ВИКТОР ШЕНДЕРОВИЧ, КАК ПОВОД ПОГОВОРИТЬ О ПЛАГИАТЕ

ВИКТОР ШЕНДЕРОВИЧ,

как повод поговорить о плагиате.


Плагиат штука хитрая и соблазнительная. Всякий пишущий, в том числе и я, поддавался соблазну искушения / простите за тавтологию / и даже выплюнул из себя афоризм, как бы в оправдание того, что немало вещей, которых следовало бы избегать, старательно оправдываем: «Я за плагиат: не честнее ли выдавать хорошо написанное, как своё, чем своё, — как хорошо написанное»?


Существует мнение, что плагиат — удел бездарностей, и хотя это справедливо, по преимуществу, но на воровстве ловились люди талантливые и даже гениальные. Мольер, например, вставлял в свои пьесы целые сцены, конфискованные у коллег, а Стендаль умудрился известную книгу о Гайдне написать, а точнее списать, у некоего Карпани, гордо проигнорировав претензии обворованного.


А что потомки? Да ничего. Ибо хорошо написанное пером, не вырубить даже честным топором. Правда, с тех пор стали смотреть на дело строже, но иногда чужая мысль так внедряется в твоё сознание, что избежать соблазна не смог бы даже святой.


Зачем, спросите вы, нужна мне эта преамбула, и причём здесь Виктор Шендерович? Да притом, что совершил и он нечто подобное в молодые годы, никак не обозначив своего заимствования, по всему, решив, что незамеченное, не может считаться совершённым. Увы, ничто на земле не проходит бесследно, как поется в непритязательной песенке.


Так вот, в нынешний свой приезд на гастроли в Израиль, он обставил своё появление, не сказать с помпой, но достаточно солидно. Телевидение я не смотрю, но интернетовские сайты старательно напоминали тем, кто постарше, не упустить возможность поностальгировать в своё старческое удовольствие, а у молодых надеясь пробудить интерес к его творчеству, напоминанием о прежних шедеврах.


Один из наиболее часто упоминаемых, считаю нужным привести для наглядности. Называется он «Коротко о погоде» и во время оно, падкое на любые намёки противу властей, к тому же в исполнении Хазанова, сделался достоянием каждого остряка, как фразы из ильфо-петровского литературного репертуара, или текстура Жванецкого «о рыбе за три и пять рублей», показавшаяся сначала мертворожденной, но ожившая в изложении Карцева и Ильченко.


Приведу опус Шендеровича почти полностью.


«В понедельник в Осло, Стокгольме и Копенгагене — 17 градусов тепла, в Брюсселе и Лондоне — 18, В Париже, Дублине и Праге — 19, В Софии, Женеве и Белграде — 21, в Бонне и Мадриде — 22, В Риме — 23, в Афинах — 24, в Стамбуле — 25, в деревне Гадюкино — дожди. В среду ещё лучше будет в Каннах, Гренобле и Люксембурге, совсем хорошо в Венеции, деревню Гадюкино смоет. Московское время 22 часа 5 минут. На «Маяке» легкая музыка».


У каждого времени свои примочки, и юмор, как бы мы ни старались отрицать этот факт, утратил свою репутацию универсального успокоителя. Когда-то и я смеялся от чистого сердца, но нынче перспектива затопления Гадюкино воспринимается исключительно как проблема несчастной деревни, до которой нет дела самим хозяевам.


Теперь остаётся показать, откуда ноги растут. «В Бергене было 35 градусов тепла, в Риме — 1, в Ницце — 0. В Канберре шёл снег, в Исландии загорали голышом». Это из книги Андре Моруа «Литературные портреты», /Издательство «Прогресс» 1970, стр. 304 /. Выше я специально упомянул, что обычно крадут сильные у слабых. В случае с Виктором Шендеровичем ситуация обратная.


Повторюсь, это не в осуждение, ибо осуждать задним числом, почти невидимый невооруженным взглядом, даже не грех, а грешок, занятие пустое. Да и скольких пишущих частенько провоцирует чужая мысль, давая толчок к рождению собственного замысла. Но в таких случаях интеллигентные люди не скрывают этого обстоятельства, а, напротив, указывают на него или косвенно, например, эпиграфом, или напрямую, мол, прочёл, понравилось, да вот, бес попутал, захотелось добавить что-то и от себя. К тому же добавление выразилось всего в одной фразе, связанной с печальной судьбой незнакомого населённого пункта.


И в заключение афоризм Кокто из той же книги: «Очень хороший ученик, который уравновешивает свое благоразумие отличника с таинственным обаянием лентяя». Сказано, правда, по другому поводу, но в чём-то подходит и к персонажу моей заметки.

Борис Иоселевич