Формула плова

...Куски мяса упали на раскаленный казан[1], и тот час запрыгали как лягушки, зашипели, разбрызгивая во все стороны масло. Пошел густой сизый дымок – явное свидетельство того, что растительное масло оказалось накаленным до нужной степени, и процесс жарки будет таким, каким он должен быть для плова. Ошпоз[2] Ибрагимбек-ака, толстый и невысокий мужчина, улыбаясь золотыми зубами, бросил вслед тонконарезанный лук, а затем стал мешать все капкиром[3]. Рядом стояли два товарища, судя по экипировке – механизаторы, которые поддерживали кулинара возгласами:
- Яхши ош булади![4] Хорошо начали, вкусно получиться, Ибрагимбек-ака!

Ошпоз кивал головой и продолжал мешать, стараясь, чтобы мясо и лук хорошо прожарились. Затем он достал из свернутого в кулек газеты восточные приправы «зира» и «кинза», и аккуратно посыпал в котел. В нос ударили мягкие ароматы благовоний, и стоявшие мужчины, крякнув, заявили, что неплохо бы поддержать процесс стопочкой водки. Один из них откупорил бутылку «Столичной», разлил в маленькие пиала[5], после чего протянул сначало Ибрагимбеку-ака, вторую – товарищу и лишь третью взял себе. Пробормотав что-то, они рязом выпили и закусили салатом из свежих помидоров и огурцов. Ошпоз вернул чашку и продолжил приготовление плова – самого традиционного и популярного блюда в Средней Азии. Когда мясо хорошо прожарилось, следом в котле очутились нарезанные стружки моркови, а через некоторое время – вода, розовый рис. Для вкуса Ибрагимбек-ака также не забыл положить луковицы чеснока, айву, кишмиш[6], горох «нохат».

Все происходило у сельской ошхоны[7], за стенами которой начиналось хлопковое поле. Там бороздили белые просторы голубые корабли – хлопкоуборочные комбайны. Водители крутили баранку, нажимали рычаги, но при этом бросали взгляды на столовую, явно улавливая носом ароматы приготовляемого блюда. Пока Ибрагимбек-ака укладывал крышку на котел, чтобы рис проварился, его товарищи обсуждали последние события в колхозе, а из радиоприемника лилась песня группы «Ялла»[8]. Погода стояла теплая, пускай и осенняя. Но в Средней Азии это время года считалась «золотым» - поскольку базары ломились бахчевыми культурами, овощами и фруктами, и цены на них были вполне доступными как для местного населения, так и гостей.

Солнце начинало припекать, облака словно разогнал какой-то чародей, небо было голубым. И в это время часы показали двенадцать, к ошхоне стали стекаться колхозники, чтобы пообедать. И не зря все шли сюда, где Ибрагимбек-ака приготовил для них вкусный плов, а его помощник в тандыре[9] испек лепешки. Чайханщик Эркин-ака уже подавал механизаторам и водителям грузовых машин чайники с горячим зеленым чаем. Но в этот момент ошпоз открыл крышку, и по столовой поплыли аппетитные запахи приготовленного блюда. Люди аж застонали от предвкушения поесть плов, у некоторых слюни потекли. Ибрагимбек-ака стал перемешивать рис...
Проектор отключился, и экран погас. Я сидел в кресле, сжав голову ладонями, и не мог придти в себя от увиденного, того, что десятки лет назад снимал на видеокамеру мой дед. На Востоке говорят: «Сколько раз не говори халва, слаще во рту не становится». Я же, наоборот, от просмотренного, чувствовал во рту вкус незнакомого мне до сей поры блюда. Того блюда, что готовили мои предки в далеких 1980-х годах на территории Ташкентской области. Ныне то ли рецепт был утрачен, то ли продуктов таких не было. На всякий раз мой запрос в столовую мне дежурный повар злым голосом отвечал:
- Ты с ума сошел – какой на хрен плов?! Ешь то, что подают. А не хочешь – ходи голодным!

Так было до той поры, пока я не встретил директора нашего учреждения. Тот выслушал меня в своем кабинете, подумал несколько минут, после чего сказал усталым голосом:

- Ровшан, я тебя понимаю. Я тоже хотел бы попробовать борща или куксу[10], но это не так просто. Сам пониманешь, время не то. Но я обещаю, что твоя просьба не останется без внимания, думаю, удовлетворить твою просьбу удасться. Ты работаешь хорошо, и администрация нашей станции не может отказать тебе...
Я долго благодарил его, по-восточному приложив ладонь к сердцу, и вышел из кабинета. Массивный стальной люк закрылся за мной автоматически. Я же пошел в отсек, где работал механиком и поддерживал работу ядерного реактора. И следя за данными приборов, подкручивая рычаги и меняя прокладки в уже прокоррозенных трубах, продолжал мечтать о плове и думать, как же хорошо жилось много-много лет назад в солнечном и благодатном Узбекистане.

Не прошло и недели, как мне в комнату по трубам пневматической почты пришло письмо. Вообще-то это было приглашение отведать плова, который приготовили мне по спецзаказу повара нашей столовой. Меня ждали в двенадцать часов дня, и к этому времени я успел привести себя в порядок, погладил костюм, начистил ботинки. Галстук хотя и не подходил по цвету, однако другого у меня не было, и я все равно накрутил его на шею – сейчас никто не смотрит на модные течения, носят то, что имеют.
В назначенное время я был в столовой. Вентиляторы накачивали свежий воздух, а специальные приборы очищали его от бактерий и неприятных запахов. Играла песня той самой «Яллы», что я слышал в старой кинохронике. Рядом у раздаточной машины стояли повара в комбинезонах и перчатках. Вообще-то они были специалистами по генной инженерии, биологии и лишь один из них действительно имел диплом кулинара. В столовой горели неоновые лампы, иллюминаторы были закрытыми. Одна стена иммитировала природу: речку, чинары, кустарники, солнце и облака; где-то скользили змеи, в небе летали птицы, по горным тропам двигались ослы с хворостом на спинах; их погоняли пастухи в полосатых чапанах[11] и тюбетейках. Вообще-то это была видеоиллюзия, которую нам проецировал проектор, но такая иллюзия вносила спокойствие в наши души, раслабляла после долгого и напряженного рабочего дня. Психологи рекомендовали каждому в своем жилище настраивать подобные картины. Кому-то это нравилось, а у кого-то вызывало раздражение...
- Ровшан, пробуй свой заказ, - весело произнесла женщина по имени Марина, врач. Она всегда делала анализы того, что люди должны были кушать. Стоявшие рядом товарищи закивал, мол, давай, приятель, не стесняйся, присаживайся за стол.

Дважды повторять приглашение мне не нужно было, и я сел. Мне подтолкнули герметичную металлическую емкость. Горел зеленый сигнал, означающий, что блюдо готово. Я посмотрел на Марину. Та поняла мой вопрос и ответила:
- Мы нашли стариную книгу, называемую «Восточные блюда», и полный рецепт плова. По нему подобрали ингредиенты и приготовили. Все пропорции и технология сохранены... Так что пробуй, выскажи свое мнение...
У меня в голове мелькнули картины сельской столовой, веселые лица механизатора и добрая улыбка ошпоза Ибрагимбека-ака, моего прадедушки. Лица же поваров сегодняшнего дня были напряжены, суровы. Вздохнув, я решительно открыл емкость и взглянул внутрь.

То, что узрели мои глаза, мало напоминало то, что ранее демонстрировал проектор. Точнее, вообще ничего не напоминало. Да, запах был какой-то, но был ли он от плова, я не знал, ибо вообще никто никогда на станции не ел этого блюда; даже теоретически не мог его представить – наше обиталище всегда было стерильным, без каких-либо посторонних запахов. Я ложкой черпнул в полужидкое месиво красно-желтого цвета и преподнес к языку. Капли тягуче стекали с ложки. Я осторожно лизнул так называемый «плов».
Он был безвкусным. Никаким. Словно это был не плов, а какая-то резина... Протекторы от колес и то имели какой-то вкус.
- Ну, как? – встревожилась Марина, заметив перемену в моем лице. – Не совсем точно? Не тяни, говори!..

Я проглотил с ложки порцию «плова». По пищеводу потекло нечто непонятное, и с другой стороны, практически мало отличимое от того, что я ем каждый день здесь. Просто иной был цвет и форма пищи. И плюс аромат.
- Это не плов! – решительно сказал я, бросая ложку на поднос. – Это растворенные медузы!

Повара стали переговариваться друг с другом, явно, смущенные результатом, хотя один из них громко сказал: «Были бы настоящие медузы – я испек бы вам деликатес!». А потом они перешли на шопот. До меня доносились фразы о том, что не выдержана формула основного компонента, давление низкое и высокочастотные волны не тех диапазонов, ароматизаторы подобраны некорректно, а также мало протеинов и аминокислоты не того порядку. Короче, складывалось впечатление, что говорили не кулинары, а биохимики. А мой прадед ничего не знал об этой науке, и спокойно жарил мясо и лук! Тут Марина обратилась ко мне:
- Тогда ты выдай нам формулу плова! Ты знаешь, как мы старались, сколько расчетов проивели, какие только эмульгаторы не испробовали! Мы не алхимики, чтобы варить то, о чем не имеем представление! Кулинария – это тебе не прошлый век, а современная наука! Может, с молекулами недоработка...

- Так сделайте мне по науке нормальный плов! – заорал я, стукнув кулаком по столу. Посуда задребежжала. Повара испуганно отпрянули от меня, один из них нажал на кнопку, видимо, вызывая милиционера. – Мой прадед Ибрагимбек-ака был великим ошпозом, готовил плов так, как это было принято в Узбекистане! А вы что сварганили мне?
- А из чего он делал? Какие химические вещества применял? – спросила Марина, доставая блокнот и шариковую ручку. – Говори, мы повторим эксперимент с твоими вводными данными...

- Нужна баранина или говядина! – разъяренно говорил я. – Свежее мясо! С жиром!
Повара расстерянно переглядывались. Марина нервно кусала губы.
- Нужен лук! Свежий лук! Чеснок! Рис! Масло! Растительное масло!

Люк открылся, и в столовую вошел служитель порядка, в полном комплекте. В его руке был электрошокер, за поясом – наручники. Он подошел ко мне, видимо, намереваясь успокоить меня, но Марина знаком остановила его: подожди, дай человеку высказаться! Я же, распаляясь, продолжал:
- Нужны приправы! Восточные приправы!
- Ага, ясно! Только нужна их формула!
- Какая к черту формула! Мясо из животных! Приправы – из растений! Лук – с грядки! К плову полагается салат из помидоров, лука и огурцов, он называется «ачик-чучук»! Так говорят в том видео, что в моем проекторе! Да, еще... хорошо бы водку!
- Ну, ты, братец, погнал! – обалдело произнес милиционер. – Водку ему подавай! Огурцы! Лук! Фантастики насмотрелся что ли?

- Все это было! Это было у нас! – орал я. – Я работаю много лет, и лишь один раз попросил приготовить мне плов. А не эту бурду! – и я в ярости оттолкнул от себя емкость. Та упала на пол и с грохотом покатилась по металлическому полу. Из нее вытекала желто-красная каша. Повара завопили и упали на колени, пытаясь собрать лопаточками драгоценные вещества.
- Приведите его к порядку! – орал кулинар, лицо которого было бледно. Милиционер пожал плечами, подошел ко мне и приказал протянуть руки. Когда я это сделал, то на моих запястьях защелкнули наручники. Меня, ох, ожидал суд и последующая кара. Что именно, было неизвестно, все решит судья.

Неизвнестно, чем бы все закончилось, если бы не появился директор. Он все видел через экраны внутренней телетрансляции и пришел вовремя. Он приказал милиционеру освободить меня, видимо, не считая, что следует судить за такой проступок. Потом положил мне руку на плечо, подвел к иллюминатору.
- Смотри, друг мой, - сказал он, нажимая на кнопку. Защитный экран отошел в сторону, и слабый наружный свет проник внутрь столовой. Снаружи бесчинствовала пурга. Все пространство было усеяно снегом. Ни солнца, ни звезд, ни Луны, даже облаков. Только темная полоса на горизонте. Из внешних динамиков раздавался ужасный рев. Датчики показывали, что там, за стенками, минус сто двадцать градусов по Цельсия. Мрачное зрелище. Тоска сразу сжало мое сердце.
Я впервые видел то, что было за станцией, и меня это потрясло до глубин души.
- Бог ты мой, - сумел только выдавить из себя. – Что за кошмар? Это тоже видеопроекция?

- Нет, это реальность! Мы находимся на том месте, где твой прадед когда-то готовил плов для колхозников и своих друзей, - печальным голосом произнес директор. – Увы, Ровшан, того мира, что в твоем фильме, не существует. Наши предки погубили планету. Ты знаешь, что такое ядерная зима?
- Нет...
- Это то, что ты видишь! Ядерная энергия вышла из-под контроля человека! Взрывы подняли в небо сотни миллионов тонн пепла и земли, скрыв свет солнца. Температура стала падать, замерзло все. Вымерли животные, растения, птицы и рыба. На планете нет жизни. Она есть только на таких как наша станция. Но и их не более трех сотен на всю Землю!
Я молчал.

- У нас одинаковая пища. Мы синтезируем все из органики, из того, что можем добыть. Твой плов – это переработанное дерьмо, моча, плюс химические вещества, которые дают вкус, и кое-что из оранжереи. Но выращиваем то, что трудно признать в них баклажаны, редиску, картофель. Точнее, это мутанты, которые мало пригодны для человеческого метаболизма. Просто мы вытягиваем из них более-менее съедобные субстанции. Эрзац-продукты, но другого у нас нет!
Все стояли и тоже слушали речь директора. Они-то знали больше меня, и поэтому вопросов не задавали.

- Поэтому мы можем только мечтать о плове. И, может, наступит день, когда зима прекратиться, солнце вновь появится на небе, и мы сможем выращивать рис, пасти скот на полях, наслаждаться овощами и фруктами из садов...
- А когда это будет? – с надеждой спросил я.

- Ты не доживешь до этого, не стану скрывать. И твои внуки тоже. Не менее трех тысяч лет надо ждать... Вот так вот, друг мой Ровшан, - и директор, протерев платком слезы, выступившие в уголках глаз, вышел из столовой. Вслед за ним, погрозив мне пальцем, мол, больше не буянь, двинулся милиционер.
Повара собрали с пола кашу, вылили ее в очищающу машину, чтобы потом приготовить другое блюдо для очередной смены ремонтников. Биовещества были здесь на вес золота. Марина печально сказала мне:

- Увы, такова наша жизнь... Но ты фильм своего прадеда оставь потомкам. Чтобы они знали, как готовить настоящий плов!
Я слабо улыбнулся ей. В ее словах был смысл. Плов – это блюдо будущего. Мне же жить в настоящем ужасном времени и месте, и глотать то, что делают биохимики. Двадцать первый век только был в начале своего времени.
(19 октября 1989 года, Арнасайский район)
..................................................
[1] Казан – так называют в Средней Азии чугунный котел.
[2] Ошпоз (узб.) – повар.
[3] Кяпкир (узб.) – черпак, инструмент для перемешивания твердых продуктов в котле.
[4] Яхши ош булади! (узб.) – Хороший обед получится!
[5] Пиала (узб.) – ярко раскрашенные чашки для чая или других напитков.
[6] Кишмиш – сушенный виноград.
[7] Ошхона (узб.) – столовая.
[8] «Ялла» - популярная в 1970-80 годах узбекская музыкальная группа, исполнявшая песни на русском, узбекском, персидском и арабском языках.
[9] Тандыр (узб.) – среднеазиатская печь, в которой пекут хлеб или еловыми ветками коптят мясо – «тандыргушт».
[10] Куксу – корейское блюдо.
[11] Чапан – стеганный халат.