Укол Веры

Эти десять общих тетрадей я нашла в дедушкином сундуке, куда решила засунуть ненужные учебники за восьмой класс. Их содержимое меня ошеломило: это был художественный пересказ Ветхого Завета на чистейшем русском языке, записанный ровным ученическим почерком.
Прозаические истории перемежались стихотворными строфами, притчами и легендами. Никогда не думала, что Библия содержит так много интереснейших, наполненных жизненной мудростью, историй.
Я искала себя в этой книге, очень радовалась, когда струнки моей души звучали в унисон с мелодией открываемого волшебного мира. Рассказы о животворящей силе духа и веры давали мне надежду на чудо, надежду собрать по кусочкам потерянное в моей короткой жизни и восстановить веру в себя и в доброту людей.

А одну притчу о Вере я сразу запомнила наизусть. Хотя меня тоже звали Вера, но история была совсем не о девочке, а об истинной, большой ВЕРЕ, способной творить чудеса:
«Старый и мудрый Орел высоко в горах
Обучал юных Орлят Истинам жизни.

Молодой Охотник, спрятавшись за скалой,
Подслушал разговор Орла с Орлятами.

«Главными в жизни, - учил седой Орел, -
Являются Вера, Ум и Сила.

Всегда верьте, что рожденный летать
Никогда не будет пресмыкаться и ползать».

«А почему Веру ты назвал первой?»-
Спросил самый смелый Орленок.

«Потому что Вера обязательно
Побеждает Ум и Силу».

Очень не понравились Охотнику эти вещие слова,
Ведь он считал себя самым умным и сильным.

Решив доказать Орлу свою правоту,
Охотник поставил силки и поймал седого мудреца.

«Не верю, что Орел с обрезанными крыльями сможет летать», -
Сказал он и бросил изуродованную птицу на землю.

«Главное, чтобы в это верил я!» –
Воскликнул Орел и улетел, махая лапами».

По ночам мне стала сниться летящая изуродованная птица, но почему-то с одним крылом. Раньше снились только хромые собаки.

Я давно просила папу купить щеночка. Этот был не просто красив. Он был очарователен. Белый лопоухий спаниельчик с небольшими пятнышками. Когда я его рассматривала, он все время пытался лизнуть меня в нос своим розовым шершавым язычком.

- Пап, давай назовем его Шерпом. Я в книжке читала про белого пса-проводника. Он по горам лазил и спасал альпинистов.

Но тут вмешался хозяин щенка.

- Нет, Вера, это девочка. Придумай ей другое имя. Она через месяц будет не белой, а коричневой с серебристыми пятнами. Это самка редчайшей немецкой разновидности филд-спаниелей короткошерстной породы.

И я поглядела на владельца этого белоснежного чуда. Вообще-то смотреть в глаза чужим людям не в моих правилах. В них я всегда видела только жалость, сочувствие, иногда – презрение к инвалиду, смешанное с чувством собственного превосходства. Да, я инвалид. У меня с рождения недоразвитая левая рука. Тонкий отросток до локтя.

- Как вас зовут?
- Зови меня дядя Миша. Вот тебе мой телефон. Будут вопросы – звони.
- Дядя Миша, спасибо вам за подарок. Мне очень нравится эта собачка.
- Береги ее и воспитывай. Спаниели – самая умная порода собак. Умнее овчарок,- и он погладил меня по голове. Но это был не жест жалости, а жест напутствия. Я это поняла.

Помню, как в первом классе школы, я несколько раз убегала с уроков и отказывалась ходить на занятия. Маленькие дети бывают очень жестокими. Более жестокими, чем взрослые. Они дразнили меня и больно дергали за мой отросток. Потом привыкла. Но дала себе клятву не смотреть в глаза чужим людям.

А вот голос дяди Миши был настолько необычен, что я не выдержала. И не пожалела. В его глазах не было жалости. В них был интерес. Его глаза не смотрели. Они всматривались в меня. Они меня изучали. И я чувствовала, что вызываю искренний интерес у этого человека. Я хоть и не взрослая, но женская интуиция уже меня выручала не раз. И никогда не подводила. Его глаза желали мне добра. Мое имя, произнесенное его бархатным голосом, долго потом звучало в голове.

Собачку я назвала Лампой. Она так забавно стояла на задних лапках, маша передними, что напоминала лампу на подставке. Спала Лампа всегда у меня в ногах.
Она меня охраняла. Меня и мои сны.

А сны после знакомства с дядей Мишей мне стали сниться необычные. Во-первых, они стали цветные. Во-вторых, радостные. И еще в них всегда присутствовал его бархатный голос, произносящий мое имя. Что он мне рассказывал, я не помнила, но что-то очень хорошее.

* * *

Прошел год.

Сегодня я проснулась от грохота. За окном бушевал майский ливень. Лампа прижималась к моему боку и повизгивала. Что-то было не так. Меня разбудил не только грохот.

И я вспомнила - что. Сон. Прежде, чем проснуться, я ясно видела красно-синюю молнию, ударившую в высокую березу. А под березой стоял дядя Миша и смотрел на меня.

Дней пять потом мне ничего не снилось. В этом году я заканчивала восьмой класс. Родителям твердо заявила, что в школе учиться больше не буду. Я не могла больше смотреть на этих разряженных кукол, под ручку с парнями уходивших после занятий.

Взгляды парней обходили меня стороной, да и брать меня было не под что.

Сегодня решила после занятий набрать распустившихся веточек ивы на берегу
реки. Я уже почти подошла к опушке рощи, когда увидела ее. Березу из моего сна! Она одиноко стояла на высоком берегу, расколотая надвое безжалостным ударом молнии. Я побежала к ней.

Долго гладила ладонью обгоревшую отставшую кору. В месте разлома в стволе образовалась ямка. Туда натекла небольшая лужица березового сока. Кусок полуобгоревшего гриба чаги плавал в лужице. Он окрасил сок в желтоватый цвет. Я окунула в сок палец и попробовала. Очень вкусно.

Дома поставила веточки ивы в вазу, и принялась за уроки. Ночью мне опять приснилась расстрелянная грозой береза. Возле нее стоял дядя Миша и показывал на ствол рукой. Утром я мучительно пыталась вспомнить, что он говорил. Слова пропали. Тогда я закрыла глаза и стала вспоминать его лицо. В нем было что-то необычное. Что? И я поняла. Округленные губы. Он говорил – «о». И тут до меня дошло.

Не «о». Он говорил – «сок»! Это какая-то подсказка. Но о чем? Сок. Может, он хочет, чтобы я собрала сок и выпила его? Да что я гадаю? У меня же есть его номер телефона.

Грустный женский голос сказал мне, что дядя Миша умер еще полгода назад.
Я расстроилась. После школы купила бутылку минералки и пошла к своей березе. Аккуратно перелила весь сок в бутылку. В углублении остался только разбухший гриб. Отломила от него кусок.

Дома вылила сок в литровую банку. Внутрь бросила принесенный кусок чаги. Пусть настаивается.

Я не верила ни в чертей, ни в ведьм из бабушкиных сказок. В бога тоже не верила. Понимала, что его нет в том виде, в каком он описан в книгах.

Верила в некий высший космический разум, нечто огромное и недоступное пониманию, что может влиять на человеческую цивилизацию.

Может все эти сны – моя пробудившаяся генетическая память? Я читала о том, что некоторые люди помнят себя даже в утробе матери. А некоторые помнят себя в и другой жизни.

Если эти сны вызваны моим пробудившимся подсознанием, надо ли им верить? Одному сну я поверила. Он тут же прекратился. Может поверить и второму? Выполнить и его? Какой тогда будет третий сон? И будет ли?

После всех переживаний долго не могла заснуть. Ночью мне ничего не снилось. Значит, я все сделала правильно.

Как всегда в это время родители переехали на дачу. Там у нас был уютный домик и мы в нем жили до глубокой осени. Я сказала им, что хочу подготовиться к вступительным экзаменам и пока побуду дома. Хотя я еще и сама не решила, куда поступать.

А через день мне приснилось, как дядя Миша делает укол в мой недоразвитый отросток. Так вот из-за чего весь этот сыр-бор!

Я задумалась. Долго разглядывала банку с соком и плавающим в нем грибом. Не начнется ли у меня заражение? Надо проверить на ноге. Царапнула ножницами бедро и смазала настоем из банки. Заклеила пластырем.

Вечером решила проверить. Под пластырем не было никакой царапины. Чистая розовая кожа. Только следы крови на пластыре. И я поняла, что от укола вреда не будет.

Дрожащей рукой набрала половину шприца и ввела под кожу в предплечье. Ночью я проснулась от сильной ломоты в руке. Следов от укола не было, но сам отросток покраснел и заметно раздулся. Я потрогала его. Кожа была горячая, но не болела. Это меня немного успокоило. Я измерила температуру. Пока ничего страшного. Как ни странно, заснула быстро.

Сон повторился. Я сделала еще один укол.

Так прошло три дня. Сны повторялись, из чего я сделала вывод, что уколы надо продолжать.

Сны продолжались еще неделю. Потом закончились. Я сделала вывод, что лечение закончилось. Но какое? У меня ничего не болит, кроме все увеличивающейся ломоты в отростке. Наверное, она пройдет с прекращением уколов. Но она не прошла, а усилилась. Поднялась и температура.

А вечером мне стало совсем плохо. Меня трясло и знобило. Все время хотелось пить и есть. За ночь я съела все мамины запасы из холодильника и выпила с чаем две банки малинового варенья. Потом полный провал.

Я лежала, накрытая одеялом и чувствовала какое-то смутное беспокойство. Что-то со мной было не так. И тут я поняла, что мне мешает мой отросток. Я повернула голову и приподняла одеяло. Отростка не было! Совсем!

На его месте лежала рука! Целая. С локтем, с ладонью и пальцами. Я ими пошевелила. Они двигались! Потом ладонью. Тоже двигалась! Но согнуть в локте или приподнять руку – не получалось. Рука была очень худенькая и слабая. Глянула на календарь. Я проспала три дня! Голодная Лампа повизгивала на полу.

И тут мне все стало ясно. Уколы! Видимо, они разбудили генетическую память организма, и он сам достроил мою недоразвитую руку. Сны, а вернее, мое подсознание, подсказало мне, что нужно для приготовления лекарства. В образе единственного человека, которому я безгранично верила.

Спасибо тебе, дядя Миша. Ты даже с того света продолжаешь творить добрые дела.
Значит, березовый сок был нужен, как основа, а чага – как антибиотик и клеточный стимулятор.

Я устроила Лампе кулинарный пир. Потом мы с ней поехали на дачу. Мама чуть с ума не сошла от счастья, когда увидела руку. Стала чуть не каждый день ходить в церковь.

А папа помогал мне развивать руку. Через два месяца усиленных тренировок внешние различия между руками исчезли. Я буду учиться дальше. На детского врача.

Ну, как тут не поверишь в высший разум?

А может это вера в животворящую доброту людей?