Дед мороз и кикимора. Часть 4.

Выжимая тряпку над ведром, Гришин решил поинтересоваться здоровьем кикиморы, но вспомнил, что не знает её имени. «Вот, блин, - слетело с его губ, - весь вечер сижу у неё дома, даже пирогов поел, а как звать не спросил!.. А с ней надо что-то делать, - распласталась, как на предсмертном одре…».
Кикимора застонала.
- Слава богу, ещё жива! - удовлетворённо заключил он и отбросил тряпку в сторону – надо её спасать! - Всё, бегу к тебе, - громко прокричал он, на ходу вытирая обо что-то руки.
- Ты меня сегодня убьёшь, - простонала кикимора, распознав его голос.
- Не переживай, умрём вместе. Бог нас для этого и собрал. Как ты себя чувствуешь?
- Я разбилась на мелкие кусочки, - предсмертным тоном сообщила она.
- Вот это не правда, ты цела, как хрустальная ваза, - заметил он, имея в виду медный небьющийся тазик. - Так что, поднимайся, я помогу дойти тебе до дивана.
- Всё, поздно! Я только что умерла, разве ты не видишь? Меня уже нет в живых!
- С чего ты так решила?
- Я ничего не вижу!
- Странно, я не знал, что покойники бывают такие крикливые. А ты не пробовала открыть глаза? Давай вместе: первый глазик… я сказал: первый - пошёл! Так, теперь - второй. Молодец. А сейчас потихонечку встаём на ножки…
- А! Не трогай меня! Я боюсь тебя, убийца!
- От убийцы слышу! – Если ты не встанешь… - взъерепенился Гришин, - лягу я. Прямо здесь, рядом с тобой! Вот так вот! (Он лёг). А утром здесь найдут два окоченевших трупа!
- С чего это? – Лицо её из страдальческого превратилось в серьёзное.
- Мало ли с чего… - соображал Гришин, лёжа на спине. – Захлебнёмся желудочным соком, глядя на твои пироги. Слушай, перестань капризничать, сейчас я – доктор, ты – больной. Всё, моё терпение лопнуло!

Гришин встал, схватил кикимору в охапку и потащил её в комнату. Он не слышал её криков: то ли его барабанные перепонки сразу взорвались, то ли от потуг их просто перекрыло, а, может быть, потому, что ударами работающего штамповочного станка, глуша всё остальное, билась о стенки его черепной коробки мысль, вещающая о шаткости его перегруженного организма, что если сейчас его ноги самопроизвольно разъедутся по диагонали, то это – навсегда! Обратно их привинтить будет невозможно!

На диван они упали вместе, с последним выдохом Гришина. Жизнь к нему стала возвращаться лишь только с новым вздохом. Постепенно включались датчики осязания, чтобы обнаружить себя в пространстве. Под левым ухом вызывающе заурчал перфоратор. Оказалось, это билось сердце кикиморы, испуганной кошкой смотревшей на пригревшегося на её груди Гришина.
- Что, не получилось по пути меня шендарахнуть, решил раздавить? – желудочным урчанием изрекла она.
- Ты первая применила ко мне этот метод спасения, я же выжил, – отпарировал он. - Терпи и ты, и тебе повезёт.
Тем временем, Гришин тщетно пытался вытащить из-под неё свои руки.
- Слушай, а чего ты меня лапаешь? – Изумилась она.
- Интересно, как же это я могу? – Вспылил Гришин. – Видишь, у меня руки чем заняты!
- Я даже знаю чем. Ой! Щекотно! Ха-ха! Ты… ха-ха… зачем их туда засунул? Ой, не могу!..
- Да, не совал я! Они сами…
- Сами, - перебила его кикимора. – Они сами… ха-ха… Я умру от этих мужиков! Перестань сейчас же! Как тебе не стыдно!.. ха-ха…ну, почему сзади-то? Ты всё перепутал… Ой, я сейчас умру от смеха… ха-ха…

Гришин взмок, но тащил свои руки изо всех сил. Вместе с ними перемещалась и кикимора, которая так вот вместе с его руками и ухнула ему на грудь, продолжая хохотать. Он решил не сопротивляться, и тихо переждать очередной пик амплитуды её на этот раз положительной экспрессии, довольствуясь тем, что она ожила до буйности и с него теперь взятки гладки за якобы покушение на её жизнь. Насмеётся – сама с него слезет. А кикимора, там, наверху, измывалась над ним, как могла:
- Ты чего меня таскаешь по всей квартире?.. Ха-ха… забыл, что надо делать с женщинами?.. Ха-ха… или, место не найдёшь?..
- Ну, ты скоро там? – Гришину стало невмоготу терпеть на себе трясущуюся от смеха тяжесть.
- Чего скоро?.. Ха-ха… устроюсь поудобнее, что ли? Не дождёшься! Любую женщину нужно сначала заслужить! Вот так вот, рядовой. Ох, насмешил! Действительно пора вставать, а то пролежишь с тобой без толку весь Новый год! Давай отделяться: где мои руки ноги, где твои.

«Было бы кого добиваться, - ворчал Гришин, усаживаясь на диван. – Она и не женщина, она - танк в юбке с патронами на голове. А темперамент – вихрь, примнёт нечаянно, и не заметит. Пора заканчивать затянувшийся визит, кажется всё, что мог, сделал, кикимора довольна, здорова, надо вставать». Он пошарил глазами по сторонам, как бы прощаясь с обстановкой и выбирая короткий путь до двери, но из кухни раздался вопрос:
- А где вода?
- Вот, блин, - он хлопнул себя по лбу. – Забыл совсем! Я же её закрыл! Готовь инструмент! Иду!

Пока он возился с трубной разводкой, протягивая гаечными ключами фасонину, кикимора накрывала на стол. И, вроде, не особенно долго он с ней возился, но когда, умывшись, вошёл в комнату, чтобы произнести прощальное «Чао», - был поражён открывшейся картиной: придвинутый к дивану журнальный столик, ломился от кулинарных яств, но, самое главное, он не нашёл там кикиморы! Вместо неё, жестом приглашая к столу, стояла роскошная женщина, в красивом платье, с распущенными волосами и в макияже. Он повертел головой в поисках бывшей хозяйки, и даже хотел поинтересоваться на счёт неё, но женщина сама первая заговорила:
- Прошу к столу.
Гришин вздрогнул, услышав рядом знакомый голос, и опять повертел головой, потом недоверчиво уставился на женщину. Та, сделав книксен, мило ему улыбнулась, по прежнему показывая направление пути. Без сомнения, это была кикимора, только уже не кикимора, а – дива из сказки Пушкина, вот только без звезды во лбу. Нижняя челюсть его отвалилась от верхней, и вместо «Чао» или «Спасибо», он воскликнул:
- Ты правда – женщина?
- Ещё какая, - парировала она, нисколько не удивившись такому вопросу. – Ты думал, я - танк в юбке?
Слабо владея собой, Гришин согласно кивнул головой, но, спохватившись, категорически отрёкся от своего прежнего утверждения.
- Простите, - продолжил он, - что-то на меня нашло…
- Да? Мы перешли на – вы? Многообещающее начало. Я предлагаю, надо познакомиться по такому случаю: Галя.
- Дима, - робко представился он и пожал её руку.

- Вот, что, Дмитрий, не люблю ждать, тем более, что Новый год уже гуляет по стране, а мы ещё не проводили старый, я предлагаю начинать.
- Хорошее предложение, - нервно согласился Гришин, который никак не мог соединить двух разных женщины в одну, и поэтому не знал, как себя вести. Он открыл шампанское, разлил по фужерам и провозгласил тост: - За прожитый год, за самые лучшие в нём дни!
- Замечательный тост, - одобрила Галина, и едва отпив, всполошилась: - Быстрее допивай, сейчас в Челябинске Новый год наступит, а у меня там сестра с семьёй, надо выпить за них.
В суматохе, последний глоток Гришин вылил на себя, и снова стал наполнять бокалы. Пить пришлось почти без перерыва, потому как у неё была ещё одна сестра в Перьми, потом - дядя… в общем, пока они поздравляли Пермский край, и её родную Челябинскую область, шампанское закончилось.
- А я хочу выпить за космонавтов, - заявил охмелевший Гришин. – Они там, несчастные, летают вдвоём и не знают, во сколько им встречать Новый год.
- Полетели, - согласилась Галина.
- Так, нет горючего!
- У меня нет? У меня его столько, что можно неделю жить в открытом космосе! Только ты мне скажи, чем мы с тобой не космонавты? Нас тоже – двое, и больше никого рядом нет! Дочь есть, но она замужем, у неё свой космический корабль - там (Она махнула рукой в сторону окна)… кстати, может быть, они прилетят после корпоратива, если перегруз у зятька не зашкалит. У тебя жена есть?
- Была… улетела с миллионером… у меня сын есть, но он не со мной… с ней… летает.
- Вот видишь! Космонавты мы, самые настоящие! За нас и выпьем!
- За нас… выпьем!.. А теперь танцы! Танцуют все!
- Неужели танцы? – Галина была в восторге. – А музыка? Может, нам телевизор включить?
- Я умоляю тебя, разве мы найдём по телевизору подходящую для нас музыку?
- Нет, не найдём, - согласилась она. – А что будем делать?
- Танцевать без музыки! Музыка будет звучать в нас! Итак, включаем музыку!.. Включила?
- Ага!
- Сделай громче!
- На полную громкость?
- Давай!.. У тебя что звучит?
- Военный марш.
- Стоп! Какой марш? Мы что, будем ходить строем? Здесь не парад, переключайся на танцевальную волну!
- Есть, переключиться на танцевальную! Готово!
- Тогда, начали.
- Как начали? Мы же не знаем, какой будет танец: обычный, или белый?
- Ну, давай – белый.
- Нет, - капризно возмутилась она, - я хочу обычный, чтобы кавалеры приглашали дам.
- Как пожелаете, мадам. Объявляется обычный танец. Кавалье, ангаже во дам!
Галина завизжала, и захлопала в ладоши.
- Мадам, prier pour une valse.
- Боже мой, с превеликим удовольствием!

На пятом туре, под воображаемые звуки аргентинского танго, склонив свою головку ему на грудь, она призналась ему:
- Ты знаешь, я так и не смогла им испортить праздник.
- Кому?
- Тем, к кому дедоморозить ходила. Зашла в квартиру, а там дети счастливыми глазками сверкают, стихи начали рассказывать, в общем, отбухала по полной программе.
- Добрая ты.
- И мне кажется, никто не догадался, кто у них был.
- Хочешь сказать, они не узнали твой скрипучий голос? Такого не может быть!
- Это у меня скрипучий голос? У меня ангельский голосок!
- Как у соловья… когда захочешь.
А мы, женщины, как гармошка, на какие кнопочки нажмут, такая и музыка будет.

В дверь позвонили. Открывать они пошли вместе, потому как на часах было уже без двадцати двенадцать, и просто разрывало любопытство: кто это мог быть. В дверях стояли сосед с женой, те, к кому ходила дедоморозить Галина, как она сама выразилась. В руках у мужчины была бутылка хорошего вина, говорить начал он, его супруга вторить.
- Уважаемая Галина!
- Извините нас за поздний визит…
- Вы проходите в квартиру, - Пригласила их Галина.
- Не будем вас отвлекать…
- Спасибо вам, что поздравили наших детей, - вставила его супруга.
- Ага, значит, вы меня узнали? И что, не понравилось?
- Всё замечательно…
- Замечательно, спасибо…
- Только мы пришли извиниться…
- Чтобы не оставлять свои долги на будущий год.
- За что? – Наивно спросила Галина.
- Мы вас заливали, помните?
- Помню, принимала холодный душ прямо с порога.

- Так вот, - сосед стал серьёзным, - десятого числа, я пришлю к вам своего прораба и сметчика, будем возмещать убытки.
- Ну, что вы, я уже и так привыкла…
- И не держите на нас зла. А это презент вашему столу от нашего… - он протянул бутылку.
- Хорошо… Спасибо.
- И вам спасибо…
- Поднимайтесь к нам в гости…
- А вы к нам забегайте, - крикнул им вдогонку Гришин, и, повернувшись к Галине, тихо добавил: - проверять, целостность своего водопровода.

- Боже, - воскликнула Галина, оставшись наедине с ним, - какой сегодня замечательный вечер!
- Да, не вечер уже! – Игриво напомнил Гришин. - Без пяти минут двенадцать ночи и Нового года. Бежим к столу.
- Бежим!

Они весело засуетились: Гришин разливал шампанское в бокалы, открывал подаренное вино, чтобы без остановки успеть как можно больше поздравить своих и её родственников, а если хорошо пойдёт, то и всю страну, Галина на кухне что-то разогревала, принесла и разложила чистые тарелки, вилки... он включил ёлочную гирлянду, телевизор, чтобы не пропустить драгоценную секунду, межующую года, услышать бой курантов…
- Минута осталась, - крикнул он ей на кухню. – Президент поздравляет! Опять на морозе без шапки, и трезвый, - бедненький!.. Осталось полминуты! Беги!
- Бегу! - Она появилась в комнате, держа в руках блюдо с горячим. – Место, пожалуйста, место мне.
Он потеснил на столе вазы с салатами, и они дружно водрузили на освободившееся место принесённое блюдо. Начался бой курантов.
- С Новым годом! – Наперебой закричали они, - С новым счастьем!

Пили стоя. Потом сидя…но головы их, как им обоим казалось , дурманились не от количества выпитого спиртного, а от какой-то детской светлой радости, приходящей раз в году вместе с грандиозным всенародным праздником, а ещё больше, от неожиданной, нечаянной встречи друг с другом, принесшей с собой и лёгкость общения, и взаимные симпатии, и надежды на волнующие их сердца и души долгожданные перемены в жизни. И душевный покой, настигший их в этой комнате, придавал им силы и уверенность в том, что счастье непременно придёт и к ним, так как нет в мире более достойных этого людей.


P. S. Домой Гришин пришёл через три дня… за вещами.