Легенда о Чёрном Кристалле. Гонки по вертикали4.

34.

За столом повисло чужеродное молчание слышались только позвякивание вилок и ножей, плеск разливающихся по тонким стенкам хрустальных бокалов вина, хруст пережёвываемой пищи. Они изредка перемежались репликами типа: "Перейдайте бульоницу, пожалуйста"; "В соуснице закончился соус"; "Вам крылышко или ножку?" Я со страхом пыталась прочитать чувства своих соседей по трапезе. Всё гадала: не прознали те о скандале, разразившемся час назад, не в курсе ли моего плана? И то, и другое могло существенно навредить задумке. На всегда открытых лицах нежданно застыла каменная непроницаемость. Единственно замеченное мною, они напряглись не меньше. Люди пытались срывать нервозность, кроме Розамунды. На челе Сан-Шайнской принцессы красовалась маска праздной снисходительности к удачливой сопернице, а у самой в зелёных глазах -- ревность и зависть. Касательно Лады, она рассеянно всем улыбалась. В карих вишнях поселились грусть и смятение.
Обед близился к завершению, а гости с домочадцами хранили тишину. Лишь когда настала пора подачи третьих блюд, и Гут объявил, что десерт немного задержится, всеобщий заговор молчания прервался. Эллина, -- толи со скуки, толи желая разрядить нагнетённую атмосферу, -- упросила меня спеть. Голос мой не то чтоб выдающийщийся, но и не противный. Не ведаю уж чем так её "зацепил" мой альт. Но с тех пор, как на одном из домашних концертов услыхала меня, Эллина постоянно просила подругу спеть. Впрочем, это было мне лишь в радость. Кроме сегодняшнего дня. Когда отзвучали первые сыгранные тапером аккорды на рояле, мой голос пролился по нотам бурной рекой. Ни разу в жизния ещё не пела с таким воодушевлением, пылкостью. Даже сам пианист сидел на табурете и нажимал на клавиши с открытым ртом. Собрав с колодца души всю боль, страх и гнев, я выплеснула их в музыке. Торжествующим укором неслись слова романса Елены Ваенги "Накормили нотами клавиши". Окончив, печально опустила голову вниз. Окружающие будто окаменели.
И тут в обеденную залу вернулся Гуттер. Он громогласно объявил: "Десерт готов! Сейчас принесут." Повара подали на стол щербет. Моё сердце забилось часто-часто. Я вспоминала, что за час до сего разыскала в замке Злату. Я предложила ей принять участие розыгрыше. Сказала, желаю подшутить над баронессой Айво. Естественно, я не могла сказать малышке всей страшной правды. От Златы требовалось караулить вход на кухню, пока буду там находиться. Я спустилась в располагавшийся при кухне ледник. Достав с полок серебряные креманки с ещё неохладившейся щербетной смесью, нашла среди них предназначавшийся баронессе Айво. По случаю широких в этом году праздненств король приказал изготовить для каждого приглашённого именные наборы посуды. Поставив прочие стаканчики обратно, я достала спрятанный за пазухой флакончик со светлой буроватой жидкостью. Откупорила и понюхала. Чуть уловимый травяной запах. Острожно влила содержимое бутылочки в креманку Лилиты. Размешала тщательно ложечкой. Мною овладело волнение: получится ли "вывести на чистую воду" леди Айво? На дне флакончика застряла капля. Я вытряхнула остаточек на указательный палец и поднесла к языку. Во рту был едва-едва ощутимый горьковатый привкус. Странно... Придав заново щербету красивую форму, я поставила креманку к другим на полку. Оглянувшись назад, двинулась к кухне. Во рту пересохло от волнения и немножечко закружилась вдруг голова. Но когда настал час обеда, недомогания исчезли.
Точно по мановению волшебной палочки, сидящие за столом принялись вести оживлённую беседу. Они старались убрать из памяти осадок после моей песни. Только трое молчали по-прежнему: я, сражённая бедою; коварный изменник, на чьём лбу отпечатолось запоздалое раскаяние и грусть; и плохо скрывающая радость от победы Лилита. Осмотревший её врач сделал заключение: кости и связки ноги не задеты. Баронесса отделалась лишь хорошим ушибом. И чтобы к вечеру её "бесценная ножка" не опухла, не покраснела, слуги обмотали лодыжку льняными повязками пропитанными целебной глиной. Так так полученная травма была невелика, доктор Бэрлок разрешил той спустится к обеду.
Ба, что это!?.. Спесивость сполза вдруг с фарфорового личика баронессы. Оно стало мертвецки бледным. Пошатываясь, Айво выступила из-за стола. Её руки хватали горло, точно той не хватало воздуха. Зрачки Лилиты расширились в ужасе. Она захрипела и повалилась на пол. Тело женщины забилось в конвульсиях.
Опередив расторопность слуг, Евгений и его родители подбежали к упавшей. Следом за ними Лилиту окружили боязливо гости. Евгений бережно приподнял голову леди Айво. Её пересохшие губы хрипло произнесли:
-- Это яд... Кто-то желал моей смерти и... ему это удалось.
-- Что?!! Не может быть!!!.. -- на разные лады заверещали скопившиеся возле баронессы люди. -- Кому настолько могла незвлюбиться леди Лилита!?
Сидевший на коленях и державший в руках голову пострадавшей, Евгений, бросил выражительный взгляд на жену. Этот немой упрёк до сих пор стоит у меня перед глазами. Я одиноко жалась у окна в стороне от народа. Я никак не предсказывала подобного действия зелья правды. Я и думать позабыла о дневнике, что грелся под корсажем пышного платья. Я люто ненавидела женщину, разрушившую счастье нашей семьи. Но чтобы убивать её... В честном и открытом бою, -- муж обучил меня помимо наук и неплохо владеть мечом с арбалетом, -- я бы уничтожила Лилиту незадумываясь; но бить в спину -- ниже моего достоинства.
-- Мне кажется, знаю кто на это способен. -- зазвучал булатом тон короля. Все посмотрели на него ни живы ни мёртвы. А в моей душе оборвались нити, ибо муж обратил разочарованно глаза в мою сторону.