ХЕЙМСКРИНГЛА – мир № …00? (продолжение0

Глава 4

- А что дальше? – спросил Ихэль.
- Дальше? Дальше они жили долго и счастливо, так кончаются все истории.
- А затем, после «долго и счастливо» умерли в один день? – иронично сказал-вопросил охотник. – У вереев – сказочников все истории так оканчиваются, - добавил он.
Гряда высоких желтых холмов выросла перед ними.
- Помнишь, ты мне рассказывал о некоем краге, которого предал стремящийся походить на него? – снова продолжил разговор Ихэль. – Почему те, кто были с ним, не помогли ему тогда?
Ашур помрачнел лицом – тот, о ком говорил молодой охотник, был действующим лицом смутной легенды, обрывок которой дошел до ушей начальства Ашура, другого начальства и которая тоненькой, почти нереальной, странной нитью вытянулась из этой планеты, из городов крагов во вселенную.
- Это был не краг, - сухо обронил пилот и повторил, - это был не краг.
Ашур поделился тем куском этой легенды, что знал, с Ихэлем, надеясь, может лары что-то слышали об этом, но его ожидания не оправдались. Охотник первый раз слышал эту историю и с восторгом внимал рассказу Ашура.
- А что дальше? – настала очередь Ашура задать этот вопрос Ихэлю, стоя на границе леса и начинающихся холмов. Лес здесь, как-то, сразу прекращался, будто невидимая и могучая сила срубила и уничтожила все деревья и кусты, с корнем вырвала всю траву до некой определенной черты. И только голая сухая земля без всяких признаков жизни лежала впереди, до самых желтых холмов, и пыльная дымка поднималась над ней.
- Когда подойдем к холмам, ты сам все увидишь, - ответил Ихэль.
Маленький темный жучок полз по только-только начинающему цвести розовому кустику с узкими длинными листочками, последнему кустику леса. Ихэль смахнул жучка кончиком копья.
- Ты не смотри, что здесь так пустынно, - сказал он. – Каждое солнцестояние, перед сезоном больших дождей старейшие нашего рода и рода Ир-ур-ар Трых-дрых-айяяй (Большие Поскребыши с верхних равнин – более удачного перевода чешуйка за ухом Ашура сделать не смогла) направляют целые караваны в города крагов… Ну, что, пойдем?
- Пойдем,- вздохнул пилот. – пойдем. Ты знаешь, забудь мой рассказ о том краге, - произнес Ашур. – Не вспоминай о нем больше, хорошо?
Охотник посмотрел на пилота.
- Так надо, - добавил Ашур и подчеркнул:- Очень надо!

Холм стоял прямо перед ними. А за ним, и слева и справа, тянулись такие же, желтые холмы. И тянулись до самого горизонта.
-И далеко они уходят? – поинтересовался Ашур у Ихэля.
- Не знаю, - равнодушно ответил охотник. – Из нашего рода никто не доходил до края. Но ты не волнуйся, впереди они обрываются.
Ашур заметил тропу, припыленную, не раз хоженную, вьющуюся по краю холма.
- Нам туда?- поинтересовался Ашур и показал глазами на тропу.
- Туда, - подтвердил Ихэль…
Второй час, по меркам Ашура, они спускались по дороге между холмами, холмами, торчащими вверх плоскими голыми верхушками. Маленькие облачка пыли сопровождали каждый их шаг, каждое их движение. Они не просто шли, они, именно, спускались, дорога все время шла под, хотя и небольшой, но уклон. А солнце над головой, в чистом голубом небе, жгло нещадно. В путь они двинулись ранним утром, но, все равно, было очень жарко, и Ашура спасал комбинезон, а Ихэлю приходилось несладко. Пилот пытался облегчить участь охотника, забрав у него копье, но Ихэль не соглашался – молодой охотник, как и его сородичи, считал, что оружие имеет душу и отдать его, даже на время, значит отдать свою удачу. Ашур ненароком вспомнил, как хотел оставить в селении свой трофей, прихваченный у коричневокожих и, лишь, недоуменные взгляды ларов – оружие не имел только тот, кто был ни на что не годен – заставили его взять обратно копье коричневокожих…
Однако, пусть юноша и не хотел отдавать свое оружие, но дышал он тяжело и часто пил воду из кожаного заплечного мешка. Даже накидка на голове, сплетенная для этого похода сестрой Ихэля Чавчилой-Ловчилой мало помогала ему. Такая же накидка от Ловчиллы была и у Ашура.
Неожиданно охотник резко остановился. Ашур тоже притормозил: - Что-то случилось?- спросил он.
- Там, впереди, - показал подбородком Ихэль, и оперся на копье, его грудь судорожно вздымалась и опускалась, - за поворотом… увидишь. Там длинный подьем. Дальше краги, их земля.

Клеос быстро перевернул папку с «Городским листком» - информационным бюллетенем, издаваемым под эгидой магистрата. Все не то. Ага, номер за первую декаду агава – « О неизвестном, найденном на бульваре Бродяг». Итак: - « В 4-тый день красильщик Ринакс опрокинул котел, и в 1-м часу ночи на бульваре Бродяг возникло яркое свечение, сопровождаемое гулом. Когда свечение погасло, на бульваре находился человек. Незнакомец имел вид уроженца островов Копена, но без отражения куаерагов. Вопросов городской стражи не понимал, хотя и пытался отвечать. Акцента ванаи не замечено. Неизвестного временно поместили в гостиный дом эфора Курикаса, купеческой гильдии». Так, так. Дальше:… - Эфор Курикас, владелец гостиного дома, сообщил представителю «Городского листка»: – Незнакомец отзывается на имя Юкас из рода Рудисо... – дальше - … по утверждению девушки, приставленной убираться у него в комнате, незнакомец назвал ей имя – Юкас Рудисо из страны Зун... – еще дальше - …ведет себя тихо, в контакты с работниками дома не вступает и, как будто, не понимает, где находится. Большую часть времени проводит в комнате.
8-й день агава, второй восход, 4-4 с половиной»
- Так, - отметил про себя Клеос, - ровно четверть агава назад… Интересно, интересно. – В следующем бюллетне, находящемся в папке, было оторвано половина номера, а на оставшейся половинке стоял оттиск собственноручной печати главы городской стражи Анастиса, двуногий ощеренный птах с распущенными крыльями, личная подпись эфора и крупная надпись: – Весь номер «Городского листка» изъят. Дело взято городской стражей, глава городской стражи, эфор Анастис.
- Ого! - воскликнул вслух Клеос. – Очень интересно! Анастис лично, так сказать… Рисато, - позвал он подшивающего документы в папки муниципального служащего - из-за стеллажа с деревянными коробками папок вышел немолодой мужчина с завязанными в косичку, возле уха, седеющими волосами, – вы случайно не помните, кто разрешил и когда Анастис изъял документы отсюда? – и Клеос показал служащему коробку.
- Имеются в виду донесения за последний месяц? - уточнил Рисато. - О неизвестном, доставленном стражей в гостиный дом эфора Курикаса? Конечно, помню. Разрешил сам председатель магистрата Лаенус. Господин глава городской стражи явился за ними 15 числа, за час до первого восхода. Ровно через два часа после выхода очередного номера «Городского листка».
- А что было в этом номере, - спросил Клеос, - не можешь припомнить?
- Почему не могу? Могу, - сказал Рисато. – На память я еще не жалуюсь. Он сообщал, что находящийся под надзором неизвестный продемонстрировал неизвестные магические приемы и разрушил стену гостиного дома, правда, тут же восстановил ее.
- Понятно,- пробормотал Клеос. - Да, Рисато, так, для интереса, ты, ведь, тоже из благородного рода, откуда такое придыхание при слове «эфор»?
- А-а, мы боковая ветвь, очень дальняя… Почти простолюдины, - сказал мужчина и, поставив коробки, что держал в руках, обратно на стеллаж, облокотился на стол. – Что-нибудь еще? – вежливо спросил он.
- Нет-нет, - произнес Клеос. – Больше ничего. Спасибо. Благодарю за хорошую память и покидаю ваши апартаменты.

… - А потом, что потом? – спросил барон.
- Потом? - переспросил человек со спутанной гривой белокурых волос, закутываясь в плащ. – А « потом» нет! Потом одна вечность! – Человек встал с лежавшего на земле и уже частично покрывшегося мхом ствола громадной сосны, ствола, на котором сидел и поправил ботфорты. – Всего лишь вечность, сударь. - Он шагнул на дорогу, хвоя, густо устилавшая землю в лесу, хрустнула под его ногами, а человек повторил: - Одна вечность...
… - Много времени мы потеряли, едва переплыв первое море, и дважды возвращались в город камней. Первые седые волосы пробились на моей голове там, прозрачным холодным утром, когда мы поняли, что всю ночь бились со своими и напрасно погибли многие и тот, почти мальчишка из дворовых, что когда-то подобрал больного грязного и еле двигавшегося котенка. Зачем, почему? О боги! Почему они гибнут первые? Сколько войн я прошел потом, сколько войн, боги мои боги! И всегда первыми… Меченые они. Путь для них короток и ждут их. Только хочется, каждый раз хочется уйти вместе с ними…
… - Постой, - вслед белокурому крикнул барон, - позволь пригласить тебя на ужин. Меня зовут Карл Иероним фон Мюнх.., а-а, это не важно... Мой замок здесь недалеко.



- Ну, что ж, партия серьезной оказалась, дебют неплох, но продолженье, вот…
- Тебе виднее, дядя. Однако возражать не стану.
- Тогда продолжим… Игра, совсем уж, не игра!
- Ты дядя, я племянник, мне ль судить? Дебют разыгран, ну, а дальше…
- Ну, что ж, тогда без лишних слов… Мы двинем
это вот сюда. Теперь, ходи и ты, племянник!


… Ты хочешь услышать историю моих странствий?- Яркий огонь камина освещал деревянные резные кресла с высокой спинкой и двух человек в них.
- Марта, - попросил один из сидящих женщину, суетившуюся рядом, в этом же небольшом, украшенном гобеленами, холодном каменном зале, - принеси нам вино, пожалуйста...
… - У берегов земли царя Итала я встретил беженцев из разрушенной нами Трои. Жалкие, измученные, усталые до предела люди. Женщины с потухшими глазами, дети, как старички. Надежда едва теплилась в них, надежда на новую, более счастливую родину. Вождь этих людей мог отдать приказ убить меня, меня, одного из тех, кто лишил их родины, человека, чьи руки обагрены кровью их отцов и сыновей, их родственников… но огонек ненависти больше не тлел у них в глазах. Они скитались по чужим морям так долго, так долго, что просто перестали кого-либо и что-либо ненавидеть и лишь молча указали мне место на палубе, когда я взобрался на корабль…


Ашур вспомнил взгляд светло-серых глаз сестры Ихэля. Чавчила провожала их до края селения. Пилот не мог не думать о ней и в тоже время старался не думать, иначе переставал нормально соображать, однако сейчас предстоял долгий и тяжелый подъем, по крутой тропе, и Ашур позволил себе расслабиться.
- Это самый трудный участок, - произнес Ихель, пот тек у него по коже, капал с лица на грудь, – караваны перед ним всегда отдыхают.
Пилот посмотрел на подъем, проложенный наискось вздымающегося вверх гигантского земляного вала, потом посмотрел на охотника.
- Тебе, тоже, не мешало бы отдохнуть, - сказал Ашур. И достал бурдюк с водой, который, как и Ихэль нес за спиной. Вода в бурдюке была теплой и солоноватой.
- Нет, - отказался юноша. – Мне жарко, но я выносливый. - Ихэль поправил свой, почти опустевший за время путешествия через холмы мешок с водой и сделал шаг по идущей наверх тропе. – Идем? - он повернулся к пилоту, топтавшемуся на месте.
Ашур еще раз задрал голову...
– Подожди, - придержал Ашур Ихэля и хлебнул воду – гордость, конечно, не позволяла парню показывать, что он устал, но, тем не менее, Ашур хотел дать юноше еще, хотя бы, пару минут отдохнуть. - Давно думал спросить у тебя, - сказал пилот, - ты говорил, что оружие вам делают кузнецы-ашуги, а я, что-то, не видел в селении кузницы. …Прилично наворотили, - в то же время думал пилот, смотря на вал, - метров 100-150, не меньше, карабкаться. - Вал выглядел, как искусственная насыпь, лишь слегка оползшая и, в отличие от абсолютно безжизненной земли у подножия ее, кое-где обросшая редкой травой.
- Ашуги не живут в селении, - сказал, остановившийся Ихэль, - их дома у коричневой земли.
- А «коричневокожие», - не торопился Ашур, - у них тоже хорошо сделанные копья, да и дубины с шипами… такие сами по себе в лесу не растут.
- У келлей и воинов Крайних лесов кузнецы не хуже, чем у ларов, - отозвался охотник и, все же, спросил:- Ну, что, полезли?
– Ии-иэх, отцы-основатели! – крякнул Ашур и закинул мешок с водой за спину. – Полезли!
- Хорошая физзарядочка для любителей экстрима, - с полчаса спустя, пробилась хиленькая, одна единственная на все пространство головы, мысль в ползущем вверх организме Ашура. – И главное, задаром.
Впереди Ашура монотонно сопел Ихэль, шаг за шагом поднимаясь все выше и выше. Восхождение по этой тропе, с каждым метром, все больше напоминало Ашуру тренировку любителей лазить по горам, в местах, где пристало скакать лишь одному, совершенно «безголовому» и потому ни боящемуся никакой высоты блеющему зверю, когда-то завезенному на Тавуирд с легендарных планет – прародителей. Во всяком случае, на подъем по дороге, по которой ходят разумные люди, это не походило. Уже несколько раз Ихэль пытался съехать на Ашура, но, упершись копьем в землю, удерживался. Ашур представил себе веселую картинку – он катиться вниз по тропе… нарисованная перспектива, как-то, его не вдохновила. И, все же, подъем, они одолели. Уже наверху Ашур оглянулся – и присвистнул. Пейзаж, там, внизу, до боли, до жути напоминал ему поверхность некоторых планет в космосе, планет, на которых Ашуру пришлось побывать. Планет, ныне диких и безжизненных, а ранне успешных и процветавших. Насколько хватало глаз, внизу простиралась пустая желтая земля с голыми холмами. И это было настолько знакомо пилоту, что он даже обернулся… неужели снова?
- Фу-у, – увидев, все-таки, обычное, заросшее зелено-серой травой поле, вздохнул тихо пилот, - померещилось.
Наверху не было безжизненной желтой земли мертвых планет и пустых холмов. Нормальное, обычное поле простиралось тут и вдали, за полем, виднелись даже какие-то ограды.
- Это заставы Лафина, первого города крагов, - сказал, подошедший Ихэль. – За ними и начинается территория Лафина.
- Хм, - пробормотал Ашур, - по-моему, логичней было бы перенести заставы ближе к краю, и контролировать легче, тех, кто поднимается и видно, что внизу твориться.
- Они и перенесли ближе, - хохотнул юный охотник, снимая с головы накидку и пряча ее за пояс юбки – странно, но солнце здесь, наверху, светило иначе, чем внизу… не так жарко, - раньше они были почти у самого города. Краги боятся межи с желтыми холмами.
- Почему боятся, - спросил Ашур, тоже снимая с головы подарок сестры Ихэля.
- Краги чужие, - улыбаясь, произнес Ихэль и уже без улыбки добавил: - Они не из нашего мира.
- Бум, - будто тяжелым увесистым предметом приложились к голове Ашура, слегка не вышибив мозги – очередная местная шарада всплыла перед ним. – Не планета, а целый ребус, - брякнул он, не подумав. – Да еще с первобытными киллерами во главе!
- С кем, с кем? – вопросил охотник. Таких слов от Ашура он до сих пор не слышал.
- Да-а, - чертыхнулся пилот. - Не обращай внимания. Со скверными парнями. Ты только не ломай голову, - немного погодя произнес Ашур. - Пошли, лучше, полюбуемся на твоих крагов.
- Почему это они мои? - возмутился Ихэль. - Краги не родичи ларам!
- Абыдно, да? - сказал пилот. – Уже и шуток не понимаем? И обижаемся за всех ларов скопом!
- Хорошо, - секунду подумав, и, действительно, решив не обижаться за всех ларов, произнес юноша, - пошли!
Через поле, как и положено, как и везде ранее - на пути через холмы, на подъеме, вполне культурно вилась небольшая тропа, заменяющая здесь дорогу.
Ашур и Ихэль двинулись к заставам крагов. Тревожный звонок раздался в голове пилота сразу, буквально, через десять шагов - в этом поле было что-то нечисто. А интуиция прямо кричала ему - за ними наблюдают!
- Хы-х, - ухмыльнулся пилот, но Ихэлю ничего не сказал. – Посмотрим…
Пыль и тут сопровождала их, хотя и в меньшем количестве. Застава росла с каждым шагом вперед и, вскоре стало видно, что это обычный, сложенный из древесины тын. Тын, высотой, примерно, в полтора роста Ашура, и имеющий встроенные ворота. Тропа, по которой шли Ашур и Ихэль, упиралась, как раз, в эти ворота. Пилот не стал интересоваться у Ихэля, как далеко тянется эта смесь крепостной стены, встречающейся только в учебниках по истории, и простенького забора, понимая, какой получит ответ. Странно, но любопытство Ихэля, порой доходящее до детского ко всему, что происходило до черты желтых холмов, сразу сменилось полным безразличием, едва они переступили эту черту.
- Забавное сочетание, - отметил, про себя, эту особенность охотника Ашур, - весьма забавное, но заборчик, вряд ли просто так здесь стоит... Ихэль, – не стал думать долго Ашур и прямо спросил, - сколько раз твои сородичи пытались ограбить крагов?
- У крагов есть много вещей, которые бы пригодились в наших лесах, - тяжело вздохнул Ихэль, - и время от времени воины собираются, чтобы заставить их поделиться с ларами. Только, - охотник опять вздохнул, - краги очень сильные.
- Понятно, - сказал Ашур, - понятно, что вы бы не прочь… Однако, однако... - Однако институт аномалий, по чьей командировке Ашур прибыл сюда, явно не прогадал с планетой. Артефакты накапливались с катастрофической быстротой – светящиеся шары; убежища для защиты от оружия массового поражения, в девственной природе, посреди разгуливающих по планете первобытных племен… и этим убежищам бог знает сколько лет; кузнецы-ашуги, изготавливающие по высоким технологиям оружие для примитивных дикарей; обитатели «диких» городов, возможно и в самом деле, чужие здесь – судя по отношению к ним коренных племен планеты и Ихэля, как представителя этих племен…
- Остановитесь, ванаи! – прогундосил голос из-за тына.
- Стой, - шепнул юный охотник пилоту, - это краги. Мы должны сказать им, кто мы и зачем идем в город.
Ашур и Ихэль остановились. Они находились недалеко от ворот. Пилот напрягся - давно уже те, кто охотился за ним, не подавали никаких вестей о себе, а место для ловушки было здесь идеальное... пожалуй, даже лучше, чем когда они взбирались по валу наверх, и наблюдали за ними с первого шага по полю.
Несколько одетых в плоские, с гребнем поверху, металлические шлемы, голов, обычных человеческих голов, появилось над тыном, с обратной, от Ашура и Ихэля, стороны забора.
Чуть скрипнули ворота, но, однако, вопреки ожиданиям Ашура, не раскрылись. А над тыном появилось еще несколько голов.
- Кто вы и с какой целью направляетесь в город? – снова прогундосил голос из-за тына.
- Ихргхрргр, охотник из рода Оронагрхр, племени нижних ларов, - произнес Ихэль.
- Ашур, человек с серебряной птицы, - добавил Ашур на языке ларов. Ашур имел хорошие способности к языкам, очень хорошие, и за время, проведенное с охотником, полностью освоил речь ларов. Собственно, он уже прекрасно понимал, без всякого перевода, вопросы старейших возле хижины Ирхука, но чешуйку за ухом, пока не снимал. Вопросы тех, кто находился по ту сторону деревянной фортификации, звучали на языке ларов, и Ашур тоже счел нужным отвечать на языке ларов: – Я ученик мудрецов из нового поселения у края большой воды. И иду в город познавать мудрость ваших великих мужей.
Ашур не сильно кривил душой, произнося эти слова. В первоначальном плане именно так и предполагалось сообщать представителям власти в «диких городах».
Ворота распахнулись. Немолодой, узколицый, чисто выбритый человек в металлическом шлеме, кожаной безрукавке поверх светлой рубашки и кожаных шортах стоял в проеме ворот.
– Да, - мысленно произнес Ашур, глядя на вычурно сделанную рукоять узкого меча, скорее рапиры, висевшей на перевязи у узколицего, - пожалуй, лет 500, не меньше отделяет ларов от крагов… а то и больше...
За человеком в безрукавке находилось еще трое, в металлических панцирях, людей с механическими ружьями – … Древние арбалеты, - с ходу определил Ашур… - в руках. Оружие было направленно на Ашура и Ихэля.
- Вот, так, - вздохнув, исключительно про себя, мысленно произнес Ашур, - и находят аномалии. С одной стороны планета, малозаселенная, необжитая, с множеством первобытных племен, а с другой… Анклав на этой планете с далеко ушедшими вперед по пути технического развития городами. А сородичам Ихэля, живущим на границе с этими городами и невдомек, с чем рядом они живут. Им не то, что до этих городов, им даже до государств на побережье Внутреннего моря, маленьких, примитивных, рабовладельческих, только что прикончивших эпоху своего счастливого первобытного детства еще топать и топать.
- Но, все же, - одновременно размышлял пилот, не выпуская из поля зрения арбалетчиков, - для кого это острое «блюдо» из арбалетных стрел приготовлено? Для меня, по заявкам дядей «сверху» - дабы не скучал и не забывал или соплеменники Ихэля их так достали?
Ашур слегка опустил копье, чтобы пустить его в «дело» сразу, если что-то неправильно пойдет, и еще раз произнес: - Ашур! - Затем прижал одну руку к груди и слегка поклонился. Ихэль рядом молча переступил с ноги на ногу.
- Хааааррр, иых пых – пых! – громогласно и даже, вроде как, радостно, неожиданно рыкнул кто-то или что-то. Пилоту показалось, что это прозвучало прямо у него над ухом и он едва удержался, чтобы не среагировать и не пустить в ход трофей коричневокожих. Но нет, это раздалось по ту сторону тына, позади стоящих в воротах людей.
- Пугачи, - уважительно сказал Ихэль и добавил: - Очень мерзкие животные. Нас почувствовали, радуются.
Бритый кинул внимательный взгляд темных глаз на Ихэля, и задержался на Ашуре.
- Чему радуются, - тихонько спросил Ашур, - нам, как обеду?
- Пугачи не едят людей, но, - Ихэль демонстративно плюнул - Шух на их головы и Ило на тела, пугать любят. Впрочем, - помолчав, присовокупил он, - краги запрягают их в деревья на кругах и пугачи их возят…
- Кинасис, пограничная стража, старший сотни, - наконец, гундосо произнес бритый на языке ларов и Ашур расслабился – раз пограничник представляется, значит, пичкать их арбалетными болтами-стрелами не собирается, во всяком случае, именно в этот момент не собирается. Бритый, как ни странно, представляясь, полностью повторил жест Ашура, только без поклона. И тут же, не оборачиваясь, старший сотни бросил стоящим сзади: - Чтрхх дрх ркх черт побьери абракадабра е рук, иае еаи ириа руаа аири!
- Нифига себе! - не удержавшись, брякнула чешуйка за ухом. - Почище языка твоего нестриженного дружка будет!
- Быстро, перевод! – мысленно послал запрос чешуйке Ашур. Он не очень любил, когда компьютер копошился у него в мозгах, напрямую транслируя туда перевод, стойкое чувство постороннего присутствия возникало у него тогда, но, все же, иногда, вынужден был прибегать к этому.
- Ха-арашо-о, пра-а-тивный, - голосом мужчины с нарушенной сексуальной ориентацией, протянула чешуйка и через секунду выдала: - Язык, не дай бог! Жуткий набор из многочисленных согласных, как у ларов или одних гласных. Этот тип сказал примерно следующее: - Вы, стоящие позади, жертвы внебрачных связей и порочных наклонностей, перед вами мерзкий вонючий дикарь. Чуть что бейте ему по мошонке!
Ашур гневно засопел.
- Ой-ой-ой, напугал, - торопливо пробормотал биомодуль и быстренько затараторил: - Этот мужик сказал: - Внимание! Дикарь в синем лишь прикидывается простаком, он воин!
Бритый Кинасис рассматривал Ашура, а Ашур крутил в голове варианты своей возможной реакции – моя твоя не понимать-мать-мать; аз я есмь…пока…паки…дайте хлебушка убогонькому, а то дерьмом измажу; да, я понимаю ваш язык и был солдатом, но сейчас я мирный человек – и решил, смысла изображать невинность, нет.
- Я, действительно, был воином, - с трудом, повторяя за компьютером и страшно уродуя слова чужого, непроизносимого до ужаса языка, сказал пилот. – Но сейчас я просто путешествую и познаю мудрость разных племен.
- Ты воин, хоть и стараешься не выдавать себя, - посмотрев в глаза Ашуру, сказал старший пограничной стражи на языке, на котором говорил со стоящими позади солдатами. – И этим копьем ты владеешь лучше, чем показываешь… - выдав эту фразу, бритый Кинасис задумался.
- Ладно, вас только двое и вы пришли не как воины, - помолчав, все–таки, произнес он и дал знак солдатам опустить оружие. – Причин не пускать вас, у меня нет. Лафин свободный город и мирные варвары могут также посещать его, как и куаераги. Проходите! – И Кинасис отступил в сторону, давая дорогу пилоту и лару.
- Пропустить, - приказал он солдатам. Солдаты сделали шаг назад и выстроились шеренгой сбоку от ворот.

Из уважения к Анастису Клеос не стал возникать прямо в помещении городской стражи. Клеос появился на ступеньках, перед увитыми декоративным узором колоннами. Два стражника у входа, по выправке - из бывших солдат, узнав Клеоса, громко стукнули о камень ступенек короткими копьями, приветствуя мага и члена городского магистрата. Клеос кивнул им, открыл дверь и вошел внутрь. Громкий смех резанул его по ушам. В центральном зале несколько стражников оглушительно хохотали, сидя на низеньких массивных табуретах. Еще один служивый, тоже хихикая, скрипел пером за длинным столом, сочиняя докладную, видимо. А рядом с хохочущими стражниками, были прикованы к металлическому поручню, идущему вдоль стены, четверо неприятного вида субъектов, сидевших прямо на каменном полу.
Клеос, не задерживаясь, прошел мимо стражников и арестованных - писавший поднял голову и открыл рот, намереваясь что-то сказать, но, увидев эфора, промолчал и продолжил писать - миновал, зарешеченные спуски в арестантские, и поднялся по лестнице на второй этаж, обойдя еще одну группу стражников, недовольно сопевших и спускавшихся ему навстречу. На втором этаже царила полнейшая тишина. Клеос свернул к первой двери направо, украшенной архаичной формы, надписью: - «Эфор Анастис».
- Одну минуту, эфор, - неизвестно откуда вынырнувший, крепкого сложения мужчина с нашивками десятника городской стражи и оберегом, на груди, от магического сглаза, преградил путь Клеосу. Придерживая рукой плащ, украшенный родовым гербом, - для визита к Анастису префект безопасности 12 городов приоделся, подчеркивая официальность своего визита - Клеос недоуменно остановился.
- С какой целью, уважаемый эфор хочет посетить главу городской стражи? – тихо спросил стражник. За тихим голосом чувствовалась, однако, настороженность и внимательность десятника.
- Естественно, по делам города, - громко произнес Клеос. Ответ, стражника, видимо, удовлетворил и он, снова, куда-то, исчез. Клеос задумчиво пожевал губами и толкнул, находящуюся перед ним дверь. И оказался в небольшой светлой комнате. В комнате стоял стол, за которым устроилась тоненького сложения женщина в яркой форме стражи. Женщина взглянула на Клеоса и улыбнулась.
- Эфор Анастис ждет вас, - сказала она и показала на еще одну дверь, рядом с собой.
- Добро пожаловать, дорогой Клеос! – едва Клеос показался в проеме, заголосил, сидевший за столом, абсолютно лысый, толстый, как бочонок с вином, мужчина и широко раскинул руки, вроде бы порываясь броситься навстречу Клеосу.
- Анастис, кончай кривляться, - произнес, переступивший порог Клеос. – Я тебя слишком хорошо знаю.
- Дверь–то закрой, - сказал сразу ставший серьезным глава городской стражи. – Зачем нам лишние уши. Вот, так, - произнес он, как только Клеос прикрыл двери. И уже без издевки спросил: – Что привело ко мне самого префекта безопасности союза городов?
- К чему такие предосторожности, эфор? - не торопясь, в свою очередь, поинтересовался Клеос, скользя взглядом по кабинету Анастиса и, имея в виду десятника у входа.
Кабинет Анастиса не поражал скудостью обстановки – большой, с высоким потолком, украшенным лепниной; с парой удобных, мягких кресел; с полками вдоль стен, уставленными разными побрякушками и, похоже, даже кроватью в углу, задрапированной свисающей от потолка тканью. И магическое око растянулось, почти, на полстены. А на полу шикарный ковер работы мастериц Зея… Стоп–стоп. Клеос присмотрелся… и, аж, причмокнул – ковер-то был не просто работы мастериц Зея, а штучной работы великого Зеулиса!
– Дорогая вещь, - подумал префект. - Последний раз, когда я здесь был, не видел его.
Однако, простой деревянный стол посередине и огромный металлический шкаф – сейф за ним, портили все впечатление от обстановки кабинета.
- А-а, - проследив взгляд Клеоса, протянул Анастис скучно, - ты, как ребенок в лавке игрушек, столько раз был и все время удивляешься. А насчет предосторожности, к сожалению, есть основания. Впрочем, - глава стражи страмительно встал с кресла, на котором сидел, - ты, ведь, не за этим пришел.
- Не за этим, - подтвердил Клеос.
- Вот, твое дело, - Анастис перевернул лежащую на столе коробку и достал оттуда тоненькую стопку документов. - Очень любопытно, но, к сожалению, осознаю - не моя компетенция. – Анастис рассмеялся, - Ты, ведь, знаешь, я слабенький маг… - и толкнул документы к эфору: - Забирай! – Затем, неожиданно, сухо добавил: - Чужак до сих пор в доме Курикаса. И еще, - глава стражи замялся, - не знаю, поймешь ты меня или нет… лучше бы оставить его в покое и забыть о нем.
Через 10 минут Клеос был на узкой улочке Трех Магов, ведущей к площади Вечно Избранных. Не успел он еще сформироваться на мостовой, как возле него, тут же, пропыхтел, запряженный в телегу старый морин, погоняемый не менее старым, в скособоченной мятой шляпе, ездоком. Несколько женщин с корзинами в руках, шарахнулись в стороны от внезапно появившегося префекта, неосторожно обронив ленты для шляпок.
Трехэтажное здание гостиного дома Курикаса, с пристройками для моринов и карет с телегами, располагалось очень удачно, на самом углу площади, как раз напротив храма Вечно Избранных, паломники к которому стекались со всех городов куаерагов. У входа, окованных металлом дверей из черного дерева Ых, с висящим колокольчиком наверху, прохаживался слуга в ливрее. Едва Клеос подошел к дверям, как слуга, тут же, подскочив к двери, почтительно распахнул ее, звякнув колокольчиком. В просторном помещении к префекту сразу подбежал другой, одетый в ливрею человек: - К вашим услугом, эфор. Спундиас, управляющий гостиным домом эфора Курикаса. Что желает, эфор? Номер? Багаж… Эйасис, Айбасис, багаж эфора!
Откуда-то, из глубины помещения, выскочили двое парней и ринулись к эфору.
Клеос предостерегающе поднял руку.
– Где ваш постоялец под именем Юкас Рудисо? – властно спросил он.
Колокольчик опять прозвенел и замершие в ожидании Эйасис с Айбасисом кинулись навстречу другому постояльцу.
- Лучшую комнату и еду, - громыхнул, привыкший командовать, голос от дверей. – И мой морин, кто позаботиться о моем морине?
Спундиас нервно дернулся, но Клеос повторил: - Где он?
Человек в ливрее стушевался, забормотал что-то невнятное, потом неожиданно перешел на то, что постоялец находиться на казенном содержании, а это очень мало и что дом Курикаса дорогой, а он редко куда выходит…
- Итак? – еще раз повторил вопрос Клеос.
- Пройдемте, - наконец, устало сказал управляющий и приказал: - Айбасис, займись новым постояльцем! – Затем пригласил префекта, но не к лестнице, ведущей в номера, а в подсобные помещения. Пройдя мимо кухни, где гремели посудой и переругивались повара… - У нас одна из лучших кухонь в Лафине, - не преминул, походя, сделать рекламу гостиному дому Спундиас. - …обогнув еще пару помещений, управляющий подошел к занавешенному клетчатым пологом проходу и остановился. – Юкас здесь, - произнес он и поднял полог, пропуская префекта.
Невысокий черноволосый парень стоял спиной к вошедшим, в углу вытянутой полуподвальной комнаты и что-то мастерил. Выглядел он, со спины, как обычный горожанин, но чувствовалось, что это не куаераг. Даже шорты и рубашка лафинянина, обычные для жителей города в эту пору года, смотрелись странновато на нем.
- Входите, - не оборачиваясь, сказал парень. Клеос, скорее угадал, чем понял, что эти слова прозвучали прямо у него в голове. Префект безопасности 12 городов сделал шаг вперед и открыл рот... Парень обернулся, и его глаза встретились с глазами префекта...
- …чужой, - прошептал Клеос, - абсолютно чужой. Оставьте нас! – неожиданно хрипло приказал он управляющему.
Спундиас, позади, снова залепетал о том, что казенное содержание, что постоялец не даром все делает и это не нарушает устав гильдий…
- Оставь нас! – снова сказал Клеос. – Гильдии меня не интересуют!
Похоже, именно этих слов Спундиас и дожидался. Он тут же испарился.
- Мы можем поговорить? – спросил Клеос. – Кто ты?
- Первое, - постоялец по имени Юкас Рудисо из города Зун вытащил ногой из воздуха два необычных табурета и толкнул один из них- по воздуху - к префекту, - и это вас очень интересует. Я не имею никакого отношения к тени над городами! Вы слишком игнорируете ванаев… На безлюдных землях токтосов, у края большой воды, недавно возникло новое поселение, - усевшись на свой табурет, произнес чужак, назвавшийся Юкасом, - и человек из этого поселения имеет отношение к тени. А кто я… - и вдруг на Клеоса хлынуло черное, с мириадами искринок, бешено закручивающееся в спираль пространство. Вспышки справа, слева. Из черноты выскакивает нечто жуткое и где-то рядом голос, монотонно читающий: – гама пиксель, гама альвадир, пиксель такса, альвадир такса… Резь в глазах, вспышка, жар, плавящий все… - префект, с ужасом увидел, как белый огонь вырывается из его тело, он открыл рот, чтобы закричать…
Клеос не мог не поверить. Юкас Рудисо из города Зун, а, вернее, с планеты Зун, затерянной среди остатков древнего зла, этих блестящих ночью над головой и называемых жрецами Волны кусочками Великой Злобы или звездами, не врал. Не врал, потому что был не человеком. Нет, внешне Юкас походил на куаерага или ванаи и повадки у него были людские, но это была маска и за человеческим лицом скрывался иной, и этот иной было настолько чужд и куаерагам и ванаи, настолько, что Клеоса прошиб пот. То, что называло себя Юкасом Рудисо, могло сравнять весь Лафин с землей. И даже он, эфор Клеос, великий маг и член Избранного круга, не сумел бы остановить разбушевавшегося Юкаса. Однако иному не было дела до суеты куаерагов, он искал выход, выход из того положения, в котором оказался. Иной заблудился. Заблудился в чужом пространстве и времени. И просто не знал, как очутился в городе куаерагов. «Выброс в другое время, другое пространство», - сказал Юкас. Префект частично понял, что это – маги использовали другие пространства и знали о них.
Когда Клеос покинул дом Курикаса, он был настолько в прострации, что, вылетев за дверь гостиницы, пешком проскочил всю площадь Вечно Избранных и остановился лишь на шумной Рыночной улице, перед лавкой купца Лоада, торговавшего припасами для дальней дороги. Здесь он стал прохаживаться туда - сюда прямо перед лавкой, смущая прохожих и домохозяек своим парадным видом. Впрочем, купец Лоад, по этому поводу и, на всякий случай, сразу удвоил все цены на товары. Косность мышления не являлась традиционной чертой характера ни купца, ни, тем более, Клеоса, и то, что на кусочках Великой Злобы тоже живут, префект принял как факт. И даже не удивился, что они лишь кажутся маленькими, а в действительности гигантские. Древние сказания, сохранившиеся у жителей империи, подтверждали это – в них говорилось, что когда-то куаераги жили не только возле своих городов, не только на территории ванаев, но и на небесах. И еще Клеос понял, что означали слова Анастиса - … оставить его в покое и забыть... - А еще лучше привязать к городу и ввести в магистрат, - подумал Клеос. – И, нарисовав знак вопроса в воздухе, префект исчез с Рыночной улицы, вызвав вздох облегчения у трех воришек, стоявших неподалеку от него и не решавшихся при префекте никого обчистить.


… - Могилы, могилы, одни могилы кругом, - шептала беззубая старуха-смерть, бредя по бесконечному, усыпанному пеплом серому полю, и волоча за собой косу, - кругом могилы… – Она подняла безгубое, с пустыми, от виденных смертей, глазницами костлявое лицо к такому же серому, как поле небу и закричала: - Ты, ты создатель, ты видишь, что происходит на земле? За что ты умер? – Старуха подтянула косу и бессильно взмахнула ей в серое небо. Однако небо не отзывалось, и старуха снова закричала: – Разве ж я знала, когда соглашалась на твои уговоры? Когда ты обещал мне..?

Пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
- … Вот и все, и нет философа с всепонимающими глазами, - тоскливо произнес коротко стриженый мужчина с сединой на висках, с чуть выпуклыми серыми глазами. Мужчина сидел на ступенях, а за его спиной бугрились мощные колонны дворца. Душная южная ночь окутывала его. Окутывала дворец, окутывала сад за дворцом, и там, вдали угадываемый город, который мужчина ненавидел. Собака, огромный молосский дог, мостилась у ног мужчины, и мужчина гладил ее...
– Почему же так скверно мне?


Ихэль не стал провожать Ашура до города. Накануне в селение пришли гонцы от соседей - готовить торговый караван и Ихэль торопился вернуться назад. Молодой лар хотел пройти посвящение в охотники, чтобы вместе с сородичами уже придти в Лафин. На заставе Ашур и Ихэль и расстались и, там же, Ашур оставил свое копье – для пущей безопасности и успокоения совести сотника пограничной стражи.
Вдоль дороги, по которой Ашур двинулся в город, тянулись возделанные поля, а, кое-где, были разбросаны постройки, вероятно, хозяйственного назначения. И везде на полях копошились люди. Пилот подумал о том, что, вот, он, наконец, и попадет туда, куда собирался еще две недели назад. Правда, за эти недели кое-что изменилось, и некая тоска подгрызала ему душу. Ашуру казалось, что тогда, на берегу мертвой реки, молодой лар спас ему жизнь…или, может, это было, когда специфический состав воды мертвой реки нейтрализовал мимикрию, и они стали видимы? А может и еще раньше, на поляне в лесах Ило..? Впрочем, пилот догадывался, что виной его тоски является сестра Ихэля Чавчила и взгляд ее глаз – Ашуру очень хотелось увидеть Чавчилу еще раз, однако в то, что это случится, он не верил.
- Аой, - вздохнул Ашур, - жизнь!
До города крагов от заставы было не так уж и далеко. Кинасис, старший пограничной стражи сказал, что городское поле быстро кончится и Лафин он увидит скоро. Несколько раз, по дороге, Ашура обгоняли местные жители-краги на телегах – уложенных в ряд деревьях на кругах, как говорил Ихэль - запряженных пугачами или, на языке крагов - моринами. Пугачи или морины представляли собой сравнительно крупных приземистых животных, передвигавшихся на двух огромных задних лапах. Коротенькие передние лапы у них болтались вдоль тела, а сами морины, чем-то походили на виденных пилотом по ту сторону Желтых холмов зверей, только без их когтей-крючьев. Обгоняющие пилота животные неприязненно косили на Ашура коричневыми глазами, наклоняли свою большую вытянутую голову к самому лицу пилота и делали резкий: – Пыых! – выдох. Крестьяне стучали хворостинами прямо по морде моринов, удерживая их от подобных выходок и дробно топоча, морины недовольно проносились мимо.
Вопреки ожиданиям или полученным в детстве представлениям, город крагов не был обнесен той самой древней крепостной стеной и вдали, действительно, довольно скоро показались первые городские постройки. Ашур ускорил шаги. Через некоторое время он уже шагал по выложенной камнем мостовой, по обеим сторонам от которой возвышались небольшие дома. Ашур рассматривал их с интересом. Город начинался с деревянных, одноэтажных зданий с небольшими двориками внутри. Эти здания были разбросанны через небольшие промежутки, а затем, вдруг, резко, деревянные дома сменились на каменные и тесно стоящие друг возле друга. Что еще удивляло Ашура, так это то, что ни он сам, ни его одежда у встречных крагов никакого интереса не вызывали. Ощущение было такое, что они видели в жизни кое-что и похлеще Ашура. Пилот даже не знал, что по этому поводу думать… и, толком, не представлял куда идет. Он просто шел. Шел вперед. Дома давно уже выстроились вдоль мостовой сплошной трехэтажной линией, выделяясь только окраской и дверями. Сплошь и рядом они имели маленькие балкончики наверху, на третьем этаже, и плоские, закругленные по краям крыши. И чем дальше вглубь города, тем больше появлялось на улице народа. Одетых в короткие брюки и рубашки навыпуск мужчин, женщин в накидках и манерных шляпках, везде топали морины, запряженные в тележки и с криками носились стайки детей. В окнах мелькали силуэты жильцов, а в каком-то доме даже заверещала зверюшка. На маленьких балкончиках наверху появились домохозяйки, о чем-то судачившие с такими же соседками по балкону и одновременно переставляющие горшки с цветами.
Мостовая понемногу суживалась, и дома уже почти нависали над ней. Но, пройдя еще чуток, Ашур оказался на широком людном перекрестке, где улица разделялась на три части - прямо, направо или налево. Пилот задумался - куда идти. Солнце клонилось к закату, и надо было искать ночлег, любой, хотя бы на одну ночь. Неожиданно, Ашур почувствовал неприятный интерес к своей персоне. Пилот оглянулся - группа молодых парней, игравших прямо на мостовой под одним из домов - кидали камешки в начерченный круг, холодно смотрела на него.
- Сирий, глянь, какой расфуфыренный иностранец, - произнес один из них. – Может спросить у него – не хочет ли уважаемый дядя развлечь горожан славного Лафина? – И, тут же, плотный малый со шрамом на лице отделился от компании своих друзей и направился к пилоту.
- Как раз их мне сейчас и не хватало, - подумал Ашур.
Парень, ловко лавируя среди двигающихся туда-сюда прохожих, вплотную подошел к Ашуру. Его руки зашарили по комбинезону пилота, а зеленоватые глаза с вызовом уставились на пилота. – Слышишь, ты, дя… э-э, больно… - Ашур положил свои руки на кисти рук парня и резко вывернул их. Это упражнение требовало применения физической силы, зато было простым и действенным.
- Пусти, больно… - застонал крепыш, кривясь от боли. Со стороны, для горожан, спешащих вернуться домой или торопящихся по своим делам, все выглядело вполне обычно. Двое людей на улице, один из которых был большого роста чужак, а второй крепыш–лафинянин, стоя посередине людского потока, разговаривали друг с другом, а потом тот, который крепыш, стал кланяться чужаку, благодаря его за что-то. Только друзьям парня эти поклоны не понравились, и они собрались, было, прояснить, в чем дело.
- Так, быстро говори, - жутко уродуя язык крагов, произнес Ашур, продолжая заставлять крепыша кланяться, - тебя как зовут?
- Сирий, - ответил крепыш, не прекращая кривиться.
- Сирий, ты заработать хочешь? – спросил Ашур.
Парень усиленно закивал головой и Ашур решил, что можно отпустить его руки.
Друзья парня, уже направившиеся к Ашуру, недоуменно остановились, их дружок, вдруг, снова начал мирно общаться с иноземцем.
- Отведешь меня в место, где можно снять комнату на пару недель, получишь две монеты, - сказал Ашур и, жестом фокусника, извлек из рукава комбинезона пару оболов и показал их Сирию.
Еще когда он готовился к экспедиции в «дикие города», он выспросил у торговцев из фактории всю информацию о городах, в том числе и ту, что касалась платежной системы городов, денег и стоимости этих денег. А заодно и выменял у торговцев часть подобных денег, как он считал - весьма приличную.
Сирий довольно ухмыльнулся – Ашур угадал, два обола было хорошей ценой за «экскурсию», но не настолько, чтобы глаза крепыша хищно блеснули.
- Ну, что же, - сказал пилот и повернулся к улице, продолжающей идти прямо, - идем?
- Не туда, - произнес Сирий, - есть ближе хороший гостиный дом. – Он обернулся к своей компании и крикнул: – Я скоро буду! А теперь сюда, уважаемый чужеземец! – и парень повернул на улицу, отходящую вправо.



Глава 5

- Ты думаешь, что сам определяешь правила? У меня есть большие сомнения! – Юкас отошел от окна и сел на болтающийся в воздухе стул. – Считаешь себя игроком и настолько сильным, что можешь определять правила? Я думаю, что ты тоже пешка, а партию разыгрывают другие!
- Ты угрожаешь мне?
- Ни боже мой! – Рудисо рассмеялся. – Мне ли тебе угрожать… Ты можешь кое-что в этом мире, но кто создал тебя, демиург?
Тень у стены грязно выругалась.
- Оставь, пусть все идет, как идет! – сказал Рудисо. - Учти, ведь, чей-то дядя недоволен может быть!


- Племяш, смотри –ка, что твои творят…
Себя богами возомнили!


Утреннее солнце освещало деревню, которую грабили наемники. Метались жители, выли скорости – некрупные животные, используемые крестьянами для охраны от лесного зверья, солдаты вытаскивали из домов и сараев крестьянское добро и рубили мечами самих крестьян. Всюду разливался крик и плач, ревела скотина, а из домов тянуло дымом и гарью. Дверь, ближайшей хибары, возле которой валялся убитый скорость, ломало сразу трое наемников – хозяин забаррикадировался внутри, а еще один наемник, гогоча, тащил из сарая возле хибары двух тощих хрюков, разводимых крестьянами на мясо. У разбитой повозки, на дороге, рядом с лесом, лежало несколько мертвых тел в серой домотканой одежке…
Куль сглотнул и произнес: - Деревня еще жива, - и натянул лук.
- Расстрига, те, возле дома мои, - прошептал Лувэн, - а ты возьми на себя этого, у сарая…ну, удача с нами!
Лувэн и вариназ, скрываясь за стволами могучих деревьев, почти вплотную подступавших к селению, двинулись к дому забаррикадировавшегося лесовика. Тренькнула тетива, короткий свист и стрела, пробив кожу доспеха, вонзилась в спину, одного из солдат, ломавшего дверь. Лувэн и Расстрига выскочили из-за деревьев и метнулись к наемникам. С ходу Лувэн швырнул стилет во второго солдата, целясь в узкую полоску незащищенного горла - наемник всхлипнул и носом ткнулся в двери. Третий из наемников, почуяв неладное, мгновенно развернулся и поднял меч, но опять свистнула стрела и, выронив оружие, солдат упал - сначала на колени, а потом и навзничь. Лувэн выдернул свой стилет из солдата и бросился дальше. В следующий миг, он быстро прижался к бревенчатой стене подобной хибары, пропуская мимо себя солдат, бегущих на крик здоровяка у сарая, здоровяка, схватившегося с вариназом.
- Как раз для Куля мишени, - подумал Лувэн и, пропустив солдат, слыша позади уже гул летящих стрел руми, выскочил из-за дома. Дом зиял провалом выломанных дверей, а прямо перед домом, на синеватой, согреваемой теплым солнышком, траве, двое наемников распинали жену крестьянина, собираясь насиловать ее. Сам крестьянин, избитый и связанный, абсолютно безучастно лежал рядом, а возле него, скрутившись, также молча лежал парень, лет 16-17. Чуть поодаль плакали две маленькие девчушки, прижавшиеся друг к другу. Увидев Лувэна, наемник, державший за руки крестьянскую жену, мгновенно бросил ее и ухватился за секиру, лежавшую на земле. Лувен прыгнул. Лезвие секиры со свистом рассекло воздух и опустилось на Лувэна, но Лувэн отклонился и сам рубанул солдата. Меч скользнул по нагруднику и отскочил, однако солдат подался назад. Тем временем второй, со спущенными штанами, успел подхватить с земли копье и ткнул им в Лувэна. Лувэн выгнулся, и копье прошло над ним. И тут же, первый из солдат снова попытался опустить на него секиру. Лувэн принял удар на скрещенные стилет и меч и, отбрасывая секиру, пнул солдата башмаком в колено. Скривившись от боли, наемник раскрылся и Лувэн с силой всадил меч в его грудь. Пробив нагрудник, меч глухо вошел в тело солдата. И сразу же Лувэн выдернул его назад, подставляя под удар второго наемника, нащупавшего свой меч. Спущенные штаны мешали солдату, но проявлять благородство Лувэн не собирался. Следующим ударом он воткнул стилет в бедро солдата. Наемник пошатнулся, его рука дрогнула. Одним движением, Лувэн перебил ему горло.
В один мах разрезав веревки на крестьянине, Лувэн наклонился к парнишке и понял, что опоздал. Он повернул парня, у него было рана на груди, видимо, он хотел закрыть мать и солдаты просто отмахнулись от него… секирой. Юноша умирал, глаза его подернулись смертью, но кровь еще шла толчками. Лувэн подложил ему руку под голову, чтобы облегчить последние минуты… И, неожиданно, совсем неожиданно, пацаненок открыл глаза и улыбнулся, с благодарностью, Лувэну. А затем, вздохнул и разом обмяк. Лувэн тихонько опустил голову парня на землю и встал. Больше он уже не задерживался. Время замерло для него, стало вязким и тягучим. Вопли, дым, рев скотины - он больше не слышал этого. И только солнце висело в одной точке на голубом небосводе. Тень скользила по деревне и наемники в последний миг своей жизни видели лишь жуткое, извергающее стальной свет колесо Нотару, сумасшедшего бога гушугов, изгнанного за безумную страсть к убийству даже из Рунии, гушугской страны богов…
- Один хьядинг, второй псих, - сварливо бормотал Расстрига, стаскивая к дому деревенского старосты, единственному дому в деревне, выглядевшему не просто хибарой, оружие с убитых солдат. – Вот, дал юк компанию!
Полуденное солнце переливалось на металлических шлемах, брошенных в кучу, на лежащих в этой куче мечах, секирах и копьях.
-18 человек, - сообщил вариназ сидевшим, привалившись спинами к стене дома старосты, Кулю и Лувэну. – И ни одного живого.
- Кто? – коротко задал вопрос Лувэн.
- Наемники, - ответил Расстрига. – деревня имперская, но сосед – барон положил на нее глаз. Жена старосты – сам деревенский староста, крупный бородатый мужчина, лежал с распоротым животом и перерезанным горлом неподалеку от своего дома – сказала, недавно барон здесь был, звал крестьян под свою руку. Мужики посовещались и отказали ему, так он, пообещал отомстить и перевешать всех на деревьях.
- Сучонок, - выругался Куль, - сам не решился нарушить права императора, так натравил наемников.
Уцелевшие жители деревни понемногу собирались вокруг тройки друзей. Один из них, массивный гушуг с латаной, в нескольких местах, одеждой, с ссадиной на щеке, несмело спросил, обращаясь к Кулю и Лувэну: - А что нам делать –то теперь?
- Жить, - обронил руми. – Старосту нового выберите, своих похороните. – Куль вздохнул и добавил: - Император вам сейчас не подмога. Сами настороже будьте, со стрелками договоритесь. А этих, - руми мотнул головой в сторону, - закопайте где-нибудь или пырья отдайте, - посоветовал он.
- Так это, - продолжил мужичок, - барон мстить–то будет. А это, лесные, сегодня здесь, завтра там, а барон, тута, рядом.
Лувэн сообразил, куда клонит крестьянин.
- Может, благородные господа, решат пожить, пока, с нами, а мы и дом вам подберем, домов–то много теперь будет. Почитай, пол-деревни народа поубивали.
Собравшиеся вокруг крестьяне одобрительно загудели, поддерживая мужичка.
- Ну, нет, - громко произнес Расстрига и воткнул в середину оружейной кучи последние копья. – У нас своих дел по горло. Вы в пограничники запишитесь, имперский указ никто не отменял и граница, вон, рядом.
Крестьяне опять загудели, раздались голоса: - Всю жизнь службу нести, головы на боссонской границе складывать…
- А, может, останемся на денек, - предложил Лувэн, блаженно позевывая и подставляя солнышку, поросшие рыжим волосом, плечи, - пропадут, ведь.
- Не темни, - пробормотал Куль, лениво поворачивая голову к Лувэну. – Что тебя смущает?
- Да не складывается, - протянул Лувэн, - щитов нет. Непонятно.
- Хочешь сказать, рядом их лагерь?
- Хочу, - подтвердил Лувэн. – Должен быть.
- Расстрига, - позвал Лувэн.
- Чего тебе, - отозвался вариназ, взирающий на кучу с оружием и задумчиво почесывающий затылок. – И что с ним делать, - невнятно бормотал он. Природная бережливость, называемая некоторыми обычной жадностью, глодала его душу всегда, когда он сталкивался с чужим добром, независимо от того, как оно к нему попадало.
- Тут такое дело, - медленно протянул Лувэн, - Неудачник предлагает задержаться на денек в деревушке.
Куль с интересом повернулся к Лувэну… наступила затяжная пауза. - В глаза мне смотреть… - тихо процедил Куль. – И не отворачиваться, не отворачиваться!
- Ты как, - стараясь не смотреть на руми, задал вопрос Лувэн, - согласен?
Поняв, что совесть и Лувэн понятия далекие друг от друга, Куль произнес: - Гичара ты!- и снова привалился спиной к дому старосты.
Вариназ оставил оружие и внимательно взглянул на Куля, а затем и на Лувэна.
- Понятно, - произнес Расстрига и, расчистив место, присел на край кучи с мечами, топорами, копьями.
- Рядом должен быть их лагерь, - сказал Лувэн. – Посмотри на крестьян – возле Лувэна с руми и вариназом уже толпились все уцелевшие жители деревни, два десятка мужчин и женщин со следами недавно пережитой беды, несколько стариков и старух и дети, много грязных испуганных детей от совсем малышей и до почти взрослых – уходить им некуда. А если бросим деревню, следующий день они, вряд ли, встретят.
- Понятно, - еще раз произнес Расстрига. Потом встал. – Как тебя зовут, - обратился он к самому говорливому из оставшихся в живых крестьян, тому самому гушугу, что предлагал им остаться.
- Астинаурхаранаван! – ответил гушуг.
- Астинаурхаранаван, - громко сказал Расстрига, - мы останемся еще на день, но, но, - повторил он, обращаясь уже ко всем собравшимся у дома старосты, - эти солдаты пришли не одни… - только что гудевшие, расхрабрившиеся крестьяне испуганно затихли - … и в лесу их друзья. Мы должны подготовиться к их приходу, иначе до утра деревня может не дожить.- Расстрига помолчал и продолжил: - А вам надо выбрать старшего, прямо сейчас, одного, такого, с кем мы бы могли обсудить меры по защите деревни. И я предлагаю выбрать Астинаурхаранавана!
- А что, пускай! Мужик головастый, пусть будет! – раздались несколько крестьянских голосов. – Астиурха старостой! – загудели уцелевшие деревенские жители.
Гушуг вышел вперед и повернулся к крестьянам.
- Благодарю за такую честь общество, - сказал Астинаурхаранаван и поклонился всем стоявшим у дома старосты деревенским жителям. – Обещаю блюсти интересы каждой семьи, слушать старых и защищать деревню перед графом, - торжественно произнес он и еще раз поклонился деревенским…
Расстрига подсел к Кулю и Лувэну: - Что делать-то будем?
- Вот что, - встряхнулся Лувэн, - надо разведку организовать. Эти налегке пришли. Вряд ли издалека. Похоже, у них где–то небольшой лагерь, где они разделились на несколько отрядов, чтобы охватить побольше лесных деревенек. - Лувэн встал.– Эх, где наша не пропадала…
- Ага, - поддакнул Куль, по привычке засовывая в рот травинку и довольно жмуря на солнце свои слегка раскосые ярко-зеленые глаза, - где пропадала, а где нет. Здесь территория не баронская, имперская, баронов с дружинами нет, можно сбиться в стаю и грабить все вокруг.
- Именно, - сказал Лувэн, - и никто не помешает.
- Надо деревенских привлекать, - снова присев, произнес Лувэн.
Все втроем – руми, вариназ и Лувэн – с интересом посмотрели на нового старосту.
Новоиспеченный староста распоряжался крестьянами.
- Быстро освоился, - подметил практичный Расстрига.
Крестьяне, забрав детей, ушли. Место перед домом бывшего старосты опустело. Астинаурхаранаван или, как называли его деревенские – Астиурх, подсел к троице спасителей.
- Я, это, пока, сказал, чтобы солдат убрали, - произнес гушуг, обращаясь к Кулю, вариназу и Лувэну одновременно.
- Астиурх, - сказал Лувэн, - ты, вот, что скажи – деревня ваша в лесу… из оставшихся в живых есть кто охотой пробавляется?
- А, почитай, все - ответил гушуг, - все пробавляются, все, кто дорос.
- А, кто на ногу легок и с луком управляется хорошо? – уточнил вопрос Лувэн.
- Есть, - задумчиво протянул Астиурх, - есть и такие. Вендис стрелок отменный, он жив. Рано тоже хорош, Риунсанара молода еще, но глаз верный у нее…
- Женщина??? – хором воскликнули руми и вариназ. Мало того, что она, судя по имени, была из гушугов, которые стрелками из лука слыли препаршивейшими, так еще и женщина!
- Что деется в мире, - пробормотал Расстрига.
…Гунава еще можно посчитать, Рудас, Крыусис, - гушуг замолчал, а потом продолжил: - а, пожалуй, и все. Остальных солдаты порубили.
- Астиурх, - сказал Лувэн, - пусть они придут сюда с луками и стрелами.
- Сейчас приведу, - произнес новоиспеченный староста и встал…
- Кстати, Расстрига, ты, может, стрелы у кого из наемников нашел? –без особой надежды поинтересовался Куль, обращаясь к вариназу.
- Нашел, - проворчал вариназ. – Арбалеты у них, у всех! У одного только лук.
- Вот, что я задумал, - сказал Лувэн, как только Астиурх ушел за названными им крестьянами. - Надо за недорого продать наемникам страх. Это единственный шанс для деревни. Смотри, Куль, - серьезно произнес Лувэн, - будь ты наемником, что бы ты сделал, если отряд из 18 человек, ушедший грабить маленькую деревню, не вернулся?
- Собрал бы отряд побольше и пошел разбираться, - не мудрствуя лукаво, ответил Куль.
- А если бы, не только отряд не вернулся, но и кто–то, в придачу, напал на тебя, на твой отряд? – задал новый вопрос Лувэн.
- Понятно, - пожевав травинку, произнес руми, - деревенька за вольными стрелками числиться. А посему лучше не трогать ее... – Руми помолчал, затем добавил: - Что ж, будем считать, что командиры наемников не сильно головастые ребята.
- Пожрать бы, - перевел разговор в более насущное русло Расстрига, которого больше волновал желудок, чем планы Куля и Лувэна на войну. – С утра еще не ели.
- Угу, - согласился Лувэн, - не помешало бы.
- А и действительно, - оживился, наконец, полностью отошедший от хьядинга, Куль. – Надо перекусить. Что там у нас есть?
- В мешке? – спросил Лувэн.
- Никакого мешка! – быстро заявил Расстрига. - Пускай новый староста что–нибудь сообразит, а мешок нам еще пригодится.
- Астиурх идет, - сообщил Лувэн.
Все трое встали навстречу Астиурху. Староста шел не один, рядом с ним шагало семеро человек, один из которых был почти мальчишка, а двое гушугами – девушка и похожий на старосту мужчина. В руках все крестьяне, кроме гушуга, держали луки, и через плечо у них висели набитые стрелами колчаны.
Деревенские остановились, немного не доходя до троицы.
- Вот, - сказал Астиурх, - те, кого я называл.
Пришедшие сгрудились в кучку и настороженно смотрели то на руми, то на вариназа с Лувэном.
- Стоп–стоп, - произнес Лувэн, смотря на коренастого гушуга. - У него что? – спросил он, обращаясь к Астиурху. - Самострел?
- Это мой брат, - сказал староста. – Гринаваранан - У него арбалет и он неплохо управляется с ним.
- Арбалетчик, - произнес Лувэн, - это неплохо. Однако нам нужны только лучники, и ему лучше будет остаться здесь. – Гринавар… - Лувэн слегка запнулся, пытаясь выговорить имя брата старосты… - Гринаваранан, ты будешь нужен тут, а, пока, стань в сторонку.
Гушуг, не споря, отошел в сторонку.
- Тэ-экс, - протянул Куль, как мастер–лучник – лучше, чем руми, лучников не существовало - осматривая, одетых в серые, подпоясанные веревкой рубахи и такие же штаны деревенских охотников. На удивление, на ногах у крестьян была хорошая кожаная обувь - башмаки с гибкой подошвой, зашнурованные поверх штанов, чуть ли не до колена. На удивление еще и потому, что у самих Куля, Расстриги и Лувэна обувь была гораздо проще – у руми традиционные полусапожки из волокон дерева Рах, а у Лувэна и вариназа обычные башмаки, хотя и добротные.
- Тэ-экс, - снова протянул руми, прохаживаясь перед деревенскими охотниками. – Вы слышали, - спросил Куль, перестав маячить и изображать пристава, приехавшего собирать подать с крестьян, то есть, останавливаясь перед крестьянами, - что в лесу могут быть еще солдаты и они, скорее всего, придут в деревню, чтобы отомстить за погибших товарищей?
Деревенские охотники молчали.
- Так, вот. Наша задача найти этих солдат до того, как они пойдут на деревню, а найдя пугануть их так, чтобы они забыли дорогу сюда. Для этого нам придется изобразить лесных стрелков… Тебя как зовут, мальчик? – руми, неожиданно, подошел к самому юному из деревенских охотников, тому, который был почти мальчишка.
- Гунав, - серьезно ответил паренек, смотря прямо в глаза Кулю. – И не надо на меня коситься, - добавил он, - мне 16… скоро.
- Хорошо, хорошо, - сказал Куль, - я верю и не в обиду тебе. – Руми действительно смотрел на мальчишку своими зелеными глазами. – Это очень серьезно, Гунав, - неожиданно тихо произнес Куль. – А теперь, - повышая голос и снова обращаясь ко всем, сказал руми, - я хочу посмотреть, кто из вас на что способен! - Куль показал рукой на соседнюю, находящуюся метрах в 30 от дома старосты хибару, поднял свой лук и, не глядя, пустил стрелу – стрела вонзилась в стену хибары… - Видите, торчит моя стрела? Вы должны попасть как можно ближе к ней! Кто первый?
Деревенские охотники презрительно заулыбались, затем, поплевав на пальцы, натянули тетивы на свои луки и выстроились в ряд. Все стрелы легли рядом со стрелой руми.
- Хорошо, - произнес Куль, - Это хорошо. Расстрига, проследи, чтобы, вон возле того дома, - он показал луком на хижину, уже находящуюся метрах в 50 от дома старосты, - никто не болтался. – Подождав, пока вариназ доберется до хижины, руми продолжил: - А сейчас, - он натянул лук и пустил стрелу в стену хибары. – Задача та же!
На сей раз, усмешек не было. Первым стрелял жилистый крестьянин, по имени Вендис. Его стрела легла точно рядом со стрелой руми. Вторым вышел рослый Рано, его стрела легла немного дальше от стрелы руми. Более молодые Рудас и Крыусис промазали по цели, их стрелы далеко ушли в «молоко». Затем вышла девушка–гушуг Риунсанара, которая была ненамного старше, - по меркам гушугов – чем Гунав. Она влепила стрелу рядом со стрелой Вендиса. И последним стрелял Гунав. Мальчишка долго целился, что-то шептал и, наконец, отпустил тетиву. Свистнув, его стрела с резким треском вонзилась в стрелу Куля, расщепив ее надвое.
- Опля! - воскликнул Куль. – А, вот, дать бы тебе по загривку за порчу стрелы, - ворчливо произнес он, но чувствовалось, в его голосе не было злости.
Пока Куль выяснял - кто на что годен из деревенских охотников, Лувэн пообщался со старостой, посвятив его в план предстоящих действий. От Астиурха требовалось снова собрать всех деревенских и, как угодно, уговорить их покинуть свои хижины и спрятаться, на время, в лесу – Лувэн хотел подстраховаться на тот случай, если все пойдет не так, как он задумал. А в деревне должен был остаться со своим арбалетом брат Астиурха Гринаваранан. Ему отводилась роль заслона. Два – три арбалетных болта, по идее - как предполагал Лувэн – притормозят наемников, коль те бросятся в погоню за деревенскими лучниками. Тем самым Гринаваранан позволит отряду Лувэна сориентироваться по местности и устроить солдатам засаду. Ну, а, дальше, видно будет.
Подозвав Гринаваранана, Лувэн подробно объяснил ему задачу – подыскать место, с которого бы просматривались все подходы к деревне и, в случае, если появятся наемники, задержать их, как можно дольше. Впрочем, в душе, Лувэн надеялся, что до этого не дойдет.
Примерно, через час, когда солнце склонилось к полудню и в сторону леса из деревни, подгоняя хрюков, в сопровождении разномастных скоростей потянулись уцелевшие деревенские жители, отряд местных охотников во главе с руми, вариназом и Лувэном, перекусив наскоро от щедрот деревенских, покинул деревню. Пройдя через небольшое, изрядно потоптанное солдатами, поле, на котором, вот–вот, должен был заколоситься урожай, они вышли к маленькой речушке. А за речушкой уже стеной возвышался лес. Отряд вел руми, для которого искать следы в лесу, следы солдат, было детской забавой. Переправившись через речку и, отмеряв, по лесу, километров с десять быстрым ходом, они вышли к еще одной, совсем маленькой лесной речушки, скорее просто большому ручья. Здесь Куль поднял руку. Отряд остановился.
- Наемники рядом, - сказал Куль. - Но, прежде, чем мы двинемся дальше, условимся…- Куль посмотрел на деревенских, у всех, даже у мальчишки Гунава, были сосредоточенные серьезные лица -… крик рупи – распространенной местной птицы – все знают? – Крестьяне кивнули головами. – Тогда, возле лагеря расходимся, каждый выбирает себе цель. Стрелять только теми стрелами, что раздал вам Расстрига, - вариназ повел кустистой бровью при упоминании своего имени – они боевые, хоть их и мало. Начинаем по крику рупи, по второму же крику рупи все уходим и собираемся… - руми оглянулся, подыскивая подходящее место… - вон у того дерева, - Куль указал рукой на маленькое деревцо, одиноко стоявшее в тени своих более громадных собратьев. – Ждать никого не будем. Опоздавшие добираются до деревни сами. Все понятно?
Деревенские охотники снова кивнули головами.
- Тогда сейчас я иду первым. Подождете несколько минут и идите следом. Сначала Лувэн, последним, - руми посмотрел на вариназа, - Расстрига. А теперь, Даждь ты с нами? – подняв лицо к небу, громко вопросил руми и вошел в воду…
- Хвала Даждьпану! – не сговариваясь, испуганно хором повторили деревенские охотники запретное древнее имя покровителя руми и лесов.
Окруженный густым лесом лагерь наемников открылся не сразу. Два десятка грубо слепленных шалашей раскинулись в беспорядке на маленькой солнечной полянке и, частично, под кронами деревьев, окружавших полянку. На краю лагеря несколько солдат, сняв доспехи, отложив щиты и, составив в кучку копья, не обращая ни на что внимания, весело гоготали, играя на небольшой, с прыгающими лучами светила, прогалине в кости, самую непритягательную игру всех солдат во все времена. Еще парочка наемников, в полном вооружении, прогуливалась между убогими лагерными строениями. Возле входа в один из шалашей, кривовато скроенный и корявый, но находящийся ближе к середине лагеря, тоже стояло двое наемников, опираясь на копья.
Охотники подбирались ползком. Куль, прятавшийся за деревом, жестом показал направо и налево, и крестьяне исчезли за деревьями по обе стороны от него. Все, кроме мальчишки Гунава. Его Куль попридержал и ткнул пальцем сначала себе на горло, а потом на стражей у шалаша – мальчишка понятливо мигнул и тоже исчез. Лувэн с Расстригой, шуганув пыхтящего кужа – трудолюбивого лесного зверька куда–то направлявшегося по своим кужьим делам, упали в кусты на противоположной от Куля стороне лагеря.
- Человек 50 - 60, - восстанавливая дыхание, прошептал Лувэн Расстриге, - судя по шалашам, но нам повезло, сейчас никого нет, кроме охраны.
- Угу, - буркнул вариназ, отмахиваясь от гнуса – лесной ручей был неподалеку и роящиеся у воды паразиты основательно оккупировали прилегающие к лагерю лесные заросли… - Что ты сказал? Охрана только? Значит, хлопот меньше…
Рупи прокричала над стоянкой. И тут же засвистели стрелы. Солдаты – стражники возле шалаша рухнули одновременно. У каждого в горле - единственное незазищенное у солдат место - торчало по стреле – у первого Куля, у второго Гунава. И так же сразу отдали Неведомым богам души игроки в кости. Одна за другой стрелы втыкались в их неприкрытые доспехами спины, заставляя дергаться, уже мертвые, после первых выстрелов, тела. Игроки так и застыли, как играли, только стали похожи на тряпичные мягкие игрушки, утыканные шипами - в каждом сидело как минимум по четыре стрелы. А, вот, наемникам, патрулировавшим лагерь, повезло больше. Стрелы, пущенные деревенскими охотниками, только скользнули по их доспехам, и солдаты мгновенно загородились щитами, став спиной к спине и подняв дикий ор.
- Эх, - сокрушенно пробормотал Расстрига, - слабенькие луки у деревенских, - и тут же кровожадно добавил, - но, ничего. Сейчас Куль им покажет дорогу к гмурам!
- Не покажет, - отозвался Лувэн. – Двоим не покажет, я попросил одного оставить в живых.
- Свидетеля оставить решили, - буркнул Расстрига, - чтобы рассказал все...
Солдаты, крича и полупригнувшись за своими щитами, медленно отступали к лесу. Две стрелы воткнулись в край щита того из наемников, что был лицом к лесу. Кто-то из крестьян сообразил обойти солдат, однако это не помогло. Еще одна ударилась в металлический умбон в центре щита и отскочила.
- Почему Куль не стреляет? - недоуменно задал вопрос Расстриге Лувэн. – У него же еще должны быть стрелы!
- Ну, да, - ответил вариназ. – Только сдается мне, раз решили одного выпустить живым, Куль хочет, чтобы мы, а точнее ты, для полной ясности картинки зарубил одного из них на глазах у второго.
- Юк, - возмущенно чертыхнулся Лувэн, - да я бы и так солдату показался!
Солдаты добрались до первых деревьев и сразу распрямились. И здесь тренькнула стрела руми. Запрокинув голову, один из солдат удивленно ухватился рукой за массивный ствол телия, высоченного царя лесных деревьев, а затем начал медленно заваливаться набок. Второй наемник мгновение смотрел на пробившую металлические доспехи напарника стрелу, а затем, отбросив щит, бросился в спасительную гущу деревьев. И здесь настала очередь Лувэна. Взмахнув мечом, с разрисованным грязью, как у вольного стрелка, лицом, он выскочил навстречу наемнику, однако, как бы, сподскользнулся и упал. Солдат, ни на миг не задерживаясь, подался в сторону и с шумом пронесся мимо Лувэна…
- Вставай, - спустя секунду, ворчливо произнес из-за кустов, подстраховывающий Лувэна Расстрига. – Он уже убежал. Можешь больше не валяться.
- Так всегда, - вздохнул Лувэн, - кто-то в грязи валяется, а кто-то смеется, - и быстро поднялся.
- Труби отбой, - произнес он, обращаясь к вариназу. Над лесом опять прозвенел крик рупи.

Астиурха с деревенскими они нашли не слишком далеко от деревни.
- Можете возвращаться, - сказал Лувэн. – Гринаваран ждет вас в деревне. Наемники больше не придут. Без барона они не рискнут нападать на деревню, связанную с вольными стрелками, ну, а стрелков мы изобразили убедительно.
- А ежели барон решит сам придти? – спросил, почесывая, немытую голову староста.
- Вряд ли, - произнес Лувэн, - если бы не страшился нарушить права императора, давно бы пришел.
- А если барон сам придет, - …Куль, разговаривавший с Гунавом – мальчишка-охотник о чем-то просил его. – Хорошо, я подумаю, - сказал руми юному охотнику и подошел к старосте и Лувэну, взяв Астиурха под руку... – Не в наших правилах помогать, но, если барон сам придет, - Куль наклонился и что-то прошептал старосте. – Запомнил? – уже громко, отстраняясь от старосты, спросил он.
- Запомнил, - сказал Астиурх.
- Вот это ему и скажешь, если придет, - весело оскалился руми и, взяв за руку теперь Лувэна, потащил его вбок: - Слушай, тут мальчишка Гунав напрашивается к нам. Не хочет он оставаться в деревне, отца и старшего брата наемники сегодня зарубили, а матери давно нет, умерла еще год назад. Что думаешь?
- А ты, похоже, личность известная, - иронично обронил Лувэн, не давая «запудрить» себе мозги, - коль уверен, что одно твое слова, шепнутое старосте, заставит барона убраться обратно подобру-поздорову.
- Ну, и не одно уж, - с растяжкой протянул Куль, - да, и не я один.
- Ясно, - произнес Лувэн, - я про Расстригу не сказал. Вы с Расстригой чрезвычайные и полномочные оказывается, а не простые.
- Ну, ладно, ладно, - пробормотал, абсолютно не смущаясь руми. – Ты о мальчишке, что думаешь?
Уже давно, еще сразу после бегства из корчмы от лазутчиков Седьмого короля они – Куль, Расстрига и Лувэн решили, что до боссонской границы идут вместе - у Куля и вариназа на границе был нужный человек, через которого они могли передать информацию по своему ведомству, а Лувэну все равно надо было в Боссон. А посему, любое решение, касающееся всех троих, должны были и принимать втроем.
- Ну, куда ему с нами? – ответил Лувэн. – Мы сами на острие меча…
- Так и я о том же, - сказал Куль и добавил: - Значит, берем?
- Малец толковый, пусть идет, - высказал свое мнение и подошедший Расстрига. – Мне он нравиться. Мы не пропали и он не пропадет.
- Как-то вы легко все решаете, - обронил Лувэн. – А если мы снова столкнемся с лазутчиками Седьмого короля, а если угодим в засаду… да, мало ли что с нами может случиться.
- Я и говорю, - произнес вариназ, - нас еще надо суметь обидеть. – Расстрига замолк на секунду, затем продолжил: - Мальчишке пора определяться в жизни, а он ничего в ней не видел. – И Расстрига повторил: - Мы не пропали и он не пропадет.
- С нами опасно, но для него это единственная возможность увидеть мир, - сказал Куль. – А здесь он пропадет.
Лувэн посмотрел на Гунава. Паренек одиноко стоял чуть в сторонке от суетившихся деревенских жителей и ждал решения своей судьбы. Все ходившие с ними охотники разошлись по своим семьям, звали детей, жен или родителей, а мальчишка, в одночасье оставшийся без родных, был никому, вроде, как и не нужен.
- Ладно, - буркнул Лувэн. Куль и Расстрига облегченно заулыбались. – Пусть будет так! Гунав, ты идешь с нами! – Мальчишка громко вздохнул, видно было, что для него много значило решение Лувэна. Он заспешил к тройке – руми, вариназу и куаерагу.
Начавшийся столь трагично для крестьян день близился к исходу. На лесную заимку, где уцелевшие жители деревни прятались, дожидаясь возвращения охотников, понемногу наступали сумерки. Раскидистые кроны деревьев, высоких, обступавших заимку со всех сторон, скрывавших ее от чужих глаз, казались уже сплошным ковром. Лувэн, Расстрига, Куль и, теперь еще и Гунав подошли к Астиурху, командовавшему собиравшимися в деревню крестьянами.
- Мы не будем ночевать в деревне, Астиурх, - сказал Куль, обращаясь к старосте. – Мы и так задержались. Мы уходим и хотим забрать с собой мальчишку.
- Вендис, - крикнул Астиурх, направляя огромной веткой парочку бестолково тыкающихся хрюков - все собрались? Веди в деревню! Куда пошли? … Я пойду последним! – Староста повернулся к четверке: - Гунава?
Куль кивнул светловолосой головой.
- Пусть идет, - тяжело произнес Астиурх. – Удачи ему. Мальчишка не поможет нам прокормить всех, кто остался сегодня без кормильца. Видите? – староста показал рукой на группу детей, уходивших последними. Руми, Расстрига и Лувэн обернулись по направлению руки старосты. – Теперь они навсегда одни. У них нет больше родителей.
Дети шли под присмотром нескольких женщин. В группе было несколько малышей, которых держали за руку ребята повзрослее.
- Многовато, - прошептал Лувэн.
- Полдеревни взрослых полегло, - напомнил Астиурх. – А их, малых, поднимать надо как-то.
Неожиданно для всех Расстрига полез за пазуху и вытащил оттуда увесистый мешочек. Развязал его и опрокинул себе на ладонь. С полуторадесятка золотых и серебряных, неровно обрезанных кружочков высыпались ему на ладонь. Он отделил ровно половину и высыпал их обратно в мешочек. И протянул остальное Астиурху.
- Возьми, - произнес он, - это я на солдатах собрал, да, и наше, кое-что, было. Все легче будет.
- Спасибо, - слезы выступили на глазах гушуга, его руки задрожали. Эти монеты были для затерянной в глуши деревни целым богатством. - Спасибо вам, люди, - староста даже не заметил, что назвал Куля и Расстригу людьми. Он попытался поклониться им, всем троим сразу. Расстрига едва удержал его. А Лувэн, непроизвольно, шагнул к детям. Ему, прожившему всю жизнь то тут, то там, сейчас вспомнилась родная Эйтория, оставшаяся в той, прошлой, неправдоподобной жизни, и маленькое озеро, где каждый день собиралась детвора… а, может, это было и не Эйтории, а разрисованные мелками тротуары Тешика…
Мальчонка, лет 4, одетый в серую рубашонку и в пестрые разукрашенные штанишки, постоянно отставал от остальных детей и мальчишка постарше, брат его, видимо, все время тянул его за ручонку, поторапливая. Лувэн догнал их. Дети, чем-то неуловимо напомнили ему прежнюю жизнь, напомнили детей из той, прежней жизни. Детей, которых он видел раньше, до того, как попал, как попал, … как умер там, в плавнях на Безымянном озере…
- Подождите, - попросил он детей. – Подождите!
Старший мальчишка недоуменно остановился и остановил своего меньшего братика. Дети обернулись к Лувэну. Старший, большеглазый худенький и русоволосый настороженно смотрел на Лувэна. Младший же, чуть потемнее и круглолицый взглянул на Лувэна с какой-то надеждой. Мальчишки уже понимали, что остались одни и их теперь никогда не обнимет мама и не прижмет к груди отец… хорошее их теперь мало что ждет. Сердце защемило у Лувэна, и дрогнула душа. Он, вдруг, совсем очерствевший за последние годы, понял, что не может оставить этих мальчишек здесь.
- Вас как зовут? - спросил Лувэн у детей.
- Янис, - несмело произнес старший.
- А я Даль, - сказал меньший, по детски, чуть пришепетывая буквы и немножко, совсем немножко, кривя губы, чтобы не плакать.
- А меня Лувэн, - произнес Лувэн. - Вы пойдете со мной? – неожиданно для самого себя, вырвалось у него.
- Пойдем, - доверчиво сказал младший из мальчиков и, вдруг, протянул Лувэну ладошку.
- Лувэн! - позвал Куль, стоявший с Расстригой и Гунавом со старостой.
- Я сейчас… Только никуда не уходите! - произнес Лувэн, обращаясь к детям. – Не уйдете?
- Не уйдем, - сказал старший из мальчиков.
- Я сейчас, - повторил Лувэн, - сейчас… - Он скорым шагом направился к напарникам.
- Лувэн, ты… - начал Куль, но Лувэн не дал договорить ему. – Я беру двух мальчишек с собой, - торопливо заговорил он. – Я не буду обузой для вас и разрываю наш договор. Мы пойдем в город, устроимся там. Только передайте пару слов, передайте Кузаа, перейдете границу, скажите, вам нужен Кузаа и вас доведут. Сообщите - король идет. Хорошо? … Хорошо?
- Тише, тише, не торопись, - произнес Расстрига. – Торопыга. Медленнее. Сам все передашь.
- Вот, именно, сам, - подтвердил Куль. – Совсем за дешево нас ценишь. Где четверо, - руми положил руку на плечо Гунава, - там и шестеро не пропадут. Так, Гунав? – Парень, не понял в чем дело, но согласно подтвердил: - «Да!» - Мы с Расстригой против разрыва соглашения. Пойдем все вместе и мальчишек возьмем. Ведь, - Куль сделал значительную паузу, - если по правде судить, это мы втроем… нет, вчетвером самая большая угроза в этих лесах и опасней нас здесь никого нет. И для любого наемника, стрелка, баронского дружинника или солдата Седьмого короля встреча с нами означает смерть.
- Возьмете мальчишек? - спросил, прислушивающийся к разговору Астиурх.
- Возьмем, - сказал Куль.
- Жалко мальчишек, - произнес староста, – но, наверное, это будет лучше и для деревни и для них. Удачи и им.

На ночевку, из-за мальчишек остановились рано. Куль, для которого лес был дом родной, помог Лувэну устроить детей так, что, если бы, какой-нибудь, изнеженный городской аристократ на минутку заглянул к ним, он бы немедленно плюнул на свой дом, выкинул к юкиной матери все перины и сбежал жить в лес.
Ночь была теплой и, распределив кому когда дежурить – первым выпало Кулю с Гунавом, Лувэн и Расстрига просто улеглись на землю, укрывшись одеялами. Можно было, конечно, сторожить и по одному или, вообще, положиться на чутье Куля, но Боссон был рядом и с ними были дети. Поэтому решили перестраховаться. Тем более, что боссонцы, часто прорывавшие границу, умели ходить неслышно.
…Расстрига дежурил с Лувэном на исходе ночи.
- Жрать охота страшно, - шепнул Расстрига, совершив обход импровизированного лагеря и найдя Лувэна за стволом дерева, возле спящих малышей. Фигура Лувэна, едва заметно выделявшаяся на фоне дерева, была практически незаметна. Лувэн усмехнулся невидимо для вариназа - кому что, а Расстриге набить желудок.
Где-то далеко прошелестела ночная птица, скрипнула ветка. Расстрига, родиной которого были широкие открытые пространства лугов, плохо ориентировался в лесу, но Лувэн, выросший в лесах, насторожился. Ночь была безветренна, с чего бы это ветке скрипеть? Он пальцами показал Расстриге, чтобы тот оставался на месте, а сам, мягко ступая, двинулся в сторону донесшегося звука. Аккуратно раздвигая стебли кустов, подныривая под низко спускающиеся ветви телиев и более мелкорослых желей, Лувэн прошел, примерно метров двести, когда его нагнал, уже с луком в руках Куль.
- Идут, - еле слышно сказал руми. Лувэн кивнул почти невидимому Кулю, чутью руми можно было доверять. Они застыли, напряженно вслушиваясь.
- Человек 20 – 25, - прошептал Куль. – Не лесные… не местные… с оружием… боссонцы! Все понятно, - произнес он. – Иди, поднимай мальчишек, а я тут присмотрю, - с этими словами, Куль дернулся в сторону боссонцев.
- Подожди, - Лувэн придержал Куля и застыл вслушиваясь. Теперь и он уже слышал чуть различимые шорохи, производимые идущими людьми.- Я сам из Боссона! Вдвоем пойдем, - шепнул Лувэн Кулю.
Через 50 шагов Лувэн дернул руми за руку.
- Спрячься, и не стреляй, пока я не крикну, - произнес Лувэн.
- Есть идея? – спросил Куль.
- Есть, - ответил Лувэн. – Попробую договориться.
Первые темные фигуры появились в поле зрения.
- Стойте! – на бос-сонне, диалекте боссонцев крикнул Лувэн фигурам, оставаясь сам в тени деревьев. И тут же несколько стрел и арбалетных болтов со свистом пронеслось возле него. Выстрелив на голос, боссонцы сразу подались назад и в стороны, укрываясь за деревья.
- Не переводите стрелы, - снова крикнул на бос-сонне Лувэн. – Кузаа!
На минуту наступила тишина. Потом чей-то голос спросил: - Кто ты?
- Лувэн! – громко сказал Лувэн. – И я требую, именем герцога, чтобы вы вернулись в Боссон! Вы сейчас нужны там!
Опять наступила пауза. Боссонцы, видимо, совещались между собой.
- Выйди и покажись, если ты Лувен-ап-Гер!- произнес голос из-за деревьев.
Лувэн вздохнул с облегчением, слава Неведомым, эти боссонцы слышали о нем. Он вышел из укрытия.
- И не думайте, что можете убить меня, и Кузаа-ап-Багвейр ничего не узнает! – отчетливо выделяя каждое слово, произнес Лувэн. – О вас найдется кому сказать! Ш-шаах(Стреляй)! – неожиданно и резко крикнул Лувэн Кулю, мгновенно падая на землю. Стрела и арбалетный болт одновременно пронеслись над Лувэном, и тут же всхлипнул за деревьями и повалился ничь стрелок, целивший в Лувэна.
- Не стрелять, не стрелять! – закричал невидимый голос за деревьми, утихомиривая боссонцев. – Мы уходим, Лувэн-ап-Гер. Уходим!
- И скажите герцогу, - вставая с земли, крикнул удаляющимся ночным гостям Лувэн, - король идет! Слышите? Король идет!
- Мы слышали тебя, - донесся до Лувэна все тот же голос, что приказывал боссонцам не стрелять. – Мы передадим, Лувэн-ап-Гер.
Куль возник из темноты и приблизился к Лувэну.
- Ты рисковал, - просто сказал он.
- А, ерунда, - отмахнулся Лувэн, - я думал, будет труднее.
- Я тоже, - опуская лук, согласился руми. – Чтобы боссонцы так легко согласились уйти, – сказал он, – первый раз вижу... – Куль на секунду задумался. – А ты тоже, оказывается, далеко не простой лазутчик, - помолчав, обронил он.
- Да кто бы говорил..! - ухмыльнулся Лувэн.
- Сдаюсь, - миролюбиво произнес руми, - поймал. Ладно, пошли к нашим. Кстати, откуда ты знаешь язык руми?
- Да, как- то довелось выучить, - не слишком внятно, произнес Лувэн, - руми боевой.
- Ясно, - проронил Куль, - хотя было понятно, что ничего ему не ясно.
У стоянки их встретили Расстрига и Гунав, которого поднял вариназ. Мальчишек, пока, Расстрига трогать не стал. Они еще крепко спали и видели свои, наверное, седьмые или восьмые по счету детские сны.
- Как они? - спросил Лувэн, кивая на мальчишек.
- Меньший плакал во сне, - сказал Расстрига, - а старший ничего, сопит, как куж и спит. – А вы что?
- Отправили восвояси ходоков, - ответил Куль, - Лувэн постарался… Лувэн, слушай, ты язык вариназов тоже знаешь?
- Мой язык? – удивился Расстрига. – Откуда?
- Вот, и я хотел бы знать откуда, - задумчиво пробормотал Куль.
- Знаю, - отрезал Лувэн коротко.

Поднявшись еще затемно и наскоро перекусив, с первыми потугами солнца на рассвет, они двинулись к боссонской границе. Здесь, в приграничье, лес все больше редел и редел. Стали попадаться сделанные посреди леса просеки, а то и целые вырубки. В редколесье они уже шли не гуськом, а по двое, трое, не опасаясь зацепиться головой за сук или ветку дерева. День еще не определился каким будет – солнечным или хмурым, но с ночи, после вчерашнего солнечного дня, еще, как бы, веяло теплом. Расстрига взял из рук Лувэна полуссоного, укутанного в одеяло Даля и посадил себе на плечи, а старший, Янис, подражая взрослым, шагал сам. Даль покачивался на широченных плечах вариназа и сонно кивал, держась обеими ручонками за кудлатую голову Расстриги. Вариназ, в свою очередь, попеременно поддерживал малыша то одной, то другой рукой. Так они прошли с три полета стрелы и, наконец, увидели посреди вырубленного леса деревянную пограничную крепость империи.
Командовал крепостью имперский граф, которому подчинялась и небольшая, прилежащая к крепости округа, населенная крестьянами - пограничниками. Две их деревеньки находились на подвластной графу территории.
Местный представитель императора, выслужившийся до дворянского звания, как и большинство пограничных графов, из безродных простых солдат, честно старался защищать границу от набегов боссонцев, несмотря на общее состояние дел в империи - впрочем, опять-таки, как и большинство пограничных графов. На большее, сил у пограничных графов все равно не хватало. Гостей граф встретил сухо, но предоставил им отдельную комнату в своем доме, не слишком отличавшемся по внешнему виду от казарм солдат. Спустя полчаса пришедший солдат, молодой безусый крестьянин, впервые заступивший на службу, принес им чистую одежду и сказал, где они могут помыться и постирать свои рубашки и портки. Заодно солдатик передал им приглашение от графа на завтрак – сам граф уже позавтракал, но гостей надо было накормить. Быстро помывшись и помыв детей – вода была холодная и меньший весь дрожал и, едва сдерживался, чтобы не заплакать, пока Лувэн с Расстригой мыли его, старший же, сжав плотно губы, мылся сам - постирав и вывесив сушиться возле дома свои разноцветные тряпки, они переоделись в чистое и направились к графу. Самого маленького, Даля, Расстрига опять посадил себе на плечи. Расстрига явно прикипал к нему душой или как там, у вариназов это называлось. Янис же старался держаться, как большой, хотя ему лет было не намного больше, чем младшему. И сейчас он тоже шел самостоятельно, как настоящий мужчина.
В маленькой, скудно обставленной графской столовой, за продолговатым закругленным столом с простыми табуретками, приставленными к столу, их дожидался сам граф, крепкий седоватый гушуг с жесткими глазами.
- Странная у вас компания, - обронил гушуг, едва все расселись по местам, - но… Итак, господа, зачем вы пожаловали ко мне? – без предисловия начал граф.
- Граф… Эмут, если не ошибаюсь? – спросил руми.
- К вашим услугам, - граф наклонил коротко стриженую голову.
- Позвольте представиться, - сказал Куль, взявший на себя инициативу представления гостей графу. – Меня зовут Куль–Неудачник, это, - руми показал рукой на вариназа, сидевшего по правую сторону от него, - Расстрига. Мы оба из ведомства Луарха. – Граф внимательно взглянул на Куля и Расстригу. - Дальше Лувэн, - продолжил руми, - он боссонский лазутчик. – Седой граф с интересом повел глазами на Лувэна, однако ни слова не проронил. – Кстати, Лувэн далеко не простой лазутчик, - скорее для Лувэна, чем для графа, добавил Куль. – Очень не простой. Мальчишки же все из разоренной наемниками деревни. Самый маленький Даль, постарше - его брат Янис. И самый старший, Гунав, он еще юн, но из него со временем получиться превосходный лучник. – Куль замолчал. Молчал и граф. Куль продолжил: - Я могу попросить перо и бумагу?
- Можете, - сказал граф и крикнул, обернувшись к дверям, противоположным тем, в которые вошли руми, вариназ, Лувэн и мальчишки: - Рунок, Алда! – затем снова повернулся к гостям: - Вы сначала поедите, а потом я дам вам перо и бумагу, и мы продолжим наш разговор.
- Давно пора, - сразу поддержал графа Расстрига, как всегда больше волнующийся за свой желудок, чем за дела империи, - все эти дворцовые церемонии можно и потом...
Двое слуг графа, такой же седой, как хозяин, мужчина - куаераг и опрятно одетая пожилая женщина, видимо, муж и жена, быстро внесли еду и расставили перед каждым из гостей по несколько тарелок.
И сразу все моментально заработали ложками, даже Даль, а Лувэн и Куль и вилками – граф был не чужд новых веяний и столичное нововведение - вилки в его доме имелись.
Окончив завтрак, Куль, взял перо, чернила и бумагу и уединился с графом в примыкающей к столовой комнате. Остальные, дожидаясь Куля, стали развлекаться, кто как мог. Вариназ качал на ноге Даля, малыш смеялся и звал вариназа дядей. Гунав просто сидел на табурете, рассматривая вилку и пробуя пальцем острия ее зубьев. Лувэн, вполголоса, рассказывал старшему из братьев, Янису, о последней своей экспедиции в том, старом, прежнем мире. О некоей странной планете Эриду. Мальчишка воспринимал повествование Лувэна, как сказку, невероятную волшебную сказку и слушал Лувэна с восторженными глазами. А Лувэн смотрел на Яниса и видел перед собой Хьюка Адимаса - мальчишка удивительно напоминал его голубыми глазами и манерой задорно вскидывать голову. Лувэн рассказывал о хитром чиновнике замка Хах, о начальнике экспедиции, красивой женщине Мадо Ружич, о гигантах, перемалывающих громадные орехи и плюющихся скорлупой, величиной с целый башмак и сам, одновременно, вспоминал все…
Наконец, боковая дверь отворилась, и в столовую вошли граф и руми. Куль улыбался.
Лувэн посмотрел на руми. У них была заранее договоренность, что Куль согласует с графом пропуск Лувэна на ту сторону границы. Лувэн не хотел рисковать, пробираясь с мальчишками в Боссон в обход постов имперцев.
- Все в порядке, - произнес Куль. – Правда, у графа были некоторые сомнения, насчет тебя, - Эмут согласно кивнул головой, – но я уверил его, что в ближайшем будущем от боссонцев больших неприятностей не предвидится. А теперь, граф просит оставить его, у него еще есть дела.
Уже покинув графскую столовую и направляясь к своей комнате, руми сообщил Лувэну, что они с Расстригой пойдут и дальше с Лувэном, в Боссон, если, конечно, он не возражает.
- Эмут считает, что мы должны быть там, когда объявится Седьмой король, - произнес Куль. – Да, и я, честно говоря, тоже думаю так, - добавил руми.
- Я не возражаю, - сказал Лувэн. – Два первоклассных бойца не будут лишними для герцога Кузаа во время вторжения армии Седьмого короля, даже, если эти бойцы имперские шпионы. А граница с империей… гм, вряд ли она, теперь, действительно, скоро заинтересует боссонцев.
- Вот, и договорились, - весело оскалился Куль и хлопнул Лувэна по плечу. – А сейчас отдыхать. После полудня мы покидаем крепость.
- Как после полудня? – не понял Лувэн. – Я не могу ждать столько времени!
-Успокойся, - улыбаясь, сказал руми, - ты все равно не опередишь тех боссонцев, что отправил ночью назад. А подробности ты можешь рассказать Кузаа-ап-Багвейру и позже. По моим рассчетам, армия короля войдет в Боссон через 4, максимум через 5 дней. Так что, 3 часа роли уже не сыграют. Самое главное ты, ведь, передал.
- Тогда может.., - Лувэн попридержал Куля, неожиданная мысль пришла ему в голову. Он подождал, пока Расстрига с мальчишками пройдет вперед. – Может можно оставить Даля и Яниса в крепости, на время? А потом я заберу их. – Лувэн сделал паузу, затем добавил: - Вести сейчас мальчишек туда опасно. Один юк знает, что там будет…
- Сделаем, - спокойно сказал руми, - пока граф занят, а перед уходом я поговорю с ним. У него самого двое детей, правда, жена его с детьми у родителей в городе, но слуги, Рунок и Алда, присмотрят за малышами. Ну, все, все, отдыхать.


Болото, простиравшееся, казалось, на все окружающее пространство выглядело мрачно и неприветливо. Редкие чахлые серые кустики, торчавшие то там, то тут доверия тоже не внушали. Время от времени темная поверхность болота вспучивалась, и на воде появлялись большие пузыри, которые с громким чавканьем лопались, испуская сизоватый дымок и тогда резкий вонючий запах распространялся по воздуху над болотом.
- Ты специально привел нас на это болото? – с возмущением спросил Расстрига. – Ну, ты, и мерзавец!
- Подумаешь, - пробормотал Лувэн, - зато это самая короткая дорога к герцогу. В конце концов, болото можно и обойти.
- Да-а? – язвительно поинтересовался Куль. – И сикоко дней его обходить?
Лувэн не стал вдаваться в подробности, сикоко дней его обходить. Он скромно подошел к краю болота и, не спеша, начал разуваться.
- Босиком, по болоту! – ужаснулся Расстрига. Вариназ даже побледнел. В родном краю лугового вариназа, никаких болот и в помине не было и сама мысль идти босыми ногами по этой жуткой неприятной темной жиже – полуводе-полуземле, где еще, вероятно, и водится всякая гадость, казалась ему смертельным аттракционом.
Лувэн ухмыльнулся и неожиданно громко захохотал. Куль, Расстрига и Гунав с недоумением уставились на него.
- Не могу, - хохотал Лувэн, - первый раз вижу Расстригу испуганным! Успокойтесь, - смеялся Лувэн, - оно мелкое и абсолютно безопасное. – Он оборвал себя. – Разувайтесь и закатайте штаны до колена, чтобы не намочить.
Закатав штаны и сняв обувь, Лувэн, Куль и Гунав вошли в воду. За ними, скрипя сердцем, осторожно последовал и Расстрига. Менее чем за час, вместе с Расстригой, проклинавшим почем зря Лувэна, они преодолели болото и, выйдя на сухой взгорок, молча начали обуваться. На твердой земле, вариназ снова обрел смелость и даже стал интересоваться у Лувэна: - Тут, что, все болота такие?
- Не все, - коротко ответил Лувэн, полуприсев, упираясь одним коленом в землю и завязывая веревочки от башмака на щиколотке. – Это самое мелкое. В остальные соваться вам, я бы не советовал. Да, впрочем, вам бы и не… пришлось, - с запинкой, вглядываясь во внезапно возникшие за десяток метров от них, словно прямо из-под земли, фигуры в чем-то серо-неприметном, с разукрашенными лицами и луками наизготовку, быстро закончил предложение Лувэн.
- Не шевелись, - в ту же секунду произнес Лувэн, упреждая все возможные попытки Куля и Расстриги, да и Гунава тоже сдвинуться. – Спокойно!
Люди в маскировочной одежде, с луками наизготовку, рассредоточились полукругом, и один из них крикнул на имперском диалекте: - Кто вы? Куда идете?
- Кузаа! – вместо ответа громко сказал Лувэн, вставая с колен. – Кузаа-ап-Багвейр, - еще громче повторил он.
Люди слегка приспустили луки, но продолжали настороженно наблюдать за пришельцами.
- Кто назвал имя герцога? – опять спросил тот же голос.
- Я, - Лувэн шагнул по направлению к людям. Лучники опять натянули луки.
- Стой на месте! – крикнул голос. Один из людей с луками, отпустил тетиву и, закинув лук за спину, направился к Лувэну.
- Ты знаешь Кузаа-ап-Багвейра? – спросил он, подойдя к Лувэну.
Узколицый, с синими разводами на лице, с волосами, закрывающими уши и шею, с темной бородой, босонец был одет во что-то непонятно-коричнево-серое и в виднеющиеся из-под этого чего-то перемазанные землей и болотной жижей полусапоги…
- Проведешь нас к нему и увидишь, - спокойно произнес Лувэн.
- Да-а? – с растяжкой сказал лучник, рассматривая Лувэна. – А кто это с тобой, руми и еще кто?
- Вариназ, - ответил Лувэн и добавил: - И юный имперец. Они все со мной.
- С тобой, так с тобой, - неожиданно согласился лучник, приглядываясь к Расстриге. - Ну, что, пошли?
- Пошли, - произнес Лувэн. – Пошли, друзья. - Куль, Расстрига и Гунав подошли к Лувэну.
Лучник махнул рукой своим, они опустили луки и разошлись на две линии, собираясь, похоже, конвоировать гостей.
- Мы проводим вас, - нагловато сказал лучник, растягивая губы в улыбке, и горизонтальные синие линии также растянулись на его лице.
- Не проблема, - не возразил Лувэн и, вдруг, резко присев, подсек лучника под ноги. Никто и опомниться не успел, как Лувэн уже упер острие меча в горло лежащего воина.
- Запомни, Рарух, - веско сказал Лувэн воину на бос – сонне, диалекте боссонцев, - будешь корчить из себя начальника, убью следующий раз!
- Да, ладно, Лувэн, - быстро произнес лежащий, - я пошутить хотел.
- Вот-вот, дошутишься, - обронил Лувэн и подал воину руку. Рарух быстро поднялся.
- Все в порядке, - в тоже мгновение крикнул Рарух лучникам, еще секунду и обрушащим поток стрел в пришельцев, - это Лувэн, Лувэн-ап-Гер.
- Ну, теперь, точно пошли, - сказал Лувэн и первым шагнул вперед.

К огороженной валом и тыном из огромных бревен крепости - поселению боссонцев они вышли, когда тени уже начали наползать на землю. По пути им пришлось преодолеть еще одно болото, действительно настоящее и глубокое, способное засосать не только человека, но и ипохавра, водись они здесь – болото преодолевали по деревянному настилу, специально припрятанному и притопленному недалеко от берега. Походя, один из лучников показал им место, где недавно утонул по незнанию бежавший из плена молодой парень - имперский пограничник.
Родовое селение – крепость Кузаа-ап-Багвейра оказалась довольно близко к границе с империей, если бы не болота. К герцогу Рарух провел Лувэна и его спутников немедленно. Кузаа встретил всех на крыльце своего дома, большого деревянного терема, украшенного диковатой резьбой из звериных морд. Герцог и сам был диковат на вид. Правую щеку его украшала татуировка, а по левой спускался уродливый шрам, тянувшийся от самого глаза и терявшийся в пегой растительности, укрывавшей всю нижнюю часть лица Кузаа и называвшейся бородой. Кончик бороды герцога был заплетен в маленькую косичку. Темные глаза герцога сухо блестели и смотрели на прибывшую компанию, состоявшую из руми, вариназа, Лувэна и юного Гунава требовательно и колюче.
- Здравствуй, Кузаа! - хрипло сказал Лувэн.
Герцог оскалился, выставив на показ отличные желтоватые зубы: - И тебе здравствуй, Лувэн! – Кузаа сошел со ступенек крыльца. – Ты, наконец, вернулся. Ты узнал?
- Узнал, - произнес Лувэн. – Тебе передали мое сообщение?
- Передали.
- Так, - протянул герцог. – Значит, не ошибся. И когда ждать его?
- Его ведут пикси, - сказал Лувэн, и повторил, буква в букву, слова Куля,- через 4, максимум 5 дней он будет в Боссоне.
- 4 дня, - протянул герцог, - четыре… что ж, мы встретим его. Рарух, - приказал Кузаа, - проводи Лувэна и его спутников… ты, ведь, руми? - неожиданно спросил герцог у Куля. Куль утвердительно качнул головой. – А ты вариназ, если не ошибаюсь? – вопросительно сказал Кузаа. – Естественно, - пробурчал Расстрига, - а кто еще?
- Рарух, - задумчиво повторил герцог, - проводи всех на кухню и пусть их накормят там. А потом, Лувэн, я жду вас у себя.