Стешин омут.

Давно это было, ещё при царе. Жила в ту пору девица красоты неописуемой, стати не земной. Коса пшеничная в руку толщиной ниже пояса. Звали её Стеша. Всё было бы хорошо, если бы не была она немой от рождения, а позже и сиротой. Родители её в конце марта на санях в город на базар поехали, да на Оке в подмоину попали, а выбраться не смогли, там и сгинули. Осталась Стеша одна. На жизнь зарабатывала и кормилась тем, что помогала всем, кто нуждался в какой либо помощи. Кому с малым дитём по нянчится, помыть, постирать, коровёнку подоить, в хлеву прибраться, на огороде порядок навести, в сенокос сено по ворошить. В деревне всегда работы хватало, поэтому у Стеши всегда был кусок хлеба, а от зажиточных хозяев получала ещё и кое какую копеечку. В общим все были довольны.

Однажды, летом в деревню приехал молодой барин из Москвы с родителями повидаться, да отдохнуть. И так случилось, что в ночь на Купалу, когда девки водят хоровод вокруг костра заприметил молодой барин Стешу. Взыграло ретивое, заклокотало в груди. У парней стал спрашивать, что это за диво такое. А когда узнал что она немая и сирота приуныл, не его поля ягодка. Только правда в народе говорят, сердцу не прикажешь, ушей у него нет, вот и живёт эмоциями. Занозой острою вонзилась в сердце барское красавица, в душу запала, все думы о ней, и не как не сладить с этим.
...

Под Петров день парни и девки гурьбой отправились за деревню на Попову горку игрища играть, солнышко встречать. Собиралась с ними и Стеша, только задержалась немного и пошла на горку, когда уже стемнело одна. Да видно так уже судьба распорядилась, за околицей, возле старого амбара повстречала она молодого барина. И улетел в тёмное небо толи стон, толи крик, будто встревоженная ночная птица голос подала. И только звёзды видели, как текли слёзы из глаз девичьих.

По деревне плыл запах пирогов и самогона. Народ собирался отмечать Петров день и начало сенокоса. Подготовился к празднику и Жорка Жичкин. Ещё с вечера сходил к бабке Кудряшихе взял у неё четверть самогона и припрятал её в смородиновом кусту на заднем дворе. А всё это было сделано потому, что Авдотья, жена Жичкина была ярой противницей алкоголя. В праздник или иной повод нальёт Жорке лафетничек и баста, больше ни капли. Вот Жорка и пошёл на уловки. Загодя заначит бутылёк в потаённое место, дома для запаха примет, а потом заглянёт, да заглянёт в схрон и уже через час лычку не вяжет, чем ещё больше заставляет жену ненавидеть застолья с выпивкой. Но совсем отказаться от праздников она не могла, что соседи подумают, поэтому с утра Авдотья начала стряпать. Жорка, затопив печку, с чувством выполненного долга, решил сходить к смородиновому кусту с намерением продегустировать заначку. Только он собрался запустить руку, как вдруг над забором появилась голова соседа, Назара Тараскина.

- Здорова, соседушка. С праздником тебя. Ты чё, смородину скубаешь?

- Да нет, это я так – Жорка отдёрнул руку от куста – не поспела ещё, зелёная наполовину.

- Я смотрю у тебя из трубы дымок потёк.

- Авдотья, с утра напечь лепёшек надумала, вот я грубку и раскочегарил.

- А у моей совсем ума нету. С вечера пироги печь начала. Избу так прокалила не продохнуть. Пришлось в сенник ночевать идти. А утром, ток небо сереть стало, петух, кляп ему в глотку, разорался, не дал сволочь пёстрая сон досмотреть.

- Видать занятный сон ты Назарушка не доглядел, коль петух в не милость попал.

- Ещё какой. Будто косим мы с тобой на Куличкином лугу. Вжик – вжик, вжик – вжик и вдруг в траве сундук кованый. Мы его во двор притащили. Только хотели крышку отворить, а тут это отродье лупатое, как загорланит. Зря такую тяжесть волокли, даже не знаем, что в нём. Надо было на лугу догляд сделать.

- Это Назарушка сон вещий. Под праздники все сны вещие. Видение твоё к неожиданной радости. А ежели бы, ты сундучок раскрыл – быть прибыли. Так что петушок тебе добрую весть предрёк.

- Тогда ладно, пусть кукарекает почаще. Слушай, а может покуда твоя Авдотья у печи хлопочет, нам на омут с бредешком сбегать, на ушицу щучек подловить. Ты только мешок, какой по боле возьми.

Взяв снасть, прихватив мешок, закадычные соседи отправились на рыбалку.

Омут встретил утренней прохладой, шуршанием слюдяных крыльев стрекоз и надрывным карканьем вороны, сидящей на верхушке огромной лозы. Процесс ловли пошёл у бравых рыбаков, как в известной сказке. Первый раз пришёл бредень с тиной, второй раз вообще ни с чем, после чего, пошли разногласия.

- Давай затянем вон под ту лозу, там она в теньку сгрудилась – констатировал Жичкин.

- Не, покудава мы до энтой лозы доберёмся, не то что рыба, головастики все разбегутся. Поначалу давай на тот берег потянем, там под камышом она стоит – сказал Тараскин, как отрезал.

Так как Назар в рыбной ловле был более искушённым, Жичкин ему перечить не стал, на тот берег, значит на тот. Протаскивая бредень возле камыша, Тараскин скомандовал:

- Жорка, ты ногой по зарослям шебурши, по зарослям, там она вся прячется, гони её на чистую воду. Да пятернёй пошибче по воде лупась, шугай, шугай зубастую. Во, чуешь, как бредешок отяжелел, здоровая попалась, а мож даже сом.

- А, что это она не трепыхается?

- Должно быть в самую карну заскочила, а там особо хвостом не по виляешь, там тесно.

Предчувствие богатого улова предало им силы. С удвоенным азартом бредень был извлечен на берег. Увиденное, заставило рыбаков со словами «Свят, свят», перекреститься и сесть на землю. Уловом оказалась утопленница. Придя немного в себя, они разглядели несчастную. Длинные распущенные волосы, камень подвязанный пеньковой верёвкой к шее, платье разорванное до самого пояса.

- Так, это Стешка - немая - прошептал Назар – Кто же её погубил –то?

- А как она сама каменюку на шею повесила – предположил Жорка.

- Ага, сама. И одёжку, сама до самого пупа располосовала и метины на грудях, сама оставила. Тут, как пить дать, лихого человека дель.

- Назарушка, а давай, мы её назад в омут бултыхнём, чтоб мороки не было, вроде мы не при делах тут.

- Жорка, не бери греха – Тараскин перекрестился и стрельнув глазами по округе, понизив голос изрёк – А еже ли кто узрел нас, не миновать тогда нам с тобой цугундера, а то и в Сибирь сошлют. Я в Вознесенье, к старосте, пусть он решает, как быть, а ты тут пригляди.

- И то, правда, у старосты власть, ему и решать - согласился Жичкин и вдогонку – Эй порты надень, порты, куда на люди в исподнем.

Зиновий Гаврилович Самохвалов собирался празднично позавтракать, когда на пороге появился Назар Тараскин.

- Ты, что в дверях топчешься, с чем пришёл, говори – пробасил Самохвалов.

Тараскин в мельчайших подробностях, сгустив краски, обрисовал сложившуюся ситуацию, добавив в конце, что это дело пахнет каторгой. Староста человек не глупый, чтобы отвести от себя всяческие неприятности решил, что пусть этим делом занимается городской следователь. И дальше Самохвалов рассудил. День праздничный, посылать в город телегу за следователем рискованно, может заартачиться и не поехать, а вот если взять пролётку у барина, да жеребчика по резвее, в самый раз будет.

Барин, добрая душа, старосте не отказал. Посетовал только, что распустил всю дворню на праздник и что Самохвалову за следователем придётся ехать самому. Отправляясь в город, староста наказал Назару взять попону, накрыть её утопленницу и караулить, чтобы не одна живая душа близко не подходила. В одночасье Назар с Жоркой из рыбаков переквалифицировались в телоохранителей. И потянулось время черепашьим шагом.

- Авдотья твоя, поди уже плюшек напекла, снедь на стол выставляет.

- Должно быть так. Кочета затомила, косточки, что сахарные во рту рассыпаются.

- Мужики в деревне празднуют, а мы с тобой тут, как в поле обсевки. И когда этот староста со следователем прикатит?

- Слушай, Назар, у меня бутылёк припрятанный есть. Я мигом, одна нога там другая здесь. На бережку и отпразднуем.

Сказано, сделано. С огорода, чтобы не попасть на глаза жене, Жорка прокрался к смородиновому кусту. По ходу выдернул пару луковиц, сорвал пяток огурцов, рассовал по карманам. Не прошло и десяти минут, как охранители уже пили за упокой Стеши, за Петра, за Павла, за удачный сенокос, за здоровье, за … . Через час воздух над омутом наполнился храпом. Первый басовитый принадлежал Назару Тараскину, второй по мелодичнее с присвистом Жорке Жичкину. Им в такт, вытягивая каждый раз шею, со старой лозы каркала ворона.

Старосте понадобилось два часа, чтобы привезти следователя на берег омута.

- Тут она господин следователь, под попоной.

Самохвалов сдёрнул покрывало, под ним посапывая, сладко спал Назар Тараскин. Поодаль, из зарослей лопуха торчали ноги Жорки Жичкина. Признаки присутствия утопленницы на берегу, отсутствовали.

- Ну, сучье отродье, я щас покажу, как шутки шутить. Будите знать, как уважаемых людей заблуждать.

Староста схватил с передка пролётки арапник и начал охаживать им, что есть силы Тараскина. Взвизгнув, Назар подскочил, ошалело вращая выпученными глазами. Жоркины ноги скрылись в лопухах.

- Это тебе сволочь, за утопленницу, а это за язык поганый. За утопленницу, за язык.

Порка, привела Тараскина в надлежащие чувства и обострила умственную реакцию.

- Зиновий Гаврилыч, там она, там – Назар ткнул пальцем в сторону берега, на котором кроме бредня ничего не было.

- Пьяная рожа, где там, где?

И тут Назар вспомнил услышанные сквозь сон слова: «Берём её с собой. А камень? Камень, ей уже не нужен». Дальше плеск воды и тишина.

- Там она Гаврилыч, там, в омуте. Водяной приходил и забрал её к себе, вот те крест.

- Зиновий Гаврилыч, полно вам нервы напрягать. Мужик в пьяном виде, животное непредсказуемое. Едем отсюда – и следователь сел в пролётку.

- Фёдор Михалыч, ну тогда заедем ко мне, отобедаем. А,с тобой Тараскин, мы ещё побеседуем.

Жеребец, тихонько заржав, взял с места рысью. Из лопухов показалась голова Жорки Жичкина.

- А, что это тут было?

- Староста с следователем городским приезжал, а Стешку, водяной назад в омут затащил, так они на меня злобу учинили зато,что не уследили утопленницу – и поглаживая рубцы оставленные батогом – А это, нечаянная радость. Правда, твоя Жорка, сны под праздники самые наивещие.

Засунув бредень в мешок, горе рыбаки зашагали домой. С тех пор омут стал прозываться Стешиным.

...

Прошло несколько лет и всю правду об утопленнице, рассказал непосредственный участник того события Савка Шаврин.

В то время, Савка присматривал у барина за лошадьми. В Петров день, пришёл к нему молодой барин и приказал подъехать на телеге к омуту. На берегу, спали два пьяных мужика, а поодаль накрытая попоной, утопленница, в которой Савка сразу узнал девицу Стешу.

- Берём её с собой.

- А камень?

- Камень ей уже не нужен.

Камень, Савка отвязал и зашвырнул подальше в омут. Потом, за кладбищенским рвом вырыли могилку, уложили туда утопленницу и всё это время, барин крестился, просил у Бога прощения, горестно вздыхал, непрерывно повторяя:

- Эх Стеша, Стеша, не думал я, что всё так получится. Не думал.

Через две недели началась война с германцами. Молодой барин ушёл на фронт. Под Брест-Литовском, форсируя Западный Буг он утонул. Получив известие о гибели сына, старый барин умер от сердечного приступа. Барыня же, немного потеряла в рассудке и ушла в монастырь. А так, как у них не оказалось никаких наследников, то в барской усадьбе, после революции, организовали школу.