Боги сошли с ума! Главы 23-24

Глава 23 Закон смерти.


Это случилось на второй день. Время застыло над ареной, но судьи не сделали ничего, чтобы вмешаться в его ход. Ни звука, ни движения. И только легкий ветерок трепал длинные волосы священника Шивы, стоящего над распростертой на арене темной фигурой. Лица его в тот момент Иньясу не видел. Три минуты, всего три минуты битвы вместили в себя вечность. Невозможно было поверить в то, что все произошло так, как оно есть. Это не мог быть Махидесу, просто не мог. Он не… мог умереть, вот так, просто, играючи убит священником, которому сделали невероятное, немыслимое исключение. На этот раз он сражался здесь, и никто не посмел ему возражать… Все эти три минуты будто навечно впечатались в сердце Иньясу.
-… Давно не виделись, Махидесу, я ждал тебя,- с затаенной улыбкой Аджина поднял взгляд на вышедшего на середину арены судью.
Иньясу не мог поверить в то, что видел. Махидесу… испытывал неуверенность. Пальцы его до белизны сжимали необычное оружие, что Иньясу считал арфой.
- Мне это не нравится, совсем не нравится,- взгляд Опау метнулся с арены на ряды противоположной стороны. На лицах многих было написано откровенное торжество. Они ждали, все ожидали победы, несомненной и полной. Но было же что-то еще, что-то, что мелькало в самой глубине темных и вечно словно испуганных глаз Цами, хищно блестящих у Вульфа, в презрительной усмешке Йотта, непроницаемом каменном лице Кальта.
- Помолчи ка,- голос Мунаре звенел от напряжения.- мне это тоже не нравится.
- Почему только ему разрешили сражаться здесь? Разве это не нарушение традиций?
- Традиции, – это еще не закон,- кажется Мунаре так и не отыскал того, к чему присматривался, откинувшись назад.- Но похоже, они не посмели возразить ему. Он делает, что хочет.
- Проклятие, проклятие,- бормотал Опау.- Я знал это. Но куда смотрит старейшина Рам?
- А что он может сделать,- в раздражении Мунаре повернулся к другу. - Может исключить его из Противостояния?
- Но все же он официально один из участников, разве нет? И пока, хотя бы формально он должен им подчиняться?
- Может ты скажешь ему об этом?
В ответ Опау только насупившись стал сверлить взглядом две замершие на арене фигурки.
- Ответь мне, Махидесу, всего на один вопрос.- Судья поднял руку в останавливающем жесте, когда Аруна уже понял четки.- Это ведь тебе я обязан тем, что двести лет назад, на вторую неделю, рука, поразившая меня держала меч Кханду?
- Что… именно ты хочешь услышать?
Даже отсюда Иньясу было видно, как расширились глаза Махидесу. Аджина просто не мог не заметить той реакции, на которую, судя по всему, рассчитывал.
- А… теперь мне все ясно,- вздохнул Аджина, отбросив прядь волос, упавшую на глаза. – Тогда у меня больше нет причин откладывать то, что давно предрешено поворотом Калачакры.

- Начинай, Аруна,- голос Махидесу стегнул словно хлыстом, заставив Аруну вздрогнуть. Иньясу в досаде покачал головой. Он не был уверен, что правильно понимал даже суть происходящего.
- Священник Шивы против судьи.
Сложив ладони, Махидесу склонил голову. В ответ Аджина отвесил знак приветствия, который снова выглядел нечто большим, как и все его движения, он словно напоминал о давно забытом танце.
Камешки метнулись на арену, сверкнули четки.
Пальцы Махидесу скользнули по струнам. И…
- Чего он ждет? Чего они ждут?! - вскочил Опау.
- Он ждет эха,- сказал Иньясу.- Я помню это. Вчера он использовал это же оружие. Только….
- Только что? – спросил Мунаре.
- Только вчера все было гораздо быстрее. Наверное, это будет что-то особенное,- предположил Иньясу. В сердце его однако зародилось нехорошее предчувствие, и с каждой секундой ожидания оно только нарастало. На что надеялся Маидесу? И чего… ждал Аджина.? По виду священника Шивы вообще было сложно предположить, что сейчас он сражается. Он даже не ждал, он просто стоял, чуть в пол оборота, склонив голову набок. Невидимый и неощутимый на трибунах ветерок колыхал его одежду, играл волосами.
- Что… что это за свет? - прищурившись, Опау взглянула на солнце, которое казалось увеличило свою яркость.
- Не надо так орать, мы не глухие,- голос Мунаре ударил по ушам Иньясу.
Он поморщился.- Кажется, дело не в громкости. Слушайте, все звуки стали резче.
- Жарко. Как же жарко! - Опау потянул за ворот своего дайверского костюма.
- Иньясу собрался указать на это друзьям, но неожиданно понял, что не может вздохнуть полной грудью. Сам воздух, казалось, стал вязким.
- Все это делает он. Не знаю, как насчет остальных судей, но Махидесу может заставить сами стихии служить себе. Так, словно все в мире – только его отражение.
- Как…такое возможно? Но почему это действует на нас? Чтобы он ни использовал, разве над ареной не создан защитный барьер или что-то в этом роде?- на лбу Опау выступили капельки пота. А голубые пряди слиплись и потеряли свою форму.
Среди зрителей нарастал встревоженный гул.
- Это и есть эхо, о котором ты говорил?- даже Мунаре приходилось несладко. Жизнь среди пустынь внутренних районов Австралии была нелегкой, но казалось, что в этом уголке мира природа словно восстала против них, решив показать свою ярость.
- Нет, я, не уверен,- Иньясу вглядывался в застывшее маской сверхчеловеческой сосредоточенности лицо Махидесу. – Он все еще ждет.
И тогда Аджина поднял взгляд, широко улыбнувшись. И в этой улыбке словно погас весь жар. В ней не было холода, но напротив, так можно было улыбаться кому-то очень близкому. – А, ты наконец решился.
- Мне это…- начал было Опау.
Но Иньясу понял, что должно сейчас произойти, если не что-то конкретное, то его суть.- Защищайтесь…- прошептал он.
Должно быть, едва ли не раньше та же мысль родилась в головах Ольвы и Замбу с Кубаром. Но никто из них так и не успел закончить начатое. На противоположной стороне сияющий ярче солнца щит, сотканный казалось, из сияния тысяч звезд, родился из ладони Цами, высоко поднявшего руку в воздух. Он обвел ею точный круг над ареной, накрывая всех собравшихся непроницаемым куполом. То, что он был по истине непроницаемым, Иньясу понял в тот миг, когда все вокруг вернулось к тому, что было.
- Он отсек их, священник Шани! – Мунаре вскочил с места, вглядываясь как и все в едином порыве в окутанную легкой золотой дымкой арену.
- Смотрите, он что-то говорит. Я ничего не слышу, что за…
- Шит отсек нас так, будто сама арена стала другим локом. Куда смотрит старейшина Рам? – вопрос Опау остался без ответа, но в следующий миг они нашли ответ на единственный вопрос.
-… ты ни за что не попадешь, Махидесу,- шепот Мунаре был тих, но в наступившем миге тишины, он прозвучал отчетливо. Слова Аджины, которые он прочел по его губам.
Все последующее Иньясу запомнил в мельчайших деталях, но и в последствии не мог сказать, что понял все произошедшее в тот день.
Пальцы Махидесу, второй раз скользнувшие по струнам. И что-то ярче вспыхнувшее ярче сверхновой звезды, разделенное на тысячи потоков метнулось к священнику Шивы. Взметнулись, подхваченные ураганным порывом ветра волосы Аджины, развеваясь над его головой подобно фантасмагорическому нимбу, а потом он вскинул ладони. И что-то ударило в них. Ударило и… купол залило синие, заставившее Иньясу даже сквозь плотно сомкнутые веки ощутить нестерпимую боль. Сам купол разлетелся на тысячу осколков. А потом…

Трибуны взорвались разноголосым ревом. Только среди разрушителей слышались нестройные возгласы одобрения. Хотя судя по виду Шрика с Виксом, те вроде еще не решили, что именно можно найти смешного или к собственной выгоде в случившемся. Не только Опау потрясал гарпуном, выкрикивая слова возмущения. Сид и Тива готовы были броситься в бой. А вот лицо Ольвы… Впервые Иньясу заметил, как на нем появилась ясная, ничем не прикрытая ненависть. И выражение ее лица обещало ту же скорейшую судьбу Аджине. Трудно было поверить, что это одна и та же женщина, что еще совсем недавно угощала их всех пирожными.
Со смешанными чувствами, среди которых боролись негодование и сомнение вглядывался Иньясу в лицо победителя. На лице того не возможно было отыскать и тени раскаяния. Легкая улыбка скрытого торжества играла на губах, а глаза искрились неумолимостью. То была неумолимость стихии, полыхающего пламени. Слух Иньясу привлекли гневные крики, доносившиеся со стороны судей. Аруна размахивал руками, бросая в лицо своих товарищей жаркие обвинения. Много было бы лучше не произносить. Судя по его виду, монах был настолько выбит из себя произошедшим, что не считал нужным сдерживать эмоции, что было совершенно не характерно для судей. Молодость здесь была не при чем. Даже услышав половину того, что он слышал, Иньясу стала понятна причина. Если ненависть Ольвы была ледяным клинком, звеневшим от напряжения, то чувства Аруны к человеку, убившего его брата, не просто одного из них, пылала не слабее света, что поразил Махидесу. Иньясу лишь мог надеясь, что душа того найдет легкий путь в высший лок.
- Итак, каков вердикт? - голос Аджины был мягким и тихим, но каким-то образом он прорвался через всеобщий гомон. Священник слегка поправил брошь, скрепляющую накидку на плече. Ярость Аруны он как будто не замечал, как и всеобщего негодования созидателей. И только несколько мгновений спустя. Иньясу наконец понял, что тот имел в виду. Он ожидал результатов, официального признания своей победы! Но ведь не могут же судьи… Но Иньясу ошибался. Когда старший из оставшихся судей вышел вперед, так и оставив Аруну как громом пораженного, гневно сжимающего кулаки, у него не осталось сомнений. В миг же, когда судья поднял руку, в которой были зажаты четки, ни у кого не осталось иллюзий относительно того, что должно произойти.
- Согласно правилам,- голос старейшины Рама прервался, но он сумел совладать с чувствами,- и установленным традициям…- казалось, силы оставили его, когда огненно-синий камешек коснулся ста восьми бусин. В тот миг когда старейшина пошатнулся, Аруна метнулся, было, к нему, но в последний миг отступил, спрятав руки за спину. Он никогда не простит этого решения, ровно как и не смирится со смертью Махидесу,- понял Иньясу.
- Что?! Вы не можете! – тень метнулась мимо Иньясу, и через миг перед лишь слегка удивленным Аджиной направив на него ярко светившийся наконечник копья, появился Опау. – Вы не имеете права засчитать этот результат. Убийство в первую неделю. Это запрещено! Я не допущу этого! - Теперь за спиной Опау, который уже просто кричал под конец, возник осьминог, угрожающе нависавший над ним. Не было сомнений, что в любой миг Опау мог направить свои силы против Аджины. Но тот только лучезарно улыбнувшись, кивнул, словно в знак признания.
- Я приму твой вызов, когда тебе будет угодно. А сейчас…- Аджина словно и не замечая нависшей над ним угрозы, обернулся к застывшим судьям. – Прошу проследите за порядком. Впереди еще другой бой.
- Он поступает так, как хочет,- скривился Мунаре.- Но Опау слишком далеко зашел.- Радуга замерцала, и верный Джарапири перенес священника на арену.
- Хватит, это ничего не решит. Таково правило. Формально, он победил.
- И вы называете себя судьями? – таким взглядом можно и убить, решил Иньясу. – Мы все живы во многом благодаря уважению к традициям, запрещающим использовать самое сильно оружие в первую неделю. Если кто-то, кому правила не писаны…- Опау продолжал потрясать оружием вслед невозмутимо направляющемуся к своим трибунам Аджине.
- Послушай меня, послушай,- впервые старейшина обратился непосредственно к Опау, но голос его стал настолько тих, что Иньясу с трудом мог расслышать слова. – Ошибки нет, как нет и исключения,- глубокий вздох вырвался из его груди. Пошатываясь, он все же вынужден был опереться на предложенную руку Аруны.- Просто он действительно не пользовался самыми мощными силами. Он даже не сражался, просто отразил отражение. И все. Остальное – еще впереди.
На этот раз даже у Опау не нашлось, что сказать.

Глава 24 Вероятность.

Друзья не глядели друг на друга. Так они просидели уже часа два. Каждый все еще не оправился от удара трагедии, что ознаменовала сегодняшний день.
- Прекрати,- не выдержал Опау.
- Что прекратить? - Мунаре даже головы в его сторону не повернул.
- Это прекрати,- соляной кристалл, пущенный Опау метко разрезал все три нити, удерживающие шарики маятника, на который не отрываясь глядел священник Джарапири. Два металлических шарика, подвешенные на тонких нитях передавали свою энергию третьему. Их движение завораживало, но не было способно очистить память.
- Не верю,- Иньясу глядел на то, как одна за другой на вечно ясном небе над Цитаделью появляются звезды. Звезды, казавшиеся таким равнодушными. – Не могу поверить, что его нет. – Звук звеневших в скорбной гармонии сотни цимбал разливался над Цитаделью Алмуна. Музыка, провожавшая в высший лок судью Противостояния.
- То, что он сделал… никогда не думал, что это возможно…

Дверь распахнулась с такой силой, будто готова была сорваться с петель. Друзья вскочили с мест, а Мунаре едва не свалился с подоконника. Шарики выкатились из его ладони. Один остановился у порога. Сначала Иньясу не узнал гостя. Стоявший на пороге монах со знаком дракона на лбу просто не мог быть Аруной. На него словно вдруг разом навалился груз сотен лет. На бледном, точно высушенном лице живыми оставались только глаза. В них застыла неимоверная горечь утраты.
И этот взгляд, что нашел Иньясу, заставил его вздрогнуть.
-Аруна?
- Ты мне нужен,- одними глазами проговорил монах,- идем за мной.
- Подожди, Аруна, ты не в себе. Проходи, садись. Иньясу никуда не пойдет, даже если ты настаиваешь.
Два серых клинка взглядов метнулись к Мунаре. Опау и Иньясу с одинаковым пораженным выражением на лицах уставились на священника Джарапири. Как он разговаривал с судьей?
Но к удивлению друзей плечи Аруны поникли, будто долго сдерживаемое до того напряжение, наконец, покинуло его. Обведя пустым взглядом комнату, он прошел и сел на кровать Иньясу, сцепив ладони в замок, опустив голову.
- Простите, я…мне действительно нелегко. Вы видели,- тихо проговорил Аруна, не поднимая головы, он подавил тяжелый вздох. Сейчас Аруна вовсе не выглядел отделенным той непреодолимой дистанцией, которой обычно ограждали себя судья. Не осталось в нем и следа вчерашней насмешки или пренебрежения. Сейчас он был просто обычным человеком, потерявшим что-то очень важное для него. –Мой брат знал, что другого раза у нас может не быть. Он сделал все, что мог. И не его вина, что все случилось так, как случилось.
- Твой ... брат. Ну и ну,- покачал головой Опау. Но на этот раз на его лице не было обычной усмешки.
Один Мунаре не выглядел удивленным:
- Вы были совсем разные.
- Да, это так. Махидесу всегда старался заставить меня смотреть на мир по- своему, глазами настоящего судьи. Но ему это так и не удалось. Теперь же уже слишком поздно. Я всегда был сплошным разочарованием для него. - Глаза Иньясу и Аруны встретились.- Вчера ты искал священника Тота. С какой целью?
Иньясу потребовалось целое мгновение, чтобы понять, что судья имел в виду.
Пальцы его сами собой потянулись к JP лотосу. Теперь его экран не показывал ничего, кроме совершенной формы восьмилепесткового лотоса. Но еще с час назад на нем настойчиво мигало сообщение. Выданное золотыми буквами по темно-синему фону, оно бесстрастно и неотвратимо сообщало, что завтрашним противником Иньясу будет сам Син.
- Впрочем, уже неважно. Возможно, здесь не было связи,- качнул головой Аруна.
- Нет, связь была и самая прямая,- встрял Опау. - Возможно, у нас со священником Тота есть… некоторые разногласия, но я то не слепой. Понятия не имею, что произошло. На моем передатчике не было никаких огненных треугольников, он просто погас. Вообще ничего не было там. Даже время не узнать. Если…
- Треугольник? Ты сказал треугольник?!- Аруна поднялся так резко, что Опау не успел увернуться, когда судья взял его за плечи и хорошенько встрянул.- Это было…- неожиданно Аруна замолчал, вглядываясь в лицо Иньясу, словно что-то ища там. Но затем покачал головой, оттолкнув Опау, который даже не успел понять, что произошло. - Иньясу, я должен показать тебе это. Вы двое, останьтесь здесь.
- Что, почему это? Куда ты хочешь увести его? – растерялся Мунаре. - Неужели мало сегодня было для одного дня. Завтра последний день, что решит его судьбу. Его судьба еще не решена. И быть может после сегодняшней победы, Ньяс один среди нас имеет шанс стать главой триады.
Со стороны Опау донесся скрежет. Иньясу заморгал. Как Мунаре мог думать о таком сейчас. Его собственная победа над Лейном все еще представлялась чем-то похожим на сон. Но последующие события стерли ее значимость.
- Это одна из причин,- кивнул Аруна, подходя к двери. Когда он повернулся к ним, на Иньясу вновь глядел истинный судья Великого Противостояния, сосредоточенный и спокойный. Один Брахма ведает, чего ему это стоило.- Причин, чтобы ты прошел через Тоннель Параджняна.
- Он?!
- Невозможно!!!
Иньясу только открыл и закрыл рот. Ему нечего было сказать, в отличие от красноречивых возгласов его друзей. Потому что для него все прозвучавшее не несло в себе никакого смысла.
- Это тоже часть Противостояния? – наконец спросил он.
- Нет, это последняя просьба моего брата.
А потом Мунаре сделал такое, что заставило застыть неподвижно не только Опау и Иньясу, но даже Аруна взглянул на него по новому.- Подойдя, Мунаре встал между священником и судьей, а следующий миг отточенный и посверкивающий конец бумеранга точно смотрел в грудь Аруны.
- Ты не отправишь его туда, не сейчас, не одного. Ньяс не готов. Из всего названия, он знает только слово Джняна, да и то, не наверняка. Ты хочешь, чтобы он стал сильнее так?! – обыкновенно спокойный Мунаре, теперь был готов не пустить Иньясу путь даже ценой сражения с судьей? Что это за место, куда Аруна хочет отвести его?
- Мне некогда спорить с вами, ну хорошо, сейчас даже это неважно.- Аруна глубоко вздохнув, задержался рукой за косяк двери. - Как знаете. Вы тоже можете пойти. Но вам известно, что это такое. Путь из него может лежать или к высшему знанию или в высший лок. Третьего не дано.
Губы Опау упрямо сжались, а руки он сцепил так крепко, что побелели пальцы. Чтобы не вцепиться в гарпун,- понял Иньясу.
-Мне это известно, и все же… Ньяс не должен быть там один. Если нам суждено что-то найти, мы найдем это вместе. Кроме того, сам старейшина Рам дал мне этот приказ. Мунаре обернулся к Иньясу, и на его губах заиграла легкая понимающая улыбка,- подготовить тебя к Противостоянию. Думаю, со своей задачей, я справился неплохо.
Нет, это не могло дальше продолжаться.
- Аруна, если это дело касается меня, я… согласен. Очередное испытание? Что ж, это не так страшно. Если… насколько я понял, это может помочь мне стать сильнее, я готов попытаться.
- Я не сказал что ты станешь сильнее,- голос Аруны звучал устало, но взгляд его был твердым,- Я сказал, что это может или убить или сделать тебя сильнее. Вчера… это была проверка, проверка,.. Махидесу пытался найти ответ на вопрос, что ты задал вчера ему. Твоя память… каким-то образам она оказалась связана с тем, что ты, сильнейший среди стороны Созидания стал слабее какого – нибудь шамана севера.
Иньясу отвел глаза, спорить с этим было невозможно. Аруна просто говорил все, как есть. Он не мог лгать самому себе. И действительно был самым слабым звеном среди всех них. А победа над Лейном… просто повезло. Но ему не могло везти и дальше. Мунаре предупредил его, что вторая неделя не похожа на первую. А третья едва ли будет доступна ему, такому, как он есть сейчас. И если Аруна по какой-то причине предлагает ему способ, быть может единственный, быть может слишком опасный, он не имел права отказаться.
- Ты не спрашиваешь, что из себя представляет сам Тоннель?
- Зачем? Это как в сражении. Если знать силен или слаб твой противник, то это в любом случае только ослабит тебя самого. Чем бы он ни был, это всего лишь очередной противник, которого нужно победить. Я попробую… и посмотрю, получится ли у меня. Нас,- поправил он, взглянув на упрямые лица друзей.
- Нас,- подтвердил Опау.
- Нас,- кивнул Мунаре, в с вызовом взглянув в лицо Аруны.
- Мунаре, Опау,- тяжесть сегодняшнего дня не изгладится в его памяти, по крайней мере не скоро, но на сердце стало теплее, после слов друзей.
- Вы решили, тогда следуйте за мной. Но предупреждаю, сегодня ночью вы вряд ли выспитесь хорошо.

…- Я помню это место. Здесь… мы сражались с Махидесу,- Иньясу повертел головой, старясь отыскать знакомые ориентиры. Вон те скалы, будто перевернутые наоборот. На мгновение ему показалось, что даже след в том месте, где клинок его вонзился в землю у ног судьи осталось прежним.
-Здесь,- их проводник остановился, обернувшись к ним. – Но прежде я хочу спросить еще раз. Вы уверены? За последние двести лет в него вошли в поисках нового уровня оканли девяносто семь человек. Из них девяносто три не достигли успеха. Двое получили желаемое, но оно им не пригодилось.
- И что с ними случилось? – усмехнулся Опау.
- Они сошли с ума.
- Ха, это мне подходит. Ну а те двое, что остались, если я точно считал?
- Это знание вряд ли вам поможет. Эти двое - священники другой стороны. Я не могу назвать их имен. Но у них был лучший проводник.
- Раз ты знаешь столько, нам нечего больше желать.
- К сожалению, даже мои знания заканчиваются здесь, ровно на том месте, где вы стоите,- печально покачал головой Аруна.
- Проводник? – Мунаре был более внимательным.- Кто это?
- Тот, благодаря кому существует это место.- Неожиданно Аруна словно разделился. Его точная копия встала за его спиной, словно идеальное отражение в зеркале, которого ни один из них не видел. Рука судьи слегка провела по нему. Отражение заструилось и замерцало. Возникли и вновь исчезли контуры слегка искаженного арочного прохода. Иньясу показалось, что ладонь Аруна отнял с большим трудом, чем того требовалось. Отражение словно желало слиться со своим оригиналом. – Тоннель Параджняна,- не место и не время, на самом деле. Он был создан тысячу двести лет назад Ади Шанкарой Ачарьей. Вы его знаете как священника Шивы.
- Создан? Аджиной? Я слышал об этом месте, но этого не знал, хотя мне следовало догадаться раньше, – глаза Мунаре потемнели.
- Священник Шивы что-то создал? – казалось Опау не мог поверить в услышанное.
Аруна сокрушенно развел руками. Говорил он явно с нежеланием.
- Кем бы он ни стал сейчас, священник Шивы был и остается величайшим философом Индии, чья мудрость питает умы многих поколений людей, и чьему пути Джняна Йоги, пути знания следовали не менее великие его последователи, известные как мудрейшие люди своего времени. Печально, что сейчас он превратился в надменного деспота.
- Ха,- скрестив руки на груди Опау хмыкнул, искоса взглянув на Аруну.- Но разве не вы позволили ему принять участие в Противостоянии?
- Я не…- вскинулся Аруна. Секундная потеря контроля не ускользнула от внимания Иньясу. - Так было угодно Люсолу и Шагалазу,- процитировал Аруна каноническую фразу. Но глаза его говорили об обратном. – Это решение старейшины Рама. Его невозможно оспорить или изменить.
- Понятно,- отмахнулся Опау.- Ну что ж, может начнем? Я ни за что не позволю каким-то жалким приспешникам Шагалаза остаться единственными, кому это удалось.
- Ты даже не представляешь, что тебя ждет,- Мунаре как всегда делал вид, что ему известно все обо всем. Но даже он на всякий случай встал так, чтобы первому черед вступить в тоннель достался не ему. – Я слышал об этом месте. Еще в детстве к нашему шаману пришел гость с востока. В тот вечер они говорили до поздна. Я подслушал кое что из того разговора: «…Джейн не прошла. Вероятно, она просто растворилась в абсолюте, к которому не стремилась», - вот его точные слова. Их я запомнил в точности. Аруна, тебе что-то известно об этом?
-Я догадываюсь, кто мог быть гостем твоего учителя. Но не думал, что настоятель древнего монастыря из Тибета знаком с шаманом племени валбири. Что ж, полагаю, скрывать здесь нечего. Он сказал правду. В тот день в тоннель было дозволено войти той, кто как мы думали сможет стать главой религий запада, ее имя было Джейн Бонвейн. Решение об этом было принято старейшиной Рамом, после того, как тот, кто занимал пост до того снял с себя этот долг. И только во внутреннем круге было известно полная версия этой истории. Джейн так и не вернулась в тот день, тогда вслед за ней отправился Калли Клейн, ее наставник…- Аруна замолчал.
- И что… было дальше? – рискнул нарушить тишину Иньясу.- Неужели он тоже потерпел неудачу?
- Нет,.. нет, он вернулся, вернулся на другой день. Вернулся один. Но он никогда больше не вступил в Цитадель. Он никак не объяснил то, что видел или достиг. Он сказал всего несколько слов. Они были следующими: «Вам никогда не достигнуть абсолютной истины, ибо все это ложь и иллюзия. И вы сами – иллюзия». А потом напал на тех кто ждал его у входа. – голос Аруны понизился до шепота.- Нам пришлось убить его, убить судью религий Запада, чтобы сила того, что он нашел там, внутри, не убила нас самих. Вот какова сила созданного Аджиной.
- Ну, Аруна, ты уверен, что Иньясу это так уже необходимо? – Опау опасливо покосился на тихо плещущуюся поверхность зеркала.
- Знаешь, тебе не обязательно идти с нами,- Мунаре демонстративно отодвинул его плечом, подходя к проходу.- Аруна прав,- рука его прочертила легкую дорожку на поверхности водной глади. И будто то была настоящая вода, по ней пошли круги.
- Вот уж нет, я не брошу Ньяса там одного. Возможно, он наша единственная надежда на то, чтобы дойти до конца на этот раз.
- Да? А по моему ты просто хочешь повысить свой уровень оканли. Не можешь забыть сегодняшнего поражения от Замбу.
- Поражения?! – оскалился Опау. Но тут же демонстративно пожал плечами.- Это была только разминка. Какая мне разница, стану я главой триады или нет. На этот раз я решил все силы приложить, на то, чтобы наша сторона наконец выиграла это Противостояние.
- Кто бы говорил,- поддел Мунаре друга.- Ну, Ньяс, а ты чего ждешь от этого испытания?
- Я…- Иньясу отвел глаза,- я просто хочу вспомнить. Хотя бы что-то. Если бы это помогло.
- И я помогу тебе, чем смогу,- Мунаре похлопал Иньясу по правому плечу.- Ну а как же ты, Аруна, разве ты не пойдешь с нами?
- Я… не могу,- тщательно выбирая слова ответил судья.- В отличии от всех остальных, судья не может дважды войти туда.
- Ты прошел Тоннель! Но как же… и ты ведь сказал…
- Я один из тех, кого Тоннель оставил ни с чем. Но даже просто пройти его – испытание после которого я и стал способен представлять в Цитадели религии юго- восточной и северной Азии одновременно после смерти брата. Для меня,- Аруна легко улыбнулся,- этого достаточно.
- Пройти путь, что не под силу даже судьям,- прошептал Опау,- в глазах которого не осталось и следа насмешки. Не важно,- он упрямо тряхнул своими непокорными голубыми волосами,- мы сделаем это, ради тебя Ньяс.
-Верно,- подхватил Мунаре. Как ты говорил? Не важно силен или слаб твой противник…
- Если он слаб – это сделает тебя небрежным,- Опау положил руку на другое плечо Иньясу.
- А если сильнее тебя,- все равно знание этого только ослабит тебя,- закончил Иньясу.
- Другого я и не ждал от вас троих,- кивнул Аруна.- Теперь, если вы готовы, вы можете просто пройти через то, что кажется зеркалом. Дальше – он поведет вас сам. Я буду ждать вас здесь.
«Пусть благословение Люсола простирается над тобой Иньясу Канти»,- эти последние слова не слышал никто из троих, когда их скрыла за собой заколебавшаяся завеса. Заплескались волны, лучи закатного солнца образовали радугу, когда мельчайшие капельки воды разлетались вокруг. И все стихло.

Склонившись в низком поклоне, Вульф, тяжело дыша, замер на пороге комнаты.
- Значит, ты их видел. Это хорошо. Все вышло так, как я и предсказывал. Однако, вероятность была высока,- задумчиво произнес Аджина.
- Вероятность? – тихо переспросил Вульф.
- Вероятность, что им не позволят войти в Тоннель. Однако, порывистость этого судьи и желание отомстить за смерть брата оказалась сильнее запретов Рама. Как это удивительно,- палец Аджины продолжал рассеянно перелистывать страницы всемирной энциклопедии. – Люди возводят замки из песка, созданные с помощью машин. Они позволяют искусственному разуму выбирать свой путь за них. Но все еще целиком зависят от порывов чувств. Даже судьи Цитадели Алмуна барахтаются точно бабочки в паутине. Паутине, что я все еще не могу разорвать,- в голосе Аджины послышалась легкая печаль.
- Мой господин, очень скоро все изменится.
- Так и будет, Вульф, так и будет. Ну а пока, пожалуй, стоит своими глазами взглянуть на результаты. - Я беспокоюсь за моего брата, он может сделать глупость. А Аруна не станет разбираться.