Хеймскрингла (часть 1)

Всему родившемуся под небом
Земли…


ХЕЙМСКРИНГЛА

" Круг Земной - Круг Земной - Круг Земной - Круг Земной."

Пролог

Когда ночь сверяет свои часы с ритмом Вселенной, когда звезды на небе складываются в круг, когда крик новорожденного, вновь рожденного озаряет Землю, тогда на Земле наступает время сказок. Тогда, в хороводе мальчишек и девчонок пляшет Гамельнский Крысолов и старый-престарый, как сами датские острова, длинноногий тощий датчанин - Ганс Христиан Андерсен раздает подарки детям. Тогда Кай и Герда, Принц и Золушка, Кот в Сапогах и дракон Пыхалка разгуливают по улицам уснувших городов и деревень, больших столиц и маленьких местечек. Тогда Снежная Королева, о-оо, представьте, сама королева, дает бал на самой большой, самой роскошной площади мира, на плошади Пуэрто дель Соль, что в Мадриде, на площади святого Петра, что в Риме, перед зданием ратуши в старом забытом Минске. Но, но перед тем как, перед тем... тс-с-с, по вдруг потемневшему, странному желтому небу скользнут облака удивительной формы, словно два огромных пушистых кота несутся куда-то вдаль и котята, шесть маленьких, смешных комочков следом... И вот тогда, на Землю, под руку с древним седым греком Морфеем сходит маленький белокурый скандинав Оле Лукойе и несет он с собой один и единственный сон - бесконечный, белоснежный, уходящий вдаль до самого горизонта сад, белая кипень яблонь и человек. Человек в худом, пропитанном грязью и пылью хитоне. Темные пряди волос, обнаженные плечи, загорелые до черноты смуглые руки - одной рукой, с тонкими длинными пальцами, человек обнимает дерево. Человек медленно оборачивается и пронзительно темные глаза находят вас: - Иешуа, я Иешуа…


Прелюдия

Из чужих звездных миров, расположенных за сотни световых лет, где-то там, по соседству с началом мироздания, в звездную систему, лежащую у края галактики, вторгся чужак. Он столкнулся с пограничными планетами, сразился с ними, разгромил в тяжелой нелегкой битве и изменил их орбиты. Двигаясь из холодной, вечной тьмы космоса, чужак неудержимо рвался вперед, к живому, теплому солнцу. Наконец, на своем пути, пришелец встретил соперника, достойного его размеров и силы. И разгорелась еще одна жестокая схватка…
Нервный центр существа-планеты боролся за свою жизнь. Бурные Ветра, сопровождавшие чужака, ударили планету в живот. Планета содрогнулась, ее тело вздулось, рот немо раскрылся от страшной боли. Оборотилась планета к космическим своим собратьям: – Помогите, братья! – но, увы, их уже покорил чужак - и в это время чужак сам, огромный, свирепый, нанес удар планете, удар всей силой, всей многомиллионной массой. Вздохнула тяжко планета и лопнула. Её брюхо не выдержало удара. По всему периметру раскололась планета.
Забурлил, задрожал от схватки 2 гигантов ближний космос, эхо гибнущей планеты докатилось до него. А агония уже сводила с ума, выгибала, крючила планету. В гигантской ране, образовавшейся по экватору, вскипала раскаленная магма. Шипела, испаряясь едкой влагой, горная порода. Вздувались и опадали волдыри вулканов, обезображивая дырами всю рану. Потоки лавы, огненной лавы, взметнулись вверх, уходя выше, как можно выше, до самых небес. Жидкие газы ручьями потекли по ране, горя и дымясь на вскрытой до потрохов, кричащей земле. Кровь, кишки, твердые пласты - скелет планеты, ее кости - все, все нутро планеты вывалилось, выползло на поверхность, под душное, зловонное дыхание Ветров, спутников чужака. Огромная волна прошла по телу планеты. Планета вздрогнула в последний раз, еще раз и угасла, перестав сопротивляться, уступая неизбежному. Тугая жуткая рана, застывающая по краям, опоясала планету.

Тусклый свет плывущих вдали звезд отразил столкновение двух гигантов, их недолгое слияние и быструю разлуку, и унес с собой, к скоплениям больших галактик.

У впавшей в забытье планеты пришелец срезал часть ее тела, ее верхушку, а на свежую, оплывающую магмой-кровью рану сбросил маленькую, еще только формирующуюся планетку, крутившуюся у него под ногами. Утолив жажду мести, пришелец двинул противника в челюсть, в то место, что можно условно назвать челюстью, отодвинул в сторону со своего пути и довольный, поплыл дальше, туда, где еще так много ярких, теплых солнц и чужих, непокоренных миров.




- Ну, что же, начало неплохое. Можно сказать, недурно, весьма недурно.
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром...
- Недаром, родственник, недаром. Давай-давай дальше. Скрипи мозгой,
шевели извилиной. Ручками, ручками махай.
- Однако, грубиян. Ага, а ежели мы, а если, а вот так... так, эту вправо,
эту влево. Ядро, понимаешь, поместим здесь, добавим водицы-крупицы...
Все. Теперь твой ход, господин дядя.
- Ну-кось, ну-кось, посмотрим, посмотрим. И это у нас вышло...



Мир номер ноль

Глава 1

Над безграничным простором океана, далеко над восточным горизонтом, из розовой зари медленно поднимается золотой диск солнца. По темной поверхности воды, над бесконечными сонными глубинами, пролегают дорожки первых светлых лучиков. Легкие волны, гонимые ветерком, катятся на песчаный берег. Плеск волн, гул издалека – дыхание океана, дыхание бескрайних, бездонных масс воды…
Середина лета. Еще рано, еще прохладно.
- Красота-то какая, - восторженно говорит молодой парень. - Ты только посмотри, - толкает он присевшую рядом, на холодный еще песок, девушку-девчонку, задумчиво уперевшую в щеки руки-кулачки.
Над океаном расплывается зарево встающего светила. Еще минута-другая и со стороны водного пространства зазвучит тягучая, гневная мелодия, мелодия наступающего дня. Хозяин планеты, океан, пробуждается...
Две маленькие фигурки на пустой песчаной полосе, уходящей вдаль. А перед полосой пена из волн, взбирающихся на берег. А за ней, туда, дальше, до самой линии горизонта, вода, бесконечная вода. И нет ничего, кроме неба, солнца, песка и этой воды. А по другую сторону, за спинами фигурок, на берегу, земля с россыпями камней, с горбами холмов. Бурая голая земля. И так до самого предела, обозначенного лишь облаками и пиками скал. Там, у предела, плоский мир суши кривиться, подпирается идущими вверх колоннами гор. Там, не очень далеко от подножия этих гор и расположился лагерь экспедиции на планете Эриду. Всего полчаса лета на глейдере.
Среднего роста, белозубый, белобрысый и голубоглазый, с прической - светящийся хвостик на затылке, Хьюк Адимас, биолог, парень почти с обложки журнала, хотел сделать в своей жизни две вещи - поцеловать хотя бы раз, один, единственный, Руну Надс, главного биолога, биологиню-богиню экспедиции, очень красивую брюнетку, жгучую брюнетку со светлыми, прозрачными глазами и второе - попасть в экспедицию на далекую планету. Второго он добился, первое было недостижимо.
Девушка, Аника Луз, третий генетик в экспедиции, поднялась с земли, отряхнула ладошкой комбинезон и повернулась лицом к парню. Чуть выше парня, угловато-подростковая, с короткими светлыми густыми волосами, с той же модной косичкой на затылке, узкими зелеными глазами и подчеркнутой независимостью во взгляде.
- Сказка, а не утро, - со вздохом, сказала девушка. - Но, сказка жутковатая и... - Аника замялась, подыскивая подходящее слово, - и...
- Пугающая, - подсказал парень, - вернее, зловещая.
- Именно. Как раз такой я представляю себе смерть, царство смерти. Хаос, стихия, пустыня воды и пустыня суши. Или почти пустыня, - быстро поправилась она.
- Ну, это не навсегда, - перебил Хьюк. - Нашими заботами...
На поясе у биолога, одетого не в стандартный комбинезон, а в обычные, хоть и яркие, брюки-экспедиционники и теплый джемпер чудного покроя и еще более чудной расцветки - ночь и утро на планете совсем не баловали теплом души, а, главное, тела людей, заблудших в экспедиции. Давно забытая, обыкновеннейшая простуда, один за одним, косила славные ряды работников экспедиции, слезами и соплями заставляя их орошать свой трудовой путь, а заодно и помещение лазарета, где их пытался лечить экспедиционный врач. (Естественно, работая в таких условиях, и сам врач экспедиции, кстати, злобный и пакостливый субъект, приобрел не меньший запас соплей, чем его подопечные.)
Итак, на поясе у парня запиликал оду тунеядцам, космическим бомжам и просто дамам легкого поведения мобильный телефон. Средство связи, намотанное на узкий ремень - хочешь на шею вешай, хочешь вместо носков употребляй - ему все равно, тебе же пользоваться - одновременно с пиликаньем посылало во все стороны пятнышки голубых лучиков, россыпями ложащихся на землю, на Анику, на Адимаса. Биолог снял с пояса мобильник, вытащил из него мягкий стержень - основу всей конструкции, покатал между ладоней, выпрямил и уже прямой вогнал назад, в аморфную массу прибора. После чего вдавил пальцем появившуюся кнопку "Прием".
- Алло, это Руна Надс,- раздалось из мобильника. Против воли, рот биолога растянулся в улыбке.
- Хьюк, программа немного изменилась и требуется твое присутствие на совете.
- Конечно, конечно, - пробормотал Адимас, довольный тем, что сама начальница пригласила его на совет. – Конечно, буду. Через час буду.
Мобильник издал скрип, потом мат, потом пожелание доброй ночи всем страждущим и могущим и снова скрип продавленного клопами дивана. Затем, чей-то дрожащий от нетерпения голос путано перечислил все сверхчеловеческие достоинства главной биологини:- бедра, грудь, шикарные ноги, движения хищницы и, несомненно, взгляд. Взгляд, в котором можно было утонуть, а по ходу дела утопить и еще кого-нибудь, чтобы не путался под ногами, но, но стоило ей отвести этот взгляд в сторону и хотелось пойти и повеситься, лишь бы снова обратила внимание. (Сей шедевр технической мысли, Хьюк сотворил однажды в приступе полного умопомешательства и утери последних крох надежды на взаимность со стороны Руны.)
Наконец, из мобильника раздалось страстное мычание и выразительное чмоканье -надо полагать не в то место, на которое садятся.
- Черт побери,- произнесла Аника Луз, - в такие минуты невольно жалеешь, что кое-кто кое-чего не слышит. Хотя, конечно, хронические болезни психиатрия не лечит. Впрочем,- спохватилась девушка,- это и, наверное, к лучшему. Ведь, звонила Руна? - спросила она.
- Слушай, а ты на ушах опыты не ставишь? - поинтересовался Адимас. – Уж больно много ты слышишь. И нос у тебя великоват.
- Да-а? Не может быть! – удивленно, но с восторгом произнесла Луз. – Неужто длинный?
- Длинный, длинный!- подтвердил биолог. – И лезет куда не надо.
- Ой, шо вы говорите? – выразила свое искреннее сомнение девушка. – Нос у меня маленький и хорошенький! - категорично заявила она и, вдруг, схватившись за сердце, запричитала: - Бедная я, бедная. А ну, отойди от меня, противный!- Подождав, пока Хьюк сделает пару шагов в сторону, девушка безаппеляционно сказала: - Видали мы таких, с ножницами наперевес.
- Но-но-но, - зачастил Хьюк,- какие ножницы, мадам. Попрошу без оскорблений! - И, тут же, добавил:- Но, поскольку, я человек разумный, то согласен на консенсус…
- На что? – переспросила Аника.
- На консенсус,- сказал Хьюк. – На ма-а-ленький такой консенсус, - и чуть-чуть приподнял руки, демонстрируя пустые ладони. – Нос у тебя маленький, а эти, как их... ухи… ну, кому-то в жизни везет, а кому-то надо и опера... молчу-молчу, - мгновенно пообещал он, увидев, что Аника водит рукой по песку, в поисках чего-нибудь тяжелого.
Схожая манера поведения, а главное умение и стремление доказывать всем свою правоту, неважно, правы они - Хьюк и Аника – на самом деле или нет; плюс отсутствие всяческого пиетета перед начальством и собственным папашей - Луз была от второй жены Кихи Латуро, известного профессора биологии, Хьюк от первой - делали брата и сестру незаменимой парочкой по части мелких гадостей для окружающих и хорошими партнерами друг для друга в серьезной работе. Тем более, что работали они в одной команде. Хьюк являлся руководителем проекта, по которому группа Аники осуществляла создание новых геномов, цепочек наследственности.
Вверху, на высоте, уже чувствовался усилившийся ветер, пока еще слабенький внизу, на земле. Воздушный катер резал пространство, громоздя метр за метром позади себя. Небольшие холмы, с высоты глейдера даже не различимые, сливались в один общий фон ландшафта. При подлете к лагерю, Луз, сидевшая за пультом 4-местного или 2-местного с багажом - катера чего-то подозрительно засуетилась, а потом заложила такой крутой вираж, пытаясь сесть, по возможности, на головы сразу нескольким доверчивым обитателям базы, что Хьюк только ахнул.
- Вторая попытка, - отметил Хьюк дебют сестрички в области высшего пилотажа. - Трехугольник, - в среде участников экспедиции, коих в лагере насчитывался не один шкодливый десяток, почиталось хорошим тоном называть некоторых обитателей этого самого лагеря не по имени-отчеству и прочим инициалам, а по исключительно богатым внешним и, несомненно, оригинальным внутренним данным. Для вечно озабоченных разными проблемами, как-то: куда сходить пописать, как подложить свинью ближнему или, хотя бы, в общий котел или чем отравить соседа – достал уже своим храпом - жителей базы было слишком нудно и мучительно вспоминать каждый раз, кто же такой Иван Каннибалович и какую должность он занимает на базе. Гораздо муторнее, чем однажды ночью, все-таки, решиться и удавить эту соседскую скотину, сопящую во сне. Куда проще прилепить этому Ивану Каннибаловичу прозвище, например «Черепок» и всем сразу становилось ясно, на что способен этот тухлый тип. Тихо пришибить тебя в укромном месте, путем опускания кирпича на голову, естественно, с последующей расчлененкой и спусканием трупа в канализацию, или просто подвесить тебя за мужское достоинство - фу, дарагой, у тэбя, канэшна, такое имеется. - Трехугольник,- повторил биолог, - лишит тебя глейдера, а подумавши 2 (два) раза - шкраб, шкраб мысль в пустой голове - и чего-нибудь еще.
Трехугольник нетленный администратор базы, ее главный бюрократ и чиновник-затейник, массивный, если смотреть сбоку, человек с циничным лицом, близко посаженными глазами разного цвета и редеющей шевелюрой - несмотря на все старания науки, босая голова Трехугольника, в миру почетного слуги, то бишь, чиновника, замка Хах, плевать хотела на все достижения этой самой науки, заодно обильно оплевывая и самих ученых, имевших неосторожность попасть к чиновнику на прием и продолжала упорно терять волосы, то отдельными кустиками, а то и целыми лесопосадками - так вот, Трехугольник, за годы своей непорочной служебной деятельности приобрел массу разнообразных привычек и одну из них - решать все вопросы скопом и сразу применял довольно часто. Требуется наказать виновного? Нет проблем! Посадить мерзавца на кол, чтобы не вякал! А медик потом зашьет, чего там останется. Или, наоборот, произведем обрезание, причем всему, что торчит, а не только тому, что положено.
Бросив глейдер на подземной стоянке, Луз, подземным же переходом направилась в корпус лабораторий, а Хьюка черт понес на поверхность, под вой ветра и стук капель начавшегося дождя. Там, наверху, он быстро осознал всю пагубность своего решения, получив под зад куском увесистой грязи и вынужден был быстро-быстро перебирать ногами, стараясь прорваться сквозь швыряющеюся водой стихию к зданию администрации. Само собой разумеется при этом, что административный центр, конечно же, находился на самой дальней от стоянки машин стороне лагеря. Естественно, пройти в администрацию можно было и подземным путем - учитывая местный колорит, то есть, не замутненные цивилизацией страсти природы, все строения на базе имели этажи под землей с подземными же подходами к ним - но, широко мыслящая натура Хьюка не могла пройти мимо своего счастья и не схлопотать пару литров воды на голову. Уже у самых дверей приземистого - в лагере все постройки были приземисты - слепленного из местного серого, с прожилками, гранита здания, Хьюка поймал острый, принесенный невесть откуда ветром, крутящийся камень. Так и держась одной рукой за разодранную щеку, подтекающую кровью, биолог ввалился в зал совета.
На экстренное заседание в центре собрались все руководители групп, так или иначе причастные к созданию глобального проекта биоразвития планеты. И все присутствующие, как один, были заняты тем, что ускоренно опускали на светочувствительные пленки окон и потолка защитные колпаки. За окнами резко потемневшее небо вспарывали сначала одна, болезненно-белая-белая, яркая-яркая вспышка, а потом и множество других молний. Откуда-то издалека прикатил гром, звуковая волна ударила в здание и покатила дальше. Дождь на какой-то миг ослаб, однако не прошло и минуты, как он опять сыпанул, густой-густой, с огромными каплями, с ветром, вколачивающим в окна и стены домов грязь, глину, камни, с дождем, то огненно-красным, то белесым, с молниями, дерущими в клочья небо.
- Чинуши проклятые, - бормотал кудрявый профессор химии, до упора выкручивая рукоятку незакрытого окна, - вас бы сюда, камешком по темечку.- Еще один профессор, Куниклада, биолог, руководитель проекта "Трилобит", старомодно поблескивая из-за линз светло-синими очами - академическая профессура еще носила по древней, освященной веками, традиции очки, проверял работу задвижек на потолке, обстреливая их из лазера. Треда, генетик, трехметровый боров с густыми бровями, соломенными волосами, соломенной бородой, крупным носом, ртом и прищуром ярко-желтых кошачьих глаз, осторожно поднимал и расставлял по местам опрокинутые в едином порыве - успеть закрыть окна - стулья. Треда был полностью солидарен с профессором химии и тоже почем зря крыл чиновников за их частое желание экономить на чем попало и где попало, в том числе и на оборудовании для экспедиции.
- Я, как бы, между прочим, тоже чиновник, - подал голос, стоящий у стены Трехугольник, - однако, вместе с вами ставлю колпаки на окна.
- Прошу прощения, господин замка Хах, я не хотел вас обидеть,- извинился перед главным администратором базы химик,- и...
- Вернее, хотел не вас обидеть, - громко перебил кудрявого химика Треда и, не давая химику опомниться, радостно добавил, - а всех остальных!
- ... и прошу не считать мои слова оскорблением,- докончил химик.
Трехугольник, возле закрытого окна, даже не пытался возмутиться, с Тредой это было бесполезно, а лишь деловито почесал пальцем в области уха, там, где уже кончается шея, но еще не начинается щетина.
- Перестаньте, любезные, ссориться,- раздраженно бросила начальник базы Мадо Ружич, худощавая, высокая женщина с резко обозначенными чертами командирского лица. Русые волосы, перехваченные чуть ниже плеч тройным силовым рядом в виде золотой ленты, пышным хвостом вертелись на ее спине, а ямочки на щеках вкупе с чуть вьющимися волосами, делали мадам начальник, временами, просто неотразимой. Подбирая на полу бумаги, разлетевшиеся во время аврала по всей комнате, Мадо продолжила: - Что это секрет, что ли? Громадная доля средств идет на шахтеров и их поселки, кочующие по всей планете.
Начальник базы была не совсем права. На всех трех материках огромной планеты насчитывалось всего три полуавтоматические станции трех горнорудных компаний. Станции открытым способом разрабатывали, скорее даже собирали, лежащие прямо на поверхности редкоземельные элементы. И значительная часть расходов научно-экспериментальной деятельности на планете оплачивалась, как раз, доходами с этих шахт.
Пока присутствующие в конференц-зале помогали Мадо собирать бумаги, расставлять стулья и приводить в порядок документы, валяющиеся где попало - на полу, стульях, поднимаемых Тредой со товарищи, и на столе, в конференц-зал, раздраженно хлопая дверью, один за другим, оба в блестках искрящейся воды, вскочили два ботаника - женщина, профессор Луидо Девина, в исходящей паром, грязно-голубой униформе и Высоколобый, он же профессор Хиз Брудо, изящный, красивый, но сейчас слегка потрепанный мужчина средних лет. Желтая куртка с капюшоном, наброшенная ботаником поверх стандартной униформы, дымилась от дождя. Прозванный Высоколобым, Хиз Брудо, действительно, имел некоторую склонность к физической высоколобости, но более был известен своей манерой речи. Впрочем, хорошо знавший Хиза профессор Кихи Латуро, отец Хьюка и Аники, предупреждал своих отпрысков еще дома: - С Хизом не связывайтесь. Это клоун - профессионал. Дураками вас выставит мгновенно. - Да и Куниклада, биолог, которого вместе с профессором Кихи Латуро слегка не выкинули из стен академии - скандал, касающийся второй ступени эволюции, тоже намекал Хьюку и Анике, что Брудо хоть и с прибабахами, но спорить с ним не следует. Доказать что-либо ему трудно, но, вот, созерцать свой пупок после этого будете еще долго.
- Опять синоптики врут,- пожаловалась Луидо Девина, как бы извиняясь, этим, за свой внешний вид, снимая облегающий голову капюшон униформы и поправляя рукой сбившиеся пепельные локоны.
- Я же тебе говорил, не ставь ящики,- меланхолично пробубнил Хиз Брудо, стаскивая на пороге куртку и стряхивая с нее воду. В отличие от униформы и комбинезонов, не пропускающих влагу, куртка Хиза, если и защищала владельца от дождя, то только в рекламном проспекте, на деле же она все время поджидала момент, чтобы налить профессору за шиворот приличную порцию воды. И сегодня, видимо, такой момент представился.
Хиз Брудо и Луидо Девина, похоже, уже давно пререкались по поводу каких-то ящиков, но продолжению их прекрасной дискуссии – и кто виноват?- неожиданно помешали. Дверь позади ботаников медленно приотворилась и в конференц-зал, толкнув Хиза, тихо вполз мокрый, грязный и вонючий второй химик, с головы до ног, причем лицо и руки особенно, обляпанный какой-то слизью.
- Ах-р-р-р, - внятно произнес химик.
Дальнейшее происходило одновременно.
- Ой, мамочки! - всплеснула руками Девина. Куниклада выронил лазер. Стопка бумаг скользнула из рук Руны Надс и опять поползла по полу. Профессора оцепенели.
- А-хр-р-р-р, - еще раз внятно повторил химик, делая над собой усилие.
- Чего, хр-р-р?- стоя с двумя стульями в руках, грубо спросил Треда у вонючего химика.
- Хр-р-ра! – ответил ему химик и, вдруг, взвыл: - У-у-у-у!- и пополз дальше от двери.
- Аккуратней, пожалуйста, - произнес Высоколобый, он же Хиз Брудо, брезгливо отодвигаясь в сторону.
- Ахр-у-у, кто? - с угрозой повторил химик и сделал попытку подняться с пола.
- Силы небесные, Радин! Кто, что случилось? - наконец-то, обрела дар речи, сидевшая на корточках, на полу, и подбиравшая бумаги, Мадо Ружич.
- Кто-кто, - злобно сказал химик, пробуя стереть с себя слизь и, неожиданно, по-новой возопил: - Кто?
- Что кто? - переспросила, вставая с пола и держа в руках кипу документов, начальник базы и, уже обращаясь персонально к Хизу Брудо, добавила: - Хиз, перестань трясти куртку, капли летят прямо на стол.
- Должен заметить, уважаемый, - подал свой голос Трехугольник, философски наблюдавший за ботаником и водой, стекающей с куртки ботаника прямо на тонкие ноги Радина, - что для этого существует крыльцо.
- Я же тебе говорил, - не обращая внимания на чиновника, сказал Хиз Брудо Девине, - не загораживай проход.
- А кто их знал, - огрызнулась в ответ ботаничка, - с их прогнозами... За язык же метереологов не подвесишь.
- Кто ставил бочку с дерьмом у подземного перехода? - наконец, членораздельно озвучил свои претензии к миру и людям, Радин, размазывая по себе слизь и злясь, оттого, еще сильнее и потребовал: - И перестаньте воротить носы, я не виноват в случившемся.
Из последовавших затем не вполне связных, зато очень длинных, объяснений, стало ясно, что в подземном переходе, где-то в районе лаборатории ботаников, какой-то гад, не поленившись, выставил на переход бочку с дерьмом...
-... со сфагнумом, - едва слышно уточнила Девина.
... Она, бочка, рада стараться, тут же забродила, пустила пузыри и, недолго думая, взорвалась к какой-товой матери, обляпав всем своим содержимым идущего по переходу химика. Небось, при этом, бочка с дерьмом еще и позлорадствовала: - Ну, что, попался? Счас сделаю из тебя настоящего говнюка!
- Все-таки забродила,- в тишине, нарушаемой лишь втягиванием соплей химиком и заоконными страданиями паразита-ветра – ужо я до вас доберусь, ужо я вам кишки-то повыстужу, только дайте – восторженно прошептала Девина.
Ошалев от такого "подарочка", химик рванул было, по горячке, разобраться с обидчиками, но кто-то шелудивый и с копытцами, поколупался грязными пальцами в его Книге Судеб и все сложилось иначе. Аккурат на полпути между дверями в лабораторию ботаников и магистралью подземного хода его настигла следующая, убойная по запаху волна. Второй раз осилить такое Радин не смог. Химик кинулся вон, наружу, к ближайшему выходу на поверхность. Пусть град, снег, камни на голову - все лучше, чем смерть на помойке.
Злоключения Радина сочувствия среди слушателей не вызвали, не располагала обстановка, да и сам Говнюк - так за глаза звали второго химика, особой радости у профессуры не вызывал. Был он молод, нагл, рыж, слишком суетлив, шумлив и с простым дубовым чувством юмора, хотя, впрочем, и талантлив. А, вообще, хоть раз увидев его сопливую и противную физиономию, сразу хотелось плюнуть в детски наивные глаза химика и исполнить свое самое сокровенное желание, то, которое всегда возникает у человека при виде такой рожи, а именно - пришибить гада!
Это, наверное, наследие далекого-далекого прошлого и сидит оно глубоко-глубоко в подсознании каждого человека, но поделать с этим ничего нельзя. Возможно, это связано с тем временем, когда первый безмозглый волосатый дикарь праздновал первого заваленного им мамонта, прыгая грязными ногами на его туше и вдруг, невесть откуда, являлся тип с большими ушами, наивными глазами, раззявленным ртом, с вываленным до пупа слюнявым языком и, под шум ничего не значащих слов, уволакивал большую и лучшую часть мамонта, оставляя охотника в дураках. Вроде бы и все правильно говорил лопоухий мерзавец, а мамонта нет, нет мамонта! И охотник пятками чувствовал, что его надули. Непонятно как, непонятно где, но надули!
После недолгих расспросов, Радина отправили мыться - вторую половину административного центра занимали личные покои Мадо Ружич, начальницы базы. Бытовые удобства, куда и отправили Радина, естественно, прилагались, а Трехугольник, он же главный администратор базы, тем временем позвонил дежурному и попросил принести со склада что-нибудь подходящее – например, веревку и мыло - для химика Радина.
Последним, кто явился на совет, оказался никуда никогда не торопящийся и поэтому никуда никогда не опаздывающий полусонный Лувэн-геолог, упитанный крупный дядька с большими складками на животе и еще большей огненно-рыжей бородой. Эту бороду геолог в критические дни - он утверждал, что такие не только у женщин бывают - красил в радикально фиолетовый цвет. Впрочем, с вопросами о бороде и критических днях к Лувэну никто не приставал, у геолога и без того хватало странностей. Массивный, щедро обросший везде, где только можно, пышным рыжим волосом, с крупной головой, покрытой огненно-рыжей же шевелюрой, с медными густыми бровями, почти красными усами и уже поминавшейся монументальной бородищей, Лувэн производил неизгладимое впечатление самца крупной человекообразной обезьяны, обитавшей на одной из планет Содружества и вышедшей на тропу войны. Или, как говаривал Трехугольник, а он знал, что говорил - с Лувэном лучше не связываться. Муж сей молодость свою начинал в банде уличных рокеров, а закончил ее главой торговых брокеров, а, может, и наемных киллеров, что, в принципе, как пояснял, все тот же, Трехугольник, одно и тоже. Отчасти, возможно, и поэтому разговоры о моде и разных иных пристрастиях Лувэна были на базе не популярны .
Скрип половинок дверей в углу конференц-зала, дверей из подземного перехода и сухой и причесанный, то есть с застрявшей в волосах очередной связкой расчесок, Лувэн, в неизменно-черном комбинезоне и высоких геологических крагах, уселся за стол. В отличие от тех, кто пришел последними и мокрыми, Лувэн шел подземным путем.
- Ну, будем считать, все собрались, - усаживаясь в центре стола, если, конечно, таковой центр существует за круглым столом, и двигая перед собой кипу бумаг, объявила начальник базы и улыбнулась: - Аврал, можно сказать, закончился.
- Во-во, - поддакнул со своего места, тоже усевшийся за стол, кудрявый химик, - загнать бы сюда всех этих недоумков от погоды со всеми их прогнозами, посидели бы месячишко-другой на базе, получили бы пару раз камушком по головушке, смотришь и поумнели бы. Хотя, наверное, им это не грозит, поумнеть…
Кудрявый химик, после близкого знакомства с большим куском гранита, пытавшимся, однажды, во чтобы-то ни стало, расплющить его, люто ненавидел всех, кто имел отношение к прогнозам погоды и страшно, до колик, желал собрать их всех вместе в одной большой, желательно выгребной, яме и придавить тем самым валуном, что едва не лишил химика жизни. Килограмм пятнадцать, не меньше, потерял профессор, соревнуясь в беге с огромным, полуторатонным камнем, сорванным ветром со скалы. А камень все быстрее и быстрее катился за профессором и неторопливо размышлял о бренности бытия на примере некоей жалкой ничтожной личности, со всех ног бегущей впереди него. "Догоню, обязательно раздавлю!"- философски думал камень. А погода в тот день стояла чудесная и прогнозы метереологов, болтавших на орбите во всеуслышание о последней, 2123 серии фильма "Безмозглые тоже плачють горючими слезами" – и ее героях - доне Кретинито и мадам просто Безмозглито, ни в коей мере не предвещали резкого похолодания, невероятного по силе ветра, града, дождя и всего остального, что произошло в тот день. Так что, профессор, доверчивая натура, бросив глейдер, пешком решил прогулялся к подножию горы.
- Коллеги, - громко произнесла начальник базы, выдерживая необходимую паузу. – Прошу садиться.
Задвигались, зашуршали пластиковые стулья, мелочевка, вызвавшая, в свое время, капитальный скандал между министерством науки и всяческих проблем и конторой освоения чужих колоний. Бритые до синевы, сизые чиновники из государственных офисов насмерть стояли на страже собственных интересов и напрочь отвергали саму идею платить за какие-то там стулья, на которых будут сидеть неизвестные им задницы. Лишь вмешательство генерального совета по внешним колониям, поддержанное прокуратурой, обещавшей покопаться в чьем-то грязном бельишке, уняло пеной вскипевшие страсти по Иофану, главному борцу за справедливость в собственном кармане. В конце концов, все мы люди, решила прокуратура и посадила Иофана и его коллегу Халдея. Обоих по статье – спекуляция и растрата денежных средств в особо крупных размерах. Расходы на бытовую мелочь напарники проводили в графе строительство звездного корабля, а лишние деньги списывали себе, на лечение, разумеется, а как же иначе – ведь, когда много воруешь, нервы шалят сильно. Таким образом, всю возню вокруг стульев прекратили сразу и полностью. И теперь, эти стулья, вздутые из пластика до цены целого звездолета, использовали, наконец, по назначению, рассаживаясь на них, на далекой планете, присутственными местами и ближе двигаясь к столу.
- Коллеги, - еще раз произнесла начальник базы. - Повестки дня не будет. Заседание экстренное и совет созван по особым причинам, но, для начала, я хотела бы… хотела бы я.., -Хьюк, сядь на место, - чтобы все выслушали профессора Треду.
Генетик заерзал на своем месте.
- Уважаемые коллеги, - начал Треда, не вставая, - у меня, собственно, не доклад, а сообщение.- Генетик запнулся, а потом снова продолжил: - Сейчас мы, то бишь, я и возглавляемая мной группа, работая по вашим заказам, конструируем достаточно сложные, достаточно последовательные цепочки геномов. Однако,- Треда замялся,- я знаю, местные, так называемые "матрацы", служащие нам исходным материалом, вымирают и происходит это непонятно почему. Вы все, конечно же, слышали, - трехметровый генетик старался говорить очень осторожно, - утверждать, на что способен тот или иной генокод, не проведя ряд дорогостоящих и длительных экспериментов, невозможно…
- Издалека заходит,- буркнул, недовольно, Хиз Брудо.
- …Так вот, - продолжал генетик, - некоторые экземпляры "матрацев" показывают абсолютно нелепую перестройку генов при воздействии на них реактивами класса "А".
- Вот тут, пожалуйста, поподробнее, - попросило сразу несколько голосов.
- Грубо говоря, коллеги, на этих "матрацах", - генетик остановился и просверлил взглядом зал,- на «матрацах» этих… зафиксирована попытка изменить геном. Чужая попытка!
На мгновение в комнате повисла тишина. Стало слышно даже дыхание присутствующих. Профессора хватали ртом воздух, пытаясь осмыслить сказанное. Первым уяснил суть произнесенного Трехугольник: - Зачем? – задал он сакраментальный вопрос. А через секунду дополнил: - И кто?
- Значит, встретились, - уперев локти в стол и сведя пальцы рук вместе, задумчиво произнесла Руна Надс, главный биолог базы, - и здешние места уже заняты... Нет, это мы уже проходили... – медленно сказала она, оборвав фразу на полуслове.
- На четырех планетах, - завершила за нее предложение Мадо Ружич. – Так, наша экспедиция работает около трех месяцев, обследование и временный лагерь еще три, итого шесть,- просчитала вслух Мадо. - Лувэн, вы или ваши коллеги из компаний... Вы же поддерживаете контакты?- уточнила начальник базы. Геолог кивнул - ... находили чужие следы?
Сидящий за столом Лувэн отрицательно покачал массивной головой: - Если бы я или мои ребята или ребята "Рудэо", "Грега" или "Бута" что-нибудь нашли, я бы поставил тебя в известность, Мадо - не торопясь, произнес геолог.
- Так, - подытожила начальник базы и, развернувшись к Треде, быстро задала ему вопрос: - Компьютерную версию делали?
- Делали, - утвердительно ответил генетик. - Пробная версия дала разверстку на тридцать тысяч видов вперед, на отрезке, приблизительно, сорок миллионов лет и, где-то, примерно, две тысячи лет в прошлое на первое изменение.
- Ничего не понимаю. Вы это о чем, господа? - аж вспотел от непонимания Трехугольник, преподобный главный администратор базы и отчаянно глянул на присутствующих. Но присутствующие на Трехугольника не смотрели.
- Милорд, закройте «варежку», - примерно так, требуя не мешать, выразилась начальник базы и предупреждающе подняла руку, - вы так любезны...
- И это называется демократией, и это есть коллективное руководство?- пробурчал чиновник. - Горе мне, горе! Где остатки правды, где крохи справедливости? Где, я спрашиваю, где, кстати, мое сало, что вчера давали на ужин? Сьели? А-а. Я так и знал! Конечно, я толстый - жалобно всплакнул Трехугольник и отодвинулся от стола, сложив свои пухлые руки на животе, - толстого всякий обидеть может.
- И все это, - не обращая внимания на страдания администратора, продолжал говорить Треда, - в условиях жесткого контроля и при наличии закрытого космоса. Но самое интересное - это рептилоиды!
- Стоп-стоп, - воскликнули на противоположной от Треды стороне стола, одновременно, Руна Надс и сидящий следом за Руной, рядом с Мадо, химик Куниклада. Активно заволновалась и Луидо или, как ее чаще называли, Лидо Девина, профессор ботаники. - На четвертой... вертой,- вдохновенно начали вместе Руна Надс и Лидо Девина, потом одновременно замолчали, переглянулись и продолжила уже одна Руна.
- На четвертой планете тоже есть следы рептилоидной колонии, но там что-то случилось.
- Что значит, что-то случилось, - возмутился, вернувшийся из душа и выдвигающий стул - иначе тесный круг устроившихся за столом не разомкнуть. Впрочем, можно плюнуть на условности и, опираясь на спины сидящих, лезть по их головам - выдвигающий стул, чтобы сесть Радин,- очень даже ясно, что случилось.
- Еще один знаток похеренных цивилизаций,- пробормотал, глядя в стол, Куниклада.
- Ну, что скажете, коллеги?- не принимая всерьез Радина, вопросила начальник базы.
- А, вот, я и скажу,- бодро вылез вперед, словно все только и ждали этого, Трехугольник, чиновник, почетный, замка Хах.- Ей-богу, скажу. Все скажу. Столько терпел, а теперь скажу… Слушайте! Все слушайте! Сало верните!
Смех сыпанул по конференц-залу.
- О, великий Разум, конечно же, конечно же,- зачастила за столом Мадо Ружич, И сухо, без перехода, продолжила: - Мы все ценим где-то спящее, но всегда являющееся, когда не надо, чувство юмора нашего великого современника, дорогого, уважаемого всеми за отдельные места, почетного чиновника замка Хах, Бабаха. Однако, к сегодняшней теме это никакого отношения не имеет.
- Мадо, наша программа в общих чертах выполнена,- решил напомнить о делах, пока самый безмолвный Хиз Брудо.- Еще 4 недели и смена "караула". Кто захочет остаться здесь со следующей вахтой?- И Высоколобый вопросительно замолчал.
- Возражения есть?- сразу за ботаником спросила Мадо Ружич.- Нет? Даже не верится. Значит, готовим запрос на Службу и, согласно предложению Хиза Брудо, пусть сами разбираются, так?
Над головами высокого совета шарахнуло так, что находящимся в комнате показалось, будто крыша сейчас и само здание разлетятся на мелкие кусочки и на хрупкие организмы присутствующих посыплются маленькие и большие увесистые предметы, типа - «булыжник большой, полуторатонный. Сорванный со скалы». Сидящие за столами невольно ужались, ярко представив себе эту картину - падающие сверху валуны. Длинные ленты светоносителей - очень удобный писк моды - свисающие с потолка и обволакивающие помещение приятным голубоватым светом, дрогнули и закачались, противно шелестя.
- Природа, иди ее мать, извращается!- толи с неодобрением, толи восхищенно произнес чей-то голос.
- Коллеги, коллеги,- призывая всех вернуться к действительности, повысила голос начальник базы.- Мы должны почесаться!- твердо заявила она,- Могли бы, наверное, и помыться, но это к делу не относится. Мы приняли решение делать все по-большому, но, хотелось бы, иногда и по-маленькому. Да и постоять кому-то на страже не мешало бы. Итак, общее состояние наших дел к делу не относится. – Мадо замолчала. - Господи, что я несу,- тихо прошептала, спустя минуту, начальник базы.- Бабах - настоящее имя Трехугольника - Бабах, перестань гипнотизировать мена. В общем, общее положение наших дел знают все.
- Ой, шо вы на мене думайте,- подражая говору Лиги южных городов, ответил Треугольник.- Ваш юмор, мадам начальник, загонит нас в гроб.
- Я вас тоже люблю,- сказала Мадо чиновнику. Главный администратор довольно улыбнулся. Мадо продолжила:- Хьюк, что там у нас на сегодня? Разделка по-мясницки главного администратора? Филей из отдельных его частей..? Проект готов? Твой проект?
Слегка опешившему молодому биологу показалось, что начальник базы сошла с ума, но он быстро сообразил, что к чему и чуть приподнявшись, кивнул: - Моя работа это дополнительный вариант и рассматриваться должна только в таком качестве. В связи с этим компьютерную разработку "хордовых" - рабочее название идеи, ограничили небольшим участком времени, вернее, тем отрезком, который перекрывается основной программой, программой профессора Куниклады.
- Я хочу кое-что дополнить, - подала голос Руна Надс, главный биолог.- По моим расчетам, у этой версии великое будущее. Точнее, возможно, великое биологическое будущее, так как в основу работы Адимаса положен принцип эквивалентности нашему биологическому виду.
- Свихнуться можно,- страдальчески вздохнул Трехугольник.- Кто-нибудь может говорить проще?
- Может,- сказала Руна.- Проще, это значит, что наш далекий пра-пра-пра - и так далее предок был таким же.
- Каким таким же? - вскричал Трехугольник.
- Знаете, профессор,- сказал своему соседу, кудрявому профессору химии, Хиз Брудо, - я всегда подозревал биологов в том, что у них не все дома. Прогрессирующая шиза неизлечима.
- Кстати,- услышав последние слова ботаника, добавила главный биолог,- как координатор плана общей биологии хочу отметить, что свои "жгутиковые"...
- Водоросли, - поправил Хиз Брудо.
- ... ботаники тоже не с дерева содрали. То есть, как раз с дерева, с привычной им флоры сняли.
- Сдаюсь, сдаюсь, - поднял руки вверх ботаник.
- И, что важно, первичный "бульон" этой планеты похож на мир, в котором мы появились. Физико-химические условия планеты мало отличаются от привычной для нас среды обитания. Здесь, пока, не хватает кислорода, но в остальном это наш мир.
Руна запыхалась, произнося эту речь и закончив ее, откинулась назад, на спинку стула, положив свои красивые, обтянутые черным комбинезоном руки на подлокотники.
- Разрешите, - попросила слово Лидо Девина, второй ботаник. И, сразу затараторила: - Мы-с с профессором Брудо подогнали местный, как выразилась Руна - "бульон" к определенному эволюционному скачку. Сейчас мы просто заложники ситуации и вынуждены пользоваться медицинскими препаратами, но содержание кислорода на планете неуклонно растет. По нашим данным, уровень, который позволит нам обходиться без таблеток будет достигнут, достигнут будет, - Девина сбилась, Трехугольник таращился ей прямо в рот, - естественно, я имею в виду геологическое время, - Девина зашарила рукой по карманам комбинезона, непроизвольно ища зеркало - в ближайшее время. Хотя, конечно, до нормального дыхания еще далеко. И, пожалуй...
- Позвольте, я уточню, - перебил Девину Хиз Брудо. - Извини, Лидо. В принципе, в тех условиях, в которых существует, на сей день, данная планета, чисто биологический метод насыщения воздуха кислородом может растянуться на неопределенно большой срок, скорее даже, космический срок. Здесь требуются установки искусственного нагнетания и удерживания кислорода, а это задача инженеров, а не биологов. Да и пойдет ли министерство на такие расходы? Учитывая очередь на освоение? Плюс еще рептилоиды. . . Кстати, они и планету выбрали скорее всего потому, что процент содержания кислорода соответствует их уровню дыхания. - Хиз остановился, чтобы налить себе водички из графина. Потом провел пальцем по лежащей перед ним, на столе карточке, где тотчас же крупно проявились слова:- Повторяй за мной:- У ме-ня все точ-ка. Спа-си-бо за вни... – и, поднеся стакан к губам, закончил: - У меня все. Точка. Спасибо за внимание. Прошу Лидо еще раз извинить меня.
- Так вот,- как ни в чем не бывало, продолжила ботаник, - подготовительная стадия нашей деятельности на этом этапе заканчивается. Дальнейшее развитие местной флоры очень и очень интересно и занимательно, но это уже задача не нашей экспедиции.
- Ну, что ж, весьма содержательно,- сказала Мадо Ружич.- Итак, по состоянию на сегодняшний день, практически, вся начальная стадия завершена. Остались отдельные недоработанные моменты. Например, вариант "Трилобиты" профессора Куниклады, основной вариант развития фауны еще требует корректировки, однако в свете последних находок профессора Треды проект временно замораживается, до решения Особой комиссии. Ближайшие несколько недель – только наблюдение. Что будет в следующие два периода на планете и будут ли они вообще, зависит от решения комиссии. Послезавтра, в административном корпусе, то бишь здесь, будут вывешены бланки с карточками предварительных заказов на третью вахту, кто желает - может записаться.
- Что? - возопил, словно ему что-то ценное прищемили, Радин.- Пялиться на голую землю и бурые скалы еще смену? Да, чтоб мои дети так жили!
- Говнюк прав, - шепнул на ухо Куникладе Трехугольник, сидящий рядом.- Красоты здесь настолько обильны, что хочется повеситься, только, вот, и то не на чем. Единственное достоинство - пляжи. Мечта, блин, нудиста. Голо, пусто и не души.
- Не забывайте о нюансах, - также шепотом ответил ему биолог. - В любой момент на голову может свалиться камешек, размером с небольшую планету.
- Да-а, -согласился администратор, - есть такое счастье, а, вот, детей Радина, если они у него когда-нибудь будут, жалко.
Темная сфера шара в центре круглого стола, станция связи с тремя спутниками, околачивающимися на орбите планеты и расшаркивающимися, при встречах, ножками, простите, антеннами: - Добрый день, добрый день. Это не вас я вчера видел на удаленной орбите с дамой, с такими тоненькими, симпатичными антеннками и новеньким третьим модулем? Нет?- Этот пункт связи вдруг как-то неприлично икнул, похабно застонал и, наконец, гнусно зачавкал, словно стадо домашних животных рылось пятачками в отходах на ближайшей помойке и аппетитно завтракало.
- Убила бы, стервеца!- с ненавистью глядя на обтекаемый, наливающийся изнутри ярко-желтым цветом, сигналом вызова - шар, шар спутниковой связи, произнесла Мадо Ружич, начальник базы. При последней фразе начальницы длинноногий Радин как-то сразу поскучнел, потерял интерес к происходящему, начал проявлять признаки беспокойства и, наконец, осторожно поинтересовался у Хьюка, а не знает ли он, каковы теперь условия жизни на далеких планетах, вновь колонизуемых, и как там нынче платят. Дело в том, что долговязый Радин почитал себя не только выдающимся химиком, что, по большому счету, было правдой, но и великим техником, что, мягко говоря, реальности не соответствовало. Все часы на базе, все приборы, которые больше не поддавались восстановлению, ковырял перед этим Радин. Трехугольник, как лицо ответственное за лагерное имущество и немножко джентльмен, терпел-терпел, но и он уже вынес третье и последнее предупреждение химику, состоявшее в том, что, если тот, хотя бы еще раз, запустит свои поганые пальчики во внутренности любого механизма, то он, Трехугольник, сам, лично, без всякой посторонней помощи, обрежет ему эти самые никчемные пальчики по самое… самое чуть ниже пояса - но узел связи, однако, Радин успел поколупать.
В конце концов, химик забормотал: - Стоило скандал поднимать из-за пустяков. Подумаешь, реле криво стоит,- но тут его пнули ногой под столом, и он заткнулся, обиженно сопя. Впрочем, Радину еще повезло, налицо был тот самый классический случай, когда все, кроме начальника - Мадо Ружич, знали кто виноват, но по как какой-то противоестественной - естественной, по отношению к Радину быть не могло - причине не выдавали Радина.
- База, спутник один на связи. Фронт активного ветра смещается на запад, в океан. . .
- Вот счастье-то,- желчно пробормотал Хиз Брудо.
-... На третьем спутнике принят сигнал бедствия. Шлюп с подчиненными Куниклады уносит от берега. Силовой щит сорван, генератор залило водой. Координаты -7-6-1-11, море Прото.
-Эт, занесло их,- пофигистически зевнул Куниклада.- И не утопли же еще, засранцы. Это мой помощник Триго с ассистентами там кренделя выделывает,- пояснил он. И флегматично добавил:- Сегодня последний день посева на мелководье Прото.
- Рано радуетесь, профессор, - также меланхолично, в тон профессору, ответила начальник базы. - Не дождетесь! Мы их спасем. В противном случае, со спутника уже орали бы благим матом. Скажите лучше, как далеко это от лагеря?
- Знаете, Мадо, - грустно вздохнул профессор,- мысли разные в голову лезут... Может, не надо их спасать? А? Океан, как братская могила, что может быть лучше..? – и Куниклада вопросительно посмотрел на Мадо, но, встретив стальной взгляд начальницы, тут же бойко продолжил: - А, вообще, там очень интересные экземпляры попадаются, и мы пытаемся нащупать струю, позволившую бы нам ускорить процесс. Триго, он талантливый мальчик, этот сукин кот, прямо-таки пасьянс раскладывает из местной фауны, разновидности тех же "матрацев". Поверьте, очень и очень неплохо получаются. Мелководье Прото словно создано для экспериментов, а находится, примерно, в трех часах лету на "двойке".
- Коллеги, - опять повысила тон начальник базы. Нарастающий шумовой фон мешал вести заседание. Члены совета, услышав о чп, расслабились, расселись-развесились на спинках стульев, оползли на сидениях и в этом состоянии стали рожать мысль, как спасти утопающих на водах. В конце концов, гора произвела на свет мышь (махонькую такую, рыженькую), то есть, говно не тонет, решили все члены совета, ну, за некоторым исключением - по долгу службы, Мадо Ружич не могла присоединиться к общему мнению.
К сожалению, первый помощник Куниклады, Триго-Хрумп - так звучало его полное имя-фамилия, был редкостным мерзавцем, причем настолько, что даже Трехугольник им гордился: - Такая свинья среди нас - большая ценность,- говорил чиновник.- Он, Триго, переплюнул бы многих моих коллег.- В узком же кругу слушателей, Трехугольник говорил следующее:- Я постоянно испытываю жгучее желание утопить эту скотину в сортире и единственное, что удерживает меня от этого, так это то, что он, как и я, родом с островов.
-Коллеги,- еще раз повторила Мадо Ружич,- спасением команды этого, как бы, э-э-э выразиться, внебрачного сына чьей-то вдовы, займется Лувэн…
Геолог кивнул и вопросительно посмотрел на администратора. Трехугольник, нехотя, почти вслух скрипя душой, полез в карман комбинезона и, немного погодя, достал две пластиковые карточки с кодами "двойки" - спасательного варианта глейдера со сдвоенным генератором мощности. При этом его честное чиновничье лицо исказилось страшной гримасой боли - чувство долга вошло в противоречие с инстинктом бюрократа. Сама мысль о том, что он должен кому-то что-то отдать, не получив ничего взамен, пугала Трехугольника до ужаса. Душа администратора требовала одно, положение обязывало другое. Рука Трехугольника судорожно дергаясь пошла навстречу Лувэну, но, едва пройдя половину пути, встряла. Из маленьких разноцветных бусин-глаз чиновника покатилась горючая слеза, а тонкие губы искривились эпилептической улыбкой, обнажившей с силой упертые друг в друга зубья. В конце концов, Трехугольник примирил душу и тело, зажав в пальцах одну карточку - и на ладонь Лувэна пал только один пластиковый лист. Один вместо двух.
- Ладно,- согласился геолог,- Бог тебя простит. Одной машины должно хватить.
-... Лувэн, командир отряда спасателей,- продолжала начальница лагеря,- а мы с вами...
- Я могу идти?- осведомился геолог. Не останавливаясь, Мадо кинула взгляд на Лувэна и показала рукой на стопку электронных карточек, лежащих у нее на столе, рядом со стопкой мено-бумаги. Лувэн расценил движение Мадо, как приглашение зайти потом и заполнить какой-то бланк и в знак того, что понял, опять кивнул головою. Затем геолог бесшумно встал и, не спеша, так же удалился, как и пришел, через подземный коридор. А за окном рвала и метала природа, жаждущая порвать все в клочья: - Хоть бы кто попался, - стонал ветер, злобно гоняя по лагерю, меж глыбоподобных строений булыжники, здоровенные, до полутоны весом.
- ...а мы с вами,- говорила дальше начальник базы,- согласно инструкции должны сделать отчет о положении дел на планете, дополненный, поелику возможно, сообщением профессора Треды о местной зародышевой фауне.
Шум в зале не стихал. Профессора, как расшалившиеся дети, продолжали обсуждать свои делишки, перемалывать косточки друг друга, перекидываясь словесами и не обращая внимания на Мадо.
- Черт подери,- не выдержала Ладо,- да подержите вы хоть пять минут рты закрытыми!
Одновременно с криком начальницы базы, над крышей административного центра еще раз так громыхнуло, что, казалось, закачался даже дом, вкопанный по уши в землю, на полтора метра в грунт. Впрочем, корпуса лаборатории и тому подобных строении, наоборот, на полтора метра только и торчали над землей, остальными метрами уходя вниз.
Разговоры в комнате стихли.
- Ну, наконец-то, - с облегчением вздохнула Мадо.- Дождалась. Ни я, так стихия постаралась. Надеюсь, теперь мы приступим к отчету?
- Сейчас опять долбанет, - одной фразой похоронив все надежды начальницы – ну кто же любит писать отчеты – произнесла Руна Надс, биолог, прислушиваясь к шуму за стенами здания и озвучивая мнение собравшихся.
-Коллеги, - еще раз сделала попытку призвать всех к порядку, то есть уговорить писать отчет, Мадо Ружич,- Займемся делом мы или нет? Есть предложения? Нет? Тогда, все-таки, пишем отчет и закругляемся.


Глава 2

... Яркая-яркая, алая-алая кровь жертвенного барана все лилась и лилась в бездонную чашу. И опять он пытался взять руку матери и опять его пальцы встречали лишь холод и пустоту. И уже таял, таял вдали ее образ, расплывались черты, размывалась тенью фигура. А навстречу шли другие. Они приближались, приближались, обретали лица и плоть и скользили дальше, растворяясь среди себе подобных. Вот Улисс узнал Эпикасту, проклятую богами и в проклятии отворившую врата Аида. Следом за ней вечно безмолвный, безумный Эдип. А там дальше и братья - Кастор с Полидевком, живыми вошедшие в воды бездонного Стикса. И гордый Агамемнон, славный Агамемнон... Улисс хотел задержать его, спросить, ведь живым ушел он с пепелища разрушенной Трои, но выскользнул царь ахейян, серой дымкой протек между пальцев. И вспомнил Улисс сына своего Телемаха. И хотелось ему узнать среди идущих жену свою Пенелопу. И сбылось чаянное. Вышла к нему женщина в пеплосе, держа за ладошку светленького мальчиша всего двух лет от роду. Улыбнулся малыш и протянул к Улиссу ручки, лопоча что-то по-своему и требуя, дабы взял его Улисс на руки. Но не понял Странник карапуза, язык теней не доступен живым. Секунда прошла, не более и стала исчезать женщина, и смешно потопал за ней малыш, переваливаясь с ножки на ножку и держась за подол матери.
- Что же ты, Улисс?- спросил выступивший из тьмы Ахиллес.- Ведь это жена твоя Пенелопа, и маленький Телемах с ней.
- Как же так, - растерялся Странник, - вырос Телемах и взрослый должен быть. Обернулся он и только спину взрослого юноши увидел, ведущего под руку седую мать.
- Где же ты бродишь, Одиссей?- снова сказал Ахиллес. - Столько столетий с тех пор прошло, что забыл я, как выглядел ты, Многомудрый. Может, лучше, умер бы ты под стенами Трои, чем столько бродить по векам?

- Очнись, Хьюк, очнись. Какой Улисс, какой песчаный Пилос? Очнись, слышишь, очнись! - Чья-то рука больно била по щекам, дергала за отворот, пыталась расстегнуть куртку, надетую поверх комбинезона. Глаза не хотели смотреть на мир, разум понимать окружающее.
- Хьюк, слышишь, очнись, слышишь!- Взгляд бессмысленно плутал по рукам, его бьющим, по комбинезону, по светлой косичке, мечущейся перед глазами, что-то говорящему рту, светлым, постоянно меняющим свой цвет, с зеленого на серый, белесый, глазам... - Очнись, слышишь ты, очнись!
- Это Аника,- равнодушно подумал Хьюк, - я знаю ее..., но почему она бьет...- вдруг, маячившая перед взором картинка обрела смысл и, словно ужаленный, подскочил Хьюк.
Море, одно море вокруг. И ни берега и никого и ничего, одна вода. Сплошная вода. Ни волн, ни ряби. Со всех сторон прозрачная вода. И бледное солнце, подернутое дымкой солнце. А вокруг - бесконечное, уходящее за горизонт, водное пространство. Ни холодно, ни жарко. Ни лето, ни осень. Ничто.
Днище теплело под ногами, жесткое кресло, люди...
- Где я,- хотел спросить Хьюк у Аники или у этой зеленой зыби вокруг.
- Люди...- это помощники Лувэна. Где..? - Чужой, дикий мир заполнил сознание. Черный провал в горе, пещера с уходящими ввысь сводами, тьма и свет факела - Хьюк был уверен, этот предмет - факел - и тени, тени, тени. Гримаса исказила лицо Хьюка.
- Видишь, парень, как крутит. Ты думал, что ты залез в чужой мир, а оказалось все наоборот, — большие совиные глаза Лувэна пристально смотрели на биолога.
Хьюку почудилась какая-то боль во фразе геолога, недосказанность, тоска, скрытая в ней, но Лувэн уже отвернулся, занялся другим делом, наблюдая за светящейся точкой на экране монитора.
- Как ты себя чувствуешь, Хьюк? - настороженно глядя на брата, спросила Аника, цепляясь взглядом за малейшее изменение в лице биолога.
Хьюк опять перенес внимание на Анику и с удивлением обнаружил, что все еще держит сестру за руку.
- Тяжела ты, шапка Мономаха,- тихо пробормотал биолог, невесть откуда возникшие в голове слова. Хьюк не понимал смысла слов, но почему-то был уверен в их правильности.
- Что? Что ты сказал?- снова встревожилась Аника, уловив тень на лице брата, но Хьюк лишь покачал головой: - Не надо,- попросил он сестру и выпустил ее руку.
- Это здесь, - неожиданно произнес Лувэн, всматривающийся в экран. - Стоп, машина. Нашли. Глубина - пятнадцать метров.
Молчаливые, скуластый Рима и худощавый Клу, помощники Лувэна, стали натягивать на себя, поверх стандартной униформы, вынутое из боковых отсеков шлюпа геологическое снаряжение - громоздкие, тяжелые, но очень удобные скафандры. Среди народа, обитавшего на базе, ходили нехорошие слухи о том, что Лувэн довел до нищеты военное ведомство, добывая эти костюмы. Грабительский счет за кое-какие услуги, выставленный геологом военным, помог мужикам в мундирах очень быстро осознать всю пагубность привычки недооценивать гражданских лиц и моментально придти в выводу, что даже продажа налево всего имущества армии не поможет им рассчитаться со "специалистом". И, посему, по обоюдному согласию всех заинтересованных сторон и при полном их непротивлении, в дар экспедиции было передано несколько новых и модифицированных - без оружия - боевых скафандров для дальнего космоса. Конечно, слезы господ интендант-генералов - Рбуса, Шиза и Хрюкалы, наглядно помнящих о колонке с цифрами - счету за услуги, здорово ускорили сам процесс передачи костюмов из рук военных в дар Лувэну. Причем, к общему удовольствию и под бой барабанов и раскаты полкового оркестра. Хотя, конечно, бородатый геолог при этом был запечатлен на пленку, цифру, молекулу, атом и прочие видеоносители, размножен и разослан во все службы армии с припиской:- Особо опасен. Обходить за сто километров! - Ну, а вообще, сам геолог сей факт не отрицал, и не подтверждал.
Уже готовые к погружению Рима и Клу выглядели действительно внушительно. Даже Хьюк, вся родня которого по отцовской линии - дед, прадед и так далее дед Хьюка, традиция оборвалась лишь с отцом Хьюка и Аники профессором Кихи Латуро - были потомственными вояками, по достоинству оценил приобретение Лувэна. И неважно, что многие из бедолаг, имевшие глупость принять на службу родственников Хьюка, до сих пор жалели, что не пристрелили их сразу, а позволили им командовать войсками.
Всплеск воды за бортом и помощники Лувэна ушли на дно. Аника, хорошо разбирающаяся во всех летающих, плавающих, ныряющих и просто пассажирских глейдерах, шлюпах, у-сферах, предназначенных для глубин и ракетах "планета-орбита" и умеющая ими управлять, застыла за приборами шлюпа. Минуту-две после всплеска и помощники Лувэна достигли дна. Объект нашли быстро.
- Босс,- буквально через минуту, раздалось в динамиках шлюпа,- эта штука напоминает зонд.
- Поднять можно?- наклонившись к микрофону, закрепленному на панели шлюпа, поинтересовался Лувэн.
Шлюп, продолговатая, закругленная с обеих сторон, площадка из ратбеновской пластмассы с пухлыми валиками бортов и плоским днищем, площадка со встроенными в эти борта и толстое днище кучей приборов, управляемых с передней панели, покачивался на месте. Два экрана, маленький компьютерный на передней панели и большой обзорный сбоку от него, защитный силовой каркас и генератор воздушной тяги, установленный в центре площадки – вот и все, что представлял из себя шлюп. Кораблик мог многое, даже летать и плыть под водой, но немного и недолго, а потопить его, вообще, еще никому не удалось, ни один местный шторм не сумел это сделать. Но, вот, как показала практика, подпортить мог. Случай с командой Триго, ассистента Куниклады поставил крест на абсолютной безопасности шлюпа. Бедняг занесло так далеко в море, так далеко от прибрежный мелей, где они загорали и скрещивали бациллу с микробом, что они совсем рехнулись, утратили ориентацию во времени и пространстве и стали воочию наблюдать, как наглое, желто-зеленое прыгучее существо вздымало пенистую волну и зазывно пело им, зовя за собой в море. Один из помощников Триго-Хрумпа так и сделал, прыгнул в море, но его сразу выловили, зато сам Триго-Хрумп, все-таки выросший на островах, голову не совсем потерял и не подпустил к держащейся на последнем издохе силовой установке сошедших с ума соратников. Позже, уже на берегу, некоторые из пострадавших оклемались сами, а некоторым пришлось вправлять мозги уже на базе и медицинским путем.
- Вот и гости пожаловали,- тяжело вздохнул Лувэн и, повернув голову в сторону Аники Луз, спросил: - Как он, нормально?- и кивнул на Хьюка.
- Не надо меня списывать, - уловив движение Лувэна, вместо сестры ответил биолог и добавил ровным голосом: - Я не умер.
- Ну, и прекрасно, - спокойно произнес геолог и добавил: - Тогда звони в лагерь, красная шапочка, кнопка возле тебя, синяя - связь со спутником, красная – с базой. А ты сударыня,- и Лувэн широко улыбнулся Анике, - очень и очень аккуратно подведи захват к этой штуке, но не цепляй ее.
Аника нашарила рукой панель управления шлюпа и слегка сместила рычаги, заставив шлюп выпустить из пористого днища захват с силовыми подушечками на конце. Через маленькие зеркала видеоскопов, на том же закругленном конце захвата, навела механизм на предмет и, максимально увеличив изображение, вывела его на большой дисплей.
- Босс, - снова загудели динамики,- мы осмотрели ее осторожненько, кажется можно попробовать.
- Все, - приказал Лувэн Риму и Клу, - возвращайтесь на борт.
- Готово, - отрапортовала геологу Аника. Лувэн предостерегающе поднял руку, в такие моменты лучше было ему не мешать. Из моря, тараня поверхность воды, показались сероватые сферы голов чудовищных морских монстров, а за ними и сами, закованные в тяжелые гидрокостюмы, фигуры.
- Быстро на мое место, - произнес Лувэн, поворачиваясь к Анике и одним рывком, сам переместился в кресло генетика, едва не вышибив ее с сидения. Аника мгновенно оказалась на месте геолога и ухватилась за рычаги управления.
- Открой им дверь, - бросил Лувэн, внимательно следя за изображением на экране.
Аника сделала проход в силовом щите, расширила его до размеров Рима и Клу, с учетом их нынешних габаритов, и повесила на отверстие прозрачную дезинфицирующую завесу. Хоть на планете ни хрена живого не было, но бациллы уже водились. Впрочем, местная среда не была ядовитой и дезинфекция просто мера предосторожности, предусмотренная нестандартной ситуацией. Спустя пару минут, через борт, в шлюп, ввалились помощники Лувэна. С блеклых скафандров еще стекала вязкая, тающая в воздухе антибактериальная пленка.
- Садитесь, - не глядя на помощников, сказал геолог.- Костюмы потом.- И, взявшись за рукоятки управления захватом, медленно повел их от себя, все время контролируя свои действия через экран. Захват вплотную подобрался к лежащему на дне предмету и геолог, опустив одну рукоять, пальцами передвинул, чуть-чуть, на одно маленькое деление, шкалу уплотнения силовых подушек, мягко охватывая чужеродный зонд.
И Хьюк и Аника и помощники Лувана, так и не снявшие гидрокостюмы, молили всех святых, дабы ничего не случилось, ибо по теории больших неприятностей именно в этот момент таковые и происходили.
Клу и Рима корпели в скафандрах, скинув только шлемы. Аника нежно гладила рычаги управления шлюпом, включив полную силовую защиту, в любой миг готовая рвануть куда подальше...
В шлюпе затаилась тишина.
- Все,- вытирая пот, обильно выступивший на лбу, произнес Лувэн и передал Анике управление всем катером. - Давай к берегу!
Аника подтянула предмет ближе к шлюпу и, медленно-медленно набирая скорость, плавно повела катер к востоку, к берегу.
Погода попробовала измениться. Стало жарко. Штиль, полное безветрие сменился легким бризом. Дымка тумана расползлась, расплылась в разные стороны, обнажив миру светлое, бездонное будущее и голубое небо. Горячие лучи солнца заиграли на пошедшей рябью воде. Море, бывшее гнусавым и блеклым еще минуту назад, внезапно превратилось в сказочное, сверкающее всеми красками фантастическое существо.
Подмяв под себя сотканную из капелек влаги воздушную подушку, рассыпая белую пену волн, пышную, вздувающуюся спереди и тающую далеко за кормой, катер летел к где-то там, на горизонте, виднеющейся полоске берега.
Лувэн держал под наблюдением охваченный силовыми подушечками и почти вплотную - позади катера и чуть вверх, на полметра над линией воды - подтянутый к шлюпу непонятный зонд, все время поддерживая связь с оставленным на далеком берегу глейдером.
- А-р-ун, А-эр-у-эн 53-тий, 1-2-6-1,- диктовал в вытянутую из борта, свисающую прямо на уровне губ, трубку связи с машиной, код, геолог,- готовя глейдер к встрече хозяев.
Минут через 40, уже взлетая на идущих к близкому берегу и оттого высоких волнах, шлюп доставил команду Лувэна на пустынный, весь уложенный золотым песком, тянущийся сплошной линией все дальше и дальше, пляж.
Оставляя полосы взрыхленного и осыпающегося песка, катер прополз по берегу, подальше от прибоя и остановился. Чуть слышно шуршал песок, чуть слышно плескала вода, накатываясь на пляж... Тихо загудели механизмы шлюпа, захват опустился вниз, параллельно уходящему вверх склону берега и, наконец, выдвинувшись на максимальную длину, оцепенел, повиснув над горячим песком. Взявшись за рычаги, Лувэн осторожно положил зажатый в силовом поле предмет на песок. Затем, следя за чужим объектом, отключил защиту шлюпа и, сверля взглядом экран, на котором во всех своих прелестях и красотах рисовался черненный куб, размером, с две человеческие головы и весом, судя по приборам, килограмм 300, сварливо спросил у снова замерших в напряжении Аники и Хьюка, Рима и Клу: - Вы будете сказать, что все уже кончилось?
На экране диковинный предмет ничем необычным себя не проявлял, не взрывался, не плавился, не пытался разлететься во все стороны и лежал там, где эти вечно суетящиеся люди положили его. При этом он даже не делал попыток взять и просто исчезнуть.
- Уф-ф, - облегченно фыркнула Аника, снимая занемевшие руки с рычагов управления и потягиваясь блаженно:- Вроде, пронесло.
Рима и Клу зашевелились, вытаскивая свои конечности из осточертевших - и Рима и Клу являлись приверженцами здорового образа жизни, то бишь, разгуливали везде, где можно в натуральном или, проще говоря, голом виде - им костюмов. Хьюк совсем расслабился в кресле, насколько позволяло это кресло, и тихо поинтересовался:- Мне-то, что делать?
- Сейчас, парень,- ответил Лувэн,- сейчас опробуем данную хреновину. Есть у меня одно предчувствие… - и добавил:- Аника, проверь объект на излучение еще раз.
- Уже,- с готовностью сказала генетик, щелкая кнопками приборов сбоку от места водителя шлюпа:- Радиоактивность не наблюдается. Гамма, бета и прочие всякие гадости отсутствуют.
Зажужжала и окрасилась красным лампочка связи с базой. Аника, продолжая диктовать показания датчиков на излучение, протянула руку и нажала кнопку микрофона.
- Ну, кто там еще собрался мне душу продать?- рассеянно спросил Лувэн, выпуская щуп в сторону предмета, лежащего на песке.
- Алло, - сказал из динамика Куниклада.- Я так понимаю, вы собираетесь раскурочить объект. Так вот, судя по спутниковой картинке, это контейнер, а не зонд.
- Примем к сведению,- отозвался Лувэн, крутя верньеры приборов. – Обеспечим защиту.
- Лувэн,- опять загудел динамик, на сей раз голосом начальницы базы, Мадо Ружич,- я твои методы знаю. Учти, будешь ямы, выгребные, чистить до конца дней своих.
- Понял, - хохотнул, весело скаля зубы, геолог.- Я всегда подозревал, в тебе доброго человека, Мадо
Длинный тонкий щуп приблизился к черненому кубу, как бы в раздумье остановился перед ним на секунду, затем узкое тонкое, квадратного сечения окончание щупа раскрылось лепестками и оросило куб струей мутной жидкости.
- Тэ-экс, так и запишем - кислотный раствор на обьект не действует,- задумчиво произнес, почесывая толстым пальцем бороду Лувэн. Затем внимательно осмотрел палец, даже лизнул его на всякий случай и с сожалением добавил:- Странно. Даже микроба не поймал...- И вздохнул:- Совсем пустая планета, ничего нет.- Затем еще раз вздохнул и пробормотал:- Поцарапать попробовать, что ли?
- Алло,- аж загрохотал динамик связи с базой, Лувэн всего перекосило:- Хьюк или Аника сделайте звук потише,- попросил он.
- Алло,- уже тише пробасил динамик.- Это Брудо. Есть мнение, что куб полностью однороден. Может быть, это какой-то полимер. Вероятно, сжатый на субмолекулярном или субатомном уровне.
- Лувэн, - заговорил сидевший без дела Хьюк,- такая технология у нас еще в зачаточном виде. Квелеровский центр ведет эту тему.
- Но, все же, испробуем грубое воздействие,- сосредоточенно буркнул геолог.
Щуп провернулся по своей оси…
Солнце клонилось к закату. Вытянутые фигуры людей, стоявшие полукругом, рядом с непонятной, бархатисто пузырчатой массой, длинной тенью ложились на береговую линию. Мелкие волны так же лениво катились на песок.
- Однако,- многозначительно произнес Куниклада и переступил с ноги на ногу.
- Оставим здесь или в море спихнем?- деловито поинтересовался долговязый Радин.
- А какая разница,- вяло промямлил Хьюк.- Все равно не пропадет.
Фиолетово-бородатый Лувэн щелкнул пальцем по своим часам - одновременно средству связи.
- Алло,- раздался из часов усиленный динамиком голос,- босс, образцы размещены.
- Идемте, коллеги,- услышав сообщение помощников Лувэна,- обратился Куниклада к присутствующим - нас ждут. – И Куниклада, прилетевший вместе с Радином на 2-местном глейдере, направился к стоявшему на песке, на воздушной опоре, летательному аппарату, куда помощники Лувэна, Рима и Клу, уже прилепили маленький, с 200 грамм, контейнер с искомым веществом и куда уже успел взгромоздиться нудный химик.
Оставшиеся двинулись к мощному грузовому глейдеру, на котором, сверху, Аника пристроила морской шлюп и в отсеке которого находились основные емкости с веществом странного куба, поднятого с морского дна. Остатки куба, бесформенной кучей, лежали на песке. Хьюк, последним забиравшийся в глейдер, еще успел заметить ушедшую вверх сигару катера Куниклады и Радина.
Лувэн, устроившись на своем любимом месте у обзорного экрана, неторопливо спросил у команды: - Все на месте? - и, выждав паузу, постучал по руке Аники, сидевшей на месте водителя: - Поехали!
Сестричка Хьюка щелкнула тумблерами и громадина грузового глейдера, с закрепленным на ней сверху шлюпом, вспыхнув на секунду багровым пламенем бортовых огней, оторвалась от земли и, быстро набрав высоту, растворилась в постепенно темнеющем небе.

На базе глейдер Лувэна встречали без духового оркестра. Еще на подлете к лагерю, геолог зафиксировал большое скопление народа на посадочной площадке. На стоянке, возле стоящего на площадке катера Куниклады и Радина, две противоборствующие команды молча перетягивали, каждая в свою сторону, тот самый небольшой контейнер с веществом "икс", привезенный в лагерь Куникладой и химиком Радином.
- Ну, слава богу, наконец-то, я, хоть раз, увидел этих ребят за работой,- сказал, сам себе, геолог.
- Аника, застопори машину,- приказал Лувэн девушке, согнувшейся над панелью управления глейдером,- полюбуемся на этих мерзавцев.
Грузовой глейдер завис в воздухе, метрах в 15-ти над землей, почти прямо над головами контейнероборцов. Лувэн в несколько раз увеличил изображение и стали видны даже лица, красные от возбуждения, находящихся внизу людей.
С одной стороны команду борцов за чужое добро возглавлял Триго-хрумп, бессменный ассистент - мерзавец профессора Куниклады. С другой стороны упирались ногами в посадочную твердь площадки приверженцы Радина, им же самим и возглавляемые.
- Ы-ы-ыи-их!- тянули к себе контейнер молодцы - четыре здоровенных мужичка и 2 инфантильные девицы - биолога Триго.
- Ох-хо-хо-хо!- вздыхали химики, наоборот, 4 крупных девицы и 2 худосочных паренька, но емкость с грузом не отпускали.
- Любо-дорого посмотреть,- умилялся Лувэн, следя за происходящим внизу через экран глейдера, - даже душа радуется.
Тем временем, на стоянке, у лифтов подземного ангара, появились новые действующие липа. К отдельным зевакам, тем самым, составлявшим почетную "роту караула" подземной стоянки - механику и дежурившему сегодня, по очереди, физику, а также нескольким любопытствующим, делающим ставки на ту или иную борющуюся сторону, прибавились сам профессор Куниклада, мадам Мадо Ружич - начальник базы, 3-метровый генетик Треда, Хиз Брудо с Лидо Девиной и администратор, главный, Трехугольник с какой-то висюлькой на ухе,- как выяснилось позже, ничто человеческое чиновникам не чуждо. Просто Трехугольника разобрало любопытство, как же эта штуковина, мобильный теле-видео- и прочее фон, действует. Остаток телефона теперь висел у него на ухе. И весь этот цвет лагерной науки сопровождала целая свора младших научных биологов, химиков, ботаников, генетиков и всяких других иждивенцев.
- Прекратить! – пронесся над площадкой звук командирского голоса.
Высокие противоборствующие партии застыли в недоумении, соображая, кто это орет и к кому же из них, собственно, это относиться. Естественно, каждая из них догадывалась, что контейнер принадлежит не ей, но, кто его знает… и надеялась, что конкуренты окажутся все-таки кретинами и отдадут все им.
Зеваки, делавшие ставки на победителя, уловив некий скрежет металла в раскатах голоса отца-командира, то бишь, матери-комиссарши, вернее.., ну, в общем, такой-то матери голосе, на всякий случай испарились куда подальше. Дежурный по стоянке, физик Шаул, молоденький, круглолицый, только что с университетской скамьи выпертый –естественно за глупость (ладно, ладно, пошутил - только что от диплома) кинулся к Мадо с объяснениями:- Я им г,рю, оставьте, что вы делаете, а они на меня словами нехорошими. Я им опять.., а та химичка -и юный физик показал на здоровенную упитанную девицу, тоже, впрочем, недавно с университетской скамьи,- пообещала меня изнасиловать в извращенной форме и 3 раза.
Прибывшие с Мадо профессора, живенько проследив за пальцем молоденького физика , уставились на ту самую химичку, а затем Бабах, он же Трехугольник, не спеша, произнес:- А не могли бы вы, молодой человек, с этого места поподробней?
Вид у девицы действительно был такой, что, пожалуй, она сумела бы претворить в жизнь свои планы и сотворить с физиком то, что обещала и не только 3 раза. Рослая, под стать бугаю Треде, с густыми каштановыми волосами, волной разлетевшимися по плечам, прямым и чуть вздернутым носом, большими светло- синими глазами, аккуратным, правильной формы ртом с надменно искривленными полными губами и подбородком с ямочкой, девица держала обе руки на горле одного из биологов, собираясь, видимо, его окончательно придушить и, надо полагать, лишь вмешательство начальницы базы, спасло жизнь этого обитателя лагеря, уже не чаявшего остаться в живых. Заметив, что весь наличный состав профессоров с воодушевлением смотрит на нее, молодая химичка отпустила шею несчастного биолога, таким образом потерявшего свой единственный шанс быть вписанным в анналы истории этой планеты, став первым трупом, закопанным здесь и приняла независимый вид, сунув руки в карман своего халата, надетого поверх униформы - химики прискакали сюда прямо из лаборатории в чем были, впрочем, биологи тоже. Халат, соответственно, плотно обтянул определенные части фигуры своей владелицы, сама же химичка; чувствуя на себе пристальные взгляды начальства, осклабилась гнусно и, досадуя - как не вовремя приперлись профессора, все-таки покраснела.
- Треда, это, конечно, совершенно случайно, не твоя родственница,- неожиданно спросила начальница базы у здоровенного генетика и посмотрела на Треду, - Уж чем-то вы больно похожи?
Генетик стыдливо отвел глаза в сторону: - Ну, моя...
- Я так и знала,- в сердцах бросила начальница базы,- манеры у вас одни и те же.
- Везет же идиотам,- неизвестно кого имея в виду, цинично бросил Трехугольник. Но, заметив нахмуренные брови генетика, сразу пояснил:- Я не о вас говорю, милейший.
- Прекратить,- громко сказала Мадо Ружич.- Куниклада, вы заберете этот контейнер к себе, а вы,- Мадо повернулась к Радину, упреждая возмущение химика,- невезучий вы наш, получите свое в порядке очереди.
В толпе химиков послышался недовольный гул.
- И все! - На повышенных тонах добавила начальник базы, обрывая любые разговоры.- Всем заняться своими делами.
Биологи шустро подхватили, таким путем отвоеванную, емкость с веществом "икс" и быстро сиганули в подземный ход. Недовольные химики, обнаружив исчезновение и конкурентов и вещества, за которое боролись, пошумели-пошумели: -... ну, блин...их... да, тоже... еще догавкаются...- и пошли, угрюмо бурча, заниматься своими делами.
- Жаль,- все еще упираясь взглядом в экран, сказал Лувэн,- какие артисты были. Однако, концерт окончен, комедиантов разогнали.
Глейдер, управляемый Аникой, едва слышно вибрируя, стал медленно опускаться на стоянку. Сидя почти за самой Аникой, Хьюк спинным мозгом почувствовал, что сейчас произойдет.
- Не вздумай,- предупредил он ее.- Садиться на головы всего собравшегося начальства... это чревато.
Даже молчаливые помощники Лувэна, Рима и Клу, истуканами застрявшие в своих креслах, заулыбались, представив себе почтенных старцев с ухоженными профессорскими бородками и большими, прижатыми к груди потертыми портфелями с допотопными, громадными замками, прыскающих во все стороны, из-под днища снижающегося катера. Естественно, эта мифическая картинка ничего общего с реальностью не имела, но как грела сердце двух помощников Лувэна, как и все менеэсы - младшие научные сотрудники - втайне завидовавших всем профессорам. Ни конкретно профессору Куникладе, профессору Хиз Брудо, начальнице базы Мадо Ружич или, вообще, святое - самому профессору Лувэну, а тем, самым, абстрактным, прижимающим старые драные портфели и авоськи с вылетающими оттуда гнилыми томатами. Откинувшийся в кресле Лувэн коротко хмыкнул.
- Идея мне нравиться,- обнадежил Анику геолог,- но есть некоторые трудности Вдруг кто-то из них решит, со временем, стать порядочным человеком, бабушку через дорогу перевести, нищему подать...- геолог на секунду замялся, но никто не заметил этого, этой паузы и продолжил -... танки. Колонна танков из Саламанки.- Лувэн опять запнулся:-... милостыню подаст.- В рубке, каюте, помещении глейдера нехорошо зашевелилась тишина. Еще шоркала ногами Аника, еще ерзал на сидении Хьюк, но уже Клу застыл на своем месте и Рима сьежился в кресле. Геолог, сидя с открытыми глазами, смотрящими в одну точку глазами, снова начал говорить, прерывисто и хрипло:- Над Сеговией огонь... Сбили двух итальянцев... Идут на север... Орудия... пехота... машины. Хуан... много машин...- Лувэн замолчал. В глейдере уже давила на уши тишина. Вся команда взирала на геолога. Стих и шелест двигателя, глейдер давно стоял на площадке и водитель, Аника Луз, бросила свои кнопки и рукоятки, смотря на шефа.
- Лувэн,- осторожно дотронулась до плеча геолога Аника,- что такое Саламанка?
- Какая Саламанка,- произнес вслух Лувэн,- я не знаю, что такое…- Наконец, поняв, что в глейдере стоит полная тишина, геолог замолчал и обвел взглядом лица своей команды - бесстрастные, как древние маски, Рима и Клу, ничего не выражавшие, застывшие лица.., лишь одними глазами наблюдавшие за шефом. Аника, дочь скандального Кихи Латуро. Хьюк, ее брат, он слегка ссутулился, как будто неожиданная смена обстановки, от обычной рабочей суеты; смешков, разговоров, шорохов и шумов, движений рук, ног, тел вдрызг и вдруг сменившихся на колючую вязкую тишину, придавила ему плечи.
- Да, уж,- произнес Лувэн,- бывает… Ну, ладно,- через секунду подытожил он,- проехали.- И тут же, возвысив голос до патетики, сказал:- Нас ждут великие дела, ну и,- тоном пониже добавил геолог,- некоторые настырные люди.
В дверь катера уже действительно начали барабанить. Человеческая натура такова, что по-другому и не может, хоть ты ее колом по голове охаживай – каждый, ведь, из колотивших в дверь прекрасно понимал, а ни хрена сидящим внутри не слышно. И не могут они услышать ничего – звукоизоляция у глейдера полнейшая, а пробить или, там, хоть как-нибудь, заставить вибрировать усиленный ратбеновский пластик сумел бы только что парашютно-десантный полк прыгунов - неудачников, сиганувших вниз, с километровой высоты, в одних кирзовых сапогах и без парашютов и при этом умудрившийся не промазать мимо вышеозначенных дверей и не потерять сапог в воздухе - оно, конечно, трудновато, но жесткость будет не та. Но, так или иначе, в дверь начали поколачивать.
- Лувэн, у вас все в порядке?- громыхнул динамик внутри глейдера. Мадо Ружич, начальница лагеря, сочла паузу после посадки катера, слишком затянувшейся.
Дверь глейдера растворилась и в проеме показалась фигура Рима. Рима держал в руках два больших свинцово-серых контейнера.
- Профессор,- обратилась к Куникладе Мадо Ружич,- не возьмете ли вы на себя труд проследить за распределением груза согласно поданным заявкам?- Не дожидаясь ответа Куниклады, Мадо вручила биологу стопку заявок от заведующих лабораторий, то бишь, от руководителей отдельных проектов…
- Профессор - любимчик Мадо,- высказался, сразу, по этому поводу Трехугольник.
… - Конечно, конечно,- запоздало пробормотал Куниклада, уже держа в руках всученные ему Мадо заявки.
Из закромов на глейдере Лувэна Рима и Клу продолжали выволакивать контейнеры с подлежащим обследованию веществом и ставили их, по очереди, на площадку перед катером. Шесть одинаково овальных, с плоским днищем, тусклых контейнера. Помощники геолога - Рима и Клу - также и охраняли груз.
Хьюк и Аника, один за панелью управления шлюпа, закрепленным на глейдере, а Аника за тем же самым, но в самом глейдере, снимали шлюп с машины для транспортировки его на подземную стоянку. Разумеется, снять шлюп с глейдера можно было и одному, но вдвоем легче - радужная оболочка силового поля, удерживающая шлюп на глейдере исчезла, послышался свист вздуваемых воздушных подушек, шлюп покачнулся и, мгновением спустя, осветившись по периметру, оторвался от катера и поплыл над головами совкающихся по площадке, уже в полусумраке, сотрудников разных лабораторий.
Аника бросила пульт управления глейдера и, развернувшись, вместе со всем креслом к Лувену, доложила:- Шлюп снят, транспортирован в ангар и в данный момент находится на своей стоянке. Глейдер готов к дальнейшей работе или что пожелаете.
- Спасибо, Аника,- сказал Лувэн девушке.- Ты, действительно, хороший техник.
Аника опустила голову, чтобы не видно было вспыхнувших краской щек- подобная характеристика из уст Лувэна много значила. - И... и спасибо тебе за меня и за брата,- уже другим тоном, с ударением на каждом слоге, добавил геолог. - Стоп, а вот этого не надо,- произнес геолог, предчувствуя готовые сорваться с губ девушки слова - я знаю, что говорю. А теперь иди. Дальше я сам.
Начальник базы, Мадо Ружич, свалив возню с "икс"-грузом на плечи Куникладе, аккуратно ступая - иной раз женское брало верх над ученым и тем более начальственным и тогда мадам Ружич одевала вместо униформы юбку, опушенную книзу каким-то экзотическим волокном, блузу, расписанную диковинными узорами и шикарные туфли на каблуках - обошла ряды растянувшихся в очередь по всей посадочной площадке профессоров с их сотрудниками и подошла к открытым дверям глейдера, из которых так до сих пор еще не явился геолог.
- Лувэн, ты здесь?- спросила Мадо, не переступая порог.
- Здесь,- ответил изнутри геолог.
- Я могу войти?- поинтересовалась Мадо, удерживаясь у порога.
- Попробуй,- без особых эмоций, также ровно ответил голос изнутри.
Мадо шагнула в проем двери.
Лувэн криво, как-то, сидел в кресле, вцепившись пальцами рук в подлокотники.
- Лувэн,- попросила Мадо, оказавшись в глейдере и скользнув взглядом по обстановке катера - "Молодец, - подумала начальник лагеря,- никаких свисающих трубок, как у Куниклады или Хиза, забытых карманных компьютеров, валяющихся скафандров, все убрано на свои места"- помоги Куникладе, пожалуйста, с распределением груза, на мальчишку-дежурного надежды мало.
Геолог приподнялся в своем кресле, одновременно жестом приглащая Мадо приземлиться в другое, по соседству и негромко позвал:- Рима... - В открытом проеме дверей тут же показалась бритая голова Рима:- Шеф?
- Помогите профессору Куникладе.
Голова кивнула и исчезла.
Геолог плюхнулся назад в свое кресло и опять сел как-то криво.
- Что ты хотела, Мадо?- тяжело спросил Лувэн.
- Лувэн,- медленно начала красивая женщина в юбке, начальник базы Мадо Ружич, - ты слишком долго молчал после приземления. У тебя есть неучтенный фактор.
Геолог, не спеша, обвел взглядом помещение катера и перевел взгляд на начальницу базы. Светлые глаза Лувэна остановились на Мадо.
- Зачем ты пришла, Мадо?- произнес геолог. – Что ты хочешь, Мадо?
- Все, я все хочу, Лувен!
- Груз, найденный нами…
- Лувэн,- мягко сказала Мадо, - это меня не интересует, это ты расскажешь завтра, на совете. Я о другом.
В глейдере, в который раз, повисла тишина.
- Лувен, - продолжила Мадо,- я это не предполагаю, я это знаю. Ты столкнулся с неучтенным фактором.
- Мадо,- неторопливо произнес геолог.- Зачем тебе это? Тебе это не поможет…
- Нет, нет, не то,- прервала фиолетовобородого мужчину начальник базы. - Ты совсем не то хотел сказать.
В глейдере опять повисла пауза.
- Мадо,- сипя прошептал геолог,- зачем тебе чужая боль?
- Лувэн, Лувэн,- укоризненно опустила завесу слов на профессора начальник лагеря, -мне все надо, я начальник лагеря.
- После меня с этим столкнулся Хьюк,- немного переместившись в кресле, глухо заговорил геолог, -там, на месте падения объекта. Кругом сплошная вода, а его корячит. Человек не меняется, но глаза выдают. Оловянные они, миражи в них. Чужие миражи. А потом слова. Чужие слова. Странные и непонятные. Слова чужих народов, иных времен. Странные слова. И жгучая боль, душевная боль.- Геолог замолк, но тут же продолжил: - Мадо, я уже не знаю, какой мир реальный, тот, в котором я сейчас или тот, в котором я бываю. Может, ты знаешь ответ, Мадо?- неожиданно спросил Лувэн и пронзительно посмотрел на начальника базы. — Нет, конечно, не знаешь, - и геолог опустил глаза.- Человека, как будто мнут, какие-то силы выпускают из него воздух... Не понимаю как, - внезапно сделал вывод геолог, - но уверен, что я связан с этой планетой. Понимаешь, связан с планетой! И этот паренек Хьюк и еще, наверное, кто-то .- Лувэн замолчал.
- На меня накатило при посадке,- сглотнув так, что аж кадык задергался, заговорил дальше геолог.- Я оказался в каком-то месте, в воздухе, в хлипком аппарате, созданном для войны. Сверху на меня падал такой же воздушный аппарат, как и мой. Он горел и за ним тянулся черный шлейф дыма. Я был не один, позади, за моей спиной сидел еще человек. Стрелок-радист и не спрашивай меня, я не знаю, что это значит. Совсем молоденький, мальчишка, стрелок-радист. Хуаном его звали. В меня стреляли. Чужие, с крестами на боках, летающие машины преследовали меня. Кругом жерла пулеметов, бьющие огнем, трассы очередей - спроси лучше у Хьюка - уловив блеск очередного вопроса в глазах Мадо, сказал Лувэн,- он лучше сможет это объяснить - неприятный свист в кабине аппарата, где я сидел – их самолетами называли, эти аппараты, едкий дым горящей изоляции и острая боль в груди, там, где сердце. Туман, розовое, с красными подпалинами по бокам, облако и мерзкая темнота. И бьющая в черепной коробке почти материальная мысль - ... надо сказать, надо обязательно сказать, надо... Я рвусь из мрака и вижу стремительно приближающуюся землю, я тяну на себя рычаги управления, а руки не слушаются. А потом аэродром, тяжелая, мокрая и почему-то холодная куртка, очень холодная куртка. Я пытаюсь обернуться и не могу и уже понимаю, что за спиной никого нет, живого никого нет. Мальчишка-радист давно мертв и к самолету бегут. Я раскрываю рот, роняю тяжелые, трудно дающиеся слова и... все. Я вижу, как тоненькая струйка крови течет у меня по куртке, на пол кабины.- Лувэн замолчал.
Начальник базы, Мадо Ружич, вцепившись руками в подлокотники кресла и чуть подавшись вперед, напряженно сидела с полуприкрытыми глазами, храня молчание и сосредоточенно слушая Лувэна. Глаза ее остановились, застыли на одном месте. Наконец, Мадо выпрямилась и откинулась на спинку кресла.
- Лувэн, сколько... - тихо начала Мадо.., звуковой фон - шум голосов, чирканье днищ контейнеров, шлепанье ног и языков, постоянно сопровождавший, благодаря открытым дверям, весь разговор Мадо и Лувэна, вдруг выплеснулся истошным воплем:- Я ть-те покажу "кузькину мать", козел! Да...сам...сам... и профессор мне твой не указ! - Мадо вздрогнула и поперхнулась,- сколько раз это было?
Геолог ответил сразу, словно все время ожидал этого вопроса.
- В первый раз, когда шел на глейдере через Кото к Аруканским горам. Кото это залив. Там, внизу, в воде, что-то мелькнуло забавное и я, чтобы рассмотреть, опустился ниже, почти до уровня воды. Покружил над этим местом, но ничего не увидел и двинул дальше, все также держась у края воды. Меня будто дернуло и я, по какому-то наитию, поставил машину на автопилот, хотя ходу там было от силы полчаса. И тут нашло. Очнулся я, как потом понял, буквально через пару секунд, но эти секунды стоили жизни, целой жизни в ином мире. Я дрался, кипел страстями, любил, до жути, страшно, отчаянно любил, страдал, строил дом…, в общем, я прожил целую жизнь там. За целую секунду целую жизнь. Это было дико, непонятно и оглушающе.
Второй раз я уже сам хотел этого, ждал, желал этого. А потом, вроде, как-то забылось. Одно, другое, то, се, работа. И снова я оказался над большой водой. К югу от базы, там ребята "Грэга" шурф брали, нас это тоже интересовало. Летели над морем Гуда. Какой-то блеск, отражение на воде и я "полетел". Ну, а третий здесь, на посадочной полосе.
- Ага,- сказала начальник базы,- значит, третий уже без воды. А скажи-ка мне, мил человек,- спросила, неожиданно, она у фиолетовобородого Лувэна,- что сам ты по этому поводу думаешь? Мысли же какие-то бродят в голове?
- А нет у меня никаких мыслей,- отрезал геолог,- представляешь, нет! Только вот... одна уверенность. Голая уверенность. Ты, вот, послушай - голая, пустая планета. Ни шиша на ней нет. Ветры скалы рушат, горы с землей ровняют.. Земля вперемешку с водой. И вулканы остывающие. И больше ни-че-го. Ни-че-го. А кажется, все время кажется, стоит повернуться и... Сады, цветы, парусники на волнах, люди...
- И это оттуда?- уже сама зная ответ, непонятно зачем спросила Мадо Ружич.- Паруса белые... люди. Красиво. А, впрочем... Контакт?
- Скажи, Лувэн,- обратилась она снова к геологу,- на кого ты еще думаешь - кто еще может быть, кроме тебя,- Мадо на секунду замолчала, подыскивая нужное слово, - подвержен этому?
- Не знаю, Мадо,- ответил геолог,- не знаю. Но, скорее всего, это не Рима и не Клу. Они постоянно со мной и я бы заметил, будь что неладно.
- Так, так,- подытожила начальник лагеря.- Подведем итоги. Изолировать тебя я не могу, ты и сам это понимаешь. Есть ли на базе еще такие как ты – тоже неизвестно. – Мадо остановилась. - Ну, ладно. Остановимся, пока, на этом.- Мадо встала с кресла.- Мне пора. А то,- и мадам начальник бросила взгляд наружу, через открытые двери глейдера,- а то на дворе уже ночь и наш, нетленной милостью, преподобный администратор, скорее всего, уже бог весть что несет обо мне по всему лагерю.- И Мадо снова выглянула наружу.
Там, на воздухе, уже в полном мраке, сверкали огоньки фонариков, откуда-то прорывалась музыка и слышались кое-где, отзвуки недавнего скандала – недовольное бурчание, усталое поругивание и журчание остатков "помоев", словесных, выливаемых друг на друга.
- Слышишь,- Мадо повернулась к геологу…
- Что именно?- спросил геолог.
-... клипсы музыкальные я у многих видела, но чтобы кто-то протащил сюда целиком всю игрушку, это для меня новость. А, впрочем,- медленно, с заламываньем рук над головой, с вызовом, с удовольствием потянулась Мадо, юбка и блузка потянулись вслед за хозяйкой, очертив ее фигуру,- хорошо сегодня как. Тихо, тепло, ни дождя, ни ветра, - и весело блеснув белыми зубами, сказала: - Единственный приличный вечер за последние две недели.
- Мадо,- остановил, собирающуюся уйти начальницу базы Лувэн,- Мадо, я раньше никогда не задумывался… Мадо, что со мной будет, что будет с Хьюком?
Мадо Ружич, так и не дойдя до дверей, обернулась.
- Честно? Не знаю! Я начинаю бояться этой планеты, Лувен,- очень серьезно произнесла начальник базы,- падающие из космоса контейнеры, вмешательство в геннокод.., это не планета, это берег, берег динозавров. - И совсем неожиданно, совсем по детски, озорно подмигнула Лувэну:- Но ты мне еще нужен, геолог. На вилах у черта. Вместе веселей будет.
Мадо ушла, Лувэн подошел к дверям. За бортом зияла непроглядная ночь. Он немного постоял, посматривая на звезды, такие большие, яркие отсюда, с этой планеты, кажущиеся здесь неимоверно близкими и позвал дежурного по стоянке.
Вид у молодого физика был взъерошенный и недовольный. Парень явно пытался где-то уснуть и геолог ему мешал, хотя инструкция, самолично составленная Трехугольником и после определенной внутренней борьбы одобренная начальником лагеря, строго-настрого требовала от дежурного всю ночь бдеть, ползать по объекту и не в коем случае, ни в коем, не смыкать осоловелых глазенок. Лувэн скептически глянул на парня, на его сонные очи, в которых плавали паразиты сновидений, правда, скрывать нечего, одни кошмары - огромный валун и верхом на нем давешняя химичка. Девица гоготала похабно и тыкала перстом невероятных размеров прямо физику в «фейс» и все норовила его, «фейс», подпортить. Мужик какой-то плешивый, черноусый, по собачьи яму рыл, во все стороны землю раскидывая и воровато оглядывался, а рядом контейнер стоял с надписью - "Народное добро" А мужик, время от времени, вскидывался и начинал орать:- Ня дам!!! Увесь парламент ператрахаю, а ня дам!
Лувэн собрался было сразу доверить судьбу глейдера дежурному, но еще раз посмотрел на его сновидения и передумал.
- Ты, часом, не больной? – подозрительно спросил он у физика.
- Нет, кажется, нет, - ответил опешивший и, оттого, сразу проснувшийся юноша.
- Да-а, а ты уверен? – еще более подозрительно поинтересовался геолог.
- М, вроде, это, да - замямлил физик.
- Тебя как зовут?- спросил Лувен у физика..
- Шаул.
- Ты вот что, Шаул,- произнес Лувэн,- обязательно сходи к врачу, вот, прямо сейчас и сходи. Я пойду, а ты загонишь глейдер на подземную стоянку и сразу к врачу сходи. Хорошо?
- Хорошо, - сказал, ничего не понимающий, физик. - А зачем к врачу?
- Так надо, - проникновенно сказал геолог и обнял парня за плечи. –Ты еще молодой, ты еще можешь вылечиться. Так что, обязательно сходи, хорошо?
Дежурный, перестав окончательно, что-либо, соображать, молча кивнул головой.
Обретя уверенность в том, что он сделал благое дело и в этом помог обществу, избавив его от больного человека, Лувэн отпустил дежурного. Через несколько минут, закончив все дела, геолог покинул глейдер. А еще через пару минут, катер уже стоял на подземной стоянке.
После бурного окончания дня, ночь, как и положено, прошла тихо, хотя утро началось обычно. Ветер притащил с собой на базу небольшой паршивый камнепад из небольшого паршивого вулкана, взорвавшегося где-то, за тридевять земель, в каком-то небольшом паршивом месте, Всего несколько сот камней. Естественно, не запросто так, а чтобы поставить гузяк какому-нибудь недоделанному обитателю базы. Потом, конечно, пошел дождь. Походил-походил по лагерю, плюнул - как раз в высунувшего голову наружу Радина попал - и пошел дальше, к зацепившимся за острые пики скал плотным, густым облакам. Целый табор этих, на фоне светлого неба, не слишком больших, белых, с темным по краям, облаков собрался у торчащей вверх высокой скалы. Было похоже, что облака готовятся в дальний путь и местом сбора выбрали эту скалу именно за ее рост, за то, что на ее далеко вытянувшемся вверх пике с удобством можно было всем устроиться. Впрочем, чернеющая породой, скала сильно смахивала на дылду-переростка, на которого навалилось что-то сверху мягкое, вязкое и тяжелое, давит, зараза, и не дает голову поднять.
Дождавшись пришедшего ветра, облака снялись со скалы и, не с кем не попрощавшись, поплыли туда, куда собирались. Этот же ветер, прогнавший дождь из лагеря, вначале собирался прекратить и камнепад, но, в последний момент, видимо, передумал, возможно, тому виной и не вовремя выползшие из своих укрытий люди. Один их внешний вид вызывал у природной стихии такие приступы дикого хохота, такие приступы - такие маленькие, плюгавые и ходят на каких-то отростках – что ветер всенепременно старался пришибить кого-нибудь из них при каждом удобном случае – так произошло и на этот раз и, вместо того, чтобы прекратить камнепад, ветер тут же прикатил, в помощь мелким камням, еще пару тяжеленных валунов с ближайшей горы.
- Вот невезуха,- тоскливо пожаловался массивной стене в своей комнате профессор Треда. Профессор присматривался из окна спальни, через защитный колпак, к погоде снаружи. Часы показывали 7 утра по местному времени. Треде еще предстояло опустить свои волосатые ноги с кровати, на которой он сидел и почесать свою мощную мохнатую грудь, таращась в окно и считая камешки, пролетающие мимо. Ему еще предстояло одеться, зайти в пищеблок, то бишь столовую, увидеть там желтую физиономию лагерного врача, повадившегося к Треде садиться за стол - заскочить в лабораторию и в пол-девятого быть на совещании у Мадо. Все эти утренние манипуляции Треда не любил, да и, действительно, здесь было мало приятного - тащится с утра по подземным коридорам, вдыхать запахи разной степени вонючести – с вентиляцией что-то не то сделали и работала она теперь хреново, а единственный, кто брался ее починить, был Радин, - запахи, стекающиеся в коридоры со всех лабораторий и это вместо того, чтобы еще часок-другой поваляться в постели. Впрочем, все зависело от погоды – если на улице светило солнышко и на голову не сыпались булыжники, то профессор бодро вскакивал навстречу утренней прохладе, делал несколько акробатических па-де-де и быстро отправлялся по делам, то бишь, совершать утренний «намаз», утренний ритуал, шагая по вымощенным гранитом дорожкам базы. При этом мощная профессорская грудь ритмично двигалась туда-сюда, впуская в себя воздух и выпуская его обратно, мягкие соломенные волосы «пилювали» на прическу и расползались по всей голове, а желтые кошачьи глаза довольно жмурились, радуясь светилу и хорошему дню. Но когда лил дождь и камни размером с кулак Треды молотили в дверь, генетику сразу начинало казаться, что лучшее начало трудового дня - это, вообще, не вставать с постели. Однако, дело есть дело, Треда еще немного посидел и начал одеваться.
Едва спустившись в подземный переход, генетик сразу же столкнулся с несущимся сломя голову Трехугольником. Ярко выделявшийся своим непревзойденным балахоном, бывшим чем-то средним между пижамой делового человека и саваном покойника, Трехугольник и не заметил бы Треду, не положи тот ему на плечо здоровенную лапу-руку. Ошалелые глазки чиновника поерзали туда-сюда, вверх-вниз и по сторонам и, в конце концов, сфокусировались на фигуре генетика.
- Ты-ыи кто?- поинтересовался Трехугольник, уткнувшись лицом в живот Треды.
- Треда,- ответил генетик.
- А я хто? – неожиданно спросил чиновник.
Генетик наклонил голову и заглянул в глаза Трехугольника. Вроде, не прикидывается...
- Администратор Бабах.
- А-а,- вяло сказал администратор,- знаю, знаю,- и всплакнул:- Шлюп, глейдер, казенное имущество пропало,- затем бессвязно выкрикнул:- Трое в трансе, Лувэн исчез… - Не докончив фразу, чиновник попытался вырваться.
- Что, что ты сказал?- удивленно переспросил генетик, однако Трехугольника не выпустил.
Чиновник снова сказал: - Лувэн исчез.- И, наконец, придя в себя, попросил:- Ручки-то поганые убери,- и брезгливо повел жирным плечиком.
Треда убрал руку.
- Пшли,- быстро скомандовал главный администратор,- по дороге расскажу.
Треда торопливо зашагал за Трехугольником.
- Радин с тремя недоумками,- затараторил чиновник,- заперся на ночь в лаборатории и до утра колупал найденное Лувэном вещество. Где-то, в районе полшестого, его сотрудники, причем все трое сразу, взяли и отключились полностью и понесли чистую ахинею. Что-то о загробном мире, о страшном суде и так далее - я не в курсе. Радин, весь в слезах и соплях, прибежал к Мадо, поднял ее с постели и пытался в одном неглиже тащить к себе в лабораторию. Мадо, умничка, привела его в чувство и заставила рассказать все по порядку. Затем разбудила меня и стала звонить Лувэну, отправив этого гения-полудурка Радина назад в лабораторию и приказав ему ни в коем случае не мешать впавшим в транс олухам нести ахинею, а буде они попытаются сбежать куда-либо, удерживать их на позициях любой ценой, до подхода главных сил, то есть, самой Мадо.
- И как это Радин, с испугу, не сунулся под камни,- пробормотал Треда, слушая Трехугольника.
- Обделаться-то он обделался,- не отвлекаясь от темы, по ходу дела, пояснил чиновник,- но не псих же он - самоубийца. Так вот,- продолжил Трехугольник,- Лувэн пропал. Я только что от него. Мобильник валяется, на столе кавардак – что совсем на него не похоже, кровать не расстелена. Словом, что-то непонятное. Вероятно,- поделился Трехугольник своими соображениями,- Лувэн эту ночь вообще не спал. Мадо сейчас допрашивает двух его мерзавцев - помощников. Они всю ночь где-то пропадали – утверждают, что были в гостях у дам, а под утро приперлись в лагерь, дежурный их заметил. Сделали запрос на спутники, пусть проверят окрестности базы. Хьюк тоже исчез. Последний раз его видели вчера вечером.
- Вот это да!- аж подскочил генетик.- И что, он тоже не спал ночью?
- Не знаю,- не сбавляя шаги, пожал плечами чиновник. – Я не проверял.
- О, блин,- внезапно чертыхнулся он, запутавшись в полах своего балахона и, чуть, не упав и, без всякого перехода, сообщил Треде:- Кажется, мы проскочили мимо поворота к Мадо.
Треда оглянулся. Ответвление от основного хода, действительно, осталось в нескольких метрах позади них.
Неожиданно внутри балахона администратора мигнул зеленый огонек и во все стороны сыпанул веер ядовито-зеленых лучей. Через секунду отчаянно заверещала какая-то животина, похоже, прятавшаяся у чиновника в балахоне.
Треда с недоумением уставился на Трехугольника.
- Не думал я, что ты способен держать домашнего любимца,- сказал он чиновнику.
- А я и не держу, - гневно блеснул очами администратор,- это мобильник. - И вытащил из-за пазухи нечто большое и ушастое. Нажав на кнопку с надписью "Прием", гордо пояснил:- Новенький. Сам программировал!
- А-а, сам программировал - протянул Треда, - понятно.
- Алло,- важно произнес Трехугольник, взирая на генетика.
- Бабах,- раздалось из телефона,- Бабах, Треду не видел? Треда исчез тоже!
Трехугольник, прикрыв рукой мобильник, глянул осторожно на профессора генетики.
- Бабах,- настоятельно потребовал голос начальницы лагеря,- я не слышу.
- Да, здесь я, здесь,- слыша, что это Мадо, произнес Треда.
- А может мне он тоже кажется, а на самом деле его нет,- забормотал себе под нос администратор базы, опасливо косясь на генетика.
Треда инстинктивно прислушался к страданиям чиновника...
- Не понял, – зловеще сказал генетик. – Что значит нет?
Администратор моментально нажал на ушастом кнопку "Отключение микрофона".
- Трехугольник, твою мать! Как это нет? А я кто? Мираж?- заорал генетик на Трехугольника.
- Да, здесь он, здесь,- злорадно сказал чиновник, опять включая микрофон - Слышишь, как надрывается,- и направил ушастика на Треду, нажав еще и кнопку "Видео". Изображение скандалящего генетика ушло к Мадо.
- Ну, хвала всевышнему,- успокоилась Мадо,- а то еще и Треда...
Ушастик в руке Трехугольника пискнул и - Треда успел зажать уши руками – радостно захрюкал, как молодой поросенок, давая этим знать об окончании разговора.
- Шуточки у тебя,- буркнул, недовольно, генетик,- тоже мне клоун в пижаме.
- Сам такой,- бойко ответил чиновник.- Это за телефон и, вообще, нечего отключать все на ночь.
- А, дьявол,- спохватился генетик,- и в самом деле,- и зашуршал по всем карманам униформы.- Куда ж я его дел,- бормотал растеряно Треда, ощупывая униформу в поисках отключенного на ночь и засунутого куда-то мобильника.
Пока Треда искал потерянный смысл, Трехугольник довел его до дверей апартаментов начальника базы.
Мадо Ружич сидела за столом на своем, привычном ей, начальственном месте. Мадам начальник что-то обдумывала, подперев одной рукой подбородок и пальцами другой барабаня по пластиковому столу. Шелковистый серый комбинезон, надетый наспех, ночью, под вопли сумасшедшего Радина, тем не менее прекрасно смотрелся на ней. Как истая леди, даже не имея на то времени, Мадо сумела привести себя в порядок, но глаза все равно выдавали ее. Невыспавшиеся, покрасневшие и слегка подпухшие.
Едва Треда и Трехугольник протиснулись в дверь, Мадо поднялась им навстречу.
- Ну, хоть вас дождалась. Так, голубчики...- начала она фразу, но тут же, с подозрением осмотрев обоих, с вопросом закончила ее -... или голубцы?
- Да, ты что, Мадо,- возмутился Трехугольник,- как можно такое.
- Можно и не такое еще,- произнесла начальник лагеря, - не все же вам издеваться над бедной женщиной. Бабах, останешься на связи,- сразу перешла она к делу.
Трехугольник вздохнул, с начальством не поспоришь.
-Треда, - Треда, после вопроса Мадо, все решал для себя - похож он на "голубого" или нет и потому пребывал в некоторой задумчивости,- Треда, пожалуйста, сходи к Руне Надс. Она тоже не откликается на вызовы. А я,- раздавала указания Мадо - к Радину, в лабораторию, посмотреть на его сумасшедших. И еще, вот, что,- сказала Мадо, - Бабах, тревогу я не поднимала, остальное ты в курсе. Мне звонить не надо. Если что, ориентируйся по обстоятельствам.
Не успела за Мадо и Тредой закрыться дверь, как в административное помещение, один за одним, ворвались Хиз Брудо, Лидо Девина, кудрявый химик и Куниклада.
- Бабах,- с порога начал Хиз Брудо,- с горечью в сердце наблюдаю, как мимо меня проноситься начальник лагеря. Бабах,- собрался было Хиз продолжить свои излияния, но его перебила Лидо Девина. – Что случилось, Бабах?- без лишних слов поинтересовалась она у чиновника. – В чем дело? Куда это рванули Мадо и Треда? Даже объяснить ничего не пожелали, сослались полностью на тебя.
Трехугольник глянул в защищенное колпаком окно.
Камнепад прекратился, но небо было закрыто сплошной серой пеленой.
- Да, - оторвавшись от окна, произнес чиновник,- я объясню все ...
Профессора, памятуя о том, что в ногах правды нет, как нет ее и выше, стали активно устраиваться на стульях и двигаться ближе к столу. В дверях показались еще двое. Треда и бледная, как снег в местных горах, Руна Надс. Генетик поддержал Руну и помог ей сесть на стул.
- ... но попозже,- немного спустя, завершил свою фразу администратор, продолжая смотреть в окно.
Сфера спутниковой связи осветилась ярко-желтым цветом и Трехугольник, молниеносно протянув руку, отключил микрофон, тем самым лишив присутствующих прелести вкусить все звуки сортира, сопровождающие посетителей онного общественного заведения. Выждав минуту, Трехугольник снова включил громкость.
- База, база - гремел усиленный динамиком голос со спутника,- черт побери, вы слышите или нет, спутник 3 на связи. Спутник 2 обнаружил маячок Лувэна в море Гуда, к югу от базы, примерно, километрах в 8 от берега. Он на шлюпе, на вызовы не отвечает, связь блокирована.
- Тэ-э-экс,- протянул Высоколобый, постукивая ручкой по столу.- Это уже кое-что объясняет.
- Еще один сигнал фиксируется в горах, неподалеку от вас,- продолжил голос, - но он не совсем ясен.
- Это Хьюк, - тихо сказал Треда.
- Ага, - неизвестно для чего, опять произнес Хиз Брудо.
Все присутствующие немедленно полезли за карманными компьютерами. На электронных табло засветились карты местности и колеблющаяся точка на них, чуть севернее базы.
- Более точное расположение смотрите на карте,- запоздало добавил голос со спутника.
- Это в километрах 3 от нас,- произнес Рудах, тот самый кудрявый профессор химии.
- Да, да,- согласился Трехугольник, даже не пытаясь сам достать компьютер и посмотреть где это. Администратор наблюдал за Руной.
Полушарие спутниковой связи начало тускнеть, медленно угасая.
- Что-то с ней не так,- думал Трехугольник, крутя в башке одну большую, здоровенную мысль, гоняющую по кругу все остальные, более мелкие мысли.
А Мадо все не было.