Нелюдь

- Хей, кажись, оклемалась, а ты боялся…
Их было трое, сидели у костра, пили по очереди из большого рога. Все в кольчугах, шлемы сняли. Ездовые бронеящеры фыркали где-то поодаль.
- Конечно, оклемалась, фиирам сами демоны помогают, - тот, что с седой бородой выплескал остатки вина в костер.
- Я не фи…
Похоже, губы не слушались. Во рту пересохло, а шершавый язычок еле ворочался. Руки связаны, зато ноги свободны, хотя все равно ей не сбежать. Тело болело и ныло.
- Может, покормим эту кошку? – предложил самый молодой, тот, что без бороды. Глаза у него цвета стали, только не холодные…
- Вот уж чего, - фыркнул седобородый. – Чтобы я, фиирово отродье прикармливал. Если не брезгуешь – валяй, как раз первым и будешь дежурить.
Он встал и, бряцая кольчугой, ушел проведать ящеров.
Некоторое время ночную тишину нарушали лишь сверчки и ворчание сонных ящеров.
- Ты зря ее жалеешь, может это она убила Бранда.
Третий был очень смугл, что не свойственно жителям Стального Хребта. Он поглаживал клиновидную бородку и меланхолично бросал сучья в костер.
- Но ведь, если она окочурится, то кого мы отвезем ярлу? – настаивал молодой.
Смуглый нехорошо посмотрел на Эйну потом сплюнул.
- Ничего с ней не случится. Дай попить и хватит. Ты ведь знаешь ЗАЧЕМ мы везем ее к ярлу.
Не снимая кольчуг, егеря, кроме младшего, прилегли и тут же захрапели. Молодой посидел немного, полюбовался звездами и подсел к Эйне.
В руках он держал флягу, а на груди…
Висел ее охотничий нож, без гарды, с короткой рукоятью и с загнутым на конце лезвием. Лезвия, конечно, видно не было, нож покоился в резных ножнах из северной березы.
- Эй, остроухая, пить будешь?
Глаза цвета стали, но не холодные…

Воевода не обозвал его олухом или растяпой. Не ударил Вейкка тяжелым кулаком в железной перчатке и не начал разорятся, что дескать вот, позор на твою голову, позор твоей семье, и вообще, зачем тебе возвращаться в замок, лучше как подобает мужчине смой позор своей кровью или сразу прыгни с обрыва, чтобы мы не утруждались заваливать твой жалкий труп валунами.
Воевода молча развязал Вейкка, даже помог подняться, потом повернулся спиной.
Размышлял.
Лучше бы он ударил, поругал, что ли. Все лучше, чем это молчание.
Но впадать в ступор Вейкку не позволил Скамнир, южанин. Незадачливого егеря послал за дровами, за водой, вне очереди тот кормил и чистил ящеров (сначала пришлось за ними побегать – фирка, чертовка, отвязала их, но, к счастью ящеры далеко не забредали). А пока Вейкк бегал как ошпаренный, безропотно выполняя все поручения, Скамнир в своей флегматичной манере помешивал кашу, не забывая при этом читать нравоучения юному егерю, словно решил заменить воеводу, которой молча примостился среди покрытых мхом валунов, презирал Вейкка (Вейкк был уверен в этом) и хмуро изучал карту.
Юноша был настолько преисполнен рвением загладить вину, что и в погоню пешком пустился, прикажи Скамнир или воевода.
С одной стороны, произошедшее – чепуха. Сбежала пленная девка, дикарка из леса, нелюдь. А с другой…
- И я удивляюсь, как это она не перерезала нам глотки, пока мы спали, а ты был связан как баран, - распинался Скамнир. – Хорошо хоть оружие не выкинула, только нож свой забрала.
Гневный тон Скамнира совершенно не увязывался с его спокойным лицом. Дымок из котла и мирно хрумкающие ящеры, все это на фоне утреннего леса – тишь да благодать. Только Вейкк носиться с перекошенным лицом, понукаемый южанином.
– Ладно, хватит носиться и делать вид, что ты занят, жрать пора. Эй воевода, что там на карте нашел?
– Ничего. Ничего хорошего. Но догнать девку нужно – никто не должен хвалиться, что егерей ярла обвел вокруг пальца, – подумав, добавил. – Я думаю, она сюда пойдет.
Его кинжал очертил кружок вокруг нарисованных домиков, сгрудившихся вокруг башни…

Кошка бежала, что есть сил, но их то как раз не было.
Точнее были, но настолько мало, что остатки плескались на дне ее кошачьих возможностей.
Пока она бежала, забылось боль, ломавшая все тело, осталась только та боль, которая жила в сердце, холодными иголками впивалась, где-то в груди.
Может эта боль и подстегивала Эйну…

Деревню выжгли полностью. Они напали внезапно, даже кошки-охотницы, славившиеся своим чутьем по всему северу Дравеморского леса, не успели опомниться как всадники на страшных ящерах ворвались в селение с саблями и факелами. Домики из веток и листьев запылали, кругом иссеченные тела. Все происходило быстро, успело просвистеть всего несколько стрел и только одна попала рыжеволосому егерю в горло. Захлебываясь кровью, тот так и не упал с ящера, умер в седле.
Что успела сделать Эйна?
Сестра, ее младшая сестренка, что сделала она этим чудовищам? Какой-то лихач перерубил ее пополам. Эйна поняла, что такое не может твориться наяву.
Вот домик, где прошло ее детство, там сгорело все что было драгоценно для памяти.
Площадка, где проводились советы, празднества и обряды, теперь там лежат порубленные тела наставниц, до конца отстаивавших святыню – знамя клана.
Да и знамя, сброшено, теперь тлеет остатки древка.
Все как в тумане, издав клич кошек своего клана, Эйна прыгнула на усача в рогатом шлеме. Она целилась в незащищенное лицо подаренным ножом, но усач успел увернуться и отмахнулся словно от мухи, задев латницей по голове…
…Все как в тумане, не спеша проплывали тучи, качались кроны деревьев, над ней склонились высокие люди в железе. Она плохо понимала их язык, очень похожий на говор людей из пограничного города, только грубоватый.
– Что-то не похоже это на базу фииров, что скажешь?
Кто-то сплюнул.
– Скажу, что мне по котелку. Все равно нелюди, мутанты, дьявольское отродье Визара, будь проклято его нечестивое имя. У той чертовки, что нападала на меня, фиирский ножик. Если порыться в их хибарах, мы нашли бы множество доказательств. Но… сгорели…
Кто-то заржал.
– Эй, а она жива, тепленькая, дышит, хе хе. Скюрир, не хочешь ее… того?
– Дурак! Сам давай, а я посмотрю, поразвлекаюсь.
– Ну вот еще, спасибочки, обойдусь.
Теперь заржали все.
– Так, ладно, хохмачи, нам дотемна нужно к расщелине успеть. А тебе Экнар, особое поручение, доставь ярлу свиток, заодно и полудохлую девку прихвати. Будет, что показать. Да не смотри ты так, еще хватит войны на всех. Пойми, не могу я кого-то еще послать вместо тебя, бери двух людей и вперед.
– Есть потери?
– Бранд, стрелой в горло, нелюди…

Городок называемый Гутр, тихий и маленький варварский городок, каких не счесть в предгорьях Стального Хребта, совсем недавно превратился в улей, кишащий людьми и нелюдями. Каменные добротные домики с соломенными крышами в один или в два этажа, потеснились к окраинам, а в центре теперь высились домища с черепичными крышами, построенные в так называемом имперском стиле. И достигал каждый аж трех этажей! Так что, в центре теперь образовался своего рода торговый квартал с площадью по середине. Теперь лорд Мотриг, чей замок высился прямо над площадью у скал, он же мэр по совместительству, подумывал о постройке крепостных стен. С притоком новых горожан, жить стало опасней…
А все из-за того, что пару лет назад приковылял в город чудаковатый старичок из Лаэкронской Академии Наук и началось. Старичок долго в городе не пробыл, запасся в ближайшей харчевне провиантом после чего, он и двое сопровождающих его гномов, отправились в горы.
Уже через две недели…
Проще говоря, в горах нашли богатые залежи астранитовой руды, а лорд Мотриг, пользуясь связями в столице, наложил лапу на добычу этой руды. Так город стал крупным центром по добыче и обработке ценного ресурса. И хотя Гутр не лежал на пересечении торговых путей, купцы все равно делали крюк, чтобы заработать на относительно дешевой руде. Поэтому город стал еще и торговым узлом в здешних землях.
Вот в такой город, под покровом ночи, пришла Эйна. Она и раньше здесь бывала, так как женщины-кошки часто приносили дичь и шкуры животных, обменивая на нехитрые предметы быта.
Но после того как ярл Стурла объявил войну фиирам, кошек в городе не жаловали. Ох и ударило это по карманам некоторых торговцев, сбывающих шкуры и мех на юг.
Приходили кошки и за мужьями. По прихоти древнего колдуна Визара, люди-кошки были только женского пола. Поговаривали, что Визар создал эту расу для собственных утех, однако же, потомство они давали от мужей расы людей (ходили слухи, что и от эльфов).
Город встретил ее запахом дыма и жареного лука, без которого местные жители не воспринимали ни одного блюда. Ночь уже вступила в свое право, окутав город тьмой, что, впрочем, не особо мешало девушке-кошке пробираться по запутанным узким улочкам к намеченной цели.
Город спал. Спали стражники в обнимку с копьями, спали собаки. Даже корчма на улице Красных Булыжников погасила свои фонарики. Какой-то пьяный голос раздался вдали, кто-то пытался спеть гимн Империи (между прочим не очень приветствующийся в этих краях), но после первого куплета гимн сменился громким и смачным храпом.
Гибкая тень проскользнула мимо очередных дремлющих стражей, ловко прыгнула на крышу дома и перемахнула к улице Двух Монет. На мгновенье, вышедшая из-за туч луна, выхватила из темноты блеснувший обруч в девичьих волосах.
Тень свесилась с крыши.
– Дерек, Дерек, отрывай… – за шепотом послышалось тихое поскрёбывание. Нескоро скрипнули ставни.
– Эйна, это ты? – удивленный голос был заглушен негромким шипением.
– Тише ты!
Девушка ловко скользнула вниз, ставни поспешно закрылись.
В маленькой душной комнатке горела маленькая лампадка. Дерек был явно не готов к встрече гостей, на нем ночная рубашка (ох и замашки у этих жителей городов), а в углу смятая постель, не очень опрятная.
«Хорошо хоть один», - мелькнула мысль у Эйны, ведь он был ее, хоть и временным, но мужем.
Пока растерянный Дерек соображал что к чему, Ээйна присела на краешек табуретки. Из мебели в комнате был еще грубый стол, заваленный хламом, одежду тут вешали на крючок.
Дерек мечтал уйти в королевские стрелки, но его папаша видел сына только как преемника своего дела по торговле винами и пивом. Поэтому Дерек все время зубрил всякую дребедень, готовясь поступать в местную академию, а втайне мечтал сбежать и поступить на службу… ну пусть не королевским стрелком, но приключения манили его… как и всякий юноша он мечтал податься и в герои…
А до Вечера Безумных Цветов с Эйной оставался месяц. Эйна вдруг подумала, что теперь уже точно необходимо родить девочку – продолжить род, ведь она единственная из своего рода. Она одна выжила.
Ей вдруг пришла в голову дикая мысль, Дерек сбежит вместе с ней, и они отправятся прочь от Стального Хребта, куда-нибудь на юг, мало что ли мест, кроме Империи или гоблинских королевств?
Кошки сами выбирают себе суженных. Она встретила его прошлым летом, когда Дерек пытался охотиться. Такой смешной и неуклюжий - эти городские жители иногда бывают трогательны.
Так и пошло, она научила его охотиться (тогда он наверное и укрепился в мысли о приключениях) и они подолгу гуляли по ее любимым местам величественного и древнего Дравемора. Минуя просеки и угодья, забирались в глухие чащи, куда жители Гутра не ходили сроду (после этого Дерек немного загордился).
Потом были лунные ночи на благоухающих цветами лугах, ночи мечтаний и томлений, ибо до Ночи Безумных Цветов, Эйна не позволяла себя даже поцеловать. Это тогда Дерек сказал, что заберет ее на край мира… К Ледяным Королевствам или в земли Магиков…
Потом она ушла из его жизни, осенью и зимой, клан откочевал в центральные части леса.
И вот Эйна снова появилась, только раньше времени. Она сама не знала почему ее потянуло именно к нему. И почему только сейчас, когда она очутилась в комнате Дерека, ей пришла в голову мысль взять его с собой? Ведь она и не думала об этом… хотя она вообще не о чем не думала, когда выбиралась из леса, когда подбиралась к городу и кралась по ночным улицам.
Дерек, несмотря на растерянность, все же проявил заботу. Сбегал куда-то, принес пляшку кислого вина и тарелку, где покоились очищенная луковица, сыр и краюха хлеба.
– Ты наверное голодна, – он смущенно поставил угощение перед девушкой-кошкой.
«Хм, все еще смущается», - Эйна тоскливо окинула яства и принялась работать зубками. Запивая нехитрую еду вином, подумала, что на продажу его папаша приберег что-нибудь получше.
– Там еще пирог должен остаться…
И снова его башмаки затопали где-то на ступеньках.
Эйна вздохнула, а поговорить… ведь еще чуть-чуть и она свалится с ног.
– Вот, – Дерек вбежал еще с какой-то миской. Надо ему отдать должное – хоть переоделся.
– Дерек, ты сбежишь со мной на край света?
Дерек споткнулся, покачнулся, но на ногах устоял. А вот пирогу повезло меньше. Он шлепнулся на пол и был прихлопнут бушмаком, когда Дерек восстанавливал равновесие.
Она глянула ему в глаза и все поняла… впрочем, глупо было бы рассчитывать на это. В конце концов, у него тут своя жизнь.
– Шучу я. Хоть переночевать можно?
– М-м-можно… что ты, конечно… и отец будет рад… оставайся на сколько надо… через месяц же…
Дерек густо покраснел. Какой же ты все еще глупый мальчик, подумала Эйна, наверное таким и останешься. А отец и впрямь встречал Эйну приветливо… но причина была видать в мехах, которые охотница Эйна приносила продавать исключительно в этот дом.
Расстраиваться Эйна себе не позволила… Попросила пару одеял, и свернувшись в уголке, свалилась во тьму тревожных сновидений…

Осенью и зимой жрицы Фиира приходили каждый месяц. Они просили у старейшин охотниц и воительниц, но старейшины, гордые и мудрые и речи их такие же, гордые и мудрые, не понять Ээйне-соплячке. А жрицы красавицы, в легких черных доспехах с серебряным теснением, длинные волосы цвета вороного крыла, сквозь которые проглядывают кошачьи уши. Они сжимают луки и хвосты их подергиваются, но фиирки держат себя в руках. Одна из них подошла зачем-то к Эйне, похвалила за дерзкий взгляд (разве за такое хвалят?) и сняв с шеи нож, преподнесла.
– Ведь тебе он нравиться? Возьми он твой, – услышала Ээйна властный и нежный голос предводительницы.
Это была правда, Эйна не могла оторвать взгляда от красивого ножа. Она потупила взгляд, тайком оглянулась на недовольных старейшин, но нож взяла. Фиирка улыбнулась.
– Вот видите, ваши дочери жаждут действий. А сейчас нельзя оставаться в стороне, прикрываясь мудростью лесов, или люди нас или мы их!
Долго кошки клана смотрели, как жрицы Фиира черными точками удались, бежали, пригибаясь, пока не исчезли за заснеженными стволами деревьев – направлялись на север.
И одна из старейшин сказала:
– Это самоубийство… эльфы уже поплатились…

Утренний город встретил Эйну приветливо. Утро выдалось солнечным и среди тесных поросших бурьянами мощеных улочек стало не так тоскливо. Мрачный варварский город посветлел и стал наливаться жизнью. Жители города спешили по каким-то своим, непостижимых Эйне, делам, поглядывая то и дело на девушку-кошку с ножом на шее. Те кто знал ее, махали рукой, но в разговор не вступали, ссылаясь на занятость. Ну и ладно, по крайней мере не гонят, значит простой люд далёк до дел проклятых ярлов. Другое дело торговцы, у них могут и бирку забрать за якшанье с Детьми Леса.
Зашла в лавку старого Мугана. Ей нравилось заходить сюда всякий раз, когда она распродавала добычу, но цены тут… о-го-го, поэтому она просто глазела и мечтала. Ряды клинков и кинжалов, луки и арбалеты, а также тяжелый мушкет, который Муган продавал уже второй год, как собственно и полный доспех, напяленный на соломенное чучело. Один раз, Эйна не удержалась и купила тетиву для лука. У них в клане умели делать хорошие тетивы, но эти, завозимые из Чертового Архипелага были стократ лучше, перекрученные, сделанные из неведомого материала.
Сейчас в лавке было тихо, спокойно, Муган сидел в уголке и, как обычно, что-то мастерил. Когда он увидел Эйну, то его загорелое морщинистое лицо разгладилось в улыбке. С Эйной, он беседовал с радостью, в основном о лесе, много расспрашивал и всегда чем-нибудь угощал. Вот и сейчас, он заварил ароматный отвар из трав и принес сладостей.
Надо уходить из города, сегодня же, подумала Эйна… а куда?
Когда она проснулась в доме Дерека, то некоторое время просто лежала. Чувствовала себя она гораздо лучше, но вставать не хотелось. Любое движение отдавалось заглушенной болью по всему телу. Внизу, в холле был слышен тихий разговор. Дерек с отцом явно старались говорить, чтоб не было слышно, но у женщин-кошек слух и чутье не такое как у людей, тем более горожан.
– Ты рехнулся? Ты знаешь, что ярл Стурла объявил этих сумасбродных баб вне закона?!!
– Не этих, пап, а последовательниц культа… этого, как его… Фир.. фиирс…
– Да неважно, торговать с ними уже опасно!
– Пап, но у нас правителем лорд Мотриг вроде, а не Стурла. Он нам не указ.
– Много ты знаешь, сопляк! Ну на кой она тебе сдалась? Навара с нее нет, водиться с ней опасно… неужели влюбился? В нелюдь?
– Да нет пап, ну как можно… просто…
– Ааа, ждешь веселой ночки? Дурак! Еще море будет девок у тебя нормальных, а не этих… Все! Никаких, пусть валит сегодня утром. Нет, вечером, как стемнеет. В беде не оставим, дадим пожрать, то да се, и все…
«Это всего лишь жалкие люди, слабые и никчемные», Эйна снова не позволила себе пасть духом. Ах Дерек Дерек, а какие слова говорил…
Вдруг вспомнились суровые и бледные, словно выточенные из полупрозрачного камня, лица воительниц Фиира.
Это всего лишь жалкие люди… или они нас или мы их…
Помотав головой, чтобы прогнать наваждение, Эйна выскочила в окно, а после, устроилась на крыше местного храма, где привела себя в порядок. Это обычные кошки всегда обходятся шершавым языком, а женщины-кошки носят собой небольшой кожаный сверток со всем необходимым и никогда с ним не расстаются.
Эйна была довольна, что ее не гонят. Хотя в этом городе ей решительно не было места. Но куда идти? Одно было ясно, подальше от людских поселений, подальше от ярлов с ихними дружинами и подальше от фииров с их борьбой. Идти надо было в лес… может быть удалось бы найти другие кланы кошек, которые и слыхать не слыхивали ни про какую войну.
После Мугана, Эйна побродила еще по городу. Небольшая мощеная площадь перед массивными вратами замка местного лорда (замок состоял из высокого круглого здания с узкими бойницами, облепленного башенками и из большой башни, шпиль которой можно увидеть, если хорошо задрать голову; все это нагромождение вгрызалось в скалу и опоясывалось зубчатыми стенами со стороны, которую не прикрывали скалы) была пуста, стражники в стеганых куртках скучали и подозрительно впивались взглядами в Эйну. От площади, вниз по склону, отходили три улицы. Та что шла напротив замковых ворот вела прямо на выход из города. Если же от площади повернуть налево, мимо городских казарм, то можно спуститься в бурлящий котел людской толпы – местный рынок. Если направо… ну, оттуда Эйна как раз пришла.
Три егеря поднимались как раз по средней улице, оставив где-то свою поклажу и бронеящеров, они шли в обычных одеждах при коротких мечах. Должно быть к замку шли. К лорду Мотригу.
Эйна сначала хотела побродить по рынку, откуда доносились гомон голосов и вкусные запахи, но неожиданно повернула, чуть не врезалась в кого-то с ручной тележкой (бедолага в кожаном фартуке тащил крицы с рудой) и наткнулась на егерей. Их Эйна узнала сразу.
Они некоторое время стояли как вкопанные и ошалело смотрели друг на друга. Не успела звякнуть сталь, вынимаемых из ножен мечей, как Эйна бросилась бежать.
– Лови воровку! – крикнул воевода. Шансов поймать кошку в тесных улочках почти не было. Она скрылась, она растворилась в серых кирпичных стенах…
Воевода заехал по уху незадачливому подмастерью, который с тележкой преградил путь доблестным егерям, и грязно выругался…
– Скамнир, быстро в замок, оповести Мотрига, Вейкк, к казармам… шевелись!..

И снова бег. Проносятся мимо стволы деревьев, тело само ловко проскальзывает через буреломы, ноги прыгают через ручьи и ямы.
Беги кошка, спасайся. Ветви расступаются, лес ведет кошку.
Беги кошка, даже если тебе некуда бежать.
Пронзительными криками подбадривают кошку имисы, они летят над кронами деревьев – спасайся от людей, кошка.
И Ээйна бежала, уже чувствуя за спиной погоню и запах голодной стали.
На опушке она остановилась вдруг и замерла. Здесь когда-то они с Дереком… Вон и вырезанные на дереве слова любви. Оскалившись, Ээйна достала нож.
А сзади за щелчком взведенного курка она услышала:
– Брось нож и не двигайся…

– Милостивые государи, вы оторвали меня от важных дел, я как раз собирался позавтракать фаршированными имисами под грибным соусом, - лорд Мотриг был высохшим старцем, одетым в старомодный камзол. Свои седые волосы он укладывал на столичный манер и несмотря на постоянное брюзжание, отлично держался в седле породистого ящера.
Чертовку надо поймать и отвезти ярлу, – мрачно буркнул в бороду воевода.
Они заехали в глубь леса порядочно. Псари понукали собак, а позади них, осторожно ступая, шли гвардейцы лорда Мотрига, в чешуйчатых панцирях, с гребенчатыми шлемами и копьями. Гвардейцы растянулись цепью. Гарнизонных же стражей так и не удалось выгнать из казарм, когда те узнали, что придется забираться в глубину Дравемора, да еще и в погоню за фииркой. Хотя надо отметить и гвардейцы были не в восторге, Вейкк и Скамнир тихо посмеивались, глядя на их встревоженные лица.
– Здались вам эти кошки! – лорд Мотриг страдальчески воздел глаза к небу. – Неужели вашему ярлу больше нечем заняться? Я давно предлагал собраться в поход на северных кобольдов. Ваши егеря и стрелки, моя гвардия, ведь это сила! Мы могли бы хорошенько поживиться.
– Пока Корона получает письма, что по лесу шныряют эти отродья фииры, мы можем быть спокойны за наши рудники, не так ли? Или вам мало воинской славы? Пока мы, егеря, прочесываем лес и уничтожаем нелюдей, ваш пост остается за вами. Забыли?
Рот лорда Мотрига сузился в кривую полосу. Не забыл. Но мало приятного это слышать. А воинской славы ему и впрямь было мало. Уже лет двадцать он прозябал в этой дыре, куда назначила его корона наместником и только рудники немного грели душу. Но это было все не то. Разбогатев, он приобрел себе отличные доспехи и снаряжение для боевого ящера, но что проку? Он так и видел себя в роли великого полководца, который покоряет дикие земли под сенью своих знамен, а воины кричат – «Слава Мотригу!». Зависеть от этого ярла Стурлы, чье происхождение было не таким древним и славным было мучительно для тонкой души родовитого рыцаря, чей род восходил к Аэрлингам.
Восторженно залаяли собаки, псари протрубили два раза – след взят!
– Лорд Мотриг, оставайтесь с гвардией, а мы поскачем.
И три егеря, издав гортанный клич, помчались, проламываясь через ветви.
– Зачем нам этот старый хрыч? – кричал Вейкк. – Нам хватило бы ловчих и псарей.
– А пусть будет при деле, нечего ему имисов трескать, когда мы в трудах, – поучал Скамнир.
Впереди показался просвет, лес заканчивался.
Вдруг снова протрубил рог, на этот раз протяжно.
Неужели взяли? Так быстро…
Они въехали на опушку и увидели связанную кошку. Псари в медных шапках с трудом сдерживали собак, а какой-то малый со здоровенным мушкетом сиял как начищенная монета.
Егеря были разочарованны, но вместе с тем вздохнули с облегчением. Теперь можно в родные чертоги, где они смогут себе позволить пиво, мед и мяса сколько влезет.
К ним подъехал ловчий.
– Взяли, милсдарь, взяли сучку.
– Так быстро?
– Без этого шустрого парнишки пришлось бы повозиться. Приходим, а он тут как тут, держит чертовку на мушке.
– Кто таков?
– Из местных, сын лавочника. Говорит, что любит охоту. Он похоже единственный, кто откликнулся, остальные горожане наложили в штаны, хе хе.
Воевода спешился и подошел к парню. Отстегнул обещанный за поимку фиирки мешочек с серебром.
– Держи, заслужил, – ухмыльнулся воевода, но взгляд его всегда был колючим. Парень поежился.
– Господин, лучше возьмите меня на службу. Я стреляю хорошо и обучен жизни в лесу. Мой отец хочет пристрастить меня к торговле, но это не по мне. Я слышал ярл Стурла набирает стрелков.
– Клянусь молотом, мне по душе твои слова. Бранный труд завсегда лучше торговли побрякушками. Но учти, служба не мед. Эй, ловчий, чей у тебя ящер, твой.
– Нет, милсдарь, из личных конюшен моего лорда.
– Отдай мальчугану, Тебе он будет нужен, парень. Таскаться с этой штуковиной тяжело.
Ловчий обомлел, так и стоял в нерешительности, теребя серебряный кулон, пока воевода не забрал у него поводья.
–Ваш лорд не будет против, – и воевода пристегнул кошель к поясу, довольный, что он остался при нем.
Скамнир схватил Ээйну и перекинул через спину ящера.
– Вперед, – крикнул воевода. – Прямо в замок!
Три егеря и новоиспеченный стрелок поскакали, бросив ловчего с собаками и псарями. Дерек (а это был он) с трудом держался в седле, но стиснув зубы продолжал скакать за дюжими воинами, бряцающими кольчугами.
Ночь застала их на горном перевале, до замка было полдня пути.

– Хей, кажись оклемалась, а ты снова боялся.
Трое егерей пили из большого рога у костра, а Дерек собирал хворост. Ездовые бронеящеры фыркали где-то поодаль.
– Фииры, демоновы отродья…
Воевода выплеснул остатки пива в костер.
Ээйна промолчала. Как она устала повторять, не фиирка она.
– А может все-таки покормим эту кошку?
– Не дури, Вейкк. Ты уже давал ей пить в прошлый раз.
Скамнир и Экнар-воевода невесело засмеялись.
Поужинав, люди легли спать. Первый дежурил воевода, Дереку дали вторую смену, самую неприятную.
Люди видели сны. Дерек спал беспокойно, он уже видел себя в новой волнующей его роли – стрелок ярла. Скамниру снились знойные красавицы юга, а Вейкк спал без снов.
Кошка смотрела на звезды и неожиданно погрузилась во тьму…

Лес. Бесконечный, заснеженный. Тихо идет снег, тишина кругом такая, что аж уши закладывает.
Слышны только скрип снега под ногами и ленивые крики ворон.
– Фиирам сами демоны помогают, - вдруг раздался грозный голос седобородого егеря.
Ээйна побежала.
– Стой, дитя. Ты не убежишь от себя.
Второй голос был приятный. Это кто-то из жриц.
И шепот кругом, непонятно откуда.
Ээйна бежала.
– Слушай голос крови, слушай голос крови….
Дорогу ей преградил Дерек.
– Ночь Диких Цветов, ха! – и он плюнул ей вслед, когда она кинулась бежать обратно.
– Это всего лишь жалкие люди, слабые, низкие… Люди это скот, - это был снова шепот тысячи голосов.
Ээйна увидела старейшину, она была в крови.
– Безумие, эльфы уже поплатились…
Дальше бежать не хотелось. Впереди догорало ее селение.
Жалкие, жалкие люди. Или они нас или мы их.
Шепот тысячи голосов.
Она очнулась, словно ее окатило ведром ледяной воды. Небо сверкало от звезд, пронзительно пели сверчки.
Дерек сидел у костра, чистил мушкет. И хотя мушкет уже давно блестел, Дерек тупо глядел в костер и продолжал это занятие.
– Дерек, Дерек, – услышал он голос Ээйны и вскочил. Эйна говорила тихо, почти не слышно, но Дерек смотрел на нее так, словно она застала его врасплох криком.
– Ведь сегодня Ночь Диких Цветов, ты забыл, Дерек.
Дерек медленно сел, соображал.
– А я одна, я связана и никто не придет мне на помощь. Мне так нужно твое тепло, твоя любовь. О Дерек!
Парень осторожно отложил мушкет и тихонько подполз к пленнице.
– Дерек, неужели ты забыл меня?
Дерека била дрожь. Он взмок, а глаза заблестели. Юноша подумал, что если развязать ее частично, то она не убежит.
И он достал нож, ее нож, без гарды, с короткой рукоятью и с загнутым на конце лезвием…

Вейкк смотрел как демон приближается к нему. Он проснулся первым, когда всхлипнул мальчишка, девушка-кошка держала ему рот, пока тот дергался и сучил ногами. А Вейкк видел это все как в страшном сне и так же как в страшном сне он не мог пошевелиться.
Видел как спокойно умер Скамнир, дернувшись раз. Как закричал воевода, он уже проснулся, когда нож кромсал его. Умер быстро.
И теперь демоница шла к нему.
– Стой, ты же из мирной деревни охотников, стой!!! – голос Вейкка сорвался на крик.
Нож тускло сверкнул.
– Я фиирка, ты забыл?
– Нет же нет, все фииры перебиты. Еще зимой! Мы распяли их предводительницу.
– Ты умрешь, лежи спокойно, человек.
– Стой, вы не созданы убивать, стой. Я знаю, вы можете быть хорошими нежными… ВАС ДЛЯ ЭТОГО СОЗДАВАЛИ! Стой!!!
– Я фиирка…
Его зовут Вейкк, вспомнила Ээйна. Глаза цвета стали… потускневшие, теперь они ошалело взывали к равнодушным звездам. А вороны на ветвях дерева уже примеривались какой глаз клевать.
Фиирка собрала необходимые пожитки, навьючила бронеящера Дерека. Среди нехитрого скарба егерей, Ээйна нашла охотничий лук.
Ведя ящера под уздцы, она направилась к лесу.
Ее путь лежал в сердце Дравемора.