Человек под дождём

Роман Теренков

Человек под дождём


Фантастическая повесть
ГЛАВА 1
СОБЕСЕДНИК
Засмотревшись в светлое окно на пробегающие мимо мелкие постройки и деревца, я отложил свою книжку на полочку, висевшую на стене. Мимо мелькали столбы и тянули свою однообразную песню колёса, покачивая из стороны в сторону вагон. Сливаясь металлической песней с мыслями в голове колёса казалось пели: - Туда – сюда… Туда – сюда… До Москвы, куда я ехал из родного Ахтубинска оставалось чуть менее шести часов ходу. От однообразия пейзажа тянуло в сон. За окном появились кирпичные дома, и из под вагона стали с грохотом выходить и заходить белые как зеркало рельсы. Вагон бросало из стороны в сторону, со стола упала пустая бутылка, больно задев по моей ноге. После звона стекла с верхней полки раздался голос:
- Ой, извините, это я оставила бутылку!
- Да ничего, - говорю, - пустяки.
Подняв и поставив сосуд обратно на стол, замечаю бегущую за окном платформу и суетящихся на ней людей. Станция какая-то, видимо. Поезд встал, моё окно остановилось прямо напротив одиноко стоящей девушки с золотыми волосами и полными печали глазами. Вроде кого-то ждёт и не дождётся. Она подняла взгляд и посмотрела, как мне показалось, на меня. Я не смог отвести взгляд, но разок оглянулся себе за спину, там никого не было, и продолжил на неё смотреть. Так происходило около минуты. Она начала мне подмигивать глазами, я ответно возразил взглядом и постучал пальцами по стеклу, жестом пригласив её подойти поближе. Она махнула рукой, наверное, имея в виду, что я её приглашаю в вагон. Я снова подозвал её ладонью к себе, и сбил локтем со стола бутылку. Она зазвенела на полу, закатившись под стол. Закатилась неудачно, пришлось лезть глубоко под радиатор отопления и выковыривать её за горлышко, потом ещё в этом неудобном положении выпала из кармана авторучка и тоже бесследно. Я обшаривал ладонью под радиатором и насобирал много разной мелочи: заколки, серёжка из позолоченной рандоли, резинка от бигудей, засохший огрызок яблока, десятикопеечная монета эпохи материализма, ну и в довершение геологии раскопок, свою авторучку. Повернув набок голову, замечаю чьи-то ноги около себя. Выбравшись из-под стола, ставлю бутылку на стол, попутно осматривая парня, стоящего около себя, с тяжёлым на вид чемоданом в руке.
- А-а… - попытавшись что-то сказать ему, я машинально повернул лицо к окну, девушки там уже нет.
- Насколько я понимаю, мы соседи, – говорит парень и ставит чемодан, открыв нижнюю полку.
- Возможно, - говорю, играя на столе бутылкой.
- Будем знакомы! – говорит он, протягивая руку, - Гриша!
- Рома, - говорю, удивившись бойкости нового соседа.
- В Москву едем?
- Едем… Пока ещё, – отвечаю.
- Будем ехать вместе.
- Не сомневаюсь.
Непонятно на что был похож этот разговор, если смотреть сбоку. Но у меня почему-то появилась общительность, а у Гриши, по-моему, вообще не возникало таких комплексов. Как бы там ни было, но поезд тронулся, и мы разговорились о жизни, о работе, да и вообще по интересам, или как говорят в современном мире – по понятиям. Часто жестикулируя руками, мы роняли на столе несчастную бутылку. Наверное, иногда жестами говорить было легче, когда слов не хватало, или попадались слова часто употребительные из серии подвально-повелительного жаргона, которыми как назло изобилует русский народный язык. Временами разговор наш умолкал, тогда мы молча предавались бессмысленному рассматриванию сумеречных пейзажей, пролетавших за окном. Собирались тучи, на окне стали появляться мелкие прозрачные капли.
- Вот оно как, - сказал Гриша.
- Что оно?
- Всегда, - говорит он, - когда куда собираюсь, меня начинает преследовать дождь, примета есть такая, вроде как к лучшему всё.
- Ты что, человек дождя? – пошутил я, непонятно зачем отряхивая рукой волосы на голове.
- Так говорят многие, - сказал он, не отрываясь от мокрого стекла.
- Ты, наверное, культурист, - сменил я тему разговора.
- Почему?
- У тебя чемодан внушительный, не иначе как там штанга сложена и гирями разбавлена.
Гриша засмущался и сказал:
- Ну, так…Ладно, оставим в покое мои гири. Да, пока его донёс, чуть руку себе не оторвал.
Я заметил, что стал заходить уже в личные дела, захотел сменить тему, но новой подобрать не смог, поэтому уставился в окно в позе Роденовского мыслителя.
- Гроза что ли? – говорю я, заметив всполох на небе.
- Гроза? Это интересно.
- Да, - говорю, - гроза осенью слишком редкое явление, вот я один раз…
Тут я замолчал, потому, что начинаю молоть чепуху не по делу. Пришлось ретироваться лицом к окну оставив глупые мысли для пьяных застолий. Мой собеседник тоже молча смотрел вдаль, обернувшись в противоположное окно.
- Кругом всполохи, - сказал он.
Я ничего не ответил, только провёл пальцем по стеклу. Минут пять мы сидели молча, потягивая лимонад из одной бутылки. Меня разморило, я с полки достал свою книжицу и лёг на своё место развеять мысли, дочитывая интересный рассказ, тем более, что включился яркий дневной свет в вагоне, и просто грех не воспользоваться такой возможностью. Собеседник тоже вытянулся на своём противоположном месте и стал водить ручкой по каким-то листам с нарисованными на них схемами.



ГЛАВА 2
ЗА ЧЕРТОЙ ОГНЯ

За проблесками света прослушивался гром близкой грозы. Я основательно зачитался и бросил взгляд на свои наручные часы, цифры показали 21:00. Я отвёл взгляд, и в этот момент произошла такая вспышка, что я машинально зажмурился, а жуткий грохот прострелил слух насквозь, металлический звон, как будто скрежет по стеклу, и перепад давления, будто тебе на голову сверху бросили большую перьевую подушку, с характерным призвуком – пум! По телу пробежало несколько волн с электрическим ощущением. Стало жутко холодно как внутри морозильника, да так что всё кругом стало белым от инея. Стало тихо так внезапно, что в ушах остался один звон. Сначала казалось всё нереальным как после сна, но я отчётливо слышал стук колёс и видел всё перед собой.
- Ого! – сказал я и услышал свой голос.
Дремавшие вокруг люди стали поднимать головы. Стук колёс замедлялся, увеличивая промежутки между стуками. Повертев головой, я приподнялся, отбросив книжку. Дневной свет, освещавший купе слегка серебрил стены и металлические предметы, которые покрыл иней, теперь они стали запотевшими. Капли съезжали по стенам и стёклам, оставляя блестящие дорожки. За окном дождя как не бывало. Из коридоров соседних плацкартов слышалась ругань и стоны. Я посмотрел на Гришу. Он казался бездыханным. Меня это насторожило.
- Гриша! – окликнул я его.
Он молчал, лёжа на влажном матрасе, зажав в руке мокрые бумаги. Я встал и заметил, что поезд тоже стоит.
- Гриша!!! – крикнул я, шлёпнув его по щеке.
Он открыл глаза и тупо посмотрел на меня. Его лицо, искривившись, приняло выражение моего.
- Мы что, уже умерли? – спросил он.
- Да, сын мой! – сказал я. – Ты готов предстать на суд Божий, ибо грешен ты?
- Кончай гнать! И без тебя страшно! Где мы?
- В Монте- Карло! – издевался я.
- Господи Боже! Что это было? – он приподнялся и посмотрел в окно. – Сколько времени-то?
- Где-то 21:05, - отвечаю, посмотрев на часы.
- Господи ты Боже!
- Да что такое?! – стал злиться я.
Он вытянул вперед указательный палец на руке, и не разгибая руки, сначала ткнул пальцем мне в грудь, а потом как в гипсе повернулся к окну, ткнул пальцем в стекло: - Смотри внимательно!
За окном было светло, облака на небе серебрило солнце.
- Светает! – сказал он.
Я надел ботинки и направился по коридору к выходу. В голове сумбур и страх. В тамбуре скопился народ, но какой-то умелец отпер дверь, и толпа высыпалась за борт. Вслед за ними выскочил я из душного плена вагона в холодный воздух. Странностей становилось всё больше. Вагон был мокрый, а земля под ногами сухая, мало того не было на небе ни туч, ни вообще следов прошедшего дождя.
- Уму не растижимо! – ругался я по своему. – 21:10 на часах… С добрым утром, страна!
Между делом из открытой двери тамбура показалась Гришина физиономия. Он, держась за поручень, спрыгнул на рельсовый гравий. Шурша камешками под ногами, он торопливо спустился с вала ко мне и задал тот же вопрос, о котором я думал. Я не знал, что ответить и недоумённо глядел на него.
- А где же линия? – вдруг спросил он.
- Какая линия?
- Электрическая!
Я заметил, что над рельсами нет проводов контактной сети.
- Так мы Тамбов проехали? – говорю.
- Тамбов давно проехали.
- Ну вот, в тамбовской железной дороге нет контактной сети, вот и всё объяснение.
- Рома! Спустись на землю! Мы уже Рязанскую область проехали, провода уже два часа назад как начались, ещё в Мичуринске. Тут до Москвы два часа осталось.
Развеять домыслы стало легко, потому, что пристально посмотрев на голову поезда, было видно электровоз, беспомощно задравший вверх пустой пантограф.
- Тогда можно предположить, что поезд влетел в тупик из-за неправильно переключенной стрелки, или просто вышел на скорости не на тот путь, такое бывает с трамваями в городе, они по ошибке попадают не на свою стрелку, - рассуждал я.
- Нет Ром, я это место знаю, мы недавно по мосту через Оку проезжали, хотя должен быть двухколейный путь, а тут одноколейка, чёрт его разберёт, может ты и прав.
Стало страшновато. Блики, которые отбрасывали яркие окна вагона, исчезли совсем. Зарево восходящего солнца совсем запутывало это почти детективное дело. Понятно было, что без «экстра» тут не обошлось.
- А ты чуешь этот запах? – спросил Гриша.
Я затянулся своим насморочным носом, издав свист лопнувшей водопроводной трубы. – Не-а, - не чую, хотя… гарью отдаёт, да?
- Нюхач из тебя, как из дерьма пуля! – сказал Гриша. – Солярой несет палёной. Почему?
- Молния в поезд наверно попала, вот и несёт, - говорю.
- Если бы! Ветер дует из леса, а не от поезда… Есть разница?
- Значит воздух завихряется.
- Тьфу! Прах тебя побери! – ругнулся Гриша и уставился на шуршащих по гравию пассажиров.
- Я замёрз, - говорю. – Пошли, оденемся нормально, а то к моему насморку ещё воспаление лёгких прибавится. Поезд теперь не скоро начнут двигать, можно и прогуляться в ближайшие места, с машинистом перетолковать, он, наверное, лучше знает, что это было.
Пройдя в свой кубрик, мы оделись полностью. Из вагона я выпрыгнул первым. За мной прыгал Гриша, он не попал ногой в ступеньку, и сделал за моей спиной характерный «ляк-ляк». Я, оглянувшись на лежавшего под колёсами Гришу, едва сдерживая смех, иронично спросил: - Ты чего там нашёл?
Он ничего не ответил, потирая заднее место, встал и хромая спустился ко мне.
- Ступеньки мокрые, а камни совсем сухие.
- Так ты это там разглядывал?
- А ты думал!
- Понятно с вами, - трясясь от смеха, проговорил я. – Знаешь что? Я хочу это дело… Ну ты понял.
- Что? Вот сейчас самое время тебе по женщинам лазить!
- Фу, пошляк! Я пи-пи хочу! – сказал я и направился в ближайший лесок.
Гриша поплёлся за мной, проминая полусухую траву под ногами. Дойдя до первой понравившейся берёзы, я остановился и упёрся в ствол лбом. Гриша остановился сзади меня и сказал: - Вот тебе обязательно надо под дерево, места мало, да?
- Ну! Хоть дерево полью, не пропадать же добру, а то все леса посохли.
- Они посохли от того, что такие как ты в них разряжаются.
Я повернул голову и увидел, как Гриша пристроился у соседнего дерева.
- Во-во! – кинул я ему. – Юный натуралист! Лучше скажи, почему твоя береза жёлтая, а моя зелёная?
- Сейчас и моя зелёная станет.
Пробежал прохладный ветерок по лесу, меня даже передёрнуло. Постучав руками по своим плечам, я заметил лежащий в траве какой-то непонятный предмет, похожий на брезентовый рюкзак.
- Смотри! – сказал я, стукнув Гришу в плечо так, что он чуть не упал.
- Ты, дай закончить! – проворчал он. - Что там ещё?
- Вон! Тридцать метров на северо-восток! – и показал пальцем.
Гриша напрягся, сморщил лоб и немного наклонился, пытаясь всмотреться вдаль. Ничего не говоря, он направился в ту сторону, переступая через пни и корни. Подойдя вплотную к лежащему предмету, в душе взыграл ужас. На земле лежал человек, его глаза смотрели в небо. Одет в старую военную шинель, рука его лежала на груди, где виднелся след засохшей крови.
- Вот это да! – сказал я. – Это уже убийство!
Гриша убрал его руку с груди. Я расстегнул ему шинель, из внутреннего кармана достал книжку в кожаной обложке.
- Егерь местный, наверное, - подумал я, открывая документ.
- Что там? – спросил Гриша.
- Читаю! Военный билет… М…м…м… Красноармеец Московского военного округа, призван на срочную службу московским военкоматом №36 от 24 июня 1941 года. Ну и что?
- Чего – чего?! – переспросил Гриша.
Я тупо посмотрел на него, Гриша на меня.
- Дай сюда! – он вырвал у меня из рук книжку и стал бубнить про себя. Потом ругнулся по английски, посмотрел на небо, затем на меня. Несколько секунд он смотрел мне в лицо, потом отвёл взгляд в сторону, откуда стал слышен непонятный шум. – Ты слышишь это? – почти шёпотом сказал он.
- Слышу. На бензопилы похоже, наверное, лес валят, может, лесорубы смогут что-то прояснить?
- Какие лесорубы, это, наверное, вертолёты летят.
Спустя десять секунд, над головой пронеслись два винтовых истребка и также быстро скрылись. Только эхо осталось.
- А-а, понятно, это какие-то соревнования идут, значит где-то неподалёку аэроклуб.
Гриша снова уставился в книжку. - Красноармеец… округа…Цирк «Шапито»! Откуда он взял этот военный билет, у прадеда, что ли?! Главное, фотография похожа, может, кино снимают?
- Ага, - говорю. – И убивают по сценарию.
- Ну, это уж…Где же твоё ружьё, боец?
Шум из леса стал снова приближаться.
- Во, опять летят!
Над головой пропорхал один самолётик, послышался свист. Резкий гул сотряс весь лес, казалось, что оборвалась скала. Мы даже присели от испуга. Сверху на нас посыпались жёлтые листья целым обвалом. Внезапно стало тихо.
- Что это было? – прошептал Гриша.
Я только пожал плечами и скривил лицо. У нас были похожие мысли - самолёт упал неподалёку, отчего и загремело на весь лес, что-то вроде авиакатастрофы. Мы сорвались с места в сторону опасности. Выйдя из-за деревьев, взгляду предстала ещё более адски-красочная картина. Наш поезд горел, среди обломков вагонов метался народ, какая-то женщина визгливо скрылась в лесу, звон стекла и вылетающие из окон чемоданы и сумки. К небу чёрным столбом поднимался едкий дым, горели все вагоны. Мы стояли как мёртвые, не шевелясь.
Гриша внезапно проснулся: - Мой чемодан! Я понял, что случилось! Мой чемодан гибнет!!!
Он кинулся к горящему поезду, я за ним следом. Мне удалось схватить его за руку. – Куда тебя, дурака, несет!!! Вагон горит!
Но он вырвался и залетел в тамбур, я тоже начал карабкаться за ним следом. Внезапно на меня что-то вылетело из дымной темноты, тяжёлое. Я не успел за это схватиться и полетел со ступенек вниз головой, увидев яркие россыпи искр. Глаза открылись, и я увидел, как в замедленном кадре, на меня летит сверху Гриша с чемоданом в руках.
- А-а-а-а-а!!! – заорал я от испуга.
Но он рухнул рядом, с шумом кувыркаясь по откосу вниз. Оставляя за собой пыльное облако. Я даже закашлялся. Потом он схватил чемодан и меня за шиворот, потащил волоком с этого места. В конце концов, я встал на ноги и заорал: - Стой, твою мать!!! Кому нужны твои штанги с гирями!!! – чертыхался я.
- Потом скажу! – сказал он и потащил меня дальше в лес. Затащив меня в трущобу, он уселся на корявый пень и открыл закопченный чемодан. Вот тут у меня глаза стали по пять копеек.
- Что это?!
- По моему… Это работает!
- Что это такое? – не унимался я. – Зачем этот ноутбук, эти провода, этот железный ящик с ручками. Это что, бомба, да?!!
- Нет! Не бомба! Это такая штука!.. Это вот!.. – сказал он и со шлепком кинул на прибор военный билет.
- Но при чём тут военный билет и твой прибор? – возмутился я.
- Сядь! – настойчиво сказал Гриша, да так, что я непроизвольно сел на траву.
ИЗ ИСТОРИИ БИОГРАФИИ ГРИГОРИЯ
С молодых лет, когда ещё его папа работал в Москве в лаборатории физических исследований, сын во всём старался подражать своему отцу, и что касалось бытовых дел, и что касалось научных аспектов, всё это Григорий впитывал в себя, что называется с молоком матери. Его комната не была ничем похожа на рядовую детскую.
ДЕТСТВО
15 июня. Пытался феном зажарить курицу на кухне. Курица осталась сырой, фен сгорел.
18 августа. Утюгом размагничивал чёрно-белый телевизор. Папе не понравилось. Мама купила новый утюг.
8 сентября. Находясь дома один, испытывал новое топливо для мгновенного разогрева дровяного титана. Старый метод все же был лучше. Пришлось установить электротитан.
ЮНОСТЬ
5 сентября. Пытался в лаборатории отца микроволновым способом добывать спирт из запертого шкафа в кабинете шефа. Микроволновый луч направляется на ёмкость в шкафу, а конденсируемые пары абсорбируются прибором, установленным в вытяжной вентиляции. За ночь набирается до полулитра.
6-20 сентября. Блаженство.
21 сентября. Ёмкость со спиртом из шкафа за стеной переехала на подоконник. Перенацеливал излучатели. Ждём.
22 сентября. Что за гадость. Кислая, воняет текиллой. Обед. Всё ясно. Ошибка по углу наведения в пару градусов. В фокусе оказался кактус. Перебродил. Вскипел. Взорвался.
23 сентября. Шеф отца припёр к стенке. Буквально. Остатками кактуса. Должен был на днях зацвести. Обидно. Но оказалось, что конструкция антенны излучателя и состав абсорбента новы и оригинальны. Дали премию. Григорий теперь работает вместе с отцом. Спирт переехал в металлический сейф, микроволны не берут. Опять тоскливо.
24 сентября. Мичуринск. Испытывал дома флуктуатор магнитного поля. Кошка, пробегавшая мимо, исчезла. Не работает. Пришлось везти в Москву в лабораторию отца на доработку. Может машина времени получится. В поезд попала молния. Флуктуатор включился. Далее наука умалчивает.

Можно сказать, что Гришины доводы я воспринял почти всерьёз, по причине природного отсутствия скептицизма. Тут теперь осталось то ли к богу обратиться, либо искать выход на земле.
- Значит ты, Григорий, хочешь сказать, что мы в прошлом?!
- Ну, в общем и целом да, - сказал он пряча глаза. – В 1941 году.
Я вскочил и стал нервно расхаживать вокруг него. – Вот это да! Влип! Вот это да! – злобно повторял я. – А скажи мне, мальчик из будущего, по какой такой причине весь наш поезд здесь, а не ты один.
- Всё, что двигалось относительно пространства, попало сюда.
- Вот это да!!! – я опять вскочил. – Почему сорок первый год?!
- Флуктуатор сделал 56 оборотов поля.
- Тогда судя по дате и месту, где мы сейчас с тобой сидим и ругаемся, здесь идёт война, и немецких войск должно быть как грязи, и что же мы видим? Упавший самолёт на поезд?
- Не самолёт, бомбы сбросили.
- Ладно, чёрт с ним, что будем дальше делать, как домой добираться?
- Всё! – воскликнул Гриша, значит, будем делать так…
Я понял, что мой спутник придумал выход из положения и вздохнул с облегчением. – Так что будем дальше?..
- Понятия не имею, - сказал он и погрузился в раздумья.
Наверное, он начинал только что-то думать, поэтому и воскликнул, фальшиво обрадовав меня.
Гриша встал, взявшись рукой за подбородок, и сказал: - Пошли на дорогу, посмотрим, что осталось от нашего поезда.
Взяв тяжёлый почерневший чемодан, мы потащились обратно к останкам поезда, дабы найти что-то или кого-то, что могло бы облегчить дело. Ни еды, ни питья сразу найти не удалось, всё сгорело и пахло так, что можно было смело отказаться от еды ещё на несколько недель. Половина последнего вагона осталась несгоревшей. Мы пошли туда. Забравшись через последний тамбур в вагон, мы осматривали всё, что осталось. Было очень синё от дыма, поэтому мы наспех открыли все окна. Вагон оказался не сгоревшим, он лишь сильно закоптился с внешней стороны и у него горел левый тамбур, но до него было далеко, и было какое-то время полазить здесь до начала пожара. Никого внутри не оказалось, вещей тоже осталось мало, в проходе валялись матрасы и подушки, ходить было трудно, дышать тоже. Снаружи на улице никого не было видно, все куда-то попрятались. Но всё равно окружающее пространство было не для слабонервных. Но война есть война.
- Аля гер ком аля гер, - сказал Гриша. – Пить очень хочется, а тебе нет?
- Я вообще молчу, - сказал я. – Глоток воды и чистого воздуха не повредил бы.
- Где ты тут видел чистый возд… а-а-а!!! Чёрт!!! – прокричал Гриша, споткнувшись через матрас. – О-о-о!!! Гляди! Не зря я свалился!
Он полез под нижнюю боковую полку и стал по одной вытаскивать оттуда бутылки с минеральной водой. Всего три. Одну мы сразу выпили. Не замечая начинавшегося головокружения от дыма, мы хаотично лазили по полкам в поисках съестного. Нашли батон хлеба и палку копчёной колбасы. Может, она и не была копчёной, но в этом вагоне всё было таким. Есть не хотелось, но о будущем нужно было заботиться заранее. Мы сложили провизию в найденную здесь же сумку и высунули головы в окно, чтобы подышать.
- Ну что? Пошли отсюда? А то пожар начинается, – предложил я.
- Пошли!
В коридоре я запнулся о пустую бутылку из под лимонада. С горестью пнул её. Она полетела через весь коридор и загремела в районе туалета.
- О, идея! – сказал я и дёрнул ручку двери проводника.
Дверь оказалась заперта. Со всей силы я ударил ногой по замку. Дверь с треском отъехала.
- Мама моя!!! – говорю я, заходя внутрь.
На второй полке ровными штабелями лежали новенькие, упакованные видеомагнитофоны в коробках. Штук десять. А на нижней полке стояли три, тоже упакованных новых японских телевизора.
- Ого! Ничего себе контрабанда! – сказал Гриша.
- Ну и что! – сказал я, хлопнув ладонью по коробкам. – Куда их намазать?
Мы сели на полку, упёршись спинами на коробки, и уставились друг на друга.
- Что нам нужно делать? – бросил я ему в глаза.
- Ты домой хочешь? – сказал Гриша.
- Я тебя сейчас убью! – рассердился я. – У тебя ещё хватает смелости мне задавать такие вопросы! Какого хрена я вообще поехал в Москву?!. Чтобы воевать с фашистами? Война кончилась 56 лет назад, а я как последний дурак, здесь сижу и выслушиваю от моего друга вопросы космического масштаба и космической же глупости о том… хочу ли я домой!!! – прохрипел я, стуча ребром ладони по столу. – Да кому мы теперь с тобой нужны! – продолжил я. – Неужели не стоит смириться с тем, что мы влипли, хоть и случайно, но навсегда, неужели это не понятно?! Или есть другие мнения?!
Гриша потупился, обиженно посмотрел в окно и стал скоблить ногтем стол.
- Ну причём тут стол! – сокрушался я, - …а что, есть возможность что-то изменить?
- Из любой ситуации, даже, если она самая глупая есть выход, может быть тоже такой же глупый.
- Так что же ты предлагаешь?
- Даже, если вас съели, у вас есть два выхода…
- А кроме шуток?
- Чтобы вернуться в своё время нам нужно двигаться, ну и плюс ко всему, наверное, нужна ещё и молния.
- По моему, ты насмотрелся Спилберга, - говорю.
- Между прочим Спилберг был гением в своём деле, - ответил Гриша.
- Вот именно, поэтому он в девяностых остался, а мы тут, - сокрушался я.
- Да не язви ты! Что страшного случилось?
- Что-о-о? Да по тому же Спилбергу, по твоему, что такое – нарушение пространственно-временного континума? Мы своим присутствием здесь всю историю можем на уши поставить! А это уже… Сам понимаешь.
- Вот поэтому мы и вернёмся назад в кратчайшие сроки.
- Как? Когда гроза начнётся, и молния попадёт в часы?!
- Какие часы? Молния не нужна, понадобится только разряд высокого напряжения.
- Где же ты собираешься брать высокое напержение, то есть напряжение, в 41ом – то году?
- А вот где! – Гриша привстал и показал пальцем на коробки с телевизорами.
- Эврика! – подскочил я. – Генитально и просто!
- Чего-чего? – переспросил Гриша.
- Гениально, - говорю.
Мы разорвали одну коробку и достали оттуда новенький SONY.
- Ох! – сказал я. – Сейчас уделаем тринитрон вхлам!
- Подожди, - перебил Гриша. – Куда его включить?
Я подставил ладонь к его уху и произнёс исторический совет, относительно того, куда всё включается в полевых условиях, имея только лишь одно «заднее окончание».
- Там, как ты говоришь, напержение маленькое! – ответил он. - Брось ты свои шутки! Я серьёзно!
- Да вон, - говорю, - смотри сколько розеток!
Я показал на приборную панель проводницкой, и стал нажимать кнопки на пульте, но ничего не реагировало.
- Тока нет! – сказал Гриша. – Даже, если бы он был, то всё равно постоянный, а нужен переменный, впрочем, SONY, наверное, и от постоянки заработал. Ну-ка, дай его сюда!
Я взял телевизор и поднёс к Грише. Он засунул штепсель в розетку.
- Ну-ка, теперь нажми кнопку «сеть»! – сказал он.
- Ага! Нашёл дурака его держать, сейчас бабахнет перед носом!
- Боишься? Поставь на пол!
Я поставил и отошёл, слегка зажмурившись в предвкушении. Гриша нажал кнопку. – Бык! – раздалось изнутри. Резко запахло гарью.
- Н-да! – сказал Гриша. – Похоже не то напряжение. Кстати ток-то есть! Вагон ещё рабочий.
Я высунулся наполовину в коридор и посмотрел в противоположную сторону. – Слушай, Григорий, давай быстрее!
Он разорвал вторую коробку и достал второй телевизор.
- О! – встрепенулся он. – Можно использовать фонари дневного света вагона вместо высокого напряжения.
- Какой, к матери, дневной свет! Там уже всё горит! – ругнулся я.
Гриша тоже высунулся в коридор. – Да, действительно, не успеем, дымище, ничего не видать.
Мы закрыли дверь и посмотрели друг на друга. Что-то надо было срочно решать, времени осталось совсем мало.
- А где чемодан?! – вспомнил я.
- Здесь, в тамбуре стоит.
- Тогда пошли отсюда! Или будем пожар тушить?
- Чем тушить, даже писать не хочется!
- Тогда пошли.
Внезапно вагон качнулся и послышался звук «дын-дын». Мы синхронно посмотрели в окно. За окном наблюдалось слабое движение местности.
- Поехали, - почти шёпотом про себя сказал Гриша.
Он высунул голову в окно.
- Это мало похоже на прикол! – сказал он. – Вагон отцепился и пошёл под уклон вместе с нами.
- Надо убираться отсюда!!! – вскипел я.
Взяв с собой телевизор и провизию, набрав воздуха в лёгкие, мы вышли в тамбур и плотно закрыли за собой дверь. В смотровое окно проходной двери было видно дорогу.
- Вылезаем отсюда, - сказал Гриша.
- Куда нам торопиться! Прокатимся до остановки и слезем!
Между тем скорость увеличивалась и не оставляла шанса на скорую остановку. Пришлось следить за дорогой в окно, мало ли что, время военное, всё может быть. И точно, вдалеке показался мост через реку, но он был непроходным, поскольку был опрокинут на бок.
- Вот теперь сматываемся!!! – прокричал Гриша. – Подашь чемодан!!! - крикнул он и спрыгнул со ступеньки.
Я с трудом протащил чемодан и столкнул его в руки бежавшего за вагоном Гриши. Он его схватил и остался за кадром событий. Я же взял телевизор и полез с ним наружу, но провод штепселем зацепился за край двери. Пока я дёргал его, моя нога соскользнула со ступени, и я загремел вниз головой об землю. Только искры сопроводили моё приземление.
Сквозь туман и головную боль проступило Гришино лицо.
- С приземлением, - сказал он. – Ну, ты камикадзе!
- А что случилось?
- Ты всегда так тормозишь головой?
- Нет, только когда падаю.
Я приподнялся и посмотрел в сторону укатившего вагона. Последнего не было видно. Я попробовал встать, получилось.
- А где телевизор? – спросил я.
- Не знаю! – ответил Гриша. – Он висел на проводе, на подножке вагона.
- Значит, с моста рухнул вместе с вагоном.
Мы положили чемодан в кусты и пошли посмотреть мост, до него осталось метров сто. Мы шли по шпалам и перебрасывались редкими словами в основном нецензурного содержания.
- О! С Приземленицем! – сказал Гриша, остановившись около кучки стекла и кусков пластмассы. – Тут он и оторвался! А где же начинка?.. А, вот она!
Он поднял с земли переломанную пополам плату от телевизора и рассмотрел её. – Фигня. Не сделать в таких условиях. Паяльника не найти.
Мы подошли к краю моста и посмотрели вниз. Внизу бурлили пузыри, и поднимался белый пар.
- Вот и всё! – сказал Гриша. – Все улики утонули. Скорее всего, их уже не найдут. Ох, Ока, как же ты велика.
Сделав пару плевков вниз, мы направились обратно. Дошли до осколков. Гриша остановился и долго смотрел на это.
- Надо их убрать, - сказал он. – Улики ни к чему.
Ногой разбросав их под откос, мы направились дальше к чемодану. Дойдя до куста, мы остановились.
- Ты что, оставил нашу провизию здесь? – колко посмотрев, бросил я Грише.
- Здесь, - стыдливо, ответил он.
- Ума же лопата! Их стащить могли волки, зайцы!.. Бли-ин!
- Да ладно, не стащили же!
- Только что! Ладно. Чего будем делать? И чего ты с этой платой как с родной таскаешься? Выкинь её! Закопай, а то учёные потом найдут. Пить хочу, дай попить, - не останавливая разговор, сказал я.
Гриша достал бутылку и сунул мне.
- Ну-ка дай сумку, - сказал я.
Заглянув внутрь, я упорно посмотрел Грише в глаза.
- Что? – не понял он.
- Где колбаса?!
- Не знаю, выпала, небось!
- Выпала? – я ещё раз посмотрел в глаза.
Наши взгляды переключились на кусты, где ранее лежала провизия. Обшарив куст, нашли колбасу. Сдув с неё пыль положили в сумку. Подняв чемодан, Гриша сказал: - А теперь вперёд, пойдём в Москву. Плату возьмём с собой.
Пройдя четыре шага, Гриша остановился, обернулся в мою сторону и бросил чемодан.
- Нет, так идти не по приколу! – сказал он. – Жди меня тут.
Он быстрым шагом пошёл к мосту и скрылся за обочиной. Через пару минут он появился, со скрипом таща за собой какую-то железяку.
- Это ещё что? – удивился я.
- Тележка от стрелочников осталась, хоть и на одну рельсу, да чемодан нести легче будет.
Мы погрузили чемодан на тележку, взявшись за оглоблю, поскрипели дальше на север. Минуты две мы шли спокойно, скрипели колёса, хотелось спать. Гриша катил тележку перед собой, я плёлся сзади и смотрел под ноги. Внезапно я ударился лбом в спину Гриши и проснулся.
- Тихо, - прошипел он. – Кто-то идёт!
Я всмотрелся в даль своими полуспящими глазами.
- Немцы, похоже, - сказал я.
- Так быстро в кусты! – скомандовал напарник и, не дожидаясь ответа, в обнимку с чемоданом кинулся в лес.
Я поспешил за ним, треща ветками, как вспугнутый лось. Свалился рядом в канаве с Гришей.
- Тихо, - сказал он, приставив палец ко рту. – Не дыши.
На рельсах показалось трое немецких солдат, которые шли прямо по путям, переговариваясь гавкающими голосами. У меня спёрло от страха дыхание. А Гриша сидел в стиле восковой фигуры мадам Тюссо, причём, в крайне неудобной позе. Подойдя к нашей тележке «Фрицы» остановились и стали переговариваться. Один из них поднял с земли что-то знакомое. Я узнал наш блок от телевизора. Трудно теперь вспомнить, какими именно словами я тогда вспоминал Гришу, но помню, что это была его роковая ошибка. Фашист что-то рявкнул, и они все как по команде передёрнули затворы. Направив стволы своих автоматов во все стороны, немцы открыли беспорядочный огонь вслепую. В сумке, которую я держал в руке, что-то дважды шлёпнуло, и она полетела в сторону. Потом свиснуло около уха и шлёпнуло по стоящей сзади берёзе, она наклонилась и упала на нас.
- Мама!!! – вопил я про себя, обхватив голову руками.
Гриша вообще плюхнулся в сухую траву и не шевелился. На секунду мне даже показалось, что он умер.
Расстреляв все патроны в магазинах своих автоматов, фашисты двинулись дальше, продолжая привычную беседу. Смотрю, Гриша приподнялся и начал что-то шарить рукой в траве.
- Мои часы, - застонал он, продолжая шелестеть руками в траве. – Нашёл!.. Вот это да-а-а-а!
Он показал мне свои часы с оборванным браслетом. Прямо в середине циферблата торчала сплющенная пуля. Вынув её из часов, Гриша покрутил в руке свою смерть и положил в карман.
- Ты, наверное, в рубашке родился, - сказал я и поднял с земли провизионную сумку.
Достав из сумки колбасу, я круто выругался:
- Подонки, твари фашистские, ублюдки, недоноски, они… нашу колбасу застрелили!!!
Я взял колбасу и посмотрел в неё через две дырки, как в бинокль.
- Нам ещё повезло, они могли из нас колбасы наделать.
К тому времени фашисты уже ушли далеко, и мы встали с земли, отряхиваясь от прилипшей травы. Вышли на путь.
- Вот гады! – ругнулся Гриша. – Плату забрали с собой!
- Я тебя предупреждал! – укоризненно сказал я.
- Чёрт с ними! Пошли дальше.
После этих слов мы снова погрузили чемодан на тележку и пошли дальше, навстречу более значимых приключений, кто же знал, что это была только разминка, суть оставалась впереди, но об этом в следующей главе нашей повести.

ГЛАВА 3
НА ДАЛЬНЕМ ПУТИ
Россыпи камней шуршали под ногами. Мы шли, спотыкаясь о шпалы, волоча тяжёлый груз. Спустя какое-то время мы стали приближаться к останкам нашего горелого поезда. Гриша остановился, наши взгляды зацепили стоявших около вагонов людей.
- Кто это?
- Чёрт его знает, может, пассажиры наши пришли, а может… немецкие солдаты, - настороженно сказал Гриша.
Спрятав чемодан в кусты, мы решили пойти на разведку. Осторожно лесом подкрались к поезду. Подползая на брюхе, мы старались не шелестеть, упираясь лицом почти в землю. Почти вплотную удалось подползти. Стало ясно, это были двое немецких солдат в обмундировании, с висящими автоматами и гранатами.
- Кого они здесь ждут? – шёпотом спросил я.
- Скорее всего, никого, непонятно, откуда они вообще здесь взялись. Сейчас мы их кокнем и заберём оружие.
Я покрутил пальцем у виска. – Жить надоело? Чем ты их будешь кокать?
- У меня есть план.
- Ну и…
- Короче, видишь на насыпи булыжники?
- Нет.
- Я тоже. Но они там есть, я уверен в этом.
- Ну-у.
- Сейчас возьмём по кирпичу, залезем в вагон, как только солдаты подойдут, мы их из окон сверху стукнем, по «чайнику».
- А если они не подойдут? – не унимался я.
- Тогда нас стукнут. Да нет, я думаю, у нас получится. Они всё время крутятся около вагонов. И кончай сопливить, тебя услышат.
Подобравшись поближе к вагону, мы затаились за колёсами, наблюдая, как с той стороны бродят фашисты. Если говорить честно, то мне стало безумно страшно, по телу побежала лёгкая дрожь.
Тут Гриша сказал: - Давай!
Гриша взял булыжник, а я подобрал тормозную буксу, она мне показалась по солиднее. По кошачьи забрались в вагон и подкрались к противоположным окнам. Встав за переборками между окнами, мы, высунув по одному глазу, неотрывно следили за немцами, которые, как казалось, ничего не подозревали. Стёкол на окнах не было, как не было ничего, что могло сгореть. Один немец подошёл прямо вплотную к вагону, и стал зачем-то отскребать горелую краску от борта. В этот момент он стоял прямо под Гришей, который стал разминать руку для размаха. Второй отошёл метров на десять и справлял нужду, отвернувшись к лесу. Гриша не растерялся, и со всего размаха пустил камень в каску стоявшего снизу немца. – Бздынь! – раздался звук, немец, звеня обмундированием, повалился на землю. То, который справлял нужду, мгновенно прекратил процедуру и передёрнув затвор автомата, подбежал к своему другу. Теперь уже я не растерялся, и швырнул буксу прямо в башку наклонившемуся фашисту, но… промазал. Попал по спине, от чего тот застонал и завалился на своего напарника. Не теряя ни секунды времени, мы выскочили из вагона, и быстро связали друзей проволокой. Теперь у нас было всё: и гранаты, и патроны, и автоматы в боевой готовности.
- Ну, теперь к нам ни одна свинья не сунется!
- Это точно! – говорю я бренча автоматом и распихивая гранаты по карманам.
- А чего с «этими» будем делать?
- Что с ними делать. Похоже, уже всё сделали.
- Надо с них каски взять себе, так надёжнее. От подобных случаев они нас конечно не уберегут, а так всё же лучше.
Мне досталась каска со вмятиной от камня.
- Ну, и какой урод оденет эту кастрюлю себе на голову? – возмутился я.
- Ты! – послышался ответ со стороны Гриши.
- Э-э! Очень смешно! – кинув ему в лицо недовольный взгляд, я стал бить по каске изнутри камнем, коим и была сделана данная впуклость.
После нескольких попыток я ободрал себе пальцы, при этом, на мой взгляд, каска стала наиболее ровной. Хотя и похоже, будто слон на неё наступил. Надев её на голову, я заметил, что она висит как на колу. – Ах, да, - подумал я и снял с фашиста черную шапочку. Одев её себе на голову, я в полусогнутом состоянии поднял с земли свою каску и надел сверху.
- Ну вот, совсем другое дело, - сказал я и решил разогнуться. «Бам!» - послышалось звонко.
- Что это было? – спросил Гриша.
- Ё-ё-ё-ё-ё! – протянул я, схватившись за голову.
- Ты чего? – снова спросил Гриша.
- Чего-чего, это я Зиль-зиля, головой стукнулся! – ругался я.
- Ну вот, только зря выправлял.
- Брось издеваться, голова разламывается.
В этот момент голова испытывала ощущение, какое испытывает язык церковного колокола во время христианского праздника. Но ощущение прошло быстро, видимо, действовала жизненная практика подобного рода ударов судьбы.
- Всё, - говорю, - пошли отсюда, пока ещё живы.
- В любом случае нам надо идти в Москву, - сказал Гриша. – Значит по направлению пути, а там как повезёт.
- Кто повезёт?
- Ну, кто-нибудь повезёт, если пронесёт.
- А ты уверен, что до Москвы можно пешком дойти?
- Нет, в такое время, с таким грузом трудно. Но сидеть здесь хуже смерти.
Подсунув под ручку чемодана палку, взяв за два конца, мы пошли по шпалам на север, в сторону города-героя.
- Плохо идём! – сказал Гриша. – Надо уйти с рельсов, а то нас снимут отсюда легко. Пойдём лесом, так будет безопаснее.
Мы сбежали вниз по насыпи в полуголые заросли осеннего леса. Как два медведя после спячки, мы, треща сучками, спотыкаясь о корни, тащились, нагруженные до шеи взрывоопасным железом.
- Кстати о птичках, - перебил я наше молчаливое топанье. - Где-то переночевать бы, ночь скоро.
- Так может, тебе номер забронировать? И чтобы туалет не на улице, - схохмил Гриша.
- Хотя бы стог сена найти, сил уже нет переться.
- Откуда тут в лесу сено?
Внезапно деревья кончились, перед нашими взорами предстала поляна, на которой стояло два стога сена и ещё сарай, «три на три» в придачу.
- О! Пятизвёздочный отель! – сказал я.
Вокруг стояла тишина, даже птицы не поют. Подойдя на цыпочках к сараю, я приложил ухо к стене. Там было тихо.
- Никого нет, или умер кто-то, - сказал я.
Открыв дверь, на глаза не попалось ничего необычного. По краям сарая и на полу лежало комками сено, в стене сияла большая щель, в которую было видно стоящие на улице два стога.
- Вот тут и переночуем, - сказал Гриша.
Другого мнения быть не могло. Я сделал первый шаг внутрь. – Бым! – звякнуло под ногой. Разгребая сено, я нашёл большую железную подкову. Она не была предназначена для общепринятого применения.
- Ни фига себе! – говорю, - смотри какая хреновина, килограмм пятнадцать, железная.
- Во-во! – ответил Гриша. – Её можно вместо стульчака на унитаз применить!
- Задница замёрзнет.
- Газетку подстели!
- Опять начинаешь да?
- Ладно, - сказал Гриша, - на счастье будет, возьмём её с собой.
- Как? – не понял я. Но, посмотрев друг другу в глаза, мы рассмеялись.
Я взял подкову и поставил сверху на косяк двери. Сама по себе дверь была очень узкая, поэтому подкова встала, заняв ровно половину ширины. Пока я её ставил, сверху упала какая-то коробка. Это оказались спички. Спрятав чемодан в лесу, неподалёку, мы вернулись в сарай и разлеглись на сене как кошки. Разломив колбасу пополам, мы аппетитно зачавкали, глядя довольными лицами в дырявый потолок.
- А у тебя что-то осталось в поезде из вещей? – спросил Гриша.
- Осталось. Сумка с харчами и видеокамера.
- Да, жаль, представляешь, сейчас всё это заснять на видео, всю эту войну, это время? Это же документальное прошлое, знаешь, сколько денег отвалят за такие кадры в нашем времени?
- Во первых – надо ещё вернуться, во вторых - камера сгорела в поезде, а в третьих – просто в психушку посадят, вот и всё.
- Тоскливо, - ответил Гриша.
Подкралась ночь, и мы уснули как убитые. Ближе к утру, только- только начало светать, я проснулся от нестерпимого холода. От тряски я ничего не мог более придумать, чем выйти из сарая и нырнуть в стог сена. Разбежавшись, я щучкой полетел вглубь стога. Перед глазами что-то вспыхнуло, полетели искры, а уши мгновенно перестали слышать. Стог разлетелся. Понесло порохом. От грохота выскочил из сарая Гриша и увидел меня, лежащего на земле и ничего не соображавшего. Я лежал на земле и смотрел в небо бестолково хлопающими глазами.
- Что это было?!! – закричал он и подбежал ко мне. В моей голове творилось чёрти-что, поэтому я пришёл в себя только через пять минут. Через шесть, я ужен встал на карачки. Детально изучив содержание стога, стало ясно. Склад боеприпасов, замаскированный в куче сухой травы. Видимо я во время прыжка попал головой в капсюль одного из снарядов, лежащих штабелями в сене. Уши стали слышать, но звон не проходил, мало того, со стороны леса что-то двигалось в нашу сторону, это стало подозрительным.
- Пойдём отсюда, - зашептал, понизив голос Гриша.
Мы заползли через узкую дверь в сарай, и стали второпях собирать свои пожитки. Но тут случилось непредвиденное. Внезапно дверь открылась, на пороге появилась фигура жирного фашиста со свиноподобным лицом. Одной рукой он сжимал автомат, другой держал дверь.
- Хэндэ хох! – прокричал он, подперев ногой дверь и передёрнув затвор автомата.
Мы сидели на полу и смотрели широко открытыми глазами на него. Я боялся пошевелиться, Гриша тоже. Медленно мы потянули руки вверх.
- Хо-о… швайнэ! – ругнулся фашист, и полез к нам через узкую дверь. Его жирное борцовское тело разворотило косяк, верхняя палка отломилась. Со смачным звоном ему на голову рухнула наша подкова «на счастье». Фашист со стоном повалился, на него обвалился косяк. Удивлённо, с оптимизмом в душе, мы снова закопошились. В этот момент слух перебил звук, исходящий извне. Он был похож на прорывающийся сквозь лес трактор. В эти времена зари цивилизации трактору в этом крае неоткуда было взяться, поэтому мы расценили обстановку по своему – это танки. Сквозь щель в стене сарая, я увидел, как из леса выруливал танк с большим белым крестом на боку. Ехал он медленно. Тут же метров за десять вынырнул ещё один такой монстр. Вслед за танками вышли колонны, человек по десять солдат, создающих по три цепочки около танков. Не теряя ни секунды, я хватаю спичечный коробок из кармана. У Гриши глаза стали круглые, впрочем, до этого он их такими уже делал не раз. Он смотрел на мои действия недоумевающим взглядом, у меня же на этот счёт созрел молниеносный план. Поскольку нас резко зажали в тиски, лучшего выхода из ситуации я не увидел. По неосторожности я рассыпал спички. И о, Боже! Они были сырые и не хотели гореть.
- Давай, милая!!! – орал я, ломая спички о коробок.
К тому времени Гриша разгадал мой коварный план и пополз к выходу, опираясь на приклад своего автомата. Что-то звякнуло. Это он прикончил прикладом оживающего «Фрица». Наконец одна из спичек с характерным шипением испустила дым и вспыхнула. Тут же я зажёг пук сена и сунул его через щель в стене в стог сена.
- Э-эх! – кричу. – Погибать надо весело!
Сено не заставило ждать, и пустило к верху густой жёлтый дым. Завидев подвох, танки и колонны остановились. В это время дым стал ужасающе подниматься, прикрыв нас от солдат. Вдруг весь батальон, находившийся к тому времени в десяти метрах от нас, выкрикивая нечленораздельные вопли, показал спины. Солдаты в панике бежали, натыкаясь друг на друга, падая через пни, теряя реквизит и прочую мелочь. В лесу раздался грохот, видимо, кто-то потерял гранату. Разделённые взрывом две части батальона бежали врассыпную. С лязганьем открылись люки танков, из которых синхронно, как парашютисты попрыгали танкисты и подались вслед за «своими». Один из них при этом натолкнулся на дерево, отлетел назад, и не придав этому значения, продолжил бег. К тому времени стог вспыхнул весь. Мы стали выбираться из сарая. Гриша выскочил без помех, я же споткнулся через лежащего толстяка и упал. Автомат мой зацепился ремнём за ногу фашиста. Дёргая, что было сил за автомат, я шипел в порыве страсти: - Пошёл вон, ушлёпище, жертва копыта!!!
Автомат отцепился, я, что было сил, кинулся вслед за Гришей в лес. Он успел скрыться в зарослях. Через пару секунд я его догнал. В этот миг произошёл страшный взрыв, после которого я оказался в воздухе, машинально подпрыгнув. Щучкой перелетел через высокий куст, и с хрустом упал на лежащего там Гришу. Сколько всего было взрывов, я не помню, потому, что оглох уже после первого. Какие-то доски и ветки сыпались сверху, стукаясь о стволы деревьев. Над нами пролетело что-то вроде урагана, сорвавшего листву с веток. Наверное, было два взрыва, потому, что мусор посыпался снова, тем более, что было два стога сена. Пришли в себя мы быстро. Гриша сбросил меня с себя и бормоча что-то себе под нос, зашуршал в листьях. Я пошлёпал себя рукой по телу, убедился в целостности и стал отряхиваться. Мой же напарник встал в полный рост, оперев руку на берёзу, смотрел в сторону, откуда мы прилетели.
- Пошли туда, - говорит он, хватая меня за руку.
- Зачем?
- Пошли! Там, кажется, танк целый стоит, - и бесцеремонно поволок меня за собой.
Подойдя к месту происшествия, мы увидели две огромных дымящихся ямы, рядом стояли два танка. У одного на земле стояла только нижняя часть, башни не было. Второй не пострадал, лишь обуглился по корпусу, даже крестов не было видно. Он был заведён и тихонько попыхивал голубым дымком сзади.
- Полезли в него! – сказал Гриша.
- Чего это ради?! – стал отпираться я.
- Чего-чего, сейчас фашисты вернутся, тогда узнаешь чего! Поедем на нём!
- Ты что, умеешь водить танки?
- Полезай быстро! Времени нет!
Скрипя башмаками по броне, мы взобрались наверх. Гриша заглянул в люк и тут же высунул голову обратно.
- Фу-у-у! Скунскамера! – покашляв сказал он.
- Да ладно, залезай.
Ворча про себя, Гриша погрузился в чёрную дырку.
- О-о-о! У негра в заднице светлее, - говорю, всматриваясь в чёрные очертания.
Внутри было тепло, резало обоняние горелой краской. Двигатель создавал приятный низкий резонанс. Гриша взял инициативу в руки. Он погрузил заднее место в металлическое ложе, и положил руки на поручни.
- Let’s go! – крикнул он и наклонил рычаги.
Машина рванулась вперёд, лязгая траками, поползла к железнодорожному пути. Я сидел сзади и всё время стукался каской о всякие железки, шишек уже не считал, всё же это было неприятно. Танк трясло как телегу, и ещё было ощущение, что кабина выполняла роль глушителя, пропуская через себя газы. У меня было недержание всё потрогать, было плохо видно, но при свете внутренней лампочки я разглядел приклад встроенного пулемёта. Ощупав его, я случайно нажал курок пальцем. Раздался такой хлопок, что я с испугу своротил локтем стоящие рядом какие-то банки и свой автомат. Всё зазвенело и загремело. Гриша тут же ударил по тормозам, отчего я стукнулся головой о торчащую железную болванку. Моя каска слетела и загремела под ноги.
- Ты чего творишь!!! - крикнул он.
- Да я…это…блин-клинтон…пулемёт стрельнул! – заплетаясь языком, сказал я.
- Понятно. Предупреждай в следующий раз! – сказал он и сдёрнул танк дальше.
Я погрузился в раздумья, среди которых неясно мелькала какая-то давно забытая мысль. Я всё пытался вспомнить, затем переключился на то, что мы едем в Москву. Мысль внезапно всплыла как мина под надувным матрасом.
- Чемодан!!! – крикнул я.
Меня как током ударило. Всё показалось страшным сном, которому не будет конца. Чувство потери захлестнуло внезапной волной. Я стал захлёбываться. Немой от ужаса рукой я стал колотить по спине Гриши. Он обернулся, и кинул на меня недовольный взгляд.
- Сто-о-ой!!! – заорал я, заглушая шум.
Он потянул рычаги и остановил машину. Я пальцем показал ему на люк и полез наверх. Вслед за мной он высунул свою голову. Вывалившись по пояс, я стал откашливаться и плеваться. Потом я повернулся к нему и сказал: - Чемодан где?!
Гриша побледнел и покрылся пятнами.
- О, Господи!!! Вот дурак!!! Как же я мог!!! – и шлёпнул себя по лбу ладонью.
Страх обречённости не заставил ждать. Решено было искать потерю. Забравшись в душную оболочку танка, мы поехали обратно вдоль дороги на поиски. Мне уже порядком осточертело наклонное положение, от которого быстро стало ломить поясницу. На откосе было меньше всего препятствий. Я то и дело высовывал голову, чтобы подышать свежим воздухом. Гриша не мог вылезти потому, что чувствовал за собой грубую вину, не считая возможным остановиться и подышать. Мне его стало жалко, я думал, что плохо, что нет в этой железной банке пары аквалангов с кислородом. Прошло ещё немного времени. Гриша остановился, вылез из люка и посмотрел вправо.
- Здесь, точно тут! – сказал он. – Вон танк без башни стоит.
Объехав танк, мы заехали в лес. Гриша снова высунулся и осторожно осмотрелся вокруг.
- Непонятно, - сказал он. – Никого нет.
Потом он спрыгнул на землю и ещё раз осмотрелся.
- Ага, - пробурчал он про себя. – А вот и куст, куда мы сунули чемодан.
Гриша полез в кусты, а я уселся на ствол танка и наблюдал за ним. Через двадцать секунд из кустов вынырнуло его лицо с удивлёнными глазами. – Нету его! – застонал он.
Я тоже спрыгнул за ним, и чуть не выбил глаз о сухой сук.
- Куда он делся? – сказал я.
Поднявшись и глядя друг другу в глаза, мы стали думать.
- Может, не в тех кустах ищем?
Я обошёл танк и заглянул под него.
- Стоп, это что ещё? – произнёс я, засунув голову под гусеницу. – Ну точно, так и есть!
Гриша подбежал ко мне и засунул голову туда же. После он поднял голову, а я посмотрел на него. – Всё, кранты! Раздавили.
Я сел на землю и расхохотался. Неадекватная нервная развязка, как позже сказал Гриша. Ещё раз заглянув под гусеницу, Гриша запрыгнул в танк и протащил его вперёд. Я подошёл посмотреть. Верхняя часть чемодана была на уровне земли. Гриша подбежал ко мне и тоже уставился под ноги.
- В лепёшку! – сказал я.
Гриша молча потянул его за ручку. Оказалось чемодан просто провалился в яму под кустом. В наших глазах сверкнули искорки надежды. Бережно взяв чемодан, мы затащили его на верх танка и открыли. Ноутбук треснул. Сам же аппарат пострадал несильно, погнулись только клеммы.
- Хана компу, - сказал Гриша.
Он открыл ноутбук и включил. На экране спешно забегали символы, циферки и строчки. Появилась цветная заставка. Только верхняя часть изображения осталась чёрной, треснул индикатор, но мириться с этим можно, основная часть всё же работала.
- Ерунда это, - сказал Гриша. – Работать должен.
Закрыв и выключив всё, мы столкнулись с ещё одной неприятностью – чемодан не пролезал в люк, а оставлять снаружи нельзя.
- Ладно, давай, спускайся вниз и лезь под танк, - сказал он мне.
Я уже не стал переспрашивать и послушно спустился. Снизу послышалось: - Клац, блым! И голос Гриши: - Лезь сюда с чемоданом.
Я так и сделал, оказывается, снизу был люк, и мы затащили чемодан внутрь. Танк рванул с места навстречу Москве. Мы ехали по откосу железной дороги в другую сторону, оперясь левым плечом в торчащие железяки, чтобы не упасть. Внутри было жарко и хотелось пить, запасы воды почти совсем закончились, решили при первой же возможности набрать. Первая возможность представилась быстро. Мы заехали в какой-то железнодорожный разъезд, где стоял разбитый до основания дом, а возле был колодец. Пока я наливал водой бутылки из под минералки, Гриша ходил вокруг танка и пинал ногой разные железки. Я уже закручивал крышку, как вдруг Гриша крикнул:
- Скорее иди сюда!
Я подбежал и увидел идущую к нам группу немецких солдат. Мы запрыгнули в танк и поехали прямо им навстречу.
- Приготовься! – кричит Гриша.
Я хватаюсь за пулемёт и держу палец на курке.
- Может, проскочим?
- Не уверен я в этом!
Впереди группы шли два офицера, один из которых поднял ладонь.
- Жми!!! – кричу я и жму на курок.
«Ба-ба-бах!!!» - застрочил пулемёт, подкашивая солдат, как коса траву. Завязалась война. Пули звенели как град по обшивке. Я чувствовал себя нормально защищённым и тянуло на подвиги. Гриша в свою очередь крутил танком во все стороны, доставляя мне возможность стрелять по радиусу. Вокруг нас было поле, часть немцев перебежала за дорогу, а те, кто остались в поле, полегли навеки костями. Дело сделано, патроны кончились, если не считать ещё наших автоматов. В ушах гудело, в душе чувство исполненного долга. До Москвы оставалось недалеко, но мы уже изрядно оттрясли себе все органы. В Москве, казалось, мы найдём то, что искали, но где, никто не догадывался. Время шло, тарахтенье двигателя стало уже совсем привычным. Мы сидели как свиньи, которые вопреки всему нашли себе грязь, и с этим можно было мириться. Голова кружилась от угарного газа. За бортом продвигались первые пригородные посёлки, совершенно пустые и безжизненные, наверное, все уже давно отсюда сбежали. Через пол часа танк въехал в берёзовую рощу. Я нагнулся, чтобы Грише сказать о передышке, как вдруг танк сделал резкий поворот, и стал крутиться, ломая деревья и распахивая землю. Гриша что-то заметался с рычагами и кнопками. Машина вздрогнула и встала как вкопанная.
- Всё, блин комом, приплыли! – сказал он, вытирая тряпкой ладони.
- Почему? – протянул я.
- По кочану! Гусеницу потеряли, вот почему. На русском Т-55, фиг бы такое случилось. Как делали немцы дерьмо, так и осталось.
- Что будем делать?
- А ты как думаешь? Снимем штаны и будем бегать. Да ладно, всё равно нас подобьют свои же. Свастика помешает.
Мы вылезли наружу и сели на башне, поджав ноги.
- Э-эх! – прохрипел Гриша. - Сейчас бы видеокамеру. Такие приключения, и никто о них не узнает. Если бы я знал тогда, что она у тебя была, прихватил бы с собой из вагона.
- Если бы да кабы. Сдохнем мы тут от холода, если останемся.
Опираясь обросшими подбородками, мы сидели, молчаливо глядя вниз. Из всех рассмотренных вариантов, план – двигаться по рельсам, забрав чемодан, казался наилучшим. Внезапно над головой пролетели три самолёта, потом ещё три, на крыльях было отчётливо видно звёзды.
- Свои рядом! – сказал Гриша. – Сейчас они нас и подобьют. Шевелись, уходим!
Он посмотрел ещё раз в небо, потом полез в люк за чемоданом. Через минуту он вылез уже из-под танка, таща его за собой. Я тоже спустился в танк и собрал все наши пожитки, а так же выпавший из кармана в сутолоке кусок недоеденной колбасы. Брякая автоматами, я вывалился из танка.
- Нельзя танк здесь оставлять, - сказал Гриша.
- А что, с собой его взять?
- Зачем? Сжечь надо, а то фашисты найдут и будут рады.
- Чем его жечь? Спичек нет.
- Как нет? У меня зажигалка есть, - сказал Гриша.
- Ах ты подонок! – саркастично ругнулся я. – У тебя была зажигалка, а я как дурак, чпокался с сеном тогда. Ну ты гад!
Гриша промолчал, пожав плечами. Мы выбрались на рельсы. Пройдя пять минут я остановился.
- Сейчас как грохнет! – сказал я. – Там же снарядов противотанковых осталось!
- Это хорошо. Значит танк разлетится на куски.
- Нет, так нельзя!
Я спустился в лесок и отломал хороший, крепкий дрын от осины. Подсунув его под ручку чемодана, идти стало легче.
- Вот теперь другое дело. Я скучаю по нашей тележке, с ней легко было.
Прошлёпав ещё пол часа по шпалам и ржавым рельсам, параллельно нашей линии пошла ещё одна.
- О! Гляди! – встрепенулся Гриша. – Дрезина!
На параллельном пути в тупике стояла большая, тяжеленная дрезина с ручным ходом, наподобие насоса. Мы подошли к ней.
- В принципе, можно на ней поехать, если вообще сдвинем.
Гриша залез на неё и надавил на рукоятку. – Помоги!
Я тоже встал с противоположной стороны и потянул рукоятку на себя. Пыхтя и давясь от натуги, мы не смогли её сдвинуть.
- А если подтолкнуть?
Я зашёл сзади и упёрся руками в борт. Не получилось. Гриша тоже слез и пришёл на помощь. Вместе мы максимально применили силу. Под колесом что-то щёлкнуло и зазвенело, после чего тележка пошла вперёд вместе с Гришей, а я растянулся на животе сзади.
- Вот дерьмо! – сказал Гриша. – Она же башмаком была подпёрта. Тьфу, идиоты!
Чемодан мы погрузили, и с толкача запрыгнули в дрезину. Раскачивая из стороны в сторону рычаг, начали движение вперёд. Около часа мы неслись, стуча колёсами. За бортом пошли первые признаки Москвы. Мы по-прежнему ехали параллельным путём, но вскоре остановились перед стрелкой.
- Ты умеешь их переключать? – спросил я Гришу.
- Даже не имею понятия, как это делается. Но, можно попробовать проскочить на скорости. Она должна сама перескочить, автоматом.
- Ты уверен, что это получится?
- Нельзя сказать на сто процентов, но должно всё получиться.
Просто так перенести дрезину с пути на путь не удалось, мы её даже не оторвали от рельсов. Приняли решение по Гришиному сценарию. Набрали большую скорость. Вопреки прогнозам и обещанным процентам, мы со свистом летели под откос, закрыв глаза и распахивая землю. Всё закончилось перевёрнутым положением в мокром овраге.
Потирая ушибленную ногу, я смотрел Грише в глаза. Он отворачивался, часто сплёвывал, молчал.
- Ну, ты, Шумахер! – кинул я ему. – Ты идти-то хоть можешь, или останемся тут жить?
Гриша залез под дрезину, вытащил чемодан, открыл, сплюнул, закрыл. Выбравшись обратно на рельсы, мы посбрасывали каски в овраг. Кругом свои, а мы как враги. Пошёл дождь, и мы свернули в квартал. Заводской район скорее напоминал бухту Ненависти, своими противотанковыми ёжиками, камнями и свалкой ржавых труб. Перевалив через заграждения, мы попали в трамвайный парк. Забрались в трамвай и сели передохнуть.
- О! Идея! – опять вскочил Гриша. Трамваи на электричестве работают.
- Какое там электричество. Пятьсот вольт постоянного тока.
- Но, можно ведь попробовать!
- Ну, пробуй-пробуй.
Гриша залез в кабину и долго щёлкал чем-то. Скоро вышел с потухшим взглядом.
- Тока нет, - проворчал он.
- А пантограф поднят?
- Поднят.
- Война, всё поотключали, потому и нет никого в этом парке. Знаешь что, мы что, так и будем таскать автоматы и гранаты в кармане? Может, выкинем их от греха?
- Не надо, будет какая заварушка, обороняться нечем, здесь, может от своих придётся отстреливаться.
- Почему это? – не понял я.
- Почему! Кто тебе здесь поверит, с твоим паспортом и этой «бомбой» в чемодане. Интервенты, не иначе.
- Да-а! Щекотливая ситуация!
- Вот именно, оборжаться можно.
Мы затолкали автоматы и гранаты в чемодан, отчего он раздулся как дирижабль. Одну гранату я на всякий пожарный оставил за пазухой. Мы снова выбрались в город, захотелось кушать. Я достал из кармана измятый кусок дырявой колбасы, порвал пополам и отдал половину своему другу. Мы жевали и смотрели по сторонам, стоя на бетонной дороге. Вокруг ходили разрозненно люди, завернувшись с головой в одежду, преимущественно чёрных и серых оттенков. Никто не обращал на нас внимания. Только один старичок в круглых очках, с почти плоскими стёклами остановился, важно прохаживаясь вокруг нас, разглядывая нашу внешность.
- А вы откуда такие, молодые люди? – спросил он.
Мы удивились, переглянулись. Я спрятал колбасу за спину, от греха. В те времена колбасы не достать в магазине, а так меньше на шпиона похож.
- Из Ахтубинска, - говорю я.
Старичок ничего не ответил, только сложил губы в пучок, закивал головой, и ещё раз оглядев нас, сложил руки за спиной и зашагал дальше.
- Странный он какой-то, - сказал Гриша. – Он, надеюсь, нас не застучит с этим реквизитом, мы ещё до сих пор в этих немецких шапочках…
- Снимать не будем, холодно. Кому какое дело, кто мы? Что они никогда путешественников во времени не видели?
Гриша как-то странно на меня посмотрел.
Наш путь лежал мимо зданий частично и полностью развороченных бомбами. Безликие видения, как после землетрясения. Мы остановились около одного такого видения.
- Это школа, - говорю я, - была когда-то. Чем-то мою напоминает, в которой я учился одно время.
- А что, потом бросил?
- Нет закончил. Помню, как на уроке физики, нашу училку током долбануло, когда она опыт показывала. Вот все ржали! Научила разряжать заряды.
Я потупился и задумался. Гриша смотрел вверх на остатки здания и молчал.
- Кстати, на уроке физики была такая машинка, ручку крутишь, молнии щёлкают.
Гриша посмотрел на меня левым глазом, потом на школу, потом снова на меня.
- Это же эврика! То, что нам нужно! Эти, так называемые электрофорные машины изобрели ещё до сороковых. Ты соображаешь, что ты придумал?!
Я скривился в лице, грудь моя гордо выдвинулась вперёд, подбородок приподнялся, родился гордый профиль.
- Что это с тобой? – испугался Гриша.
- Купаюсь в лучах славы.
- Хорош прикалываться! Пошли искать машинку!
Мы поднялись по засыпанным штукатуркой ступеням и зашли внутрь.
- Надо быстро действовать, а то нас схватят за мородёрство.
Оставив чемодан за дверью, мы устремились по замусоренному коридору, скрипя стёклами и гипсовыми осколками от бюста Ленина, разбросанными везде. Поднявшись на второй этаж, мы нашли кабинет физики. Открыли дверь. Господи Боже! Стены нет, стоит на краю шкаф, поверх которого стоит эта самая электрофорная машина.
- Попалась! – говорю.
Я подошёл, обнял нежно шкаф сбоку, но дотянуться не смог, высоко. Шкаф наклонился к пропасти. Все мои тщетные усилия удержать его на себя закончились тем, что машина съехала с крыши и улетела в пропасть второго этажа. Я стою, изо всех сил держу падающий туда же шкаф. Гриша подбежал с другой стороны, чтобы помочь мне удержать его. Выкрикивая что-то в суе, а так же пресловутое – тяни на себя, не дало ощутимого результата. – Бу-бух-х-х!!! – послышалось снизу. Поднялось облако белой пыли. Без шкафа в классе стало намного просторнее и светлее. Туда же в пропасть полетели наши надежды. Гриша посмотрел вниз, характерно сплюнул и молча направился к выходу. Он шёл по коридору, осыпая проклятиями стены, пиная перед собой сдутый футбольный мяч. Подойдя к месту падения, мы остановились удивлённо рассматривая неразбившийся шкаф. Гриша вытащил из-под него машину, треснувшую пополам. Внимательно осмотрел её и бросил под ноги.
- Нет, её уже не сделаешь, разбылась як бублик. Це не дило!
- Ну, и шо мы маемо? – не растерялся я.
- Шо-шо! Трохи дэрьма! Вот шо. – ругнулся гриша. – Дэ-э-эрьмо!!! – и он с досады пнул шкаф ногой. С наклонно лежащего шкафа: - Пук! – звучно отлетела крыша. Из открывшегося проёма выехал скелет черепом вниз. Гриша отскочил в сторону. – Чтоб тебя!!! – в испуге сорвалась фраза.
Череп оторвался, и звучно квокая поскакал вниз по кирпичам. Мы проводили его взглядами до конца.
- Вот это, видимо, и есть наше будущее, куда мы так усердно стремимся, - сказал Гриша.
- Умеешь ты развеселить! Ты в цирке не работал клоуном? – недовольно ответил я.
Присев на дверцу шкафа, я опять задумался. Дверца неприятно затрещала. Я подскочил и открыл её. Мы застыли от удивления.
- Во, видал?! – воскликнул я и достал из ящика целёхонькую машинку, которую мы только что потеряли надежду найти. – Ищите золото под ногами, Гриша!
После этого мы забрали чемодан и пошли прочь отсюда.
- гористый, холмистый тут район, - сказал Гриша, - на велосипеде здорово кататься.
Я ничего не ответил, только обратил внимание на потрескивание дрына под ручкой чемодана. Мы зашли в один из дворов, дрын переломился. Присев на лавочку, я раскрутил за ручку колесо машинки. Послушно щёлкнула искра. Работает, это ободряло. Теперь надо найти что-то, на чём перемещаться в пространстве. Подошёл бы, в принципе, обычный самокат, как рассуждал Гриша, но на него двоим не взобраться, тем более с чемоданом. Окинув дворик взглядом, наше внимание приковалось на стоящем около прогнившего деревянного заборчика, каком-то старинном драндулете, тогда это называли автомобилями. Краска ободрана, бамперы ржавые, колёса все лопнули, но стёкла целые. Мы подошли к нему и осмотрели со всех сторон. Машина была не заперта, у неё даже не было движка, но остался руль и рваные кресла внутри. Было понятно, что хозяин давно отдал этот «кошмар» на растерзание местной детворе. Мы попробовали её сдвинуть, она со скрипом откатилась.
- Хороший транспорт для нас, - сказал Гриша и полез внутрь. Опять закапал дождь. Мы выкатили машину со двора и потащили её вверх под уклон, чтобы использовать потом как горку, покрытую булыжниками дорогу. Километров до двадцати в час можно было разогнаться. Затащив колымагу наверх, мы залезли внутрь.
- Если верить расчётам, - сказал Гриша, - то в середине пути уже будет достаточно по скорости, чтобы запустить флуктуатор. А дальше Бог – судья.
- А если не получится? – сказал я.
- Тогда мусорная куча внизу смягчит удар.
Мы захлопнули двери. Гриша раскупорил чемодан, вытащил автоматы. Один одел на себя, другой одел на меня. Достал провода, намотал их на помятые клеммы «машины времени», противоположные концы он подвёл к электрофорной машине, создав при этом небольшой простой разрядник. Открыл ноутбук, включил его, и погрузился в сладостный мир цифр и значков.
- Действовать будем так! – начал объяснять он. – Как только начнём движение, я скажу, когда крутить, ты начинаешь вращать ручку, произойдёт искра, не забудь закрыть глаза… и дома. Ясно?
- А закрывать глаза зачем?
- Чтобы глаза не лопнули, пыхнет очень.
Дождь барабанил по крыше. Гриша продолжил стучать по кнопкам ноутбука, потом остановился.
- Блин! – ругнулся он. – Как раз где нужно набирать число оборотов поля, не видно ничего, индикатор не светится. Здорово я его танком расшиб. Ладно, вроде включил, надеюсь, посчитал правильно, хоть и вслепую. Ты готов?
- Готов, - говорю. А на самого мандраж напал.
Гриша ещё что-то сказал про то, что вроде не надо писать в компот… Я уже настолько сосредоточился, что смотрел тупым взглядом вперед, как пилот при посадке, у которого шасси не выходят. Даже ручка машинки вспотела в руке.
- Каждое дело, омытое дождём, считается успешным, вроде бы, - сказал Гриша. – Поехали!
Подталкивая ногами, высунутыми за дверь машину, мы начали движение по заданной траектории. Скрипя и хлюпая покрышками по булыжной мостовой, машина пошла разгоняться с хорошим ускорением. Начало сильно трясти. Казалось, сейчас развалится.
- Давай!!! – кричит Гриша. – Крути быстро!!! У меня руль заклинило!
Я кручу ручку, но искры нет.
- Не работает! – кричу я. – Сырая!
Внезапно на дорогу из подворотни вылетает грузовик. Жмёт навстречу на полной скорости. Шофёр нас не видит.
- Прыгай!!! – заорал Гриша и вывалился за дверь. Я замешкался. До грузовика осталось несколько метров. В этот момент произошёл щелчок и… грохот с ослепительной вспышкой белого света. Пришёл в себя я спустя какое-то время, полулёжа в мокром кресле этого драндулета. Понял, что не врезался. Внутри таял иней, испуская белый пар. Стёкла все запотели, сквозь них пробивался яркий солнечный свет. Приоткрыв ногой дверь, так, что от толчка с потолка упал дождь из капель, я увидел залитую солнцем улицу и яркое отражение солнца от стёкол зданий.
- Ну, вот и всё! – сказал я. – Я дома.
Моя машина встала возле стены какого-то дома, попав колесом в ямку около бордюра дороги.
- добро пожаловать домой, в девяносто седьмой год! – крикнул я и затянулся прохладным осенним воздухом.
Какая-то бабка, проходившая мимо, покрутила пальцем у виска. Я не обращал на неё внимания. Зато обратил внимание на себя, на мне висел немецкий автомат. Я его снял и полез, чтобы положить в машину. Вдруг из-за пазухи у меня выпала трофейная граната и закатилась под сиденье. Я просунул туда руку и нащупал её. Схватив одним пальцем за кольцо, потащил на себя. Кольцо осталось на пальце, что-то щёлкнуло.
- Ма-а-а–ма!!! – заорал я и бросился прочь от машины. Прогремел жуткий взрыв. Загремели стёкла в доме. Я обернулся. От машины осталось одно основание, даже двери разлетелись. Там же погибла и машина времени. Пришлось убежать отсюда подальше. Но ещё большим ударом было то, что это был не девяносто седьмой. Судьба пошутила иначе. Две тысячи первый год подошёл под кандидатуру правильнее. У меня было предынфарктное состояние, из чего я сделал несколько обречителных выводов.
Да, я остался жить не в своём времени, а в своём будущем. На дворе стоял две тысячи первый год. Всякий раз, пытаясь понять смысл жизни, я вспоминал Гришу, который остался там - в сорок первом, где он наверняка не смог найти себе места в жизни. Мне же было проще, я был недалеко от своего времени, ведь никто не смог угадать как сработает эта адская машина. Мне никто не верил. Но было ясно только одно, только одно на этом свете – НАЗАД НЕ ВЕРНЁТСЯ НИКТО.