Идол

Идол.

Глава 1
Держась преувеличенно прямо, он направился к выходу, и хотя ничего веселого в происходящем не было, сестра негромко фыркнула. Уже в дверях, кирлик обернулся и окинул нас сердитым взглядом, но так как смешок прозвучал из уст женщины, ему ничего, кроме как с достоинством удалиться, не оставалось. Что он и сделал.
Едва дверь захлопнулась, я посмотрел на Диану:
- Может быть, объяснишь, что тебя так развеселило?
В глазах сестры блеснули шальные искорки:
- Он был очень забавен, не правда ли?
- Никогда не считал забавными типов, угрожающих мне дуэлью, - сухо ответил я, чувствуя раздражение.
Но эта чертовка, похоже, не собиралась проникаться моей озабоченностью.
- Тебе не привыкать, - легкомысленно обронила она и вдруг изумленно уставилась мне в лицо:
- Неужели ты причинишь вред этому милому мальчику?
Я не выдержал и улыбнулся:
- Милому?
Но Диана уже посерьезнела и отказалась от шутливого тона:
- Завтра утром пошлешь его отцу письмо с извинениями. Этого будет достаточно, - деловито предложила она.
Я смиренно согласился:
- Как скажешь.
Промакнув губы салфеткой, я отложил ее на край стола и поднялся. Предупредительный слуга отодвинул стул, и я уже почти поверил, что Диана так ничего и не вспомнит. И, конечно же, напрасно.
- Леон, - остановило меня ее хрипловатое контральто всего в паре шагов от спасительной двери, - что ты собираешься делать с Азиком?
Я медленно обернулся и даже нашел в себе силы сдержать обреченный вздох.
- С Азиком? По-моему, мы все уже решили.
Сестра поднялась из-за стола.
- В таком случае, ты забыл сообщить мне о вашем решении.
Я молча подхватил ее под локоть и повел из столовой.
- Не понимаю твоей кровожадности, сестрица.
Ее брови-стрелки недоуменно выгнулись.
- Вот как? По твоему, то, что он обворовал нас и выставил она всеобщее посмешище ничего, кроме благодарности не должно было у меня вызвать?
- Нет, конечно, твои чувства понятны и естественны, но….
Я замолчал, вовремя сообразив, что никакие объяснения здесь не помогут. Слишком многое объединяло меня со старым Азиком, вот только как это объяснить сестре?
Пристальный взгляд Дианы вырвал меня из трясины воспоминаний.
- Я не желаю его смерти.
Прозвучало это куда более грубо, чем мне бы хотелось, и предугадываемые слова Дианы «А я хочу», уже звучали у меня в ушах похоронным звоном по Азику. Но ничего подобного она не произнесла.
- Брат, ты ведь понимаешь, что мы не можем просто закрыть на все глаза?
- Да, Азику придется уехать. Но сначала я должен переговорить с ним.
Диана помолчала и, наконец, приняла решение:
- Пусть будет по-твоему. Но к завтрашнему утру его не должно быть в городе.
Я кивнул, понимая, что получил даже больше, чем рассчитывал, а она направилась прочь. Несколько секунд я смотрел в удаляющуюся спину моей переменчивой, как осенние ветра, кровожадной, как львиный прайд, и скрытной, как обратная сторона луны, сестры … потом спохватился. Мне нужно было спешить, ведь Диана могла и передумать.

***
Я не фаталист и не верю в предопределенность, но время от времени судьбе-злодейке все же удается вклиниться в поток моего бытия и, нарушая естественный ход событий, ломать мне все планы. И хотя людям моего склада – людям действия – как правило, удается довольно легко переносить подобные удары, все же даром это не проходит. Особенно когда под удары эти попадают особы, небезразличные нам. И тут не помогают, ни мудрость, приходящая с возрастом, ни приходящее с ним же, смирение.
Все это пронеслось у меня в голове едва Джал, старый однорукий кантонист-надзиратель открыл дверь камеры Азика. Мой старый учитель, так вероломно предавший меня в итоге, висел в центре камеры в самодельной удавке, закрепленной на каком-то ржавом крюке под потолком. Висел жалко и неприглядно. И безнадежно давно.
Я не стал требовать срочно что-то предпринять, а просто прошел внутрь, остановился перед крошечным зарешеченным оконцем в дальней стене и довольно долго бездумно вглядывался в прямоугольник ясного безоблачного неба.
… Когда я обернулся, Азика уже вытащили из петли и уложили на пол, между угрюмыми солдатами метался суетливый комендант тюрьмы. Под моим взглядом солдаты замерли, а комендант виновато просеменил ко мне. Предупредив его оправдания коротким жестом, я склонился над трупом и снял с изуродованной шеи медальон. С негромким хрустом крошечная крышка распахнулась… и мне тут же захотелось отбросить эту драгоценную безделушку и вытереть руки. С ее внутренней, эмалево-белой поверхности на меня смотрели едва обозначенные, но такие живые глаза моего ненавистного, ныне покойного, брата Фредерика. Братоубийцы и отцеубийцы, человека, едва не ввергнувшего страну в хаос войны, человека, предавшего вся и все, а теперь, по злому капризу судьбы, ставшего богом.
Свою находку я предъявил сестре несколькими часами позднее, во время обеда, метнув медальон ей через весь стол. Ловко поймав его, Диана быстро разобралась с замком, и я получил свою порцию удовольствия, наблюдая за ней. Впрочем, она очень быстро взяла себя в руки.
- Ты взял это у Азика? Вот уж не знала, что и он прокажен.
Для Дианы, все, носящие образ брата были прокаженные.
- Меня и самого удивила эта находка, - признался я.
- Ты уже что-то выяснил об обстоятельствах смерти?
- Пока нет.
- С твоего разрешения, я тоже займусь этим делом. Думаю, к вечеру мои люди что-нибудь раскопают.
Я скептически пожал плечами:
- Вряд ли что-то серьезное. Это очевидное самоубийство.
- Что ж, тем лучше.
Последнее замечание заставило меня пристальней посмотреть на сестру. В ответ, та улыбнулась.
- Поверь, Леонард, это не моих рук дело.
- Да, конечно, - смущенно буркнул я и отвел взгляд.
- Ты уже послал ответ кирлику? – дипломатично увела разговор в сторону Диана.
Ну, конечно же, нет, и проницательная сестрица тут же догадалась об этом.
- Эх, ты, - пожурила она. – Ладно уж, сама все сделаю.
Обед мы закончили в полном молчании.
***
Убийство убийством, но и мои обязанности никто не отменял, и остаток дня я провел в своем рабочем кабинете, занимаясь делами государственными. Под их ворохом грустное утреннее происшествие вскоре вылетело у меня из головы, и только с наступлением сумерек боль утраты вернулась. Я прошел к окну и плотно задернул шторы. Затем достал из бара непочатую бутылку вина и вернулся в свое кресло, по пути бросив в огненную пасть камина очередное полено. И медленно поцеживая терпкое южное вино, вскоре унесся мыслями в прошлое.
Я – Леонард, сын Дарвина – наследный принц и прямой потомок Медина Первого, воина и стратега, но костях и крови создавшего мою родину, Королевство Фиан. За следующие восемь с небольшим столетий удачливые потомки короля сумели еще больше расширить владения Короны, потеснив грозных и воинственных соседей, и заставили уважать нас во всех концах земли. И все же… все же жизнь королевства была вовсе не такой безоблачной, какой ее хотели бы видеть дворцовые историографы. Великие победы сменялись поражениями, пусть и не великими, но оттого не менее чувствительными. Измены и интриги потрясали Семью ничуть не реже чем прочие Династии. Талантливые политики и полководцы рождались и во враждебных нам странах, а наши сильные и мудрые правители с пугающей регулярностью сменялись серенькими ничтожествами, плодившими себе на смену себе же подобных. Именно недосмотры и ошибки последних из века в век подтачивали древо державности Фиан. И хотя нам до сих пор удавалось успешно разматывать эти клубки, цена, заплаченная за это, как по мне, возрастала несоизмеримо быстро. Не спорю, быть может, мы в этом и не уникальны, вот только осознание этого никакого облегчения не приносит. Особенно тому, кто живет именно в эпоху поражений.
И сам явно избежал при рождении благосклонности богов. Равно как и твои сестры и братья. Равно как и твой отец.
Да-да, как ни горько это признавать, мой отец, Дарвин, был не самым великим в рядах наших венценосных предков и часть вины за то, в какое положение попало Королевство, несет и он. А живем мы в наиболее опасном для любой монархии периоде – периоде междуцарствия.
Началось все довольно давно, еще в ту пору, когда борьбу за корону вел наш собственный отец. Вел ее со своими же братьями и сестрами, которых у него было семеро. Вероятно, дворцовые историки не сумели точно передать дух того времени, раз уж нам не удалось вынести из тех событий ничего путного для себя, хотя в народе все случившееся тогда до сих пор называют одним словом – ужас. В общем, из семерых наследников в живых осталось лишь трое – наш отец, его старший брат Кардиган, коему хватило ума вовремя отказаться от короны, и сестра Харла, не претендовавшая ни на что изначально. Дарвин одержал полную победу, получил в свои руки все королевство… вот только цена, заплаченная за это, оказалась непомерно велика. Он потерял почти всю семью, а в стране, потрясенной жестокостью этой битвы за власть, началась смута. Все это и стало причиной того, что задумываться о продолжении рода отец стал, будучи уже взрослым мужчиной. Впрочем, тут-то ярче всего и проявилась кипучесть его натуры, и за вторую половину жизни Дарвин, в матримониальном плане преуспел куда больше, чем кто-нибудь из нас преуспеет за целую жизнь. А то и за две.
Всего Король вступал в брак пять раз. Каждый союз длился недолго – королевы, словно преследуемые неведомым проклятьем, умирали молодыми. Но при этом исправно оставляли после себя детей-наследников. И почти все эти браки не имели никакого отношения к чувственной сфере жизни человека.
Первая женитьба Дарвина была откровенно политической акцией. Сорокачетырехлетний король взял в жены вторую дочь правителя Гаты – королевства на Западе, с которым у нас случились какие-то разногласия. Супруга, Алия, подарила отцу сына, Эдвина, и спустя несколько лет совместной жизни скончалась от какой-то, так и не определенной хвори. Отходив холостяком положенные традицией полтора года траура, отец женился во второй раз. И этот брак стал следствием политических игрищ, но уже с другим государством, Гардарией – огромным королевством на севере. Новая королева Ольга принесла Фиану еще двух наследников – меня и Диану. Этот союз оказался еще менее прочным. И мать и отец даже не пытались скрыть взаимной неприязни и мое раннее детство было окрашено их непрекращающимися сварами. Все это длилось недолго. Маму я потерял очень рано. Ее прогулочная яхта затонула всего в какой-то миле от берега.
Третья женитьба Дарвина стала образчиком самого черного юмора. Буквально спустя пару месяцев после похорон Ольги отец объявил о наличии у него сына, от дочери одного из богатейших купцов Фиана. Официально признав его (этим баловнем судьбы оказался Винсент) вторым по старшинству наследником, отец, едва закончился траур, женился на своей новой пассии, и вскоре у них родился еще один ребенок – Ланселот. Моя мачеха, Линда, оказалась редкой дурой и изрядной потаскухой, и никто не удивился, когда однажды ее нашли повешенной на шнурке от занавески в собственной спальне.
Следующие три года выдались более-менее спокойными. Эта идиллия закончилась очередным спором с нашим грозным восточным соседом – Великой Империей Порта. И отцу пришлось жениться в четвертый раз, на великой герцогине Порты, леди Эммануэле. Или просто Эмме. Новая королева оказалась первой женщиной, заставившей меня пересмотреть свои взгляды на все их племя. Мне горько от того, что я не могу сказать этого же о собственной матери. Королеве удалось отчасти смягчить нрав стареющего Дарвина и даже сплотить Семью в нечто цельное. И рождение очередной дочери, Эмилии, было встречено старшими детьми без обычного раздражения. Мы полюбили малышку Эми и ее мать, отстраненную и чопорную на первый взгляд леди, но умеющую быть нежной и честной с нами.
Смерть Эммы стала трагедией для всего Королевства, а отца буквально подкосила. В свои без малого шестьдесят казавшийся не по годам моложавым, он на глазах «сгорел» за полтора года траура и последовавшие за тем годы одинокой жизни. Недуг, вырвавший королеву из жизни, врачи, пользовавшие ее, так и не установили, чем навлекли на себя страшный гнев монарха. По Дворцу поползли слухи о суровом наказании, ожидающем лекарей, но в одну из ночей тем удалось ускользнуть из столицы и, судя по всему, и из страны. Больше их никто не видел, и только много позднее я случайно узнал, что отец лично отдал приказ тайно вывезти их из города и, щедро заплатив, препроводить за пределы Королевства. Порядочным ублюдком был мой старик, но что им двигало в тот момент, как не любовь?
А потом был пятый брак, самый светлый и самый печальный – брак старика-монарха и семнадцатилетней дочери главы одного из влиятельнейших родов Королевства, рода Уинфри. Юная королева приоткрыла перед нами дверь совсем в другую жизнь, без подозрительности, страха и слез. Именно на ее период властвования приходятся мои самые светлые воспоминания. Признаться, Я даже был влюблен в свою мачеху и, подозреваю, нечто подобное происходило и с остальными братьями.
Умерла Карла при родах своего второго ребенка, который тоже не выжил. Говорить об этом подробней, у меня даже сейчас нет сил. А с отцом осталось семеро детей – пять сыновей и две дочери.
Природа, как известно, не терпит крайностей, и потому жизнь уцелевших брата и сестры отца, великого герцога Кардигана и герцогини Харлы, сложилась не в пример более спокойно. Оба жили долго и богато, и только смерть пришла к ним по-разному. Тетка Харла умерла в собственной постели, окруженная родными и друзьями, и оставила свой титул, земли и деньги сыну Филиппу – безобидному, пустоватому парню, моему, как понятно, кузену. Кардиган погиб, получив удар ножом в грудь, и неизвестно, о чем думали на похоронах его собственные дети, Виктор и Фредерик. Но, об этом отдельный разговор.
Итак, считая отца, его брата, его детей и племянников, нас было двенадцать человек, составлявших самую могущественную Семью Королевства. Мы росли на виду друг у друга, и все же, думаю, момент, когда все покатилось в тартарары, прошел незамеченным. Возможно, поводом для раскола послужила усилившаяся в последние годы жизни нелюдимость отца; возможно, мы сами, повзрослев, стали по иному оценивать и себя и свое место в мире. А быть может, сыграло свою роль еще что-то. Не знаю. Знаю лишь одно: в какой-то миг Семья перестала быть семьей. О, конечно, какое-то время внешне все оставалось вполне благополучно, но в атмосфере Дворца уже явственно стала чувствоваться напряженность, и пока отец сутками предавался черной меланхолии, запершись в библиотеке вместе с чокнутым дворцовым архивариусом, эта напряженность переросла в скрытую ненависть.
Развязка наступила с гибелью Дарвина. Словно река, прорвавшая плотину, нас захлестнули волны злобы, подозрительности и жадности. Ведь именно после этого во весь рост встала проблема, от которой до этого мы предпочитали лишь трусливо отмахиваться. Проблема наследования власти.
Признаться, я не раз представлял себя, сидящим на пьедестале в Тронном Зале Дворца с короной на голове, но только в тот период осознал всю сложность достижения этой цели, а главное собственную уязвимость. Ведь статус принца делал меня первейшей мишенью для стрелы наемного убийцы. Помню, я плохо спал тогда, а перед глазами постоянно маячили портреты предков, павших в кровавых войнах за власть. В большинстве своем, молодыми и здоровыми. При такой жизни непросто сохранить рассудок в здравии, и сейчас, вспоминая эти события, я прихожу к выводу, что и мне это сделать не удалось. Во всяком случае, принятое мной тогда решение вполне могло быть решением безумца. Я намеревался убивать. Убивать до тех пор, пока не останется только один претендент на корону – я сам. Точнее, двоих-то я собирался пощадить, даже в мыслях не допуская возможную конкуренцию с их стороны – Диану и Лоуна. Брат был совсем еще мальчишкой, а сестра… сестрой.
Я отдавал себе отчет в том, что и остальные не станут тешить себя иллюзиями о братской любви и верности, и готовился все проделать быстро и, по возможности, менее… скажем так, отталкивающе, но все же ожидал, что полтора года траура пройдут более-менее спокойно. Надо думать, на это же рассчитывали и остальные, поскольку убийство брата Лоуна ошеломляюще подействовало на всех.
Тот роковой сбор произошел в первую годовщину гибели отца, когда мы, по традиции, съехались во Дворец. К тому времени мы встречались очень редко, да и те встречи, что были, носили, как правило, случайный характер. От той посиделки у меня до сих пор сохранился какой-то гадливый осадок на душе, хотя тогда меня больше всего волновала возможность что-либо выведать у своих родственников. Не выведал ничего, лишь утвердился в намерении как можно скорее свести их всех в могилу. Но меня опередили, и первой жертвой нашего властолюбия стал Лоун. Это убийство напугало меня – что ни говори, но брат был самым младшим и самым безобидным из нас.
Дальше события завертелись с головокружительной быстротой. В тот же день мы с Дианой покинули столицу и заперлись в своей загородной резиденции. А на следующее утро получили хорошую возможность лишний раз убедиться в серьезности намерений убийц. Небольшой отряд моих людей, отправившихся по прихоти сестры в столицу для того чтоб перевезти ее кое-какие вещи, на обратном пути попал в толково устроенную засаду. В коротком бою все они погибли, а роскошная карета сестры еще добрый час догорала в придорожной канаве.
Совсем худо стало еще сутки спустя, когда прямо во время траурной церемонии неизвестный попытался убить Виктора. Покушение не удалось, наоборот, я наконец-то вышел из полуобморочного состояния, в котором пребывал со дня убийства младшего брата.
За эти три дня сестра успела привести в действие и наши собственные силы, и мы получили возможность отвечать ударом на удар. И целых две недели развлекались тем, что пытались сократить свою семейку до приемлемого минимума. Сестра распределяла воздаяния со свойственными женщинам методичностью и дотошностью. В первую очередь мы облагодетельствовали престарелого дядю, герцога Кардигана, послав к нему убийцу из дворцовой прислуги. Тот, кстати, дядю убить так и не смог, и вообще бесследно исчез. Затем специально натасканные группы наемников предприняли ряд попыток устранить остальных. До Эмилии, оставшейся во Дворце, мы так и не сумели добраться, зато имели неплохие шансы устранить кое-кого из братьев. В одну из ночей моим парням удалось даже проникнуть в загородный дом кузена Филиппа и, бесшумно сняв стражу, едва не застать того в собственной спальне. Только в самый последний момент, видимо все же что-то почувствовав, брат ускользнул через потайной ход.
Еще проще оказалось подловить самоуверенных старших братьев – Эдвина и Винсента. Первого мой отряд подстерег у черного входа самого фешенебельного борделя столицы. Точнее, у выхода. Брата сопровождало трое охранников, которых мои люди упокоили довольно быстро, правда и сами потеряли при этом троих. Оставшаяся четверка имела, казалось, все шансы справиться и с принцем, но тот, вопреки ожиданиям, расслабленным и удовлетворенным отнюдь не выглядел. Более того, двоих нападавших он сумел заколоть сам. Дело было в центре города и уцелевшей паре пришлось срочно ретироваться. Самый же реальный шанс мы имели с Винсентом. Старшего сына Линды подстерегли в небольшом винном погребке на купеческой стороне города. В этот раз я лично вел семерых своих самых лучших наемников. После продолжительного ожидания на улице, отнюдь не улучшившего нашего настроения, мы таки дождались братца и я, будучи уже не в силах сдержать нетерпение, приказал напасть на него едва ли не на пороге заведения. Самого меня, помню, внезапно охватила странная, не свойственная мне обычно, неуверенность, и я решил, что вмешаюсь только если дело не заладится. Дело не заладилось, да так, что никто и моргнуть не успел, как трое моих парней уже корчились на мостовой, а брат свежий, словно и не только что из кабака, уверенно теснил остальных. Наблюдая за схваткой из подворотни, я еще только настраивался на бой, когда Винсент уложил на брусчатку еще двоих, и только после этого до меня дошло, что время упущено. Мастерство брата производило впечатление и было совершенно ясно, что даже с оставшейся парой своих горе-охотников я не сумею быстро расправиться в ним. К тому же, из погребка, привлеченные шумом, стали выбегать посетители, а в окнах ближайших домов загорелся свет. И нам оставалось только одно – поспешное отступление.
Все эти потуги привели меня к простой мысли – я явно недооценил своих самых близких и родных людей и переоценил себя. Поэтому, на будущее, я решил действовать наверняка и самую ответственную работу брать на себя. Но очередной головокружительный выкрутас судьбы не позволил мне попользоваться всеми выгодами своего нового мироощущения.
Во Дворце, в собственных покоях, был убит мой дядя, герцог Кардиган, и все нити скорого расследования привели к брату Ланселоту. Обвинения против него мне не показались достаточно убедительными, но это было неважно. Представлялась хорошая возможность, объединившись, устранить реального претендента на трон, и было глупо упускать ее. Тем более, что поведение самого Ланселота провоцировало семью на импульсивные шаги. Я срочно замирился с кем мог и отправился на ловлю успевшего сбежать принца, к которому успел присоединиться Винсент. Что ж, так было даже лучше!
К сожалению, удача и в этот раз отвернулась от меня – деткам рыжей купчихи удалось ускользнуть. И хотя Винсент вскоре отыскался, обвинять его в чем-либо мне было крайне невыгодно. Положение в королевстве к тому времени осложнились настолько, что известие об убийце из Династии могло поставить под большое сомнение способность нашей семейки править страной. А для чего, как не для последнего, я все это затевал? И с Винсом пришлось мириться. Ланселот где-то затерялся, но злоба наших на него не утихала и все реши тихо прикончить беглеца, буде тот отыщется.
А тем временем на Фиан обрушивались все новые напасти. Наш восточный сосед, Великая Империя Порта, пробудилась от зимней спячки (дело было в марте) и спросонья стала требовать от нас невозможного. Поначалу мы отмахнулись от этого бреда… а потом схватились за головы. Положение сложилось и смешное и трагичное одновременно. Пока мы вели насыщенную семейную жизнь, делами королевства управляли дети покойного Кардигана, Фредерик и Виктор. Получалось это у них настолько лихо, что мы оказались перед реальной угрозой потери части своих земель. Вовсе не так я мечтал начать свое владычество! Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что довольно долгое время Фредерик и Виктор были нашими правителями де-факто, хотя по праву рождения вообще не могли на что-либо претендовать. Эта мысль посетила всех прямых потомков Дарвина одновременно и вскоре кузенам пришлось покинуть столицу, а я нежданно-негаданно оказался неформальным лидером всех наших. Вероятно потому, что умею сильнее прочих ненавидеть.
Первое время мнилось, будто удача наконец-то повернулась ко мне лицом. Я получил действительно немалую власть, плюс некое подобие поддержки оставшихся братьев. Вот только использовать все это в своих целях так и не сумел. На меня навалилось такое количество забот, что я просто перестал со всеми ими справляться и сразу же почувствовал на себе множество косых взглядов. В любое другое время это лишь раззадорило бы меня, но шутка в том, что я изменился. Я впервые задался невероятным до того вопросом – а действительно ли мне все это нужно? Десятки часов в седле, сотни проблем, и действительно важных, и смехотворно ничтожных, бессонные ночи, проведенные за изучением каких-то глупых документов. А главное, постоянное напряжение от ощущения вполне реальной угрозы в любой момент получить удар ножом в спину.
Я продержался около двух безумных месяцев, после чего начал втягивать в эти игры и братьев. Можно только догадываться, что думали последние по этому поводу, но какое-то время меня забавляло ловить на себе их недоуменные, подозрительные взгляды. Но время шло, и постепенно недоверие в их глазах сменилось усталостью, а потом и пониманием. А главное, я и сам стал кое-что понимать.
Нет, я не стал сентиментальнее, и горькое раскаяние меня не постигло. Просто в какой-то момент наша возня стала казаться мне чем-то мизерным, не стоящим затрачиваемых усилий. Конечно, Трон по-прежнему оставался более чем реальным символом власти… но вовсе не обязательно было садиться на него чтоб испортить себе жизнь. Я пристально наблюдал за братьями и их поведение только подтверждало мои выводы. За все то время, что я возглавлял Семью, я не разу так и не почувствовал себя триумфатором. И я понял, что остался в дураках.
И еще, мне очень часто снился Лоун.
Все это, плюс внешние угрозы, сплотило нас. Мы стали терпимее относиться друг к другу, стали слушать друг друга, учиться действовать сообща. И как-то незаметно ушла былая ненависть.
А вскоре появились и первые положительные результаты. Нам удалось перекрыть потоки сплетен в народе и вернуть доверие дворянства. Ужесточение наших позиций в диалоге с Портой заставило империю прекратить свои безостановочные требования и сесть за стол переговоров. И где-то к середине первого летнего месяца обстановка начала разряжаться.
Хотя были у нас и упущения, впоследствии дорого обошедшиеся всей семье. Мы по-прежнему жаждали крови Ланса. Былая злоба ушла, но недоверие все еще застилало нам глаза, и отсутствие принца только подливало масла в огонь. Также, мы упустили из виду становление и превращение в мировую религию некоего культа Веры в Единого Творца, хотя в итоге нам и удалось стать во главе этого движения. Самая же страшная ошибка заключалась в том, что мы совершенно упустили из виду ушедших в добровольную опалу детей покойного герцога Кардигана – Фредерика и Виктора. Впрочем, конечно же, в первую очередь, Фредерика.
Расплачиваться за это пришлось несколько позднее, а пока нас ждал очередной виток бурных событий. Все началось на востоке Королевства, в небольшом городке со смешным названием Эйялов Посад, выбранном в качестве места проведения переговоров с Портой. Именно к началу этих переговоров туда и приехал Ланселот. Приехал тайно, поздним вечером, почти ночью, но это не ускользнуло от внимания моих многочисленных шпионов. Никаких теплых чувств я к брату не питал, более того, его длительное отсутствие меня настораживало и пугало, и я давно решил не щадить его. Смерть ему я уготовил скорую и тайную, и в том, что он жив до сих пор, никакой моей заслуги нет. Вопреки всем моим ожиданиям, позабыв о своем инкогнито, брат стал встречаться с высокопоставленными лицами, как Королевства так и Империи. И с каждой такой встречей мои надежды на его тихое устранение таяли как лед в кипятке. Мне никак не удавалось застать его одного, что доводило меня до приступов бешенства. И словно издеваясь, в один из вечеров Ланс посетил неофициальный прием, устроенный знатным имперским аристократом. Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего и без того не бесконечного терпения. В приступе ярости я ринулся туда и мы скрестили клинки. Мы были не одни, но, помню, меня это совершенно не волновало. В коротком, но яростном поединке мне удалось взять верх, и лишь один удар отделял моего брата от гибели. Подобные вспышки гнева случались со мной и раньше, но эта была особенно неистовой, и погасить ее не смогли бы и небеса,… но смогла Диана. С опозданием узнав о моих намерениях, она успела собрать свой Круг и вступить со мной в контакт. Я не запомнил ни одного из ее доводов, но моя рука с занесенным для последнего удара клинком, так и не опустилась. От чего спасла меня сестра я узнал уже спустя пару часов.
Я унес брата с места схватки и допросил, применив некоторые уловки из своего черного арсенала, о которых лучше на распространяться даже в солнечный летний полдень. Итог потряс – Ланселот оказался полностью невиновен. Я никогда не смогу описать всей тяжести последующих нескольких дней. Это были дни боли и раскаяния. Скорби и лицемерия. Но закончились они разговором. Разговором, в котором приняли участие все мы, дети старого беспокойного короля Дарвина – я, принц Леонард, моя сестра Диана и мои братья: Винсент, Ланселот, Эдвин и Филипп.
В тот день впервые так ясно обнажились низость и трагичность наших отношений, и своеобразным актом раскаяния стал откровенная беседа. Как оказалось, многие из нас успели довольно далеко продвинуться в расследовании этих убийств. Кто знает, как долго пришлось бы доискиваться истины, действуй мы по-прежнему разрозненно, но сложив и сопоставив все факты, мы выявили ряд многозначительных закономерностей. И список потенциальных убийц заметно сократился.
Это случилось в восемьдесят седьмую ночь со дня убийства Лоуна. А уже на следующее утро нам пришлось расстаться, так как интересы дела требовали одновременного присутствия членов Семьи в разных местах. Я к тому времени основательно завяз в разбирательствах с Портой и мое присутствие на границе стало просто необходимым. Со мной остались Диана и Эдвин. Остальные братья разъехались, кто куда, но самая тяжелая миссия выпала на долю отправившегося в столицу Ланселота. Именно он взял на себя завершение расследования всех убийств. Вместе с ним уехал и неразлучный Винсент.
Так уж вышло, что непосредственного участия в расследовании я не принимал. Скованный нашими неурядицами на востоке, я не имел возможности пристально следить за действиями братьев, хотя получал от них довольно подробные отчеты. И потому подлинный «герой» наших бед своим разоблачением «обязан» вовсе не мне. К сожалению. Все лавры справедливо поделили между собой мои родные, хотя, как по мне, главный приз должен был достаться Эмилии. Нашей маленькой вредной сестренке, проявившей мужества, ума и силы воли больше, чем мы все вместе взятые. Те же качества (кроме, разве что, ума) удалось продемонстрировать и Лансу.
Не вижу особой нужды в пересказывании всех перипетий той драмы. Шаг за шагом, мы приближались к развязке. Месяцы долгих бесплодных поисков сменялись безумными днями безумных открытий, важных и значительных, но все же не складывающихся в единое целое. Раскрывались все новые пласты тайной жизни Королевства, нередко выставляя в крайне непривлекательном виде некоторых из нас. Как живых, так и мертвых. Постепенно проступили очертания гигантской паутины предательства, опутавшей всю страну, и все ее нити вели в Семью. К началу зимы ряд косвенных улик почти прямо указывал на убийц брата, но все же этого было мало. И только очередное убийство очередной завязшей в паутине лжи мелкой сошки и последовавшие за этим сумбурные поиски моих братьев вывели нас на главного виновника. Этим человеком оказался старший сын, как мы тогда думали, герцога Кардигана, Фредерик. Мы почти ожидали этого, но не сумели верно оценить способности и могущество этого человека. Пятеро из нас, четверо братьев и сестра Эмилия, оказались лицом к лицу с убийцей, и все же не смогли помешать его бегству из столицы. При этом негодяй сумел захватить и увезти с собой нашу сестричку. К тому моменту мы уже знали, что Фредерик является рожденным вне брака сыном Дарвина и, следовательно, нашим братом, но даже это не могло спасти его от нашей мести.
Не теряя времени, мы бросились в погоню. Нам было известно, куда он направляется, мы знали о могуществе Сил, поддерживающих брата-убийцу и стремились догнать его еще в пути, но сделать это нам не удалось, и потому последний бой прошел на его территории.
За годы странствий по путям измены Фредерик сумел установить некую связь с потусторонним миром. Это дало ему исключительное могущество, и даже совместных усилий всех нас не хватило бы на то, чтоб убить его, но оказалось, что и на нашей стороне действуют некие Силы, и это уравняло шансы. Приход этих Сил на земной план мы не заметили, и потому философия той последней братоубийственной схватки прошла мимо нас. Наши собственные потуги физически разделаться с ненавистным братом, как теперь ясно, были только примитивной проекцией битвы Сил более высокого порядка.
Результат этой битвы известен всем, но сделать однозначные выводы из него никто из немногих посвященных во все подробности тех событий не берется. Формальные итоги не могут не радовать: мы сумели одолеть врага, а по земле начал свое триумфальное шествие культ, проводящимися дружественными нам силами. Мы, естественно, считаем их Силами Добра. И только детали, неизвестные большинству людей, заставляют усомниться в утешительном для нас результате. Ведь олицетворением Мощи Единого Творца стал… наш проклятый братец Фредерик. А главное, жизнь ну ни на йоту не изменилась в лучшую сторону. И лишним свидетельством тому может послужить смерть моего учителя Азика. А если подумать, еще более наглядно характеризует нынешнее положение вещей в мире его предсмертное предательство.

***
… Я проснулся сразу и окончательно. Все тело ныло, а отчаянная боль в затылке наводила на мысли о возможных давешних излишествах с вином. Я оторвал тяжелую голову от стола и посидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Боль не ушла, и я мысленно проклял привычку готовить себе утренний кофе самостоятельно. Я проделал ряд несложных, не безумно утомительных процедур: разжег камин и поставил греться воду. Из последних сил очистил стол от бумаг (просто сгреб их в угол) и приготовил прибор. После чего обессилено обрушился в кресло… Потом вскипела вода и последовала процедура приготовления кофе, описание которой может заставить содрогнуться даже садиста. Но я сделал это, и постепенно меня начало отпускать.
После то ли четвертой, то ли пятой кружки я подошел к окну, раздвинул тяжелые портьеры… и был вынужден прикрыть глаза рукой, ослепляемый ярким светом. Тянущийся до горизонта унылый степной пейзаж не развеял моей меланхолии, зато груз вчерашних забот вновь навалился на меня. Но прежде чем я успел что-либо сделать, дверь в кабинет без стука открылась и на пороге возникла Диана с накрытым белоснежной салфеткой круглым подносом в руках.
- Доброе утро, - входя, поздоровалась сестра и бесцеремонно смахнув бумаги на пол установила поднос передо мной.
Сняв салфетку, я некоторое время тупо разглядывал аккуратно сервированный на двоих завтрак, прежде чем понял, что не худо бы и ответить на приветствие гостьи.
- Доброе утро, Диана, - ответил я, поражаясь звучанию собственного голоса.
Критически оглядев меня, сестра принялась наполнять для меня золотую тарелочку. Я сунулся было помогать ей, но уронив пару теплых тостов оставил это занятие – все-таки, я еще был здорово не в себе.
- Попробуй поесть, Леонард, - мягко попросила Диана и заглянула в пустой кофейник. Не проронив ни слова, она сполоснула его и поставила на огонь новую порцию воды, затем вымыла мою кружку и села напротив. И мы приступили к завтраку: сестра, бодро уписывающая все, что принесла, и я, вяло ковыряющийся в своей тарелке.
- Ты провел здесь всю ночь, - то ли с укором, то ли без заметила она.
- Угу.
- Вот уж не думала, что смерть этого старого вора так на тебя подействует.
- Да нет, смерть здесь ни при чем. Почти ни при чем.
Мне показалось, что я почти не покривил душой. Она оглядела меня спокойным взглядом.
- Значит, тебя посетили тени прошлого.
- Недалекого прошлого, - уточнил я, ничуть не удивившись ее проницательности.
- Знаешь, и со мной случилось нечто подобное, - призналась сестра. – Правда я нашла в себе силы добраться до спальни.
Я не нашелся, что ответить и ограничился полуулыбкой. Потом закипела вода и Диана отвлеклась.
- Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме собственного состояния? – вновь взялась за меня она спустя какое-то время.
- Я почти в норме, - заверил я.
- Весьма кстати. Я как раз собиралась поделиться с тобой кое-какими новостями.
Я постарался насторожиться:
- Что-нибудь об Азике?
Она повертела в руках ложечку.
- Тут, Леон, целая история, и комичная и трагичная одновременно. Помнишь, как ты удивился, узнав, что Азик был приверженцем Церкви Единого Творца? Так вот, оказывается, он далеко не неофит в своей вере. По меньшей мере, лет пятнадцать Азик активно сотрудничал с ними.
- Что значит «сотрудничал»?
- В том-то все и дело, - усмехнулась сестра. – Он почти не пропускал их сборищ, проводил активную миссионерскую деятельность в кланах по ту сторону границы, а главное, каждый месяц отдавал им львиную долю своего жалования. А платил ты ему весьма и весьма щедро.
- Это точно? – недоверчиво спросил я.
- Ко мне попала копия хозяйственной книги их местного Храма.
- Копия? Ну, хорошо, что это доказывает?
- Из той же книги следует, что в их идиллических отношениях произошел какой-то разлад. За последние три месяца Азик не перечислил им ни короны.
- Уже известно почему?
- Это легко понять, внимательно изучив книгу. Полагаю, его смутили их расходы. Львиная доля их пожертвований уходила на сущую ерунду.
- Например?
- Изволь. Известно ли тебе, что одна поездка их миссионера обходилась прихожанам в сто корон? Или, к примеру, на содержание местных ночлежек и благотворительность они тратят около пяти тысяч в год. Золотом.
- Сколько? – не удержался я.
- Пять тысяч, золотом, - повторила Диана. – Еще примерно пятая часть от этой суммы у них уходит на приемы и содержание гостей и делегаций из других городов и стран.
Я присвистнул.
- И это все? – осведомилась сестра.
- Ну, полагаю, мы имеем дело с банальными злоупотреблениями, и я не думаю, что Азика убили из-за того, что он что-то прознал. В конце концов, Церковь это не бандитская шайка. За подобные забавы там вряд ли убивают своих людей. Самое страшное, что грозит ворюгам, это изгнание с позором. Или я не прав?
- Как я понимаю, с них не стали бы даже требовать вернуть уворованное.
- В таком случае, твои сведения ничего не стоят.
Диана пожала плечами:
- Но это все же лучше, чем ничего.
Я не очень-то поверил деланному равнодушию сестры и несколько минут раздумывал, насколько сильно ее задел и стоит ли извиняться. От этих мыслей меня отвлек стук в дверь.
- Да, - отозвался я, и на пороге возникла личная фрейлина Дианы – высокая смазливая особа, но страшная недотрога, в чем я убедился когда-то лично. Глядя поочередно то на меня, то на сестру, она нерешительно помялась.
- Кларисса, детка, что случилось? – нежно спросила сестра.
- Ваша Светлость, только что прибыл посланец одного из Кланов. Он требует, чтоб принц Леонард приняли его сейчас же.
- Требует? – удивился я.
- Какой клан он представляет? – спросила Диана.
- Он говорит, что представляет младшего сына вождя клана Тика, кирлика Сауда.
- О-о, - певуче протянула Диана и посмотрела на меня. – Похоже, наш молодой друг пришел мириться.
- Посмотрим, - ответил я и кивнул фрейлине: «Пусть войдет».
Когда дверь закрылась, Диана весело заметила:
- Жаль, что молодой человек не явился лично. Признаться, меня забавляет его апломб.
- А меня нет, - буркнул я, чувствуя какую-то смутную тревогу.
Сестра попыталась заглянуть мне в глаза:
- В чем дело, Леон? Не думаешь же ты, в самом деле, что он посмеет вызвать тебя на дуэль?
- Не знаю, Ди, мне просто не нравится, что…
Меня перебил предупредительный стук, после чего дверь распахнулась, и в комнату уверенной походкой вошел туземец. Невысокий, он держался прямо и преувеличенно спокойно, а его пышные, подчеркивающие важность миссии, одеяния лишь добавляли торжественности всему действу.
Нисколько не смущаясь под нашими взглядами, гость с легким поклоном представился:
- Я –Мидир-Быстрый, воин и охотник Клана волков, пришел к тебе, вождь королевства Фиан по велению моего вождя, кирлика Клана волков, Сауда.
Не вставая, я кивнул в ответ.
- Рад приветствовать тебя, Мидир-Быстрый, Мир или войну предваряет твое появление?
- Войну, - кратко ответил тот, и я услышал тихий спазматический вздох сестры. Не обращая внимания на недоуменный взгляд Дианы, я уточнил:
- Значит ли это, что мои извинения не удовлетворили досточтимого кирлика Сауда?
- Оскорбление, нанесенное вождю клана нельзя смыть никакими извинениями. Оно смывается только кровью, - напыщенно ответил наш гость и запустил руку куда-то в складки одежды. И я не удивился, когда увидел ее снова, сжимающей черную кожаную перчатку. Степняк хлестко бросил перчатку на пол и твердо произнес:
- Кирлик настаивает на том, чтоб поединок состоялся завтра на рассвете. Он уже послал людей, уполномоченных обговорить время и условия поединка. Моя же миссия закончена. Могу я быть свободен?
- Да, идите, - отпустил я его, все еще отказываясь верить в реальность случившегося.
Едва дверь за нашим нежеланным гостем захлопнулась, я встал из-за стола и подобрал перчатку – единственное материальное подтверждение того, что разыгравшаяся только что сцена действительно имела место.
- Ты знал это, - наставив на меня палец, обвиняюще произнесла Диана.
- Предчувствовал, - поправил я.
- Что же теперь будет?
Я легкомысленно пожал плечами:
- Ничего особенного, просто список моих трофеев пополнится кирликом.
- Эта дуэль может нам стоить мира на границе, - расстроено произнесла сестра.
- Ну… ведь это же дуэль… благородное мужское дело. – неуверенно возразил я.
Диана вскинула голову и посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Впрочем, и в лучшие времена я вряд ли сумел бы сказать что-нибудь более умное.

***
Я вздрогнул под порывом ледяного ветра и плотнее запахнулся в плащ. Поежились и двое моих спутников, после чего один из них, неуверенно поглядывая в мою сторону, основательно приложился к горлышку плоской металлической фляги. Самое скверное было то, что именно в это утро ясная голова и твердая рука мне были особенно необходимы
Мы стояли в низине, меж двух голых потрепанных ветрами холмов, а над нами, на их вершинах, свирепствовала непогода. Ветер там завывал особенно сильно, вырывая из песчаного грунта мелкие, но невероятно колючие кусты, разбрасывал по склонам комья земли, гонял плотные пылевые облака. Немалая доля всего этого сыпалась на наши головы. Чуть дальше в узком проходе расположилась еще одна группка, состоящая из трех человек, закутанных в туземные одеяния. Степнякам также приходилось несладко, и со стороны они казались жалкими дрожащими оборванцами, хотя на самом деле эти люди представляли весьма влиятельные кланы Приграничья. Эту группу, помимо непогоды, беспокоило еще что-то. Время от времени они сбивались в тесный кружок и довольно оживленно обменивались какими-то своими соображеньями. К сожалению, из-за буйства стихий разобрать что-либо из их выкриков я не сумел.
Но все это сразу же отошло на второй план, когда из-за ближайшего холма в нашу низину въехала карета.
Кирлик Сауд оказался большим дураком, решив приехать в ней на дуэль сюда, в продуваемую насквозь злыми весенними ветрами степь. Не удивительно, что он настолько опоздал. Мы с полминуты рассматривали хрупкий городской экипаж, прежде чем один из моих спутников не опомнился и деликатно не покашлял в кулак… .
… Кирлик (младший сын главы Клана) прибыл на дуэль во всем великолепии: в начищенных до зеркального блеска сапогах, роскошном, подбитом мехом, камзоле, скроенном по последней моде, при шпаге на бедре и бесшабашной улыбке на физиономии. Правда последняя моментально сползла с его лица едва нашу низину прошил очередной порыв ветра. Вздрогнув, он сухо кивнул мне и перебросился парой слов с секундантами, а из кареты, тем временем, выбрался очередной пассажир – пожилой человек с изможденным лицом и неверными движеньями. Я еще только соображал, кто бы это мог быть, как один из моих сопровождающих охнул:
- Да ведь это же Сахум – вождь Тика!
А к тому времени, когда мое изумление чуть поутихло, у кареты крутилась еще одна фигура, совсем уже нелепая. Вторым спутником кирлика Сауда был совсем еще молоденький паренек. Очень тощий и очень высокий, ростом с меня, кадыкастый и длиннорукий. Одет он был легко, в меховые, ворсом внутрь, штаны, искусно обшитые золотой тесьмой, и короткий полушубок, распахнутый настежь. На поясе у него болталось с полдюжины метательных ножей. В полушубок и штаны этого субъекта было вшито множество небольших колокольчиков, тонко позвякивающих при каждом движении незнакомца. Порывы ветра рвали огненную шевелюру странного типа, задували под пузырящуюся на груди рубашку, но, казалось, нисколько того не беспокоили. Незнакомец с видимыми усилиями извлек из кареты брезентовый мешок и натужно сбросил его на землю. До меня донесся короткий металлический лязг.
…Я так засмотрелся на это чудо, что опомнился, лишь услышав хруст камней под ногами приблизившейся ко мне пятерки людей. Остановившись напротив, они молча замерли и я так и не смог поймать ни одного их взгляда, хотя, в общем-то, не старался выглядеть как-то особенно устрашающе. Меня одолевало любопытство.
Молчание прервал отец моего противника и своего младшего и явно неудавшегося сына, вождь Сахум.
- Мы просим прощения за то, что Его Светлости пришлось ждать.
Его сын поежился и бросил на отца неуверенный взгляд. Я молчал, ожидая продолжения.
- Нас огорчает неизбежность того, что должно произойти, и все мы заранее скорбим о потерях, что принесет сегодняшний день.
А я все молча стоял, хотя уже готов был вот-вот завопить: "Что здесь происходит?".
… - Хочу заверить Вашу Светлость, что эта дуэль никак не повлияет на отношение моего клана к Королевскому Дому Фиан. – уже совсем тихо проговорил старик, и с трудом добавил. – чем бы все ни закончилось.
Я почувствовал, что вот-вот последует ритуальная фраза, и быстро вмешался:
- Минутку, вождь! Неужели так необходимо доводить дело до крайности? Стоит ли одна неверно истолкованная фраза человеческой жизни? Почему бы нам ни уладить все по-хорошему?
Продолжая глядеть в землю, вождь тихо ответил:
- Мы выбираем дуэль.
- Хорошо, - кивнул я, и с удивившим меня самого сочувствием предложил. – Мы можем драться до первой крови.
- Нет, Ваша Светлость, мы будем драться до конца, - еле слышно прошептал старик.
И я пришел в себя, и уголки моих губ презрительно опустились.
- Вы решили избавиться от сына, вождь? Ведь мальчишке не выстоять против меня.
Я ткнул пальцем в Сауда, простоявшего все это время в молчаливой неподвижности и лишь время от времени вздрагивающего, то ли от ветра, то ли от болезненного озноба. Впрочем, вряд ли от последнего – лицо его было землисто-зеленого цвета и резко контрастировало с нашими раскрасневшимися на ветру физиономиями.
От моих слов старик дернулся и, словно приняв непростое решение, вскинул голову:
- Мой сын драться не будет, так как он архан. Свадьба состоится через две недели. По закону Хана-Ту, вместо него мы вправе выставить другого воина клана.
Наши взгляды впервые встретились, и пока я приходил в себя, старик четко отрубил ритуальную фразу:
- Даже кровь не смоет нанесенного оскорбления. Смерти вручаю я честь Клана. – и к брошенной ранее перчатке добавилась пара.
И мне осталось только пожать плечами:
- Что ж, пусть так и будет.
Вцепившись в так и не пожелавшего взглянуть на меня сына, вождь развернул его и, подтолкнув в спину, отправил к карете. Наши секунданты отошли и мы остались вдвоем.
- Надеюсь, вы знаете, что делаете, - заметил я.
Вождь кивнул.
- Эта дуэль все больше напоминает мне элегантно обставленное убийство, - продолжил я. - Подозреваю, вашим бойцом будет выкормыш одного из Кланов Смерти.
Я успел прочитать в глубине стариковских глаз мимолетные стыд и боль, что меня ничуть не тронуло. Все это мне стало надоедать.
- Так где ваш боец?
Вождь с некоторым удивлением посмотрел на меня и, повернувшись, указал на того самого странного парня. К этому времени убийца успел освободить свой мешок от большей части содержимого, и все пространство перед каретой оказалось заполнено внушительной коллекцией холодного оружия. Не менее дюжины клинков и с полсотни ножей выглядели весьма солидно.
- Похоже, Ваша Светлость, этот парень настоящий маньяк, - игнорируя вождя, прокомментировал один из моих вернувшихся секундантов.
- Мы не управимся и до темноты, если будем дожидаться, пока он разберется со своим железом, - недовольно буркнул я. – Каковы условия поединка?
- Мирный исход их категорически не устраивает, Ваша Светлость. Выбор оружия за ними, но мы настояли на том, чтоб убийца дрался оружием, которое ему укажет кирлик. Скорее всего, Ваша Светлость, Вам предстоит поединок на мечах.
- И это к лучшему, - вмешался второй секундант. – Ходят слухи, что воины Кланов Смерти владеют весьма неожиданными орудиями убийства, а нам неизвестность ни к чему.
Я согласно кивнул, глядя в спину оставившего нас вождя, и двинулся за ним следом. Заметив мое приближение, степняки обернулись.
- Господа, я вынужден настоять на скорейшем улаживании нашего дела. Спешу напомнить, что я весьма занятой человек, и не намерен менять из-за вас свой распорядок.
Мои слова смутили всех, кроме убийцы. Раздвинув окружающих, юнец вышел мне навстречу.
- Прошу прощения, Ваша Светлость, но мы как раз выбираем оружие.
Я нахмурился и ткнул пальцем в Сауда:
- Выбирать оружие должны не вы, а он. Кирлик, ваше слово!
Сын вождя вздрогнул, и впервые наши взгляды встретились. К нему тут же бочком приблизился отец и стал что-то негромко, но с жаром втолковывать. По губам я сумел прочитать только первое слово «сынок». Под его напором и моим тяжелым взглядом молодой человек совсем потерялся, заметно волновались и остальные, и только воин Клана стоял подчеркнуто невозмутимо, скрестив руки на груди и глядя куда-то поверх голов. Выбор был сделан несколько истерично, но все же вызвал у меня слабое сочувствие к молодому человеку.
- Бой будет проходить… на мечах, - срывающимся голосом выкрикнул он и для убедительности хлопнул ладонью по болтающимся на боку ножнам. Старик моргнул и заткнулся, а убийца равнодушно кивнул и, обогнув молчаливую группу степняков, вернулся к своему арсеналу. Пока он выбирал клинок, мои секунданты вывели из оцепенения людей кланов и все лихорадочно задвигались.
А потом нас осталось двое: я и воин Клана Смерти. Я оглядел его, группу свидетелей и секундантов, стоящих чуть поодаль, и только сейчас заменил, что погода резко изменилась. Небо очистилось от туч, а поднявшееся высоко над горизонтом солнце стало припекать. Моя спина, укутанная теплыми одеждами, взмокла.
Он выбрал себе классический дуэльный клинок западного образца – прямой и острый как бритва, выкованный из отличной оружейной стали. Очень красивое и эффективное оружие. Я же все никак не мог решить, что ему противопоставить. А выбирать мне было из чего.
Я – принц, воин и колдун, и я один из немногих людей на земле, являющихся обладателями Истинных Клинков. Оружия, сотканного из теней лунного света, жертвенной крови, колдовской Силы и души владельца. Оружия, которое живет, пока живет его хозяин. Я знаю, многие обладатели подобных вещиц не очень-то любят таскать на себе внешнюю, физическую составляющую Клинка, что в наш непростой век культа оружия является лишь признаком вопиющей избалованности. Но я не принадлежу к числу этих сибаритов, и тяжесть ножен на поясе у бедра для меня естественна и приятна. Вот и сейчас я и не заметил, что мои пальцы уже давно охватили рукоять Иллианы и нежно поглаживают вделанный в ее торец крупный аквамарин. Что именно выходит в данный момент из рукояти и скрыто ножнами, я и сам не знал, но в моей власти было придать форму моему предстоящему убийству. Время шло, но я так и не смог выбрать тип оружия, наиболее подходящего при данной ситуации и, в конце концов, решил положиться на удачу и инстинкты. Уж и не знаю чьи – свои или Клинка. Мой палец вдавил щелкнувший фиксатор на эфесе, и рука дернулась вверх, высвобождая… точную копию меча моего противника. Как и всегда, Дух Клинка нечувственно перетек в меня, сжимая мир до размеров места нашей схватки. Легкость и восхитительное предвкушение победы овладели мной и я рассмеялся. Убийца, верно истолковавший перемену моего настроения вздрогнул и подобрался.
- Понимаю, что это противоречит обычаю, но все же, мне хотелось бы знать твое имя., - обратился я к мальчишке.
Тот как раз закончил закатывать рукава своей рубашки (полушубок он снял раньше) и поднял голову:
- Меня зовут Ролли Ро, и я из клана…
- Ан-Ту, - закончил я, сразу узнав татуировку на его заголившемся предплечье – прибитого к земле копьем скорпиона.
Парень молча кивнул, вырвал из земли воткнутый перед собой меч и шагнул навстречу. Я тоже двинулся вперед, вскидывая Иллиану в ироническом приветствии. Мальчишка не оценил иронии, а просто рубанул меня справа налево, поперек горла. Удара я легко избежал, слегка отклонившись. Его лезвие прожужжало над моей головой и успело отразить мой ответный выпад. Неплохо.
Мой соперник оказался мастеровит и нагл, и действовал в агрессивном, постоянно ускоряющемся ритме. Я довольно свободно отбивался и уклонялся от всего, что грозило мне порезами и уколами и время от времени обозначал собственные атаки. От активных действий я до поры воздерживался и причина тому была единственной – своему противнику я не доверял ни на грош. Конечно, мы дрались на дуэли и оба были защищены от разных подлых штучек многовековыми традициями, но как раз сейчас передо мной был человек, который мог без всякого зазрения совести на все это наплевать. Мой друг, Ролли Ро, был убийцей Клана Смерти и все, что происходило сейчас, воспринимал не как дуэль, а просто как очередное убийство. Кто бы что ни говорил. Я не сомневался, что и в данном случае все происходило, как обычно – деньги перешли из рук в руки, был скреплен Договор Крови, и никакая казуистика не могла затмить от договаривающихся сторон смысла всего этого – клан Тика «заказал» меня клану Ан-Ту. А потому я должен был быть готовым к появлению в любой момент какого-нибудь отравленного кинжала или метательной стрелки. А то и чего-нибудь совсем уж экзотического.
А пока мы кружили по узкой расщелине между холмами, пытаясь «нащупать» слабые места в защите друг друга. Точнее, пытался степняк, я же довольно быстро выяснил все, что хотел. И сделал вывод – этот мальчик мне не соперник. Все его начинания заканчивались неудачами. Сначала он попытался развернуть меня лицом к солнцу, но такая наивность меня только позабавила. Потом он несколько раз менял рисунок боя. Бешеные атаки сменялись отступлениями, выманиваниями на себя, во время которых он сделал несколько довольно лихих наскоков. И тоже безрезультатно. Мне даже пришлось подыграть ему, позволив распороть себе на груди кафтан. Клочья ваты, летящие из меня, заметно приободрили паренька, но его энтузиазм никак не повлиял на ход поединка – все, что бы он не предпринимал, я ликвидировал без особого напряжения. И единственное, что меня смущало, так это сюрпризы, которые, я не сомневался, этот пакостник мне приготовил. Его нужно было не просто убить, а убить мгновенно, не оставив ему шанса даже на последнее рефлекторное движение. В этом-то и была вся сложность, ведь воины Смерти могут убивать всем: руками, ногами, головой и даже (по слухам) жестом.
Было очевидно, что бесконечно все это продолжаться не может и, рано или поздно, но сопляк поймет, что его водят за нос, и тогда начнет действовать так, как и подобает настоящему убийце, и я уже мысленно проклял собственную самоуверенность, подбившую меня предоставить выбор оружия случаю. Вместо настоящей стальной полосы сейчас мне куда больше пригодилась бы остро отточенная сабля, в несколько раз расширившая бы диапазон моих возможностей.
… Боль в руке заставила меня резко отпрянуть назад. Пока я мечтал, друг Ролли сумел оцарапать кончиком своего клинка мою ладонь. Я тряхнул поврежденной кистью, и добрая пригоршня крови оросила землю. Моей крови!
А в следующий миг мир взорвался! Волна ярости захлестнула меня с головой, вымывая последние остатки рассудка, в краткий миг превратив меня в злобное чудовище. Я почувствовал, как животная сила разливается по телу, как срывает меня с места жажда движения. Щенок, напротив, явно ничего не понял. Его удачный укол только раззадорил и он, азартно посверкивая глазенками, скользнул вперед. Вот только сейчас его движения казались мне медленными и неловкими, что взбесило меня еще больше. Я ринулся навстречу. Его нацеленное мне в грудь оружие в тот же миг вылетело из худых цепких пальцев. Мальчишка еще ничего не успел понять, как я, продолжая движение, развернул в его сторону свою Иллиану. Первая искра понимания в глазах убийцы наполнила мою душу восхитительным злорадством… и мое лезвие, с хрустом пробив шейные позвонки, вышло у воина Клана Смерти из затылка. Он издал короткий всхлип, перешедший в еще более короткий визг, и так и умер, нанизанный на мое острие.
Только спустя добрый десяток секунд я сообразил, что, буквально держа убийцу на весу, не даю ему упасть, и ослабил руку. Его ноги подкосились и он начал оседать, но все это происходило, как мне казалось, крайне медленно и, не в силах ждать, я ударом ноги сорвал его с моего клинка и отшвырнул на несколько метров назад.
… Хватая ртом воздух, словно выброшенная из воды рыба, я тяжелым взглядом осмотрелся. Холм, слева от меня, полуголый и унылый, несмотря на яркое солнце. Щегольская карета, жалкая и неуместная в этом диком месте. Холм справа, родной брат-близнец левого, … и группка людей у его подножия. Я разглядывал их до тех пор, пока они не начали беспокойно переглядываться и это, в свою очередь, привело меня в чувство. Шум крови в ушах поутих, злоба в какой-то неуловимый миг улетучилась и при мне остались лишь подрагивающие руки да бешено колотящееся в груди сердце.
Они подходили медленно и неуверенно, и я, вновь обретший возможность здраво мыслить, понимал их страх. Я знал, насколько в подобном состоянии ускоряются мои движения и реакция и понимал, что сам момент моего смертельного движения наблюдатели не заметили. И я не мог их винить за столь явное проявление слабости. Не мог, так как и сам был поражен не меньше, увидев впервые подобный трюк в исполнении сестрицы Дианы. Я постарался смягчить выражение лица, и, кажется, мне это удалось.
Первым делом все бросились осматривать тело злосчастного Ролли Ро. Довольно долго они толпились вокруг убитого, качая головами и негромко переговариваясь, потом мои офицеры все же опомнились и поспешили ко мне. Задавливая в себе последние остатки зверя, я перебросился с ними парой фраз и подошел к группе степняков. Вождь-старик шагнул мне навстречу, но я небрежно отодвинул его в сторону и приблизился к кирлику.
- Удовлетворен ли архан результатом поединка? – поинтересовался я насмешливо.
- Д-да, Ваша Светлость, - чуть слышно прошептали его побелевшие губы, но затуманенные ужасом глаза предательски выдали «нет». И ушли в сторону.
- Посмеет ли кто-нибудь обвинить меня в несоблюдении ритуала, недостойном поведении, нечестном ведении боя?
- Нет, - тихо ответил кирлик.
- Нет, - эхом отозвался его отец.
- В таком случае, я покидаю вас.
Я развернулся и быстро пошел прочь, больше всего опасаясь новой вспышки безумия.

***
Встречать меня сбежались едва ли не все обитатели Дворца и я очутился в центре внимания немаленькой толпы. Впрочем, действительно встревоженных лиц было немного – к моим дуэлям люди давно привыкли. Я пересек запруженную народом дворцовую площадь и с облегчением скрылся за воротами, где все едва не повторилось. Обширный центральный зал стал заполняться любопытствующими, не сумевшими протолкаться на площадь и до того висевшими на подоконниках. Мне пришлось пару раз грозно рявкнуть и одарить их своими не самыми нежными взглядами, и словно лишенные десерта детишки разобиженные люди неохотно разбрелись.
В конце концов, все угомонились, зато пришел мой черед волноваться. Пропала сестра! Как выяснилось, она покинула замок следом за мной, и я не сомневался, что Диана что-то задумала. Весь мой опыт подсказывал, что это «что-то» - весьма опасное мероприятие. Что ж, сунуться в самое пекло, вместо того чтоб заламывая руки метаться по коридорам в тревоге за брата – это как раз в духе моей склонной к авантюрам сестрицы. Я послал слуг на ее поиски, после чего уединился в рабочем кабинете. Прихваченная с собой и распитая в одиночестве бутылка вина несколько рассеяла мое беспокойство, но ближе к вечеру я уже серьезно опасался, что Диана попала в переделку. Кляня все вокруг, я распечатал вторую бутылку, и в этот момент на пороге кабинета возник гость.
Собственно говоря, момент его прихода я упустил, и только острое ощущение чужого взгляда заставило меня осмотреться. Невысокий худощавый человечек поклонился, даже не потрудившись согнать с физиономии довольно премерзкую ухмылку. Впрочем, это было его обычное выражение лица.
- Я тоже хочу, - заявил он и без приглашения вошел, прихватив по пути чистый бокал. Развязано уселся в соседнее кресло и, выцарапав у меня из рук бутылку, разлил вино.
- Прошу, Ваша Светлость, - предложил он затем.
Я покрутил свой бокал в руках, но пить не стал.
- Ты зачем явился?
Мой гость хохотнул, и только после этого я понял, насколько сильно он встревожен.
- Ведь принцессы нет дома… - скорее утверждая, чем спрашивая, отозвался он.
- Нет. Ты знаешь, где она?
- Откуда? – развел мой гость руками, и вдруг неожиданно с чувством выругался.
Я глядел на него и молчал, а он, подвижный, как ртуть, уже вскочил с кресла и нервно расхаживал по кабинету.
- Клянусь годовым заработком всех своих шлюх, что и на том свете достану любого, кто причинит принцессе хоть малейший вред.
Подобные фразы, срывающиеся с уст столь тщедушных существ, чаще всего веселят окружающих, но в данном случае, я бы никому не советовал смеяться. Стоящий передо мной комок нервов по имени Пик был способен воплотить в реальность любую угрозу. Уж таков был этот человек с невероятным прошлым. Бывший шут одного из Королевских Домов Запада, злой шутник со взглядом садиста и поступками психопата. После изгнания из Дворца за какие-то темные дела, Пик последовательно успел побывать палачом, разбойником и боцманом на каперском судне. Кончилось все это тем, чем и должно было кончиться – каторгой.
Но вряд ли существуют оковы, способные долго удерживать подобного крысеныша. Бежал он очень скоро и долгое время был вынужден бродяжничать, пока ветер странствий не занес его в наши края. Он очень быстро сошелся с местным отребьем, и уже примерно спустя месяц полиция подозревала его в целой серии разбойных нападений и нескольких убийствах. Еще спустя пару недель его поймали. Такие люди принципиально не должны задерживаться на белом свете, но, похоже, на сторону Пика стали сами боги. Все это случилось во время моего отсутствия, когда нашими делами на юге единолично заправляла Диана. Сестра как раз лишилась своего предыдущего Круга, перебитого людьми Фредерика, и потому пребывала в крайне мрачном состоянии духа. Свою злость она вымещала на преступниках, и Пику нечего было и рассчитывать на снисхождение, но случилось невероятное. Заинтересовавшись нерядовым послужным списком этого бандита, Диана пожелала встретиться с ним лично. И эта встреча решительно изменила жизнь Пика.
Вероятно, утверждение, будто сестра почувствовала в этом абсолютно аморальном типе родственную душу оскорбительно для принцессы, но, по признанию Дианы, Пик таки заинтересовал ее. Но самое главное, сестра в первую же встречу угадала в нем дар управлять Силой Древа. «Подвиги» Пика не могли не вызывать отвращения, но и этим даром нельзя было пренебречь. После недолгих колебаний вопросы морали и этики были отброшены, и Пик, сам не подозревая того, прошел обряд инициации. И стал Третьим в новом Круге сестры.
Риск в привлечении подобного субъекта был немалый, но он целиком оправдался. Нет, Пик не стал лучше, и замашки бродяги и вора так и перли из него наружу. Он по-прежнему считал весь белый свет своим должником и соответственно относился к нему, но при более тесном общении явил миру и два бесценных качества – собачью преданность Диане и полную беспринципность.
Платить за эти – «достоинства?» - нам пришлось сполна. Несмотря на все попытки приструнить Пика, «хвост» из его преступлений рос с пугающей быстротой, и лишь Единому известно, чего нам стоило ограждать бывшего шута от справедливого возмездия. И только в последнее время он несколько остепенился, на рожон не лез и довольствовался доходами от продаж наркотического зелья степнякам, а также выручкой от пары борделей, которыми неявно владел. Все это и позволяло ему сейчас нахально расхаживать по моему кабинету, пить мое вино и нести всякую дичь.
Как ни странно, но возбужденное состояние моего гостя заставило меня успокоиться и более трезво мыслить. И у меня сразу появился ряд вопросов.
- Что заставило тебя встревожиться? – спросил я.
Пик остановился.
- Я не «чувствую» ее, Ваша Светлость, вообще не чувствую. А это значит, что… либо ее нет в городе, либо…
Он не договорил, да в этом и не было необходимости.
- Ты можешь чувствовать ее состояние?
Пик задумался.
- Ее?… Пожалуй, что нет. Ни тревоги, ни страха Ди… Ее Светлости мне не передалось.
Ответ ничего не прояснял. Не много вещей на свете могли встревожить Диану. И тем более, напугать.
- И все же, ведь куда-то она поехала, - задумчиво проговорил я.
- Должны существовать обстоятельства, о которых нам ничего не известно, - осторожно предположил Пик.
Я подумал над этим и коротко описал ему события двух последних дней. И если известие о дуэли Пика особенно не поразило, то рассказ о гибели Азика заметно заинтересовал.
- А что Вы собирались сделать с ним? – азартно блестя глазами спросил коротышка.
- Это так важно? – холодно отозвался я.
- Нет, - смутился он. – Но, может быть, это как-то связано с отсутствием Ее Светлости.
- Как?
- Ну… я не знаю. Может быть, кто-то вынудил повеситься старика, а потом похитил принцессу.
В первую секунду я лишь досадливо отмахнулся от этой наивной версии… а потом задумался.
- Ты слишком уж прямолинеен, - я помолчал, собираясь с мыслями и стараясь не упустить зародившуюся где-то на грани сознания мысль. – Но мы не можем не считаться и с такой возможностью. Вот что: нам нужно встретиться со всеми, с кем сталкивалась сестра в последние несколько дней.
Пик оживился:
- Верно, Ваша Светлость! Это степняки из Тика.
Я покачал головой «не только» и пояснил:
- Ты забыл о местной церковной общине.
- Правильно! – воскликнул Пик. – Так чего мы сидим?
- А мы и не сидим, - вставая, ответил я спине уже находящегося в дверях Пика.
В этот момент последний как-то неловко отшатнулся назад, а на пороге возникла новая фигура. Вошедший отыскал меня взглядом и низко поклонился:
- Добрый вечер, Ваша Светлость.
- Ты насчет Дианы? Знаешь что-нибудь? – не останавливаясь спросил я.
… И дождавшись отрицательного движения головой, приказал:
- Поедешь с нами.

К Храму мы приблизились уже в сумерках. С того самого дня, когда мы с сестрой с превеликой помпой открыли его строительство, я ни разу не появлялся в этой части города и теперь с любопытством осматривался. Год назад, когда на месте заброшенной башни-развалюхи в которой собирались приверженцы Единого Творца заложили первый камень фундамента, вокруг простиралась унылая степь. Но росли стены, и одновременно все большее число людей изъявляло желание поселиться поблизости. Очень скоро вокруг стихийно выстроился целый поселок, окраинами своими заходящий за городскую черту. Хибары новых поселенцев резко контрастировали с монументальной громадой Храма, словно скала возвышающегося над окрестностями. Похоже, это строение уступало по высоте только моему дворцу. Вопиющая бедность, даже нищета, резали глаза, от всего вокруг исходили флюиды отчаяния и безысходности.
Говорить не хотелось, и за всю дорогу я лишь раз обернулся к Расте Уману:
- Кто сейчас здесь всем заправляет?
- Первый жрец Храма, Тит Раун. – ответил тот и, подумав, добавил. – Хотя он только первый жрец Храма.
- У парня своеобразный стиль, - с обычным ехидством вставил Пик.
- Пришло время срочно прибрать здесь все в свои руки. – проворчал я себе под нос, но был услышан.
- Сделать это будет не так-то и просто, - ответил мне великан. – Местные жители верят только Рауну и вряд ли станут слушать еще кого-то. Здесь его искренне считают прямым наместником Единого на земле.
- Час от часу не легче, - сварливо огрызнулся я.
- Да, похоже, мы упустили время. – вздохнул мой гигант.
Тем временем, хвост нашей колоны втянулся в поселок, и мы принялись петлять по кривым грязным улочкам. Закатное багровое зарево потухло, и землю поглотила злая степная ночь. До меня донеслась череда зычных приказов отделенных, послышался треск кремней, и строй осветился пламенем факелов. Стало заметно светлее, но ночь это не скрасило. Рваные сполохи огня высвечивали убогие лачуги, и оконца лишь немногих из них отозвались тусклыми внутренними огоньками. Вырытые прямо вдоль улиц ямы для сброса нечистот разили зловонием, и я без труда представил себе тучи мух и кровососов, роящихся над ними летом. Под копытами лошадей и толстыми подошвами сапог солдат моего плутонга чавкала грязь. По-видимому, воровство здесь не было распространено, и во многих жилищах по обе стороны улицы двери были настежь раскрыты. Разглядеть что-либо внутри было невозможно, но я кожей ощущал множество устремленных на наш отряд взглядов. Не угрожающих и не злых, но все же и далеко не приветливых. Скорее, тревожных. Тревогой веяло и от немногих встреченных нами в пути фигур, закутанных в свои серые домино, аки нечестивцы во грехи. Пару раз я не выдержал и, вызвав колдовское зрение, вглядывался под низко опущенные капюшоны, но все виденные мной лица не отражали ни угрозы, ни неприязни. Это были изможденные усталые лица изможденных безответной верой, нищетой и тяжелым трудом людей, в которых лишь с трудом можно было отыскать тлеющие огоньки надежды, что всегда так выделяет людей Веры.
А потом все это закончилось, и мы оказались перед Храмом. Как-то особенно неожиданно это не случилось, на протяжении всего пути его высоченный четырехгранный шпиль возвышался над крышами трущоб, но только сейчас величие этой постройки так явственно бросилось в глаза.
Храм располагался на окраине поселка в неглубокой низине, но, несмотря на это, его колосс давил на все окружающее пространство, подавляя и пугая. Казалось чудом то, как удалось неведомому зодчему придать деревянной постройке мощь и монументальность каменного дворца, начисто избежав при этом какой-либо вычурности. По существу, это был все тот же деревянный сруб, высотой в несколько этажей, ступенчато сужающийся кверху и заканчивающийся пирамидальным сводом, увенчанным длинным шпилем. Пространство вокруг Храма не застроили, и вышло так, что он оказался стоящим в середине неглубокого пологого кратера. Подобная планировка мне показалась смутно знакомой, но я не стал хвататься за эту мысль, поглощенный более насущными заботами.
Мы вышли на лицевую сторону Храма, к центральному входу – обычной двустворчатой двери, непритязательно орнаментированной наличниками. Дверь была настежь распахнута, и льющийся изнутри свет освещал приличный участок земли перед ней. Еще подъезжая, я заметил беспорядочно рассыпанные вокруг Храма странные серые холмики, и только сейчас смог рассмотреть их получше. Это были люди. За все то время, что я провел у ворот Храма, ни один из них даже не пошевелился, и я послал солдата посмотреть, что там происходит. Как оказалось, ничего страшного. Первые несколько паломников отреагировали на пинки моего человека неразборчивым бормотанием, после чего опять впадали в неподвижность. Солдат растерянно оглянулся, и я велел ему вернуться. Уже у самых дверей мне пришло в голову, что я так и не услышал ни одной шутки Пика.
Рассыпавшийся у входа плутонг остался снаружи и внутрь вошли только мы четверо: я, Пик, Раста Уман и командир плутонга, Рыжий Марк – на удивление молодой белобрысый сержант. Войдя, мы довольно долго простояли у порога, осматриваясь, а я даже ненадолго унесся мыслями в ту самую, более чем годичной давности, роковую ночь. Очевидно, что существовали какие-то секреты возведения культовых сооружений этой Церкви, настолько сильно все вокруг напоминало тот первый, возведенный отцом Мором, Храм. Или второй, уж и не знаю, как и считать. Тот же гигантский пустой главный зал, кажущийся изнутри больше, чем снаружи. Тот же пол, выложенный из идеально отполированных черных мраморных плит, и стены, стеклянистые, глянцево поблескивающие, словно подсвеченные изнутри каким-то загадочным светильником. Правда, в отличие от Храма отца Мора, здесь их сияние было значительно более слабым и не давало того молочно-белого оттенка, но, тем не менее, ощущение, что ты находишься внутри огромного кристалла, оставалось. И было еще одно отличие – в полу отсутствовал бассейн с золотистым содержимым, зато вся противоположная входу стена представляла собой огромную, выложенную из того же светящегося камня, икону.
Лик, образованный разбросанными в кажущемся беспорядке дугами, линиями и черточками, был идеальной копией того, первого, проступившего на остекленевшей поверхности Источника Храма отца Мора, лика моего брата Фредерика, сына Дарвина и какой-то светской девки из Порты. Как там, так и здесь, черты казались удивительно живыми, и под их взглядом любому вошедшему хотелось прямо у порога пасть ниц. Ничего подобного я делать не стал, а, продолжая осматриваться, медленно двинулся вперед.
Я давно уже заметил, что люди, в массе своей, склонны недооценивать и преуменьшать ничуть не меньше, чем возвеличивать и переоценивать, и стремление подогнать под общий уровень что-либо выдающееся проглядывало уже и здесь. Нетронутая и оттого величественная белизна стен кое где уже была прикрыта рукотворными суррогатами, намалеванными самыми ярыми приверженцами, очевидно в припадках своей муравьиной веры. Их было еще немного, этих, с позволения сказать, икон, но они уже начали пятнать Храм и можно было не сомневаться, что спустя несколько десятков лет (или сотен, если повезет) эта мазня, увеличиваясь и числом и размерами, покроет целиком эти стены и никто уже не увидит их великолепного сияния. И кто-то умный впервые додумается прорубить окна. Но это будет со временем, а пока я с интересом принялся рассматривать эти новоделы, приторные до тошноты по содержанию и насквозь фальшивые по сути. «Фредерик омывает ноги верующим в день Истины», «Святой Фредерик и Единый Творец», «Святой Фредерик благословляет Королевский Совет Фиан». Я хмыкнул и решил прокомментировать последнее полотно и только сейчас заметил, что стою совершенно один. А все мои спутники по-прежнему костенеют у двери.
Одного взгляда хватило для того, чтоб троица вышла из ступора и направилась ко мне.
- А тут ничего себе, - подходя заметил Пик, но его развязность никого обмануть не могла.
Раста Уман серьезно кивнул и поддержал:
- Да.… Знаете, Ваша Светлость, я первый раз в этом месте, и должен признать, что оно… впечатляет.
Я раздумывал, какими бы словами развеять не понравившееся мне пришибленное настроение спутников, как вдруг короткая дрожь сотрясла мое тело. Рубашка на спине мгновенно взмокла. Недобрая ухмылка почудилась мне в этом огромном тихом зале, и спасительной вспышки злости долго дожидаться не пришлось. Я осмотрелся. И ничего неподобающего не увидел, кроме, разве что, лица моего беспокойного брата на стене. Помимо нас в зале находилось еще с десяток паломников, сейчас, как и их товарищи снаружи, недвижимо свернувшихся на полу. Я внимательно оглядел эти жалкие людские холмики, но ничего подозрительного не заметил. Позы смирения и покорности говорили яснее любых слов.
- Что будем делать? – шепотом поинтересовался Пик.
- Нужно отыскать их первого жреца… этого Тита Рауна.
Сделать это оказалось много проще, чем нам казалось, и первый же встреченный нами обладатель серого плаща без лишних вопросов отвел нас, куда требуется.
Дверь в комнату первосвященника была такой же, как и все остальное в задних помещениях Храма. Мне даже пришлось напомнить себе те гигантские суммы денег, что ежегодно проходят через руки служителей этого Храма. Я без стука потянул за ручку, и вся наша компания ввалилась внутрь.
Человек, сидевший за столом напротив двери выглядел очень занятым, а его поднятая нам навстречу физиономия хранила следы рабочей задумчивости. Затем выражение его лица очень естественно изменилось, он медленно отложил перо и приподнялся.
- Ваша Светлость?
Настроения играть в его игры у меня не было, и я просто молча уселся на единственный свободный в комнате стул. Сержант и Раста Уман остались стоять у двери, а Пик прошел к столу и небрежно смахнул перо и лист бумаги на пол.
- Его Светлость желают задать тебе пару вопросов.
Жрец оглядел его долгим бесстрашным взглядом и вновь повернулся ко мне.
- Готов оказать любую помощь Вашей Светлости.
Отец Раун оказался высоченной детиной с фигурой портового амбала и лошадиным лицом. Как и у многих рыжих, физиономия его была густо усеяна веснушками, которые, впрочем, ничуть не смягчали его черт. Весь его облик никак не соответствовал облику человека с положением, и только взгляд, умный, с хитрецой, отчасти объяснял его успех. Сейчас отец Раун был облачен в светское платье, и это заметно смущало его. Он то и дело поглядывал на небольшое бюро орехового дерева, где лежал аккуратно свернутый серый плащ.
- Я пришел узнать, была ли сегодня у вас в Храме моя сестра, принцесса Диана. – сказал я, и тут же понял, что взял неверный тон.
- Нет, Ваша Светлость, - как и следовало ожидать, быстро ответил он.
После короткого раздумья я повернулся к двери.
- Сержант, приведите сюда несколько человек и оставайтесь с ними за дверью.
Козырнув, Марк быстро вышел, а в глазах жреца промелькнула тревога.
- Я не верю вам, - просто сказал я.
- Ваша Светлость, - начал было святой отец, но тут Пик без размаха наотмашь ударил его тыльной стороной ладони. Жрец отшатнулся, зажав рукой разбитые губы.
- Не сметь лгать принцу, - тихо прошипел Пик.
Страх, обычный человеческий страх заставил жреца вжаться в спинку стула. Его взгляд заметался между нами, довольно надолго задержался на плаще, и стал успокаиваться. Похоже, у него появились мысли о сопротивлении.
Я молча встал, подошел к бюро и, взяв плащ, забросил его в самый дальний угол комнаты.
- Покажи-ка, на что способен без этой тряпки. – предложил я и кивнул Пику. – Начинай.
И демоны, терзавшие беспокойную душу моего маленького попутчика, вырвались на волю. Словно вихрь пронесся по комнате, и в следующую секунду жрец оказался зажатым в углу и издающим то всхлипы, то хриплые стоны, сопровождавшие каждый удар Пика. Хотя отец Раун был, по меньшей мере, вдвое крупнее своего мучителя, удары последнего заметно сотрясали его массивное тело. Я же занялся обследованием бюро. Его многочисленные отделения и выдвижные ящики оказались переполненными различными документами, и очень скоро я понял, что провозиться мы можем всю ночь. Я посмотрел на Пика:
- Молчит? – и дождавшись злого подтверждающего кивка, предупредил:
- Продолжай, но учти, что он должен быть в состоянии разговаривать и самостоятельно передвигаться.
Надежда появилась в глазах оставленного на несколько секунд в покое и рухнувшего на колени жреца, но Пик тут же схватил его за волосы и задрал его голову вверх.
- Ты не радуйся, гаденыш, я тебе устрою такую жизнь, что смерть покажется благом.
Отец Тит позеленел, а я под аккомпанемент ударов и криков боли сосредоточился на изучении бумаг.
… Я обнаружил его в самом последнем ящике стола. Покрутив в руке драгоценную безделушку, я подошел к святому отцу. Сообразительный Пик ухватил того за подбородок и сильно отхлестал по щекам. Дождавшись, пока взгляд церковника станет осмысленным, я поднес к его глазам медальон Азика:
- Откуда у тебя это?
Зрачки жреца расширились до мыслимых пределов, а Пика прямо затрясло.
- Ах ты зараза! – заорал он, ухватив священника за грудки. Даже Раста Уман не выдержал и отлепился от двери у которой все это время простоял.
- Ты будешь говорить или нет? – брызгая слюной, вопил в лицо перепуганного сероплащника Пик.
В ответ тот только хрипел, что бесило маленького изверга еще больше.
- Постой-ка, малый, - совсем близко раздался тихий голос и приблизившийся Раста отодвинул коротышку в сторону. – Тут надо по-другому.
В руках гиганта появился длинный кусок веревки. Несколько секунд он молча оглядывал комнату, пока взгляд его не уперся в какую-то скобу, торчащую под самым потолком в одной из стен. Сноровисто соорудив петлю на одном конце веревки, Раста перекинул ее через скобу. Затем рывком поставил на ноги наблюдающего за ним диким взглядом жреца. Я вновь отошел и сел на стул.
- Тут надо по-другому, - повторил Раста и подвел церковника к свисающей на скобе петле.
Достав из кармана еще один моток, он крепко связал ему ноги и руки.
- Что вы собираетесь делать? – дрожащим голосом спросил жрец.
- Ты будешь говорить? – в свою очередь поинтересовался Раста.
Не дожидаясь ответа, он выпрямился, и продел связанные за спиной руки жреца в петлю.
- Будет очень больно, - предупредил он и обратился к Пику:
- Закрой ему рот.
Тот с готовностью зажал жрецу рот ладонью, после чего Раста ухватился за свободный конец веревки. Гигантские мускулы рельефно проступили под тканью камзола, и в два приема палач подтянул веревку так, что петля на другом конце поднялась над головой священника. Хрустнули суставы, тело отца Тита сложилось чуть ли не вдвое. С неприятным смешком Пик, продолжая зажимать жертве рот, другой рукой ухватил ее за пояс и сильно надавил вниз. Тит Раун задергался, сопротивляясь, но Пик с каким-то садистским удовлетворением буквально повис на нем, обхватив ногами его талию. Жрец не выдержал тяжести и выпрямился, его руки вытянулись над головой, выворачивая лопатки. Он бешено замотал головой, но, зажимающий ему ладонью рот, Пик закричать ему так и не позволил. Только пена выступила на пальцах бывшего шута. Раста, ослабляя давление на руки, приспустил веревку и отец встал на ноги. Еще через несколько минут острая боль ушла и Пик убрал ладонь с его рта.
Я подошел к замершему у стены человеку
- Видят боги, я не хотел этого, но ты сам меня вынудил. Будешь и дальше врать?
Голова отца Рауна замоталась из стороны в сторону, затем, видимо, подумав, что я неверно истолкую этот жест, он спешно произнес:
- Я скажу, я все скажу.
- Давно бы так, - вмешался Пик, брезгливо вытиравший серым плащом ладонь.
- Заткнись, - не оборачиваясь, оборвал я его.
Он обиженно засопел.
- Так что же случилось сегодня утром? – как можно мягче спросил я жреца.
Губы того странно, мелко-мелко затряслись, и я понял, что он сильно напуган, растерян и не знает, с чего начать. Я решил помочь:
- Сегодня утром сестра была здесь?
- Да, Ваша Светлость.
- Что ей было нужно?
- Принцесса почему-то считала, что ваш военный советник, Азик, был убит.
- Его медальон она принесла с собой?
- Да, Ваша Светлость.
- Что было дальше?
- Я ответил, что непричастен к его смерти.
- Вот как?
Жрец испуганно вскинул глаза.
- Это так, Ваша Светлость, я говорю правду!
- Допустим. Сестру удовлетворили твои объяснения?
Отец Раун потупился и едва слышно выдавил:
- Нет.
- Продолжай!
- Ее Светлость угрожали мне расправой.
Я слегка подался вперед.
- Из тебя непременно нужно вытаскивать каждое слово? Ты хочешь, чтоб тебя снова начали бить?
Сероплащник тут же испуганно съежился.
- О чем еще спрашивала сестра?
- Ее Светлость желали знать, на что тратятся деньги Церкви.
- Вот как? Действительно, интересно. И на что же?
- Я показал ей нашу расходную книгу.
- Это ее убедило?
- Нет, Ваша Светлость.
- Может быть, ты показал ей не ту книгу? – вкрадчиво поинтересовался я.
Отец Раун изумленно-испуганно заглянул мне в глаза. Действительно, странный человек.
- Не слышу ответа! – повысил я голос.
И он вдруг выпалил, словно бросился на обнаженный меч:
- Я вор, Ваша Светлость.
Но в его обреченности было еще что-то, и это «что-то» заставило меня насторожиться. Примерно с минуту я лихорадочно соображал, потом спросил:
- И много ты украл?
- Много, Ваша Светлость, очень.
Я прекрасно помнил суммы, и решил пока оставить эту тему.
- Ты поступил предосудительно, - осуждающе заметил я. - Что было потом?
- Принцесса ушла.
Святой отец солгал так неумело, что ему не поверил бы и ребенок. Боковым зрением я уловил злобный высверк глаз Пика. Другой мой спутник, Раста Уман, оставался неподвижен и задумчив. Я оглядел жреца и, не поворачивая головы, приказал:
- Делайте все, что хотите, но он должен сказать мне правду.
Я еще не закончил говорить это, а Пик уже подскочил к отцу Рауну. Тот отшатнулся от него, словно от ядовитой змеи, сильно ударился затылком о стену и застонал. Мой недомерок тут же заехал ему кулаком в живот и у священника подогнулись колени. Он повис на веревках и прежде чем Пик успел сдавить ему горло, успел выдавить вопль боли. Вся эта дикость уже начала меня раздражать, но я по-прежнему чувствовал непонятную инородность Силы, стоящей за жрецом, и не мог заставить себя применить Магию Древа. Сейчас только трусость храмовника помогала мне вырывать признания, но этот человек с каждой минутой становился для меня все большей загадкой. Такой же загадкой, как и угадывающаяся за его молчанием тайна. Ощущения, что отец Раун полностью сломлен, у меня не было, и больше всего я боялся перегнуть палку. В этом случае, вместо перепуганного священника мы рисковали получить загнанного в угол адепта Силы. Пока же звериные повадки Пика продолжали ломать его волю.
- Так где принцесса? Она в городе? – спросил я спустя какое-то время.
- Не знаю, ее увезли.
- Кто? КТО?
Связанный вздрогнул.
- Я… я не знаю, - и уловив угрожающий жест Пика, поспешно добавил:
- Я не знаю их имен. Они приезжают каждый месяц за деньгами.
- Откуда они приезжают?
- Откуда-то из центра Королевства.
Я не удержался и облегченно вздохнул. Больше всего я опасался, что сестру увезли в степь.
- Сколько их?
- Я видел троих.
- Узнать при встрече сможешь?
В глазах жреца промелькнул ужас.
- Возможно, этого и не потребуется, - быстро добавил я.
В этот момент в дверь постучали. Мы переглянулись, после чего Раста Уман вышел в коридор, чтоб тут же вернуться с нашим рыжим сержантом. Лица обоих выражали серьезную тревогу.
- Марк?
Рыжий помялся и неуверенно покосился куда-то вбок, в коридор.
- Ваша Светлость, тут такое дело… не могли бы вы выйти в коридор?
Я пожал плечами и вышел за порог. Сцена, явившаяся мне там, и впрямь была жутковатой. Длинный узкий коридор, в который выходила дверь кабинета отца Рауна с обеих сторон был перегорожен плотными группами людей. Безликие в своих серых одеяниях, и неподвижные, словно статуи, они казались живой аллегорией некоей необоримой силы. Гнетущее впечатление усиливала игра теней на фигурах сероплащников и грубых деревянных стенах. Люди были безоружны и не делали никаких угрожающих жестов, но трое солдат, охраняющих нашу дверь вместе с сержантом, заметно нервничали.
Постояв с полминуты, я подхватил сержанта под локоть и увлек за собой в кабинет.
- Давно они здесь? – вполголоса спросил я.
- Примерно, полчаса, Ваша Светлость.
- Вы говорили с ними?
- Я пытался, но ни один из них не произнес ни слова.
- … и не попытался войти?
- Хватило одного моего приказа, чтоб остановить их.
Я безотчетно уставился на отца Рауна, потупившегося под моим взглядом. Стоящий рядом с ним Пик от нетерпения переминался с ноги на ногу, жадно глядя на дверь.
- Что нам делать, Ваша Светлость? – тревожно спросил Марк.
- Возвращайтесь в коридор и не пускайте их сюда.
Едва за ним закрылась дверь, я приказал:
- Освободите его.
Они старались все делать осторожно, но все равно, несколько раз из груди жреца исторгались мучительные стоны. Видимо, его придется серьезно лечить. Либо убить, что гораздо проще. И справедливее. Спустя несколько минут жрец расслабленно откинувшись на спинку и вытянув вдоль тела руки сидел на стуле. Я молча глядел на него, пока он не поднял испуганные глаза. Потом тихо, но отчетливо заговорил:
- Сейчас мы должны покинуть Храм. Все вместе. В коридоре стоят твои люди; скажешь им, что должен срочно уехать и передашь кому-нибудь дела. Кому именно, решишь сам. Ты понял?
Довольно долго лицо его продолжало оставаться безучастным, затем на нем обозначились следы понимания. Я уловил в глазах жреца не понравившийся мне блеск и быстро предупредил:
- И без глупостей. Твои люди не вооружены и не смогут меня остановить. Но если ты попытаешься их спровоцировать, Пик в первую очередь убьет тебя. Ты хочешь этого?
Нет, отец Раун хотел жить, и хотел очень сильно.
- Я сделаю все, как вы сказали. – морщась от боли, заверил он.
Сейчас он мог торговаться, но не стал, и это придало мне уверенности.
- Отлично. Итак, сейчас ты передаешь руководство делами и мы уезжаем. Если все пройдет успешно, я гарантирую тебе жизнь.
Подняться со стула жрец самостоятельно не мог, и его пришлось поднимать. Он выглядел крайне нездоровым, но я надеялся, что в полутьме коридора это не будет бросаться в глаза.
Появление лидера привело к слабому движению в серой толпе, но никто из них так и не произнес ни слова. Выйдя в коридор и увидев своих первый жрец внезапно остановился. Я был склонен ожидать от него какой-либо каверзы, и потому был удивлен этой затягивающейся паузе. Мы стояли в напряженной тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием сапог Рыжего Марка, нервно переступающего с пятки на носок. Начиная сердиться, я пристально уставился на отца Тита, и вдруг понял, что никакого злого умысла тот не преследовал. Просто от боли и нервного напряжения он впал в ступор! Но стоявший позади Пик этого видеть не мог, избытком сострадания не… страдал, и потому незаметно извлек откуда-то из складок плаща длинный стилет и с силой прижал его к спине жреца. Позади Пика прикрывали солдаты, спереди фигуристый жрец, и потому этого движения никто из серых не заметил.
Раун вздрогнул, а мой маленький гаденыш вплотную придвинулся к нему сзади, и я услышал очень тихий, но с выразительным злобным придыхом, шепот:
- Что же ты молчишь, падла?
Жрец повел мутными очами и выдавил:
- Э-э… я вынужден… оставить Храм. На время.
В наступившей паузе до меня донесся шелест перешептываний в серой толпе. Последовавшее вслед за первыми словами долгое молчание навело меня на мысль, что святой отец забыл свои дальнейшие действия, но неожиданно тот опять заговорил:
- Вместо себя я оставляю… брата Ланселота.
Еще более выразительный гул серых, короткое общее движение, и их ряды исторгли одинокую безликую фигуру.
- Брат, готов ли ты взять на себя эту ношу? – неожиданно вопросил первосвященник, и я почувствовал легкий холодок в груди. Мне даже в голову не пришло, что передача власти может сопровождаться каким-то ритуалом. И если это так, и если этот ритуал требует близкого контакта отца Рауна с подчиненными, вся наша затея рухнет. Брат Ланселот (в душе я не мог не усмехнуться подобному совпадению) откинул капюшон, явив миру сморщенную плешивую головку, и двинулся к нам. Моя рука непроизвольно обхватила рукоять Иллианы, но не доходя до нас нескольких шагов брат Ланселот остановился и отвесил церемонный поклон.
- Я готов исполнить свой долг перед Единым Творцом и Братством, - старчески проблеял он, и было видно, что повышение своего статуса он воспринимает подобающе – без гордыни и самодовольства. Лиц остальных братьев я не видел.
Напряжение отпустило наш маленький отряд, и мной стали овладевать нетерпение и злая ирония. Всего за год с небольшим, Единая Вера, похоже, обзавелась целым набором глупых церемоний и возами пустого словоблудия. И я едва не расхохотался, когда нетерпеливый Пик несильно подтолкнул отца Тита в спину и тот едва не ткнулся лицом в пол. Хвала Творцу, стоящий сбоку Раста сумел вовремя удержать жреца и тот сделал по инерции только пару шагов вперед, задавая тем самым темп нашему движению. Мы прорезали расступившуюся толпу и спустя уже несколько минут вышли в Ритуальный Зал.
И словно попали в иной мир. Узкие кривые коридоры и крохотные комнатки-кельи с их грязными полами, прокопченными потолками, факельным чадом, полумраком и затхлым духом остались позади, загнанные Залом – подлинным средоточием Веры – в щели и углы Храма. Контраст был столь разителен, что даже Пик восторженно охнул. Примолкла и наступающая нам на пятки серая свита. Молча мы пересекли зал и вышли наружу где, не сделав и пары шагов, отец Раун потерял сознание. Но солдаты уже обступили нас тесным кольцом и скрыли эту слабость первосвященника от нелюбопытных глаз серых. Жреца понесли на руках, и мы смогли двигаться значительно быстрее.
Пик расслабленно нес какую-то чушь, его приятель-гигант невозмутимо молчал, меня же одолевало беспокойство.
- Все это здорово, но, полагаю, правды нам все равно не скрыть? – спросил я Расту.
- Не скрыть, Ваша Светлость, - согласился он. – Стоит им войти в комнату Рауна и они все поймут. Кроме беспорядка, там полно его крови на полу и стенах.
Услышав это, Пик заткнулся, а я тяжело вздохнул и добавил:
- И на плаще.
Готов поручиться чем угодно, что в голосе Расты прозвучало плохо подавляемое, детское удовольствие:
- Плащ чист, Ваша Светлость, можете сами убедиться.
И он протянул мне серый ком.
Конечно же, Раста Уман не мог забыть о плаще – такой спокойный, рассудительный и большой. Одним словом – настоящий северянин. Ведь отличная память жизненно важна для человека, занимающегося его делом – шпионажем. Тем более, когда речь идет о Диане. Ведь в ее нынешнем Круге он был Вторым.

***
Он был бледен, и короткие судороги сотрясали его тщедушное тело. Вид у него был и ошалевший и испуганный одновременно, но с того места, где находился я, увидеть, что именно так потрясло Пика не представлялось возможным. За те несколько десятков секунд, что я наблюдал за малым, тот успел несколько раз основательно приложиться к горлышку сжимаемой в руке большой бутылки вина. Моя сонливость улетучилась и, заинтригованный до предела, я вошел в комнату. Он вздрогнул, когда я положил ему на плечо руку, но прошло еще немало долгих секунд, прежде чем в его устремленном на меня взгляде промелькнуло узнавание.
- Что с тобой, старина, напился до чертиков? – насмешливо спросил я.
Вопреки всем ожиданиям, Пик не стал ни огрызаться, ни оправдываться, а просто ткнул пальцем в сторону камина:
- Там.
Я довольно долго смотрел на огонь, прежде чем до меня дошло. Подойдя к пышущему жаром очагу, я взял щипцы и вынул из пламени серый плащ. Я внимательно осмотрел его, все еще толком не понимая причины страхов Пика. Плащ, как плащ.
- А в чем, собственно, дело? – сдался я, в конце концов.
Пик поглядел на меня с немалым изумлением и почти выкрикнул:
- Да ведь он же не горит!
- Да? – я покрутил плащ в руках. – Ну и что?
- Но, Ваша Светлость, это невозможно!
Я снисходительно улыбнулся:
- Твоя категоричность похвальна, но все же несколько неуместна. Не такой уж ты и великий мастер. Пока.
- Но я применил Силу на уровне Цехес Маон – Абсолютного Ничто!
Я хохотнул:
- Друг мой, Силы, вложенные в эту тряпку, были инициированы сущностями, для которых манипулирование всеми двенадцатью уровнями Древа – просто забава. А твое Абсолютное Ничто, спешу напомнить, всего лишь шестой уровень от Корней, или третий уровень Кроны.
- Но, принц, Вы сами учили, что атрибутика Цехес Маон идеальна для уничтожения. Да я сам отправил на тот свет нескольких парней, считавшихся неслабыми магами.
- Не слабый, еще не значит, сильный. – заметил я и полюбовался на его обиженную физиономию. – Пойми, Пик, мастерство заключается не в том, чтоб пройти всю цепочку уровней Силы. Деление Древа на двенадцать ступеней, строго говоря, очень условно. Путь Мастера состоит не в том, чтоб последовательно овладевать Мощью от Корня до Вершины, а в умении манипулировать как можно большим количеством Сил одновременно. Посвященный Первого Круга, Дар-Го, Потрясение Основ, не так уж и намного слабее адепта Девятого, если тот использует только атрибутику девятого уровня – Сарат Ану. Но он абсолютно беззащитен перед последним, если тот воспользуется хоть малой толикой совокупности хотя бы двух из девяти доступных ему Сил. Каждая последующая ступень есть не логическое продолжение предыдущей, а некая совокупность, в которую входит, в том числе, и эта самая предыдущая, плюс, конечно же, новые возможности. Проще говоря, подъем по Древу Силы есть не движение строго вверх, а одновременное расширение сразу во все стороны… Забавно, что приходится объяснять тебе такие истины.
Пик, похоже, смутился и даже потерял нить своих рассуждений. Однако, ненадолго.
- Не так уж я и безнадежен, Ваша Светлость, и кое-что помню, - заявил он. – Например, я отлично помню, простую Истину – Сила, применяемая для отражения, всегда равна Силе давления.
Он замолчал, явно выжидая моего подтверждения. Я кивнул и Пик выложил свой главный козырь:
- А вот в этом плаще вообще нет никаких Сил, ни добрых, ни злых.
- Прости?
- Чего прощать-то? – нахально вопросил бывший шут. – Нету в этой тряпке ни наложенных заклятий, ни даже следа их. Вы используете против плаща Магию Древа, но все сотворенные вами комбинации либо бесследно исчезают в нем, либо, отражаясь, бьют по вам же.
- Это точно?
- Ну, я, конечно, не великий мастер. Пока.
Пик притворно потупился. Я бросил плащ на пол и со словами «Так говоришь, не мастер?», отошел он него на несколько метров. Пик, едва не наступая на пятки, словно тень, держался у меня за спиной. Я сосредоточился.
Уровень «Цехес Маон» является шестым уровнем Древа и представляет широчайшие возможности для магического манипулирования с использованием всего бесконечного количества комбинаций Мощи, даваемых всеми составляющими так называемой Кроны – этого бездонного источника сочетаний Силы, называемого людьми, по убогости воображения, Древом Сил. Подборы комбинаций, основывающихся на сознательном отрицании всего (составляющие как раз пресловутый шестой уровень) с человеческой точки зрения наиболее пригодны для разрушения, и не удивительно, что, в основном для этого и используются. Я не сомневался, что плащ – творение Сил высочайшего порядка – не по зубам полуграмотному дураку Пику, но его наблюдения все же не могли меня не насторожить. Что-что, а чувство Силы есть базовая способность любого мага, даже пока не осознающего себя, и, по существу, является фундаментом, на котором любой адепт возводит храм своего Мастерства. Поэтому Пик просто не мог не чувствовать отдачи плаща, который у меня даже в неинициированном состоянии вызывал одним своим видом мелкий озноб.
Несколько мгновений привычной сосредоточенности сменились вспышкой слияния, ожидаемой, но от этого не менее болезненной, и перед моим внутренним взором сформировалось Древо. Я немедленно почувствовал разрушительную, сводящую с ума игру его Сил, всех двенадцати, и не теряя времени вызвал из памяти необходимую формулу. Мои губы прошептали странные слова, мое внимание сфокусировалось на определенном участке колышащейся Кроны, и … словно бы перенесся в самый центр грозовой тучи. Не теряя темпа и не обращая внимания на первые признаки, указывающие на начинающееся разложение моего тела, я «потянул на себя» сразу несколько потоков – своеобразных «ветвей» Древа, и напрямую подключился к высшему доступному мне уровню.
… И стал неуязвим. Словно почуяв бесполезность всех попыток добраться до меня, Древо потускнело, хищный азарт его ветвей-молний поугас, и я с вершины своего могущества смог «оглядеться». Далеко-далеко внизу, корчась в приступах звериной инстинктивной ярости, бушевали теперь уже безвредные и легко управляемые Силы трех первых уровней – Дар-Го (Потрясение Основ), Аум Кирит (Царство Боли) и Сила Инан (Убеждение себя). Над ними, куда более могущественные, но уже давно мною познанные и оттого переставшие быть страшными, с пресыщенным высокомерием поигрывали своими атрибутами Силы Кроны – от аскетически невыразительной Билла Мон, до Тила Руам, мертвецки безучастной Силы Равнодушия. И где-то над головой мой взгляд соскальзывал в грозящую безумием пучину Сарат-Ану- епархию Силы «Знания Бога», куда, впрочем, особо заглядываться я не стал, да и не был готов к этому. Последние три уровня – Сила Рок, Сила Я и Сила Гат, сейчас мне были попросту недоступны и для меня не существовали. Что ж, я не в обиде, тем паче, что краткость и, особенно, внезапная прерывистость человеческой жизни не дают мне опускать руки, а надежде достичь двенадцатого уровня – улетучиться. А пока моя Сила восьмой ступени, точнее, совокупность Сил Маника Ату – Десница Бога – позволяет мне справляться с суетным мирским бытием.
… Я особо не спешил и потому весь процесс занял около четырех секунд. Стоявший неподалеку с открытым ртом Пик являл собой довольно смешную аллегорию восхищения, смешанного со страхом, завистью и еще чем-то очень нехорошим, выдаваемым только слабым блеском на дне его темных лживых глазок. Было забавно, небрежно перескакивая с уровня на уровень, глядеть на него. Для меня он был сейчас открытой книгой или, если угодно, кочаном капусты с которого я мог послойно сдирать и изучать «листья» его черт. Листья эти были, в большинстве своем, гнилы, червоточили и дурно пахли. Впрочем, ничего нового я для себя в этом человеке не открыл, и только в очередной раз поразился сестре, выбравшей себе в душеприказчики подобное ничтожество. И немного испугался – ведь я, как ни крути, очень похож на Диану.
Куда сильней заинтересовал меня плащ. Самое поразительное заключалось в том, что это серое одеяние и действительно не менялось. Плащ оставался самим собой, примитивно скроенным отрезом материи, вне зависимости от того, какие Силы я к нему прикладывал. Он был странно пассивен, не реагировал ни на какие мои заклинания и казался абсолютно безвредным.
… В общей сложности, я провозился около четырех часов, и к тому времени, когда бросил это занятие, поздняя ночь перетекла в очень раннее утро. Пик, усевшись на кресло у камина и нагло задрав ноги на подлокотник соседнего (кстати, единственного свободного в комнате) похрапывал, уронив голову на грудь. Потирая кулаками глаза, я проковылял к нему и ударом кулака сбросил его обутые в сапоги ходули на пол. Под заключительный всхрап и вялое полусонное ругательство я уселся. Разобравшись, что к чему, Пик успокоился и несколько обиженно уставился на меня. Мой ответный взгляд заставил его выдавить из себя нечленораздельное извинение и спустя еще несколько минут спросить:
- Ну как, Ваша Светлость?
- Никак, - я махнул рукой. – Налей мне вина.
Неохотно, с крайне одолжительным видом, он подчинился. К тому времени, когда он решился задать следующий вопрос, я уже крепко спал.
Сон облегчения не принес. В этот раз мне достался классический кошмарик с чудовищами, тошнотворными отправлениями организма и моим же собственным бессилием, тяготившим меня, помню, более всего. Тянулось все это безумно долго, зато закончилось весьма лихо. В какой-то миг совершенно посторонняя свежая струя врезалась в лениво колышущийся вокруг океан отбросов моего подсознания и мне понадобилась добрая дюжина секунд для того, чтоб осознать природу этого нового видения. Похоже, кто-то пытается вступить со мной в контакт. Неизвестные оперировали мизерными энергиями третьего уровня, Аум Кирит, но и этого хватило с лихвой, для того чтоб прогнать последние остатки сонливости и заставить раскалываться от боли изрядный шмат моего серого вещества.
Я связал беспокоящую меня Силу, после чего сосредоточился на проецировании ответного посыла. Вскоре отдельные пляшущие перед глазами лучики сплелись в клубок и затем сжались в ослепительно сияющую точку. Добиваясь предельной сосредоточенности, я «прыгнул» на уровень Тила Руам и точка понеслась мне навстречу, разворачиваясь, по мере приближения, в живую картинку.
Их было трое, наследных принцев Фиан и моих братьев. Эдвин и Винсент сидели на какой-то деревянной лавке с рассохшейся от времени спинкой, а Ланс стоял позади них.
Я ожидал, что первым заговорит Винс, но его не преминул опередить самый старший сын Дарвина, выскочка Эдвин.
- Рады приветствовать тебя, Леон. Надеюсь, мы не помешали?
- Нет, все в порядке.
Винсент слабо пошевелился, явно собираясь что-то сказать, но старший брат снова заговорил:
- Ты сейчас находишься в своем замке?
Я улыбнулся ему.
- Ты разговариваешь таким тоном, словно имеешь на это право.
Эдвин набычился, его плотно сжатые губы побелели. И тут очень своевременно вмешался Винсент:
- Если мы с Лансом вам мешаем, мы можем уйти.
Эд вскинулся:
- Что значит «мешаем»? Кажется, я….
- Довольно! – бесцеремонно перебил его Винс. – Будем считать, что вопрос исчерпан. Все извинились, взаимно простили друг друга, и теперь готовы перейти к делу…. Леонард. У нас возникли неприятности и, возможно, понадобится твое присутствие в столице. Мы можем на это рассчитывать?
- Вполне. А что стряслось?
- Много чего, - снова вмешался Эдвин, видимо твердо решивший играть первую скрипку в нашем недружном квартете. – И крайне неприятного, в том числе. В свете этого, нам бы хотелось лишний раз убедиться в твоей лояльности Короне.
Тон, каким все это было сказано, не оставлял никаких сомнений в том, что под Короной Эд подразумевает себя и только себя.
- Я вполне удовлетворен нынешним положением вещей, - миролюбиво заверил я, решив не связываться.
- Хотелось бы верить, - непримиримо отозвался Старший.
Пока мы трепались, Винсент ценой невероятных усилий сумел согнать с лица гримасу человека, страдающего зубной болью.
- В общем, так. – решительно заговорил он. – У нас серьезные неприятности с Церковью. Похоже, мы совершенно упустили из виду какие-то их внутренние процессы и теперь рискуем растерять свои позиции в Иерархии.
Я недоверчиво покачал головой:
- А ты не преувеличиваешь? По моему, мы довольно прочно держим святых отцов на привязи.
- Так оно и было до последнего времени, когда у них случился раскол. В результате сменилась почти вся верхушка Церкви. Нет-нет, наше положение не изменилось, но фактически очень скоро мы можем превратиться в свадебных генералов.
И все же, поверить в это было трудно.
- А так ли важно, кто именно у них формально правит? На деле там всем заправляет отец Мор, а он на нашей стороне. Или я чего-то не знаю?
Братья переглянулись.
- Отец Мор пропал, - тихо проговорил Винсент.
- То есть, как пропал? – не понял я.
- Очень просто. Выехал как-то утром из Миссии и не вернулся.
Но я просто отказывался поверить в самое худшее.
- Не думаю, что с ним случилось что-то серьезное. Он неуязвим, к тому же давно приравнен к Святому.
- И все же, на его поддержку мы больше не можем рассчитывать, - впервые подал голос Ланселот.
- Они уже предприняли какие-либо шаги, чтоб лишить нас влияния?
- Для этого у них пока не было времени, - мрачно ответил Эдвин. – Но, по слухам, Совет Патриархов собирается создать Малый Синклит, входить в который светские правители не смогут.
- И у них хватит духу объявить нам об этом?
- Можешь не сомневаться, что они облекут свое решение в самую невинную форму. Не исключено, что какое-то время новый Синклит будет обладать чисто символической властью.
- Но будет иметь место прецедент, - быстро подытожил я. – Мы не можем этого допустить.
- Поэтому, не теряй времени и поспеши в столицу, - потребовал Эдвин.
- Я уже в пути, - успокоил я брата и уловил на лицах собеседников интерес.
- У тебя что-то случилось? – поинтересовался Винсент.
Его догадливость заставила меня нахмуриться, и я ответил вопросом на вопрос:
- Помнится, ты говорил о нескольких неприятностях. Пока я услышал только об одной.
Эдвин шумно вздохнул, а Ланс покосился на Винсента. Последний оставался – само спокойствие.
- Император Порты обвинил нас в тайной поддержке Церкви на территории его страны.
- Рано или поздно, но это должно было случиться. Вероятно, просто сжигать несчастных верующих стало казаться ему слишком наивным занятием.
- А главное, бесполезным, - уточнил старший сын купчихи Линды.
Мы помолчали, потом заговорил Ланселот:
- Так что заставило тебя выехать в центр?
И мне пришлось все рассказать им. Рассказ произвел впечатление, и настолько, что Винс тут же потребовал:
- Нельзя терять времени, Леон. В течении часа мы соберем Круг и «перетащим» тебя сюда. Будь готов.
Я энергично отрицательно замотал головой:
- Нет, сейчас не могу. Мне удалось напасть на след похитителей. Собственно, я как раз их преследую.
- У тебя есть шансы самостоятельно отбить Диану? – прямо спросил Винсент.
- Да.
- Как долго будет продолжаться погоня?
- Не знаю, но ее везут вглубь королевства, так что в любом случае, времени зря я не теряю.
- Так и продолжай, - величаво посоветовал Эдвин, и добавил. – И держи нас в курсе.
- Непременно, - отозвался я, не скрывая иронии.
***
… Нам не понадобилось много времени на то, чтоб из скудного списка покинувших город отобрать ту самую группу и организовать погоню. Интересующие нас люди продвигались быстро, но, как ни странно, казалось, вовсе и не думали скрываться. Мы без труда отслеживали их отряд и это здорово облегчало преследование.
Примерно спустя сутки мы въехали в этот городишко, где нас впервые подстерегала неудача. Наши преследуемые пропали. Их появление здесь было отмечено местными жителями, но затем они словно в воду канули. Никто не знал их местопребывания в городе, и никто не видел их отъезда. Только спустя еще сутки Раста принес нужные сведения.
Мы сидели в светлом зале гостиничного ресторана и лучи утреннего солнца, пробивая еще редкие кроны деревьев, хаотично ложились на стены. А мой удрученный великан негромко говорил:
- В общем-то, все плохо, Ваша Светлость, хотя я, кажется, и нашел наших беглецов.
- Что ж в этом плохого?
- С ними нет принцессы.
- Наверняка утверждать это можно, лишь допросив их. Если надо, то и с пристрастием.
- Конечно, Ваша Светлость, но у меня нехорошее предчувствие.
Я уже давно научился доверять предчувствиям этого человека, и его тревога передалась мне.
- Мы едем сейчас же, - решительно объявил я, подымаясь.
- Как угодно Вашей Светлости, - тоже вставая, согласился Раста, - но с дурными новостями я еще не покончил.
- Ну, что там еще?
- У меня был контакт с графом и Тирсом Бортаном. Они сообщили, что этой ночью был убит Кен Тота.
- … ! Это точно?
Раста ответил укоризненным взглядом и я прикусил язык. Потеря степняка Тоты была ощутимой, ведь в Кругу Дианы он был Пятым. К тому же, Кен просто нравился мне. Это была очень необычная личность, настолько чуждая всей выпестовавшей ее морали степей, что я нередко задавался вопросом, как он вообще смог дожить до своего зрелого возраста. Физически слабый, добрый и утонченный, Кен с рождения был бельмом на глазу своего племени. Очень рано повзрослевший, он презирал любое насилие, что в тех местах вообще дело неслыханное. Все это привело к тому, что в день своего совершеннолетия он был изгнан из племени за отказ принимать участие в ритуальном убийстве пленных воинов. Он ушел, чтоб вернуться через десяток лет, и его слава врачевателя, философа и поэта прогремела по всей Степи. К нему за помощью нескончаемой чередой тянулись люди, в его советах нуждались вожди самых сильных кланов. И он не отказывал никому. И не удивительно, что в один прекрасный день линии жизней его и Дианы пересеклись. Формально считавшийся пятым, Кен Тота значил для Круга никак не меньше того же Пика и, будь это в моих силах, я б не задумываясь разменял его смерть на смерть последнего. И дал бы еще кого-нибудь в придачу.

Городишко был совсем крохотным, и очень скоро улица вывела нас к его окраине. Мы проехали вдоль невысокого заслонного вала, так ни разу и не потревоженные ни одним из встретившихся разъездов, и выехали на Северный тракт. Раста тут же принялся всматриваться куда-то вдаль и спустя минуту указал рукой вперед:
- Вон тот постоялый двор, Ваша Светлость.
Пугая крутящихся возле своих возов крестьян, солдаты рассыпались по округе, а я не теряя времени вошел в самую большую избу двора, где нас окружил восхитительный аромат жарящегося со специями мяса.
Это была большая комната, без труда вместившая четыре длинных деревянных стола и несколько дюжин беспорядочно расставленных повсюду колченогих табуретов. Множество чадящих светильников безуспешно пытались компенсировать недостаток солнечного света, попадавшего в помещения сквозь небольшие мутные оконца. Огромный вмурованный в дальнюю стену очаг лениво постреливал угольями. В очаге жарилось чудо – насаженная на вертел, лоснящаяся свиная туша и испускающая тот самый сводящий с ума запах. Очаг был сложен на совесть и ни грамма копоти в помещение не попадало.
В комнате находилось несколько человек. Чумазый мальчонка, лет восьми, сидевший на деревянной чурке у огня и присматривающий за мясом. Сейчас он, впрочем, на последнее не обращал ни малейшего внимания, а глядел на меня расширенными глазами. На табурете у одного из окон громоздилась колоссальная туша, облаченная в невероятное количество грубой домотканой одежды. Сейчас хозяйка (а это могла быть только она) как раз отрывала бюст от крошечного подоконника и поворачивала в мою сторону не менее полудюжины подбородков. Несомненно, размеры критически повлияли на реакцию этой особы, до того пялившейся на бегающих снаружи моих солдат. У столика с посетителями переминался с ноги на ногу дородный субъект в белом грязноватом переднике. В одной руке он держал глиняный кувшин, другой как раз вытирал потную лысину. Это был, конечно же, хозяин, собственной персоной, и не видь я хозяйки, он показался бы мне весьма крупным мужчиной.
Но никто не интересовал меня так, как троица посетителей за столом. Ни одного из них мое появление заметно не взволновало, наоборот, я в полной мере оценил их профессионально-оценивающие взгляды. На столе перед их вожаком, безошибочно угаданным мною, лежал наполовину извлеченный из ножен меч. Другой небрежно поигрывал ножом для разделки мяса. Эти трое были теми, кого в народе прозвали «волками» - профессиональными наемниками, одними из лучших мастеров клинка под луной, беспринципными сорвиголовами, никому не подчиняющимися и следующими лишь своей странной наемничьей этике. Двое выглядели жителями Королевства, зато в третьем явно угадывалось южное происхождение. Я б ничуть не удивился, если б под закатанным рукавом или на груди этого своего «земляка» обнаружил татуировку одного из Кланов Смерти.
Сцена взаимных разглядываний длилась недолго и завершилась появлением Пика. Тот ворвался следом за мной и прямо с порога заорал:
- Что у вас здесь за посиделки? Всем встать, когда находитесь рядом с владетелем Фиан, Его Светлостью, наследным принцем Леонардом.
Я отметил короткое оживление среди наемников, их взгляды, замершие на моем лице и, наконец, признаки узнавания. Мальчик еще шире раскрыл рот, а табурет под хозяйкой угрожающе заскрипел. Потом все задвигались. На лицах склонившихся передо мной наемников вылепилось убедительное уважение, хозяйка все-таки покинула свой насест, так ничего и не сокрушив, а хозяин запотел еще сильней.
Я прошел прямо к их столу и, усаживаясь, поздоровался:
- Доброе утро.
В это время Пик подхватил хозяина под локоть и молча отвел к двери.
- Господа, я бы хотел взглянуть на ваши подорожные бумаги и багаж, - без предисловий заявил я.
- Простите, Ваша Светлость, Вы сказали «багаж»? – быстро спросил вожак.
- Да, я сказал «багаж».
Мои собеседники быстро переглянулись, после чего их лидер первым извлек из нагрудного кармана пачку бумаг.
- Извольте, Ваша Светлость.
Только после этого зашевелились его товарищи
Осмотр бумаг ничего не дал. Из них явствовало , что все трое являются наемниками с длинными послужными списками и рекомендациями, а двое, к тому же, и подданными Короны. Третий, мой южанин, оказался уроженцем неизвестного мне клана. Из устных объяснений выходило, что они собираются предложить свои услуги в качестве наемников моему брату, Винсенту. Что ж, примерно этого я и ожидал, и надеялся больше на знания и опыт подошедшего Расты Умана. Но тот, внимательно осмотрев бумаги и выслушав объяснения, только коротко отрицательно мотнул головой.
- Хорошо, - вздохнул я, - а теперь, багаж.
Их вожак продолжал сохранять полное спокойствие.
- Нат, проводи Его Светлость и все покажи, - обратился он к забавляющемуся с ножом товарищу.
Тот послушно бросил свою игрушку на стол и поднялся.
- Пошли-ка, дружок, - прогудел за моей спиной Раста и потопал к выходу. Наемник, как привязанный, двинулся следом.
Едва они вышли, к нашему столу подсел Пик.
- Можем ли мы узнать, чем вызван интерес Его Светлости к нашим скромным персонам?
Я вздрогнул, впервые услышав голос южанина. Тот говорил полушепотом, с каким-то нехорошим присвистом, очень напоминающим змеиное шипение. Нечто змеиное было и в его белесых глазах, бегающих по моей фигуре и неуловимо уклоняющихся от прямого взгляда.
- В ваших бумагах указано не все, - заявил я.
Прямое уличение во лжи делало положение моих собеседников крайне щекотливым, но их лидер вышел из этой ситуации с достоинством.
- Все верно, Ваша Светлость, мы выполняем конфиденциальное поручение, распространяться о котором просто не имеем права. – безо всякого вызова в голосе объяснил он.
- Вы перевозите храмовую кассу.
- Да, Ваша Светлость.
- А что еще? – вкрадчиво поинтересовался Пик.
Вожак равнодушно оглядел моего малыша с ног до головы и отвернулся.
- Наш товарищ с готовностью покажет людям Вашей Светлости все, что у нас есть. – снова включился в беседу южанин, и тут я внезапно вспомнил, где мог видеть подобные глаза, а точнее, у кого. У своего брата Ланселота, оборотня, имеющего вторую личину серпала – гигантской, давно вымершей дикой кошки. Интересно, как выглядит в нелюдском обличье этот наемник? Последний как раз оторвал локти от стола и, прошипев «жарко тут», принялся медленно закатывать рукава. Смуглые руки степняка были мускулисты и не носили ни малейших следов татуировок.
- Вы и раньше перевозили их деньги? – спросил я.
- Нет, это первый раз, - не моргнув, соврал старший.
Я взглянул на Пика, и тот быстро вышел из комнаты.
- Кому вы должны их отдать?
- Пресветлому Патриарху Юрре.
- Он живет при Миссии Мора?
- Нет, Ваша Светлость, он возглавляет столичную епархию Церкви.
Я успел только удивиться, как вернулся Пик, сопровождаемый безучастным отцом Титом Рауном.
- Этот человек утверждает, что вы и раньше перевозили их деньги, - заявил я, указывая на храмовника.
Старший наемник и тут не смутился.
- Прошу прощения, Ваша Светлость, но это не наша тайна и не наши деньги, и мы не имеем права распространяться на эту тему.
- Другими словами, Церковь скрывает свои реальные доходы?
- Возможно, Ваша Светлость, но нас это не касается.
- Скоро коснется, - пообещал Пик, и снова в пустоту.
- Вы сами-то являетесь сторонниками этой Церкви? – поинтересовался я.
- Лишь до тех пор, пока они нам платят, - ответил южанин.
Раста все не возвращался и я не знал, что делать. Эти люди врали мне прямо в глаза и явно были головы зайти в этой лжи как угодно далеко. Как угодно далеко зайти готов был и я… но только не в том случае, когда у них находится моя сестра. Я велел увести отца Рауна и задал еще несколько малозначительных вопросов. Они что-то ответили, но все это было довольно тягостно и неприятно.
Он появился только спустя еще полчаса, которые не принесли мне никаких новых сведений о сестре. И только отрицательно покачал головой. Не промолвив ни слова, я быстро вышел на улицу, где на меня накинулся Пик:
- Вы что же, так и отпустите их?
- Да.
- Но они нагло лгут! Это видно даже слепцу.
- Я знаю.
- Так почему же мы ничего не делаем?
- Они эмиссары Церкви, Пик. Той самой Церкви, в которой я числюсь Патриархом.
Мой довод не произвел ни малейшего впечатления.
- Но, Церковь далеко. А они здесь целиком в нашей власти. Мы могли бы применить Силу.
- Иерархия может очень умело прикрывать своих людей, особенно когда те везут ее деньги. К тому же один из них оборотень и справиться с ним будет вдвойне нелегко.
- Это тот убийца-степняк? Его я беру на себя.
Пик был очень высокого мнения о собственной персоне, хотя и убил большинство своих врагов ударами в спину.
Я покачал головой, но он продолжал в упор смотреть на меня и я не выдержал и вздохнул:
- Пойми, как только мы надавим на них, они тут же прикроются сестрой и это только осложнит все. – я повернулся к Расте. – Мы потолкуем с ними где-нибудь подальше от городка и тогда, когда они будут совершенно не готовы к этому. Постарайся не упустить их.
- Это не будет очень сложно. Отсюда на север ведет только одна дорога. – ответил мне великан.
***
Через несколько миль выходящий из городка тракт сузился до обычной сельской грунтовой дороги, которая вскоре завела нас в лес. Впрочем, терзаемый мрачными предчувствиями, я даже не сразу осознал это. С каждой новой милей мой преследовательский пыл ослабевал все сильней, и постепенно я впал в угрюмую подавленность, которая очень скоро передалась и спутникам. Тревога за сестру раздирала мое сердце, лишала способностей здраво рассуждать о чем-либо и даже просто следить за дорогой. В противном случае, я бы никогда не пропустил устроенной у нас на пути засады.
Из задумчивости меня вывели нестройные выкрики солдат, перекрытые тут же диким воплем Рыжего Марка «Засада!». Когда я поднял голову, четверо моих солдат уже лежали не земле, а остальные сбились вокруг меня тесной группой. Застигнутые врасплох люди выглядели довольно жалко, и только Марк, отделившись от нашего стада, горячил своего дымчатого жеребца, одновременно ловко уклоняясь от вылетевшего из кустов очередного роя стрел.
Второй залп выкосил из наших рядов еще полдюжины солдат и одну лошадь, и только после этого я, наконец, опомнился.
- Все назад! – гаркнул я во всю мочь.
Марк, успевший отъехать уже довольно далеко, повторил мой приказ, подкрепив его прочувствованным ругательством. Наша группа ожила и подалась назад. Я держался в самой ее середине, и потому был в относительной безопасности, но мы продолжали нести колоссальные потери. К тому времени, когда отряд сумел окончательно оправиться от неожиданности, в нем осталось не более дюжины человек, многие из которых к тому же были ранены. Мы присоединились к непрерывно подбадривающему нас потоками ругани Марку, а тем временем враги сменили тактику, переместив огонь на лошадей. Сразу несколько наших вылетело из седел, не сумев противостоять предсмертному безумству своих утыканных стрелами коней.
И все же мы сумели выйти из под обстрела, и я наконец получил возможность осмотреться. Оба моих спутника, и Пик и Раста Уман держались уверенно, хотя левый рукав последнего набух от крови. Куда сильнее досталось нашему отряду. Считая Рыжего Марка, с нами осталось одиннадцать человек на восьми лошадях. Нужно было что-то срочно предпринимать, и я уже знал, что именно, но прежде чем успел хоть что-то сделать, вдруг почувствовал покалывание в висках. Я быстро осмотрелся. Пик и Раста Уман тряслись в седлах с отсутствующим видом, и я понял, что они пытаются призвать на помощь Магию Древа. Вот только сильное возбуждение мешало обоим продвинуться дальше начального уровня концентрации. И тогда я сам взялся за дело, и спустя секунду-другую ветвистое колдовское Древо уже заслонило от меня весь мир. Почти не задумываясь, я «прыгнул» сразу на седьмой уровень, и равнодушная Тила Руам послушно бросила к моим ногам весь жалкий копошащийся мирок людей. Спокойствие, наверное, именно этого больше всего не хватало мне несколько последних бешеных минут. Чувство нереального, божественного превосходства очистило мои мысли, мой взгляд пронзил мир от горизонта до горизонта, и не было в этом мире ничего, с чем я не мог бы справиться.
Там, где в зарослях прятались обстрелявшие нас лучники, происходили какие-то перемещения, но все это было достаточно далеко и опасности для нас уже не представляло. Зато немного дальше, по той же дороге нам навстречу во весь опор мчался отряд всадников, и их намерения были ясны без всякой магии. Я легко «затолкнул» Пика и Расту на уровень Силы Нике, вполне достаточный для волевого отвода летящих стрел и посмотрел на Марка.
- Сержант, ко мне! – скомандовал я, и мой голос накрыл наш маленький отряд, словно куполом. Не отдавая себе в том отчета, люди подобрались, из сердец ушел страх а мысли очистились.
-Марк, против нас выехало около полусотни кавалерии. Ты отвечаешь за оборону! – крикнул я сержанту и вырвал из ножен Иллиану. В этот раз я не был склонен полагаться на удачу и моя смертоносная подруга приняла угодную мне форму. Я укутал коконом Сил себя и своего коня и послал животное навстречу врагам.
Они еще были скрыты деревьями, но уже приблизились к последнему повороту. Лица всадников были скрыты черными масками, но я лишь усмехнулся подобной наивности. Я легко узнал и их командира, с которым совсем недавно имел беседу на постоялом дворе, и его помощника, любителя ножей. И конечно же я узнал хищный блеск белесых глаз несущейся с краю дороги бестии. Это было странное и страшное существо, напоминающее помесь крокодила с человекообразной обезьяной. От рептилии у него была вытянутая клыкастая пасть и вылупленные под костистыми черепными дугами глаза. Сейчас из этой пасти летели клочья пены и, то и дело, вырывались хриплые всхрапы. От примата уроду досталось тело, огромное, длиннорукое и волосатое. Конституция твари не предполагала наличие у нее способностей бегуна, но, тем не менее, оборотень держался вровень с отрядом. Своим коротким толстым конечностям он помогал длинными руками-лапами. Бежал он как-то коряво, нелепо поводя могучими плечами, и оттого казался еще страшнее. Жило ли когда-нибудь подобное исчадие ада, я не знал.
Словно почувствовав мой взгляд, зверочеловек дернул мордой и оскалился, уставившись прямо мне в глаза. Словно видел. Поднял голову и командир отряда, и никакая маска не могла помешать мне разглядеть его ухмылку. Я потянул на себя сразу несколько ветвей-молний, проворно лепя из них короткими заклинаниями убийственную форму, и когда все было готово, метнул этот сгусток в вожака. В следующее мгновенье перед глазами полыхнул так, что я едва не вывалился из седла. Когда огненная стена опала, я смог полюбоваться результатами своей атаки. Мой удар пришелся точно в цель. У старшего наемника вспыхнул плащ, который он тут же отстегнул. Пламя изрядно проредило гриву его кобылы, дико ржущей, но, по прежнему послушной воле седока. Не считая того, что нескольких ближайших солдат повыбрасывало из седел, это было почти все. Часть заклинания попало на оборотня и одна из его лап приняла вид голой человеческой руки. Степняк мгновенно вернул ей прежнюю форму и взгляд его при этом не сулил мне ничего хорошего. Времени разбираться в чарах, прикрывающих врагов, у меня не было, но их действие мне смутно напомнило действие Серого плаща.
А из-за поворота уже выехали первые всадники. Я быстро оглянулся. Марк уже успел собрать людей и браво отсалютовал мне. Я ответил ему, и мои шпоры впились в боке животного. Мой конь сделал с места прыжок, достойный фаворита и мы понеслись навстречу приближающемуся отряду. Если я хотел сохранить жизни нужных мне Пика и Расты Умана, я должен был убить как можно больше врагов.
Сшибка случилась, когда из-за поворота выехала только половина вражеского отряда, как я и рассчитывал. Первым на моем пути оказался вожак. Наши клинки встретились, и его со звоном переломился. Наемник отшатнулся, и я потерял его. А в следующее мгновение только бессознательное чувство опасности заставило меня отмахнуться от напавшего на меня с другой стороны оборотня. Моя заговоренная Иллиана прожужжала у него над головой, но так и не достигла цели. Зверочеловек оказался в мертвой зоне и незамедлительно попытался сбить меня на землю ударом своей чудовищной лапы. Я уклонился, и удар принял на себя мой конь. Почти одновременно носок моего сапога впечатался в его поганую пасть. Дико взвыв, оборотень улетел в придорожные кусты, моя нога онемела, а конь заржал и сделал такой кульбит, что только чудом удержался в седле. Оглядев животное, я обнаружил четыре жуткие борозды на его крупе и в сердцах выругался – оказывается, эта макака имела когти. Впрочем, конь и без того был обречен.
А потом я врезался в строй солдат. Вмиг я, яростно рубящийся, оказался в самой гуще чужих воинов. Они двигались густой лавой и так же густо падали под моими ударами. Они были разными, эти мои враги, молодые и не слишком, умелые рубаки и зеленые новички, некоторые из них были прикрыты вуалями Сил низших порядков. Но они были одним отрядом и действовали сообща, не теряя ни строя ни присутствия духа, несмотря на широкие просеки, что выкашивала моя Иллиана в их рядах. Ни один удар не достиг меня, не увенчались успехом и их попытки поразить моего коня. Животному нанесли несколько ужасающих ран, его шкура была обильно залита кровью, но место последней в жилах животного заняла Сила и какое-то время я мог ничего не опасаться.
Отвлечь на себя весь отряд мне не удалось. Его вторая половина, выехав из-за поворота, пронеслась мимо, в сторону остатков плутонга Рыжего Марка. Этой половины вполне хватало для того, чтоб уничтожить и солдат и моих горе-колдунов, Пика и Расту Умана, и значит, нужно было спешить. Я ворочался в гуще врагов, как медведь на пасеке и они валились под моими ударами направо и налево, но мне понадобилась еще целая вечность на то, чтоб справиться со всеми. Когда это было сделано, бой в отдалении кипел вовсю. В довершение всего, мой конь вдруг начал резко валиться на бок. Я спрыгнул на землю и метнулся к мечущимся вокруг испуганным коням моих врагов. Короткое заклинание, и шарахнувшаяся было от меня белая кобыла моментально успокоилась. И в следующий миг я уже несся на помощь своим людям.
Трудно сказать, успел я или нет, но в итоге короткого боя в живых осталось только трое – я, Рыжий Марк и Раста Уман. И солдат и купец были с ног до головы вымазаны кровью, но в седлах держались, и это обнадеживало. Раста даже попытался оказать помощь лежащему Пику, но я остановил его бессмысленный порыв. Среди убитых я отыскал только одного из наемников и сейчас был озабочен поимкой остальных.
Уровень Тила Руам давал мне огромные возможности, но и без него я бы смог почувствовать отголоски проводящегося где-то в лесу неподалеку ритуала. Энергии, используемые при этом были настолько велики, что мне пришлось усмирять собственную разгоревшуюся головную боль. Неведомые колдуны явно не заботились об эстетической стороне Искусства, и сейчас любой ценой пытались добиться неведомого мне результата.
До Расты наконец-то дошло, что Пик погиб, и он разразился целым потоком проклятий. Я остановил его нетерпеливым жестом, и ударил по источнику колдовства собственным заклинанием. Ответ пришел с небольшим опозданием, и осознал его я уже лежа на земле. Злоба вспыхнула в моем сердце с новой силой, свергая меня в пучины Дар-Го, и тут же я услышал голос, заставивший мое сердце сжаться:
- Осторожно, Леон.
ДИАНА. Я не помню, как вскочил в седло, не помню, что кричали мне изумленные спутники, не помню, как продавливал конем густые лесные заросли. Очнулся я только когда выехал на небольшую лесную поляну. Вожак наемников стоял с отсутствующим выражением лица в центре нарисованного прямо на земле магического круга. Капюшон его серого плаща был откинут, и я без труда мог определить по шевелящимся губам, что он шепчет заклинания. Чуть позади него стоял оборотень, успевший вновь принять человеческий облик. Стоял и неприятно улыбался, глядя на меня. В одной руке южанин сжимал кинжал, другой придерживал переброшенное через плечо женское тело. МОЮ ДИАНУ. Я непроизвольно шагнул вперед, и рука с ножом тут же приблизилась к горлу сестры.
- Стой, где стоишь. – прошипел степняк. – Даже не думай мешать нам.
Но я и не думал, мной овладело странное холодное спокойствие.
- Я найду тебя, - пообещал я, сам дивясь собственному хладнокровию.
В этот момент открыл глаза старший наемник. Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было ни насмешки, ни торжества. Он смотрел взглядом человека, выполняющего тяжелую миссию.
- Мы действительно встретимся, принц. Но это случится позже. Много позже.
Руки его поднялись над головой и резко опустились. Руны. Опоясывающие круг, вспыхнули и тотчас плотная стена огня скрыла всех троих он меня. Когда стена опала, внутри круга никого уже не было. Я обессилено присел на траву и стал ждать ломящихся сквозь кусты где-то неподалеку, Расту Умана и Марка.

Глава 2.

Мне понадобилось немало времени на то, чтоб понять, где я нахожусь, и еще больше на то, чтоб вспомнить, как я сюда попал. После этого оставалось только схватиться за голову и застонать. Это не облегчило моей боли, зато заставило разозлиться на самого себя. Борясь с сухостью во рту и ломотой в затылке, я приподнялся на подушке и оглядел спальню. Незашторенное окно явило мне томную ночь, а часы на стене уточнили, что, возможно, это уже и не ночь, а просто раннее утро. Продолжая блуждать взглядом по комнате, я обнаружил придвинутый с моей стороны к изголовью кровати, чайный столик, наполовину заставленный, наполовину заваленный пустыми винными бутылками. Еще столько же бутылок валялось на полу, среди небрежно разбросанной верхней одежды, кружевного дамского белья. Дамского. Совершенно ничего не помня, я долго таращился на воздушно-кружевные белые комки материи, затем осторожно повернул голову влево и обнаружил свернувшуюся на противоположном краю моего ложа спящую женщину. Она лежала неподвижно, стянув на себя почти все одеяло. Я долго разглядывал ее густую спутанную шевелюру, но кто она такая, так и не вспомнил. Только этого мне и не хватало.
Неподвижно полежав какое-то время, я осторожно сел на кровати и спустил ноги на пол. Неслышно ступая, обошел все углы спальни, собирая одежду, и тихо прикрыв за собой дверь, вышел в гостиную. Здесь мне показалось значительно уютнее. Красноватый огонек ночника мягко отражался зеркалами и мраморной поверхностью каминной полки. И еще пузатым боком винной бутылки, пристроившейся на ней. Я с отвращением выцедил два бокала красного (любопытно, но Диана считает меня потенциальным алкоголиком) и почувствовал некоторое облегчение. Затем не спеша оделся и покинул свои апартаменты.
Бродя по полутемным коридорам Дворца, я сумел почти целиком вспомнить всю последовательность событий предыдущего дня, и только обстоятельства попадания в мою спальню темноволосой леди так и остались скрытыми для меня в хмельной дымке. Я и не заметил, как ноги привели меня на первый этаж, к крылу прислуги. Делать там мне было совершенно нечего, и я уже собрался уходить, как услышал чей-то тихий раздраженный возглас. Почти не задумываясь, я открыл ближайшую дверь.
За ней было светло и вкусно пахло каким-то печевом, и только присутствие принцессы не выглядело здесь уместным. Рядом с Эмилией застыла девица в переднике горничной.
- Доброе… утро, - вежливо поздоровался я.
- Привет, Леон, ты, как всегда, вовремя, - ответила Эм, поморщившись.
И вновь вернулась к многочисленным кнопкам и застежкам своего теплого плаща.
- Куда-то собираешься? – полюбопытствовал я.
- Да.
- Куда? Могу я пойти с тобой?
И сам не знаю, зачем я затеял этот разговор. Сестра замерла, с неудовольствием разглядывая меня. Затем неожиданно улыбнулась.
- Тебя, Леонард, и время не берет. Даже представ перед Творцом, ты не изменишь своей манере изъясняться исключительно в повелительном наклонении.
Я улыбнулся в ответ:
- Это отказ или согласие?
- Леонард, я спешу по делам, - терпеливо разъяснила сестра.
- По личным? – уточнил я, и только тут вдруг понял, что, кажется, во что-то вляпался.
В ответ она только всплеснула руками.
- Нет, положительно в этом доме не возможны никакие тайны!
- … ?
- Ну, хорошо, хорошо, если желаешь, присоединяйся. Но только запомни – игру веду я.
- Разумеется.
Она подошла ко мне вплотную и снизу вверх пытливо заглянула в глаза.
- Ты обещаешь рассказать, откуда узнал обо всем?
Я не колебался:
- Обещаю.
За воротами нас ждала карета.

Подчеркнуто собранная и серьезная Эмилия нервно покусывала губу, и было совершенно ясно, что она уже жалеет о том, что взяла меня с собой. Я же получал от всего происходящего немалое удовольствие. Не было секретом, что помимо наемных дружин, все мы имели в услужении людей, одни имена которых, будь они прилюдно озвучены, могли б серьезно скомпрометировать Династию. Мы прекрасно осознавали это и, в свою очередь, были вынуждены время от времени закрывать глаза на некоторые проделки подчиненных нам Домов. Так повелось издавна и, несмотря на всю свою пагубность, подобная традиция позволяла сохранять в государстве некий статус-кво. Эта сторона жизни королевства всегда была окутана густой завесой таинственности, прорвать которую доводилось весьма и весьма нечасто. И каждый раз подобные, случайно подсмотренные секреты приводили меня в некое подобие восторга. Вот и сейчас я каждой клеткой ощущал тайный мир Эмилии, и испытываемые мной чувства были сродни интиму. Но голову я не терял, и пристальные взгляды сестры без труда выдерживал.
… Мы выехали на дурно выложенную брусчатку столичных окраин.
- Тебе известно, куда именно мы направляемся? – внезапно спросила сестра.
- Нет, такие подробности мне неведомы, - честно признался я.
- Но ты уже принимал участие в чем-либо подобном?
- Нет.
Сестра потеребила выбившийся из прически локон.
- Ты должен быть очень осторожен, Леон. Мы смертельно рискуем.
- Целиком полагаюсь на тебя, сестра.
- Хорошо. Думаю, все будет в порядке. Ты главное поменьше болтай и побольше слушай. Да, и постарайся не высовываться, благо это будет не трудно. Просто держись в тени и ни с кем не заговаривай. И запомни главное: за тобой, как за новичком, будут пристально следить, поэтому не отходи от меня ни на шаг.
- Договорились.
Она еще долго что-то говорила, и я, заинтригованный до предела, слушал ее мало не с открытым ртом, и только с запозданием бросил свое очередное «хорошо». Вздохнув, Эмилия достала из сундучка на полу два серых плаща, один из которых протянула мне.
Мы как раз успели надеть серые одеяния, как карета остановилась. Эмилия последний раз критически оглядела меня, накинула капюшон и открыла дверцу. Опустив голову пониже, я вылез следом за ней.
Мне хватило одного взгляда, чтоб узнать это место. Хотя ни само здание, ни площадь внешне ничуть не изменились, вряд ли неуспокоенный дух его последнего владельца, полицейского генерала, забредет сюда в поисках отдохновения. Сейчас в бывшем особняке Туура властвовали другие духи (или демоны), и я без усилий улавливал их непонятные, но явно недобрые страсти. Я недоуменно повернулся к сестре, но та предупредила мои вопросы, сильно сдавив мне кисть. И только после этого я осознал, что мы не одни. Окружающий меня туман чуждой Силы рассеялся, и я увидел еще несколько экипажей, жмущихся к стенам окрестных домов, и множество фигур в серых плащах, со всех сторон стекающихся к открытым воротам особняка.
Эмилия оставила меня и коротко переговорила со стоящим чуть поодаль и наблюдающим за нами человеком. Затем быстро вернулась и потащила меня к дому.
- Не расслабляйся ни на миг, - успела шепнуть мне сестра до того, как мы поднялись на крыльцо.
Внутри уже ничто не напоминало жилье богатого вельможи. Все вокруг мне напомнило скорее Храм Творца на юге. Тот же бесконечный лабиринт коридоров, те же однообразные провалы арок и дверей и скудно светящие, вмурованные в стены, фонари. И те же постные лица встречающихся братьев.
Окруженные прочими гостями, мы не имели возможности перекинуться и парой фраз, и это сильно нервировало Эмилию. Не доверяя мне, она с самого начала крепко схватила меня за руку и теперь буквально вела рядом с собой. Держались за руки и многие другие гости, и наш дуэт не привлек внимания.
Порядочно набродившись по коридорам, мы, наконец, вышли в главный ритуальный зал. Я ожидал увидеть копию одного из Ритуальных Залов Храма, но это было просто огромное помещение, служившее в дни своего светского прошлого, если мне не изменяет память, бальным залом. Стены здесь, как и в любом другом доме, были покрыты шпалерами и картинами, правда, в основном религиозного содержания. Освещался зал громадной великолепной люстрой, свечей на пятьсот, доставшейся в наследство от покойного генерала. У противоположной от входа стены возвышался укутанный бархатом помост, на который была водружена некая укутанная в тончайший тюль конструкция, живо напомнившая мне ложе одной знатной дамы. Я с трудом согнал с лица улыбку, навеянную этими неуместными ассоциациями. За туманным облаком тюля угадывалась темная плотная масса, вытянутая по горизонтали. Ее форма лишь усиливала первое кроватное впечатление. Говорить в зале разрешалось, и мы были окружены приглушенным гулом многочисленной толпы.
Видимо, мои чувства все же отразились на лице, и Эмилия улыбнулась:
- Ты ожидал увидеть что-то другое?
- Признаться, да.
- Ритуальный Зал Храма, - кивнула понимающе сестра. – Но ведь мы не в Храме. Это место не освящено, и устанавливать здесь Лик Творца нельзя. Это богохульство. – Казалось, ее саму развеселили эти слова. – Как Патриарх, мы должен знать это.
Я не нашелся, что ей ответить, и только пожал плечами. Так, в ожидании, прошли еще полчаса, которые я провел, пытаясь разглядеть в толпе знакомые лица. А потом началось основное действо, и я смог узнать, как видятся тайные сборища поклоняющимся Единому Творцу.
На возвышение вышел патриарх Юрра и без всякого вступления затянул длинную унылую литанию. Присутствующие дружно подхватили слова, и мне тоже пришлось что-то такое бубнить себе под нос, стараясь попадать в такт с залом. Впрочем, все вокруг были настолько поглощены молитвой, что, думаю, не заметили б, реши я немного попеть строевые песни. Я уже стал подозревать сестру в коварстве, как вдруг Юрра одним мановением руки заставил всех замолчать. И заговорил:
- Братья и сестры! Прошло уже немало времени с тех пор, как Он явил свой Лик миру и Его Сила, Его Боль и Его Любовь спустились на землю, дабы положить начало Царствию Его. Царствию, в котором не будет хозяев и слуг, лжи и обид, насилия и смерти. К нашим ногам бросил Он свое страждущее сердце в надежде, что кровь Его насытит уста алчущие и заставит души заблудшие и тела бессердечные задуматься о подлости своей и низости, и пасть ниц пред благочестием Его. И еще дал он нам Церковь нашу, как место покаяния и отдохновения. И вошли мы в эту Церковь, и молились истово, и соблюдали обряды и были покорны. И все равно, нет нам царствия Его и, как и прежде, процветают повсюду низость и обман.
Последнее наблюдение Патриарха заставило меня внимательней прислушаться к проповеди.
- Потому что не заблудшими душами вошли мы в Храм, а осквернителями! – истово воскликнул отец Юрра, вызвав в толпе испуганный гомон. – Потому что не сдался враг всего живого, и пустили корни посеянные им ростки смерти и разложения, и бурно расцвели, а мы, люди, так и не смогли верно распорядиться щедрым даром Его. И стоят Храмы по всей земле, а что с того? И восхваляет Его стар и млад, а что с того? И гибнут на кострах за Веру праведные Его, а что с того? По-прежнему нет Царствия божьего на земле, а тлен и скверна заживо пожирают нас - и грешных и праведных. И стали праведники на сторону скверны, и впустили ее в стены Храмов.
К этому времени только крайняя религиозность паствы не давала панике охватить помещение. Недоверие слушателей Патриарх мастерски обратил в страх, превратив их в послушную его воле толпу. Даже Эмилия недоуменно взглянула в мою сторону, но я и сам ничего не понимал.
- Ибо не поняли мы замыслов Творца и расслабились, и раскрыли души наши и разум равно и Добру и Злу. Ибо не поняли мы, что Служение есть вечный путь борьбы со злом, тернистый и неблагодарный, и только прошедшие его до конца попадут к подножью трона Его. Как дети, тянущиеся за безделицей, погнались мы за Силой Его, позабыв о Боли и Любви Его, и навлекли на себя новые напасти. Не прошло и года, а жадность и косность уже разъедают тело Церкви, тщеславие и карьеризм поселились в душах пастырей ее. И сокрушенный на Холме Мора, Враг восстал из пепла и уже потирает руки в предвкушении зла, что вскоре прольет на землю. И прогнулись защитники Веры под натиском его, и даже Апостол молчит.
И толпа, словно акробат, балансирующий над пропастью, сорвалась. Обвинение Мора, единственного Апостола Творца, переполнило чашу терпения людей. Зал огласился криками и возмущенным свистом. Патриарх Юрра застыл в гордой неподвижности, и только его уверенная поза удерживала людей от расправы. Его возвышающаяся над нами серая фигура казалась живым укором человеческой подлости, а его глаза сверкали фанатичным блеском. Никого и ничего он не боялся и явно собирался и дальше гнуть свою линию. Я не мог без содрогания смотреть на его серый плащ (тот самый, из Первых), напитанный неведомой энергетикой до такой степени, что оказалась заблокирована даже моя способность управлять Силами Древа. Это было действительно страшно, и я посмотрел на сестру. Ее уверенный ответный взгляд заставил меня опомниться. Похоже, Эмилии все это было не внове.
- Да, да, я утверждаю, что отцы Церкви больше не в силах защитить нас от козней Врага, и вот мое подтверждение! – рука Юрры дернулась к странному задрапированному тканью предмету.
Зал заинтриговано притих, и рука Патриарха распростерлась над ним.
- Вы напуганы и вы ропщете от страха и недоверия. Многие из вас даже воспылали гневом, полагая, что я обвиняю Апостола Мора. Как вам могло прийти такое в голову, слабоумные? Разве я сказал, что Мор переметнулся на сторону врага людского? Разве мог Единый Творец – всемогущий и всеведающий! – сделать Апостолом человека слабого и ненадежного? Разве мог Творец не знать, что произойдет то, что случилось?
Толпа, пораженная этим каскадом полувопросов-полусиллогизмов, безмолвствовала.
- Неужели вы сомневаетесь в прозорливости Творца и Его могуществе?
Честно говоря, к этому моменту ему удалось запутать даже меня.
Отец Юрра долго оглядывал пристыженных людей, прежде чем продолжить:
- Нет, Единый Творец не покинул нас, он только показал всю тернистость пути к себе. И наши слабость и наивность не отвратили Его а, наоборот, порадовали, ибо истинно сильные люди и сильны своею доверчивостью и добротой. И дабы укрепить наши ряды, Он явил миру последнее доказательство своей силы и своего присутствия.
С этими словами он сдернул с возвышения укутывавший его тюль.
В пронзительной тишине мы разглядывали новую реликвию. Не знаю, чего ожидали остальные, меня же это новое доказательство существования Единого Творца разочаровало. Это была скульптура все того же Фредерика, изваянного из какого-то пронзительно черного, отполированного до блеска, камня. Удивительно, но вопреки всем канонам, брат был увековечен лежащим, и это походило на какую-то насмешку. У меня даже закралось сомнение в душевном здоровье Юрры, глядевшего на статую с немым обожанием. Этот Фредерик был напрочь лишен какой бы то ни было пафосности и аллегоричности, и мог вызвать скорее низменные чувства, чем высокие. В первый момент мне показалось, что божок совершенно наг, но, присмотревшись, я заменил, что неведомый ваятель все же «обтянул» его тело «трико», облегающим до бесстыдства и скорее подчеркивающим наготу, чем скрывающим ее. Божок возлежал на боку, лицом к нам, и его голова опиралась на левую ладонь. Всклокоченные волосы этой новой реликвии торчали в разные стороны и закрывали большую часть лица, но все же не скрывали блуждающей по нему странной двусмысленной улыбки. В целом, этот святой был похож на сатира, провалявшегося всю ночь с девками на соломе. Я заозирался, пытаясь понять, как воспринимают новое откровение остальные. Люди пожимали плечами и перешептывались, некоторые, вроде меня, тоже недоуменно вертели головами.
- Интересно, кто здесь не в себе, все мы или отец Юрра? – тихо спросила Эмилия.
В этот момент Патриарх зашевелился и приблизился к статуе. Его рука нежно огладила полированный камень. И хотя церковником двигала только Вера, движение это вышло настолько двусмысленным, что неуместные ассоциации, судя по вздохам, посетили не одну голову в зале. Мне даже почудилось, что каменный Фредерик сладострастно изогнулся под ладонью старика, а его полуприкрытые глаза блеснули. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- О, Свет, что тут происходит, Леон? – изумленно поинтересовалась сестра.
Я промолчал.
- Он прекрасен, братья и сестры, не правда ли? – продолжая поглаживать статую, негромко спросил Юрра, совершенно игнорируя нашу реакцию.
Зал тревожно затаился.
- Вас смущает, что он не такой, - продолжал Патриарх, - но вы прислушайтесь к себе. Разве его Сила и его Любовь не находят отклика в ваших сердцах? Вижу сам, что нет, но это оттого, что вы пока еще не готовы Его принять.
Говоря, он продолжал гладить камень и я, незаметно загипнотизированный его голосом и неторопливыми движениями, во все глаза смотрел, как сухая ладонь огладила черную руку, мягко прошлась по щеке статуи, поднялась выше, утопая в волосах и ероша их. Я видел, как улыбка исказила черты каменного бога, как откинулась назад его голова, как затрепетали опущенные веки.
- С каждым мигом он становится все сильней, - продолжал внушать нам Патриарх, - и уже скоро настанет день, когда он сможет излить на нас свою любовь. И любовь эта растопит сердца самых закостенелых, а верующих вознесет до небес.
И люди начали поддаваться. Многие опустились на колени, но большинство просто стояли и плавно раскачивались. Одна пара, мужчина и женщина, неподалеку от нас, медленно сбрасывали с себя одежды, с вожделением глядя друг другу в глаза. Соседи с одобрением следили за ними, и я понял, что если не вмешаться, то здесь может произойти что-то ужасное. Эмилия тоже поняла это, но сделала выводы, противоположные моим. Схватив меня за рукав, она решительно прошептала:
- Леон, мы сейчас же уходим.
Я осторожно высвободился.
- Нет, мы остаемся.
- Ты обещал слушаться меня.
- А ты обещала отвести меня на тайный сбор заговорщиков, - отпарировал я.
Сестра растерялась.
- Брат, думаю, нам не стоит вмешиваться. В этой штуке я чувствую непонятную недоброжелательную Силу. Я не уверена, что мы справимся с ней.
- Мы должны хотя бы попробовать. Очевидно, что у нас появился новый враг, и чем раньше мы поймем его, тем лучше.
- Возможно, нам придется иметь дело с целым залом.
- Все равно, - отмахнулся я и потянулся к Древу.
- Нет, - отшатнулась сестра, но было поздно.
Патриарх дернулся, словно получил удар плетью, и вперил горящий взор в толпу.
- Кто посмел нарушить Его покой?
От его голоса у меня мурашки поползли по спине. Захотелось затеряться в массе тел, но люди вдруг отхлынули от нас во все стороны, и мы с сестрой оказались в центре пустого пятачка. Стараясь не обращать на это внимания, я продолжал свой «призыв», встретивший вдруг непонятное сопротивление. Эмилия держалась позади, прикрывая меня.
- Кто вы такие? Как посмели вы, демоновы отродья, появиться здесь? – продолжал вопить отец Юрра.
А потом я почувствовал на себе взгляд. Тяжелый и пристальный, не чета тому, что тревожил меня с момента появления в этом месте. Я сразу же потерял концентрацию и «протянутая» мной к Древу «нить» мгновенно оборвалась. Я растерялся и, бегло оглядел звереющие лица вокруг, как вдруг наткнулся на два вперившихся в меня огненных глаза.
Каменный Идол больше не нежился на своем ложе, а в упор рассматривал меня, и – клянусь! – я четко уловил в его чертах гримасу узнавания.
- О, Сила! – воскликнула позади сестра. – Брат, немедленно снимай плащ!
Краем глаза я заметил отлетевший в сторону серый комок материи, но последовать примеру сестры не успел. По правде сказать, ее действия сбили меня с толку. Я привык считать, что плащи, даже такие простые, что были надеты на нас, наши «союзники». Все мы давно уже рассматривали серые одеяния как некие элементы подчиненной нам Магии, и у нас были для этого все основания. Но в это утро начался очередной виток битвы Сил, и старые законы рухнули.
- Вы! – яростный рык каменного бога посбивал с ног добрую половину людей в зале, но мы с Дианой устояли.
- Снимай! – снова услышал я, но отреагировать снова не успел. Из глаз Идола хлынул поток огня и потянулся к нам, выжигая в людской толпе просеку. К общим крикам примешались вопли боли, а я схватил сестру за шиворот и оттолкнул в сторону. Люди подались назад, и я успел отметить, что с многих лиц успело сойти выражение идиотского почитания.
А в моей голове продолжал бесноваться ненавистный голос:
- Куда же вы, сучьи дети? Идите же, поздоровайтесь с вернувшимся братом.
И все новые струи огня тянулись к нам.
Мы носились по залу, уклоняясь от огненных хлыстов, и дрались с остервеневшими почитателями Идола. В своем последнем воспоминании того утра я вижу себя стоящим в дверях с вытянутой вперед Иллианой, о которую разбиваются огненные струи. Еще я помню тормошащую меня сестру и ее крики: «Уходим, Леон, уходим, пока не поздно!». Те бесконечные минуты, что мы провели в коридорах особняка, заботливая память навсегда укрыла от меня.
***
Мы собрались в одном из пустующих гостевых покоев на третьем этаже, но встреча эта никому особой радости не доставила. И дело тут не только в неприятностях, постигших Семью в последние недели. Куда больше угнетала наша малочисленность, бросающаяся в глаза с порога. Нас был всего пятеро – Я, Эмилия, Эдвин, Винсент и Ланселот, хотя еще каких-то полтора года назад Семья насчитывала одиннадцать человек. И хотя из всех ныне отсутствующих по-настоящему меня беспокоила только судьба Дианы, все же такое резкое убывание очень тяготило. Не грело душу и воспоминание о пророчестве, ныне уже покойного, герцога Кардигана, согласно которому не за горами тот миг, когда останется только один из нас. Все это лишь усиливало обреченность, легко читаемую на хмурых лицах братьев.
Я слегка задержался, и к моему приходу Эмилия уже успела поведать о нашем приключении. Похоже, ее рассказ не оставил равнодушным никого, и когда я вошел в комнату, там велась весьма оживленная беседа. В основном, все укоряли сестру за неосмотрительность. Хотя нет, занимался этим, в основном, Эдвин, остальные же братья предпочитали наблюдать за ссорой со стороны. И потому мне пришлось удовольствоваться только нестройными рассеянными приветствиями.
- Ты не должна была скрывать от нас свои похождения, - вдалбливал покрасневшей от возбуждения Эмилии старший брат. – Сегодня твой авантюризм едва не стоил тебе жизни… Привет, Леонард.
Я только кивнул, и не надеясь перекричать гневную Эмилину отповедь.
- Прекрати разговаривать со мной в подобном тоне! Ты мне не отец и не воспитатель, и я уже достаточно взрослая для того, чтоб поступать по собственному усмотрению!
- Вот-вот, по собственному усмотрению ты сегодня едва не подложила нам изрядную свинью.
- Но никто не смог бы предположить, что такое случиться! – возмущенно завопила сестра.
- А надо было, - с безапелляционностью, доводившей в свое время до белого каления и меня самого, ответил Эдвин.
После этих слов Эмилия не меньше минуты сидела, шумно переводя дыхание. Затем силы в одночасье покинули ее.
- Ну, зачем же ты так, Эд, - устало произнесла она, - ведь я для нас всех старалась.
Нетрудно было догадаться по сочувствующим взглядам братьев, на чьей стороне их симпатии, но никто не вмешивался в ссору. Воистину, в склоках Эдвин всегда был самым неутомимым из нас. Оставалось только пожалеть, что среди нас не было никогда не теряющих присутствия духа кузенов – Филиппа и Виктора.
- Между прочим, мне так никто и не объяснил, куда подевались двоюродные братья, - произнес я громко, привлекая внимание к собственной персоне.
- Далеко, - понимающе ухмыльнувшись, ответил Винсент. – Виктор на востоке улаживает дела с Портой, а Филипп еще неделю назад уехал в Бриттию.
- Вот как, а я и не знал, - без всяких задних мыслей заметил я, но Винс поморщился:
- Света ради, Леон, не начинай хоть ты. Мы послали к тебе курьера, и только твое незапланированное появление здесь разлучило вас.
- Я никого и не обвиняю, - заверил я. – Давайте-ка лучше подумаем, что делать дальше.
- Или, что могут сделать с нами, - неизобретательно сострил Эдвин.
- Во всяком случае, теперь, благодаря сестре, мы предупреждены, - нейтральным тоном произнес Винс.
- Спокойнее от этого я себе не чувствую, - непримиримо отозвался самый старший брат.
- Сейчас чего-нибудь придумаем, и почувствуешь, - пообещал Ланселот.
- Эмилия, у меня к тебе есть пара вопросов, - обратился я к сестре.
Та поощрительно кивнула.
- Почему ты заставила меня снять плащ?
- Разве это не помогло?
- В том-то и дело, что помогло. И это странно.
- Что-то новенькое, - заметил Винс. – Об этом ты, Эм, ничего нам не рассказывала.
Эмилия поборолась с желанием пуститься в оправдания и одержала в этой схватке верх.
- Я считаю, что серые плащи для нас скорее бедствие, чем благо, - ровным голосом заявила она.
Улыбнувшись нашим недоуменным взглядам, сестра пояснила:
- Я уже давно заметила, что эти штуки ведут себя очень странно, когда кто-нибудь из нас прибегает к их помощи.
Винсент покачал головой:
- Не понимаю тебя. Я никогда не был сильным колдуном, но плащ серьезно расширил мои возможности в этом деле. Собственно говоря, только начав пользоваться им, я понял, каким слабаком был раньше.
- Каким был, таким и остался, иначе сообразил бы, что тут дело нечисто.
Внезапно она долгим взглядом оглядела меня и Ланселота.
- Леонард, Ланс, неужели и вы ничего не заметили?
Я никогда не воспринимал всерьез все эти истории с Творцом и его дарами, и только пожал плечами:
- Никогда в жизни не пользовался плащом и не собираюсь.
- Я, конечно же, пытался понять природу этих тряпок, - признался Ланс. – Ничего не понял, но установил ряд особенностей, позволяющих пользоваться плащами безбоязненно. Мне этого вполне хватило.
- Когда ты в последний раз одевал плащ?
- Месяца три назад.
- Это многое объясняет.
- И все же, что ты имеешь в виду? – вопросил Эдвин.
- Только то, что в последнее время эти плащи стали опасными для нас. Говоря «для нас», я имею в виду именно нас – членов правящей Династии Фиан.
- Подобная избирательность мне кажется маловероятной, - с сомнением произнес Ланселот.
- И мне сначала не верилось, - усмехнулась сестра, - но их природа действительно меняется.
- Это доказуемо?
- Ты хорошо помнишь свои первые попытки работы с плащом? – вопросом на вопрос ответила сестра, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила:
- Тогда ты должен помнить, что без малого добрая половина заклинаний у тебя либо вовсе не выходили, либо выходили, но как-то не так.
- Я приписывал это своему неумению пользоваться этой новой магией.
- Насколько мне известно, подобное случалось и с другими, - добавил я, и сам имевший, что сказать по этому поводу.
- Я-то думал, мы никогда не интересовался подобной ерундой, - не преминул поддеть меня Эдвин.
- Я – нет, но сестра интересовалась.
Старший брат заткнулся, и Эмилия получила возможность продолжать:
- Все верно, но ты забыл, что большинство обладателей Плащей Силы до того вообще никакого касательства к Искусству не имели. Во всех своих неудачах они были виноваты сами. Другое дело, немногочисленные маги, оказавшиеся в тот день на Холме Мора. Все они вообще никогда не имели проблем с плащами.
Сестра выдержала драматическую паузу.
- Твои объяснения этому, - попросил Винсент.
- Позже. Сначала пусть Ланс скажет, был ли хоть один случай, когда он, пользуясь плащом, не принял бы мер предосторожности?
- Если б я так поступил, то сейчас бы не разговаривал здесь с тобой. – криво усмехнулся брат.
- Вот именно. А ведь большинство сероплащников пользуются этой Силой совершенно свободно, нисколько не заботясь о возможных последствиях. Уже спустя три месяца после той ночи ни один владелец Плаща Силы не погиб во время манипуляций. Все они считают свои одеяния совершенно безобидной штукой, предназначенной только для того, чтоб дать им сказочное могущество.
- Позволь, сестра! – вскричал Винсент. – Но ведь я тоже пользуюсь плащом, и если и испытываю при этом какие-то сложности, то только самые минимальные.
- А они не испытывают их вообще. И потом, - Эмилия плутовато улыбнулась. – Ты, Винс, и вправду, очень посредственный маг. Возможно, тебя просто не принимают всерьез.
- Кто не принимает? – вырвалось у меня.
- Вот это-то нам и предстоит выяснить, - серьезно ответила сестра.
- Твои подозрения кажутся мне очень … э… нереалистичными. Такая избирательность плащей может быть только итогом их непрерывного контроля с чьей-то стороны. Недружественной нам. Мне это представляется непосильной задачей.
- Ну конечно, так и есть, раз таково мнение эксперта, - саркастически заметила сестра и, посерьезнев, добавила. – Полагаю, ни один из нас не продвинулся дальше девятого уровня, Сарат Ану, и потому никто не имеет права на безапелляционные возражения, а, тем более, на сомнения в безграничности Сил Богов. Или, хотя бы, адептов трех высших ступеней.
- Адепты трех высших ступеней и есть Боги, - поправил Ланс. – Вот только что-то я не слышал до сих пор о таких.
- Ой, ли? – усомнилась сестра. – Ты знаешь целых двоих.
- Торикс и отца Мора, - быстро произнес я.
- Верно, черт возьми! И оба они на нашей стороне! – воскликнул Винсент.
- Вот только Торикс предпочитает не высовываться из своей долины, а отца Мора еще нужно отыскать, - охладил его пыл Эдвин.
- Так значит, ты избавила меня от плаща, потому что не веришь в его Силу, - я постарался вернуть разговор в прежнее русло.
- Не совсем так. Я не верю в желание его Сил помогать нам, - поправила Эмилия. – И я права. С плащом на плечах ты бы не выбрался из дома Туура.
Это было всего лишь утверждение, но я чувствовал, что она права.
Винсент громко вздохнул:
- Все это странно, но куда больше меня озадачивает появление Фредерика. Я-то полагал, что мы его уделали тогда на холме.
- Выходит, нет, - печально сказала Эм. – Он не только не погиб, но еще и стал куда сильнее.
- Если только это был действительно он, - внезапно заявил Ланс.
Сестра немедленно ощетинилась.
- Разумеется, это был он. Мы с Леоном не дети и не идиоты, и способны отличить черное от белого, - она сердито посмотрела на меня. – Леонард, ты так и будешь отмалчиваться?
- Что ты имеешь в виду? – спросил я брата-оборотня.
- Вы очень уж быстро решили, что там действительно всем заправляет Фредерик через собственное идолище. Все это очень эффектно и драматично, но ведь все может быть много проще. Что если это был всего лишь отлично исполненный отцом Юррой спектакль, в котором он умело сыграл на наших внутрисемейных сложностях.
- Зачем? – простодушно поинтересовался Эдвин.
Ланселот рассмеялся:
- Причина лежит на поверхности. В церковных кругах идет борьба за влияние, и уже ни для кого не секрет, что многие были бы довольны понижением роли Королевского Дома в Иерархии. Собственно говоря, на нас имеет право ополчиться весь мир, ведь возглавляя Церковь, мы серьезно нарушаем установившийся баланс сил.
В комнате воцарилась полная тишина. Мне почему-то представилась огромная бездонная яма, в которую мы все глубже и глубже скатываемся. И пути наверх я не видел.
- Что ж, если надо, мы потягаемся хоть со всем миром, - заявил Эдвин.
- Уж ты потягаешься, - насмешливо протянула сестра, и старший брат немедленно задрал подбородок.
- У тебя есть предложения лучше?
- Пока нет, но мы обязательно что-нибудь придумаем, - ответил ему Винсент и поднялся. – Предлагаю встретиться через денек-другой. Может быть, к этому времени у нас и появятся какие-нибудь соображения.
Все с готовностью повставали с кресел. Встал и я так как мне и с самом деле нужно было кое-что сделать.

Часовня очень изменила весь рисунок сада. Ее сверкающий золотом шпиль был виден из любой точки этой части Дворца. Она возвышалась над самыми высокими деревьями, над внешними дворцовыми стенами и лишь немногим уступала внутренним кремлевским сторожевым башням. На фоне изящных, устремленных в небо построек Дворца она смотрелась чересчур просто, но уже давно затмила собой всю дворцовую роскошь.
Собственно говоря, это была уже третья постройка. Самая же первая, возведенная уже через месяц после событий на Холме Мора, представляла собой простую деревянную будку, в которой уже пять-шесть человек создавали невероятную тесноту. Для свободного доступа в нее, Винсент велел прорубить в Южной стене калитку. Прокладывать к часовне дорогу уже не пришлось. В тот же день образовалась гигантская очередь, начинавшаяся где-то в столичных пригородах. Паломники валили валом, чему мы, помнится, в первое время не могли нарадоваться. Понимание пришло чуть позже, когда ветхое строение начало разваливаться. К этому времени жизнь Дворца превратилась в сущий кошмар. Тысячи посетителей вытоптали Южный сад, а на то, чтоб убрать после них мусор, нередко не хватало целой ночи. Небрежно одетые люди стали забредать в самые неожиданные места Дворца, сильно нервируя стражу. Начали пропадать вещи, и это привело к многочисленным потасовкам между прихожанами и дворцовой обслугой. И стало очевидно, что нужно срочно что-то делать.
На снос старой и возведение новой, уже каменной, часовенки понадобился всего месяц, но всех проблем это не решило. Люди со всего света по прежнему стекались ко Дворцу, и никакие, даже самые продуманные графики посещений и усиленные гвардейские патрули не могли упорядочить этот процесс. К тому же, среди прихожан стали появляться весьма странные верующие, достичь сознания Творца которым могли помочь только петля или топор палача. Были и такие, чью военную выправку не скрывали самые убогие одеяния. За убийства и кражи нам пришлось наказать несколько человек, и это никак не поспособствовало росту популярности Семьи в мире. В общем, и после смерти двоюродный брат сумел изрядно отравить нам жизнь.
Продолжаться бесконечно все это не могло, и первыми не выдержали военные. Винсент с каменным лицом выслушал все их жалобы и упреки, после чего издал несколько указов, следствием которых стал проект перестройки часовни. Проект требовал радикальной перепланировки всей южной части Дворца и вызвал новый шквал недовольства. Но брат проявил твердость и довел дело до конца. Под брюзжание военных южная оборонительная стена была частично разобрана, и в этом месте Дворец оказался защищен только дополнительно усиленными стенами и башнями Кремля. Большая часть Южного парка была вырублена, а все освобожденное от растительности пространство застелили брусчаткой. И, наконец, на месте второй часовни возвели третью и последнюю – здоровенную каменную каланчу, густо и безвкусно украшенную золотом и мрамором. Сбор денег на нее был всенародным и потому таковым оказался и проект. Ничего поделать тут мы не могли.
В результате дворцовый комплекс потерял около десятой части своей территории и утратил былую законченность и красоту. Зато мы приобрели множество добровольных защитников, готовых в любое время защищать Дворец до последнего. Обилие паломников благотворно сказалось и на доходах Торговых Домов, что, как обещает наш старый плут, главный королевский мытарь, в скором времени приведет к большим доходам Королевского Дома. Поживем – увидим.
… Решительно настроенный разобраться во всем, Винсент очень спешил, и мне пришлось поспевать за ним едва ли не бегом. В это время года ночные холода бывают еще очень серьезными, а брат был одет легко, и время от времени приглушенно покашливал в кулак. Вообще, он заметно сдал в последнее время, похудел, осунулся и уже ничем не напоминал былого самодовольного принца-воина. Прежними остались только глаза, хотя и в их взгляде с недавнего времени стали проскальзывать несвойственные брату жесткость и оценивающая пристальность. Очень нехорошими могли быть теперь эти глаза.
Мы дошли до южной стены и через узкую, охраняемую усиленным гвардейским патрулем калитку прошли на ту сторону. И, как и всегда, непроизвольно задрали головы вверх, разглядывая часовню. Она освещалась множеством факелов, выдвинутых вперед из дворцовых стен, с трех сторон окружающих ее. В ночное время доступ в башню был закрыт, и море паломников отхлынуло от Королевского Холма и разлилось по столичным пригородам. Нас окружала тишина, лишь изредка нарушаемая перекликающимися на стенах Дворца патрулями. Брат с ворчанием извлек из кармана связку ключей и, быстро отыскав нужный, открыл ворота башни. Мы зашли внутрь.
Для меня было и остается загадкой, почему неведомый мастер придал часовне столь нелепую форму. Это был просто поднятый над землей крытый куполом колодец. Несмотря на обилие небольших окон, внутри всегда царил полумрак, да и то благодаря не окнам, а множеству принесенных гостями свечей. Самые большие из них горели всю ночь, и каждое утро смотрителям приходилось открывать часовню задолго до появления гостей и тщательно проветривать. Под высоченным сводом царил уже полный мрак, и натурам впечатлительным вообще не рекомендовалось задирать голову. Внутреннее убранство было аскетично и безвкусно. Мозаичный пол являл любопытным два десятка картин, изображающих эпизоды никчемной фредериковой жизни. Ретроспектива была полной: от сопливого щенка Фредерика, до уже вполне сложившегося взрослого подонка. Стены были покрыты картинами, но уже с его каноническими ликами – с местами для свечей и таким прочим. Над возвышением, тянущимся вдоль противоположной от входа стены, находилась единственная стоящая вещь. Там висел залитый в куб наипрозрачнейшего стекла, оправленный в тяжелую золотую раму, и подвешенный на цепях, Истинный Клинок Фредерика. Вернее, то, что от него осталось.
Легендарный Удав, проклятый клинок, едва не отправивший многих из нас на тот свет, сейчас, правда, на оружие похож не был. Он оставался тем, во что превратился полтора года назад после гибели своего хозяина – черной, причудливо изогнутой лентой, и действительно живо напоминающей застывшую в болезненных корчах гадину. Но удивительнее всего было само его присутствие здесь. В том, что безумный принц погиб, никто не сомневался (во всяком случае, до последнего времени), и никто не сомневался в том, что вместе с ним должен был уйти и Удав. Как ушла вслед за нашим братом Лоуном его Тьма. Как ушла вслед за нашим отцом, королем Дарвином, его Флокс. Как уйдут в свое время и Октава Эдвина и Велиал Винсента. И моя Иллиана. Но Удав остался, и свидетелями тому стали тысячи людей, собравшихся в тот день на Холме Мора. И только это мешало нам спрятать проклятое оружие в самом дальнем подземелье Дворца. Это был словно бы привет из Ада - страстный, как поцелуй смерти, и такой же навязчивый.
Довольно долго мы просто стояли и глазели на странное оружие, потом Винс откашлялся.
- Тебе не кажется, что он изменился?
- Нет, но последний раз я был тут год назад.
Винсент рассеянно кивнул, пристально разглядывая оружие.
- Проклятье, с этой дрянью действительно что-то творится! – наконец, заключил он недовольно. – Вот смотри, этот изгиб определенно в прошлый раз был не такой крутой, да и гарда тогда казалась совершенно нормальной.
Я присмотрелся внимательней. Если по поводу клинка сказать мне было нечего, то второе наблюдение брата мне показалось дельным. С широкой, плавно охватывающей рукоять, гардой, действительно происходило что-то странное. Местами ее поверхность источилась настолько, что стала почти прозрачной.
- Когда ты был здесь в последний раз? – поинтересовался я.
- В прошлом месяце.
- А до этого ничего особенного не замечал?
- Я - нет.
- Значит, все это с ней начало происходить совсем недавно.
Брат тяжело вздохнул:
- Только неприятностей с этой штукой нам сейчас и не хватает.
- Ну, тут уж ничего не поделать. Нам остается только ждать.
- И надеяться на то, что эта железяка когда-нибудь не повернется против нас. После вашего с Эм приключения я не удивлюсь подобному повороту событий.
- Давай будем считать, это платой за успех. – предложил я.
Винсент криво усмехнулся:
- Как для принца, твоя рассудительность просто безобразна. И даже крамольна.
- Возможно, я стал мудрее.
- Подозреваю, что меньше всего нам в скором времени понадобится мудрость. Даже твоя.
Мы оба резко обернулись, когда позади раздалось негромкое смущенное покашливание. На пороге топтался маленький человечек в сером плаще.
- Доброй ночи… утра… Ваши Светлости. – он низко поклонился, совсем растерявшись под нашими взглядами.
- Здравствуй, брат, - приветливо поздоровался Винсент и негромко пояснил мне. – Брат Юлий присматривает за порядком в часовне.
Тем временем серый брат, не отрывая глаз от Удава, опустился на колени.
- Это надолго? – шепотом спросил я.
- Нет. – шепотом ответил Винсент.
Маленький сероплащник закрыл глаза и принялся что-то бубнить себе под нас, а я развернулся и шагнул к выходу. И в этот момент пальцы брата сдавили мне плечо.
- О, Свет, ты только посмотри на это, Леон!
И я оглянулся, и увидел! Подвешенный на цепях Удав менялся на глазах. Крупный алмаз в оголовье его рукояти полыхал белым пламенем, постепенно охватившим весь меч. Удав то вспыхивал то гас, а потом вдруг начал терять контуры. Только с опозданием я сообразил, что это покрылся трещинами стеклянный куб, в который он был заключен. А на эбеново-черной поверхности меча стали появляться стальные участки. Их становилось все больше, и вскоре уже весь клинок, от эфеса до острия, имел привычную на вид, стальную структуру. И тогда начало крошиться сковывавшее Удав стекло. Огромные куски стекла с грохотом бились о каменные плиты помоста а брат Юлий продолжал стоять на коленях и читать молитву. Лицо его выражало тихую спокойную радость.
Вскоре битое стекло целиком скрыло поверхность возвышения под Удавом. Сполохи пульсирующего света играли на гранях бесчисленных осколков, и блеск их был столь ярок, что мы были вынуждены ненадолго отвернуться. А когда вновь смогли смотреть, Удав уже полностью освободился от стеклянных оков. Более того, он распрямился и сейчас выглядел так, как и должен выглядеть нормальный стальной клинок.
Одеяния брата Юлия начали потрескивать и это заставило меня внимательней присмотреться к маленькому сероплащнику.
- У него ведь плащ… - начал было я, но брат нетерпеливо перебил меня:
- Да, да, смотри и молчи.
Истинный Клинок теперь просто висел в воздухе, совершенно не касаясь покачивающейся на цепях, решетчатой конструкции, что раньше поддерживала стеклянный куб. А брат Юлий все продолжал и продолжал читать свои молитвы, совершенно ничего не слыша и не замечая.
- Можешь объяснить, что не дает ему упасть? – поинтересовался Винсент.
Хоть я и наблюдал за происходящим сквозь призму потоков Сил, но все же был вынужден отрицательно помотать головой.
… А потом начал плавиться металлический каркас. Под бормотание сероплащника покраснели раскалившиеся металлические цепи, и мы были вынуждены отойти на несколько шагов назад.
Первыми поддались самые верхние, подвешенные прямо на выходящие из стены балки, звенья. Ярко красные, пышущие жаром, они стали на наших глазах растягиваться, и одно за другим рваться.
- А это ты понимаешь? – снова поинтересовался брат, но я только раздраженно дернул щекой.
Наконец, не выдержала и лопнула последняя цепь. К этому времени Удав прекратил свои загадочные превращения и просто висел в воздухе, примерно на уровне наших голов. Красный свет, испускаемый лужей расплавленного металла под ним, придавал всей картине какие-то зловещие оттенки.
Дикий вопль заставил нас с братом вздрогнуть – очнулся брат Юлий.
- Ваша Светлость, посмотрите! Это не я, клянусь Единым Творцом!
Его тщедушное тело мотало из стороны в сторону.
- Клянусь, я ничего не делал! Я только прочитал утреннюю молитву!
Винсент положил ему на плечо ладонь:
- Успокойся, брат, никто в тебе не сомневается. Только что мы стали свидетелями Чуда, и это не пугать нас должно, а наоборот, радовать.
Брат Юлий, слушая, истово кивал, однако это не помешало ему усомниться в сказанном братом.
- Но так ли это, Ваша Светлость? Не козни ли это врага людского?
Брови Винса изогнулись в мягком укоре.
- Ты не веришь мне, Патриарху Церкви.
Брат Юлий, словно подкошенный, упал перед ним на колени.
- О, отец, прости меня слабого.
- У всех у нас бывают периоды слабости. А теперь, ступай.
Маленький брат послушно попятился к выходу, и уже у самых дверей спохватился:
- Но ведь здесь нужно все убрать.
- Нет, - быстро ответил Винсент, - ничего здесь трогать нельзя.
С видимым облегчением, сероплащник кивнул и быстро исчез с наших глаз.
- Все это выглядит весьма многообещающе для нас, ты не находишь? – обратился брат ко мне, но теперь в его голосе не было и намека на уверенность. – Представим дело так: святое оружие обретает, наконец, свободу и принимает первозданный вид.
- Неплохо придумано, - коротко одобрил я, немного в душе позавидовав находчивости и быстрой реакции брата.
Тот озабоченно потер подбородок:
- Страшно подумать, что тут будет твориться ближайшие несколько недель… Ну, да ладно, пошли, что ли, Леон.
Я усмехнулся:
- Ну, не можем же мы уйти отсюда, не сделав кое-чего?
- О чем ты?
Вместо ответа я молча подошел к Удаву и взялся за рукоять. Точнее, мои пальцы, не встретив ни малейшего сопротивления, сжались в кулак. Используя Магию Древа, я предпринял еще несколько попыток завладеть фредериковым мечом, но все безрезультатно. Потом за дело принялся Винсент. Я поглядел некоторое время на его потуги, еще более жалкие, чем мои, и молча направился к выходу.
- Придется выставить стражу, дабы ни у кого не возникло желания трогать эту штуку. – догнал меня у самого выхода голос брата.
- Валяй.
- И все-таки, это должно что-то значить.
- Конечно.
- Найти бы только человека, что растолкует нам все.
- Полагаю, он скоро сам явится. За Удавом. – предположил я.
И не давая втравить себя в дискуссию, быстро покинул часовню.
***
Вечером того же дня меня навестил Эдвин. Я стоял у окна, спиной к двери, но узнал его шаги еще до того, как он успел произнести хоть слово.
- Добрый вечер, Эд, - поздоровался я, не оборачиваясь.
- Добрый вечер и тебе, брат. – отозвался он, становясь рядом. – Любуешься?
- Любуюсь.
Но в действительности, то, чем я занимался, меньше всего напоминало любование. Это был скорее прищур вдоль подрагивающей стрелы, готовой в любой момент одолеть сопротивление пальцев лучника и целиком отдаться неистовому напору тетивы. И, наверное, это было неправильно и даже плохо, так как внизу были просто люди.
И этих людей было море. Даже океан. А вокруг Дворца, несмотря на закатный час, был день. Его создавали тысячи огней в руках обступившей Королевский Холм толпы. В этом свете затерялся даже красный кругляш солнца, уже на треть съеденный западным горизонтом. Даже распластавшаяся у подножия Холма столица, освещаемая сегодня как никогда ярко, казалась лишь скопищем редких огней, посреди кипящего лавового потока. Этот поток затопил окраины города, всю бесконечную, тянущуюся до горизонта, равнину, вспучиваясь и опадая, вздыбился на Королевский Холм. Его многоголосый рокот затопил Дворец, от подвалов до самых куполов. В воздухе носилось предвкушение Чуда, нет-нет, да отражавшееся на лицах прислуги и солдат. И даже я чувствовал в душе странный подъем и кружащий голову флер возрождающейся Надежды.
Похоже, зрелище проняло даже Эда, напрочь забывшего о своей крутизне и, так же, как и я, молча пялившегося за окно.
- Что скажешь, брат? – поинтересовался я.
- Это страшно, - почти прошептал он.
- Красиво, - не согласился я.
- Ты ненормальный, - продолжая думать о чем-то своем, заявил он.
Я не обиделся, и даже протянул ему полупустую бутылку с вином.
- Выпьешь?
Эдвин машинально отказался, и только после этого сумел освободиться от гипнотизирующего зрелища под нами. Я понаблюдал, как старший брат поспешно возвращает себе неприступный вид и прямо из горлышка сделал приличный глоток. Он неодобрительно качнул головой, но промолчал. И правильно.
- Ладно, присаживайся, - пригласил я и подал пример, с облегчением бухнувшись в ближайшее кресло.
Этот посетитель не относился к разряду желанных, и я не стал изощряться в гостеприимстве.
- Надеюсь, ты не принес мне дурных новостей?
Уголок рта Эдвина непроизвольно дернулся, но ответил он спокойно:
- За твоим вопросом я угадываю страх. Давно ли ты стал бояться дурных новостей?
- С тех пор, как потерял сестру. Еще будут вопросы?
Я надеялся, что Эд после этих слов уберется, но брат, к моему удивлению, продолжал сидеть напротив. Более того, его взгляд смягчился.
- Прости, Леонард.
Этих двух слов вполне хватило для того, чтоб я понял, что уже не смогу просто взять и выкинуть Старшего за порог. «О, Творец, сделай же так, чтоб впредь пути нормальных людей никогда не пересекались дураками!» - мысленно взмолился я и – подозреваю, брюзгливо – кивнул.
- Так что там у тебя приключилось?
- Ты целый день не высовывал носа отсюда, вот я и решил поглядеть, не случилось ли чего.
- Тронут, - буркнул я.
- Пустяки, - заверил он и завозился, устраиваясь в кресле удобнее.
Под его ногами громко зазвенело и из-под кресла выкатилась пустая винная бутылка. Мы поглядели, как она пересекла часть комнаты и замерла, упершись в ножку читального столика.
- Гм, - откашлялся брат. – Если хочешь, можешь поучаствовать в сегодняшней всенощной службе.
- Всенощной службе?
- Будут присутствовать все наши. Мы не можем упускать такой шанс.
- Еще бы, - согласился я, но, говоря по правде, вся эта деятельность мне была глубоко безразлична.
- Это будет торжество во имя Творца, чьими наместниками на земле являемся мы – скромные отпрыски любвеобильного Дарвина.
- Да, конечно.
Брат странно посмотрел на меня, и глаза его потухли.
- Ты не думай, Леон, нам всем очень не хватает Дианы. – тихо сказал он.
- Я и не думаю.
Он долго соображал, не издеваюсь ли я и, скорее всего, не понял.
- Леон, я давно хотел задать тебе один вопрос…
- Задавай.
- Зачем ты принял вызов кирлика?
ВОТ ОНО! Сколько раз с того злосчастного утра я задавал себе этот вопрос? Не счесть. Как не счесть и ответов на него, которых просто не было. Было только одно, усиливающееся с каждым днем подозрение, что именно из-за этого я и потерял сестру. А теперь понемногу начал терять и самого себя.
Да, да, да, в тот день боги сбросили меня с моего личного Олимпа и после этого вдруг выяснилось, что кроме переданной по наследству власти, у принца Леонарда никогда ничего и не было. Вмиг рухнуло все, а оставшихся сил не хватало даже на то, чтоб сохранить последние крохи самого себя. Впрочем, царское ли это дело – собирать крохи? «Нет, не царское, - внезапно отозвался сидящий где-то внутри меня, ехидный голосок. – Вот напиваться каждый день – это да!». С «высоты» своей сточной канавы я даже не хотел возражать ему.
- Леон, Леонард, - внезапно осознал я уже довольно давно окликающий меня голос.
- Да, да, кажется, я немного задумался.
Я постарался не замечать жалостливого взгляда гостя.
- Ты-то, конечно, считаешь, что я свалял дурака? Останься я в то утро дома, и с Дианой ничего бы не случилось, ведь так?
Брат неопределенно поерзал под моим взглядом. Я всегда знал, чувствовал, что он побаивается меня, и сейчас мне вдруг стало интересно, осталось ли хоть что-нибудь от его страха. Наверное, нет. И правильно, не нужно мне этого. «Прочь страх! - мысленно воскликнул я и идиотски улыбнулся. – Что мне действительно сейчас нужно, так это бутылка доброго вина. Желательно, непочатая».
Я молча поднялся и прошел в столовую, где хранил свои запасы бодрости и оптимизма. Захватив темно-зеленый сосуд и пару бокалов, я вернулся в гостиную.
- Долой уныние, - бодро заявил я, разливая вино. – Расскажи-ка мне лучше, что у вас происходит, а то я, и в самом деле, несколько одичал тут.
Эдвин пригубил.
- Ну, действительно есть вещи, о которых ты должен знать. Ведь все остается в силе – без согласия каждого члена Семьи никакие решения не принимаются.
- О-о…
- Самое первое, что мы собираемся сделать, это провести мобилизацию первой волны резервистов, что позволит нам вдвое увеличить численность армии.
- Постой-ка, помнится, Порта и без того подозревает нас в чем-то нехорошем.
- От подозрений они перешли к кое-каким действиям. Мы считаем, что сейчас для нас выгоднее отказаться от политики задабривания и побряцать оружием.
- Но их армия несколько больше.
- Больше еще не означает, что лучше, - наставительно проговорил Эдвин. – К тому же, на данный момент это не факт.
Несмотря на отсутствие всяческого интереса к теме беседы, я все же понял его.
- Ты имеешь в виду этих крикунов? – спросил я, кивнув за окно.
- А кого же еще? – улыбнулся Эдвин. – Пусть на деле докажут свою преданность.
Я хмыкнул:
- Было бы недурно окунуть Империю руками чужаков.
- То есть, ты не станешь возражать против этого? – оживился брат.
- Нет, не стану. Еще что-нибудь есть?
- Кое-что имеется. Впрочем, это «кое-что» тесно связано с уже известным тебе начинанием.
Эдвин говорил медленно, старательно подбирая каждое слово, и произнеся последнюю фразу, замолчал, уставившись на меня и явно ожидая проявления с моей стороны какого-либо интереса. Я к этому времени еще не впал в прострацию, и остатки былой гордости заставили меня оторвать взгляд от вина и поднять глаза.
- Видишь ли, - пустился в объяснения брат, - для удачного осуществления мобилизации нам просто необходима… э… некоторая разъяснительная компания.
- Промывание мозгов, - поправил я.
- Пусть так. Нужно идея, позволящая сплотить толпы вооруженных людей и заставить их идти на смерть. Если, конечно, дело дойдет до этого.
- Ну, с этим-то проблем не будет, - легкомысленно заявил я и ткнул пальцем в потолок. – Там, наверху, у нашей семейки столько родственников, что ошметки их святости щедро осыпали каждого из нас.
- Не скажи, - брат состроил серьезную мину. – Сейчас, когда наши враги насколько деморализованы, мы, действительно, на коне, но долго это продолжаться не будет. Вот увидишь, очень скоро они придут в себя и постараются все повернуть в нужную им сторону.
- Но что они могут поделать с этим? – я снова указал за окно.
- Очень многое. Несколько громких смертей и последующие комментарии противостоящих нам Патриархов заставят призадуматься очень многих. Как ни крути, но и все наши враги выступают под теми же знаменами, что и мы, и до сих пор весы раскачивались в зависимости от того, кто больше работал глоткой… И потом, не забывай, что кроме Иерархии, против нас будут действовать и третье силы, Например, та же Порта, или еще кто-то, о ком мы пока не знаем.
- Э-э, да, это скверно, - заключил я и осушил свой бокал.
- Впрочем, им тоже придется изрядно попотеть чтоб чего-то добиться.
- Да… так что же вы собираетесь делать?
- С этим-то и проблема, - брат сделал приличный глоток из своего бокала, и я наконец-то получил возможность наполнить свой по-новой.
- Радикальных путей мы пока не видим, но есть пара задумок.
- И?
- Для начала, мы собираемся несколько сместить акценты во всей этой божественной истории.
- Как так?
- Ну, многих, да что там многих, всех наших задевает эта дурацкая привязка всего божественного к Фредерику. – Руки Эда сжались в кулаки и впервые за весь вечер брат сделался похожим на себя самого.
- Тут-то мы точно бессильны.
- В общем, да, но кое-что изменить мы все же можем. Фреду пришло время поделиться святостью с кем-нибудь более достойным.
- Более достойным? – переспросил я и громко расхохотался. – На меня в этом деле можете не рассчитывать!
Брат начисто проигнорировал мое остроумие.
- Речь не идет о живых.
- Что? Прости, не понимаю, - признался я.
- Лоун, - коротко произнес Эдвин.
- Что, Лоун?
Брат вздохнул.
- Лоун был самым чистым из всех нас, ни в чем не успел замараться и пользовался всеобщей любовью. Некоторые культы его даже канонизировали. Мы сделаем то же самое, только в глобальном масштабе. Он стоил того.
- И как же вы провернете это?
- Мы провернем это, - с нажимом поправил Эд.
- Пусть так.
Брат пожал плечами:
- Устроим еще одно откровение Творца, и вся недолга.
- Когда?
- Завтра, - он бросил взгляд на часы и поправился. – Уже сегодня. На рассвете.
- Как это будет выглядеть?
- Мы устроим большой молебен, который сами и будем вести. Все по очереди. Тут-то и приключится чудо. Какое именно, не знаю, над этим сейчас ломают головы наши колдуны – Эмилия и Ланс.
- Если они ошибутся хоть в малом, нам всем не поздоровится.
- Знаю, - хмуро кивнул брат, - но ничего лучшего у нас все равно нет. Да и времени, кстати, тоже в обрез. Шпионы докладывают, что в последнее время участились тайные встречи Патриархов. Наверняка они что-то замышляют. Может быть, тебе что-то известно об этом?
Ха, мои люди все свое время посвящают поискам Дианы, и горе тому из них, кто не делает этого! Я недобро усмехнулся. Кажется, понял неуместность своего вопроса и брат, и тут же увел разговор в сторону:
- Как думаешь, у нас выйдет что-нибудь?
- Почему бы и нет. А у кого родилась эта идея относительно Лоуна?
Короткая заминка от меня не ускользнула.
- От Винсента, - неохотно признался Эдвин.
Ах, как он не любил признавать чужие успехи!
- Да, Винс своего не упустит, - посыпал я соли на рану братца и полюбовался коротким тиком на его щеке.
- Будем надеяться.
- И надо что-то делать с Юррой, - заявил я.
- Это будет непросто сделать. Он очень силен и к тому же пользуется немалым авторитетом.
- Тем более.
- Да, наверное, нам следует подумать о его … э… изоляции.
Я досадливо поморщился.
- Думать надо не о изоляции, а о уничтожении. Пока не поздно. Он уже сейчас нас ни в грош не ставит.
- Похоже, он всего лишь чья-то марионетка, - осторожно сказал Эдвин.
- Да какая разница, марионетка он или нет! Пока он единственный наш доподлинно установленный враг, и это главное!
Было заметно, что мое заявление стало для Старшего полным откровением.
- Верно, Леон, черт возьми! Мы как-то не смотрели на дело с этой стороны.
- Ну, так посмотрите.
Брат не обиделся и довольно долго о чем-то размышлял.
- Да, я предложу нашим убить старика, - наконец, высказался он.
- Правильно, мы слишком долго осторожничали. Пора переходить к делу.
Я даже кивнул, для убедительности, и он тут же подозрительно прищурился.
- Ты что-то задумал?
- Да, - коротко ответил я и встал.
И в ту же секунду был вынужден обеими руками вцепиться в спинку кресла, дабы не упасть. Восстановив равновесие, я отсалютовал рукой уставившемуся на меня в изумлении Эдвину.
- До скорого.
- Но, Леон, ведь мы же должны идти.
- Успею, - самонадеянно заявил я и вышел из комнаты.
Подгоняемый чувством ненависти, я не шел, а едва ли не летел. Попадающиеся на пути солдаты и прислуга испуганно шарахались в стороны и все же я насколько раз опрокидывал что-то, что с грохотом обрушивалось на пол за моей спиной. Но плавающее перед глазами нагло ухмыляющееся лицо не давало расплескать мне ненависть и даже более того, спустившись на первый этаж, я был распален настолько, что едва ли не в слух начал перечислять все то, что собираюсь сделать с отцом Рауном.
По узкой винтовой лестнице я спустился в подвальные залы Южного крыла, где меня уже поджидал властелин этих мест.
- Здравствуй, Зор, - поздоровался я, и мой голос громовым раскатом пронесся по подземелью.
- Рад приветствовать Его Светлость, - расплывшаяся фигура главного надзирателя согнулась в поклоне.
- Проведи меня к тому сероплащнику, которого недавно привез Рыжий Марк.
- Конечно, Ваша Светлость.
Толстяк улыбнулся, порадовав меня видом своей гнилозубой пасти. Понукаемый моим требовательным «Шевелись», он повел меня вглубь темного каменного зала.
«Ах, Тит, ведь ты до сих пор так и не научился бояться меня, - думал я, глядя на идущую впереди, нелепо размахивающую оставшейся от левой руки культей, фигуру. – Но ты наверняка слышал о жестокости принца Леонарда и, конечно же, ожидал не той щекотки, коей побаловали тебя мои недалекие Пик и Раста. Ладно, я оправдаю твои ожидания. Я убью тебя. Я УБЬЮ ТЕБЯ!»
Шагающий впереди старый Зор вздрогнул, испуганно поглядел на меня через плечо, и я понял, что последнюю фразу произнес вслух.
- Я не тебе, старина, - уверил я надзирателя.
Он как будто поверил, но все равно задвигался быстрее.
Мы спустились еще на несколько уровней, прежде чем оказались в темном просторном зале. Здесь было очень грязно и очень сыро и невыносимо воняло крысами и разлагающейся человеческой плотью. В каждой из четырех стен зала располагалось по четыре двери – толстых тяжелых конструкций из плохо обструганной древесины, стянутой частыми металлическими полосами. Кроме массивных металлических засовов на каждой из дверей висело по несколько замков. Пока я осматривался – так низко я пал впервые – Зор звенел ключами возле одной из них. Я попытался разобрать коряво написанную прямо над дверью надпись.
- «Дворец тюльпанов», - вслух прочитал я, и старый инвалид довольно захихикал.
Похоже, старик слегка свихнулся в своем подземном царстве, но, впрочем, это не мое дело. Я отодвинул его в сторону, сам распахнул скрипнувшую дверь и остановился на пороге.
Раун валялся на груде гнилой свалявшейся соломы брошенной у одной из стен тесной каменной каморки. Здесь было так же очень сыро и грязно, и одуряюще воняло из выгребной ямы у противоположной от входа стены. У изголовья соломенного ложа узника стояли железная миска и кружка, обе пустые. Больше никаких столовых приборов не наблюдалось. Не менее жалко выглядел и тот, к кому я пришел. Отец Раун был облачен в какие-то невообразимые лохмотья, в которых я лишь с трудом узнал его светское платье.
При моем появлении узник тяжело оторвал голову от лежака. Ослепляемый светом факела, он не мог меня видеть и только слепо щурился, прикрывая глаза рукой.
- Кто? – хрипло спросил он, наконец.
- Я, принц Леонард.
Вздрогнул он, или мне это просто показалось?
- Здравствуйте, Ваша Светлость. Простите, что лежу – встать нет сил.
Я было рассмеялся, но тут же оборвал себя. Он был беззащитен, немочен и жалок, он был целиком в моих руках,… но разве таким он мне был нужен для мести? Я мог сделать с ним все, что угодно, но что такое боль и смерть для человека, давно махнувшего рукой на себя. Я аж зубами заскрипел от досады, а узник тем временем все же нашел в себе силы сесть.
- Проходите, Ваша Светлость, располагайтесь, как дома.
Я удержал заворчавшего Зора. Потом молча развернулся и быстро вышел из камеры. И все повторилось сначала – и темнота подземелий, и бег по коридорам, и бесконечные лестницы, и испуганные слуги. Моя гостиная была пуста, и это избавило меня от объяснений с Эдом. И опять все то же, но в обратном направлении. И только одно отличие было в самом конце – когда я вернулся, отец Раун стоял!
Я бросил серый плащ на солому:
- Надевай.
Он уцепился за него, как утопающий за соломинку – куда и девалась былая обреченность. Дурак! Пока он трясущимися руками натягивал серое одеяние, я призвал Древо. После короткого раздумья я выбрал пьянящую Силу Нике, Победу, Растворив свою циничную недоверчивую натуру в ее доблести, в итоге я получил редкостный сплав качеств, до того лишь пару раз использованных мной.
Все это время я не забывал следить за святым отцом, не собираясь оставлять ему ни малейших шансов, и потому вовремя среагировал на его выпад. Плиты под моими ногами внезапно вспучились, крошась, и в следующую секунду из пола ударил каменный фонтан. Опережая его, я сместился вдоль одной из ближайших «ветвей-молний» удерживаемого перед глазами Древа Сил, и потому вся каменная лавина ударила в потолок, высекая искры и заполняя помещение градом осколков. Упустивший мой резкий рывок в сторону отец Раун растерялся и я, не теряя времени, ударом кулака отправил его на пол.
Неудача не смутила моего врага, он быстро вскочил на ноги, и я чувствовал постоянно плетущуюся вокруг него причудливую и опасную сеть заклинаний. Но это меня ничуть не смущало. Вся видимая колдовская искусность Мора была во многом только обманкой. Большую часть работы проделывал за него плащ, человеку же оставалось только ясно формулировать свои желания. То есть, мне противостояла непонятная мощь серого одеяния, направляемая амбициями, воображением и волей еще более серого человека. При таком раскладе наша дуэль превращалась в фарс, не мешающий мне, впрочем, получать удовольствие от этого убийства.
Раун небрежно отбросил вбежавшего в камеру с саблей наголо Зора и вскинул над головой руки:
- Умри же, порождение Тьмы! – с ненавистью завопил он, и окатил меня сорвавшимися с ладоней огненными струями. Кажется, с чем-то подобным я уже сталкивался, и в этот раз для уклонения мне даже не понадобилось применять Силу. Я отскочил в сторону и мысленно «вылепив» из моря ветвей вокруг нужную форму, наслал ее на врага. Привыкший к дешевым эффектам и грубой силе противник оказался совершенно не готов встретить мой ничтожно малый и явно не смертельный выпад, действие которого он поначалу и не осознал. Просто внезапно тело отказалось подчиняться ему. Он так и застыл с расставленными руками, из которых продолжал изливаться на ни в чем не повинные камни огонь. Сопровождаемый его бешеным взглядом, я зашел ему за спину и отвесил подзатыльник, одновременно снимая свои чары. И отцу Рауну пришлось вновь начинать с того же самого – с пола.
Только на этот раз ему повезло меньше – при падении он проехался лицом по каменному крошеву, и некоторые из полученных им при этом ран выглядели очень даже серьезно. Заливавшую лицо кровь ему пришлось оттирать рубашкой. Я улыбнулся:
- У тебя осталась еще одна попытка, дружок.
Он хищно оскалился и пошел на меня с кулаками. Растягивая удовольствие, я прошептал вызубренное еще в детстве заклинание невидимости и пока сероплащник готовил ответ, вторым заклинанием поджег его одеяния. Результат получился не совсем тот, на который я рассчитывал, но тоже ничего.
Серое одеяние оказалось огню не по зубам, зато загорелось все, что было под ним. Внезапно оказавшись в своеобразной печи, святой отец дико завопил, бегая по камере и пытаясь стянуть с себя плащ. Ему даже не пришло в голову просто затушить огонь, отдав тому соответствующий приказ. Я уже хотел сделать это сам, как внезапно все закончилось и без моего вмешательства. Раун сделал все же это самостоятельно, вот только слишком поздно.
Он катался по полу и выл от боли и неутоленного бешенства и запах его горелой плоти был отвратителен, но все это не вызвало во мне даже намека на жалость. Я схватил его за шиворот и поставил на ноги и он замер, уставившись на меня расширенными от ужаса глазами. И уже будучи не в силах сдерживать свою ярость, опьяняемый возникающими в мозгу картинами мести, я только и сумел процедить сквозь зубы:
- А теперь пришла моя очередь колдовать.
… И началось безумие.
… И закончилось, лишь когда я осознал себя сидящим на соломе у стены – вымотанным и иссушенным. В углу справа от меня валялась страшная груда, что еще недавно называлась человеком, но я изо всех сил старался туда не смотреть. И потому мне оставалось только наблюдать за скорчившимся у выгребного отверстия блюющим Зором. Его отвратительные позывы то и дело сменялись какими-то странными молитвами, каждое второе слово в которых было нецензурным, а каждое третье обращено ко мне. И все же, я так и не посмотрел на дело своих рук. Я и без этого знал, что отомстил.
Вот только легче мне почему-то не стало.

Я лежал на успевшей уже кое-где пробиться первой зеленой травке, и лениво поглядывал то на языки костра, то на неторопливо опорожняющего свой баул Марка. Теплый ветерок боязливо елозил вокруг – по полуголым кронам деревьев, по нашей верхней одежде, и иногда, забывшись, и по нашим лицам. Безумства моих последних дней как-то незаметно выродились в обычнейшую лень, которой мой усталый организм без боя и сдался. Взгляд мой в лицемерных попытках борьбы с истомой незаинтересованно блуждал по окрестностям, подолгу задерживаясь на каждой мелочи, и старательно уклоняясь от всего, что могло б подвигнуть меня на какое либо действо. Вкусный дымок костра, россыпи искр, ничуть не озаряющие и без того не обделенную звездным светом ночь, движения Марка, размеренные и не раздражающие. И его негромкое бормотание. Игра теней на клинке Иллианы, наполовину извлеченной из ножен. Запахи снеди. Объемистая бутыль с вином.
Ужин, несмотря на болтовню Рыжего, удался, и это был первый за долгое-долгое время ужин, от которого я получил удовольствие. И вино тут совершенно ни при чем. А потом я просто лежал на спине, заложив руки за голову, и глядел в небо. Марк честно пытался заняться тем же, но надолго его не хватило.
- Ваша Светлость, можно спросить?
Я неопределенно пожал плечами.
- Ваша Светлость, в пещеру я войду вместе с Вами?
- Нет.
- Почему? – Рыжий даже привстал на локте.
- Ты мне нужен живым.
- Но, я и не собираюсь погибать.
- К сожалению, далеко не все в жизни зависит от наших желаний.
- Но ведь там многие проходят, я знаю.
- Один из ста, - уточнил я, и тут же пожалел, что не сказал «Один из тысячи».
Впрочем, и это соотношение вряд ли бы испугало моего бравого сержанта.
- Я готов рискнуть, - заявил он.
- А я нет.
- Ну, почему, Ваша Светлость? Там даже женщины проходят! – запальчиво воскликнул Рыжий.
- Что за чушь? Какие еще женщины?
- Например, Ваша сестра, принцесса Эмилия.
Я покосился на спутника.
- Откуда знаешь?
- Ну, ходят слухи в народе, - неопределенно промямлил он, отводя взгляд.
- Вот как. И когда же она это делала?
- Я слышал, около полугода назад.
- А-а, - несколько разочарованно протянул я. – Принцесса может многое, что недоступно обычным людям.
- Но ведь я буду с Вами, - никак не желал сдаваться мой спутник.
- Нет ничего более скверного, чем идти в Пещеру Снов в компании. Даже и не думай об этом.
- Но что же мне делать?
Я утомленно вздохнул и закрыл глаза.
- Будешь ждать меня у входа.
Рыжий веткой переворошил уголья в костре, и к тому времени, когда он отважился на очередной вопрос, я уже крепко спал.
Меня разбудил сильный шум где-то в кустах неподалеку, и я проворно вскочил на ноги. Марка рядом не было, зато до меня доносились странные негромкие вскрики и возбужденное всхрапывание наших коней. В этих краях можно было запросто встретиться со стаей хищников, как в зверином, так и в людском обличье, и я обнажил Иллиану. Но, не считая странной суеты во тьме, вокруг было спокойно и безлюдно. Затем я услышал звук падения, звонкий треск оплеухи и вопль боли. Большой темный силуэт вставшего на дыбы коня на секунду-другую закрыл пробивающийся сквозь деревья лунный свет и вновь наступила тишина. Заинтригованный, я направился к месту галдежа.
Посмотреть мне было на что. Мой рыжий сержант сидел в центре изломанного куста шиповника и, морщась, прикладывал к левому глазу платок. Позади, пофыркивая и любовно обнюхивая хозяина, стоял его расседланный конь. Чуть дальше прямо на земле лежал еще один персонаж ночной драмы – одетый в неописуемые лохмотья, чумазый паренек. Его руки были крепко связаны за спиной, но это нисколько не мешало ему сердито сверкать на меня глазами. Повсюду вокруг валялись наши разбросанные вещи. А еще дальше стоял единственный персона сохранивший полное спокойствие – мой собственный конь, мирно выдирающий очередной клок из подвешенной на ветке торбы с овсом.
- Что случилось? – спросил я Марка.
- Едва глаза не выцарапал, гаденыш, - отозвался Рыжий, и я заметил на его лице две длинные кровоточащие борозды.
- Чем это он тебя?
- Когтями… у, звереныш.
Рыжий схватил вора за шиворот, рывком поставил на ноги и подтолкнул к костру.
… Когда я вернулся, паренек насупленно сидел у огня. Несколько минут я разглядывал его, затем спросил:
- Как тебя зовут?
- Гур, - буркнул он неприветливо.
- Так что же нам делать с тобой, Гур?
Он уставился в землю.
- Не знаю.
- Откуда ты здесь взялся? – поинтересовался Рыжий.
- Оттуда, - огрызнулся наш пленник.
Марк покачал головой:
- Ну, это ты напрасно. Раз уж попался, то теперь нечего храбриться.
- Я вас не боюсь, - заявил мальчишка.
- А чего нас бояться? Вот завтра отвезем тебя в ближайшую деревню, тогда и бойся. Знаешь, что бывает с конокрадами?
Наш «гость» гулко сглотнул, но промолчал.
- Но если расскажешь нам, что ты делал в этом лесу, может быть, мы и отпустим тебя.
Рыжий, конечно, своевольничал, но одергивать его я не стал. Гур недоверчиво оглядел нас, и было видно, что его одолевают сомнения.
- А вы меня точно отпустите? – с детской непосредственностью уточнил он.
Мы оба не выдержали и расхохотались.
- А ты, брат, нахал! – восхитился сержант. – Ладно, если твой рассказ нам понравится, то отпустим.
И Гур заговорил. Слушал я его вполуха, так как в свое время частенько сталкивался с подобными типами. Малый упомянул и трудное детство, и гибель родителей, и коварство людей и еще великое множество лишений и невзгод, толкнувших его на преступление. Его внешность вполне соответствовала рассказу, и Марк слегка пригорюнился.
- Ну, хорошо, мы поняли тебя, - перебил я Гура, понемногу увлекшегося собственным жизнеописанием. – Но ты не сказал, что делаешь здесь, в лесу.
Паренек вновь насупился.
- Известно что – ворую.
- Интересное мы выбрал место, - усмехнулся Рыжий. – А не боишься Пещеры Снов?
Наш пленник презрительно хмыкнул:
- Еще чего! Это пусть деревенские боятся!
- Ну, и много наворовал? – весело поинтересовался Марк.
- Хватает.
- А у кого же ты здесь воруешь?
После этого вопроса Гур вдруг вновь сделался подозрительным.
- А я не спрашивал их имен.
- Да нет, - поморщился Марк. – Я хотел узнать, откуда в таком диком месте взяться людям, да еще таким, у которых есть, что взять?
Вопрос немало удивил пленника.
- Как, откуда? Здесь же Пещера Снов.
После этих слов я стал внимательней прислушиваться к их болтовне
- Они идут к Пещере? Они не боятся? – изумился Рыжий.
Теперь пришла пора веселиться Гуру:
- А чего тут бояться, все ходят к Пещере.
- Все? – только и мог ошеломленно переспросить Марк и уставился на меня.
Я был поражен не меньше, и прошло некоторое время, прежде чем смог сформулировать свой вопрос:
- И что же, люди заходят в нее?
- Нет, конечно, как можно? – рассудительно ответил Гур. – Туда приходят просить.
- Просить?
- Ну, да . Говорят, Хозяйка Долины, Мудрая Торикс, приходится сестрой самого Фредерика Избранного. Она заступается за людей и исполняет их просьбы.
- И многие просьбы она исполнила? – не смог удержаться я.
Мальчишка засмеялся и хитро поглядел на меня:
- Ну да, только у нее и делов нет, кроме как справлять чужие желания.
Улыбнулся и я:
- Ты что же, не веришь в силу Мудрой Торикс?
- Почему, верю. Только, думаю, не станет она справлять волю всяких дураков.
- Отчего же, дураков?
- Только дураки могут думать, будто Мудрая сама будет ходить к ним и исполнять их желания.
- А как, по твоему, надо?
Этот Гур-конокрад начинал мне нравиться все больше.
- Известно, как – как было испокон веков. Если хочешь чего-нибудь, иди в Долину сам, падай Хозяйке в ноги и проси.
- А ныне, значит, никто не ходит? – уточнил я.
- Почему, ходят, но мало.
- И возвращаются? – спросил сержант.
- Нет, конечно, - по взрослому, серьезно вздохнул Гур.
- Дела, - вздохнул и Марк. – А ты сам-то пошел бы туда?
- Чего я сумасшедший или ходок? Я и так могу прокормиться.
- Ну да, воруя коней, - заметил Марк и хитро прищурился. – Или не только коней?
Гур обидчиво надул губы.
- Кто такие ходоки? – спросил я.
Мальчишка удивленно вскинул голову:
- Вы, и правда, не знаете?
- Мы приехали издалека, - пояснил я.
- Но все знают ходоков, - изумленно проговорил Гур. – Это ж, ходоки.
Я вздохнул:
- Вот и расскажи нам, чтоб и мы знали.
Какое-то время он справлялся со своим изумлением, а потом заговорил:
- Ходоки, это те, кто ходят в Пещеру Снов и просят у Хозяйки то, что им велят их наниматели.
Мне показалось, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения.
- Они что же, умеют проходить в Долину и возвращаться?
«И имеют нахальство докучать Торикс?»
- Да нет, они же не возвращаются, - досадливо пояснил Гур.
После такого ответа я мог лишь тупо смотреть на него.
- А зачем же тогда они ходят? – после длинной паузы спросил Рыжий Марк.
- Известно, зачем – им деньги платят.
Марк глупо хихикнул:
- Зачем им деньги, если они знают, что не вернутся?
Гур вздохнул и посмотрел на моего сержанта, как на малое дитя:
- У них есть семьи и детишки.
Слов у меня по-прежнему не было, и говорил только Марк.
- Как ты думаешь, ходок, пройди он Пещеру, действительно исполнил бы волю своего нанимателя?
Мальчишка ответил не задумываясь:
- Ходоки, они же не идиоты.
- А те, кто им платит?
Гур равнодушно пожал плечами:
- Они богачи, а кто знает, что у богачей на уме, - и немного подумав, добавил. – Хотя, как по мне, у всех у них мозги немного набекрень.
Для выразительности он даже покрутил пальцем у виска.
- И все же, я не могу поверить, что деньги толкают людей на верную смерть, - задумчиво проговорил Марк
- А чего, говорят, им очень много платят, - отозвался Марк.
- В Пещеру их гонит только одно – надежда, - пояснил я. – А деньги? … Что ж не взять, коли дают? Верно, Гур?
- Дураки они все, - убежденно отозвался наш пленник.
- А кто не дурак? – усмехнулся я.
- А вы тоже приехали в Пещеру? – заинтересованно поинтересовался Гур.
- Нет, - быстро сказал Марк.
- Да, - одновременно с ним ответил я.
Гур ухмыльнулся.
- Просить будете, или внутрь пойдете?
- Там видно будет, - ответил я.
Марк промолчал.
- Я знаю одного хорошего ходока, - доверительно сообщил Гур.
- А чем он хорош? Он вернется? – спросил я.
Наш пленник смущенно уставился в землю.
- Отсюда до Пещеры идти несколько часов. Что ты делал так далеко в лесу?
Конокрад вздрогнул и попытался заглянуть мне в глаза. Затем как-то съежился и обреченно признался:
- Пытался украсть ваших лошадей.
- Маленький стервец, - беззлобно прокомментировал Марк, но меня ответ не удовлетворил.
- Это я знаю и сам. Я спрашиваю, что ты делал так далеко от Пещеры?
Кажется, теперь наш гость встревожился по-настоящему. Он заметно напрягся и быстро обежал взглядом всю поляну.
- Даже не думай об этом. Догоню, - предупредил я и протянул вперед руку. – Дай то, что прячешь на поясе.
Его рука рефлекторно дернулась к боку, а уже в следующий миг Гур вскочил на ноги и кинулся в темноту. Правда, в этот раз Рыжий был начеку и, ухватив беглеца за ногу, повалил того на землю. Посмеиваясь, Марк подтащил мальца поближе, но, получив пригоршню земли в физиономию, озверел и в несколько секунд скрутил пленника. А потом еще долго сидел в стороне, протирал глаза и бормотал ругательства.
Я без церемоний сорвал прикрепленный к поясу Гура и прикрытый обносками полотняный мешочек, который заметил еще раньше.
- Я скажу, что ты здесь делал, - заявил я, пытаясь развязать тугой узел. – Где-то здесь у тебя тайник.
Гур, всхлипывая, помотал головой. Узел, наконец, поддался, и вскоре я высыпал на землю горстку сверкающих драгоценных безделушек.
- Ты убивал? – сурово спросил я, и мальчишка испуганно раскрыл глаза.
- Клянусь, я никого не убивал! Честное слово! Я бы не смог!
Это было видно и так, но успокаивать парня не стоило.
- Трудно поверить в это, - достаточно громко буркнул я, роясь в драгоценностях, и внезапно моя рука замерла. Чтобы тут же схватить небольшой овальный медальон, на белой поверхности которого были искусно выточены все те же опостылевшие черты моего брата Фредерика. Я покрутил вещицы в руках, наблюдая за блеском «глаз» братца – мастерски инкрустированных алмазных песчинок. Это был Медальон Патриарха – вещь чрезвычайно редкая и совершенно неуместная в этих краях.
Я строго посмотрел на связанного пленника:
- Когда и у кого ты украл эту вещицу?
- Я не крал, - заныл было Гур, но я его перебил:
- Послушай, парень, мне все равно, чем ты тут занимаешься, и я обещаю тебя отпустить, если ты расскажешь мне все, что знаешь об этом медальоне.
… Есть много вещей, не дающихся легко. И простых и сложных, и чрезвычайно полезных и, как ни странно, никому не нужных. Таких как, например, Истина, показавшая мне и на этот раз нос. Гур выменял Медальон Патриарха у некоего Хромого Карла неделю назад. То есть, семь дней назад. А четыре дня назад Хромой Карл, оказавшийся ходоком, ушел в Пещеру Снов. И не вернулся, чем и вогнал в тоску одного наследного принца. Что ж, многие погибали и более глупо.
… А Гура мы утром отпустили. Предварительно накормив.

Я прошел уже значительное расстояние, прежде чем осознал причину преследующей меня тревоги – легкий запах разложения. «Ну, конечно, - мелькнула запоздалая догадка, - ходоки». Я непроизвольно заозирался, но никаких трупов в пределах видимости не было. Впрочем, и без трупов глазу в этом месте зацепиться было совершенно не за что. Последнее виденное мной растение – чахлый невзрачный куст – остался в пятистах шагах позади
Вскоре громоздящиеся над головой скалы поглотили узкую полоску неба, и наступила непроглядная темень, а еще спустя полминуты под моими ногами хрустнула первая потревоженная кость. Конь за моей спиной фыркнул, поводья в руке натянулись, но прежде чем я успел отреагировать, животное успокоилось. Я сделал несколько безуспешных попыток вызвать Древо, особенно на успех и не надеясь, и это отвлекло меня и позволило относительно спокойно преодолеть еще пару сотен метров.
Теперь под моими ногами и копытами коня громыхало уже при каждом шаге, но все это слишком напоминало детские страшилки и потому особенно не пугало. Куда сильней я впечатлился после того как моя нога наступила на что-то мягкое и округлое и скользнула вперед. В один миг я покрылся испариной, хотя и удержал равновесие. Позади всхрапнул конь, а пещера как-то сразу наполнилась гнуснейшей вонью разлагающейся плоти. Но это не заставило меня двигаться быстрее, наоборот, я пошел совсем уж медленно, терзаемый скверными предчувствиями. Что-то чудилось мне впереди во мраке, невидимое и оттого еще более пугающее. Иллиана как всегда отказалась превращаться во что-либо крупнее средних размеров ножа, и оставалось только сокрушаться по этому поводу. В эти минуты мне, как ни странно, помог конь. Животное пока не отказывалось идти вперед, хотя уже едва переставляло ноги, и мне приходилось налегать на поводья всем своим весом, но никакой досады я не испытывал. Конь был единственным живым существом в округе, и его хриплое частое дыхание действовало на меня лучше всякого успокоительного. Полагаю, будь я один, то уже давно совершил бы какую-нибудь глупость.
А потом в ноздри ударило такой струей вони, что я просто был вынужден уткнуться носом в рукав камзола. И уже ничуть не удивился, увидев впереди какую-то темнеющую на фоне костей неподвижную кучу тряпья. Откуда-то пришло понимание того, что если я не сумею пройти этот участок как можно быстрее, то из Пещеры уже не выберусь. Я решительно ступил вперед… и ожесточенно выругался, почувствовав сопротивление. Мой конь отказывался идти дальше, но шквал злобных понуканий и дерганья поводьев убедил несчастное животное не упираться.
Вскоре мне представилась возможность лучше разглядеть лежащее тело. Его одежда была незатейлива и грязна, а обувь не нова, но добротна. Сгнившее, местами до кости, лицо не сохранило черт, а темные, до плеч, волосы могли принадлежать как мужчине, так и женщине. Черные рыхлые веки покрывали глаза.
- Быстрее, быстрее же, скотина, - сквозь зубы прорычал я, чуть ли волоком таща за собой коня.
Мы одолели тяжелейшие метры пути до трупа, повинуясь какому-то инстинкту – одному на двоих – прямо-таки прошмыгнули мимо лежащего тела, и припустили было прочь, но тут позади раздался голос, от которого ноги мои окаменели.
- Леонард, куда же ты?
- ДИАНА!
Я обернулся и – признаюсь – завопил от ужаса. Полуразложившееся тело уже не лежало , а сидело на земле, и взгляд его раскрытых глаз буквально заморозил меня на месте.
- Леонард, - повторило оно, делая неловкие попытки встать.
Удалось сделать это ему только с пятого или шестого раза. И все это время оно продолжало неотрывно смотреть на меня. Не знаю, возможно ли вообще что-либо распознать в подобной маске тления, но я вдруг отчетливо увидел Диану. Иллиана выпала из моих ослабевших пальцев и, не отдавая себе отчета в том, я нагнулся и подобрал ее. Она снова выпала. И потом еще… И еще. А тем временем, это шагнуло ко мне.
- Брат, помоги.
Она не сказало «Иди ко мне», оно сказало «помоги», и что-то затерявшееся в самом укромном уголке моей души отозвалось на зов. Я шагнул навстречу.
- Диана, сестричка, - сдавленно прошептал я, чувствуя на губах соленый привкус слез.
- Брат, не оставляй меня.
… До нее оставалось не более двух метров, когда безумный рывок едва не оторвал мне руку. Несчастная лошадка, не подверженная слабостям родственных чувств, похоже, решила, что с нее достаточно, и рванулась прочь. Меня отшвырнуло в том же направлении метров на пять, и когда я сел на землю, поводьев в моей руке уже не было. А с меня словно пелена спала – это чудовище вовсе не было моей сестрой!
- Леонард, - позвало оно.
Я оскалился в ответ:
- Не приближайся ко мне.
- Леонард!? – словно отказываясь верить повторило оно.
- Нееет! – заорал я и метнул Иллиану.
Метнул словно камень, а не оружие, но и этого вполне хватило. Удар рукояти порвал лохмотья, пробил навылет грудь и нож упал на камни… на кости позади этого.
- ЛЕОНАРД! – уже злобно рыкнула тварь и шагнула вперед.
Вид рваной дыры в ее груди вновь вернул мой притупившийся было страх.
- Назад! – заверещал я, выставив перед собой руки.
Моя Иллиана зашевелилась и внезапно метнулась в мою сторону. По пути ей вновь пришлось встретиться с надвигающимся покойником, и в результате над первым отверстием у него появилось второе, еще более безобразное. Вновь оказавшаяся в моих пальцах рукоять была вымазана чем-то липким и гадким даже на ощупь, и я едва не отбросил свое единственное оружие, но тут существо в последний раз выкрикнуло мое имя, и от его рёва меня покинули последние остатки мужества. Я развернулся и побежал прочь.
Я очень старался, но оно меня настигло и сбило с ног. Не соображая, что делаю, я всадил ему в бок нож и одновременно почувствовал на своей шее его холодные твердые пальцы. А дальше все растворилось в безумстве схватки. Мы кромсали друг друга, не обращая внимания на боль, и в какой-то момент сопротивление твари стало ослабевать. В новом порыве ожесточения я накинулся на нее, и … и в итоге её оказалось значительно меньше, чем меня…
… Дергавшаяся подо мной в конвульсиях нежить захрипела и неожиданно чистым голосом произнесла:
- Почему ты убил меня, брат?
В тот же миг на месте создания мне привиделось тело умирающей сестры, но я тряхнул головой и наваждение прошло.
- Потому, - ответил я и вытер нож о штанину.
Ее голова дернулась, уставив на меня пустые глазницы, и я понял, что чудовище издохло. Оставаться рядом я не мог, но попытка подняться с земли отняла у меня последние силы, и я провалился в беспамятство.

Я проснулся от жуткого холода. От долгого лежания на камнях все тело страшно болело, впрочем, не согревали и воспоминания. Я с трудом поднялся и медленно побрел к яркой точке света далеко впереди.
У выхода меня подстерегал сюрприз – мой конь, валяющийся на земле у входа в пещеру с размозженной головой. Впереди меня ожидал еще неблизкий путь и потому это было хуже, чем скверно. Я внимательно осмотрелся и обнаружил несколько странностей. Прежде всего настораживало само состояние моего четвероногого друга. Его явно убили ударом чего-то тяжелого по голове, но я точно помнил, что орудовал в пещере исключительно ножом. И уж точно не я копался в притороченных к седлу вьюках. В некотором недоумении я подошел к краю площадки у пещерного провала. Подо мной расстелилась Долина Идола.

Все тот же окаймленный горами лес, огромный и густой, и все же какой-то странный – и живой и неживой одновременно. Его дальние пределы скрывались в дымке испарений, в ней же терялся и едва видимый отсюда противоположный край горного кратера. В общем, не на что смотреть, за исключением, конечно, Желтой Дороги. Странный, испускающий ровное желтое сияние, путь начинался прямо у моих ног, и ни разу не изогнувшись, терялся в Долине, деля ее пополам. Солнечный свет бликовал на его стеклянистой поверхности, ослепляя и завораживая одновременно. Мне внезапно подумалось, что ночью он должен выглядеть еще красивее.
А потом я осознал чье-то присутствие где-то совсем рядом. Стараясь не выдать своей настороженности, я прислушался, и вскоре отпали последние сомнения – кто-то осторожно подкрадывался ко мне сзади. Неизвестный двигался почти бесшумно и оттого казался дальше чем был на самом деле. Это ценное наблюдение подоспело как раз когда за спиной раздался свист рассекаемого чем-то тяжелым воздуха. Я отшатнулся и страшный удар пришелся в плечо, вызывая адскую боль и бросая меня на камни. Но я тут же вскочил на ноги.
… Под моим изучающим взглядом он ощерился, но от меня не ускользнула и нотка некоторой растерянности. Мой новый знакомец был сбит с толку тем, что впервые его такой безотказный охотничий прием не сработал, и даже отступил на несколько шагов, глядя на меня как на какое-то чудо. Чужак был высок, головы на две выше меня самого, и раза в два шире в плечах. Его громадное тело казалось налитым чудовищной силой, но лицо выглядело изможденным, как у аскета. Впечатление он производил, и моя левая рука с зажатой в ней Иллианой непроизвольно поднялась. Никакого эффекта это не принесло – я совсем упустил из виду, что в Долине мой Клинок ни на что, кроме как на ковыряние в зубах, не годится. Дикарь долго разглядывал мой ножичек и постепенно туповатое выражение на его лице сменилось издевательской улыбкой.
… Зато пятью минутами позже, после того как я проломил ему череп его же дубиной, он уже не улыбался. Я не лекарь, но готов утверждать, что вряд ли он теперь вообще когда-нибудь улыбнется. Или огорчится. Я отыскал кое-что из собственных вещей, и, оставив своего немногословного, но деятельного друга лежать на солнышке, пошел вниз. В Долину.
Ехать верхом и идти на своих двоих – две большие разницы, даже если у тебя под сапогами лучшая из дорог. Если гонит тебя по ней жажда мести и сам ты не сомневаешься в исходе путешествия. Нет, я по-прежнему не верил в судьбу-фатум, но зато научился почти безоговорочно доверять судьбе-року – ее темной половине. Мой путь давно перестал быть прямым и светлым, и сам я уже ничем не напоминал беззаботного мальчишку, несколько десятков лет назад ставшего на собственную тропу. С тех пор я успел превратиться в старого злобного карла со смердящим дыханием и ядовитой слюной, а моя дорога сузилась в петляющую, полную ям и капканов стежку, не огибающую даже, вопреки обыкновению, препятствий. И все, к чему бы я ни прикасался в пути, гибло. Это вовсе не плохо, это скорее дар, чем проклятье, вот только пользоваться этим даром я так и не научился. Да и не старался, честно говоря.
За всеми этими и еще многими другими размышлениями я и не заметил, как углубился в лес. Было не по сезону жарко, даже душно, и спустя примерно час размеренной ходьбы я остался в одной пропитанной потом рубашке. Не облегчали мой путь и режущие плечи лямки ранца. Солнце незаметно заползло в зенит, и мне пришлось потратить некоторую часть душевных сил на то, чтоб перебороть желание укрыться в тени деревьев. Желания глупого и бессмысленного, так как деревья в этом месте теней не отбрасывали. В самом буквальном смысле. Ее не давали ни зеленые исполины, обступающие желтый путь в обеих сторон, ни трава, ни камни, ни звери и ни птицы, которых кстати я вообще не видел и не слышал. Все вокруг застыло в величавом безмолвии, равномерно освещаемом со всех сторон. И поверхности листьев, и обращенные к солнцу, и находящиеся в тени, и жмущиеся под камнями мхи – все было залито льющимся отовсюду светом.
Не отбрасывал тени и я. Самые же большие муки мне доставляла Желтая Дорога. И ее собственный и отраженный ею солнечный свет нещадно бил по глазам, ослепляя, и часть пути мне приходилось идти с закрытыми глазами. Ее сияние проникало даже сквозь смеженные веки, и перед моими глазами застыла кроваво-красная пелена. Идти вслепую было непросто и несколько раз я сходил с дороги. Все подобные происшествия заканчивались падениями, после которых на мертвые окрестности изливались каскады моих прочувствованных ругательств. Я ободрал до крови ладони, а еще спустя какое-то время моя фляга опустела. Несколько раз я ловил себя на том, что начинаю заговаривать с самим собой. Так, бредя в полуобморочном состоянии, я одолел еще несколько часов, прежде чем меня покинули силы.
… Я очнулся не скоро, судя по положению солнца. Не давая себе времени на пустые размышления, поднялся и бросив все, кроме Иллианы, побрел дальше.
Поворот возник буквально через какую-то сотню метров, но радоваться этому у меня уже не было сил. Пройдя зигзаг дороги я сошел с нее и прямо через кусты проломился к иссушенной временем каменной громаде Идола. Черт-де чего понаросло у его подножья, и к шершавым холодным камням я приник уже совсем обессиленный. И закрыл глаза.
Идол это не просто вытесанная из цельной глыбы камня фигура кошки с человеческим лицом. Поистертая и побитая временем и довольно уродливая внешне. Лишь совсем недавно я узнал, что моему брату Ланселоту этот символ Долины видится вовсе не странным животным, а неким монголоидным типом. И подозреваю, обличий у этого истукана с лихвой хватит на то чтоб удовлетворить любое воображение. Но для меня Идол это то, чем он видится мне.
Когда-то давно, еще в мое самое первое посещение Долины, эта громада чем-то приворожила меня, и с тех пор, бывая здесь, я всегда приходил к нему. Странно, но, похоже, исполин отвечал мне взаимностью. Я давно заметил, что если приложить ладони к камню и расслабиться, то спустя какое-то время каменная глыба оживает. Все начинается с едва ощутимой вибрации, зарождающейся где-то в глубине камня и постепенно достигавшей ладоней. Тот, кто не испугается и не отдернем рук может почувствовать слабое покалывание кожи в местах ее соприкосновения с камнем, постепенно сменяющееся приятным теплом. Это тепло мягко распространяется по всему телу, обволакивая его и незаметно прогоняя усталость и тревогу. К этому времени слияние с Идолом становится настолько полным, что в сознание начинают проникать первые искры постижения природы этого символа Долины.
… И вот руки мои касаются уже не мертвого камня, а густой мягкой шерсти, а дрожание массы Идола превращается в отзвук работы огромного бьющегося сердца. И всего-то и нужно простоять так еще каких-то несколько минут и тайна Долины будет раскрыта… но я никогда этого не делал. Потому что в сердце мое вползал страх.
Необъяснимый и неконтролируемый, он заставлял меня резко отшатываться от странной фигуры. Я давно борюсь с этим страхом, но все безрезультатно. Видение огромной гривастой головы склоняющейся надо мной всегда оказывалось сильней.
Так случилось и в этот раз. Вот я стою, прижавшись к исполинскому телу и уговаривая себя держаться, а вот, спустя какие-то секунды, я уже несусь прочь, ничего не видя и не слыша вокруг.

Меня отпустило только когда я покрыл добрую морскую милю. За временем я, конечно, не следил, но уверен, что своей скоростью бега мог бы посрамить любого атлета. Грудь моя вздымалась и опадала, из горла вырывались хриплые свистящие стоны, но я заставил себя еще немного постоять, опершись о дерево, прежде чем обессилено рухнул на землю. И была последняя промелькнувшая в голове мысль: «Вообще-то мне всегда нравились кошки, но может быть недостаточно?»
Я проснулся от мягкого прикосновения к плечу.
- Привет, - улыбнулась Торикс, сидевшая на траве в нескольких шагах от меня.
- Привет, - ответил я и зевнул.
Нас окружал ночной лес, но пробивающийся сквозь кроны деревьев лунный свет позволял мне прекрасно видеть ее. Деревья вокруг ленивым шелестом отзывались на легкий ветерок, и что-то неуловимо носящееся в воздухе навевало мысли о чем-то радостном, хорошем, весеннем. Короче, проснулся я полностью отдохнувшим.
Я мазнул пятерней по волосам и уставился на … гм, … и все же, сестру.
- Как ты меня нашла?
Она пожала плечами.
- С того самого момента, как ты прошел Пещеру Снов, я стала готовиться к встрече. Но время шло, а ты все не появлялся. Потом стемнело, и я, зная твою «любовь» к ночным прогулкам, забеспокоилась по настоящему. И отправилась на поиски… А что у тебя тут случилось?
В этот вечер Торикс стала первым человеком, узнавшим о моем страхе. И ничего страшного не случилось.
- Странно, а я-то думала, что ты нравишься Духу, - только и сказала она.
- Да нет, я не почувствовал никакой недоброжелательности к себе… Ты сказала «духу»?
- Какие же вы все нервные, - вздохнула Торикс, оставив мой вопрос без внимания.
Мы молча посидели еще недолго, затем я встал и галантно протянул руку.
- Позволено ли мне будет помочь леди?
- Разумеется, милорд, - ответила она и протянула мне навстречу свою.
Она на голову ниже меня, но не стой мы рядом, пожалуй, казалась бы даже выше. Как и всегда, она была одета в свободное бирюзовое платье, поверх которого был накинут зеленый плащ с капюшоном. Капюшон скрывал густую копну ее темных волос, и на его фоне ее лицо казалось неестественно бледным. Непонятно почему, она улыбнулась мне.
- Надеюсь, леди не сильно утомились, разыскивая меня? – усмехнулся и я.
- Нисколько, но от помощи галантного кавалера не откажется.
Я поклонился и, рука об руку, мы двинулись по расступающейся перед нами лесной чаще.

На подоконнике раскрытого настежь окна возились, оглушительно галдя, какие-то пичуги, но ни их беззаботность, ни вид чудесного утра моей тревоги не рассеивали. Ночная легкость бесследно исчезла, превратив мой до того спокойный сон в смурное тревожное видение, заставившее меня подняться задолго до восхода. Я вышел в коридор, заглянул в несколько ближайших комнат и, неуспокоенный, вернулся к себе. И только сейчас заметил на столе большой графин доверху заполненный рубиновой жидкостью. И пустой бокал рядом. Понегодовав на этот искус, я все же решил поддаться ему.
- О, ты уже проснулся. Доброе утро, Леонард, - застал меня голос Торикс за процессом переливания содержимого графина в бокал.
Рука моя дрогнула, но ни капли вина не пропало.
- Доброе утро, - ответил я.
Она села в единственное в комнате кресло, а я устроился на кровати.
- Не очень-то оно и доброе, судя по твоему виду, - заметила она, окинув меня бесовским взглядом своих зеленых глаз.
Я нехотя улыбнулся. Торикс рассматривала меня с неотрывной пристальностью, но что-то в ее взгляде подсказывало, что она вот-вот готова пуститься в бессмысленную болтовню. Я залпом выпил вино, поднял глаза и пошел напролом:
- Торикс, мне необходима твоя помощь.
Она едва заметно кивнула.
- Конечно, Леон, разве я когда-нибудь….
- На этот раз одних советов может оказаться слишком мало, - перебил я.
После выразительной паузы сестра просвистела незнакомый мне мотивчик.
- Да, похоже, мы и впрямь влез во что-то серьезное. Так в чем дело?
- Похитили мою сестру, Диану.
- Как?
Я налил себе еще вина, после чего без предисловий рассказал ей все, что знал, не исключая собственных подозрений. Торикс слушала внимательно, но особенно удивленной не выглядела, и от внезапной догадки кровь бросилась мне в лицо.
- Ты ведь знала об этом? – спросил я, чувствую себя дураком.
- Далеко не все. Честно, - Хозяйка Долины открыто посмотрела мне в глаза. Но что с того?
- До меня доходят только слухи, и те, кто разносят их, крайне редко знают всю правду.
Мне тут же вспомнился разговор с Гуром, и я спросил:
- Ты имеешь в виду ходоков?
- Ходоков?… Да, припоминаю, некоторые из них так себя и называли.
- Только не говори, что сама ты у них ни о чем не спрашивала.
Она улыбнулась.
- Представь, нет, хотя искушение было велико. Видишь ли, ко мне приходят за ответами на свои вопросы, а вовсе не для ответов на мои. Вот и приходится строить из себя всезнайку.
Я даже растерялся от подобного признания.
- А ты помогаешь всем, кто тебя просит?
- Скорее тем, кто в этом действительно нуждается.
- Я очень нуждаюсь в этом, поверь.
После моих слов сестра посерьезнела.
- Ты, конечно же, хочешь, чтоб я отыскала Диану.
- И представила ее пред мои ясные очи.
Торикс молчала и я начал злиться.
- Может быть, я прошу чего-то невозможного?
- Так оно и есть, вот только признаваться в этом мне тяжело.
- Понимаю, для любого у мудрой Торикс найдется ласковое слово, если только он не приходится ей родственником.
Она досадливо поморщилась:
- Да нет, Леон, все действительно очень запуталось.
Мне захотелось вскочить, но я заставил себя сидеть смирно.
- Вот и давай попробуем все распутать, - вкрадчиво предложил я. – Если так трудно доставить ее сюда, тогда просто скажи, где сестра. Остальное я сделаю сам.
Торикс вздохнула:
- В том-то и дело, что я не в состоянии этого сделать.
- Но ведь ты и не пробовала! – вскричал я.
- Мне и не надо пробовать. Я чувствую присутствие любого из вас, где бы кто ни находился. – тихо проговорила хозяйка Долины.
- А сестра… - я замолчал, боясь продолжить.
- Она жива, Леон, - быстро сказала Торикс, - я чувствую натяжение ее жизненной нити. Вот только куда именно ведет эта нить, я не знаю.
Сестра внезапно вскочила и быстро прошла по комнате.
- О, Боги, Леон, ведь ты же ничего не знаешь и не видишь. Да прямо сейчас происходят вещи, поистине ужасные!
Нельзя сказать, что я ей не поверил, но и сильно встревожиться ее слова меня не заставили. Здесь, под защитой неприступных скал, окружающих Долину, как-то не очень верится в темные пророчества. Уж таково это место.
- Не в первый раз, - небрежно обронил я. – Что-нибудь придумаем.
Словно налетев на невидимую стену, Торикс остановилась, изумленно глядя на меня … и вдруг расхохоталась. Она смеялась долго и безудержно, до слез, и успокоилась лишь когда я начал всерьез опасаться за состояние ее рассудка.
- Слепцы вы все, слепцы и невежды! – заключила она в конце концов.
- Может быть мы с слепцы, но не дураки… да и можем кое-что. Я уж не говорю о тебе, - осторожно сказал я.
- Верно, я могу многое, - согласилась сестра, - но тот, кто недавно пришел в мир, может не меньше.
- Кто он? Моя сестра у него?
- Диана в руках его прислужников. Но это одно и то же.
- Что ему надо?
- Полагаю, все. И сразу.
- Допустим, но при чем тут сестра?
- Не могу сказать точно, но думаю, она нужна ему для того же, для чего в свое время ему нужна была Эмилия.
- Если ты говоришь о Фредерике, то тут все дело в мести.
Торикс несогласно покачала головой.
- Все много сложнее, Леонард. Фигуры такого масштаба не играют в людские страсти. Если они и требуют человеческих закланий, то только из самых прагматичных соображений.
- Как же, помню, как он обрадовался нам с Эмилией там, в особняке! – воскликнул я.
- Нет, нет, Леон, то, что ты видел в доме Туура, это только фасад, спектакль, неосознанно сыгранный его марионетками. Уверяю тебя, сам кукловод – личность куда более впечатляющая.
- Он действительно впечатлил всех, вернувшись с того света.
- Я говорю не о Фредерике.
- Прости, не понял.
Она вздохнула.
- Фредерик всего лишь орудие в его руках, хотя и довольно мощное.
Я недоверчиво посмотрел на сестру.
- Если ты хочешь сказать, что на землю сошел сам Бог, то, извини, не поверю.
- Ну, наверное, не сам Бог, - задумчиво проговорила Торикс. – Скорее всего, мы имеем дело с некоей, наделенной личностными чертами, частицей его изначальной сути. Так сказать, с одушевленным атрибутом Его божественной мощи. И атрибутом разрушительным.
- У нас есть шансы остановить это?
- Должны быть, но как это сделать, мне неведомо.
Я поморщился.
- Прекрати, Торикс, ты наверняка владеешь Силами ни ниже десятого уровня, и знаешь куда больше, чем говоришь.
- Все знают больше, чем говорят.
- Но многие еще и делают что-то. Тебе не кажется, что твой аскетизм уже переходит все границы?
- Он ничего не переходит. Я внимательно слежу за этим.
- Значит, ты отказываешь мне в помощи?
- Нет, Леонард, просто… - она раздраженно притопнула. – Хорошо, даю слово, что как только что-нибудь узнаю о Диане, тут же дам тебе знать. И даже помогу освободить ее. Доволен?
Я поклонился.
- Спасибо.
Она только махнула рукой.
- Не за что, и это действительно так. Спасение Дианы не избавит вас от проблем. Скорее оно только усугубит их.
Обещание Хозяйки резко изменило мое настроение, и я преисполнился оптимизма.
- Не может быть, чтоб все было так безнадежно. В конце концов, Творец не для того создал людей, чтоб потом всех уничтожить.
- А для чего?
- Не знаю, но раз он наделил нас жаждой жизни и способностью бороться за нее, значит уничтожение в его планы не входит.
- Полное, быть может, и не входит, но многим ли будет от того легче?
- Ты не права, Торикс, это было бы жестоко.
- Что для Него жестокость? Всего лишь одно из Его творений.
Я нахмурился.
- Хорошо, пусть будет по-твоему, но я все равно не согласен смиренно сидеть и ждать смерти.
Торикс печально улыбнулась.
- Я сама не понимаю, что происходит, но, боюсь, никаких «по моему» не будет.
Наверное, человек я недалекий и мысли в моей голове роились сугубо практичные.
- Как может выглядеть … э … осуществление Его замыслов в самом худшем варианте? Землетрясение, потоп, мор?
Раздумывала она совсем недолго.
- Вряд ли. Любое наше безальтернативное уничтожение просто противоречит самой идее Творца. Думаю, нам оставят какие-то шансы на спасение. Но, повторяю, это только наши с тобой умозаключения.
- Так ведь выше головы не пригнешь? – весело спросил я. – Поэтому давай оставим в стороне запредельные варианты.
- Это разумно.
- Договорились. Теперь, если отбросить крайности, у нас останется только война во всех ее обличьях. Я говорю и об обычной войне, и о войне на уровне Сил.
- Согласна.
- И врагов наших будет несоизмеримо больше.
- Да.
- И на суше, и на море.
- Да.
- Но все это можно будет изменить.
- Да.
- И мы уже начали это делать.
- Давай-ка, подробнее об этом, - попросила Торикс.
… Рассказ мой длился долго, и свой следующий вопрос она задала не скоро:
- Как я понимаю, при всех просчетах моральное преимущество пока на вашей стороне?
- Ну, вроде бы да.
- А что происходит в других странах, креме Порты и Земель Кланов?
Я почувствовал, что краснею.
- Не знаю. Вообще-то этим занимается Винсент.
Под изучающим взглядом Торикс я потупился.
- Но вы хоть уверены, что сможете удержать трон?
- До сих пор особых проблем с этим не было. Великие Дома ведут себя вполне лояльно, в армии и флоте наши позиции всегда были сильны, ну а Гвардию Ланселот уже давно прикармливает с руки.
- Пока трон пустует нельзя быть ни в чем уверенным.
- Фактически, делами в Королевстве сейчас заправляем Винс, и у него неплохо это выходит.
- Настолько неплохо, что никто не станет возражать против его коронации?
Я недолго поразмышлял над ее словами.
- Недовольные, конечно, найдутся, но дальше ворчания вряд ли кто зайдет.
- Хотелось бы верить в это.
- Поверь, так оно и есть, - уверенно заявил я. – Большинство наших однозначно поддержат Винса. В последний год все очень переменилось.
- Все меняется, кроме людской природы… Ну, хорошо, хорошо, тебе видней. Молчу.
Торикс наконец снова присела и налила себе вина из графина, а я тем временем обдумывал, как бы задать свой следующий вопрос.
- У тебя ко мне есть еще что-то? – пригубив из своего бокала, невозмутимо поинтересовалась Торикс.
- Да, о, премудрая, - улыбнулся я. – Кто такой отец Мор?
- И где он?
- И где он?
Хозяйка Долины довольно долго молчала, затем достала из кармана пригоршню зерен и бросила их за окно. С ближайших деревьев тотчас сорвалось с дюжину каких-то мелких птах. Она сидела как раз в столбе льющегося в окно света, и ее волосы антрацитово блестели..
- Отец Мор это фигура, - наконец произнесла сестра.
- Ты тоже.
- Он сильнее. По своему.
Я ждал продолжения, но сестра, по-видимому, решила, что сказала достаточно. По опыту я знал, что настаивать на объяснениях бессмысленно.
- Как бы мне с ним поговорить, - небрежно произнес я. – Где он сейчас находится?
- Не ищи его, я сама переговорю с ним.
- Позволь мне решать это самому.
- Давай-ка не будем пререкаться на эту тему, - беззлобно, но твердо, предложила сестра.
Я закусил губу.
- Не будем, так не будем.
В глубине ее глаз сверкнули веселые искорки.
- Обиделся?
- Нет.
- Извини, я и в правду иногда бываю излишне грубой.
- Все в порядке.
- Тогда пошли завтракать, - пригласила она.
После завтрака Торикс отправилась по каким-то своим делам, и я оказался предоставлен самому себе. Я обошел весь дом, заглядывая от скуки куда только можно (и, подозреваю, нельзя), несколько часов провалялся на диване и, наконец, уже за полдень, вышел на улицу. Снаружи было ясно и тепло. Не рискуя забираться в лес, я несколько раз обошел дом, прежде чем заметил узкую, едва обозначенную примятой травой, тропинку. Я без колебаний двинулся по ней, и вскоре вышел на небольшую поляну, чудом отвоевавшую себе место среди громоздящихся вокруг деревьев. Я никогда здесь не был, но сразу же интуитивно угадал, что означают два густо поросших травой холмика в самой ее середине. Интересно, кто мог здесь лежать? Сделав несколько попыток вызвать Древо, я присел на траву рядом с могилами, и задумался.
Навеянные обстановкой, и мысли мои были темными и безотрадными. Под их сопровождение, сменившееся вскоре длинной чередой то тягостных мрачных картин, то хмурых лиц братьев, я незаметно для себя и заснул.
И все повторилось – я проснулся от легкого прикосновения…. Она сидела на траве на расстоянии вытянутой руки от меня…. Я медленно сел и осмотрелся…. И она мне улыбнулась…. А вокруг стоял полумрак.
- Извини, что оставила тебя так надолго одного.
- Я не скучал.
- Надеюсь.
- Кто там? – спросил я, кивнув на могилы.
- Человек. И Тигр.
- Тигр?
- Особенный тигр.
Глаза сестры подернулись тоской и я не решился продолжить расспросы. Ветер заметно посвежел, и Торикс зябко передернула плечами.
- Идем, что ли.
Мы направились к дому… где меня ждал сюрприз. За одним из занавешенных окон я отчетливо разглядел расхаживающий по комнате мужской силуэт. Я даже остановился от неожиданности.
- У тебя кто-то есть? Кто там?
- Гость… или как там ты их называешь… ходок, да?
- Любопытно. Ну, веди.
- Нет, вы не должны встречаться, - неожиданно отказала сестра.
Это меня здорово задело.
- Ты прогоняешь меня?
Ее глаза ушли в сторону, а руки принялись мять материю плаща
- Пойми, Леон, вы не можете, не должны видеть друг друга. Таков закон. Если его нарушить, будет плохо. Мне плохо.
- Вот как?
- В Долине не должно быть одновременно более одного гостя, и я не могу ничего поделать с этим. Помнишь, те два холмика на поляне?
Я ей не верил.
- Ты серьезно?
- Конечно.
Похоже, Торикс начала волноваться.
- Но куда мне идти? Я не могу мгновенно покинуть Долину.
- Я помогу тебе.
Я и не заметил, когда мы успели выйти на задний двор.
- И что дальше? – стараясь казаться насмешливым, спросил я.
- Прости меня, Леон, - умоляюще попросила Хозяйка, и ее тон тронул меня.
Она стояла напротив, закрыв глаза и, кажется, ждала с моей стороны прощального поцелуя. Я поцеловал ее в лоб.
- Может, хоть сегодня я увижу, как ты меня перемещаешь. – вообще-то, я здорово нервничал.
- Может, но вряд ли, - ответила она, глядя мне прямо в глаза.
Я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног, и попытался освободиться от ее взгляда, но меня остановил резкий приказ:
- Не сопротивляйся, Леонард!
Я не послушался, но от этого стало только хуже. Голова моя закружилась и, кажется, я упал, так как внезапно перед моими глазами оказалась присыпанная пылью и пожухлой травкой земля. Потом и она ушла куда-то, и на меня наплыло огромное звездное небо. Я попробовал позвать на помощь, но губы не слушались и исторгли только негромкий хрип. А потом надо мной склонились две ужасающие головы – уродливая старушечья и вторая, неземной красоты, но какая-то бесполая, окруженная густой львиной гривой. Старуха что-то произнесла, но слов я не разобрал и попытался встать, но громадная кошачья лапа, упершись в грудь, прижала меня к земле. Лицо сфинкса осталось безучастным, зато в глазах страшной старухи мне почудился мягкий укор. Я попытался ударить это лицо, но мой кулак пролетел мимо и безвольно упал на землю. Старуха вновь что-то прошамкала и глаза ее вспыхнули. Одновременно полыхнули огнем и узкие зрачки сфинкса, и невидимая удавка сдавила мне горло.
- Да не сопротивляйся же ты! – в самое лицо гаркнул мне Идол почему-то голосом отца Мора.
От удивления я растерялся, и этой паузы хватило, чтоб их неведомые чары начали действовать. Лица передо мной стали удаляться, с каждой секундой все быстрей и быстрей, пока не превратились в две светящиеся точки на дне глубокого колодца. Потом исчезли и они, а меня вдруг охватила сильнейшая сонливость. «Все-таки добилась своего» - беззлобно подумал я и провалился в сладкое беспамятство.
***
После завтрака все разошлись, и я остался предоставлен самому себе. Нельзя сказать, что братья меня игнорировали, скорее они пытались быть чуткими и не сильно докучать мне. Выходило это у них плохо, но я не обижался. Со временем они научатся и этому, а пока передо мной стояла проблема – я действительно не знал, что делать. Побродив по своим апартаментам, я спустился в Тронный Зал и недолго потолкался среди суетной знати. Ближе к обеду Двор почтил своим присутствием Винсент, и я получил возможность в полной мере прочувствовать, кто есть кто в этом беспокойном мире.
Винс – насколько же плохо, оказывается, я знал его! Именно он мгновенно стал центром, средоточием всего в огромном зале. Он шутил, и все вокруг смеялись, он хмурился и окружающие готовы были развеять его недовольство, он говорил и его внимательно слушали. А главное, слушал и он сам. Что-то изменилось в брате, на первый взгляд, что-то незначительное, но изменение это целиком его переродило. Во всем, чтобы он ни делал, было что-то возвышенное, выделяющее его, и при всем этом, в его поведении не было и намека на наигранность или фальшь. Значит, пока я развлекался вином и дуэлями, у нас родился новый король. И никакой официоз тут ни при чем.
Я откровенно любовался братом – проклятье, я гордился им! – и ни одной завистливой мысли даже не промелькнуло в моей голове. Наверное, мне стоит поддержать его. Каждому свое.
В этой суете нам удалось переброситься лишь парой фраз.
- Рад видеть тебя, Леон, здесь, Надеюсь, вдвоем у нас дела пойдут живее.
Как ни странно, но он действительно, казалось, был рад видеть меня!
- Особо на меня не рассчитывай. Я уже ухожу.
Винс доверительно понизил голос:
- Сможешь сегодня после ужина зайти?
- Да.
- Тогда увидимся, - он едва заметно улыбнулся. – И никому ни слова.
- А как же иначе, - развел я руками.
Брат хохотнул и в сопровождении свиты двинулся прочь.
Вечером, как и было договорено, мы встретились. Кабинет Винса был ярко освещен, несмотря на присутствие Ланселота, и я по достоинству оценил этот реверанс в мою сторону. Старший сын Линды встретил меня доброжелательным кивком и жестом пригласил присесть. Листая какую-то книгу, кивнул и оборотень. Я сел.
- Кто-нибудь видел, куда ты идешь?
- Я старался быть незаметным.
- Это весьма кстати, так как дело, которое нам… вам предстоит, не терпит свидетелей.
Я усмехнулся.
- Что, наконец-то решились спалить Храм Творца?
Брат никак не отреагировал на шутку.
- Нет, конечно, пока нам это не выгодно. Но кое-какие темные дела его посетителей не мешало бы прояснить.
- Продолжай, будь добр.
Винс покосился на сидящего с каменным лицом Ланселота и вздохнул.
- Дело в том, Леон, что в последнее время у нас стали происходить крайне неприятные вещи. Боюсь, мы недооценили способности некоторых Патриархов, и теперь имеем из-за этого большие проблемы.
Винсент замолчал, и довольно долго в комнате стояла тишина. Ни я, ни брат-оборотень нарушать ее не собирались.
- Видишь ли, Леон, мы должны были серьезнее отнестись к вашему с Эмилией предупреждению о возможном возвращении Фредерика. Похоже, в этой статуе кроются страшные Силы, и их действие с каждым днем становится все явнее.
- Что ты имеешь в виду?
Внезапно нашу беседу прервал хриплый смех Ланселота.
- Эта штука принялась раздавать налево и направо свои уменьшенные копии.
- В каком смысле «раздавать»? – не понял я.
- В самом буквальном. Выглядит это так: туда приходит верующий и его на какое-то время оставляют один на один со статуей. Выходит он довольный и с миниатюрным Фредериком в кармане.
- Как именно все это происходит?
- Мы не знаем. Для индивидуальных посещений они отвели по несколько часов ежедневно в вечернее время. Вокруг статуи устанавливается плотный полотняный шатер, и что творится внутри него, знают только побывавшие там.
- Вы уже говорили с ними?
- Мы пробовали, мы даже посылали к статуе своих людей, но все бесполезно. Посвященные, как они сами себя называют, молчат, и ни у одного из них мы так и не смогли вырвать признание, хоть и очень старались, уж поверь мне.
- Насколько эти посвященные опасны для нас?
- Они не просто опасны, Леон, они враги. Непримиримые и могущественные, ведь каждая копия Фредерика обладает частью Силы оригинала, а на что он способен, ты испытал на собственной шкуре.
- Как много людей там успело побывать?
- По нашим данным, не менее тысячи человек.
- Целая дружина, - прокомментировал я. – Но далеко не армия.
- Все куда сложнее. – мрачно произнес Винсент. – Допускались туда не абы кто, а люди, действительно имеющие немалый вес в обществе. Там побывали первые лица и даже некоторые главы Домов, старшие армейские офицеры, многие гвардейцы, купцы, просто популярные в городе люди.
- Как же вы это допустили? – перебил я его.
Брат выглядел очень смущенным.
- Мы же ни черта не понимали, Леон. Эти приходы и уходы казались довольно хаотичными и по времени и по персоналиям. Мы б и до сих пор не спохватились, если б они не начали действовать.
Легкий озноб пробежал по моей спине.
- Что они сделали?.
- Они попытались протащить своего идола в Храм Творца.
- ЧТО? – кажется, я заорал.
- Более того, они вынуждали нас разрешить проведение массовых церемоний Посвящения.
- О, Боги, неужели и это возможно?
- И это еще не все, Леон, - добавил Ланс. – Они требуют, чтоб и мы все прошли Посвящение.
- И …
- Не прошли, как видишь. Пока.
Брат Ланселот криво усмехнулся.
- Знал бы ты, чего нам это стоило, - сумрачно добавил Винсент.
- Но как Юрра посмел сделать это? Это неописуемо!
- Он поступил куда тоньше – он действовал через Синклит Патриархов.
- Но Синклит мы контролируем… или… или… - я замолчал, пораженный страшной догадкой.
- Вот именно, «или». Он успел сводить к Идолу почти половину старейшин Иерархии. Эти-то старейшины и избрали тот самый пресловутый Малый Синклит. И, естественно, светские Патриархи в него не вошли.
- Вот дерьмо! – выругался я.
- Ничто так не действует на толпу, как фанатизм, а они настоящие фанатики, - неумолимо продолжал старший брат. – Они собирают толпы людей и говорит правильные вещи о Вере, Творце, о Долге и о великой жертве. В конечном итоге, все сводится к тому, что только Посвящение даст миру царствие небесное. Все это, конечно, демагогия, но поди объясни это каждому!
- А что говорят в народе?
- Пока наше родство с Фредом работаем на нас, но долго это продолжаться не может. Люди уже скоро начнут задавать вопросы, почему мы игнорируем этот обряд. И представь, что им станут нашептывать Патриархи.
- Но на нашей стороне пока Большой Синклит. И армия, и флот.
- А что тут может сделать армия? Перебить всех посвященных? А флот их перетопит? Нет, Леон, сейчас реально за нас только остатки Большого Синклита, но даже с ними мы не сумеем переломить ситуацию в свою пользу. Наше игнорирование Идола, а тем более, борьба с ним, только усугубят раскол.
Он был прав, тысячу раз прав!
- Значит, остается только одно… - начал я тихо.
- Уничтожить проклятую статую, - еще тише закончил Ланселот.
- Когда? – только и спросил я.
- Сегодня, - ответил он.
Мне оставалось только сокрушенно покачать головой.
- Они будут настороже.
- Более того, мы не сможем применить Силы Древа, - усугубил Винс. – Но Идол должен быть уничтожен.
***
Солдат по имени Фолк вряд ли разделял мою нелюбовь к ночи. Он был не в меру болтлив, суетлив и нагл, и напоминал шкодливого домашнего любимца, поощряемого молчаливой благосклонностью хозяина. Хозяин же, мой брат, Ланселот, был, наоборот, тих и задумчив, и не выходки своего слуги внимания не обращал. Потому не обращал на них внимания и я. Наш экипаж тянулся раздражающе медленно, делая к тому же частые остановки в пути, во время которых Ланс вступал в переговоры с какими-то скрывающими свои лица личностями. Всего таких встреч было с полдюжины и о чем на них говорилось, брат предпочитал не распространяться. Впрочем, не думаю, что там обсуждалось что-то серьезное. От всего этого за милю несло провинциальным драматизмом, но высказываться вслух по этому поводу я не стал. Быть может потому, что за меня это безостановочно делал солдат по имени Фолк.
- Леонард, у меня есть к тебе вопрос, который может показаться тебе несколько… личным.
Брат обратился ко мне столь тихо, что я не сразу осознал это.
- Ничего, спрашивай.
- Ты уже допросил сероплащника, которого привез с границы?
- Отца Рауна? Конечно.
- Тогда, возможно, у тебя есть какие-то сведения, хоть частично проливающие свет на происходящее?
Черт, мне было отчего смутиться и я опустил глаза.
- Мы не затрагивали эту тему. В основном мы говорили о похищении сестры.
Брат ничем не выдал своей досады и даже с готовностью кивнул, но я почувствовал какую-то напряженность, возникшую в тесной кабине кареты после этого моего признания. Даже Фолк замолчал и напрягся, отчего на его лице сразу же обозначились какие-то волчьи черты. И мне почудилось, будто я уже встречался с этим человеком. Остаток пути мы одолели в молчании.
Мы приблизились к дому сзади, со стороны небольшого запущенного садика. Особняк был темен и, по первому впечатлению, безлюден, и это меня озадачило.
- Его что же, никто не охраняет? – шепотом поинтересовался я у брата.
- С этой стороны, нет, - так же тихо ответил он. – В последнее время они ведут себя очень самоуверенно. И надо сказать, у них есть на то все основания.
- Ну, что ж, пошли, - с готовностью предложил я.
- Только сначала сделаем еще кое-что, - отозвался брат и сделал какой-то знак нашему третьему спутнику.
- Куда это он? – поинтересовался я, едва фигура солдата исчезла в кустах у дома.
- Ночной сторож этого дома давний приятель Фолка. Он отопрет нам дверь черного входа… Держи-ка.
Я взял протянутый мне комок черной материи, оказавшийся глубокой, скрывающей лицо целиком, маской.
- М-да, - скептически прокомментировал я, но маску надел.
… Солдат вернулся довольно быстро и один.
- Где сторож? – первым делом поинтересовался Ланс.
В ответ Фолк одарил нас хищной улыбкой.
- В доме, Ваша Светлость. Связанный и без сознания.
Брат только покачал головой:
- Я думал, он твой приятель.
- Так и есть, Ваша Светлость, теперь у парня появился шанс отвертеться на допросе.
Я не выдержал и усмехнулся:
- И какой благодарности мы от него ожидаешь?
- Какая благодарность, Ваша Светлость, дружба превыше всего, - осклабился солдат.

Из открытой двери тянуло затхлостью. Масляные светильники на стенах горели тускло, но все же позволяли без труда ориентироваться даже нам с Фолком, не говоря уже о Лансе. Недолго постояв неподвижной скульптурной группкой у входа, мы двинулись вглубь дома. Брат неплохо ориентировался в хитросплетениях коридоров и комнат, и это сберегло нам уйму времени. Дом был огромен, но зацепиться глазу в нем было абсолютно не за что. Аскетизм и подчиненность довлеющей над этим местом идее подавляли все. Оставалось только радоваться, что люди, доведшие себя до такой жизни, не приемлют насилия. Вроде бы.
По мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж и вскоре уже стояли перед высоченными двустворчатыми дверями.
- Вот и пришли, - обернувшись, едва слышно произнес Ланселот.
Его рука непроизвольно поглаживала рукоять невесть откуда взявшейся широкой абордажной сабли. Только понаблюдав с десяток секунд за нервными пальцами брата, я понял, что и сам изо всех сил вцепился в свой меч. Наш ироничный Фолк сник еще на полпути к этому месту.
Я осторожно закрыл огромную створку перед носом напряженно заглядывающего внутрь солдата и медленно обернулся. Тишина в зале была абсолютной, и единственный услышанный мною звук был лишь отражением моего собственного сердцебиения. Если так будет продолжаться и дальше, я вполне могу и оглохнуть! Но унять тревогу никак не удавалось.
Громадный зал спал, погруженный в полумрак, и только тонкие полосы света пробивающиеся с улицы сквозь неплотно задернутые портьеры, перечеркивали его. Спали святые и праведные, запертые в тяжких рамах своих икон, спали мозаичные плиты пола, под потолком спала большая люстра, заправленная сотнями сонных, оплавленных до основания свечей. Спала и так хорошо запомнившаяся мне, непримеримая ярость этого места, и, надеюсь, спала крепко.
Я усилием воли разорвал сковывающие меня цепи нерешительности и пошел вперед, к возвышению, туда, где под облаками белесой полупрозрачной материи угадывалась лежащая темная фигура. Каждый шаг отзывался в ушах тревожным набатом. Приблизившись к статуе, я отбросил окутывающую её материю в сторону и тихо поинтересовался:
- Что будем делать дальше?
- То, зачем пришли сюда, - буркнул тот в ответ, но сам не сдвинулся с места.
Долго, очень долго мы в нерешительности простояли перед каменным Фредериком, и не похоже было, что того наше присутствие тяготит. Да он и при жизни сентиментальным не был.
- Это, конечно, ерунда, но знаешь, у меня такое чувство, будто я собираюсь убить живого человека, - прошептал Ланс, неотрывно глядя на истукана.
- Тогда давай, встанем с другой стороны, - предложил я.
Что мы и сделали…. И потом снова смотрели… Что ж, неизвестный мастер сработал на славу.
О, Боги, как же нам не хотелось разрушать его!
- Так не годится, Леонард, - покачал головой брат, со свистом крутанув в руке свой клинок.
- Давай вместе, - предложил я и извлек свой клинок.
А Идолу все было нипочем.
- На счет «три», - предложил я. – Раз.
- Подруби ему опорную руку, а я попытаюсь снести башку.
- Понял. Два.
- И….
- Три.
Ударили мы одновременно. Мой меч рассек воздух и вгрызся в каменное запястье Идола. В первое мгновение мне показалось, что камень удар выдержал, но почти сразу же изрядный фрагмент руки отделился от статуи и со стуком упал на каменное ложе. Лансу повезло меньше. Его клинок высек только сноп искр, небольшой султанчик крошки, и с хрустом переломился. Брат громко выругался. Не теряя времени, я метнулся к огромному, в рост человека, бронзовому канделябру у ближайшей стены. У меня даже в глазах потемнело когда я отрывал его от пола, зато позже, когда я обрушил его на Идола, проблем не возникло. Первым же ударом я снес статуе голову, а следующими тремя превратил ее всю в груду осколков. На учиненный нами погром дом ответил пронесшимся по коридорам эхом. В дверях возник Фолк с обнаженным клинком в руке.
- Даешь! – прокомментировал брат, возбужденно. – А теперь уходим.
Обратный путь отнял куда меньше времени, и я уже почти поверил в то, что нам удастся уйти так же просто, как мы и попали в этот дом. Даже донесшийся из-за двери шум на улице не заставил меня встревожиться.
- Так и должно быть? – поинтересовался я у брата.
Тот нервно дернул щекой, но прежде чем успел ответить, мы услышали звон мечей.
- Ну, не может же все быть гладко, - с философским спокойствием заметил Ланс и потянулся было к ножнам, но вовремя вспомнил, что сломанное оружие осталось наверху, в зале, и досадливо щелкнул пальцами. Внушительности при этом он не потерял нисколько.
- У меня снаружи достаточно людей. Они сумеют нас прикрыть. Уходим. – быстро сказал брат, но ничего сделать мы не успели.
Где-то в глубине дома раздались частые хлопки распахиваемых дверей и выкрики команд. Дробь тяжелых шагов неслась отовсюду и судя по ее частоте нас желало видеть не меньше сотни поклонников.
- Все-таки влипли, - довольно спокойно прокомментировал брат и сплюнул под ноги. Фолк, держа свою саблю на отлете, лихорадочно вращал головой, пытаясь держать под контролем сразу все направления. В эти секунды звероподобность его черт особенно бросалась в глаза, и выглядел он – ну волк волком.
От пущенного кем-то с улицы булыжника разлетелось ближайшее стекло, и почти одновременно распахнулась входная дверь. Первый наш гость еще только переступал порог, как Ланс оказался перед ним и воспользовавшись коротким замешательством противника, ударом кулака сбил того с ног, одновременно выхватив из его рук оружие. Не теряя времени, брат сделал выпад куда-то за порог и в ответ оттуда донесся короткий вскрик.
- Леон, мы любой ценой должны вырваться из этого дома, или нам крышка!
Но ничем помочь ему я не мог – в этот момент в холл вбежали первые преследователи. Их было всего двое против нас с Фолком, и мы уложили обоих. Но все резко изменилось когда подоспели остальные. Их было столько, что я сразу понял, что долго нам не продержаться. Еще хуже было то, что не пошли дела у брата, и дальше порога он так и не сумел пробиться.
… Фолка достали почти сразу, но я сумел буквально вырвать его из-под ног наседающих врагов. Брат давно оставил попытки вырваться за дверь, и теперь его хватало только на то, чтоб прикрывать мне спину. Его одежда в нескольких местах была располосована. А зал заполнялся все новыми и новыми врагами, и вскоре мы оказались зажатыми в одном из углов.
Думаю, мы оба отдавали себе отчет в том, что долго это продолжаться не может. Лично я был достаточно напуган для того, чтоб наплевать на все и вызвать Древо. И только одна странность удерживала меня от этого – поведение врагов никак не подтверждало их выказываемого желания убить нас. Еще несколько десятков секунд энергичного, но вовсе не ожесточенного обмена ударами превратили мои подозрения в уверенность. Мы нужны были слугам Идола живыми, и не будь я так занят, я бы понял это много раньше.
Я покосился на Ланселота, не зная, как поделиться с ним своими наблюдениями, и почувствовав мой взгляд, он резко обернулся и кивнул. Что ж, обойдемся без лишних слов.
Долго ждать не пришлось. В какой-то момент стена нападавших резко откатилась назад и в ней образовался узкий коридор, на дальнем конце которого стояла одинокая фигура в сером. В наступившей тишине жрец прошел вперед и остановился перед нами.
- Ничего не делай, я начну первым, - услышал я у самого уха голос брата, хриплый и с какими-то странными модуляциями.
- А серый продолжал молча стоять напротив и буравить нас недоброжелательным взглядом. Надо думать, он пытался нас запугать, но добился совершенно обратного результата – мы, наконец, получили возможность передохнуть и успокоиться.
- Вы пришли без приглашения и осквернили имя бога, - внезапно сурово заявил сероплащник.
Я усмехнулся:
- Что ты, мы и не думали об этом. Мы много проще.
По обступившей нас своре прокатился короткий злой гомон.
- Не паясничай, - отрезал серый. – Кто послал вас?
- Что значит «послал»? – вопросил я, решив не сопротивляться охватывающей меня веселой злости.
Серый молчал довольно долго, наверное размышлял над ответом. Что ж, трибуном я никогда не был. Все это завершилось неким телодвижением, почти скрытым его просторным одеянием.
- Вы предстанете пред Кругом Бога, и, да сжалятся над вами небеса.
- Да, да, пусть сжалятся, - повторил я эхом.
Какой-то здоровяк не выдержал и шагнул в нашу сторону, но серый одним величественным движением вновь навел порядок.
- Подойдите ближе, - прошептал он, и от этого шепота я едва не лишился чувств.
Видимо, колдун применил лишь ничтожную часть подвластных ему Сил и только поэтому я сумел выдержать давление, не прибегая к помощи Древа. Но когда сознание прояснилось, я обнаружил, что стою всего в нескольких шагах от серой фигуры. Я нутром прочувствовал его взгляд, скользнувший по мне и ушедший чуть в сторону. «Я по-прежнему вооружен, а до него всего пара шагов. Или один выпад».
Но прежде чем я успел сделать его, серый приказал:
- Снимите маски.
Меня шатнуло, но я сумел остановить собственную руку в считанных сантиметрах от лица. Но Ланселот согласно кивнул и одним движением сорвал с лица черную материю.
Я только успел ужаснуться его глупости, но предостережение застряло у меня в глотке, а по рядам орды пронесся вопль. И было от чего. Над плечами брата возвышалась жуткая оскаленная кошачья морда. Оборотень! Серый отшатнулся и едва не упал, запутавшись в собственных ногах.
- Так сойдет?
Я скорее догадался чем разобрал низкий нечеловеческий рык брата. Ланс сделал короткий неуловимый взмах рукой, и голова сероплащника отделилась от туловища. Она еще не достигла пола, как брат-оборотень отбросил свое оружие и прыгнул на пятящихся от нас людей…. В толпу врезался уже огромный яростный зверь.
Делать мне было почти нечего. Перепрыгивая через окровавленные корчащиеся на полу тела и добивая всех да кого только мог дотянуться, я бросился в пробитый братом проход, но не одолел и половины пути к тому времени, когда громадная кошка уже стояла у выхода. Внезапно оборотень, дико взревев, метнулся в мою сторону. Я едва успел отшатнуться с его дороги, а когда обернулся, тот стоял возле сидящего на полу у стенки едва живого человека. Проклятье, я совершенно забыл о Фолке! И пришлось возвращаться.
Только теперь все было по-другому. Оборотень быстро расправился с теми, кто отважился оказать ему сопротивление, после чего просто носился, по холлу, словно ангел смерти, и убивал всех подряд. Его черное тело мелькало среди переруганных людей, легко настигая беспорядочно мечущиеся в ужасе фигуры. Мне оставалось только забросить солдата на плечо и выскользнуть с ним за дверь.
Это был не самый умный поступок – снаружи меня уже ждали. Я едва успел броситься на землю, как над головой прожужжало с десяток стрел.
- Ла…, - начал было я и осекся. – Где ты там пропал, чертов зверь! – заорал я во всю глотку, понимая, что второго залпа не переживу.
Рядом катался по земле и громко стонал от боли Фолк.
«Чертов зверь» услышал, и спустя несколько мгновений выпрыгнул на улицу. Лучников всего-то оказалось с десяток, и ни один из них так и не успел выстрелить второй раз.
***
Меньше всего мне хотелось появляться в этом месте, но, к сожалению, от меня тут мало что зависело. Сильно подозреваю, что идея встретиться именно здесь принадлежала Винсенту и навеяна она была исключительно эмоциями. А значит, из добровольных помощников, мы незаметно превратились в рабов страхов и предчувствий первенца рыжей королевы Линды.
- Как по-твоему, Леонард, он изменился?
- Нет, - коротко ответил я, не удостоив Удав ни единым взглядом
Винс вздохнул и присоединился к разглядывающей Фредериков меч Эмилии. Эдвин покосился на меня и неодобрительно покачал головой, а вот Ланс вовсе не обратил никакого внимания на наш диалог. Принц-оборотень выглядел предельно уставшим, что и неудивительно – денек у него выдался еще тот!
- Я, и в самом деле, не вижу никаких изменений, - добавил я мягче. – Не понимаю, почему тебя так заботит его состояние.
- Но ведь не зря же Удав не исчез вместе с хозяином. Поверьте, он еще сыграет свою роль… уж и сам не знаю, в чем.
Эмилия взмахнула рукой, и ее ладонь прошла сквозь Истинный Клинок, не встретив ни малейшего сопротивления.
- Вот загадка, так загадка, - прищелкнув пальцами, прокомментировала сестра и повернулась к нам.
- Быть может, из всех окружающих нас загадок, эта самая простая, - не открывая глаз, меланхолично заметил Ланселот.
Эмилия усмехнулась:
- Ну, так объясни.
- Не могу, - невозмутимо признался брат. – Собственно, я только хотел подчеркнуть нашу нынешнюю беспомощность.
- Не стоит сгущать краски. Из любого положения можно найти выход, - вступил в разговор Эдвин.
Я ожидал, что сестра, как обычно, съязвит, но Эмилия выглядела необычно серьезной и даже ответила старшему брату:
- Нет, Эдвин, на этот раз все действительно плохо. В городе неспокойно, кое-где уже были беспорядки.
В этот момент Ланс открыл глаза и окинул нас на удивление бодрым взглядом:
- Мы их легко придушили. Собственно говоря, это и назвать-то нельзя беспорядками.
- Но еще полгода назад никому бы и в голову не пришло так себя вести. – хмуро бросил Винсент. – Люди чувствуют нашу слабость, и это хуже всего.
- Я никому не позволю будоражить город, - улыбнувшись брату, сказал Ланселот.
- Полагаешь, твоя Гвардия всесильна?… Нет, сила в таком деле мало что значит. – Винсент раздраженно взмахнул рукой. – Сегодня я весь день принимал делегации из других городов. Они боятся, братья. Боятся и не верят в наши силы. Сейчас положение даже хуже, чем было полтора года назад.
Эдвин хохотнул:
- Боятся, не боятся, но поддерживать нас будут. В противном случае, из меньшего зла мы превратимся в большее. Для них.
Ладно, в конце концов, ничего более путного от него никто и не ждал.
- Между прочим, кто-нибудь следит за Черными Патриархами? – поинтересовался я.
- Конечно, - коротко ответила Эмилия, и вдруг встрепенулась:
- Да, кстати, а что это за Круг Богов, перед которым вас грозился поставить серый?
- Сами первый раз слышим про него, - ответил Ланс.
- Вот еще загадка, - буркнул его старший брат.
- Да чего уж там, одним кругом меньше, одним больше.
Эдвин отлепился от стены и прошел по залу, стараясь наступать только на темные фрагменты напольной мозаики. Потом спросил:
- Ну, хорошо, мы собрались и выслушали рассказ Ланселота и Леона. Что дальше?
- А что дальше? – тут же подала голос Эмилия.
Старший принц поморщился.
- Прекрати, я серьезно.
- Можно убить всех серых Патриархов, - предложил я с умным видом.
- Убить и сжечь. А пепел развеять над морем. – невозмутимо добавил Ланс.
- Идиоты! – выругался самый старший принц.
- В самом деле, что за чушь, - поморщился Винс и я так и не понял, серьезно он, или шутит.
- Как-то по дурацки все у нас выходит, - заявил Эд. – Почему мы пытаемся все сделать самостоятельно? Ведь у нас же куча союзников, вассалов, слуг, будь они все неладны! Что делают колдуны подчиненных нам Родов? Что делают Гильдии? Чем занимается Большой Синклит Патриархов? Ведь его-то мы по-прежнему контролируем.
Все головы, как по команде, повернулись в сторону Винсента. Тот раздраженно дернул щекой и взъерошил пятерней шевелюру.
- Чем занимаются? Да болтовней, как обычно. И еще попытками свалить друг на друга всю ответственность.
- И это нормально? – вскричал Эдвин. – Да их просто накрутить некому. Впрочем, почему некому, я сам этим и займусь.
- Только погоди еще пару дней, пожалуйста, - попросил брата Винс.
- Это еще зачем?
- Надо. Говоря шахматным языком, они куда лучше расставили свои фигуры. При любом нашем действии они тут же становятся жертвами и получают всеобщие симпатии. Мы не дадим им такого преимущества, мы сами станем жертвами их нетерпимости.
- Скорее, собственно нерешительности, - сварливо вставил старший принц. – Ах, как я ненавижу всю эту возню!
Не знаю, что кольнуло меня после этих слов, то ли приступ застарелой неприязни к любимцу отца, то ли ощущение фальши всей разыгранной им сцены.
- А что ты любишь?
Очень нехорошо прозвучал мой безобидный вопрос, и не удивительно, что пальцы Старшего тут же сомкнулись на рукояти его меча. Лица братьев напряглись.
Я никак не ожидал того, что произошло в следующий миг – эдвинова Октава вылетела из ножен. «Неужели все-таки дуэль?» - промелькнул в голове вопрос, когда наши взгляды встретились. Но напряженным был только мой, а его глаза горели бесшабашным диковатым весельем.
- Я люблю распутывать узлы. А еще больше я люблю их разрубать!
Случайно или нет он оказался после этих слов возле Удава неизвестно, но его следующий поступок застал нас всех врасплох. Резким ударом Эд попробовал перерубить Истинный Клинок Фредерика. Ничто не смогло бы выдержать подобного удара, но Удав выдержал. Отозвался резким громким звоном, вспыхнул на миг, но выдержал, продолжая неподвижно висеть в воздухе.
Я так и не понял, кто именно из братьев выругался в наступившей вслед за этим тишине.
- Возьми его, Эд, - предложил я.
С видимой опаской Эдвин протянул руку к Удаву… и она беспрепятственно прошла сквозь рукоять.
Глаза разглядывающего Удав Ланселота полыхали бесовским огнем, по полу у его ног беспорядочно роились пылевые султанчики. Вслед за братом и я вызвал Древо Сил.
- Ничего? – тут же спросил брат-оборотень, и следом за моим отрицательным жестом признался:
- И у меня тоже.

Холода окончательно отступили и это стало единственным отрадным событием за весь следующий месяц. В Королевстве было неспокойно. То и дело в провинциях вспыхивали беспорядки, бессмысленно жестокие и немотивированные на первый взгляд. Культ Идола разрастался, словно на дрожжах, и все большее число наших сторонников задумывалось о странной пассивности Династии в этом вопросе. И нас не могло не тревожить то, что нашептывали людям добровольные советчики. Нам удалось схватить нескольких посвященных, но откровенности все они предпочли смерть. Никого подобная стойкость не восхитила. В остальном же все оставалось по прежнему. Мы карали и миловали, благо возможности как для первого так и для второго наличествовали в избытке. Все это отчасти скрашивало наши будни, а я лишний раз убедился в том, что лишение жизни верующего человека ничуть не тяжелее убийства атеиста, хотя и считается, что расплата в первом случае неминуема. Правда, я слышал, что угрызения совести доводили некоторых убийц до суицида, но, по-моему, тут все дело в каких-то личных моментах. Например, в привязанности, или даже любви.
Вообще, мне кажется, что даже самый истовый адепт имеет свой идеал костлявой леди с косой. Кто-то предпочитает склепы, кто-то мавзолеи и курганы, многим нравятся пирамиды. Иному же достаточно небрежно присыпанной придорожной ямы. Лично мне по сердцу как раз последнее, хотя, по большому счету, нет ничего лучшего бутылки доброго вина. Ну и, быть может, известной доли созерцательности.
Прямо сейчас вина и одиночества мне хватало с лихвой, а убивать я никого не собирался. Так уж действуют на меня мысли о смерти, навеянные вином, в одиночестве распитом в полумраке родового склепа. Я сидел на скамье в центре зала, а передо мной лежала массивная мраморная плита. Под плитой лежал Лоун, а вокруг витал тот самый запах, что навсегда въелся в меня еще в день похорон младшего брата.
Одно из созданий запредельного мира по имени Тогай как-то при мне назвало людей одухотворенной падалью. Звучит крайне оскорбительно, но, по сути, верно и более того, этой же идеей проникнуты и все людские религии и фольклор. Мы, человеки, давно уже обрядили себя в венец богоизбранничества и любой из нас готов видеть себя этакой уменьшенной копией Творца. Мы присвоили себе не только тело (ту самую падаль), но и то, что Творец вдохнул в нас – душу. А ведь никто нигде не говорил, что однажды выдохнутая, она перестала Ему принадлежать. Для меня же совершенно очевидно, что сей субстрат скорее портит и отравляет нам жизнь, чем облегчает, а кто не согласен с этим, пусть пообщается с кем-либо вроде Тогая! Вся наша жизнь есть борьба души с телом и чем заканчивается эта борьба известно каждому – мавзолеем, курганом, придорожной канавой. Каждому ж, однако, известно и то, что и в случае неумолимого поражения самому себе есть шанс выпутаться. Всего-то и нужно, что заставить душу отбыть в нужном направлении. А, по-моему, это как раз последнее, о чем стоит беспокоиться. Прах низвергнется к праху, Богу отойдет богово, а то, что останется, и будет человеком. Его никто нам не давал и никто не знает, откуда оно взялось. Оно живет с нами и живет после нас вместе с теми, кто нас знал, кто нас помнит или хотя бы раз мельком видел. Оно паразитирует, живьем поедая нас при жизни, и еще долго не дает нам жить после смерти. Как и все паразиты, оно пришло из ниоткуда и уже никуда не денется. Освобожденное от сковывающего его божьего дыхания, оно не живет, а существует, оно просто есть. И с этим приходится считаться. Имя ему – память.
Среди множества подобных паразитов живет во мне один по имени Лоун. Как и все прочие, он не душа и не тело, как и прочие – он череда смутных образов, суть того Лоуна, что я когда-то знал. Из всех моих знаний, это одно из самых дорогих и светлых, но в этом склепе оно и самое тяжелое.
Я никогда не был ни фанатиком, ни формалистом, и любая догма для меня лишь пустой звук. В своей жизни я сделал немало скверного, но то, что нам предстояло, не нравилось даже мне. Вряд ли этот поступок мог навредить Лоуну-Душе, а уж Лоуну-Праху, покоящемуся в могиле передо мной, это точно безразлично. И только Лоун-Память терзал меня, и терзал больно. Нет, я исполню все, что должен, но – видит Творец! – есть что-то очень неправильное в том, что мы используем память брата для своих нужд.
Позади раздался металлический лязг дверей, и в склеп спустился брат. Попривыкнув к полумраку, Эдвин приблизился ко мне и молча постоял рядом. Покончив с формальностями, Старший заозирался в поисках другой скамьи, но так ничего и не нашел и устроился на, соседствующей с Лоуновой, могиле отца.
- Выпьешь? – предложил я, протягивая ему бутылку, и когда он отказался, выпил сам.
- Я так и знал, что найду тебя здесь.
- Я кому-нибудь нужен?
- Да вроде бы нет.
Но я отчетливо видел, что брат пришел сюда раньше остальных неспроста.
- Начнем через час, - неловко продолжил он, и, не дождавшись от меня ответа, добавил:
- Видел бы ты, что творится в городе.
- Так все плохо?
- Скорее, наоборот. В переносе тела Лоуна в Храм многие склонны видеть нашу поддержку Церкви. Хвала Творцу, не все еще ассоциируют Церковь с Идолом.
- А что серые? Вряд ли мы проведем их этим.
Брат неопределенно пожал плечами.
- Мы застали их врасплох, и не думаю, что они успеют предпринять за оставшееся время что-то серьезное.
- Я тоже не думаю.
- Леонард, я бы хотел с тобой обсудить один вопрос.
- Слушаю тебя.
- Дело идет… о нашей политике… в целом.
- Тут есть, о чем поговорить, - признал я.
- Если о какой-то политике вообще уместно вести речь.
- Тебе не нравится то, что делает Винсент? – прямо спросил я.
- Нет, не нравится, - не стал юлить и брат.
- И в чем суть претензий?
- Прежде всего, мне бы не хотелось, чтобы ты подумал, будто я интригую за спиной брата. Свои соображения я неоднократно высказывал и ему лично, чему свидетелями были все. Но поскольку Винс отказывается слушать советы, то не вижу причин, запрещающих и мне поступать по собственному разумению.
- Понятно.
- Если считаешь нужным, можешь передать ему содержание нашей беседы слово в слово.
- Договорились. Так в чем дело?
Эдвин помялся в некоторой нерешительности, и даже бросил пару взглядов в сторону моего вина, но в итоге все же смог пересилить себя.
- Дело в том, Леон, что брат не в состоянии принимать верные решения в сложившейся ситуации.
- Зачем же так категорично?
- Затем, что на всякие политесы у нас нет времени.
Я тщательно обдумал свои слова прежде чем ответить.
- По-моему, ничего непоправимого Винсент не сделал.
- Это оттого, что он вообще еще ничего не сделал! – с неожиданным жаром воскликнул Эд.
- Пока этого вполне хватало.
- Хватало для чего? Для того, чтоб поставить нас перед неизбежностью войны?
Мне очень не понравились его слова, и, уловив это, брат поспешно поправился:
- Нет, нет, я ни в чем Винса не обвиняю, он вполне доказал свою преданность Семье и Королевству, но, согласись, одного этого все же мало.
- Эдвин, я не знаю, что можно было еще сделать сверх того, что сделал Винсент. – утомленно проговорил я. – Понимаю, ты полагаешь, что способен на большее, но это, извини, всего лишь твое личное мнение.
- Я могу позволить себе иметь личное мнение, - начиная злиться, отчеканил брат. – И как старший наследник, я имею право на собственное видение того, что делается в королевстве.
- Конечно, ты имеешь право на все это, - миролюбиво заверил я.
- А помимо этого, еще и на принятие решений, которые позволят вывести Королевство из кризиса.
- А вот тут ты ошибаешься, - быстро сказал я. – На это имеет право только король.
- На это имеет право любой, кто способен на решительный поступок, - резко возразил брат.
- Только в том случае, если его поддержат остальные. Кроме меня, ты еще с кем-нибудь говорил на эту тему? Что они тебе ответили?
Что именно они могли ответить, я и сам прекрасно знал, и теперь с удовольствием наблюдал, как Старший на глазах увядает. Но портить отношение с ним в такое время было бы неразумно.
- Поверь, Эд, мне вовсе не хочется мешать тебе, и если твои планы поддержит большинство, то и я с удовольствием помогу.
Поймав его удивленный взгляд, я понял, что с «удовольствием» слегка перегнул палку.
- Надеюсь, твой отказ не вызван только желанием высказать его именно мне?
- Не говори чепухи.
Эдвин резко встал.
- Ты действительно считаешь, что Винс поступает правильно? – внезапно спросил он.
- Да.
- И, похоже, ты не одинок в этом, - брат криво усмехнулся. – Но вы делаете ошибку.
- Хочется верить, что нет.
- Ну и верь, если хочется… Да, так ты собираешься передать ему наш разговор?
- Тут нечего передавать.
- Ну-ну.
Он остановился у отдаленного захоронения и, казалось, целиком погрузился в его изучение. Отвлекло от этого занятия его только прибытие остальных наших.
***
Мы стояли на обитом траурной парчой возвышении и от людского океана нас отделяла только жиденькая цепь людей в сером.
- О, Свет! – услышал я шепот Ланса. – Похоже, здесь собралось все Королевство.
Остальные мои родственники пребывали в не меньшем изумлении, и только Винсент остался самим собой. Заставив окружающую нас стражу расступиться, брат вышел вперед и стал рядом с Хранителем Королевского Дома, отцом Тарой. И теперь между нами и этой парой находился только гроб с телом Лоуна. Эмилино заклятие аккуратно извлекло из земли золотой саркофаг, и только отдельные куски земли и глины сыпались из зазора между крышкой гроба и покрытой кумачом надгробной плиты. Выполненное из золота, стилизованное Древо Сил в руках отца Тара блестело на солнце, но блеск этот был лишь бледной тенью сияния куполов Храма Творца, возвышавшегося над нами.
Сбоку, перекрывая путь к раскрытым настежь воротам Храма, плотной группой держались мятежные Патриархи. Ни один из них не смотрел в нашу сторону, но лица их выражали непреклонную решимость. Совсем не так самоуверенно выглядели разодетые в блестящие доспехи воины храмовой Гвардии, кольцом окружавшие патриархов-идолопоклонников. До сегодняшнего дня мне еще не доводилось видеть солдат Иерархии, и теперь я с любопытством разглядывал их.
Огромная толпа вокруг нас беспокойно гудела. Со всех сторон раздавались нестройные выкрики, то там, то тут вспыхивали и тут же гасли стихийные песнопения. Все это грозило в любой момент обернуться каким-то сумасшествием, и это понимали все. Эдвин переглянулся с сестрой, и я скорее почувствовал, чем расслышал их короткий диалог на уровне Сил. В группке усталых людей Круга Эмилии произошло едва заметное движение, и до меня донеслась их неразборчивая молитва. Винсент резко вытянул руку в сторону и отец Тара тут же передал ему Древо Сил. Площадь затихла, и тут из окон одного из ближайших домов полились полные печали звуки музыки. Реквием. Люди вокруг нас, словно по команде, опустились на колени.
Винсент поставил Древо на надгробную плиту и неожиданно вскинул сжатую в кулак руку над головой.
- СЕМЬЯ ФИАН ПРИШЛА К ТЕБЕ, О, ВЕЛИКИЙ ТВОРЕЦ! – разлетелся над площадью его громовой голос, но тут ничего сверхъестественного не было. Просто немного Дар-Го, самого низшего уровня Сил. Но один из серой группки рядом, словно подкошенный рухнул.
Брат исподлобья оглядел упавшего, затем толпу. Он не делал ничего особенного, но каждое его движение выглядело удивительно уместным, завораживающим, словно Винс действовал, бессознательно подчиняясь какому-то странному ритму всего происходящего…
- Встань с колен, народ Фиан!
Хаотичное, но общее, движение по согбенным рядам. Шорох, возгласы… И вот уже все стоят. И как заключительный аккорд:
- Подойдите ближе!
Медленно, шаркая, где-то с опаской, стена людей надвинулась на нас, гоня перед собой не успевших смешаться с ней серых. Обступив нас всего в каком-то десятке метров, люди остановились. И смотрели. О, Боги, как они смотрели! Никогда и никто не посмотрит на нас так, как эти люди на Винсента.
Потом случилась заминка. Подозреваю, брат просто не знал, что делать, но прежде чем пауза сделалась очевидной для всех, в группе патриархов произошло некое движение. Сплоченные ряды идолопоклонников потеряли свою монолитность и расступились, образовав узкий, ведущий прямо в зев Храма, проход. На той его стороне, показалась еще одна закутанная в хламиду фигура. Что ж, без этого человека все происходящее вряд ли обрело б законченность и смысл.
Выйдя на свет, Юрра ненадолго замер в неподвижности в дверях Храма, и только глаза его, страшно живые на застывшем аскетичном лице, бегали по фигурам и лицам вокруг. Лицом он был белее мела, но к добру ли его кажущаяся беспомощность? Никто не смог бы с уверенностью сказать, что ведет его в данную минуту – хладнокровный расчет или фанатичная безрассудность.
Мне пришло в голову, что нам неплохо бы приблизиться к брату, но тут заговорил старик. Он едва шевелил губами, но голос его разносился над площадью не слабее, чем у Винса.
- Храм Творца всегда открыт Его Семье. Великий рад вновь объединиться с братом, Лоуном!
И только тут я понял, что складывается для нас все не так уж и хорошо. А старик, подгоняемый теми же неведомыми ритмами, что и Винс, поднялся на наше возвышение. Обойдя всех нас, словно статуи, он подошел к самому краю, и вдруг то самое, властное, что я уже видел в доме Туура, распрямило его спину. И выплеснулось на площадь.
- День Истины наступил! – возвестил Юрра, прежде чем мы пришли в себя. – Наступил день освобождения, и потомки позавидуют тем, кто сегодня присутствует при этом! Ничто в мире не происходит без воли на то Единого Творца, мудрого в своем постоянстве и непогрешимого. Твердой, но ласковой рукой ведет Он нас, пытая на прочность силу и дух наши, но с материнской любовью оберегая тела наши, ибо потерявший тело до срока, никогда не найдет пути к Нему! Велик и мудр Он, и в мудрости своей видит, как распрямляются наши спины и воспламеняются сердца. И в мгновенья такие, в благодарность дает нам Творец освобожденье. Полное и всеобщее, и распоряжаться этой свободой каждый из нас волен по собственному усмотрению. Но слабы пока люди, и подвержены искусам, а Творец мудр в каждом миге своем, и зная слабости наши и склонности, ограничил он свободу эту всего одним днем. И тем выше ее цена! Проведем ли мы этот день в неге и безделии, отвернемся ли мы от лика Его, или все, как один, отдадим Богу богово, зависит только от нас. Хочу только сказать, что завтра, на рассвете, все вернется на круги своя, и трижды благословен будет тот, кому не придется стыдиться поступков своих сегодняшних. Так готовы ли вы, дети, достойно встретить завтрашнее утро?
- ДА! – единым громовым возгласом отозвалась площадь.
- Другого ответа я и не ждал, - воскликнул отец Юрра. – Мы достойно выдержали все испытания и сумеем насладиться дарованной свободой, и порукой тому станет присоединение к нам олицетворяющей Творца, богоизбранной Династии Фиан!
Полуобернувшись, отец Юрра простер в нашу сторону руку, и в ответ тысячи глоток проскандировали:
- ДА ЗДРАВСТВУЕТ ФИАН!
Стоящие столбами, мы выглядели достаточно внушительно, и, думаю, не уронили оставленного нам предками величия. А Патриарх уже снова отвернулся от нас.
- Мы тяжело шли к этому дню, и тяжкие испытания выпали нам, и заставили некоторых из нас оступиться. Почувствовав это, поднялась скверна, и тьма попыталась очернить наши души. Не перечесть уловок и подлостей наймитов ночи, выслеживающих среди нас самых нестойких духом. Далеко зашла нечисть в своей злобе, пользуясь добротой Единого, на страшные вещи отважилась. Она подняла свою руку даже на пресветлый лик самого Творца, попытавшись уничтожить Его самый большой дар людям –спущенный на землю образ своего земного воплощения, повелителя Королевства Фиан, принца Фредерика.
Толпа ответила нестройным гулом – видимо успела отпереживать свое по этому поводу. Куда большая тревога начала овладевать мной – я начал понимать, куда клонит безумный старик.
Последний тем временем саркастически рассмеялся:
- Да разве могли они, безумные, одолеть всемирную мощь Единого? Ничтожнее комариного укуса был их подлый удар, но даже на него ответа не будет, ибо истинно сильные не унижаются местью. Вместо этого просто отряхнул всемогущий следы их поганых прикосновений, по-прежнему великий во всех своих ипостасях, … - отец Юрра выдержал длинную драматическую паузу, заставив людей стоять с замирающими от волнения сердцами, и, наконец, буднично проговорил:
- … И ВОТ, ПРИШЕЛ В ЭТОТ ДЕНЬ К НАМ.
Прежде чем мы успели хоть что-то понять, скучившиеся на крышах и в окнах домов по левую руку от нас люди возбужденно загомонили и крики откуда-то позади Храма вторили им. Толпа становилась все возбужденнее, несколько человек забились в истерике… и внезапно наступила полная тишина. Из-за угла Храма вылетело и понеслось над толпой, отбрасывая тень на лица, знакомое каменное ложе с развалившейся на нем проклятой черной статуей. Очень немногим из присутствующих посчастливилось видеть ее, но уж слышали-то о ней все, и незримый ореол ее божественности захватил всю площадь. Пролетев над площадью, Идол мягко опустился на наше возвышение рядом с гробом Лоуна.
Я как-то сразу понял, что эта статуя самая что ни на есть настоящая, и сейчас изо всех сил старался не поддаться чувству безнадежности. Мы угодили прямиком в гениально устроенную ловушку, выхода из которой я не видел.
- Да объединятся вновь святые братья, Лоун и Фредерик, и да обретут навеки покой и благодать Его под сенью нашей Церкви. И станет порукой тому Посвящение Королевской Семьи Фиан Единому Творцу через Его земную ипостась – Святого Фредерика! И да сбудется тем самым воля Всевышнего!
Обложил нас, обложил со всех сторон.
Мозг мой лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, и я не сразу осознал повисшую над площадью тишину. Замерло все: люди, жадно глядящие на нас, правителей забытой богом страны, природа-мать, изгнавшая с площади свист ветра, шелест листьев, пение птиц. Молчал Юрра, глядящий на нас с неожиданным равнодушием, как на отслужившие свое вещи. Этот-то взгляд и заставил меня по-настоящему разозлиться,… и старик отвел глаза.
Я не заметил, когда Винсент успел приблизиться к Черному Патриарху. Я боялся, что брат не сдержится и сделает какую-нибудь глупость, но тот только молча оглядел долгим взглядом вождя идолопоклонников, который после этого с явной неохотой отошел на пару шагов назад. И тут внезапно меня озарило!
Я сосредоточился и торопливо прошептал заклинание вызова. Еще через мгновенье передо мной возникло Древо Сил, а широкая спина Винсента вздрогнула.
- Винс, соглашайся, - крикнул я ему мысленно, и брат недоуменно покосился на меня. Я ответил едва заметным кивком.
Несколько долгих секунд он глядел мне в глаза, и только от него сейчас зависело, станет ли вновь прошлое между нами. А со стороны, со всевозрастающей тревогой на нами следил отец Юрра. Брат отвернулся.
- Народ Фиан! – воскликнул он. – То, что должно быть сделано – неминуемо. Творец получит то, что принадлежит Ему, по заслугам воздастся и нам, людям. Ради этого и ведет свой народ сквозь века Династия Фиан. Сотни лет ничто не могло остановить этот ход, ничто не остановит его и теперь, когда принц Лоун обретает достойный покой. Именно нас, потомков легендарного короля Зора, Творец избрал для претворения своих замыслов в мире и – клянусь! – на земле нет более ему благодарных людей, чем мы…
Внезапно, словно все происходящее вдруг опротивело ему, брат оборвал свою речь.
- Подойди к уроду, брат, - подсказал я.
Винс послушно приблизился к каменному изваянию, ни на миг не отрывая от меня пытливого взгляда. Двинувшемуся было за ним отцу Юрре заступил дорогу внезапно оживший Ланселот. Отметил я оживление Эмилии и остальных братьев. Молодцы. А стоящий рядом с Идолом Винсент продолжал вопросительно смотреть на меня.
- Скажи что-нибудь, предваряющее Ритуал. Например, отдай себя в его руки.
Брат вновь вскинул крепко сжатый кулак вверх. Любопытно, что до этого дня я никогда раньше не замечал у него склонности к подобной жестикуляции.
- Я, наследный принц Фиан, отдаю себя в руки Единого Творца со смирением и радостью. Да будет прославлено в веках Имя Его! – воскликнул Винс, особо не фантазируя и протянул руки к фредериковому идолищу.
- Прости меня, Винс, - с тяжелым сердцем извинился я и пляшущий перед глазами «сгусток» Сил вылепился в удар.
Между руками брата и каменным истуканом полыхнул заряд молнии, ослепив и оглушив всех вокруг, деревянный пол нашей трибуны вздыбился. Удар подбросил Винса на несколько метров вверх и швырнул в образовавшуюся в настиле дыру. Не знаю, успели ли сработать сооруженные мной наспех защитные чары, но то, как брат падал, мне очень не понравилось.
Площадь отозвалась единым криком ужаса и непонимания, а я, не теряя времени, присоединился к Ланселоту, сдерживающему на уровне Сил попытки Юрры вмешаться. Я надеялся, что хоть кто-то из братьев поймет мою задумку, и, конечно же, первой сориентировалась Эмилия.
Умело разыграв испуг, она бросилась к Идолу. Потом на ее лице проступило выражение самого неподдельного ужаса и она попятилась назад. Ее дрожащая рука нацелилась на каменное изваяние.
- Люди! Люди, вас обманули! Это не бог, это смерть!

… - Что было дальше? – едва слышно спросил Винсент.
Сидящая в ногах его кровати Эмилия кинула на меня предупреждающий взгляд и найдя руку брата стиснула ее в своих ладошках. Пальцы Винса безвольно разжались.
Он был очень плох. Моя находчивость едва не убила его, и только вмешательство нашей младшей сестренки предотвратило трагедию. Эм сутками почти безвылазно сидела с раненым, и таки сумела сохранить его для Семьи.
- Что было дальше, Леон? – настойчиво повторил Винсент.
- Началась паника и давка, - вздохнув, ответил я, и это было самое вопиющее преуменьшение, какое только можно вообразить себе.
- Мы попытались направить эмоции толпы в нужное для нас русло, и Ланселот выдал им самую неистовую, самую пронзительную речь, какую я когда-либо слышал. – я немного помолчал и добавил. – К сожалению, Юрре удалось сбежать.
- Не то, - морщась то ли от боли, то ли от досады, перебил брат. – Что Идол?
Сказать ему правду я не решился.
- Эдвин разрушил его, - ограничился я полуправдой… и кровавые картины того дня вновь пронеслись передо мной.
… - Люди! Люди, вас обманули! Это не бог, это смерть! – возопила сестра.
Красный от напряжения, Юрра что-то проскрежетал сквозь зубы, но его никто не услышал. На площади началось нечто невообразимое. Толпа, еще секунду назад недоуменно следившая за разыгрывающейся перед ней сценой, после слов Эмилии обезумела. Люди отхлынули в стороны и почти тут же стали образовываться целые завалы из человеческих тел. Но никого это не беспокоило, и живые людские валы затаптывали упавших насмерть. На моих глазах несколько человек, не удержавшись, сорвались с крыш. От доносившихся отовсюду плача, истошных криков, яростной ругани хотелось зажать уши. На беду, среди пришедших на площадь людей оказалось немало колдунов, и потоки Сил, бездумно вызванные ими в попытках уцелеть, искалечили не одну сотню человек. Людские валы в первые же секунды беспорядков смяли жидкие цепи сероплащников, и только горстка Патриархов сохраняла спокойствие и порядок. Отгородившись от всеобщего буйства щитом Сил низших порядков, они довольно долго ничего не предпринимали, и только падение их вождя, Юрры, заставило адептов действовать. Я только успел уловить изменения в конфигурации задействованных ими Сил, как вмешался старший брат. Словно коршун, Эдвин прыгнул с нашего возвышения на серую компанию, и вздувшиеся за спиной полы его черного плаща скрыли первые мгновения стычки. Эд сразу же уложил своей здоровенной Октавой четырех ближайших старцев, по-змеиному ловко увернулся от насланных на него в панике огненных струй, и прирезал оставшуюся троицу до того, как те успели придумать что-либо более действенное. Хищно оскалившись, брат пнул ногой ближайшее разрубленное им же тело, затем как-то воровато огляделся и побежал к воротам Храма. В царящем вокруг бедламе никто не обратил внимания на учиненные Старшим убийства.
Но, все это выглядело невинными шалостями на фоне того, что творилось вокруг. Большая часть людей отхлынула, беснуясь и клокоча на отходящих от площади улицах и переулках, оставив после себя сотни растерзанных, затоптанных тел. И мертвых, и живых. Стоны и крики умирающих били по нервам, и высоко-высоко в небе, выше облаков, уже кружилась едва видимая воронья стая.
А над всем этим, словно подлинный хозяин положения, продолжал насмехаться все так же лежащий на своем каменном ложе проклятый принц Фредерик.
За моей спиной раздалось грубое ругательство. Я обернулся и брат Ланселот ответил мне раздосадованным донельзя взглядом.
- Юрра сбежал! Вот гадство!
А в воротах Храма показался Эдвин. В одной руке брат держал окровавленный клинок, другой придерживал переброшенное через плечо тело в сером одеянии. Хищно оглядывая площадь, он сбросил тело сероплащника на землю и тут взгляд его уперся в Идола. Глаза Старшего вспыхнули и он издал вопль, заставивший всех нас вздрогнуть. Затем бросился к возвышению. Ланс схватил меня за руку и оттащил с пути старшего принца, который, как мне показалось, слегка спятил. В два прыжка одолев ведущую на наше возвышение лестницу, брат подбежал к статуе и сильно пнул ее ногой. В этот момент его плащ зацепился за какие-то торчащие из пола доски, сорвался с плеч и с головой накрыл черное каменное тело. Я не выдержал и хмыкнул в кулак, а Старшего рассудок, похоже, покинул окончательно. Возопив нечто совершенно непередаваемое, он дикими глазами обежал все вокруг и не найдя искомого, замахнулся на статую своим мечом. Одновременно брат принялся изменять форму клинка, и когда тот опустился на статую, то имел вид толстенной шипастой булавы. Эдвин работал с истовостью одержимого, хрипя от натуги и ругаясь, и остановился только когда угадывающаяся под плащом фигура исчезла. Затем в полном изнеможении Старший стянул с постамента плащ, обнажив отполированную поверхность камня без каких-либо следов разбитого Идола.
… Сестра прикоснулась ко мне, и я очнулся.
- Тебе пора идти, Леон.
- Да, да, конечно.
Я встал и кивнул брату, стараясь не замечать его просительного взгляда.
- Ты ведь рассказал мне правду? – его вопрос застал меня уже у дверей.
Пришлось останавливаться.
- Конечно, - ответил я и улыбнулся.
Думаю, убедителен я не был. И улыбался зря.

Только простояв с четверть часа у раскрытого настежь окна, я вдруг осознал причину мучающей меня в этот вечер тревоги – вокруг Дворца не было бесконечной шумной орды паломников. Никто не пришел сегодня отдать дань памяти бывшему кумиру, и я не знал, радоваться этому или огорчаться. Давно подзабытая тишина звенела в ушах, и что-то недоброе мерещилось на покатых ухоженных склонах Королевского Холма.
Как ни странно, но это открытие меня несколько успокоило и сразу же захотелось что-то сделать. Я спустился на первый этаж, вышел в Южный сад, и далее через калитку в стене попал на часовенную площадь. Двери часовни были распахнуты, и я вошел внутрь.
Очень долго я простоял перед Удавом, вглядываясь в каждый его изгиб, но никаких новых изменений не обнаружил. Ни к чему не привели и мои попытки завладеть оружием. Но даже это не огорчило меня, совсем наоборот, заставило на время поверить хоть в какую-то стабильность, еще оставшуюся в мире. Оказывается, обманывать самого себя не так уж и трудно. Было бы желание. Мой обратный путь через Южный сад пролегал уже в полной темноте.
Никто из наших еще не вернулся, и только Виктор о чем-то беседовал в Тронном зале с большой группой дворян. Я не стал присоединяться к ним, а навестил Винсента. Брат спал и спала пристроившаяся рядом на неудобном низком пуфике его пожилая сиделка. Не входя, я осторожно прикрыл дверь и вернулся к себе. Откупорил очередную бутылку и прямо из горлышка выпил за здоровье Дианы. Спать не хотелось, и я приказал прислуге тотчас доложить мне, если во Дворце объявится кто-либо из братьев.
Незаметно пролетело еще несколько часов. И еще несколько. К тому времени, когда пробило одиннадцать раз, ряд пустых бутылок под моими ногами заметно удлинился. От стен потянуло холодом и я растопил камин. Затем в очередной раз попробовал читать.
Так, в кресле за книгой меня и застал стук в дверь. Зевнув, я направился открывать.
На пороге стояла Эмилия.
- Прошу, - пригласил я и посторонился.
Едва осмотревшись, сестра поморщилась.
- Снова пил?
Я ограничился многозначительным молчанием, а она села и устало потянулась.
- Ох, ну я и вымоталась сегодня.… Налей, будь добр, мне вина, если еще есть.
Я исполнил ее просьбу и сел рядом.
- Филипп и Ланселот уже вернулись?
- Не знаю, мне было как-то не до них. Знаешь, меня бы следовало похвалить – я сегодня много чего успела. Если к завтрашнему утру в городе останется хоть один сероплащник, то я уйду в монастырь. – сестра покосилась на меня и уже другим тоном добавила. – Но вообще-то, я пришла к тебе по другому делу.
- Вот как?
- Дело в том, Леон, что… нет, сначала ты должен обещать мне, что не бросишься делать глупости, как только я расскажу тебе обо всем.
- Это ночью-то? – удивился я. – Обещаю. И даже клянусь.
- Я не шучу с тобой, - одернула она меня, и едва улыбка сползла с моего лица, быстро сказала. – Леонард, возможно, я знаю, где прячут Диану.
Она во все глаза наблюдала за мной, но если я и выдал свои чувства, то совсем чуть-чуть.
- Насколько можно доверять твоим сведениям?
В глазах сестры промелькнуло восхищение. Кажется, она до сих пор все это воспринимает как забавную игру.
- Леонард, ты великолепен. По моим расчетам, в эту минуту ты уже должен вытряхивать из меня душу.
Только боги знают, чего мне стоило не начать делать это. Я даже заставил улыбнуться свое одеревеневшее лицо.
- У меня впереди еще целая ночь. Сначала попробую разговорить тебя по-хорошему.
Эмилия ничуть не испугалась.
- Брат, есть серьезные основания полагать, что Диану держат на подворье одного из воинских братств.
- Какого именно?
- Братства Ленты Зора.
- Сестру выкрали почитатели ее предка? Это любопытно. – скептически проговорил я, но мысленно уже рисуя в воображении массивные контрфорсы замка этого Ордена.
- Ты пытаешься казаться хладнокровным, и у тебя это неплохо выходит, но, думаю, тебе безумно хочется узнать, почему я связываю их с похищением сестры.
Безумно хотелось мне только одного – прямо сейчас разрушить эту рыцарскую обитель. Голыми руками. Но я только кивнул.
- Дело в том, что в этом замке служит садовником супруг хорошей знакомой одной из моих осведомительниц. Так вот, около недели назад он под большим секретом рассказал жене-болтушке, что будто бы господа рыцари прячут в одной из башен замка женщину. Та, под большим секретом рассказала это осведомительнице, которая попыталась выяснить подробности. Точное время появления там женщины установить не удалось, но примерные сроки вполне соотносятся с обстоятельствами похищения Дианы.
- Кто, кроме садовника, еще мог видеть эту женщину?
Сестра пожала плечами.
- Никто. Он и сам-то только случайно увидел как ее доставили туда ночью.
- Что он делал ночью в замке? Он там живет?
- Все просто, как сама жизнь. В тот день он так напился, что идти домой уже был не в состоянии и решил переночевать в замковом садике. Его разбудил шум, поднятый таинственной незнакомкой.
- И все же неясно, что эту женщину объединяет с сестрой. Возможно, все это только бредовый сон алкоголика.
- Нет, не сон, - убежденно заявила сестра. – Уже на следующее утро Великий Магистр запретил пускать кого бы то ни было – даже рыцарей! – в Северную Башню замка, но наш садовник сам видел, как тот лично несколько раз относил туда еду. А главное, наш друг сумел частично разглядеть эту женщину.
Я подался вперед, на этот раз совершенно искренне.
- Она высока, темноволоса и явно не простолюдинка. Во всяком случае, садовнику показалось, что рыцари, приведшие ее, опасались своей пленницы. И самое главное, он успел рассмотреть ее одежды. На ней были темные шаровары, какие носят женщины на юге и просторная сорочка с богатым серебряным шитьем по вороту и рукавам. Один из рыцарей нес в руке темно-зеленый плащ.
Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. В тот день Диана была одета именно так.
- А самих рыцарей этот малый не разглядел?
- К сожалению, нет, они для него все на одно лицо. Я поняла так, что он до судорог боится этих рубак.
Теперь мне нужно было сделать все правильно.
- Думаю, он действительно видел Диану, - сказал я убитым голосом.
Сестра отпила вина, недоверчиво наблюдая за мной. Я ответил ей прямым взглядом.
- Боюсь, эту страшную тайну знает уже полгорода. Мы должны забрать ее оттуда завтра же.
- Никто не откажется помочь тебе, брат.
- Отлично, - я вскочил и прошел по комнате. – Завтра, прямо с утра, возьмем гвардейцев Ланселота и проведаем Магистра. Если не ошибаюсь, большинство воинов этого ордена постоянно где-то воюют, и сильного сопротивления мы не встретим.
Сестра подошла и мягко положила мне на плечи ладони.
- Леон, ты должен отдохнуть.
- Тебе это тоже не помешает.
- Я и собираюсь так поступить, как только переговорю с братьями. И не тревожься, мы все сделаем.
Не замечая моего недовольного взгляда, она деловито осмотрела комнату. Мне даже показалось, что сестра собирается остаться у меня на ночь.
- Честно говоря, Леонард, мне будет гораздо спокойнее, если ты заснешь. В этом случае, после моего ухода тебе в голову не полезут всякие глупости.
- Дура, - буркнул я, но так, чтоб она услышала.
- Фи, как невежливо.
Я прошел к выходу и открыл дверь.
- Раздевать меня не нужно.
У самого порога сестра остановилась и попробовала заглянуть мне в глаза.
- Леон, ты ведь не пойдешь туда один?
- Нет.
Она еще пыталась что-то высмотреть на моем лице, когда я захлопывал дверь.

Когда часы пробили полпервого, я был полностью готов. Эмилия, конечно же, поставила своих людей следить за моими окнами и дверьми, и все же я рассчитывал уйти незамеченным. Ближе к двум я услышал цокот копыт во дворе и понял, что прибыли мои братья. Сквозь щель в портьере можно было видеть свет, льющийся из окон малой гостиной этажом ниже. Потом погас и он, и мне оставалось только уповать на крепкий сон родни.
… Я встал после третьего, последнего, удара часов. Крадучись – проклятье, именно так! – поднялся в спальню и определенным образом нажал на самый обычный с виду участок стены. Осторожно, замирая при каждом шорохе, сдвинул назад и в сторону часть панели и втиснулся в открывшийся за ней узкий темный лаз. С еще большими предосторожностями я вернул все на свои места. Оказавшись в полной темноте, не рискуя вызвать даже «кошачьи глаза», я наощупь разжег прихваченный с собой факел и осторожно пошел вперед.
К тому времени, когда ноги мои коснулись земли, я успел набить себе несколько шишек, как следует испачкаться и даже порвать в нескольких местах плащ. Лично преданный мне офицер Гвардии провел меня сквозь посты за внешнюю стену Дворца. Скрываемый обманчивыми ночными тенями, я быстрым шагом спустился с Королевского Холма и уже в пригороде остановил первый же встретившийся экипаж.
Мне предстояло уложиться в те два часа, что оставались до восхода солнца. Вынув из заплечной сумки толстую золотую рыцарскую цепь, я одел ее прямо поверх простой смятой в нескольких местах кольчуги, затем поправил болтающуюся на поясе Иллиану. Подумав, заткнул за пояс латные рукавицы и быстро пошел к возвышающемуся в сотне метров впереди рыцарскому замку.
Довольно долго никто не откликался на мой настойчивый стук, потом с лязгом отворилось прорубленное в двери примерно на уровне головы окошко.
- Кто тревожит обитель воинов в столь ранний час? – донесся с той стороны хриплый ото сна голос.
- Сын Фиана, идущий тропою меча.
Едва различимое в темноте лицо убралось, после чего послышался звон ключей и скрип отодвигаемых засовов. И когда дверь распахнулась, передо мной возник высоченный субъект со всклокоченной шевелюрой и лопатообразной бородой. Придерживая одной рукой здоровенный, меч, он приблизил к моему лицу небольшой факел. Я с готовностью задрал подбородок.
- Что привело тебя, брат, сюда, вдаль от битв? – налюбовавшись мной, осведомился страж.
- Раны, голод и тоска по братьям.
Рука воина отпустилась мне на плечо.
- И ты все это получишь, брат. Клянусь.
Заботливо придерживаемый под локоть, я вошел в замок. Долговязый привратник захлопнул за моей спиной дверь, и по выскобленной брусчатке внутреннего двора мы направились к ближайшей башне.
- Когда брат желает встретиться с Великим Магистром? – поинтересовался мой провожатый.
- Думаю, это может подождать и до утра.
Рыцарь одобрительно что-то буркнул, после чего обхватил меня длинной ручищей за плечи.
- И правильно, не стоит будить Великого без действительно веских оснований на то.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Даже лучшие из нас не в состоянии противиться годам, - воин грустно вздохнул, но тут же спохватился. – Нет, нет, ты не думай, что Мастер плох, просто….
Он замолчал, окончательно запутавшись, и мне пришлось прийти ему на помощь.
- Я тебя понял, брат, - уверил я и улыбнулся.
А он улыбнулся мне в ответ, и это была первая за долгое-долгое время доброжелательная улыбка, коей я удостоился. Так, в полном согласии, мы вошли в башню.
Мой провожатый широко распахнул дверь и деликатно замер у порога.
- Вот ты и дома, брат-воин. Располагайся.
- Благодарю. Надеюсь, мы увидимся завтра?
- Непременно, и… и, до встречи.
Решительно развернувшись, он размашисто зашагал прочь, а я закрылся в комнате. После встречи с этим странным человеком на душе у меня было гадостно. Я, не без оснований на то, полагал, что уже давно переболел войной и всей ее атрибутикой, но этот рыцарь что-то задел во мне, и несколько долгих минут я просто сидел в темноте, борясь с приступом отвращения к самому себе. Затем зажег лампу.
Выждав с час, я вышел в коридор. В полумраке и одиночестве спустился на первый этаж и покинул башню. Мысленно поблагодарив рыцарей за их традиционное неприятие какой-либо магии, я «закутался» в «кокон» невидимости и двинулся к цели. Путь к Северной башне много времени не отнял. Единственный повстречавшийся патруль промаршировал мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания. Признаться, мне очень не хотелось кого-либо убивать и – слава Творцу! – не пришлось.
У ворот стоял стражник, но остановить меня он не мог и потому я смело шел вперед. Я старался двигаться бесшумно и, клянусь, я и двигался бесшумно,… но человек у дверей все же что-то почувствовал. Нервно схватившись за рукоять меча, он напряженно заозирался, а я, затаив дыхание, стоял в двух шагах перед ним. Его тревога росла. Я не раз наблюдал, как они чувствуют то, чего, казалось бы, чувствовать не должны. Как ни странно это звучит, но так оно и есть. Вот и сейчас мне не пришлось ловить взгляд тревожно бегающих глаз человека напротив. В какой-то момент он сам уставился на меня, вздрогнул… и я так и оставил его стоять статуей у этой двери.
Первый этаж, как и должно, оказался просто большим пустым залом, насквозь простреливаемым сверху через многочисленные машикули под потолком. Вверх вела очень узкая, тянущаяся вдоль стен, лестница, которая и вывела меня к перекрывающей путь на второй этаж массивной железной двери. Покопавшись в отобранной у стражника связке ключей, я подобрал нужный и открыл замок. Там меня ждал темный тамбур, сырой и грязный, из которого вели еще две низкие деревянные двери, обитые ржавыми железными полосами. Подобная планировка меня озадачила, впрочем, ненадолго, и вскоре я уже открывал левую дверь.
… За ней оказалась сплошная кирпичная стена, и я все-таки хмыкнул.
Второй раз я это сделал, когда не смог подобрать ключ ко второй двери. Но совсем немного Цехес Маон, и это препятствие было преодолено.
Передо мной тянулся длинный узкий коридор. В него выходило через примерно равные промежутки по полдюжине дверей с каждой стороны, а в самом конце угадывался поворот направо. Первая же дверь оказалась открытой, и я осмотрел находящееся за ней помещение. Это была средних размеров комната с развешенными на стенах в полном соответствии с уставом образчиками осадного оружия. Все здесь было на своих местах, и что-то безошибочно подсказывало, что давненько уже сюда не заходили люди. Я подошел к одному из узких окон-бойниц и полюбовался сонным скатом Королевского Холма и видимым отсюда фрагментом сахарно-белой дворцовой стены. На мгновенье из-за туч показалась луна и, блеснув, вновь скрылась в темноте. Я подмигнул ночи в ответ и сквозь арочный проход зашел в соседнюю комнату. То, что выстроенные анфиладой помещения можно было обойти, не выходя каждый раз в коридор, здорово сэкономило мне время, и вскоре я обследовал все помещения по правую руку. За незначительными отличиями, все комнаты оказались похожими друг на друга и имели нежилой вид. Все это еще ни о чем не говорило, но в душу мне закралось какое-то смутное беспокойство. Присев на подоконник, я попытался разобраться в собственных чувствах, но ничего путного мне в голову так и не пришло.
Первая же комната по левую сторону коридора оказалась залом приличных размеров, переполненным оружием под завязку. Множество оружейных пирамид, гроздья свисающих на цепях вдоль стен панцирей с орденской символикой, связки копий и стрел, расставленные повсюду большие кованые сундуки, доверху наполненные наконечниками, метательными ножами и прочей мелочью. В центре зала, деля его почти пополам, распласталась тускло отсвечивающая бронзой катапульта. Рядом возвышался чудовищный штабель из стрел к ней – каждая стрела толщиной с мою ногу. Я побродил по залу, осматриваясь и обнаруживая у себя все новые симптомы усиливающегося страха. И направился в следующую комнату.
… И тут до меня дошло, и я бросился к окну. И уставился на вид снаружи – сонный скат королевского Холма и фрагмент внешней дворцовой стены. Я был готов поклясться чем угодно, что и все остальные окна являли мне ту же картину. От всего этого чертовски сильно несло магией, что здесь, в рыцарском замке, было просто невероятно! Но, как бы то ни было, делать было нечего, и я пошел дальше.
На следующем этаже так же не нашлось ничего, что могло бы меня заинтересовать. Зато там отсутствовали окна, что избавило меня от лишней нервотрепки. Но и не уняло разыгравшейся не на шутку паранойи. Заперев за собой дверь, я поднялся на последний, четвертый уровень.
Запирающая этот этаж дверь была распахнута настежь, что заставило меня немедленно переместить оружие из ножен в руку. Я довольно долго простоял на пороге, прежде чем решился, наконец, войти внутрь. Этот этаж представлял собой голую открытую площадку, с которой открывался отличный обзор окрестностей. Конусовидная крыша опиралась прямо на массивные зубцы парапета. В узкие вертикальные промежутки между зубцами проникало достаточно света для того, чтоб детально рассмотреть все помещение.
Мое внимание сразу же привлекла круглая каменная постройка, высящаяся в центре зала. Магическая защита вокруг нее была настолько плотна, что казалась сплошным железным колпаком, невесть как материализовавшимся в незримом мире Древа. И только тьма, изливающаяся из небольших квадратных окон постройки, выдавала полуколдовскую природу этого сооружения. Мои надежды встретиться с кем-либо из похитителей крепли с каждым шагом. Я осторожно двинулся вперед, готовый в любой момент отразить нападение, но кругом было по-прежнему безлюдно, и только ночь была свидетелем моего безрассудства. Я наполовину обогнул непонятное круглое сооружение, прежде чем увидел его.
Он стоял спиной ко мне у одной из бойниц, глядел куда-то в темноту и никак не отреагировал на мое появление. Ночь выдалась теплой, но пар дыхания вился в рассеянном ночном свете над его шишковатой, вдавленной между бугрящимися мышцами плечей, головой. Густая темная шерсть покрывала его тело с головы до ног, и что-то стальное слабо поблескивало на его поясе с правой стороны. Рядом с ним стоял, прислоненный к стене боевой топор, да таких размеров, что мне впору было подумать о бегстве. Пока не поздно.
Не знаю, что он хотел показать, так явно игнорируя меня, но не воспользоваться ситуацией было бы грешно. Я моментально переключился на создание необходимой колдовской формы, и уже был готов напасть, как его рука сделала какое-то едва уловимое движение. Почти одновременно что-то с немалой силой ударило меня в грудь. Лязгнуло железо кольчуги, а я пошатнулся.
- Шансов было немного, но все же стоило попробовать, - рассудительным голосом прокомментировал оборотень, успевший схватить топор и шагнуть ко мне.
Несмотря на внушительную внешность, голос его оставался все тем же, вкрадчиво-змеиным, и это несоответствие заставило меня усмехнуться. Но я внимательно наблюдал за ним, и его стремительное ускорение не застало меня врасплох. Этот южанин очень уж полагался на свою силу и быстроту, и, возможно, имел на то все основания, но мне было любопытно, что останется от его топора после соприкосновения с моей Иллианой. Схватившись за рукоять обеими руками, я шагнул навстречу, широко размахнулся и….
… Думаю, оторви он мне руку, я б и то не испытал такой боли! Кажется, я закричал, разжимая пальцы, и даже взвизг противника не облегчил моего страдания. И моя Иллиана, и его топор вылетели из наших рук, и я только с трудом готов был принять то, о чем любой из нас хоть раз в жизни, но думал – о встрече с еще одним обладателем Истинного Клинка.
Шок был обоюдным, но кратковременным. Наши клинки еще не достигли земли, как он ударил меня. Я неуклюже дернулся и его кулак угодил мне куда-то в область ключицы. Одновременно со звоном упавшего на пол оружия я почувствовал, что теряю равновесие, и отступил. К тому моменту, когда я был готов поднять Иллиану, оборотень-степняк уже заносил свой чудовищный топор для нового удара. Я понял, что не успеваю и, припадая под несущееся на меня широкое лезвие, ногой отшвырнул свой Истинный Клинок в сторону. Степняк не сумел изменить траекторию движения своего топора, и тот просвистел у меня над головой. Не теряя времени, я схватил Иллиану. Он что-то буркнул, чего я не разобрал, и мы устроили импровизированную дуэль без правил.
Мой оборотень оказался достойным противником, и махал своим топором не менее проворно, чем я своей куда более легкой Иллианой. Ко всему прочему, он оказался еще и колдуном, и очень умело блокировал все мои попытки использовать Силу Древа. Все вкупе это лишало меня каких-либо преимуществ.
Наш первоначальный запал довольно быстро поугас, и мы стали действовать более осмотрительно. Подозреваю, он так же не знал, чего ждать от моей Иллианы, как и я от его топора. В своеобразном танце смерти мы провальсировали долгие минуты, и должен признать, что этот тур вел не я. Его дьявольский топор постоянно мелькал перед глазами, и в душе я не мог не признать, что впервые сталкиваюсь со столь искусным мастером. О своем недавнем намерении побыстрее разделаться с врагами я и думать позабыл.
Но действительно я испугался, когда внезапно оборвалась связь с Древом. Что-то изменилось во тьме бойниц круглой постройки, и стало ясно, что сейчас меня будут убивать по-настоящему. Оборотень принялся действовать с удвоенной стремительностью, и я был вынужден целиком сосредоточиться на поединке. Что едва не стоило мне жизни.
Я упустил момент, когда черные провалы окон круглого строения ожили и извергли из себя первую волну красных извивающихся жгутов. Их было примерно с полсотни, и большая их часть просто слепо елозили по полу, натыкаясь на стены и друг друга, но остальные целеустремленно потянулись в мою сторону. По-видимому, оборотень также не ожидал ничего подобного, и от неожиданности остановился, разглядывая извивающиеся червеобразные отростки. А потом окна исторгли целый водопад огненно-красной дряни. В считанные секунды жуткий колышущийся вал отрезал мне путь к двери. Сопротивление ему казалось невозможным, и я проворно отбежал к стене, намереваясь выбраться наружу через одно из высоких окон-бойниц. Еще подходя к башне, я отметил, что ее стены выложены из крупных, грубо обработанных камней. Кладка изумляла количеством разломов и щелей, и человеку ловкому воспользоваться этим труда бы не составило. Я уже готов был вскочить на парапет, как вдруг осознал всю бесполезность этого предприятия. Проемы бойниц были слишком узкими! К этому моменту щупальца заполонили уже больше половины зала, а мой противник пришел в себя и, небрежно поигрывая топором, двинулся ко мне. Спешить ему было незачем.
Я не глупец, и не рассчитываю жить вечно, но моя жизнь это моя жизнь, и никто не смеет даже в мыслях пытаться отнять ее. Холодная яростная дрожь прошла по моему телу, и вот уже перед глазами заплясало Древо, и одна из его «ветвей» скользнула вокруг меня, облизывая камни пола. Спустя еще секунду плотное огненное кольцо отделило меня от врагов. Я расхохотался от затопившего меня пьянящего чувства Силы когда к моим ногам упал первый обуглившийся на глазах обрубок. А следом за ним на меня со всех сторон посыпались уже целые груды их. Ревущая стена пламени местами прогибалась, местами рвалась, пропуская сквозь себя еще не загоревшиеся, но уже мертвые щупальца, а я стоял посреди всего этого, безостановочно бормоча заклинания, и в такт словам моим все новые и новые руны покрывали пол.
Он вылетел из стены огня откуда-то справа, со свистом прорезал воздух, и, сдирая с моей руки пластины наплечника, вонзился в пол. Широкое лезвие разом перекрыло с полдюжины рун, тут же и погасших. Там, откуда вылетел топор, огненная стена продавилась в мою сторону, приняв знакомый до отвращения нелюдской облик. Обтекаемая пламенем Круга пасть оскалилась мне, а появившиеся из огня руки вырвали топор из пола. Я немедленно ударил по ним огненным сгусткам, зажмурился, пережидая вспышку, а когда открыл глаза, вокруг была опять только сплошная огненная круговерть.
И что-то с ней было не так. Я присмотрелся внимательней. Цвет защитного пламени сместился в более холодный багровый спектр. Местами оно теряло монолитность и на короткое время принимало текучие формы обычного костра. В такие мгновенья между его языками можно было заметить фрагменты копошащегося красного безумия снаружи.
… Мигом позже только инстинкт спас мне жизнь. Моя рука с Иллианой взметнулась вверх, навстречу вновь появившемуся топору. Клинки столкнулись, разлетелись, и топор вновь исчез в огне, а я поспешно сделал два шага в сторону. Очень своевременно, ибо почти тотчас топор вновь появился, но уже с другой стороны, и ударил в то место, где я только что стоял. Каким-то образом оборотень мог видеть меня, и это было очень плохо. Еще хуже было то, что я не мог видеть его.
… Несколько раз мне лишь чудом удавалось спастись от ударов оборотня, и уже предчувствуя близкий конец, я в отчаянии прыгнул туда, откуда в последний раз вылетел топор. Пролетев сквозь огонь, я очутился нос к носу со степняком. Видимо для того, чтоб не стеснять ему свободу движений красной мерзости рядом не было, к тому же, в отличие от меня, он оказался совершенно не готов к подобному развитию событий. На миг он оказался полностью в моей власти, но то, что я сотворил, поразило меня самого. С невесть откуда-то появившимися силами я от души врезал кулаком ему в челюсть. Получилось, что надо, резко, с хрустом. Он мешком повалился на пол, а я, опережая ринувшиеся на меня со всех сторон космы щупалец, прыгнул назад, в Круг.
Но прежде чем я успел долететь до огненной завесы, случилось что-то невероятное. Мне показалось, будто огромный великан схватил меня за ноги и резко дернул в сторону. Одновременно второй великан обрушил мне на голову гору. Откуда-то взявшееся Древо Сил опалило мои бездыханные останки, и кто-то равнодушный затянул унылую заупокойную молитву. По мне.
***
- Ты обманул меня, Леонард! – обвиняюще произнесла Эмилия, и это было первое, что я услышал.
Мы находились в центре нарисованной на полу пятиконечной звезды, судя по всему, в одной из комнат заброшенной части Дворца. На конце каждого из лучей звезды стояло по одному человеку. Ритуал завершен не был, и я чувствовал пульсации Сил, мечущихся между колдунами. Сестра схватила меня за руку и повлекла прочь из Круга как раз в тот момент, когда одна из фигур вновь затянула неведомый мне речитатив. Я вздрогнул, узнав голос Эдвина, и обернулся, но сестра тянула столь энергично, что пришлось сдаться. Позволив отвести себя к скамье у стены, я высвободился и присел, а Эмилия быстро вернулась на свое место в центре пентакля. И что-то завертелось у них по новой, отчего засверкали надписи на полу, а над головой полыхнуло сразу несколько молний. Я почувствовал тошноту, в голове помутилось и пришлось напрячься изо всех сил, чтобы приостановить одуряющее кружение стен, потолков и группы из шести неподвижных фигур.
… Я был очень рад, когда все это закончилось. Люди покинули свои места в круге и разошлись по комнате. Капюшоны их плащей были откинуты, а лица обращены ко мне. Лица – все до боли родные: Эдвин, Филипп, Ланселот, Виктор и отец Тара.
Передо мной вновь возникла Эмилия.
- Ты обманул меня, Леон, - повторила сестра еще раз и добавила. – Но я тебе не верила, и была права.
- Умница, - похвалил я, массируя виски кончиками пальцев.
- И это все?
- Нет, еще спасибо за помощь.
- И это все?
Я поднял глаза.
- Если предложишь бокальчик, не откажусь.
Внезапно мысль о добром глотке вина показалась мне столь заманчивой, что я не удержался и сглотнул. И даже головная боль, как будто, поутихла.
- А без этого никак не обойтись?
Сестра уставила на меня сердитый взгляд, но я видел, что ее злость уже прошла и все это несерьезно. Я молча взял предложенную Филиппом флягу … и к тому времени, когда оторвался от горлышка, они уже расселись.
- Вам также спасибо, - поблагодарил я сразу всех оптом.
- Пожалуйста, - весело ответил Филипп и подмигнул мне.
К этому времени его фляга, обойдя почти полный круг, попала в лапищи Эдвина.
- Дианы там, конечно, не было? – без вступлений спросил Ланселот.
- Нет, - покачал я головой.
- Выходит, это была ловушка, - заключил оборотень.
- Да.
- Попался, как мальчишка, - уколола меня сестра.
Я просто пожал плечами: «Бывает».
- Нет, в самом деле, Леон, ведь можно же было обойтись и без этого геройства.
- Я обошел всю башню, но так и не нашел там сестры. Сделать большее не смог бы никто.
- Но тебя могли убить.
Как и всегда в минуты сильного волнения, Эмилия на какое-то время потеряла свой избыточный дар красноречия. Я давно заметил, что в такие моменты наша маленькая сестренка выглядит настолько трогательно и беззащитно, что всем и каждому сразу становится ясно, что она принадлежит к той редкой категории людей, которых принято называть хорошими.
- Поскольку все обошлось, предлагаю отложить разбирательства до лучших времен. – подал голос Виктор. – Уверен, у нас и без этого найдется, о чем поговорить.
- Тут речь идет о чем-то более важном, нежели о просто безрассудстве одного из нас, - сурово заявил Эдвин.
- И о чем же? – заинтересовался я.
- О доверии.
После этих слов Филипп на мгновенье закатил глаза, но тут же поспешно вернул себе серьезный вид. Подозрительно одеревенели и лица остальных братьев.
- Ты толкуешь о наличии доверия или о его отсутствии? – уточнил я.
Старший оглядел меня и неодобрительно покачал головой.
- Леон, будь добр, расскажи нам подробно, что там случилось, - попросил Виктор.
… Мой рассказ не оставил равнодушным никого.
- Эти твои щупальца, они действительно то, о чем я подумал? – первым делом поинтересовался брат-оборотень.
- Оно самое, - подтвердил я. – Во всяком случае, очень похоже.
Ланс выругался.
- Зато теперь многое проясняется, - заметил Филипп.
Я посмотрел на сидящего чуть в стороне от нас отца Тара.
- Отец, известны ли Церкви культы или религии, использующие в своих обрядах человеческие жертвоприношения?
- Леонард! – предупреждающе одернул меня Эдвин, как и прочие, отлично понявший подоплеку вопроса.
Но я продолжал вопросительно смотреть на старика.
- Подобные случаи очень редки даже в степном приграничье. Ни один из культивируемых в Королевстве обрядов не допускает убийства людей.
- А они могут пойти на это? – прямо спросил я.
Священник заерзал и опустил глаза.
- Это действительно важно знать, отец, - неожиданно поддержал меня Ланселот.
Ответ дался Хранителю Дома нелегко.
- Все выглядит так, Ваша Светлость, будто они считают жертвенную кровь необходимой для полной инициации подвластных им Сил.
- О, вы никогда не говорили мне ни о чем подобном! – воскликнула Эмилия.
- Вы никогда не спрашивали меня об этом, принцесса.
- Но, как Мастера Сил, мы не раз….
Энергичным жестом отец Тара перебил сестру:
- Простите, принцесса, но хоть мне и подвластны Силы Древа, я не считаю себя Мастером. Я всего лишь верный слуга Единого Творца.
Эмилия поморщилась.
- Это не меняет сути дела.
- О, нет, меняет! – пылко воскликнул отец Тара. – В отличие от Вас, моя принцесса, я посвятил жизнь не познанию крепости кнута и вкуса пряника, коими Единый управляет миром, а просто служению Ему.
- Не улавливаю разницы.
- Потому что у Вас, к сожалению, нет Веры, Ваша Светлость. Вами правит жажда Силы и власти. Вы люди замыслов и их претворений, я же, прежде всего теософ, и мои интересы лежат вне пределов мирской суеты.
Если в его словах и присутствовала дерзость, я предпочел ее не заметить.
- Что заставляет вас думать, будто Диана все еще жива? – задал я свой самый главный вопрос.
В комнате воцарилась тишина.
- Данное жертвоприношение не может быть совершено, когда угодно и кем угодно. Думаю, время принцессы Дианы пока еще не пришло.
- К какой дате может быть приурочено убийство сестры? – тут же спросила Эмилия.
- Полагаю, этого никто не может сказать.
- Кроме Юрры, - быстро добавил Филипп.
- Юрра сбежал, и найти его будет непросто, - напомнил Ланс.
- Но почему именно Диана? – воскликнул я. – Неужели так важно отдать на заклание именно принцессу?
- Тут дело не в сане. Все дело в крови. – пояснил Ланс.
- Крови?
- Именно поэтому они выбирают только ближайших родственников Фредерика.
- Но почему именно сестер? Сначала Эмилия, теперь Диана?
- Потому что их проще убить… Прости, Эм.
Сестра отстраненно кивнула, думая о чем-то своем.
- Ну что ж, главное, сестра жива, а значит и мы не потеряли шансов освободить ее. – бодро подытожил Филипп.
- Да, вот что, - вспомнил я. – Эмилия, нужно срочно доставить во Дворец человека, который видел в замке ту похожую на сестру женщину.
- Я уже послала за ним.
Ланселот скептически покачал головой:
- Это ничего не даст. Наши враги достаточно умны, и, скорее всего, уже давно обрубили все концы в этом направлении. Тем более, что данную утечку информации они сами и спровоцировали.
- Но тогда мы остаемся ни с чем, - резонно заметил Виктор.
- Не совсем, - возразил я. – Мы делаем все, что угодно, но почему-то упрямо избегаем самый простой путь. – не дожидаясь вопросов, я пояснил:
- Думаю, сейчас пришло самое время Единому лично вмешаться в ход событий.
Филипп даже присвистну после моих слов.
- Не представляю себе, как можно достучаться до него. – призналась Эмилия и посмотрела на священника. – Отец, чем можно привлечь внимание Творца?
Но Тара был не меньше прочих обескуражен моим предложением.
- Не знаю, дочка.
- Но ведь эти мерзавцы как-то контактируют со своим божком! – раздраженно воскликнул Эдвин.
- Между ними и вами есть большая разница, Ваша Светлость. В отличие от Вас, они верят в своего Идола и ради него готовы пойти на все…. Простите.
- Да ради бога, отец, если я не подхожу, почему бы вам самому не поговорить с Творцом? У вас-то с верой все в порядке.
- Всем сердцем надеюсь на это, но только вряд ли мое вмешательство что-либо даст. В этой партии я не имею права хода. Тут я даже меньше, чем просто пешка.
И снова мы долго молчали, а потом Ланс негромко спросил:
- Леон, ты действительно знаешь, как можно вызвать Единого?
- Нет, просто есть одна идея.
- Интересно…
- Я собираюсь попробовать достучаться до Бога с Холма Мора.
- Возможно, в этом что-то и есть, хотя от твоей идеи явственно отдает сопливым романтизмом, - задумчиво сказал Филипп.
- Можешь предложить что-нибудь лучше?
- К сожалению, нет.
- Вы переправите меня туда? – спросил я, глядя на Эмилию.
- Когда угодно.
- Мне потребуется несколько дней на подготовку, - сказал я и поднялся.
Следом за мной засобирались и остальные.
- Что еще за подготовка? – уже в коридоре застал меня вопрос Эдвина.

Винсент встретил меня улыбкой.
- Доброе утро, - поздоровался я.
- Привет, Леонард, рад видеть тебя.
Он сидел на кровати, подпираемый со всех сторон дюжиной подушек.
- Как ты?
- Все лучше и лучше.
На низком столике рядом с кроватью стояли пустые тарелка и кружка.
- Ты завтракал? – спросил брат.
- Да, благодарю.
- Присаживайся, будь добр.
Я придвинул к кровати стул и напряженно сел.
- Ты по делу?
- Да, - ответил я, и тут же почувствовал некоторую неловкость.
- Что ж, постараюсь помочь, чем смогу.
Я слегка замешкался, не зная, с чего начать.
- Ланселот рассказал мне о твоих подвигах, - пришел мне на помощь брат.
- Ага,… ну, тем лучше. Винсент, меня интересует, что случилось и имуществом Фредерика после его гибели? Ведь именно ты, если не ошибаюсь, занимался его наследством?
- Да, я, но странно, что тебя это интересует. К чему это?
- Сам толком не знаю, - слукавил я. – Может, это все и мелочи, но ведь именно такие мелочи помогли нам год назад разоблачить сукина сына.
- Ну, наверное, - с сомнением протянул брат. – Знаешь, ты первый, кому подобная идея пришла в голову.
- Так что там насчет его наследства?
- Собственно говоря, особых хлопот я тут не имел. Поскольку детей у него не было, а родители, законные, умерли, все земли отошли Виктору. То же самое касается и почти всех его домов и замков.
- Ты сказал «почти»?
- Дело в том, что свой здешний дом он еще при жизни завещал своей последней пассии.
- О-о, - только и смог выговорить я.
До сего момента эта сторона фредериковой жизни как-то вообще проходила мимо моего сознания.
- Узнав об этом, я был удивлен не меньше, - признался Винс.
- Кто она ?
- Некая леди Марна из Дома Миль. Более точно ее положение я так сразу и не вспомню.
- Дом Миль. Зеленое с золотым поле, грифон и рунный клинок, - вслух припомнил я. – Не самый могущественный Дом.
- Верно. Если хочешь, велю принести тебе все, что у нас на них есть.
- Обязательно вели… Так там сейчас кто-то живет?
- Даже не знаю.
Брат откинулся на подушки, и только после этого я понял, что сильно утомил его.
- Черт, Винс, прости, кажется, я не совсем вовремя пристал к тебе.
- Ничего, это даже приятно. Со мной тут все носятся, как с малым ребенком. Приятно, черт возьми, просто поболтать с человеком, который не воспринимает каждый твой жест как предсмертную судорогу. Какое-то время это, не скрою, даже трогает, но….
В этот момент открылась дверь и в комнату вошел Ланселот. В первый миг брат-оборотень показался мне чем-то очень возбужденным, но, увидев меня, мгновенно «нацепил» на лицо маску невозмутимости. Рефлекс, выработанный годами совместного проживания!
- Здравствуй, Леонард.
- Здравствуй.
Он вошел и сел в ногах винсовой кровати. Не знаю, почему, но я тут же почувствовал себя лишним.
- Как идут дела? – спросил я.
- Идут чередой. Одно за другим.
Я криво улыбнулся и встал.
- Пожалуй, мне пора.
- Ну, пока. – с готовностью попрощался оборотень.
Винсент поймал мой взгляд и с улыбкой кивнул:
- Всего хорошего, Леон. Я сейчас же прикажу прислать тебе документы.
Отворачиваясь, я успел уловить любопытный взгляд Ланселота.
В коридоре мне повстречался старый знакомец, Фолк. То ли раны, нанесенные ему в доме Туура оказались не так уж и страшны, то ли он обладал лошадиным здоровьем, но выглядел солдат вполне нормально. Увидев меня, он вытянулся и проделал все требуемые уставом телодвижения, а мне пришлось отказаться от затей подслушать разговор братьев.
Еще через час я уже трясся в карете. Выехав на бесконечно длинный бульвар Лилий, мы остановились у одного из особняков. С бумажным свертком под мышкой я вылез из кареты и пройдя знакомым запущенным садом, быстро вошел в дом. Рыжий Марк тенью следовал за мной. Взбежав по мраморной лестнице на второй этаж, я прошел в знакомый кабинет.
За прошедший год здесь ничего не изменилось, и не удивительно, что картины из прошлого то и дело вставали у меня перед глазами.
… Замерший в дверях и криво улыбающийся Фредерик. Напряженная, побледневшая от гнева Эмилия. Ящик, полный стружки и винных бутылок на полу. Взгляды братьев, бегство и погоня. Тонкая струйка крови, стекающая из ножевого пореза на шее Эмилии. Безумный смех окончательно свихнувшегося Фредерика…
… А руки мои уже развернули сверток, освободив сосуд зеленого стекла. Повертев бутылку «Принцессы…», я осмотрелся, раздумывая, куда бы ее пристроить. На первый взгляд, особо важным это не казалось, но я чувствовал, что своевременность и место могут сыграть в этом деле решающую роль. Наконец, я поставил бутылку прямо на пол, туда, где когда-то стоял целый их ящик. Получилось очень выразительно – как то и требовалось. В заключении, я наложил на комнату короткое, едва различимое заклятье. Остальное должны были довершить боги, ведающие судьбой.
Теперь можно было уходить, но воспоминания все еще крепко держали меня. Я медленно двинулся по дому, заново переживая все перипетии тех событий, и даже коротко рассмеялся, когда попал в комнату, где тогда нос к носу столкнулся с Фредом. На мою молниеносную атаку он ответил чем-то еще более быстрым, исполненным с невероятной ловкостью. В результате, наши клинки оказались отведенными далеко в бок, и я получил хороший удар в челюсть, после которого пролетел по воздуху едва ли не через полкомнаты. К чести своей могу сказать, что оружия я не уронил. Позже Яго объяснил мне, что это было.
Посмеиваясь и не обращая внимания на удивленные взгляды Марка, я вошел в кабинет покойного безумца. Здесь тоже все оставалось по-прежнему, и даже выбитая толстая железная дверца сейфа до сих пор так и стояла, прислоненная к стене. Рыжий с любопытством осматривался, а я снял со стены лук. В выщербленном щите-мишени торчала одинокая стрела. Выстрел был скверным. Примериваясь, я пару раз натянул тетиву, затем наложил стрелу и, тщательно прицелившись, выстрелил. Стрела угодила в солнечное сплетение нарисованному на щите Ланселоту. Я сделал еще с десяток выстрелов и повесил оружие на место. И покинул дом.

В кабинете меня уже ждали несколько тонких папок с бумагами. Взвесив их на руке, я вздохнул, потом все же прошел к креслу у окна и уселся. Раскрыл верхнюю.
… И через час закрыл вторую и последнюю с чувством напрасно потраченного времени. Дом Миль был мал и невлиятелен, и мне было непонятно, чем могла привлечь Фредерика младшая дочь главы этого Рода. Мысль о том, что Фред мог банально влюбиться показалась мне просто идиотской. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. До вечера было еще далеко, но я был уверен, что вздремнуть мне не дадут. Если в природе и существовало место где я мог чувствовать себя спокойно, то было оно уж точно не в пределах дворцовых стен. Я не стал гадать, кто именно из братьев навестит меня, а просто сидел и ждал.
Всего через полчаса пришел Виктор.
- Не помешаю? – с порога поинтересовался он, захлопывая дверь перед носом лакея, и не дожидаясь ответа, уселся в соседнее кресло.
- Нет. – все же ответил я.
- Ты готов к путешествию?
- Готов. Наши уже собрались?
- Все во Дворце, но для начала ритуала вроде бы рановато…. Пойдешь один?
- С Марком.
- Это с рыжим-то? Хорошо… похоже, ты обзавелся фаворитом.
- Ты пришел по делу или просто так?
Брат одарил меня улыбкой.
- Одно другому не мешает.
- Это радует.… Так я слушаю.
- У тебя уже был кто-либо из наших?
- Нет, но я сам вернулся во Дворец всего часа полтора назад. Что-нибудь случилось?
- Да нет, как будто. Леон, я бы хотел поделиться с тобой кое-какими сведениями. Для пользы дела.
- Угу.
- Тебе вообще известно, что сейчас творится в окрестностях Холма Мора?
- Рассчитывал узнать об этом от кого-нибудь из вас.
- Изволь. После исчезновения Мора там всем заправляет один из его ближайших соратников, некто отец Жубер.
- Судя по имени, иностранец. На него можно рассчитывать? Кто он вообще такой?
- Бывший капитан торгового флота. Что же до места рождения… не знаю. Отец Мор не любил распространяться на подобные темы.
- Действительно капитан? – с сомнением переспросил я.
- Не стоит особо обращать внимание на это. Хорошо известно, что отец Мор весьма благоволил к этому человеку, что само по себе стоит немалого.
- Хорошо, а остальная паства?
- Там круглый год весьма оживленно, и публика очень разношерстна. Но, главное, большинство паломников не местные, и по-прежнему твердо связывают Творца с Династией Фиан.
- Это весьма кстати.
- Но, все равно, будь осторожен.
- Буду.
Виктор нерешительно потер подбородок.
- Видишь ли, я считаю, что ты вполне можешь столкнуться там с людьми Юрры.
- А то и с ним самим лично. Я учитываю это.
- Ну, тогда все в порядке. Прости, что лезу не в свое дело.
- Ничего, это действительно очень важно.
- Тогда у меня к тебе есть еще кое-что.
- Да?
- Мне точно известно, что на тебя объявлена охота. Пожалуйста, постарайся удовлетвориться этим и не спрашивай о подробностях.
Его пальцы, ни на миг не остающиеся в покое, нервно теребили материю подлокотников.
- Только на меня персонально? – уточнил я.
- Нет, … не знаю. Вот черт!
Он вскочил на ноги и прошелся по комнате.
- Кто еще? – как можно мягче спросил я.
Брат поморщился, словно от зубной боли, но все-таки ответил:
- Второй Ланселот, только когда будешь говорить ему об этом, пожалуйста, не ссылайся на меня.
Тут, в общем-то, все было ясно.
- Обещаю, но самостоятельно мне будет крайне сложно вычислить охотников.
Я принялся пристально рассматривать собеседника, и тот не выдержал:
- Ну, хорошо, хорошо, прах с ним! За этим стоит Порта. И больше никаких вопросов.
Но мне уже было не до вопросов, в моей голове роились вихри подозрений. Сейчас мне больше всего хотелось остаться одному.
- Собственно, это и все, что я хотел сообщить тебе, - виновато проговорил Виктор.
- Я благодарен тебе за это, - сдерживая нетерпение ответил я.
- Ну, тогда я пошел. Еще увидимся.
Казалось, он и сам был рад поскорее распрощаться со мной. Я кивнул в ответ и едва дождался когда за братом закроется дверь. Потом схватил верхнюю папку. Долго листать не пришлось, ибо нужное мне описание генеалогии Дома Миль находилось на первой странице. А корни генеалогического древа этого Рода находились в Порте.
***
Храм показался в конце третьего часа пути. Его длинный заостренный шпиль первым заметил Марк, всю дорогу нетерпеливо вглядывавшийся вдаль. После его сообщения бредущие рядом паломники оживились и повытягивали шеи, я же ограничился слабым кивком и вновь ушел в себя. Беспокойство за сестру терзало мне сердце, травя сознание и душу. Мог бы помочь спасительный приступ ярости, но в округе не наблюдалось ни одного человека, способного разъярить меня.
Так, в молчании, мы с Марком и вошли внутрь. В этом, третьем по счету, Храме я никогда не был и первым делом с интересом осмотрелся. По-видимому, отец Мор приказал полностью воспроизвести прежнюю обстановку, и строители превосходно справились с заданием. Теми же остались и полупрозрачные, слегка светящиеся белые стены, кое-где изрезанные церковной вязью, и Лик, чернеющий на зеркальной глади Источника, занимающего середину Ритуального Зала. Поверхность золотистых вод, сейчас неподвижная, словно скованная льдом, глянцево переливалась, оттеняя размашистые черты изображенного в ее толще брата и отражения расставленных повсюду многочисленных факелов.
В Храме находилось всего трое человек в серых плащах. Они стояли в десятке шагов перед нами, перед самым, отделяющим Источник парапетом. Мы тихо прошли вперед и остановились чуть позади и сбоку от неподвижных паломников.
Я всегда относился к этой новой религии с недоверием, и – видят Боги! – у меня есть все основания на то. Но больше всего в этой вере меня раздражало отождествление Творца с моим покойным братцем. Лик Фредерика преследовал приверженца этой религии повсюду. Принц-мятежник продолжал оставаться главной темой разговоров среди прихожан, как неофитов, так и адептов. Конечно, Фредерик был всего лишь символом, не наделенным и малой толикой Сил и достоинств Единого, но уж очень много личного стояло между нами, чтоб на все это можно было просто не обращать внимания. Думаю, подобные чувства испытывают и остальные наши, но доподлинно удостовериться в этом в настоящее время представляется мне делом невозможным. Не те в нашем семействе взаимоотношения.
Но даже со всем этим можно было бы жить, если б время от времени нам не приходилось прибегать к помощи Единого Творца. В такие моменты любые светлые чувства помимо воли заглушала ненависть, чем начисто отрезала нам все пути к новому кумиру. Конечно, в запасе всегда оставалась бездна бездушной злобы Древа Сил, но последние события разучили нас слепо полагаться на него. Вот и сейчас вся мощь Древа не могла заменить единственного мига истинной Веры. Мига, который мне был нужен больше всего на свете.
Я стоял, неотрывно глядя в Источник, и с упорством одержимого шептал все известные мне молитвы. И конечно же, врал, врал, врал. Я говорил о Его здравии, но лик передо мной заставлял меня морщиться от отвращения. Я смиренно просил о помощи, и одновременно трясся от злости. Уже не глупые слова молитв, и даже не сам лик злили меня, а ощущение фальши и неуместности моего пребывания в этом месте. Мне все труднее становилось понять, почему я должен ломать себя, если хочу только одного – расчистить все препоны на Его пути к людям. Почему ради этого я должен уподобляться остальным бездумно верящим ничтожествам? Почему мой путь к тебе, Творец, долог и извилист, в то время, как другие, жалкие и убогие, без труда находят тебя? Ты пришел в мир сокрушать старых воинственных богов, черпающих свои силы из ненависти и жертвенной крови, так почему же ты отказываешься от твердой руки и мига сладостной мести твоего верного,… нет, готового стать верным, раба? Я не прошу у тебя, Творец, ни господства над миром, ни вечной жизни, я прошу только одного – помоги мне вернуть сестру. За это я сделаю для тебя все – прощу своих врагов и оплачу любые долги. Ради этого я готов прогрызть для тебя дорогу к каждому человеческому сердцу. Мои руки онемеют от трудов во имя Тебя, мой меч затупится, рубя кости Твоих врагов, а мои волосы слипнутся от их крови. Я заставлю весь мир петь оды в Твою честь, только верни мне сестру!
… А потом… потом мы сочтемся, и если нужно, я приму любую кару.
Я замолчал, почувствовав привкус соли на губах, и силы в одночасье покинули меня. Но ничто вокруг не изменилось, только, кажется, чуть потемнело в зале, да Марк опасливо отодвинулся от меня. Впереди темнел равнодушный Лик, а трое странников продолжали неподвижно стоять в стороне.
Не знаю, чего я ждал, не веря ни в Его ответ, ни, тем более, в Его помощь. Но я упорно не уходил и спустя какое-то время Марк стал недоуменно поглядывать в мою сторону. Наверное, он был прав. Резко развернувшись на каблуках, я сделал несколько шагов и внезапно остановился. Обе створки ворот были плотно закрыты. Я понаблюдал за бесполезными усилиями Рыжего отпереть запертые снаружи ворота, затем медленно обернулся. В этот момент один из паломников воздел руки к небу и что-то проговорил, и от его голоса я вздрогнул.
Потом он обернулся. Юрра! Припомнился Виктор со своими предупреждениями, и гаденькие подозрения зашевелились в голове. Потом обернулись и оба спутника Юрры, и рука моя непроизвольно легла на рукоять Иллианы. Быстро сориентировавшийся Марк стал справа от меня. Молодец.
Какое-то время мы просто стояли и разглядывали друг друга.
- Я слышал все. – наконец, произнес Юрра. – Почему ты выступаешь на стороне наших врагов? Ведь ты такой же, как и мы.
- Я выступаю на своей собственной стороне.
- Ошибаешься, принц. Никаких собственных сторон нет и быть не может. Мир делится на своих и врагов, и ты в стане последних.
- Как бы то ни было, но я сделал свой выбор и не намерен его ни с кем обсуждать. Я пришел….
- Возможно, сейчас как раз самое время обсудить его. – перебил меня Черный Патриарх. – Больше такой возможности не представится.
В его голосе было что-то, что заставило меня поостыть.
- Чего ты хочешь? – спросил я.
- У меня твоя сестра.
- И что?
- Он готов отпустить ее, но взамен принять тебя.
Я вспомнил злобный визг Идола в доме Туура и саркастически рассмеялся.
- Если он и примет меня, то только для того, чтоб убить.
Юрра серьезно покачал головой.
- Поверь, Он выше личных обид.
Я рассмеялся еще сильней.
- Уж кому, как не мне это знать. Братец всегда был лицемерным злопамятным негодяем, и ты оскорбляешь меня, жрец, думая, что я стану поклоняться такому, как он.
Патриарх опустил голову, задумавшись о чем-то, затем вновь поднял глаза.
- Значит ли это, что судьба сестры тебя не интересует?
Мой клинок вылетел из ножен быстрее, чем я осознал это.
- Очень интересует, и думаю, ты расскажешь мне о ней.
Он сделал запрещающий жест своим порывающимся мне навстречу наемникам.
- Ты не в том положении, принц, чтоб так разговаривать. Тебе придется довольствоваться тем, что дают.
И только теперь я почувствовал долгожданный приступ веселой злости:
- Безумцы, вы надеетесь одолеть меня в месте, где мой бог особенно силен!
На этот раз рассмеялся Юрра, отрывисто и зло.
- Твой бог?… Зови же его, и посмотрим, как он поспешит тебе на помощь! Где ты, Творец, великий и необоримый? Поспеши же к своему слуге, который плевать хотел на тебя!
Я двинулся на них. Продолжая сдерживать своих попутчиков, Патриарх выставил в мою сторону свой посох.
- Еще раз подумай, принц. Нам не нужна ни твоя жизнь, ни жизнь твоей сестры.
Я даже остановился от неожиданности.
- Не понял.
- Мы готовы вернуть Диану, и даже не потребуем от тебя за это отказываться от своих идеалов, если они у тебя есть.
- Ты лжешь!
- Нет, клянусь, так и будет. Но ты должен обещать выполнить одно условие.
Не стоило бы продолжать эту беседу, но у меня помимо воли вырвалось:
- Какое?
- Вместо Дианы нам нужен кто-нибудь другой.
Мне нужно было бы тут же и послать его, куда подальше, но вместо этого я вдруг поймал себя на мысли, что всерьез задумываюсь над этим предложением. Я всего лишь человек, а искушение так велико!
- Соглашайся, принц, и уже сегодня ты сможешь обнять свою сестру. Какое тебе дело до остальных? Что они сделали для тебя? Всю жизнь лгали и пытались убить! Неужели Диана одна не стоит всех их жизней?… Нет, я даже этого не прошу. Пусть будет все честно – жизнь Дианы в обмен на жизнь одного из них.
Я нервно сбросил положенную мне на плечо руку Марка. Он был прав, этот отступник, он был убийственно логичен и убедителен. Если уж кому-то из нас и суждено умереть, но почему это должна быть Диана? Он буквально выбил землю у меня из-под ног этим предложением. «Всего одно короткое слово «да», и сестра будет жить, - с какой-то истеричностью думал я. – А потом я отомщу. Отомщу всем, кто был хоть отдаленно причастен к Идолу!».
- Решайтесь же, принц, - подстегнул меня голос отца Юрры, и ничем не сдерживаемое презрение в этом голосе окатило меня, словно ледяным душем.
Да, он был прав, этот червяк, но мои щеки полыхали со стыда от такой правды. Его доводы были сокрушающе убедительны, но именно в эти мгновенья я вдруг всей кожей ощутил величие оставшихся позади меня в веках монархов Династии Фиан. Моих прямых предков! Все они вдруг стали передо мной, и я задрожал под их воображаемыми взглядами. Никто из них не был святым, но за каждым тянулся длинный ряд надгробий в нашем семейном склепе, и этот ряд оправдывал все. Его мрачная величавая тяжесть перевешивала любые грехи смертных, и сейчас я в полной мере ощутил ее на собственных плечах. Имя этой тяжести – Долг. И ничто больше не имело значения – ни мелкие гадости братьев, ни их нелюбовь, ни собственные чувства. Остался только я сам, стоящий на вершине кургана, по камешку собранному для меня предками. На вершине того самого кургана, в котором пока не было ни одной принесенной мною песчинки. И, быть может, уже не будет никогда.
Я переборол исказившую лицо гадливость и посмотрел Юрре в глаза:
- Ты напрасно искушаешь меня, старик. Я родился во Дворце а ты в грязи, и нас разделяет глубокий ров. Ты и сдохнешь в своей грязи, и все твои божки и демоны последуют за тобой, и если это случится не сейчас, то обязательно случится позже. И умирая вспомни и будь горд тем, что успел при жизни почти на равных противостоять такому, как я.
Вслед за моими словами степняк-оборотень громко расхохотался и в его руке возник топор. Обнажил свой меч и второй наемник. Одновременно отец Юрра вскинул руки над головой и замер, исподлобья глядя на нас. Я поспешно потянулся к Древу, но он опередил меня. Возникшее прямо в воздухе перед Патриархом копье развернулось, нацелив мне в грудь широкий иззубренный наконечник, и вдруг с огромной скоростью сорвалось с места. Отшатнувшись, я успел взмахнуть Иллианой, перерубив древко пополам. Брошенный Рыжим нож застыл в воздухе у самой головы старого колдуна, покраснел, раскаляясь, и дождем пролился на пол. Почти тут же колдовской вихрь заставил нас с Марком отступить на несколько шагов назад прежде чем я сумел уничтожить его. Не теряя времени, я попытался поджечь одежды Юрры, одновременно выстраивая вокруг него невидимую камеру боли. И все неудачно.
А Марк и старший наемник уже скрестили клинки. Мой оборотень слегка замешкался и я успел метнуть в Юрру еще один нож и заставил воздух вокруг оборотня уплотниться. Пока эти двое парировали мои вялые атаки, я попытался достать сражающегося с Рыжим наемника сзади. Тот заметил мое приближение и, не геройствуя, отступил. Я схватил Марка за рукав и сильно дернул.
- За мной, рыжий!
Но приблизиться к Источнику нам не позволили. Взбешенный оборотень как ураган налетел на нас сбоку, размахивая своим топором, словно ветряк крыльями в свежую погоду. Я трансформировал Иллиану в нечто тяжелое и длинное, и ухватившись за рукоять обеими руками встретил его. В этот раз никто не ронял оружия и не кричал. Как и я сам, оборотень передвигался в колдовском каркасе Сил и воздух вокруг него заметно коверкал перспективу, «размазывая» контуры его тела. Лишь мельком я увидел стоящего на коленях и зажимающего рукой бок отца Юрру и вскрикнул от радости. А потом увидел Марка. Рыжий как раз валился на пол, и меч врага на добрую четверть был погружен в его тело. Я выругался и, оставив оборотня, побежал к Марку. Еще более удлинив Иллиану, серией безумных отмашек отогнал наемника и схватив Рыжыего за шиворот волоком потащил того к парапету, окружающему Источник с Ликом.
И снова не успел ничего сделать – набежавший степняк вновь взялся за меня. К счастью, Юрра к этому времени был целиком поглощен собственным здоровьем, и это оставляло мне шансы на спасение. При условии, что придется пожертвовать Марком. Последний неподвижно лежал на полу и истекал кровью.
А я мог только отступать под натиском топора и меча, и занимался этим довольно успешно до тех пор, пока один из врагов не рассек мне левую руку. Рана сразу же обильно закровоточила и, похоже, я лишился всех шансов убраться из этого места живым. Оставалось только молить бога, чтоб дал мне возможность отправить вперед себя хоть одного из врагов. Но в этот момент ворота Храма распахнулись, и в них ворвалась целая толпа вооруженных людей. Похоже, я таки встречусь сегодня с Единым! Вновь прибывшие воины окружили меня полукольцом, их арбалеты нацелились мне в грудь. Я крепче сжал оружие. Оба наемника отступили от меня, а южанин приблизился к тихо постанывающему Марку. Затем, ухмыляясь, вскинул и резко опустил топор.
- Первый, - прошипел оборотень, и одновременно тренькнули освобожденные струны арбалетов. Мне это было уже все равно, но поддерживаемых мной чар хватило на то, чтоб отразить все стрелы. И тут же распасться. Сил на создание новых уже не было.
- Он мой, - снова подал голос оборотень, но я рассмеялся ему в лицо.
- Нет, хватит играть, - отрезал его старший товарищ и сделал знак рукой.
И вновь зазвенели струны
… Больше всего я боялся закрыть глаза. Я боролся с собой… и все-таки зажмурился в последний момент.
… Прошла вечность, прежде чем я снова открыл их. Как раз вовремя, чтоб увидеть, как с десяток неподвижно застывших в воздухе передо мной стрел посыпались на пол. Окружающие меня люди изумленно застыли, но сам я сил на выражение эмоций уже не имел. Едва переставляя ноги, я влез на опоясывающий Источник парапет. Золотые воды покрылись мелкой рябью, и я почувствовал легкий озноб. Что-то неуловимо изменилось в человеческих чертах в их толще, отчего Лик ожил. Ощущение взгляда заставило меня сжаться, перед глазами вспыхнул и тут же погас силуэт Древа Сил. «Он изучает меня», - понял я и задрожал.
Потом все это резко закончилось, и какой-то шорох в зале заставил меня обернуться. Солдаты нестройно опустились на колени, зазвенело выпущенное из рук оружие. Затем взгляд мой упал на оборотня, и я вздрогнул. Под серым плащом сейчас бугрилась мышцами огромная обезьяноподобная тварь. Из ее пасти на пол капала слюна, а маленькие ненавидящие глазки были готовы, казалось, живьем испепелить меня. Но именно эта ненависть, такая человеческая и понятная помогла мне взять себя в руки. Я кашлянул и хрипло выдавил из себя:
- Все-таки, Он услышал.
Разобрать ответный рык оборотня было просто невозможно.
- Он услышал меня, - повторил я уже увереннее.
- Тебя ли? – донесся откуда-то старческий голос, и я резко обернулся.
Черный Патриарх сумел подняться на колени и теперь с восторгом смотрел на Лик. Овальная эмблема на его плаще пульсировала в ритме бьющегося сердца.
- Тебя ли? – еще раз прозвучал вопрос, на этот раз с шипящим змеиным присвистом. Степняк вновь вернулся в человеческое обличье.
- Кого услышал Он? – спросил убийца-наемник, не сводя с меня глаз.
Не сговариваясь, мы двинулись навстречу друг другу, но вместо того, чтоб просто напасть, он вдруг что-то тихо произнес, и в следующий миг его топор исчез.
- Быть может, Ваша Светлость, принцесса Диана нам и не понадобится. - оставляя за собой кровавый след, Патриарх дополз до Источника и сел на самый его край. Его бессильно свисающая рука сжимала длинный и тонкий ритуальный нож с белой костяной рукоятью.
- Ты заменишь ее, - прошипел оборотень и вместе со вторым наемником пошел на меня. Отступать мне было некуда, но теперь я уже не думал, что все закончится так просто. Солдаты лежали, уткнувшись лицами в пол, отец Юрра что-то бормотал, гипнотизируя меня взглядом, двое убийц были уже совсем рядом. И тогда я сделал шаг назад. Этот шаг был самым трудным.
Поверхность Источника колыхалась под подошвами, но держала, и так, пятясь, я сумел добраться до его самой середины. Глаза следящих за мной идолопоклонников расширились от изумления.
- Кто следующий? – спросил я громко, но на самом деле ни торжества, ни злорадности не чувствуя.
Больше всего мне хотелось, чтоб все это поскорее закончилось.
Глаза старого Патриарха блеснули, и следом за мной он шагнул в Источник.
… Чтоб тут же с головой погрузиться в его золотые воды. Брызги с ног до головы окатили обоих убийц, потом на поверхности показалась голова и руки Черного Патриарха. Отец Юрра кричал от боли, и кровь из его раны смешивалась с золотым содержимым волшебного озерца. Наемники попытались вытащить его, но он истерично махал руками и только мешал им. Я не выдержал и рассмеялся. Напряжение покинуло зал, и я больше не желал ничьей смерти. Я смеялся просто потому, что это и в самом деле было смешно, и, думаю, Единый меня понял.

ГЛАВА 3

Заведение «У трех мостов» располагалось в самом конце бульвара Птиц, и занимало все подпалубное пространство старого корвета, намертво заякоренного в небольшом пруду парка Патрициев. На его борт вели три деревянных моста. Эта ресторация одна из самых модных в городе, но сегодня здесь было на удивление малолюдно. Я сидел за одним из расставленных на палубе столиков и рассеянно разглядывал людей, закармливающих хлебом плавающих у борта лебедей. Занятие это очень занимало детишек и влюбленных. Весна. Никчемность мыслей, востребованность чувств. Пиршенство инстинктов. Впрочем, не моих. Леди Марна если чем и волновала меня, то только тайнами своего прошлого. И тем более, настоящего.
Она появилась точно в назначенное время и почти сразу же отыскала меня взглядом. Я поднялся.
- Добрый день, Ваша Светлость.
- Добрый день, миледи. Весьма признателен, что вы приняли мое приглашение.
- О, ну что вы, мой принц.
Она была очень высока, и наши глаза находились почти на одном уровне.

Мы расселись, сделали заказ, одарили друг друга дежурными комплиментами. Потом еще о чем-то долго говорили, и я, странное дело, все никак не мог перейти к интересующему меня вопросу. В этой леди было что-то, что не позволяло мне разговаривать с ней с обычной напористостью. Ее же подобные комплексы явно не мучили. Она много шутила, смеялась и с аппетитом ела. Похоже, утрата любимого не сильно испортила ей жизнь.
Однако хорошее настроение никак не повлияло на ее природную остроту ума:
- Вы чем-то озабочены, Ваша Светлость?
- Разве что собственной значимостью. – пошутил я. – Быть принцем весьма лестно, но я не обижаюсь, когда друзья называют меня просто по имени.
- Как жаль, что я не вхожу в их число.
- Разве?
Она посмотрела мне в глаза:
- Благодарю вас… Леонард.
Это не сломало некоторой отчужденности между нами, но лучшей возможности мне могло и не представиться. И я решил действовать.
- Вас ведь не часто можно встретить во Дворце?
Она пригубила из своего бокала.
- О, я не очень уверенно чувствую себя в свете. Возможно, потому, что большую часть жизни провела в Порте, где светская жизнь сильно отличается от здешней.
- Да, но я заметил, что и сильная половина Дома Миль не отличается общительностью. Давненько мы не видели вашего отца.
- К сожалению, отец уже не молод и почти все время проводит дома.
- Я не имею чести знать лично лорда, но неоднократно слышал, что это очень достойный человек.
- Я непременно передам отцу ваши слова. Думаю, он был бы польщен принять у нас престолонаследника.
Я шутливо погрозил пальцем.
- Одного из наследников, моя леди. Всего лишь одного из….
- Как знать, Леонард. Жизнь может очень причудливо разбрасывать карты.
Я мог бы поклясться, что знаю, какие воспоминания собрали морщинки на ее прекрасном лобике.
- Да, Марна, и это грустно, - сказал я ей в тон.
Она кинула на меня жалкий взгляд.
- Вы ведь знаете, что ваш брат, Фредерик и я… ну, что мы….
- Я лишь недавно узнал, что вы были его невестой. Брат был скрытен в своих привязанностях.
Она опустила глаза.
- Поверьте, он навсегда останется в моем сердце.
«Дура» - подумал я и жизнеутверждающе улыбнулся.
- Не думаю, что подобное самоотречение порадовало бы Фредерика, и уж точно оно не порадует нас. Вы молоды, красивы и заслуживаете яркой жизни. Поверьте, все мы будем чувствовать себя виноватыми, если его смерть сломает вам жизнь.
Она кивнула, все еще не поднимая глаз.
- К тому же, Фредерик вовсе не покинул нас.
С этими словами я вытащил из кармана медальон с изображением брата, предусмотрительно прихваченный с собой. Ностальгически поглядев на опостылевшие черты, я длинно вздохнул и спрятал безделушку обратно в карман. Вышло, по-моему, вполне убедительно, но когда я вновь поднял взгляд на собеседницу, то едва не вздрогнул, наткнувшись на ее прямой изучающий взгляд. Она поспешно улыбнулась а я сделал вид, что ничего не заметил.
- Конечно же, он с нами, - почти прошептала она.
И тут мне вдруг пришло в голову, что весь наш разговор может видеться ей совсем в другом свете. До нее наверняка дошли какие-то слухи о нашей грызне, она наверняка присутствовала на той площади в день перезахоронения останков Лоуна и возможно даже пострадала в вызванном нами кровопролитии. Я почувствовал, что если сейчас не найду нужных слов, наш разговор закончится так толком и не начавшись.
- Марна, я ведь понимаю, что вы, возможно, думаете обо мне.
Она удивленно-испуганно вскинула глаза. В общем-то, славная девушка. Интересно, как много рассказывал ей этот сукин сын?
- Сейчас в королевстве творятся поистине страшные дела, и те, кто виноваты в этом, не гнушаются ничем. У очень многих хватает стыда прикрываться при этом именем брата. Нам, Династии, для предотвращения катастрофы порой приходится действовать крайне жестко, и подобные действия могут, к сожалению, бросать тень на нас самих, и на Фредерика. Нам остается только уповать на то, что он поймет и простит.
- Да, я понимаю, Леон.
Ее глаза были влажны, но она не отводила взгляд.
- Я смогу отличить правду ото лжи. Сердце подскажет мне.
Вот черт, опять! Неужели, она это серьезно?
- Но, Юрра хороший человек, - внезапно сообщила она, ошарашив меня.
- Что? – только и смог выдавить я.
- Патриарх не враг, Леон, просто его сердце велико и готово принять даже то, чего принимать вовсе не следует.
Из всех достоинств патриаршего сердца меня интересовала лишь одно – его способность принять остро оточенный кусок стали. Но выразил я это немножко не так:
- Заблуждения друзей часто обходятся нам куда дороже убеждений врагов.
- Да, да, примерно тоже и я говорила Его Святейшеству.
Я очень постарался не выдать своей заинтересованности.
- О, вы разговаривали со святым отцом? Я, к сожалению, не всегда имею такую возможность.
- Последний раз я видела отца Юрру очень давно. Около полугода назад.
- Если встретите его, передайте мою надежду на скорое свидание, - кротко попросил я.

Понемногу мы привыкали друг к другу, и так, за разговором и сами не заметили, как добрались до первой перемены блюд. К этому времени беседа занесла нас бог знает куда, но меня это больше не раздражало. Марна оказалась интересной собеседницей, а вино весьма крепким. Я без умолку что-то говорил, она отвечала, над нашими головами галдели оравы чаек, и все было просто прекрасно. До тех пор, пока я не почувствовал контакт. Как несвоевременно! Я мысленно «оттолкнул» засверкавшее перед глазами Древо Сил. Это было больно, чертовски больно, но я очень старался ничем не выдать происходившей во мне борьбы. Затем исподтишка взглянул на собеседницу.
Марна сидела, напряженно вцепившись пальцами в край столешницы, и не сводила с меня глаз. Она почувствовала! Затем быстро о чем-то переговорила с официантом, после чего тот принес бокал с рубиновой жидкостью.
- Выпейте это, Леонард, - предложила она, пододвигая бокал ко мне.
Я послушно так и сделал. Пойло оказалось гранатовым соком с добавлением чего-то терпкого.
- Спасибо. Полагаю, объяснять что-либо нет нужды?
- Я все видела.
- Вы – колдунья. – заявил я.
- О, это слишком сильно сказано, - рассмеялась она.
Я повертел бокал в руках и поставил на стол.
- Старинный бабушкин рецепт?
Она весело кивнула.
- Что ж, предлагаю тост: за бабушку.
- Марна, что именно вы видели?
- О, немного. Я знаю, что был контакт, но это и все.
- Понимаю, что об этом говорить не принято, но, если не секрет, какую именно школу вы прошли?
- Школу Древа Сил, как и вы.
Я не смог скрыть своего удивления.
- А я-то думал, что знаю всех Мастеров Древа в городе.
Она скромно потупила взгляд.
- Я занималась Искусством совсем недолго, и еще не прошла посвящение в мастера.
Мне хватило ума не спрашивать, у кого именно она училась. Ну, какой же сукин сын этот Фредерик!
- О чем задумались, мой принц?
- О том, что неплохо бы получить рецепт этого красного зелья.
- Старинными семейными тайнами не торгую.
- Тогда мне самому придется познакомиться с вашей бабушкой.
Она попыталась отделаться шуткой, но я, конечно же, не понял этого.
- Так когда вы предоставите мне эту честь?
- Будем рады принять вас в любое время.
- Договорились.

Дворец встретил меня с привычным равнодушием, скрытым под маской угодливости, но, впрочем, ничего другого от этого места я и не ждал. Около часа я провел в собственных апартаментах, затем заглянул к Винсенту, но того в его покоях не оказалось. В последние дни Винс резко пошел на поправку и все чаще стал позволять себе длительный прогулки. И тогда я пошел в Оружейную.
Мой факел высветил едва половину огромного зала оружейной палаты. Я шел медленно, с любопытством осматриваясь. Что-то узнавал, что-то вспоминал, но немало вещей попало сюда уже после моего последнего посещения этого места, случившегося где-то полжизни назад. Но то, что мне было нужно, находилось в самом дальнем углу.
Не без усилий я отомкнул массивный замок большого кованого сундука, и поднял крышку. Сбросил на пол небрежно наваленную рухлядь, открывая спрятанный под ней деревянный ящик. Поднеся факел поближе, я внимательно пересчитал выглядывающие из старой соломы темно-зеленые тела винных бутылок. Двадцать четыре штуки, плюс одна, оставленная мной в доме Фредерика. Все правильно. Внимательно оглядев пробки, я вернул все на свои места и покинул помещение. Позади погромыхивал связкой ключей хмурый караульный. Впереди меня ждал обед.

Сидящие на противоположных концах стола Эмилия и Винсент пребывали в отменном настроении, о чем свидетельствовали их раскрасневшиеся лица. С моим появлением все это, ясное дело, прекратилось. Кивнув им, я молча прошел к столу и сел.
Мне пришлось устроиться между братом и сестрой, и вся невыгодность подобной диспозиции тут же дала о себе знать.
- Приятного аппетита, - пожелала сестра, как мне показалось, не без иронии в голосе.
Я посмотрел на нее, после чего вывернул голову на сто восемьдесят градусов, дабы проделать ту же процедуру с братом.
- Надеюсь, я не сильно опоздал?
Винсент улыбнулся.
- Нисколько. Мы пришли как раз перед тобой.
Впервые за долгое-долгое время я имел возможность как следует разглядеть брата при нормальном освещении и поразился, насколько быстро тот оправляется от ран. Уже ничто не напоминало о том, что еще полмесяца назад он был при смерти.
- Ты отлично выглядишь, - похвалил я.
- Вашими заботами.
- Надо полагать, больше к нам никто не присоединится? – спросил я.
- Возможно, подойдет Ланс, но я бы не сильно на это рассчитывала, - ответила сестра, вынуждая меня проделывать очередную утомительную процедуру вращения головой.
- Ну и ладно. Ваше здоровье! – Винсент отсалютовал нам с Эмилией бокалом. Мы ответили ему тем же.
- Я сегодня встречался с Марной, - сообщил я спустя какое-то время.
- Марной? Надеюсь, она стоила потраченного времени, - хмыкнул брат.
- Это бывшая любовница Фредерика, - пояснила Эмилия и Винс присвистнул.
- Удалось выяснить что-нибудь? – спросила сестра.
Я неопределенно взмахнул вилкой.
- И да, и нет.
- Как она тебе понравилась?
Это Винсент.
- Нельзя не признать, что у сукина сына был вкус.
- О-о, - многозначительно протянул брат.
- Где вы встречались? – поинтересовалась сестра.
- В «Трех мостах».
- Самое естественное место для дружеской встречи, - невозмутимо прокомментировал Винсент.
- И мне так кажется.
- Вот и ладно. А теперь расскажи о том, что тебе показалось странным, - потребовала Эмилия, лишая нас возможности повеселиться еще немного.
- Если в двух словах, то что-то с ней не в порядке. Бывшие любовницы так себя не ведут.
- Пожалуй, я понимаю, о чем ты.… А как она… вообще?
- Высока, красива… - начал было перечислять я, но сестра перебила:
- Я не о том. Что у нее здесь? – она легонько прикоснулась пальцем ко лбу.
- О, без сомнения, не дура. Чего, кстати, и не скрывает.
- Вот как?
- Первое время нашей встречи она пыталась выглядеть светской пустышкой, но очень скоро сама же и отказалась от этой затеи.
- Ты предпочитаешь видеть все именно так? – осведомилась сестра.
- Да, предпочитаю.
- Очень хорошо, продолжай, будь добр.
- У меня сложилось впечатление, что зла на нас она не держит.
- Весьма ценное качество для младшей дочери Главы мелкого Дома. – язвительно заметила сестра.
- Как сказать, - не согласился я. – Ее Род достаточно многочисленен, к тому же она владеет Искусством.
- Да ну! – удивленно воскликнула Эм.
Не остался равнодушным к моему сообщению и Винсент.
- Тебе удалось узнать, каким именно Путем она следует? – быстро спросил брат.
- Она и не скрывала этого. Магия Древа. Думаю, не стоит уточнять, кто именно привел ее на этот Путь?
- Фредерик, - поморщилась сестра. – По-твоему, как далеко она продвинулась?
- Сама она скромна в оценке собственных сил. Но и я не склонен преувеличивать угрозу с ее стороны. Она даже не мастер.
- Это ни о чем не говорит. – возразила Эмилия, и была, разумеется, права.
- Возможно, имеет смысл приблизить их Дом ко Двору, - предложил брат. – Как правило, такие вещи благотворно сказываются на умонастроениях подданных.
- С этим могут возникнуть сложности. Мне показалось, что их изоляция – дело добровольное. Возможно, это своего рода философия.
- Подобные настроения возникают от осознания собственной незначительности. – не сдавался брат. – В данном случае, это может быть особенно опасно, учитывая их связи с Портой.
- Кстати, о связях и узах. Марне не особо нравились любые упоминания о её родне.
- В каком именно контексте?
- Да просто, безобидный треп.
- Забавно.
Сестра задумчиво провела вилкой по скатерти.
- Думаю, нам стоит приглядеться к этому семейству. Леон, есть какие-то шансы на продолжение вашего знакомства?
- Я приглашен в гости.
- Великолепно. Если не возражаешь, я пойду с тобой.
- Хоть и без меня. Я не огорчусь.
Сестра нежно улыбнулась мне.
- А так будет даже лучше.
- Эмилия, ты встречалась с человеком, видевшем женщину в замке Ордена? – спросил я.
- Да, он подтвердил все, о чем говорил жене и, похоже, действительно верит в это. Его просто использовали.
- Уж больно сложная комбинация, даже ради такой важной птицы, как я… Что ты с ним сделала?
- Предупредила, чтоб держал рот на замке, и отпустила. Он совершенно безобиден… Леон, опиши мне Марну. – внезапно попросила сестра.
Я как мог исполнил ее просьбу. Эмилия долго сидела, невидяще глядя куда-то перед собой, затем тряхнула головой и вернулась к еде.
- Надумала чего-нибудь? – с любопытством поинтересовался Винсент.
- Да так, - неопределенно буркнула та, не отвлекаясь от трапезы.
Если бы не непрерывное верчение головой, наблюдение за этой парочкой могло б доставить мне немалое удовольствие.
- Между прочим, кто-нибудь знает, как отреагировал Великий Магистр на переполох, что я устроил в его замке?
- Мало что вылезло за замковые стены, но, по слухам, страсти у них там кипели нешуточные, - насмешливо ответила сестра. - А вообще, ты молодец, что сумел обойтись без горы трупов.
- Есть какие-либо основания думать, что им известно о нашей причастности к этому делу?
- Вроде бы нет. Пока.
- Но кто-нибудь обязательно нашепчет им правду об этой истории.
Сестра развела руки.
- Тут уж мы бессильны.
- Ничего страшного не случится. Никакие нашептывания не заставят рыцарей отказаться от собственных убеждений. На то они и рыцари. – заявил старший брат и скорее всего он был прав.
Эмилия поднялась из-за стола.
- Боюсь, мне пора.
Мы дружно кивнули ей. Промакнув губы салфеткой, сестра направилась к выходу.
- Можете тут без меня посплетничать, только смотрите, не перессорьтесь. Винсент, ты очень плохо кушаешь, это огорчает.
С этими словами она скрылась за дверью.
- Во Дворце еще есть кто-нибудь из наших? – спросил я.
- Насколько мне известно, кроме нас троих никого..
Брат молча разлил по бокалам вино.
- Могу я быть тебе чем-либо полезен?
- Нет, Винс, к сожалению, не можешь.
Брат с сочувствием посмотрел на меня.
- Знаешь, Леон, тебе ведь приходится тяжелее, чем любому из нас.
- Ты решил пожалеть меня?
- Нет, конечно же. Разве что, немного посочувствовать. – спокойно ответил брат. – Ну, ладно, пойду--ка и я.
- Одну минутку, Винс, - остановил я его уже у самой двери. – во время беседы с Марной кто-то пытался вступить со мной в контакт. Это случайно был не ты?
- Нет, не я.
- Понятно. Не знаешь, где я могу найти Ланселота?
- Не знаю. У тебя что-то срочное?
- Но ты ведь сегодня увидишься с ним?
- Надеюсь.
- А чем он вообще занимается все последнее время?
Винс выглядел по-настоящему заинтригованным моим нахальством.
- Главным образом, рыскал по городу в поисках Идола и идолопоклонников.
Я хмыкнул:
- На ловца и зверь бежит.
- Прости7
- Передай ему, чтоб был осторожней. Тут на него открылся сезон охоты.
Брат присвистнул.
- Откуда тебе это известно?
- Из вторых рук. Но источник вполне надежный.
- Кто он? – прямо спросил брат.
- Извини, но я обещал не распространяться на эту тему.
- Твое обещание может стоить Лансу жизни.
Я вздохнул.
- Уверяю, раскрытие имени ничего тебе не даст.
- Я бы предпочел сам решать это. Твоя откровенность могла бы облегчить положение брата.
- Вряд ли. Мне это знание ничего не дает.
Он ненадолго задумался, потом осторожно спросил:
- При чем здесь ты?
- В списке охотников я числюсь под вторым номером. А, быть может, и под первым.
- Ага.
Он стоял, задумчиво разглядывая меня, а я вернулся к своему обеду. Позади раздались звуки шагов и стук осторожно прикрытой двери.

Остаток дня я провел в надежде все же застать возвращение кого-нибудь из братьев. Но надежда – дама капризная и не склонная к длительным привязанностям, к вечеру упорхнула к кому-то более соблазнительному. И мне стало по-настоящему тоскливо. Мысль о привычной попойке в одиночестве показалась омерзительной, и этот соблазн был легко преодолен, но замены ему я найти не мог. Книги утомляли, а все остальное подразумевало бесчисленные приготовления.
Погода совершенно испортилась, и резкие порывы ветра сменились частой барабанной дробью дождя по стеклу. Далеко-далеко, у самого горизонта, небо на мгновение окрасилось мертвенно-синей вспышкой. Я сидел перед окном, и странное необъяснимое нетерпение постепенно овладевало мной. Вскоре воздух в комнате стал казаться мне затхлым и душным, безумно захотелось распахнуть все окна и впустить в себя холодное мокрое буйство. Я рывком вскочил с кресла, схватил плащ и почти бегом покинул комнату.
Запахиваясь плотней, я вышел на открытую прогулочную галерею Золотой Башни. Тугой порыв ветра тут же сбил с головы капюшон, а плащ мой мгновенно промок до нитки. Ответив на приветствие жмущегося к стене караульного, я подошел к краю площадки и запрокинул голову, подставляя лицо холодным струям. Непогода вокруг безумствовала, но я чувствовал, что лицо мое горит, а переполняющие меня силы готовы вот-вот вырваться наружу.
Древо Сил возникло передо мной совершенно естественно. Короткие формулы-заклинанья скрутили потоки энергий, и первая созданная мной молния пропорола небо до самого горизонта. Громовой удар был настольно силен, что вздрогнул сам Королевский Холм. Свою вторую молнию я заставил зависнуть в небе на добрый десяток секунд гигантским, режущим глаза росчерком. Земля высветилась, кажется, чуть ли не до недр. Я рассмеялся и воздел руки. Огненный зигзаг мигнул и взорвался. На этот раз дрогнул весь мир, а я уже «лепил» новую колдовскую форму. Целая серия сполохов озарила небо. Несколько огненных шаров угодило в Восточный сад, вывернув из земли пару-другую деревьев. Молнии метались между шпилями дворцовых башен, и казалось, что золотое покрытие вот-вот стечет с куполов. Еще, еще и еще… и заклубились черные массы облаков над головой. Я зажмурился, сосредотачиваясь на образе, и пропел новое заклинание. И движение туч упорядочилось. Подчиняясь Силе, их массы стали обретать форму. Я зажег в небе еще несколько шаровых молний, и только тут осознал мощь задействованных мной Сил. А сверху на меня смотрело огромное лицо Дианы, и черты его были страшны! Игра света и теней перекашивала лик в жутких гримасах, и все же я не мог оторвать от него взгляд. Мертвый свет молний странно оживлял громадное лицо с рвущимися в разные стороны космами волос-облаков.
Я пришел в себя от воплей караульного. Эйфория мгновенно ушла. Предоставленный самому себе образ сестры распадался на глазах, и вскоре от него ничего не осталось. И тревога покинула меня, и ее заменила опустошенность.
Не глядя на высыпавших под дождь людей, я покинул галерею. Потом, уставший и равнодушный, долго ходил по коридорам, и разбуженные моим сумасбродством слуги испуганно расступались передо мной. Потом я заметил, что держу в руке пузатую бутылку вина, и прямо из горлышка жадно отпил половину. Так я вышел во двор и, не разбирая луж, побрел к виднеющейся из-за стены, часовне Фредерика. Очередной свирепый порыв ветра таки сорвал с моих плеч плащ, и пришлось сделать еще несколько глотков не приносящего никакого удовольствия вина. Я был настолько пьян, что появление перед глазами ворот часовни показалось мне совершенно неожиданным. Из-за неплотно прикрытой створки наружу выбивался луч света, и я как мотылек бездумно пошел на него.
Внутри было тепло и сухо, и сильно пахло цветами и благовониями. А над усыпанным битым стеклом возвышением по-прежнему висел в воздухе Удав Фредерика. Не сводя с него глаз, я подошел ближе.
- Нравится? – раздался позади негромкий вопрос.
- Нет, - ответил я, не оборачиваясь.
Виктор сидел в отдалении, в темном углу зала, и ничего удивительного в том, что я его не заметил, не было.
- А как по мне, так ничего, - сообщил он, поднимаясь.
- Твой собственный ничуть не хуже.
- Много у кого есть не хуже, но Удав только один.
- Что тебя погубит, так это чувство прекрасного, - мрачно предсказал я.
- Точно, но еще раньше оно погубит моих врагов, - жизнерадостно отозвался он.
Я уже готов был развернуться и уйти, как до меня начало доходить.
- Что там насчет врагов?
- Враги уже несколько раз пытались унести Удав.
- Почему я ничего не знаю об этом?
- Но ты ведь уезжал. И потом, поскольку все попытки оказались безуспешными, мы решили особо не беспокоиться на этот счет. Всему свое время.
- Кто именно стоял за этими попытками известно?
- Конечно. За Удавом и посетителями часовни постоянно наблюдают. Даже сейчас.
Я непроизвольно завертел головой, и он улыбнулся.
- Юсмин и Ману, - назвал он имена двух перешедших на сторону Идола Патриархов.
- Но разве Эдвин не прикончил их тогда, на площади? – удивился я.
- Эти двое сумели скрыться. Не нашли тело и еще одного Черного – Космы.
- Жаль. Трое, это слишком много. Переполох был сильный?
- Они действовали на уровне Сил, и большинство паломников даже не поняли толком, в чем дело. Либо восприняли все как проявление божественных Сил. В каком-то смысле, это пошло нам на пользу.
- Задержать, конечно же, никого не удалось…
- Мы следили за ними до самого города, но там они скрылись.
- Чего и следовало ожидать. Могуществу Патриарха может противостоять только сходная сила.
- Мы учли это. Преследованием руководил лично Эдвин.
Кузен произнес это совершенно серьезно.
- Ну, тогда конечно. Надо думать, скрылись они только благодаря счастливой случайности? – уточнил я.
- Точнее, целому ряду случайностей.
- Надеюсь, это не пошатнуло веру брата в себя?
- Напротив, я никогда раньше не видел Эда таким деятельным, как в последнее время.
Так, слово за слово, и незаметно мое настроение улучшилось.
- В следующий раз к нам может пожаловать лично Юрра.
- После того, как ты его потрепал, это случится еще не скоро.
Виктор рассмеялся, но я не разделял его оптимизма.
- Он очень силен, и сейчас уже должен полностью восстановиться. С Удавом в руках он будет способен на многое.
- Если только Удав дастся ему в руки.
Какое-то время мы молча разглядывали оружие.
- По-моему, он нисколько не изменился, - неуверенно произнес я.
- Внешне, нет.
Я посмотрел на брата.
- Внешне?
- Попробуй прикоснуться к нему, - предложил тот.
Я осторожно протянул руку и притронулся к эбеново-черной рукояти. Притронулся!
- О, Свет, давно это с ним?
- Не знаю, я обнаружил только час назад.
Я попытался сдвинуть меч с места, но с таким же успехом я мог бы попытаться сдвинуть гору.
- Бесполезно, - прокомментировал Виктор и снял со спинки стула свой плащ. – Полагаю, больше здесь делать нечего.
Мы двинулись к выходу.
- Виктор, у меня к тебе есть несколько вопросов.
Не оборачиваясь, он остановился в дверях. Потом поднял голову и прищурившись долго смотрел в небо. Дождь хлестал камни у самых носков его сапог.
- Я думал, мы договорились, что обойдемся без вопросов.
- У меня не было возможности лично предостеречь Ланселота, и я сделал это через Винсента. Мое нежелание откровенничать произвело на брата не самое лучшее впечатление.
Виктор молча вытянул сложенную лодочкой ладонь под струю дождя. Затем вздохнул и повернулся ко мне.
- Ну, почему мы так любим все усложнять?
- В данном случае, этот вопрос должен быть адресован тебе. Что тебе дало твое нежелание объясниться?
- Да, в общем-то, ничего, - признался он. – Ну, хорошо, я все расскажу, только предупреждаю, ничего выдающегося ты не услышишь.… Знаешь, после пропажи Дианы и всего, что случилось потом многих наших одолела страсть к сыску. Не стал исключением и я. – он недолго помолчал. – Нет, пожалуй, все началось раньше, в день убийства Лоуна. Вспомни, тогда мы только и делали, что за кем-то следили, кого-то преследовали или строили планы разной степени идиотизма. И только после гибели Фредерика все вроде бы успокоилось.
Он замолчал, словно бы ожидая моего согласия. Я пожал плечами.
- Ничего не могу сказать. Сразу после гибели Фредерика мы с Дианой уехали на восток.
- Да, верно. В общем, какое-то время жизнь наша была довольно тихой, но потом подняли голову последователи Фреда и все завертелось по-новому. А когда похитили Диану и вернулся ты, все окончательно посходили с ума. Хотя сам ты и умудрился остаться в стороне. Извини. Кто-то пустился на поиски сестры, кто-то – идолопоклонников, хотя правильнее сказать, что мы хватались за все, что попадалось под руку. Кто-то под шумок решил уладить старые разногласия, и лишняя дюжина трупов украсила ночные улицы города. Впрочем, не стоит об этом – у каждого из нас имеется свой скелет в шкафу.
Должен сказать, что после смерти Фреда и отца мне здорово перепало, в смысле наследства. Я стал гордым, всякой ерундой не баловался и занимался только поисками сестры и борьбой с Черными Патриархами. Кстати, судьба сестры меня волнует значительно больше… Только не морщься, в данном случае речь идет не о родственной привязанности и прочей ерунде. Похищение Дианы наглядно демонстрирует, что будет со всеми нами, если Черные дорвутся до власти. После получения отцовских и Фредериковых богатств мне есть за что бояться. И за что бороться.
Он замолчал и невесело посмотрел на меня.
- И, черт подери, мне все-таки жаль Диану, хоть она и изрядная стерва!
Сейчас я был уже далеко не тот, что месяц назад, и, кажется, научился видеть в словах нечто большее, чем просто слова. И только кивнул в ответ:
- Продолжай.
- Как и прочие, я пытался отыскать сестру у Черных Патриархов. Все мои поиски, в основном, сводились к погромам их тайных квартир и складов. Между прочим, у меня нет твердых доказательств тому, но, похоже, они все-таки занимаются человеческими жертвоприношениями.
Хотя и у меня не было никаких доказательств, я теперь уже не сомневался, что так оно и есть.
- Им не удастся это долго скрывать, - убежденно заявил я.
Он согласно кивнул:
- Да, но мы отвлеклись. Неделю назад, когда тебя не было в городе, мы разнесли один из их притонов на территории порта. Негодяи попытались в последний момент уничтожить все улики, но кое-что к нам все же попало.
- Кого-нибудь удалось схватить?
- Нет, эти фанатики предпочитают перерезать друг другу глотки когда их загоняют в угол. В тот раз уцелевшие заперлись в нескольких комнатах и подожгли дом.
- И так всегда?
- К сожалению. Но среди немногих уцелевших вещей мы отыскали чудом сохранившийся фрагмент какого-то документа. На этом клочке бумаги не осталось никаких указаний на его составителей и содержание, а были только инициалы и титулы двух человек – тебя и Ланселота.
- И это все?
- Все, за исключением одной мелочи – документ был написан кровью.
- Договор Смерти, конечно. – равнодушно вставил я.
- Это первое, что пришло на ум и мне.
- Но почему ты связал все это с Портой?
- Дело в том, что все это произошло в доме, принадлежащем одной крупной имперской негоции. И многие из погибших были подданными Империи.
Мне оставалось только покачать головой. Семейные торговые дома Империи, по существу являлись основой власти хозяина Солнечного Трона, во многом конкурируя в этом с дворянскими Родами. Культивируемая патриархальность уклада и рабская покорность Императору практически исключали всякую возможность проявления инициативы без одобрения власти. Вся структура Порты подразумевала существование только одного свободного человека – самого императора, а все остальное население жило, что называется, с его стола, и было ему обязано каждым глотком воздуха. Конечно, временами интриги омрачали жизнь Императора, но они всегда зарождались только в дворянских Родах, кишащих шпионами и предателями, а потому быстро и жестоко подавлялись. Либо доходили до чего-то более-менее опасного, если скучающий Император желал развеяться.
- Я бы хотел взглянуть на документ, - попросил я. – И покажи его Винсенту.
- Обещаю.
А погода и не думала улучшаться. Вспышки молний озаряли небо, а грозовые раскаты гремели уже над нашими головами.
- Поганый нынче месяц май, - буркнул Виктор.
Я кивнул.
- Примерно с час назад я наблюдал в небе кое-что странное. Ты случайно не причастен к этому делу?
- Причастен, - нехотя признался я, чувствуя себя дураком, но во взгляде Виктора не было ничего обидного.
- Это впечатляет… И давно ты научился проделывать подобные штуки?
- Сегодня.
- Научишь, при случае?
- Ох, да прекрати ты! Что необычного в вызове грозы?
- Я видел нечто большее, чем просто грозу. Человече, ты вообще-то задумывался над тем, что сотворил?
Я непонимающе уставился на него.
- Нет, не задумывался, - сам себе и ответил двоюродный брат. – Помнишь, что творилось с облаками у Храма Мора в день гибели Фредерика?
- Брось, это совсем другое дело.
- Возможно, - не стал он спорить, - но масштабы вполне соизмеримы.
- Это только доказывает, что я не уникален.
Виктор странно усмехнулся.
- Ты просто рисуешься, или, в самом деле, ничего не видишь?
- Прекрати, - отрезал я, начиная злиться.
Но он не прекратил и по слогам, словно ребенку, разъяснил мне:
- Дело в том,… что тогда… над облаками… работали… не люди…. Не люди… а боги.
- Ну вот что, пошли-ка отсюда домой, - после длинной паузы устало предложил я.

Я только и успел снять плащ, как в дверь постучали. На пороге стоял Ланселот, такой же мокрый и грязный, как и я.
- Можно?
Я посторонился, пропуская его в комнату. Мы устроились в гостевых креслах у окна.
- Если ты пришел по поводу того, о чем тебе рассказал Винс, то…
- Пустое, это может и подождать. Или у тебя есть что-то новое?
- Нет ничего. В дальнейшем справляйся обо всем непосредственно у Виктора.
- Ага, так значит, это он.
- Он самый.
- Тогда действительно лучше узнавать обо всем из первых рук.
- Не сочти за грубость, но уже довольно поздно и…
- И ты устал. Это не удивительно, учитывая, что ты сегодня вытворял на галерее.
Он сидел, расслабленно вытянув ноги и вполне заслуживал быть выставленным вон. Но я только подавил очередной зевок.
- Я предлагаю тебе поучаствовать в одном небольшом мероприятии.
- Прямо сейчас? – язвительно спросил я.
Он развел руками.
- Что делать, если все самое интересное происходит по ночам?
- А сами вы не справитесь?
- Справимся, но тебе полезнее будет пойти со мной, вместо того, чтоб устраивать природные катаклизмы. К тому же, зрелище обещает быть весьма захватывающим.
- Может быть, объяснишь, что к чему?
- Ты когда-нибудь слышал о Черных Процессиях?
- Нет.
- И не удивительно. Они устраиваются только по ночам, и участие в них принимают только проверенные люди. Мне удалось узнать о времени и месте проведения одной из таких процессий.
Звучало все это впечатляюще, но немалым было и мое нежелание идти куда-нибудь.
- В чем суть этих процессий?
- До меня доходили только слухи, и если им верить, представление нам предстоит незабываемое.
Я молча встал и снял с каминной полки бутылку вина и два пустых бокала.
- Надеюсь, пара минут у нас все же найдется.
… Эти минуты пролетели значительно быстрее, чем мне бы того хотелось, и вскоре мы уже тряслись в карете.
- Если не ошибаюсь, мы направляемся в Нижний город, - заметил я, глядя в окно.
- В порт.
- Ты что-то говорил об опасности, а нас только двое.
- Там будет достаточно моих людей.
Наверное, так оно и будет. Мы въехали в мрачные припортовые кварталы. Редкие здесь фонари почти ничего не освещали, не проникал наружу свет и сквозь наглухо запертые ставни окон домов. В ясную погоду эти улочки превращались в смертельные ловушки для забредших сюда по глупости чужаков, но сейчас вокруг было безлюдно. Мы долго тащились по этому царству буйствующих вод, пока не выехали к морю. После мрачной тьмы городских окраин разноцветье портовых огней буквально резало глаза. Несмотря на непогоду, порт продолжал жить своей жизнью, которая угадывалась даже отсюда, из сплошной завесы дождевых струй. Дорога пошла резко под уклон и карету повело на скользкой жиже в сторону. Сопровождающие нас солдаты ухватились за колесные дуги, пытаясь удержать экипаж.
- Возможно, пешком было бы быстрее, - предложил я.
Брат вынул из кармана золотую луковицу часов и щелкнул крышкой.
- Время терпит. Да и ехать еще не близко.
Наконец, спуск завершился и мы, вдоль одетой в камень кромки берега, поехали по территории порта. Слева, прижавшись бортами к длинным бесконечным рядам пирсов Торговой гавани, покачивались на волнах сотни судов. Под колесами кареты с шипеньем пузырились заливающие пристань волны. Яркие лучи маяков, завершающих острые скальные рыла двух мысов, образующих гавань, высвечивали низкие свинцовые тучи. В море, где-то у самого прохода в залив, боролся с непогодой сторожевой корабль, судя по размерам, линкор. Мелочь в эту ночь предпочитала тесниться у берега.
Камень под колесами сменился деревянным настилом. Справа выросли и потянулись нескончаемыми рядами громады портовых складов. Широкие ворота многих из них были раскрыты, и множество ламп высвечивали находящиеся там какие-то громадные кипы, уходящие под потолок штабеля и силуэты рабочих.
- Наша карета не привлечет к себе внимания? – забеспокоился я.
Брат отрицательно качнул головой:
- Нет.
Мы свернули вглубь порта и приблизились к окраинным припортовым лачугам. Здесь экипаж и остановился.
- Наконец-то, - с чувством выговорил брат, и кто-то вынырнувший из темноты уже раскрыл перед нами дверь. Следом за провожатым мы вошли в один из домов. В его единственной комнатенке находилась примерно дюжина мужчин, при виде нас тут же повскакивавших со своих мест. Мы с братом поздоровались и присели за небольшой стол у окна, где к нам тут же присоединился проводник, оказавшийся моим старым знакомым, Фолком.
… Прошло с полчаса, прежде чем в дверь вбежал еще один человек.
- Идут! – крикнул он с порога, и все засуетились. Через несколько секунд в комнате нас осталось только трое – я с братом и Фолк.
- Представление начинается, - предупредил Ланс и приказал солдату. – Потуши свет.
Масляная лампа погасла, погрузив помещение во мрак.
- Никакой магии, - донесся голос брата, и я услышал звук отодвигаемого стула. Чья-то рука стянула закрывавшее окошко грязное шерстяное одеяло, и стало несколько светлее.
- Леонард, иди сюда, - пригласил брат, и я различил его темный силуэт у окна. Глаза мои понемногу привыкали к скудному освещению. Фолк, дыша нам в затылки, стоял сзади. Довольно долго ничего не происходило и мы довольствовались видом улицы, благо на стене дома напротив горел тусклый фонарь. Потом вдали мелькнул огонек.
- Они, - напряженно прошептал Фолк.
- Что бы ни случилось, ничего не предпринимайте. И вообще, молчите, будто вас тут и нет, - предупредил Ланс.
Солдат за моей спиной задышал чаще.
Играющий на стенах дальних домов отсвет вдруг вспыхнул живым факельным светом, и тут же из-за угла появился факелоносец. За ним второй, третий…. Всего я насчитал дюжину людей в черных плащах, выстроившихся в две плотные колонны. Высоко вздернутые над головами длинные, в рост человека, факелы ярка осветили всю улицу, но фигуры людей, укутанные в черные одеяния, по-прежнему оставались угрюмо-безликими. Они медленно надвигались на нас, а из-за поворота выступили следующие участники Черной Процессии. В первый момент показалось, что глаза обманывают меня, но, присмотревшись, я понял, что все вижу правильно. Эта группа состояла из совершенно голых мужиков. Они шли с низко опущенными головами, и в свете факелов тела их лоснились от воды. Мокрые космы волос скрывали лица, а в руке у каждого блестел обнаженный клинок.
… Одинокая фигура в сером плаще, один взгляд на которую заставил меня встревожиться. Капюшон полностью скрывал лицо незнакомца, но блеснувшая цепь на шее, наброшенная прямо поверх плаща, выдавала в нем Патриарха. Уцелело четверо Патриархов Черного Синклита, но что-то подсказывало мне, что это не Юрра. Висящий над его головой световой шар горел ровно и мощно.
А авангард процессии уже приблизился к нашему дому. Словно призраки, прошествовали черные факелоносцы, и мне лишь с опозданием пришло в голову, что огонь их факелов мог запросто высветить наши прильнувшие к окну физиономии. Но ни одна голова так и не повернулась в нашу сторону. Не знаю, что именно должны были символизировать обнаженные воины, но и вблизи, кроме недоумения, они ничего у меня не вызвали. Равнодушные и вялые, они шли с опущенными плечами, и даже крупные мускулистые тела не придавали им, приличествующей моменту, внушительности.
Когда приблизилась одинокая фигура, мы все невольно подались назад, но это не помешало мне заметить, что на золотой цепи колдуна отсутствует медальон Патриарха. Это навело меня на кое-какие мысли.
А из-за угла вышли очередные участники процессии, и что-то в их плотной группе мне сразу не понравилось. Люди в серых плащах окружали весьма странную четверку, несущую плотно укутанный со всех сторон паланкин. Эти четверо старались идти в ногу, но это не очень-то им удавалось. Они нелепо переваливались при ходьбе, косолапили, и под просторными одеяниями глаз улавливал странные и пугающие силуэты их тел. Из-под капюшонов вырывались облачка выдыхаемого воздуха. Эта группа не имела светильников и шла в полумраке
Я изо всех сил пытался разглядеть их ношу, но, несмотря на то, что они прошли довольно близко от нашего окна, это никак мне не удавалось. Ланс шумно вздохнул и повернув голову я встретился с его встревоженным взглядом. Он ткнул пальцем в сторону противоположного дома, и только после этого до меня дошло – фонарь на облупленной стене больше не горел, и весь видимый отрезок улицы был погружен в полумрак. И пришло озарение – тьму эту излучало то, что несли четверо закутанных в плащи оборотней. Идол! Как и прочие ночные ходоки, эти не смотрели по сторонам, но я поймал себя на том, что трусливо слежу за ними, выглядывая в окно одним глазом. Фолк вообще стоял, прислонившись спиной к стене и, тяжело дыша, глядел куда-то в темный угол комнаты.
В облаке мрака проплыл окруженный жутковатой свитой каменный бог, и сопровождаемый нашими тихими проклятьями, исчез за поворотом. С его уходом тьма отступила, фонарь на улице загорелся вновь и его жалкий свет был сейчас для нас более желанным, чем само солнце.
Мне подумалось, что это и все, но тут до нас долетел далекий неразборчивый гомон. Вновь дома у поворота осветились, и тут на нашу улицу вывалилась целая толпа – несколько сот оборванцев, не соблюдающих никаких церемоний. Они громко хохотали, одаривали друг друга тумаками, пили прямо из больших глиняных кувшинов, и конца им не было видно. На узкой улочке их набралось уже не меньше двух сотен, когда из-за поворота вышли еще трое шумных бродяг, тащивших вслед за собой на длинных веревках одетую в какую-то невообразимую рвань женщину. Троица развлекалась тем, что время от времени один из них резко рвал веревку в свою сторону и несчастная пленница, и без того едва державшаяся на ногах, валилась на землю. Идущая за ней след в след орава ублюдков тут же начинала свистеть и улюлюкать. Они пинками заставляли несчастную подняться и идти дальше. Пока все не повторялось снова. По мере приближения этих жизнелюбов, я разглядел, что их жертва всего лишь девчонка-подросток – грязная, окровавленная и мало что понимающая от ужаса. Прямо перед нашим окном она вновь упала и непонятный звук слева отвлек меня. Лицо брата перекосилось от лютой ненависти. Его рука сжимала кусок выломанного трухлявого подоконника.
- Ланселот, - тихо позвал я.
С видимым усилием он сумел взять себя в руки.
- Да?
- Похоже, это последние.
- Сейчас узнаем, - ответил он и уставился на дальний конец улицы.
Вскоре там показался человек и несколько раз энергично взмахнул рукой. Брат отошел от окна и, щелкнув пальцами, зажег светильник.
- Самое время прогуляться и нам, - затем буркнул он, накидывая плащ.
- Далеко? – поинтересовался я.
Его глаза блеснули:
- Но ведь мы должны же узнать, чем все это закончиться?
- Будем только наблюдать? – уточнил я.
- Там видно будет, - неопределенно отозвался брат, но что-то в его голосе подсказывало, что одним подглядыванием дело не закончится.
Снаружи нас вновь встретила злая непогода, но хуже всего было то, что вместо сухого экипажа нас ждали пара оседланных лошадей. Мы взгромоздились в мокрые седла и проскакали в хорошем темпе несколько минут, пока не выехали на какой-то пустырь. С трех сторон его окружали нежилые развалины, с четвертой низкий каменный парапет отделял от каменистого склона, обрывающегося у самого моря. Пустырь был сильно захламлен и порос бурьяном, но в его центре, метрах в тридцати от нас, угадывалась группа тесно стоящих валунов.
Дождь и ветер немного поутихли, сквозь низкие тучи проступили очертания лунного диска. Поверхность пенящегося моря слабо осветилась.
- Поганое место, - заключил я.
Брат достал из седельной сумки бутылку вина, и я схватился за нее, словно утопающий за соломинку.
- Как я понимаю, здесь и должна завершиться их прогулка?
- Все правильно.
Я зябко передернул плечами.
- Как раз в духе покойного братца. Более пристойного места он найти не мог.
Ланс усмехнулся:
- Когда-то он попробовал прикончить на этом пустыре меня.
- Может быть, на этот раз у него и получится, - заметил я, и вновь припал к бутылке.
Из темных проулков между домами высыпало множество людей. Повинуясь приказам, они быстро рассеялись по окрестностям, и вокруг вновь стало тихо и темно. Ланс выглядел очень довольным.
- Ты не торопишь события? – осторожно поинтересовался я.
- Нет, - твердо ответил он. – Всем будет только лучше, если сегодня мы слегка сократим их ряды. Благо, время и место для этого самые подходящие.
- Массовое убийство может привести к беспорядкам.
- Брось, Леон. Люди нам будут только благодарны, если мы избавим город от этих подонков. И потом – мы не оставим повода для слухов.
Я вопросительно посмотрел на него, но он уже о чем-то перешептывался с подъехавшим всадником.
Мы укрылись в одном из домов, из окон которого отлично просматривался весь пустырь, и по очереди отхлебывали из бутылки. Как я не всматривался в темные провалы окон и дверей домов вокруг, но так и не заметил ни одного из скрывающихся там стрелков.
- Слушай, я всё хотел тебя кое о чем спросить…. – неуверенно начал брат.
- Да?
- Это касается Виктора. Как он тебе?
- Прости, не понял.
- Ну, видишь ли, по-моему, он уж очень активен в последнее время.
- Как и любой из нас.
- Но никто из нас не был так близок с Фредериком, как он.
- Ему и досталось в наследство от брата немало.
- Это ничего не доказывает.
- Он ведет себя безупречно. По-моему, еще никому не удавалось поймать его на лжи.
- Почти наверняка он о многом умалчивает.
- Как и любой из нас.
- И все-таки, уж очень часто он оказывается в самой гуще событий.
Я внимательно посмотрел на брата.
- Тебя смущают его сведения о готовящемся на нас покушении?
- Но ведь он не хотел распространяться на эту тему.
Я ненадолго задумался.
- Если б не хотел, не распространялся бы.
- Возможно, ты и прав, - вздохнул он. – Просто мне тут пришла в голову странная мысль: только ли по своей воле мы оказались на этом пустыре?
Я не удержался и покачал головой:
- Хитро, ничего не скажешь.
- И все же, имей это в виду, когда все начнется.
Но брат на этом не остановился, и после недолгого молчания вновь принялся за расспросы.
- Он, помнится, хотел получше изучить Дом Миль. Уже есть какие-то результаты?
- При последней встрече он не затрагивал этой темы, а я не спрашивал. Скажет, когда посчитает нужным.
Ланс вздохнул, и стало ясно, что его опасений я не развеял.
… Все началось с далекого, едва различимого за шелестом дождя, шума, и закончилось изрядным гвалтом, что принесла с собой орава оборванцев. Обогнав по дороге всех, они прибыли первыми и как-то сразу заполонили весь пустырь. Зазвенели струны и сразу несколько глоток подхватили похабную песню, завязалось несколько пьяных драк. Но едва в конце одной из выходящих на пустырь улочек показался первый факелоносец, все разом затихли. Вновь сбившись в тесную кучу, наши ублюдки отхлынули назад, охватив середину пустыря полукольцом.
Тем временем черные факелоносцы ступили на пустырь, а следом за ними уже приближалась голозадая команда. Яркий синий свет опередил появление патриарха без медальона… и только тогда я сообразил, что меня все это время беспокоило. Среди присутствующих не было девчонки-пленницы.
Словно в противовес свету, что нес Патриарх, за спиной последнего отчетливо проступило пятно мрака. Тщательно присмотревшись, мне удалось разглядеть шевелящиеся внутри него смутные фигуры, но пленницы по-прежнему не было.
- Проклятье, куда они ее дели? – вырвалось у меня.
Брат нехорошо улыбнулся:
- Можешь не беспокоиться, без нее дело не обойдется.
Похоже, он знал, о чем говорил
Оттеснив с готовностью подавшуюся назад толпу еще дальше, факелоносцы окружили нагромождение камней. Идущие след в след за ними обнаженные воины образовали внутри этого круга еще один, меньший, после чего, все вместе, они опустились на колени. Кто-то из моих спутников усмехнулся.
А на центр поляны вышел неизвестный патриарх. Его магический шар завис над пустырём, и я впервые получил возможность как следует разглядеть это место. То, что раньше казалось обычной грудой камней, на самом деле было ровным каменным ложем, опирающимся на глубоко сидящие в земле валуны. Ломать голову над назначением всего этого больше не было нужды.
А потом начался Ритуал. Черный Патриарх медленно обошел алтарь, непрерывно делая какие-то пассы руками, после чего неподвижно замер. К сожалению, он стоял к нам в профиль, и опущенный капюшон по-прежнему не позволял разглядеть его лицо, но облачка выдыхаемого воздуха указывали, что он непрерывно бормочет какие-то заклинания. Не прекращая говорить, Патриарх извлек из-под плаща полотняный мешочек и вплотную приблизился к алтарю. На мокрый камень легли два ножа, чаша из темного камня и с полдюжины каких-то мелких предметов. Выложив все это, Патриарх снова отступил и с удвоенной энергией затянул неведомую литанию. Не слыша толком слов, я не мог разобрать, какие именно Силы он призывает, но их появление почувствовал сразу. В них не было дикой ярости «ветвей» Древа, там было что-то иное, непривычное, и в то же время как будто бы уже виданное когда-то раньше. Казалось, будто что-то массивное и нестерпимо обжигающее нависло над алтарем, и первые отзвуки воспоминаний уже начали выплывать из глубин моей памяти, как вдруг Ланс с чувством выругался. Я удивленно посмотрел на него, и он прошептал:
- Ну что, близнец, неужели не вспомнил?
Ну, конечно же, я все вспомнил!
- Школа Солнца! Вот дерьмо!

… Двенадцать Патриархов входило когда-то в Большой Синклит. Ровно дюжина людей, посвятивших себя познанию мира и служению людям. Дюжина самых лучших, самых одаренных, самых-самых. Дюжина адептов, каждый из которых продвинулся по тропе, ведущей к Богу так далеко, как никто другой. От этих двенадцати откололось семеро во главе с Юррой, которые, набрав несколько новичков, организовали враждебный нам, Малый или Черный Синклит. Большинство из них погибло от клинка Эдвина в день перезахоронения останков Лоуна и только четверым удалось спастись. Кроме Юрры, это были Косма, Юсмин и Ману. Могущество троих из них опиралось на мощь самой распространенной в Королевстве, магии Древа. Четвертый, Юсмин, был единственным из Патриархов, кто черпал Силы из другого Источника. Этот старец прошел редкую в наших краях Школу Солнца. Никто и никогда на моей памяти не пытался понять Силы, подвластные этому человеку, но, по слухам, в своем мастерстве он был почти равен Юрре. Вероятно, о Древе он знал куда больше чем мы о Солнце, и это делало его очень опасным противником.
- Зато на нашей стороне внезапность, - прошептал Ланселот, словно подслушавший мои мысли.
… А на пустыре продолжалась игра неведомых нам Сил. Юсмин неутомимо махал руками, крутился на месте, и когда лицо его было повернуто в нашу сторону, мы видели алый блеск его глаз. Постепенно он вовлек в свой танец и обнаженных мечников и факелоносцев. Пританцовывая, взявшись за руки, что-то гортанно и ритмично выкрикивая, они закружили вокруг алтаря жутковатый хоровод, и еще один хоровод, гораздо более многочисленный, устроили экзальтированные оборванцы. Рваный огонь факелов, освещал бьющиеся в странных судорогах фигуры, оскаленные физиономии, грязь под ногами танцующих. А облако жара над пустырем все сгущалось, и вскоре даже мы почувствовали его знойное дыхание.
Пока все это продолжалось, укутанные мраком оборотни держались в стороне, но потом и в их маленькой группе я уловил слабое движение. Кто-то в белых одеждах мелькнул среди серых фигур, и пропал… и вновь показался… и вдруг вылетел, вытолкнутый из мрака сильной рукой. Девчонка-пленница. Не удержавшись, она упала в мокрую траву, и в тот же миг одним движением руки Юсмин заставил пустырь замереть. Людское кольцо вокруг алтаря разомкнулось, и напротив пытающейся подняться на ноги пленницы образовался узкий проход. Девчонка почти не сопротивлялась, когда несколько оборванцев схватили ее и поволокли к камням. И когда стояла с опущенной головой перед старцем и слушала его негромкую речь. Закончилось все вполне ожидаемо – одним движением Черный Патриарх сорвал с нее лохмотья, после чего жертва самостоятельно улеглась на холодный алтарный камень.
В этот-то момент я со всей ясностью понял, что ни за что не позволю Юсмину завершить Ритуал. Рука моя легла на оружие, и, одновременно, Ланс откуда-то вытащил большой лук. Проверив натяжение тетивы, брат удовлетворенно кивнул и возившийся с колчаном Фолк сейчас же протянул ему стрелу. Ее серебряный наконечник едва отразил льющийся с пустыря свет факелов. По странно перекошенному лицу оборотня скользнул бледный зайчик.
… Вопреки ожиданиям, Юсмин не стал тянуться к своим ножам а, наоборот, на пару шагов отошел от алтаря, и я быстро притронулся к руке брата, предостерегая от поспешного выстрела. Почти тут же оборотни вышли вперед, и, наблюдая за ними, я как-то упустил момент, когда окружавший эту группу мрак исчез, выставляя на обозрение их ношу – такое знакомое черное каменное изваяние. Лук Ланса резко поднялся, и медленно, с неохотой, опустился. Рано.
Патриарх что-то вскрикнул, и новая волна жара окатила нас. Тела обнаженных воинов лоснились от пота, многие бродяги посбрасывали куртки и рубахи. О том, каково приходилось людям в капюшонах, не хотелось и думать.
Трава у ног Юсмина загорелась, и между ним и фредериковым изваянием протянулась огненная дорожка. Антрацитовое тело Идола заблестело, впитывая свет факелов, и вновь, как и тогда, в доме Туура, возник странный эффект его оживления. Сам божок не шелохнулся, но его каменное ложе вдруг медленно сдвинулось с места. Оставляя за собой глубокую борозду, оно заскользило по траве, и остановилось лишь у самого алтаря. След в след за ним ступала и свита из оборотней, вскоре образовавшая еще один, самый последний, внутренний круг. Теперь, при желании, пленница могла рукой дотронуться до каменного соседа. Юсмин подошел к ней, взял один из ножей, и медленно провел острием вдоль руки жертвы. Из тонкого пореза показалась кровь, лежащая зашевелилась. Мне очень захотелось отобрать у Ланса лук. Не обращая внимания на слабые попытки девушки встать, Юсмин сбросил ее руку со стола и подставил под струю стекающей из раны на землю крови чашу. Другой рукой он без труда удерживал пленницу в нужном положении. Прошло несколько минут, прежде чем колдун отнял чашу и развернулся к Идолу. Тишина в этот момент установилась такая, что я смог даже расслышать его тихое низкое бормотание. Проговорив все положенное, старый колдун наклонил чашу и медленно вылил ее содержимое на каменное тело, после чего отошел в сторону и замер, скрестив руки на груди.
Мы с замиранием ждали, что произойдет дальше. Кровь, покрывшая камень, вдруг задымилась и вспыхнула. Пламя разгорелось быстро и вскоре целиком скрыло фигуру божка, но даже за ним я разглядел короткую судорогу каменной плоти. Одну, вторую, третью… и вот уже все существо приподнялось на руках. Огонь тут же погас, но это не обездвижило чудовище. Я отчетливо видел, как напряглась его рельефная черная спина, как сползли с ложа на землю ноги.
- Что… что он делает? – раздался сзади голос Фолка.
Но это стало ясно, когда Идол вдруг одним резким рывком перебросил себя на каменный алтарь. Его широкая спина почти целиком скрыла от нас забившееся тело жертвы.
- Нет, - прошептал я одеревеневшими губами. – Ланс, стреляй.
И почти одновременно услышал свист распрямившегося лука. Мгновением позже пущенная стрела вонзилась точно между лопаток чудовища. Черное тело выгнулось дугой, сползая на землю, и громкий рык боли сотряс воздух на пустыре. Словно отраженная этой болью, волна жара опалили мне лицо, заставив отшатнуться от подоконника. Рядом, уронив лук, катался по полу Ланселот. Боль была мучительна, но кратковременна, и спустя считанные секунды я уже овладел собой. На миг опередив брата, я подобрал лук и в быстром темпе выпустил несколько стрел в пытающегося подняться на ноги Патриарха. Все мои стрелы сгорали в воздухе, так и не долетев до цели. Но тут пришли в себя и остальные стрелки, и пространство вокруг Черного Патриарха буквально запылало, сжигая десятки оперенных убийц. Полторы сотни лучников не щадили никого, но основной удар пришелся по Идолу и Юсмину. Первый неподвижно валялся между алтарем и каменным постаментом, и стрелы отлетали от него во все стороны, высекая снопы искр. Патриарх же боролся. Его защита таяла на глазах, не в силах сопротивляться бесчисленным роям стрел, но он все же сумел встать на ноги.
Инициированные совсем рядом Силы Древа, отвлекли меня, и потому очередная стрела ушла в небо. Я взглянул на Ланса, спешно выстраивающего свой колдовской посыл и занялся тем же. Брат что-то прошептал, и земля под Юсмином раскололась. Прежде чем сработали защитные чары, колдун по пояс провалился в образовавшуюся яму, но спасение дорогого стоило отступнику – теперь стрелы вспыхивали в считанных метрах от его головы. Ланс сделал быстрый знакомый жест рукой, и на противника обрушился целый водопад. Отчаянный вопль, оглушительное шипение, и облако пара скрыло черного мага. Коротким заклятьем я «сдул» его в сторону моря. Юсмин – даром, что глубокий старик! – уже вновь успел подняться на ноги, и теперь стоял, выставив руки перед собой и сжигая все, что неслось в его сторону из окон окрестных домов. Но теперь, когда вся его защита окончательно рухнула, он мог уничтожать лишь те стрелы, что видел. Он энергично крутился, отпрыгивал, пританцовывал, делая странные телодвижения, но продолжаться долго это не могло.
… Первая же точно пущенная стрела угодила старику под лопатку. Того бросило прямо на алтарь, где как раз пыталась подняться уже успевшая прийти в себя девушка. Нелепо взмахнув рукой, он вновь опрокинул ее, и в этот момент в него вонзилось не меньше десятка стрел. За ними прилетел второй десяток… третий.
Только после того, как Патриарх безжизненным кулем рухнул на землю, я позволил себе осмотреться. На пустыре завершалось уничтожение последних участников Черной Процессии. Все оборотни, сероплащники и большинство обнаженных воинов валялись на земле, густо утыканные стрелами, а между ними носились потерявшие головы от страха оборванцы. Но в каждом окне, дверном проеме, закоулке их уже ждали шеренги закованных в латы солдат.
- Готово, - удовлетворенно прокомментировал я, но брат только сплюнул.
- Опять ушел!
Ни Идола, ни его ложа возле алтаря уже не было. И все-таки, я чувствовал, что в этот раз поле боя осталось за нами.
- Дойдет очередь и до него, - обнадежил я брата. – Лиха беда – начало.
Он молча кивнул. А отовсюду несся смех и веселые переругивания наших солдат.
- Почему она не встает, Леон? – внезапно тихо спросил Ланс.
Пожав плечами, я перепрыгнул через подоконник и пошел к алтарю.
… Перед смертью Юсмин все же успел нанести ей смертельный удар. Ножом с черной рукоятью.

Глава 4.

Прошло больше месяца с той ночи, как однажды, поздним вечером меня навестила сестра. Как всегда, не вовремя, как всегда, не звано, но лишь раз взглянув на Эмилию, я решил оставить свое недовольство при себе.
- Леон, я хочу рассказать тебе одну грустную историю, - едва сев, сказала она.
- На ночь глядя? Не лучше ли дождаться утра?
Эмилия проигнорировала мое предложение.
- Я еще никому об этом не говорила, так как считаю, что ты имеешь право узнать первым обо всем.
- Диана? – прошептал я. – Что с ней?
Сестра долго молчала прежде чем ответить.
- Спасти ее будет очень трудно. Почти невозможно.
- Почему?
- Если позволишь, я начну с самого начала.
- Говори.
- Так получилось, что в этой истории замешан Дом одной твоей хорошей знакомой, леди Марны. Ты хоть что-нибудь узнал об этом Роде?
- Мне известно достаточно много, чтоб не опасаться их.
Она неотрывно смотрела на меня, и я послушно уточнил:
- Миль – небольшой, но достаточно древний Род. Берет начало от какого-то бежавшего к нам из Порты влиятельного придворного, женившегося на вдовствующей главе нашего Дома Аркон. Их первенец получил титул и стал первым герцогом, а заодно и первым главой Миль, де-юре. Дальше идут столетия, которые потомки беглого вельможи ничем особенным заполнить не сумели. Ни героев, ни предателей, ни тиранов, ни ученых, ни злодеев, ни святых эта Семья нам не дала. Правда, связей со своей многочисленной родней из Империи не растеряла и по сей день. Сейчас они ведут очень замкнутую жизнь и общаются только с навещающими их родственниками.
Я посмотрел на сестру, и она поощрительно мне кивнула. И я продолжил:
- Это, как правило, престарелые господа, деньгами не сорящие, но и не производящие впечатление нуждающихся. Они тихо гостят одну-две недели, и так же тихо разъезжаются по домам. Забавно, но наши Миль предпочитают поступать как раз наоборот: нынешнее молодое поколение годами гостит в Порте. Некоторые из их наследников провели там почти всю жизнь, но, несмотря на это, ни в чем крамольном замешаны не были.
Нынешний Глава этого Рода очень стар, ему, по слухам, под сто лет. Старик умудрился пережить всех своих детей, и в настоящий момент потенциальным владельцем герцогской короны является старший сын его первенца, Даниэль. Этот пятидесятиоднолетний маркиз – довольно странноватый тип, сутками просиживающий в одной из башен их замка в Рокфо, где занимается чем-то ученым и никому не ведомым. Да, у него есть два брата, но, что интересно, оба они бездетны. Если с ним что-то случится, все перейдет к еще одному внуку Главы, Осме. Кстати, всего у старика было трое детей – два сына и дочь. Последняя не в счет, так как власть у них передается только по мужской линии…. Послушай, может, не будем залезать в эти дебри?
- Не надо. – согласилась Эмилия. – Как я понимаю, Марна – правнучка старого герцога и внучка Осмы. То есть, почти никто.
- Все верно. Могу лишь добавить, что, по-моему, у нее не было ничего общего с Фредериком.
- Как знать, - отозвалась сестра.
- Наверное, у тебя есть основания так говорить, - пожал я плечами. – Что ж, давай теперь ты.
Она не колебалась ни минуты, прежде чем начать.
- Как и обещала, я попыталась как можно больше узнать об особе по имени Марна. Но сначала, немного о том, что тебе не известно о ее Семье. Должна сказать, что имперская ветвь Миль весьма процветает. Сейчас их род в Порте представляют несколько министров, с полдюжины генералов и адмиралов, а две их девы связаны брачными узами с отпрысками двух королевских Домов Запада. Есть среди них и упомянутые тобой герои, злодеи, ученые, предатели. Были и есть признанные во всей Империи красавицы… И это особенно печально. – сестра внезапно замолчала и потерла виски кончиками пальцев.
- Сейчас я расскажу историю, которая может показаться тебе полным вымыслом. Многие ее детали являются только моими догадками, подтвердить которые уже никогда не представится возможным. Но это история проясняет всю цепочку событий, приведших к катастрофе полуторагодичной давности.
- Я помню, сестра, все, что ты сделала для нас в те дни, и целиком доверяю твоему уму и проницательности.
Она смущенно улыбнулась и без вступлений заговорила:
- Началось все чуть более полувека назад, когда у одного влиятельного аристократа, живущего в очень сильном и влиятельном государстве, родилась красавица-дочь. Это было не удивительно, поскольку в роду этого человека все были сильны и красивы, и наш герой был только рад, что боги по-прежнему благосклонны к ним. Дочь росла, становилась все краше, и весть о том разносилась все дальше и дальше. Наш вельможа был человеком, не лишенным амбиций и справедливо ожидал для своего сокровища достойной партии. Одно за другим, он отклонял все предложения руки и сердца и терпеливо ждал того единственного, которое, по его мнению, не прийти не могло. Империя, в которой все это происходило, граничила с другой страной, не такой огромной, но не менее сильной. Отношения между этими странами были не самые дружеские. В этой другой стране, назовем ее просто, Королевством, правил одинокий король, чья очередная королева не так давно умерла. Это был высокомерный, жестокий человек, которому, в общем-то, не было никакого дела до нашего аристократа, и который делал только то, что необходимо, лишь изредка позволяя страстям ненадолго брать над собой верх.
И вот, в один прекрасный день, какие-то государственные надобности привели его в страну нашего героя. Он приехал исключительно по делам, но судьбе было угодно, чтоб он случайно встретился с его красавицей-дочерью. Встреча эта оказалась роковой для обоих. К этому времени король успел разменять шестой десяток, был трижды женат и имел пятерых детей, но никого это не смущало. Закрутился роман, и король, давно завершивший свои дела, домой все не собирался. Надо сказать, что, естественно, история эта приобрела широкую огласку в высших кругах Империи, но мнение всех без исключения, посвященных в нее, было целиком положительное. Император рассчитывал на скорый брак, который позволит ему упрочить мир на границе и сосредоточиться на усмирении своих других многочисленных соседей. На многое рассчитывал и отец избранницы, чьи амбиции были более чем удовлетворены. Устраивал этот союз и прочих влиятельных людей, имевших в Королевстве кто многочисленную родню, кто свои интересы. Все шло к ожидаемой развязке и, казалось, ничто не могло остановить этот ход.
Эмилия сделала паузу и выпила воды.
- Теперь начинается грустная часть истории… Я была не права, когда говорила, что этот роман одобряли все. Был в свите нашего короля один человек, страстно желавший, чтоб все это разрушилось. Причина проста – любовь. Человек этот почти не уступал нашему монарху в могуществе, он был даже более умен и талантлив. И наверное, ему было вполне по силам разрушить их отношения, но было две причины по которым он так и не решился на это. Первая, это страх. Именно страх, как следствие слабохарактерности, не позволил ему когда-то самому стать королем. И была вторая, еще более веская причина – нашему королю он приходился родным братом. Сейчас уже никто не скажет, был ли он причастен к развернувшимся далее событиям, но все, что тогда случилось, удивительным образом сыграло ему на руку. Появилось новое действующее лицо – конечно же, женщина – и наш любовный дуэт превратился в треугольник. Женщина эта была также очень красива, а Род ее был не менее древен, и даже еще более богат и влиятелен, и когда король сам запутался в своих отношениях, именно три последних обстоятельства подтолкнули его к самому главному решению. Он решительно порвал с первой любовью и объявил о скорой помолвке с новой пассией. Переполох был невероятный, многие были недовольны, но Император быстро всех приструнил. Ведь, как ни крути, а брак таки состоится, и не так уж и важно, кто именно окажется в королевской койке. По-своему, он был прав, но горе отвергнутой было неизмеримым. Ее отец от стыда и носа не высовывал из своего дворца.
И тогда пришло время второго брата. Все чаще стал он появляться в доме брошенной, постепенно подружился с ее отцом, а со временем, и с ней самой. В общем, эту часть истории, ты знаешь не хуже меня. Наш герцог женился на своей возлюбленной даже раньше, чем король на своей. К чести последнего надо сказать, что он не препятствовал этому браку. Его собственная свадьба, как известно, состоялась только через шесть лет после гибели Линды.
Всю эту историю обе стороны очень постарались замять, и сделали это настолько удачно, что все важные детали прошли мимо общественного внимания. А ведь поговорить здесь было о чем, особенно после того, как первая королевская пассия забеременела! Это был настоящий кошмар, если учитывать, кто именно был отцом ребенка! Избавиться от этого чада было невозможно, так как законы Империи очень строги на этот счет, но тут случилась очень странная вещь – законный супруг сам согласился признать его своим.
На лицо сестры легла грустная задумчивость.
- Возможно, давая разрешение на брак Кардигана, отец поставил ему такое условие, - сохраняя полное спокойствие, предположил я.
Но куда более романтичная Эмилия в ответ только покачала головой:
- Знаешь, а ведь дядя Кардиган был поистине великим человеком. Поступить подобным образом и потом всю жизнь носить это в себе, никому ничего не сказав… Не думаю, что наш отец был способен на что-либо подобное.
- Я понимаю так, что это еще не конец истории.
- Нет, Леон, скорее, тут-то все только и завертелось. – сестра тяжело вздохнула. – У герцога родилась двойня, мальчик и девочка, и это стало для всех полной неожиданностью. Уж не знаю почему, но Кардиган согласился признать только сына и во всеуслышанье объявил его своим первым наследником. Впрочем, учитывая то, как ему пришлось все это время ломать собственное достоинство и гордость, это упрямство можно понять.… В общем, о существовании девочки никому не сообщили, а вместо этого принялись спешно подыскивать место, куда ее можно было бы пристроить.
- Черт! – не сдержался я. – Так значит, Марна – сестра Фредерика!
- Марна дочь короля Дарвина, наша сестра и принцесса Королевства Фиан. – поправила меня Эмилия.
Выдержав драматическую паузу, она продолжила свой рассказ:
- Ответ пришел из Королевства! В Доме Миль, состоящем в тесном родстве с имперским Домом нашей героини, вот-вот ждали пополнения в семействе одной из внучек старого лорда. Все решили, что очень удивительно не будет, если родится двойня, но вышло даже лучше, чем ожидалось. Законная дочь умерла едва появившись на свет, и ее без проблем подменили Марной. Все остальное происходило на наших глазах. Новая королева Эммануэла оказалась мудрой, любящей женой отцу и моей матерью, и умерла, оставив после себя светлую память. Внешне удачен был и брак герцога Кардигана. Супруга родила ему второго сына, Виктора, и никогда не давала повода усомниться в собственной верности. А потом детишки подросли, и началось, сам знаешь что…

Мне приснился странный сон. Я видел море и валящееся в воды на горизонте красное закатное солнце. Я видел алую птицу, проносящуюся над водой и мелкую зыбь на поверхности. И был в этом сне я сам, свободно парящий в воздухе в сторону заката. Но чем больше я стремился к горизонту, тем страшнее становилась поверхность океана подо мной (почему-то я был уверен, что это именно океан), которая вскоре цветом своим стала напоминать темное десертное вино. Или свернувшуюся кровь. А потом далеко-далеко впереди, где-то на границе неба показалась темная точка, и я поспешил к ней. Неизвестный предмет то исчезал, то появлялся вновь, и мне приходилось делать широкие круги над водной поверхностью. Но я был настойчив, и все же сумел различить под водой какое-то едва видимое темное пятно. Постепенно оно становилось все более четким, и вскоре я сообразил, что неизвестный предмет поднимается из глубины на поверхность.
Он всплыл спиной вверх, легко, словно поплавок, и красные струи стекали с его кожаной куртки в воду. Черные волосы плотным комом лежали на воде вокруг головы. Было немного страшно, но я все же спустился и перевернул утопленника на спину. Стекавшая с его лица вода оставляла за собой густую сеть красных потеков, и в первую минуту я не узнал его. Я понюхал свою мокрую красную руку, затем лизнул ее. Вино! Густейший, вмиг наполнивший голову хмелем запах ударил мне в ноздри, и страшная догадка заставила меня пристальней взглянуть на мертвеца. Лоун! Кажется, я закричал, а он начал вновь погружаться. Я схватил его за руку и потянул вверх, и поначалу это было легко, но потом его тело вдруг сделалось неподъемно тяжелым. Но я не сдавался, и продолжал его удерживать до тех пор, пока не заметил прямо под ним еще одну темную фигуру. Изо всех сил я потянул вверх, и брат наполовину вылетел из воды, но затем дернул тот, что внизу, и я сам едва не оказался в темно-красной дряни. Отфыркиваясь от брызг, я отшатнулся, и в этот момент на поверхность выплыл тот второй. Идол! От неожиданности я отпустил руку брата, и божок, не сводя с меня глаз, обхватил тело Лоуна руками и медленно утащил его под воду. А я продолжал висеть в воздухе, и ни резкий винный запах, ни крики чаек не могли вывести меня из полуобморочного состояния. С этим и я проснулся.
Я полежал с открытыми глазами, размышляя о сне, но тут все было предельно ясно, и уже через час я подъезжал к пустому особняку Фредерика. Подъем по лестнице времени почти не занял и вскоре я уже стоял на пороге той самой комнаты. Бутылки вина на полу не было.

… Сегодня здесь никто не метал молний и не разгонял туч, сегодня было солнечно и тепло, и золотой Штандарт Гвардии эффектно полоскался на своем флагштоке. Я обнаружил, что губы мои помимо воли растягиваются в восторженной идиотской улыбке, и поспешно убрал ее. Очень своевременно.
- Ваша Светлость, - раздался за спиной тихий голос и я обернулся.
- Добрый день, отец, - приветливо ответил я. – Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел?
Тара, как всегда серьезный и подчеркнуто вежливый, позволил себе намек на улыбку.
- У меня есть только одно важное дело – служить Вам, Ваша Светлость.
Я взял его под локоть и медленно повел по галерее.
- Отец, не могли бы вы припомнить, когда впервые появился Идол?
Собеседник ничем не выдал своего удивления моим вопросом.
- Точно трудно сказать, Ваша Светлость. Лично я впервые услышал о нем где-то в первой половине прошлого года.
- Примерно месяца через три после Его прихода в мир? – уточнил я.
Тара ненадолго задумался.
- Пожалуй, немного раньше. Месяца через два.… Да, да, это случилось в феврале. В конце февраля.
- Произошло что-то значимое, что вызвало его появление?
- Да, нет, Ваша Светлость, ничего такого я не помню. Просто, город как-то сразу наполнился слухами.
- А откуда он мог взяться вообще?
Священник в замешательстве посмотрел на меня.
- Но, Ваша Светлость… как же можно это знать? И божьи… и дьяволовы промыслы неведомы людям.
Я вздохнул.
- Ну, хорошо, тогда поставим вопрос иначе. Как вообще божественные артефакты попадают на землю? Происходит ли это только по воле богов, или они дают их в ответ на наши просьбы?
- О, конечно, ничто в мире не случается без позволения на то Всевышнего. Но дары Его предназначены лишь тем, кто откроет ему свое сердце в искренней молитве.
- Великолепно, теперь поговорим о форме этих даров. Почему они принимают ту или иную форму? Насколько эта форма зависит от людей?
Отец Тара неуверенно потоптался.
- Я не знаю, я могу отвечать только за то, что творится в мире. Думаю, Богам, и верхним и нижним, не так уж и важна форма. Как правило, свой Божественный Дух они вселяют во вполне земные предметы.
- То есть, сделанные обычными людьми? – уточнил я.
Он взглянул на меня, и зрачки его расширились.
- О, Свет, так Вы намекаете, что Идола сделал….
- Вы все поняли, отец.
Тара заломил руки.
- О, Господи, это же великое богохульство!
- Возможно, еще не поздно все исправить, - сухо перебил я его.
Тара жадно взглянул мне в глаза.
- Как?
- Найти мастера, создавшего эту статую.
- Но это невозможно, мой принц.
- Думаю, нужный нам мастер вполне может отыскаться среди вашей паствы. Поговорите с прихожанами, с другими духовниками. Кстати, возможно, он и сам носит рясу.
Тара энергично закивал головой.
- Да, конечно, сейчас же и начну. О, Боги, как все просто! Вот только… только…
- Вас что-то смущает, отец?
- Но, ведь он может принадлежать и к Черной пастве.
- Этим я займусь сам.
- Вы? Да, да, конечно…. Так я пойду?
- Желаю успеха.
Едва Тара исчез в темноте входной арки, я быстрым шагом направился в другую сторону.

В апартаменты Эмилии вела высокая двустворчатая дверь, настоящие ворота. Много белого и позолоты, старательно вырезанные птички, цветочки, ангелочки, но я уже давно научился не морщиться при виде их. Легкий рывок за золоченую нить, и из-за двери донесся тонкий звон колокольчиков. Еще немного выдержки, и вот передо мной уже стоит сестра.
- Леон?
- Да, я к тебе по делу.
Она с трудом преодолела порыв оглянуться через плечо.
- Я не вовремя или мне просто не рады?
- Нет, что ты, заходи, пожалуйста. Просто твои визиты так неожиданны.
- Зато и не часты, - пошутил я и с любопытством осмотрелся. – Куда прикажешь?
Эмилия уже оправилась от неожиданности и приглашающе раздвинула ослепительную завесу над ближайшим арочным проходом.
Первые несколько помещений были выдержаны все в том же развеселом духе, зато дальше стиль резко изменился, и я впервые почувствовал, что попал в жилые помещения. Сестра сразу уловила перемену моего настроения.
- Ну, как, не такая уж я и дура?
- Не такая. Другая, - буркнул я в ответ и она, как и следовало ожидать, расхохоталась.
Короткий коридор закончился резким поворотом и вывел нас к завершающей его слегка приоткрытой двери.
- У тебя большие апартаменты, - заметил я, и мы вошли.
За дверью оказался большой кабинет. Одна из его стен была скрыта массивными книжными шкафами, вдоль другой тянулся черный кожаный диван, над которым нависал стеллаж, заставленный забавными образчиками резного искусства и небольшими скульптурками. В противоположной от входа стене горел устроенный между двух окон камин, перед которым стоял стол и пара кресел. На столе высился опорожненный примерно на четверть графин вина и пара бокалов. В одном из кресел сидел с толстой кипой бумаг на коленях Виктор.
- Здравствуй, - поздоровался я.
- Здравствуй, Леон, - ответил он.
- Садись, Леонард, - пригласила сестра, успевшая уже откуда-то достать и третий бокал.
Она разлила вино, а Виктор со вздохом переместил бумаги с колен на стол.
- Ну что? – тут же тревожно спросила Эмилия.
Кузен поморщился и с чувством выругался:
- Дерьмо!
- Эти бумаги тебя не убедили? – полюбопытствовал я.
- Да в том-то и дело, что убедили, будь они прокляты! Похоже, Марна и в самом деле доводится нам сестрой. Но скажу честно, лично я не склонен ожидать чего-либо хорошего от такого родства.
Он одним залпом осушил свой бокал и тут же наполнил его снова. Эмилия повернулась ко мне.
- Леон, ты ведь пришел не просто так?
- Нет, не просто.
И я рассказал им о своей идее отыскать скульптора, создавшего Идола. Это явно произвело впечатление на обоих.
- Неплохо, хотя и не совсем понятно, что это даст нам, - заметил брат.
- Этот человек знает точную дату появления Идола на свет.
- Ты увязываешь с ней время их возможного выступления?
- Да.
- Пожалуй, это единственное, что мне ни разу не пришло в голову, - признала сестра. – Ты молодец, Леонард.
- Отец Тара взялся поискать его среди своей паствы. Нам остаются Черные.
Виктор скривился.
- Между прочим, впереди еще день рождения Фреда, - напомнила Эмилия, но мы с братом одновременно отрицательно покачали головами.
- Нет, судя по тому, как они действуют, все случится гораздо раньше. Посмотри, сестра, что творится с тем же Удавом. – возразил кузен.
- Похоже, ты прав, - легко согласилась Эмилия. – Что ж, будем искать среди Черных.
- Есть и еще кое-что, кроме Удава, - добавил я. – Бутылка «Принцессы…», оставленная мной в особняке Фреда, исчезла.
- Круг почти замкнулся, - прошептала в наступившей тишине Эмилия.
- Самое время закрыть доступ в часовню, - предложил Вик.
- Только этого нам и не хватало! – воскликнула сестра. – Ты представляешь, что тогда начнется?
- Я представляю, что начнется, когда Удав попадет в руки хозяина.
- Боюсь, не нам решать, что делать с Удавом, - возразила сестра. – Нам остается лишь уповать на то, что Силы, стоящие за нами, не упустят своего часа.
Я не выдержал и ухмыльнулся, и она строго взглянула на меня.
- Леон, тебе меньше всех пристало смеяться над этим. Или ты забыл, что случилось в Храме Мора?
- Отлично помню, сестра. Юрра и его головорезы попытались зарезать меня, а когда у них ничего не вышло, то преспокойно удалились, и никто не попытался им помешать.
- А кто, по-твоему, должен был удержать их?
Я пристально оглядел ее. Сестра не моргнула.
- Сама знаешь, кто. – грубо ответил я.
- Эмилия хочет сказать, что остановить их было вполне в твоей власти, - пояснил Виктор.
Я расхохотался.
- Окажись она на моем месте, она б так не думала!
- Ты настаиваешь на том, что ни мог ничего сделать даже после того, как Он спас тебя от их стрел и искупал Юрру?
Только сейчас я почувствовал, к чему она клонит, и от моего веселья не осталось и следа.
- Ты просто не сумел сделать этого, и теперь пытаешься найти себе оправдание, - жестко заключила сестра.
- Эмилия, полегче. – Виктор предостерегающе поднял ладонь, но она никак не унималась:
- Тебе нужны еще свидетельства? Тогда вспомни, что ты вчера вечером творил на галерее! Или ты будешь утверждать, что подобные проделки – вещь для тебя заурядная? Быть может, ты всегда это мог делать, только не хотел?
Под ее напором я здорово растерялся.
- Но, но … ведь я сделал это.
Ответом мне было лишь молчаливое саркастическое разглядывание.
- Допускаю, со стороны вы можете все видеть именно так.… Ну, хорошо, проклятье, пусть будет по-вашему! Я действительно прошляпил хорошую возможность разделаться с ними. Можете подавиться этим!
Эмилия неожиданно мягко улыбнулась.
- Не сердись, брат, тебе не в чем упрекнуть себя. Не думаю, что кто-либо из нас оказался бы способнее на большее.
Ее поддержал Виктор:
- Эми права. Ты видел и чувствовал только то, что должен был видеть и чувствовать.
- А теперь? – беспомощно спросил я.
- Вероятно, теперь пришло время для понимания, - пояснил брат, но в моей голове уже вертелись самые фантастические планы. И угадав их, он насмешливо добавил:
- Конечно, ты можешь сейчас же броситься на поиски Идола, отыскать его и устроить дуэль. Вот только стоит ли?
- Если верить вам с сестрой, теперь я стал чем-то вроде его полного антагониста, равного ему по мощи. Грех не воспользоваться этим.
Сестра медленно покачала головой:
- Совершенно не узнаю своего расчетливого брата Леонарда. Милый, не смотря на всю свою мощь, ты всего лишь марионетка. Как, впрочем, и Идол. Боги не играют с людьми на равных, и, боюсь, тебе придется смириться с этим. Для твоего же блага. Все случится в свое время в рассчитанном не нами месте, и лучшее, что ты можешь сделать, это дожить до этого события, и быть при этом в состоянии сыграть свою роль.
- Ты хотел достучаться до Бога, и тебе это удалось. Теперь пришло время платить за беспокойство, - со вздохом заключил Виктор.
Все это звучало не слишком обнадеживающе, но обреченности я не чувствовал. Родственники нарисовали хорошую картину, но раскрасили ее совершенно не в те цвета. Зато в моей власти было исправить это.

Следующая неделя выдалась очень деятельной, но, как ни странно, и очень скучной. Мне приснилось несколько странных снов, а кое с кем из братьев приключилось несколько странных историй. Удав по-прежнему висел в воздухе на своем месте, но мрак под сводами часовни, если верить Эмилии, сгустился еще больше. Враги наши, как водится, были сильны и непримиримы, а друзья добродетельны, но бесполезны. Укоротились ночи, пропали тени, а вместе с ними и покой. С Юга приехал Раста и привез нового члена Круга, который мне не понравился, но оказался неплохим мастером. Эмилия подружилась с леди Марной. В раскрытых окнах покоев брата Ланселота видели огромную кошку, часами сидящую неподвижно и разглядывающую молодую луну. Еще видели духов отца, Лоуна, и каких-то древних, так и не опознанных предков. Я почти бросил пить, а Винсент полностью оправился от ран, и стал все чаще сопровождать брата-оборотня в ночных прогулках того. После одного из таких походов он вернулся со свежей царапиной на запястье. Мой новообретенный дар никак себя больше не проявлял, о чем я предпочел не распространяться. .И по-прежнему, никто ничего не знал о Диане.
… Нынешний вечер пролетел в один миг. Высокая фигура Марны скрылась в дверях, а я еще какое-то время простоял возле кареты в задумчивости. Это была уже не первая наша встреча, но как и все предыдущие, вызвала она у меня только легкое недоумение и смутные подозрения. В последнее время мне было очень неуютно в присутствии Марны. Я постоянно чувствовал ее изучающий взгляд, а наши усилия быть друг с другом любезными все больше напоминали какую-то изощренную пытку. Но и враждебности между нами не было. Иногда нам удавалось найти действительно интересные темы для бесед, и случайся это чаще, думаю, все было бы по-другому. В такие минуты Марна сидела, не сводя с меня глаз, я же говорил, говорил, говорил. Но даже в эти моменты, где-то внутри меня билось: «Знает или нет?». Потом все проходило, и вновь наступали мучения, которые мы пытались заглушить спасительной суетой. Мы посетили с полдюжины светских приемов, еще больше рестораций и пару театральных премьер. Пожалуй, молчаливое сидение в полутемном зале, избавляющее от принужденной болтовни, удавалось лучше всего. Если так пойдет и дальше, я вскоре стану настоящим театралом.
Наконец, импозантный слуга захлопнул за мной дверцу кареты, тонко свистнул хлыст кучера, и мы тронулись. За окнами проплыл ухоженный центр, пролетели окраины города, и элитная упряжка в миг вынесла нас на вершину Королевского Холма. Проехав через Дворцовую площадь, экипаж остановился у малых ворот, где я и отпустил его. Отдав слугам летний плащ, я ненадолго задержался у огромного настенного зеркала. Здесь был дом, и в приоткрытое окно тянуло ароматами цветов и чем-то вкусным из кухни. Замерший за спиной человек в шитой золотом ливрее подчеркнуто строго глядел в сторону. Откуда-то из-за дверей дальше по коридору лилась печальная мелодия, и ей вторил многоголосый гул из малой гостиной наверху, где как раз сегодня Эдвин затеял какой-то прием. Я - хвала Творцу! - приглашен не был!
Налюбовавшись собственным отражением, я отошел от зеркала, как вдруг все резко изменилось. Очередная вспышка смеха на верхнем этаже сменилась пронзительным воплем, после которого Дворец, казалось, на миг замер. Потом там что-то с огромной силой разорвалось. С оглушительным треском где-то разлетелись оконные стекла, и боковым зрением я уловил, как что-то большое и темное обрушилось сверху в декоративную клумбу под окном. И сразу после этого вернулись звуки. Я услышал доносящиеся со второго этажа крики женщин, грохот и треск чего-то большого и тяжелого, упавшего на пол, нестройные проклятия гостей-мужчин. Потом сумерки за окном осветились алым сполохом магической молнии, вслед за которым донеслись истошные крики боли. Расталкивая повыбегавших в коридор напуганных слуг, я бросился к лестнице. Те секунды, что я поднимался на второй этаж, показались мне дольше вечности, и, быть может поэтому, я опоздал.
Большой зал был заполнен стонущими людьми, и среди их корчащихся от боли фигур глаз мой без труда выделил и немало просто неподвижно лежащих тел. Несколько человек оказались придавленными массивными обломками разрушенного мебельного гарнитура. В центре зала чернело пятно прожженного паркета, и пары едкого дыма клубились над ним. Все вокруг было забрызгано кровью, а по одной из стен, из конца в конец, тянулась жирная алая полоса. Над ней кто-то вывел тем же алым огромный, почти во всю стену, знак «о-мо» - заклятье призыва демонов боли.
Пропустив ворвавшихся в дверь следом за мной солдат, я еще раз быстро осмотрелся и вызвал Древо Сил. Натворивший бед враг даже не попытался замести за собой следы, и я без труда проследил всю их незримую «цепочку», тянущуюся вглубь Дворца.
Держаться оставленного неизвестным колдуном следа было нетрудно. Я обнаружил еще несколько мертвых тел, и потому был несказанно рад, когда след увел меня в нежилые покои Дворца. Но радость была недолгой – то, что я увидел в первой же комнате, через которую прошел враг, заставило меня побледнеть. В первый миг я даже инстинктивно отступил за порог, уткнув нос в рукав камзола и борясь с приступом рвоты. Помещение было совсем крохотным, и, наверное, поэтому, сотворенное здесь казалось особенно ужасающим. В одном из углов лежала пара мертвых тел в солдатской форме, и в глаза их навсегда впечатался предсмертный ужас. В центре комнаты на металлической треноге стояло широкое медное блюдо, густо изрезанное рунами один вид которых заставил меня вздрогнуть. Вентиляционное отверстие под потолком было забито окровавленной тряпкой. Чужые руны на полу и стенах еще не потеряли блеска и окрашивали помещение в хищные багровые тона. У дальней стены лежало обезглавленное тело человека. Голову его убийца установил в центре блюда. К валяющейся тут же окровавленной деревянной колоде пристало несколько прядей темных волос.
Превозмогая отвращение, я обошел всю комнату, и особенно внимательно осмотрел мертвые тела. Кем был богато одетый обезглавленный человек я не знал, но отметил, что рыхловатые формы его тела не могут принадлежать никому из братьев. Узнать знакомые черты в страшном шаре обгорелой плоти на жаровне было просто невозможно.
Я разворошил уголья и быстро осмотрел все, что скрывалось под ними. Среди множества мелких костей блеснули звенья металлической цепочки. Лик на оплавленном медальоне исказился, но я узнал саму цепь. Около года назад я был свидетелем того, как слабые руки Тары принимали этот медальон от Винсента.
Жизнь адепта Силы – штука непростая. Пребывая в ярости, мы можем заниматься делами, требующими расчетливости и хладнокровия, и, наоборот, итогами наших глубочайших размышлений могут стать творенья, вызывающие серьезные сомнения в наличии рассудка у их создателя. Никто не знает, где проходит черта между этими крайностями. Ее нельзя вычислить, описать, предсказать. Она становится видимой только после того, как ее переступишь.
Все, кто ходит тропами Сил, время от времени вынужден прибегать к помощи ритуалов. Горят костры, на колоды льется свежая кровь жертв, и кто-то в черном становится более могущественным. Только ритуал дает Мастеру возможность почувствовать себя не просто счастливчиком, рожденным для волевой перестройки «кирпичиков» мироздания, но и человеком, сознательно поднявшим себя над толпой, и оплатившим свой триумф болью души своей. Но Ритуальная Магия убивает не менее эффективно, чем возвышает, и потому очень важно соотнести собственные силы с Силами, что ты готов призвать на помощь. Это требует и большого искусства, и наития, но также и хладнокровного расчета, и горе тому, кто не сможет сохранить этот баланс.
Безумие вело неизвестного, когда он творил здесь такое. Неизвестный впустил в себя больше, чем смог контролировать… и превратил утонченный ритуал в пиршество упыря. Все вокруг было пропитано ненавистью, но даже сквозь нее бросалась в глаза нарочитая жестокость, объяснить которую могла только одна причина – месть.
Осознание того, что по Дворцу разгуливает чудовище, побудило меня к действиям. Я выбежал в коридор. Там было по-прежнему безлюдно и стояла какая-то странная, непривычно сторожкая тишина. Дворец затаился в страхе и чтоб этот страх не въелся в него, я должен был спешить.
В комнатах Тары было чисто и тепло, и на столике в гостиной еще дымилась недопитая чашка с каким-то ароматным настоем. Тара был Патриархом и находился дома, в месте своего большего могущества, но все же ничего не смог поделать с неизвестным. Я представил себе, как он послушно отложил кружку, медленно поднялся, наверное, что-то сказал слуге и послушно пошел на заклание.
Из-за двери донеслись неразборчивые выкрики, и я выглянул в коридор. Как раз вовремя, чтоб увидеть хвост скрывшейся за поворотом колоны солдат. Среди прочих, я различил голос Виктора, и тут же бросился следом за ними. Но почти тут же остановился и попытался взять себя в руки. И в этот раз сделал все правильно. Древо Сил вспыхнуло перед моим внутренним взором, конвульсивно извернулось, пытаясь уничтожить меня, и отступило, подчиняясь моей воле. Короткий миг концентрации и я почти сразу почувствовал биение «пульса» чужой Силы. Я призвал неведомого мне мага, но ответа не получил, и решил действовать более агрессивно. Но прежде чем успел хоть что-то предпринять, плиты пола ушли у меня из-под ног, и я провалился в образовавшуюся щель. Трудно было ожидать подобных сюрпризов во Дворце, и растерянность не позволила мне своевременно отреагировать на неожиданность. Кажется, я летел бесконечно долго, прежде чем защитные чары начали действовать и мое падение замедлилось. А потом удар падения лишил меня сознания.
Очнулся я от боли. Рука, инстинктивно подставленная под голову, покраснела от крови, и я долго разглядывал ее, прежде чем сообразил, что у меня разбито лицо. Кроме этого, все было цело, и я вздохнул с облегчением. Затем поднялся… и громко выругался от неожиданности. Я находился все в том же коридоре, и пол под моими ногами был ровным и без всяких предательских дыр. Злость вновь наполнила меня необходимой жизненной силой, и я снова призвал Древо. На уровне Сил творилось что-то неописуемое! Я почувствовал колоссальные пласты энергий, сплетенные в колдовском противоборстве, и понял, что пол ходит у меня под ногами вовсе не по причине слабости в коленках. До меня доносились отзвуки тяжелых ударов, треск и странные завывающие звуки, какие могли бы издавать сотня кузнечных горнов одновременно. Тряхнув головой, прогоняя остатки слабости, я поспешил в сторону всех этих безобразий.
Вскоре на пути моем стали появляться следы недалекой схватки. В лицо дохнуло жаром и отзвук далекой вспышки на миг осветил коридор красным. Со стен посыпалась штукатурка и лепнина, а где-то за спиной с грохотом обрушилась на пол люстра. Но я упрямо шел вперед. Несколько ближайших ко мне дверей повылетали из своих проемов, выбитые вышедшими из-под контроля потоками Сил. Удерживаемое Древо упрямо пыталось освободиться от наложенных мной оков, но привычная игра в кошки-мышки закончилась в мою пользу. И я наконец-то почувствовал себя более защищенным. И тут же попытался выделить из мечущихся потоков энергий творения неизвестного убийцы.
Так я, непрерывно бормочущий заклинания и бдительный как пойнтер, и вышел к месту схватки. Большой зал передо мной выглядел жерлом действующего вулкана. Ветвистые разряды молний полосовали его местами покрасневшие от жала стены. Воздух был забит осколками железа и камня, разлетающимися во всех направлениях. Ревели возникающие и тут же уничтожаемые громадные твари самого жуткого вида. И в самом центре этого рукотворного ада кружились два человека. Оба мага действовали быстро и умело, и мне было не просто поспевать за их движениями, каждое из которых несло смерть. Их тела непрерывно менялись, превращая сражающихся то в странные на вид создания, то вообще непонятно, во что: вспышки, света, черные кляксы, повисающие в воздухе, словно дыры в какую-то иную реальность, клубящиеся облака пара.
Я стоял в этой кутерьме и никак не мог сообразить, как поразить врага, не повредив при этом другу. Несколько моих заклятий заставили убийцу отступить, а потом уже и мне самому пришлось уворачиваться от чешуйчатого монстра, чем-то напомнившего мне гигантского нетопыря. В борьбе с ним мой клинок впервые за сегодняшний день попробовал вражеской крови. Второй раз это случилось, когда мне удалось задеть кончиком клинка самого колдуна. Тот взвыл, отпрыгивая, а мой союзник резко обернулся ко мне и вскинул вверх сжатую в кулак руку.
- Браво, Леон! Теперь дело у нас пойдет живее!
На какой-то миг его защитный кокон раскрылся и я узнал Виктора. И мы одновременно напали на Черного.
За свою жизнь тот дрался упорно! Это был большой Мастер, и не думаю, чтобы мы с братом устояли перед ним, действуя поодиночке. Но совсем другое дело вдвоем! Мы упорно теснили его, не упуская не одной возможности нанести удар. Наши клинки исполосовали его одежду и тело, но ненависть его была неистощима и, полагаю, это было единственное, что двигало им в свой самый последний день.
Его участь окончательно была предрешена, когда в зал вбежало множество вооруженных луками солдат. К этому времени истекающий кровью Патриарх уже едва двигался, и удерживал нас на расстоянии только благодаря своим магическим фокусам, запас которых у него, казалось, был неистощим. Но первая же выпущенная стрела положила всему этому конец.
Истекая кровью он еще конвульсивно бился на полу, а мы уже были рядом. Подбежав, брат сапогом перевернул его на спину. Худое лицо аскета, крючковатый нос, так часто служивший нам в детстве предметом шуток, а нередко и по-детски злых острот. Пронзительные черные глаза. Я знал этого человека всю жизнь и до последнего времени испытывал к нему уважение. Он знал меня немалую часть своей длинной жизни, и отвечал мне тем же. Пока не связался с Черными Патриархами.
Виктор вздохнул и резко сорвал с шеи старика медальон. Затем встал и сунул золотую вещицу в карман..
- Ману. Очень жаль, - с легкой грустью заметил я.
- Да, очень, - холодно согласился брат и вытер окровавленные руки о штаны.

… Наверное, это был один из самых сумасшедших дней в моей жизни, и когда все было закончено, я больше всего хотел остаться один. Но проклятая ночь еще не преподнесла мне свой последний и главный сюрприз. У дверей покоев меня ждал Раста Уман. Вопреки своей обычной невозмутимости, в этот раз великан и не пытался скрыть тревоги. Едва увидев меня, он вскочил с кресла и быстрым шагом двинулся навстречу.
- Со мной все в порядке, можешь не беспокоиться, - не очень приветливо буркнул я и попытался рукой отстранить его с пути. – Иди спать.
Но он и не подумал подчиниться, и мне таки пришлось задержаться.
- Ну, что еще случилось?
- Ваша Светлость, … я знаю имя мастера, изваявшего Идола.
- Кто? – не уверен, но, кажется, я выкрикнул ему в лицо свой вопрос.
Он отшатнулся, а в его глазах промелькнул испуг. Я постарался взять себя в руки.
- Извини, пожалуйста. Так кто же это?
- Ваша… Ваша Светлость… Вы только не… не….
Теперь я уже с изумлением разглядывал своего собеседника, так не похожего сегодня на самого себя.
- Просто назови имя, - уже совсем мягко попросил я.
И он сделал это, но очень по-своему:
- Ваша Светлость, мы нашли мастерскую скульптора… явно ту самую. Мы нашли ее в подвале особняка на бульваре Мод. Особняк принадлежит… Вашей сестре, принцессе Диане.
***
- Ну, чего ты смотришь? Не знал я ничего, понимаешь, не знал! – раздраженно крикнул я и сбросил всю кипу бумаг на пол.
- Не кричи, я, разумеется, верю тебе, - спокойно ответил Винсент, продолжая внимательно осматривать высокую груду битого мрамора в одном из углов мастерской.
Ланс просто выругался и в сердцах пнул ногой какой-то осколок.. И только Раста, осунувшийся и даже как будто ставший меньше ростом, продолжал молча стоять у стены.
Мастерская. Един6ственное во всем доме место, где я никогда не был. Разумеется, я знал об этом увлечении сестры, несколько ее работ стоит в моем собственном кабинете, но мне и в страшном сне не могло привидеться такое!
Подошедший Раста поднял с пола эскизы и положил на стол передо мной. Здесь было все: Фредерик стоящий, лежащий, сидящий. Смотрящий вдаль и, наоборот, полностью ушедший в себя. Изображенный в самых разных ракурсах. Было даже несколько цветных зарисовок. Зачем? Зачем? ЗАЧЕМ?
- Убери это, - устало попросил я и поднялся.
Медленно прошел к возвышению, на котором стояла необработанная мраморная глыба. За спиной раздался неожиданно удивленный возглас Винсента:
- Ого, а ну, помогите-ка мне.
Вчетвером мы быстро разбросали мрамор, открыв фрагмент статуи. Кусок был явно неудачным, форма была едва обозначена, но я легко узнал фрагмент руки, поддерживающей голову Фредерика.
- Зачем? – сам собой вырвался вопрос.
Мне никто не ответил.
Потом мы оставили все поиски и просто долго молча сидели.
- Она сделала Идола немногим менее полутора лет назад. – тихо заговорил старший брат. – Вероятно, это случилось в один из заездов сюда с юга. Ты не заметил ничего особенного в ее поведении в тот промежуток времени?
Я отрицательно покачал головой.
- Но ведь не просто же так она сделала его. – не отступал брат. – Большую часть времени сестра проводила на Юге, и, скорее всего, именно там произошло нечто, что подтолкнуло ее к созданию Идола.
- Может быть, - я пожал плечами, - но мне неведомы ее мотивы. Ни тогда, ни сейчас, на юге не происходило ничего особенного.
- Это не совсем так, Ваша Светлость, - неожиданно вмешался в разговор Раста. – недавно я получил оттуда донесение своего человека. То, что он пишет, кажется мне не совсем обычным.
- О чем ты говоришь? Будь добр, выражайся яснее.
Сегодня у меня уже не осталось сил сдерживать рвущееся наружу раздражение.
- Примерно полмесяца назад погиб один небезызвестный Вам кирлик.
- Жаль, я надеялся лично присутствовать на этом событии. Но что тут странного?
- Он погиб, упав с лошади.
Ланселот присвистнул.
- Необычная смерть для степняка. – признал и я. – И что же?
- Это случилось на глазах почти всего его Клана и нескольких гостивших у них воинов клана Ан-Ту.
- Постой, постой, это, случайно, не с убийцей из этого клана ты… - начал было Ланселот, но я нетерпеливо перебил его:
- Ты думаешь, кирлика убили?
- Просто я не верю в подобные совпадения, Ваша Светлость.
- Но, причины, причины?
- Определенно ничего сказать тут нельзя, но в последнее время резиденты Короны на Юге стали со странной частотой получать заверения представителей кланов Приграничья в верности и приверженности миру. И еще признания в уважении к Вам лично, Ваша Светлость.
Я невесело улыбнулся.
- С чего бы это?
- Это неизвестно. Зато известно, что едва похоронив сына, старый Сахум увел весь свой Род в степь. Узнать, куда именно, не удалось – степняки уклоняются от ответов на этот вопрос.
- Похоже, им известно нечто, что неизвестно нам. – предположил Ланс.
- Если позволите… - неуверенно попросил Раста, и когда мы дружно поощрительно закивали, высказался:
- Думаю, неправильно отделять события на Юге от тех, что происходят здесь. Тем более, что их кое-что объединяет.
По блеснувшим глазам брата-оборотня я понял, что и он догадался, в чем дело. Но все же опередил его:
- Рыцарский Орден Ленты Медина.

Лишь несколько тонких лучиков света проникали в кабинет Великого Магистра сквозь задернутые шторы, но даже эти крохи света причиняли старику видимые страдания. Он болезненно щурил слезящиеся глаза, но взгляда от нас стоически не отводил. Все его тело, опирающееся на руку стоящего рядом рыцаря, вздрагивало от изнеможения.
Понукаемые красноречивым взглядом сестры, мы поспешно расселись, после чего рухнул в свое кресло и старик.
Едва он сел, как Эдвин заговорил:
- Отец, мы бы хотели задать вам несколько вопросов, ответить на которые можете только вы. – неприятным скрипучим голосом произнес старший брат.
Прежде чем ответить, Магистр указал своему слуге на дверь. Да, старик был очень плох – как мне и говорил долговязый привратник. Как только в комнате не осталось посторонних, Магистр посмотрел на меня.
- Я ждал Вашего прихода, Ваша Светлость. Я готов говорить.
Где принцесса Диана? – не давая мне вставить слово, спросил Эдвин.
Старик тяжело вздохнул:
- К сожалению, не знаю. Но она была у меня.
На этот раз меня опередила Эмилия:
- Отец, расскажите нам все с самого начала, - мягко попросила сестра.
Старик закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. И так же медленно, как и все, что он делал, заговорил:
- Я был в тот зимний день на Холме Мора. Я видел, как пал Колосс Зла, и я слышал последние слова его губителя, принца Фредерика. Как и все остальные, я почувствовал дыхание ступившего в тот день на землю Бога. Я видел триумф Мора и Лик Творца, проступивший в овале на груди моего плаща. И только одного в этом Лике я не увидел – самого Бога… Но пусть я и не владею Искусством, но сердце мое открыто для света всегда….
Он надолго замолчал, потом вновь заговорил:
- С той самой ночи я ни разу не надевал своего плаща и запретил делать это братьям…. Нас было четверо – тех, кто раньше всех понял, что все пошло не так. Принцесса Диана, первосвященник одного южного Храма, отец Раун, старый учитель фехтования, Азик, и я - Великий Магистр мелкого ордена рыцарей-забияк.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
- Принцесса была против того, чтоб вовлекать Вас, Ваша Светлость, в это дело. Ей казалось, что в те дни вы впервые за долгое-долгое время обрели покой, и она не хотела нарушать его. Не стоит осуждать принцессу за это. Она любила… любит Вас.
Я постарался, чтоб мой голос звучал твердо.
- Я не осуждаю. Продолжайте.
- Идея была проста и, учитывая состояние наших врагов, в то время еще только зализывающих свои раны, вполне осуществима. Мы намеревались повторить проделанное на Холме Мора, только, конечно, в куда меньших масштабах. Предложил сделать это отец Раун, - старик грустно усмехнулся, - хотя сейчас-то понятно, кто ее истинный автор.
Мы молчали, давая время Магистру вновь собраться с мыслями.
- Используя Силу Древа и свое умение скульптора, принцесса Диана изваяла Идола. Повторный ритуал его уничтожения должен был состояться на Холме Мора, но случилось непредвиденное – скульптура исчезла. Быстрое расследование вывело нас на Рауна… и тот не отпирался. Он убедил всех в том, что статуя должна пройти несколько обрядов инициации, ибо, в противном случае, вся наша затея теряла смысл. С таким же успехом мы могли просто расколотить несколько городских памятников. Это казалось разумным, и мы поверили.
Время шло, но он раз за разом убеждал нас отложить процедуру. Принцесса большую часть времени проводила на Юге, и тоже, как будто бы, не спешила. А потом ко мне разными путями стали поступать сведения, будто Ее Светлость не совсем искренна в своих чувствах и поступках. Сначала я отказывался верить этому, но я стар, Ваша Светлость, и почти не встаю из этого кресла, а слухи все ширились. И я засомневался. Через Круг отца Рауна, я, одно за другим, слал принцессе просьбы начать осуществлять задуманное, но ответы, что приходили, меня ужаснули.
Сейчас это кажется нелепым, но тогда я действительно доверял Рауну, и поддержал его идею изолировать Диану до тех пор, пока мы не закончим Ритуал. Я послал за ней троих моих самых надежных, как мне казалось, людей, защитой которых занимался лично отец Раун. – Магистр снова невесело улыбнулся. – Хотя, подозреваю, на самом деле все сделал Юрра. Но на душе у меня было неспокойно – вы должны понять меня, Ваша Светлость – и я послал к ней человека с еще одним посланием, требуя разъяснений. Легко догадаться, что случилось дальше. Получив мое письмо, принцесса в недоумении бросилась к отцу Рауну, где ее и схватили. Вы опоздали совсем чуть-чуть, мой принц, и легко напали на след похитителей, но освободить сестру так и не сумели. Что ж, могу рассказать, что было дальше. Они привезли Ее Светлость ко мне, и у нас состоялся тяжелый разговор. Нам удалось разобраться в хитросплетениях лжи Рауна, но мы так и не успели предпринять что-либо. В ту же ночь та же троица, что привезла принцессу ко мне, вновь выкрала ее. Сделать это они могли без труда – я сам убедил принцессу не держать зла на этих людей и верить им. Куда именно они увезли вашу сестру, я не знаю, хотя и потратил немало времени на ее поиски.
- Почему повесился Азик? – спросил я, едва он замолчал.
Старик резко подался вперед в своем кресле.
- Повесился? … Так вот почему я так долго не получал от него вестей… Точно не знаю, Ваша Светлость, но, кажется, догадываюсь. Азик был человеком чести, и его очень тяготил наш уговор все скрывать от Вас. К тому же, все его последние письма ко мне были проникнуты разочарованием и подозрениями по адресу Рауна… А я, старый болван, все пытался убедить его в обратном!
Великий Магистр обхватил голову руками и совсем тихо произнес:
- Азик был связан клятвой и не мог прямо переговорить с Вами, но он попытался втянуть Вас в это дело, и заставить задуматься над происходящим. Думаю, это он стоял за Вашей дуэлью с кирликом.
Не поднимая глаз, Эмилия едва заметно кивнула, словно соглашаясь со стариком
- Почему вы не рассказали нам обо всем, как только узнали правду? – резко спросил Эдвин.
- Но, Ваша Светлость, я думал, что вам все известно. Ведь у вас в руках был отец Раун.
Все вздрогнули от моего яростного вопля. В дверях появился и тут же снова исчез в коридоре брат-рыцарь. Я же бегал по кабинету, круша все, что попадалось под руку и вопя самые грязные ругательства.
… Меня отпустило не скоро, и когда это случилось никто не спешил меня утешать. Мои родственники продолжали молча сидеть и разглядывать меня с сочувствием. Даже Эдвин. Такие причудливые формы моя судьба-рок еще не принимала. Что я мог сказать им? Только «простите».

- Он прекрасен! – она неуверенно прикоснулась к металлу клинка и тут же быстро отдернула руку.
Я молча следил за ней. Марна снова притронулась к Удаву, на это раз уже без всякой опаски, и медленно провела по мечу кончиками пальцев.
- Осторожно, он очень острый, - предупредил я.
Она кивнула, не убирая руки, и вдруг улыбнулась.
- Знаете, Леон, ведь я еще никогда так близко не была к нему. От него веет чем-то… - она запнулась, подбирая верное сравнение, - чем-то нездешним. Это ведь не просто колдовское оружие, верно?
- Верно.
Она резко обернулась и вперила в меня взгляд своих огромных затягивающих глаз-омутов.
- Это Истинный Клинок!
- Да. – и в этот раз не стал отпираться я.
Не сводя с меня глаз, она обхватила рукоять руками и потянула меч к себе. Тот даже не шелохнулся. Я только пожал плечами:
- Если бы все было так просто. Впрочем, можете попытаться. Можете даже использовать Силу Древа.
Ей понадобилось несколько секунд на то, чтоб перебороть искушение последовать моему совету.
- Нет уж, не стоит. Думаю, это уже не раз пытались сделать и более искусные мастера.
Я улыбнулся:
- Пытались.
- Вы все обладаете Истинными Клинками? – поинтересовалась она.
- А разве брат вам не рассказывал?
- Фредерик избегал разговоров о своей семье, и вообще, о жизни во Дворце.
Быть может, так и было, но я не обязан был этому верить. И, тем не менее, кивнул.
- Понимаю вас, Марна. Фредерик был и в самом деле довольно замкнутым человеком.
И после этих слов я вновь, уже в который раз, был вынужден изображать искреннюю скорбь под ее изучающим взглядом. «О, черт, так знает она все-таки, или нет!»
Потом Марна, наконец, отошла от меча. Вздохнула и повернулась к выходу из часовни.
- Пойдемте?
- Как скажете. – с готовностью отозвался я.

Сам не знаю, отчего я проснулся среди ночи. Сердце мое вот-вот готово было вырваться из груди, а мускулы одеревенели под навалившейся на тело свинцовой тяжестью. Я провел ладонью по лицу, отирая холодный липкий пот. Что-то случилось этой ночью, что-то важное и вряд ли приятное для нас, но в голове моей творилась полная чехарда, и я все никак не мог вслушаться в собственные ощущения. Потом пришла догадка – ну, конечно же, сон! Я попытался вспомнить, какие именно ночные видения меня разбудили, но тщетно. Только где-то далеко-далеко мелькнула и тут же пропала странная картина с темным угрюмым лесом и нависающей над ним жуткой багровой луной. Я так и не понял, что все это значило. Наверное, правильнее всего было бы вскочить с постели и что-то срочно предпринять, но я просто не знал, куда именно мне следует идти и что именно делать. Но главное, я просто боялся узнать что-либо дурное о Диане. Нет, нет, все, что угодно, но только не сейчас. И я продолжал напряженно сидеть в кровати и, наверное, это был самый трусливый поступок в моей жизни.
Но подсознательно я был готов к тому, что вряд ли мне доведется встретить ближайший рассвет в собственное постели, и я нисколько не удивился, расслышав где-то вдали звуки шагов. Людей было много и шли они совсем не так, как обычно ходят по коридорам королевских покоев. Грохот их кованых сапог показался мне оглушительным. Потом я услышал, как хлопнула входная дверь моих апартаментов. Не задерживаясь, гости прошли гостиную и поднялись ко мне на второй этаж. Еще несколько секунд, и дверь моей спальни распахнулась.
И внезапно в просторной комнате стало тесно. Тут собрались все – Винсент, Ланс, Эдвин, Филипп, Виктор и даже Эмилия.
- Не спишь? Ну, конечно, какой тут, к черту, сон! – с порога загрохотал мой самый старший брат.
Не менее возбужденными выглядели и остальные, но вели себя они спокойней. Вообще же, мои родственники выглядели весьма живописно. Было сразу видно, что одевались они в крайней спешке, но зато все были при оружии. Даже Эмилия.
- Ты просто дьявольски хладнокровен, - пристально разглядывая меня, заявил Эдвин.
И только после этих слов я осознал, что сжимаю в руке Иллиану.
- Что случилось? – спросил я, разглядывая свой Истинный Клинок.
- Он еще… - начал было старший брат, но его перебил Винс:
- Пропал Удав.
Не знаю, что я должен был почувствовать, услышав эту новость, но я почувствовал лишь подступающую ярость.
- А чем вызван его тон? – я ткнул пальцем в сторону Эдвина.
Винсент очень постарался, и у него все-таки вышло нечто, очень напоминающее улыбку.
- Ничем. Просто все мы несколько возбуждены.
Я кивнул, откинул одеяло и опустил ноги на пол.
- Когда и как это случилось?
- Его похитили сегодня в полночь. Ровно с двенадцатым ударом курантов.
- Вам известно даже это?
- В часовне был брат Юлий. Он видел, как она взяла висящий в воздухе клинок и затем просто исчезла вместе с ним.
Моя рука с рубашкой на миг замерла в воздухе.
- Ты сказал «она»?
Тут снова заговорил Эдвин:
- Это была рыжеволосая леди в темно-зеленом плаще. Ты знаком с такими?
Марна! Я скрипнул зубами.
- Проклятье, но когда она успела! Я проводил ее до самого дома, и мы попрощались незадолго до полуночи.
Мне было плевать на то, верят они или нет. И еще, немного грустно и немного любопытно. Грустно оттого, что могу и не дожить до того, как они отомстят похитителям сестры. И любопытно узнать, как долго я продержусь против этих семерых.
Но жизнь, по старой привычке, опять все перевернула с ног на голову, и вскоре я, одетый так же поспешно, как и братья, уже ехал к дому Марны.

Ее особняк был темен, но у ворот стояла карета с раскрытыми настежь дверцами. В эти-то дверцы несколько слуг и пытались затолкать с полдюжины объемистых дорожных баулов. Думаю, когда мы избавили их от тяжких трудов и заперли во флигеле прислуги, они были нам только благодарны.
Марну мы застали у самых дверей. Девушка испуганно вскрикнула и отступила к стене. Сопровождающий ее солдат лихо вырвал из ножен меч, но тут рассмотрел, кто именно заглянул к ним в гости и растерянно опустил руки.
- Собираешься куда-нибудь? А мы вот решили зайти к тебе в гости. – усмехаясь, Эдвин схватил девушку за руку.
Но ее первоначальный испуг уже прошел.
- Уберите руки, принц. И не смейте тыкать даме!
Даже в этот момент мне было приятно полюбоваться растерянной физиономией Старшего. Но тут вперед выступил Ланс.
- Простите нас, леди, меньше всего мы хотели вас оскорбить. И уж совсем в наши планы не входило нарушать покой ваших близких.
Глаза девушки враждебно блеснули:
- Вам не удастся меня этим шантажировать! В доме никого нет, кроме меня и нескольких слуг.
Ее взгляд переместился на меня.
- Мой друг, Леонард, вы ли это?…. Кажется, мы еще не в тех отношениях, чтоб вы могли являться ко мне среди ночи.
И все же, мне не хотелось верить в её предательство.
- Послушайте, Марна, мы только…
- Я не позволю втянуть себя в ваши игрища! – резко перебила она меня.
- Это хорошо, что никого в доме нет, - в наступившей тишине заметил Винсент. – Виктор, Филипп, Эмилия, обыщите здесь всё.
- Да как вы смеете! – возмущенно закричала хозяйка дома, когда сестра и двоюродные братья покинули комнату.
И тут Эдвин окончательно вышел из себя. Прежде чем мы успели помешать ему, Старший подскочил к Марне и грохнул кулачищем о стену рядом с ее головой.
- Ты куда дела Удав, ты – маленькая дрянь!
- Эд, прекрати немедленно! – возмущенно завопил Ланс, но старший брат уже ничего не слышал. Он схватил Марну за плечи и бешено затряс.
- Если ты, дрянь, сейчас же не расскажешь, где спрятала Удав, то уже сегодня присоединишься к своему чокнутому братцу, и никакой Идол тебе не поможет!
Я ушам своим не поверил, когда услышал это.
- Эдвин, прекрати молоть чепуху! – рявкнул Винс, пытаясь влезть между девушкой и старшим братом. Но это только раззадорило последнего.
- Хватит этих глупостей, Винсент! Вы что, ослепли все? Да ей давно все известно!
- Замолчи немедленно!
Винсу наконец-то удалось оторвать руки брата от Марны. Девушка с ненавистью оглядела нас всех и вдруг расхохоталась.
- Конечно, мне давно уже все известно! Хотя нет, не все. Вы оказались много гаже, чем мне рассказывал о вас брат. Ненавижу!
Мы и моргнуть не успели, как началась истерика уже с ней.
- Да, я украла меч Фреда, и жалею только о том, что не могла сделать этого раньше! Тогда бы брат уже давно убил бы вас всех! Грязные подонки! Можете делать со мной все, что угодно, но знайте, недолго уже и вам осталось жить! Он уже близко и он получил свое оружие. Брат отомстит за меня. О, как бы я хотела видеть, как он будет убивать вас, одного за другим!
Она медленно осела вдоль стены и уткнула заплаканное лицо в ладони. Плечи ее затряслись от беззвучных рыданий, и мы знали, что больше она ничего нам не скажет. Наш старший брат-идиот, наконец, сделал все по-своему!
Братья с Эмилией, разумеется, ничего в доме не нашли. Едва войдя в комнату, сестра бросилась к Марне и принялась что-то успокаивающе ворковать. Как ни странно, но это помогло. Девушка успокаивалась буквально на глазах.
- Ну что ж, поехали домой, - устало предложил Винсент. – Марна, вы бы не согласились пожить у нас?
Девушка отстранила Эмилию и самостоятельно поднялась.
- А у меня есть выбор?
Не дожидаясь ответа, она вышла во двор. Я поспешил следом.
- Ну что, друг мой, Леон, вот и я, наконец, поеду к вам в гости. – не оборачиваясь произнесла она.
Я протянул руку и развернул ее лицом к себе.
- Марна, мы все хотим только одного – освободить Диану. Никто не желает вам зла, но вы связаны со всем этим и можете нам помешать. Только поэтому мы на какое-то время и изолируем вас.
Она молча высвободилась и пошла к карете.
- И не стоит надеяться на Фредерика. – вдогонку ей бросил я. – Все, что он когда-либо делал, он делал исключительно для себя.

Было раннее утро. Город спал, спали и потенциальные свидетели нашего семейного скандальчика. Мы разместились в двух каретах. Со мной ехали Эмилия и старшие братья. Полтора десятка всадников эскорта держались чуть позади.
Ни разговаривать, ни любоваться друг другом не хотелось и каждый из нас был погружен в свои мысли. И совершенно напрасно.
Неизвестные действовали молниеносно, и прежде чем охрана начала реагировать на нападение, более половины солдат уже лежали на мостовой, выбитые из седел стрелами. Разбив стекла, несколько штук влетело в салон и нашей кареты, но, по счастью, никого не задело.
Моя реакция была привычной – Древо засияло перед глазами едва ли не одновременно с первыми выкриками снаружи. Карета резко дернулась вперед, но почти сразу же ее повело в сторону, прямо на стену ближайшего дома. До нас донеслись испуганное конское ржание и чей-то хриплый вскрик. Потом мы на что-то наехали, отчего экипаж едва не перевернулся. и, наконец, намертво стали. Снаружи продолжали умирать солдаты, а десятки стрел выбивали частую дробь о стены и дверцы кареты.
Окутанные вуалями Сил, братья выскочили на улицу. Опередив сестру, я последовал за ними… и, кажется, попал прямиком в ад. К этому времени наш эскорт полег целиком, и теперь со всех сторон к нам бежали множество вооруженных людей. Первый экипаж замер у стены , упершись в мертвые тела своих лошадей. Одна из его дверец была сорвана, а засевшие на крышах лучники все продолжали и продолжали засыпать его стрелами. Впрочем, с нашим появлением они изменили свои приоритеты.
Обстрел был столь плотен и точен, что нам пришлось отступить. Теперь мы были целиком поглощены отводом стрел, но это давалось непросто. Мне представилась превосходная возможность понять, что чувствовал Юсмин тогда на пустыре. В конце концов, мы сбились в тесную группку посреди улицы и принялись спасаться сообща. Эмилия сумела выстроить вокруг нас защитный круг, и уже вспыхнули первые руны, и показалась алая капелька крови в аккуратном надрезе на запястье сестры, как подоспели их воины, и нам пришлось обнажить клинки.
Завязался яростный бой. Их было больше, но мы лучше дрались. И хотя нам пришлось шаг за шагом отходить назад, все же было ясно, что установилось некое равновесие. Им удалось ранить Эмилию и дважды Эдвина, в горячке боя разорвавшего наш круг, но все эти ранения были пустяковыми. А потом случилось то, что резко изменило соотношение сил в нашу пользу. Из утыканной стрелами первой кареты выпрыгнул крупный, жутковатого вида, зверь. Не обращая внимания на стрелы, дождем сыплющиеся вокруг него, оборотень ринулся к нам на помощь. Выглядело это более чем внушительно, и задние ряды врагов дрогнули. Хотя, при таком численном перевесе опасаться им, в общем-то, было нечего. У нас же появилась надежда. Мы бросились вперед и враги расступились, почти полностью перестав оказывать сопротивление.
Теперь всего-то и оставалось, что преодолеть с полсотни метров до кареты с братьями и Марной, но тут появилось новое действующее лицо. Облаченная в черный плащ фигура возникла перед нами, кажется, прямо из воздуха. Окружающая ее слепящая рамка Сил показалась мне смутно знакомой, но точнее припомнить, где именно я мог ее видеть уже не было времени. Короткий взмах руки незнакомца – и оставшиеся дверцы кареты поотлетали в стороны. Еще взмах – и мы с братьями со всего маху налетели на невидимую стену, возникшую вдруг между нами и неизвестным. Это было неожиданно и больно, а сзади уже приближалась вновь вернувшая себе боевой задор толпа.
- Вместе! – крикнул Винсент и мы его поняли.
Длинная череда мгновений полной сосредоточенности. Уровень Тила-Руам – но этого мало. Дальше, дальше! Маника-Ату – десница Бога – и колдовской барьер начал поддаваться. Но и этого мало. Еще дальше, туда, где я еще никогда не был. И я почувствовал, как лечу в бездну, заполненную смертью. Или это я сам стал смертью, что сжалась от страха за себя. И следом съежился весь мир , но уже от страха передо мной – ведь какая жизнь может быть без смерти?. Так впервые пришла Сарат-Ану. Я загасил несколько звезд, сравнял с землей несколько гор, и ничто не могло противостоять мне. И барьер лопнул!… А сзади, прикрывая нас, остервенело дрался оборотень Ланселот. Один против целой толпы.
И снова вперед, туда где братья и новообретенная сестра. И снова тучи стрел навстречу. Но теперь уже ничто не могло остановить нашу четверку. До кареты оставалось всего несколько десятков метров, когда Черный вытащил из нее женское тело. Марна! Приступ ярости придал мне новые силы, и я уже знал, что теперь меня не остановит даже сам Творец! Но под низко опущенным капюшоном блеснули глаза сероплащника и какая-то Сила отшвырнула меня назад, словно шкодливого котенка. И только оборотень пронесся дальше – быстрый, словно выпущенный из катапульты. И тогда колдун легко закинул Марну себе на плечо, сделал в нашу сторону неприличный жест рукой… и просто исчез! Прыгнувший мгновеньем позже Ланс пролетел сквозь то место, где он только что стоял.

… Мы вынесли тела мертвых братьев из кареты и положили на камни мостовой. Из окон окрестных домов выглядывали перепуганные жильцы, а вдали показался кем-то вызванный отряд конной полиции.
- Как же так? – растерянно спросила Эмилия.
Никто даже не посмотрел в ее сторону.
- Что же теперь будет?
Похоже, сестре, как и всем нам, не давало покоя пророчество герцога Кардигана.
- Будет тяжело, но мы обязаны сделать все, что в наших силах. Если хотим сохранить этот мир, - раздался знакомый голос, заставивший меня резко обернуться.
Позади стоял отец Мор.
- Где же ты был раньше, старик? – устало спросил Эдвин.
Маленький священник жалко улыбнулся и развел руками.
- Я очень спешил … и вот, опоздал.
Подъехавшие полицейские спешились, но ни один из них приблизиться к нам не посмел.
- Надеюсь, у нас будет время хотя бы похоронить братьев по-человечески, - тихо сказал Винсент.
Отец Мор покачал головой в ответ:
- Не знаю, мой принц. Они уже получили и Истинный Клинок и ту, кто исполнит пророчество - Марну.
Эдвин громко вздохнул:
- Как глупо все вышло. Мы легко могли покончить с ней еще несколько месяцев назад.
- Марне и без того придется несладко. Вряд ли она переживет победу Черных.
- Хоть одна приятная новость, - невесело заключил старший брат.
Полицейские принялись забрасывать трупы на несколько подъехавших крестьянских телег. Мы долго наблюдали за ними, потом отец Мор встрепенулся:
- И все же, не стоит терять надежды. Они выиграли это сражение, но решающая битва еще впереди. Мы сами поедем к той, что устроила все это.
- Злобная сучка, - прокомментировал Эдвин.
- Я говорю не о Марне, мой принц.
- Что? – вскинулся Старший. – Разве это не она все устроила?
Отец Мор горько улыбнулся:
- Нет, конечно. За всеми нашими бедами стоит Хозяйка Долины. К сожалению, мне понадобилось слишком много времени на то, чтоб понять это.
- Торикс! Не может быть! – воскликнул Ланселот. – А как же Идол?
- Идол? – задумчиво переспросил церковник. – Что есть Идол? Игрушка властолюбивой ведьмы? Или ее любимая вещь? Не знаю, мой принц, но так ли это и важно?
- Как же не важно, ведь мы до сих пор не знаем, где он?
- Верно ли, не знаем, принц? Идол находится там, где ему самое место. В….
- В Долине Идола. – закончил за него Винсент.
***
Скалистое ущелье, ведущее к Долине Идола, выглядело сегодня особенно зловеще. В него не проникали лучи закатного солнца, и тьма, установившаяся в узком проходе, казалось, загустела там навечно. Но она не была одним лишь отражением пустоты этого места. При пристальном вглядывании в черноту, глаз начинал улавливать какое-то смутное шевеление, странные контуры странных невиданных созданий. Остальное дорисовывало воображение.
Вместе с отцом Мором, нас осталось только шестеро, и мы должны были пройти этим ущельем только для того, чтоб попасть в еще более страшное место. Но для этого кому-то нужно было решиться на первый шаг, и самые веские причины сделать его были у меня. Во всяком случае, мне показалось, что все ждут именно этого. Я украдкой оглядел братьев, и внезапно встретился с сочувствующим взглядом Мора. Так и есть – ждут! Я неторопливо разжег факел и шагнул вперед.
- Ну, пошли, что ли.
Звук собственного голоса показался каким-то пустым и чужеродным в этом диком месте. Но, вспыхнуло еще несколько факелов, а Эдвин уже поудобнее прилаживал ранец на спину Эмилии. в мою сторону никто не взглянул – похоже, каждый решил играть в намечающемся спектакле только отведенную ему роль. И никаких экспромтов. Что ж, я не мог винить их за это.
В полном молчании мы одолели первую сотню метров. Ночное небо, виднеющееся между скалами над нашими головами, затянули низкие плотные облака. Я оглянулся через плечо.
- Отец, как вы себя чувствуете?
- Все хорошо, мой принц, спасибо.
Хорошо так хорошо.
К удивлению всех наша Главная Надежда оказался никудышным путешественником. Он совершенно не умел долго и быстро ходить, а уж, тем более, ездить верхом. Он плохо спал, еще хуже ел, и просто удивительно, что за все время поездки ни разу не свалился от какой-нибудь болезни. Но к чести Мора надо сказать, что он изо всех сил старался не докучать нам своими слабостями. Он много шутил, развлекал нас невинными балаганными фокусами, по части которых, к нашему удивлению, оказался большой мастак. Все это выглядело по-детски наивно и трогательно. Мы носились с церковником, словно с малым ребенком, но особенно удивил Эдвин, первым напросившийся нести дорожный баул Мора. Самое же странное было то, что апостол упорно отказывался применять свои загадочные Силы для чего бы то ни было. Мягкосердные родственники простили ему и эту блажь. Все, кроме меня.
С того самого дня, как собранный святым отцом Круг переместил нас в место, отстоящее от Пещеры Снов на расстоянии суточного перехода, меня не покидало раздражение. Раздражали и объяснения Мора причин своего отсутствия, и спокойное согласие с его доводами родных, и наше медленное передвижение. Раздражили лица, люди и собственные мысли. И то, что приходилось постоянно давить в себе недовольство, тоже раздражало.
«Диана, когда же, наконец, я увижу тебя?».
- Отец Мор, - негромко позвал я.
- Да, Ваша Светлость.
- Как вы себя чувствуете?
- Благодарю Вас, у меня все хорошо.
- У нас все в порядке, брат, - подтвердила Эмилия откуда-то из темноты.
Я молча вытащил из-за спины лук и наложил стрелу.
Скалы над нашими головами сомкнулись, образовав высокий свод, и у кого-то шедшего сбоку впервые хрустнуло под ногами. И почти сразу же впереди показался слабо различимый огонек. Казалось, он горел где-то очень далеко, и тем большим было наше удивление, когда мы рассмотрели в его жалком свете фрагмент просторного одеяния и руку, прикрывающую пламя от слабого сквозняка. Незнакомец находился в каком-то десятке метров перед нами.
Не раздумывая, я вскинул лук и спустил тетиву. Раздался короткий вскрик, свеча выпала из держащих ее рук и потухла, захлебнувшись в каскаде брызг-искр. Ее предсмертная вспышка высветила закутанную в серый плащ фигуру незнакомца. Еще – рогатый шлем на его голове, из тех, что носят варвары севера, и фрагмент кольчуги, блеснувший металлом из прорехи в плаще чужака.
- Какого дьявола, сударь! – воскликнул Эдвин. – Убирайтесь-ка лучше по-хорошему с нашей дороги.
И еще одна стрела отскочила от брони неизвестного.
А потом пол дрогнул под ногами, и громкий вопль заставил нас отшатнуться. Хотя мрак вокруг ничуть не рассеялся, я вдруг понял, что отлично вижу в темноте.
… Нога моя за что-то зацепилась, и я полетел на землю. «Осторожнее, Леон» - прозвучало предупреждение Эмилии, одновременно с моим ругательством и тут я почувствовал, как кости подо мной зашевелились. Меня, словно резинового подбросило вверх, прежде чем я успел сообразить, в чем дело. А сделать это было несложно. Обыкновенная некромантия. Сама по себе, штука не страшная, но пугающая по другой причине – уж очень много в этом месте погибло людей. Если восстанет хотя бы каждый четвертый, мы окажемся заживо погребенными под грудами их тел.
- Вперед! – зычно выкрикнул Винсент и мы бросились на незнакомца. Тот просто стоял, бормоча заклинания, но, странное дело, как мы не старались, расстояние до него и не думало сокращаться. А под ногами шевелилось белое месиво костей. Я взмахнул Иллианой и только после этого осознал, что держу в руках всего лишь небольшой кинжал – жалкое и никчемное подобие оружия. Грязно выругался кто-то из братьев. И тогда мы просто ломанулись вперед, сбивая и расшвыривая первые удачные творенья колдуна, пока еще шаткие и валкие. Это было, нетрудно, но уж очень напоминало бег по кругу или какое-то издевательство над нами. Я понял, что так мы никогда не выберемся из пещеры. Сколь бы ни были мои братья искусны в бою, но, рано или поздно, силы покинут их и ожившие подобия людей просто задавят нас числом.
И случится это скорее рано чем поздно – один из толпившихся вокруг уродов оказался вооружен! Я не ожидал этого и не успел уклониться от удара. Его меч, старая, насквозь изъеденная ржавчиной, железяка, ударился о мои латы и рассыпался. Следом за ним рассыпался и владелец, но я знал, что его место займут другие. И среди них наверняка окажется кто-нибудь посвежее.
- Да остановите же кто-нибудь это! – услышал я панический вопль Эмилии.
И тогда вперед выступил отец Мор. Никто не заметил, откуда он вышел, но внезапно его щуплая фигура возникла между нами и незнакомцем. Окружающее нас, колышущееся море костей вдруг застыло и с оглушительным грохотом осело, вновь превратившись в безобидное кладбище. Неизвестный колдун пошатнулся и откинул капюшон плаща.
- Косма, ты! – воскликнула Эмилия, и что-то со свистом пронеслось в сторону последнего Черного Патриарха. Небрежным движением тот отбил стрелу.
… И тут на нас обрушился свод пещеры! Это было больно, чертовски больно! Я чувствовал, как острые грани валунов разрывают мою плоть и ничего не мог с этим поделать. Пещера ежесекундно озарялась вспышками, земля дыбилась, швыряя нас в стены. Нас обжигало арктическим холодом и испепеляло вулканическим жаром. Свирепые твари рвали то, до чего не смогли добраться стихии. Впрочем, время от времени, боль и страдания отступали, и в такие моменты мы могли хоть что-то делать. Сознание прояснялось, и я видел окровавленного Эдвина, вырывающего из-под груды костей Эмилию. Винсента, выпускающего куда-то стрелу за стрелой. Ланселота, мелькающего то там то тут, и безостановочно понукающего нас идти дальше. Себя, то дерущегося с очередной тварью, то волокущего по земле кого-то из братьев.
А колдуны продолжали свой поединок, погружая мир то в Свет, то во Тьму. Все это длилось бесконечно долго, и все же Свет начал одолевать. Словно маяк, манил он к себе, и мы изо всех сил бежали, шли, ползли на него. Уже там, на самом пороге жизни, мы с Ланселотом подхватили теряющую сознание сестру… и оказались у входа в пещеру по другую сторону гор. В этот миг свет солнца был для нас дороже всех божественных даров, мы наслаждались им, мы купались в нем, и не скоро осознали, что схватка еще не закончена.
Черный зев пещеры по-прежнему грозил смертью всему живому. Оттуда, из темноты, до нас доносились лязг и скрежет и отзвуки падений чего-то гигантского, и заглушенные расстоянием вопли. И холодный речитатив заклятий. Мы видели багровые вспышки молний и огромную когтистую лапу, высунувшуюся на миг и тут же вновь исчезнувшую во тьме. Скалы дрожали у нас под ногами, и в душе я больше не верил, что Мор вырвется оттуда.
Но он вырвался, и на нем не было ни единой царапины, а его плащ был белым-белым. Он остановился на пороге, и Тьма потянулась следом за ним. Выгнулась черным пузырем, … и снова втянулась в пещеру. И только черный силуэт мятежного Космы проступил сквозь нее.
Апостол резко обернулся и вплотную подошел к своему врагу. Губы того шевельнулись, но мы так и не расслышали слов.
- Нет! – неожиданно пылко воскликнул Мор. – Никому и никогда!
Скалы задрожали, а лицо Космы исказилось от гнева. Мы поспешно отступили назад. И тут откуда-то сверху сорвался огромный валун и тяжело врезался в землю прямо перед входом в пещеру. Следом за ним, вниз устремились тысячи камней поменьше. За считанные минуты они похоронили под собой и сам вход, и всю площадку перед ним.
… Мы долго стояли и смотрели на камни, но особой радости никто не испытывал. Ланселот повернулся к Апостолу Мору:
- Вы уничтожили единственный выход из Долины.
Тот мягко улыбнулся в ответ:
- Да, но воспользоваться им, все равно, никто бы больше не сумел. Косма, в своем нынешнем обличье, никогда не допустит этого.
- Не допустит? Разве вы не убили его?
- Невозможно убить того, кто и так не живет. Он навсегда остался со своим мраком.
Я слушал их, и не мог понять, сознательно ли Ланс избегает задавать самый главный вопрос. И задал его сам:
- Отец, значит ли все это, что мы никогда не покинем этой Долины?
- Вовсе нет, мой принц. Все зависит только от нас. Мы никогда не воспользуемся этой пещерой если проиграем. Если же выиграем, делать это будет просто ни к чему. У нас появится множество других путей – безопасных и праведных.
- Если выиграем, - эхом повторила Эмилия.

Мы шли уже несколько часов, и это была не самая легкая из прогулок, но уж точно, самая запоминающаяся. Перемены коснулись даже этого невероятного места. Мир перевернулся с ног на голову и теперь Долина горела. Горела сильно и страшно. Гигантские языки пламени терялись в густом едком дыму многочисленных пожаров. Обширные дымящиеся пепелища доходили до самой Дороги, местами полностью скрытой густой черной сажей. Глаза наши слезились от едкого дыма, тучи пепла не позволяли раскрыть рта. Несколько раз на нас нападали обезумевшие от страха животные. Одно из них когтями располосовало мне руку. Сияние и жар, испускаемые Дорогой казались сегодня особенно немилосердными. Пятки жгло даже сквозь толстые подошвы сапог. Вода и остатки вина закипали в наших флягах, но даже при этом их запасы таяли катастрофически быстро.
И уже в который раз нас поразил отец Мор, полностью преобразившийся после прохода пещеры. Куда только и подевались его недавние слабости! Апостол был свеж и целеустремлен и ни жара, ни долгая дорога на него больше не действовали. Он здорово помог нам в эти часы и, уверен, без него мы бы не сумели достичь Поворота.
Всю дорогу докучливой занозой в мозгу у меня сидела мысль: Каким сегодня каждый из нас увидит Идола? Лично мне, желание узнать это помогало идти, может быть, даже больше, чем поддержка Мора. И, судя по всему, не мне одному. Мы все затаили дыхание, когда подошла пора сделать последний шаг перед пугающим зигзагом.
И все мы, как по команде, остановились, сделав этот шаг. Идола не было! Там, где эта громада обычно встречала безрассудных путников, сейчас было только обширная дымящаяся воронка.
Объяснить случившееся мог только один человек, и все наши головы, как по команде, повернулись к отцу Мору.
- Где Идол? – хрипло выдавил из себя Ланселот.
- Не знаю, Ваша Светлость, наверное, об этом лучше спросить у его хозяйки.
- Но почему? – недоуменно выдохнула Эмилия.
- Полагаю, это должно быть ясно и без слов. У Хозяйки появилась новая игрушка, новый Идол, и этот стал не нужен.
Не один я почувствовал после этих слов обреченность.
- О, Боги, если она способна на такое, то что мы вообще можем тут сделать? – в отчаянии выкрикнула сестра.
- Еще рано опускать руки, принцесса. Как бы ни была сильна Торикс, но и она всего лишь игрушка в чьих-то, еще более могущественных руках.
Эдвин после этих слов подошел к Апостолу и сдавил его плечи своими лапищами.
- Отец, кто же она, все-таки, такая?
Мор, не пытаясь освободиться, только вымученно улыбнулся:
- Торикс – человек, переставший быть человеком, но так и не сумевший стать богом.
- Объяснил, нечего сказать, - буркнул Эдвин, отпуская маленького церковника.
- Мор, а кто вы? – внезапно вырвалось у меня.
- Я тоже человек, не сумевший стать богом. И оставшийся человеком.

… К дому Хозяйки Долины мы подошли только спустя еще несколько часов. Здесь тоже все изменилось до неузнаваемости. Яркий, полный цветов и птичьего пения лес превратился в груды дымящихся головешек. Выгоревшая до черноты земля, источала жар и зловоние. Пропал и небольшой уютный домик Торикс, а на его месте возвышалось какое-то подобие Храма Творца. И что-то нехорошее происходило за его толстыми стенами. До нас доносились отзвуки песнопений и приглушенный колокольный звон. У закрытых ворот Храма сидело на камне большое опасное существо, и огромный топор лежал на земле у его ног. Увидев нас, оборотень поднялся и скрылся в храмовых воротах, оставив за собой приоткрытой одну створку. Только из-за одного этого нам не стоило туда спешить, но Мор уверенно, не оглядываясь, вошел внутрь. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Здесь не играли в религию, здесь ее делали, и потому все было исключительно просто. Мы оказались в большом голом зале с алтарным камнем в центре. И только.
Она стояла, склонившись перед небольшой жаровней, установленной рядом с алтарем, и не обратила ни малейшего внимания на наше появление. Длинный алтарный камень за ее спиной был пуст, и ничто не указывало на то, что недавно здесь убивали. Зато оборотню явно не терпелось с кем-нибудь подраться, и он стоял, не сводя с нас глаз, и многозначительно поигрывал своим топором. И только когда мы вплотную приблизились к границе нарисованного на полу обширного круга, колдунья подняла голову. Это была дряхлая старуха, самого премерзкого вида. Я сразу же вспомнил, что уже видел ее во время своего последнего посещения Долины. Она спокойно оглядела нас и довольно произнесла:
- Вот теперь все на месте, и мы можем начинать.… Только напрасно вы завалили вход в Пещеру. Косма остался очень недоволен.
Было в ней нечто удивительно знакомое, но я никак не мог понять, что именно и это почему-то тревожило.
Ответил старухе Ланселот:
- То, во что ты его превратила, вряд ли нуждается в дневном свете.
Колдунья отвернулась и стала еще отвратительней.
- Но вправе ли ты, Ланс, решать это? Ведь ты здесь сам только гость.
А моя тревога все усиливалась. Странный у этих двух вышел диалог. Они разговаривали так, будто давно уже знали друг друга, причем особой неприязни между ними я не почувствовал. Скорее, легкую грусть. Все же, кто она такая?
- Послушай, еще не поздно все изменить. Отдай нам Диану, и все станет, как прежде.
Я ушам своим не поверил – Ланс почти умолял старую каргу!
- Нет, милый мальчик, поздно. Но вы еще можете уйти. Все, кроме одного.
Старуха красноречиво уставилась на отца Мора.
- Что, черт возьми, здесь творится? – вспылил Эдвин. – Старая, ты бы шла отсюда подобру-поздорову.
Оборотень угрожающе набычился, но ведьма остановила его. Да кто же она такая?
И тогда вперед вышел Мор:
- Мальчик прав, Торикс, еще не поздно все изменить.
Торикс, он назвал ее Торикс! Это оказалось покруче даже нашего недавнего сражения с Космой, во-всяком случае, тогда мои родственники не выглядели настолько обалдело. И Ланселот знал это, стервец!
… Похоже, слова Мора задели Хозяйку Долины за живое.
- Изменить? Что изменить? Ты ведь должен понимать, что здесь творится на самом деле!
- И все же, - спокойно ответил Мор.
Внезапно глаза старухи подозрительно прищурились.
- Ну, конечно, это был бы идеальный вариант для тебя…. Но, не дождешься!
Она заметно разозлилась, и из жаровни потянулся столб густого черного дыми. В этот момент открылась одна из выходящих в зал внутренних дверей, и вошел Юрра. Все вышло очень просто и буднично, и от неожиданности и он и мы замерли. Но Черный Патриарх быстро взял себя в руки и подошел к Торикс. Несколько минут они негромко о чем-то перешептывались, пока Хозяйка удовлетворенно не кивнула и громко хлопнула в ладоши.
- Ну, что ж, начинаем, - она обернулась к нам. – Если хотите помешать, то делайте это сейчас. Больше вам шансов не представится.
И отвернулась.
А в дверях показалось еще несколько человек в серых одеяниях. Они вели двух женщин, и при виде одной из них, сердце у меня едва не выпрыгнуло из груди.
- Диана! – закричал я и бросился к двери.
Защитный круг под моими ногами вспыхнул, и тугой поток воздуха отбросил меня назад. Торикс резко обернулась, и теперь она была уже не старухой, а молодой рыжеволосой женщиной.
- Поздно. Теперь стой и смотри.
Отец Мор вытянул вперед руку и сделал плавное движение, словно поглаживая невидимую преграду.
- Ты очень самоуверенна, Торикс. Не так давно это закончилось для тебя плачевно, и свидетелем тому стал весь мир.
Она расхохоталась:
- Возможно, но сегодня свидетелей, уж точно, не будет.
И пока я, совсем потеряв голову, бегал вдоль черты на полу, они начали Ритуал.
Оборотень приблизился к женщинам и сорвал с них серые плащи. Затем, отыскав меня взглядом, издевательски медленно раздел Диану и подвел ее к каменному ложу алтаря. Вялая и послушная сестра сама улеглась на жертвенный камень. Продолжая скалиться мне, оборотень медленно провел рукой вдоль всего ее тела и сделал неприличный жест. А в руках Торикс вдруг откуда-то появился Удав.
- А это тебе, сестра, - сказала она, протягивая оружие Марне.
Та выглядела вполне прилично, и, похоже, прекрасно осознавала все, что происходит.
- Марна, негромко позвала Эмилия. – Почему? Ведь мы твоя семья.
- Семья? – тут же громко переспросила Хозяйка Долины. – Что это за семья, в которой все постоянно обманывают и предают друг друга?
Но Эмилия даже не взглянула в ее сторону.
- Марна, не важно то, что была, важно то, что будет. Только не спеши и хорошенько подумай, действительно ли ты хочешь делать это? И если нет, то немедленно оставь их! И – клянусь! – ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой.
Девушка долго молчала, и мы уже начали на что-то надеяться, но тут ее губы презрительно выгнулись.
- Ничего, кроме страданий, ваша проклятая семья никому не дала. Пора положить этому конец. Я сделала свой выбор.
Хозяйка Долины громко хлопнула в ладоши:
- Ну, тогда начнем!
В руках братьев блеснули Истинные Клинки, но даже они оказались бессильны против неведомой преграды. Но и люди в круге просто стояли и чего-то ждали. Потом один из сероплащников посмотрел вверх, а следом за ним и все мы. Из-под высокого темного свода к нам спускалось каменное ложе Идола.
И мы начали действовать! Все вместе, одновременно, мы вызвали Древо Сил и оно появилось, на удивление кроткое и послушное в этот раз. Миг – и мы слились с ним, еще один – и замелькали проскакиваемые нами уровни. Все, от низменного Дар-Го, до подвластной Маника- Ату. Но защита Черного Круга была непреодолима, и нам оставалось только одно – путь наверх.
А Черные начали свой шабаш. Огонь под жаровней вспыхнул с новой силой, а в руках у Торикс появилась чаша. Повинуясь жесту Юрры, один из серых сбросил свой плащ и встал на колени. Взлетел и опустился топор оборотня, и голова жертвы слетела с плеч. Торикс подставила чашу под фонтан крови, бьющий из перерезанных артерий. Наполнив ее, магиня подошла к Диане, и, одновременно, с другой стороны алтаря опустился Идол.
- Оставь сестру в покое! – завопила потерявшая всякую надежду помешать им Эмилия.
- На ее месте должна была быть ты. Что ж теперь-то пенять? – не оборачиваясь, заметила Хозяйка Долины.
И окатила содержимым чаши Диану и статую.
Наверное, все это должно было свести меня с ума, но ничего подобного не случилось. Наоборот, странная расчетливая уверенность овладела мной. От надежды спасти сестру уже почти ничего не осталось, а для осуществления второго желания – мести – эмоции были помехой. И этот новый уровень восприятия изменил мир. Что-то случилось со злобным непокорным Древом Сил, и оно приоткрыло передо мной совершенно иную реальность, в которой я был одним целым со своими братьями. Ощущение небывалого, невероятного могущества захватывало дух. Вся разыгрывающаяся передо мной трагедия вдруг показалась безвкусной инсценировкой, а Торикс с приспешниками – второсортными балаганными актерами, дерзнувшими бросить нам вызов. Я стал богом, и ощущение превосходства убило во мне все чувства. Даже ненависть. Мне незачем стало мстить людям, укравшим мою сестру, вполне достаточно стало просто примерно наказать их. Откуда-то пришло единое подтверждающее «Да», моих братьев, и мы дружно шагнули в круг.
Это было все равно, что прыгнуть в чан с крутым варом. Для вопля боли не хватило и всех наших глоток, и больше всего хотелось просто умереть. Вот только мешало проклятое божественное бессмертие. А руны защитного круга даже не загорелись….

… Я пришел в себя только когда они закончили все свои приготовления. Огонь под жаровней погас, рядом с телом убитого сероплащника лежало еще одно, тоже обезглавленное. Юрра стоял рядом с Марной, глядящей прямо перед собой, и что-то энергично втолковывал ей. Из тонкого надреза на руке Дианы тянулась алая полоска уже подсохшей крови. А Торикс стояла перед Идолом уже с другой чашей, поменьше. Я тяжело поднялся и подошел вплотную к кругу.
- Неплохая попытка, - не оборачиваясь, бросила Торикс. – Уровень «Сарат Ану», это уровень богов и достигают его единицы. Жаль, что вам так и не доведется воспользоваться этим новым знанием.
- Как знать, - раздался спокойный голос, и все мы вздрогнули.
Резко обернулась и рыжая полубогиня, и я впервые прочитал легкую неуверенность в ее глазах.
- Целый мир, это очень много, - задумчиво произнес Мор. – Даже боги не рискуют играть здесь не по правилам. Так стоит ли это делать нам?
И Апостол спокойно вошел в круг. Раздавленная пальцами, чаша с кровью Дианы разлетелась в руках Хозяйки, вновь превратившейся в злобную старуху.
Они сошлись лицом к лицу, и неподвижно замерли, буравя друг друга взглядами, но никого все это уже не интересовало. Барьер пал, и забыв обо всем, мы бросились к сестре. До нее оставалось всего ничего, как вдруг передо мной возник оборотень.
Бой был яростный –очень много чего стояло между нами. И даже поднявшаяся вокруг суматоха не стала препятствием для нашей мстительности. Вокруг звенело оружие, раздавались дикие вскрики, что-то оглушительно грохотало, а мы продолжали осыпать друг друга градом ударов. Он несколько раз сбивал меня с ног. Очень скоро я лишился шлема и пары нагрудных пластин панциря. Глаза мои заливала кровь из раны на лбу, но боли я совершенно не чувствовал. Было не до того. Он был очень хорош в этот день, он был просто непобедим. Я поначалу не мог поверить в случившееся, когда ему удалось обезоружить меня. Прежде чем я успел подобрать Иллиану, обух топора вышиб из меня дух.
Я очнулся уже на полу в компании Эмилии и братьев, выглядевших не лучше меня самого. Бок Ланса был залит кровью, и сейчас брат, морщась, осторожно ощупывал себя. Доспехи Эдвина выглядели еще более плачевно, чем мои собственные, а его одежда была прожжена сразу в нескольких местах. На бледном лице Эмилии темнел огромный кровоподтек, и только Винсент казался совершенно невредимым. Досталось и нашим врагам. Зал был усеян телами мертвых сероплащников, и было похоже, что мы расправились со всеми. Но, к сожалению, наши главные враги не пострадали. Только Юрра сидел на полу с перекошенным лицом и зажимал рукой рану на боку.
А Мор и Торикс так и продолжали стоять один напротив другого. Моя надежда на то, что Апостол сумеет удержать Хозяйку пусть даже и ценой потери собственной дееспособности, улетучилась, как только Торикс отошла от него на несколько шагов. Святой отец остался неподвижен.
Хозяйка Долины отерла пот со лба и улыбнулась:
- Ну, вот и все. А теперь закончим Ритуал…. Юрра, поднимайся.
Превозмогая боль, старик поспешил исполнить приказ. Хозяйка подошла к статуе Идола и приказала:
- Марна, подойди!
Я вздрогнул от неожиданности, так как совершенно забыл о девушке. Сопровождаемая Юррой, та приблизилась к истукану. Она была на полголовы выше Торикс, но сейчас это совершенно не бросалось в глаза. Девушка выглядела по-настоящему испуганной, и Хозяйка легко потрепала ее по щеке.
- Ну, что ты, милая, не нужно бояться, ведь тебе предстоит освободить брата.
Марна кивнула, глядя на нее остекленевшими глазами. В руках Торикс откуда-то появились новая чаша и нож. Она сделала на руке Дианы еще один разрез, чуть выше первого. Я и не заметил, как вновь оказался на ногах. Рядом стояли братья.
- Мне жаль, что пришлось еще раз делать это. – извинилась Торикс. – Если б вы вели себя прилично, ничего подобного бы не случилось.
- Тварь! – выругалась Эмилия, но Хозяйка не обиделась:
- Ты всегда была дурно воспитанной девчонкой, Эми.
Когда в чаше набралось достаточно крови, Торикс коротким пассом затянула рану на руке сестры и обернулась к Идолу. И без всяких прелюдий опрокинула над ним чашу. Стекающая по черному камню кровь зашипела. Глаза Хозяйки Долины загорелись… и Идол ожил. Дернулся несколько раз, затем его движения сделались плавными и быстрыми. Он сел на своем ложе и опустил ноги но землю. Я безотчетно протянул руку, и Иллиана сама впрыгнула мне в ладонь.
Хозяйка Долины взяла Марну за руку и подвела к Диане.
- Когда дело будет сделано, убей ее, - внезапно рыжеволосая ведьма хихикнула:
- Ты поймешь, когда дело будет сделано.
На лице Манны не дрогнул ни один мускул.
А Идол уже встал и в один шаг покрыл расстояние до алтаря. Склонился над неподвижной Дианой.
- Нет! – рявкнул Эдвин, и бросился вперед. Не оборачиваясь, одним движением руки Юрра сбил его с ног. Старик, и вправду, был очень силен, но самонадеян до безрассудства. Он так и не заметил брошенного Лансом одновременно с рывком брата ножа. Лезвие вошло Патриарху в затылок и вышло под подбородком. Старик рухнул, словно подкошенный. Марна вздрогнула и Хозяйка Долины погладила девушку по плечу.
- Все нормально, милая. От этого фанатика было больше неприятностей, чем пользы.
А Идол уже залез на алтарь и навис над Дианой. Торикс резко повернула голову в нашу сторону:
- А теперь, шутки в сторону. Любого, кто посмеет вмешаться, я лично…
И в этот момент Марна вонзила Удав ей в спину.
Рыжеволосая колдунья исчезла во вспышке света и через мгновенье возникла в дальнем углу зала, уже в виде прежней отвратительной старухи. Лоснящееся тело Идола выгнулось дугой и слетело с алтаря, точно сбитое кулаком невидимого великана. Бешено взревел оборотень, а отец Мор пошевелил рукой.
Старуха вырвала из раны Удав, задымившийся у нее под рукой, и отбросила проклятое оружие.
- Зачем ты это сделала?
Марна повернула к ней залитое слезами лицо.
- Прости, Торикс, но это уже не мой брат. Это вообще не человек.
Старая ведьма дико завизжала, и невидимая Сила подхватила девушку и швырнула о стену. Но прежде чем ведьма успела еще что-то предпринять, вмешался отец Мор. Два ярких луча вырвались у него из ладоней и отбросили Торикс назад. Я кинулся к оборотню, который уже занес топор над пытающейся подняться Дианой, но меня опередил Эдвин. Его Октава отбила оружие убийцы в сторону. Тот взревел и бросился на Старшего. Эдвин ловко уклонился от двух первых ударов оборотня, но третьим тот сумел выбить у него из рук клинок. Меня отделяло от них только три шага, когда топор южанина, разрубая доспехи, погрузился в грудь старшего брата. Но следующий удар был не за ним. Оборотень еще только вырывал свое оружие из тела Эда, когда моя Иллиана вонзилась ему под левую лопатку. Он рухнул, на землю, не издав ни звука.
А Торикс, тем временем, кажется, начала оправляться от ран. Несмотря на то, что к Мору успели присоединиться Эмилия и Ланс, их объединенной мощи не хватало на то, чтоб одолеть разгневанную Хозяйку Долины. Чуть дальше Винсент пытался сражаться с Идолом. Вихри Сил вились над этой странной парой, брат без устали работал своим мечом, но едва сдерживал упрямо рвущееся к Диане чудовище.
И тогда снова вмешался Мор - Апостол еще раз громко что-то выкрикнул на незнакомом языке. Я как раз бежал к Диане, как внезапно пол под ногами вздыбился, отбрасывая меня назад. Здание содрогнулось, во все стороны полетели бревна из разваливающихся стен. А из образовавшейся в земле дыры выпрыгнула огромная каменная кошка с человеческим лицом.
- Винсент, назад! – услышал я крик Эмилии, и почти одновременно сфинкс бросился на каменного божка.
Я так и не успел заметить, успел ли брат спастись, как два идола столкнулись. Я услышал стон отца Мора и резкий крик Торикс, и кто-то схватил меня сзади за плечо и отшвырнул назад. Яркая вспышка озарила все вокруг… и внезапно пропали звуки. Демоны сплелись в один комок и покатились, раздавив под собой алтарь. Руны, опоясывающие остатки защитного круга вспыхнули и тут же погасли, уже навсегда. Кто-то схватил меня и поставил на ноги, но, обернувшись, я никого рядом с собой уже не застал. Апостол и Хозяйка Долины были почти невидимы за окружающими их вуалями Сил. Эмилия больше не принимала участие в их поединке. Сестра неподвижно лежала под придавившим ее к полу бревном, но каркас поддерживающих ее Сил продолжал слабо светиться.
Я обежал половину зала, прежде чем увидел сестру. Диана стояла в центре зала, и в глазах ее читалось полное непонимание происходящего. Перепрыгивая через обломки и мертвые тела, я бросился к ней, и было что-то нереальное в этой битве за жизнь, проходящей в полной тишине. А вокруг рушились стены, падали, разлетаясь на куски, огромные мраморные плиты. Яркие вспышки ненадолго пробивали повисшее над всем этим густое облако пыли. Там, где должны были быть Мор и Торикс, покачивалась огромная воронка смерча. Несколько раз промелькнула Марна, носящаяся по залу с перекошенным от ужаса лицом. А два каменных бога продолжали крушить друг друга, и от их столкновений земля под ногами ходила ходуном. До сестры оставался какой-то десяток метров, когда что-то огромное вылетело сбоку и сбило меня с ног. Удар был настолько силен, что я едва не потерял сознание. Потом медленно сел и осмотрелся.
Мор и Торикс стояли в нескольких шагах от меня, все так же неотрывно буравя друг друга взглядами. Потом губы старухи шевельнулись. Апостол отрицательно качнул головой и что-то ответил. И тогда глаза Торикс вспыхнули, и в тот же миг оба сверхчеловека исчезли во вспышке света. Хорошо бы, навсегда, подумалось мне.
И тут земля задрожала. Откуда-то сверху донесся короткий вопль, тут же заглушенный яростным ревом, и я задрал голову. Идолы продолжали свою схватку над землей, но сейчас оба замерли, так и не выпуская друг друга из смертельных объятий. И тут от кого-то из них откололся каменный осколок и упал вниз. Давно бы так! Я что-то радостно завопил, не слыша собственного голоса, а неведомые Силы продолжали разрушать божков. Их тела покрылись густой сетью трещин, а я все продолжал и продолжал радостно орать. До тех пор, пока не заметил прямо под ними одинокую фигурку Дианы.
Нет! Я вскочил, но было поздно. В этот момент каменные чудовища развалились на мириады осколков, и в один миг вся эта масса камней обрушилась на сестру.

Я бы заплакал, но не было слез. Кажется, у меня вообще ничего не было. Я позволил Эмилии провести себя через развалины Храма и усадить на траву рядом с двумя могильными холмиками на небольшой поляне, каким-то чудом не затронутой прошедшим по Долине разором. Там уже находились Винсент и Ланс. Устроив меня, сестра вновь побрела в сторону дымящихся руин. Дети рыжей Линды были слишком заняты собой, и не обратили на мое появление ни малейшего внимания. Лансу сейчас вообще не до чего не могло быть дел – он был просто стонущим изломанным телом, в котором едва теплилась жизнь. И то благодаря брату, который сидел рядом, и даже на расстоянии я чувствовал мощь вызванных им для исцеления Сил. Но все это мало меня волновало. Я был опустошен, и даже смерть Дианы не казалась больше чем-то фатальным.
… Потом вернулась Эмилия и печально покачала головой, видимо как-то истолковав мой пустой взгляд. И села подальше от нас всех.
Уже начало темнеть, когда Винс, наконец, оставил брата. Тот лежал, неподвижный и бледный, и, казалось, даже не дышал, но брат выглядел довольным. Шаги за спиной заставили меня обернуться. К нам несмело приблизилась Марна, и Удав в ее опущенной руке волочился по земле следом.
- Наверное, вы ненавидите меня, - негромко произнесла девушка.
Эмилия молча встала и притянула ее к себе.
- Зря, все зря, - устало произнес Винсент. – За что это нам?
«Какая теперь-то разница?» - хотел спросить я, но промолчал. Действительно, какая?
И тут взгляд мой упал на лик на груди Марны. Это был все тот же путаный клубок линий, вот только что-то неправильное было в нем. Я встал, приблизился к новообретенной сестре и вгляделся в белый овал на ее плаще. Из которого в ответ на меня смотрело, составленное из хитроумно расположенных дуг и линий, лицо Дианы.