Притчи :о мытарствах души и о Святом Лабро

Притча о мытарствах души
Давно ль то было иль недавно,
Придумалось ль само, все славно.
Кто больше ублажает тело,
Тому ведь до души нет дела.
Она же голодна, не мыта
За телом тащится сердито.
Спроси: « Какой с души есть прок?»
Но расскажу, какой урок
Душа семена получила,
Слоняясь там с немытым рылом,
Покинув труп окоченелый.
Известно всем – кратка жизнь тела.
Душа ж нетленна от природы,
То знают дурни и уроды.
Лишь умными - душа забыта:
У них в уме одно корыто,
Оно чем больше и полней,
Тем жизнь - кажется милей.
Семен был жаден и обжора,
Любил есть сало до упора,
Готов был целый свет он съесть…
Душе не делало то честь.
Холодная всегда ходила,
Не знала ни воды, ни мыла
И вовсе не училась в школе,
Держал Семен лишь тело в холе.
От пива так расплылся и
Верь - зависть для любой свиньи!
На пальцах золото блестело,
В костюме выступало тело,
Душа ж от холода век стыла.
Такая жизнь ей постыла,
Что, исстрадавшись, как-то в ночь
Ушла из тела Семы прочь.
Вся в струпьях, грязная, худая
Стучит душа в ворота Рая.
Открыл ворота Петр Святой,
Отпрянул от души лихой:
«Куда стучишь с нечистым рылом,
совсем приличия забыла?
Была ль ты на земле любима?
Шагай, бедняга, Рая мимо!
Принять тебя я был бы рад,
Законы ж рая не велят
Пускать столь грязных и больных,
Тебе не место средь святых,
Средь ангелов, как свет прекрасных,
Сюда летела ты напрасно!
Ступай на землю, друг, назад,
Тебя не примут даже в АД.
Несчастна ты, но не грешна,
Такая там ты не нужна!
Спеши в остывший труп скорей
И видом не пугай чертей!»
Закрылись тут ворота Рая,
Пошла душа от них, рыдая. Куда деваться слабой ей?
Торопится домой скорей
К Семену в телеса назад,
В привычный необъемный зад.
А на земле уж похороны,
Все люди - в черном как вороны,
Идут за гробом, не спеша…
Признала тут свой дом душа
И быстренько нырнула в тело,
Какое до людей ей дело?
Очнулся Сема, сел в гробу
Глядит – мужик дует в трубу,
Какой-то заунывный звон…
Семен - неведомым - смущен.
Цветы, подушка, гроб, матрас…
Он выскочил из гроба в раз:
Живого схоронить посмели,
Вам покажу я труп на деле!» -
Он крикнул громко и со злобой,
Всех начал бить, кто шел за гробом.
Испортил все он похороны.
С дубов попадали вороны,
Такого сроду не видали.
Избитые ж всерьез рыдали,
Не как обязывало положенье:
Лить слезы лживо, как обман для зренья. Жене досталось больше всех,
На скорой увезли. На грех
Кто слаб, те в обморок упали,
Зато весь ужас не видали.
Все разбежались кто куда,
Кто не спел, того беда
Постигла. Ведь Семена тело
Сто сорок килограмм наело,
Кулак пудовый смерть несет.
Но, слава Богу, то не в счет,
Все живы, только лишь кто как избиты,
Не поминаньем, синяками сыты.
Жена очухалась, простила…
Одно в суде лишь дело было.
У друга сломана рука,
И черная как ночь нога.
Судья истца прогнал со злобой:
«Не судим тех, кто там за гробом,
придешь, когда докажет, что живой,
еще получит паспорт труп твой злой!
Не знаешь, как с живыми быть,
Еще покойников судить!»
Спешить к живым Семену рано,
Ведь время, право, лечит раны.
Так он со всеми помирился,
И очень сильно изменился.
Душа так сильно тело обтесала,
Что он лишился половины сала.
Читать стал книги о любви, о Боге,
По верной, знать, пошел дороге.
Воскресла тут в любви душа,
Жизнь ее стала хороша.
Семен узнал, что счастье значит,
- всей жизни главная задача!

О Святом Лабро
Есть ли порок в стремленье к вечной славе, И всякий ль хочет в жизни стать святым?
Свободен каждый человек, и в праве
Свой выбрать путь: стать добрым или злым.
Но устремимся лучше ближе к делу,
Всю жизнь мы судим, что есть зло, добро…
Присмотримся скорей к святому телу,
Носителем его был сам Лабро.
Ему бы в пиршествах искать услады,
Ведь молод был и не дурен собой.
Быть в славе или смерть – его отрада,
Столь удручен был гордою мечтой!
После борьбы в душе и размышленья,
Пришел с мешком жить к римским воротам,
Обресть, чтоб к Божьей славе, причащенья,
И в святости сидеть недвижно там.
И поначалу было все прекрасно.
Народ вино носил, хлеба кусок.
Труды его все были не напрасны,
Он был замечен за короткий срок.
И день, и ночь сидел у врат упрямо,
Ловя с довольством восхищенья взгляд
То старика, то девушки, то дамы.
Растущей славе мудреца был рад.
Когда кипит кровь в юных жилах бурно,
Сидеть попробуй день, и ночь как пень.
Но ради святости ничто не трудно,
Застыло тело, тяжко встать и лень.
Прошли года. Немытый и небритый,
Оброс он грязью, тощей бородой.
Порою взгляд вдруг делался сердитый,
Чесался, зло скрывая, сам не свой!
Путь к святости теснили паразиты,
Ту гадость он, мудрец, должен ли терпеть?
Знать, эти лодыри, на нем транзитом
Хотят бесплатно в божий рай взлететь?
Не зря ж страдал он срок бессменно…
Но паразитам глупым невдомек;
Святое тело – неприкосновенно,
Грех грызть его, накажет строго рок.
Его ж судьба еще потяжелела,
Ее сменить несчастный уж не мог.
Ведь делать что-то руки не умели
От неподвижности лишился ног.
А сорок лет прошло с тех пор, не боле,
Иссякли силы, виден лишь скелет.
У римских врат сидит, не чуя боли.
Жива лишь вера, что выполнен завет!
А церковь наречет Святым посмертно,
И справедливее решенья нет.
Вши имя сделали Лабро бессмертным,
Мучители, каких не видел свет!
О святости не нам судить тут с вами!
Лабро был свят ль, трагичен, иль смешон?
Бесчисленными жадными стадами
При жизни до костей обглодан он.
В сомнениях душа, хоть не предвзята,
Страдал Лабро, но в чем же здесь добро?
Коли б во вшах даже имелась святость,
Какую пользу б миру дал Лабро?