Возвращение гоблина

Возвращение гоблина
(продолжение Дварфа)


И.Ф. Шабельников
23.05.2013-23.10.2016
ozzy1957@yandex.ru



1

После ужина при свечах баба Маня, убрав посуду, приготовила нам свой фирменный «чай» на основе целебных «травяных сборов» и ушла в свою комнату. Падре, хитро подмигнув, сказал, мол, капля вина чаю не повредит. Пошарив в нижнем отделении шкафа для посуды, он извлек «четверть» наполненную какой-то желтовато-бурой жидкостью. На бутыли была приклеена бумажка с надписью: «Вино для причастия». Вынув деревянную затычку, падре перекрестил горлышко бутылки, после чего, влив не меньше литра «крови господней» в пятилитровый чайник с чаем, поставил «четверть» на стол. Я приподнялся и принюхался к содержимому бутыли. Всё ясно, ещё один «шедевр» народной медицины бабы Мани – «спотыкач», настойка корня девясила на желудёвом самогоне.
- Эдак мы завтра спозаранку в обратный путь не тронемся, - сказал я усмехнувшись.
- Вот и хорошо. Путь вам предстоит неблизкий и нелёгкий. Погостите у нас денёк, отоспитесь, передохнёте, а послезавтра с утра и пойдете, - ответил падре. Я глянул на Макгрегора, тот неопределённо пожал плечами, мол, решай сам. Впрочем, может, падре и прав, провести всю ночь в постели и хорошенько выспаться было бы неплохо. Я пододвинул свою кружку падре, Макгрегор последовал моему примеру.
Падре, разлив «грог» по кружкам, жестом пригласил нас занять места возле камина. Разобрав кружки, мы расположились у огня в удобных креслах-качалках. Мы - это я, сам падре и сэр Джон Макгрегор. Чёрный гладкошерстый такс по кличке Фреди Крюгер улёгся у моих ног. Ароматный напиток с горьковато-пряным вкусом приятно пьянил и настраивал на шутливый лад.
- Падре, позвольте спросить? На бутыли я видел бумажную наклейку с надписью «Вино для причастия». А я слышал, что причащать вином у католиков не принято? - спросил я.
- Это не так, сын мой. Католическая евхаристия не препятствует причащению вином. Всё упирается в вопрос экономии. У меня же приход маленький, а благодаря стараниям матери Марии я могу причащать прихожан и вином. К тому же мои прихожане в основном люди православные, им причастие с вином привычнее, - ответил падре, отхлебнув из кружки.
- А чи можно православным причащаться в католической кирхе? – попытался я подначить падре.
- Если перед причастием исповедаться, то можно. А мои прихожане – это израненные телом и душой сталкеры, чаще нуждающиеся ни столько в причастии, сколько в покаянии, - серьёзно ответил падре.
Шутливое настроение улетучилось, я задумался, во скольких грехах мне самому пришлось бы покаяться, вздумай я исповедоваться. Из задумчивости меня вывел вопрос падре:
- Простите, Бирюк, а что же случилось с вашим другом, Бритвой? Почему его ищут?
- Падре, решив воспользоваться вашим итальянским паспортом для вывоза Теди с Украины, мы недооценили своего противника – ватиканскую разведку. Нет, само решение, как тогда, так и сейчас, я считаю, было правильным – мы хотели сбить ватиканских ищеек с вашего следа, увести их от чернобыльской зоны. Увести-то увели, но они плотно сели нам на хвост, а вот сбросить их с хвоста у нас не получилось. Сэру Джону я уже всё рассказал, давайте, я вам всё по порядку расскажу, начиная с момента нашего расставания, - предложил я. Падре кивком головы согласился.
- Мой друг Андрей, бывший сталкер по кличке Бритва, на момент нашего с Теди выхода из зоны был куратором южного направления. Он заведовал работой курьеров таких, как я, занимающихся переброской оружия и прочих товаров в зону, и, главное, вывозом из зоны артефактов. Поэтому он с лёгкостью организовал нам с Теди безопасный выход из зоны.
- Конечно же, Андрей был крайне удивлён, увидев легендарного «Бюрера» зоны. Но не вам, падре, мне рассказывать, Теди кого хочешь, враз убедит, что он не легендарный, а самый что ни на есть реальный гоблин.
- Андрей поселил нас с Теди в своем коттедже в элитном охраняемом посёлке вблизи города Иванков. Там-то я и рассказал Андрею о вашем поручении отыскать и переправить Теди к соплеменникам. Рассказал о собранной вами информации о пиктах Шотландии. Кстати, сэр Джон, именно туда я и собирался вывезти Теди. Случись это, я думаю, вся бы эта история могла закончиться ещё год назад.
- Рассказал я Андрею и о стуканцах северного Урала России. И тут оказалось, что Андрей родом с тех мест, он не только слышал о «таёжных демонах», но и однажды их видел. Взвесив все шансы, я решил везти Теди в Пермский заповедник, тем более что Андрей захотел съездить на родину и помочь мне в поисках.
- Вот тогда-то и встал вопрос, как вывозить Теди? Конечно, нелегально переправить его через границу в Россию для Андрея не составляло труда - у него налаженные каналы на многих таможнях, и не только Украины. Но это не избавляло от преследования вас, падре. Ватиканская разведка догадается, куда вы из Литвы могли направиться. Поэтому пришла мысль убить двух зайцев – «легально» вывезти Теди под видом туриста инвалида-колясочника по вашему паспорту на имя Николо Джованни и увести за собой ищеек.
- Для того чтобы информация о пересечении границ дошла до Ватикана, надо было провести ваш паспорт через погранпосты трёх государств. Андрей уехал покупать отметки в паспорт. Тем временем, чтобы Теди не скучал, я познакомил его с интернетом. Теди быстро освоился в сети – чатился на немецких сайтах, играл в фентэзийные игры. Я тогда и подумать не мог, что он сам выйдет на своих соплеменников. О закрытом чате гоблинских кланов вам лучше расскажет сэр Джон, человеческий, если можно так выразиться, единокровный брат нынешнего короля пиктов и его правая рука. Скажу только, что Теди назвал себя, титул и место своего обитания. С этого момента сэр Джон стал готовиться к посещению зоны, ведь Теди, волей случая, оказался законным наследным принцем шотландских пиктов.
- Тем временем Андрей раздобыл все необходимые пограничные отметки, а конторские умельцы переклеили фото в паспорте и подделали печать. Вернулся он с новым джипом, купленным в Калининграде, и всем необходимым для поездки в пермский Веширский заповедник. Он тогда не знал, что ватиканская разведка уже приступила к поискам Николо Джованни, но предпринял все необходимые меры для того, чтобы не засветить себя и место нашего пребывания. И это ему в тот раз удалось.
- Но мы тогда не представляли всех возможностей противника - как только мы пересекли Российско-Украинскую границу, к нам на хвост упали ватиканские ищейки. Причем они подсадили к нам в машину хитрый жучок, он отзывался на сигнал со спутника коротким одиночным сигналом, который отловить обычными сканерами было практически невозможно.
- Попетляв по Ростовской области и Краснодарскому краю, мы, совершенно уверенные, что за нами нет погони, спокойно направились в Пермь. Только, не доезжая города Игра, что под Пермью, Андрей заподозрил хвост, якобы один и тот же «Фольксваген» несколько раз мелькал за нами от самой Российской границы. Мы съехали с дороги и остановились на площадке для отдыха, вышли из машины и приготовили оружие. И действительно, «Фольксваген» вначале проехал мимо, а через пару минут вернулся и заехал к нам на площадку. Но из машины вышли, потягиваясь, два щуплых паренька в цветастых гавайских рубахах, шортах, шлепанцах на босу ногу и с дорожными картами в руках. Мы расслабились, смешно было заподозрить в этих «гавайских» пареньках агентов Ватикана.
- Выстрелы из тайзеров из-под карт нас с Андреем моментально вырубили. Очнулся я от того, что меня кто-то тормошил. Я открыл глаза, это был Теди. Что-то сверкнуло на солнце, какая-то золотистая паутина. Присмотрелся – это тоненькие проволочки, идущие от торчащих в груди Теди четырёх дротиков. Теди отследил мой взгляд, выдернул дротики и помог мне подняться. Я глянул на «гавайцев», они лежали навзничь, красные, как варёные раки, волосы на головах торчали дыбом. Рядом с «гавайцами» валялись разорванные в хлам тайзеры. Стало ясно, когда мы упали, Теди вышел из машины. «Гавайцы» выстрели и в него. Вот это с их стороны было большой ошибкой – Теди вернул им по проводам потраченное на него электричество и ещё от себя добавил.
- Сын мой, а почему они так долго ждали, почему не напали на вас раньше? - спросил падре.
- Не знаю уж, почему. Может, они поняли, что в машине вас, падре, нет, и подумали, что мы их раскусили, а вся эта поездка на Урал – для отвода глаз, и мы в любой момент можем соскочить, или, может, у начальства Ватиканской разведки терпелка лопнула, и оно отдало команду на захват, - ответил я.
Я поднялся и неуверенной походкой направился с кружкой к чайнику с «грогом». Спотыкач - он и есть спотыкач – голова ясная, речь уверенная, а ноги уже плохо слушаются. Ещё раз подивился немецкой предусмотрительности падре – если ноги совсем «распоясаются», с кресел можно будет и не вставать, уснуть прямо в них. Чтобы дважды не подниматься, я, прихватив чайник и едва не наступив на такса, быстренько вернулся в кресло. Наполнив подставленные кружки, я не забыл налить и себе. Поставив чайник ближе к огню и приложившись к своей кружке, я продолжил рассказ:
- Так вот, «гавайцы» были в отключке, но были ещё живы и в любой момент могли очухаться. Разумнее было их добить, а их машину сжечь. Но я пожалел сволочей, уж очень они были молоды, оклемаются – их счастье. Я сказал, чтобы Андрей забрал из их «Фольксвагена» все документы и всю аппаратуру и выдернул провода из двигателя, а сам пошел искать жучок.
- Жучок я, конечно же, нашел. Мы его потом пересадили на ближайшей стоянке на первую попавшуюся машину. Понимая, что «гавайцы» давно «срисовали» наши номера, мы поменяли их на запасные. Номера и комплект документов на машину были, конечно, уже фальшивые, но для обычной проверки на дороге они вполне годились.
- Мы беспрепятственно добрались до Перми и заселились в придорожный мотель. Целую неделю я изнывал от нудьги, наблюдая, как Теди чуть ли не сутки напролёт режется в онлайн-игрушки. Андрей, между тем, раздобыв все необходимые разрешения и лицензии, в поисках стоянок мансийских оленеводов, охотничьих заимок и домиков егерей, облетел на нанятом гидросамолёте весь Вишерский заповедник. Кроме того, он съездил на родину, разыскал своих старых корешей.
- Потом мы посидели с Андреем над картой заповедника, наметили наиболее перспективные точки поиска стуканцов. Решив, что мы полностью готовы, рано утром мы двинулись в заповедник. Поздно вечером, добравшись до заповедника, мы были удивлены не только скоплением байдарочников, туристов и всевозможных экстремалов, но и тем, что их сдерживает на границе заповедника полицейский кордон. Оказалось, что в самом заповеднике идет спецоперация против банды браконьеров, которые грабят и убивают туристов.
- Три дня мы просидели в ожидании конца спецоперации. Тем временем к заповеднику на моторной лодке по Вишере прибыли товарищи Андрея. Андрей сдал им на руки наш джип, сказав, чтобы не упасть в глазах корешей, что он ворованный. Кореша обещали перегнать его в Пермь и там разобрать на запчасти. Тогда мы надеялись, избавившись от джипа и сбросив, по окончании операции, наши фальшивые паспорта, окончательно сбить ватиканских ищеек с нашего следа.
- Наконец пришло сообщение, что банда ликвидирована, и полицейский кордон в заповедник снят. Погрузив свои манатки в катамаран, мы двинулись к верховьям Вишеры. И вот, пройдя вверх по реке около ста километров, мы нарвались на остатки банды – шесть человек, вооружённых ружьями и обрезами на трёх байдах. Отстреливаясь от бандитов, одного мы убили, но эти гады угнали наш катамаран со всеми нашими припасами.
- Положение наше было сложным, но не отчаянным. Если уж и есть специалисты по выживанию в экстремальных условиях, то это мы - сталкеры. Мы изменили маршрут и через пять дней добрались до домика егеря.
- Самого егеря в домике не было. Он пришел на следующий день утром. Нас поразило, что, увидев Теди, егерь не испугался, а удивился, назвав его «менквы» - местное название стуканцов. Мы сразу смекнули, что нам сильно повезло, и перед нами не простой егерь, а посредник или защитник стуканцов. Мы попросили егеря отвести Теди на встречу с сородичами. Егерь легко согласился и даже не возражал, чтобы мы при этом присутствовали.
- Встреча произошла возле заброшенного золотоносного рудника с узкоколейкой на берегу озера с водопадом. Егерь, как выяснилось позже, в дань традициям, четверть часа перед костром пошаманил в бубен, а потом вынул спутниковый телефон и кому-то позвонил.
- Примерно ещё через четверть часа по узкоколейке, идущей по дну озера, прямо из-под водопада на дрезине прикатили два «стуканца», обличием точь-в-точь, как наш Теди. Теди, увидев сородичей, ошарашено молчал. Я думаю, он до конца и сам не верил в успех нашего «безнадёжного» дела. Стуканцы тоже удивлённо молчали. Потом один, опомнившись, спросил о чём-то Теди на непонятном языке, тот отрицательно покачал головой. Я, грешным делом, начал волноваться, что это Теди не захотел признать в стуканцах своих сродственников, и его всё-таки придётся везти в Шотландию. Но тут второй «стуканец» заговорил с Теди, как мне показалось, на другом наречии. Теди заулыбался и затараторил в ответ. Стуканцы переглянулись и пригласили Теди к себе в дрезину. Мы тепло распрощались с Теди, он присоединился к «стуканцам», и они укатили под водопад.
- Егерь отвел нас к своему домику и оттуда вызвал вертолет, на котором мы вернулись в Пермь. Андрей остался догуливать отпуск со своими корешами, а я, договорившись с ним о встрече в Киеве, улетел в Ростов-на-Дону. Перейдя Российско-Украинскую границу, благо, она во многих местах прозрачная, я уничтожил свой фальшивый паспорт. Тогда я полагал, что работа, порученная вами, мною полностью выполнена, и я успешно обрубил все концы. Я и думать забыл о Теди.
- Через месяц я встретился в Киеве с Андреем. Тогда я и поделился с ним своим намереньем завязать со сталкерством, тем более, что накопленные денежные средства это позволяли. Андрей меня поддержал, оказалось, он и сам об этом подумывал. Только он сказал, мол, линять надо по-умному, так, чтоб «свои» потом не искали.
- Через три месяца, на глазах нескольких свидетелей, защищая караван с артефактами от нападения бандитов, я «геройски погиб». А ещё через месяц я уже благополучно добрался до Черногории и обосновался в её столице, Подгорице, в многоквартирном доме.
- Организовать «гибель» куратора много сложнее, чем простого курьера. Надо было сделать так, чтобы служба собственной безопасности «конторы», эти псы легавые, даже не усомнились, что пропажа куратора и крупной партии артефактов - это дело рук конкурентов. Поэтому Андрей остался готовить свой побег.
- Через полгода Анлрей позвонил мне, мол, у него всё готово, через пару-тройку недель он уже будет в Черногории. Просил купить домик с виноградником в курортном городе Сутоморе. Я купил коттедж и стал спокойно ждать приезда Андрея. Но однажды ночью мой телефон, который я использовал только для связи с Андреем, зашелся истерическим воем сирены. А это могло означать только одно – телефон отпозиционировали.
- В зоне, из-за всё возрастающего прессинга конкурентов и военных, у половины сталкеров именно такие «перепрошитые» телефоны, остальные пользуются одноразовыми. Сигнал о том, что телефон отпозиционировали, означал только одно - побег Андрея не удался, его телефон попал в чужие руки, а теперь идет охота на меня, как на его сообщника.
- Я быстро собрался и уже через пять минут, включив охранную сигнализацию, покинул коттедж и пешком направился на променад Сутоморской набережной, там всегда, и днём и ночью, полно народу, там легче затеряться. Через двадцать минут, я услышал звук мощного взрыва, это взлетел на воздух мой коттедж, вернее, коттедж Андрея - в него кто-то пытался проникнуть, а оставлять свои пальчики я был не намерен. Стало окончательно ясно – Андрей попал в беду, его надо выручать, надо ехать на Украину.
- Через неделю, добираясь на перекладных, я прибыл в украинский городок Иванков. Там я встретился с другом и правой рукой Андрея, бывшим сталкером по кличке Гарринча. От него я и узнал, что спецслужбы «конторы» ни при чём. Что Андрея схватил Интерпол. Что Андрей обвиняется в разбойном нападении под Пермью на двух итальянских туристов и похищении ватиканского монаха Николо Джованни. «И на старуху бывает проруха» - видать, обшаривая «Фольксваген» «гавайцев», Андрей оставил свои «пальчики» в машине. А так как он в России был неоднократно судим, в том числе и за разбой, Ватикан и объявил его в международный розыск. Ватиканские ищейки, в поисках Андрея, целый год «рыли землю». Обшарив, наверное, весь Пермский край и не найдя концов, вернулись, несомненно по подсказке Ватикана, к началу поисков, к чернобыльской зоне отчуждения. Они напали на след Андрея и схватили его при выезде из собственного коттеджа.
- Схватить-то они его схватили, а переправить в Киев не смогли. По дороге в Иванков, Андрей, вырубив водителя, устроил аварию, машина интерполовцев упала в кювет. Андрей при аварии не пострадал, ушел лесом от преследователей и добрался до Гарринчи. Неделю он прятался у Гарринчи, а тем временем «контора» прислала с курьером для него новый комплект документов. Предполагалось, что военные и полиция организуют ему коридор, прикроют от Интерпола, и он выедет в главную штаб-квартиру «конторы».
- Однако машина Гарринчи, на которой Андрей выехал, в дороге взорвалась. Я думаю, «контора» не захотела прикрывать Андрея, но и отдавать его Интерполу она была не намерена – ему в машину подложили бомбу. Только вот Андрея в машине не оказалось, либо ему повезло, либо он догадался, что такое может случиться. Короче, с этого момента на Андрея охотились все: и Интерпол, и «контора», понимая, что Андрей такое им не простит, а следовательно, и военные с полицией.
- Я задал себе вопрос, куда, собственно, мог податься Андрей? Отлёживаться долго в какой-нибудь берлоге на Украине он не может, ему надо будет выходить, хотя бы за продуктами, а это опасно, ведь, в угоду Интерполу, он разыскивается полицией. Маловероятно, чтобы он пошел в зону – «контора» его там рано или поздно разыщет. Сомнительно, чтобы, воспользовавшись своими связями на границе, он рванул в Европу – там его будет караулить Интерпол. Остается Россия, Пермь, там у него старые кореша, они могли так укрыть его в тайге, что и с собаками не сыскать. Значит, мне надо возвращаться в Подгорицу и ждать весточки от Андрея в письме до востребования или с «курьером».
- Возвращаться надо, но я не хотел посвящать Гарринчу в свои планы, я не был в нём стопроцентно уверен. Я заверил его, что Андрей, без сомнений, ушел в зону, и попросил Гарринчу организовать мне туда безопасный проход. Я надеялся, что в связи со сложной обстановкой, он мне просто откажет, но он, неожиданно, ухватился за эту идею. Оказалось, что некий сэр Джон Макгрегор, геронтолог, получивший международный грант на посещение зоны, ищет проводника.
Я глянул в сторону сэра Джона, тот утвердительно кивнул в ответ. Поняв его по-своему, я поднял чайник и снова наполнил кружки. Сделав приличный глоток, я продолжил:
- Я удивился, что это в зоне могло заинтересовать геронтолога? Я спросил об этом Гарринчу. Тот ответил, мол, сэр Джон намерен разыскать посёлок Люсдорф, в котором, якобы, проживает старик-долгожитель. Тут я понял, что сэр Джон никакой не геронтолог. Я подумал тогда, что Ватикан не ограничился только обращением в Интерпол, они наняли профессионала сыска, и вы, падре, в опасности. Я согласился на встречу с сэром Джоном Макгрегором.
- На встрече я окончательно убедился, что сэр Джон очень опасен и ищет он не только вас, падре, он разыскивает ещё и гоблина, то есть Теди. И ещё я понял, что вряд ли Интерпол в курсе миссии сэра Джона. И тогда у меня родился «хитрый» план – я поведу сэра Джона в зону, а потом натравлю на него Интерпол. Пока они будут разбираться, кто на чьей стороне, я успею добраться до вашего селения раньше их и спрятать вас где-нибудь в зоне.
Я приложился к кружке, обдумывая, как не обидеть сэра Джона, как бы поделикатнее изложить последующие события. Пауза затягивалось, падре терпеливо ждал, а сэр Джон, ухмыляясь, искоса поглядывал на меня. Наконец я нашел нужные слова:
- Я планировал завести сэра Джона на завод ЖБИ, что за карьером «Огненных бабочек», и там его бросить. Всю дорогу до карьера я слал на телефон Андрея СМС с оскорбительными смайликами и позволял позиционировать свой. Я не сомневался, что Интерпол, приложивший столько усилий, чтобы захватить меня в Сутоморе, непременно решится на спецоперацию по моей поимке в зоне. Однако, волей случая, я узнал, что сэр Джон - сам «горец», «бессмертный», наполовину дварф. Никакого отношения к ватиканской разведке он, разумеется, не имеет, конкретно вас, падре, он не ищет, а разыскивает он Теди потому, что тот приходится ему родственником, двоюродным внучатым племянником и к тому же законным наследным принцем шотландских пиктов. Вот, пожалуй, и вся история, падре, - подытожил я.
- Всё ясно. Ладно, вы тут можете оставаться, - падре, поднимаясь, кивнул в сторону бутыли на столе, - А мне пора на боковую, у меня завтра утром служба в кирхе.
Я глянул на бутыль. Нет, с этим настоем бабы Мани надо быть поосторожней, не хотелось бы ударить в грязь лицом перед этим сэром, или, как говорят там у них - «фейсом об тэйбл».
- Не, я пас, падре. Не знаю, как сэр Джон, а я с превеликим удовольствием прилёг бы, - сказал я.
- Я бы тоже не прочь лечь, - сказал Макгрегор поднимаясь.
- Вот и хорошо. Ваши комнаты я вам показывал, разбирайте свечи, идёмте спать - сказал падре.


2

Поднялись очень рано, рассвет едва-едва брезжил. Полчаса на завтрак и прочие нужды, можно выходить. Тепло попрощавшись с падре и бабой Маней, а я еще и с таксом Фреди, мы с сэром Джоном двинулись в обратный путь. Прогноз погоды, как обычно, был мутный и расплывчатый: переменная облачность, временами дождь, возможна гроза. Облачность – это подходяще, а вот дождь с грозой - это перебор, идти по раскисшей земле будет трудно, да и болота могут стать непроходимыми. Светает. Глянул ввысь, небо затягивалось слоисто-дождевыми облаками. Пожалуй, сегодня с синоптиками я мог согласиться: облачность - вот она, налицо, и дождь, скорей всего, будет, а вот грозы бы не хотелось. Надо спешить, надо за день дойти до «Пьяного леса» и проскочить до темноты проход меж аномалий. И без грозы можем не успеть, а уж с грозой - точно придётся куковать на бывшем хуторе бабы Мани.
Я как-то раньше не обращал внимания на разницу в формулировках синоптиков: «временами дождь» и «местами дождь». Нет, конечно, для тех, кто сидит где-то под навесом у костра или дома у камина - это почти одно и то же, а вот для тех, кто в пути - это «две большие разницы». Почти от самого селенья падре и вплоть до «Пьяного леса» дождь был везде, хотя и временами. Несмотря на это, я, не давая продыху ни себе ни Макгрегору и не заходя на хутор бабы Мани, упорно шёл вперед.
К «Каменной речке» мы вышли к вечеру, но сразу за рекой нас ждал облом, войти в «Пьяный лес» нам не удалось – проход закрыла блуждающая аномалия «Трамплин». Зря спешил, ведь понимал же, что можем не успеть. Эх, не надо было зависать на день в селенье падре.
- Сэр Джон, проход закрылся, откроется он теперь не раньше, чем дня через три-четыре. Придется вернуться и пережидать в бабы Манином хуторе, - сказал я.
- Мистер Бирюк, трое суток - это слишком долго. Интерпол может не дождаться и отменить спецоперацию в зоне. Может, есть другие проходы через «Пьяный лес»? – спросил Макгрегор.
- Проводит Интерпол спецоперацию в зоне или нет – это ещё вопрос. А другие проходы через «Пьяный лес», конечно же, есть и намного короче этого, но этот самый безопасный, - ответил я.
- Ничего себе, «безопасный», сплошная мешанина аномалий, некоторые из которых ещё и разгуливают! – воскликнул Макгрегор.
- Сэр Джон, аномалии, за редким исключением, ни на кого не охотятся и притом всегда предупреждают о своём присутствии. Люди, конечно, гибнут в аномалиях, но гибнут они либо по незнанию, либо по собственной глупости, когда пренебрегают предупреждениями, - ответил я назидательно.
- И всё же другие проходы есть. Насколько они опасней этого? – не унимался Макгрегор.
- Тут совсем недалеко есть «Волчий вражек» - извилистый, глубокий и узкий овраг длиной километра четыре, по дну которого протекает мелкая речушка, или, скорее, ручей, под названьем Волчанка. Овраг отсекает большой лоскут, «язык», от основного массива леса. В самом овраге, на удивление, никаких аномалий нет. Весной и осенью по этому оврагу шастают монстры, мутанты всех мастей. А летом и того хуже – ещё и люди, чаще - бандитские шайки, устраивающие засады на сталкеров-одиночек, - ответил я.
- На сталкеров-одиночек, говорите? Но нас же - двое?! – с какой-то странной интонацией в голосе сказал Макгрегор.
Вот я не понял, что это было? Тонкий английский юмор, или намёк, что я излишне перестраховываюсь? Я посмотрел на Макгрегора, он дружески улыбался, но было понятно, что он не шутит.
- Хорошо, сэр Джон, сегодня вернёмся на хутор, а завтра с утра пойдём оврагом, - нехотя согласился я.
- А почему не сейчас? – всё с той же улыбкой спросил Макгрегор.
Хотел ответить, мол, по зоне ночью шляются только полные идиоты, и то - недолго, но передумал. Как бы поделикатнее ему ответить?
- Сэр Джон, смеркается, к тому же опять зарядил дождь, и думаю - это надолго, - сказал я, взглянув на тучи.
- Дождь периодически шёл весь день, - наполнил мне Макгрегор.
- Пока дойдём до оврага, наступит ночь, а у нас на двоих только один прибор ночного видения, - нашёл я, как мне показалось, решающий аргумент.
- А зачем мне прибор, в темноте я вижу так же хорошо, как и на свету, - ответил Макгрегор.
Я слегка оторопел. А действительно, хрен ли ему дождь, ночь и темнота, он же Дварф! И, пожалуй, ночь ему, с его внутренним зрением, сподручней, чем мне, с моими глазами, день. Но я уже сегодня натопался, ноги гудели, а тело требовало отдыха. Я посмотрел на Макгрегора, следов усталости у него на лице я не заметил. Чёрт, двужильный он, что ли? После дневного перехода, в свои триста лет, он выглядит гораздо лучше, чем я в свои тридцать с небольшим!
- Сейчас так сейчас, - злясь не столько на Макгрегора, сколько на себя, сквозь зубы процедил я и двинулся вниз вдоль «Каменной речки».
К оврагу вышли в глубоких сумерках. Небо было закрыто сплошной облачностью, моросил мелкий дождь, в самом овраге царила кромешная тьма. Надев прибор ночного видения, я стал осматривать овраг. Я уже сожалел, что согласился на ночной переход, но, как назло, ничего сколько-нибудь подозрительного или опасного в овраге не наблюдалось. Может, просто признаться Макгрегору, что за день я вымотался, как собака, и вообще, ходить по зоне ночью - это подвергать себя смертельному риску.
- Мистер Бирюк, - прервал мои размышления Макгрегор, - Вы говорили, что в овраге аномалий нет. Значит, я могу пойти первым. Поверьте, я смогу пройти овраг никем незамеченным. Если путь чист – я сообщу вам по воки-токи. Если нет, я буду действовать по обстановке и проинформирую вас о случившемся кнопкой вызова рации, по той системе, которую мы обговаривали с вами ранее.
У бессмертных свои причуды! Впрочем, чёрт с ним, хочет играть со смертью, пусть идет, - я указал дулом винтовки на тропинку, ведущую вглубь оврага.
- Не нервничайте, мистер Бирюк, всё будет хорошо, - сказал Макгрегор и, придерживаясь за ветки кустов, стал осторожно спускаться в овраг.
Какого хрена я должен нервничать? Впрочем, он прав - я действительно нервничаю. Но теперь уже делать нечего. Я достал пистолет, проверил магазин, снял с предохранителя, взвел его и убрал обратно в кобуру. Достал и прикрутил к дулу винтовки глушитель. Всё, я готов. Остается только ждать и наблюдать, пока это возможно, за Макгрегором.
Тем временем Макгрегор спустился на дно оврага и, неожиданно, исчез. Вот он был, зелёный силуэт Макгрегора возле ручья, и вот его уже нет. Я сорвал прибор со шлема, протёр оптику от капель дождя и снова надел. Макгрегора по-прежнему нигде видно не было. Ну дает, просто ниндзя какой-то, и даже круче. Значит, он, как и Теди, владеет Мороком. А ещё говорил, что от способностей своего папаши он почти ничего не унаследовал.
Ай да сэр Джон, ай да гоблина сын! Действительно, тот, кто может спрятать себя и светлым днём и тёмной ночью, да так, что его и в инфракрасной части спектра не сыщешь, может пройти никем незамеченным где угодно! У меня отлегло от сердца. Я присел на поваленное дерево и стал ждать сообщения от Макгрегора.
От усталости меня клонило в сон, глаза слипались. Чтобы не заснуть, решил мурлыкать себе под нос акынские песни - что вижу, то пою: «Вон, внизу бежит ручей. Чей ручей? Да, волчий, чей?! Он бежит, а я сижу. На ручей с бугра гляжу. А на чё ещё глядеть? Надо ж время куда деть. Я сижу, а он бежит. Он-то времем дорожит…»
Двойное шипение передатчика вырвало меня из прострации. Черт, я всё-таки задремал! Видать, песенкой, вместо того, чтобы взбодрить, я себя убаюкал. Я энергично потряс головой. Так, шипение - это кодовый сигнал, один длинный, один короткий. «Восклицательный знак», означает - Внимание или Засада. Осмотрел овраг, по-прежнему никого. И эфир пуст. Где сигналы - Возвращаюсь или Нужна помощь? Рация молчит. Значит, Засада, однозначно! Макгрегора схватили, он просто не успел ещё что-либо передать.
- «Не нервничайте, мистер Бирюк, я пройду, где хошь». Твою мать, вляпался в бандитскую засаду, как кур во щи, «проходимец» хренов! – вырвалось у меня.
И что теперь делать? Как только бандиты узнают, кто он такой, заломят властям за него фантастический выкуп и будут упорно торговаться месяц, а то и два. Мало того, что теряем время, так ещё об этой сделке обязательно узнает Интерпол. Они уж точно поинтересуются, в какой части зоны его захватили.
Стоп. А кто сказал, что засада бандитская? А что, если это Интерпол? Тогда совсем скверно – жилище падре всего в дневном переходе от «Волчьего вражека». Они уж сообразят прочесать всю округу. Надо попытаться отбить Макгрегора.
Передёрнув затвор винтовки, я поднялся и быстро спустился в овраг. Крадучись, иду от дерева к дереву, внимательно осматривая овраг и его склоны. Битый час иду в полном одиночестве. Овраг петляет, за очередным поворотом валун, округлый камень двухметровой высоты и трех метров в обхвате. Половина оврага пройдена. Где же люди, где Макгрегор? Сколько я проспал, может, сэр Джон успел пройти весь овраг, и его взяли на выходе? Я прислонился спиной к валуну, сейчас протру оптику от капель дождя и пойду дальше.
Я потянулся рукой к шлему, и тут что-то коснулось моего плеча. Я вздрогнул всем телом и обернулся. На валуне на корточках сидел Макгрегор, в руке его японская сабля, это ею он меня коснулся. Чёрт, откуда он тут взялся, ещё секунду назад его тут не было. Спрашивается, на кой ляд он забрался на валун, почему тут сидит, зачем сигналил? Сэр шутить изволят?!
- Блин, сэр Джон, что за… – начал было я, но, глянув на его лицо, осёкся - Макгрегору было не до шуток. Он указал мне взглядом на склон оврага слева у меня за спиной. Я обернулся и посмотрел. В метрах ста средь кустов с вершины оврага крадучись спускался неясный силуэт. Я подкрутил оптику. Снорк!
Макгрегор спрыгнул с валуна, встал рядом со мной и указал саблей на противоположный склон. Я посмотрел - ещё два снорка притаились на вершине склона. У меня, как всегда перед схваткой, начался мандраж - это адреналин хлынул в кровь.
- И там, за валуном, в метрах трехстах отсюда, ещё трое, - вполголоса добавил Макгрегор. Страха или беспокойства в его словах я не почувствовал, видно, не понял всю серьёзность сложившейся ситуации.
- Засада, сэр Джон. Эта троица - загонщики, они отрезают нам выход из оврага, - ответил я.
- Мистер Бирюк, кто это такие? По ауре, вроде, люди, а двигаются, как звери, – спросил Макгрегор.
- Снорки, человеческие мутанты. Оружие они не используют, их оружие - когти и зубы. Бегают на четвереньках, очень подвижны и прыгучи. Они нечувствительны к боли, к тому же некоторые из них носят остатки армейской формы, включая броники. На головах каски и темные или заляпанные грязью очки или маски от противогазов – не любят свет, но и без света хорошо всё видят. Убить можно либо выстрелом в лоб или, как белку, в глаз, либо перерезав ножом глотку, - ответил я, торопливо свинчивая с винтовки глушитель.
- Что вы хотите сделать? – спросил Макгрегор, наблюдая за моими манипуляциями с глушителем.
- Надо спровоцировать на атаку этих, пока к ним не подоспели другие, - ответил я и, прицелившись, выстрелил в ближайшего снорка. Овраг ответил гулким эхом.
Попасть-то в снорка я попал, но, видать, не в голову. Он сковырнулся, но тут же подскочил и бросился к нам. Два других снорка уже неслись на нас галопом. Я отставил винтовку в сторону и достал пистолет. Магрегор, тем временем, ухватив рукоять катаны двумя руками, принял боевую стойку.
Я выстрелил в приближающегося ко мне снорка, потом ещё. После второго выстрела снорк неловко приземлился на землю, да так и остался лежать на ней. Готов. Тем временем второй снорк прыгнул на Макрегора, но тот ловко уклонился, и снорк врезался головой в валун. Голова снорка, столкнувшись с валуном, отскочила от него и подкатилась к моим ногам. Обезглавленное же тело, конвульсивно подрагивая, осталось лежать перед валуном. Когда Макгрегор успел рубануть снорка по шее, я заметить не успел. Что ни говори – мастер, с таким, глядишь, и отобьёмся!
Я оторвал взгляд от обезглавленного снорка, однако, драгоценные мгновения были потеряны, третий снорк уже прыгнул на меня. Я выстрелил почти в упор в лицо снорку и, конечно же, не промахнулся, но снорк по инерции всем своим телом припечатал меня к валуну.
От удара в грудь у меня буквально вышибло дух, перед глазами поплыли звёздочки. По-видимому, я ненадолго потерял сознание. Очнувшись, я осознал себя сидящим возле валуна, правая рука по-прежнему сжимала пистолет, но кругом была непроглядная мгла – съехал прибор ночного видения. Поправил прибор, огляделся. Макгрегор чуть в отдалении от валуна продолжал бой. Видать, подоспели засадные снорки. Три снорка, не решаясь напасть, кружат вокруг Макгрегора. И было отчего сноркам не решаться – Макгрегор «мерцал», исчезал и появлялся вновь, но чуть в другом месте, при этом он выписывал своей катаной замысловатые финты, отчего движение лезвия его меча сливалось в круги и восьмёрки. Подумалось, зачем эти танцы со снорками, почему не убьёт хотя бы одного? И тут я понял, Макгрегор их отвлекает, удерживает всех трех снорков возле себя, ждет, когда я очухаюсь.
Я поднялся, и тут же один из снорков бросился ко мне. Я выстрелил и не промахнулся, снорк ткнулся мордой лица в землю. На оставшихся снорков патронов в магазине пистолета может не хватить, я быстро поменял магазин. Отвлекся на смену магазина буквально на секунду, а когда поднял голову, со снорками было уже покончено, их обезглавленные тела бились на земле.
Макгрегор, любовно вытирая лезвие своего меча какой-то тряпочкой, подошёл ко мне.
- Сэр Джон, вот нахрена мне это всё надо?! Я не первый год в зоне, если я говорю, что проход опасен, значит, так оно и есть, - высказался я, указывая пистолетом на мёртвых снорков и потирая ушибленную грудь.
- Простите, мистер Бирюк, я не ожидал, что вы спуститесь в овраг, я же послал вам предупреждение о засаде. Я бы и сам с ними справился, – сказал Макгрегор.
- А почему вы не сделали это сразу? – спросил я.
- Я пытался понять, с кем мне довелось иметь дело. Аура у них вроде бы человеческая, а двигаются на четвереньках со звериной ловкостью. И никаких намёков на оружие. Я уж, грешным делом, подумал о ниндзя с их метательными ножами и отравленными сюрикэнами. К тому же, я, подспудно, помнил о возможной засаде Интерпола, - ответил Макгрегор.
- Вот, вот. И я подумал об Интерполе. Ладно, сэр Джон, давайте убираться отсюда и как можно быстрее, - сказал я. Макгрегор недоумённо на меня посмотрел, мол, чего баяться-то? «Дварф не выдаст, снорк не съест»! Может быть, и так, но с меня на сегодня адреналина хватит! Я подобрал с земли свою винтовку и двинулся к выходу из оврага.


3

К домику путевого обходчика мы вышли незадолго до полуночи. Для того чтобы обсохнуть и сварганить горячий ужин, я наломал досок из перегородок стен и развел в обрезке бочки посреди комнаты костерок. После каши с тушенкой настроение моё несколько улучшилось. Нет, в душе я ещё корил себя за то, что позволил пойти на поводу у Макгрегора, согласился сунуться в «Волчий вражек», да ещё и ночью. Но хорошо то, что хорошо кончается, сэр Джон оказался отменным бойцом. И всё же, на будущее, не следует позволять Макгрегору втягивать себя в авантюры – что дано дварфу, то не дано «быку», в смысле, сталкеру. И, в конце-то концов, я тут проводник, а значит и старший!
В подтверждение своего «старшинства», я назначил Макгрегора «часовым», смотрящим за костром, а сам лег спать - три часа сна позволили бы более-менее снять усталость от дневного перехода. Сэр Джон возражать не стал, вот и ладушки. Выбрав затишный уголок и подложив под голову свой рюкзак, я лег прямо на доски пола.
Едва, как мне показалось, я завёл глаза, как Макгрегор меня разбудил. Что случилось? Глянул на часы, четыре часа утра. Ничего не случилось, я продрых без задних ног всё отведённое мной мне время. Очередь отдыхать Макгрегору.
Сэр Джон ложиться не стал, уселся в дальнем углу лицом к костру в позе Лотоса, сложил «козочками» пальцы рук на коленях и закрыл глаза. От одного взгляда на его позу у меня заныли тазобедренные и коленные суставы, и засвербел копчик. Неужто он собирается просидеть вот так до рассвета?
Да и чёрт с ним, каждый сходит с ума по своему, пусть отдыхает, как хочет. Я вышел на крыльцо дома, выставил ладонь за козырёк крыльца. Дождь продолжал моросить, и мне даже показалось, что он усиливался. Набрав пригоршню капель, я протёр лицо.
Вернувшись в дом, я присел у угасающего костра и подбросил дров. Огонь с радостью принял моё подношение, весело заплясали языки пламени, комната осветилась всполохами света. Макгрегор не шевелился, но всполохи отбрасывали причудливые тени на его лицо, от чего казалось, что сэр Джон исподтишка корчит мне ехидные рожи. Чтобы не видеть этих рож, я пересел спиной к Макгрегору.
Я сидел возле костра и, время от времени подбрасывая дрова, обдумывал дальнейшие планы. Если дождь усилится, то маршрут к периметру зоны придётся менять. Самый кратчайший путь от домика обходчика на кордон, если исключить болота, проходил через станцию Янов. Но соваться на станцию мне было не резон – в Контору тут же бы доложили, что я жив, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Идти же в обход через Затон - слишком долго. Остается - либо через Рыжий лес, либо через Дикие территории. Я мысленно стал восстанавливать в памяти детали обоих маршрутов и взвешивать все за и против.
Всполох молнии, последовавший за ним раскат грома прервали мои размышления. Одновременно с громом по крыше дома застучали крупные капли дождя. Я поднялся и вышел на крыльцо. Рассвело, но всё небо затянуто обложной облачностью. У порога стали образовываться лужи, по лужам поплыли крупные воздушные пузыри. Я поднял с порога крыльца выставленный с ночи котелок, он был почти до краёв полон дождевой водой.
- Холера б их всех задушила с их прогнозами! – тихо выругался я.
За спиной раздался шорох и скрип половых досок. Ко мне подошел Макгрегор.
- Мистер Бирюк, кого это вы так? - спросил он.
- Синоптиков, разумеется. Они были правы на все сто миллиметров осадков за сутки, а дождь с утра и не думает прекращаться, и даже усиливается, - ответил я, показывая Макгрегору котелок.
- Вы думаете это надолго? – спросил Макгрегор.
- Минимум ещё часа на три, а то и до обеда… Но во всём есть свои минусы и плюсы, - ответил я.
- Например? - спросил Макгрегор.
- Плюс - нам можно не экономить питьевую воду, сегодня у нас её будет - хоть залейся, - ответил я.
- А минус?
- Минус? На ближайшие две-три недели болота станут совершенно непроходимы. Когда кончится дождь, нам придётся идти в обход болот, - ответил я.
Макгрегор недовольно поморщился.
- Сэр Джон, тут уж ничего не попишешь – сталкер предполагает, а зона располагает. Пойдёмте в хату, я приготовлю чай, - сказал я.
Вернувшись в дом, я подбросил дров в костер и, вскипятив воду в котелке, заварил душистый бабы Манин чай. Позавтракав чаем с галетами, я назначил Макгрегора «дневальным», а сам устроился недалеко от костра покемарить пару-тройку часиков, но сон так и не шёл.
- Сэр, Джон, я всё хотел спросить, вы прекрасно говорите по-русски, вам раньше приходилось бывать в России? – спросил я.
- Да, первый раз я попал в Россию во время войны американских колоний за свою независимость.
- Интересно, расскажите, - попросил я.
- Это длинная история, - попытался уклониться Макгрегор.
- Сэр Джон, времени у нас теперь воз и маленькая тележка, - возразил я.
- Мистер Бирюк, это действительно длинная история. Если её рассказывать, то придется начать с того, как я попал в Америку, - сказал Макгрегор.
Вместо ответа я повернулся на бок и подпер голову рукой, всем своим видом показывая, что я готов слушать.
- Хорошо, - вздохнув, сказал Макгрегор и, подбросив дров в костёр, начал рассказывать:
- Я уже говорил вам, что я на половину Дварф, но на вторую половину я шотландец, причем клана Макгрегоров. Летом 1745 года внук умершего в изгнании короля Якова I, принц Чарльз Эдвард Стюарт, предпринял попытку отобрать у Георга II английский престол. Впоследствии эту попытку назовут вторым якобитским восстанием. Первое восстание, за тридцать лет до этого, предприняли сторонники его отца, принца Якова III.
- Момент для высадки был выбран удачно, в это время основная часть королевских войск вела войну за «австрийское наследство» на континенте. Когда принц высадился на берег Шотландии, у него было всего 7 сподвижников. Принц рассчитывал получить поддержку у Шотландских кланов. И он её получил в основном от горских кланов, равнинные кланы в основном выжидали. Узнав, что клан Кемпбеллов, наших заклятых врагов, принял сторону Георга II, клан Макгрегоров, как один, встал на сторону принца Чарльза. За какой-то месяц численность его войска перевалила за две тысячи человек.
- Вначале дела у принца Чарльза шли очень успешно. Его армия, например, в местечке Престонпанс наголову разбила превосходящую по численности, к тому же с орудиями и кавалерией, королевскую армию. А к осени армия принца дошла до Дерби, что всего в двухстах километрах от Лондона. Но, наверно, испытывая постоянную нужду в деньгах, вооружении и продовольствии, идти на Лондон принц не решился, а повернул свою армию на зимовку в Глазго.
- Может быть, это было ошибкой со стороны принца. Конечно, к его войску присоединилась Ирландская бригада, и французский король Людовик XV оказал финансовую помощь, но и Георг II не сидел сложа руки, за зиму он подтянул значительные силы с континента. Кроме того, с войсками прибыл опытный военноначальник, герцог Кумберлендский, принц Уильям – сын короля Георга II, это он командовал войсками на континенте.
- Весной 1746 года, а точнее 16 апреля, королевские войска под предводительством герцога при Каллодене нанесли сокрушительное поражение войскам принца Чарльза - около 2000 убитыми и 400 пленными. Сам принц бежал. Я же, тяжело раненный, попал в плен. Оставаться в плену мне было никак нельзя, как Макгрегор, я и так был вне закона, мне грозила не каторга, а виселица. Поэтому вместе с тремя ирландцами я бежал из плена. Но и в горах, нам не было укрытия. После разгрома Шотландской армии король объявил политику «зачистки Шотландского высокогорья» - уничтожение скота, разрушение жилищ, депортацию населения.
- Отвести своих ирландских друзей к Дварфам я не имел права, но и оставаться в горах не было никакой возможности. Потому я ушел вмести со своими товарищами вначале в Ирландию, а затем в Америку, в которой прожил потом более 30 лет.
- В 1774 уже новый король Георг III, готовясь к подавлению мятежа тринадцати американских колоний, для того чтобы заручиться поддержкой шотландцев, как внутри страны, так и в Америке, амнистировал многие шотландские кланы, в том числе и Макгрегоров.
- Об амнистии я узнал только в 1775, когда уже, фактически, воевал за независимость Американских колоний, менять что-либо в своей жизни уже было поздно. Вот во время войны за независимость Америки я впервые и услышал о России, мол, есть такая северная страна, простирающаяся от моря балтийского до моря японского, границы которой охраняют свирепые казаки с цепными медведями. Верилось с трудом, но кто их этих русских знает?
- И вот эта страна объявила политику «вооруженного нейтралитета» - открыла свои морские порты для торговых судов нейтральных государств, что на практике означало снятие морской блокады Англии американских колоний. Товары из колоний выгружались на Кубе, там они перегружались на суда нейтральных стран и шли в Россию.
- Летом 1782 года недалеко от побережья Кубы два Английских капера потопили линкор сопровождения каравана, на котором я служил канониром. Но, как говорится, рождённый для виселицы в море не тонет – на третий день меня подобрало Голландское торговое судно Санта Мария, следующее из Гаваны в Архангельск. Вот так, под именем голландского моряка Яна ван Грега, я впервые и попал в Россию.
Макгрегор умолк. Я, надеясь на продолжение, поднялся и подсел к огню. Дождь по-прежнему барабанил по крыше, а на дворе сверкали молнии, и грохотал гром. Неожиданно Макгрегор коротко хохотнул.
- Что смешного, сэр Джон? - спросил я.
- Да вот вдруг вспомнилось, первый русский, которого я встретил, ступив на русский берег, был разухабистый хмельной мужик с медведем на цепи. Я тогда подумал, значит, не врали про Россию, вот они какие – «свирепые казаки». Только через неделю я узнал, что рядом с портом проводят воскресную Ярмарку, а тот мужик с медведем – просто скоморох, - пояснил Макгрегор.
- А что было потом? - спросил я.
- Потом? – Макгрегор очнулся от воспоминаний, - Атлантические шторма сильно потрепали «Санта Марию», шхуна нуждалась в капитальном ремонте. Только спустя три месяца мы снова вышли в море. На этот раз шхуна взяла курс на Амстердам.
- По прибытию в Амстердам, выяснилось, что «Санта Мария» зафрахтована для рейса в голландскую Капскую колонию, что находится на южной оконечности Африки, а уж оттуда пойдёт на Кубу. Мне такой крюк был не с руки, и вообще я хотел побывать дома. Я решил остаться в Амстердаме, наняться матросом на какое-нибудь судно, идущее в Глазго, а оттуда отправиться в свой родовой замок.
- В ожидании подходящей оказии, я, как и прочие моряки, шлялся по портовым кабакам. И вот однажды в одном из притонов я почувствовал, что кто-то пытается читать мои мысли. Я удивился, откуда в этом опиумном притоне мог оказаться дварф, или как принято в Голландии их называть - кобольд?! Естественно, я поставил блок, стал украдкой осматриваться и обнаружил, что на меня с изумлением смотрит сам хозяин притона. Сердце моё сжалось от страха, я мгновенно осознал, что передо мною не кто иной, как Дроу. С перепуга, я занырнул аж во второй Аффинор пространства-времени. Вынырнув оттуда уже вне стен кабака, я бросился в порт. Я понимал, что в Амстердаме мне от Дроу не спрятаться, по ауре они меня везде отыщут. Единственная моя надежда была – попасть на какой-нибудь отплывающий корабль, всё равно какой. И в порту мне повезло, я заскочил на «Санта Марию», которая готовилась к отплытию и уже отдавала швартовые концы.
- Вот … А второй раз я попал в Россию уже после Англо-Бурской войны. Я воевал на стороне буров в «голландском корпусе» под началом русского фехт-генерала Максимова Евгения Яковлевича, с ним в 1902 году я под именем Ивана Григорьва и вернулся в Россию …
- Подождите, подождите, сэр Джон, - прервал я Макрегора, - Кто такие Дроу?
- Дроу? Тёмные эльфы, - невозмутимо ответил он.
- О господи! Это не сказки, и эльфы существуют?! – воскликнул я.
- Светлые существуют и сейчас, с одним я даже дружен. Он, правда, профессиональный игрок и катало, но всё равно хороший парень. Парень по меркам эльфов, конечно, он почти мой ровесник. А темные… За всю свою жизнь, а я повидал немало стран и городов, встретил только одного. Жив ли он сейчас, один ли он, и живёт ли до сих пор в Амстердаме – не знаю, и проверять как-то не хочется, - ответил Макгрегор.
- А что они собой представляют? – спросил я.
- Темные эльфы – очень древняя раса. Дроу печально известны своей патологической жестокостью и вероломством. Внешне они мало чем отличаются от людей, разве что кожа их имеет нездоровый землистый цвет, у них слегка вытянутые черепа и прямые пепельно-белые волосы, прикрывающие остроконечные уши и ещё своеобразные миндалевидные глаза желтушного оттенка. Продолжительность жизни Дроу весьма высока – где-то 500—750 лет, однако низкая рождаемость, высокая смертность в междоусобных распрях и война с Гоблинами привели их вид на грань вымирания. Некоторые дварфские историки полагают, что Дроу искусственно создали прото-гоблинов из африканских пигмеев в качестве своих рабов. По своим психо-физическим возможностям, таким как телепатия, телекинез, природное электричество и прочие Дроу намного превосходят Гоблинов, вследствие чего, последние много веков находились в рабстве у Дроу. Однако, как гласят старинные легенды, примерно пять тысяч лет назад Гоблины восстали против своих хозяев. В результате – Дроу были почти полностью истреблены, не многим тогда удалось спастись. Но и Гоблины, задавившие Дроу фактически своим численным превосходством, понесли огромные потери. В результате, они уже не могли контролировать дельту Нила, кочевники-люди теснили их со всех сторон. Гоблинам пришлось вначале отступить к Эфиопскому нагорью, а потом и вовсе уйти в подземные горные пещеры, где они и сформировались, как раса или нация Дварфов. Кстати, разрушить построенные для Дроу и ненавистные Гоблинам пирамиды они не успели, лишь перед исходом «казнили» сфинкса – срубили ему нос и бороду.
«Ну, Макгрегор даёт! - подумалось мне, - Свалил в кучу и пирамиды, и Сфинкса, и Гоблинов, а теперь ещё и Дроу. Пойди теперь разберись, кто кого «строил», и кто кому бороды рубил».
- Сэр Джон, с чего вы решили, что вы встретили Темного эльфа, если до этого вы их ни разу не видели? – спросил я.
- Все Дварфы обладают экстрасенсорными способностями, кто больше, кто меньше. В плане телепатии я мало преуспел – читать чужие мысли я не умею, разве что улавливаю обертоны эмоций, «ридер» из меня никудышный. Зато в эмпатическом плане мне повезло больше, я чувствую малейшие попытки сканирования собственного мозга и могу успешно их блокировать. В тот раз я был пьян, поэтому не сразу почувствовал, что кто-то тихонечко копается у меня в голове, а почувствовав, тут же поставил блок. Оглядев кабак, я вычислил «ридера». Это был не гоблин, как я вначале подумал, а человек. Вслед за этим я почувствовал мощную эманацию изумления и ощутил новую попытку, на этот раз грубо вломиться ко мне в мозг, от которой у меня заныли виски и заложило уши. Я блокировал и эту попытку, а в памяти всплыли страшилки из детства о чёрном Дроу, уводящем из дома гоблинских детей с помощью магической флейты. И тут я понял - никакой это не человек, предо мной именно Дроу. Осознав это, я не по-детски испугался – биться хотя бы на равных, на ментальном и физическом уровнях в одиночку я был просто не способен, а времени изготовится – не было. Дело в том, что о реальных ментальных возможностях Дроу доподлинно уже давно никому ничего неизвестно – одни легенды, а на физическом уровне известно точно – фехтовальщики они первоклассные. Сотворив «заклятие Аффинора», я смылся из кабака. Дроу, по-видимому, растерялся и сразу не бросился вслед за мной. Похоже, и ему раньше не приходилось встречать светлых Дварфов.
- Ага, значит, Магия всё-таки существует! Всевозможные руны, амулеты и магические заклятия - не выдумка! - воскликнул я.
В ответ на моё восклицание Макгрегор прыснул смехом.
- Простите, мистер Бирюк, я просто неудачно выразился? Конечно, и руны, и амулеты и заклятья существуют – надо же как-то настраиваться, на чём-то концентрировать внутреннюю энергию. А вот самой Магии, как таковой - нет. Есть, как сейчас принято их называть, ПИСП, «Практики Использования Силовых Полей». Просто в моё время, когда я осваивал эти «Практики» - это называлось Магией, - улыбаясь, ответил Макгрегор.
- И что собой представляет «заклятие Аффинора»? - спросил я.
- Мистер Бирюк, я не физик-теоретик, я практик. Поэтому я постараюсь описать эту «магию», простите «практику», как смогу. Наш мир, наше пространство дискретно-непрерывно связано со временем. Время непрерывно, но оно же и дискретно. Время можно рассматривать как пучок разнонапряженных струн, причем каждая из струн связана с пространством самостоятельно, образуя своё подпространство, свой мир, свой аффинор. Исходя из этого - наш мир представляется мультимиром. В каждой струне ход времени различен, и чем больше напряжена струна, тем быстрее в ней ход времени. Мы обитаем в аффиноре «нулевой» струны, находиться в нём нам энергетически почти ничего не стоит. Чтобы шагнуть в мир «первой» струны надо затратить значительное количество внутренней энергии, а чем дальше - тем больше. Уже в мире «первой» струны из-за «красного смещения» небо не голубое, а багряное, солнце не жёлтое, как у нас, а красноватое. И чем «выше» струна, тем сильней. Живые существа уже в мире «первой» струны - всего лишь тени, деревья не имеют листвы, незыблемы только камни и металл. В мире «второй» струны вода имеет такое поверхностное натяжение, что по ней можно бежать. Кстати, пирамиды использовались Дроу, как накопители энергии, с помощью которой они могли перемещаться в подпространстве на другие континенты, а может и ещё куда. Техника таких перемещений утрачена, секрет этой «практики» Дроу унесли с собой.
- А жизнь в мультимирах есть? – спросил я.
- Нет, жизни там нет, да это и понятно, «жизни» и в нашем мире приходится бороться за жизнь, простите за каламбур, «жизни» ни к чему лишние траты энергии. Однако, мистер Бирюк, посмотрите, пока мы с вами разговоры разговаривали – дождь окончился, - сказал Макгрегор.
Я поднялся и вышел на крыльцо. Глянул на небо, тучи рассеивались, вот-вот выглянет солнце.
- Вы правы, сэр Джон, скоро можно будет отправляться, надо плотнее перекусить перед выходом, - согласился я.


4

Солнце клонилось к закату, в лесу сгущались сумерки. Продираться сквозь густой подлесок чернобыльских «джунглей» стало ещё трудней. Наконец, впереди, в ложбине между двумя холмами средь деревьев и кустарников, показалась светлая полоса - бетонная дорога.
Выбрав большое сучковатое дерево, я подошел к нему и прислонил свою винтовку к его стволу. Скинув с плеч свой рюкзак, я повесил его на сук.
- Привал, - вполголоса сказал я подошедшему ко мне Макгрегору. Сэр Джон молча снял свой рюкзак и повесил его на соседний сук.
Отсоединив от винтовки оптический прицел, я обратился к Макгрегору:
- Сэр Джон, давайте взберёмся вон на тот бугор, вам следует на кое-что взглянуть, - кивнув в сторону холма справа, предложил я. Макгрегор, закинув свой пистолет-пулемёт за спину, неопределенно пожал плечами, мол, следует так следует.
Взобравшись на пригорок, я лег на землю и подполз к кустам на краю откоса, спускающегося к дороге. Осмотрел дорогу. Как я и ожидал, бетонка была пустынна – армейские грузовики в сопровождении БТР ходят тут только в дневное время суток. Дорога слева ныряет в лес, справа в метрах ста пятидесяти упирается в блокпост. Осторожно раздвинув ветки кустов, я стал через оптический прицел рассматривать КПП. Похоже, с момента моего последнего посещения этого места двухгодичной давности, тут ничего особо не изменилось – два ряда заграждений из колючей проволоки «егоза», расходящейся от дороги в обе стороны. За брустверами из мешков с песком перед КПП слева и справа пулемёты и часовые на вышках и прикрытый маскировочной сеткой танк в траншее, укопанный под самую башню. И ещё, хотя предупреждающих табличек не было, я знал, что пространство между двумя проволочными заграждениями густо «засеяно» сигнальными и противопехотными минами.
- Вот, посмотрите, - сказал я шепотом и передал оптику подползшему ко мне Макгрегору.
Макгрегор, мельком скользнув взглядом по КПП, задрав голову, стал с интересом разглядывать «решётку» РЛС, верхушка которой ещё золотилась в лучах заходящего солнца.
Я его, конечно, понимаю - от созерцания этой конструкции вблизи по-первости дух захватывает, но время идёт, а впереди ещё много дел.
- Сэр Джон, с этого места наш выход из зоны можно назвать операцией «Омега», - напомнил я о себе.
- Почему именно «Омега»? - оторвавшись от окуляра и возвращая мне прицел, спросил Макгрегор.
- Для того, чтобы отсюда добраться до асфальтового завода, нам придётся обогнуть эту хреновину, а заодно и «Южные болота» по дуге, напоминающей эту самую греческую букву. Давайте вернёмся в ложбину, - сказал я и, не дожидаясь возможных новых вопросов, стал отползать от кустов. Спустившись с вершины бугра, я поднялся и вернулся к дереву с нашими рюкзаками. Макгрегор последовал за мной.
- А что это всё-таки такое, что за мегасетка? – спросил Макгрегор, усаживаясь возле дерева рядом со мной.
- Это? Эта гигантская, в семьсот пятьдесят метров в длину и сто пятьдесят метров в высоту, «сетка» из труб и ферм – Загоризонтная РЛС, она же объект «Дуга-1», она же «Чернобыль-2». Это реликт «холодной войны» прошлого столетия. Она была способна, заглядывая за горизонт, засечь пуски баллистических ракет почти из любой точки на территории Соединённых Штатов Америки. Грозное некогда оборонительное оружие, а сейчас, на мой взгляд, скорей, «блефовый чек-рейз» со стороны Украинских политиканов в игре с Россией и НАТО, - ответил я, возвращая оптический прицел винтовки на своё место.
- Почему блефовый?- спросил Макгрегор.
- Когда-то эта штука, в случае необходимости, могла своим излучением подавить, забив помехами, все РЛС блока НАТО во всей Европе. Однако после катастрофы на Чернобыльской АЭС, всё ценное оборудование с РЛС было вывезено, а обслуживающий персонал эвакуирован. Под охраной войск радиационной и химической защиты остались только фермы и трубы. Все эти металлоконструкции изготовлены из каких-то страшно дорогих сплавов – прошло столько лет, а всё до последней гайки до сих пор блестит, как новенькое. Но и после распада Союза антенну не демонтировали и, к тому же, тратят большие деньжищи на её охрану. Мол, смотри, Европа, что у нас есть, вот не примете нас в ЕС и НАТО, задружимся с Москвой, будете тогда трепетать, как в прошлом, - высказался я.
Макгрегор ненадолго задумался и потом неожиданно спросил:
- Мистер Бирюк, для чего вы меня сюда привели, не на экскурсию же? Мне кажется, что вы не просто так показали мне антенну?
- Операция «Омега» может иметь альтернативы, и показать я вам хотел не антенну, а блокпост перед ней? – ответил я.
- Вы что, в качестве альтернативного плана, предлагаете вывести из строя автоматические пулемёты, уничтожить средства связи, вырезать часовых на вышках, завладеть танком и на нём прорываться через периметр зоны? – усмехнувшись, спросил меня Макгрегор.
О, как! А у Макгрегора цепкий глаз, мельком глянул на блокпост и всё заметил: и антенны на крыше КПП, и часовых, и пулемёты, и танк под маскировочной сеткой! Правда, я не понял, что было в его усмешке: сарказм, возмущение или восхищение «простотой» плана?
- Сэр, Джон, это хорошо, что вы заметили танк. Для справки – танки в зоне есть только у военных. А это означает, что объект «Дуга-1», по-прежнему, под контролем военных. И захватывать танк вам вовсе не надо, достаточно просто сдаться военным. А сдаться вам всё рано придётся, здесь или возле периметра зоны. Если сдаться завтра утром здесь, то уже к вечеру вы будете в Киеве, - ответил я.
- А как же вы? – спросил Макгрегор.
- А для меня, по любому – план «Омега», пешкодралом вокруг болот. Так вот, в километре от этого блокпоста есть неглубокий овраг. За ночь я расчищу проход в минном заграждении, а утром вы преспокойненько явитесь в комендатуру гарнизона. С вашими документами вас непременно примут за английского шпиона, арестуют, конечно, и на радостях доложат по инстанции. А как только информация о вас дойдёт до СВР, вас тут же вывезут из зоны, - пояснил я.
- А как я поясню свое появление за ограждением? – спросил Макгрегор.
- Да очень просто. Сопровождающие вас проводник и помощник потерялись в зоне. Как выбираться из зоны вы не знали. Увидев громадину антенны, благо она видна почти из любой точки зоны отчуждения, решили идти к ней. Шли несколько дней, выискивая проходы через болота. Последнюю ночь провели перед ограждением, а на рассвете заметили овраг, по которому и пролезли под колючкой. Так и оказались на территории охраняемого объекта, - сымпровизировал я.
- А что я скажу, если меня спросят про мины? – спросил Макгрегор.
- А вот на вопрос о минах следует удивиться, мол, знать не знаю, ведать не ведаю. Где, мол, щитки с предупреждениями, никаких щитков я не видел. Щитков действительно нет. Дело в том, что все эти минные заграждения не от сталкеров, а от мутантов. Возле самой антенны сталкерам делать нечего. Хотя, к проволочному заграждению они наведаются, если есть нужда во взрывчатке. Накопают мин, сколько кому надо, и убираются восвояси. А вам, значит, свезло – вы прошли в одном из таких раскопов, - пояснил я.
- А что военные сапёры, как реагируют на раскопы? – спросил Макгрегор.
- А что саперы? Матерятся, поди, но латают периметр. Причем, я слышал, что в последнее время они стали мелко пакостить – устраивать всевозможные хитроумные ловушки или вообще ставить мины на неизвлекаемость. Но ничего, в минном заграждении ещё много «целинных земель» четвертьвековой давности, в которых мины ещё в деревянных ящиках, прорвёмся, - заверил я.
- Хорошо, мистер Бирюк, - сказал Макгрегор после минуты раздумий, - Ваш альтернативный сценарий принимается. Только мы внесём в него одно изменение. Нет никакой необходимости рисковать вашей жизнью, обезвреживая старые мины, я пройду прямо через КПП.
Я слегка опешил, охренел он что ли? Был бы он простым сталкером, я б ему так и высказал. Но предо мной сэр, к тому же королевских кровей. А может быть, он чего не понял в системе охраны блокпоста? Попробую доходчиво разъяснить:
- Сэр Джон, и не надейтесь разговорить часовых, вам к ним и близко не подойти. Без опознавателя «свой-чужой» автоматические сторожа - скорострельные пулеметы расстреляют вас с дистанции в пятьдесят метров.
- Мистер Бирюк, я же не сказал, что я пойду открыто, я пойду через подпространства аффиноров, - уверенным тоном сказал Макгрегор.
Такова поворота сценария я не ожидал, точно охренел, вернее аффинорел! И что теперь с ним делать? Я раздумывал, как его отговорить? Тут со стороны КПП послышались короткий вой сирены и пулемётная стрельба. А вот и аргумент!
- Сэр Джон, я мало что понял из ваших объяснений про временные струны и подпространства аффиноров, но я верю, что они есть – я видел через инфракрасную оптику, как вы исчезали и появлялись во время стычки со снорками. Но то были снорки, а тут автоматические сторожа. У них куча всевозможных датчиков и детекторов: тепловых, емкостных и чёрт его знает ещё каких. Даже военные с опознавателями «свой-чужой» выезжают с КПП только внутри БТР – эти чёртовы пулемёты, чуть что не так, начинают стрелять. Вы сейчас слышали вой сирены и пулемётную стрельбу, так это, наверняка, всего лишь какой-нибудь суслик пытался вблизи КПП перебежать дорогу. Я, конечно же, согласен с вами, что обезвреживать старые мины чертовски рискованно, но и лезть под пулемёты с их датчиками - безрассудно, можно ведь просто нарваться на случайную пулю. Я уже жалею, что показал вам блокпост. Поэтому, я вас прошу, давайте, для вашего и моего спокойствия, просто вернёмся к первоначальному плану «Омега». «Нормальные герои всегда идут в обход», - взмолился я.
- Мистер Бирюк, ваши учёные только-только освоили приборное наблюдение флуктуации вакуума по его поляризации и прочим эффектам, а о существовании «тёмной материи» они всего лишь догадываются. Соответственно, и у ваших военных приборов и датчиков для слежения в высших аффинорах нет. Но для вашего спокойствия, я готов пойти по аффинору второй струны, там пули летят медленно, там от них можно уклониться, - выдал Макгрегор.
Ну вот, Макгрегор упёрся и теперь будет настаивать на своём. Верно говорят – упрям, как шотландец! Насколько легко было идти по зоне с Теди, и настолько же тяжело с этим сэром. А ведь Теди мог гораздо больше, чем этот полудварф, но он не лез со своими умениями «поперёд батьки». Слов нет и зла не хватает, как я устал от его предложений и инициатив, и ушибленная снорком грудь до сих пор побаливает.
- Ладно, сэр Джон, как говорится «утро вечера мудренее». Давайте обустраиваться на ночлег, пока совсем не стемнело. Предлагаю из плащ-палаток изготовить гамаки, подвесить их на дереве на высоте двух-трёх метров и покемарить в них до рассвета, а там, авось, чего придумаем, - предложил я, поднимаясь с земли.
- Никогда не понимал смысла некоторых русских поговорок, - сказал Макгрегор, вставая с земли вслед за мной, - «Утро вечера мудренее?!» Зачем «медленно запрягать, а потом быстро скакать», тем более, на авось?
Дварф, заморский! По-русски мало уметь разговаривать, по-русски надо ещё и думать! А собственно, кто я ему – мать Тереза? Пусть идет. Если гикнется, мы с Андреем Теди и без Макгрегора вытащим. Вишерский заповедник – это не Зона отчуждения, а всего лишь заповедник.
- Бог с вами, сэр Джон, поступайте, как считаете правильным, - сокрушённо вздохнув, сдался я.
- У Дварфов нет богов. Низвергнув самозваных богов, своих создателей, Дварфы не пожелали заводить себе новых, - непонятно к чему, уточнил Макгрегор. То ли его самого перед предстоящим трясёт мандраж, то ли, заговаривая мне зубы, он пытается отвлечь и успокоить меня.
- Ну, раз вы безбожник, сэр Джон, тогда - да пребудет в вас сила джедая трёх аффиноров времени и пространства! - попытался пошутить я. Макгрегор, рассмеявшись, шутку принял.
Пока мы с Магрегором препирались и перешучивались, на зону опустилась ночь. Я надвинул забрало очков ночного видения на глаза и включил прибор, а для Макгрегора из разгрузки я вынул фонарик и протянул его ему. Но ни очки, как, впрочем, и фонарь, по-видимому, Макгрегору с его внутренним зрением не требовались, он, улыбаясь и насмешливо щурясь, смотрел на меня.
- Как мне связаться с вами, когда я выйду из зоны? – переходя на деловой тон, спросил я.
- Зарегистрируйтесь в игре «Elfs Vs Goblins» под каким-нибудь именем, например, «Solitary wolf» или типа того. Отыщите в главном городе «принцессу горы Пуэнт-де-Ронс», в ожидании Теди, она там околачивается каждый вечер примерно с 21 часа до полуночи по Киевскому времени, и передайте ей привет от «Аурванга IV». Бот по-русски не понимает, но его насторожит упоминание «Аурванга IV». Он оповестит службу безопасности, та доложит мне. Ну, а потом заходите в игру время от времени. А я, как смогу, сам к вам подойду под видом этой самой принцессы, - ответил он.
Макгрегор, поднявшись, вынул из-за спины вместе с ножнами свой японский меч и прислонил его к дереву. Снял пистолет-пулемёт, разгрузку и броник и повесил их на сук рядом со своим рюкзаком.
-Таскать за собой вещи в аффиноре второй струны очень тяжело, особенно железо. Поэтому, с собой я возьму только катану. Да, ещё возьму «воки-токи», чтобы оповестить вас, что всё прошло благополучно, - ответил на мой немой вопрос Макгрегор.
- Тогда, во избежание лишних вопросов, снимайте и костюм химзащиты, - сказал я, подсветив лучом фонарика заклеенную скотчем дырку на его груди, - Заштопанная ветровка - это одно, а прожженный насквозь костюм – это совсем другое.
Макгрегор глянул на дырку, согласно кивнул и стал стаскивать с себя костюм. Оставшись в полувоенном костюме цвета хаки и кроссовках, он вынул из разгрузки «воки-токи» и засунул его в нагрудный карман. Подхватив свою саблю, Макгрегор обратился ко мне:
- Мистер Бирюк, у вас ещё остались одноразовые телефоны? Я думаю, было бы неплохо сделать контрольный звонок Интерполу на телефон мистера Бритвы с территории объекта «Дуга-1», - улыбнувшись, предложил Макгрегор.
Видать, зря я злился на Макгрегора. Он вполне адекватный, разумный человек, просто, он реально оценивает свои дварфские возможности. К тому же, он старается расчистить мне обратную дорогу из зоны. Я вынул из разгрузки пластину телефона, объяснил, как активизировать и как запускать «механизм» самоуничтожения.
- Ну что, мистер Бирюк, будем прощаться? - сказал Макгрегор, протягивая мне руку.
- До встречи, - как можно твёрже сказал я, пожимая руку Макгрегору. Пусть думает, что он меня успокоил, и я уверен в нём на все сто.
Макгрегор, высвободив руку, развернулся и двинулся вниз по ложбине в сторону бетонной дороги. Остановившись перед зарослями кустарников, он развернулся ко мне лицом. Вынув из внутреннего кармана куртки небольшой флакон с какой-то жидкостью, Макгрегор не торопясь свинтил с него крышечку. Потом, выдохнув воздух, он сделал небольшой глоток жидкости из флакона. Должно быть, какое-то «магическое» зелье, усиливающее внутренние способности, догадался я. Однако на вкус, по всей видимости, зелье было не из приятных. Глаза Макгрегора широко раскрылись, мышцы лица судорожно дергались, на лбу выступила испарина, а по всему телу, с головы до ног, прокатилась волна дрожи. Трясущимися пальцами рук он с трудом завинтил крышечку флакона и убрал его во внутренний карман. Наконец судороги и дрожь прекратились, Макгрегор сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. В неверном цвете очков ночного видения лицо и руки Макгрегора стали наливаться желтым светом. Макгрегор, утерев рукавом пот со лба, хитро подмигнул мне, мол, так-то, брат, «магическое зелье» - это тебе не «рижский бальзам». И вдруг Макгрегор исчез, а я услышал негромкий хлопок, как от лопнувшего детского воздушного шарика. Листва на кустах вздрогнула и замерла.
- Чертяка, прямо Мефистофель какой-то, разве что недостаёт запаха серы! – вырвалось у меня, - Выходит, и человек-невидимка - не вымысел писателей фантастов. Надо будет, при случае, расспросить: не был ли он знаком с Гёте или Уэллсом?
Ладно, Макгрегор, уже нет сомнений, пройдет через блокпост, а в комендатуре гарнизона есть ночной дежурный, и на гауптвахте для сэра Джона найдётся койка. А мне, простому смертному, дожидаясь подтверждающего сигнала по «воки-токи», надо позаботиться о себе самому – ночевать в зоне на голой земле одному и без костра - очень опасно. Выломав их кустарника пару крепких сухостойных жердин, и вынув из своего рюкзака капроновый шнур и плащ-палатку, я стал вязать гамак. Смастырив гамак и зажав в зубах конец капронового шнура, я по сучьям стал взбираться на дерево.
От звуков взвывшей на КПП сирены и последующей пулемётной очереди я едва не сорвался вниз.
- В бога душу мать! Скот упрямый! – выругался я, - Говорил же ему, что на пулемётах самые новейшие, самые чувствительные датчики - мышь не проскочит!
Быстро спустившись с дерева, я помчался на холм. На вершине холма я лёг на землю и пополз к кустам на краю обрыва. Свет от прожекторов на вышках КПП ослепил очки ночного видения. Откинув забрало шлема, я осмотрел дорогу. Дорога и прилегающие к ней окрестности, залитые светом прожекторов, были совершенно пустынны, трупа Макгрегора нигде не было видно. У меня отлегло от сердца – это либо случайная сработка пулемётов, либо Макгрегор всё же увернулся от пуль. Я уже собрался уходить, как в канаве слева от дороги в метрах сорока от КПП заметил какое-то движение. Тут же взвыла сирена, и ближайший пулемёт выпустил короткую очередь по канаве. Я всё понял - в канаве лежит Макгрегор, он всё ещё жив и пытается подняться. Но будь он хоть трижды бессмертный – пулемёты ему выбраться из канавы до утра не дадут, а утром, если он будет ещё жив, его, как мутанта, прикончит охрана блокпоста – забросают гранатами или раскатают в слизь гусеницами БТР.
Что же делать? Надо вернуться за оптикой винтовки и внимательно осмотреть подступы к дороге. Может быть, Макгрегора можно вытянуть оттуда по самой канаве.
Я отполз от кустов и, повернув забрало шлема, бросился вниз с холма. Прихватив прицел, я снова поднялся на холм. И тут я получил от Макгрегора сигнал, что всё в порядке – три коротких щелчка «воки-токи». Ещё не веря в успех, я запросил повтор и получил подтверждение. А кто же тогда в канаве? Я лег на землю и подполз к кустам. Наведя оптику, я отчетливо разглядел торчащее из канавы копыто кабана.
- Свинья, как же ты меня напугал! – прошептал я, думая не столько о кабане, сколько о Макгрегоре.


5

«Следи-и-и за её левой рукой. Столовые приборы уже небезопасны. В окошке жёлтой кассы задернет чёрт вуаль, и розы упадут на шмайсер», - ловлю себя на том, что раз за разом мысленно напеваю начало из одной песенки группы Ундервуд. Вот же пристала, зараза! Мотивчик, в общем-то, неплохой, но слова – полнейший отстой, какой-то рифмованный сивокобыльный бред.
Впрочем, нет. В этих четырёх почти несвязанных строфах всё же что-то есть. Что? Хрен его знает, трудно объяснить. Просто эти строчки в сочетании с мелодией создают, во всяком случае у меня, ощущение напряженного ожидания чего-то тревожно-опасного и вместе с тем маняще-адреналинового. Примерно так я ощущаю себя в зоне. Это и страх от осознания всевозможных угроз, поджидающих тебя в зоне на каждом шагу, и уверенность, что ты готов в нужный момент принять адекватное решение в любой ситуации. И то, что я остался один и тем самым избавлен от чужих мнений и советов, только добавляет мне уверенности. Да, я - Бирюк, сталкерская братия «погоняла» не с кондачка дает.
«Следи-и-и за её левой рукой…»
- Чёрт, вот же дерьмо, откуда свалился на мою голову этот Ундервуд?! – вырвалось у меня.
Откуда, откуда? Понятно откуда – я отчего-то вспомнил о Макгрегоре, который и называл чернобыльские густые заросли кустарника этим словом. А сейчас я, привалившись спиной к дереву, передыхаю, сижу на краю косогора перед распадком, густо заросшим этим самым «ундервудом».
А отчего я вдруг вспомнил о Макгрегоре, ведь мы расстались с ним почти трое суток назад, и на переходах я его ни разу не вспоминал? Да оттого, что жрать охота! Пять чесов дня, по моим прикидкам сэр Джон уже должен был попасть на «файв оклок» к послу в английском посольстве в Киеве, а у меня с утра во рту маковой росинки не было. Не знаю, расщедрится ли английский посол ради гостя на виски «Боб Рой», но украинская горилка и канапе с салом и солёными огурчиками «к чаю» у него точно найдутся.
Достал из разгрузки последний сухарь и, грустно вздохнув, принялся его грызть. Харчей у меня полно, а вот приготовить что-то путное, типа гречневой каши или шулюмки из лапши «Доширак» с тушенкой, пока не представляется возможным.
Тень от деревьев на холме целиком накрыла низину, слева со стороны болот в распадок стал вползать туман. Итак, надо уже что-то решать - бараки торфоразработки или станкозавод. Первоначально я планировал идти вдоль распадка в сторону руин станкостроительного завода и заночевать в одной из трёхэтажных «коробок» посёлка при заводе. Но это «бешеной собаке семь вёрст не крюк», и то при условии, что у неё в порядке лапы. А у меня проблема, серьёзная проблема – недогляд, ноготь большого пальца правой ноги стал врастать в кожу, палец опух и, скорей всего, загноился, теперь при каждом шаге прихрамываю. Такая пустяковая болячка, в обыденной жизни, в зоне сталкеру может стоить жизни. Сталкера, как и волка, ноги кормят, а хромый - ты уже не добытчик и не ходок. Надо подрезать ноготь и обработать ранку перекисью водорода, но чтобы добраться до пальца, для начала надо снять разгрузку, броник и костюм химзащиты. Нужен большой привал, а до завода путь не близкий.
Есть и другой путь, стоит перемахнуть распадок, и до бараков заброшенной торфоразработки рукой подать. Правда, есть одно но. Там можно нарваться на зверьё или, того хуже, на людей. А территория станкозавода - это чересполосица всевозможных аномалий, а прилегающий к заводу полигон и того хуже - вотчина плотоядных грибов. Гиблое место, зверья там нет, а из людей там ходят только сталкеры, причём не абы какие, а только те, которые заранее готовились к проходу через территорию завода ещё до входа в зону.
Я взглянул на рюкзак. Нет, с таким багажом, да ещё и с больной ногой мне к заводу до темноты выйти никак не успеть. А виной всему сталкерская парадигма, в которой утверждение: «Запас в зоне лишним не бывает» - почти аксиома. После того, как Макгрегор оставил мне все свои вещи, я, припрятав его амуницию, забил оставшимися припасами свой рюкзак под завязку. И его пистолет-пулемет теперь болтается у меня на груди, а разгрузка набита патронами к нему. Хорошо ещё, что сэр Джон забрал с собой свою саблю, а то бы я, наверно, и её прихватил.
- «Нет, на это я пойтить не могу», - прошептал я, ухмыльнувшись - в голову пришла крамольная мысль, взять, да и выбросить большую часть продуктов, а заодно и обе мины ПОМЗ-2М, которые я, не удержавшись, прихватил с минного поля защитного периметра радара. Конечно же, не могу, и не от того, что «жаба душит» или я собираюсь снова вернуться в зону, просто сталкерский менталитет не позволяет. Найду подходящее место для схрона, организую тайник и заныкаю всё ныне ненужное. Я заулыбался шире, припоминая, сколько больших и малых нычек у меня в различных частях зоны.
Кстати, ближайшая моя нычка как раз в бараках. Там у меня припрятан кисет с артефактом «Кровь камня». Сейчас этот артефакт мне с моей ногой был бы как никогда кстати. У сталкеров существует поверье, что в этом артефакте заключена сила погибших в зоне сталкеров. Это стекловидное красноватое образование, при ношении его на поясе или шее, каким-то удивительным образом останавливает кровотечения, заживляет язвы и раны. Однако у этого артефакта есть один существенный недостаток, из-за чего я его в своё время и оставил – он привлекает к его владельцу хищников.
Есть ещё один аргумент в пользу варианта бараков торфоразработки. Из-за охоты Интерпола на Бритву южное направление уже около месяца на консервации, периметр зоны наглухо прикрыт. Нет поставок продовольствия и боеприпасов, значит, и сталкеров в бараках быть не должно, разве что какие залётные. А хищники? А что мне хищники? Я вооружён до зубов, обвешен оружием, как ёлка игрушками на новый год. Отобьюсь!
«Следи-и-и …» Чертыхнуться по поводу песни я не успел, где-то справа, высоко в ветвях дерева застрекотала сорока. Достала меня уже эта сикофантка! Мало того, что за мной второй час тащится собака, так ещё и сорока прицепилась, периодически стрекочет, оповещая то ли меня о присутствии собаки, то ли собаку наводя на меня.
Я скосил глаза вправо. Так и есть, собака тут как тут. В метрах тридцати от меня из-за дерева возле кабаньей тропы, ведущей в лощину, выглядывает кудлатая собачья морда. Ещё виден собачий хвост, вернее, его обрубок. Судя по внешнему виду - не мутант, обычный беспородный «кабыздох», помесь спаниеля и не поймешь ещё кого. Псина явно хорошо знакома с людьми, об этом можно судить не только по обрубленному хвосту, но и по поведению - как только я поворачиваю ствол винтовки в её сторону, собака тут же скрывается в лесу.
С сорокой понятно – местная «независимая пресса». А вот что от меня нужно этой собаке? Как что – наверное, тоже хочет жрать. Может, надеется, что я завалю какого-нибудь зверя или звери завалят меня. Вот только интересно, почему она одна? Стаи бродячих собак периодически забредают в зону. Но то стаи, одинокой собаке в зоне не выжить. Правда, бывают случаи, что слепые псы принимают в свои стаи обычных собак в качестве нянек для щенков, дневных сторожей или разведчиков. Вполне возможно, что вот эта псина сейчас и метит путь слепым псам для ночной охоты на меня. А это контраргумент в пользу завода - слепые псы умные, к заводу они не пойдут.
Да, в уме и знании зоны слепым псам не откажешь. Даже более сильные и лютые чернобыльские волки вынуждены с ними считаться. Что не скажешь об этой собаке. Мало того, что она позволила себя заметить, так ещё и движется за мной параллельным курсом по кабаньей тропе. Конечно, идти по тропе проще, чем продираться через кусты. Однако острожные и пугливые дикие свиньи, свирепы в своей неукротимой ярости. Не дай бог попасться им на пути стада, на их тропе - затопчут, порвут клыками на тряпки, а останки сожрут. Вот такие, мля, в зоне вегетарианцы, что уж тогда говорить о плотоядных.
Туман, клубящийся между деревьев и кустарников, заполнив дно распадка, скрыл с глаз ручей, протекающий по нему. «Ну, и чего сидим, кого ждем»? Пора идти. Я поднялся, тут же почувствовав боль в ноге. Довод больного пальца правой ноги в пользу бараков торфоразработки был чувствительно убедителен.
- Ладно, ладно, пойдем к баракам, - нехотя согласился я с ногой, но, чтобы оставить последнее слово за собой, добавил: - Идти, конечно, тебе - это верно, только смотри, как бы потом не пришлось бежать.
Надел рюкзак и, для того чтобы он не елозил по спине во время движения, щёлкнув карабином хлястика, сцепил на груди наплечные лямки. Взял винтовку за дуло и её прикладом потыкал склон косогора. Вроде нормально, не шибко осыпается. Помогая себе винтовкой и цепляясь за ветки кустов, стал спускаться в распадок. Через пару минут я достиг границы тумана, а склон ещё не кончился. Осторожно, проверяя свой путь прикладом винтовки, стал спускаться в туман. Наконец достиг подножья холма. Туман доходил мне до самых плеч. А сверху казалось, что туман клубится возле самой земли, ну максимум на уровне колен.
«А нехрен было рассиживаться, они, видите ли, устали!», - в шутку упрекнул я ноги, когда возле ручья туман накрыл меня с головой.
- Хватит, кончай кривляться! Почувствовал скорый привал, расслабился, – недовольно прошипел я вслух, - Следи вон лучше …
«За её левой рукой»?
- За маршрутом следи, идиот, не хватает ещё заблудиться в этом тумане! – уже злясь на себя, сказал я вслух.
Я нагнулся к ручью, зачерпнул рукой воду и плеснул себе в лицо. Холодная вода подействовала отрезвляюще, шутливое настроение улетучилось. И действительно, хорош балагурить, сколько сталкеров гробанулось именно на последних метрах. Ориентируясь на ручей, по компасу наметил траверз на противоположный склон распадка. Теперь уж точно не заблужусь.
Осторожно, обходя деревья и кустарники, бреду в тумане по траверзу от ручья. Туман такой неровный, клочковатый, как волны набегающего прилива. Видимость в основном не более метра, но местами – пять-шесть. Почувствовал, что иду на подъём, туман стал редеть. Наконец я вынырнул из тумана, противоположный склон распадка в метрах тридцати прямо передо мной. Оглядываю склон, отыскивая подходящий для подъема участок.
«Уп-с»! - на вершине холма стоят два человека. Один рассматривает в бинокль противоположный склон распадка, второй, стоя ко мне вполоборота, курит и с кем-то переговаривался по рации. Чтобы не выдать себя движением, я медленно присел, погрузившись в туман, и так же медленно стал отступать к реке, стараясь при этом, не сильно колыхать ветки окружающего меня «ундервуда».
Кто это такие, иху мать?! На секунду прикрыл глаза, стараясь припомнить детали увиденного. Так, судя по немудрящей амуниции, обычным полувоенного образца костюмам цвета хаки, и прочей экипировке – не сталкеры и не «коммандос» Интерпола. У того, что с биноклем, разгрузка, на голове армейская каска и на плече калаш. У того, что курил, броник, непокрытая рыжая голова, а за спиной помповое ружьё. И, что важно, у обоих на шее болтаются не противогазы, а простые респираторные полумаски. Сколько их всего? Не меньше трёх - с кем-то рыжий разговаривал по рации. Бандюки, не иначе.
Случайный порыв ветра снёс туманный «клок» в сторону. Я снова увидел этих, на бугре. Их было уже трое. Рассмотреть третьего я не успел, потому что тот, что курил, щелчком пальца отправил окурок в распадок и, отслеживая его полёт, встретился со мной взглядом. От неожиданности он буквально подпрыгнул на месте и, толкая в бок соседа и указывая на меня пальцем, громко завопил. Не дожидаясь, когда и остальные меня увидят, я развернулся и, невзирая на боль в ноге, ломанулся через кустарник к ручью.
Раздались выстрелы из калаша, по веткам кустов над моей головой защёлкали пули. Я бросился на землю, выстрелы прекратились. Ясно, меня бандиты не видят, стреляют в наплавлении качающихся веток, возвышавшихся над туманом.
- Сволота, обнаглели - дальше некуда, считают себя хозяевами зоны! Это моя земля! Урою гадов! – снимая винтовку с предохранителя, процедил я сквозь зубы.
Немного полежав, посопев носом и раскинув мозгами, подавил в душе гнев и мстительные позывы. Поднявшись, вернул предохранитель на место. Всё правильно, бандиты сунуться в туман не рискнут – их слишком мало, но и я, пока туман не рассеется, не смогу поохотиться на засевших на холме бандитов. А рассеется туман только ближе к ночи. Пережить уязвленное чувство самолюбия я смогу, а вот пережить ночь на голой земле в этом распадке – сильно сомневаюсь.
Так, как всегда встает извечный вопрос: что делать, и кто виноват? Впрочем, кто виноват – понятно. Как всегда, виноваты дураки и дороги, которые они выбирают. Не надо было иди к баракам, а переложить вину с дурной головы на больную ногу можно, но это ничего не меняет. Теперь придется уходить не через завод, а вверх по ручью по распадку в сторону полигона, и, не доходя до него, ещё одну ночь коротать на каком-нибудь дереве.
Сверяясь с компасом и осторожно обходя кусты, вышел к ручью и двинулся вверх по его течению. Здесь, в низине туман плотнее, но идти вдоль ручья намного легче.
Сейчас уже доподлинно неизвестно, что конкретно выпускал этот станкозавод, но судя по примыкающей к нему обширной территории полигона – станковые пулеметы и выпускал. А может быть и чего-то посущественней. Полигон представляет собой разветвлённый комплекс траншей, рвов, дотов, дзотов и мишеней – остовов каменных и железобетонных сооружений.
После Чернобыльской катастрофы на завод, посёлок и полигон выпало большое количество радиоактивных осадков. До самого объявления тридцатикилометровой зоны отчуждения, военные упорно пытались спасти завод и посёлок. Здания и сооружения, производя дезактивацию, чем-то мыли, а почву вокруг зданий срывали и вывозили на полигон. Так полигону досталось вдвойне - к выпавшим на него осадкам добавились курганы радиоактивной земли и могильники с техникой, принимавшей участие в ликвидации последствий выброса. Прошло уже столько лет после катастрофы, а почва на полигоне до сих пор фонит.
Где-то в отдалении, у меня за спиной, раздались выстрелы. Я остановился и прислушался. Стреляли из ружей и автоматов. Надо же, бандиты, невзирая на туман, всё же спустились в распадок! Может, зря я ушел, может, надо было обождать?
Нет, не зря. Судя по выстрелам, бандиты, прочёсывая распадок, палят по кустам как справа от ручья, так и слева. Причём, банд-группа оказалась более многочисленной, чем я думал. Похоже, троица, на которую я нарвался, поджидала подхода с противоположной стороны распадка основной части банды. Бандиты, определенно, решили устроить на меня облаву. Нет не облаву, а охоту. Палят по кустам почём зря, живой я им не нужен, скорей всего, им приглянулся мой объёмный вещмешок. Надо рвать когти! Я, превозмогая боль в ноге, бросился вверх по ручью.
Меня хватило только на пять минут, весь в мыле, как загнанная лошадь, я остановился. Надо отдышаться. Боль в ноге несколько притупилась. Чувствую, что носок на правой ноге стал мокрым, наверно, прорвался гнойник.
Туман начинает редеть, а звуки выстрелов приближаются. Нет, с таким багажом мне от бандитов не оторваться. Скинув рюкзак на землю, вынул из его боковых карманов мины. Одну мину, в качестве отвлекающей «обманки», наполовину подсунул под рюкзак. Вторую снарядил вынутым из разгрузки взрывателем. Защелкнув карабин хлястика лямок на кольце взрывателя мины, сунул её между веток у корней кустарника. Аккуратно извлёк из взрывателя предохранительную чеку и присыпал мину опавшей листвой. Берите, суки, рюкзачок, если, конечно, сможете!
А вот теперь можно и уходить. Лёгкой трусцой двинулся вверх по ручью. Дорога идёт на подъём, значит, скоро я выйду за границу тумана. Там нужно будет усилить темп и оторваться от бандитов метров на триста. Тогда со своей винтовкой я буду иметь преимущество в прицельной дальности стрельбы.
На запястье тревожно заверещал детектор – превышение предельно-допустимой дозы радиации. Значит, скоро начнутся грибные поля. Я остановился, достал из аптечки три капсулы «Флюкостата» и, проглотив их, запил водой из фляжки. Голодный желудок недовольно заурчал.
- Знаю, знаю, тебе бы лучше каши с тушёнкой, а не эти «пилюльки». Надо потерпеть, может, бандиты и не найдут рюкзак в тумане. Тогда утром вернёмся за ним, - попытался успокоить я свой желудок.
А насчет «пилюлек», конечно, лучше было бы принять препарат из сульфанового ряда, типа диуцифона или дипсона. Но найти их в аптеках Иванкова мне не удалось, а обратиться за ними к Гарринче я не мог, не хотел раскрывать, кому бы то ни было и тем более Гарринче, свои планы на выход. Ничего, для профилактики сойдёт и средство от молочницы. Проскочу полигон, приму ещё пару капсул. Сдвинув каску, прижал к лицу маску противогаза и потуже затянул его ремешки. Теперь «ноги в руки» и вперёд.
В зоне из-за радиации мутациям подверглись не только животные, но и некоторые растения, в частности: плесени, грибы и мхи. О мутировавшей «Черной плесени», живущей теперь исключительно за счет энергии радиации в подземных помещениях под саркофагом, мало что известно – мало кто из людей эту плесень видел. Я видел, было дело. Водил однажды в саркофаг эколога-нелегала, из «зелёных». Видел, но близко к этим черным косматым «бородам» не подходил. А вот эколог подходил и даже брал образцы. Царствие ему небесное, этот «мученик науки» скончался на обратном пути от скоротечного микоза.
Все, кто в зоне сталкивался со мхом по прозвищу «Жгучий пух», надолго его запомнят. Этот симбиот гриба и водоросли в своей обыденной жизни - тих и апатичен, но чрезвычайно «вспыльчив», если его потревожить. Не любит быстрого изменения вокруг себя электростатических полей, например, при быстром перемещении руки в его сторону, начинает пылить. А пушинки этого мха имеют миниатюрные ломкие шипы-трубочки, наполненные весьма болезненным нейротоксином.
Ещё один мутант «Дурман-гриб» менее известен, чем его дальние родственники «Черная плесень» и «Жгучий пух». Зато полигон, место компактного обитания этого гриба, печально известен, как «Кладбище скелетов». Многие сталкеры полагают, что полигон усеян скелетами животных потому, что они, в основном больные и раненные, сами стекаются на полигон со всей зоны, чтобы с помощью этих грибов принять лёгкую смерть. И только немногие знают, что мутировавший гриб плотояден, и сам охотится на, забредших на полигон, животных. А доказательство тому - человеческие скелеты в разных уголках полигона, маловероятно, чтобы сталкеры сознательно приходили на полигон умирать.
Внешне «Дурман-гриб» мало чем отличается от гриба Дождевика, который в созревшем виде ещё называют Пырховка или Пылевик. Только в отличие от Пылевика, кроме спор, шарообразное плодовое тело созревшего гриба заполнено и парами наркотических, усыпляющих эфиров. «Дурман-гриб» имеет большую разветвлённую грибницу, которая служит ему не только для связи с другими грибами, но и как датчик давления. При приближении жертвы к грибу его плодовое тело с легким хлопком взрывается, наполняя окружающие его воздух спорами и эфирными парами. Опьяненная наркозом жертва падает на месте и засыпает. Вот тут-то за работу принимаются споры. Проникая через слизистые оболочки тела, раны и царапины, споры, с невероятной для растений скоростью, вгрызаются в тело жертвы и начинают пожирать её заживо.
Звук мощного взрыва напомнил мне, что я не на прогулке, и охота на меня ещё не окончена. Как бы в ответ на взрыв, желудок снова заурчал.
- Дружище, не урчи. Ничего тут уже не поделаешь, пару дней придётся попоститься. И если это тебя утешит, скажу: наша тушёнка бандитам впрок не пошла, сегодня у кого-то из них случилось несваренье, бедолагу от неё порвало в клочья, - увещевал я пустой желудок на ходу.
Тушёнка впрок не пошла, а пошёл ли впрок взрыв? Понимают ли они теперь, с кем связались? Ага, кажется, начинают понимать – распадок наполнился звуками панической, беспорядочной стрельбы.
Чтобы пуще нагнать страху, я, привалив винтовку к валуну, снял с груди пистолет-пулемет и расстрелял веером в туман один за другим три рожка патронов. Когда стихло эхо последнего выстрела, наступила звенящая тишина.
- Лежать, бояться, суки! – усмехнувшись, высказался я вслух. Отбросив в сторону бесполезный теперь пистолет-пулемёт и подхватив свою винтовку, я продолжил движение к полигону.
Ручей вывел меня к пригорку, взобравшись на который, я оказался над туманом. С пригорка открылся вид на полигон. Осмотрел окрестности в оптику винтовки – всё, как обычно: обширное поле, поросшее травой и кустарником, траншеи, «мишени», дзоты и курганы могильников. И, конечно, скелеты.
После отселения людей, в зоне расплодилось великое множество копытных: лосей, кабанов, косуль и диких лошадей. Соответственно увеличилось и поголовье волков. Но кабаны и волки, обладая тонким обонянием и развитым умом, полигон предпочитают обходить стороной. Тоже можно сказать и в отношении мутантов: слепых псов и снорков. Их кости на полигоне - большая редкость. Зато скелеты прочих животных представлены на полигоне в широком ассортименте.
Глянул на часы, седьмой час. До темноты, не торопясь, успею пересечь полигон и дойти до посёлка. Осторожно ступая и периодически меняя ритм движения, я двинулся, лавируя между густо заселенными семьями грибов скелетами к «мишени», двухэтажной кирпичной коробке дома, которая располагалась почти в самом центре полигона примерно в километре от меня. Конечно, я надежно защищен костюмом химзащиты и противогазом, к тому же принял противомикозный препарат, но, как говорится: «Не буди лихо, пока оно тихо». Среди сталкеров бытует страшилка, что «Дурман-грибы» не только общаются между собой по «сети» грибниц, но и как грибы «Плазмодии» способны то ли переползать, то ли перекатываться, собираясь в одном месте. Не знаю, правда это или нет, и проверять как-то не хочется. Успокаивает только то, что «Дурман-гриб» не «Колобок» и соскочить с полигона он не может - ему, как наркоману, для его существования просто необходима «доза» радиации.
Дойдя до кирпичной коробки, я, словно почувствовав взгляд на спине, оглянулся. На том самом пригорке, на который я полчаса назад вышел из распадка, стоял мужик и рассматривал меня в бинокль. Я поднял свой винторез и приник к окуляру оптики. Это был тот самый рыжий «курильщик» в бронике и с помповым ружьем. Бог ты мой, ну полный отморозок, ничего не боится, «собака», ни моего винтореза, ни полигона - даже респиратор на морду не натянул! Обкурился он что ли?
Мужик опустил бинокль, достал рацию и с кем-то переговорил. Через минуту на пригорок вышли ещё четверо. Эти были «упакованы» основательней «Курильщика» и, к тому же, вооружены калашами. У всех четверых на лицах полумаски респираторов. Какого чёрта они припёрлись на полигон – даже при их экипировке они не протянут тут и пары часов? Месть, при полном пренебрежении или незнании зоны – другого объяснения у меня нет.
Бандиты, коротко посовещавшись, стали деловито рассредоточиваться. «Курильщик» остался стоять на пригорке. Злобно ухмыляясь, он ребром ладони провел по своему горлу. Захотелось выстрелить в эту ухмыляющуюся рыжую рожу, но я сдержался - грех глумиться над покойниками, а он, без сомнений, первый кандидат.
Глумиться – грех, но пошутить, пока он ещё жив, можно. Я чуть сместил прицел и выстрелил бандиту в грудь, прямо в броник. Того от выстрела отбросило на спину.
Раздались автоматные выстрелы, я бросился за угол постройки. Сомневаюсь, чтобы с такой дистанции можно было прицельно попасть из калаша, но словить шальную пулю, пусть и на излёте, тоже не хотелось.
Забежав за угол, я еле затормозил на краю окопа. К постройке вплотную подходил уходящий в направлении дзотов окоп полного профиля. А в самом окопе, прислонившись спиной к его земляной стенке, в полуистлевшем костюме цвета хаки с оскаленным ртом сидел скелет. Шлем с подшлемником съехал на затылок черепа, противогаз маской вниз валяется в траве справа от покойника. Ни оружия, ни вещмешка при нём не было. Зато между раскинутых ног угнездилась грибная семейка – один большой, размером с гандбольный мяч, и несколько деток поменьше.
Отчего-то вспомнился Киплинг с его законом джунглей. Сейчас бы обратиться к грибу, мол, «брат, мы с тобой одной крови», «рыжие собаки» топчут нашу землю, кликни там своих, помоги отбиться.
Неожиданно земля с края окопа резко поехала вместе со мной вниз, и я оказался в окопе.
- Твою мать, не хватает ещё костюм разодрать, - выругался я, вставая на ноги и осматривая свой костюм. Вроде всё впорядке.
Большой гриб с небольшой задержкой среагировал на моё появление в окопе, с резким хлопком лопнул, обдав меня бурым облаком спор.
- Сучий потрох, не брат ты мне после этого! – в сердцах сказал я, пнув остатки гриба ногой.
Интересно, а как попал в окоп покойник, где его вещи, и почему он без оружия? Пошарил у него по карманам куртки. Нашел только полупустую пачку истлевших сигарет и бензиновую хромированную зажигалку с накладкой из чернёного серебра в виде стилизованного профиля головы ворона. Чиркнул колёсиком – надо же, зажглась! Пачку выбросил, а зажигалку машинально сунул в карман. Поднял противогаз. Одно стекло маски расколото, кусок стекла отвалился. Вот теперь всё понятно, после попадания спор на слизистую глаз уже через час роговицу покрывает белёсый налёт, а через два прорастающие споры покрывают глаз сплошным бельмом. Тут уж не до вещей и оружия. Тоже будет и с бандитами с их полумасками респираторов, уже через час-полтора они будут тыкаться здесь, как слепые котята, пока грибы не добьют их окончательно. Не стоит тут задерживаться, терять время на бандитов - грибы своё дело знают!
Я двинулся по окопу в сторону дзотов. Однако всё же любопытно, откуда бандиты пришли на торфоразработку. Мелькала мысль, что это дело рук Гарринчи: сначала срубил бабки с Макгрегора, а потом решил ещё раз заработать на мне, изловить и сдать меня Конторе – просчитав меня, договорился с военными и те пропустили в зону для моей поимки его отморозков. Но, пораскинув мозгами, отмёл эту мысль. Гарринча – это, прежде всего, «Школа». Отморозки хороши для города, неподготовленных людей Гарринча бы в зону никогда не послал. Скорее всего, бандиты, надеясь на лёгкую поживу за счет сталкеров, попали за периметр ещё до его блокады военными из-за действий Интерпола. Естественно, Гарринча оповестил своих людей о блокаде, и те ушли из зоны запасными маршрутами. В результате бандиты «не солоно нахлебавшись» просто-напросто застряли на торфоразработках. Само собой – оголодали, вот отчего они так обрадовались моему набитому рюкзаку. А после взрыва они просто озверели, попёрлись за мной на полигон.
У дзотов задерживаться не стал, двинулся дальше. Дойдя по траншеям до командного пункта, напрямую к поселку через завод не пошел, а двинулся в обход через могильники и радиоактивные «терриконы». После вторичных выбросов территория завода покрылась «лоскутным одеялом» всевозможных аномалий, там и днём-то пройти не просто, что уж говорить про сумерки. Короче, с меня на сегодня коротких путей хватит.
Снова заверещал детектор, только на тон выше – двойное превышение предельно-допустимой нормы радиации. Даже для грибов это много, в этой части полигона они не селятся. Ничего, человеческий организм может выдержать и большее превышение, если облучение будет не очень продолжительным. Очень хотелось пить, но мешкать и рисковать было нельзя. Постарался максимально, насколько позволяла больная нога, ускорить темп хода.
Выйдя с полигона, вновь углубился в «ундервуд». Пройдя примерно с километр, вышел на берег небольшой речушки, двигаясь вдоль русла которой, можно выйти к посёлку. Только здесь я, отставив винтовку и сняв противогаз, позволил себе напиться из фляжки. Заодно проглотил ещё пару капсул «Флюкостата». За пределом полигона споры «Дурман-гриба»теряют свою гиперактивность, но остаются тем не менее опасными. Поэтому я постарался избавиться от всего, на чём они могли зацепиться. Первым делом вынул и сложил на землю все припасы из разгрузки. Саму разгрузку сбросил в овраг. Туда же полетели и остальные вещи: каска, противогаз, броник и костюм химзащиты. Из амуниции оставил только ремень с ножом в ножнах, фляжку и портупею с пистолетами. Напоследок я достал из аптечки крем «Флюкостат» и смазал им руки, лицо и шею. Куском бинта с кремом тщательно протёр винтовку и прочую свою «сброю». Вот теперь можно идти к посёлку. Застегнул ремень с портупеей, распихал свой «нехитрый скарб» по карманам и, подхватив винтовку, я спустился к реке.
К посёлку я вышел уже в глубоких сумерках. Вошёл в ближайший подъезд первой же трёхэтажки и, подсвечивая лестницу фонариком, поднялся на второй этаж. Зашёл в квартиру справа – не «комильфо». Пошёл в другую. То, что надо, отель класса «эконом» - в гостиной на полу армейский матрас и обрезок бочки для костра. Хочешь – отдыхай, а хочешь - готовь еду, если есть из чего.
Подобрал с пола и поставил на ножки табуретку. Закрепил на ней фонарик. Уселся на матрас, самое время заняться больной ногой. Снял кроссовок и носок с правой ноги. Так и есть, «салочки» с бандитами не прошли бесследно - палец распух, и ноготь загноился. Гнойник лопнул, гной и запёкшаяся сукровица покрывают ноготь. Хреново, но не смертельно. Обработал ранку перекисью, засыпал стрептоцидом и перебинтовал палец. Надел кроссовок на босую ногу, утром надо будет простирнуть носки в речушке, а не то ещё сломаются нахрен.
Поднялся на ноги, пошел, подсвечивая себе фонариком, на кухню. Надо наломать для костра досок из буфета. Готовить мне совершенно нечего, но с костром всё же веселее. На кафельной стене возле плиты нарисован чем-то навроде фломастера горделивый профиль ворона. Стоп, я где-то уже видел такой рисунок. Порылся в карманах, нашёл зажигалку. Верно, рисунок тот же. Видать, владелец зажигалки так здесь отметился.
Наломав досок, вернулся в гостиную и развёл в бочке костерок. Уселся на матрас, привалившись к стене спиной, наблюдаю за игрой языков пламени. Да, в молодости я тоже оставлял на стенах профиль головы волка. Оставлял из хвастовства, мол, смотрите, куда я добрался. И потом тоже оставлял, но уже в сочетании с другими значками в качестве предупреждений или о заначках для напарников.
Тень надежды мелькнула в мозгу, а что если это не «похвастушка», мол, «Здесь был Ворон», а указание на схрон. Пошел на кухню, заглянул в плиту – ничего. Осмотрел плиту со всех сторон – результат тот же. Рукояткой ножа простукал кафельные плитки – пустот не обнаружил. Облом, однако. Вернулся на матрас.
Чтобы унять голод, сделал несколько маленьких глотков из фляжки, желудок укоризненно заурчал. Надежда умирает последней. Внутренний голос продолжает настаивать, мол, осмотри ещё раз, может, есть дополнительные значки. Поднялся, пошел на кухню. Ещё раз всё внимательно осмотрел - пусто. Может в самом «Вороне» что не так. Вынул зажигалку, сравнил рисунки – один в один, ну или почти один в один. Голова «Ворона» на стене немного задрана вверх. Проследил за направлением его взгляда. Неужто тайник? «Ворон» смотрит на вентиляционную решётку под потолком! Сгонял за табуреткой, взобравшись на неё, ножом выковырял решётку. Посветил фонариком – небольшой черный полиэтиленовый пакет. Ещё не веря в свою удачу, я осторожно вынул пакет. Спустившись с табурета, вытряс содержимое пакета на подоконник. Банка тушёнки, завёрнутая в промасленную бумагу, две пачки галет, небольшая пачка чая и плитка горького шоколада. Живём! Я не знаю, что доподлинно приключилось с Вороном и, по всей видимости, с его напарником, но добрую память они о себе оставили. Как только выйду из Зоны, то, при первой же возможности, зайду в церковь, поставлю им свечи за упокой их душ.


6

Ну, вот и всё, прощай зона. Осталось только «перекинуться» из сталкера в простого «громадянина». Для этого, разумеется, у меня всё заранее было приготовлено. Саму зону я покинул по старой партизанской тропе, тщательно размеченной вешками моими новыми знакомцами - «краеведами-любителями», Гансом и Баламутом. Деньги и документы в автоматической камере хранения на автовокзале. Был и транспорт - «жигуль», запаркованный во дворе частного дома Ганса. Остаётся только откопать приготовленную одежду и обувь, переодеться, забрать в городе всё остальное и тихо свалить в Киев.
А вот с одеждой как раз и приключился непредвиденный затык. Пакет с вещами прикопан под нависающими над обрывом корнями дерева на берегу неширокой и мелководной старицы. Но на песчаной отмели недалеко от дерева расположился с палаткой и удочками рыбачёк, молодой парнишка лет, примерно, восемнадцати. Я, конечно, не постеснялся бы переплыть речушку, подойти и, внаглую, выкопать свои вещи, а если бы тот залупнулся, то и шугануть пацана, но я не понимал, что он здесь делает. Наблюдаю из кустов с противоположного берега старицы за парнем в течение получаса. К рыбалке он относится весьма и весьма прохладно – заброшенные удочки напрочь забыты, попивая пивко и не выпуская из рук смартфона, он в одних плавках развалился в шезлонге под зонтиком. Но больше всего меня смущал тот факт, что я этого паренька уже раньше видел, это он шушукался с барменом, после моего появления в баре Гарринчи. Дай Бог памяти, как же его звали? Ах, да, Румын. Возможно его появление тут - просто случайность. А, может быть, и нет, не выставил ли Гарринча своих людей во всех возможных точках моего выхода из зоны?
Неожиданно над обрывом мелькнуло какое-то цветное пятно. Я навел туда оптику винтовки. Оказывается, я тут не единственный наблюдатель. Девушка выглядывает из-за дерева. Симпатичная молоденькая девушка с длинными черными волосами в цветастом коротком сарафанчике, с небольшой сумочкой на ремешке через плечо и тоже со смартфоном. Девушка что-то набрала на смартфоне и стала с интересом наблюдать сверху за парнем в шезлонге. Парень, по-видимому, прочитав отправленное ему сообщение, недовольно сплюнул и кинул свой смартфон на раскладной столик, стоящий возле шезлонга. Девушка наверху, зажимая себе рот рукой, сдавленно захихикала. Значит, цель у паренька не я и не рыбалка. Он хотел провести пикничок с девушкой на берегу реки, а эта стервоза над ним изгаляется. Интересно, что будет дальше, ведь не запросто так она притащилась сюда через лесопосадки аж за пять километров от города? Хотя, какого чёрта, нисколько мне не интересно! Я вымазан с головы до ног чёрной вонючей болотной жижей, которую без порошка и горячей воды навряд ли можно отстирать. В таком виде мне никак нельзя появляться в городе, я не могу уйти без своих вещей.
Так, так. А у девчушки серьёзные планы на сегодняшний день – оперевшись о дерево рукой со смартфоном, она другой рукой стащила с себя из-под сарафана трусики. Могу поспорить, что и бюстгальтера, пусть и самого крохотного, на ней тоже нет.
Засунув смартфон и трусики в сумочку, девушка окликнула паренька. Паренёк радостно подскочил и бросился к ней на встречу, та, нарочито стыдливо прижимая подол сарафана рукой, стала спускаться по тропинке, идущей с бугра.
Парень попытался обнять и поцеловать спустившуюся к нему девушку, но та его, упёршись ему руками в грудь, строго осадила. Парень, судя по его лицу, обескураженный холодностью своей подруги, хотел было обидеться, но девушка, мгновенно сменив гнев на милость, подставила ему свои губки для поцелуя. После поцелуя, она ловко выскользнула из объятий парня и направилась к шезлонгу. Чертовка, поощряя и осаживая парня, играется с ним, как кошка с мышкой.
Парень засуетился, из палатки притащил сумку, из речки «выудил» бутылку вина. Разложив складной стульчик, уселся рядом с девушкой. Из сумки достал пластиковые стаканчики и фрукты, открыв вино, разлил его по стаканчикам. Молодец, хорошо подготовился!
Девушка, потягивая вино и заедая его яблоком, снова стала изображать скромницу, сидела на краешке шезлонга, поминутно поправляя подол сарафана и не давая парню «невзначай» положить руку на её коленку. Спрашивается, зачем тогда она сняла с себя трусы? Меня уже начинают бесить эти игры!
Парень, между тем, проявляя незаурядное терпение и не забывая подливать вино, продолжал ухаживания за девушкой. По-видимому, вино сделало своё дело, девушка постепенно расслабилась, заливисто хохотала. Потом парень стал настойчиво уговаривать девушку, та кокетливо отнекивалась. Ну, давай же, парень, дожимай, веди её в палатку, а я перейду реку, заберу свои вещи и незаметно уйду по своим делам.
Наконец она согласилась, скинула сандалии и поднялась с шезлонга. Но к моему огорчению, согласилась она не на палатку, а на купание в реке. Голышом, разумеется. Она заставила парня держать перед собой раскрытое махровое полотенце, пока она будет раздеваться. А что ей раздеваться, потянула лямку бантика на шее, и сарафан упал к её ногам.
Моё огорчение резко улетучилось – перед моим взором предстала невероятной красоты загорелая девичья фигурка с двумя белыми полоской на спине от лифа и на попе от стрингов. Девушка развернулась и побежала в воду. Восхитительная картина – плоский животик, кучерявый чёрный лобок и две очаровательной формы розовых груди размера, наверно, второго, подскакивающие и раскачивающиеся в такт бега. Жаль, что видел я всё это от силы одну-две секунды, девушка с визгом бросилась в воду. Парень тоже не заставил себя долго ждать, бросив полотенце на песок, стянул с себя плавки и, испустив индейский боевой клич, с раскачивающимся из стороны в сторону хозяйством бросился в воду следом за девушкой.
Настроение моё начало портится вновь, время идет, а эти двое продолжают играть в догонялки, нырять, плескаться и брызгаться водой - резвятся, как дети, честное слово. Вот они уже и на середине речушки. Тут девушка вознамерилась сбежать от парня, поднырнув, поплыла к берегу. Парень бросился за ней в погоню и в несколько мощных гребков догнал её уже на мелководье. Девушка попыталась подняться и на четвереньках выбраться на берег, но парень, толкнув в спину, поставил её на колени и, ухватив руками за бёдра, стал пристраиваться к ней сзади. О, как, похоже, дальше пойдут уже не детские игры! Девушка негромко вскрикнула и попыталась высвободиться, но не тут то было. Парень, ухватив девушку левой рукой за роскошные длинные волосы, а правой придерживая за бедро, начал ритмично двигаться. Девушка затихла. Сама виновата – «за что боролась, на то и напоролась»!
Впрочем, возможно, и это, с её стороны, была тоже только игра – уже через минуту она, сладострастно вскрикивая, интенсивно двигала своей прелестной попкой навстречу парню в такт его телодвижений.
Я припоминаю десятки форс-мажорных обстоятельств, мешавших выходу из зоны: блуждающие аномалии, монстры, бандиты, военные патрули, но препятствие в виде необузданного траходрома молодой парочки – такое у меня впервые.
Но вот, развратники, насладившись близостью, улеглись в обнимку голенькие на пляже. Парень, как кот, наевшийся сметаны, блаженно щурясь, лежит на спине, одной рукой обнимает девушку, другую руку закинул за голову. Девушка положила голову парню на грудь и привалилась к нему бедром. При этом она, зажав в кулачке правой руки обмякшее «достоинство» парня, легонько его тискает, играется с ним, как с сексуальной игрушкой. Видать, ещё не наигралась. Сдается мне, что долго парню без дела валяться на песке не придется.
Нет, я не против сексуальных шалостей молодёжи, сам, будучи молодым, брал тогда и там, когда и где давали. Но всему своё место и время, иначе - это уже не шалости, а разврат. Тут им не «Голубая лагуна», и у меня нет времени ждать, когда эти шалуны наиграются. Мне жаль обламывать им кайф, но всё же придётся шугануть этих «развратников» с пляжа. Кругом же полно закрытых деревьями и кустарниками мест, есть, в конце концов, палатка. Отвернувшись, чтобы не выдать свою лёжку, я довольно громко свистнул. Глянул на парочку. Свист возымел действие – девушка подскочила и завернулась в махровое полотенце, а парень, подобрав плавки, сидя их натягивает. Вот и славненько, мой намёк ими был правильно понят.
Девушка, подобрав свой сарафан, пошла к столику. Бросив сарафан в шезлонг, она взяла в руку початую бутылку вина и отхлебнула прямо из горлышка. Парень поднялся и, прикрыв глаза ладонью, как козырьком, стал подозрительно осматривать противоположный берег. Девушка с бутылкой в руке, покачивая бёдрами, не торопясь направилась к палатке. В отличие от парня она не сильно обеспокоилась. Остановившись у палатки, она повернулась к парню лицом и сделала из бутылки ещё один глоток. Парень, ничего не высмотрев, оглянулся на девушку. Та показала ему бутылку, мол, хочешь? Парень утвердительно кивнул ей в ответ. Тогда эта проказница, отпустив края полотенца, секунду постояв нагишом в эффектной позе и не выпуская из рук бутылки, нырнула в палатку. Умница, девочка, здоровая сексуальная активность этой развратницы мне только на руку!
После того, как парень влез в палатку и застегнул молнию двери, я, выждав пару минут, поднялся и двинулся к воде. Войдя в воду по пояс, я стал разбирать винтовку на части и, стараясь не плескать, топить их в реке. Та же участь постигла и прочую мою «сброю».
Переплыв речку, я вышел на пляж. Невзирая на возню и писки в палатке, прямиком направился к своему дереву. Выкопав свой сверток, глянул на палатку. Девичьи ноги пятками вверх торчат из боковых её окошек, палатка ходит ходуном, охает и стонет. Эх, хорошо быть молодым, а не побитым молью и радиацией сталкерперцем.


7

Наконец-то. Пройдя лесопосадки, сады и огороды, я вышел к окраинам городка Иванков. Надел жилет дворника. Четыре часа дня. Нормально. Ещё минут сорок, и я доберусь до своего «пепелаца» во дворе Ганса. Поменяю грязно-желтый жилет на цивильную ветровку и на машине поеду на автовокзал. Заберу в камере хранения деньги и документы, и прочь из города, а уж на трассе найду какую-нибудь харчевню.
Впрочем, не стоит пороть горячку и, как говаривал Паниковский: «Не следует делать культ из еды». Хотя, нет, это говорил Бендер. А Паниковский жаловался: «Я год в бане не мылся, меня девушки не любят». Я вынул из кармана женские трусики, которые, ради шутки, спёр из сумочки той девчонки. Улыбаясь, воровато понюхал и быстро убрал в карман. К слову сказать, при выходе из зоны у меня у самого всегда ощущение, что я год не мылся, и от бабы с веничком в бане я бы не отказался.
Чёрт с ними, с этими бабами - «Бог терпел и нам велел». Если Ганса дома нет, то брать машину с его двора никак нельзя, мало ли, как отреагируют на это его соседи - разборки в дороге с ДАИ мне совершенно ни к чему. Надо бы произвести разведку. К тому же, стоит пообщаться с Гансом, разузнать обстановку в городе.
Интересная эта парочка: Ганс и Баламут. Много чего любопытного я узнал из болтовни Балаута и ответных реплик его друга. Ганс, зовут Иваном, школьная кличка Кацап, производная от фамилии Кацапов, рост под метр восемьдесят, худой, как жердь. Зимой трудится истопником в котельной. А летом в городке работы совсем нет. Вот он и подался в «чёрные копатели». Что ещё? Не суетливый, я даже бы сказал – медлительный, но жилистый и выносливый. Увлечения: футбол и мотоциклы. Рассекает в немецкой каске, поэтому на байкерских тусовках его и окрестили Гансом.
Баламут – его полная противоположность. На две головы ниже Ганса, крепко сбит, широк в плечах. Подвижный, как ртуть. Эдакий живчик. Внешностью похож на подросшего «вождя краснокожих» из фильма по О.Генри. Звать - Давид, школьные клички – Дава и Рудик. Почему Рудик? Хрен его знает. Может, из-за цвета волос, а, может, из-за фамилии - Рудман, я не спрашивал. Увлечения: выпить и подраться. Ну, и большой футбол, конечно. Благо – все эти три увлечения можно совмещать. Специальность – боевик.
Начинал Рудик, как обычный футбольный фанат. Но однажды, на одном из матчей в Киеве, местные тиффози заметили паренька, оценили его «искусство» и пригласили к себе в боевую дружину. Дело в том, что Рудик наловчился стрелять из рогатки, что твой Вильгельм Телль. С тридцати шагов, обычной галькой, выпущенной из детской рогатки, сбивает сигарету, поставленную на фильтр вертикально. Несмотря на «детскость» этой забавы, рогатка в его руках – грозное оружие. С той же дистанции стеклянный шарик или стальной от шарикоподшипника, выпущенный из боевой рогатки при попадании в не защищённую шлемом голову, может выбить глаз, пробить череп, если попадет в висок, или отправить в нокаут здоровенного мужика. При этом рогатка не нож и не кастет – оружием не считается. И пронести её можно куда угодно.
Кроме того, переход из обычных хулиганов в «профи» сулил Рудику некоторые материальные выгоды. Выезд на «сессию» давал ему проездные, суточные и дармовую выпивку по окончании. Но этот заработок имел один существенный недостаток – зимой футбольные матчи не проводятся. Зато всегда шумит «Майдан Незалежности», то под оранжевыми, то под малиновыми, то под «евро-жовто-блакитными» знамёнами, так что там «специалисты» всегда нужны. И оплачиваются они гораздо лучше, чем у тиффози.
Если летом Рудик вместе с Гансом занимался «краеведением» по местам боёв второй мировой войны, то зимой он «майданил». А что ему? Родился подо Львовом, жил под Чернобылем, ему что «хохлы», что «москали». Тем более, что и у тех и у других враг всегда один – действующая власть в виде милиции и спецназа.
Так бы и оставался Давид Рудиком, если бы однажды в баре он не попытался сманить на майдан боевиков из «дружины» Гарринчи, а не найдя поддержки и получив только насмешки, устроил драку. Разумеется, Гарринче это не понравилось, и он приказал вышвырнуть из бара этого майданутого баламута и больше в бар не пускать. Так за Давидом и закрепилась кличка Баламут.
И, несмотря на все различия между Гансом и Баламутом, они не просто соседи, «здравствуй-досвидания», а друзья «не разлей вода».
Ладно, хватит лирики. Надо сосредоточиться, остался заключительный этап выхода из зоны. Вот и улица Вишнёвая, улица Ганса. Улица действительно вишнёвая - с двух сторон обсажена фруктовыми деревьями, преимущественно вишнями и черешнями. Предполагалось, что она будет асфальтирована, но денег у города, видимо, не хватило, поэтому дорога только засыпана укатанной щебёнкой.
Улочка тихая, с редкими прохожими, облаиваемыми дворовыми шавками. На ней в толпе не затеряться – каждый человек на виду. Именно поэтому я и выбрал способ маскировки под дворника. Наблюдая за улицей, можно сколь угодно долго ковыряться в мусорном бачке, никто не обратит на тебя внимания. А если и обратят, то из примет запомнят только жёлтый дворницкий жилет.
Только контейнеры для мусора в частном секторе этого городка не практикуются. Тутошние жители просто выставляют вдоль дороги вёдра с мусором, а мусорщики перегружают содержимое вёдер в проезжающий по улице раз в пару дней мусоровоз. Так что вёдра - не проблема.
Вон и ведро. Перешёл на противоположную сторону улицы. Пустое. Не беда – буду собирать мусор по дороге, благо, мусора тут хватает – вороны навыдёргивали его из вёдер предостаточно.
Собирая мусор и осматриваясь, медленно двигаюсь вдоль улицы. Птички чирикают, дворняжки брешут, детишки копаются в куче песка, подростки катаются на велосипедах. Ничего подозрительного, всё, как обычно. Из нового только траншея, идущая от трансформаторной будки в сторону двора Ганса, и пустая деревянная катушка из-под кабеля. Трое рабочих в синих спецовках ковыряются в траншее почти у самых ворот Ганса. Вернее, один ковыряется, а двое других, сидя в тенёчке дерева, курят. Вовремя я вышел из зоны, даже такими темпами вскрышных работ, работяги через день-два перекопали бы въезд во двор.
Вот и двор Ганса, а вон и моя «ласточка». Молодец Ганс – накрыл, как и обещал, машину брезентовым чехлом. Окна хаты Ганса нараспашку, значит, он дома. Порядок, можно заканчивать маскарад. Дошел до конца квартала и свернул в переулок. Осмотрелся – никого. Зашел за куст шиповника, скинув с себя жилет, затолкал его в ведро. Теперь прямиком к Гансу, уже без ведра, как обычный цивильный «громадянин».
Перейдя улицу, дошел до двора Ганса. Сердце кольнула тревога - мне не понравился быстрый косой взгляд «землекопа». Может, пройти мимо? Скоро конец рабочего дня, рабочие разъедутся по домам.
Да ну, глупости, просто у меня очередной приступ паранойи, двое других рабочих даже не взглянули в мою сторону. Решительно отбросив сомнения, вошел в калитку и, обходя свой «жигуль», направился к дому. Подойдя к крыльцу, оглянулся на лязг калитки. Трое «землекопов», нахально улыбаясь, вошли во двор. Что им надо, может, зашли водички попить? Не обманывай себя, они отрезают тебе путь к отступлению! За спиной заскрипели доски крыльца. Я медленно обернулся, на порог вышли ещё двое в штатском, один молодой, второй примерно моих лет. Оба в одинаковых строгих чёрных костюмах. Лица «каменные», ничего не выражают. Тот, что постарше, держит в опущенной руке пистолет «Форт 12».
Кто это такие, чёрт возьми?! На отморозков Гарринчи они не похожи, а «призраки» из Конторы скопом на охоту не ходят. Значит, это ряженные милицейские опера или Интерпол, или те и другие.
Вот я и дурак, до желтой куртки дворника в качестве маскировки додумался, а сам, как последний лох, купился на синюю рабочую робу, траншею и пустую катушку от кабеля! Не понимаю, на чем же я прокололся? Ясно только одно, что я влип, как кур во щи, уйти от этих пятерых у меня нет ни малейшего шанса.
Впрочем, в чём они меня могут обвинить, у меня же с собой ничего нет. Разве что в краже женских трусов. И то, навряд ли та девчонка будет писать заявление об их пропаже. Тогда что? Сталкерство, связь с Бритвой, похищение падре Николо Джованни, нападение на итальянских туристов, взрыв коттеджа в Сутоморе? Всё шито белыми нитками, и это всё ещё надо будет доказывать в суде коллегии присяжных, причём в присутствии моих адвокатов!
Трусы в кармане - досадно, но ладно, буду утверждать, что это Интерпол мне их на карман подбросил. А вот фальшивые украинский паспорт и права с моей фотографией в бардачке машины и трофейный «Люггер» с патронами в ящике для инструментов - это уже верные статьи, и не где-нибудь в Италии или Черногории, а здесь на Украине. А уж тут люди из службы собственной безопасности моей бывшей Конторы меня точно достанут. От документов и пистолета с моими отпечатками пальцев надо избавляться. Раз Интерпол не решился без меня вскрывать мою машину, надо самому активировать «деструктор мусора», оборудованный мной в салоне.
- Земляк, я по объявлению. Это ты «четвёрку» продаешь? Давай на неё посмотрим, - сказал я мужику в штатском, откидывая полу брезентового чехла с машины. На меня напал столбняк – под брезентом была не моя «ласточка»! Да, ВАЗ-2104, красная, но не моя. У моей стёкла салона тонированные и цвет кузова не такой тёмный. Ничего не понимаю, одно ясно – дела мои с каждой минутой всё хуже и хуже.
Рассмотреть содержимое салона я не успел – один из «землекопов», подойдя ко мне вплотную, ударил меня по руке, брезент закрыл машину.
«А вот это, ты, хлопец, зря»! – подумал я. Прежде чем распускать руки, надо было вначале представиться и документы показать, а теперь «сопротивление властям» мне не предъявить. Сейчас я сотру с его лица наглую ухмылку. Я резко присел и в подкате сбил его с ног. Парень в падении ударился головой о переднюю стойку кузова, упал на землю и затих.
Оба оставшихся «землекопа» бросились ко мне, «штатские» невозмутимо остались стоять на крыльце. А хрен ли им волноваться, в любой момент их «старшой» может меня подстрелить, как куропатку. Ладно, повеселимся напоследок. Я начал крутить финты руками и ногами в стиле пьяного танцора капоэйры. С таким стилем «землекопы» явно никогда не сталкивались, поэтому лезли ко мне напролом. Неудивительно, что уже через две минуты один из них сам налетел подбородком на пятку моей вытянутой ноги, после чего отлетел назад, упал на землю, как тряпичная кукла и остался на ней неподвижно лежать, а второй, не в силах подняться, корчился на земле с выбитой коленной чашечкой.
Добивать молокососа я не стал, просто поднялся во весь рост и повернулся к штатским. «Старшой», сунув пистолет под мышку левой руки, лениво похлопал в ладоши. Я, прижав ладонь правой руки к груди, театрально поклонился. В ответ тот скосил глаза на молодого и коротко кивнул. Молодой, разминая кисти рук, неторопливо спустился ко мне с крыльца. Что ж, потанцуем.
Но танцев, как таковых, не получилось. Молодой, несмотря на все мои потуги, раз за разом наносил мне оскорбительные шлепки и оплеухи. Мастер, ничего не скажешь, к тому же слишком резок и быстр для меня. Ясно, в любой момент он может прекратить бой одним единственным точным ударом, а пока он со мной только играет. Рисуется перед старшим, гадёныш, или того хуже – получает от этого удовольствие. Надо наказать щенка.
- Хватит, хватит, пощады, мы сдаёмсу! – выставив перед собой руки, плаксиво взмолился я.
Молодой самоуверенно подошел ко мне и, то ли спрашивая разрешения, то ли приказа хорошенько треснуть меня, оглянулся на старшего. Примерно этого я от него и ожидал. Схватив паренька за лацкан пиджака, хлёстким ударом я подсёк его левую ногу и дёрнул лацкан на себя. Парень упал на колено, я удушающим приёмом обхватил его шею сзади. Паренёк задёргался, попытался руками разжать мой захват, но силёнок у него явно не хватало, он начал хрипеть. Я сжал ему горло сильней. Я мог бы свернуть ему шею, но я не хотел его убивать, а, только слегка придушив, проучить – нельзя, если ты быстр и ловок, безнаказанно хлестать незнакомых людей по лицу.
К сожалению, «старшой» моих педагогических изысков не понял, саданул меня рукояткой пистолета по затылку. На какую-то секунду я потерял сознание. Придя в себя, осознал, что «старшой» сидит верхом на моей спине, уже заломил мне левую руку за спину и защёлкнул на ней наручник. Нет, сдаваться за «здорово живёшь» я не собирался. Я упёрся правой рукой в землю, пытаясь стряхнуть с себя «старшого». Но тут к его усилиям присоединился немного отдышавшийся молодой. Всё, веселье заканчивается, ещё немного, и они заломят и защёлкнут наручники и на правой руке.
Неожиданно молодой, выпустив мою руку, ткнулся лицом в землю, а перед моими глазами по земле прокатился металлический шарик, а ещё через секунду старший рухнул на меня сверху. Неужто Баламут постарался!? Скинув с себя «старшого» я, стоя на четвереньках, огляделся. Точно, Баламут, с рогаткой в руке, бежит от забора ко мне. Следом за ним с битой в руках через забор перемахнул ещё один паренёк.
- Давид, дружище, спасибо. Я уже и не чаял выкрутиться, - сказал я подбежавшему ко мне Баламуту.
Тем временем второй парнишка подбежал к корчащемуся на земле «землекопу» и треснул его по голове битой. А вот это уже лишнее, он и так не мог подняться. Впрочем, у паренька с «землекопами» могли быть свои счёты, например: ему не нравилось, что они перекопали дорогу перед его воротами.
Ладно, чёрт с ним, надо убираться отсюда. Я, стоя на коленях, вынул из наплечной кобуры «старшого» пистолет. Теперь ключ от наручников, я стал шарить по его карманам. А вот и ключ.
Голова моя дёрнулась, тупая боль в затылке:
- Кто это меня на этот раз? Неужто Баламут? - обернуться и посмотреть не успел, земля рванула к моему лицу …


8

Вместе с сознанием вернулась и тупая, ноющая боль в затылке. Голова, будто стянутая обручем, трещит, как с похмелья. Пятой точкой ощущаю, что сижу в металлическом жёстком кресле. Руки безвольно лежат на подлокотниках, словно скованные. В теле слабость, не могу пошевелиться. С трудом разлепил веки. Приглушённый свет сверху, перед глазами всё плывёт. Смежил веки, надо посидеть, глубоко подышать носом, немного прийти в себя.
- Пришёл в себя? – откуда-то сверху, должно быть из динамика, раздался ровный с металлическими нотками мужской голос.
Я открыл глаза. Передо мной в чем-то ярко-желтом, тоже в кресле, кто-то сидел. Я присмотрелся. Его руки и ноги закреплены на подлокотниках и ножках кресла капроновыми стяжками. Голову у спинки удерживает металлический обруч. Страшно знакомое лицо. Батюшки светы – вылитый я, если исключить синяки и кровоподтёки на морде лица и жёлтый дворницкий жилет на груди. Я скосил глаза вниз - и мои руки стянуты стяжками, и на мне точно такой же жилет. Ни хрена не понимаю!
- Чего ты не понимаешь? – спросил тот же голос.
Нет, рассуждая здраво, всё понятно – меня схватили, и сижу я пристёгнутый к креслу в небольшой комнате два на два перед зеркалом во всю стену. А за зеркалом, скорей всего полупрозрачным, находятся «они» - те, кто меня схватил. Однако здравые рассуждения спотыкаются о дворницкий жилет. Откуда он взялся, зачем меня в него обрядили? Хотят дать понять, что меня вели от окраин города или даже от самой реки? Кто, Контора, Интерпол? Или был ещё кто-то третий? Не голозадая же «шалунья» с пляжа? Смешно, да не до смеха. Помнится, сэр Джон рассказывал о сыскарях фармацевтических компаний, мол, суперспецы, как в слежке, так и в маскировке.
- Что конкретно тебе рассказывал сэр Джон?
Вот дела? Я уверен, что ни разу не раскрыл рот, а «голос» спрашивает меня так, как будто я думаю вслух. «Они» меня слушают! Но как? Я всмотрелся в своё отражение в зеркале. Никаких датчиков на моей голове нет. Правда, от кресла в стену отходит какой-то кабель. Чёрт, я понял – вот отчего так болит голова, мне в затылок, прямо в мозг, вживили шунт, с помощью которого мои мысли и считывают! Надо быть осторожнее в мыслях, никаких кличек и имён. Чёрт, сэра Джона я уже засветил!
- Какие ещё, кроме сэра Джона, клички и имена ты пытаешься скрыть?
- Да пошел ты в жопу, гнида! - в сердцах выпалил я.
- Гнида – яйцо вши, иносказательно – ничтожный, подлый человек. Далее, «в жопу» – вероятно, существительное в направительном падеже, «аллатив», группы пространственных падежей в финно-угорских и тюркских языках. Номинатив: жоп - в мужском роде, или жопа - в женском. Средний род семантически не просматривается. Женский род предпочтительней, - выдал динамик голосом Буратино, как при ускоренном воспроизведении, а потом уже нормальным, - Что такое жопа?
О как, слово «жопа» мы не знаем, но какой семантический разбор! Очевидно, что я имею дело не с человеком, иностранцем, плохо владеющим русским, а с какой-то лингвистической машиной - ясное дело, знаний о «жопе» ни у Даля ни у Кирилла с Мефодием не почерпнёшь. Ладно, сегодня я постараюсь обогатить словарный запас этой машины многими перлами русской ненормативной лексики.
- А завтра?
Тварь, эта машина права! На какое-то время меня хватит. А потом что? «Рыба тухнет с головы» - эта машина высушит мой мозг, вначале простыми, вроде бы бессмысленными, вопросами, а потом, отсеяв шелуху, двинется глубже. Ведь, находясь в сознании, я не думать не могу. Хорошо, что эта железка считывает только мысли, а не зрительные образы. Хотя не факт, надо проверить – я мысленно представил попку той «прелестницы».
Вопроса не последовало. Ага, машина чисто лингвистическая - зрительные образы она не воспринимает! Это радует, но мало что дает. Эх, если бы, как сэр Джон, уметь прикрывать свой мозг от ментоскопирования мыслей, или, вообще, уходить в другие аффиноры времени.
- Что такое аффиноры времени?
А действительно, что они для меня? Ничего. Правда, сэр Джон говорил, что обычные люди, без какой-либо подготовки, в стрессовых ситуациях могут уходить в аффиноры. Тому свидетельства выживших в ужасных авиа и автокатастрофах, или рассказы людей, как они видели полёт пуль им в лицо и сумели от них уклониться. Он говорил - все дело в эндорфинах, или в желании выжить, а может быть, наоборот, я не помню. Хочу ли я выжить? Конечно, хочу - эта машина, не выпотрошив мой мозг, живым меня не выпустит. Значит надо постараться! Это как в сексе - главное хотение, адреналин и эндорфины прибудут сами по себе. Я напрягся, сердце заработало, как паровой молот, кресло подо мной заходило ходуном, от напряжения в глазах потемнело – и я вывалился в другую реальность.


9

Другая реальность на поверку оказалась просто реальностью, причём весьма и весьма неприглядной. До сего дня в багажниках машин мне ездить никогда не приходилось, но то, что сейчас я, скрюченный в три погибели, трясусь на ухабах в тёмном и пыльном, пахнущем машинным маслом и бензином, багажнике, не вызывало сомнений. Руки скованы наручниками за спиной. Ощупал, как смог, свою одежду - дворницкого жилета на мне не было. Осторожно потёрся головой о днище багажника. Само собой, никакого шунта в затылке тоже не оказалось, по ощущениям была только большая болючая шишка. Всё ясно: желтый жилет, шунт в голове и лингвистическая машина – плод больной фантазии контуженого мозга.
Единственное, что мозг оценил правильно – это безысходность моего положения. Чёрт, до чего же болит затылок! К гадалке не ходи – это Баламут, сука, вырубил меня, выстрелив из рогатки мне в голову стальным шариком. Скорей всего, он же меня сейчас и везёт в багажнике своей ржавой «копейки». И, судя по размеренному стуку колес, везёт он меня не куда-нибудь, а прямиком по щербатой бетонной дороге в страйк-клуб. Хреновые у меня дела, Гарринча передаст меня мастерам заплечных дел из Конторы, те уж постараются выпытать из меня всё! А потом над тем, что от меня останется, будет суд, суровый, но скорый, разумеется, без лишних буржуазных предрассудков, то есть без адвокатов и присяжных. Исполнение приговора тоже не заставит себя долго ждать – пуля в затылок, яма, а сверху зальют бетоном. Глупо надеяться, что Интерпол и на этот раз сумеет меня вычислить и выручить. И уж совсем смешно рассчитывать, что во мне вдруг, неизвестно откуда проявятся феноменальные «супер» способности Дварфов к перемещению в аффинорах времени. Вот почему я занялся крышкой багажника, пытаясь сорвать замок, выдавив крышку ногами.
И всё же, на чём я лоханулся, где совершил ошибку? Уходя в Зону, я не хотел оставлять свою «ласточку» на какой-нибудь платной стоянке, не хотел светить номера. Решил лучше заплатить Гансу с Баламутом, чтобы те прикрыли машину от посторонних глаз, например, брезентовым чехлом и поохраняли её до моего возвращения. Я был уверен, что уж Ганс с Баламутом меня Конторе не сольют – Ганс побоится признаться Гарринче, что у него есть собственный проход в Зону, и к тому же он водит туда «гостей». За такое, с позволения сказать, «самостийное» кураторство Зоны, можно поплатиться не только здоровьем, но и жизнью. А Баламут не выдаст друга и подельника, и, вообще, он в бар не вхож.
Хорошо, допустим, я недооценил Гарринчу, он, конечно же, мог предложить за мою голову такую сумму, что парни потеряли всё: и страх, и совесть. Но в засаде сидели не они, а менты и Интерпол. Каким образом последние вышли на мою машину?
Положим, как-то вышли и сумели вывезти её со двора, подменив другой, но как им удалось вскрыть машину и обезвредить все мои ловушки?
А вот это ты зря, в Интерполе работают отнюдь не дураки. И вывезти сумели и вскрыть. Значит, у Интерпола теперь на меня есть всё: и фотографии с документов, и отпечатки пальцев, и «потожировые» следы. Даже если мне каким-то чудом удастся вырваться из цепких лап Конторы, то Интерпол меня теперь везде сыщет - в их распоряжении будут полицейские силы всего мира.
Ладно, пусть я – идиот, мало того, что вляпался в засаду, так ещё и затеял бессмысленную драку, но и эти, козлы, тоже хороши - позволили двум сопливым пацанам, вооруженным всего лишь рогаткой и битой, отбить меня у них. И прекрати ты истерить, перестань дёргаться! Ни замок сломать, ни крышку багажника отогнуть у тебя не получится. Хотя «копейка» Баламута и «ржавое корыто», но сделана она была в прошлом веке в СССР, не в пример теперешнему китайскому новоделу, тогда и там на толщине металла не экономили.
Кстати, о Баламуте: получается, что засада во дворе Ганса была двойной. Допустим, что это моя дурацкая выходка спровоцировала Баламута с его дружком впрячься за меня, но то, что они следили за Интерполом – это ясно.
Машина свернула налево, шины зашуршали по гравийке. Выходит, везут меня не в страйк-клуб. А куда? Может быть, в «Охотничий домик» Гарринчи. Эх, хорошо - сауна, холодное пиво с таранькой, девочки! Плохо, что всё это не про мою честь. Но и в плохом можно отыскать хорошее – в «домике», не то, что в страйк-клубе, минимум охраны, от силы два-три человека. Я стал сжимать и разжимать пальцы, стараясь разогнать кровь в затёкших руках. Так, кончики пальцев стали покалывать «иголочки», кровообращение в руках восстанавливается.
Поворот направо, шуршание шин прекратилось, машина затряслась и заскрипела рессорами на ухабах грунтовой дороги. Скорей всего - в «Охотничий домик». Не собирается же Баламут просто вывезти меня в лес, грохнуть и закопать? Это было бы слишком просто. Хотя, не знаю, я уже не понимаю логики событий. В любом случае, мне надо готовиться дать свой последний бой. Для начала, надо выказать противнику свою слабость, обморочное состояние. Для того чтобы имитировать обморок, надо постараться снизить число сердцебиений примерно до сорока в минуту. Отбросив посторонние мысли, я сосредоточился на дыхательных упражнениях. Напрягая грудину и задерживая дыхание, я стал замедлять сердечный ритм и тем самым уменьшать объем перекачиваемой сердцем крови, благо, в сталкерскую свою бытность, я уже проделывал такие штуки.
Скрипнули тормоза, машина остановилась. Закрякал клаксон. Должно быть, перед воротами. Через минуту машина тронулась и, немного проехав, вновь остановилась. На этот раз двигатель заглох, хлопнули передние двери. Кажись, приехали. Надеюсь, сейчас я получу ответы хотя бы на некоторые свои вопросы.
- Баламут, какого хрена, ты зачем сюда приехал? Я тебе что велел? – раздался раздраженный голос Гарринчи.
- Это ты вон у Костыля спроси, - с вызовом ответил Баламут.
- Шеф, это… В баре сказали, что вы здесь. Мы, это… Взяли Волчару, - ответил незнакомый мне голос.
- Кого вы взяли? - переспросил Гарринча.
- Ну, этого, Бирюка, - ответил незнакомец.
- И где он? – недоумённо спросил Гарринча.
- В багажнике, - ответил всё тот же голос.
- Костя, ты что, совсем охренел?! Я что велел? Я велел перехватить его, если он объявится вблизи дома Ганса, предупредить о засаде. Сказать, что из города ему самому не выбраться, чтобы он сам на меня вышел. А ты что? – сказал Гарринча.
- Так, это... Так получилось… – виновато ответил Костыль.
- Вот я и спрашиваю, как так могло получиться? Баламут, открой багажник, - велел Гарринча.
Вот, оказывается, как! Дела мои не так уж плохи. Однако торопиться «приходить в сознание» пока не следует.
Звенят ключи, крышка багажника с жалобным скрипом открылась.
- Твою мать! Заставь дурака богу молиться… Он мне живой был нужен, – вспылил Гарринча.
Кто-то прижал пальцы к моей шее.
- Пульс слабый, но есть. Живой он, дышит, только без сознания. Это Костыль его битой по башке долбанул, - услышал я через некоторое время голос Баламута. Прости друг, Давид, что я на тебя возвел напраслину.
- А лицо ему кто разбил? – спросил Гарринча.
Надо же, в пылу драки я почти не ощутил ударов по лицу, но мой мозг, находясь в полуобморочном состоянии, всё же оценил мой вид и «показал в зеркале» мне моё лицо. Губы разбиты – это точно, я вот только сейчас ощутил во рту привкус крови.
- Он, это… Сам… - начал Костыль.
- Ты что несёшь?! Ты что, за дурака меня держишь?! – возмутился Гарринча.
- Нет, что вы, шеф… Не держу…. Он действительно сам, это… Напал на ментов в засаде… - начал было опять Костыль.
- А ты где был. Я для чего там тебя поставил? – озлился Гарринча.
- Я, это… Безвылазно, трое суток… - начал опять мямлить Костыль.
- Всё, умолкни! Баламут, рассказывай, - сказал Гарринча.
- Я сделал всё, как ты велел. Собрал местную мелкую шпану с велосипедами, показал им фоторобот Бирюка. Пообещал, что первому, кто его увидит и доложит мне, куплю скутер. Пацаны с утра до вечера непрерывно колесили по всем улочкам нашего култука. Но Бирюк каким-то образом средь бела дня прошел к дому Ганса никем не замеченный… - начал рассказывать Баламут.
- Вот, вот. Это… И напал на ментов... - влез Костыль.
- Заткнись, тебе говорю! Баламут, продолжай, - велел Гарринча.
- В засаде было пять архаровцев. Трое в рабочих спецовках копались в траншее возле ворот и двое в штатском в доме Ганса. Как только Бирюк вошел во двор, менты в робах перекрыли ему выход, а люди в штатском вышли из дома, причем, с оружием. Несмотря на это, Бюрюк напал на ментов первым. Устроил там такой махач, вы бы видели! Двоих в робах вырубил сразу, а третьему сломал ногу. Потом он сцепился с молодым из штатских. Молодой оказался из борзых, спец по единоборствам. Но и его Бирюк сбил с ног и захватил сзади шею. И он бы свернул молодому шею, если бы их старший не долбанул его рукояткой пистолета по затылку. Но и после этого штатским никак не удавалось заковать его в наручники. Тогда я говорю, Костылю, мол, надо помочь мужику. Костыль говорит, давай. Ну, я и снял штатских, выстрелив из рогатки им в головы стальными шариками, - рассказал Баламут.
- Ну, а потом? – спросил Гарринча.
- Потом мы перепрыгнули через забор во двор Ганса, где этот дебил вначале загасил битой мента со сломанной ногой, а потом и Бирюка вырубил, - ответил Баламут.
- Костя, будь ласков, объясни, зачем ты это сделал? - вкрадчиво спросил Гарринча.
- Шеф, так я, это… Испугался я. Вы только гляньте на его зверскую рожу. К этому Волчаре и к безоружному было страшно подходить… А тут он вынул из кобуры штатского пистолет. Стал бы он там разбираться… Да он бы положил там всех. Вот я его и… того… успокоил, и в наручники, - более-менее внятно ответил Костыль.
- Ладно, Костя, как говорится, победителей не судят. Сумел перехватить и доставить и, самое главное, хвоста за собой не привёл, молодец, - похвалил Костыля Гарринча.
Сволочь косоглазая, Гарринча! Ему бы заехать битой по башке, вот это было бы ладно. Пора «оживать», я задышал чаще и открыл глаза. Возле багажника стояли Гарринча в дорогом английском халате и Баламут с Костылём. А за их спинами в камуфляжной форме и вооруженные резиновыми дубинками - ещё трое парней, должно быть охранники.
- Шеф, он, того… Очухался. Наручники снять? – спросил Костыль.
- Наручники? Нет, наручники снимать не надо, давай сюда ключ, - сказал Гарринча Костылю и, уже обращаясь ко мне: - Извини, Бирюк, ничего личного. У руководства Конторы к тебе есть ряд вопросов.
Паскуда колченогая, иуда! Вот я нутром чуял, что Гарринче доверять нельзя. Значит, это всё же он пытался Бритву взорвать.
- Берегись, Гарринча, по лезвию бритвы ходишь, - сказал я ему, намекая на то, что мой друг Бритва по-прежнему на свободе.
- Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Сам видишь, с какими «волкодавами» приходится дела делать, - ответил Гарринча и уже в сторону Баламута:
- Спокойно, Баламут, не дёргайся. Свою часть уговора я выполню – Ганса выпустят, а насчет него – я тебе ничего не обещал.
Вот оно как! Ганс влип в какую-то историю, а Баламут, оказывается, старался выручить его. Всё понятно, дружба - это святое, я вот тоже вписался в это дело из-за друга.
- Андрей, Петро, вынимайте «дорогого гостя» из багажника, поставьте на ноги. Алексей, обшмонай его - скомандовал Гарринча.
- Чисто, ничего нет, - сказал Алексей обшарив, мои карманы.
- Шеф, это… Вот, были у него в кармане… - сказал Костыль передавая Гарринче женские трусы.
- И зачем ты их забрал? – удивлённо спросил Гарринча, повертев трусы в руках.
- Я думал, это… Что-то важное. Не будет же сталкер просто так с собой женские трусы таскать, - на полном серьёзе ответил Костыль.
- А ну-ка, надень трусы себе на голову. Надень, надень. Ты молодец, Костя, теперь я вижу – это опознавательный знак для «своих», а пароль у «них»: «Трусы на дереве», - в тон ему сказал Гарринча. Охранники и Баламут, сдерживая смех, сдавленно захрюкали. Я, несмотря на всю серьёзность своего положения, тоже не сдержался – «прыснул» смешком. Костыль, смутившись, поспешно стянул со своей головы трусы и сунул их в карман моей куртки.
- Ладно, шутки в сторону. Андрей, Петро, ведите «гостя» в дом, прикуйте наручниками к батарее. Алексей, иди с ними, подстрахуй, а то, не равён час, взбрыкнёт.
Охранники, подхватив меня под локотки, отвели в просторный холл дома и, подбив мне ноги, поставили на колени лицом в угол. После чего расковали мне левую руку, а правую приковали к трубе, идущей к батарее. Как только парни убрали от меня свои руки, я развернулся и сел в угол на пол.
Один из охранников вернулся на улицу к Гарринче, а двое других отошли в противоположный угол холла и уселись там на стулья возле столика с разложенным «шеш-беш», но играть не стали, просто сидели и пялились в телевизор с приглушенным звуком. Минут пять ничего не происходило, потом завёлся мотор «жигуля» и взревел двигатель мотоцикла, и машина с мотоциклом куда-то укатили.
Через пятнадцать минут уже в деловом костюме обычной своей шкандыбающей походкой в холл вошел Гарринча. В руках он принёс две наплечных портупеи с пистолетами «Макаров». Охранники вскочили на ноги. Гарринча, молча, передал им портупеи, те стали неспешно их прилаживать. Потом Гарринча подошел ко мне, склонился надо мной и, делая вид, что осматривает мои наручники, незаметно сунул мне в руку какой-то небольшой металлический предмет. Я ощупал его. Ключ от наручников, вот дела!
- Жду тебя за первым поворотом дороги. Пацанов не покалечь, – тихо, почти одними губами, прошептал Гарринча,
Потом он вернулся к охранникам.
- Парни, слухай сюда. Алексея на мотоцикле я отправил вслед за Баламутом. Они отгонят «копейку» поближе к городу и сожгут её в каком-нибудь овраге. Потом Алексей отвезёт Баламута в страйк-клуб и вернётся сюда. Пока его не будет, в сторожке у ворот посидит Константин. Оружия я ему не даю, а то ещё натворит делов, дуболом. Вся ответственность на вас. С этого - глаз не спускать, одного не оставлять, наручники не снимать. Если начнёт бузить, можете навалять ему пи#дюлей, но только аккуратно, без фанатизму. По голове бить запрещаю. Я же поеду в город, разузнаю обстановку. Если всё будет более-менее тихо, часа через два-три пришлю за ним машину, иначе, посидит тут до утра. Всё, я уехал, - сказал Гарринча и, развернувшись, вышел из холла
На дворе тихо заурчал мотор «мерса» Гарринчи и машина укатила. Охранники, немного постояв, расселись возле «шеш-беш» и стали по очереди метать на доску кости и двигать шашки.
Итак, что делать - вроде ясно, Гарринча всем раздал чёткие инструкции. Я, значит, должен побузить, а мне за это пи#дюлей. Вообще-то, не хотелось бы, с меня на сегодня их и так предостаточно. Но делать нечего, кряхтя и тихо охая, я поднялся. Охранники, занятые игрой, только мельком глянули в мою сторону.
- Эй, служивые, мне бы в туалет по малой нужде, - обратился я к парням.
- Потерпишь. Скоро за тобой приедут, тогда и справишь свою нужду, - отозвался один из них.
- Парни, я серьёзно, очень надо, – выждав пару минут, снова обратился я. В ответ – ноль внимания.
Немного позвенев наручниками, я, повернувшись к охранникам спиной, отстегнул наручники от трубы. Держась рукой за трубу, и прикрывая руку телом, я стал притоптывать, изображая нетерпение.
- Фашисты, суки бандеровские, не могу я больше терпеть, - выдал я охранникам.
Последовали ухмылки и смешки, но игру парни не бросили. Ясно, словесными оскорблениями их не пронять, придётся оскорблять действием. Я, расстегнув левой рукой ширинку, стал отливать прямо в кадку с пластиковой пальмой, стоящей возле батареи. Услышав журчание, один из охранников обернулся ко мне.
- Андрей, ты посмотри, что эта паскуда делает! - обратился он к напарнику.
- Вломи ему хорошенько, Петро, - глянув в мою сторону, ответил тот.
Петро поднялся и, вынимая из петли на поясе резиновую дубинку, вразвалочку пошел ко мне. Не доходя до меня примерно метр, он сделал замах дубинкой, намереваясь врезать мне по плечу. Я сам шагнул к нему навстречу, левой рукой блокировал и отвёл удар дубинки, а кулаком правой руки, усиленным дужкой наручников, саданул ему в солнечное сплетение. Петро, ловя воздух ртом, стал медленно оседать. Прежде чем он успел опуститься на колени, я выхватил у него из кобуры пистолет, снял с предохранителя и нацелил на второго охранника. Тот, с поднятой над доской рукой, замер, видимо соображая, успеет ли он выбросить кости и выхватить из кобуры свой пистолет.
- Даже не думай, мне человека убить, что высморкаться. И с такой дистанции я не промахнусь. Просто положи кости на доску, и руки в гору, - сказал я, взводя курок. Паренёк, поколебавшись, повиновался.
Переступив через лежащего на полу Петро, я пересёк холл. Уперев ствол пистолета в лоб перепуганному парню, я вынул из его наплечной кобуры пистолет. Отступив на пару шагов, я дулом пистолета указал ему опуститься на пол и ползти к батарее в угол. Усевшись на его место, я сунул один пистолет в карман куртки, а второй положил на столик. Освободив свою правую руку от болтающихся на ней наручников и швырнув их через весь холл к ногам охранников, я скомандовал:
- Как там тебя, Андрей? Ну-ка, пристегни себя и своего дружка к батарее.
Парень, ошалело таращась на меня, не пошевелился.
- Не зли меня, два раза повторять не буду, – сказал я, подымаясь и беря со столика пистолет. Парень суетливо подобрал наручники, помог уже пришедшему в себя Петро подползти ближе к батарее и, перекинув наручники через трубу, пристегнул свою и напарника руки.
- Так, молодца. А ты нечего не забыл? Правильно, отстегни с ремня свой ключ от наручников и швырни мне. Вот и ладушки.
Ну, вот и всё, осталось «накостылять» Костылю, и можно заканчивать эти «голодные игры». Впрочем, Костыль может подождать, а вот съесть чего-нибудь не помешает. Я направился к двери, за которой, по моим предположениям, должна быть кухня. И точно, кухня с огромным двухдверным холодильником. Открыл одну дверцу и застыл. Чтоб я так жил, я сглотнул слюну! Чего тут только не было: водка «Хортица» и пиво разных сортов, балыковая нарезка и чищенные спинки тараньки в пластиковых упаковках, консервные банки с печенью трески и крабовым мясом. Посидеть бы, попить пивка, только вот рассиживаться времени совсем нет. Открыл вторую дверку. Сало, мясо, колбаса. Вот это подходяще. Ухватив палку копчёной колбасы, я закрыл дверцы холодильника.
Откусив прямо от палки кусок колбасы, я вышел в холл.
- Я так понимаю, парни, девочек сегодня в сауне нет? Ну, тогда я пошел, пока, - сказал я охранникам, прожевав колбасу.
Выйдя из дома и держа в левой руке пистолет, а в правой колбасу, я быстро пересек двор и вошёл в сторожку у ворот. Костыль, увидев меня, вначале опешил, вытаращив глаза, потом сошел с лица, стал белый как мел, потом зачем-то попытался вскочить с кресла. Я легонько треснул его по лбу палкой колбасы. Костыль рухнул в кресло.
- Куда ты собрался, сучёнок? Я тебя теперь, как Тузик грелку…– состроив злобно-садистскую рожу, начал я цедить сквозь зубы заготовленную для Костыля тираду угроз. Начал и осёкся - Костыль с бессмысленным выражением лица и отсутствующим взглядом, безвольно полусидел, полулежал в кресле. На его штанах, в районе ширинки, расплывалось тёмное пятно.
- Твою мать! Неужто окочурился?! – отложив на стол колбасу, я приложил пальцы к его шее. Фу-х, живой - славу богу, просто в обмороке. Извини, Гарринча, я лишь хотел его немного постращать. И треснул я его несильно, не собирался я его вырубать или калечить. Скорей всего, это он с переляку лишился чувств.
Хрен с ним, с Костылём. Очухается. Теперь осталось выяснить у Гарринчи, что это за кутерьма тут творится. Забрав палку колбасы, я вышел из двора через калитку сторожки.


10

Вечер в лесу краткий гость, на лес стремительно опускается ночь. В безоблачном небе зажигаются первые звёзды, и где-то там, над горизонтом, должна восходить молодая луна. Толку от неё, вкупе со звёздами, в ночном лесу будет мало, но всё же - хоть что-то, иначе была бы вообще темень – глаз выколи.
Не люблю я лес, в особенности, ночью. Это только волкам ночной лес – дом родной. А я, хоть и кличут меня Бирюк, одинокий дневной «волк» постурбанизма, то есть, заброшенных хуторов, оставленных ПГТ, руин покинутых городов, могильников и аномальных полей. Конечно, в отличие от лесов зоны, в этом лесу мне, вооружённому, опасаться совершенно некого и нечего. Тем более, что двигаюсь я не через бурелом, а по лесной дороге. И даже, если Гарринча где-то там за поворотом меня не ждёт, я сумею уйти достаточно далеко и, тем самым, оторваться от погони. То, что погоня, ночная или утренняя, будет, при любом отношении ко мне Гарринчи, я не сомневался.
А как я сам отношусь к Гарринче? Это, действительно, вопрос. Не знаю! За какие-то полчаса я поменял свое мнение о нём три раза. Одно ясно, Гарринча ведёт какую-то свою игру по своим, пока непонятным мне, правилам, и мне, хочешь - не хочешь, придётся в этой игре участвовать.
Впереди просвет - это грунтовка упирается в гравийную дорогу. Глянул налево, не обманул Гарринча, всего в каких-то двадцати метрах, на обочине дороги припаркован его «мерс». «Габариты» включены, в салоне горит свет. Сам Гарринча, стоя возле открытой дверцы, прикуривает сигарету. Я опустил пистолет и не торопясь пошел к машине. Услышав мои шаги, Гарринча повернулся в мою сторону. Как только я приблизился, Гарринча, невозмутимо глянув на пистолет в моей руке, выкинул недокуренную сигарету, приложил палец к своим губам и открыл заднюю дверцу машины, мол, молчи и полезай. Всё ясно, Гарринча по-прежнему возит в своей машине «жучки». Убрав пистолет в карман, я забрался в салон машины и тихо прикрыл за собой дверь. Гарринча уселся на водительское место, нарочито громко хлопнул дверцей, завел двигатель и стронул машину с места.
Едем. Выехали на бетонку. Спрашивается, а куда это мы, собственно, едем? Не в город же? В город мне ехать никак нельзя – опасно. Хотя, какого чёрта, где мне теперь не опасно? Ладно, в город так в город, надеюсь, Гарринча понимает, чем он рискует в случае чего.
Гарринча слегка повернул зеркало заднего вида, время от времени бросает на меня косые взгляды. Впрочем, какие, при его косоглазии, могут быть у него взгляды. Так что и не поймёшь, нервничает он или нет. Я вот лично нервничаю, а когда я нервничаю, мне всегда жрать хочется. Я достал из-за пазухи палку колбасы и принялся её грызть. Взгляд Гарринчи окосел ещё больше, он даже обернулся посмотреть. И что? Ну прихватил палку колбасы, что такого. Чай, не совсем чужие люди, сочтёмся.
Вот зараза! Еда всухомятку не прошла даром, на меня напала икота. Не самая страшная за последнее время напасть, но всё равно неприятно. Гарринча хмыкнул, полез в бардачок и достал для меня бутылочку минералки. Я запил, но икота не унималась, а стала даже громче. Гарринча недовольно скривился и включил музычку. Стараясь побороть икоту, я стал задерживать дыхание.
Так в борьбе с икотой мы и доехали до въезда в город. Тут мне стало не до икоты, на въезде был организован временный милицейский блокпост. Я вынул из карманов оба пистолета. Гарринча покрутил головой, показывая мне глазами, мол, не паникуй.
- Не ссы, Каштанка, я Дубровский, - сказал Гарринча вслух, сбрасывая скорость перед блокпостом. Что он этим хотел сказать? Фамилия у него и действительно Дубровский. И что? Может, он какой депутат, и его машина досмотру не подлежит? Или он анекдот какой вспомнил? Тогда причём тут Каштанка, когда должна быть Маруся? Или это шутка, намек на мой ник? Дошутится, гад, я снял пистолеты с предохранителей.
Гарринча оказался прав, я зря нервничал - ДПСник нетерпеливо махнул палкой, мол, проезжай, не задерживай. Менты проверяли только выезжающие машины, мы спокойно проехали блокпост. Кстати, икота прошла сама собой.
Пятнадцать минут езды по городу, и «мерс» остановился возле ночного супермаркета. Гарринча вынул из кармана связку ключей с брелком и указал на дом на противоположной стороне улицы. Понятно – ключи от квартиры в этом доме. Потом Гарринча показал мне брелок, слегка наклонив его. На брелке был изображен знак зодиака «Рак». Понятно, чего ж не понять – квартира номер 69. Я взял у него ключи. Убрав ключи и пистолеты в карманы куртки, я вышел из машины. Гарринча вышел вслед за мной и, поставив машину на сигнализацию и не сказав ни слова, направился в магазин. Что ж, ясно, накупит продуктов и тем самым обеспечит разумное объяснение цели своей остановки в данном месте. Я развернулся и не торопясь отправился гулять по ночным улочкам города - надо проверить, не прицепилась ли к нам при въезде в город наружка.
Пошатавшись минут сорок и не обнаружив за собой хвоста, я вернулся к дому, на который мне указал Гарринча. Набрал на домофоне цифру 69, никто не откликнулся и дверь мне не открыл. Вот и ладушки, сам открою. Приложив к домофону кодовый ключ, открыл дверь. Так, третий этаж, вот и квартира. Звонить смысла не имело, я и так понимал, что в квартире никого нет. Я открыл дверь своими ключами, вошел в прихожую и включил свет. Закрыв дверь, я обошел квартиру. Двухкомнатная квартира, сквозной проём – это хорошо, есть возможность для отхода через противоположный от входа в дом балкон. Правда, третий этаж, высоковато прыгать, но, даст бог, делать это не придётся. Судя по обстановке, квартира принадлежит женщине, но в прихожей есть большие тапки, а в ванной бритва и мужской халат. Вот и ладненько, можно принять ванну.
Едва я успел после ванной приготовить на кухне чай, как раздался звонок домофона. Положив пистолет в карман халата, я сходил в прихожую, посмотрел на монитор. Пришел Гарринча, он-то мне и нужен. Я впустил Гарринчу в подъезд и открыл входную дверь.
- Извини, тапков я тебе предложить не могу, были одни, и те уже заняты. Проходи на кухню так. Я как раз чай заварил, - сказал я, впуская Гарринчу.
- Так что происходит во вверенном Конторой тебе городе? - спросил я, разливая чай по чашкам.
- Если кратко, то тебя разыскивает Интерпол, - ответил Гарринча, принимая у меня чашку с чаем.
- А тебе-то что с того? У нас с тобой вроде шапочное знакомство, «здравствуй – до свидания», - сказал я.
- Тебя разыскивают по тому же делу, что и Бритву, - ответил Гарринча.
- И что? – спросил я.
- А то, что Бритва мой друг. Я ему по гроб жизнью обязан. Ты посмотри на меня, я весь искалечен, но я жив. А жив я только потому, что после того, как меня изломала аномалия, это Бритва случайно нашел совсем не знакомого ему человека и на себе вытащил меня из зоны, - ответил Гарринча.
- Ладно, выкладывай всё по порядку. Будешь ещё чая? – спросил я.
- Нет, давай выпьем чего-нибудь покрепче. Достань из холодильника коньяк и лимон, - ответил Гарринча.
- С чего начинать? - спросил он, после того, как я разлил коньяк по фужерам.
- Начни с Ганса, - ответил я.
- Так, вот. Неделю назад, нет, чуть больше недели, ко мне в бар прибежал Баламут. Просил помощи – Ганса замели в ментовку. Я спросил: «За что»? Баламут начал мне гнать какую-то пургу, мол, к Гансу из Киева приехал на машине знакомый. Они вдвоем, прихватив резиновую лодку, ушли на рыбалку. В это время в машине где-то что-то коротнуло, и она загорелась. Баламут, как его сосед, заметил это, вызвал пожарных. Пожарные приехали быстро, но к их приезду салон машины уже выгорел полностью. Огонь пожарные потушили, бензобак не взорвался, но во время тушения рвались патроны. Поэтому на следующий день, когда Ганс вернулся с рыбалки, его забрали в ментовку, а машину со всем её содержимым со двора вывезли.
- Не люблю я Баламута, а вот Ганс мне нравится, - продолжил Гарринча, - Поэтому я позвонил кое-кому, навел справки. Оказалось, что Баламут не врёт, почти не врет. Машину вывезли потому, что в ней нашли сгоревшие останки разнообразной «шпионской» аппаратуры. Я так понимаю, это ты сам салон машины превратил в «мусоросжигатель»?
Я утвердительно кивнул.
- Вот, вот. Я так сразу о тебе и подумал, – сказал Гарринча, закусив коньяк лимончиком, - Кроме того в машине обнаружили трофейный «Люггер» и немецкие ордена и медали времён второй мировой войны. А Ганс с Баламутом – «чёрные копатели». Ну, я поприжал маленько Баламута, он мне про партизанскую тропу и рассказал. Короче, пока Ганс выводил тебя в зону, Баламут решил девчонку на машине покатать, но не на своей развалюхе, а на твоей. Машину он вскрыл, а салон возьми и полыхни сразу в нескольких местах.
Чёрт, вот вроде бы всё предусмотрел, всё рассчитал, а вот о таком даже и подумать не мог. Привык иметь дело с умными людьми и никакой «защиты от дурака» не предусмотрел.
- Баламут - он и есть Баламут. Кстати, это я его так окрестил. Так ты знаешь, он, несмотря на свою заносчивость и драчливость, легко эту кличку принял, по-моему, она ему даже нравится, - сказал Гарринча, как бы в ответ на мои мысли.
- Я заметил, ты своих людей по именам называешь, а этих двоих по кличкам, - сказал я.
- Ты это о Косте, Бирюк? Так Костыль - это не кличка, а прозвище, детское прозвище. Кличку надо заслужить. А уж плохая кличка будет или хорошая – это неважно, что заслужишь, то и будешь носить. И тех, кто кличку заслужил, я называю по кличке, - ответил Гарринча.
- А что там по Интерполу? – спросил я.
- Вот… Менты сработали оперативно. По номерам вычислили хозяина машины, а тот утверждает, что он намедни машину продал. Кому? А хрен его знает кому, во всяком случае, паспортные данные – откровенная фальшивка. Составили фоторобот покупателя и переслали его из Киева к нам. Вот тут-то он и попался на глаза Интерполу. Оказалось, что у них самих есть фоторобот, причём, весьма и весьма похожий на присланный. Вот полюбуйся, - Гарринча вынул из кармана пиджака и передал мне два сложенных вчетверо листочка. Я развернул листы и посмотрел, первый - «не фонтан», весьма расплывчатый, а вот второй вполне сносный для опознания.
- Сам понимаешь, с этого момента Ганса начали колоть по-полной, - продолжил Гарринча, - Уже не на угон машины, как до этого, а на похищении человека и, возможно, в его убийстве.
- А что Ганс? – спросил я.
- Ганс в фотороботах владельца машины признал, но это всё, что он признал, хотя прессовали его в КПЗ основательно. Продолжает твердить, что знакомый попросил оставить машину во дворе и показать рыбные места. Где тот сейчас рыбалит, Гансу неизвестно. Никаких немецких орденов и оружия он в глаза не видел. Что за аппаратура была в машине знакомого, он понятия не имеет. Тот ещё «ариец», из такого может выйти отличный сталкер, - ответил Гарринча.
- И что теперь с ним будет? – спросил я.
- А ничего, ровным счётом ничего. Завтра же адвокат вытащит его с нар под подписку о невыезде или под залог. Сегодня менты воочию видели живого и здорового владельца машины, даже имели возможность с ним пообщаться. Так что все обвинения против Ганса беспочвенны, и судебных перспектив дело против него не имеет. А вот Баламут засветился, его теперь придётся прятать. Посмотри в холодильнике, там должна быть ещё бутылка «Хортицы», – ответил Гарринча.
Пока я доставал водку, пока разливал её по рюмкам, Гарринча рассматривал листы с моим фотороботом.
- Понимаешь, когда мне принесли эти листы, и я узнал, что Интерпол тебя разыскивает по тому же делу, что и Бритву, я понял, что я сильно лоханулся. После нашей встречи я сильно струхнул – я подумал, что ты «призрак», и пришел ты из Конторы ко мне, если не по мою душу, то уж с проверкой точно. Поэтому, как только Бес доложил мне, что ты отозвался, и ты в зоне, я тут же отослал донесение в Контору, мол, объявился бывший «покойник», кличут Бирюк, ищет Бритву, ушел в зону. Я не удивился, что практически сразу получил из Конторы директиву: «При выходе Бирюка из зоны – задержать, а при невозможности – ликвидировать». Слыханное ли дело – охотиться на «призрака»! Подумал, пудрят мне мозги, проверку я прошёл, а «призрака» выведут из зоны по другим каналам. Я успокоился, а тут приносят мне твой фоторобот, представляешь моё состояние – подвёл друга, возьмут тебя, могут выйти и на Бритву, - поведал мне Гарринча. Я кивнул и снова разлил водку по рюмкам. Видать у человека наболело, пусть выскажется.
- А тут Интерпол развил бурную деятельность: пригнали во двор Ганса машину – та же марка, тот же цвет, что и у тебя, накрыли её брезентом, переодетые менты роют траншею, а в доме Ганса засада. Но и у меня были развязаны руки, директива из Конторы получена – для твоей «поимки» я мог задействовать все имеющиеся у меня средства и ресурсы. Я организовал дозоры в местах твоего возможного выхода с болот, Баламут привлёк к твоим поискам мелкую шпану на велосипедах, а к самому Баламуту я приставил для контроля Костю, он, конечно, туповат, но исполнителен. Наконец, подготовил эту квартиру – отправил свою подругу в круиз по Средиземному морю.
- Гарринча, скажи, а Румын тоже был в дозоре? – спросил я, вспомнив о женских трусиках в кармане своей куртки.
- Румын? Ромка, что ли? Да, был, а что? – спросил Гарринча.
- Нет, ничего. Видел его на речке, - ответил я, не сумев скрыть усмешки.
Гарринча нахмурился, подозрительно уставившись на меня, замолчал. Вдруг лицо его расплылось в улыбке:
- Трусы, вот откуда у тебя женские трусы! Видать Роман был в дозоре не один, а на пару с девушкой. А ты не удержался, спёр что плохо лежало! Сталкер, одним словом! – заржал Гарринча. Я расхохотался вслед за ним. Выпитая водка давала о себе знать, наступил расслабон.
- Скажешь тоже, сталкер! Просто спорадический приступ клептомании. Но я раскаиваюсь и готов вернуть, просто не знаю как. Может, поможешь? – спросил я. Гарринча зафыркал вслед за мной.
- Нет, уж, избавляйся от них сам, фетишист, если, конечно, сможешь! И смотри, не вздумай случайно их где-нибудь здесь «забыть». Люська моя давно на меня из ревности когти точит, а уж за чужие женские трусы она мне глаза точно выцарапает, – выдал Гарринча, и мы оба закатились безудержным смехом.
- Слушай, а как ты теперь собираешься оправдываться перед Конторой? – спросил я, после того, как мы отсмеялись.
- А у меня теперь всё в ажуре. Я сделал всё в соответствии с директивой из Конторы. И был очень близок к успеху. У меня теперь есть Костик, «Герой», сумевший отбить тебя у ментов и вывезти за город. У меня есть свидетель и его подельник – Баламут. Наконец, у меня есть два «козла отпущения», два «разгильдяя», Андрей и Петро, упустивших тебя. А то, что ты ушел – ничего удивительного, попробуй, удержи такого «волчару». Конторским надо было самим быстрее «репу» чесать, не рассчитывать на желторотых пацанов, а прислать «охотников за головами», - резонно ответил Гарринча.
Лимон кончился, я полез в холодильник, нашел сыр и маринованные огурцы, порезал их, разложил по тарелочкам и поставил на стол.
- Дуракам везёт, - сказал Гарринча, разливая водку по рюмкам, - Представляешь, этот обалдуй, Костик, после нападения на ментов, не только разъезжал по городу с человеком в наручниках в багажнике, он ещё и ментовское табельное оружие прихватил. И никто его не остановил, не проверил.
Я потрогал затылок, шишка ещё болела.
- И всё же, несмотря ни на что, я должен быть признателен этому твоему Костику – один из этих пистолетов я лапал. А теперь у Интерпола по-прежнему, кроме фоторобота, на меня ничего нет. Ни фотографий в паспорте, ни отпечатков пальцев. Свою машину я сжег сам, а ты сжёг машину Баламута - значит, и никаких биологических следов от меня не осталось, ни запахов, ни потожировых, - сказал я.
- Паспорта нет – не беда, «ти ж на украiнськiй мовi розмовляеш»? Для начала «зробiмо» тебе справку «Кримского беженца», а потом с помощью Правого сектора переправим тебя во Львов, там «инши» документы и выправим, - сказал Гарринча.
- На автовокзале в автоматической камере хранения лежит пакет с моими Литовскими паспортом, правами и другими мелочами, - сказал я.
- Отлично! Напишешь номер ячейки и код, я пошлю за пакетом кого-нибудь из своих ребят. Тогда меняем план, слушай. Из Одессы один раз в две недели в ресторан приходит фургон-рефрижератор. Привозит он деликатесы: живых улиток, креветок, устриц и прочее. Но это только прикрытие. В фургоне оборудован тайник для вывоза артефактов зоны. Тайник довольно большой, человек в нём спокойно разместится, правда, в нём довольно холодно. Так вот, ближайший рейс через пять дней. Оденешь термобельё с электроподогревом, и мы тебя переправим в Одессу. Оттуда в Кишинев через Приднестровье. На границе купим соответствующие отметки задним числом, и получится, что ты на Украине был лишь проездом, и ни в какой город Иванков физически заехать не мог. Тогда Интерпол пусть хоть подотрётся твоим фотороботом, - выдал Гарринча.
- Хорошо, брат, на том и порешим, - сказал я, разливая остатки водки по рюмкам.


11

Кишинев, аэропорт. Стою в очереди на регистрацию. До Подгорицы из Кишинёва самолётом можно добраться через Рим, либо через Белгород с пересадкой в Будапеште. Рим меня не устраивал, во-первых, из-за расписания – почти сутки пришлось бы околачиваться в аэропорту, а во-вторых, памятуя прошлую встречу с Ватиканскими спецагентами, в Италию мне соваться вообще не хотелось. Я выбрал Будапешт. Как там пелось в одной замечательной песенке? Что-то, типа: «Глупцы героев строят, бросаются вперёд, нормальные герои всегда идут в обход». Да и по времени выходит почти одно и то же, ну, может, чуть больше.
Очередь движется крайне медленно. Флегматичного вида пожилой усатый пограничник молча принимает паспорта у пассажиров и, меланхолично полистав их и мельком сверив фото с оригиналом, ставит в паспорт штемпель. Сначала я подумал, что ему просто нравится мариновать людей в очереди или ему вообще на них наплевать, но потом я понял – сдерживая очередь, он разумно регулирует количество людей, ожидающих прохода через рамку металлодетектора.
Вот, наконец, подошла и моя очередь, я подал свой паспорт. В чём дело? Меланхолия слетела с лица пограничника. Бросая на меня косые взгляды, он защелкал по клавиатуре своего компьютера. Потом он пододвинул ко мне сканер отпечатков пальцев. Без тени волнения я приложил ладонь правой руки к сканеру. А что мне волноваться? Мой биометрический загранпаспорт самый что ни на есть настоящий, выданный, кстати, на основании моего гражданского паспорта. Тот, в свою очередь, тоже настоящий, выданный взамен утраченному при пожаре в «паспортном столе», во время обмена советских паспортов на литовские. Не знаю, имел ли непосредственное отношение к тому пожару мой тогдашний куратор Мозес Зданевичус по кличке Моисей или вовремя подсуетился, но в результате я, исконный славянин, стал гражданином Литвы по имени Ицхокас Вейденбаумс. Реальный Ицхокас за полгода до того погиб, получив смертельное ранение во время перестрелки контрабандистов с польскими пограничниками, и похоронен где-то в безымянной могиле на польской земле. На момент выдачи паспорта я был уже круглым сиротой, мои «названные» родители, переехавшие на «землю обетованную», к тому моменту, в результате нападения арабов на Израильское поселение в секторе Газа, тоже погибли. Так что засвидетельствовать моё литовское происхождение в паспортном столе пришлось двум свидетелям: раввину Клайпедской синагоги и моему «крёстному отцу», уважаемому бизнесмену и меценату Мозесу Зданевичусу.
Время идет, очередь за мной начинает тихо роптать, а толчея у металлодетектора полностью рассосалась. Удивлённый отсутствием людей в пункте досмотра, молодой парень в таможенной форме, отделившись от группы таможенниц, подошел к пограничнику. Таможенник глянул на меня, потом посмотрел из-за спины пограничника на его монитор, после чего он весь как-то подобрался, как «сеттер, принявший охотничью стойку», глаза его округлились и заблестели, он стал что-то тихо нашёптывать на ухо пограничнику. Интересно, чего он углядел в мониторе?
Чего-чего? Не иначе Интерпол решился-таки выложить в розыск мой фоторобот, мои фальшивые паспортные данные из договора купли-продажи «жигулёнка» и описание моих «подвигов». Что ж, сильный «ход конём», рассчитанный, впрочем, не на сегодня, а на перспективу. Любое обращение к базам Интерпола фиксируется, и с этого момента я автоматически попадаю под их контроль. Но сейчас Интерпол мне, кроме сходства с фотороботом, ничего предъявить не может. В моём литовском паспорте нет отметок о пересечении Российских границ, следовательно, эпизод с нападением на «итальянских туристов» ко мне пока привязать не удастся. События в Украинском Иванкове тоже ложатся мимо – согласно пограничным отметкам в паспорте я в это время находился на территории Приднестровской республики.
Таможенник что-то тихо втолковывал пограничнику, но тот отнекивался и отрицательно качал головой. Наконец он пожал плечами, щелкнул отметку в моём паспорте, но паспорт передал не мне, а таможеннику. Тот нагло ухмыльнувшись мне в лицо, указал на рамку металлодетектора. Молодо-зелено, надеется оказаться умнее старого и умудрённого опытом пограничника, хочет подловить меня не на паспорте, а на чём-то другом.
Я прошел к рамке, сложил в лоток свои дорожную сумку, портмоне, наручные часы и то немногое, что было в карманах куртки. Поставив лоток на транспортер рентген-камеры, спокойно прошел рамку. Забрав свои вещи на выходе камеры, глянул на таможенника. Я надеялся увидеть разочарование на его лице, но он по-прежнему хищно ухмылялся. Таможенник, не выпуская из своей руки мой паспорт, указал мне на комнату личного досмотра. Я невольно прыснул от смеха, на секунду представив его удивлённое лицо при обыске карманов моей куртки, в случае, если бы я не избавился от женских трусов. Жаль, что избавился, больше ничего другого, хоть как-то отдалённо смахивающего на контрабанду, у меня в карманах не было.
В ответ на мой смешок, таможенник, зло сверкнув глазами, открыл передо мной дверь и сделал приглашающий жест, мол, прошу. Я прошел в дверь. Небольшая комната, стол с креслом и несколько стульев у стены. Я остановился перед столом. Таможенник, вошедший следом за мной, взял один из стульев и поставил его перед столом. Указав мне на стул, сам он обошел стол и уселся в кресло. Странный способ досмотра, он что, решил меня разговорами уболтать на предмет предполагаемой контрабанды? Я сел на предложенный мне стул. Таможенник достал из стола бумажный бланк и ручку, развернув мой паспорт и приготовившись писать, задал свой первый вопрос:
- Кум вэ нумиць? – спросил он меня на молдавском. «Нумиць»? По-моему, он спрашивает, как меня зовут. Ответить или как? Один сезон я отходил в зоне с напарником молдаванином, так что собрать конструкцию типа: «С новым годом, пошел на фиг», я был в состоянии, но поощрять махровый национализм мне совершенно не хотелось.
- Здравствуйте, - ответил я по-русски, тем самым предлагая возможный язык дальнейшего общения.
- What is your name? – таможенник повторил свой вопрос на этот раз на английском.
О, как! Русский мы не знаем или не хотим на нём общаться. Ну, извините, тогда так:
- Atvainojiet, es jūs nesaprotu, - ответил я, мол, простите, я вас не понимаю, причём из вредности ответил не на литовском, а на латышском языке. А что? Я ещё могу выдать с пяток фраз на эстонском и даже на финском. Не хочет говорить по-русски – пусть ищет переводчика, а найдет, тогда я и перейду на литовский язык.
Таможенник, листая мой паспорт и не глядя на меня, молчал. Я его тоже не торопил - не улечу на этом рейсе, улечу на другом. У парня большие полномочия, но в средствах он ограничен – только законные. Очевидно, он ищет, но не находит законного способа моего задержания. Закинув ногу на ногу, я терпеливо жду.
- Как вас зовут? – наконец-то таможенник выдал на чистом русском, даже без акцента, при этом хищная ухмылка сползла с его лица. Понятное дело, первое поражение, пусть и маленькое, кому ж будет приятно.
- Ицхокас Вейденбаумс, - ответил я. Таможенник внёс моё имя в протокольную часть бланка. Ну-ну, пиши. Таможенник задал ещё рад вопросов, наверно, в надежде, подловить меня на незнании собственного паспорта. Я спокойно и обстоятельно отвечал на его вопросы.
- Господин Вейденбаумс, согласно отметкам в вашем паспорте, за короткое время вы пересекли почти пол Европы, нигде особо не задерживаясь, но провели две недели в Приднестровье. Не могли бы вы пояснить цель вашей поездки? - таможенник, наконец, задал стоящий вопрос.
Каков наглец, он что, решил крутить меня на предмет шпионажа или будет оспаривать пограничные отметки! Захотелось ответить: «А какое, собственно, ваше собачье дело»? - но начинать разговор со скандала, конечно же, не следовало.
- Да ради бога, отчего не могу, конечно, могу. Я посетил Бессарабию с целью сбора материала, - начал импровизировать я. Произнося фразы, я нарочито растягивал их на прибалтийский манер.
- Какого материала? - напрягся таможенник.
- Материала? Для книги. Ведете ли, я решил написать книгу о бессарабском периоде в жизни Пушкина. О его путешествии из Кишинёва в Одессу и Измаил. Свой вояж я предпринял с целью собрать воспоминания очевидцев, преданий старины глубокой, так сказать, ну и личных впечатлений, конечно, - ответил я.
- И что, удалось собрать воспоминания очевидцев? – насмешливо спросил таможенник.
- К сожалению, нет. Тоже и с преданьями. Зато личных впечатлений - воз и маленькая тележка, - с серьёзным видом ответил я.
- И какие города и веси вы посетили? – спросил таможенник, не забывая записывать мои ответы в бланк.
- Помните, как у Пушкина: «Цыганы шумною толпою по Бессарабии кочуют». Вот и я вживался в натуру, путешествовал с цыганским табором. Поэтому, где мы кочевали, где мы останавливались – помню весьма и весьма смутно. Захардабурдился, знаете ли, немного, заменжувался, - ответил я.
- Хорошо, но впечатления-то вы помните? - спросил таможенник.
- О, впечатлений масса! Быт, традиции, один фольклор чего стоит:

Ай да шатрица рогожитко,
Андэ шатрица чай бидытко,
Ай ту тэрнори, да не ломайся,
Сыр пхэнава дуй лава, собирайся.

Ай да-ну, да-ну, да-ной,
Ай да-ну, да-ной…

- Ой, простите, ради бога, увлёкся, - делано засмущался я, перестав трясти плечами и выделывать руками воображаемым бубном выкрутасы.
Таможенник, обескураженный тем, что над ним откровенно издеваются, напряжённо молчал.
- Скажите, господин Вейденбаумс, а почему у вас так мало личных вещей: полотенце, запасная пара носков, бритва, зубная щётка, паста, часы и всё? - наконец спросил он.
Пошутить что ли? Сделать заявление, мол, к полотенцу я никакого отношения не имею – это провокация, должно быть, горничная в гостинице мне его в сумку подсунула. Хотя, нет, не стоит, не надо давать повода. А то ведь прицепится, опять начнёт выспрашивать, что за гостиница, в каком городе и так далее.
- А я лёгкий на подъём человек, вот и путешествую налегке. А если вы насчёт «Ролекса», то эти часы я купил в Одессе на малой Арнаутской за смешные деньги, думаю - это контрафакт, поэтому и не стал вносить их в таможенную декларацию.
- А как насчёт фотоаппарата или мобильного телефона? Редко встретишь «путешественника», у которого нет ни того, ни другого, - сказал таможенник.
- Таки был у меня айфон, но цыганёнок хозяина кибитки его у меня выцыганил. А что? Думаю, лучше самому отдарить, нежели украдёт, не так жалко будет, - не моргнув глазом, сочинял я.
- Допустим, вы две недели путешествовали с табором по Пушкинским местам, как вы утверждаете, по Бессарабии, а в Кишинёве вы пробыли меньше суток, хотя Пушкин проживал в Кишинёве довольно продолжительное время. Почему так? – спросил таможенник.
- Вот, именно по этому. Имеется масса мемуаров современников Пушкина о его пребывании в Кишинёве. Тут мало, что можно добавить, - ответил я.
- Позвольте спросить, и всё-таки, откуда у вас такой интерес к Пушкину, он ведь вроде русский, а не литовский поэт? – спросил таможенник.
- А корни, исторические корни у него, откуда? – с вызовом спросил я.
- Неужто литовские?! А я слышал, что предок его был из палестинских арабов, - с усмешкой выдал таможенник.
- Ложь, наглая ложь! Пушкин – был гением, а это потому, что предок его действительно был из палестинских, но не арабов, а иудеев! Я ещё напишу об этом книгу! – с горячностью воскликнул я.
- Э… Судя по имени, у вас с Пушкином одинаковые корни, - глупо пошутил таможенник. А вот это он зря, на этом можно сыграть.
- Вначале я думал, что причина этого разговора – банальная шпиономания, на почве сомнительного сходства моего «фэйса» с чьим-то, даже не фото, а фотороботом. А теперь вижу, юдофобия - это единственная причина моего задержания и этого унизительного допроса. Имейте в виду, этот случай вопиющего антисемитизма без последствий я не оставлю, - немного посопев носом, с напускным негодованием воскликнул я.
- Откуда вы знаете о фотороботе? – спросил насторожившийся таможенник.
- Простая дедукция, это же элементарно, «Ватсон». Пограничник вначале задёргался, а потом остыл, таки поставил штамп в паспорт. Спрашивается, а почему? Да потому, что умный, - наглея, ответил я.
Таможенник весь побагровел от злости, еле сдерживаясь, он подсунул мне протокол:
- Напишите: «С моих слов записано верно», подпись и число.
Взяв протокол и пробежав его глазами, я небрежно швырнул его на стол.
- Молодой человек, я расцениваю эту бумажку, как очередную циничную насмешку над собой. Вы предлагаете мне подписать официальную бумагу, написанную на русском языке? - возмутился я.
- Но мы же разговаривали с вами на русском языке, и вы прекрасно говорите по-русски, - изумился таможенник.
- Вы тоже. Но разговаривать – это одно, а бумага – это другое. Да любой мало-мальски уважающий себя литовский адвокат, а не литовских адвокатов у нас просто не бывает, не станет после этого меня защищать. Не знаю, как у вас, а у нас в стране только один государственный язык – литовский. У нас даже собаки лают не так, как России, не «гав-гав», а «гавс-гавс», - с напускным гневом отверг я нелояльное по отношению к стране моего гражданства предложение таможенника.
- Вы хотите, чтобы вам был сделан перевод? - спросил он, глянув на свои наручные часы, - Но тогда вы, однозначно, не успеете на рейс.
Таможенник, блефует, однако. Это у него цейтнот, а не у меня.
- Разумеется, хочу. И встречу с литовским консулом. А уж потом всё, что угодно. Образец почерка, слепки зубов, да хоть тест на беременность, но в присутствии адвоката! - выдал я.
- Счастливого полёта, - неприязненно глядя на меня, сказал таможенник и, вложив билет в мой паспорт, пододвинул его ко мне.
- Мулцумеск, - сдержанно поблагодарил я таможенника по-молдавски.


12

Молитва, ставшая девизом общества «Анонимные алкоголики», звучит примерно так: «Господи! Дай мне силы изменить то, что изменить можно, дай мне терпение принять то, что изменить нельзя, и дай мне мудрость, отличить одно от другого».
Хорошо им, алкоголикам, а в особенности «анонимным». Они хотя бы могут надеяться на дружескую помощь своего небесного куратора. Мне же надеяться было совершенно не на кого. Мало того, мой куратор и друг сам нуждался в моей помощи. И сейчас, пересматривая во второй раз запись камеры видеонаблюдения из моей квартиры, я могу, так сказать, «задним умом» оценить свои поступки за последние сутки на предмет потраченных сил, переизбыток терпения или недостаток мудрости.
Итак, что я мог изменить, а что нет? Я засветился перед Интерполом – это я изменить уже не мог. Кроме того, бронируя авиабилеты до Подгорицы, я засветил свой конечный пункт прибытия и, тем самым, свою официальную квартиру. И судя по времени на записи камеры видеонаблюдения, мой самолёт ещё только шёл на посадку в аэропорту Будапешта, а двое парней в масках-балаклавах уже вскрыли мою квартиру, наскоро, но деликатно, её обшмонали и наставили жучков и камер во всех комнатах. Просматривая запись в первый раз, я удивился поспешности, с которой парни ретировались из квартиры, наткнувшись на камеру, установленную мной. Теперь-то я понимаю, эти парни – это самостоятельная команда ватиканской разведки. Они просто решили, что наткнулись на камеру, установленную их «коллегами» из Интерпола. Интересно, знала ли Марина о двойном видеонаблюдении? Если она не из Интерпола, то должна была знать. Тогда для неё видеозапись благо – отчёт писать не надо. Есть и ещё одно если – если я сам страдаю шизофренией, то Марина вообще ни при чём. Если, если, одни если!
Впервые с Мариной я столкнулся в аэропорту Будапешта. Вернее, эта дамочка, мчавшись, как угорелая, на регистрацию, сама налетела на меня, при этом её дамская чёрная сумочка выпала у неё из рук, и по полу раскатились многочисленные женские мелочи. Даже не глянув на меня, она зло бросила в мою сторону фразу на русском, мол, «Мудила, смотри куда прёшь»! Отставив свой дорожный чемодан, она принялась быстро подбирать свои вещи. Я поднял с пола пару вещиц и, извиняясь в своей «неуклюжести», передал ей тушь для ресниц и упаковку, судя по переплетённым значкам Марса и Венеры, контрацептивов. Дамочка, вполне натурально смутившись, то ли моего знания русского языка, то ли упаковки, быстро забрала у меня свои вещи, сунув их в сумочку и, подхватив свой чемодан, быстро укатила прочь. Сцена, если это была сцена, случайного знакомства, чтобы я её запомнил и при этом ни в чём не заподозрил, была разыграна психологически тонко. Конечно, я её запомнил: дамочка выглядит лет на двадцать восемь, хотя реально ей наверно лет уже тридцать пять. Коротко стриженная невысокая брюнетка с точёной фигуркой. Не сказал бы, что красавица, во всяком случае, миловидная, с каким-то шармом Лейзи Минелли. Маленькие почти без мочек ушки со скромными, но, без сомнений, брюликами. Золотое колечко с камнем побольше на безымянном пальце левой руки. Тонкий аромат дорогих духов. Строгий темно-вишнёвый деловой костюм, состоящий из пиджака и юбки «карандаш» выше колен, странным образом не скрывал, а подчёркивал выдающиеся части её фигуры. Стройные загорелые ноги в чёрных туфлях на высоком каблуке. Короче говоря – обеспеченная, самодовольная «стерва», берущая от жизни всё, что ей захочется. И, разумеется, я тогда её ни в чём не заподозрил, мне было не до неё – совершая провокационные «манёвры», я проверялся на предмет «хвоста».
Обнаружив за собой слежку, я несколько успокоился и больше не обращал внимания на окружавших меня людей. Было очевидно, что меня теперь будут вести, передавая с рук на руки, до самой Подгорицы, и никаких осложнений ни с границей, ни с таможней в аэропортах у меня больше не будет. И я был сильно удивлён, увидев знакомую фигурку, дефилирующую в сторону туалета по салону самолёта рейса Будапешт-Белград. На обратной дороге дамочка, увидев меня, слегка улыбнулась.
Видел я её и на посадке на рейс Белград-Подгорица. И уж совсем не удивился, когда она после взлёта, премило улыбаясь, попросила моего соседа, пожилого серба, поменяться с ней местами, мол, хочется поболтать на родном языке с соотечественником. Разумеется, тот ей не отказал, кто ж откажет такой, я же говорю - «стерва».
«Нет, я за вами не слежу, хотя видеть раз за разом такую восхитительную попутчицу – одно удовольствие... Нет, в Будапеште я был проездом, направляюсь домой в Черногорию… Сутоморе – прекрасный курорт… Нет, я направляюсь не туда, я живу в Подгорице... Разрешите представиться - Ицхокас Вейденбаумс… Для друзей и прелестных женщин – просто Изя… Я уроженец Литвы... У вас очаровательные яхонтовые глаза…».
«Ваша лесть вгоняет меня в краску… Марина Акулова… Уроженка Украины. Сейчас живу в Будапеште… У меня небольшой туристический бизнес… Направляюсь в Сутоморе… Решила взять в лизинг небольшой готель».
«Я в прошлом коммивояжер, торговля артефактами... Отошел от дел по причине получения крупного наследства… Ныне – бонвиван и начинающий литератор… Нет, пока у меня нет опубликованных книг, веду переговоры с издателем… О чём пишу? Это пока секрет - боюсь сглазить».
И так далее и тому подобное. Разговор вроде бы ни о чём, обычный трёп попутчиков: комплементы женщине, кокетливые возражения и наводящие вопросы с её стороны. Короче: бла, бла, бла. Только вот, когда много болтаешь, сложно не сболтнуть чего-нибудь лишнего, за что противник мог бы зацепиться. А я почти не сомневался, что рядом со мной противник, серьёзный противник. Вот Марина задала очередной свой вопрос. Ну, тут, пожалуй, ничего опасного, обычное женское любопытство.
«Артефакты? Я торговал старинными китайскими картинами и фарфором… Нет, это на любителя… Я лично никогда не понимал, за что же коллекционеры платят такие деньжищи… Нет, почти ничего... Себе я оставил только пару вещиц, миниатюру на шёлке и склеенную фарфоровую вазу времён династии Мин».
«Династии Мин, это же какой век… Пятнадцатый! Я слышала, что даже разбитая и склеенная старинная китайская ваза – это целое состояние… Как бы я хотела увидеть это чудо… Жаль, не получится».
А вот и момент выбора. Марина явно напрашивалась на приглашение ко мне в гости. Ей зачем-то нужно было попасть в мою квартиру. Я тогда думал, может, наставить жучков (я тогда не знал, что жучки уже наставили) или проверить мою легенду о торговце артефактами? Жучки меня нисколько не страшили, моя официальная квартира – это муляж, я вообще не собирался в ней появляться. Мой «антиквариат» тоже не вызывал опасений. Обе вещицы – искусные подделки, китайцы - большие мастера на такие штуки. Шёлк у миниатюры взаправду настоящий, пятнадцатого века, и красители старые, правда, искусственные, анилиновые, середины девятнадцатого века, но без хроматографа это не проверить. А с вазой и того лучше – донышко с фирменным клеймом и ещё несколько осколков действительно от вазы времён династии Мин, а остальной «новодел» не каждый эксперт на глаз отличит. Так что, выбор был - можно было зазвать Марину в гости или уклониться под каким-нибудь предлогом от посещения моей квартиры. Я выбрал первое.
«Почему не получится? Я приглашаю вас в гости… Ерунда, электрички из Подгорицы до Сутоморе отходят каждый час».
Полчаса уговоров и жеманных отказов, типа: «Домой? К малознакомому мужчине? Как-то неудобно… Никаких приставаний, честно?», и Марина, наконец-то, согласилась задержаться на часок, чтобы взглянуть на мой «антиквариат».
Самолёт в Подгорицу прибыл по расписанию. Дождавшись, когда Марина получит свой чемодан, кликнул такси. Назвал таксисту адрес главпочтамта. Марина никак на это не отреагировала (либо железная выдержка, либо на самом деле не знала моего адреса). У главпочтамта, извинился, мол, надо заскочить на почту, жду письма от своего куратора, литературного агента.
Выйдя из такси, направился к зданию почты. На пороге, украдкой оглянувшись, заметил, что из машины, которая остановилась вслед за такси, выскочил молодой парень и чуть ли ни бегом направился вслед за мной. «Наружка», «хвост»? Странно, а Марина тогда кто? Или её подстраховывают?
На почте было немноголюдно. Встал в очередь к окошечку выдачи корреспонденции. Парень, что зашел вслед за мной, и пристроился сзади меня. Нервничает паренёк, весь извертелся, буквально дышит мне в затылок. Похоже, Интерпол прошляпил вариант с почтой, небось, перелопатили кучу соцсетей и почтовых сервисов, а об обычной почте до востребования на моё имя не додумались.
Дождавшись свой очереди, подал в окошечко свой паспорт. Есть, есть для меня письмо! Значит, я не ошибся – Андрей на свободе, и он прислал мне весточку. Сунув письмо в карман куртки, направился к выходу – как там у Высоцкого: «я не люблю, когда читают письма, заглядывая мне через плечо».
Извинившись перед Мариной за задержку, пообещал компенсировать ожидание шикарным презентом. На вопрос Марины о книге, похвастался, что от издательства получено подтверждение о публикации в ближайшее время моей книги. Тронулись дальше. Недалеко от своего дома попросил водителя сделать остановку возле цветочного магазина. Пока флористка составляла роскошный букет, достал из кармана куртки письмо. Отправлено из Москвы, адрес и имя отправителя мне ничего не говорили. Вскрыл конверт. В конверте ни письма, ни записки, только фотка мужика средних лет в рыбацком костюме на лодке и бумажная обёртка от безопасного лезвия. С обёрткой понятно – вместо подписи, письмо от Бритвы. Стал рассматривать лицо на фотографии. Знакомое лицо, где-то я его видел. Вспомнил! Это же кореш Андрея, Николай из Красновишерска, который помогал нам в заповеднике избавиться от джипа. Вот теперь всё ясно. Андрей добрался до Пермского края. Чтобы найти его, мне надо попасть в Красновишерск и отыскать там Николая. Возможно в Московском адресе улица и номер дома – это подсказка. Конверт с фотокарточкой убрал в карман, избавлюсь от них позже, когда за мной не будет вестись наблюдение – парень, что заходил вслед за мной на почту, заглядывая в окна, крутился подле магазина. Расплатившись за букет, вышел из магазина и, не обращая внимания на слежку, направился к такси. Странные эти существа, женщины, казалось бы, всё у неё есть, что ей ещё надо, к тому же она «на работе», а цветам радуется, как девочка.
Ну ладно, всё это лирика, просто поток воспоминаний. Повторный просмотр записи опять ничего не дал. Марина, находясь в моей квартире, когда я отлучался из гостиной, по карманам, ящикам и шкафам не шарила, никаких жучков не расставляла. Надо признать, что к Интерполу она никакого отношения не имеет. Не подвела под статью об изнасиловании. Не споила клофелином - я сам под утро заснул от усталости. Не придушила, под конец, спящего своим бюстгальтером и не сдала меня тёпленького спецслужбам. Если она не поступила со своим костюмом так же, как Моника Левински со своим платьем, то и к Ватиканской разведке она никакого отношения не имеет. Получается, её действительно интересовал только секс, а я законченный псих.
Левински, Левински? Пожалуй, можно пересмотреть запись на предмет использования костюма ещё раз. Вот мы зашли в квартиру. Пока Марина с восхищением рассматривала мой «антиквариат», я соорудил на журнальном столике небольшой фуршет из шоколада, консервированных ананасов и шампанского.
Для начала выпили за искусство эпохи династии Мин, потом за успех Марининых начинаний в Черногории, потом за мои успехи на литературном поприще. Затем я спохватился, что вначале надо было выпить за знакомство, за которое я предложил выпить на брудершафт. Марина, заливисто смеясь, согласилась. После продолжительного поцелуя она, призывно улыбаясь, расстегнула полы своего пиджака. Пиджак был надет поверх чёрного ажурного бюстгальтера. Я потянулся к Марине, но она отстранила меня и спросила, не найдется ли у меня полотенца для душа.
Полотенце у меня нашлось. В свое время я приложил немало усилий, чтобы эта квартира выглядела жилой. На кухне полный комплект бытовых приборов от микроволновки до соковыжималки. Посуда, вилки ложки – само собой. В прихожей в шкафу-купе плащи, зонт, ботинки. В спальне два комплекта белья. В ванной: электробритва, зубные щётка и паста, гели и шампуни. На сушилке стираные носки, а в корзине для грязного белья ношенные рубашки и пижама. Конечно, я готовился, хотя и не рассчитывал, что всё это когда-нибудь мне может пригодиться.
Так, вот Марина, завернувшись в полотенце, вышла из ванной. Дальше стриптиз, переходящий в домашнее порно. Что за женщина, что вытворяет! Моё участие - это роль второго плана. Перемотаем немного. Так, вот мы, кувыркаясь на паласе, уронили журнальный столик, один из фужеров разбился, и я слегка порезал руку. Вот Марина достала из своей сумочки бинт и пластырь, остановив кровотечение бинтом, заклеила ранку. Вот Марина продолжила моё лечение уже в роли «бесстыжей медсестры». Ещё перемотаем. Вот я ушел на кухню за второй бутылкой шампанского. Марина достала из сумочки губную помаду и подкрасила губки. Стоп, есть! Вот оно то, что я не заметил в предыдущих просмотрах. Убирая губнушку, Марина ловко смахнула с тумбочки в сумочку один из окровавленных бинтиков. Зачем тебе понадобился бинтик, Мариночка?
Зачем ватиканской разведке образец моей крови? Им же не с чем его сравнить. Машину, в багажнике которой меня перевозили, Баламут сжег. Мой коттедж в Сутоморе взорван, а возникший после взрыва пожар окончательно уничтожил все биологические следы. Тогда получается, что Ватикан хочет вначале доказать, что я вообще не Ицхокас. Наверно, постараются отыскать в архивах «мою» медицинскую карточку из детской поликлиники Клайпеды, или эксгумировать останки «моих» родителей в Израиле. Ладно, флаг им в руки. Вот только интересно, зачем Ватиканская разведка избрала такой сложный способ, задействовав, можно сказать, «Никиту»? Могли ведь просто подкараулить где-нибудь в подземном переходе и разбить лицо в кровь. Нет, им зачем-то надо, чтобы я приехал в Сутоморе – Марина, прощаясь, оставила мне номер своего телефона и взяла с меня обещание навестить её в отеле в ближайший уикенд. Наверно, надеются опознать во мне грека Костаса Пападопулоса.
Ну, это уж дудки! Нынче Ицхокас Вейденбаумс, как и Костас Пападопулос почти месяц назад, пропадет без вести. Проводив Марину до такси, я вернулся в квартиру. Зашел в ванную комнату и включил в сеть свою электробритву. При желании, конечно, ею можно было и побриться. Но моя бритва имела и второй режим работы, режим «глушилки». При работе в этом режиме в радиусе пятисот метров в течение получаса не будут работать ни сотовые телефоны, ни беспроводные камеры видеонаблюдения. Включив «глушилку», я вышел на балкон. Отодвинув дано уже открученную панель, я перешёл на балкон квартиры смежного подъезда. Эта квартира принадлежала молодой работающей паре, днём их дома никогда не бывает. Легко вскрыв пластиковый стеклопакет балконного окна, проник в квартиру. В прихожей, глянув в глазок и убедившись, что на площадке никого нет, вышел из квартиры. Закрыл дверь своими ключами, слепки с ключей соседей я сделал, когда совершал дружеский визит вежливости. Спустился по лестнице с седьмого этажа на второй и открыл дверь своей настоящей квартиры, купленной мной на подставное имя. Пусть теперь Интерпол, который, без сомнений, ведет наблюдение за подъездом моего дома, поломает голову, как я ушел, через чердак или через подвал дома. А я перекантуюсь здесь пару-тройку дней. За это время я свяжусь с «принцессой горы Пуэнт-де-Ронс», которая выведет меня на сэра Джона. А потом двину в Россию - мой друг Андрей нуждается в моей помощи. Правда, у меня в запасе больше не осталось справных документов, только фальшивые, а мне предстоит преодолеть чуть ли не десяток границ. Но это не беда, я полжизни прожил по фальшивым документам, а нелегальное пересечение границ – моя специальность.


13

«Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои…» - кажется, так было у Тютчева. Насчёт Тютчева – не уверен, а у меня всё обстояло именно так. Меня, как того Тамбовского волка флажками, обложили со всех сторон облавами, таможнями и границами. Но мне надо «выскочить за флажки», всенепременно надо попасть в город Красновишерск Пермского края России. Поразмыслив здраво, пришел к выводу, что в Россию легче всего попасть через воюющую с Украиной Новороссию. Имея украинский паспорт с Донецкой или Луганской пропиской, с потоком беженцев и раненых несложно попасть в Ростовскую область России, а уж оттуда, под предлогом переселения к родственникам, в Пермь.
Украинский паспорт - не вопрос, деньги на счетах есть, позвоню Аргусу, он изготовит и доставит паспорт куда надо. Вопрос: куда? Слишком много границ разделяет Украину с Черногорией. Как мне попасть на Украину?
Почти двое суток, с небольшими перерывами на сон и еду и кратким «общением» с «принцессой горы Пуэнт-де-Ронс», я просидел перед компьютером над «яндекс» и «гугл» картами и спутниковыми снимками. Наконец в голове начал складываться план: конечный пункт - Одесса, а идти надо будет через Албанию. Надо зафрахтовать судно Албанских контрабандистов, например, под предлогом провоза на Украину партии оружия для повстанцев, и двинуть к Одессе по морю через проливы Дарданеллы и Босфор. Разумеется, это рискованно - контрабандисты весьма и весьма небезопасные люди, запросто могут «кинуть». Знаю это по опыту общения с польскими «товарищами», натерпелся я тогда по молодости страху. Страх – страхом, а рискнуть придётся.
Вчера, сразу после завтрака, я решил отыскать игру «Elfs vs Goblins» и оставить весточку для сэра Джона. Однако меня ждало сильное разочарование – поисковики выдавали мне сотни тысяч совершенно бесполезных ссылок на что угодно, только не искомую мной игру. Никаких нервов и времени у меня не хватит на разбор этих завалов мусора. Спрашивается, «как найти чёрную кошку в тёмной комнате»? В задумчивости ввел запрос в поисковик про «чёрную кошку». В ответ получил уже миллион ссылок, но первая же дала неожиданную подсказку: «Сначала найдите тёмную комнату». А ведь и верно, сэр Джон упоминал о «Deep Web», я не там ищу!
«Глубокий или тёмный веб» - час от часу не легче! Невидимая, глубинная часть интернета - это скопище обособленных анонимных сообществ, конспирологов всех мастей, тёмных дилеров, торгующих всем и вся, наемных убийц и прочих асоциальных личностей и извращенцев. Однако к информации, хранящейся на просторах «Тёмного веба», в большинстве случаев нельзя получить доступ через обычный Интернет, поскольку такие сегменты глобальной Сети могут и вовсе не иметь подключения к нему. Чтобы попасть в анонимную часть Сети, потребуется установить специальное оборудование или соответствующее программное обеспечение и при этом иметь либо персонифицированное приглашение, либо цифровую подпись или сертификат. Как Теди умудрился выйти на игру? Впрочем, понятно – случайно, прежде чем начать играть, он чуть ли не сутками «чатился» в немецких форумах, там он кому-то глянулся, и ему выдали персональное приглашение. Как говорится: «новичкам везёт», но не факт, что и мне повезёт, если я пойду таким же путём.
Как ни прискорбно это было признавать, я совершил ошибку, не продумав заранее запасных каналов связи с сэром Джоном. Конечно, со временем, я смогу его отыскать. Мне известно, где находится его «замок», и что он получает доход от продажи виски под маркой «Боб Рой». Затеяв тяжбы за землю или за марку виски, я неизбежно выйду на его адвокатов, которые и выведут меня на него самого. Но это потом, не сейчас.
И Макгрегор тоже хорош! Думал, если я сталкер, то без мыла пролезу куда угодно и сумею сыскать - что хошь, хоть «чёрта лысого». А вот хренушки, «Тёмный веб» - это совсем другая «Зона отчуждения», тут совсем другие правила и законы.
Стоп! Законы и правила действительно другие, но всегда найдутся люди, готовые, например, просто из любопытства, в силу обстоятельств или за деньги, нарушать установленные правила и законы. И у «Темного веба» есть свои сталкеры – хакеры. Немного порывшись в открытом Интернете, к моей великой радости я нашел несколько предложений, как от «умеренных» хакеров: просто «найти» в Сети сайт, документ или базу данных, так и от «суровых»: найти, взломать или завалить сайт DDoS атакой. За деньги, разумеется. Связываться с «суровыми» хакерами мне не хотелось, хотя их квалификация не вызывала сомнений, и они реально могли предъявить результаты своего труда. Не хотелось, во-первых, потому, что мне надо было просто отыскать нужный мне ресурс, а не «хакнуть» его, а во-вторых, они могли оказаться вообще не хакерами, а подставой Американских NSA или FTC, не хватало мне ещё и этих «лягавых» подцепить себе на хвост. Но и знакомство с условиями «умеренных» хакеров, сильно поубавило мой «интузязизм». Например, у одних были такие условия: я был обязан вначале зайти в систему прокси-серверов «TOR», с определённого сайта скачать и установить на своём ПК их фирменный анонимайзер, с помощью которого можно попасть на страницу заказа. Затем надо заполнить специальную форму поискового задания, оплатить оказание услуги одной из криптовалют и ждать результат в течение суток. Исполнитель, со своей стороны, обещает выполнить заказ в срок или вернуть деньги. Очень смахивает на банальный «лохотрон» - нет уверенности, что исполнитель, получив деньги, вообще будет что-то искать, а если будет, но не найдет - вернёт ли деньги? Залягут на «глубине», и хрен потом с них что взыщешь.
Положим, до Красновишерска я и без Макгрегора доберусь, но как без его помощи вытаскивать Теди из клана Стуканцов? Ладно, сделаю запрос, хотя бы для очистки совести перед сэром Джоном - сутки ожидания я мог себе позволить, да и деньги не большие. Сходил на соответствующую биржу, запасся «Биткоинами». Ставить на свой компьютер сомнительные программы мне не хотелось, поэтому, распаковав запасной «планшетник», приступил к выполнению присланных инструкций. Минут через сорок я сформировал «заказ» и оплатил его. Теперь оставалось только ждать. Отложив планшет в сторону, занялся картами и спутниковыми снимками. Каково же было моё удивление, когда часа через три, заглянув в планшет, я обнаружил положительный ответ от хакеров. Подгрузив на «планшет» очередной анонимайзер, закачал игру и вошёл в неё. Ай да «сукины сыны», эти хакеры, нашли-таки! Это была та самая игра, ту самую заставку к игре я видел на ноутбуке Теди!
На удивление, регистрация в игре оказалась бесплатной. Как мы и договаривались с сэром Джоном, я зарегистрировался под ником «Lone Wolf», благо ник оказался свободным. Далее выбор расы. Тролли, орки и гоблины, несмотря на их свирепые рожи, меня не впечатлили. Эльфы или люди? Пусть будут люди. Дальше специализация: «Сорсессор», «Некромансер», «Палладин», «Барбариан», «Амазонка» и «Монк». Так, маги отпадают однозначно – не моё. Отпадают также «Палладин» с «Барбарианом» - «танцы с саблями» в мои планы не входили. «Амазонка» лучница или рукопашник «Монк»? Лук мне ближе, чем рукопашка, пользоваться арбалетами в Зоне мне раньше уже доводилось, но вот трясти перед всеми обнажёнными сиськами как-то не хотелось. Значит «Монк», тем более, у Джо Девера, если мне не изменяет память, есть серия книг о монахе-воине «Одиноком волке».
Итак, монах: бритый череп, босые ноги, голый торс и короткие штаны. Далее выбор одежды: поменять можно только цвет штанов и первую магическую наколку на предплечье. Негусто. Штаны выбрал в буддийском стиле – цвета «детской неожиданности». Наколку в виде оскаленной головы волка, я так понял, «Ярость волка». Из оружия только деревянный посох.
Загрузка карты, загрузка текстур, и я в игре. Городок «Free Town», мощёная булыжником главная площадь, отдалённо напоминающая ратушную площадь Риги. В нижних этажах двух и трёхэтажных домов всевозможные лавки, мастерские и кабаки. На площади не «многолюдно», но кого тут только нет. Орки, гоблины, эльфы. Встречаются и люди, и все при оружии и в приличном «бронеприкиде», на их фоне я выгляжу оборванцем.
Площадной «народ» обратил внимание на моё появление и время от времени подходит ко мне, радушно приветствует, чаще всего на английском или немецком, и пытается «втюхать» мне броню, оружие, волшебные кольца и амулеты. Я вежливо отказываюсь, неужели не видно – я нищий монах, у меня в кошельке ни одной «полушки». Ах, вот в чём дело? Кошелёчек-то оказывается волшебный – есть возможность пополнять и снимать наличку с помощью большого числа криптовалют. По-видимому, большинство собравшихся на площади – «барыги», делающие свой бизнес на вновь прибывших. Теперь понятна экономическая основа игры – зачем брать плату за регистрацию в игре, если можно снимать определённый процент с каждого игрока во время конвертации криптовалют в местные талеры и обратно.
Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и скоротать время, решил прошвырнуться по городу. Поход по лавкам и кабакам дал много любопытной информации. Например, можно подзаработать деньжат, выполняя различные поручения лавочников, или записаться в наёмники (в каждом кабаке есть вербовщики) в одну из сложившихся банд. Имея достаточно средств, можно сколотить собственную банду и, тем самым, ещё больше заработать. Но можно и не заработать, а лишиться всего, что имеешь, нарвавшись на банду или в составе банды на более крупную «частную армию». Натурально - симулятор суррогатной жизни, разве что самой жизнью не рискуешь. Если бы не средневековый антураж и мифические существа, типа эльфов и гоблинов с их магией, то создавалось бы полное ощущение, что попал «домой», в Зону.
Хотя, какие к чертям собачьим они мифические, живого гоблина я сам видел, а сэр Джон утверждал, что самолично лицезрел «Темного эльфа», а один «Светлый эльф» у него вообще в приятелях. Кстати о сэре Джоне, начало десятого по Киевскому времени, пора возвращаться на площадь, пора искать «принцессу горы Пуэнт-де-Ронс».
А что её искать, вон и она в центре площади общается с какой-то пышногрудой амазонкой. Видеть гоблинских особей женского пола мне раньше не доводилось. Судя по внешности Теди, я представлял их себе иначе, в виде колченогих морщинистых страхолюдок. А тут художник явно постарался - гоблинка больше походила на воительниц из японских аниме. Довольно пропорциональная стройная фигурка, стройные ножки, симпатичная раскосая мордашка, разве что носик слегка длинноват. Короткое платьице и большущий двуручный меч в перевязи за плечами довершал сходство с мультяшным персонажем.
А, в общем-то, мне без разницы, как выглядит этот «бот», мне с её лица воду не пить, у меня к ней вполне конкретное дело. Дождавшись, наконец, когда амазонка отчалит по своим делам, я подошёл к принцессе и предложил ей пообщаться в чате. Та вошла в чат и что-то написала, по-моему, на немецком. В немецком я не «в зуб ногой», да и раскладка «клавы» у меня русско-английская, поэтому я, в надежде, что она поймёт хотя бы слово «Аурванг», ответил на английском: «Regard from Aurvang-IV». Принцесса в ответ разразилась целой тирадой, из которой мой «лингво» соорудил что-то несуразное про «шланг наполняющий чашу терпения». И ещё принцесса что-то сбросила передо мной на мостовую. Я поднял, это оказался амулет, который представлял собой круглый медальон с изображением змеи обвивающей чашу. Амулет «Лечения», что ли, а на хрена он мне сдался? У моего Монка и так: «Железные нервы, здоровые почки, гимнастика Йога, трусца. И так, ежедневно, и так, непременно. И только вот так до конца». Тьфу, ты, чёрт, чего это я распелся? К тому же, ни в какие боевые действия я ввязываться и вовсе не собирался. Хотел попытаться всё это втолковать этой «балбеске», но она уже вышла из чата со мной и вступила в диалог с подошедшей амазонкой. Похоже, – это теперь надолго, иху мать! Ладно, зайду попозже. Я вышел из игры.
Часок посидел над картами и снова зашел в игру. К моему огорчению, принцессы на площади не было, зато в амулете произошли некоторые изменения. Змея спрятала свой раздвоенный язык, раскрыла пасть и выставила над чашей свои ядовитые зубы, а на дне чаши собралось немного янтарно-желтой жидкости. Надо присмотреться к змее. И точно, раз в две минуты на концах ядовитых клыков змеи образовывались и срывались в чашу желтоватые капли. Вот теперь я, кажется, понял: змея - это и есть «шланг», наполняющий чашу, а сама чаша – это часы. Надо запастись терпением, как только чаша наполнится, так и наступит час встречи с сэром Джоном.
Ох, не люблю я ждать, а потом догонять. Ну да ладно, надо хоть немного поспать. У того же Тютчева есть и такие строки: «Живя, умей всё пережить: Печаль, и радость, и тревогу. Чего жалеть? О чём тужить? День пережит - и слава богу!»
Утром первым делом заглянул в амулет - чаша была заполнена уже наполовину. Вот и славненько, если так и дальше дело пойдет, то к вечеру и настанет время «Ч». Весь день я периодически наведывался в игру, и вот, наконец, чаша наполнилась, а змея захлопнула свою пасть и высунула свой раздвоенный язык. Кончики языка едва-едва шевелились. Я стал внимательней присматриваться к собравшимся на площади «барыгам», интересно, кого вынюхивает змея, если Макгрегора, то под какой же личиной он тут скрывается? Почему ко мне никто не подходит, или я неправильно истолковал назначение амулета?
Из лавки, торгующей магическими свитками, один за другим вышли два мага: первый - низенький со свирепой рожей гоблинский, второй – высокий, стройный и симпатичный эльфийский. Кончики языка змеи зашевелились быстрее. Похоже, один из них и есть сэр Джон. Который из двух? Оба «Сорсессоры» высших рангов.
Эльфийский маг с ником «Yngvarr» остался стоять возле лавки, а второй, с ником «Big Bad John», подошёл ко мне.
- Здравствуйте, мистер Бирюк, - приветствовал меня маг в чате на русском.
Положим, ник «Lone Wolf» на русский можно перевести, как «Бирюк», но является ли «Big Bad John» сэром Джоном? Проверочку, однако, устроить не помешает.
- Сэр Джон, я вас сразу и не признал – богатым будете. А как поживает ваша дочь? – забросил я пробный камень.
- Спасибо. И у миссис Макропулос всё хорошо - снова вышла замуж, - ответил Макгрегор, поняв проверочный смысл моего вопроса, - А как у вас дела, есть ли новости от мистера Бритвы?
Можно расслабиться, это действительно Макгрегор. Чего удивляться, что сэр Джон выбрал в качестве расы Гоблинов, ведь он относит себя к Дварфам, а не к людям. Не в эльфийском же прикиде ему по игре разгуливать. Интересно, а кто второй? Охранный бот-сателлит, или человек?
- У Бритвы всё более-менее, он выбрался с Украины. Похоже, он действительно идет за Теди. Добрался, по крайней мере, до города Красновишерск в Пермском крае России. А от Красновишерска до горы Стуканцов в заповеднике вообще рукой подать, всего каких-то два лаптя по карте, - ответил я.
- Я так понимаю, у вас самого дела не очень,- то ли спросил, то ли констатировал Макгрегор, в очередной раз демонстрируя, что он хорошо владеет русским и даже в написанном видит недосказанное.
- Я бы так не сказал. Во всяком случае, дела у меня не хуже, чем у Бритвы. Я тоже вышел и из Зоны и из Украины и добрался аж до Подгорицы. И так же, как он, теперь полностью на нелегальном положении, - ответил я и вкратце пересказал Макгрегору перипетии моего выхода.
- Что вы теперь намерены делать? - спросил Макгрегор.
- Двину в Красновишерск на помощь Бритве, - ответил я и рассказал о своих планах добраться до Одессы с помощью албанских контрабандистов.
- Обождите немного, мистер Бирюк, мне надо переговорить со своим другом, - выдал Макгрегор, прервал чат и направился к эльфийскому магу. Значит, второй маг всё же человек. Оно и понятно, для сателлита уровень «Spellsinger» - это уж слишком.
Через пару минут Макгрегор вернулся ко мне и написал:
- Мистер Бирюк, не нужно никаких контрабандистов. Мой друг, Ингвар, переправит вас в Одессу на своей яхте.
- Сэр Джон, контрабанда – это ремесло, ему учиться надо. Согласитесь, простого обладания яхтой для этого дела - явно недостаточно, - возразил я.
- Не сомневайтесь, мистер Бирюк. Ингвар - «Spellsinger» по жизни, он переправит вас в Одессу без каких-либо затруднений, - возразил Макгрегор.
«Spellsinger», как это понимать: «Певец заклинаний» - маг, чародей, фокусник? Только Гудини мне в подельники не доставало!
- Мистер Бирюк, забыл сказать, что собой представляет яхта Ингвара. Это трехпалубное судно длиной более сорока метров. На яхте предусмотрены спутниковая связь, скоростной интернет, бассейн-джакузи с баром, плазменные панели и многое другое, включая двухместную подводную лодку, - добавил Макгрегор.
Нихрена ж себе яхта, она же стоит немереных бабок! Однако этот «факир», дружок Макгрегора, богат, как русский олигарх или арабский шейх, какой-нибудь Инвар-паша. Кстати, какой он национальности? И с какой стати, при его-то бабках, ему ввязываться в контрабанду? Хотя, вполне возможно, что он просто изнывает от тоски, «симулятор жизни» его уже не устраивает, ему хочется пощекотать себе нервы в «реале». Впрочем, до его нудьги мне дела нет, а вот то, что судно достаточно большое, сильно обнадёживает – вполне можно найти и обустроить подходящий схрон на случай пограничного и таможенного досмотра, да и подводная лодка для высадки на украинское побережье - весьма кстати.
- Бар с джакузи – звучит заманчиво… - ответил я.
- Соглашайтесь, мистер Бирюк. Ингвар сейчас в Венеции, в Сутоморе он может быть уже через три дня. Там он вас и заберёт, - выдал Макгрегор.
- Только не из Сутоморе, у меня с этим местечком плохие ассоциации. Пусть он меня подберёт в курорте Бар.
- Хорошо, пусть будет Бар, - согласился Макгрегор и назвал мне номер телефона Ингвара для прямой с ним связи.
- Сэр, Джон, а Ингвар кто по национальности, судя по имени, скандинав, по-русски то он понимает? – не удержался и спросил я.
- Можно сказать, что и скандинав, во всяком случае, он родом из тех мест. Я знаю, что он хорошо владеет русинским языком и в России он бывал, так что особых затруднений в понимании у вас с ним не возникнет, - ответил Макгрегор.
Вот опять, Макгрегор выдал неоднозначную фразу: «в понимании у вас с ним». А у него со мной? Я сам себя порой не понимаю. Сэр Джон на что-то намекает или просто описался? Переспросить или не стоит? Впрочем, черт с ним, с Ингваром, главное, чтобы я его понимал.
- Сэр Джон, а как дела у вас? – спросил я.
- Не многим лучше, чем у вас с Бритвой. Я хоть и дома, и на легальном положении, но за мной установлена слежка, пока непонятно кем. Поэтому я завтра вылетаю в Гонконг, а оттуда в Пермь через Шанхай, по дороге и попытаюсь оторваться от слежки, - ответил он.
- А если не получится? – спросил я.
- Останусь Макгрегором. Дождусь, когда вы доберётесь до Перми, а там уж решим, как быть дальше.
- Сэр Джон, ещё один вопросик: отчего у вас такой странный для гоблина ник в игре - «Big Bad John»? – спросил я.
- Воспоминание о детстве, детское прозвище. «Большой злой Джон» - так называли меня мои дварфские братья. Я уступал им в способностях к «магии», зато был крупнее и сильнее их. Что они только ни вытворяли надо мной, семейка Адамс отдыхает. Зато когда я их подлавливал по одному где-нибудь в тёмном углу, тогда им крепко от меня доставалось. Дошло до того, что мой отец был вынужден приставить ко мне своего личного телохранителя, иначе дело могло кончиться смертоубийством. После этого братья немного присмирели, да и у меня стало меньше поводов и возможностей их дубасить, - ответил Макгрегор.
- Ясно, сэр Джон. Как будем держать связь дальше? – спросил я.
- Пока я не оторвусь от слежки, связь будем поддерживать вот так же через чат игры. Заходите в игру в это же время, дополнительный сеанс связи в девять утра, это на всякий случай, если у вас не получится выйти вечером, - ответил Макгрегор.
- Хорошо, сэр Джон, до завтра, - я вышел из чата и покинул игру.


14

После не в меру разгулявшейся штормящей Адриатики, море Ионическое встретило нас почти полным штилем. Вот уже сутки морская яхта «Saint Olaf» под Мальдивским флагом тихо скользит по водной глади моря. Идем в нейтральных водах, ориентиров нет - ни встречных кораблей, ни береговой линии. Если бы не мерное гудение двигателей корабля, мелкая вибрация палубы и расходящиеся от форштевня волны, то создавалось бы полное ощущение, что судно вообще никуда не движется.
Не нравится мне эта «тишь да гладь»! Как, впрочем, и сам корабль! Нет, спору нет, яхта во всех отношениях замечательная. Три палубы, бассейн с джакузи, солярий, просторная кают-компания, две каюты-VIP класса, не считая «люкса» хозяина яхты. Еще шесть гостевых кают на нижней палубе. Меня, к слову сказать, заселили в VIP-каюту. Кругом отделка из ценных пород дерева, хрусталя и бронзы. Вышколенный в строгой униформе экипаж, всего я насчитал человек двенадцать, хотя, возможно, их на судне и больше. Судя по внешнему виду и говору – никак не жители Мальдив, а скорее норвежцы. Особенно колоритно выглядят капитан и старпом, этакие морские волки со шкиперскими бородками и трубками в зубах.
И владелец судна, разгуливающий по кораблю в плавках и пляжном халате, мне тоже не понравился. Во всяком случае, поначалу. Я ожидал увидеть пожилого джентльмена, владельца «шахт, газет и пароходов», уставшего от финансовых и биржевых баталий и вышедшего на покой, который от непривычного ему безделья увлёкся таким суррогатом жизни, как «Elfs vs Goblins». Однако Ингвар оказался молодым парнем лет двадцати пяти-тридцати. Высокий, хоть и худощавый, но атлетически сложенный. Бледная, без загара кожа, впрочем, вполне характерная для скандинава. Светлые прямые волосы до плеч, голубые глаза, красивое лицо, приятная улыбка. Накачанные грудь и пресс в кубиках мышц, мускулистые стройные ноги, сильные, но ухоженные руки с маникюром. Внешность киношного молодого викинга. Именно от таких парней женщины бальзаковского возраста при встречах писаются кипятком. Короче, типичная внешность жиголо или стриптизёра из дамских ночных клубов. Как он мог оказаться владельцем такой яхты? Либо и впрямь стриптизёр, охмуривший престарелую вдову какого-нибудь Онасиса, либо один из нуворишей современного шоу-бизнеса.
Нет, нельзя сказать, что мне всё не понравилось. Ингвар оказался хорошим собеседником. Как я и ожидал, он проявил живой интерес к «зоне отчуждения», её обитателям, мутантам и аномалиям. В бытность мою проводником, мне доводилось водить в зону вот таких молодых и богатеньких домашних мальчиков. Как правило, столкнувшись с реалиями, они быстро теряли свою экзальтацию зоной, впадая в панику или, не знаю что хуже, в ступор. Одно дело смотреть на бои без правил и совсем другое – быть их участником. Поэтому, рассказывая Ингвару о зоне, я старался не романтизировать сталкерство, ведь зона – это не только адреналин, это ещё и пот, грязь, боль и кровь.
Говоря об Ингваре, как о хорошем собеседнике, я не совсем точно выразился. Сам он говорил мало. Его «русинский» представлял собой причудливою смесь русского, украинского и сербского языков. Макгрегор был прав, несмотря на присутствие в языке Ингвара устаревших церковно-славянских слов, типа «чресла», «око», «длань», «перст», я не испытывал трудности с его пониманием.
А вот слушателем Ингвар оказался превосходным. Чем больше я рассказывал, тем больше он совершенствовал свой русинский в сторону русского языка, причем он не только пополнил свой словарный запас, но успешно копировал мой южно-российский выговор с «гэканьем». Впрочем, занимаясь самообучением, он не терял нить повествования и перебивал меня, уточняя, если я пытался сменить тему или темнил. А темнить мне было от чего. Конечно, Макгрегор назвал Ингвара своим другом, но знает ли этот друг, кто такой на самом деле сэр Джон, понимает ли он, в какую опасную игру ввязался? Однако хватит лясы точить, пора уже начать что-нибудь делать, ещё сутки - двое, и мы достигнем пролива Дарданеллы, а там обязательный «санитарный», считай, таможенный и пограничный досмотр, пора бы мне уже ознакомиться с подводной лодкой.
- Мистер Бирюк, не волнуйтесь насчёт Черноморских проливов. Для транзитных яхт такого класса, как эта, санитарный контроль - это чистая формальность. Я бывал в Стамбуле, турецкие инспекторы ограничатся общением с капитаном судна, беспокоить хозяина яхты и его гостей они не посмеют, - ни с того ни с сего вставил Ингвар.
Он что, читает мои мысли? Нет, он просто очень наблюдателен, заметил, что я часто посматриваю на интерактивную карту нашего маршрута, выведенную на большую плазменную панель в кают-компании, в которой мы с Ингваром с бокалами скотч виски в руках расположились.
- Ингвар, сэр Джон говорил, что вы бывали России, где именно? – воспользовавшись возможностью сменить тему разговора, спросил я.
- Я дважды был проездом в Ревеле и три месяца гостил у своего друга генерала Салтыкова в Санкт-Петербурге. Правда, это было очень давно, - ответил Ингвар.
Какой ещё Салтыков, что за Ревель? Ни фамилия генерала, ни название города мне ничего не говорили. Хотя, нет, быть может, Ингвар имел в виду Питерского «генерала» от шоу-бизнеса Виктора Салтыкова? Тогда при чем тут Ревель, так до первой мировой войны назывался город Таллинн? Может быть, в русинском языке этот город сохранил своё старое название?
- Да, этот город сейчас называется Таллинн, - как бы в ответ на мои мысли, в тягучей прибалтийской манере сказал Ингвар.
Смутная догадка закралась мне в голову. Неужто Ингвар имеет в виду того самого генерала? Генерал Салтыков, он же граф Цароги, он же маркиз де Монферат и ещё десяток имён и прозвищ – известный в прошлом международный авантюрист граф Сен-Жермен.
- В разные времена и в разных местах граф Сен-Жермен действительно жил под разными именами, но авантюристом он не был, он был активным и последовательным гуманистом и, я бы сказал, в каком-то смысле, прогрессором-аматором, - с некоторой ноткой обиды в голосе выдал Ингвар.
Пазл из разрозненных фактов наконец-то сложился у меня в голове. «Spellsinger по жизни», твою мать, как же я раньше не догадался! Ингвар тоже из «бессмертных», только он не из «горцев», он тот самый эльфийский дружок сэра Джона, игрок и катала.
- Да, да, тот самый, - сквозь смех с трудом выговорил Ингвар.
- Ингвар, могли хотя бы намекнуть, что умеете читать чужие мысли, а то я много чего за прошедшие сутки … э … надумал, - упрекнул я его, когда он отсмеялся.
- Мистер Бирюк, простите меня великодушно, я был уверен, что сэр Джон вам сказал, - прижав ладони к груди, ответил Ингвар.
- Может, и сказал, да я не понял, а может – это и есть тот самый «тонкий Английский юмор», - решив не заморачиваться раздумьями, напрямую выдал я.
- Сэр Джон наполовину Шотландец, а те шутят иначе, нежели Англичане, - видать, вспомнив что-то своё, задумчиво улыбаясь, ответил Ингвар.
Мне вдруг самому стало смешно, я отчего-то представил себе сэра Джона в Шотландском килте, хулигански заголяющим зад. Ингвар коротко хохотнул. Ну, я не знаю, как тут быть, этот гад определённо читает все мои мысли!
- Ингвар, за «гада» я, конечно, дико извиняюсь. Но, если не секрет, не расскажете, как вы это делаете? – спросил я.
- Вы про чтение мыслей? Отчего не рассказать, расскажу, - сказал Ингвар и, немного помолчав, выдал,- Может быть, вы слышали об эпифизе, так называемом «третьем глазе». У него есть сетчатка, нерв и аналог хрусталика, но нет радужки, век и глазодвигательных мышц. В отличие от «древних» рас, у большинства людей этот орган головного мозга крайне недоразвит и выполняет всего лишь функции ещё одной железы внутренней секреции. У всех мыслящих существ деятельность коры головного мозга сопровождается пси-излучением, которое мы, эльфы и гоблины, воспринимаем с помощью «третьего глаза» в виде ауры. Так вот, при определённом навыке с ауры можно считывать мысли. Ну, это примерно так, как глухонемые считывают речь по губам.
- Но для того, чтобы читать по губам, надо, по крайней мере, знать язык, - не удержался я от возражения.
- Языки учить надо, тут я согласен. Без знания языка суть ваших людских мыслей, конечно, ясна, но нюансы теряются. Скажем так, это всё равно, как слушать стихи в сурдопереводе. Поневоле станешь полиглотом, - ответил Ингвар.
Мне подумалось, это надо понимать так: «Ушлый вы народ, люди, каждый сам себе на уме, но мысли у вас, дураков, сходятся. И мы вас б… людей, насквозь видим».
Ингвар хохотнул в кулак, но разуверять меня не стал. Чёрт бы подрал это экстрасенса, пардон, это мысли в сторону. Надо меньше думать, а больше спрашивать. И тему разговора следует поменять:
- Если я вас правильно понял, то граф Сен-Жермен или, как вы его именуете, генерал Салтыков, тоже был из «бессмертных»?
- Правильнее было бы его именовать принцем Ракоши, но суть не в имени, пусть будет граф Сен-Жермен. Да, он был наполовину русином, наполовину гоблином, светлым Дварфом, как предпочитает называть себя сэр Джон или, как называете вы, «горцем». Родом он из Трансильвании, там, кстати, и похоронен. И «бессмертные» в конечном итоге смертны, - с грустью в голосе ответил Ингвар.
- Ингвар, а почему вы назвали графа «прогрессором», если мне не изменяет память, этот термин впервые применили Стругацкие? – спросил я.
- Именно по аналогии с Руматой Эсторским из книги Стругацких «Трудно быть богом». Видите ли, почувствовав приближение конца, граф вознамерился облагодетельствовать человечество своими знаниями, путём просвещения открыть человечеству дорогу к лучшему будущему, построить разумное общество на основах добра и справедливости. Он объездил всю Европу, общался с королями и их министрами, со всеми власть предержащими, включая многочисленные в то время масонские ложи. Он носился с проектами пароходов, доказывая, что за ними будущее. Он брался за дипломатические поручения, пытался останавливать войны. Озаботившись низкой продолжительностью жизни россиян и высокой смертностью их детей, он на два года уехал в Россию. В 1762 году я посетил его в Санкт-Петербурге. Он тогда был одержим прожектом повсеместного строительства мыловаренных заводов. И что? Все его начинания, все его дела, как у того Руматы, оканчивались полным фиаско. А почему? Да потому, что Человечество не нуждается в разумных советах, живёт по каким-то странным, но своим законам. Отдельному человеку помочь можно, Человечеству в целом – нет, - ответил Ингвар.
- Хорошо, допустим, граф был гуманистом, а как быть с историческими мемуарами? Я читал, граф и золото из меди получал, и мелкие алмазы в одно целое спекал, и с Парацельсом-то он был знаком, и, как он, болезни лечил всякие. Как с этим быть? – не удержался я от вопроса.
- Чьи мемуары? Граф мемуаров после себя не оставил, хотя все мало-мальски известные авантюристы, современники графа, исписали горы бумаги, прославляя свои «подвиги» и похождения. Это ещё раз доказывает, что граф Сен-Жермен не был авантюристом, слава его не интересовала. Да, старик любил эффектные жесты. Он был чрезвычайно богат и мог себе позволить подарить золотую монету или небольшой бриллиант взамен медной монеты или кучки мелких бриллиантов, обставив всё, как алхимические превращения – вполне невинная шутка. А с Парацельсом он был действительно знаком, граф никогда и ни от кого не скрывал, что ему было больше четырехсот лет. Он объехал всю Европу и ближний восток, свободно владел большинством европейских языков и арабским тоже. Для своего времени он был весьма образованным «человеком», включая и область медицины, - привел свои доводы Ингвар.
Может быть, Ингвар и выгораживает своего друга, но его слова звучат весьма и весьма убедительно, во всяком случае, мне пока их крыть нечем. При случае расспрошу о графе сэра Джона.
- Их пути не пересекались, - высказался Ингвар.
- Ингвар, меня определённо бесит ваша манера отвечать на ещё незаданные вопросы! – окрысился я.
- Мистер Бирюк, простите меня ради бога, я просто хотел быть ширым и откровенным, не хотел, чтобы между нами были какие-то недомолвки, - смутившись, сказал Ингвар.
Интересно, каким это богам молятся эльфы? Ингвар открыл было рот для ответа, но смолчал. А вот на этот раз - зря, было бы интересно узнать.
- Это вы меня простите, Ингвар, вспылил. Понимаете, мысли - это, пожалуй, единственное, что у людей осталось в личной собственности, - пояснил я.
- Это ненадолго, - сказал Ингвар.
- В смысле? – удивился я.
- Ваши учёные уже разработали аппаратуру, фиксирующую ауру, и уже распознают по ней эмоции: правда - ложь, радость - грусть. Пройдет ещё немного времени, и эта аппаратура научится считывать ваши мысли в полном объёме, а ещё через какое-то время - и манипулировать ими, - ответил Ингвар.
- Как это? – спросил я.
- Кора головного мозга не только излучает своё пси-излучение, она может ещё и взаимодействовать с чужим сильным излучением. Вы что-нибудь слышали о «Наваждении»? – спросил Ингвар.
- «Морок», я видел «Морок», - ответил я, вспомнив проделки Теди.
- Ну, «Морок» - это одна из разновидностей «Наваждения», грубая, но достаточно эффективная. Используется для создания неизбирательных массовых галлюцинаций, практикуется преимущественно гоблинами, - пояснил Ингвар.
- И наркоманами, - буркнул я себе под нос. Мне вспомнился анекдот, как алкаш выгонял зелёных собак, залетевших к нему в окно, приговаривая: «Кыш отсюда, вы не мои белочки! Ваш наркоман живёт этажом выше».
- В каждой шутке есть доля правды. Изредка встречаются люди с даром видения ауры, как слепая Ванга, или манипуляции чужим сознанием, как Вольф Мессинг. Но и мозг обычного человека можно на короткое время подхлестнуть психостимуляторами, например, так, как это проделывают шаманы северных народов, впадая в транс и «перевоплощаясь» в медведей с помощью вытяжек из мухоморов. Так что, явления зелёных «наркоманских» собак – не такая уж и анреальность, - то ли в шутку, то ли всерьёз, улыбаясь, высказался Ингвар.
Озадачил, однако! Без бутылки во всей этой «метафизике» не разобраться. Я потянулся к бутылке, стоящей на фуршетном столике, и плеснул себе с полбокала виски, а когда потянулся щипчиками за кубиками льда, услышал какое-то странное поскуливание. Повернув голову на звук, я замер от неожиданности. Возле кресла Ингвара сидел на задних лапах огромный кудлатый ньюфаундленд, причём неестественного, ядовито зелёного окраса. Пес смотрел на меня добрыми, слегка слезящимися газами и тихонько поскуливал. Я зажмурился и потряс головой. А когда я открыл глаза, пёс бесследно исчез. К чёрту лёд, я махнул залпом неразбавленный виски. Всё ясно - «Наваждение», Ингвар развлекается или хочет показать, что, как иллюзионист, он хорош и без мухоморных вытяжек.
- А можно ли «Наваждению» как-нибудь противостоять? – спросил я, отложив щипчики и занюхав выпитый виски яблоком.
- Можно. Но для этого надо научиться думать по-другому, не корой, а подкоркой головного мозга. Вот, сэр Джон, например, так умеет. Глянешь на его ауру – простофиля, какого ещё поискать, а пробиться к его сознанию не представляется никакой возможности, как ни пыжься, - ответил Ингвар.
- Хорошо, положим пси-ридеры - это пока вопрос пусть недалёкого, но всё же будущего. А как сейчас вам, «бессмертным», удаётся не попадать в поле зрения спецслужб? Биометрические паспорта, сканеры сетчатки глаза и отпечатков пальцев. Кроме того, уже существуют и вовсю используются компьютерные программы распознавания образов, которые анализируют лица, по более двадцати параметрам, как то: расстояние между зрачками глаз, положение глаз относительно носа, губ, ушей и так далее. Эти параметры не в состоянии изменить даже пластические хирурги. Наконец, «Большой брат» поголовно следит за всеми электронными контактами, будь то транзакции на счетах в банках, телефонные разговоры или переписка? – спросил я.
- По-разному. Да, во времена графа Сен-Жермена всё было по-другому. Тогда встречали по одёжке. Есть деньги, езжай куда хочешь. И назваться можешь, как угодно, хоть граф, хоть маркиз, да хоть принц Флоризель, путешествующий инкогнито. А Сэр Джон был нищим изгоем и по большей части - вне закона, так что, паспорта ему тоже особо были не нужны. С его-то талантом к перемещению в струнах времени, мог бы совершенно безнаказанно чистить банки и жить припеваючи. Но он, как и граф, из «идейных», хотя и по-своему, всегда за кого-нибудь воевал, то за Шотландцев, то за Американцев, то за Буров. Нет, не подумайте, я его не осуждаю – каждый развлекается, как умеет, - ответил Ингвар.
- А сейчас? - спросил я.
- Сейчас… В конце девятнадцатого века королём шотландского клана гоблинов стал Титованг. Только став королем, Титованг вспомнил о своём единокровный брат сэре Джоне. Вспомнил и осознал, как это хорошо иметь «человеческого» брата. Он попросил меня его отыскать, и я его, не сразу, но нашел. Сейчас сэр Джон правая рука короля и министр по «особым поручениям». Теперь у него нет недостатка в средствах, у него есть юридическая контора, стряпчие которой день ото дня «растят» ему наследника и приемника-двойника, на бумаге, разумеется. Кроме того, на него трудится продвинутая бригада хакеров, которая взламывает межправительственные базы данных, чистит или фальсифицирует данные о самом сэре Джоне и всех его возможных свидетелях.
- А как вы? – спросил я.
- Вы имеете в виду «Большого брата»: камеры, сканеры и прочее? Пока решения принимаются людьми, а не машинами - мне ничего не угрожает. Так что, не беспокойтесь, подводная лодка вам не понадобится, я вас беспрепятственно проведу через все посты и без документов вовсе. Если кто из людей что и заметит, то не поверит своим глазам, - заверил меня Ингвар.


15

«Шанс! Он не получка, не аванс, он выпадает только раз. Фортуна в дверь стучит, а Вас - дома нет!», - это проснулась моя извечная шизофрения, моё «второе я».
- И что, к чему сия аллегория, что опять не так? – спросил я вслух.
«А ты, типа, не понял?»
- Да понял я, понял. У тебя снова дурные предчувствия, и ты своим ясновидящим взором отчетливо углядел хмарь в тумане бедующего, поэтому и «нострадамишь» - наводишь тень на плетень дурацкими подковырками. А потом, случись что, да всё равно что, скажешь, мол, а я же тебя предупреждал.
«Дурацкими?! Тогда ты, умник, вот и втолкуй мне, дураку, куда это ты собственно прёшься? Ты не находишь, что сейчас самое время уходить? Это твой шанс. Тебе же было ясно сказано – «у нас перемирие!» Что ты ещё собираешься выяснять? Что тебе ещё не понятно?»
- Так, умолкни и не гунь, не до тебя, - огрызнулся я, очнувшись от какого-то оцепенения, сна с открытыми глазами наяву.
Вот и шахтёрский посёлок. БМП, лязгнув гусеницами, тормознула напротив небольшого одноэтажного кирпичного дома с флагом ДНР над крыльцом. Я, подобрав полы своего маскхалата «Леший» и подхватив на руки замотанную в мешковину винтовку, спрыгнул с брони на землю. Кивнул на прощанье парням, оставшимся на БМП, те покивали мне в ответ. Один из них постучал прикладом автомата по броне. Взревел двигатель, машина, пыхнув выхлопной гарью, рванула с места и резво покатила по направлению к центру посёлка. Из дома на крыльцо вышел, придерживая на груди калаш, штатный бронебойщик нашей разведывательно-диверсионной группы и по совместительству антиснайпер, пожилой ополченец с позывным Старый. Я перешел дорогу и поднялся на крыльцо.
- Здорово, Исай. Ты это откуда? – протягивая руку для рукопожатия, спросил Старый.
- Оттуда, - буркнул я и, пожимая руку, кивнул в сторону терриконов близлежащей шахты.
- Вот оно что?! Вот, значит, почему прекратились миномётные обстрелы посёлка со стороны шахты. А я грешным делом подумал, что нацики и впрямь соблюдают перемирие. Значит, это вы их там «перемирили», - высказался Старый.
- Какое ещё, к чертям собачьим, перемирие, вы чего тут, совсем охренели?! – вспылил я.
- А ты полегче, сынок, полегче, на глотку-то меня не бери, - осадил меня Старый.
- Извини, старина. Мне ребята на блокпосту сказали, я ушам своим не поверил. Я, ни сном, ни духом, неделю за линией фронта охотился на бандерлогов, а они у вас теперь чуть ли не в «красной книге». Ты мне можешь толком объяснить, что, чёрт возьми, у вас происходит? – убавив тон, спросил я.
- Чёрте что и происходит! Позавчера наши «политики», мать их ети, подписали в Минске цёдулю о перемирии с Куевом, - сплюнув на землю, зло ответил Старый.
- Да как же так? А как же теперь Мариуполь и Славянск? - спросил я.
- Ох, не спрашивай меня, не рви мне душу! – поморщившись, ответил тот.
Ну, дела! Что тут скажешь: слов нет, и мата уже не хватает!
- У тебя курить есть? – спросил я, немного помолчав.
Старый достал из разгрузки пачку сигарет и протянул её мне:
- На, кури пока молодой. Забирай всю, у меня ещё есть. А что это у тебя за волына?
- Да вот, отжал у правосеков, - прикурив сигарету, сказал я и, развернув мешковину, с ноткой гордости добавил, - «Мак Милан», американская крупнокалиберная снайперская винтовка.
- Ну-ка, ну-ка, дай глянуть, - попросил Старый. Я передал ему винтовку. Он осмотрел её, взвесил на руках, проверил магазин и, приладив приклад к плечу, припал к окуляру оптики.
- Гарная «машинка»! – оторвавшись от оптики, похвалил винтовку Старый, - Слухай, а давай меняться, что за неё хочешь? Ты же «пластун» и «подрывник», тебе вроде снайперка и нафиг не нужна.
- А тебе-то она на кой, ты и с ПТРД неплохо управляешься? - удивился я.
- Понимаешь, старый я стал таскать такую бандуру. К тому же, патроны - дрянь, сорок второго года выпуска, почитай, каждый пятый даёт осечку. А тут, смотри, и магазин на пять патрон, и оптический прицел ночного видения, и весит в полтора раза меньше, - любовно оглаживая винтовку ладонью, ответил Старый.
- Так-то оно так, только эта винтовка абы чем не стреляет, ей подавай натовский патрон «Браунинг Магнум». Где ты такой тут найдёшь? – возразил я.
- А я позвоню своему племяшу в Днепропетровск, он там в укровермахте служит, он достанет. Что? Что ты на меня так смотришь? Ну да, я здесь, а этот охламон с майдаунами скачет, но родственнику никогда не отказывает, всегда достает всё, что прошу. А у тебя, что, не так, все твои родичи, кумовья и кунаки по эту сторону? - в свою очередь спросил Старый.
- Иных уж нет, другие странствуют далече, - подумав о своих друзьях-товарищах, ответил я.
- Это тебе повезло. Так что ты хочешь за винтовку? Хочешь, я тебе российский пистолет-пулемёт «Кедр» с магазином на тридцать патрон подгоню? – не отставал от меня Старый.
- А у тебя он есть, или опять же кунакам в Ростов будешь звонить? – полушутя спросил я.
- Есть, хоть сейчас принесу? - ответил он.
- Ладно, сговоримся. Я вот только винтовку командиру покажу, пусть номерок срисует, ты же помнишь, контрразведка на кой-то ляд требует сообщать заводские номера трофейного оружия иностранного производства, - сказал я.
- Помяни чёрта, и он уже тут как тут, - буркнул Старый, неохотно возвращая мне винтовку.
- Ты это о чём? – спросил я.
- Вчера прикатил проверявший - полковник из контрразведки армии. Следит за соблюдением перемирия и заодно всем мозги сушит. Задолбал уже этот мозгляк всех своими расспросами и беседами «задушевными», - ответил тот.
- И о чём беседы? - спросил я.
- Э-э-э, трудно сказать, так, балакали вроде обо всём и, в то же время, ни о чём. Только после этих балачек, на душе у меня как-то неспокойно, боюсь, а не наговорил ли я чего лишнего. Так что, столкнёшься с полканом, попридержи язык за зубами, целее будешь, весьма небезопасный и скользкий тип. Чёрт, одним словом! - ответил Старый.
- Старый, а мне казалось, что ты ни бага, ни чёрта не боишься. Ладно, ладно, учту. Шаман здесь? – спросил я.
- Здесь, но ты к нему сейчас лучше не суйся, он сейчас это … того…- ответил Старый, пощелкав указательным пальцем себе по горлу.
- С утра, что так?! – удивился я.
- Нет, они со вчерашнего вечера квасят, - ответил Старый.
- Кто это «они»? – спросил я.
- Да командир и этот полкан-алкан. Шаман его со вчерашнего вечера самогонкой спаивает, чтобы тот не сушил всем мозги и не лез не в свои дела. Против местного первача, сам понимаешь, никакой чёрт не устоит, - ответил Старый.
- Ты всё же сходи, шепни Шаману про меня, а он пусть уж сам решает, заходить мне или нет, - сказал я.
- Хорошо, почекай тут трохи, - сказал Старый и вошел в дом.
- "Шанс! Он нажимал на ваш курок, он набивал ваш кошелек, и от осечки он берег ваш мушкет …" – неожиданно для себя я сам начал напевать давешнюю песенку.
«Ага, умник, до тебя начало доходить! Сам-то подумай, с какого это переляку полковник контрразведки вдруг заделался «проверяющим»? СМЕРШ работает исключительно по людям. Этот «чёрт» прибыл если не за Шаманом, то уж точно по твою душу», - встрепенулась моя шизофрения.
- Чему быть, того не миновать, - задумчиво пробурчал я себе под нос.
Конечно, мне уже давно надо было покинуть ДНР и выбраться в Россию. Но я не смог стерпеть, глядя на то, что творят на Донбассе нацисты. Сердце кровью обливалось смотреть на обстрел городов и сел из «Градов», пришлось ввязаться в войну. А теперь, раз уж «политики» договорились о перемирии, мне тут особо делать нечего. Можно уходить.
«Шанс! И вот, когда вы в двух шагах от груды сказочных богатств, он говорит Вам: "Бог подаст"».
- Бог-то он Бог, но, как говорится, не будь и сам плох. Конечно, негоже упускать свои шансы. А ещё лучше их самому себе создавать, - пробурчал я и, вынув из ножен своё «оружие последнего шанса», стреляющий нож тульского производства НРС-2, подсунул его под шифер козырька крыльца. Вынул так же из разгрузки пару сюрикен и рассовал их по кармашкам на запястьях своих гловалет.
- Захоть, направо третья дверь по коридору, - выйдя на крыльцо, сказал Старый.
Зашел в дом, свернул в коридор. Вот и третья дверь. Хотел постучать, но дверь широко раскрылась, и на порог вышел сам Шаман, он широко улыбался.
- Исай, дружище, как же я рад твоему возвращению, - Шаман, пожав мою руку, стал обнимать и хлопать меня руками по плечам и спине. Мне показалось, если бы не его всегдашняя армейская кепка с длинным козырьком, скрывающая, должно быть, начинающуюся лысину на голове, то он бы полез целоваться. Такой радушный прием меня весьма озадачил. Шаман со мной всегда был хмур и сдержан, я бы даже сказал, насторожен. А тут столько неподдельной радости. Впрочем, возможно, это всё водка. В нашей ДРГ какого-то особо строгого «сухого закона» не было, но со мной Шаман никогда не пил, и пьяным я его ни разу не видел. Возможно, выпивши, он всегда такой.
- Да ты заходи, заходи, - Шаман легонько подтолкнул меня в спину к двери комнаты.
- Полковник, а ты сомневался, - сказал Шаман, зайдя в комнату вслед за мной и закрыв за собой дверь.
Сомнение неизвестного мне полковника в отношении меня мне крайне не понравилось. Не понравилось мне или моему «второму я» - это уже неважно, похоже, на какое-то время мы стали одним целым. Я осмотрелся. Комната представляла собой, хоть и большой, но плохо освещённый чулан без окон со стеллажами вдоль стен, забитыми всевозможными ящиками, «цинками» и коробками. Посреди комнаты стоял стол, заставленный плошками с соленьями, кружками и банками консервов. Посередине стола красовалась литровая бутылка, на две трети заполненная слегка мутноватой жидкостью. Вокруг стола стояло несколько стульев и табуреток. Сбоку от двери на одном из стульев восседал седовласый короткостриженый сутулый мужичок, на вид лет эдак пятидесяти пяти – шестидесяти. Одет он был, как и Шаман, в обычный военный камуфляж без знаков различия. Взгляд мутный, левая щека небритого лица слегка помята. Сдается мне, всего минуту назад он ещё спал, уткнувшись «мордой лица» в столешницу.
- Давай раздевайся и присаживайся к столу, - сказал мне Шаман и, усевшись на табурет и подхватив бутылку с горилкой, принялся разливать её по кружкам.
Я прислонил винтовку к стеллажу, скинул плащ и наплечную кобуру с двумя пистолетами «Форт-12» и повесил их рядом с другими куртками на свободный гвоздь, вбитый в стену. Разгрузку с прицепленной к ней гранатой снимать я не стал.
- Познакомьтесь, полковник… - начал было Шаман после того, как я присел к столу.
- Давайте сегодня без званий и на «ты», - прервал его полковник, приподнимаясь из-за стола и протягивая мне для пожатия руку, - Феликс.
Феликс, что это: имя, кличка или позывной? Впрочем, мне без разницы, Феликс, так Феликс. Можно и на «ты», естественно, не забывая при этом, что это полковник контрразведки.
- Исай, - представился я позывным, пожимая руку.
- Ну, за знакомство, - Шаман поднял над столом свою кружку. Мы с Феликсом подняли свои и чокнулись ими с Шаманом. Я немного помедлил. Шаман опрокинул содержимое кружки залпом и, без спешки, закусил жменькой квашеной капусты. Рука с кружкой Феликса заметно дрожала, но он собрался и тоже выпил залпом. После выпитого его всего передёрнуло, и он замер, как бы прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Закусывать он не стал. Ну что ж, и мне нельзя ударить в грязь лицом. Решив тоже не закусывать, а ограничиться занюхиванием корочки хлеба, я опрокинул в рот содержимое свой кружки. Перехватило дыхание, на глаза навернулись слёзы – убойная горилка, градусов семьдесят, если не больше. Шаман довольно гоготнул.
- Закусывай, - сказал он, пододвигая ко мне плошки с солёными огурцами и квашеной капусты.
Я судорожно ухватил огурец и откусил. Огурец оказался под стать горилке, ядрёный и неимоверно кислючий, что называется - «вырви глаз», но он позволил мне перевести дух от первача.
- Слушай, Исай, давно хотел тебя спросить: отчего у тебя такой странный позывной? – ни с того ни с сего, спросил Шаман. Лукавая улыбка не сходила с его лица.
- Надо же, у меня, значит, странный, а у тебя, выходит, нормальный?! Впрочем, я могу ответить - это в честь моего деда, он воевал в этих местах и в сорок третьем «Саур могилу» брал. А отчего ты Шаман? Я спрашивал как-то у Старого, он меня послал к какому-то Лешему, - поддержал я дружескую пикировку.
- Ладно, проехали. Есть хочешь? – спросил Шаман.
- Нет, меня ребята на блокпосту накормили, - ответил я.
- Тогда докладывай, - сказал Шаман, и, раздвинув плошки, положил передо мной планшет с картой.
- Значится, так, - начал я, откладывая огурец, - На шахте и в её ближайших окрестностях укропа нет. Сдриснули, побоялись окружения. Правда, подступы к шахте, ствол, подстанцию и насосную заминировали, ну это уж, как водится. Отошли они вот к этой высотке, на ней и окопались. Так что, я думаю, шахту брать сейчас нельзя.
- Разумеется, нельзя, надо соблюдать условия перемирия, - встрял полковник. Я глянул на него, похоже, опохмел пошел ему на пользу, полковник ожил – прошла дрожь в руках, его щёки и нос раскраснелись, в глазах появился осмысленный блеск.
Шаман на реплику полковника отреагировал своеобразно – молча разлил по нашим кружкам самогонку. Причем полковнику он плеснул больше, чем мне или себе. Старый был прав - Шаман сознательно спаивает полковника.
- Правильно думаешь, Исай, - сказал Шаман, изучая карту, - Шахту брать нельзя, пока. С этой высотки хохлопитеки шахту артой запросто накроют. Они всегда рады чего-нибудь расхерачить, был бы повод.
- А что по периодическим обстрелам поселка? – через минуту оторвавшись от карты, спросил Шаман.
- Я нашел место, откуда велся обстрел, вот отсюда, из-за шахтоуправления, - я указал Шаману пальцем точку на карте, - Но ни миномётов, ни миномётчиков там не было, только следы от опорных плит и пустые ящики от мин. Ещё я нашел свежие следы, предположительно, от автобуса. Решил остаться на шахте и подождать. Ждал два дня, а на третий, когда я уже совсем собрался уходить, во двор шахтоуправления заехал старенький жигулёнок, «копейка». Из него вышли двое в штатском и наскоро прошвырнулись по двору и шахтоуправлению. Видать, они отзвонились своим, через полчаса во двор заехал катафалк, натурально ритуальный автобус. Из автобуса вышло шесть нациков, пьяных или обкуренных. С шутками и ржачкой они через заднюю дверь автобуса выгрузили три 120 миллиметровых миномёта и ящики с минами, я так прикинул, на пять-шесть залпов. А кода они стали снаряжать мины дополнительными зарядами, я и выстрелил с третьего этажа шахтоуправления из «мухи». Нациков разметало по всему двору, почти всех сразу наповал.
- А остальные? – вкрадчиво спросил полковник.
- Что остальные? - не поняв вопроса, переспросил я его.
- А остальные тоже померли, только чуть позже – усмехнувшись, пошутил Шаман. Я глянул на полковника, тот шутку не поддержал.
- Шаман, ты говорил, что направил на шахту группу из трёх разведчиков, а из рассказа Исая выходит, что он там был один, - сказал полковник.
Шаман, разливавший в это время самогонку по кружкам, уставившись на меня, замер с бутылкой в руке.
- Что с парнями? – наконец спросил он, ухмылка медленно сошла с его лица.
- А что с парнями? Живы и здоровы. За линию фронта я их с собой не брал, - ответил я.
- Почему? Молокососы? Но ты же сам просил именно этих. Или они тебе вообще нафиг были не нужны? - спросил Шаман.
- Ну, конечно же, были нужны, кто-то должен был мне помочь, пошухарить, дымовых шашек побросать, пострелять по крестам - парни обеспечивали мой заход на Старое кладбище, - ответил я.
- Какого чёрта вы вообще попёрлись на Старое кладбище? Там всё заминировано и снайпера с ночными прицелами в развалинах поповского дома. Там вообще не пройти, - озлился Шаман.
- Наемники тоже так думали, только минное заграждение там фуфло - в основном одни растяжки, да и проку никакого днём от ночных прицелов, - сказал я, дотянувшись до стеллажа, подхватил винтовку и, размотав мешковину, положил винтовку на стол.
- Ух, ты! «Мак Милан» - штатное НАТОвское оружие спецназа,– восхищённо выдохнул полковник, беря в руки винтовку.
- Пиндосы? - спросил Шаман.
- Не думаю, оружие и амуниция у них НАТОвские, но разговаривали они между собой на польском. Скорей всего, просто наёмники, - ответил я.
- А документы, документы при них были? - спросил полковник.
- Да, документы были – украинские «войсковые квитки» солдат срочников мотопехотного полка, - сказал я, вынув из разгрузки и передав полковнику три солдатские книжки.
- Н-да, липа, конечно, - сказал полковник, рассматривая солдатские книжки, - И какие колоритные фамилии: Курвич, Швалько, Чмырюк. Видать, у полкового писаря весьма своеобразное чувство юмора. Но в этих липовых «квитках» есть кое-что настоящее - это фотографии. «Серые гуси» любят размещать в сетях свои «героические» фотки. Есть специальные сервисы для поиска по фотографиям, попробуем поискать. И заводской номерок винтовки постараемся пробить, попробуем выяснить, когда и каким частям поставлялась.
Между тем Шаман, разлив остатки самогонки по кружкам, убрал пустую бутылку под стол. Чокнувшись, мы выпили и закусили. Шаман, пошарив рукой под столом, жестом заправского фокусника выставил на стол новую непочатую бутылку.
- Исай, а до войны ты кем был, где работал? – отложив винтовку в сторону, спросил полковник, слегка заплетающимся языком.
«Полковника, кажется, накрывает, растащило на «лирические» беседы. Однако, всё равно, будь осторожен, последи за своим языком».
- Я-то? До войны, Феликс, я работал в конторке одной простым курьером-экспедитором, товары развозил всякие по местам разным, - ответил я, нисколько не лукавя.
«Всё правильно, играем дальше: “Да и нет - не говорите, чёрное и белое - не называйте. Вы поедете на бал?”».
- А откуда у тебя знания минно-взрывного дела? – позёвывая, спросил полковник.
«Давай, валяй «Ваньку» дальше, ещё немного и полковник уснёт».
- Дык, я же сказал, товары были всякие, а места разные. Многому пришлось научиться, - ответил я.
- Кстати, о липовых паспортах. Фотка из твоего украинского паспорта, Исай, удивительным образом схожа с фото латвийского гражданина Ицхокаса Вейденбаумса. Этот гражданин разыскивается Интерполом и правоохранительными органами ряда стран по подозрению в совершении ряда преступлений, в частности, в похищении католического монаха, ватиканского библиотекаря Николо Джованни и разбойном нападении на двух итальянских туристов, - неожиданно твёрдым голосом, глядя на меня в упор, выдал полковник.
«О, как! А Феликс-то, хоть и алкаш, но никакой не мозгляк, а «настоящий полковник», причём контрразведки, докопался-таки до запроса Интерпола. И что удивительно, Шаман делает вид, будто ничего не слышал, невозмутимо разливает самогон по кружкам. Видать, полковник его уже ввел в курс справы».
- Что молчишь, Исай, - напомнил о себе полковник.
- Это какое-то невероятное совпадение или просто ошибка, - сказал я и, выдержав небольшую паузу, добавил, - Ицхокас Вейденбаумс гражданин Литвы.
- Ну, разумеется, Литвы, я всегда путаю эти две равновеликие державы. А что скажешь по существу? - отозвался полковник.
- А по существу, есть существенная неувязка или загадка. Ицхокас Вейденбаумс подозревается в ряде тяжких преступлений и, в то же время, в документах Интерпола не раскрывается его возможная принадлежность ни к одной из ОПГ или террористической организации. Непонятно, как добропорядочный и законопослушный гражданин, вдруг в одночасье превратился в разбойника, - ответил я.
- Согласен, неувязка есть, а вот загадки, на мой взгляд, нет. Моссад! – ответил полковник.
- И причём тут Моссад? – удивился я.
- Поясню, Ицкхокас, это искажённое еврейское имя Ицхак, что с иврита переводится, как «Будет смеяться». А Исай или Иса, опять же в переводе с древне-еврейского: «Милость Божья» или «Спасение от Бога», - поведал полковник.
- Феликс, на основании этих лингвистических выкладок ты и сделали вывод, что Ицхокас из Моссад? – спросил я.
- Не только на них. Я поинтересовался так же и прошлым этого ватиканского библиотекаря. Оказалось, что этот восьмидесяти пяти летний старик в молодости во время Великой Отечественной войны сотрудничал с эсесовской организацией «Аненербе», а после войны окончил ватиканскую разведывательно-диверсионную школу «Руссикум». Далее, есть только одна организация, которая разыскивает по всему миру бывших военных преступников, похищает их и вывозит в Израиль, а при невозможности просто уничтожает – это Моссад. Реконструкция событий, на мой взгляд, выглядит так: Ицхокас по заданию Моссад похищает в Литве и вывозит в Россию ватиканского монаха, спецслужба Ватикана пытается его там отбить, но терпит неудачу, в России следы монаха теряются. Напрямую Ватикан обвинить своего злейшего врага, Израиль не может, поэтому и рождается маловразумительный запрос в Интерпол, о похищении монаха и разбойном нападении на итальянских туристов, – выдал полковник.
- Феликс, креста на мне нет – это факт, но может быть мне следует трусы снять, показать, что не обрезан? - с усмешкой спросил я.
- Не аргумент! В Моссаде тоже ведь не дураки сидят, не будут они метить своих агентов. Кроме того, при современном уровне пластической хирургии могут пришить всё что угодно, и швов будет не видать, - возразил полковник, язык его снова стал слегка заплетаться.
«Ни в чём не признавайся, но и не отрицай, пусть полковник продолжает думать, что за твоей спиной стоит такая солидная организация, как Моссад».
- И что, Феликс, ты решил меня задержать, так сказать, для выяснения личности? – спросил я.
- Да боже упаси! Чтобы задержать такого, как ты, я думаю, нужен, как минимум, взвод спецназа. Ты, вон, и за дружеским застольем с гранатой не расстаёшься, и, я уверен, ещё пара-тройка сюрпризов у тебя «припрятана в рукаве». Кроме того, у ДНР нет никаких обязательств перед Интерполом. И мне импонирует деятельность Моссад, я тоже считаю, что преступления фашистов не должны иметь срока давности, а кара для них должна быть неотвратимой. А ты воюешь с нашими укрофашистами и хорошо воюешь. Мой визит сюда - это всего лишь дань профессиональному любопытству, никогда прежде с агентами Моссада не сталкивался, - ответил полковник.
Вот заладил: Моссад, Моссад. Что же мне ему взять и рассказать, что двадцать с лишним лет назад мои хитромудрые родители на подобие современных укров захотели жить в Европе, поэтому рьяно ратовали за выход Латвии из СССР. А в 1991 году они, как и все русскоязычные, вдруг оказались «негражданами», людьми второго сорта. Уехать на родину под Чернобыль, по понятным причинам, они уже не могли, были вынуждены остаться. А я тогда после окончания школы уехал к своему двоюродному деду в Клайпеду, там отношение к русскоговорящим было более-менее лояльным. Но и в Литве, чтобы натурализоваться и получить гражданство, мне надо было прожить десять лет и представить справку, доказывающую наличие легального и стабильного дохода за весь период проживания, или пять лет, если жениться на литовке. Жениться я не хотел, а стабильный доход – откуда же ему было взяться-то у семнадцатилетнего пацана без опыта работы и специальности. Помог дед, этот старый браконьер свёл меня с контрабандистами. Мой будущий куратор и наставник Мозес Зданевичус, воспользовавшись своими связями, организовал мне натурализацию, с его лёгкой руки я и получил имя Ицхокас Вейденбаумс.
«Эко тебя повело на воспоминания «делов давно минувших дней, преданий старины глубокой». Полковник сказал: Моссад, значит, Моссад».
- Чужой войны не бывает, «Шалом алейхем», - выдал я тост, поднимая свою кружку. Выдал и мне самому стало смешно – в одном тосте и упоминание войны и пожелание мира. Должно быть, пьянею. Вон, полковник, как стойкий оловянный солдатик, пьёт, не закусывая, и не пьянеет.
Нет, насчёт стойкости полковника – это я немного погорячился, сразу после «тоста за мир» взгляд его потух, он отодвинул от себя свою кружку, сложил руки на столе, опустил на них свою голову и тихо сонно засопел. Можно немного расслабиться, я достал из разгрузки сигареты.
- Вот что, Исай, не будем мешать полковнику, пусть отдыхает. Пойдем, покурим на свежем воздухе. Только ты позови сначала Старого, пусть придёт, посидит с полковником, поохраняет его сон, - сказал Шаман. Ну, это понятно: «Сон пьяницы краток и тревожен» - нужен человек, который вовремя поднесёт наполненную «рюмку».
Я не привык оставлять своё оружие без присмотра, поэтому, поднявшись, я забрал свою кобуру с гвоздя и вышел в коридор. По дороге нацепил кобуру на себя, защелкнул застёжки и поудобнее устроил под мышками пистолеты. Выйдя на крыльцо, я закурил и сказал Старому, что командир его зовет. Когда Старый ушел, я вынул из под козырька крыльца свой стреляющий нож. Едва я успел убрать нож в ножны, как на крыльцо вышел Шаман. Он взял у меня предложенную сигарету и прикурил от моей. Шаман облокотился на перилла крыльца, я пристроился рядом.
- Исай, послушай меня, я думаю, тебе как можно скорее, надо покинуть Новороссию, во всяком случае до начала переговоров - это однозначно. Сегодня нет взвода спецназа по твою душу только потому, что полковник сомневался, что ты вернёшься из-за линии фронта, вернее так, надеялся, что ты не вернёшься, - пустив кольцо дыма и не глядя на меня, начал Шаман.
- Стоп, стоп, Шаман. Мне кажется, я опять что-то пропустил. У нас же, у вас, и так перемирие, каких ещё переговоров, нельзя ли поподробнее? – прервал я его.
- Ладно, допустим, что полковник просто забыл сказать, а ты не в курсе. Расскажу подробнее. Израиль обратился к руководству ДНР с просьбой помочь в деле репатриации этнических евреев из зоны конфликта. Так вот, твое появление в рядах ВСН незадолго до этого обращения сильно обеспокоило полковника. Бывших КГБшников – не бывает. Выявление агента иностранного государства, тем более в чём-то скомпрометированного, понуждает полковника к действию. По идее, он должен бы тебя задержать и переправить в Москву. Там тебя ФСБ должно бы попытаться завербовать, а в случае неудачи, просто сдать Интерполу. Но поступить именно так полковник опасается. Он считает, что, возможно, в этом и заключается цель Моссада – подставить своего агента, а потом устроить международный скандал по поводу притеснения евреев в ДНР или России. Но и оставить тебя в покое он тоже не может – достоверно ведь полковнику не известна цель твоего пребывания тут, твоей целью может быть и какая-нибудь провокация во время переговоров. Ты для него, как «Жук в муравейнике». Поэтому, я думаю, полковник тебя просто убьёт по-тихому, мол, шальная пуля и всё такое. Я думаю, ты ещё жив только потому, что полковник ещё не решил, в чём заключается его долг. И не смотри, что он пьяница и старик, он профессионал, решит убить - убьёт, глазом не успеешь моргнуть, - выдал Шаман.
- Шаман, ты мне, конечно, можешь не верить, но я скажу честно, разумеется, в пределах того, что могу сказать, не подставляя своих друзей, хотя они сейчас и далеко. Я действительно долгие годы жил в чужих странах, городах и весях под чужими именами, и запрос в Интерполе на имя Ицхокаса Вейденбаумса действительно есть, но я русский, и к Моссаду никакого отношения я не имею, - ответил я после недолгого раздумья.
- Вот это правильно, ни подставлять, ни предавать друзей нельзя. На возьми, - Шаман вынул из нагрудного кармана и передал мне российский паспорт, - Я нисколько не сомневаюсь, что ты можешь нелегально пересечь и Российскую и Украинскую границу, а этот паспорт, кстати, с фотографией, весьма похожей на тебя, поможет, я надеюсь, легально добраться до твоих «далёких» друзей.
Я раскрыл паспорт: Волков Сергей Степанович, уроженец Цхинвала. Действительно, и возраст примерно мой, и фотография весьма похожа, разве, что усов не хватает. Везёт же мне на всевозможных «Серых», «Волковых» и «Бирюковых».
- Южная Осетия, русский по национальности, второе гражданство российское. Паспорт чистый, пограничных отметок нет. В 2008 воевал в осетинском ополчении. Остался один, как перст, вся его семья погибла под грузинскими градами. Приехал в ДНР нелегально вместе с другими осетинами и абхазами воевать за Россию против грузинских наемников. Погиб от пули снайпера незадолго до твоего поступления в отряд. Я хранил паспорт, как память о друге. Надеялся съездить в Цхинвал после войны, отыскать близких или друзей, - пояснил Шаман.
Я убрал паспорт в нагрудный карман разгрузки. Вынул пачку сигарет, и мы с Шаманом закурили по новой.
- Вот что, Исай, есть у меня одна мысля. Сегодня в обед через украинский блокпост проедет одна семья, двое взрослых и ребёнок. Оба инженеры с «Южмаша», в багаже у них будут припрятаны кое-какие чертежи. Если всё пройдёт нормально, а, я думаю, так и будет, потому что за их проезд будет хороша проплачено, ты поедешь с ними до Новоазовска сопровождающим, документ я тебе выправлю. А там, сам решай, - предложил Шаман.
- Шаман, если полковник дознается, что это ты мне помог уйти, то у тебя будут крупные неприятности с контрразведкой, - сказал я.
- Не в этот раз, Исай, я записал вашу «дружескую» беседу на телефон. Пусть только вякнет, я ему дам послушать. На записи это он «водку пьянствовал» с агентом Моссад. Это он его оправдывал и поощрял. Моего голоса на записи нет, пусть сам потом попробует оправдаться перед своими, - ответил Шаман.
- Боюсь, это тебя надолго не спасёт, полковник тебе этого ни за что не простит, - сказал я.
- А мне «надолго» и не надо, ещё день-два, и я тоже уйду. Исай, если бы ты знал, как я устал бояться «своих». Сначала неизвестно кого, потом тебя, а потом и вот и этого пьяньчужку полковника, - ответил Шаман.
- Меня? – удивился я.
Сегодня какой-то удивительный день открытий. Сначала полковник вываливает на мою бедную голову кучу своих подозрений в Бог знает в чём. Вернее, не Бог, а Моисей. А теперь Шаман заявляет, что он всё время меня боялся.
- Тебя, тебя, Исай. Сам посуди, у меня в диверсионно-разведывательной группе даже не бывшие военные, а обыкновенные шахтёры, таксисты и прочий трудовой люд. И тут появляешься ты, весь такой «простой экспедитор». Однако крови не боишься, ничему тебя учить не надо, всё знаешь, всё умеешь - эдакий «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Что я должен был подумать? «А казачок-то засланный», СМЕРШ готовится к зачистке, - ответил Шаман.
- Что-то я сегодня туплю, про зачистку я чего-то не понял. Ну ладно я, но ты же вроде «свой»? - сказал я.
- Да в том-то и дело, Исай, что свой своему – рознь. Если бы Стрелков остался министром обороны, то никакого такого бы позорного «брестского мира» не было, гнали бы этих Великоукров до самого Днепра, а то и до Львова. А теперь, когда Стрелкова выдворили из Новороссии, всех его друзей и соратников вслед за ним будут выдавливать. А всё для того, чтобы лишить Стрелкова возможности вернуться в обозримом будущем. Мне уже неоднократно намекали, что моё присутствие в Новороссии нежелательно, иначе, мол, «сам понимаешь что». Я не «Бэтман» с его бригадой, я не могу себе позволить иметь взвод телохранителей. Это он может игнорировать явные угрозы, а мне придётся уйти, - ответил Шаман.
- Шаман, почему ты считаешь это перемирие «позорным» для Новороссии? - спросил я.
- Позорным не для Новороссии, а для России. Уинстон Черчиль как-то сказал своим политиканам: «Вы хотели получить мир ценой позора, а получили и позор и войну». Поверь мне, пройдет ещё два-три месяца, и война возобновится снова, и всё повторится вновь, - ответил Шаман.
Мы замолчали. Шаман показал на пачку сигарет в моей руке. Я дал ему сигарету. Он слишком много курит. Сам я закуривать не стал, чиркнув своей зажигалкой, дал ему прикурить.
- И ещё, Исай, я дам тебе пару адресов нашего «стрелковского братства» в Ростове-на-Дону и в Севастополе. Это на крайний случай. В случае чего, обращайся, там помогут, - сказал Шаман, пустив кольцо дыма.
- Слушай, Шаман, а почему ты решил мне помочь, ты ведь толком обо мне ничего не знаешь? Назло полковнику? – спросил я.
- Незнание не освобождает от ответственности. Я не знал, а ты, фактически, всё время был мне другом, а друзей, я уже говорил, ни подставлять, ни предавать нельзя, - ответил Шаман.
- Да ты «философ», Шаман. Жаль, что мне раньше не довелось с тобой толком пообщаться, - сказал я.
- Ладно, пошли в дом. Покемаришь пару часиков на диванчике в зале, пока не приедет машина, а я посторожу, чтобы полковник тебе невзначай не перерезал глотку. А там и в дорогу, - сказал Шаман.


16

Стайка наглых городских сизарей, оккупировавшая спозаранку подоконник моего окна, бессоромно похотливо ворковала и издевательски громко цокотала своими коготками по его железному козырьку. Не сдержав раздражения, я откинул одеяло, сел и, скрутив полотенце, швырнул его в зашторенные занавески окна. Голуби вмиг разлетелись, но между шторками образовалась щель, и тонкий солнечный луч буквально резанул меня по глазам.
- Холера б вас задушила! – выпалил я, жмурясь от солнечного света. И без голубей у меня «головка вава, и во рту кака». Нащупав на прикроватной тумбочке графин с водой, вынув и отложив на тумбочку пробку, сделал прямо из горлышка несколько жадных глотков.
Ничего себе «спозаранок», солнце светит уже вовсю. Впрочем, радости или хотя бы маломальского намёка на счастье это открытие мне не доставило. Как там у Бродского: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно всё, особенно – возглас счастья. Только в уборную – и сразу же возвращайся». «Шипки» у меня нет, но есть «Прима». Нашарив на тумбочке пепельницу, пачку сигарет и зажигалку, нервно закурил.
Нервы у меня в последнее время действительно ни к чёрту. Всю ночь лил дождь, громыхал гром и полыхали молнии. Сначала я просто не мог уснуть, хотя раньше любил дождь и воспринимал грозу, как «праздник какой-то». Пришлось даже употребить «снотворное» в виде пляшки армянского коньяка. Но и потом, засыпая, при каждом раскате грома я вздрагивал всем телом и непроизвольно втягивал голову в плечи. Мало того, перед самым рассветом, когда гроза уже совсем улеглась, мне и вовсе приснился кошмарный сон. Да уж, месяц, проведённый под постоянными миномётными и гаубичными обстрелами, раздёргал мою нервную систему вдрызг. К тому же, неопределённость моего теперешнего ожидания навевала уныние, которое в свою очередь только усиливало мою нервозность.
Хотя, казалось бы, чего теперь-то нервничать? Российскую границу я преодолел без особых затруднений, далее, обходя посты ДПС, на попутках добрался до Таганрога. Там я первым делом отыскал интернет-кафе и пробил свой новый паспорт по всем доступным базам данных. Паспорт оказался совершенно чистым: ни судимостей, ни штрафов, ни задолженностей по кредитам или платежам. Паспорт опасений не вызывал, а благодаря схожести, на человеческий взгляд, моего лица с фотографией в паспорте, я спокойно мог предъявлять его кому угодно, хоть проводникам в поезде, хоть администраторам гостиниц, хоть полиции, а различия, прежде всего моложавость на фото, легко объяснялось русской поговоркой – «укатали сивку крутые горки». Но, как говорится: «Бить-то будут не по паспорту, а по лицу». Опасения представляло само моё лицо, причём, именно на взгляд «не человеческий». Любая федеральная камера, оснащённая программным обеспечением антропометрического анализа, вмиг бы меня расколола – «я - не я, и фотка не моя».
Для того чтобы снизить риск «засветить» своё лицо на камеры, из Таганрога до Ростова-на-Дону я добирался не на электричке, а на «такси», наняв «бомбилу-частника». В Ростове, пошатавшись по-тамошнему радиорынку, прикупил себе планшет, комплект «серых» телефонов и СИМок и прочую потребную мне электронную аппаратуру. Вечером того же дня, сидя в одной из кафэшек, чтобы оставить весточку для сэра Джона, вытянул из своего хранилища на ТОРе необходимое программное обеспечение и попытался выйти на связь с «принцессой горы Пуэнт-де-Ронс». Меня ждал облом – я не только не связался с «принцессой», мне вообще не удалось войти в игру. Крошечный червячок сомнения закрался в сознание. Чтобы заглушить сомнения, я активизировал, оговорённый заранее, запасной канал связи.
Соблюдая обычные для себя меры предосторожности, после полуночи того же дня я уехал поездом в Пермь: билет я заказал по интернету, доставка курьером, и в поезд я сел не в самом Ростове, а в ближайшем к Ростову небольшом городке Новочеркасск, до которого доехал также на «такси».
Уставшая проводница, мелком глянув в мой паспорт, заселила меня в купе, и через полтора суток, большей частью дрёмы и нудьги, я прибыл в Пермь. Выбрав небольшую гостиницу для дальнобойщиков на окраине города, я снял для себя двухместный номер и снова попытался выйти на связь с сэром Джоном. Результат был тот же, планшет выдал: «запрашиваемый ресурс отсутствует или временно недоступен». Червь сомнений вырос до невероятных размеров. Чёрт возьми, временно недоступен и отсутствует – это, как говорят в Одессе, «две большие разницы»!
- «А был ли мальчик?», - не упустив случая подлить яду в чашу моих сомнений, подало голос моё «второе я».
- Ты это о «ресурсе»? – спросил я вслух.
- «Я это - вообще. А что если все твои воспоминания о, прямо скажем, мифических персонажах, как-то: эльфах, гоблинах и иже с ними – всего лишь «игры разума», плод, так сказать, твоего больного воображения?»
- За дурачка меня держишь? – усмехнувшись, поинтересовался я.
- «Не совсем. За контуженного, ты же сам говорил, что целый месяц прожил под постоянными обстрелами, да и до этого тебя часто били по башке. Сам посуди, взять хотя бы твои воспоминания о «лингвистической машине» и «нейрошунте» в затылке или, например, разговор с Теди о его желании вернуться домой. Ты же не будешь отрицать, что это, без сомнений, фантомные воспоминания?»
- Передёргиваешь, эти воспоминания не «фантомные», а самые, что ни на есть, настоящие - это воспоминания о видениях и снах, - возразил я.
- «Ага, а где грань между виденьями и явью? Кто её определил, ты сам? Кто ещё кроме тебя может подтвердить, где явь, а где сон?»
- Помолчи немного, дай подумать. Кто, кроме меня, говоришь? - пробурчал я.
Надо перебрать всех, кто видел или в курсе существования гоблина Тедерика, принца Аурванга-IV. Так, падре Карло, бывший ватиканский монах иезуит, в миру - Николо Джованни, он же Николас Иоганн – человек, друг детства гоблина Теди. Сейчас падре скрывается в Чернобыльской зоне отчуждения.
-«Папе Карло восемьдесят пять лет – ненадёжный свидетель, может быть заподозрен в старческом слабоумии».
Тогда, сэр Джон Макгрегор, шотландский «горец», гоблин полукровка, человеческий брат нынешнего короля шотландского клана гоблинов.
- «В настоящее время сэр Джон «отсутствует или временно недоступен». Кроме того, даже если сэр Джон реально существует, Теди он вживую никогда не видел и не знаком с ним даже виртуально, он только знает о его существовании, причём от компьютерного бота «принцессы горы Пуэнт-де-Ронс».
Ингвар, светлый эльф, друг сэра Джона и, надеюсь, теперь и мой друг. По договорённости с ним, в случае потери связи с сэром Джоном, я мог создать резервный канал связи с ним через телефон Ингвара, чем я и воспользовался. Для этого я активировал купленный в Ростове ГЛОНАСовский охранно-поисковый маячок «StarLine», после чего отправил СМС с логином от «личного кабинета» на телефон Ингвара (только логин, все возможные пароли мы с ним оговорили заранее). И получил ответ от Ингвара, а может, даже и от самого сэра Джона – улыбающийся смайлик в «личку» «кабинета» на сайте производителя маячка.
- «Ну, конечно! Смайлик, а тем более улыбающийся, - это действительно железный аргумент в пользу того, что все перечисленные тобой персонажи не шизофренические. А не кажется ли тебе, что ты мог сам его себе и отправить?», - саркастически отозвался мой «внутренний голос» и фальшиво запел:
- «Ну пришли хотя бы смайлик на мой одинокий серебристый телефон…»
- Заткнись! – не выдержав, рявкнул я, - Есть ещё мой друг Андрей по кличке Бритва. Всего через сутки я могу оказаться в Красновишерске и отыскать его там. Он-то Теди видел воочию, и он это подтвердит.
- «Так какого черта ты сидишь тут затворником в комнате, как тот затравленный Бродский? Неужели тебе не хочется убедиться, что ты не псих, или ты всё же боишься, что Андрей не подтвердит?»
- Ох, как же я устал от тебя, - со стоном произнёс я, - Я понимаю, человека разговаривающего с самим собой, нельзя признать полностью психически нормальным. И пусть я псих, но сижу я здесь именно потому, что уверен – Андрей подтвердит. А вот как без помощи сэра Джона вытаскивать Теди из клана стуканцов? Было бы ошибкой полагать, что это можно сделать с помощью одной психической атаки одного или двух психов. Конечно, один «прынц» Теди стоит целой роты рядового спецназа, но и рота спецназа рядовых стуканцов, поди, не лыком шита.
- «Хорошо, я пока умолкаю. А ты, давай, продолжай сидеть сиднем. «Не выходи из комнаты. Не совершай ошибку…», - в попытке подражать голосу Бродского, монотонным голосом прогнусавило мое «второе я» и замолкло. В наступившей тишине стал слышен приглушенный шум улицы и зудение за занавесками мухи, бившейся о стекло.
В чем-то мой «внутренний голос» прав, хотя бы в том, что надо ещё раз всё тщательно проанализировать и уже начать что-то делать. Так, начнём хотя бы с блицанализа, что он нам дает? А дает он нам то, что во времена Бродского всё было несколько иначе, чем сейчас. Уборные, судя по контексту стиха, хоть и не персональные, уже были, а персональных компьютеров и интернета, похоже, не было. Но и мне, как тому Бродскому, по великой нужде, всё-таки придётся ненадолго покинуть комнату, потому что здесь, на третьем этаже этой гостиницы, Wi-Fi совершенно никудышный.
Поднявшись с постели, я отправился в туалетную комнату, принял душ, почистил зубы. Потом, одевшись, немного порепетировал перед зеркалом приветливые улыбки – совершенно незачем выставлять напоказ мои досаду и раздражение. Прихватив планшет, я спустился на первый этаж в кафе при гостинице. В кафе было не многолюдно, большинство работяг-дальнобойщиков, поднявшись спозаранку, давно позавтракали и разъехались. Выбрав свободный столик возле буфетной стойки, я уселся за него так, чтобы видеть всех входящих в кафе. Немного полюбезничав с подошедшей толстушкой официанткой, сделал заказ.
Пока кухня готовила мой завтрак, я решил глянуть в личный кабинет маячка и ещё раз попытаться войти в игру. В личном кабинете изменений не было, зато игра откликнулась. При виде знакомой заставки, у меня радостно забилось сердце, я даже стал непроизвольно потирать руки.
- Твою мать, сон в руку! – прошептал я, когда игра открылась.
Ночью мне приснился кошмарный сон, будто бы я, спасаясь от наседающих на меня «нацгулов», телепортировался на ратушную площадь Фритауна. Моему взору открывалась страшная картина: город, лежащий в руинах, очень сильно напоминал развалины старого терминала Донецкого аэропорта, верхние этажи зданий разрушены, окна в нижних этажах выбиты, кругом следы пожарищ, на площади повсюду воронки, копоть, мусор и битое стекло. От жуткого потрясения я даже проснулся и потом долго не мог уснуть.
Увиденная на экране планшета картинка очень сильно напоминала моё видение из ночного кошмара. Пенясь и трескаясь, бурая ржа наподобие вулканической лавы с вспыхивающими сквозь трещины языками пламени медленно изъедала текстуры стен зданий Фритауна, а через образовавшиеся дыры фасадов были видны всё та же ржа и огрызки текстур внутренних помещений. Местами текстуры восстанавливались, но наползающая ржа вновь их уничтожала. Окутанная сизыми дымами, некогда оживлённая, ратушная площадь опустела, только несколько тёмных смерчей крутилось в разных частях площади. Один из смерчей стронулся с места и двинулся в мою сторону, инстинктивно, от греха подальше, я «рубанул» питание планшета.
Вот теперь понятно молчание «ресурса». По-видимому, «суровые» хакеры из «темного веба» вначале завалили сервера игры массированной хакерской атакой, под прикрытием которой, взломали защиту и пропихнули в игру вредоносные вирусы и трояны.
Между тем официантка принесла мой заказ: яичницу с ветчиной и чашку кофе. Чёрт, что за день-то такой сегодня, с самого утра всё идёт не так?! Я по рассеянности опять заказал яичницу с ветчиной – яйца, как и вчера, ужасно пахли какими-то антибиотиками. Ладно, и в плохом надо стараться увидеть что-то хорошее. Должно быть, курей пичкали антибиотиками, страховка от сальмонеллы. Я приступил к завтраку, но завтра утром надо не забыть и заказать что-нибудь другое.
Впрочем, никакого завтрака в этой гостинице у меня завтра уже не будет. Ждать больше нечего, мне надо сегодня же выехать в Красновишерск. Отыщу там Андрея, сядем с ним вдвоём, покумекаем, как нам быть с Теди.
- «Ты уже докумекался, за каких-то неполных три месяца ты из «пана нiхто» превратился во всеми разыскиваемого международного преступника, - вновь прорезалось моё «второе я».
- Да, ладно тебе. Я, как тот «Колобок» из сказки: «и от бабушки ушел и от дедушки ушел», - пробурчал я, вспомнив, как отделался и от Марины и от Феликса.
- «Неудачное сравнение, учитывая концовку той сказки. Упс…»
Рука с поднятой чашкой кофе замерла возле губ, а лоб вмиг покрылся липкой испариной. В кафе, держа под руку Марину, зашел Феликс. Парочка, не глядя на меня, прошла в дальний угол кафе и, тихо переговариваясь, уселась за столик. Феликс был одет, как при нашей встрече, в потёртый армейский камуфляж без знаков различий, а на Марине был её элегантный тёмно-красный костюм.
Этого не может быть, ватиканская «Никита» и российский полковник СМЕРШа! Ни та и ни другой, не могли меня выследить. И вообще эти двое не могли быть вместе!
Кого-то я недооценил, либо Марину, либо Феликса, но факт остаётся фактом. Должно быть, гостиница уже окружена, и сейчас меня будут брать. Что же делать? Расстрелять из «травматики» планшет, телефон и маячок? Не поможет – «флешки» и «СИМки», скорей всего, останутся целы. Впрочем, на планшете у меня, кроме игры, ничего важного нет, а игромания не может считаться преступлением. Память моего телефона вообще девственно чиста – «логин» от маячка я отправлял Ингвару с другого телефона, который я потом разобрал и выбросил, а наличие в моём кармане маячка тоже «Им» ничего не даст. Значит, сидим и не дёргаемся.
Чёрт возьми, при мне банковские корточки «VISA»! Вот от них надо попытаться избавиться непременно, иначе по транзакциям переводов «Они» смогут добраться до моей последней «линии обороны», денег на счетах в банках на Каймановых островах. Тогда так: как только ко мне кто-нибудь сунется, опрокинуть столик, отгородившись им от нападавших, далее для создания паники средь посетителей пальнуть пару раз в воздух, потом перемахнуть буфетную стойку и через кухню броситься к чёрному входу. Там меня, конечно же, тоже ждут, но, пробегая по кухне, мне надо изловчиться и избавиться от портмоне с карточками и деньгами, авось кто-нибудь из поварих позарится на деньги и припрячет мой «лопатник».
А это ещё что такое? Огромная неопределённой породы лохматая собака ядовито-зелёного окраса просеменила через всё кафе и уселась рядом с Мариной. Громко зевнув, собака глянула на меня и явственно мне подмигнула, а через секунду собака попросту растаяла в воздухе вместе с Феликсом и Мариной, как будто их и не было вовсе.
- Ну, конечно же, не было! Ингвар, «творюка» наваждений, это же его заморочки и мозгоглюки! Напугал, гад, до потери пульса, – невольно вырвалось у меня. Я оглянулся на входную дверь, так и есть – в дверях с ангельски невинной улыбкой на лице стоял Ингвар. Одет он был в стильный однобортный костюм цвета кофе с молоком, белую кружевную сорочку со стоячим воротничком и лакированные ботинки цвета беж, чёрный шёлковый шейный платок в качестве галстука с жемчужной заколкой в золотой оправе и такие же запонки довершали его вычурный прикид. Твою медь, аля «денди лондонский», цилиндра и трости только не хватает!
Я нервно хохотнул. Стерев испарину со лба, я приподнялся и жестом пригласил Ингвара за столик.
- «Ну что, успел разглядеть «грань» между явью и реальностью?», - мысленно я обратился к своему «второму я». Ответа не последовало. Всё, как обычно, в присутствии Ингвара мое «второе я» предпочитало засунуть свой «внутренний голос» в зад и помалкивать в тряпочку.
- Мистер Бирюк, прошу меня извинить за эту маленькую шутку, я вовсе не хотел вас напугать, - пожимая мою руку, сказал подошедший ко мне Ингвар. Мне показалось, что сказал он это с нажимом на слово «Вас». «Вот я не понял, нет всё понятно, но что конкретно…», как говорится, «это намёк или где»?
- Да ладно вам, Ингвар, не так-то просто «Нас» напугать, просто ваше появление было весьма неожиданным и экстравагантным, - не стал я вдаваться в подробности и, усаживаясь за столик, спросил: - Какими судьбами вы тут оказались?
- Сэр Джон попросил меня прикрыть вас от спецслужб. Ненадолго, - ответил Ингвар, усевшись напротив меня.
- Собственно говоря, я и сам неплохо справляюсь… - начал было я, но Ингвар меня прервал.
- Да, да, я помню: «и от бабушки ушел, и от дедушки ушел», - передразнил меня Ингвар. Изгаляется надо мной, редиска, «нехороший человек»! Впрочем, не человек он вовсе, а эльф. Надо делать скидку на «дремучесть» происхождения их расы – «… и юмор у них безобра-а-зный».
Ингвар прыснул смешком, но в дальнейшую пикировку вступать не стал. Я сделал знак официантке, указав на свою чашку кофе. Та, поняв без слов, налила кофе в чашку и принесла её Ингвару.
- А сам сэр Джон где? – спросил я, когда официантка отошла от столика.
- У него проблемы со межклановой связью. Сейчас он объезжает гоблинские кланы по всему миру, занимается организацией нового канала связи, - ответил Ингвар.
- Да уж, проблемы. Я сегодня видел, что хакеры сотворили с Фритауном, - согласился я.
- Не совсем хакеры, но и не без их участия, - выдал Ингвар что-то невразумительное.
- Ничего не понял, нельзя ли поподробнее? – попросил я.
- Хорошо. По словам сэра Джона, неизвестные, по началу, хакеры на протяжении двух недель периодически осуществляли массированные DDoS и Brute-force атаки на его сервера, а четыре дня тому назад особенно мощная хакерская атака так «зафлудила» центральный сервер, что его пришлось временно отключить. Но вслед за отключением последовали реальная атака и захват центрального сервера. Захват осуществили спецназ и Интерпол под общим руководством американского АНБ. Предлог для захвата стандартный: пресечение незаконного оборота криптовалют и перекрытие каналов отмывания «грязных» денег. Вслед за захватом сервера хакеры АНБ попытались его перезапустись, но неудачно, - рассказал Ингвар.
- Они его всё-таки перезапустили, я был сегодня во Фритауне. Город в огне и, фактически, лежит в руинах. По всей видимости, сервер подвергся вирусному заражению, - высказался я.
- Именно этого и опасался сэр Джон, - сказал Ингвар.
Опять – двадцать пять! Ингвар-то меня понимает и без слов, а я понимать его с полуслова пока не научился.
- Этого чего, вирусного заражения? – переспросил я.
- Нет, не было никакого вирусного заражения. Это после несанкционированного запуска сервера включились в работу спящие до того «фаги». Сейчас они без разбора пожирают всевозможные ресурсы: протоколы, логи, эккаунты, электронные кошельки и исполняющие модули. Хакеры АНБ, конечно, пытаются нейтрализовать «фагов», но ничего пока поделать не могут. И остановить сервер они тоже не могут, так как понимают, что вновь они его уже не перезапустят, а на дешифровку оставшегося после «фагов» «шрейдерного мусора» потом могут уйти годы, - ответил Ингвар.
- Простите, Ингвар, я всё-таки не понимаю, если всё так хорошо, тогда чего всё же опасался сэр Джон? – спросил я.
- «Фаги» ещё не закончили свою работу, и некоторые эккаунты, в частности ваш, ещё некоторое время могут быть активны, а это значит, что специалисты АНБ могли перехватить текущие протоколы и вычислить ваш IP и физический адрес, - ответил Ингвар.
- Могли, ещё не значит, что перехватили. Кроме того, Россия, вроде бы, не подпадает под юрисдикцию АНБ, - возразил я.
- Так-то оно так, только я хочу напомнить, что операция АНБ была совместной с Интерполом, а у Интерпола имеется своё отделение в Перми. Так что, уже через несколько часов будет доподлинно известно, перехватили ваш IP спецы АНБ или нет, и заинтересуется ли им пермское отделение Интерпола. Кстати, сегодня ночью в полёте я пытался установить с вами ментальную связь, хотел предупредить, чтобы вы не входили в игру, но, по-видимому, из-за грозы у меня ничего не получилось, - ответил Ингвар.
Вообще-то получилось, только моё сознание трансформировало это предупреждение в кошмарный сон, и это, я думаю, вовсе не из-за грозы, просто в тот момент этого самого сознания от принятого на грудь коньяка у меня было слишком мало. Сказать об этом Ингвару? А смысл, он итак читает мои мысли.
- Послушайте, Ингвар, а зачем сэру Джону нужен новый «человеческий» канал связи? Если я вас правильно понял, то представители древних рас и так могут общаться между собой напрямую, так сказать, на ментальном уровне? – спросил я.
- Мистер Бирюк, разумеется, могут. Большинство кланов имеют своих импатов, да и пользоваться «магическими пси-кристаллами» ещё не разучились, но гоблинские кланы, в отличие от эльфийских, имеют обширные экономические связи с людьми, так что без «человеческих» средств связи им никак не обойтись, - ответил Ингвар.
- Сергей, не мистер Бирюк. Я теперь - Волков Сергей, - уточнил я.
- Сергей так Сергей. Какие у вас планы на ближайшее время? – спросил Ингвар, допив кофе.
- Я собираюсь сегодня же выехать в Красновишерск, отыскать там своего друга Андрея и вместе с ним отправиться на выручку Теди, - ответил я.
- Я бы хотел вас сопровождать, если вы не против, - сказал Ингвар.
Кто бы возражал? Инвар – подходящая компания в предстоящем деле. Только вот костюмчик ему надо бы поменять.
- Звонок от сэра Джона застал меня в одесском казино, для того, чтобы успеть на самолёт рейса Одесса-Пермь, надо было отправляться немедленно, как есть, не было времени на переодевания, - ответил на мои мысли Ингвар.
- Ладно, я знаю, тут недалеко есть магазинчик спортивного снаряжения, там подберём вам что-нибудь поприличнее. Только мне необходимо подняться в номер, собрать вещи и зачистить помещение от своих биологических следов, ну там: окурков, отпечатков пальцев и тому подобного, - сказал я.
- Хорошо, идите, Сергей. А я посижу здесь, на случай появления людей из Интерпола и, заодно, почищу головы у персонала гостиницы от вас.


17

Опасения сэра Джона не подтвердились, хвалёные суперагенты АНБ и Интерпола либо не сумели вычислить моё местопребывание, либо пренебрегли скромным буддийским монахом без единого биткоина в кошельке, ни одна легавая собака не кинулась на поимку «Одинокого волка». Оставленные скрытые камеры бесстрастно зафиксировали факт, что никто не поинтересовался, что за постоялец проживал в гостинице последние три дня, не искал в моём номере окурков сигарет в пепельницах и цветочных горшках, не снимал отпечатков пальцев или иных биологических следов. Короче, никто даже не почесался.
Да и Бэтмен им в помощь, этими «лыцарям» кинжала и черного плаща. Но, как говорится: «лучше перебдеть, чем недобдеть». Время, конечно, поджимало, но я двое суток почти безвылазно просидел в мотеле в двух кварталах от моей прошлой гостиницы перед планшетом, просматривая и прослушивая записи с камер видеонаблюдения. За это время Ингвар успел арендовать мощный внедорожник, пикап с вместительным кузовом и закупить всё необходимое оборудование для иностранных рыбаков, любителей «флай фишинга». Хотя, какой там нахрен «нахлыст», середина сентября – не сезон, ещё недели две, от силы три, и здесь, на северном Урале, с неба полетят «белые мухи», а речки начнут покрываться ледяной шугой. Но Ингвар в выборе «легенды» для посещения притоков и заводей верхней Вишеры, пожалуй, прав - хрен их знает, этих рыболовов-любителей, разве их поймёшь.
Кстати о «легенде», Ингвару, разумеется, досталась роль норвежского, чокнутого на рыбалке, путешественника, а мне его гида и видеофиксатора его рыбацких успехов и пойманных трофеев, для чего была специально закуплена всевозможная фото и видео аппаратура, в том числе и квадрокоптер с подвесной беспроводной видеокамерой.
Выехали затемно. На дорогу и «пристрелку» видео аппаратуры, включая освоение навыков управления квадрокоптером, ушло около семи часов. Вот, наконец, и высокая «парадная» стелла с гербом города и надписью Красновишерск.
В пяти метрах за стеллой грунтовая дорога и щит–указатель перед ней, баннер какого-то охотничьего заказника. Граффити, намалёванное на щите, буквально резануло меня по глазам.
- Твою ж ипона бога душу мать! - вскрикнул я, едва не вцепившись в руль¸ - Ингвар, тормози!
- Что случилось, мистер Волков? Какое ещё граффити? - удивлённо спросил Ингвар, остановив машину.
- Ингвар, мы же, кажется, договорились, что переходим на «ты». Поэтому, не мистер Волков, а Сергей. Просто Сергей, без всяких там «гер», «мусьё» и «мистер», - с ноткой раздражения высказался я.
- Хорошо, хорошо, просто Сергей. Так, что там насчёт граффити? – переспросил Ингвар.
- Сам увидишь, сдай назад, - сказал я.
Ингвар, косясь в правое боковое зеркало, задним ходом аккуратно сдал машину к городской стелле.
- Смотри, - сказал я, кивком головы указав на баннер заказника.
- Ты считаешь, что это не «мазня» какого-то местного сопливого тинэйджера, а «шедевр», принадлежащий кисти Бэнкси, - с любопытством разглядывая щит, попытался пошутить Ингвар.
Я поморщился, мне было не до шуток.
- Ах, да, ты же не видишь! Подожди, - сказал я. Отстегнув ремень безопасности и перегнувшись к заднему сиденью, я достал свою дорожную сумку. Порывшись в ней, нашел пластиковые анаглифные очки для просмотра стереофильмов.
- Надень очки, закрой правый глаз. И ещё, постарайся не принимать во внимание красные полосы и пятна, считай их фоном, подложкой что ли, - сказал я, протягивая Ингвару очки.
- Ни черта я… А нет, вижу! В нижнем левом углу – что-то похожее на стилизованное изображение головы какой-то птицы. Где-то я уже видел подобную картинку, - сказал Ингвар, рассматривая баннер.
- Головы ворона, - уточнил я, протягивая Ингвару свою зажигалку.
- Верно, рисунок почти один в один. Совпадение, ты полагаешь, не случайное? Ты думаешь, что это предупреждение тебе? Если этот рисунок оставили специально для тебя, тогда почему ты не знаешь, кто его оставил? И причём тут твоя бывшая контора? – забросал меня вопросами Ингвар.
- Ингвар, вот только не надо копаться у меня в голове. У меня там сейчас каша из различных версий и предположений, - с раздражением выдал я и, немного остыв, добавил, - Давай вместе всё обсудим, взвесим, так сказать, все за и против.
- Давай. Только ответь мне вначале на один вопрос. Как ты вообще сумел высмотреть этот рисунок во время движения, причём без очков? – спросил Ингвар.
- Отвечу – легко! Во-первых, я ожидал увидеть нечто подобное, а во-вторых, мне не нужны очки. Дело в том, что я дальтоник, цветоаномал, проще говоря. Основные цвета я, конечно, вижу, а вот различные их оттенки путаю. Например, раствор марганцовки для меня не бледно-розовый, а бледно-голубой. Поэтому рисунок на контрастном фоне, выполненный этими двумя цветами, воспринимается мной, как единое целое, а не двухцветной штрихованной «мазней». Конечно, дальтонизм для сталкера, хоть и небольшой, но недостаток. Например, указание на «двухэтажный зелёный дом», сужается для меня до просто «двухэтажного дома», хрен его знает насколько он зеленый, для меня зелёный - это цвет листьев на деревьях, а не цвет «зелёнки» из аптечки. А вот мой друг и напарник Бритва придумал, как этот недостаток превратить в преимущество. Он разработал технику «письма», как он её называл - «хромо-крипто-графику», с помощью которой он оставлял в зоне знаки и надписи, понятные исключительно мне.
- Значит, это Бритва оставил тебе этот знак, - то ли спрашивая, то ли утверждая, задумчиво высказался Ингвар.
- Нет, не значит. Да, техника «письма» похожая, очень похожая, но в том, что этот рисунок оставил именно Бритва, я сильно сомневаюсь. Видишь, ворон что-то высматривает. Теперь вместо правого закрой левый глаз и внимательно рассмотри верхний правый угол щита, - предложил я.
- Вижу, похоже на пиктограмму футболиста. Ты думаешь, что этот рисунок оставил для тебя твой друг Гарринча, тот, что помогал тебе покинуть Украину? – спросил Ингвар, сняв очки.
- Посуди сам. Эту зажигалку я нашёл в кармане куртки трупа сталкера, когда возвращался из Зоны после того, как расстался с сэром Джоном. Зажигалку я показывал Гарринче, тот её признал. Она действительно принадлежала сталкеру по кличке Крук, что по-украински означает ворон. Бритва тоже мог видеть эту зажигалку, так как был куратором Крука. Но мог он её видеть только у живого Крука, о том, что тот гикнулся в зоне, а я её найду у трупа, он знать не мог. Теперь про технику цветного «письма» - Гарринча был близким другом и «правой рукой» Бритвы, который и мог рассказать о ней Гарринче, - пояснил я.
- Хорошо, пусть рисунок оставил твой друг Гарринча. Но что-то тебя тревожит, – сказал Ингвар.
- Вот это меня и тревожит. Какого черта Гарринча делает в Красновишерске и на кой ляд он оставляет мне предупреждение о своём присутствии в городе?! - вспылил я.
- И ещё тебя тревожит мысль, что Гарринча не тебе помогал покинуть Украину, или – не только тебе, а ещё и Конторе или Интерполу, для того чтобы потом с твоей помощью выйти на след Бритвы, - высказался Ингвар.
- Глупости всё это, – отмахнулся я.
- Вот теперь я не понял?! - удивился Ингвар.
- Как же тяжело с тобой, Ингвар. Ты читаешь все мои мысли подряд, без разбору, - выдал я.
Ингвар, вопросительно уставившись на меня, молчал.
- Хорошо, я поясню. Понимаешь, глупые мысли приходят в головы абсолютно всем, но умные люди их не высказывают вслух.
- А вот мне «твоя мысль» не кажется такой уж глупой, я бы не стал сбрасывать её со счетов. По крайней мере, она хоть как-то объясняет: «на кой ляд» Гарринча оставил для тебя предупреждение, - возразил Ингвар.
- Вот что, Ингвар. Если ты не против, я сейчас выйду из машины, покурю и сам, понимаешь, сам, немного подумаю, - высказался я.
- Хозяин-барин, - усмехнувшись, сказал Ингвар.
Я вышел из машины, закурил и принялся расхаживать вдоль обочины. Подумать действительно было о чём, в голове роились десятки взаимоисключающих мыслей. После третьей сигареты, кроме ловли Гарринчи на живца, ничего толком так и не надумав, я вернулся в машину. Ингвар, прикрыв глаза, казалось, дремал. Я показал ему высунутый язык. Ингвар, не открывая глаз, фыркнул в ответ. Трудно привыкнуть, что тебя и закрытыми глазами видят насквозь, я не смог сдержать смех.
- Ладно, шутки в сторону. «Предупреждён, значит, вооружён». Вот что, Ингвар, я думаю нам надо в корне поменять «легенды», - сказал я, отсмеявшись.
- Что ты предлагаешь поменять? – спросил Ингвар.
- Всё! Я буду российским рыболовом-любителем, путешествующим автостопом. А ты – профессиональным оператором, снимающим фильмы о дикой природе. Изначально мы не знакомы, познакомимся на речке или в гостинице. Я займусь поисками Бритвы, ты же сможешь отслеживать и даже прослушивать меня с помощью маячка, а Гарринча, я думаю, найдётся сам собой, - предложил я.
- «На живца и зверь бежит», - размышляя вслух, высказался Ингвар.
- Ну да, примерно так. «Флай фишинг», своего рода, - подтвердил я.
- Хорошо, - после минутного раздумья согласился Ингвар, - Как будем действовать?
- Ты меня подбросишь до ближайшей автобусной остановки, там я выйду. После чего я доберусь до церкви «Петра и Павла». Ты же тем временем заселишься в гостиницу «Вишера» в заказанный для тебя люкс и приступишь к моему мониторингу. Я после церкви тоже направлюсь в гостиницу. Если ничего не случится, встретимся вечером в кафе-баре гостиницы, а дальше по обстоятельствам, - предложил я.
- Про твоё появление в гостинице понятно, на месте Гарринчи я бы взял все гостиницы города под наблюдение. А вот про церковь я что-то не понял? – высказался Ингвар.
- Понимаешь, - замялся я, - Есть на моей совести один неоплаченный должок. Я давал себе слово поставить свечу в церкви за упокой души Ворона и не выполнил. А он меня уже второй раз выручает. Вот я и подумал, пока есть такая возможность, надо сходить в церковь.
Ингвар взял с торпеды машины очки и протянул их мне. Я покрутил головой:
- Оставь себе, тебе очки могут пригодиться.
- А ты сможешь без очков нарисовать что-то подобное, - Ингвар указал на баннер заказника.
- Я? Нет. Ни в очках, ни без них. Не придумали ещё таких очков, которые бы мне позволили видеть краски так, как их видите вы. Ладно, заводи мотор, поехали, - подытожил я.


18

Уже через пару часов, после того, как я расстался с Ингваром, я передумал служить наживкой для «нахлыста». Передумал, разумеется, не просто так, а в силу открывшихся новых обстоятельств. Поэтому, отыскав городской телефон-автомат, я дозвонился до гостиничного люкса Ингвара, и, когда тот снял трубку, попросил его приехать к церкви Петра и Павла. Приехать, не особо так торопясь, но и не слишком мешкая, то есть засветло.
Ожидая Ингвара, я сходил в церковь и наконец-то поставил свечку за упокой души Ворона. Ещё одну благодарственную свечу я поставил к иконе Николая Чудотворца. По своим религиозным убеждениям я, скорее, православный атеист, и в бога начинаю верить разве что, когда над головой «грянет гром» или начнут свистеть пули, осколки мин и гранат. Вот в такие минуты я и обращаюсь к небесам с мольбой: «Смилуйся, Николай Угодник - яви чудо. Спаси мя и сохрани». И надо признать, ещё ни разу он меня в своей милости не оставил.
К ограде церквушки подъехал джип. Ингвар вышел из машины, подошел ко мне и спросил:
- Что случилось, Сергей?
- Ещё одно граффити, - указал я глазами на сторожку церкви.
Ингвар посмотрел на рисунок, потом вынул из нагрудного кармана анаглифные очки и всмотрелся в граффити через них.
- Ничего не понимаю, по-моему, рисунок монохромный, - сказал Ингвар, снимая очки.
- Дело не в цветах, а в самом рисунке, - ответил я.
- А что в нём не так? Синий прямоугольник, а внутри на светлом фоне синий же крест. Если бы на стене сторожки русской церкви были бы нарисованы масонские символы или, к примеру, звезда Давида, я бы удивился. А тут и так всё ясно, простой православный крест. Почему бы ему тут не быть? - спросил Ингвар.
- Крест не совсем правильный. Видишь, верхняя короткая планка слегка наклонена влево? – ответил я.
- Ну, я не знаю, по-моему, вполне канонический православный крест, просто рука с баллончиком у художника слегка дрогнула, вот линия и вышла косо, - высказался Ингвар.
- В общем-то, рисунок действительно канонический, но не в православной среде, а в среде уголовной. Такой крест, наколотый в виде перстня, на одном из пальцев рук я видел у Бритвы. А означает он: «Судим за убийство», – поведал я.
Ингвар надолго задумался или сделал вид, что задумался, а сам по своей всегдашней привычке копается в «мусорной куче» моего подсознания, пытаясь выловить «жемчужное зерно» истины, случайно обронённое мной. Как знать?
- Гарринча тоже видел этот «перстень» на пальце Бритвы, почему ты считаешь, что этот рисунок на сторожке оставил не он, а именно Бритва? Поясни, – попросил Ингвар.
Так и есть – покопался! Но не сильно глубоко или «мусорная куча» моего подсознания довольно больная.
- Поясню, но тогда придётся начать издалека. Помнишь, я тебе рассказывал, что получил на главпочтамте в Подгорице на своё имя письмо до востребования? Так вот, в письме была только фотография мужика в рыбацком костюме на фоне реки Вишера у Чувальского камня и обёртка от безопасного лезвия. С обёрткой понятно – это вместо подписи – Бритва. И мужика я узнал – это старинный кореш Бритвы из Красновишерска, который помогал нам с Бритвой избавиться от джипа перед походом Вишерский заповедник. А вот сам конверт меня привел в замешательство. Судя по штемпелю на конверте, письмо было отправлено с главпочтамта Москвы, но отправитель был мне совершенно неизвестен. Там значилось: г. Москва, ул. Моршанская 102. Шезменче Нетот Федотович, - начал рассказывать я.
- Сергей, а не сильно ли далеко ты начал, я что-то не понимаю, как то письмо связано этим граффити? - прервал меня Ингвар.
- Не сильно, потерпи. Попав домой, порылся и в Яндексе и ничего не нашёл. Моршанская улица в Москве действительно есть. Не улица даже, а улочка, в ней от силы домов 20. А вот, Шезменче – человек Никто, полная бессмыслица, таких фамилий не бывает. Ладно, говорю себе, главное я выяснил – надо разыскать кореша Бритвы Николая в Красновишерске, он-то меня и выведет на самого Бритву. Вот только, как мне его разыскать, если мне известно только его имя и город? А что если адрес отправителя - это ребус? Что если начать читать его с конца? Тогда «Нетот Федотович» – это присказка: «Федот, да не тот». Это насчёт города, может быть речь идёт не о Москве, а о Красновешерске? Запросил Яндекс-карты – Моршанской улицы в Красновишерске не было. Хорошо, остаётся ещё фамилия, а что если разложить её на части – «Ше змен че», то есть замени «ш» на «ч». Единственная «ш» есть в названии улицы, тогда её следует читать, как Морчанская. Глянул в Яндекс, действительно такая улица в Красновишерске есть, а по номеру 102 в Яндекс-картах числится «коттеджный посёлок». Ну, думаю, это уже кое-что – круг поиска сужается. И вот, на подходе к этой церкви моё внимание чем-то привлёк щит с информацией о церковном благотворительном фонде, я даже сразу и не понял чем, просто какое-то смутное подсознательное беспокойство. Решил подойти ближе и разобраться в своих ощущениях. И тут на стене сторожки я увидел это граффити, меня, как током прострелило – всё сразу встало на свои места! - закончил я.
Ингвар, недоумённо глядя на меня, молчал.
- Да ты сам посмотри – кивнул я на щит, - Почтовый адрес церкви Петра и Павла, как и у коттеджного посёлка: ул. Морчанская 102. Бритва своим ребусом и этим граффити точнёхонько вывел меня на Николая.
- На сторожку,- уточнил Ингвар.
- На Николая, - упрямо возразил я, - Я зашел в сторожку, там сидел неизвестный мне мужичок, но на стене висела фотография, на которой какой-то батюшка благословляет Николая. Я спросил мужичка, мол, как мне найти Николая, я в прошлом году приезжал к нему на рыбалку, вот я и в этом году приехал. А он мне, мол, отрыбалил наш Николай в этом году – лежит в больничке посёлка Весл с переломом шейки бедра.
Ингвар опять надолго задумался. Интересно, на этот-то раз о чём? Я же ему вроде всё рассказал.
- Так ты полагаешь, что Гарринча – это «живец», а «рыбак» кто-то другой? – спросил Ингвар.
Докапался-таки, эльфов сын! Я ведь старался даже не думать об этом, хотел приберечь свои выводы напоследок, так сказать, в качестве сюрприза.
- Молодец, зришь в корень! Посуди сам, допустим, Гаррича приехал в Красновишерск по собственной инициативе, или Бритва вызвал своего друга себе на подмогу. Тогда зачем, Гаррича оставляет мне предупреждение о своём присутствии в городе, причём, таким образом, о котором знает ограниченный круг людей, как говорится: «раз, два и обчёлся». Вывод - его принудили сюда приехать на отлов меня и Бритвы, причём его непременно пасут, и ему об этом известно. А Гарринче это не нравится, настолько не нравится, что он рискнул оставить мне графическое предупреждение, - высказался я.
- Кто принудил, как вычислили город? - спросил Ингвар.
- А вот этого я не знаю, может быть, Интерпол, а, скорее всего, моя бывшая контора – в ней-то досье на Бритву, пожалуй, поточнее будет. Знаю, что «нахлыст» надо оставить на потом, сейчас мы Гарринче вряд ли чем поможем. Я думаю, нам надо прямо сейчас отправиться в местный аэропорт, нанять там вертолёт для перелёта в посёлок Вёлс, навестить в больничке Николая и выйти, наконец, на Бритву, - подытожил я.


19

Видавшая виды старая дюралевая лодка «Казанка», влекомая новеньким японским потужным подвесным мотором «Ямаха», третий час скользит по водной глади вначале самой реки Вёлс, а затем и какого-то её правого, безымянного, во всяком случае для «Яндекс-карт», притока. Уже более часа перестали попадаться встречные лодки рыбаков и охотников. Далековато, однако, забрался вглубь тайги мой друг Бритва.
«Он не знает умных слов. Он считает Вас за козлов», - навязчивые мотивчик и слова из одной песенки, раз за разом прокручиваются у меня в мозгу. Нет, эти слова не про моего друга Бритву. Просто сегодня с утра меня чего-то переклинило на еврейские песенки, сначала «7:40», а потом и вот этой. А чего удивляться, бытие определяет сознание - большую часть своей сознательной жизни я пробыл в «записных иудеях», тут и «Хава нагила» кажется с детства родной.
Вчера вечером Ингвар в целом одобрил мой новый план. Вот только немедленно отправляться в аэропорт и лететь на ночь глядя в посёлок Вёлс он посчитал нецелесообразным - попасть ночью в больничную палату Николая, не наделав излишнего шума, вряд ли удастся. Потом, как он выразился, пришлось бы приложить много усилий, чтобы «погасить волны». Кроме того, ночевать вдвоём в машине он тоже посчитал нерациональным, мол, он прекрасно проведёт ночь в своём «люксе» (кто бы сомневался), откуда, кстати, он по телефону и зафрахтует на завтра вертолёт. Вот такая у Ингвара «рациональная», я бы сказал, «эльфийская» тактика и стратегия моей защиты.
«Но зато мой друг лучше всех играет блюз», - Ингвар, сидящий на носу лодки, с хитрым прищуром глянул в мою сторону. Похоже, не мне одному приходится эту песенку слушать. Не, ну не нравится, пусть не слушает. Моей вины в этом нет, эти песенки - это всё «игры разума», на уровне подсознания, так сказать. Единственный способ избавиться от одной навязчивой песни – это начать напевать другую, но пока ничего подходящего к случаю на ум не приходит.
Хотя… Если рассуждать логически, Ингвар и есть тот самый «мой друг». В своём деле он действительно мастер, «Spellsinger» или «певец заклинаний», ничего не скажешь. Не знаю, что за «магию» использует Ингвар, но он действительно владеет «стихией воздуха». Помнится, на таможне в Одессе, под взглядом Ингвара воздух возле камер видеонаблюдения начинал искрить коронными разрядами типа «огней святого Эльма», зачастую приводя к коротким замыканиям в них, к тому же невесть откуда в воздухе возникал туман, который, мгновенно охлаждаясь, покрывал изморозью объективы камер. При этом окружающих Ингвара людей мало беспокоил выход камер из строя, всё их внимание было приковано к самому Ингвару. А на меня вообще никто не обращал внимания, смотрели, как на пустое место. Как потом пояснил Ингвар, это был простой «отвод глаз». Но я думаю, что на самом деле, кроме «ельфийского наваждения» Ингвар отлично владел ещё и, как он выразился, «примитивным гоблинским мороком», просто не хочет мне в этом признаваться.
Точно такую же штуку Ингвар проделал сегодня утром в аэропорту Красновишерска, и мы в 7:40 (а вот и причина первой навязчивой песенки) вылетели на вертолёте в посёлок Вёлс. Уверен, что ни обслуживающий персонал аэропорта, ни пилоты вертолёта не запомнили сопровождающего Ингвара попутчика, не удивлюсь, если они и вовсе не упомнят, был ли у него попутчик.
В больничке посёлка Вёлс опять пришлось ожидать примерно ещё около часа, пока главврач закончит обход пациентов, и медперсонал выполнит назначенные им процедуры. Как же мне надоело сначала ждать, а потом нагонять. Но Ингвар, разумеется, и в этот раз был прав – суетиться не стоило, этот лишний час ожидания, конечно же, ничего не решал. Наконец пожилая угрюмая медсестра проводила меня в палату к Николаю. Я слегка опешил, вначале я его даже не узнал. Николай лежал в шестиместной палате в окружении других, но менее калечных пациентов. Сам же он с головы до ног был в бинтах и гипсовых повязках, руки и ноги его покоились на растяжках с отвесами. Открытыми от бинтов были только лицо и кончики пальцев рук. Да, не так я себе представлял перелом, пусть даже и шейки бедра. Заготовленные заранее приветственные и ободряющие слова застряли у меня в глотке.
А вот меня Николай узнал сразу, обрадовался и поприветствовал неопределённым именем - «долгожданный друг» (и это правильно, мало ли под каким именем я мог появиться) и, как бы предотвращая излишние вопросы, довольно бодрым для его плачевного состояния голосом изложил такую историю. Мол, в горах, сам знаешь, иногда случаются оползни (спрашивается, откуда мне это знать, альпинизмом я не страдаю). Ждали они меня с Андреем (по крайней мере, Андрей тут под своим собственным именем), ждали и, не дождавшись, отправились на рыбалку без меня (какая ещё, на хрен, рыбалка в горах), и Николая и ещё одного бедолагу угораздило попасть под селевой оползень. Слава Богу, Андрей не попал под завал, откопал их и, вызвав по спутниковому телефону вертолёт, доставил в больничку. А мне Андрей будет рад. В обед придет двоюродная сестра Николая, Ольга, муж которой, Степан, и переправит меня к Андрею в его рыбацкое становище.
Короче – мутная история, похоже на сказочку для посторонних ушей. Оставалось только дожидаться двоюродную сестру. Ингвар к очередному ожиданию отнёсся философски, мол, что ж, подождём (твою мать, а хрен ли ему не подождать, при средней продолжительности жизни эльфов в семьсот пятьдесят лет, что ему эти полтора-два часа).
Ингвар, криво усмехнувшись, вновь глянул на меня. А что, что не так? У всех свои недостатки, у меня - это внутренний голос, моё эго - циник и правдоруб. Пусть Ингвар привыкает. Идеальных друзей не бывает, он и сам-то не подарок.
Ольга ничего существенного к рассказу своего брата не добавила, так, причитанья, слёзы и что-то невразумительное про «Сорни най» и родовое «лягушачье» проклятие. Я насторожился, упоминание «Сорни най» или «Золотой бабы» меня сильно обеспокоило. Куда это ещё мой друг Андрюха вляпался? Золото – это серьёзно, местные «чёрные старатели» за золотишко не только ноги и руки могут переломать, но и башку открутить. Хотел расспросить Степана, но тот от моих расспросов отмахнулся, мол, успокойся, всё это чушь «лягушачья», бабкины сказки. Не стоит слушать бабьи россказни. Ну, не повезло мужикам, вот и всё, всяко бывает.
Всяко бывает, видишь ли. Успокоил, называется. И вот уже третий час Степан везёт нас на моторной лодке по реке куда-то вглубь уральской тайги. Сидит на корме, правит лодкой и молчит, как партизан. И не курит. Мутный он, однако, этот Степан, поди, и водку не пьёт, не иначе кулугур. Слышь, Ингвар, ты бы покопался в голове этого «партизана», интересно, о чём он там так упорно молчит?
Ингвар повернулся ко мне, хотел что-то сказать, но ничего не сказал, передумал. Тоже, наверное, придерживается принципа: «Если можешь не сказать – не скажи». А вот, кстати, и песенка в тему:
«И лампа не горит. И врут календари. И если ты давно хотела что-то мне сказать. То говори. Любой обманчив звук. Страшнее тишина... И что-то там ещё… Не помню нихрена».
Степан сбросил ход и свернул в мелководную то ли протоку, то ли старицу. Протока петляет меандром несчётными поворотами. За очередным поворотом над лесом показалась струйка дыма, должно быть, от костра. Неужто конец путешествию?! Я, перекинув свою «Сайгу» за спину, достал из чехла фотоаппарат с длиннофокусным объективом и оглядел берега. Так и есть, метрах в двухстах впереди на правом высоком берегу, густо поросшим лопухом и кустарником, средь вековых сосен показался сруб с плоской покатой бревенчатой крышей, покрытой дёрном, узкими проёмами, как бойницы, окон и печной трубой, сложенной из булыжника. Ничего себе «рыбацкое становище», настоящий Блок-Хаус. В таком легко можно отбиваться не только от медведя или росомахи, но и от людей.
Из сруба, наверное, на звук лодочного мотора, с охотничьим карабином в правой руке вышел в таком же, как у Степана, рыбацком костюме и болотных сапогах бородатый мужик, левую руку он приложил козырьком ко лбу и принялся рассматривать лодку (вот это правильно – не люблю я, когда меня рассматривают через оптический прицел). Кто это, очередной родственник Николая и проводник к Андрею или ещё кто? Я увеличил «зумм» на максимум, сомнений не осталось - это был сам Андрей. Зарос-то как – бородища-то, как у справного сибирского мужика. Впрочем, он же уроженец этих мест, он и есть сибирский мужик.
«Сапог» мотора начал чиркать о дно, Степан заглушил мотор, поднял «сапог» над водой, взял в руки багор и поднялся в лодке в полный рост. Орудуя багром, как шестом, направил лодку к берегу. Как только лодка ткнулась носом в прибрежный песок, мы с Ингваром поднялись и спрыгнули на берег, Степан остался в лодке. По тропинке, ведущей к срубу, уже без карабина спускался Андрей.
- Сергей, будь осторожен. У этого человека нож в рукаве, - вполголоса предупредил меня Ингвар.
- Это же Бритва, - рассмеялся я, - Вот, к примеру, камень у него за пазухой меня бы сильно насторожил, а нож в рукаве - это для него нормально. Ты только не пугай его почём зря.
Я пошел навстречу к Андрею.
- Здравствуй, «долгожданный друг», я уже не чаял тебя снова увидеть, - сказал Андрей, подойдя ко мне. В голосе Андрея мне почудились нотки то ли упрёка, то ли удивления.
- И я рад тебя видеть снова. Обнимемся что ли, брат? - ответил я.
Мы пожали руки и крепко обнялись. Надо же, я определённо был растроган, не ожидал я от себя такой сентиментальности. Чтобы не выказать своего смущения, сказал:
- Кстати, я снова Сергей, но на этот раз не Бирюков, а Волков. Пойдём, я познакомлю тебя с моим новым другом, – сказал я и, припомнив свои первые впечатления об Ингваре, добавил: - И вот ещё что, я сразу тебя хочу предупредить, не думай, никакой он не стриптизер и не «голубой».
Андрей гоготнул, видать, я правильно понял его косой и, как мне показалось, несколько брезгливый взгляд в сторону Ингвара.
- Познакомьтесь. Эльф Ингвар (грешен, не удержался, воткнул «эльфа»). Андрей, тот самый Бритва, - представил я своих друзей друг другу. Андрей был определённо удивлён крепостью пожатия тонкой, холёной руки Ингвара.
После знакомства Андрей зашел в воду по колено, подошел к корме лодки и протянул для рукопожатия руку Степану:
- Здорово, Степан. Как там Ольга, как дети? Как Николай?
- Здоров, здоров. Да всё путем. Николай идёт на поправку, - ответил Степан, пожимая руку Андрея.
- Останешься до утра? Есть хариус горячего копчения, только что приготовил, и кедровочка найдется, - предложил Андрей.
Степан, сощурившись, посмотрел на солнце и, немного помедлив, ответил:
- Нет, пожалуй. Лодка пойдёт налегке, к тому же вниз по течению, до темноты, думаю, успею добраться до посёлка. Разбирайте свои манатки, и я погнал.
Андрей перекидал из лодки на берег нам с Ингваром рюкзаки и сумки. Степан взялся за багор. Андрей столкнул нос лодки с прибрежного песка. Мы с Ингваром помахали руками отплывающему Степану.
- Ну, прошу к моему шалашу, - шутливым тоном предложил Андрей, подойдя к нам. Подхватив баул, привезённый Степаном для него, двинулся вверх по тропинке. Мы с Ингваром разобрали свои вещи и двинулись вслед за ним.
Сруб Андрея, сложенный из замшелых брёвен, несмотря на свою явную старость, вызывал уважение. Одна дверь из тёсанных дубовых досок, окованная железными полосами и скобами для солидного засова, чего стоила. Внутри Блок-Хауса имелось две просторных комнаты. В первой комнате располагался массивный стол с лавками, во второй русская печь и нары вдоль стен. В таком срубе могло запросто и без стеснений разместиться с полдюжины человек, если не больше.
- Нихрена ж себе «шалаш»! Андрей, откуда в непролазной тайге такие хоромы? – не удержался я от вопроса.
- Вначале прошлого века здесь располагалась пушная фактория, но река пробила себе новое русло. Старое русло, превратившись в старицу, обмелело. Баркасы и баржи больше не могли подходить к фактории, и её забросили, - ответил он.
Выставив на стол литровую бутылку кедровой настойки с кружками, плошки с соленьями и вкусно пахнущую копченую рыбу, Андрей пригласил нас с Ингваром к столу. Перебрасываясь тостами и шутками, мы выпивали и закусывали. Андрей долго крепился, но всё же не выдержал - первым обратился ко мне с вопросом:
- Ну, рассказывай, где ты был всё время после нашего последнего телефонного разговора, что делал?
- Если кратко, тогда так: помнишь, я со слов папы Карло рассказывал тебе о существовании «бессмертных», шотландских горцах? – начал я и, выдержав небольшую театральную паузу, продолжил, - Так вот, разыскивая тебя, я вышел на Гарринчу. Он-то и свел меня с шотландским лордом, сэром Джоном Макгрегором. А этот лорд, как потом выяснилось, оказался не только, вернее, не просто «горцем», то есть «светлым дварфом», но и единокровным братом нынешнего короля шотландских гоблинов. Являясь в то же время министром короля по особым поручениям, сэр Джон разыскивал в Чернобыльской зоне отчуждения Теди. Оказалось, что наш Теди приходится гоблинскому королю внучатым племянником в третьем или четвертом поколении, точнее не могу сказать. Кроме того, волею судеб, Теди является наследным принцем шотландских гоблинов. Понимаешь, а мы его вместо шотландских гор закрячили в пермскую тайгу к Стуканцам? Но, то ладно, тут нашей вины нет, мы тогда просто не знали.
- Но вернёмся к нашим баранам. Далее мы с сэром Джоном посетили в «зоне» падре Карло, который, между прочим, сказал, что Теди ему во сне сообщил, что его друг Бритва обещал вытащить его из клана Стуканцов. Как тебе это?
- А вот выходя из «зоны», я допустил оплошность и чуть не попался в лапы Интерпола. Выбраться из передряги и из Украины в Молдавию мне помог Гарринча. Но в Молдавии я снова попал под наблюдение Интерпола и, я думаю, Ватиканских спецслужб тоже – к тому моменту они располагали уже несколькими, довольно сносными для опознания, моими фотороботами. Добравшись до Подгорицы и получив на почте весточку от тебя, я скинул со своего хвоста наружку и ушел на нелегальное положение.
- Вот... Далее встал вопрос, как мне добираться из Подгорицы к тебе в Красновишерск? По суше для нелегала очень хлопотно и долго – слишком много границ пришлось бы преодолеть. Тогда морем, с албанскими контрабандистами через Тирану и Одессу в Украину, а там через Донецк в Россию. Связался с сэром Джоном, сообщил ему о своих намерениях, чтобы он знал, где меня искать в случае чего. Тот предложил свою помощь, вернее помощь своего друга – Ингвара, у которого есть морская яхта. Я согласился. Так я попал в Одессу, оттуда двинул в Донецк.
- В Донецке пришлось немного задержаться, повоевать трохи. Мне крайне не понравились обстрелы укробандерлогов из миномётов, «Смерчей» и «Градов» мирного населения городов и селений. Провоевал я недолго, вплоть до перемирия, а дальше у меня начались сложности с контрразведкой ДНР, меня заподозрили в работе на израильский «Моссад», пришлось уходить в Россию.
- До Ростова добрался без приключений, там выяснилось, что связи у меня с сэром Джоном больше нет. Отправился в Пермь поездом, попутно воспользовался резервным каналом связи с сэром Джоном через Ингвара. В Перми ко мне присоединился Ингвар, его прислал сэр Джон для моей защиты и ещё, я думаю, чтобы мы с тобой не наломали дров, пытаясь самостоятельно вытащить Теди из клана Стуканцов. Вот и вся история, брат.
Андрей долго молчал, переваривая услышанное, а потом, критически глянув на Ингвара, неожиданно спросил:
- Так ты хочешь сказать, что Ингвар тоже из «бессмертных»?
- А разве я не сказал? – деланно удивился я, - Да, он тоже из «бессмертных», только из других. Он - эльф, светлый эльф.
Андрей зашелся заливистым заразительным смехом. Мы с Ингваром не смогли удержаться и рассмеялись вслед за ним. Наконец, отсмеявшись, Андрей с серьёзным лицом вкрадчиво спросил:
- Серый, а с огнедышащими драконами ты дружбу часом не завел?
- Не верит, покажи ему, - обратился я к Ингвару, припомнив показанную им мне «зелёную собаку».
- Люди истребили драконов, а если точнее, мыслящих ящеров, в конце третьего, вначале четвёртого века «нашей эры» по вашему летоисчислению, разумеется. Последнего убил некий добрый христианин, Йорген, позже причисленный людьми, в том числе и за это, к лику святых, - то ли в шутку, то ли всерьёз выдал Ингвар.
- Вы имеете в виду святого Георгия, Георгия Победоносца? – с ноткой удивления в голосе спросил Андрей.
- Вот именно. Драконов не стало, остались только их домашние декоративные «драконовы собачки», и поныне бережно сохраняемые тибетскими монахами. Кстати, у меня с собой есть одна такая, - Ингвар полез в карман куртки и вынул из него свернувшуюся в кольцо, как мне вначале показалось, красную ящерицу. Ингвар положил «ящерицу» на стол, она развернулась, встала на четыре когтистые лапки и расправила над собой перепончатые крылья. Это был настоящий усатый красный дракон, точно такой, как его изображают на старинных китайских картинках, только маленький. Ингвар стал почесывать дракончику чешуйчатую голову, дракончик стал изгибать спину и «мурлыкать», как кот. Андрей, не веря своим глазам, попытался коснуться дракончика указательным пальцем. Дракончику это не понравилось, и он изрыгнул навстречу пальцу Андрея клубящийся пламенный сгусток. Андрей от неожиданности дёрнулся назад и свалился с лавки. Когда я, хихикая, помог Андрею сесть на лавку, дракончика уже не было. Вместо него на столе стояла зажжённая бензиновая зажигалка. Довольный своей шуткой Ингвар, ехидно улыбаясь, не спеша закрыл крышку зажигалки.
- Хорошо, верю. Я так понимаю, это был «морок»? – спросил Андрей Ингвара.
- Бери выше, это было «наваждение», настоящее эльфийское «наваждение», - с ноткой гордости в голосе за Ингвара ответил я.
- Ладно. Вот что, давай, расскажи всё ещё раз, с самого начала и со всеми возможными подробностями, - предложил Андрей.
Я взял в руку бутылку и, поплескав в ней остатки настойки, констатировал:
- Нет, брат, на историю со всеми подробностями такого количества явно не хватит. Может быть, вначале ты расскажешь свою? - предложил я.
- Да какие проблемы? - фыркнул Андрей. Он поднялся, сходил во вторую комнату и, пошарив под нарами, извлек «четверть».
- Этого хватит? – ехидно улыбаясь, спросил Андрей, ставя бутыль на стол.
- Боюсь, что «этого» будет больше, чем достаточно, и мы не услышим сегодня твою историю, хотя бы кратенько, - возразил я.
- Да ты начинай, а там посмотрим, - предложил Андрей, разливая настойку по кружкам.
Покорно выдохнув, я опрокинул в горло содержимое своей кружки. Переведя дух и закусив жменькой капустки, я принялся рассказывать подробно всё с самого начала.


20

Стрёкот пулемётной очереди в отдалении вырвал моё сознание из цепких лап сна. Бандерлоги прорвали фронт и теперь обходят с флангов?! Нервно дёрнувшись, я свалился с нар на пол вместе с овечьим тулупом, которым укрывался ночью. Вокруг царил полумрак, только тусклый узкий луч света из амбразуры едва-едва подсвечивал противоположную бревенчатую стену блиндажа. Выпутавшись из тулупа, я стал шарить вокруг себя. Оружия нигде не было. Чёрт возьми, где я, что за блиндаж, почему я без оружия? Пулемётный стрёкот раздался ближе.
- Твою мать, крыша едет конкретно! – тихо выругался я вслух, понемногу приходя в себя. Какой нахрен блиндаж, какие бандерлоги? Я в срубе моего друга Бритвы посередь уральской тайги, и это не пулёметная дробь, а стук обычного пёстрого дятла по стволу высохшего дерева.
В срубе я был один. И хорошо, что один – никто не видел моей паники, никто не видел, каким психопатом я стал. Кстати, а где все?
Поднявшись, подобрал тулуп и положил его на нары. Двинулся к выходу. Открыв дверь, остановился на пороге, зажмурившись от яркого, отнюдь не раннего утреннего света.
- Проснулся? И здоров же ты, брат, спать, чисто пожарник. Умывайся и подгребай под навес, я ушицу сварганил, - вместо приветствия сказал Андрей, проходя мимо меня.
- За «пожарника» ответишь, - буркнул я в ответ. И вслед добавил: - Надо говорить «пожарный».
Умойся, говорит. Что он хотел этим сказать, что я беспробудный пьяница и выгляжу соответственно? Я ощупал пальцами лицо. Да, лицо слегка помятое, но мешков под глазами вроде нет. Надо продумать «шпильку» для Андрея и проехаться по его пьянству. Впрочем, умыться всё равно надо.
Я сходил к реке, умылся. Когда я поднялся к срубу, Андрей и Ингвар уже сидели на лавке под навесом за сколоченным из досок столом и хлебали деревянными ложками из деревянных же мисок наваристую уху. Взяв свободную миску, я наполнил её половником из котелка ухой и пристроился на лавочке рядом с Андреем.
Когда с ухой было покончено, Андрей сходил к костру и принёс металлический чайник с заваренным в нём пахучим чаем, приправленным какими-то местными травами. За чаепитием я и задал вроде бы невинный вопрос Андрею:
- Ну, может быть, ты продолжишь свой рассказ?
- А я уже начинал? Что-то я не припомню. И на чём же я остановился? - спросил Андрей.
- Да, ты прав, фактически ты и не начинал. Вчера под конец нашей «вечери» ты начал препираться, всё приставал к Ингвару чтобы он ещё раз показал тебе «наваждение». А потом тебе вообще стало некогда, забыв, что это всего лишь иллюзия, стал дрессировать «зелёную собаку», учил её подавать лапу и голос, - на полном серьёзе выдал я и, выдержав небольшую паузу, добавил: - Что ты на меня уставился? Так всё и было. Не веришь мне? Спроси Ингвара, у него просто нечеловеческий метаболизм, он никогда не пьянеет, потому всё и помнит.
Андрей повернулся и посмотрел на Ингвара. Тот фыркал, стараясь сдержать смех. Лицо Андрея расплылось в улыбке.
- Брехло собачье, приколист! Не было ничего такого, - сказал Андрей, повернувшись ко мне.
- Ну, вот опять начал препираться: «Было, не было». Ты рассказывать-то будешь или нет?
- Буду. Значится так, - начал Андрей и, немного помолчав, видимо, собираясь с мыслями, продолжил: - Как мы и планировали, я готовился бесследно исчезнуть посредством дайвинга во время летнего отдыха на одном из курортов Кипра. Для осуществления этой затеи я привлёк специалистов киевской фирмы «Алиби», которые занимаются оказанием «специфических» туристских услуг. Я им объяснил свою задумку, мол, мне нужен розыгрыш, я должен якобы «пропасть без вести», во время погружения с аквалангом. Пропасть эдак на недельку, мол, хочу посмотреть, как поведут себя мои «халеи», две дочери и жена с падчерицей. В задачу фирмачей входило заранее подготовить мне в районе погружения запасной акваланг (свой я планировал сбросить), подводный скутер, морской катер и неприметное бунгало на берегу подальше от курортной зоны. Мол, а наблюдением за моими наследничками займутся иные специалисты.
- Разумеется, я не собирался отсиживаться целую неделю в бунгало, через неделю я бы уже загорал на пляже курорта Сутоморе. И вот в конце мая отзвонились фирмачи, мол, всё готово: виза на Кипр, номер в отеле курорта Пиргос, бунгало на берегу и всё необходимое оборудование. Вылет чартером из Киева на Кипр через три дня. Я по случаю отбытия в отпуск закатил небольшой банкет в своем ресторане для друзей и близких, благо дело было в субботу.
- Вечером, после ресторана, основательно подшофе возвращаюсь на своей машине в коттеджный посёлок. Не доезжая до посёлка буквально пары-тройки километров, вижу на обочине чёрный Мерседес с киевскими номерами и немного впереди УАЗик ДАИ. Трое гражданских о чем-то спорят с одним даишником, второй не спеша шарит по багажнику Мерса, третий машет мне жезлом, мол, остановиться на обочине. Я ещё обратил внимание, на ремне за спиной у него короткий штурмовой пистолет-пулемёт, а не «калаш», как у наших. Думаю, что за дела, что здесь делают залётные? Всех местных я знаю, да и они мой Лексус с «блатными» номерами знают, как облупленный. Вот так нагло останавливать меня на дороге наши бы не решились. А я пьян, что делать, надавить на газ? А что это даст – всё рано догонят. Ладно, думаю, надо остановиться, откуплюсь. В крайнем случае, заберут права, ну и что, через три дня они мне и нафиг будут не нужны. Съехал на обочину, слегка опустил стекло и заглушил мотор. Сижу в машине, жду.
- Не торопясь подходит мордатый сержант, лениво представился, попросил предъявить права. Я опустил стекло ниже и подал ему свои документы, тот не спеша их полистал. Потом идиотский вопрос о наличии у меня наркотиков, оружия или взрывчатых веществ. Я так это с издёвкой (не удержался, пьяный был) отвечаю, мол, ничёго нема - дома забыл. Сержант ноль внимания на мою издёвку, попросил открыть багажник. Я нажал кнопку, сержант пошел к открывшемуся багажнику. Я вышел из машины и пошел вслед за ним, думаю, как бы он мне туда чего не сунул. Сержант флегматично оглядел, считай, пустой багажник. Ну, думаю, вот теперь самое время предложить мне надышать в алкотестер энную сумму «американских президентов», а он, заметив в дальнем углу багажника аптечку, попросил показать её содержимое. Я слегка вспылил, мол, что тут, мать твою, происходит? Что он там надеется в ней найти? А сержант сделал шаг назад, передвинул пистолет-пулемёт на ремне из-за спины на грудь и цедит мне сквозь зубы: «Уважаемый, будьте так любезны, покажите, пожалуйста, содержимое вашей аптечки».
- Делать нечего, думаю, надо подчиниться, а то стрельнёт ещё, мало ли. Потянулся рукой за аптечкой. В это время с двух сторон двое молодых парней в штатском схватили меня под локти, прижали к багажнику и ловко заковали мои руки в наручники, а третий стал шмонать мои карманы, фалды пиджака и штанины брюк.
- Наконец, закончив шмон, меня отпустили. Я повернулся. Это были те самые «гражданские», которые якобы спорили с даишниками. Подходит четвертый, этот постарше и, похоже, главный тут у них. Я обратился к главному, мол, клоуны, кто вы такие, и что вам надо? Главный суёт мне под нос удостоверение Интерпола. Объявляет меня задержанным. Интересуется, надо ли мне объяснять причину задержания? Нет, говорю, не надо, и так всё понятно, за управление машиной в нетрезвом виде, иначе, чем ещё может заниматься доблестный Интерпол в нашем убогом захолустье. Главный хохотнул, говорит, мол, это хорошо, что понятно, вот и поедем на «освидетельствование».
- Двое парней сопроводили меня под руки до Мерса, усадили на заднее сиденье, уселись сами справа и слева. Главный уселся на переднее кресло справа от водителя. Мерс развернулся, и мы покатили по направлению к городу. УАЗик ДАИ остался возле моего Лексуса, видимо дайцы пытались его завести. А вот хрен им в грызло, без отпечатка большого пальца моей правой руки у них ничего не выйдет.
- Едем. Размышляю. Если это Интерпол, то это серьёзно - Кипра не будет. Наверно, захватили кого-то из моих курьеров, и тот раскололся. Теперь меня будут долго и нудно крутить на «контрабанду артефактов».
- А если это не Интерпол, а действительно «клоуны ряженые» с фальшивой ксивой? Как-то неуважительно они ко мне отнеслись, что с того, что я пьян, где ОМОН, где Автозак, руки и те сковали не за спиной, а спереди? Что, если это люди из конкурирующей конторы, схватили кого-то из моих курьеров и тд и тп. Впрочем, и в этом случае с Кипром я тоже пролетаю.
- Уходить надо, по-любасу надо уходить! Стал жаловаться конвоирам на тугие наручники, мол, руки затекают. Те отвечают, мол, потерпишь. Отвлекая внимание, я начал канючить, чтобы отпустили, предлагать взятки, угрожать высокими связями и последующими карами – имитировал обычный пьяный базар. При этом, ёрзая и делая вид, что растираю затекшие запястья, незаметно расстегнул запонку, вытянул её из рукава сорочки и зажал между пальцами. Дождавшись поворота на подъеме насыпи к мосту, я извернулся и воткнул штырёк застёжки запонки в горло водителю. Водитель дёрнулся и не удержал машину на повороте, она пробила ограждение дороги и полетела с насыпи вниз. Я, вцепившись двумя руками в ремень безопасности главного, старался сгруппироваться и поглубже вжаться между кресел. Машина ударилась о землю передним левым колёсом и, подпрыгивая и кувыркаясь вдоль продольной оси, полетела дальше.
- Кувырков было три или четыре, может больше, я не помню, на какое-то время я потерял сознание. Очнулся, машина стоит на четырёх колёсах. Двое «интерполовцев», тех что спереди, лежат в отключке на подушках безопасности. Конвоир, что слева, еле дышит, голова вся в крови. Справа конвоира вообще нет, его выбросило из машины в оторвавшуюся дверь. Времени шарить по карманам в поисках ключа от наручников не было - могли подъехать давешние дайцы. Я забрал из наплечной кобуры соседа пистолет и выбрался из машины. Оказавшись снаружи, я изловчился и, выстрелом из пистолета, перебил цепочку соединяющую наручники. Более не мешкая, бросился в лесопосадку, далее по болоту, примыкающему к реке, двинулся в сторону развалин промзоны.
- Есть у меня один бзик, да и не у меня одного, сам знаешь, у многих, кто прошел «зону» - заранее готовить запасные нычки и схроны. Был у меня в промзоне такой схрон, и даже не схрон, а целый бункер. Туда я свёз многое из того, что не мог взять с собой на Кипр. Оружие там, кое-какие неучтённые и особоценные артефакты, ну, разумеется, кое-какой налик в разных валютах и продукты, мало ли что. Вот, к своему бункеру я добрался после полуночи, а утром оттуда связался с Гарринчей.
- Гарринча смог ко мне выбраться только после обеда. Сообщил, что за мной действительно охотится Интерпол, вначале они хотели захватить меня по-тихому, но после моего побега они поставили на уши всех правоохранителей города, включая военных. Интерпол инкриминирует мне не «контрабанду артефактов» из «зоны», а разбойное нападение и грабёж итальянских туристов, и похищение ватиканского священника.
- Гарринча вывез меня на конспиративную квартиру и связался с центральной конторой, те обещали помочь. Через неделю прибыл курьер из Минска, привез для меня белорусский паспорт и водительские права.
- Но курьеров было не один, как я понял опосля, а два. Мог и вовсе не узнать, дело случая. Местные менты за хорошее вознаграждение, разумеется, организовали для меня свободный коридор, и я спокойно выехал из города на старенькой неброской иномарке Гарринчи. Выехав из города, подумал, раз я еду на машине, то могу кое-что и прихватить из моего схрона. Свернул в промзону, но едва я спустился в свой бункер, как моя машина взлетела на воздух. Гарринча подложить мне бомбу не мог, однозначно. Значит, был второй курьер, который умудрился оснастить машину Гарринчи магнитной миной с таймером. Так что, далее выбираться мне пришлось пёхом и на попутках. Вот собственно и вся история, Серый, - закончил своё повествование Андрей.
- Андрей, а ты в курсе, что Гарринча сейчас находится в Красновишерске? Причём он сам, похоже, находится «под колпаком», он об этом знает и ему это крайне не нравится. При въезде в город на дорожном баннере он оставил хромо-графическое предупреждение для меня, – спросил я.
- Про Гарринчу знаю, его прислала для переговоров контора. Я пока с ним не встречался, попросил людей походить за ним, надо выяснить, кто сидит у него на хвосте. История с бомбой имела продолжение. Добравшись до Луганска, я из одного Интернет-кафе выложил в свободный доступ на Яндекс-диск архив расширенного годового отчета «Южного крыла». Ссылочку на архив и ключ для его распаковки отослал в центральный офис конторы. По сути своей этот архив в своем роде тоже «бомба». Ведь в нём содержатся сведения о людях, адресах явок, маршрутах и объёмах контрабанды. Попади этот архив вместе с ключом в руки компетентных органов, и на «Южном крыле» можно будет ставить большой жирный крест.
- Контора молчала два дня, а на третий на мою электронную почту пришло письмо от самого гендиректора. В письме он приносил свои извинения за произошедший инцидент, мол, начальник отдела внутренней безопасности, превысив свои полномочия, не выполнил прямого указания руководства, к тому же выказал вопиющие некомпетентность и непрофессионализм. На текущий момент он «уволен». Контора готова обсудить размер компенсации за причиненный моральный вред. Надеется на дальнейшее деловое сотрудничество
- Как видишь, сложилась патовая ситуация, я остаюсь в штате, «уволить» меня контора никак не может – где гарантия того, что после моей смерти, ключ к архиву не выложит в сеть кто-нибудь из моих друзей. Я выложить ключ тоже не могу – тогда точно отыщут и грохнут. Остаются переговоры, нужно попытаться выторговать условия «почётной отставки». Вот такие дела, брат, - закончил Андрей.
- Я так понимаю, белорусские документы остались у тебя на руках. Почему тогда ты вышел с Украины в Россию, например, не через Сумы или Харьков, а через Луганск, это же лишний крюк? – спросил я.
- А я и не планировал выходить из Украины, я хотел, дожидаясь связи с тобой, осесть именно в Луганске. У меня там друган живет, корешок ещё с «малолетки».
- Вот говорят, что чужой войны не бывает. Бывает, ещё как бывает. Насмотрелся я на последствия обстрелов Луганска войсками ВСУ, включая ракетные удары штурмовой авиации, на убитых женщин и детей. Противно стало за себя. Я, здоровый мужик, ничего не делаю, в кабаках и шалманах водку пьянствую, да блядей трахаю, а вокруг гибнут ни в чём неповинные люди. Решил идти в ополчение. Спросил другана, примут ли меня те в свои ряды с белорусским паспортом. А он мне палец у виска крутит. Говорит, мол, ты совсем с глузду съехал, какой белорусский паспорт? Ты сначала татуировки сведи. Твой паспорт у тебя на пальцах в виде перстней выколот. Контрразведка по ним враз вычислит кто ты такой и откуда. Лаве у тебя есть – ешь, пей, гуляй. Что тебе ещё надо? Ну, а если уж совсем невмоготу сидеть без дела, айда к нам в бригаду, нам как раз водила нужен. Вокруг Луганска десятки покинутых людьми деревень и посёлков, сотни, если не тысячи, брошенных со всем скарбом домов – бери не хочу.
- От такого предложения мне и совсем стало тошно. Я, конечно, душегуб и уркаган в прошлом, но менять масть, становиться мародером мне было западло. Поэтому-то я и уехал в Россию, в Красновишерск. Тут меня помнят, и смену паспорта на белорусский я легко смогу объяснить, мол, женился и, чтобы скрыть прошлые судимости, взял фамилию жены. Вот такая, грустная история, брат, - закончил свой рассказ Андрей.
- Да, от судьбы не уйдёшь… - согласился я и, немного помолчав, спросил, - Слушай, Андрей, а что у вас с Николаем приключилась, какая на хрен ещё рыбалка в горах?
- А вот это интересная история, действительно интересная. Сейчас расскажу.
Андрей полез в нагрудный карман куртки и вынул из него желтоватого цвета овальный, размером с ноготь большого пальца, пупырчатый самородок. Катнув его ко мне по столу, Андрей спросил:
- Помнишь эту прошлогоднюю находку?
- Конечно, помню, этот золотой самородок ты нашёл на берегу озера в тот день, когда мы провожали Теди к Стуканцам, - ответил я.
- Извини, брат, это я тебя, шутки ради, хотел развести, что это золотой самородок. Сам-то я был уверен, что это «обманка», минерал Пирит – не могло же быть, чтобы золотые самородки просто так валялись на земле, ладно бы там, где не ступала нога человека, а то вблизи шахты. Думал потом втюхать его тебе в качестве «дорогого» подарка, но побоялся, что ты, узнав правду о «золоте дураков», не оценишь шутки и обидишься. А потом и вовсе решил оставить его себе, так сказать, в качестве сувенира на память о той поездке к «лягушачьему озеру».
- Прости, перебью. Почему вдруг «лягушачьему»? - спросил я Андрея.
- Почему? Ну, это я сам для себя его так окрестил. Присмотрись к этому самородку, по форме он чем-то похож на лягушонка.
Я покрутил самородок. При опредёлённом ракурсе он действительно походил на карикатурное «нецке» пучеглазого лягушонка. Я передал самородок Ингвару, чтобы тот тоже на него глянул.
- Анна что-то говорила о «лягушачьем проклятье» - сказал я, припомнив разговор с сестрой Николая.
- Вот, вот. Я к этому и веду. Примерно месяц назад мы с Николаем сидели возле дома Анны, поджидали, когда с вахты вернётся Степан. Я полез в нагрудный карман куртки и вместе с сигаретами и зажигалкой вынул этого «лягушонка». Николая мой сувенир чрезвычайно заинтересовал, он попросил его рассмотреть. Я дал, чего ж не дать. Николай повертел его в руках, взвесил на ладони и спрашивает, мол, откуда у тебя это «лягушачье золото». Я ему, почти не соврав, отвечаю, мол, нашел в предгорьях северного уральского хребта на берегу горного озерца с красивым водопадом, когда рыбачил с другом Сергеем там прошлым летом.
- А не было ли вблизи озерца рудника или шахты? - спрашивает меня Николай.
- Как же, - отвечаю, - был там рудник, только очень старый и лет сто как заброшенный.
- От моего ответа Николая прямо затрясло, лицо его побелело, а лоб покрылся испариной. Он быстро сунул мне в руки моего «лягушонка», как будто тот ожёг ему пальцы. Анна, присутствовавшая при этом разговоре, тоже сошла с лица, начала креститься и шепотом читать «Отче наш», смотря при этом на меня, как на того самого «лукавого искусителя».
- Я, признаться, и сам немного опешил от их реакции, молча переводил взгляд с одного на другого. Наконец, когда они немного пришли в себя, спросил, мол, друзья, что случилось, в чем собственно дело? В ответ Николай предложил пойти в дом и выпить водки. Только «хлопнув» полстакана, он начал рассказывать. Начал он издалека, с семейного предания. Попробую пересказать, как смогу:
- В конце позапрошлого века один из предков Николая, кстати, его полный тезка, занимался охотой на пушного зверя, добывал соболя и куницу в предгорьях северного Урала. Однажды возвращаясь на свое зимовье, он сделал привал на берегу небольшого горного озера с замёрзшим водопадом. Собирая валежник для костра, он на склоне горы случайно нашёл выход золотоносной жилы. Ему даже удалось при помощи ножа наковырять несколько самородков.
- А летом он, сколотив артель из десяти человек, вернулся к тому озеру. Старатели соорудили на берегу озера себе хибару для проживания, построили у ручья ступенчатые лотки для промывки породы, начали рубить штольню, разрабатывая золотую жилу. Стали мыть золото. Но однажды к их хибаре вышел бродяга, как он потом сознался, беглый каторжник. Он рассказал, что заплутал в тайге, не смог выйти к реке, чтобы сплавиться по ней на плоту. Загибался от голода и лихорадки на близлежащих низинных болотах. Его там подобрал старик шаман из коми, который проживал вместе с внуком на островке в самом центре болот. Отвёл к себе, подлечил, подкормил и вывел его к этому озеру, к людям.
- А ещё бродяга рассказал, что в ритуальной хижине шамана он видел ту самую «Сорни най», о которой все местные бают. «Золотую бабу» высотой в метр, сложенную из золотых самородков, и стал подбивать старателей ограбить старика.
- Мнения старателей разделились. Одни были двумя руками «за», они, в отличие от каторжника, ничем не были обязаны старику шаману, совесть бы их потом не мучила. А каторжника совесть и так не мучила, по причине отсутствия таковой. Вторые считали, что связываться с шаманом – себе дороже, ещё нашлёт какую-нибудь порчу. Каторжник же убеждал их, что нательный крест и крестное знамение завсегда защитят от злых духов шамана. Предок Николая был тоже против, мол, есть рудник с золотой жилой, что ещё надо, от добра добра не ищут. На что каторжник отвечал, мол, «золотой рудник» - это хорошо, он есть и никуда от старателей не денется. Но горбатясь в нём с киркой и лопатой с рассвета и до темна, старатели до осени не намоют и десятой доли от того, что можно взять за раз. Были и сомневающиеся, мол, сходить-то оно, конечно, можно, но шляться по болоту в поисках хижины шамана, не зная троп – себе дороже. Но каторжник склонял их на свою сторону, клятвенно заверяя, что он тайно размечал тропу, когда старик выводил его к озеру, и он без труда её сыщет.
- Спорили до хрипоты, дело едва не дошло до мордобоя. Как результат, большинством голосов предка Николая лишили атаманства, а новым атаманом, теперь уже разбойничьей ватаги, стал беглый каторжник.
- Новый атаман распорядился так: к жилищу шамана пойдут не только ватажники, но и все супротивники, мол, нужны носильщики, золота там так много, что одним ватажникам его с болота не вынести.
- Каторжник действительно без труда вывел всех к стойбищу шамана. Но, во-первых, на стойбище шаман был один, внук его бесследно исчез, а, во-вторых, в ритуальной хижине шамана не было никакой «Сорни най».
- Атаман пришёл в ярость, лютовал, но старик, несмотря на допрос с пристрастием, упорно молчал, не говорил, куда он спровадил внука и где спрятал «Золотую бабу». Ватажники начали роптать. Для того чтобы развязать язык старику, атаман набросил на него аркан и скинул в болото. А вот не надо было этого делать, шаман заговорил. Он воззвал к «Нюр-Чуд», духу-хозяину болот, обернулся огромной зелёной лягушкой, выскользнул из аркана, нырнул и скрылся в болотной тине. Но прежде чем нырнуть, он проклял и рудник, и озеро возле него, и всех старателей с их потомством до седьмого колена включительно.
- Старатели были напуганы, крестясь, молили Пресвятую деву о защите, а чтобы как-то умилостивить и «Нур-Чуд», утопили в том же болоте каторжника. Но это не помогло, по-видимому, духу-хозяину болот этого было мало. При выходе с болот шедший последним оступился и сошёл с тропы, его засосало в зыбун, он утонул в считанные секунды, спасти его не смогли.
- Но на этом злоключения старателей не кончились. По возвращению на рудник старатели узнали, что произошел «горный удар», крепи штрека не выдержали, и его дальнюю выработку завалило. Когда они расчистили завал и установили новые крепи, их ждал новый «удар», но уже другого свойства - золотая жила ушла, а вместо золота пошло вот это «лягушачье золото», или как его сейчас называют – платина.
- Позволь, платина вроде серебристо-белого цвета, - возразил я, недоверчиво глянув на «лягушонка».
- Так и есть, но даже небольшая примесь золота в сплаве, придает платине золотистый оттенок, - ответил Андрей.
- Тогда я не понял про новый «удар»? – воскликнул я.
- Платина местным рудознатцам была известна давно, но в конце позапрошлого века она была фактически бесценным, в прямом смысле этого слова, бросовым металлом. Разве что изредка, при недостатке свинца, её использовали в качестве дроби для охотничьих ружей. Долгое время платина не имела устоявшегося названия, это предок Николая окрестил её «лягушачьим золотом».
- Так вот. Время шло, самородки «лягушачьего золота» прямиком шли в отвал, а намытые крупицы золота не оправдывали затраченных на них усилий. Кроме того, участились несчастные случаи среди старателей, три из которых закончились смертельным исходом. Первый старатель был задавлен на заготовке крепей для шахты стволом срубленного им же дерева. Второго задрал медведь, вышедший из тайги к хибаре старателей. А третий утонул в озере. Причем третью смерть никак нельзя было расценить беспечностью или оплошностью старателя, потому что озерцо поистине можно было называть «лягушачьим» - воды по всей его площади в основном было по колено, а в самом глубоком месте глубина не превышала полутора метров.
- Когда утопленника вытащили из воды, с одним из старателей случилась истерика, он кричал: «Не хочу быть пятым, отдайте мою долю, я немедленно ухожу». Когда он немного успокоился, то пояснил насчёт «пятого». Над всеми кто побывал в стойбище шамана, висит «лягушачье проклятие», если не покинуть проклятый рудник, «Нур-Чуд» убьёт всех. Он уже убил четверых, причём он убивает в обратной последовательности, он начал с последнего покинувшего стойбище, потом убил ещё троих следовавших впереди последнего, а собственно «он» шёл пятым с конца.
- Сотоварищи долго его уговаривали остаться, убеждали, что между смертями старателей нет никакой связи, разрозненные несчастные случаи, а последовательность смертей – это просто случайное совпадение. В конце концов, всё же уговорили не уходить на ночь глядя, остаться до утра.
- А утром они нашли его возле хибары мертвым, с выпученными глазами и перекошенным от ужаса лицом. Тут уж и самые стойкие поверили в смертоносность «лягушачьего проклятия». Наскоро собрались и покинули рудник. Вот такое семейное предание, брат, рассказал мне Николай.
- М-да, «Сорни най», «Нур-Чуд», «лягушачье проклятие» - это скорей уж не предание, а притча, - высказался я.
- Разумеется, притча, - согласился Андрей, - Притча о человеческой неблагодарности, жадности и глупости. Но вместе с тем это и предание – «лягушачий рудник» был. Дед Николая понял это, когда, ремонтируя крышу избы, нашёл на чердаке старую охотничью сумку своего прадеда, в которой, кроме прочего, был полый коровий рог, заполненный платиновой дробью.
- Было это уже в середине прошлого века. К тому времени платина из разряда «бросовых» перешла в разряд «драгоценных» и «ювелирных» металлов, а грамм платины стал стоить, чуть ли, не в полтора раза дороже грамма золота.
- Пять лет дед Николая уходил на поиски рудника у «лягушачьего озера», и каждый раз возвращался с пустыми руками, а на шестое лето он не вернулся вовсе. После деда в семье осталась самодельная карта, на которой были обозначены места, где рудника точно нет. Оставались на карте и немногочисленные «белые пятна». По стопам деда пошли вначале дядя Николая, а потом и отец, и оба однажды не вернулись из тайги. В результате на семейной карте осталось только одно «белое пятно». Так что, Николай примерно знает, где находится «лягушачье озеро». Но говорит: «Я с тобой туда «на рыбалку» не пойду, и не проси, потому что я и есть «седьмое колено» своего предка».
- Но вы всё-таки туда пошли, - констатировал я.
- Пошли, - подтвердил Андрей, - Вообще-то я собирался сходить туда с тобой, а не с Николаем. Дело в том, что последние пару месяцев мне стали снится странные, очень реалистичные сны. Мне снился Теди. Насколько я смог разобрать его немецкую тарабарщину, ему там плохо, он хотел вернуться домой и просил у меня помощи. Гоблин его знает, сон это или не сон, а, может быть, Теди может через сон общаться? Чтобы проверить это, надо было повидать Теди.
- Во сне я, конечно же, обещал ему помочь. Но одно дело сон, а другое явь. Если, при всех «магических» возможностях Теди, его насильно удерживают в клане стуканцов, то какими возможностями должен располагать я, чтобы помочь ему покинуть клан? Поэтому я ждал тебя, надеялся, что вместе мы что-нибудь придумаем.
- И вот, спустя неделю после разговора с Николаем в доме Анны, он прикатывает ко мне сюда на лодке Степана, и с ходу задаёт вопрос, мол, какие у тебя планы на «платиновый рудник». А какие у меня планы? Нет у меня никаких планов! Говорю ему, мол, то, что рудник платиновый, я узнал от него же только неделю назад. И это знание меня сильно напрягает: «Многие знания – многие печали». Если местные «чёрные старатели» узнают, что я знаю о существовании неизвестного им «платинового рудника», то моя жизнь не будет стоить и «ломаной гроша». На что Николай мне и говорит, мол, вот и следует отдать рудник, причём отдать в руки правильного авторитета, ты же, вроде, хотел заиметь российский загранпаспорт, за рудник паспорт тебе сделают – сто пудов. И я, говорит, с тобой к руднику пойду. Я тогда грешным делом подумал, заболел человек, ещё неделю назад его от одной мысли о «лягушачьем озере» всего трясло, а теперь из-за «золотой лихоманки» совсем страх потерял. Спрашиваю его тогда без обиняков прямо в лоб, мол, а какой твой в том интерес, хочешь войти в долю к авторитету? А он мне, мол, да, хочу, хочу долю малую, но не себе лично, хочу чтобы, в случае обнаружения рудника, авторитет пожертвовал деньги на реконструкцию церкви Петра и Павла в Красновишерске. «И обчеству благость, и предкам моим память». Вот такой «казус вивенди» приключился, брат, - сказал Андрей и снова замолчал.
- «Случай из жизни», говоришь? А вот Степан сказал: «Всяко бывает». Как это? Как Николай вообще умудрился попасть под оползень, он что, в штольню рудника полез? - поинтересовался я.
- Не совсем так. Заручившись моим согласием, Николай отправился в Красновишерск. Там он, используя прошлые криминальные связи, вышел на крутого авторитета, курирующего нелегальную добычу и сбыт золота. Наше предложение по поводу платинового рудника авторитет посчитал достаточно интересным, а условия вполне приемлемыми. Для организации предварительной разведки он снабдил нас необходимым оборудованием, зафрахтовал вертолёт и отрядил спеца по геологии и горному делу. Метеопрогноз на первую декаду Сентября был достаточно благоприятным, поэтому второго числа ранним солнечным утром мы вылетели на поиски рудника. Но погода стала портиться прямо на глазах, небо закрыла низкая облачность, а на земле поднялся туман. Несмотря на это, через два часа лёта мы отыскали «лягушачье озеро» и высадились из вертолёта на его берегу примерно в полукилометре от рудника.
- Туман сменился моросящим дождём. Василий (геолог авторитета) и Николай отправились к отвалам породы шахты, а я остался на хозяйстве - ставил палатку, распаковывал вещи, готовил обед. Сварганив на скорую руку похлёбку из бичпакетов и тушёнки, я вышел из палатки, чтобы окликнуть своих сотоварищей на обед. А дальше дежавю. В одном из снов Теди показал мне жутковатую картинку. Из-за струй водопада вышел, похожий на каменного великана из детских мультиков, трёхметровый каменный монстр, тело его и голова и все члены были сложены из, непонятно как скреплённых, речных булыжников и осколков горных пород. Помню при этом голос Теди, он несколько раз повторил: «Дроу, ауфпассен». Ауфпассен – это и без перевода понятно - «берегись» или «опасайся», а Дроу, видимо, название этого монстра.
- А в тот раз я увидел этого самого Дроу вживую. Он вышел откуда-то из глубины горного кряжа на скальный карниз, под которым в кучах отработанной породы копошились Николай с Василием. Немного постояв на карнизе, он вдруг бросился с карниза вниз головой. Ударившись об склон, он рассыпался каменной лавиной, которая обрушилась на моих друзей.
- Я, окаменев от ужаса, стоял столбом. Время шло, монстр не восстанавливался, должно быть, убился. Ну, убился и убился, а мои друзья могли быть ещё живы. Я бросился им на помощь. Первым я откопал Василия, он несильно пострадал: лёгкое сотрясение головного мозга, ссадины и ушибы. Откопал и Николая, он тоже был жив, но его сильно поломало. Сгонял в палатку за верёвками и, нарубив тесаком жердей в ивняке, наложил Николаю шины на руки и ноги. Потом на волокуше оттащил его к палатке. Василий к тому моменту немного очухался, сам доковылял до палатки. Я вызвал по спутниковому телефону вертолёт, и через пару часов мы покинули «лягушачье озеро».
- Вот такая вышла экспедиция, рассчитывали на неделю, а управились за один световой день – Василий с Николаем насобирали целый кисет платиновых самородков. У меня, конечно, полный облом – пещеру за водопадом, а она там, безусловно, есть, я не исследовал и с Теди не повидался. По поводу Дроу не берусь судить, где реальность, а где иллюзия и сны, мало ли, на что способны гоблины. И насчёт «лягушачьего проклятья», есть оно или нет, не знаю? Николай хоть и покалечился, но остался жив.
- Самого Дроу вы не видели, - включился в разговор, молчавший до того Ингвар, - И он вас тоже, иначе б вас не было в живых. Дроу – это самоназвание Тёмных эльфов. То, что вы видели - это порождение Дроу, называется «Каменный голем». Вся биосфера, в той или иной степени, пронизана торсионными полями Земли, истекающими из её литосферы. Воспользоваться торсионными полями несложно, не такая уж это крутая «магия». Я, например, могу заставить игральную кость выпасть гранью с нужным мне номером, могу осадить или заставить прыгать дальше шарик рулетки. Могу просто поднять в воздух небольшой предмет. Вот смотрите.
Ингвар перевёл взгляд на «лягушонка», тот стал подниматься и, медленно вращаясь, завис над столом на уровне глаз. Ингвар не спеша протянул руку, забрал «лягушонка» и положил его обратно на стол.
- Другое дело «Каменный голем». Левитировать, к примеру, тонну земли или камней, придать ей определённую форму и заставить совершать некие действия - это величайшее «магическое» искусство. На овладение этим искусством по своим собственным секретным методикам у Дроу уходит не один десяток лет. Очевидно, что вы столкнулись с боевым магом некромансером одного из высших левелов. К тому же, не факт, что он тут сам по себе, возможно, он на службе у стуканцов, но не исключаю и обратного. И не знаю, что хуже. В сложившихся обстоятельствах возвращение Теди представляется мне весьма и весьма проблематичным, - добавил Ингвар.
- Почему с некромансером? – спросил я.
- Некромансер работает с неживой природой. Он может убить противника или даже союзника обычной боевой «магией», например, тем же электричеством, а потом поднять труп, превратив его в не боящегося ран и увечий воина-ассасина, уничтожить, которого можно, разве что испепелив.
- Андрей, Степан говорил, что у тебя есть своя лодка с подвесным мотором, – спросил я.
- Есть, а тебе зачем? – в свою очередь спросил тот.
- Я думаю, нам с Ингваром надо съездить в поселок Вёлс, надо связаться с сэром Джоном, обрисовать ему, так сказать, сложившуюся ситуацию, - ответил я.
- А зачем ездить, у меня есть спутниковый телефон, по нему можно хоть позвонить, хоть в интернет выйти, - ответил Андрей.
- Отлично! Тащи его сюда. Ингвар свяжется с сэром Джоном, расскажет ему, что у нас и как, - воскликнул я.
- Подождите, Андрей. Спутниковый телефон нам без надобности. Во-первых, я не знаю его номер, а во-вторых, после провала его «суперзащищенного» сайта, сэр Джон, внял моим увещеваниям, он больше не будет полагаться на вашу электронную «магию», на все эти ваши интернеты, чаты, аски и скайпы, - сказал Ингвар, остановив, поднявшегося из-за стола Андрея.
- Как не знаете номер телефона, у вас что, с ним вообще нет никакой связи?! - удивлённо воскликнул я.
- А зачем мне телефон для связи с сэром Джоном? При необходимости, я всегда могу связаться с ним при помощи «ментального шара». Подождите здесь, я сейчас принесу, - сказал Ингвар, подымаясь и направляясь к избе.
- Серый, поясни, есть закавыка, или мне просто кажется? Один «бессмертный», в частности Ингвар, себя позиционирует как просто Ингвар, при этом другого «бессмертного», он величает «сэром». В чём прикол, они же вроде друзья, и расы у них разные? – спросил Андрей, когда Ингвар отошёл от стола достаточно далеко.
- Я тоже заметил такой казус и даже спросил об этом Ингвара. Он ответил, мол, это обусловлено разницей их социального статуса и многолетней привычкой. С самим Ингваром всё просто – он «Ингвар сын Ингвара», его отец был рядовым воином-лучником, а в мирное время просто пастухом, поэтому никаких дополнений к его имени по статусу не полагается. С сэром Джоном всё сложней. Он «светлый Дварф». Для людей он лорд шотландского клана Макгрегоров, оттого и «сэр». А для «бессмертных», он сын короля шотландских гоблинов, пусть и не наследный, но принц крови, значит, «принц» или «ваше высочество». Так вот, в моих устах слово «сэр» звучит, как дань традициям, а в устах эльфа - это своего рода насмешка над полукровкой. Хуже «сэра» только «ваша светлость». На заре их юности, когда они только познакомились, у Ингвара и принца Джона были трения на почве социального статуса, отсюда и, как это сейчас принято называть, «троллинг» в именах. А когда они пообвыкли друг к другу и, больше того, стали друзьями, им стало плевать на то, кто кого как величает. Привычка – вторая натура. Так что не парься по поводу их имён и титулов, они между собой уже давно разобрались.
Тем временем Ингвар вернулся к навесу. С собой он принёс нечто завернутое в красный бархат. Положив его на стол, он развернул края бархата. Нечто оказалось полупрозрачным мутноватым, размером с грейпфрут, шаром горного хрусталя. Ингвар подхватил его кончиками пальцев рук и, уперев локти в стол, поднял шар на уровень своих глаз. Мы с Андреем, затаив дыхание, сидели, смотрели на шар, но с ним ничего не происходило. И это всё, и это и есть «сеанс связи»? У меня в мозгу зародилось сомнение, а не мистификация ли всё это? Но я отмёл это сомнение прочь – Ингвару это не надо, он и так мог показать нам всё, что хочешь и не хочешь. Я глянул на самого Ингвара, лицо его было напряжено, лоб покрылся каплями пота.
Я, уже смирившись с мыслью, что больше ничего интересного не произойдёт, отвернулся от шара, но тут Андрей толкнул меня в бок, мол, смотри. Я глянул на шар, внутри шара стали происходить изменения. Он становился белее прозрачным, а его муть стала собираться в струйки «сигаретного дыма», которые, причудливым образом закручиваясь, заклубились внутри шара.
Сколько длился «сеанс связи», сказать не берусь, всё это время я, как загипнотизированный, просидел, наблюдая за танцем «сигаретных дымков». Наконец их танец замедлился, они постепенно истаяли, и шар снова обрёл свою прежнюю мутность.
Я посмотрел на Ингвара, по его щекам стекали струйки пота. Да ну их нах… эти «ментальные шары», всё-таки пользоваться телефонами гораздо проще и комфортней.
Ингвар положил шар на стол и завернул его в бархотку.
- Будем ждать. Сэр Джон прибудет в Красновишерск через пять дней, - тусклым уставшим голосом изрёк он.


21

К моменту прилёта на «лягушачье озеро» погода, как говорится, «распогодилась». Сплошная облачность сменилась кучевыми облаками, дождь, периодически моросящий всю неделю, прекратился. К гадалкам, то бишь к синоптикам, не ходи, и так ясно - в ночь будет заморозок.
Сделав несколько кругов на вертолёте над «лягушачьим озером», мы расставили вокруг рудника и скалы с водопадом сейсмодатчики, тщательно выверив их местоположение с помощью GPS-навигатора, и выбрали ровную площадку для базовой станции на каменистой возвышенности возле озера напротив водопада, примерно в километре от рудника. Едва колёса МИ-8 коснулись земли, второй пилот вертолёта открыл нам дверь грузового салона, мы с Андреем спрыгнули на землю. Тут же сэр Джон и Ингвар стали подавать нам многочисленные ящики с аппаратурой, привезённые с собой сэром Джоном. Мы с Андреем хватали эти ящики и, непроизвольно пригибаясь под вращающимися лопастями винта, оттаскивали в сторону. Закончив разгрузку, сэр Джон и Ингвар присоединились к нам с Андреем, а вертолёт взмыл в воздух и скрылся за вершинами гор. По договорённости, лётчики подберут где-нибудь поблизости подходящую площадку для стоянки, где и будут ожидать от нас вызова по завершении операции или на случай, если у нас пойдёт что не так.
После «ментального» общения с сэром Джоном, Ингвар сообщил, что тот планирует прибыть в Красновишерск через пять дней. Но он прибыл только через восемь, чем нас с Андреем сильно обеспокоил – зима на носу, нельзя более мешкать. Зато сэр Джон разжился «железными» документами для посещения заповедника. На этот раз он заделался экологом, озабоченным судьбой рукокрылых, нетопырей «Свена Нильсона», иначе говоря, летучих мышей, которых на Урале называют «северными кожанками». Цель экспедиции: выяснить, мигрируют ли «кожанки» на зиму на юг или остаются зимовать в карстовых пещерах. Актуальнейший, оказывается, для экологов, мать их ети, вопрос. Никогда бы не подумал, что взрослые люди могут страдать такой ерундой.
Понятное дело, нетопыри для самого сэра Джона – всего лишь удобный предлог. Главное, что под эту тему он получил разрешение на ввоз в заповедник аппаратуры для сейсмической томографии карстовых пещер. Оказывается, сэр Джон ещё месяц назад закупил эту аппаратуру и опробовал её, сканируя подземелья собственного замка. Для доставки аппаратуры в заповедник сэр Джон арендовал вертолёт в Перми, что было весьма кстати – не надо было никому в ножки кланяться, ни согласовывать маршрут полёта с местными чиновниками и криминалом.
- Ингвар, на тебе боевое охранение. Сергей и Андрей, помогите мне распаковать ящики с аппаратурой, - голос сэра Джона вывел меня из задумчивого созерцания водопада. Сэр Джон ещё до начала этой экспедиции самостийно назначил себя «командором». А что? Как сказал Ингвар, мол, «колода» его, ему и сдавать. Я так понял, это он про аппаратуру. Ингвар с самого начала весьма скептически отнесся к самой идее экспедиции к «лягушачьему озеру», как он выразился, «при таком раскладе», а к человеческой технической «магии» он и вовсе испытывал крайнее недоверие и, я бы даже сказал, брезгливость. Мы же с Андреем были просто рады, что нашелся кто-то, на кого можно было свалить с наших плеч груз ответственности за судьбу Теди.
Интересно, однако, какое из Ингвара «боевое охранение»? У самого сэра Джона из оружия только его японская сабля. У нас с Андреем по охотничьему карабину и ножу. У Андрея, правда, ножей два или три, но сути дела это не меняет. Я лично уповаю на два ящика «шмелей», прихваченных Андреем из своих личных запасов, которых тот, по его словам, прикупил по случаю. А у Ингвара, кроме кейса для бильярдного кия, с собой вообще ничего нет. Видимо, сэр Джон решил отослать Ингвара подальше, чтобы тот не путался у нас под ногами, пока мы будем заниматься делом.
Между тем сэр Джон с Андреем разложили раскладные стол и стул, на стол установили базовую станцию для приёма сигналов от сейсмодатчиков и ноутбук для обработки полученной информации. Подтаскивая аккумуляторы, я глянул в сторону Ингвара. Тот вынул из кейса составные части кия и собрал из них двухметровую металлическую то ли пику, то ли копьё. Это ещё зачем? Помнится, сэр Джон рассказывал, что он неплохо владеет холодным оружием, но, имея возможность отступить, не вступил бы в бой с Дроу. Те, являясь врождёнными амбидекстрами, владеют собственной уникальной техникой боя, фехтуют двумя короткими, как ножи, мечами. Особенность этой техники заключается в том, что клинки их смазаны нейропаралитическими ядами. Для Дроу достаточно войти в ближний бой и просто оцарапать противника, и противник будет обречён. Возможно, Ингвар владеет какой-нибудь копьевой системой боя, типа японской «Сюдзуцу», не позволяющей противнику приблизиться к нему вплотную. Что ж, «будем посмотреть», как говорят в Одессе.
Тем временем сэр Джон окончательно соединил проводами базовую станцию с аккумуляторными батареями и накопительными конденсаторами с электромагнитным импульсным источником сейсмоколебаний.
- Внимание, начинаю калибровку. Отойдите от «колотушки» подальше, - предупредил сэр Джон и, подождав, когда мы от неё отойдем, нажал кнопку на пульте станции. Колотушка слегка подпрыгнула, ноги почувствовали колебания почвы, а по ушам саданул мощный глухой хлопок забиваемой сваи.
- Нихрена ж себе колотушка, уши закладывает, - высказался Андрей, поковыряв пальцем в ухе.
- Колотушка что надо! Если Дроу проспал высадку с вертолёта, то эта хреновина его точно разбудит, - сказал я и, немного помедлив, предложил: - Пойдем, посмотрим, что там на экране компьютера.
Удары колотушки с промежутком примерно в минуту следовали один за другим, на белом фоне экрана ноутбука появлялись отдельные чёрные чёрточки и в квадратных скобках триады цифр возле каждой. Пока ничего интересного, я достал пачку сигарет и закурил. Посмотрел в сторону Ингвара, тот стоял на берегу озера к нам спиной. На нём длиннополый черный плащ, чёрная широкополая шляпа, ноги в «берцах» широко расставлены, копьё в его правой руке отведено в сторону, его остриё опущено, но не касается земли, противоположный конец копья зажат под мышкой. Позёр, одним словом!
- Андрюха, ты глянь, ты глянь. Ну, чисто «Чёрный плащ», страх и ужас преступных древних тёмных рас, - сказал я, ткнув локтем в бок стоящего рядом Андрея. Тот мою шутку не оценил, он и так смотрел в бинокль в ту сторону, но рассматривал он не Ингвара, а поверх его головы водопад.
- Серый, там что-то есть, там за струями водопада какое-то движение, - не отрываясь от бинокля, ответил Андрей.
- Зараз мы поглядим, чего там есть, - сказал я, извлекая из груды ящиков коробку с квадрокоптером.
- Джентльмены, надо перетащить колотушку влево метров на пятьдесят, вон к тем камням - сказал сэр Джон.
Надо так надо. Отложив в сторону квадрокоптер, мы с Андреем направились к колотушке. Перетаскивая колотушку, нам пришлось изрядно попыхтеть – в сборе вместе с опорной плитой она весила никак не меньше восьмидесяти килограмм. Закончив с её переноской, мы вернулись к прерванному занятию.
Запасной раскладной мебели у сэра Джона не было, поэтому, закончив сборку квадрокоптера, я соорудил себе из пустых ящиков стол для пульта управления, а ящик поменьше использовал в качестве табуретки.
- Андрей, где ты видел движение, куда выводить дрон? - спросил я, подняв квадрокоптер в воздух.
- На десять часов от Ингвара, - ответил он.
Подняв квадрокоптер на уровень верхнего среза водопада, я повёл его через озеро в указанном Андреем направлении. Приблизившись к водопаду на четыре-пять метров, я вначале заставил квадрокоптер ненадолго зависнуть, а потом стал медленно опускать его вниз. Когда до нижней кромки водопада оставалось не более двух метров, я увидел за струями водопада размытый силуэт человека, но тут экран пульта управления ярко вспыхнул и погас, а до ушей докатился звук взрыва, по мощности сопоставимый со звуком взрыва новогодней петарды или шутихи. Подняв глаза над экраном пульта, я успел заметить падающие в озеро обломки квадрокоптера.
- Ёпта, чё это было? – удивлённо спросил Андрей.
- Чё, чё? Гранатомёт через плечо! - огрызнулся я,- Не видишь, квадрокоптер сбили! По-видимому, стреляли из «мухи», разнесли вдрызг. За струями водопада кто-то прячется, я видел какого-то чела. Не иначе, это твои приятели, «чёрные старатели» приступили к охране платинового рудника. Доставай свою «шайтан-трубу».
Андрей открыл один из своих ящиков, достал гранатомёт «шмель» и, изготовив его к стрельбе, стал устраивать на плече.
- Андрей, у меня к вам будет настоятельная просьба: без команды не стрелять. Мы здесь не для сведения счётов, а по совершенно конкретному делу, - сказал подошедший к нам сэр Джон.
Андрей обернулся и посмотрел на меня. Помедлив секунду, я ему кивнул, мол, что поделаешь, «настоятельная просьба» «командора» равнозначна приказу. Андрей нехотя опустил гранатомёт, но убирать его в ящик не стал, держал в руках.
- Сергей, что у вас тут происходит? – спросил меня сэр Джон.
- Андрей заметил какое-то движение за водопадом. Я поднял в воздух квадрокоптер и вывел его к водопаду. Увидел, правда, мельком, за струями водопада какого-то мужика. По-моему он был в чёрной прорезиненной шахтёрской робе. Потом была вспышка и взрыв, квадрокоптер разнесло в клочья. Я думаю, его сбили из гранатомёта «муха». Впрочем, есть же запись с камеры квадрокоптера, сейчас посмотрим, - ответил я.
Перематывая запись назад, я нашел наиболее удачный кадр. На стоп-кадре между струй воды было отчетливо видно скуластое лицо мужика средних лет, явно европеоидного типа. Крючковатый неширокий нос с узкими ноздрями. На голове ниспадающие до плеч белые прямые волосы, настолько белые, что цвет кожи лица казался землистым. Глубоко посаженные серые с прищуром глаза в сочетании с крючковатым носом придавали его лицу какое-то хищное выражение.
- Нет, это не мои приятели, «черные старатели» в кожаных куртках по тайге не шастают, - задумчиво высказался Андрей.
Я присмотрелся, действительно, мужик за водопадом был одет не в шахтерскую робу, как мне вначале показалось, а в кожаную куртку типа «косухи», причём украшенную тисненым орнаментом.
- Это и есть Дроу собственной персоной, - сказал сэр Джон, повернувшись лицом к водопаду.
- Вот ты оказывается какая, «северная кожанка». Интересно, где этот «нетопырь» в тайге «мухой» разжился? – сказал я, продолжая рассматривать на экране лицо Дроу.
- Да не было никакой «мухи», квадрокоптер он сбил шаровой молнией, смотрите, - сказал сэр Джон, указывая на водопад.
Я поднял глаза над экраном и посмотрел в ту сторону. От водопада над озером по направлению к Ингвару, шипя и потрескивая, неслась, размером, наверное, с гандбольный мяч, сверкающая ртутным блеском шаровая молния. Сам Ингвар на это никак не отреагировал, продолжал, сука, позировать. У меня похолодело в груди, и рвущийся наружу вопль застрял в глотке. Андрей оцепенел. Сэр Джон тоже стоял столбом, наверное, понимая, что за оставшиеся считанные секунды до трагедии он уже ничего сделать не сможет. Смертельная развязка неотвратима, и «бессмертные» смертны!
- Я, конечно, извиняюсь и беру «суку» обратно, - прошептал я вслух, немного придя в себя. Когда расстояние между Ингваром и шаровой молнией сократилось до пары десятков метров, Ингвар с невероятной быстротой воткнул свою пику в прибрежный песок и отскочил от неё на несколько шагов. Шаровая молния коснулась пики, взрыва не последовало. Электромагнитный плазмоид, неприлично пукнув, просто сдулся и стек коронным разрядом в мокрый песок, подняв небольшое облачко пара.
- А Ингвар-то молодец! – как бы в ответ на мои мысли высказался Андрей.
- Ингвару следовало бы почётче обозначить себя, а то ведь Дроу и дальше будет думать, что имеет дело с людьми, - с ноткой недовольства высказался сэр Джон.
Что значит почётче? Что он должен был сделать, станцевать какую-нибудь эльфийскую «джигу» или заморочить голову Дроу, наслав на него иллюзию огнедышащего дракона? Конечно же, Ингвар молодец, простенько и без затей разрядил шаровую молнию с помощью металлической пики. Чистая физика, и никакого мошенства.
- Я же говорил, посмотрите на водопад, - с раздражением сказал сэр Джон.
Я посмотрел. За струями водопада обозначилась какая-то тёмная масса. Секунда, другая и из-за струй воды вышел трёхметровый каменный голем. Слушая рассказ Андрея, я представлял его себе, примерно, как каменного истукана с острова Пасхи. В реальности же он оказался жутковатого вида широкогрудым каменным великаном со свирепым ликом на большущей каменной башке, ликом схожим с лицом самого Дроу, слоновьими ногами и ручищами до колен с кулаками с мою голову. Булыжники, из которых был сложен голем, жили своей жизнью, они колебались, сталкивались между собой, менялись местами, но при этом голем в целом сохранял свою форму.
Андрей тихо выматерился и попятился назад, должно быть, для того, чтобы сэр Джон его не видел, и стал снова пристраивать гранатомёт на плече.
- Андрей, не торопите события, ещё не время стрелять, - не оборачиваясь, сказал сэр Джон.
Между тем голем вырвал своей ручищей из груди увесистый булыжник и метнул его через озеро в Ингвара. Игвар выставил перед собой руки, в метрах пятидесяти воздух перед ним завибрировал, превратившись в марево. Камень, выпущенный големом, достигнув марева, резко остановился и, словно угодив в кисель, медленно соскользнул в озеро. Такую защиту я уже раньше видел, Теди показывал, но всё равно впечатляет.
- Вот с этого надо было и начинать, - пробурчал сэр Джон в адрес Ингвара.
Голем не унимался, продолжал, хоть и безуспешно, забрасывать Ингвара булыжниками. Один из наиболее увесистых булыжников, казалось, пробил защиту Ингвара, прежде чем остановиться, он подлетел к нему метров на пятнадцать, но, вместо того чтобы скатиться в озеро, он словно выпущенный из катапульты полетел обратно, угодив голему в голову. Голем от удара покачнулся, но остался стоять на ногах, правда, обстрел Ингвара булыжниками прекратил. Ингвар опустил руки, марево постепенно растаяло в воздухе. Ай да Ингвар, ай да… ельфов сын!
- Андрей, а вот теперь пора. Один выстрел в грудь голему. Пусть Дроу поймёт, что и люди за последние сто лет тоже во многом преуспели, - сказал сэр Джон.
Андрей вышел вперёд и, прицелившись, выстрелил. Взрыв гранаты разнёс голема напрочь, разбросав булыжники по озеру.
Некоторое время ничего не происходило, а потом булыжники, из которых раньше был сложен голем, стали всплывать из озера и, подскакивая в воздух, по широкой дуге заныривать за струи водопада.
- Собирает материал для нового голема, гад, - прокомментировал Андрей, доставая из ящика очередного «шмеля».
- Может, жахнуть из гранатомёта в тоннель, что за водопадом? – предложил я.
- Нет, мы здесь не для сведения личных или расовых счётов, - напомнил сэр Джон, - Оставим Дроу на попечение Ингвара, пойдёмте, посмотрим, что там насканировал томограф.
Глянул на Андрея, тот неопределенно пожал плечами. Ладно, пошли. Я двинулся вслед за сэром Джоном. Андрей, не выпуская гранатомета из рук, пошел вслед за нами.
Томограф много чего насканировал, но ноутбук ещё не успел всё обработать, его экран был сплошь покрыт точками и чёрточками с цифрами координат, а индикатор «прогресса» вычислений показывал уже девяносто девять процентов. Надо немного подождать, осталось всего чуть-чуть.
Сэр Джон уселся на стульчик и уставился на экран ноутбука. Мы с Андреем отошли чуть в сторону, я достал пачку сигарет, и мы закурили. Андрей отложил на ящики свою «базуку», достал из внутреннего кармана куртки фляжку, и мы с удовольствием сделали по паре глотков его фирменного «коньячного» напитка.
Ноутбук сэра Джона тихо тренькнул, извещая о конце вычислений. Мы с Андреем подошли посмотреть, что получилось. Цифры с экрана исчезли, точки и линии, придя в движение, сформировали трёхмерную проекцию пещер за водопадом. Сэр Джон достал рацию «воки-токи» и, связавшись с Ингваром, попросил его присоединиться к нам.
- Ну как там Дроу? – спросил сэр Джон, подошедшего к нам Ингвара.
- Угомонился, перешел в глухую оборону, в смысле, наглухо запечатал булыжниками пещеру под водопадом, - ответил Ингвар.
- Ничего, есть ещё два входа. Смотри, вот штрек, пробитый в штольню шахты, и вот ещё один над скальным карнизом, - сказал сэр Джон, выделив их стилусом на проекции пещер на экране, - Что скажешь?
- Поверни изображение пещер немного вправо. Стоп, стоп. Чуть назад. Вот, смотри. Оба штрека наклонные, сходятся вот к этой центральной пещерной полости за водопадом, а дальше пещера уходит на подъём, - сказал Ингвар, ткнув пальцем в центр экрана: - Я думаю, что это ловушка. Если мы сунемся в эту полость, то нас без всякой «магии» просто утопят, как слепых котят, откроют водяные заслонки и утопят. Не мне тебе объяснять, у тебя в катакомбах под твоим замком такие ловушки тоже есть, - ответил Ингвар.
- Что ты предлагаешь? – спросил сэр Джон.
- Валить отсюда, и как можно быстрее, во всяком случае, до темноты. Если у тебя не припрятан козырь в рукаве, то засветло мы тут больше ничего сделать не сможем. Я тебе и раньше говорил, что внутри пещер нам с Дроу не тягаться. И это днём, а ночью, если и стуканцы наваляться на нас всем кагалом, то нам и вовсе is dying on feet, phukkup! – эмоционально ответил Ингвар.
- Придет полный кирдык, – усмехнувшись, перевёл сэр Джон для нас с Андреем последние слова Ингвара.
- Вот именно! Так есть козырь или нет? – не унимался Ингвар.
- Ну, козырь не козырь, а кое-что есть, - хитро улыбаясь, сказал сэр Джон. Он поднялся, сходил к груде ящиков и принёс оттуда объемистый дорожный саквояж. Раскрыв саквояж, он извлёк из него продолговатый ларец из красного дерева. Ларец был украшен затейливой резьбой и руническими символами.
- Джо, старина, я в эйфорическом восхищении! Это даже не козырь – это джокер! Но меня немного беспокоит один, в общем-то малосущественный, при данных обстоятельствах, вопрос: ты же не спёр ковчег у своего брата Тито? – вкрадчиво закончил Ингвар, подозрительно глядя на сэра Джона.
- Обижаешь! Титованг сам мне предложил захватить с собой своего личного телохранителя. Речь ведь идёт о наследнике престола, - ответил тот.
Тем временем сэр Джон, сдвинув ноутбук в сторону, установил ларец на стол и последовательно надавил на крышке ларца на несколько рун. Щёлкнул механизм замка, и крышка ларца под звон механического органчика медленно открылась. Ларец, обитый изнутри чёрным бархатом, был абсолютно пуст. Ничего не понимаю, какие-то непонятные словесные «реверансы» вокруг пустой музыкальной шкатулки, которая к тому же не ларец, а ковчег, и причем тут «личный телохранитель»? Глянул на Андрея, судя по выражению его лица, он пребывал в таком же недоумении.
- Ковчег отнюдь не пуст, вглядитесь повнимательней, - понизив голос до шепота, сказал Ингвар в ответ на мои мысли.
Я вгляделся. Ковчег был по-прежнему пуст, только несколько чёрных мерцающих пылинок, едва различимых на фоне чёрного бархата, словно крошечные мушки медленно кружились в его пустом чреве. Не этих же «мушек» имел в виду Ингвар?
Между тем сэр Джон, размяв кисти рук, опустил кончики пальцев в ларец. Некоторое время ничего не происходило, я было начал терять интерес к ларцу, но неожиданно заметил, что «мушек» стало значительно больше, и двигаться они начали быстрее, кружа в виде роя вокруг пальцев сэра Джона. И что дальше? Наконец, сэр Джон, криво улыбнувшись, выдернул пальцы из роя и начал их с силой растирать и дуть на них, как будто они озябли. Хренотень какая-то, ничего не понимаю. И чем дальше, тем непонятней и страшней. Хоть бы Ингвар пояснил, что тут происходит?
- Не волнуйтесь, Сергей, ничего страшного не произошло. У Джо исключительно быстрая регенерация тканей, - прошептал у меня над ухом Ингвар.
Забодай меня комар, это он о чём!? Неужто эти крошечные «мушки» могут представлять какую-то реальную опасность!?
- Так, джентльмены, внимание! Попрошу всех отойти от ковчега на пару-тройку шагов назад, не разговаривать и не двигаться,- сказал сэр Джон, немного отступив от ларца.
Рой, как мне показалось, нервно покрутившись по шкатулке и, по-видимому, не найдя пальцев рук сэра Джона, вздулся «пенной» шапкой, медленно перевалил через её край и стёк сначала на стол, а оттуда на землю. На земле рой, как бы разжижаясь, стал расти и вширь и в высоту. Через минуту перед сэром Джоном стояла, мерцая антрацитово-чёрными оспинами, полутораметровая, как бы объемная, тень сгорбленной старой костлявой женщины с распущенными волосами и в длинной хламиде до пят.
- Твою мать, это ещё кто!? – невольно прошептал я, попятившись. Казалось бы, я уже ко многому привык: гоблины, «горцы», эльфы светлые и тёмные. А это, что за потустороннее существо, оживший кошмар из ночных снов или, может быть, полтергейст? Неужто и загробная нежить реально существует? В пору воскликнуть: «Господи, верую» и перекреститься!
«Тень», отреагировав то ли на мой шёпот, то ли на движение, замерцала интенсивнее, повернула голову в мою сторону и, утробно завыв беззубым ртом, уставилась на меня своими пустыми глазницами. От этого воя на меня накатила волна тошнотворного страха, защемило сердце, и кровь стала стыть в жилах. Опять какая-то «магия»: «порча», «сглаз» или тому подобное эзотерическое паскудство. Не пора ли рвать отсюда когти?
«Сергей, не дёргайтесь и не паникуйте, это не «магия», это инфразвук. Сейчас Джо всё уладит», - ментально предостерёг меня Ингвар.
Действительно, сэр Джон, должно быть, вступившись за меня, гортанно запел. «Тень», ответив ему аналогичным звуком, медленно отвернулась от меня, волна страха постепенно стала сходить на нет. Страх ушел, но теперь меня стало терзать любопытство. Расспросить бы «бессмертных», что тут вообще происходит?
«Спрашивайте, теперь можно. Только негромко», - не раскрывая рта, отозвался Ингвар.
- Ингвар, вот эта «тень» и есть «телохранитель» шотландских гоблинских королей? - шёпотом спросил я.
«Да, она самая, точнее, её видимая часть».
- Видимая? Значит, есть ещё и невидимая! А в целом она кто? Приведение или какая-то иная потусторонняя сущность? - шёпотом спросил Андрей. Похоже, Ингвар «транслирует» свои мысли не только мне, но и Андрею.
«Ну, в некотором смысле она действительно «потусторонняя», она – трансксеноморф», - ответил Ингвар.
О как! Это как же понимать? «Ксеноморф», если я не ошибаюсь - это «чужеродная форма жизни». Для полноты компании «чужих» нам только не хватало! Нет, это какая-то ошибка, наверно, я что-то не так понял. Может быть, речь всё же идёт о какой-то транс-паранормальной субстанции?
«Никакой ошибки, это именно «чужеродная форма жизни», - отрезал Ингвар.
- А что тогда означает приставка «транс»? – спросил я.
«Это сокращение от слова «трансцендентная», что можно перевести, как «переступающая» или «выходящая за пределы», - ответил Ингвар.
Час от часу не легче! Выходящая за пределы чего?
«Выходящая за пределы измерений. Предки этих существ родом из другого мира, возможно, даже не из нашей галактики, волей случая занесённых на нашу Землю в незапамятные времена. Они из мира «чёрной материи», где число физических измерений пространства больше, чем в нашем трёхмерном мире. Поэтому эти существа по большей части находится в своих, иных измерениях, но могут частично выходить и в наши. Вот тогда и становятся видны корпускулы, мерцающие точки непроглядной мглы. При их «мерцании» образуется звуковая волна. Причем «мерцать» эти существа могут с разной степенью интенсивности, создавая звуковые волны в широком диапазоне. Сами же корпускулы способны воспринимать как посторонние, так и отраженные звуковые волны, благодаря чему эти существа, например, излучая ультразвук, могут «видеть» наш окружающий их мир».
- Допустим. Тогда почему человечеству они неизвестны, если они живут на Земле «с незапамятных времён»? Почему люди не сталкивалась с ними и ничего о них не слышали? - спросил Андрей.
«И сталкивались, и слышали, и даже присваивали им названия. В Британии, например, их называют «баньши», а на севере России – «шишиги», - ответил Ингвар.
В памяти всплыли детские воспоминания. Вспомнились страшные сказки, которые рассказывала мне моя бабушка перед сном, когда я гостил у неё в деревне во время летних каникул. В сказках рассказывалось о призрачной болотной ведьме, которая иногда по ночам выходит на шлях, что идет в обход местных болот. И если попадался беспечный путник, решивший выйти на этот шлях ночью, то ведьма своим заупокойным воем нагоняла на горемыку страх, от которого тот терял рассудок, бежал без оглядки, не разбирая дороги, и попадал в непролазную трясину, где ведьма его медленно съедала живьём, оставляя только обглоданные косточки. Только вот ведьму бабушка называла кикиморой.
«Всё верно, в некоторых украинских областях их именно так и называют».
- Ингвар, это всё ужасно интересно, но какой нам прок от кикиморы? - спросил я.
«Не скажите, Сергей. «Песнь смерти» вы уже сегодня испытали на себе. Инфразвуковая волна с частотой в шесть-восемь герц вводит сердце человека в резонанс, приводя к его фибрилляции, а при достаточно длительном воздействии и к его полной остановке. Панический неконтролируемый страх в момент фибрилляции – дополнительный бонус».
- Так вы хотите взять некромансера на испуг? – усмехнувшись, спросил Андрей.
«Я понимаю ваш скепсис. Действительно, некромансеры высоких левелов – весьма могущественные «маги». Но их могущество основано на физических законах нашего мира. А против трансксеноморфов они бессильны. Нет в нашем мире физических сил, которые бы могли нанести им существенный вред. Разряд небесной молнии в сотню миллионов элетронвольт в землю через баньши, будем для краткости их так называть, конечно, дезориентирует и оглушит её, но только на некоторое время. Взрыв шаровой молнии или, допустим, термобарический взрыв всего лишь слегка подпалит им «шкуру», не более того. И сдержать баньши некромансерам тоже нечем. Решётки и каменные завалы для баньши не препятствия. Водные преграды для них тоже преодолимы. Баньши способны передвигаться по водной глади «аки посуху», но при желании они могут, путём разрыва водородных связей, погружаться и под воду. Правда, баньши медлительны, от них можно убежать. Но в условиях закрытых пространств в пещерах, не прорываясь сквозь баньши, это не так-то просто сделать».
- А почему нельзя прорваться сквозь баньши, по внешнему виду они, хоть и жутковатые, но всё же, весьма эфемерные создания? - поинтересовался я.
«Прорваться можно, но не далеко. Это похлестче, чем прорываться через колючую проволоку «егоза». «Егоза» рвет твоё тело только снаружи, а баньши будет рвать его ещё и изнутри – мерцающие корпускулы разрывают водородные связи в клеточных мембранах, что приводит к разрушению и гибели клеток. Прорываться сквозь баньши, равносильно самоубийству».
- Но сэр Джон засовывал свои пальцы в ковчег, как я понял, со спящей баньши, - возразил Андрей.
«Вот именно, что со спящей, и то ненадолго». Вы помните улыбку сэра Джона, когда он выдернул пальцы из шкатулки? За этой улыбкой он пытался скрыть боль. Конечно, регенерация тканей у него, как у Дварфа, но боль он ощущает, как Человек», - высказался Ингвар.
- Как говорится: «Против лома нет приёма, если нет другого лома». А что если у Дроу есть своя баньши? – спросил Андрей.
«Это маловероятно. Есть свидетельства, что баньши (шишиги, кикиморы) могут спокойно сосуществовать с людьми, жить с ними бок о бок, и даже у них за печкой. Известны исключительные случаи сотрудничества баньши с гоблинскими кланами. А вот случаев взаимодействия баньши с эльфами не зафиксировано. Это связано с тем, что в стародавние времена, ещё до раскола на светлых и темных, эльфы охотились на трансксеноморфов и убивали их. Сейчас технологии их убийства утеряны, но у последних осталась генетическая память о тех убийствах».
- А зачем они их убивали, - спросил я.
«Доподлинно не известно. Правда, есть предания, что делали они это не из каких-то своих этических воззрений или соображений безопасности, а ради их призрачных шкур. Будто бы, древние умели не только их убивать, но и свежевать и выделывать шкуры, которые потом шли в качестве украшений для их женщин».
- А если своя «ручная» баньши есть у Стуканцов? – не унимался Андрей.
«Вряд ли, сэр Джон бы об этом знал. Если это не так, то все останутся при своих. Я уже говорил сэру Джону, что весной к платиновому руднику придут люди, и они возьмут «своё». У людей человеческие ресурсы, как и запасы взрывчатки, практически неограниченные, они выкурят из пещер и Дроу и Стуканцов. Последним придётся отсюда уходить на север. Выдернуть Теди из клана Стуканцов во время их исхода будет легче всего. Но сэр Джон не хочет ждать».
Тем временем сэр Джон и баньши закончили свои горловые песнопения, баньши двинулась по направлению к руднику. Мы втроём, чтобы не оказаться на её пути, попятились за ящики. Неожиданно, проходя мимо нас, баньши остановилась и уставилась на Ингвара. Постояв секунду-другую напротив него, баньши улыбнулась и кивнула ему головой. Ингвар ошалело ей тоже ответил кивком.
- Ингвар, а ты говорил, что баньши с эльфами не контачат, она тебя явственно улыбнулась. Ты был с ней знаком раньше? - спросил я, когда баньши двинулась дальше.
- Я сам удивлён. Последний раз я видел Мегги будучи ещё подростком без малого триста лет тому назад. Вот уж не думал, что она меня узнает, - вслух ответил Ингвар.
- Ну, что, джентльмены, теперь остаётся только ждать, - сказал сэр Джон, подойдя к нам.


22

Как только баньши скрылась из вида, сэр Джон порылся в своем саквояже и жестом фокусника извлёк из него спутниковый телефон, развернул его и набрал номер. Ингвар хмыкнул и отвернулся. И чего, спрашивается, хмыкать, может быть, сэр Джон хочет вызвать вертолёт? «Ментальным шаром» Ингвара сделать это, я думаю, было бы проблематично? Хотя… Как говорится, «ещё ни коня, ни воза», вызывать вертолёт вроде бы рано.
Длинные гудки, абонент не берёт рубку. Наконец в трубке щёлкнуло. Сэр Джон заговорил, заговорил по-английски. Из всего сказанного я уловил несколько слов: «Big Bad John», «Tederic» и «Queen». Я полагаю, сэр Джон дозвонился не до королевы Елизаветы II, представился своим детским прозвищем и «ником» из игры, хочет поговорить о судьбе Теди с приближенными или даже с самой «хозяйкой медной горы», правда, в нашем случае не «медной», а «платиновой».
Телефон ответил длинным гудком – конец связи. Перезванивать сэр Джон не стал.
- Сэр Джон, я так понял, вы созвонились со Стуканцами, а раньше, до стычки с Дроу, вы это сделать не могли? – поинтересовался я.
- Раньше не имело смысла. Они и сейчас не готовы к разговору – бросили трубку. Придётся подождать, когда до них дойдёт, - ответил сэр Джон.
- А откуда у вас их номер телефона? - спросил я.
- Сергей, помните, вы рассказывали, что местный егерь связывался с «менква» по спутниковому телефону. Раздобыть «билинг» телефонных звонков этого района в указанные вами день и время было несложно, хотя и недёшево. Ну, а проверить и отбросить лишние, было уже совсем просто, - пояснил он.
- И что же дальше? - спросил я.
- Что дальше? Пока есть время, предлагаю упаковать аппаратуру обратно по ящикам, а Стуканцы, баньши им в помощь, сами перезвонят, когда созреют, - ответил сэр Джон.
Ингвар, сделал вид, что предложение сэра Джона его не касается, подхватив своё копье, направился к берегу озера на этот раз действительно «изображать» «боевое охранение». Вот и славненько, можно будет свободно думать, спокойно, без оглядки на него, всё обмозговать.
Однако с «мозгованием» пришлось повременить – упаковка оборудования заняла куда больше времени, чем я полагал. Потом чай. Солнце начало катится к закату, а «джентльмены» ещё чаю не пили. Как говорится: «Война войной, а «файф оклок» по расписанию». Пришлось прогуляться до ближайшего леска и насобирать валежник, вскипятить котелок, приготовить чай и сандвичи. Позвали и Ингвара, он пришёл, но от чая отказался, ограничился галетами и тоником.
За чаем я и задал мучавший меня вопрос:
- Сэр Джон, если баньши являются «чужеродной формой жизни», почему же тогда у них такой антропоморфный вид? – спросил я.
- Это, если можно так выразиться, прикид или «сценический образ». В расслабленном состоянии Мегги выглядит как обесформленное облако. Образ костлявой слепой старухи в плане устрашения на мыслящих существ действует безотказно. Для животных такие образы баньши не нужны, те и так её чувствуют каким-то своим шестым чувством и обходят стороной. Но старушечий образ у Мегги не единственный. Она может принимать ещё образы различных химер, например, женщины с крокодильей головой или со змеями вместо волос. Кстати, это именно Ингвар прозвал её Мегги, памятуя образ богини гнева и мщения Мегеры, - рассказал сэр Джон.
- А чем баньши питаются? - спросил Андрей.
- Вообще-то, они всеядны, могут расщеплять любую органику, но предпочитают мёртвую плоть и метан. Поэтому и селятся они чаще всего средь смрадных гниющих болот или в старых заброшенных шахтах, - ответил сэр Джон.
- Надо было с самого начала не миндальничать и рассусоливать, а сразу грохнуть Дроу из гранатомета, – неожиданно сменив тему, изрёк Андрей.
Сэр Джон с Ингваром недоумённо переглянулись и почти в один голос спросили:
- Зачем?
Андрей неопределённо пожал плечами, мол, дурацкий вопрос. За надом!
- Видите ли, Андрей… Нас, представителей древних рас, осталось слишком мало. Мы не можем себе позволить убивать друг друга почём зря, - после секундного замешательства ответил Ингвар.
В словах Ингвара мне почудилась недосказанное: «В отличие от вас, людей». Повисла неловкая пауза, но тут к всеобщему облегчению зазвонил телефон.
Сэр Джон не спеша поднялся с ящиков, взял трубку и ответил. Выслушав собеседника, он заговорил на каком-то непонятном языке. Переговариваясь по телефону со своим собеседником, сер Джон принялся расхаживать вдоль ящиков.
- Ингвар, а на каком языке говорит сэр Джон? – тихо спросил я.
«На одном из гоблинских диалектов», - ментально ответил тот.
- А что он говорит, вы можете пересказать? – спросил Андрей.
«Только в общих чертах. Говорит, мол, если они не отпустят наследного принца шотландских гоблинов, то баньши в пещерах передушит всех Стуканцов, как хорь цыплят в курятнике. И Дроу им не поможет, баньши ему самому устроит «перевал Дятлова» на ровном месте».
Вот же, фармазоны, только что заверяли, что они истые пацифисты, а теперь обещают «руками» баньши передушить целый клан Стуканцов!
Ингвар закатился смехом. Сэр Джон, сердито цыкнув на него, отошёл подальше. Ингвар, сдерживая смех, зажал рот.
- Сер Джон блефует. Мегги отыщет королеву Стуканцов и погоняет её по покоям, до тех пор, пока та не поймёт, что защитить её некому и единственный способ избавится от этого кошмара - это отпустить Теди, - отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы, пояснил Ингвар.
- А я не понял, причём тут «перевал Дятлова»? – спросил Андрей.
- Сер Джон считает, что трагедия на перевале - это дело рук нашего Дроу. Он полагает, что у Дроу в районе горы Отортен имеется собственное логово, а группа Дятлова шлялась там, костры жгла. Вот Дроу и решил их шугануть, но немного перегнул палку со «снежным големом», фактически запугав туристов до смерти, те со страху разбежались по тайге в разные стороны, а в ночь поднялась метель и туристы не смогли отыскать свою палатку и попросту замёрзли, - ответил Ингвар.
- А что Дроу делает здесь? – спросил Андрей.
- А куда ему было податься? Сейчас перевал Дятлова – это Мекка и Медина уфологов и охотников на снежного человека со всего света. В одиночку и организованными группами они зимой и летом добираются до перевала и пешим ходом и с помощью вертолётов. Первые георадарами и прочей аппаратурой ищут секретную базу инопланетян, а вторые разыскивают стоянки Ети и расставляют фотоловушки на них по всей округе. Не убивать же Дроу этих чудиков всех подряд, - ответил Ингвар.
Тем временем сэр Джон закончил разговор по телефону, подошёл к нам и присел у костра. Судя по каменному выражению его лица, переговоры не увенчались успехом. Должно быть, Стуканцы нашли способ нейтрализации баньши. Впрочем, не всё ещё потеряно, а «пока не потеряно всё, не потеряно ничего». Ингвар предложил весьма разумный альтернативный «план Б»: вернуться к «лягушачьему озеру» весной, наблюдать за «платиновой битвой» между Людьми и Стуканцами и ждать, ждать удобного случая для «изъятия» Теди из клана.
- И что сидим, кого ждём? - как бы в ответ на мои мысли спросил Ингвар сэра Джона.
- Теди ждём. Стуканцы его отпускают. Через полчаса он будет с нами, - улыбнувшись, ответил сэр Джон. Мы с радостными возгласами повскакивали с мест.
- Да тише, вы, тише. Сергей, Андрей, идите на берег к узкоколейке, встречать Теди. Ингвар, ты с ними, подстрахуешь, мало ли что. А я свяжусь с вертолётчиками, сообщу о часовой готовности и присоединюсь к вам, - распорядился сэр Джон.
Получасовое ожидание растянулось на целых сорок пять томительных минут. Наконец, когда терпение, казалось, вот-вот лопнет, из-за водопада выехала, сопровождаемая Мегги, дрезина и покатила к нашему берегу по рельсам, уложенным на дне озера на метровой от поверхности воды глубине. Я вскинул бинокль. На дрезине двое «стахановцев» в шахтёрских робах и Теди, на нём под плащом шитый золотом камзол. Теди «бледный, но ухоженный», лицо гладко выбрито. Что-то не похоже, чтобы королева его особо третировала и держала в «чёрном теле». Впрочем, возможно у Теди просто не сложились взаимоотношения с будущей тёщей, вот он и засобирался домой.
Дрезина, доехав до кромки воды, остановилась. Теди спрыгнул на землю и с возгласом Rasiermesser первым делом бросился в объятья Андрея. Обида слегка уколола сознание: «Ну, конечно же, всё правильно. Это же Бритва обещал вытащить Теди из клана и выполнил своё обещание, а я это так, рядышком стоял».
Следом за Андреем порция обнимашек досталась и мне, при этом Теди что-то лопотал на немецком. Похоже, русский язык он так и не освоил.
- Теди, я понял, понял. И я рад тебя видеть, - ответил я.
Тем временем сэр Джон гортанно переговорил с Мегги, та отступила в сторону, и «стахановцы» на дрезине поспешили убраться восвояси. Мегги, расслабляясь и утрачивая свои зловещие очертания, вышла на берег и двинулась в сторону ящиков, наверное, к своему саркофагу. Видимо, умаялась бедная, гоняя Стуканцов по пещерам.
Теди дёрнул меня за рукав и, указав глазами на стоящих в сторонке сэра Джона и Ингвара, спросил, как я понял, кто эти люди?
- Понимаешь, Теди, тут такое дело… Они не совсем люди, вернее, они, как и ты, совсем не люди. Тот, что выглядит моложе – эльф Ингвар, наш общий друг. Второй, сэр Джон Макгрегор, шотландский лорд. Он «горец», то есть на половину Дварф. Кроме того он единокровный брат короля шотланских гоблинов, а ты королю и ему тоже приходишься внучатым племянником в каком-то там поколении. Сэр Джон привёз с собой личного телохранителя гоблинских королей, баньши, которая и поспособствовала твоему освобождению, - пояснил я, - Пойдём, я тебя с ними познакомлю.
Представив их друг другу, я вернулся к Андрею.
- И что дальше? – спросил Андрей.
- Я тоже задаю себе этот вопрос. В последнее время я стал свыкаться с мыслью, что Зона свела нас с нашим «бессмертным» другом Теди до самой нашей смерти, которая в последнее время буквально ходит у нас по пятам . И надо же - наши пути расходятся. Зона – прощай, все взятые перед тобой обязательства выполнены, теперь мы свободные люди, - ответил я.
- Тут я с тобой не согласен, не зря её нарекли «Зоной отчуждения». Зона – это судьба. Взяв что-то у Зоны, ты подписываешь с ней договор об отчуждении себя от прочего мира. Можешь дёргаться, хитрить, тянуть время, изнывая на стороне по ней в ностальгии, а всё равно она своё возьмёт. Помяни моё слово, не успеем мы, как следует очухаться от этой истории, Зона нас снова окликнет и позовёт, сделав нам новое предложения, от которого отказаться мы, не сможем, - высказался Андрей.
Я глубоко задумался. В словах Андрея что-то было, в чём-то он всё-таки прав. Действительно, последний раз я ощущал себя свободным, поистине свободным, человеком именно в Зоне. Из задумчивости меня вывел подошедший к нам с Андреем Ингвар.
- Друзья, - обратился он к нам, - Теди не против поехать в Шотландию, но у него есть просьба. Уезжая к Стакунцам, он оставил на хранение своему другу падре один старинный и весьма ценный гоблинский артефакт. Не согласились бы вы помочь нам вытащить этот артефакт из Зоны.
- Конечно, согласимся, мы же «свободные люди»! - ответил за нас обоих Андрей и, глядя на меня, неприлично заржал.
Я, идиотски хихикая, закивал головой, соглашаясь с Андреем во всём. Ингвар недоумённо переводил свой взгляд с Андрея на меня, пытаясь понять причину нашего веселья. А что тут понимать? Как сказал один умный дядька и философ, если я не ошибаюсь, анархо-коммунист, к коим я и себя отношу: «Свобода – это осознанная необходимость». И с этим хоть плачь, хоть смейся – нечего не поделать.
Нарастающий гул приближающегося вертолёта отвлёк меня от историко-философских размышлений. Короче, вот и всё, заканчивается одна история и начинается, надеюсь, совсем другая.



Конец


P.S. Выражаю искреннею признательность моему другу и неизменному редактору Некрасову Александру.