе о существовании такого рода несуществующих структур, в обязательном порядке должны находится в сфере контроля этих лиц со стороны особой человеческой структуры, занимающейся практическим развитием особого рода исправительных- реабилитационных заведений типа «научных лепрозориев».

21. Общей , синтетической умозрительной структурой которая объединяет все системы элементарных структур языка в человеческом мозгу, является структура, называемая «языковым сознанием».

Особый раздел.

Часть вторая.
Понятие о структуре сквозных базисных знаков языка.

«…Письмо и язык, взятые в отвлечении, как две
разнородные группы явлений внешнего,
внечеловеческого миpa, представляют из себя
чуждые друг другу, несоизмеримые величины.
Действительная связь между письмом и языком
может быть связью единственно психическою.
При такой постановке вопроса как письмо и его
элементы, так и язык и его элементы превращаются
в психические величины, в психические ценности.
А так как и преходящие звуки языка во всем их
разнообразии, и остающиеся буквы мы должны
представлять себе происходящими и существующими
во внешнем мире, то, когда дело доходит до
психических величин психических ценностей,
и буквы и звуки надо заменить их психическими
источниками, т.е. представлениями букв и звуков,
существующим и действующими постоянно
и беспрерывно в индивидуальной человеческой психике».
И.А. Болдуэн де Куртенэ.

Язык – это многогранная и многостороння структура, одной из главных составляющих которой есть знаковая система. В силу универсальности явления знаковости, в языке очень часто, в том числе – в весьма авторитетной научной литературе язык трактуется просто как языковая система. Хотя это и не совсем так, поскольку до сих пор в русской филологии нет сложившейся непротиворечивой и целостной концепции , дающей полное и и ясное представление о том, почему любой учёный – филолог, беря для исследования любой фрагмент структуры языка, непреодолимо наталкивается на то, что такие фрагменты неизменно обладают всеми признаками, присущими элементам, имеющим знаковую природу. Прямо какое – то наваждение получается : слово – это знак, буква – это знак, высказывание – это знак, речь должностного лица – это тоже знак. Неужели это чьи- то потусторонние козни? В чём же дело?
Конечно же, практическим решением обозначенной проблемы занималось огромное количество людей. Однако основоположником научно – обоснованной теории знаковых систем в русской филологии почему – то принято считать американского учёного Ч. Пирса, создавшего некое наукообразное учение, названное им семиотикой. К сожалению, как сейчас приходится свидетельствовать, идеи Ч.Пирса имеют весьма приближенное отношение к действительной науке, а точнее говоря, – учение Пирса насквозь пропитано лженаучными представлениями, это лженаука в чистом виде, которую современные русские филологи, к сожалению, не обладающие должной степенью критичности ума, распространяют с о всем своим сердечным простодушием. Основные претензии к лжеучению Ч.Пирса , к распространению которых в русскоязычной среде, в частности, приложил руку известный русский языковед Р.О. Якобсон, ранее мною уже были изложены в моём «Учебнике для написания учебников по русскому языку», поэтому сейчас я эту проблему рассмотрю с иных позиций, не с семиотических позиций, а с точки зрения существования в языке особой структуры, которая называется «структура сквозных базисных знаков».
Самым первым человеком, открыто заявившим о существовании в языке этой структуры, был выдающийся русский филолог И.А. Болдуэн де Куртенэ. В частности, он первым высказался в том духе, что язык представляет собой определенную систему, части которой связаны друг с другом определенными отношениями. Однако достигнутым он не был удовлетворён, не остановился на полпути, а пошёл дальше. Важнейшей заслугой в понимании общей природы знаковых систем Болдуэна де Куртенэ в лингвистике стало построение теории фонем. Фонема представлялась ученому следующим образом: 1) это единица сложная; 2) она состоит и элементарных единиц (свойств); 3) данная совокупность элементарных единиц функционирует в языке как неделимое целое; 4) фонемы выступают в системе языка как члены соотношений (корреляций); 5) фонема - это отвлеченность, результат лингвистического отвлечения от реально выступающих в речи звуковых проявлений; 6) эти реальные проявления - суть проявления антропофонической природы. Ещё одной важной заслугой стало построение теории графики и графем русского языка, где , в частности, приводится ключевая фраза: «…русский алфавит, или русская азбука, т. е. описание… элементов писанно-зрительного материала, связанного потенциально с элементами произносительно-слуховыми, но еще без определенных частных ассоциаций». Переводя это высказывание с научного на простой, следует сказать, что Болдуэн указал на то, что между письмом и речью, несмотря на то, что эти формы совсем не похожи и имеют различную природу происхождения, существует некая потенциальная связь. Исходя из этого, он также высказал мысль о том, что азбука , алфавит – это всего лишь условность по отношению к минимальным речевым элементам. Но есть ещё одна его мысль, на которую следует обратить внимание: «Сущность человеческого языка исключительно психическая. Существование и развитие языка обусловлено чисто психическими законами... Так как язык возможен только в человеческом обществе, то кроме психической стороны мы должны отмечать в нём всегда сторону социальную». Это замечание могло значить только одно - между речью и письмом , а также иными формами языка существует некая психологическая скрепа, которая намертво объединяет эти разные формы языка. Причём эта связь объективная, непосредственная, не имеющая никаких частных ассоциаций. Кстати говоря, именно благодаря этим логическим посылам Болдуэн де Куртенэ пришёл к выводу о том, что существовавший в его время алфавит излишне обременён символами, которым не должно быть места. Результатом этому стало создание стройного учения о графике русского языка, на основе которой в России была проведена Орфографическая реформа. Надо отметить, что наука «рожала» очень долго. Первое упоминанте о том, что в графике русского языка были доказаны ещё в 89 – х годах девятнадцатого столетия, о необходимости практического решения данной проблемы было заявлено ещё в 1904 году, однако фактически это действие произошла уже в Советское время, в 1918 году. Как это и бывает обычно, к сожалению, «филологическая братва с локтями» сумела отодвинуть учёного, инициировавшего освобождение русского языка от необоснованных излишеств, нагло отстранили от права решающего голоса, в результате чего эта реформа так и не стала реформой, о какой мечтал И.А. Болдуэн де Куртенэ. Поэтому и неудивительно, что правильное и важное дело изначально носило половинчатый характер, который, впрочем, так и не был истреблён ни в Орфографической реформе 1956 года , ни в намечавшейся Орфографической реформе под руководством академика Лопатина В.В. И главная причина – причина тотальной некомпетентности лиц, которым на сегодня составляет огромную трудность понять все те конструктивные идеи, которые в своё время выдвигались Болдуэном. Вот так и живём.
Возвращаясь в тему, следует отметить следующее. Фактическим , конкретным подтверждением существования в русском языке особой структуры сквозных базисных элементов соединяющих все имеющиеся формы реализации языка, является существование структуры , называемой «перечнем форм реализации языка», обладающих собственными артикуляционными элементами :

А)- способ передачи азбуки с помощью речевого аппарата ;
Б)- способ передачи азбуки с помощью письма;
В) – способ передачи азбуки глухонемых;
Г) – способ передачи азбуки Бройля;
Д) – способ передачи сигнальной азбуки с помощью флажков;
Е) – способ передачи сигнальной азбука с помощью фонаря и фонарной заслонки;
Ж) – способ передачи азбуки Мещанинова;
З) - способ передачи азбуки Морзе ;
И) – способ печатания азбуки на клавиатуре или пишущей машинке.
К) – способ передачи тюремной азбуки .

Надеюсь, в силу очевидности, наличие этой структуры никто из вменяемых интеллигентов отрицать не будет. А раз это так, то хочу обратить внимание на очень примечательную черту этого перечня, а именно на то, что общим, объединяющим весь перечень в целое, является наличие понятия, которое называется «АЗБУКА».
Но что такое азбука в общепринятом смысле слова? – это набор букв алфавита, который используется для написания всего того, что мы можем сказать. Но если исходить из артикуляционной структуры, то понятие «Азбука» гораздо шире и гораздо глубже общепринятого представления об этом.
В этом ракурсе , оказывается, в русском языке существует структура базисных знаков, перечень которых я представляю:

А)- базисные знаки речевой азбуки - фонемы;
Б)- базисные знаки алфавита - буквы;
В) – базисные знаки азбуки глухонемых - жесты;
Г) – базисные знаки азбуки Бройля – тактильный шифр;
Д) – базисные знаки сигнальной азбуки с помощью флажков – общая схема ;
Е) – базисные знаки сигнальной азбука с помощью фонаря и фонарной заслонки – схема порядка их подачи;
Ж) – базисные знаки азбуки Мещанинова - схема порядка их подачи;
З) - базисные знаки азбуки Морзе – схема порядка их подачи ;
И) – базисные знаки азбуки клавиатуры или пишущей машинки – схема конструктивных особенностей, закрепляющая за определённым набором клавиш функцию быть конкретным знаком азбуки.
К) – базисные знаки тюремной азбуки – схема порядка их подачи (кстати, способ общения на тюремной азбуке практически ничем не отличается от общения на азбуке слепоглухонемых, разработанной профессором Мещаниновым).

Несмотря на то, что конкретные базисные знаки всех представленных типов азбуки совершенно непохожи друг на друга, например, звуки абсолютно по природе не похожи на жесты, тем не менее, прибегая к их помощи люди способны друг с другом вменяемо общаться на одном и том же вербальном языке . Так что же их объединяет, делает всеобщим средством общения для одного языка?
Об этом, в частности, ещё сто лет назад сказал И.А. Болдуэн де Куртене, причём понятие фонема является в его понимании обобщающим понятием тому, что подразумевается под понятием «сквозной базисный знак языка»:
«С позиции говорящего фонема - это постоянно существующее в нашей психике представление звука, модель, существующая в языковом сознании индивида. С позиции же лингвиста фонема есть функциональная модель, неделимая с функционально-лингвистической точки зрения единица. Эта единица анализа языка есть результат
фонема , точнее говоря, условно – предметный код фонемы является психической моделью также и всем другим формам реализации языка.
Остаётся решить другую проблему. В данном случае, уже вполне осознав, что базисные знаки форм реализации языка являются моделями, непонятным остаётся всё тот незримый модельер, которые формирует общий для всех людей данного носителей языка фасон модели.
Думаю, продолжить тему поиска модельера следует в другом месте, и на этой завершающей ноте пора подвести некоторые предварительные итоги.

Постулаты относительно структуры сквозных базисных знаков языка.

1. Структура сквозных базисных знаков языка реальна.
2. Структура сквозных базисных знаков языка относится к особому умозрительному типу знаков - типу чрезвычайно жёсткой умозрительной сэндвич – структуре (УСС).
3. Структура конкретных форм реализации языка» относится к особому умозрительному типу знаков - фрактальной умозрительной структуры (ФУС) , обладающей своим собственным набором эластичных артикуляционных элементов.
4. Структура сквозных базисных знаков языка требует своей обязательной активации в среде русских филологов, как объективная реальность, с которой необходимо всячески считаться.
5. Структура сквозных базисных знаков языка является проводником сущностных понятийных элементов русского языка.
6. Структура сквозных базисных знаков языка представляет собой неразъёмный скреп (стержень, линейку) наложенных друг на друга всех имеющихся в наличии и всех иных, потенциально возможных , форм реализации этого знака, например, алгебраической, геометрической, географической и любой остальной формы.
7. Структура сквозных базисных знаков языка по своему внутреннему содержанию является фрактальной, т.е. независимо от формы имеет общее и единое для всех форм форму содержания, форму смыслового своего наполнения.
8. В рамках языкового сознания любой конкретный вид формы реализации знака тождественен, эквивалентен, аутентичен и идентичен как любому другому виду конкретной формы, так и всей остальной линейке этих видов.
9. Базисным знаком речи является членораздельный звук – фонема, на основе которого создаются все остальные базисные знаки речи. Полная система базисных знаков речи (фонем, членораздельных звуков), в русском языке состоит из 48 элементов, 23 из которых относятся к знакам твёрдых звукам, а 25 – к мягким звукам.
10. Структура сквозных базисных знаков языка реальным своим существованием разграничивает несовершенство конкретных материальных форм реализации языка, отфильтровывая и преобразуя их в идеальную, безупречную форму используемую человеческим мозгом в качестве элементов мышления.
11. Количество базисных знаков языка является обозримым. Свойство обозримости системе базисных знаков даёт фонетическая, т.е. знакобуквенная структура, именуемая общим понятием азбука. Благодаря появлению письменной азбуки возникают прямые основания для создания всех иных азбук базисных знаков. В свою очередь свойство обозримости самой азбуки базисных знаков коренным образом изменяет логику пользования знаковой системой, в результате чего собственно говоря, становятся возможными качественно новые способы обработки, восприятия и передачи информации, новые, ещё не выявленные формы реализации языка. Кстати, совсем недавно одна германская фирма запатентовала принципиально новую форму передачи речевой информации, которая происходит автоматически, а конкретно, когда тело пассажира прислоняется к окну вагона.
12. Отфильтрованные материальные формы представлений в мозгу становятся элементами мышления в виде условно-предметным кодов базисных элементов языка, представляющим собой некий «концентрированный , интегрированный, обобществлённый» знак, впитавших в себя одновременно и конкретное материальное представление (предмет) и его абстрагированную форму (код).
13. Структура сквозных базисных знаков языка является первичным элементарным субстратом для формирования вербальной (языковой) картины мира.
14. На базе структуры сквозных базисных знаков языка в человеческом мозгу происходит всё остальное, последующее формирование любых других условно – предметных кодов всех иных базисных форм языка, типа морфемы, слова, предложения, концепта и пр.

Особый раздел.

Часть третья.

Понятие о непримиримом противоречии между артикуляционной базой языкового сознания (далее – АБЯС) и артикуляционной базой форм реализации языка (далее - АБФРЯ).
«Два мира есть у человека:
Один - который нас творил,
Другой - который мы от века
Творим по мере наших сил.»
Н.Заболоцкий.

Если рассматривать указанную тему с точки зрения привычности научения правильным навыкам языка, т.е., прежде всего, научиться правильно говорить, это особых трудностей не вызывает, даже наоборот, русская народная мудрость утверждает : «Болтать - не мешки ворочать». Однако с сугубо научной точки научиться языку – это значить необходимо преодолеть целый ряд серьёзных препятствий. Ведь язык , ко всему прочему, это своеобразный «заговор молчания избранных» и чтобы попасть в члены сообщества, говорящего на языке, требуется выполнить, по крайней мере, два обязательных и одно необязательное требование:
Первое . - каждый носитель языка должен в своей речи пользоваться только тем набором членораздельных звуков, который существует в данном языке.
Второе – каждый носитель языка должен в своей речи пользоваться только теми пиковыми значениями членораздельных звуков, которые допустимы нормами орфоэпии.
Третье - каждый носитель языка в своей речи должен руководствоваться рекомендациями людей, которые по роду своей службы являются лицами, облечёнными более глубокими знаниями, чем простой, рядовой носитель. Однако, как показывает практика, те, кто по роду своей службы должен обладать глубокими знаниями, , в действительности являются людьми некомпетентными, неспособными глубоко разбираться в сути.
И в этом смысле заявленная проблема представляет собой чёрную дыру в науке , дающую возможность различным проходимцам от филологии трактовать её , в силу недостаточной научно – обоснованной аргументации и теоретической проработки , в русле, совершенно не имеющем отношения к науке.
Дело в том, что потенциально любой человек обладает уникальнейшим средством извлечения звуков, имея в наличии так называемый звуковой аппарат, представляющий собой систему, состоящую из нескольких элементов, используя которые человек, перепуская сквозь ротовое отверстие воздух, может создать сотни тысяч вариантов звука. Говоря простым языком, артикуляционная база речевого аппарата обладает невероятной способностью производить огромнейший спектр упругих волн. Но вот конкретный язык как раз и требует, чтобы человек , который хочет пользоваться ним, должен, как говорится, сам наступить себе на горло, т.е. в произвольном порядке ограничить имеющиеся возможности своего звукового аппарата и пользоваться , допустим, всего какой - то сотой долей из того, что ему предоставляет его звуковой аппарат. Следует также учитывать тот факт, что о сам по себе звуковой аппарат человека не работает, как , например, граммофон, когда на него поставят пластинку. Звуковым аппаратом руководит человеческое сознание, заставляя производить необходимые звуки. Однако проблема в том, что человек не рождается с изначальной способностью производить набор определённых звуков языка и набор норм произношения звуков. Это ему приходится делать самостоятельно, путём , как говорится, «набивания руки», т.е. путём постепенного приобретения требуемых навыков. И вот на этом отрезке процесса овладения языком , как раз и стоит то самое противоречие, которое необходимо преодолеть каждому человеку. К сожалению , русская филология пока ещё вплотную не занималась актуализацией данного противоречия. Поэтому позвольте мне объяснить, что происходит на самом деле.

Самым первым, сразу же бросающимся прегрешением, указывающим на существование проблемы, является наличие в научной литературе по данной проблематике только одного термина, а именно «артикуляционная база языка». В действительности, как Вы должны понимать, «языка вообще» в природе не существует, ибо это структура многогранная и многопрофильная, поэтому применение общей дефиниции к конкретным явлениям языка выглядит, по крайней мере, весьма некорректно, если не сказать грубее. И уж если существует что – то , то существуют не «языки вообще», а конкретные формы реализации языка, т.е. такие конкретные формы языка как речь, письмо, визуальные жесты, визуальные сигналы и тактильные сигналы, визуальный код , сурдокод, визуально – вербальный код , тактильно – вербальный сигнал и тактильный код. Поэтому, если исходить из этой суровой действительности, то каждая из указанных форм реализации языка имеет свой особый набор, говоря словами Т.В. Жеребило, «свою совокупность привычных движений и состояний задействованных органов, необходимых для этой реализации». Например, для речи характерна своя совокупность привычных движений и состояний речевого аппарата, для письма – своя, ну и так далее. Причём в отдельных случаях артикуляция будет идентичной для разных форм, например, артикуляционный набор движений письма не имеет никаких отличительных признаков по отношении к визуально вербальному коду, т.е. к шифрограмме, для создания которой требуются навыки письма ибо любой письменный код одновременно есть письмо, только код записывается в не общепонятной для всех форме. То же самое справедливо для тактильного кода и тактильного сигнала, потому что общим для них является прикосновение подушечек пальцев к источнику сигнала или кода.
Что же касается источника непримиримого противоречия между АБЯС и АБФРЯ, то он находится не снаружи, он находится на более низком уровне организации данных структур. АБЯС и АБФРЯ относятся к принципиально разным типам структуры: АБЯС – это умозрительная структура, построенная на принципе сэндвича, а АБФРЯ - это умозрительная структура, построенная на фрактальном принципе, о реальности существования которых имеется соответствующее разъяснение, данное в теме, посвящённой типам структур.
Противоречие это действительно принципиально и заключается в том, что для АБФРЯ позволительно иметь вилку движений, т.е., другими словами говоря, некий диапазон различия движений, а вот АБЯС это запрещено без каких либо исключений. Причиной этому служит то, что фрактальные умозрительные структуры обладают известной степенью эластичности, а структуры , устроенные по типу умозрительных сэндвич - структур, являются константными, т.е. жёсткими в высшей степени.
Проиллюстрирую это следующим примером из смежной с речью отраслью языка – письме : в процессе своего развития, кроме тех самых, общих характерных форм письменности типа глаголицы, кириллицы, рун и т.д., история человечества знает огромнейшее количество шрифтов написания этих форм письменности. Например, если говорить о латинице, то это такие шрифты как антиква, готический , подчёркнутый, заглавный, прописной, наклонный, жирный и т.д. Понятное дело, что при написании различных по форме шрифтов артикуляция несколько отличается друг от друга. Степень различия шрифтов допускает также определённый диапазон написания отдельных элементов графического символа, но при этом ни в коем случае нельзя переступать незримую черту – например, ту, которая , допустим, даёт различие почти похожим друг на друга буквам типа Т и Г, Б и В, Ш и Щ , О и С, Ц и Щ, Н и П, Ч и У, З и Э, Ъ и Ь, Ж и Х, Я и Л, Й и И, Е и Э, К и Х, К и Ж, И и Н, ну и так далее (всё написанное в такой же самой мере относится и к другим типам фонетической письменности, например, латинице).
Даже печатание на клавиатуре, где различным символам положено иметь своё конкретное место, требует либо использовать для печатания различные пальцы рук, либо если используется один палец или его законный заменитель в виде шариковой ручки, зажатой во рту, всё равно любое одно движение надавливания на одну клавишу , отличается от другого движения надавливания на другую клавишу, расположенную в другом месте клавиатуры. То же самое относится , например, и к сигнальной азбуке флажками, позволяющей воспроизводителю сигнала один и тот же сигнал с чуть различимыми отклонениями угла расположения флажков и остальным формам. Проверить такую разницу легко, если , допустим. сфотографировать одни и те же жесты и тщательно сверить друг с другом по отклонениям на фото.

Но то, что хорошо для АБФРЯ, для АБЯС - смерть. Если говорить серьёзно, то АБЯС для АБФРЯ – настоящее прокрустово ложе. Поэтому в рамках АБЯС любое, даже практически вроде бы даже незаметное отклонение , сразу же улавливается чувствами . Причём не только чувствами отдельных носителей языка, но и чувствами общественного сознания В речи это относится ко всем любым отклонениям типа картавости, невнятности, глотания отдельных звуков, гугнявости, акцента и любым иным отклонениям от того, что называется нормой произношения . Причём норма эта исходит не от какого – то учебного или законодательного органа.
Вот как эту норму описывает один из создателей теории лингвистической относительности Уорф: « … мы — участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается, и, тем не менее, мы — участники этого соглашения; мы вообще не сможем говорить, если только не подпишемся под систематизацией и классификацией материала, обусловленной указанным соглашением».
Имеющееся противоречие между объективно существующим диапазоном артикуляционных движений и жёсткостью требований никем не сформулированного соглашения , требующего действовать каждого носителя языка строго по модели (образцу, строгой общей норме), создаёт определённый дискомфорт для невольных и несознательных нарушителей этих норм, поэтому человечеству в целом, исходя из требований собственного языкового сознания, пришлось искать меры для устранения такого дискомфорта. В общем виде такой мерой является обучение общей грамоты и культуры языка, включая все формы его реализации, ибо ни один человек, как уже было выше сказано, изначально не обладает такими навыками. Поэтому навыки навыками, а для тех, у кого это не получается самостоятельно обрести необходимые навыки, создан институт коррекции. Разница между самостоятельным обретением и коррекциенй как раз и состоит в том, что коррекция предполагает определённое давление, насилие, принуждение со стороны, тгда как самостоятельность предполагает насилие и принуждение изнутри самого человека. Сама же по себе коррекция невразумительной речи устраняется с помощью методик, осуществлением которых занимаются логопеды, а вот коррекцией неграмотного письма и нарушением норм литературного произношения занимаются учителя русского языка на основе специальных учебных занятий - дисциплин, носящих , например, название каллиграфия, орфография , орфоэпия и пр.
Несмотря на имеющиеся успехи , достигнутые в исследовании общего явления, именуемого коррекцией , в русской филологии так до сих пор и не был определён со всей понятностью и ясностью тот невидимый модельер, диктующий моду, который обязывает всех участников общения подписывать обязательство в том, что каждый из подписантов должен говорить, писать и производить любые артикуляционные действия вербального характера, строго сообразуясь с прокрустовым ложем норм, созданных этим модельером. И вот тут как раз весьма полезным и познавательным материалом служат мысли И.А. Болдуэна де Куртенэ, к которым остались, в своё время, совершенно глухи русские филологи. Так вот этим модельером как раз и является специфическое явление, называемое «языковым чутьём», «языковым сознанием». Кстати говоря, благодаря актуализации данного явления, в результате исследований удалось обнаружить, что «языковое сознание» , оказывается, это не просто некая фигура речи, а феномен, обладающий своей собственной, оригинальной структурой и конфигурацией. Описание структуры языкового сознания будет предложено читателю в специально отведённом для этого месте публикации, а сейчас остаётся подвести промежуточные итоги сказанному.

Постулаты относительно артикуляционной базы форм реализации языка (АБФРЯ).

1. Артикуляционной базы «языка вообще» не существует в природе, это выдумка невменяемых лиц.

2. Существует артикуляционная база конкретных форм реализации языка, каждая из которых имеет свою собственную элементарную структуру соответствующих артикуляционных элементов.

3. Под формами реализации языка предполагается диалоговый вид передачи сообщений.

4. Перечень форм реализации языка, обладающих собственными артикуляционными элементами следующий:

А)- способ передачи азбуки с помощью речевого аппарата ;
Б)- способ передачи азбуки с помощью письма;
В) – способ передачи азбуки глухонемых;
Г) – способ передачи азбуки Бройля;
Д) – способ передачи сигнальной азбуки с помощью флажков;
Е) – способ передачи сигнальной азбука с помощью фонаря и фонарной заслонки;
Ж) – способ передачи азбуки Мещанинова;
З) - способ передачи азбуки Морзе ;
И) – способ печатания азбуки на клавиатуре или пишущей машинке.
К) – способ передачи тюремной азбуки .

5. Формы реализации языка, устроенные по типу фрактальной умозрительной структуры (ФУС), обладающие собственными наборами эластичных артикуляционных элементов находятся в не прекращаемом антагонистическом противоречии с чрезвычайно жёсткой структурой конкретного языкового сознания , созданной по типу умозрительной сэндвич – структуры (УСС) . Любые отклонения от норм форм реализации языка чутко улавливаются языковым сознанием и заставляют общество носителей конкретного языка создавать соответствующие институты коррекции.

6. Лица, допускающие артикуляционные отклонения от норм языкового сознания в речи или на письме, не являются ущербными людьми в социальном плане, если это специально не оговаривается особыми законами и подзаконными актами, ибо от этого грешка не застрахованы даже законные представители народа , в том числе – главы государств и даже народные депутаты.

7. Жёсткость артикуляционной базы языкового сознания - это сугубо внутренняя добровольно – принудительная обязанность конкретного коллектива носителей языка, живущего по принципу «заговора по умолчанию», строго обязательная для выполнения каждым членом коллектива.


8. Любое отклонение от артикуляционной нормы форм реализации языка не является проблемой самого языка, в том числе - русского языка.

9. Любое отклонение от артикуляционных норм речи языка , в частности, норм правильной речи русского языка, либо несоблюдение орфографических правил русского языка, допускаемое нарушителями соглашения языкового сознания - это проблема особых общественно – необходимых научно- практических исправительных мер, называемых логопедией или коррекционной педагогикой.

10. Научный предмет «Логопедия», в части обязательного и скрупулезного изучения не нормированных литературным языком особенностей различных говоров России , не может и не должен являться профильным предметом для лиц, обучающимся по специальностям «Русский язык» и «Теория русского языка», для этого существуют факультативы; обучаемый должен знать чего в науке о русском языке есть хорошего и общеполезного, а плохому он может научиться и на улице.

11. Представители русской филологии , получившие учёные звания по темам диссертаций, касающимся темы произношения, в том числе – относительно диалектических особенностей носителей русского языка, по требованиям научной этики должны быть обязательно переквалифицированы с изменением учёного звания кандидатов и докторов филологических наук, на учёные звания кандидатов и докторов логопедических наук.

12. Русский язык является предметом рассмотрения многих научных дисциплин, в том числе – специалистов по философии языка, по логике, по логопедии, по программированию ЭВМ, риторов, специалистов по НЛП и мн. других, поэтому для русской филологии должен быть выработан чёткий , ясный, конкретный концепт собственной области изучения русского языка, который должен иметь замкнутый системный характер, не позволяющий расширять до бесконечности список обучающих дисциплин для лиц, посвятивших себя постижению тайн и свойств русского языка.

13. Русский язык – язык нисколько не труден для изучения , русский язык делают трудным для изучения и обучения некомпетентные люди, не имеющие должного представления о нём, поэтому и неспособные по определению создавать грамотные обучающие методики.


Особый раздел.

Часть четвёртая.

Понятие об индивидуальной и общественной структуре языкового сознания.

«Разум тоже имеет свои пределы».
Английская поговорка.

Как известно, язык представляет собой структуру, среди которой выделяется так называемый индивидуальный язык и язык, который называется «родным» , т.е. национальным. И такое деление языка на две различных структуры имеет свою причину. Проблема в том, что вплотную проблемами взаимоотношения индивидуального и национального языка никто из современных известных филологов, в том числе – филологов – русистов, не занимается. Вот и приходится мне, дилетанту русисту, объяснять русскому обществу , какая связь существует между индивидуальным и национальным языком. Оказывается, объединяющим феноменом , создающим тесное единство этим формам языка даёт языковое сознание.
Следует отметить, что языковое сознание имеет ту яркую способность, что представляет собой самую непостижимую, самую гиблую, самую скользкую, самую проклятую категорию языка. Чтобы убедиться в этом, достаточно в любой интернетовский поисковик забить понятие «языковое сознание» и увидеть совершенно мизерное количество ссылок на его упоминание. Но даже те редкие упоминания, когда стремишься их исследовать, в подавляющем числе случаев представляют ссылку на наиболее цитируемые источники, каковых , в действительности, можно пересчитать на пальцах. Естественность такого состояния, прежде всего, конечно же, объясняется «смутной» природой данного феномена. Несмотря на то, что языковое сознание, как звукосочетание, сродни человеческому сознанию «вообще», однако описывать его брались немногие.

Самым первым человеком , заявившим о том, что такого рода сознание существует, было выдвинуто замечательным учёным , основателем одного из известнейших университетов Германии, виднейшим лингвистом и естествоиспытателем Вильгельмом фон Гумбольдтом. Именно этому человеку наука обязана началом систематического и целенаправленного изучения человеческих языков. Так вот одним из положений В.Гумбольдта стало утверждение о том, что каждый человеческий язык обладает конкретным набором только ему одному присущих членораздельных звуков. И это положение сразу же заставило насторожиться всю филологическую общественность мира. Потому что предполагался некий внутренний смысл этого положение. Ведь если каждый язык предполагает свой собственный набор звуков, значит существует некая внешняя сила , заставляющая каким – то непостижимым образом производить такой отбор. В этой связи совсем неудивительно, что в подобном ключе действовал другой немецкий лингвист, А. Шлейхер, в основе идей которого лежала представление о том, что каждый язык – это некий организм, живущий своей жизнью по своим законам. Надо отметить, что И.А. Болдуэн де Куртене в одно время, пребывая за границей, систематически посещал лекции Шлейхера и в какой то – мере с некоторыми доводами Шлейхера соглашался. Например, он справедливо считал что : «…влияние сознания и целесообразности нельзя отвергать и в языке». Кроме того, он замечал одну странную вещь, происходящую с языком : «В жизни языка замечается постоянный труд над устранением хаоса, разлада, нестройности и нескладицы, над введением в него порядка и однообразия». Однако прекрасно понимая, что изменения в языке по какой – то непонятной причине происходят, он был противником одухотворённости языка, поддерживая идею о том, что изменениям своим язык обязан языковому чутью народа. «Здесь, как и в других разделах языкознания, – писал он, – нас поражает укоренившаяся привычка персонификации и вообще одухотворения понятия языка, человеческой речи, т. е. привычка рассматривать языки как особые существа, как “живые организмы”, в отрыве от людей.
В частности, он представлял язык одновременно обладающий двумя различными по смыслу сторонами – внешнюю и внутреннюю. Под внешней стороной им предполагалась так называемая фонация, т.е. то, что называется общим понятием «речевая деятельность». Под внутренней , психической стороной языка И.А. Болдуэн де Куртенэ подразумевал так называемую «церебрацию», под которой подразумевал прежде всего мыслительную деятельность, т.е. явление, называемое « внутренняя речь», выделяя в ней такие значимые моменты как восприятие, неязыковую картину мира и все языковые формы. Тезис о психической сущности языка принадлежал к истинам, которые И.А. Болдуэн никогда не уставал повторять практически во всех своих сочинениях. Он говорил также: « чутье языка народом» -- «не выдумка, не субъективный обман, а категория (функция) действительная, положительная, которую можно определить по ее свойствам и действиям, подтвердить объективно, доказать фактами». К глубочайшему сожалению весь тот багаж идей, которыми изобиловали исследования этого учёного так и остался невостребованным, ученики отвернулись от его учения и русская филология погрузилась в глубочайшим мрак, пребывая в нём фактически уже больше сотни лет.
Справедливости ради стоит отметить серьёзную попытку вернуться к введению в научный оборот феномена, именуемого языковым сознанием, связанную с именами американских лингвистов Уорфа и Сепира, разработавших учение о языковой картине мира. По мнению этих учёных, языковое сознание – это немое соглашение носителей языка, берущих на себя строгое обязательство по исполнению всех тех требований, которые язык предъявляет к носителям в части соблюдения ими всех находящихся в языке языковых моделей. Данные положения получили свое развитие ещё в одном учении Уорфа и Сепира, посвящённом зависимости мышления от типологических особенностей конкретного языка (это так называемая «Теория лингвистической относительности»). Иными словами говоря, реальность существования языкового сознания этими учёными ощущалась, но вот выделить его из всего массива «языкового материала» оказалось делом если и не невозможным, то, во всяком случае, делом труднейшим. Не получилось.
В этой связи мне бы хотелось лично уверить своих читателей о том, что языковое чутьё (сознание) существует реально, это можно подтвердить объективно и доказать, как говорил И.А. Болдуэн де Куртене, соответствующими фактами.
Во – первых, трудность обнаружения признаков существования языкового сознания оказалась слишком преувеличенной , хотя бы по той причине, что все типологические инвентари русского языка – это продукт воздействия и сепарации языкового сознания. И поскольку, автор «Безоговорочной теории русского языка» стремлюсь во что бы то ни стало сделать формат своего сочинения чрезвычайно небольшим, я сознательно упускаю всю ту огромнейшую цепь логических силлогизмов, которые мне пришлось творчески создавать и ограничиться взаимосвязанными друг с другом постулатами, которые не позволяют создать целостную концепцию, содержание которой бы могло каким – то образом отвергнуть мои тезисы и посылы.

Постулаты относительно структуры индивидуального языкового сознания.
1. Языковое сознание структурно образует две противоположных языковых структуры – общественное языковое сознание и индивидуальное языковое сознание.
2. В структурном отношении индивидуальное языковое сознание представляет собой индивидуальное понятийно – сознавательное пространство, материальным основанием для которого является человеческий мозг мыслящего человека.
3. Каждое индивидуальное понятийно – сознавательное пространство любого мыслящего человека действует тождественно для каждого носителя конкретного языка.
4. Каждое понятийно –сознавательное пространство состоит из двух тождественных в вербальном отношении сфер : сфера понятий и сфера определений. Обе сферы , взаимодействуя синхронно, стремятся создать явление, пониманием . У понимания обязаны быть две стороны – понятие и определение этого понятия. Понимание невозможно, если происходит мысленная манипуляция только одной стороной понимания.
5. А.Шлейхер, учитель И.А. Болдуэна де Куртенэ в значительной степени оказался прав в том что в языке , ощущается его органический характер, однако язык действительно не является персонифицировано одухотворённой субстанцией.
6. Органический характер языку придаёт очень любопытное свойство языка, как отражения органической жизни , способное формировать понятийную базу языка согласно логике формирования структуры, называемой как «классификация живого мира». И если наложить структуру уровней живого вещества со структурой типологического инвентаря понятийного пространства, оказывается, что типы этих разных по виду структур практически аналогичны по форме друг другу
7. Понятие и определение в органическом плане аналогичны таким понятиям жизни , как клетка и организм.
8. Так же как клеточные структуры живого вещества, так и понятие имеет иерархические уровни.
9. Самый нижний уровень понятия - дифференциальный акцидентный признак фонемы – его прямым аналогом в жизни являются вирусы, которые становятся самодостаточны только в случае симбиоза с какой – либо живой клеткой.
10. Выше уровня дифференциальных признаков находятся фонемы. Фонемам в живом мире соответствуют так называемые простейшие доклеточные, в частности, в языке такими «доклеточными» образованиями типа прокариот, например, в русском языки являются понятия , состоящие из одного звука типа частицы а, союза и, предлогов у , с , к, о.
11. Выше уровня прокариот сложные доклеточные прокариоты, состоящие из образований , не имеющие клетки, аналогом которой в русском языке выступает понятие «корень слова». Например, это все аффиксы без исключения , которые просто не могут существовать в автономном режиме.
12. Выше уровня сложных доклеточных прокариот находятся понятия, соответствующие такой структуре живого мира, как доядерные клетки. Это понятия, которые обладают автономностью, но при этом в своем содержании не имеют корня. К таким понятиям относятся сложные частицы типа не , ни, большинство различных типов междометий, а также все части речи, не обладающие корнем. Причём, что характерно, среди понятий такого рода бывают такие конструкции, которые на первый взгляд, вроде бы даже и обладают корнем, если исходить из их размера. Например, к этому типу относится понятие «преисподняя», состоящее целиком их префиксов.
13. Выше уровня доядерных понятий находятся понятия ядерные. К этому типу понятий относятся все те, которые в своём содержании имеют только один корень. Называть такие понятия , думаю, бесполезно , все и так знают об этого рода понятиях.
14. Выше уровня доядерных понятий находятся понятия клеточные. Это понятия, которые имеют классическое ядро в виде корня слова и рядом с ним находящиеся префиксы и флексии.
15. Наконец, самым высшим уровнем понятий являются многоядерные понятия, в составе которых находится , по крайней мере, два корня. Это понятия типа садовод, ледокол и все прочие, подобные им.
16. Вторая сфера индивидуального языкового сознания представляет собой различные формы определений. Минимальной формой определения может быть определение, состоящее из одного слова. Например, к этому роду определений относятся понятия типа «светало», «вечерело» и мн. др.
17. Как правило, определение в лингвистическом отношении соответствует конструкции, называемой «предложением». Предложение – это материальная, словесная оболочка определения.
18. Предметным ядром (предметом) определения в органическом плане является имя существительное либо его аналоги типа местоимения.
19. Функциональным ядром определения в органическом плане является глагол.
20. Все остальные части определения, оформленного в словесную оболочку предложения выражают отношения между предметным и функциональным ядрами определения.
21. Высшей формой определения ипостаси (элементах так называемого принципа триализма Стрельцова» является «концепт», состоящий из совокупности предложений – определений, описывающий предметное ядро позволяющее в должной мере сформировать целостное представление о нём. Научным названием концепту как правило служит понятие «теория»
22. Высшей формой трёхипостасного описания феномена , является доктрина, однако в силу общей размытости границ между ипостасями явлений, под доктриной могут пониматься и концепт и теория и многие другие понятия этого же уровня.
23. Целью индивидуального языкового сознания является формирование индивидуальной языковой ткани окружающего мира, т.е. грубо говоря, понятийное постижение мира посредством множества вербальных элементов. Особо необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство - любое вербальное слово - элемент не определяет своим звуковым обликом свойства предмета, оно является не тождественным эквивалентом чувственно воспринимаемого предмета, а его виртуальной оболочкой, закреплённым в мозге человека пониманием.
24. Характерной особенностью этого способа является то, что восприняв какое либо определение о каком – либо понятии, индивидуальное сознание занимается тем, что называется «латанием дыр». Поскольку определение состоит из нескольких понятий, и часть из этих понятий уже известна, а часть нет, то понятийное пространство чтобы залатать эту брешь, производит наложение определений друг на друга, при котором каждое понятие определения стремится приобрести статус кластера, т.е. связующего звена общей понятийной ткани индивидуального сознания. Сам же практический характер формирования индивидуальной понятийной структуры в рамках человеческого сознания более всего напоминает знакомую ситуацию перекидывания горячего пирожка из одной руки в другую, т.е. если исходить из понятийного смысла, то это и есть «залатывание дыр» путём случайного перебора нахождения значение требуемого понятия исходя из контекста его применения.

Постулаты относительно структуры общественного языкового сознания.
Важнейшими элементами общественной структуры языкового сознания являются:
А).Языковая картина мира, общая для всех и основанная на понятиях, расчленяющих явления под собственным углом аспекта рассмотрения. Чтобы это понять, достаточно сравнить смысл, например, всего лишь одного понятия, существующего в русском языке как «вещь в себе» , так и в виде аутентичных смыслов. Возьмём, например, такое понятие как «дело». В русском языке под этим смыслом понимается некоторое общеполезное занятие. Но вот аутентичным латинским понятием делу является заимствование русского языка из латинского, которое называется «практика» однако в латинском угле аспекта рассмотрения это феномен значит лишь противопоставление различных занятий; в латинском языке таким противопоставлением делу является занятие, именуемое «теория» - данное понятие восходит к латинскому аналогу русского понятия «созерцание» проще говоря, дело в латинском языке как бесполезное занятие, противопоставляется полезному занятию созерцания: «Созерцание» (teoria) ценилось в католическом христианском сознании выше, нежели «дело» (praxis).Царь—человек «созерцательный» (teoretikos), в то время как занимающий следующую ступень кесарь — уже «человек дела» (praktikos).

Или ещё возьмём один аутентичный аналог понятию « дело» из английского языка, то есть понятие, которое также заимствовано русским языком , но уже из другого языка и звучит оно как «бизнес» . С точки зрения угла ракурса рассмотрения общественным сознание в рамках русского языка понятие «бизнес» весьма по смыслу отличается от русского понятия «дело» тем, что в русском языке оно имеет оттенок некоего бесстыдного делячества и деловарства. Надеюсь, я уже достаточно пояснил, что такое в общем смысле представляет собой эта самая «языковая картина в понятийном контексте русского языка». Кстати ещё одной особенностью языковой картины мира является явление, называемое полисемией. Это когда одно и то же понятие имеет множество различных значений. Причём , бывает и обратное явление, когда всего лишь одно значение имеет множество разных понятий. Вот как по этому поводу сказал В. Гумбольдт об этом явлении:

"Если, например, в санскрите слон называется либо дважды пьющим, либо двузубым, либо снабженным рукой, то в данном случае, обозначаются четыре различных понятия, хотя имеется в виду один и тот же предмет". Если Вы обратили внимание на те слова, которые были применены для обозначения слона, то это всего лишь непонимание выдающимся лингвистом разницы между однословным понятием и многословным определением. Поэтому для ясности переходим к другому важному структурному элементу общественного языкового сознания.


Б). Русский корнеслов (тезаурус). Если рассматривать все понятия русского языка в целом,, системно, то оказывается, что они , имея свои подобия, обладают некоторым объединяющим смыслом. Например, возьмём ряд слов с корнем «кор»: корень, кора, корочка, корчёвка, коряга, кряж, крона, корона, коротание, укорачивание, корочки, край, краюха, крыло, крышка, крынка, крыльцо, кража, покров, укрывательство, покрытие , скрытность, откровение, короста, коробейник, коряга, краска, красный, крашенка (крашеное яйцо), крошить, крушить, крошка, окрошка крепь, крепость, ну и т.д. Глядя на этот пример, можно свидетельствовать о том, что огромное количество корней слов , по сути, являются своеобразными кластерами, образующими вокруг себя так называемые «этимологические гнёзда». И таким образом, любой человек , пользующийся русским языком , неизменно , вместе с языком приобретает также весь комплекс ассоциаций, которые формируют общее направление мышления. И в этом смысле наличие русского корнеслова даёт носителю языка несколько иное направление мысли. Поэтому думать «по-русски» - это не гипербола, это твёрдо установленный факт.

В). Языковый предиктор. Если читатель слегка встряхнёт свою память, то он наверняка вспомнит о том, что в одной из тем мною поднимался вопрос о том, что в языковом сознании существует некий модельер, заставляющий всех членов коллектива исполнять его желания. Время пришло раскрыть карты. Так вот, оказывается, этим самым модельером как раз и является языковый предиктор. Это из – за него требуется, если возникли отклонения, прибегать к помощи специалистов по коррекции как в части коррекции речи логопедами и орфоэпийцами – кровопийцами, так и со стороны орфографов, требующих от каждого, чтобы тот в обязательном порядке соблюдал стилистические и орфографические нормы языка.
Но не только одни неприятности испытывают люди, общаясь на родном языке. Потому что языковый предиктор даёт и некоторые преимущества. Например, действуя независимо от нас самих, он позволяет нашим воспринимающим органам огромной массе извращённо произнесённых или написанных слов придать присущий первоначальный смысл. Как известно, например, одно и то же понятие «ещё» можно произнести в паре сотен разных вариантов . И написать это слово тоже в паре сотен вариантов, включая известное написание «исчо, которым пользовалась в письмах русская императрица Екатерина Вторая. Так вот этот языковый предиктор позволяет такого рода извращения исправлять в подавляющем большинстве случаев. И благодаря этому индивидуальное сознание как бы округляет, дорисовывает внешнее извращение , трансформируя и придавая этому извращению в нашем сознании правильную идеальную форму. В противном случае, если вдруг так и не понятым осталось некое высказывание или написание, приходится дополнительно обращаться к этому лицу за разъяснениями.

Языковый предиктор чрезвычайно строг. Из – за его строгости, например, в русский язык не могут войти не только отдельные звуки , но и целые слова, содержащиеся в других языках. Но если всё – таки такого рода слова заимствуются из других языков , то носители его настолько могут извратить, что иногда даже трудно представить, в каком первоначальном виде оно находилось. Причём каждое языковое сознание стремится коверкать заимствования на свой лад. Например, было такое красивое русское слово «быстро», которым казаки в оккупированном при царствовании русского царя Александра Париже подгоняли гарсонов. Но вот в французском произношении это русское слово стало больше напоминать слово «бистро» и уже в таком виде существует в Русском языке , обозначая небольшое кафе, в котором подача блюд организована так, что обслуживание становится скорым по времени. А вот красивое французское понятие «шарм», кроме этого понятия, в заимствованном виде стало основой для весьма некрасивого русского понятия «шаромыга». Вот что, оказывается, могут делать языковые предикторы с заимствованиями из других языков.

Возникает вопрос – а откуда такие широкие возможности у языкового предиктора? Откуда у него появилась возможность диктовать свою волю всем участникам этого незримого соглашения? Оказывается, всё очень и даже очень просто. Ранее я уже говорил о роли труда в создании общности людей, живущей в виде единого синхронного «социального организма». Объективно требование синхронного социального организма диктуется жёсткостью борьбы за выживание, где победителем в социальном плане может стать только общность, самым тесным образом сплочённая. Однако с субъективной точки зрения, тесное сплочение в единый социальный организм возможно только в том случае, когда каждый член коллектива будет находиться с остальными членами коллектива в согласии. А единственной формой согласия может быть только взаимопонимание всех участников друг с другом. Поэтому нет ничего удивительного, что груз требуемого согласия тяжёлым бременем лежит на коллективе носителей языка, заставляя их хотя бы формально находить взаимное согласие, становиться, хотя бы и формально, но всё же единомышленниками.

Думаю каких либо дополнительных вопросов относительно объективного существования языкового сознания (языкового чутья) возражать никто из моих оппонентов не станет, если , конечно, он не относится к категории невменяемых лиц.
Собственно говоря, сказав всё, что требовалось, я заканчиваю свои аргументацию с целью перехода к новой , также весьма интересной , но проблемной теме русского языка.



Особый раздел.

Часть пятая.

Понятие о фонемах.

«Человек со времени своего возникновения стремился
понять окружающий мир, уяснить его закономерности,
но осознать действительную причину каждого природного
явления он не умел, потому искал ответы в собственной фантазии».
Маркс К., Энгельс Ф.
Общий обзор ситуации.

Всё что сказано выше классиками в общем смысле, справедливо также в отношении всех русских филологов, которым по роду своей службы положено выяснять все важнейшие элементы и явления языка, в том числе, и самые минимальные, называемые в лингвистике фонемами. Целые толпы исследователей бились над этой проблемой, сотни и тысячи формулировок высказывалось на этот счёт, однако фактически все из них оказались, мягко говоря, фантастическими. Если, конечно же, не считать человека, чьи выводы соответствовали истине. Но, к сожалению, он так и не был услышан. Звали этого человека, как Вы уже догадываетесь, И.А. Болдуэн де Куртенэ.

Так откуда, собственно говоря, в человеческой жизни появились эти самые фонемы? Если в общем и целом говорить, то появление фонем связано с появлением фонетического письма. Вообще – то процесс создания письменности ведёт своё начало с дописьменных времён, когда люди, остерегаясь своего свойства психики, называемого забывчивостью, для борьбы с этим злом решили изыскивать способы. И первыми способами были бесписьменные способы типа узелкового письма и письма кип. Первым типом письменности было иероглифическое письмо, которое, по сути, письмом не являлось, потому что в языках разных народов оно могло произноситься по разному, как это, допустим, сегодня случается в Китае, когда разные народности по- своему, на свой лад читают те или иные иероглифы. Я не стану углубляться и приводить все иные способы письма , лишь отметив тот факт, что фонетическая письменность ознаменовало в истории человечества ту незримую черту, когда люди стали реально осознавать явление, называемое членимостью речи: членимость звучащей речи на предложения и слова, членимость слов на значимые части, в том числе корневые и аффиксальные морфемы как минимальные значимые элементы, и, наконец, членимость речи на самые минимальные звуковые составляющие - фонемы. Членимость речи на отдельные членораздельные звуки предоставляла людям возможность инвентаризировать любые языковые единицы без исключения, т.е. создавать полный типологический инвентарь имеющихся в языке частей, включая звуки.
Однако гладко было на бумаге. Теория фонем стала натёртой мозолью русской филологии, самой трудной проблемой, которая не позволяет теории русского языка стать точной наукой. Именно минимальные части речи русского языка, называемые фонемами стали главным камнем преткновения текущей теории русского языка.
Каких только предложений не высказывалось на этот счёт, разве что самых нужных для этого случая и единственных – здравомыслящих.
Поэтому на вопрос - как быть с решением этой проблемы в двадцать первом веке, следует неизбежный ответ: воз и ныне там же. Время буквально застыло над этой проблемой и задумалось крепкой думой. Судите сами - вот что говорили эксперты пятьдесят лет назад и что говорят сейчас, меняя лишь название СССР на название Россия (цитата из Интернета):
«В Советском Союзе сейчас представлены два главных фонологических направления: Московская фонологическая школа (МФЩ), как называют ее сами создатели, и Ленинградская фонологическая школа (ЛФШ). В основе теории ЛФШ лежат идеи академика Л.В.Щербы, поэтому представители этой школы чаще говорят о себе как о щербовском фонологическом направлении или школе академика Л.В.Щербы.
Поскольку часто монографии и учебные пособия авторов, принадлежащих к этим двум направлениям, издаются параллельно, учащимся не всегда легко разобраться в различии подходов к освещаемым фактам, тем более что иногда одно направление провозглашает даже, будто другое направление «не обеспечено мыслью» (см.: Современный русский язык/Под ред. ВА.Белошапковой. М., 1989. С. 162). Столь сложные взаимоотношения между представителями разных фонологических школ затрудняют обучение.
Для того, чтобы у студентов не складывалось впечатления о некоей ущербности либо одного, либо другого направления, об их мнимой «неправильности» или, наоборот, единственной «правильности», в данном пособии излагаются обе фонологические теории, а в списках литературы рекомендуются книги авторов как одного, так и другого направления.»

Вы поняли смысл сказанного в полном объёме? Вы поняли, что люди, писавшие эти строки, являются откровенными демагогами? Ведь одним из важнейших законов формальной логики является закон исключённого третьего, гласящий: « Если об одном и том же явлении , в одном и том же отношении утверждения взаимно противоречат друг другу, то , по крайней мере, одно из этих утверждений ложно». Или может филологи не слышали о науке, называемой формальной логикой?
Особую пикантность этой ситуации придаёт тот факт, что обе школы, Московская и Ленинградская фонологические школы , своим появлением обязаны от одного и того же человека. Этим человеком был И.А. Болдуэн де Куртен, создавший к тому времени своё учение о фонемах.
Но как же так получилось, что люди, бывшие учениками и учениками учеников этого замечательного человека, так и не смогли за сто лет придти к истине? Почему между школами существует непримиримая борьба? И что было, если бы школ , имеющих своё особое мнение по данной проблеме , в России было не две, а четыре или десять? Прикажете учащимся только тем и заниматься, что зубрить подряд все четыре или десять концепций?
А ключик из этой ситуации весьма прост – обременённые филологическими знаниями люди в какой – то момент потеряли ориентацию и так с тех пор не понимают сути происходящего и вместо того, чтобы внимательно вновь и вновь перечитывать труды И.А. Болдуэна де Куртене , извлекать из этого толк, продолжают плодить различные небылицы и фантазии.
Вот поэтому автор «Безоговорочной теории русского языка» был вынужден вернуться к практическому разрешению данной проблемы, поскольку прекрасно понимает, что без его личного активного участия в разрешении этой проблемы , ничего путного не произойдёт

Официальная оценка деятельности Ленинградской и Московской ФШ
на современном этапе существования русской филологии.

“Попытки образовать фанатика - это
то же самое, что направить луч света
в глаза: зрачки инстинктивно сужаются”.
Оливер Венделл Холмс

Выше я уже сказал, что история развития фонологических представлений практически навсегда остановилась в Российской науке, приведя цитату их исследования, проводимого ещё во времена существования СССР.
И чтобы у читателя не возникло чувство, будто автор «Безоговорочной теории русского языка» относится тенденциозно и несправедлив в своих оценках относительно положения дел с точным определением количества фонем в русском языке, я предлагаю Вашему вниманию практически полностью весь текст официального документа (предварительно изъяв лишь несущественные детали). Текст этот имеет официальное название:

Экспертное заключение об учебной литературе, обеспечивающей курс "Современный русский язык" - Вступительная часть.
Располагается этот текст на сайте http://russia-sng.iphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12&Itemid=36&limit=1&limitstart=2
И вот какие выводы даются экспертами, т.е. людьми, знающими русский язык не понаслышке, а изнутри, из практики его преподавания на местах (цитировать):

Университетский курс «Фонетика, графика, орфография современного русского языка» и его обеспеченность учебной литературой.

Сразу оговоримся, что большей и основной частью означенного в заглавии университетского курса является «Фонетика», но нет практически ни одного современного учебника, ориентированного на изучение фонетики современного русского литературного языка русистами-филологами, который в должной мере освещал бы не только собственно фонетические разделы программы, но также и разделы «Введение», «Письмо. Графика и орфография».
Наличие раздела, посвященного Введению, крайне желательно, так как с данного курса студенты начинают изучать русский язык. Во Введении должны быть хотя бы кратко рассмотрены такие вопросы, как место русского языка среди славянских языков, основные концепции происхождения русского литературного языка и его периодизации, проблемы соотношения литературного языка и так называемых некодифицированных форм речевого общения и, возможно, некоторые другие.
Другой проблемой учебников по данному курсу является наличие в отечественной русистике двух конкурирующих фонологических концепций — Санкт-Петербургской фонологической школы и Московской фонологической школы, которые по-разному трактуют и вопросы письма. Таким образом, специфика курса в том, что учебник обычно ориентирован на конкретную фонологическую школу, поэтому, например, пособие Л. Л. Касаткина (48) не может использоваться как базовое в СПбГУ, так как большинство преподавателей сориентировано на иную школу.
Соединение обеих точек зрения приводит к тому, что в одном учебнике оказываются два разных учебника. Такая попытка в известной степени осуществлена Г. М. Богомазовым (37). В этом учебнике по фонетике («Современный русский литературный язык . Фонетика») формально представлено и Введение, но оно настолько кратко (с. 5-11), что не выполняет своей функции. Имеется здесь и раздел, посвященный письму (с. 176-220), в котором затронуты основные вопросы программы. Достоинством данного пособия является довольно объективное представление фонетических и графико-орфографических проблем с позиций и МФШ, и СПбФШ. С другой стороны, это приводит к увеличению объема учебника и необходимости жертвовать важными деталями.
Известный учебник Л. Л. Буланина («Фонетика современного русского языка», 42) полностью посвящен фонетике. В сущности, то же можно сказать и об учебнике Л. В. Бондарко «Фонетика современного русского языка» (39), и об уже несколько устаревшем пособии М. И. Матусевич «Современный русский язык. Фонетика» (50). Эти учебники можно использовать в комплексе с пособиями по графике и орфографии В. Ф. Ивановой («Современный русский язык. Графика и орфография» (63) и «Современная русская орфография», (62). В практике преподавания данного курса в СПбГУ активно используется и пособие для учителей В. Г. Ветвицкого, В. Ф. Ивановой, А. И. Моисеева «Современное русское письмо» (61). Оно пока еще доступно, так как вышло гигантским тиражом (225 тыс. экз). Однако его недостатком является несколько путаное изложение фонологических вопросов в связи с письмом.
Как видим, одной из задач авторов учебников по курсу должна быть соотнесенность фонологического аспекта и вопросов письма. Дело не только в различии фонологических школ, но и в том, чтобы изложение темы «Письмо» соответствовало содержанию фонетического раздела учебника. Раздел «Письмо» должен содержать историческую составляющую и давать характеристику русского письма на широком типологическом фоне.
Таким образом, задача создания учебника по курсу «Современный русский язык. Введение. Фонетика и фонология. Теория письма. Графика. Орфография» продолжает оставаться актуальной.
Большинство учебников, предназначенных для студентов-русистов, характеризуется целым рядом общих недостатков. Условно можно говорить о следующих проблемах, требующих постоянного и настойчивого внимания при разработке учебников нового поколения:
Необычайно большой разрыв между сведениями о фонетической организации речи на русском языке и фактами, излагаемыми в учебниках и учебных пособиях. Исследованием реальных характеристик речи занимались и занимаются многие ученые и целые исследовательские коллективы, однако традиционно в соответствующих разделах учебной литературы пересказывается лишь содержание ранее изданных учебников. Этот разрыв объясняется отсутствием необходимого количества квалифицированных преподавателей-специалистов в области фонетики, способных не только обнаружить в потоке литературы те сведения, которые касаются звукового уровня языковой системы, но и осмыслить их.
Традиционное для русистики противопоставление фонологического и фонетического подхода к звуковому уровню приводит к известному перекосу в сторону фонологии, но при этом подробно рассматривается лишь версия Московской фонологической школы, тогда как подход в рамках фонологической концепции Л. В. Щербы необоснованно объявляется нефонологичным и тем самым не представляющим интереса для лингвиста-русиста. В связи с этим студентам предлагаются такие фонологические построения, которые трудно сопоставить с реальной речевой деятельностью на родном языке, и таким образом фонология превращается в перечень некоторых догм, которые нужно заучить, но невозможно применить в ситуации собственного анализа речи.
Принципиально неверным является сам подход к характеристикам сегментных единиц — от «звука речи» к фонеме: при этом количество выделяемых автором звуков зависит от его личных предпочтений, тогда как при обратном порядке (от фонемы к аллофону и фону) всякая зависимость от слуха и вкуса автора исключается, и описание сегментных единиц становится коррелированным с системой фонем.
Понимание истинных проблем описания звукового уровня невозможно без привлечения экспериментально-фонетических данных, однако ни авторы учебников, ни преподаватели не готовы к этому, поскольку до сих пор в ходу элементарные артикуляторные термины, которые считаются достаточными для характеристики сегментных единиц и для интерпретации фонетических процессов. Так, до сих пор такой важный аспект фонетики, как перцептивный, не находит своего места в системе сведений, приводимых в учебниках — одни авторы традиционно объединяют его с акустическим, другие придают ему статус, сопоставимый с фонологическим.
Те элементарные (и зачастую неверные) сведения о звуковой материи русского языка, которые студент способен извлечь из большинства учебников, не дают ему должной подготовки как специалисту-русисту и тем более не позволяют расширить его профессиональные возможности, если вдруг возникает потребность в решении различных по своей природе прикладных задач (от обучения произношению иностранных учащихся или исправления произносительных ошибок русскоязычных студентов до применения лингвистических данных в прикладных направлениях).
Практически нигде не дается система транскрипции, принятая во всем мире (Международный фонетический алфавит). Даже щербовская транскрипция, основанная на латинице, не допускается, как правило, на страницы учебников. Это ставит студента в положение совершенно недопустимое: он не может сопоставить звуковую систему родного языка и любого иностранного, что не только не способствует пониманию законов родного языка, но, напротив, затрудняет сознательный анализ сходства и различия между родным и иностранным языком. А ведь этот анализ — одно из важнейших условий успешного овладения звуками чужого языка.
В одном из последних учебников («Современный русский литературный язык» под ред. В. Г. Костомарова и В. И. Максимова, 24), казалось бы, многие из упомянутых недостатков смягчены. Однако знакомство с разделом, формально включающим многие важные вопросы, разочаровывает — текст представляет собой довольно поверхностное и конспективное изложение проблем, рассматриваемых в специальных учебных пособиях по русской и общей фонетике. Орфоэпии же вообще уделено 3,5 страницы! Таким образом, даже имея возможность узнать кое-что из новых данных о фонетике родного языка, студент не получает представления о том, какую роль эти сведения играют в его собственной речевой деятельности, каков переход от фонетических механизмов речеобразования к сознательной выработке навыков культуры звучащей речи.» К.Ц




Основная причина безобразий в области современного русского языка.

Иногда следование заветам прошлого
является прямым предательством будущего.
Ж. Ростан

Когда попадаешь в непроходимые дебри безнадёги , имеет смысл ничего не делать, кроме как вновь вернуться к уже ранее высказанным идеям, великих людей.
Поэтому чтобы всё – таки определиться в вопросе фонем, я предлагаю вновь возвратится к исходному пункту,, т.е. к учению о фонемах, созданному И.А. Болдуэном де Куртенэ.

Итак, что произошло в науке, когда на научной арене появился автор фонем?
Занимаясь исследованием языковых явлений, И. А Болдуэн де Куртенэ впервые в мире смог выделить самую главную единицу фонологии - фонему (от греч. «phonema» — «звук»). Надо сказать, что этот термин существовал и раньше, но Бодуэн де Куртенэ придал ему новый смысл. Он так определял фонемы: «Это единые, непреходящие представления звуков языка». В отличие от звуков с их зависимостью от индивидуальности говорящего, от обстановки речи фонема существует вполне объективно, одинаковым образом для всех. Как мельчайшая единица языка, она принадлежит сознанию человека, а не потоку звуковой речи. В фонему объединяются звуки, которые для носителя языка не различаются между собой. Например, в русском языке [э] в слове этот (перед твёрдым согласным звуком) и в слове эти (перед мягким согласным) произносится по-разному: во втором случае язык поднимается выше, чем в первом; на слух эти звуки тоже различаются. Однако носитель русского языка не ощущает этого различия, для него это один звук. А вот в французском языке два примерно таких же звука воспринимаются как разные и обычно различаются на письме (сравните maitre 'хозяин', 'господин' с более низким е и mettre 'класть' с более высоким). Но, как писал И. А. Бодуэн де Куртенэ, «фонемы неделимы психически». Таким образом, учёный при выделении фонемы прямо опирался на «языковое сознание, языковое чутьё» носителей языка.

Так почему же получилось так, что учение о фонемах не прижилось в русской филологии?
Чтобы точнее осознать историческую канву происходившего , необходимо знать, какие факторы были определяющими в советской науке двадцатых, начала тридцатых годов прошлого столетия.

Первый значимый фактор. Естественно, определённое влияние на ход научных исследований оказывала главенствующая административная научная группировка, которую длительное время возглавляя академик Н.Я. Марр, сделавший всё от него зависящее, чтобы теория происхождения языков, так называемая «яфетическая теория», находилась в статусе научной парадигмы. И поскольку эта теория предполагала основой человеческого языка лишь четыре первоосновных клича, проблема выявления фонем, таким образом, отодвигалась на задний план, становилась несущественной.

Вторым фактором, который оказывал непосредственное влияние на ход научных исследований, являлась другая научная парадигма, существовавшая в другой отрасли знания, называвшейся философией, получившая название «истмат- диамат».
Общим для этих теорий , т.е. яфетической теории Марра и теории диалектического материализма Маркса – Ленина –Сталина, было то, что они изначально предполагали рассматривать любую научную проблему с классовых позиций. И поэтому не так уж и важно было, сколько в русском языке звуков, важно было то, чтобы выдвигаемая теория находилась в русле коммунистической идеологии.
Незадача же учения фонем, сформулированная И.А. Болдуэном де Куртене, к глубокому сожалению , ни в коей мере не отвечала этому требованию, поскольку предполагала некую реальность существования идеальной по сути фонеме, которая , как известно, имела в представлении этого учёного «психическую природу». Такое «идеалистическое» с точки зрения материалистов видение проблемы в какой – то мере могло подорвать авторитет догм диалектического материализма, твердивших, что только материя рождает сознание, а человеческое сознание ничего реального произвести не может. Конечно же идеалистическая трактовка природы фонем создавала реальные предпосылки для того, чтобы усомниться в верности учения Маркса и его всесилии.

Видимо по этой причине, все ранее верные ученики И.А. Болдуэна де Куртенэ, дабы не портить свою революционную репутацию, а вместе с репутацией свою революционную шкуру, очень быстренько отреклись от учения своего учителя и решили создавать свои представления о том, что есть фонема.
Таким образом, если исходить из ретроспективы взаимоотношений учителя и его учеников, главной причиной расхождения представлений Ленингралской и Московской фонологических школ стало отречение учеников И.А. Болдуэна де Куртене от глубоко научных представлений своего учителя.
Решение было принято в духе той революционной эпохи: партия сказала надо, учёные ответили – есть! И понеслась кобыла по кочкам.

Основания конечно же для создания марксистско-ленинской теории о фонемах базировались на том, что если долго мучиться, что-нибудь получится.
Так в чём же состояла суть предложений А.В. Щербы, отвергнувшего учение своего учителя? Если признаться честно и откровенно, это была простая, банальная подмена понятий. Я уже ранее продемонстрировал, что И.А. Болдуэн де Куртенэ особо указывал на то, что русский язык с точки зрения произношения звуков, многообразен в звуковых проявлениях и зависит от огромнейшего количества факторов: индивидуальности говорящего, самой обстановки речи, стиля и манеры высказывания, особенностей наречия, говора или диалекта. Даже возраст человека, даже фактор курения, играют значительную роль в воспроизведении звуков речи. Всецело понимая эти обстоятельства, И.А. Болдуэн де Куртенэ специально ограничил психическое по природе понятие «фонема» от материальных форм её воплощения в произношении, назвав эту, противоположную «психической фонеме» «материальную фонему» - кинемой. Таким образом, базисным элементом языкового сознания и «языка вообще» у Болдуэна де Куртене так и оставалась «психическая фонема» , но материальным воплощением ей служила кинема.

Однако сам академик Академии наук СССР Щерба Л.В. и все его последователи ( а последователями его , как известно стали обе , Ленинградская и Московская ФШ), вслед за ним исповедовавшие сугубо материалистическое видение фонемы, пошли по ложному безосновательному следу.
И поскольку свято место не бывает, вместо строгого научного представления, созданного И.А. Болдуэном де Куртенэ, в русской филологии возобладал особый религиозно- мракобесный тип учения, адепты которого занимаются не филологией, демагогическим выкидышем, вывертом лжетеории, основанной на лживых постулатах диалектического материализма . Ну а если говорить по сути, русская филология используется как научный предмет , который нужен в своекорыстных узких корпоративных целях.

Но что же заставило Л.В. Щербу и его последователей идти по ложному следу? Мотив для этого им елся достаточный и выражался, ну хотя бы для того, чтобы избежать репрессий от коммунистического режима и навязанной советскому обществу коммунистической идеологии. Сам лично академик Л.В. Щерба нисколько не пострадал от Советской власти , и умер не на тюремной шконке или в расстрельном рву, а у себя дома в постели, в окружении любящих и преданных ему людей. Но он , пожалуй, был такой один из немногих,, неприступных, облеченных высоким доверием, почестями, славой и должностью. Подавляющая же масса филологов все трудности переживала тихо и безгласно, наравне с народом, деля его горести и печали, не удостаиваясь никаких привилегий.

Открыто же идти против государственной идеологии, рискуя получить от своих оппонентов жупел антимарксиста и врага народа, представлял собой реальную угрозу, от которой не был застрахован ни один учёный, даже если он и был академиком или ведущим специалистом. Например, тот же В.В. Виноградов , как и многие сотни других величайших филологов , был подвергнуты различного вида репрессиям только на основании сугубо идеологических расхождений с практикой строительства социализма. Хорошо что это он понял вовремя. Справедливости ради надо также отметить, что следование в русле марксизма требовалось от филологов не только как временная кампания на заре существования Советской власти. Обязательный марксизм – ленинизм в работах учёных требовался и в период правления И. Сталина, и в период правления Хрущёва и Брежнева. Проще говоря, марксистом при Советской власти надо было быть русскому филологу ВСЕГДА. Вот как об этом говорит известный русский филолог М.В. Панов: «Когда в 1979 г. вышла моя книжка по фонетике – «Современный русский язык. Фонетика» она называлась, – то в Ленинской библиотеке встречает меня серьезный, такой солидный дядя и говорит: «А я опубликую рецензию, что вы идеалист!». И стоит передо мной. Пришлось его вот так вот обойти. Встречает меня в другой раз в дверях, говорит: «А я опубликую рецензию, что вы антимарксист!». Хорошо, что там такая есть витринка маленькая. Я положил книжки и жду, когда он пройдет. Когда он пройдет – значит, можно было и мне пройти. А он потоптался-потоптался и все-таки пошел по своим делам. Ну, это, вы скажете, он просто неумный был. Вы безусловно правы. Но вот он-то был уверен, что это антимарксизм и идеализм. На самом деле тут никакого нет ни идеализма, ни материализма, так же как таблица логарифмов – это не идеализм и не материализм. Так же как законы Ньютона, они философски совершенно нейтральны, так и эта теория не представляет собой ни материализма, ни идеализма, а просто обобщение фактов языка».

Предательство научных идеалов людьми, которые пошли на сделку с собственной совестью ради сохранения своей жизни, понять несложно. Но вот с точки зрения научной добросовестности всё – таки такого рода поступки наталкивают на серьёзные размышления. Ибо даже последующий раскол СССР, когда филологическая общественность стала совершенно свободной, когда не требовалось от учёных быть марксистами - ленинцами, совершенно не сдвинул дело с мёртвой точки, а проблема так и осталась нерешённой. И причина эта, конечно же, сугубо психологическая.
«Не мешайте нам жить, не трогайте нас, дайте нам свободу и деньги, чтобы мы работали ради науки» - вот позиция русских филологов, да и всей нынешней академической науки в целом.

Понятное дело, что причиной такого, специфического рода являются всё же не тотальное слабоумие и некомпетентность. Эта проблема приверженности старому имеет более глубокие корни. Ведь существует десятками лет наработанная традиция взаимоотношений между наукой и обществом, существует огромная литература, созданная этими людьми этой категории. И вот так просто, отвергнуть все свои наработки, которые кой – кому показались ущербными, это значит для самих себя, что ты прожил свою жизнь нелепо и бессмысленно. А ведь в филологии обитают люди, посвятившие этому занятию десятки самых лучших лет своей жизни.
Но ведь не только этот фактор определяет поведение учёных. Например, одним из ведущих факторов, влияющих на развитие ситуации, является внутренняя противоречивость человеческой натуры, состоящая в том, что каждый человек, с одной стороны, хочет быть непохожим на других, а с другой - хочет быть членом какого-нибудь сообщества. Несомненно, каждый научный авторитет, создав некий перечень своих работ, не похож на других своих коллег. Но он вращается в кругу своих единомышленников. Поэтому всякому и хочется и колется и мама не велит. Ведь не секрет- у авторитетных сообществ всегда существует две тенденции - центробежная и центростремительная. Внешние силы всего общества стараются ослабить конкретное закрытое сообщество поиском своей поддержки со стороны центробежных сил. Но сформировавшаяся тактика поведения в закрытых сообществах в ответ создаёт охранительные силы стараясь, таким образом поддерживать центростремительные силы и подавлять центробежные. А чтобы у членов этой общности возникла полная иллюзия, будто они действительно заняты наукой, изменён сам принцип научной деятельности :, во первых, каким бы не был результат деятельности, это тоже результат, который должен быть обязательно вознаграждён. Во-вторых, замкнутое общество сегодня предпочитает не теорию строить на фактах, а просто, всё большее количество обнаруживаемых фактов подгонять под имеющуюся теорию, ибо даже любому барану понятно, если на тему имеющейся теории уже написана куча диссертаций и на ней кормится огромная толпа народа, то никто из заинтересованных в этом деле лиц, не даст ломать эту теорию в угоду какой-то там призрачной "истине". К тому же, учитывая экономические обстоятельства, которые уже длительным образом влияли на расстановку центростремительных и центробежных сил в закрытом научном обществе и привели к тому, что центробежных сил в таких обществах практически не сохранилось, а сформировались «террариумы единомышленников», то связанные одной невидимой цепью, эти люди превратились в фанатиков. И эти фанатики готовы пойти на любую подлость, лишь бы их оставили в покое. Поэтому, прежде всего, чтобы ослабить действие фанатизма, снять пелену с глаз, необходим открытый бесспорный идейный разгром представителей тех сил, кто не желает понимать необходимости перемен к лучшему, кто хочет довольствоваться тем местом под солнцем, которое он занимает уже длительное время.
Поэтому надо учитывать и существующий психологический фактор причин того, что русская филология топчется на одном месте больше столетия.
И поскольку единственно возможным способом изменить обстановку продолжает оставаться, прежде всего, идейный разгром существующей научной парадигмы, то это обстоятельство вновь заставляет вернуться к сути предмета спора и посмотреть его уже чуть под другим углом.

Понятие о существенном упущении академика АН СССР Л.В. Щербы.

«Не борись с дураками - они не больно страшны,
не пробуй их исправить или изменить.
Куда страшнее придурки – они
готовы преподнести такое, что
может весь народ взбудоражить».
Болгарская прорицательница Ванга.

Чтобы предметно и компетентно говорить об упущениях, которые привели русскую филологию к текущему ущербному состоянию ущербные утверждения Щербы Л.В., необходимо снова остановиться на тех мельчайших деталях сути события, которые были ранее высказаны его учителем И. А . Болдуэном де Куртенэ (цитирую из Интернета) :
«Введение понятия фонема в понятийный аппарат языкознания стало одним из наиболее крупных вкладов Болдуэна в развитие филологии. И хотя применявшаяся им терминология и отдельные трактовки несколько менялись, в целом можно сказать следующее. Подразделяя «учение о звуках» (называемое им фонетикой или фонологией) на антропофонетику, психофонетику и историческую фонетику, И.А. Болдуэн определял первую как дисциплину, объектом которой является изучение физиолого-акустических явлений языка и связи между ними, а вторую – как занимающуюся фонационными представлениями в человеческой психике и их связью с морфологическими и семантическими представлениями. Первая, по мнению Болдуэна, принадлежит к языкознанию лишь опосредованно, тогда как вторая – дисциплина собственно лингвистическая. Именно ее минимальной единицей и является фонема, которую нельзя отождествлять с реальными звуками языка. Понятие последней формулировалось несколько по-разному. Первоначально фонема трактовалась как этимолого-морфологическая единица, представляющая собой «сумму обобщенных антропофонетических свойств известной фонетической части слова, неделимую при установлении коррелятивных связей в области одного языка и корреспондентных связей в области нескольких языков». В дальнейшем на передний план выходит психологический момент и фонема начинает определяться как «однородное, неделимое в языковом отношении антропофоническое представление, возникающее в душе путем психологического слияния впечатлений, получаемых от произношения одного и того же звука». Впоследствии вопрос о психологической неделимости фонем был несколько уточнен, (точнее сказать – извращён и отринут, как ненужный элемент языка невменяемыми русскими филологами и ) , и было предложено делить звуки их на кинемы (составляющие произносительные элементы) и акусемы (составляющие слуховые элементы), что в определенной степени перекликалось с позднейшими теориями дифференциальных признаков фонем, хотя сами термины так и не вошли в понятийный аппарат лингвистической науки. При этом Болдуэн всегда подчеркивал, что важнейшей задачей фонетики является «рассмотрение отдельных звуков в связи со значением слов», поскольку существуют «взаимные отношения, основанные на связи значения со звуком». К Ц.


Заняв главенствующее положение в иерархии специалистов по русскому языку , Л.В. Щерба, встречая абсолютно никакого возражения со стороны представителей академической науки в целом, шаг за шагом извращал теорию русского языка, последовательно выдавливая из неё сохранявшийся массив здравого смысла. Дело дошло до настоящего маразма. Например, одной из главенствующих идей и истин общемирового языкознания, не вызывавшей абсолютно никаких сомнений, была выдвинутая В. Гумбольдтом мысль о том, что каждый язык отличается от других тем, что он обладает только ему единственно присущим набором членораздельных звуков. Эта идея Гумбольдта копировалась в русском языкознании особым академическим учебным уложением, представляющим собой свод правил по русской дореформенной орфографии Якова Карловича Грота. Фактически данный свод был директивным документом для всех граждан Российской Империи более 50 лет , фактически, вплоть до инициированной Болдуэном де Куртенэ Орфографической реформы 1918 г. И тем не менее, если Вы загляните в справочную литературу советского времени, Вы нигде не найдёте упоминания о том, что в русском языке существуют членораздельные звуки.

В тоже время следует особо отметить (цитатой из Интернета), ещё одно важное обстоятельство: «При анализе строя языка Болдуэн прежде всего считал необходимым отличать звуки языка «от означающих их начертаний», т.е. требовал не смешивать звук и букву (чем так грешило школьное обучение, да и университетское преподавание) и не переставал настаивать на этом в последующие годы, считая это краеугольным камнем лингвистического образования.
Анализируя соотношение буквы и звука, письменной и устной речи, Болдуэн создал теорию алфавитной письменности. Он первый выделил три ее элемента: алфавит, графику и орфографию. Алфавит – это «собрание начертаний, соединяемых … в одну систему применением их к обозначению звуков одного языка»; графика же – «способ применения начертаний азбуки к обозначению звуков», т.е. обозначение отдельными буквами и их сочетаниями звуков и сочетаний звуков «без отношения к целым словам»; наконец, орфография – применение «единиц графической системы, готовых букв и сочетания букв … при писании целых слов». Такого разделения элементов письменности языка не было в западноевропейской науке, в которой традиционно проблемы графики смешивались с вопросами, относящимися к составу алфавита, при этом правила графики обозначались как орфография».

Лично сам И.А. Болдуэн де Куртене введённое им в научный оборот понятие «фонема» как раз и предполагал и использовал именно в качестве полноценного синонима двум разным по форме понятиям русского языка - «членораздельный звук» и «буква», этим самым, придав понятию «фонема» новый, дополнительный смысл , суть которого так и осталась совсем неясной для его учеников. Проще говоря, этот новый смысл диктовался особым указанием, что буквы алфавита – это система обозначения звуков ОДНОГО языка, т.е. система обозначения звуков для разных языков являясь одинаковой, выражает не звуки «языка вообще», а конкретные членораздельные звуки конкретно взятого языка. Щерба же посчитал это указание для себя не важным, не требующим почтения и внимания, пренебрежительно пропустив мимо ушей ценное указание.

Но, поскольку ни сам Щерба Л.В., ни остальные ученики в своё время не удосужились конкретно разъяснить для самих себя, что собой представляет фонема, то эта научная тайна стала той чёрной дырой, в которую не замедлили с головой окунуться русские филологи. Чтобы понять предложения Щербы относительно определения фонемы, думаю, необходимо уяснить суть на первый взгляд весьма странной английской поговорки, утверждающей : «Чтобы произнести слово Манчестер, надо его написать как Ливерпуль». Иными словами говоря, идея-фикс Л.В. Щербы состояла впрячь в одну телегу осла и трепетную лань с тем, чтобы максимально возможно сблизить произносимые в разных языках звуки с универсальными значениями и алфавитными символами. Поэтому и придумывались разного рода синтагмы- мудагмы и прочая шелупонь.

В результате такого немотивированного головотяпства, из – за извращённого взгляда на суть членораздельных звуков , оказалось, что в русском языке членораздельная речь есть, но вот минимальных единиц членораздельной речи , т.е. самих членораздельных звуков - нет. Испарились, понимаешь ли, членораздельные звуки из русского языка. «Испарение членораздельных звуков» было сознательным актом, точнее сказать, бессознательным актом несознательных филологов, открывавшим магистральный путь для последующего безумия. Ведь следуя логике извращенцев, с одной стороны, если нет членораздельных звуков в теории, то и не стоит лишний раз с этим морочиться, выискивая природу их происхождения. С другой стороны, отсутствие членораздельных звуков в теории развязывало руки тем специалистам русского языка, которые занимались исследованием семантики, позволяя им также создавать небылицы и различную мифологию .
В итоге, из – за таких диалектических упражнений, текущая теория русского языка превратилась в бесформенный обрубок, в натурального инвалида , которого очень легко обидеть и поиметь в извращённой форме любому извращенцу – филологу. Да ещё при этом и денег урвать с государства, типа, помогите, мол, бедному защитнику русского языка жить по нормам, характерным для людей с заработком, среднестатистическим в целом по экономике.


Понятие о дифференциальных признаках фонем.

«Существует конечное количество звуков
и бесконечное число мыслей».
Вильгельм фон Гумбольдт.


События, происходящие в современной русской филологии фактически эквивалентны примеру, приводимому в известном фильме «Полосатый рейс», где роль бармена исполняет непревзойдённый актёр Е. Леонов. Если кто помнит, в этом фильме отставший от своего теплохода бармен, чтобы повысить свой статус представился не барменом, а дрессировщиком тигров. И когда команда парохода попросила его рассказать об особенностях жизни тигров, актёр для объяснения взял наглядную инструкцию рубки крупного рогатого скота, предназначаемую для мясников и рубщиков. Соответственно, как это и бывает, когда человек не разбирается в тонкостях вопроса, пошла «пурга». Смею заверить Вас, что все разговоры о дифференциальных признаках фонем, с которыми любому из моих читателей пришлось встретиться, представляют собой всё ту же «пургу». Потому что о дифференциальных частях фонем рассуждают не филологи, а настоящие «мясники от науки». А всё то научное наследие, весь тот Эльбрус литературы, опубликованный филологами по заданной теме, это всего лишь «топорная работа мясников от науки». Эти люди потеряли ориентацию и совершенно не могут понять, что сам методологический подход к решению данной проблемы является изначально ущербным. Причина этой системной ущербности лежит в отсутствии целостного научного представления о структуре языка. Ну а если говорить конкретно, то смысл методологической ошибки кроется в том, что фонемы некорректно, т.е. весьма глупо и предосудительно рассматриваются с точки зрения артикуляционных возможностей речевого аппарата, не с точки зрения выявления смысла разницы, которая возникает, если в одном случае употреблять дифференциальный признак в звуке , а в другом – нет. И для этого вовсе не требуется русский язык рассматривать с точки зрения артикуляционных и перцепционных возможностей носителей, этим делом должны заниматься специалисты по коррекции произношения, т.е. логопеды, разумеется, в купе с и теми специалистами, для кого важно состояние речевого тракта, т.е. врачи – отоларингологи и специалисты по вокальному пению.
Предметом рассмотрения филологии в части русского языка является обнаружение и исследование минимальных единиц русского языка, научной дисциплиной для чего служит предмет «фонетика». Фонетика – это описательная наука языкознания, которая должна давать обучаемым полное, целостное и непротиворечивое представление о существующей системе членораздельных звуков языка , об их отличительных и сличительных особенностях , а также о точном количественном их составе.
Однако если заглянуть в многочисленную учебную литературу, то почерпнуть ничего полезного не получится. Поэтому давайте разбираться конкретно, что есть дифференциальные признаки фонем русского языка.


Понятие о системе дифференциальных признаков фонем.

«Известно, каким тормозом для развития самостоятельных и
согласных с истиною взглядов на природу отдельных языков
являлись и являются до сих пор почерпаемые из иностранных
грамматик учения, даже на собственной почве уже устарелые
и основанные на неточных наблюдениях и на смешении понятий.
Как иногда «общественное мнение» данной науки в известной
стране оскорбляется поведением людей, решающихся отделаться
от ходячих мнений и взглянуть на предмет без предубеждений
и предвзятых идей, доказывает пример, почерпнутый из истории
русской грамматики. Тридцать пять лет тому назад Н. П. Некрасов
в своем сочинении «О значении форм русского глагола», СПб., 1865,
сделал попытку отнестись самостоятельно к русскому глаголу;
но его перекричали и накинулись на него с ожесточением. Как-де
посмел он, будучи только русским, взглянуть собственными
глазами на факты русского языка и видеть в нем то, что в нем
действительно есть, а не то, что ему навязывается
по шаблону средневековых латинских грамматик.
Своеобразное «западничество», вызванное, конечно,
опасением, что в случае принятия учения Некрасова
придется пошевелить мозгами, а ведь
«Denken ist schwer und gefarlich!». Лучше убаюкивать себя
повторением чужих мыслей, — лишь бы только не тревожить!»,
лишь бы только не тревожить!»
И. Бодуэн де Куртене : «О смешанном характере всех языков»
(вступительная лекция, С.-Петербургский университет)



Если признаться честно, то проблема структуры дифференциальных признаков фонем русского языка не стоит выеденного яйца. И чтобы иметь об этом феномене научное представление, для объяснения сути не требуется много места.
Для начала давайте определимся в том, что так обидело русских филологов, не пожелавших признавать целостное учение о фонемах, созданное И.А. Болдуэном де Куртене?
Оказывается, ему вменяется в вину две вещи, которые так и остались неапонятными его оппонентам:

1. Каким образом поток речи делится на фонемы?
2. Какая акустико-артикуляторная разница необходима и достаточна для различения фонем?

Если говорить лично о моих впечатлениях, то прочитав объяснения И.А. Болдуэна де Куртенэ, я прекрасно понял каким образом происходит всё то, что ему вменяется в претензию. Ну а чтобы подтвердить сказанное, т.е. то, что сам автор теории фонем заранее чётко и ясно понимал проблему и изначально знал ответы на указанные вопросы, но , не желая оставаться непонятым, попросту не вступал в открытую полемику со своими невменяемыми оппонентами, служат три его цитаты – это и есть тот самый ключ, благодаря которому, во всяком случае, автору «Безоговорочной теории русского языка», удалось понять и реконструировать ход мыслей И.А. Болдуэна де Куртенэ:

1. «Между начальной и конечной точками исторических изменений (фонем - имеется в виду, прим авт.) не может существовать отношений, которые можно было бы формулировать как закон эволюции».
2. «Физиологически тождественные звуки разных языков имеют различное значение, сообразно со всею звуковою системой, сообразно с отношениями к другим звукам»
3. "Языковая способность, которая проявляется в речи, - это способность ассоциировать внеязыковые представления с языковыми, собственное и чужое".


Ну а теперь я просто на время стану адвокатом И.А. Болдуэна де Куртене и расскажу все подробности, вытекающие из анализа данной ситуации, выразив их в виде постулатов.

Постулаты относительно структуры дифференциальных признаков фонем.

1. Прежде всего следует указать на то, что необходимости нахождения акустико – артикулярной разницы для выявления и различения фонем не требуется. Для выявления различия фонем необходимо опираться на изменение смысла понятия, в случае , если тот или иной дифференциальный признак , добавляемый к первоначальной фонеме, меняет смысл понятия. Но для этого необходимо не столько знать полную структуру дифференциальных признаков, существующих в языке народов мира, сколько понимать её смысловое значение.
2. Вся имеющаяся структура дифференциальных признаков , существующих в языках народов мира выявлена и не требует каких либо дополнительных исследований.
3. В общем виде структура это весьма малочисленна. Существует акустическая форма их различения. По этой форме дифференциальные звуки различаются по своим параметрам на признаки частотной характеристики и признаки амплитудной характеристики.
4. К частотному виду дифференциальных признаков относятся те признаки, которые мы называем интонационными дифференциальными признаками. Однако, в русском языке интонационные дифференциальные признаки не являются значимыми. Иными словами говоря, если мы какой – либо членораздельный звук назовём в обычном виде, а следующий за ним – на более высокой частоте, то сам по себе звук остаётся для носителя русского языкового сознания неизменным. В качестве примера, приведу слово «замок». Как известно, изменяя интонацию, т.е. делая акцент на одном или другом гласном звуке – «зАмок» или «замОк», понятие меняется, но сами по себе звуки для нашего сознания остаются одними и те ми же. Совсем другое дело, когда интонационная частотная составляющая реально изменяет значение слова. Например, в китайском языке существует целых четыре нормы интонационного произношения звуков. Причём каждая ступень тональности обладает своим собственным значением. Например, если звуки, используемые для обозначения , допустим , слова «мама», то в других интонационных плоскостях, произнесённые в другой интонации эти же слова станут обозначать совершенно другое.
5. В современном русском языке дифференциальные признаки членораздельных звуков имеют разницу только по амплитудной характеристике. Одной из таких амплитудных характеристик является дифференциация членораздельных звуков на твёрдые звуки и мягкие. Принципиальная разница в их произношении состоит в том, что для произношения мягких звуков язык приходится напрягать как мускул. Для произношения твёрдых звуков язык как мускул напрягать не надо.
6. Дифференциация членораздельных звуков на твёрдые и мягкие в русском языке затрагивает не только согласные звуки, но и гласные. И.А. Болдуэн де Куртене для обозначения мягкости или твёрдости гласных звуков пользовался лексиконом из английского языка, где мягкие согласные звуки иногда называются светлыми, а твёрдые – тёмными.
7. Русский язык – не один такой, в котором происходит дифференциация членораздельных звуков на мягкие и твёрдые звуки. Вот что об этом говорит русский филолог Р.О. Якобсон (цитировать): «Языки, обладающие последовательно проведенным противопоставлением палатализованных и непалатализованных согласных, образуют обширную и непрерывную область. Этот тип сродства расщепляет многие языковые семьи. Так, из славянских языков к палатализующим языкам относятся русский, белорусский и украинский, большая часть польских диалектов и восточноболгарские говоры; из германских и романских языков ни один не принимает участия в этом противоположении, за исключением румынских диалектов, с одной стороны, и языка идиш в Белоруссии - с другой; из индийских языков сюда принадлежат лишь говоры цыган в России и Польше; из угро-финских языков сюда относятся мордовский, марийский, удмуртский и коми-зырянский, восточные говоры саамского ([стар.] лопарского), финского и эстонского, южные диалекты карельского и вепсского. Кроме нескольких периферийных случаев (например, иранизированных форм узбекского), в этом противоположении принимают участие также тюркские языки СССР, Польши и Молдавии, однако в большинстве тюркских языков этой области противоположение палатализованных и непалатализованных согласных выполняет делимитативную функцию, тогда как в большинстве перечисленных выше финно-угорских языков и в прочих языках той же географической зоны оно выполняет сигнификативную функцию. Рассматриваемое сродство охватывает на востоке также самодийские языки, большинство монгольских языков, дунганский диалект китайского, корейский и японский, на юге - северокавказские языки, а на западе - литовский и частично латышский. Это сродство приобретает особую рельефность, если мы заметим, что вне той непрерывной области, которую мы рассмотрели, тот континент, который называют "Eurasia sensu latiore" ('Евразия в широком смысле'), не знает (за исключением ирландского и баскских говоров) палатализации согласных как фонологического факта».
8. На основании предоставленных И.А. Болдуэном де Кубертенэ доказательств, фактически представители национальных языков , описываемых Р.О. Якобсоном признали их научную обоснованность и ввели в собственный , национальный научный оборот положения, закрепляющие за мягкими гласными звуками их действительный статус. И если спросить того же калмыка или венгра, то он скажет, что в его родном языке имеются мягкие гласные звуки.
9. И только дуроломы от современной теории русского языка упрямо отказывают этим звукам в существовании их в русском языке. Именно по этой , а также из – за сотен других недоразумений, нынешняя теория русского языка не является научной, представляя набор вздорных мнений отдельно взятых представителей от филологии. В свою очередь, вздор никогда не даст возможности гармонично развиваться ни обществу, ни самим себе. Поэтому и имеем то, что имеем.
10. Ещё одним дифференциальным признаком , основанном на различии амплитудных характеристик, является так называемая «долгота звука». В русском языке, как это ещё свидетельствуется по азбуке глаголице, дифференциации по долготе членораздельных звуков никогда не было , хотя некоторые академики, например академик В.Истрин считал, будто образцы наличия таких звуков в русском языке есть, например, слово «вожжи». Однако здесь нет никакого отличия от раздельного или сложенного произношение, здесь речь идёт просто о сдвоенном произношении одного и того же звука.
11. Наиболее близким в звуковом отношении языком для древнерусского языка является кумыкский (куманский , кипчакский язык). Интерес вызывает также тот факт, что по одной из гаплогрупп современные кумыки и авары более чем на 71% совпадают с группой боснийских хорватов, на территории проживания которых, как известно, находилась столица Аварского каганата. Однако в звуковом отношении аварский язык различается с кумыкским, поскольку в аварском существует дифференциация членораздельных звуков по долготе, что указывает на большую архаичность аварского языка по сравнению с кумыкским и русским языками.
12. Членораздельный звук – это наиболее малый отрезок физической упругой волны, имеющий в языковом сознании самостоятельное смысловое значение. Несмотря на то, что многие членораздельные звуки русского языка подобны друг другу по некоторым акустическим характеристикам, все подобия бывает либо различительным, т.е. когда отсутствие либо наличие какой – либо характеристики делает эти членораздельные звуки самостоятельными вербальными элементами, либо сличительными, позволяя объединять, интегрировать звуки по определённым признакам подобия.Таким образом, дифференциальные звуки наделяют своим присутствием отличным от изначального смысла статусом самостоятельных фонем. Например несмотря на кажущееся подобие и одинаковость парности , слова мел и мель , шить и щит, Нил и ныл имеют , наличие дифференциального признака в том или ином членораздельном звуке создаёт различное значение этим словам.
13. Для передачи на письме смыслового различия слов, возникающего в случае применения дифференциального звука, используется множество форм записи для фонетической письменности.
14. Фонетическая письменность , использующая для записи членораздельные звуки с дифференциальными признаками может существовать в абсолютном, оптимальном и беспорядочном виде.
15. В абсолютном виде фонетическая письменность представляет собой полное соответствие количества членораздельных звуков и лингвистических символов, их описывающий. К абсолютному типу фонетической письменности , например, относится письменность датчан, у которых существует ряд символов твёрдых звуков и ряд символов мягких звуков, отличающиеся друг от друга тем, что все мягкие символы букв дополнены графическим элементом, называемым «косое перечёркивание»; при написании букв , выражающих твёрдые звуки «косое перечёркивание» не ставится.
16. К оптимальным видам фонетической письменности относятся такие, в которых допускается использование определённых символов, примыкание которых к основным, создаёт возможность записи ряда звуков , обладающих акцидентным признаком. К такому виду письменности, когда в нём нет строгости, подобной в абсолютных, а сам порядок формирования символов носил случайный, исторический характер, относится , например, современная графика русского языка, так называемая кириллица .
17. К беспорядочному типу письменности относятся такие, в которых одновременно существует и строгое фонетическое написание символов отдельных звуков, так и логографическое, когда отдельные членораздельные звуки языка либо звукосочетания записывается либо с помощью отдельной графемы, либо с помощью устойчивых знакосочетаний (лигатур). К такому виду письменности, например, относятся французская, английская или американская латиница.
18. В современном русском языке имеется 48 членораздельных звуков, дифференциальным признаком разделения которых на отдельные фонемы является мягкость или твёрдость звука.
19. В современном русском языке 23 твёрдых и 25 мягких членораздельных звуков.
20. Непризнание научно – обоснованных постулатов, высказанных в этой, а также других темах свидетельствует о явном психическом расстройстве такого человека, что делает возможным, кстати, дифференцированно подходить к определению его дальнейшей судьбы.

Камень преткновения между трактовкой фонемы И.А. Болдуэна де Куртенэ и всеми остальными русскими филологами.

А теперь, когда уже многое сказано , мне остаётся на десерт преподнеси ту самую клубничку, которую так и не смогли вкусить представители филологии, каждый второй из которых мнит себя учеником И.А. Болдуэна де Куртенэ.
Я расскажу о том камне преткновения, который провёл границу между вменяемостью и невменяемостью, в результате которой на одной стороне очутился сам И.А. Болдуэн (разумеется, если исключить меня, как человека, полностью согласного с выводами этого великого русского учёного и человека) , а на другой – вся эта масса безмозглых «якобы учёных – филологов», извративших до неузнаваемости мысли первоисточника.

И вот чтобы всё и сразу стало понятным, я просто разъясню ту границу, которая незримо существует между фонемами и аллофонами. Ибо это и есть тот самый камень преткновения, из – за чёткого понимания которого теория русского языка ушла в научный тупик.
Дело ведь в том, что Болдуэн рассчитывал на людей понятливых, поэтому само собой разумеющимся считал границу между аллофонами и фонемами идеально чёткой и не требующей каких – то дополнительных толкований.


Но вот так получилось, что его не поняли. И хотя на общем фоне предпринятых попыток со стороны Н. Яковлева, В.Аванесова, Л.Щербы направления поиска шло действительно в тупиковом направлении, были также и вполне зрелые , достаточно умелые попытки разрулить ситуацию.
И вот одной из таких продуктивных попыток объяснить ситуацию, стало введение в научный оборот выше упоминаемых дифференциальных признаков фонем. Это случилось только в 1957 году. Такое предложение внёс ранее мною упомянутый Р. Якобсон, именно, организовав вдали от России, в Праге кружок по изучению структур русского языка, предложил для научного анализа фонем использовать феномен, называемый дифференциальным признаком.
И всё же , несмотря на такого рода продуктивность данного предложения, большой научной ценности оно не представляло. По той причине, что понятие дифференциальный признак предлагалось применять только к довольно узкой группе явлений , определяемых понятием «АРТИКУЛЯЦИЯ». Поэтому с точки зрения артикуляции дифференциальный признак рассматривался как указатель конкретного места речевого аппарата, с помощью которого извлекаемый звук приобретает статус фонемы.

Ну а тот факт, что фонема – это, прежде всего, психологический феномен, то, что фонема, это прежде всего, минимальный элемент языкового сознания, имеющий собственный смысл, собственное фонетической значение, трактовка, выказанная Р. Якобсоном, НЕ ПРЕУСМАТРИВАЛА.
И поэтому, когда вчитываешься в его труды, то становится понятной его роковая ошибка – Якобсон, как и все остальные, кроме Болдуэна, считали, будто фонема НЕ ИМЕЕТ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ.

В ТО ВРЕМЯ, КОГДА ФОНЕМА – ЭТО КАК РАЗ МИНИМАЛЬНАЯ ЕДИНИЦА НЕ ТОЛЬКО САМОГО ЗВУКА, НО И МИНИМАЛЬНЫЙ ЭЛЕМЕНТ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ.

А поскольку такого чёткого осознания не было, то произошло произвольное отождествление аллофонов с фонемами. И вот теперь, сто лет спустя, отдавая дань уважения к создателю НАУЧНОЙ ТЕОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА, и восстанавливая историческую справедливость, я наконец, могу приоткрыть тайну , что есть фонема по сравнению с аллофоном.

Аллофоны – это совокупность подобных членораздельных звуков. И поэтому в обязательном языке необходимо чётко проводить грань между АЛЛОФОНАМИ ВНУТРЕННИМИ, принадлежащими конкретному языку и АЛЛОФОНАМ ВНЕШНИМ, где ВНУТРЕНИЕ АЛЛОФОНЫ ТАКЖЕ ПО ОТНОШЕНИЮ К ОСТАЛЬНЫМ ВЫСТУПАЮТ КАК ВНЕШНИЕ.

Внешними аллофонами, например, являются все те звуки, которые произносятся на какой – либо иностранный манер. Например, если немец говорит с акцентом, то звуки, которые для родного языка кажутся чуждыми, не своими.

А вот внутренними аллофонами являются звуки, которые произносятся в рамках какого – либо русского ГОВОРА. Они также, подобно иностранному говору, вызывают чувство какой – то неестественности, однако в отличие от иностранного говоря, звуки СВОЕГО ГОВОРА являются ПРИНАДЛЕЖНОСТЬЮ ОБЩЕГО ДЛЯ ВСЕХ РУССКИХ ГОВОРОВ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ.
Так вот в русском языке, если не считать аллофоны, принадлежащие к русскому говору, аллофонов, как таковых, НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Зато такого рода ВНУТРЕННИЕ АЛЛОФОНЫ с успехом существуют во многих других европейских языках. Например, в немецком языке звук, обозначаемый буквой R , в речи , при назывании некоторых разных вещей, произносится, в зависимости от принятой нормы, в ЧЕТЫРЁХ ВАРИАНТАХ, начиная от наибольшей степени фрикативности к наименьшей.
Но не смотря на такую разновариантность, данный аллофон на письме пишется с помощью ОДНОГО И ТОГО ЖЕ СИМВОЛА. ТО ЖЕ САМОЕ НАБЛЮДАЕТСЯ И В РУССКОМ ЯЗЫКЕ, КОГДА ПОСРЕДСТВОМ ПИСЬМА ПЕРЕДАЮТСЯ ФОНЕТИЧЕСКИ РАЗНЫЕ ЗВУКИ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ГОВОРА (если не считать специальные выделения типа вместо слова «хлебина» , в акающем говоре это будет больше напоминать слово «ХЛЯБИНА». Однако в рамках ЕДИНОГО ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ , понятия « хлябина», «хлибына» , «хлебина» - это ОДНОЗНАЧНЫЕ ПОНЯТИЯ, ВЫРАЖАЮЩИЕ ОДНУ И ТУ ЖЕ ВЕЩЬ, ОДИН И ТОТ ЖЕ ПРЕДМЕТ С НЕБОЛЬШИМИ ФОНЕТИЧЕСКИМИ ОТКЛОНЕНИЯМИ, КОТОРЫЕ ДЛЯ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ НЕАКТУАЛЬНЫ.

Что же касается фонем, то обязательным условием для их написания, является «ОСОБЕННАЯ ФОРМА ВЫРАЖЕНИЯ ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫХ ФОНЕМНА ПИСЬМЕ СООТВЕТСТВУЮЩИМИ СИМВОЛАМИ ЛИБО ЛИГАТУРАМИ СИМВОЛОВ»

И вот в этом смысле фонема , допустим, Л и фонема, допустим , ЛЬ – это совершенно разные фонемы. Ибо если бы эти ФОНЕМЫ БЫЛИ ОДИНАКОВЫМИ, то пиши, не пиши возле неё мягкий знак, звучать она должна в любом случае ОДИНАКОВО.

Исключение из этой массы представляют написания, в которых мягкий знак используется в качестве типологического инвентаря, как правило, морфемного уровня, например в глаголах типа «делаешь». В данном случае мягкий знак здесь не несёт никакой смысловой нагрузки в фонетическом плане – проверяется этот очень легко на примере с украинским языком, в котором подобного рода нормы записи ИСКЛЮЧЕНЫ.

Например, аналог русского слова «делаешь» по-украиски записывается как робыш (без мягкого знака).

То же самое можно сказать в отношении русских слов, заканчивающихся на шипящий с мягким знаком. Например, ковш и вошь отличаются ТОЛЬКО НАПИСАНИЕМ, Но НЕ ЗВУЧАНИЕМ ПОСЛЕДНЕГО ЗВУКА Ш, ИБО В ДАННОМ СЛУЧАЕ МАЯГКИЙ ЗНАК ВЫПОЛНЯЕТ ФУНКЦИЮ ОБОЗНАЧЕНИЯ ЖЕНСКОГО РОДА ВЕЩИ.

То же самое можно говорить и в отношении слов, заканчивающихся на Щ – овощ или помощь: в данном случае здесь также роль мягкого знака сводится к обозначению ЖЕНСКОГО РОДА. И никак не влияет на произношение звука Щ.

Но при этом, если рассматривать оппозицию Ш и Щ, то вот это и есть ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫЕ ФОНЕМЫ, первая из которых обозначает фонему «твёрдый Ш», а следующая – «Мягкий Ш, т.е. Щ – конкретным аналогом , как и в приведённом случае с Л и ЛЬ , фонетическим аналогом Щ служит лигатура «ШЬ» .
Хочу обратить ваше внимание ещё на одну особенность. Если взять, к примеру, слово, заканчивающееся на звук «Ж» типа «гуж» или «рожь», то мягкий знак в слове рожь, опят – таки, выполняет функцию УКАЗАТЕЛЯ ЖЕНСКОГО РОДА. Поэтому и в одном и другом случае будет звучать одна и та же фонема. Но это исторически возникшее в русском языке явление вовсе не означает, будто русские люди не используют «Мягкую фонему «Ж» в своём языке. Например, в известном эпизоде из фильма «Два товарища» с Янковским и , он чётко и понятно произносит слово «ЖЁПА», а не «ЖОПА». Или Сталин , слегка коверкая фамилию Жукова, произносит также мягкую фонему «Ж» : Жюков, вас я попрошу остаться.
И в итоге, подводя черту под изложением, получается, что в рамках русского языка ВОЗМОЖНО ПРОИЗНОШЕНИЕ ОБЩЕГО ЧИСЛА ФОНЕМ В КОЛИЧЕСТВЕ 48 ШТУК. Ни одной фонему больше, ни одной меньше АЛФАВИТ РУССКОГО ЯЗЫКА НЕ СПОСОБЕН ПЕРЕВЕСТИ В ГРАФИЧЕСКУЮ ФОРМУ.
И в этом смысле фонема – это и есть ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫЙ ЧЛЕНОРАЗДЕЛЬНЫЙ ЗВУК. Таким образом, ФОНЕМА, СОГЛАСНО БОЛДУЭНУ ДЕ КУРТЕНЭ, ЭТО ОДНОВРЕМЕННО И МИНИМАЛЬНЫЙ ЭЛЕМЕНТ РЕЧИ, Т.Е, МАТЕРИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ, И ПСИХИЧЕСКОЕ ЕДИНИЧНОЕ ЯВЛЕНИЕ ОБЛАДАЮЩЕЕ СОБСТВЕННЫМ ФОНЕТИЧЕСКИМ ЗНАЧЕНИЕМ, И ЕДИНИЧНЫЙ СМЫСЛОВОЙ ЭЛЕМЕНТ ВСЕОБЩЕГО ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА.

И теперь остаётся вот эти теоретические изыски, доказывающие конкретное существование в русском языке, ввести в будущую , «БЕЗОГОВОРОЧНУЮ ТЕОРИЮ РУССКОГО ЯЗЫКА». И уже только после этого привести всю ту нынешнюю ошибочную теоретическую платформу В СТРОГОЕ СООТВЕТСТВИЕ С ИМЕЮЩИТМИСЯ ТЕОРЕТИЧЕСКИМИ ВЫКЛАДКАМИ. И только после внесения изменений, после приведения системы в непротиворечивый концепт, можно будет говорить о том, что ТЕОРИЯ РУССКОГО ЯЗЫКВ ЯВЛЯЕТСЯ СТРОГО НАУЧНО ОБОСНОВАННОЙ.

А сейчас, нынешняя теория русского языка, как и было заявлено ранее – это всего лишь сборник капризов невменяемого интеллигентствующего быдла.

Заключение.

Ну, вот и всё, что мне хотелось отметить в своей «Безоговорочной теории русского языка», зафиксировав тем самым, те все разумные доводы и предложения , которые в действительности должно лежать в основе строгой научно- обоснованной теории русского языка.
И хотя у меня нет чувства полной уверенности в том, что истина и здравый смысл уже в ближайшее время восторжествует в академической науке России, я отдаю отчёт о том, что согласно мысли Ж. Ростана: «Помогая другому в поисках истины, помни, что она находится в глубине его, а не твоей души».

Итак, в чём суть безоговорочной теории русского языка и чем она отличается от всех иных? Безоговорочная теория устраняет противоречия относительно ОБЪЯСНЕНИЯ ПРИРОДЫ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ КИРПИЧИКОВ ЯЗЫКА – ФОНЕМ.

Люди, даже ещё на первобытном уровне, пользуются своим языком, не замечая , какие аллофоны есть в его языке. Ибо аллофонов в родном языке не бывает – и в этом смысле аллофоны – это выдумка, несуществующее в объективном мире допущение. Для народа НЕТ аллофонов – для него есть либо СВОИ, ПОНЯТНЫЕ ЗВУКИ, ЛИБО ЧУЖИЕ, КОТОРЫЕ ОН ЛИБО «ПЕРЕВОДИТ» В «СВОИ», и тогда понимает их как свои, ЛИБО НЕ ОПУСКАЕТ, как «ЧУЖИЕ» И НЕПОНЯТНЫЕ.
СВОИМИ И ЧУЖИМИ ФОНЕМЫ И ИХ СВЯЗКИ ЯВЛЯЮТСЯ ОТТОГО, КАК ИХ ПОНИМАЕШЬ. ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК ПОНИМАЕТ ЗНАЧЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ ТИПОВ СВЯЗОК СЛОВ, ЗНАЧИТ ФОНЕМЫ – СВОИ, ЕСЛИ НЕ ПОНИМАЕТ - ТО ОНИ ЧУЖИЕ. И ЭТО КАСАЕТСЯ ВСЕХ УРОВНЕЙ СВЯЗАННСТИ ФОНЕМ.

«СВОИ» ФОНЕМЫ В ЯЗЫКЕ СУЩЕСТВУЮТ В КАЖДОМ ОТДЕЛЬНОМ ЯЗЫКЕ – ОНИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СВОЙ ОСОБЫЙ НАБОР. НАБОР «СВОИХ ФОНЕМ», ЭТО СВОЕОБРАЗНЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ГЕНОМ ЯЗЫКА. ЕСЛИ ПРИ СРАВНЕНИИ ФОНЕМ РАЗНЫХ ЯЗЫКОВ НАБЛЮДАЕТСЯ РАЗНИЦА ФОНЕМ , ТО ЭТО УЖЕ РАЗНЫЕ ЯЗЫКИ. НАПРИМЕР, В УКРАИНСКОМ ЕСТЬ ФОНЕМА «Г фрикативный», а в русском – такого звука нет. Или в белорусском языке есть буква и звукосочетание «ОУВ, которое на письме пишется символом Ў». Поэтому русский , украинский и белорусский – это ПОДОБНЫЕ , НО РАЗНЫЕ ЯЗЫКИ.

Идём дальше. Фонемы, каждые в своём языке, могут организовываться в определённые связки звуков. Высшей формой связки фонем является слово – как отрезок нескольких следующих друг за другом СВОИХ фонем.

Более низким уровнем организации фонем являются морфемы – это органические, агрегатные конструкции – аффиксы, т.е. устойчивые типологические звукосочетания, из которых составляются более сложные связки – слова. Морфемы – это нерушимые агрегатные узлы, которые просто так любому смертному изменить нельзя: эта застывшие во времени и пространстве образцы частичек слов конкретно взятого языка - для других языков морфемы родного языка также являются «ЧУЖИМИ», что не мешает им находиться в статусе «ПОДОБНЫХ» для других языков.

Ещё более низким уровнем сочетания фонем являются так называемые силлабизмы, иначе называемые СЛОГАМИ. ФОНЕТИЧСКИ ЗНАЧИМЫМИ СИЛЛАБИЗМАМИ ЯВЛЯЮТСЯ ДВА ТИПА СЛОГОВ – ЗАВИСЯЩИЕ ОТ СТЕПЕНИ СОБСТВЕННОЙ ТВЁРДОСТИ З ЗАВИСЯЩИЕ ОТ СВОЕЙ ДОЛГОТЫ ЗВУЧАНИЯ.

В РУССКОМ ЯЗЫКЕ, В ОТЛИЧИЕ, ДОПУСТИМ, ОТ АВАРСКОГО, ДОЛГИХ СИЛЛАБИЗМОВ, КОГДА ЗНАЧЕНИЕ ИМЕЕТ ДОЛГОТА ПРОИЗНОШЕНИЯ ГЛАСНОГО ЗВУКА, НЕТ.

В РУССКОМ ЯЗЫКЕ ФОНЕТИЧЕСКИ ЗНАЧИМЫМИ СИЛЛАБИЗМАМИ ЯВЛЯЮТСЯ СЛОГИ, ЗАВИСЯЩИЕ ОТ СТЕПЕНИ ТВЁРДОСТИ.

МЯГКИМ СЛОГОМ ЯВЛЯЕТСЯ ТАКАЯ СВЯЗКА ФОНЕМ, В КОТОРОЙ ПРЕДСТОЯЩАЯ СОГЛАСНАЯ ФОНЕМА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ ГЛАСНАЯ ФОНЕМА В СЛОВЕ, ПРОИЗНОСЯТСЯ ПУТЁМ НАПРЯЖЕНИЯ ЯЗЫКА, КОГДА ЯЗЫК НАХОДИТСЯ В ТВЁРДОМ ПОЛОЖЕНИИ.

ТВЁРДЫМ СЛОГОМ ЯВЛЯЕТСЯ ТАКАЯ СВЯЗКА СЛОВ, В КОТОРОЙ НАОБОРОТ ПРЕДСТОЯЩАЯ СОГЛАСНАЯ ФОНЕМА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ ГЛАСНАЯ ФОНЕМА ПРОИЗНОСЯТСЯ СПОСОБОМ, КОГДА СОСТОЯНИЕ ЯЗЫКА ЯВЛЯЕТСЯ НЕНАПРЯЖЁННЫМ.

Самым нижним уровнем существования фонем являются ОДИНОКО ПРОИЗНОСИМЫЕ СЛОВА, ИМЕЮЩИЕ В СВОЁМ СОСТАВЕ ТОЛЬКО ОДИН ЧЛЕНОРАЗДЕЛЬНЫЙ ЗВУК. ТАКИМИ ПРИМЕРАМИ ОДИНОЧНОСТИ , являются, например конкретные слова типа предлогов А, У, О, К, С, союза И, и так далее.

В дополнение к сказанному отмечу ещё одну деталь: слово «Я» русского языка обладает ДВУМЯ ФОНЕМАМИ: первая фонема – мягкий согласный звук «Й» и последующая «МЯГКАЯ ФОНЕМА «ЬА». А вот слово «ЁЖ» состоит из трёх фонем : первая – мягкий согласный звук, последующая «МЯГКАЯ ФОНЕМА «ЬО» и конечная фонема «ТВЁРДЫЙ Ж».

Идём дальше. Дифференциальные ПРИЗНАКИ ФОНЕМЫ – ЭТО ТЕ ОСОБЕННОСТИ , БЛАГОДАРЯ НАЛИЧИЮ ЛИБО ОТСУТСТВИЮ КОТОРЫХ НОСИТЕЛИ ЯЗЫКА ОПРЕДЕЛЯЮТ КОНКРЕТНОСТЬ ФОНЕМЫ, ОПРЕДЕЛЯЮТ ФОНЕТИЧЕСКУЮ ЕЁ ЗНАЧИМОСТЬ. ПОТОМУ ЧТО ДЛЯ РУССКОГО ЯЗЫКА ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЙ ПРИЗНАК МЯГКОСТИ ЛИБО ТВЁРДОСТИ КОНКРЕТНОЙ ФОНЕМЫ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ , НАПРИМЕР: мол и моль, пыл и пыль, мило или мыло, ням или нам, люк или лук ( Буквы Я, Ё , Ю И Е в графике русского языка на письме, как Вы видите, выполняют две функции – быть йотированным дифтонгом, либо служить «Мягкой гласной фонемой». Но это не предел: например, в английском языке буква «Y» выполняет целых 7 (семь функций).

Вот, пожалуй, на этом позвольте мне закончить изложение своей «Безоговорочной теории русского языка».


****ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ОТ ВНЕДРЕНИЯ БЕЗОГОВОРОЧНОЙ ТЕОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА, В СИЛУ МНОГОАСПЕКТНОСТИ РАССМОТРЕНИЯ ЭТИХ ПРЕИМУЩЕСТВ, ИЗЛОЖЕНА В ПУБЛИКАЦИИ «ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА ПРЕЗИДЕНТУ БЕЛАРУСИ ЛУКАШЕНКО А.Г.» , ВЫЛОЖЕННОЙ В ИНТЕРНЕТЕ: КТО ЗАХОЧЕТ НАЙТИ УКАЗАННЫЙ ТЕКСТ, ТОТ ЕГО НАЙДЁТ.