ТРИЛОГИЯ "ЖИВЫЕ". Часть 1. ГРАФ

…Он умер…
Я смотрела на него расширившимися от ужаса глазами и понимала – он действительно умер, такого лица не бывает у живых людей…
Нет, я вовсе не грустила из-за его смерти – ненависть, скопленная годами, все еще жила в сердце, и даже внезапная гибель моего исконного врага не смогла хоть отчасти приглушить боль многолетних унижений.
До сих пор я затрудняюсь с определением того, что чувствовала в те бесконечно тянущиеся минуты.
Страх? Пожалуй… Страх разоблачения, страх осознания всех последствий содеянного.
Злорадное удовлетворение? Что ж… зачем скрывать от самой себя? Да, да, будь я проклята – да!! Было и это…
И все-таки надо всем преобладал стыд – жестокое мучительное раскаяние.
Я смотрела в эти мертвые ненавистные глаза, пустые и в то же время удивленные – смотрела и понимала, что никогда, даже через тысячу лет, проживи я столько, не смогу спокойно засыпать ночами.
Через пять, десять, двадцать лет – стоит зайти солнцу, я буду вспоминать, что недостойна жизни – равно как и смерти. Каждую ночь…
Что ж… я оказалась права.
Х Х Х
Их было много, а паренек – один.
В темноте трудно было определить, сколько ему лет, но наверняка не больше пятнадцати. Подросток, и против него – семеро вполне взрослых мужчин!
-Оставьте его в покое! – Граф вышел из тени и сделал шаг в сторону дерущихся.
Те остановились, кажется, очень удивившись, и один из них, обернувшись, ехидно усмехнулся:
-Ты дурак или у тебя черный пояс по каратэ?
Мальчишка попытался подняться, однако один из парней тут же больно пнул его. Граф побледнел, ноздри его тонко очерченного носа задрожали, он вскинул голову и окинул компанию пронзительным взглядом. Те, кто хоть немного знал ЭТУ сторону его жизни, в такие минуты пытались тут же ретироваться и держаться от Графа подальше.
Но они не были с ним знакомы. На свою беду…
-Я, кажется, сказал не трогать ребенка, - Граф не повысил голос ни на йоту, однако тон его стал очень холодным.
Компания весело рассмеялась, и заговоривший первым снова азартно пнул мальчишку.
-Ну, как? – невинно осведомился он. – Или ты только угрожать умеешь? Знаешь, как в анекдоте…
Рассказать свой анекдот он уже не успел. Граф бесшумной тенью метнулся к нему, двигаясь со скоростью молнии. Секунда – и тот лежал на земле, неестественно вывернув шею.
Граф выпрямился и улыбнулся – причем улыбались только его губы, взгляд оставался мертвым.
-Я хорошо дерусь. Только черного пояса по каратэ у меня нет. Это проблема? – он сощурился, окидывая притихших парней насмешливым взглядом. – Я ведь просил его не трогать…
-Это вор, цыганский …! – взвыл товарищ пострадавшего. – Ты кого защищаешь?!
Он бросился к Графу, словно потеряв рассудок от злости, страха или жажды мести. Граф не знал, что испытывают люди, способные всемером напасть на одного ребенка, пусть и цыгана, пусть и вора. Да и люди ли это?
Он почувствовал сильный толчок, что-то больно резануло его по плечу, разорвав тонкую ткань новенькой шелковой рубашки – кажется, нападавший воспользовался ножом. Через мгновение Графа окружили все шестеро – потому как седьмой помочь им был уже не в состоянии…
«Вспоминай, вспоминай! Тебя учили драться против ЛЮБОГО количества противников! – мысленно приказал себе Граф. – Сосредоточься и соберись!»
Движение, удар, наклониться, поворот, нагнуться… Удар, еще удар…
Граф двигался со скоростью мысли, на лбу его блестели капельки пота, на руках выступили вены, а кровь бешено стучала в висках. Он потерял счет времени, превратившись в движение, подчинив всего себя одной-единственной цели – победить.
Когда все внезапно закончилось, Граф даже не сразу смог остановиться. Захрипев, он сел прямо на грязный асфальт, уткнувшись лбом в колени. Дышать было трудно чисто физически, в горле словно плескалась кровь, он ощущал ее солоновато-горький привкус, и еще сильно ломило виски…
-Пойдемте! – вдруг раздался над самым ухом взволнованный мальчишеский голос, и кто-то осторожно коснулся его плеча. Правда, сразу отдернул руку, и не зря – Граф инстинктивно дернулся, резко выпрямляясь.
Над ним склонился спасенный подросток. Щуплый, чумазый, темноглазый, с вихрастыми смоляными волосами – действительно, цыганенок.
-Куда пойдем? – через силу выдавил из себя Граф. Говорить оказалось больно.
-Вам ведь плохо?
-Хорошо. Я мазохист, - попытался пошутить Граф и сделал тщетную попытку улыбнуться. Губы не захотели растягиваться. – Ничего, сейчас приду в норму.
Мальчишка отчаянно замотал головой:
-Не бойтесь, идемте!
-Боюсь? – печально усмехнулся Граф и окинул взглядом «поле боя». Пятеро неподвижных тел... Куда делись еще двое? А, ладно… Бог с ними…
Подняв усталый взгляд на цыганенка, Граф вздохнул и покорно сказал:
-Хорошо. Сейчас пойдем. Только посижу еще пару минут, подумаю…
Ему было стыдно признаться, что встать он просто не может. Он, конечно, сильный, но все-таки – обыкновенный человек.
Он – не Живой. А значит, его вовсе не существует. Как, впрочем, и всего вокруг. Ну и пусть…
Х Х Х
Солнце грело просто немилосердно, и даже для их края температура поднялась чересчур высоко.
Стив стоял, задрав голову и подставив лицо ярким лучам, его обнаженное до пояса крепкое мускулистое тело было покрыто ровным золотистым загаром, а длинные белокурые волосы рассыпались по плечам.
-Расслабься, мой мальчик, расслабься и ни о чем не думай, - ворвался в его мысли мягкий голос Наставника. – Позволь солнцу наполнить тебя энергией.
Стив мысленно фыркнул.
Не думай!
Попробуй ни о чем не думать, повстречав ТАКУЮ девушку! Ну… не совсем уже девушку, конечно… Она старше его лет на десять, пожалуй. Но правильно говорят – есть тип женщин, которые с возрастом не стареют, а, напротив, раскрываются, созревают, как поздние плоды. Опыт дарит им загадку и обаяние, подобно тому, как по-настоящему хорошее вино приобретает неповторимые оттенки вкуса лишь с годами хранения и выдержки.
ЭТА женщина явно относилась к данной категории.
И если ему самому восемнадцать, то ей около двадцати восьми. Совсем немного даже для самой обыкновенной девушки, не то, что для нее! Проблема вовсе не в возрасте – проблема скорее в том, как можно привлечь внимание подобной женщины?
Вдруг опомнившись, Стив резко выпрямился, в лицо ему бросилась краска. Интересно, а Наставник способен читать мысли?
-И это – лучший студент курса! – с презрением проронил Наставник, и Стиву почудилось, что земля под ним разверзлась, и сейчас он стремительно несется в зияющую бездну.
Какая кара его ждет? Исключение из семинарии?
-Ты даже расслабиться толком не можешь, - сварливо продолжил Наставник, и слегка ударил его тростью по плечу. – Выпрямись, выпрямись! Сутулость нарушает циркуляцию энергии.
Облегчение, какое немыслимое облегчение…
Наставник продолжал вещать, однако Стив почти не слушал. Он мечтал, и по его губам то и дело проскальзывала легкая улыбка.
Натали.
Невысокая, пышногрудая, с гладкими русо-каштановыми волосами и живым взглядом светлых глаз… У нее был чуть вздернутый носик и очень красивые чувственные губы.
Но это все - лишь оболочка. Внешность.
Натали была Жрицей – а значит Женщиной с большой буквы.
Х Х Х
Я редко плачу. Я разучилась еще в детстве…
Ведь нельзя плакать каждый день – устаешь… Привыкаешь «держать лицо», учишься плакать «изнутри». Сухие слезы – это страшно.
Впрочем, это просто поиск оправданий. А разве я сама не понимаю, что любые оправдания все равно окажутся незначительны, нельзя оправдать того, что я совершила!
И все-таки я продолжаю жить – зачем?
Боюсь смерти?
Наверно… Ведь там, за гранью окружающего мира, меня вряд ли ждут с распростертыми объятиями. Приговор давно готов, подписан, осталось дождаться саму преступницу. Поэтому я не могу умереть – СЕЙЧАС. Сначала я должна, я обязана придумать себе хоть какое-то подобие оправдания, я должна получить прощение – пусть это и будет последним, чего удостоит меня Господь.
Много лет я искала это призрачное оправдание, которое убедило бы меня (пускай лишь отчасти) – я была не так уж виновата, меня можно понять.
НЕЛЬЗЯ!
Если я – человек, я должна уметь держать себя в руках, а если не умею, если выхожу из себя настолько, что в порыве слепой ярости УБИВАЮ своего обидчика – я не человек. А значит, и беспокоиться о бессмертии и оправдании бессмысленно.
Пожалуй, именно тогда у меня впервые мелькнула спасительная мысль.
А что, это идея!
Я не была человеком. Я и сейчас не человек. Но если я им стану? Вдруг – это выход? Вдруг – спасение?
Я искала много лет, пока не наткнулась на интересную философию – философию Живых.
Х Х Х
-Стив! – огласил округу чей-то громкий окрик.
Молодой статный блондин, облаченный лишь в кожаную набедренную повязку, нехотя обернулся на зов и недовольно нахмурился.
-Не ори, я не глухой, - сердито заметил он, равнодушно скользнув взглядом по стайке стройных хорошеньких девушек в длинных балахонах.
-Пошли к озеру, - уже спокойнее сказала одна из них.
Выразительные серые глаза Стива презрительно сверкнули. Пожав широкими плечами, он надменно бросил:
-Я занят. Мне некогда.
-А… - понятно, - моментально сникла его собеседница.
Стив снисходительно кивнул, словно бы признавая ее право на ошибку, и гордо направился по тропинке к виднеющемуся метрах в двухстах изящному белокаменному строению. Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как из ближайших зарослей цветущих и сладко пахнущих деревьев неслышно выскользнула смутная тень, и кто-то вцепился ему в локоть. Стив порывисто обернулся, недовольное восклицание замерло у него на губах, когда он узнал в нарушителе спокойствия Стеллу, свою однокурсницу. Она стояла под склоненной ветвью одного из деревьев, высокая и изящная, в длинной серебристой тунике. Гладкие иссиня-черные волосы опускались до лопаток, на полных темно-вишневых губах играла улыбка, а в раскосых глазах мелькали лукавые искорки.
-Что, серенькие пытались тебя соблазнить? – низким грудным голосом спросила она, кивнув в сторону умолкших девушек.
Стив пожал плечами, ничего не ответив.
-А мне… мне ты тоже откажешь? – Стелла сощурилась и хищно улыбнулась. – Мне удастся тебя очаровать?
Она положила руку на его обнаженное плечо, и Стив хмуро взглянул на изящную ладонь, казавшуюся слишком белой на фоне загорелой смуглой кожи. На безымянном пальце посверкивал массивный перстенек с крупным черным камнем.
-Пошли к нашему озеру, - почти прильнув к нему, жарко шепнула Стелла, уловив его колебания и правильно истолковав их. – Не обращай внимания на серых. Какая тебе разница, что они подумают? Идем… Идем же…
Х Х Х
Казалось, небо нависало в нескольких метрах над ним. Темно-синее, густое, оно манило Стива за собой, тревожило и напоминало о чем-то волшебном, во что верилось в детстве. В теле разлилась тяжелая расслабленность, мысли стали вязкими, малоподвижными… Хотелось просто лежать на спине и смотреть в это далекое и в то же время близкое небо. Хотелось тонуть в нем…
-Почему молчишь? – раздался громкий шепот у самого его уха, и он ощутил на своем лице чье-то горячее дыхание.
Поморщившись, Стив отстранился и скосил взгляд вправо. Рядом маячило встревоженное лицо Стеллы. Ее темные волосы спутались и потускнели от пыли и песка, губы как будто потрескались, а во взгляде появились рассеянно-сонные нотки. Стив отстраненно подумал, что сейчас она, пожалуй, еще красивее, чем «при полном параде». Живее, ближе… естественнее… Теперь до нее можно дотронуться, не рискуя нарушить что-нибудь в искусно созданном образе. Правда, дотрагиваться до нее у него как раз не было желания.
Ему не хотелось отвечать, и он молчал.
-Ты сердишься? – она склонилась над ним, и прядь ее волос упала ему на глаза. Стив с протяжным стоном приподнялся на локтях и потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок и смутно надеясь, что назойливая подруга все-таки угомонится.
Но Стелла упрямо ластилась к нему. Прильнув к его плечу, она обняла Стива за шею. Парень недовольно дернулся.
-Стелла, оденься, - хмуро попросил он. – Место укромное, но все-таки…
Через мгновение он пожалел о непродуманности сказанных слов – в глазах девушки блеснули слезы, губы задрожали… О только не это!
-Тебе не понравилось? – тихо спросила она.
Стив пожал плечами и поднялся.
-Понравилось, - сказал он спустя пару секунд.- А теперь пошли.
Понравилось, не понравилось…
Все как со всеми.
Она не лучше тех же сереньких. А некоторым даже уступает…
Х Х Х
Нестись меж звезд… В пространстве, подчиняющемся каждой твоей мысли, каждому, самому затаенному желанию… В реальности, которая становится ТВОЕЙ… И само время покоряется тебе…
Да, да, да, вот оно – то, ради чего ты был создан!
Ради этого восторга, ради этой неуемной жажды жизни! Как правильны эти слова – ЖИЗНИ! Ведь он – Живой. Живой с большой буквы.
И пусть Опытные со снисходительной усмешкой говорят – пройдет. Наскучит. Захочется чего-нибудь нового, появится тоска и усталость… Это произойдет потом.
Потом…
А сейчас он несется по Вселенной, и даже свет равнодушных ко всему суетному звезд принадлежит ему…
Х Х Х
Долговязый, слишком худой парень с некрасивым скуластым лицом и собранными в длинный «хвост» рыжевато-каштановыми волосами, тяжело дыша, прислонился к стене. Лицо его раскраснелось, так что практически незаметными стали мелкие веснушки, на лбу выступили капельки пота. Покачав головой, он произнес с невольным уважением:
-Да уж, Стив, ты даешь! И не запыхался даже!
Стив ничего не ответил, лишь кончики его губ слегка дрогнули.
Он стоял посреди просторной светлой залы, застеленной жестким тонким палацем, практически пустой – лишь по периметру тянулись низкие деревянные скамьи. На скамьях расположилось немалое число слушателей, одетых точно по подобию Стива – белая рубаха без пуговиц, подпоясанная широкой лентой, и свободные брюки того же цвета. Обуви на ногах не наблюдалось.
Помимо парней в зале находился также мужчина лет сорока – среднего роста, статный, с темными с проседью волосами, убранными в гладкую прическу, и широкоскулым лицом, напоминающим непроницаемую маску. Одет он был в такой же свободного кроя костюм, правда, черный.
Пару мгновений мужчина молча наблюдал за происходящим, потом вышел из темного угла, в котором стоял, и приблизился к Стиву. Тот при виде учителя подсобрался, сделался напряженным, словно приготовился к обороне.
-Последние две минуты никуда не годились, Стив, - спокойно проговорил мужчина, остановившись в нескольких шагах от него. – Ты расслабился и позволил противнику нанести достаточно удачный удар. Единственно удачный для Патрика, - добавил он холодно, даже не взглянув на второго паренька. – Но его ошибки мы разберем после занятия. Тебе же, Стив, замечу напоследок: перестань ДРАТЬСЯ, ты ведь не участник пьяной потасовки, просто используй циркуляцию энергии.
-Хоть бы раз похвалили, - мрачно изрек Стив, исподлобья глянув на наставника. Тот даже бровью не повел.
-Я бы похвалил, заслужи ты это, - просто сказал он и, общаясь уже ко всему залу, продолжил: - Занятие окончено, благодарю за внимание, можете быть свободны.
Ученики зашумели, подымаясь со скамеек, и вскоре уже толпились у выхода. Оказавшись в раздевалке одним из первых, Стив быстро скинул рубашку и чересчур бодро произнес:
-Я, наверное, ужинать не стану. Не хочется.
-Да ладно, нашел из-за чего расстраиваться, - хмыкнул один из его приятелей. – Патрику сейчас еще больше достанется. А дрался ты и вправду хорошо.
Стив вздохнул, пробормотав вполголоса:
-Именно что дрался… Я ведь не в пьяной потасовке участвовал…
Впрочем, все это неважно. Дело ведь вовсе не в критике учителя – как будто он кого-нибудь хвалил! Нет, просто сегодня как раз во время ужина у Арки Заповедников будет происходить Шествие Жриц. И если все пойдет по плану…
Стив мимолетно улыбнулся своим мыслям. Да, это стоит пропущенного ужина…
Х Х Х
Натали сидела перед зеркалом и молча разглядывала свое отражение.
Под глазами пролегли тени, уголки губ опущены… Усталость в буквальном смысле «на лицо». Да, в последние дни она переутомилась. Перестаралась с экспериментами.
-Доиграешься ты, девчонка… - пробормотала жрица зазеркальной себе, состроив собственному отражению забавную гримасу. – Ох, доиграешься…
-Что-что? – удивленно обернулась к ней высокая молодая девушка, тоненькая, с гладкими рыжеватыми волосами до лопаток. Она сидела на пуфике у соседнего зеркала, опершись длинной обнаженной ногой с идеальным педикюром о край туалетного столика. Стройное точеное тело прикрывал прозрачный пеньюар, состоящий в основном из пенных бело-розовых кружев. Впрочем, и этот наряд, будучи распахнутым, не скрывал практически ничего: ни тонкою талию, ни маленькие высокие груди, ни хрупкое молочно-белое плечо, с которого то и дело сползала непослушная скользкая ткань …
-Я говорю себе самой, - пояснила Натали. – Это так… Мысли вслух.
-Ну-ну, - хмыкнула рыжеволосая красотка и продолжила свое занятие – она заканчивала наносить прозрачный лак на ногти на ногах.
Натали вздохнула и потянулась за расческой.
-Я безумно устала и выгляжу плохо, - пожаловалась она то ли себе, то ли своей собеседнице. – Как полагаешь, Эльвира?
Эльвира искоса взглянула на нее.
-Ну… ты устала, это заметно, - осторожно согласилась она. – Я бы порекомендовала молочные ванны и чай с мятой. Мне это всегда помогает встряхнуться. Еще можно протереть кожу кубиком льда.
-Угу, благодарю за совет… - кисло проговорила Натали, принимаясь расчесывать волосы. Да уж, вряд ли стоит дожидаться похвал от потенциальной соперницы…
Несколько минут царила тишина. Эльвира закончила заниматься своими ногами, довольно оглядела результат и, завинтив крышечку на баночке с лаком, заговорила вновь:
-А чем ты таким занималась, что устала? Если не секрет…
Жрицы – странные создания. Они женщины, да… Некоторые из них очень болтливы и порою сверх меры любопытны. Однако ни одна не скажет о себе больше минимально возможного, заботясь о сохранности той неуловимой таинственности, окутывающей смутным облаком настоящую жрицу.
Натали к болтливым не относилась вовсе.
-Да так… - протянула она. – День был трудный.
Эльвира (так, во всяком случае, считала сама Натали) только-только окончила первую ступень школы жриц, и была довольно неопытна. Она еще не наигралась в сверх-женщину и стремилась как можно больше времени проводить на светских раундах, наслаждаясь всеобщим (а в особенности мужским) вниманием. Кажется, ее совсем не волновала философия Жриц. Впрочем, через этот этап проходили все – ну, почти все. Такие, как она, Натали, с первой же секунды ИСКАЛИ. Они боялись потратить впустую каждое очередное мгновение жизни, ведь кто знает, когда завершится отпущенный тебе срок земного существования? Таким, как Натали, было что терять, и была причина торопиться...
Эльвира же принадлежала к числу тех девушек, которые пошли «учиться на жрицу» из любопытства или желания стать самой-самой. Такие поначалу игнорируют внутреннее содержание науки о том, как стать Женщиной с большой буквы…
Это временно. Пройдет еще какое-то время, Эльвира пресытится пустым обожанием мужчин и завистью женщин, и на выручку придет именно философия Живых.
Натали устало закрыла глаза, отдаваясь во власть воспоминаний. Это не было привычным обыкновенному человеку потоком несвязанных друг с другой эмоциональных картинок, скорее – целенаправленное воскрешение прошлого, причем тех его моментов, которые все еще ЖИЛИ – а значит, болели, тревожили, снились ночами… а значит, забирали на себя и ту часть самосознания, которая по праву принадлежала ей, Натали! Единственный выход – убить свое прошлое, хотя бы в мыслях. Правда, порою это оказывается слишком трудной задачей.
Во всяком случае, в жизни самой Натали встречались мгновения, которые все еще отзывались болью в сердце. Кровоточащие раны прошлого… Невидимые, но от этого не менее саднящие…
…Дом был большой, двухэтажный, обставленный немного вульгарно и претенциозно. От обилия ярких, нелепо дорогих вещей рябило в глазах, и привыкнуть к подобному давящему влиянию окружающего пространства казалось невозможным.
Семилетняя Натали осторожно спустилась по лестнице, скользя рукой по длинным витым перилам, ноги ее то и дело путались в подоле длинного платья.
Она приблизилась к дверям столовой и робко замерла на пороге. Просторное помещение, озаренное сиянием множества свеч, пахнет жареным мясом, и от этого дурманяще-аппетитного запаха кружится голова и сводит от голода желудок…
Почти все пространство комнаты занимал длинный стол, сейчас сервированный для ужина. Натали бегло оглядела присутствующих: мать, отчим, младший брат … Все на месте, и все глядят на нее...
Круглолицая, приятная женщина с потухшим взглядом – мать. В ее глазах застыло какое-то затравленное, испуганное отчаяние, и смотрит она на дочь устало и умоляюще.
Грузный мужчина с оплывшим лицом и поросячьими глазками, с виду – настоящий боров. Да и по характеру – тоже. Животное… Натали передернуло, и она поспешно отвернулась, тем более что в его взгляде девочка прочла только самодовольное презрение.
И, наконец, братишка. Ну, этот-то смотрит с безмолвным обожанием. Девочка нежно улыбнулась ему, и мальчик ответил столь же светлой безоблачной улыбкой.
-Ну, долго еще ждать, кулема? – зло пробурчал отчим, придвинув к себе блюдо с огромной курицей, запеченной в какой-то красноватом, остро пахнущем соусе.
«Ждать!» - мысленно фыркнула девочка. Можно подумать, он ждал… да плевать он хотел, кто и сколько ест, да ест ли вообще.
-Извините, - вслух пробормотала она и юркнула на свое место – неудобный высокий табурет справа от брата. Мать взяла пустую тарелку и принялась торопливо накладывать дочери еду: кусочек курицы, пару ломтиков тушеного картофеля, овощной салат…
-Кушай, - шепнула она, поставив тарелку возле девочки. Отчим нахмурился:
-Куда ей столько? И так нехуденькая, хочешь, чтобы вообще корова выросла?
Натали бросило в жар, она густо покраснела и уткнулась взглядом в стол. О всесильные боги, как же она его ненавидит! Отчаянно, всем сердцем! Иногда, долгими темными ночами, ей начинает казаться, что – перейди отчим невидимую грань, и она, Натали, сорвется… Боров, животное!
-Картошку дай мне, - властно заявил боров и, взял ее тарелку, высыпал гарнир себе в блюдо. – Да и шкурку она не любит…
С этими словами отчим преспокойно впился зубами в хрустящую корочку жареной курицы, старательно объел со всех сторон, а обглоданную кость с жалкими остатками мяса бросил обратно.
-Все равно оставишь, - пояснил он и грубо захохотал.
Девочка тупо смотрела в тарелку, чувствуя, как от голода сводит желудок. Мать молчала, братишка испуганно притих…Впрочем, все они привыкли к подобной картине семейного ужина.
Натали не плакала, на слезы просто не оставалось сил.
Она знала, что поздно вечером мать тайком накормит ее котлетами или хлебом, поцелует в лоб и тотчас прогонит с кухни, опасаясь гнева мужа. А еще позже, ночью, девочка будет лежать и, глотая слезы, прислушиваться к крикам на втором этаже – отчим регулярно «воспитывал» свою глупую жену… Иногда применял меры физического воздействия. К нелюбимой падчерице – тоже.
Натали ненавидела, ненавидела его!
Когда ей исполнилось семнадцать, она сбежала из дома с соседским пареньком, и вскоре попала в школу жриц…
Побегу предшествовал страшный скандал – Натали впервые позволила собственным эмоциям выплеснуться, и результат превзошел все ее опасливые ожидания.
До сих пор, просыпаясь порой среди ночи, Натали понимала – она все еще ненавидит его. По прошествии стольких лет, отомстив, преуспев, став тем, кем она стала – лучшей из жриц! И все равно – ненавидит… Ненавидит мертвеца...
Ненавидит того, кого убила, - и не может простить себе ни того давнишнего преступления, ни собственной глухой, болезненной ненависти, которую не погасили прошедшие годы.
…Я редко плачу. Я разучилась еще в детстве…
Ведь нельзя плакать каждый день – устаешь… Привыкаешь «держать лицо», учишься плакать «изнутри». Сухие слезы – это страшно…
Да, она, Натали, разучилась плакать. А может быть, стоит научиться снова?
Х Х Х
Шествие Жриц – зрелище особое, и увидеть его дано немногим. Упустить свой шанс – значит, совершить роковую ошибку. ТАКОГО ты не встретишь больше нигде.
Шествие Жриц проходило единожды в году, и всякий раз – в новом, тщательно скрываемом от окружающих месте.
И все-таки Стив, потратив без малого семь лет, исхитрился раздобыть необходимые сведения – во всяком случае, надеялся, что раздобыл.
Ему уже исполнилось двадцать пять. С момента поступления в семинарию незаметно пролетело шесть с половиной лет. Обучение подходило к концу, и через три-четыре месяца придется решать, как жить дальше, какой дорогой идти… Самый «престижный» путь – путь жрецов, однако достичь этой категории ох как непросто.
О жрецах и особенно жрицах ходили легенды.
Все жрецы были похожи: худощавые, немного мрачные, с гладко зачесанными назад волосами… Лица тщательно выбриты, одежда напоминает костюм, в котором Стив обычно занимался борьбой. Они редко покидали пределы монастыря, посвящая свое время преимущественно медитациям и созерцанию. Наверно, именно уединенность, отрезанность от всего остального мира и пренебрежительное отношение к собственной внешности невольно отпугивало Стива, заставляя размышлять о выборе какой-нибудь другой профессии… Правда, он не признался бы в этом даже себе самому.
Жрицы – другое дело. Никто ни разу не встречал жриц, хоть в чем-то похожих между собой. Каждая из них была по-своему уникальна, в каждой таилась недосказанность, и за каждой тянулся шлейф тайн и Историй с большой буквы. При этом жрицы вовсе не обязательно были красивы – зачастую их обаяние проявлялось в естественной женственности, грациозности движений, умении подать себя…
В отличие от жрецов их нередко можно было встретить «в обществе» - правда, познакомиться поближе по собственной инициативе все равно оказывалось задачей трудноразрешимой.
Обо всем этом и размышлял Стив, прячась за витой колонной у ворот в парковую зону Заповедников.
Уже начало темнеть, город погрузился в серо-голубые прозрачные сумерки, и наконец-то стало прохладнее. Стив сидел, опершись спиной колонну и, сощурившись, с рассеянным любопытством наблюдал за суетливо снующими вокруг прохожими. Глупцы, куда спешите? Через пару часов тут такое начнется!
Темнота сгущалась, в небе появлялись первые звезды… воздух, днем густой и влажный, сделался легким и чистым, напоенный слабо-пряными ароматами.
Раздавались вдалеке чьи-то шаги, слышался стрекот неведомых насекомых, и слабый свист ветра… Стив погрузился в полудрему, его разморило и начало клонить в сон, в воображении возникали разнообразные картины, навеянными обстановкой, пряными ароматами и чуть слышным запахом цитрелии – мед с миндалем… Цитрелия – пышные кусты с серебристо-бирюзовыми кружевными цветками, для Стива ассоциировавшимися с Натали.
Натали…
Теперь ей около тридцати пяти.
Много? Пожалуй… для обычной женщины. Но не для жрицы.
За прошедшие десять лет он видел ее семь раз, однако заговорить с ней или хотя бы приблизиться вплотную ему так и не удалось.
За эти годы она практически не изменилась, может быть, стала еще женственнее и оттого желаннее… Правда, эта перемена не была связана с внешностью – изменение коснулось чего-то незримого, возможно, каких-то внутренних черт…
У каждой жрицы свои тайны и загадки, каждая прошла свой путь, порою нелегкий, чтобы достичь подобных вершин… И мысль об этом никому не рассказанном прошлом (ведь жрицы редко говорили о себе) будоражила воображение Стива. А больше всего его влекли рассказы о так называемой «священной любви». Никто толком не мог объяснить, что именно вкладывают жрицы в данное понятие, однако большинство сходились во мнении, что это причудливый вид физической близости, доставляющий необыкновенное удовольствие обоим партнерам. Стив тоже придерживался подобной точки зрения, и сейчас с приятным будоражащим волнением размышлял – как это было бы? Наверно, иначе, чем с обыкновенными девчонками, пусть даже такими хорошенькими как Стелла…
Конечно, ему вряд ли суждено испытать на себе действие этой «священной любви» - она достается только жрецам. Ну… по правилам. Изредка встречаются счастливцы, которые умудряются обратить на себя внимание лучших из женщин, более того – заинтересовать. Умом Стив понимал, что не представляет собой ничего особенного, и все-таки, подобно большинству, мечтал о несбыточном…
Шло время, лениво текли минуты – уже совсем стемнело, и Стив начал беспокоиться. Ко всему прочему ему жутко хотелось есть, и мысль, что он пропустил законный ужин ради бесполезной скуки у входа в Заповедники, была весьма неприятной.
Уже ближе к полуночи, сонный и злой, Стив поднялся на ноги и сердито пробормотал:
-Я его просто убью! Ему кажется, это смешно?
Он мрачно поплелся по посыпанной гравием тропинке, продолжая что-то бубнить себе под нос и постоянно спотыкаясь. Легкий шорох привлек его внимание, Стив вздрогнул и обернулся.
В нескольких метрах от него стояла невысокая женщина в тонкой накидке, на голову был наброшен широкий капюшон. В руках незнакомка держала округлый прозрачный сосуд, внутри которого ярко светился огонек свечи, озаряя округу слабым призрачным сиянием.
Стив замер, внезапно ему стало очень душно…
ОНА!
Натали!
Он узнал ее даже при столь скудном освещении.
Склонив голову набок, женщина насмешливо сказала:
-Ну, что же ты? Пойдем, горе-искатель…
Ему нравился ее голос – необыкновенно мелодичный, звонкий… Молодой голос. И Стив, подпав под его гипнотическое очарование, упустил суть сказанного.
-Что? – хрипло выдохнул он. Натали с усмешкой покачала головой и терпеливо повторила:
-Идем, дурашка. Не бойся.
Он не боялся… Просто тело плохо слушалось…
Х Х Х
Забавны эти так называемые Опытные. Им скучно. Или, как они любят говорить, «ими владеет неудовлетворенность».
«Когда-нибудь это чувство придет и к тебе – повторяли ему. – И это хорошо»
Неудовлетворенность – хорошо? Но почему?
«Из-за подобной неудовлетворенности ты и был создан, - объясняли ему. – Удовлетворенность происходящим – смерть»
«Значит, я мертв, - усмехался он в ответ. – Я вполне доволен происходящим!»
«Это другое, - возражали Они. – Ты насыщаешься. Беспокойство, бесконечный поиск – все, казалось бы, завершено, и ты заслуженно черпаешь силы… Сейчас тобой владеет эйфория, но этот период кратковременен. Однажды ты ощутишь, что все бессмысленно. Ты почувствуешь себя мертвым изнутри. Тебе будет чего-то не хватать…»
«Вселенная огромна! – сердился он. – Понадобится немало времени, прежде чем она наскучит мне»
«Времени не существует. А раз так, такой момент, когда Вселенная будет изучена тобою, УЖЕ НАСТУПИЛ. Просто ты об этом еще не знаешь. Стоит тебе ОСОЗНАТЬ, - и ты присоединишься к числу Опытных»
Он не верил. Или, быть может, НЕ ХОТЕЛ верить? Не хотел возврата туда, в прошлое – в те времена, когда еще не стал Живым? Боль, страх, неуверенность в себе, духовные взлеты и моральные падения, предательство и любовь, ненависть и преданность… Все это было…
«Ты поймешь, что Жизнь – это движение, - сказал ему один из Опытных. - Во всяком случае, пока…»
«Пока?- воодушевился он. - Значит, со временем это перестанет быть аксиомой?»
«О, да… - усмехнулся Опытный. – Когда ты станешь Богом».
Х Х Х
Дом был двухэтажным. Ярко горели окна, звучала музыка, и кто-то пел грустную песню на малопонятном наречии.
Мальчишка прошмыгнул в калитку, Граф, поколебавшись, последовал за ним.
В некотором отдалении от дома алело пламя костра, и в воздухе витал запах жарящегося мяса – по-видимому, готовили шашлык. Рядом расположился длинноволосый парень с гитарой – он-то и пел меланхолическую песню о любви и страдании. По двору сновали люди, весело переговариваясь между собой. Мужчины в большей мере были заняты приготовлением шашлыка, женщины (все в длинных цветастых юбках) носили подносы с едой, накрывая большой деревянный стол, расположенный под раскидистым деревом.
-А у вас весело! – констатировал Граф, оценив обстановку.
-А у нас всегда весело! – хвастливо заявил паренек, вскинув голову. – Это ж мы!
-Назар! – облегченно воскликнула какая-то женщина, подбежала к ним и, присев на колени перед мальчишкой, крепко прижала его к груди. Назар, конечно, тотчас вывернулся из ее объятий.
-Назар, мы уже начали волноваться! – цыганка ласково провела пальцами по его спутанным кудрям, отвела прядь со лба.
Граф с любопытством разглядывал ее. Темно-каштановые волосы рассыпаны по плечам, в ушах сверкают огромные серьги-кольца, вокруг шеи в несколько раз обмотана нить бус…
-Мне он помог, - кивнул на Графа Назар. Выразительные карие глаза женщины цепко впились в гостя.
-Да? Идемте… - она легко поднялась, отряхнула юбку и, придерживая подол, направилась к дому.
Х Х Х
Переступив порог, Граф с трудом сдержал усмешку. Что ж, хозяин апартаментов явно не пытался скрыть достаток: пол покрывал пушистый ковер с оригинальным геометрическим рисунком, окна скрывали бархатные портьеры, с потолка свешивалась роскошная люстра, состоящая в основном из прозрачных кристаллов… пахло качественным кофе, дорогими сигаретами и горьким шоколадом.
За огромным столом в высоком кресле сидел грузный смуглолицый мужчина лет пятидесяти. В ярко-красной распахнутой на груди рубашке, с пышными усами и буйной, начинающей седеть, шевелюрой, он являл собою весьма неординарный образчик представителя Богатых.
-Прошу садиться, - кивнул он Графу, и тот послушно опустился на обитый атласом стул с резной деревянной спинкой.
-Меня зовут Назар. Назар-старший, - важно представился хозяин. Голос у него оказался низким, бархатным, с раскатистым «р». Черные живые глаза испытующе рассматривали гостя. – А тебя?
Граф поморщился:
-Я Граф.
-Граф? – вскинул кустистые брови Назар-старший. – Хорошее прозвище. Оно заслужено?
-Заслужено, - насупился Граф. Назар добродушно усмехнулся:
-Ладно, не обижайся. Мой сын сказал, что ты выручил его.
По губам Графа проскользнула тонкая улыбка.
-Ну, можно назвать это и «выручил» - уклончиво согласился он, про себя отметив, что можно и по-другому – например, не просто выручил, а спас!
Назар внимательно смотрел на Графа, словно читая его мысли.
-Сколько я тебе должен, парень? – наконец спросил он. – Не люблю быть должником.
-Нисколько, - фыркнул Граф. Назар задумчиво побарабанил пальцами по столу, видимо, решая что-то для себя самого.
-Ладно, - протянул он. – Драться ты умеешь. Какой вид борьбы?
-Название вам вряд ли что-нибудь скажет, - пожал плечами Граф, откровенно забавляясь. Интересно, что намеревается предложить ему этот богатый тип? Деньги? Бессмысленно – Граф и сам в любую минуту мог достать необходимую сумму. Знания? Еще более нелепое предположение. Какими такими тайными знаниями может владеть старый богатый цыган?
-Ну, хорошо, - продолжал тем временем Назар. – А на ножах ты хорошо дерешься?
Граф удивленно взглянул на него.
-Не особенно, - осторожно произнес он. – А что?
-Хочешь, научу? Я мастер боя на ножах.
Граф непонимающе смотрел на цыгана. Глаза Назара светились довольством.
-В каком смысле? Зачем вам это?
-Я не люблю долги, - повторил хозяин и хлопнул ладонью по столу. – Хорошо, я попрошу Светлану показать твою комнату.
-Мою что? – опешил Граф, не в силах успеть за ходом мысли Назара.
-Комнату, - невозмутимо пояснил тот. – Или ты думаешь, я за одни сутки научу тебя всему?
Х Х Х
Натали шла довольно быстро, умудряясь в полумраке выбирать нужные тропинки. Стив торопливо следовал за ней, благословляя темноту – иначе было бы заметно, что он смущен до предела – краска так и не сошла с его щек.
Прошло около получаса, когда они приблизились к высоким монастырским воротам. Стив, сглотнув, с трудом выговорил, и голос его казался непривычно глухим:
-Меня не пропустят на территорию.
Натали бросила короткий взгляд через плечо и, усмехнувшись, согласилась:
-Разумеется. Но мы ведь не станем стучать, как примерные детки?
В ее голосе звучало озорство, и Стив счел за лучшее промолчать.
Натали вынула большую связку ключей, и спустя пару минут парень, благоговея, ступил на территорию монастыря.
Здесь бывают лишь избранные!
Получается, и он – избранный… Его охватила необоснованная гордость за себя самого. Жаль, слишком темно, не видно практически ничего, лишь впереди чернеет громада замка.
Тут обретаются жрицы. Здесь они ведут свою непонятную увлекательную жизнь. Вернее, ведут-то ее они ЗА пределами монастыря, в этой обители жрицы скорее набираются сил для новых свершений.
Фантастика! Чудо, что и он, Стив, оказался тут!
Натали бесшумно скользила между деревьями, каждый раз вовремя нагибаясь или отклоняя ветку, заграждающую проход. По-видимому, этот путь был ей хорошо известен, и она спокойно ориентировалась в темноте. Стиву приходилось труднее, и острые ветви то и дело ударяли его по щекам, грозя выколоть глаза.
Минут через десять они достигли неровных каменных ступеней, ведущих к дверям замка. Натали на мгновение обернулась и едва слышно шепнула:
-Теперь – тихо…
Стив кивнул и затаил дыхание. Ступени были высокими, и подниматься по ним оказалось не очень-то удобно. Он одолел всего половину, когда Натали уже отпирала тяжелую дверь. Обернулась, прижала палец к губам и шагнула в темный проем. Нервно сглотнув, Стив рывком одолел последние три ступени и, с трудом выравнивая хриплое дыхание, последовал за нею.
Х Х Х
Внутри царила благословенная прохлада, и пахло чем-то лимонно-свежим, ненавязчивым… Стив, не удержавшись, сделал глубокий вдох – столь упоительным ему показался здешний воздух.
Натали ухватила своего спутника за локоть и недовольно прошептала:
-Тише!
Стив кивнул, покорно позволяя госпоже своих мыслей тянуть себя следом. Натали нырнула в боковой коридор, минула несколько дверей, остановившись у третьей справа. Запыхавшийся Стив в каком-то подобие транса наблюдал, как она отпирает замок.
-Идем, - шепнула женщина, скользнула в комнату и, как только Стив вошел, заперлась.
Внутри царил полумрак, свет исходил лишь от догорающей свечи в диковинном бронзовом подсвечнике. Свеча располагалась на низеньком столике у роскошной кровати с бархатным пурпурным балдахином, украшенном золотыми кисточками. Напротив кровати находилось окно, скрытое шторами в тон роскошной ширме с точно такими же золотистыми кистями, на стенах, насколько различил в полутьме Стив, висели картины.
Пока он оглядывался по сторонам, Натали успела снять накидку, бросив ее на кресло, и теперь поправляла у зеркала прическу. Стив как завороженный наблюдал за ней.
На жрице было непонятное одеяние до щиколоток, на взгляд Стива, представляющее собой облако бесконечных лент и кружев. Темно-русые блестящие волосы Натали собрала в узел на затылке и украсила черной шелковой лентой, расшитой жемчугом. Не оборачиваясь, жрица сказала:
-Убери мой плащ и садись в кресло.
Стив нехотя кончиками пальцев взял тонкую гладкую ткань, ему казалось кощунством прикасаться к ней. Завертелся на месте, пытаясь решить, куда можно пристроить накидку.
-Гардеробная слева от тебя, - обернувшись, указала Натали на дверь позади кровати.
Гардеробная? Стив и слова-то такого не знал. Чувствуя себя крайне неловко, боясь ненароком испортить дорогую вещь, он протиснулся к двери, по пути умудрившись перецепиться через пуфик.
Остановившись на пороге небольшой комнатки, скрытой кроватью, Стив сдавленно охнул – помещение пестрило яркими тканями, переливчатым бисером и стразами, воздушным кружевом…
-Кинь куда-нибудь, - небрежно сказала Натали, незаметно оказавшись рядом. Стив вздрогнул, густо покраснел. От ее тела исходил томительный душный аромат, от которого у гостя сделалось горячо где-то внутри, а на лбу выступила испарина. Облизнув пересохшие губы, он окинул неуверенным взглядом комнату. Куда бы пристроить эту вещицу?
Жрица выхватила накидку из его рук и, шагнув в гардеробную, бросила через плечо:
-Иди садись. Я сейчас подойду.
Он едва успел пристроиться на краешке кресла, когда Натали вынырнула из темноты и, остановившись напротив, спросила с легкой насмешкой:
-Ну, и как впечатление?
Стив озадаченно посмотрел на нее. В мыслях его царил настоящий сумбур, и слова не сразу доходили до сознания. Он никак не мог понять, зачем эта уникальная женщина привела его к себе… в спальню? Неужели… неужели она решила продемонстрировать ему… ну… свое искусство? От подобного предположения ему сделалось совсем жарко, и поэтому ответил он с некоторой заминкой:
-Эээ… Не совсем понимаю…
-Ну это-то естественно, - тонко улыбнулась Натали и скрылась из виду, словно растворившись в полумраке комнаты. Двигалась жрица абсолютно бесшумно и по-кошачьи мягко.
Через несколько мгновений женщина вновь возникла в поле зрения Стива, осторожно придерживая большую шкатулку розового камня, и с привычной грацией села на один из многочисленных пуфиков. И если она и до этого была низенькой, теперь казалась и вовсе миниатюрной. Натали раскрыла шкатулку, и Стив сумел различить в ней длинные тонкие сигареты и золотистую зажигалку.
Натали неторопливо закурила, искоса поглядывая на ночного визитера, недобро усмехнулась:
-Разочарован? Я казалась тебе святой?
Стив судорожно вздохнул и отчаянно замотал головой. Что-что, а святой он ее ну никак не считал! И изящная дымящаяся сигаретка в руках жрицы, надо признать, ей шла…
-Вот и хорошо, что не разочарован, - холодно сказала Натали, вскинув голову. Глаза ее на мгновение вспыхнули в темноте, придав своей обладательнице еще большее сходство с роскошной кошкой. – Жрицы отнюдь не святые. Мы стремимся стать ЖИВЫМИ, но это немного другое.
-Живыми? – как мог уверенно пробормотал Стив, пытаясь казаться заинтересованным. Где-то он слышал, что, желая понравиться, надо побольше интересоваться собеседником.
Натали досадливо повела плечом, по-видимому, не вполне оценив его стараний:
-Ну, если тебе это будет действительно интересно, ты и сам узнаешь подробности. Мне нет смысла посвящать тебя в тонкости этого искусства.
-Почему? – обиделся Стив, мгновенно испытав приступ любопытства.
-А потому, что каждый человек поймет судьбу Живого по-своему. У каждого свой путь, и мои советы тебе только помешают. То, что спасет меня, погубит тебя. Я люблю рискованные эксперименты, но подобную инициативу мало кто одобряет… Меня окружают в основном сторонники «постепенности и неторопливости», - в голосе Натали Стиву почудилась плохо скрываемая досада. Помолчав, женщина вздохнула и спросила уже другим тоном, по-деловому сухим: - Лучше поведай мне, мальчик, что именно ты намеревался увидеть в Саду Заповедников?
Стив вспыхнул, вся его робость моментально улетучилась.
-Я не мальчик! Мне уже двадцать пять! Знаешь, сколько женщин было в моей жизни?!
Он, конечно, немного преувеличил. Не так уж много у него было женщин – вернее, девушек.
Красиво очерченные губы Натали дрогнули в ироничной улыбке, в глазах забегали чертенята:
-Ну, если возраст определяется именно этим... Ладно, молодой человек, вы проигнорировали мой вопрос. Что вы намеревались там увидеть?
-Шествие Жриц, - нехотя признался он, ожидая услышать смех. Натали, как успел убедиться Стив, была особой ооочень насмешливой.
Натали, однако, даже не улыбнулась. Молча курила и глядела куда-то в сторону, словно забыв о присутствии Стива. Наконец, со вздохом потушив окурок в искусно выполненной пепельнице с прозрачными ажурными краями, заговорила вновь:
-Глупая затея. Никто и никогда не видел Шествия Жриц. И не увидит. Это невозможно.
-Ничего подобного! – горячо возразил он. – Видели и не раз!
Натали пожала плечами, по ее губам скользнула загадочная улыбка:
-Ну, завтра и ты вполне можешь сказать, что ВИДЕЛ. Разве нет?
Стив густо покраснел и отвернулся. Она словно прочла его мысли! Хотя, собственно, что ему еще остается – ведь завтра обязательно будут расспрашивать! Придется сочинять на ходу.
Натали окинула его высокомерным взглядом, удовлетворенно кивнула, словно придя к определенному выводу, и продолжила:
-Пойми, Шествие Жриц – особый ритуал очищения эмоционального тела. Это специальный метод высвобождения скопившихся отрицательных мыслей и чувств, способ расслабиться психологически. Сие действо теряет всяческий смысл, если ему есть свидетели.
-А как узнать, есть ли свидетели? – мрачно осведомился Стив, уже понимая, что его одурачили. Непонятно кто и непонятно зачем, но обманули, сделали посмешищем, и сознавать это было унизительно.
Натали смотрела на него со странным чувством сродни жалости.
-Милый, мы всегда чувствуем чужое присутствие. Всегда.
-Кто – мы? – тупо переспросил он.
-Жрицы. Мы – то есть жрицы.
У Стива закружилась голова, стоило ему вообразить, что, пока он дремал у входа в Заповедники, где-то совсем рядом были самые удивительные женщины на свете – ЖРИЦЫ. Какой он дурак! Размечтался, расклеился, а они видели его, находились в самой непосредственной близости… Смеялись?
-Зачем вы подошли ко мне? – сгорая от стыда, спросил Стив. Вот бы оказаться дома, подальше от этих внимательных светлых глаз!
Она помедлила, прежде чем ответить.
-Ты… старался… очень старался, - наконец задумчиво протянула женщина, в голосе ее звучало смутное удивление, казалось, она уже и сама не понимает, зачем затеяла эту встречу. – Ты заслужил небольшое приключение.
Заслужил небольшое приключение!
Чувствуя себя бесконечно униженным, Стив с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел к выходу.
-Спасибо, - уже у самых дверей хрипло выдавил из себя он. – И спокойной ночи.
Х Х Х
Оставшись в одиночестве, Натали выкурила еще три сигареты, прежде чем заставила себя подняться и начать готовиться ко сну. Правда, уже практически светало, и, в общем-то, пора бы просыпаться, но она все-таки скинула с себя одежду, не удосужившись отнести ее в гардеробную, и нырнула под толстое теплое одеяло. Зарывшись лицом в пахнущую мятой подушку, жрица судорожно вздохнула, пытаясь справиться с рвущимися наружу эмоциями.
Да, жаль, что сорвалось Шествие. Ей ох как необходима эмоциональная встряска, пора освободиться от накопившейся отрицательной энергии… Мысли, мысли, вспоминания… это груз, который придавливает к земле, не позволяет вырваться из вечного суетного круговорота. Что ее держит здесь, в этом мире, на этой Земле? Только память о прошлом, воспоминая об ошибках, исправить которые, увы, невозможно…
Стив – красивый мальчик. Натали заметила его еще пару лет назад, и, конечно, не могла не обратить внимания, что он не сводит с нее страстного алчущего взгляда. Разумеется, очень и очень многие мужчины на нее смотрели с подобным же жадным нетерпением, и все-таки в глазах этого паренька было что-то особенное, что-то свое, отличающее его и от примитивных самцов, и от холодновато-отстраненных жрецов. Он казался очень уверенным в себе, своей «особенности» и незаурядности. Похоже, он считал себе царем жизни – ну, по меньшей мере, герцогом или графом. Держался с особым достоинством и, хотя явно робел в ее присутствии, на полном серьезе воображал, будто сможет ДОБИТЬСЯ ее. Не просто физически добиться (об этом подумывали многие), а именно влюбить в себя!
Да, необычный парень. Жаль, что он обиделся на нее сегодня… Как знать, вдруг он – именно то лекарство, которое поможет ЗАБЫТЬ?
… -Сара! – голос отчима взорвался где-то на втором этаже, и до Натали, сжавшейся под лестницей, донеслись сердитые отзвуки. – Сара, я не собираюсь потакать капризам твоей девки!
Что ответила мать, девочка не слышала. Наверняка предприняла робкую неуверенную попытку немного остудить пыл разбушевавшегося супруга – чем только спровоцировала новый взрыв. И действительно, через минуту отчим бушевал еще громче:
-Что?! Ты меня еще учить вздумала?! Объясни своей девице, что я не намерен тратить на нее такие деньжищи!
Губы Натали, отчетливо слышащей каждое слово, скривились. Вот уж невыносимый скряга!
-Что, так это ты ей позволила купить подобную гадость?! Ей сколько лет, ты мне скажи?! Пятнадцать?! Ага, и эта малолетка вообразила себя куртизанкой! И ты позволила ей купить ДОРОГОЕ кружевное белье! Чтобы сегодня же вернули обратно. Пускай донашивает старое.
По щекам девочки стекали слезы, а она, не замечая этого, прижимала к груди небольшой пакет с фирменной наклейкой элитного магазина белья.
Сегодня ей исполнилось пятнадцать лет, и мать сделала ей царский подарок – купила первый комплект действительно качественного, очень красивого кружевного белья. О боги, какой же очаровательной и взрослой казалась себе Натали, и вот теперь, теперь…
Она не хочет жить. Просто не хочет…
…Натали вспоминала и кусала губы, кусала до крови. Она не хотела вспоминать, но, увы, это оказалось ей не под силу.
Часы перед рассветом – опасное время. Время, когда особенно одолевают сомнения, а склонные к депрессиям люди могут вообще кончить жизнь самоубийством.
Она, Натали, сильная. Она жрица. Она сможет, выдержит. Преодолеет себя. В конце концов, она убьет в себе эту боль, уничтожит все то, что вызывает бессонницу и ночные кошмары…
Она кусала губы и почему-то вспоминала Стива…
Х Х Х
Анна склонилась над ним и коснулась губами его щеки. Губы у нее были пухлые, сочные, темно-вишневые даже без помады. Граф сонно улыбнулся, поймал кудрявую прядь, выпавшую из буйной копны рассыпавшихся по спине рыжевато-каштановых локонов, нежно погладил. Ее волосы пахли чем-то тяжелым, сладким и тягучим, словно густой сироп.
-Ты красивая, - в порыве нежности сказал Граф. Анна усмехнулась и прильнула к его плечу, поцеловала. Он задумчиво провел пальцами по ее тонкой руке, кожа у Анны была гладкой и смуглой, очень нежной на ощупь. – Цыганка моя милая…
Они лежали в роскошной двуспальной кровати, сквозь плотно задернутые шторы просачивался жидкий утренний свет… В просторной спальне, обставленной ярко, почти безвкусно, было душно и сладко пахло розами.
-Ты загадочная персона, - пробормотала Анна, запустив пальцы с длинными, покрытыми алым лаком ногтями, в его шевелюру. – Мне иногда кажется, ты откуда-то неотсюда… Ну, словно ты здесь – случайный гость. В тебе есть какая-то тайна.
Граф усмехнулся и, перевернувшись на живот, зарылся лицом в пахнущую духами подушку.
-Ты почти угадала… - пробормотал он несколько секунд спустя. Анна нахмурилась и попыталась заглянуть ему в лицо.
-У тебя кто-то есть, - убежденно сказала она. Граф поднял голову и искоса посмотрел на девушку.
-Анна, не болтай ерунды, - недовольно пробурчал он. – Ты ведь знаешь, я уже полгода живу с вами. У меня – только ты.
-Сейчас – да, - легко согласилась цыганка и, сев в постели, натянула на смуглые плечи покрывало.
-Ну, раньше, понятное дело, у меня были женщины. Тебя это удивляет или задевает? Я-то, между прочим, у тебя тоже не первый.
Анна вздохнула.
-Дело не в этом. Ты… принадлежишь кому-то.
Граф напрягся. Откуда она могла узнать? По сути, он действительно до сих пор принадлежит ЕЙ – единственной женщине, ради которой стоило жить…
Анна, казалось, прочла его мысли. Печально улыбнувшись, девушка погладила его по коротко остриженным волосам и пояснила:
-Я цыганка, любимый. Я читаю души людей. Ведь я угадала, правда? Кому ты принадлежишь?
Граф ответил не сразу. Откинув одеяло, он поднялся с кровати, нащупал тапочки и, с явным трудом выпрямившись, взял графин с водой, стоящий рядом на тумбочке. Сделал жадный глоток и только потом сердито сказал:
-Я принадлежу себе – и больше никому!
Цыганка молча наблюдала за ним, завернувшись в покрывало. Широко расставленные глаза цвета черного шоколада, не мигая, следили за каждым движением Графа.
-Послушай, Анна, ты городишь чепуху! – нарушил он воцарившуюся напряженную тишину, с силой грохнув графином о тумбочку, так, что кровать окатило тучей брызг.
-Я никогда не горожу чепуху! – отрезала девушка, сверкнув темными очами, и неожиданно предложила: - Хочешь, погадаю?
-Я не верю в гадания, - презрительно скривился он. – Но если тебе хочется – валяй!
Анна протянула тонкую изящную руку и стянула со спинки кровати длинный шелковый халат огненного окраса. Накинув его на плечи, она прошла к столу в дальнем конце комнаты и, сев на краешек стула, достала из кармана колоду потрепанных карт.
-Иди сюда! – потребовала цыганка, кивнув на табурет напротив. Граф послушался, не скрывая скепсиса. Анна принялась сосредоточенно тасовать колоду, а он с удовлетворением наблюдал за проворной игрой ее длинных гибких пальцев. Спустя несколько минут подготовительный этап был завершен, и девушка приступила непосредственно к гаданию.
-Ну, и что за судьба меня ждет? – наконец не выдержал Граф. Анна, не отводя взгляда от мелькающих в ее руках ярких глянцевых карт, отрывисто сказала:
-Судьбу предсказать нельзя. Я могу предугадать ВЕРОЯТНОСТЬ. Остальное зависит всецело от самого человека.
Граф скривился и никак не прокомментировал это заявление, хотя мог бы. Удобно – если гадание не сбылось, остается сказать: мол, причина в том, что вы изменили свою судьбу. Нет, даже не судьбу – всего лишь ВЕРОЯТНОСТЬ.
Анна пару мгновений изучала сложенную картами картину, потом, нахмурив черные широкие брови, задумчиво заговорила; казалось, она осторожно взвешивает каждое слово:
-Ты смертельно боишься чего-то…
Граф вздрогнул и вскинул голову, ладони непроизвольно сжались в кулаки, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Анна словно и не заметила этого. Голос ее сделался низким, обволакивающим – по-видимому, именно так она говорила, начиная гадать. Подобный бархатный голос с убаюкивающими интонациями подчинял себе, заставляя невольно верить говорившему – вне зависимости от смысла, вложенного в сами слова.
-Да, ты очень боишься чего-то. И именно этот безотчетный страх заставляет тебя бежать от собственной судьбы, своего предназначения, - девушка, наконец, подняла взгляд на Графа, тот сидел бледный как полотно, однако не испуганный, а скорее обозленный.
-И что же у меня за предназначение такое? – язвительно осведомился он, с трудом удерживаясь в рамках приличия – на самом деле ему хотелось сказать что-нибудь покрепче. Анна пристально смотрела на него, сердитая ирония в тоне Графа нисколько не покоробила цыганку.
-О предназначении карты не могут знать. Это знаешь ты один.
Граф пожал плечами и отвернулся, усиленно изучая абстрактный рисунок на ковре.
-Что-то еще? – деланно-безразлично поинтересовался он, не глядя на Анну.
-Да. Ты предал любимого человека.
-Что?! – Граф так порывисто обернулся, что чуть не упал с табурета. Анна спокойно, безо всяких эмоций смотрела на него, темные бездонные глаза хранили свои мысли в тайне… Скривив в насмешливой улыбке пухлые губы, девушка жестко сказала:
-Ты предал любимого человека. Дорогого тебе. И за это будешь отвечать.
Граф попытался подняться, опершись о край стола. Покачнулся, потеряв равновесие, тяжело задышал... Придя в себя, он поднял голову и почти с ненавистью уставился на черноокую цыганку. Та ответила ему абсолютно невозмутимым взглядом.
-Благодарю за гадание, - хрипло выдавил из себя он и, с трудом выпрямившись, направился к выходу. У дверей он остановился и отрывисто произнес: - Ты ошиблась. Я никого не предавал.
Девушка ухмыльнулась:
-Ну-ну... Пускай так.
-И вообще каждый из нас хоть раз в жизни кого-нибудь предавал! – запальчиво добавил он. Анна ничего не ответила, лишь задумчиво улыбнулась своим мыслям. Граф пару мгнвоений сердито смотрел на нее, потом поморщился, с напускным равнодушием пожал плечами и вышел, с силой хлопнув дверью.
Х Х Х
Впервые в жизни он ощутил пресыщение.
Даже не пресыщение – скуку.
Просто вдруг словил себя на мысли, что все повторяется – ТАК уже было, ЭТО он видел, слышал, чувствовал…
Сначала он испугался. Испугался того, что предсказанное Опытными все-таки сбывается, и его, как и остальных, затягивает трясина однообразия. Это начало – всё кажется одинаковым, похожим друг на друга… Неинтересно жить. Подобное пустое времяпрепровождение утомляет похуже самой тяжелой работы. Такое безделье порою приводит к весьма пагубным последствиям – тебе может прийти в голову, например, испытать темную сторону всех мыслимых удовольствий…
Он пришел к Ней как к Опытной – все новички однажды приходят за советом к одному из Опытных. Почему именно Ее он выбрал? Как знать… Наверное, оттого, что Она единственная не пыталась ничего предсказывать и убеждать…
Она выслушала его без тени насмешки или высокомерия, не стала делать ироничным замечаний, которых он с опаской ждал: мол, тебя предупреждали, а ты не верил! Она хранила спокойствие, и это окончательно убедило его в правильности своего выбора.
Когда он умолк, выжидательно глядя на Нее, Опытная некоторое время молчала (хотя сами Опытные утверждают, что времени как такового не существует).
-Что ж, это и есть жизнь, - наконец проговорила Она. – Поиск, новые возможности, новые границы… Спады и подъемы. Это нормально.
Он упрямо возразил:
-Должен быть какой-то выход!
-Ты хочешь услышать определенный совет? – уточнила Она. – Так не бывает. У каждого свой путь.
-Но ведь какой-то совет ты дать можешь, - в некотором раздражении воскликнул он, глубоко разочарованный. Она засмеялась.
-Задай конкретный вопрос и получишь вполне конкретный ответ. Определись в том, что именно хочешь услышать. Я не могу решить за тебя все твои проблемы. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, бессмысленно и для тебя, и для меня. Понимаешь?
-Понимаю, - угрюмо согласился он.
Конкретный вопрос… Что ж, почему бы и нет?
-Мне не хватает острых ощущений. Яркой эмоциональной насыщенности жизни. А без этого я не могу.
Она помолчала, размышляя.
-Ты страдаешь болезнью, которую мы, Живые, зовем «жаждой». Это действительно особая форма жажды, и человек или Живой, страдающий такой жаждой, не умеет существовать, не испытывая ярких эмоций, будь то страх, любовь или ненависть, - наконец пояснила Она как будто немного разочарованно. – Я надеялась услышать что-нибудь поинтереснее. Но раз так… я могу предложить тебе одну Игру…
-Я переиграл во все игры, - резко оборвал он, задетый Ее тоном.
-Да, но ты не играл в эти Игры в паре с Опытными… Поверь, незабываемое ощущение!
И он рискнул.
Х Х Х
Стив проснулся в самом дурном расположении духа, и некоторое время просто лежал в холодной неудобной кровати, на жестком матрасе и крохотной подушке – валике, который следовало ложить под затылок «для поддержания правильной осанки». Хорошая осанка, как утверждали преподаватели, была основным источником благополучия. Однако порою Стив испытывал острейшее желание наплевать на все запреты и табу и заменить опостылевший валик мягкой подушкой… На ней, должно быть, и сны будут приходить другие – яркие, солнечные… И высыпаться он станет гораздо лучше…
Тонкий колючий плед, призванный служить одеялом, не помогал сохранять тепло, а ночью спальню окутывала промозглая сырость. Стив поежился, припоминая роскошную кровать Натали под богатым на прикрасы балдахином, и настроение окончательно испортилось. И что нашло на него вчера? На что он обиделся? Такая женщина обратила на него свой царственный взор, а он… Упустил свой единственный шанс!
Х Х Х
С момента встречи с жрицей прошло уже почти два месяца, близился конец обучения в семинарии, а Стив, вместо того, чтобы определиться в своей будущей профессии, строил планы по «покорению вершин». Безумные невыполнимые идеи, и умом он сознавал всю их нереальность, однако подобные мечтания немного успокаивали его взбудораженный разум, утоляли жажду любви.
На одном из последних занятий по астрологии им объявили о торжестве, последующем за Посвящением.
-После самой церемонии будет праздничный ужин, на котором вы сможете попробовать многие из блюд, в которых вам пришлось себя ограничить на время обучения в семинарии, - вещал Старший Наставник.
Студенты радостно зашептались - им, признаться, порядком поднадоели ячменная каша, пресные кукурузные лепешки, молоко, хлебный квас, вяленое мясо и по особым дням - рыбный пирог. Те, кто половчее, разумеется, все равно умудрялся протащить в стены семинарии «запрещенные продукты», но есть их приходилось тайком, оглядываясь…
Стив, правда, встрепенулся по другому поводу. Он вдруг вспомнил одну деталь, о которой абсолютно позабыл.
Церемония Священного Поцелуя.
Выпрямившись, он вытянул шею, пытаясь получше рассмотреть присутствующих и решить, кому безопаснее задать волнующий вопрос. Его, однако, опередили.
-А жрицы целовать нас будут? – самым невинным голосом осведомился главный шутник семинарии.
Раздались приглушенные смешки, а Старший Наставник, даже не улыбнувшись, холодно ответил:
-Троих из вас. Тех, кто отличится на Испытаниях.
Стив похолодел. Испытания начнутся через две недели.
Х Х Х
Граф пытался не смотреть на него. Последние несколько часов он постоянно избегал чужих взглядов, подспудно ощущая собственную вину перед всеми этими людьми.
Назар, казалось, прочитал его мысли.
-Стыдно? – усмехнулся он. – Правильно. Научился всему, что считал нужным, и теперь уходишь?
-Я не ухожу, - все еще не глядя на него, нехотя отозвался Граф. - Жить отдельно – не значит поссориться или бросить… Мы становимся взрослыми и покидаем родительский дом, но не самих родителей.
-Быстро же ты стал взрослым, - протянул Назар, не сводя с него тяжелого взгляда. – Ты считаешь за полгода моно научиться мастерству цыган?
-Нет, - поспешно отозвался Граф. – Для этого не хватит и жизни. Я не стремлюсь достичь совершенства.
-Зря, - искренне пожалел учитель. – Действительно зря. Всегда нужно стремиться к совершенству, как бы недостижимо оно ни было… Только так можно стать по-настоящему живым.
-Стать каким? – побледнел Граф, выпрямившись подобно натянутой струне, темно-серые глаза зажглись безумным огнем. Назар, не замечая его волнения, спокойно пояснил:
-Не каждый человек может считать себя живой полноценной личностью. Так я, во всяком случае, думаю.
-Почему? – помертвевшими губами пробормотал Граф. Неужели его до конца дней будет преследовать эта проклятая философия Живых?!
-Мы состоим из неосознанных желаний и инстинктов, и толком не понимаем, зачем существуем… Мы просто тратим отпущенным нам срок – бездумно, неумело. Живем, повинуясь мгновенным импульсам, которые диктует наше тело: хочу, хочу, хочу…
-И ты видишь какой-нибудь выход? – сухо поинтересовался Граф, глядя в пол. Цыган пожал мощными плечами.
-Я уже говорил. Стремление к совершенству, попытка осознать себя.
-Ты полагаешь, что, став живым, все еще будешь Назаром? – медленно и задумчиво спросил Граф. Тот удивленно воззрился на него.
-Что ты имеешь в виду?
Бывший ученик грустно усмехнулся и чуть ли не впервые за весь вечер поднял голову.
-Ты уверен, что, избавившись от так называемых «неосознанных желаний и инстинктов» останешься тем Назаром, который сидит сейчас передо мной?
-Ну не совсем таким, конечно, - хмыкнул Назар. – Но мы-то постоянно меняемся.
-Не настолько кардинально! – возразил Граф, сверкнув глазами, на миг показавшимися его взрослому собеседнику темно-синими.
-Перемена не будет внезапной, полагаю, - с недоуменным любопытством проговорил Назар вслух, искренне удивляясь. Ну, никак он не предполагал, что в целом способный ученик окажется столь… ну…. Вдумчивым, что ли? Назару никогда не приходило в голову, что надменного и самовлюбленного Графа может волновать философская подоплека жизни и смерти.
-Ничего подобного! – взорвался Граф. Вскочив на ноги, он зло уставился на своего наставника, кипя от негодования. – Ты будешь сотни лет совершенствоваться, шаг за шагом приближаясь к цели, и все равно перемена будет внезапной! Просто однажды ты вдруг осознаешь, что никогда по-настоящему не жил! Тебе все привиделось, приснилось… Не было никогда Назара. Есть кто-то другой, пусть в тысячу раз могущественней и прекрасней душой – но все равно другой!
Назар молчал, посматривая на Графа, как казалось тому, вовсе не осуждающе (а следовало бы – за злой нравоучительный тон!), а почти одобрительно. Мол, дерзай дальше, интересно говоришь…
Так и не дождавшись никакой ответной реакции, Граф с бессильной яростью спросил:
-Тебя устраивает это? Ты готов пожертвовать своей свободой, своей личностью?
Цыган задумчиво пожевал губами, однако на сей раз снизошел до ответа, хотя и не сразу:
-Приходится выбирать. Смерть и бессмертие.
-Да как ты не поймешь, что в любом случае – смерть! – окончательно разозлился Граф, в отчаянии от того, что никто, ну никто не в состоянии понять столь простую здравую мысль. Сколько уж раз пытался разъяснить – все без толку… Взяв себя в руки, он спокойнее добавил: - Назар, ты ведь сам себя уничтожишь подобным совершенствованием!
-Ну а какая разница как умирать? Пусть уж тогда и смерть будет красивой, достойной, - даже не смерть, а скорее перерождение.
Несколько мгновений Граф устало разглядывал своего учителя, потом горестно усмехнулся, кое-как поднялся и направился к выходу, пытаясь сохранять остатки достоинства.
Когда за Графом с грохотом закрылась дверь, Назар покачал головой и растерянно пробормотал:
-Что же произошло в твоей жизни, парень? Почему ты так старательно бежишь от самого себя?
Х Х Х
-Недурственные результаты, Стив, - сдержанно похвалил Старший Наставник.
Стив вяло кивнул, не то соглашаясь, не то в знак благодарности. Он плохо соображал, голова раскалывалась, - сказалось гнетущее напряжение, владевшее им до последнего времени, все тело стало чужим, неповоротливым… Да и в мыслях царил хаос, - именно поэтому он никак не отреагировал на скупую похвалу Наставника, хотя в другой раз непременно возмутился бы. Что значит – недурственные результаты?! Замечательные! Лучшие на курсе! Но сейчас ему было все равно – гневную тираду можно отложить до тех времен, когда перестанет звенеть в ушах.
Кошмарные две недели… Жуткие, они еще долго будут отзываться головной болью, тянущим нытьем мышц и нервной бессонницей. Стоит ли Ритуал Поцелуя подобных жертв? Ведь вообще не доказано, что Натали станет принимать участие в этом церемониале.
Стив вздохнул, и устало закрыл глаза. Что ж… поздно рассуждать.
Х Х Х
Эльвира старательно водила пуховкой по лицу, добиваясь эффекта сияющей сахарной кожи. Во всех остальных отношениях она была полностью готова: отливающие рыжиной волосы слегка завиты на концах и, переплетенные с жемчугом, пахнут ландышем; изящество стройной фигурки подчеркивает весьма откровенное черно-серебряное платье в пол со множеством продольных разрезов, а на шее сверкает жемчужное колье… Девушка довольно улыбнулась своему отражению и искоса взглянула на Натали, стоящую рядом.
-Загадочная ты женщина, - протянула она, ревниво оглядывая старшую жрицу. – Зачем тебе понадобился этот ритуал? Довольно нудное мероприятие, на мой взгляд. В свои-то годы, со своим стажем ты вполне можешь отказаться от участия в нем.
Натали мысленно усмехнулась и последним штрихом прошлась жидким блеском по губам. Да, Эльвира в своем репертуаре. Как старательно подчеркнуто: ЖЕНЩИНА и еще похлеще – В СВОИ ГОДЫ. И ведь вроде не пытается оскорбить – наоборот, упоминает загадочность и немалый опыт в роли соблазнительницы… Ну, что на это ответить? Обижаться бессмысленно – сама-то Натали прекрасно сознает, что во многом превосходит юную соперницу.
-Ну, все мы загадочны, на то мы и женщины… - наконец рассеянно проговорила она и поправила выбившийся из замысловатой прически локон. – Нет смысла раскрывать свои карты, очарование тайны тут же рассеется, не находишь?
Эльвира поджала губы и ничего не ответила. Ее злила спокойная уверенность Натали в своем женском очаровании, ее высокомерная снисходительность… Никакими силами не стереть с идеальных губ этой престарелой пышечки ироничную полуулыбку…
И все-таки, какими эпитетами ни награждай Натали, на мужскую половину человечества очарование «престарелой пышечки» действовало безотказно. Лучистые серые глаза и почти физически ощущаемые флюиды чувственной женственности покоряли самые холодные мужские сердца… И не только сердца.
Эльвира сердито повела плечом. Ну, что, спрашивается, эта Натали забыла на Церемонии Поцелуя? Ведь не девочка уже! Позлить ее хочет, что ли? Наверняка!
Натали взяла с трельяжа роскошный веер, расшитый сияющим бисером и стразами, кинула последний взгляд в зеркало и, удовлетворившись увиденным, гордо направилась к двери. Жрица с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться – мысли Эльвиры были написаны на лице. Да, из этой девчонки никогда не получится истинной жрицы! Наступит момент, и она станет обыкновенной содержанкой какого-нибудь денежного мешка.
Х Х Х
Шел мелкий постылый дождь, и сырой промозглый ветер пробирался сквозь неплотно прилегающую одежду…
Граф стоял, сильно запрокинув голову, и ледяные капли медленно стекали по лицу, забирались за шиворот. Через несколько минут он промок насквозь и очень замерз, холод пробрал его буквально до костей… И все же, повинуясь какому-то внутреннему мазохистскому порыву, Граф не двигался с места. А может, дело вовсе не в скрытом желании помучить самого себя, а в попытке очнуться? Ледяная вода – отличное средство для этого.
Граф выпрямился, встряхнулся, как мокрый пес, и забрался подбородком в воротник куртки, пытаясь хоть таким образом сохранить остатки тепла.
-Ну, и чем бы заняться? – пробормотал он себе под нос, тоскливо оглядываясь по сторонам. Гостеприимный приют цыган он покинул, и возвращаться обратно нет никакого желания… Пойти к той, которую предал? (по словам Анны предал – сам Граф так не считал). Она его простит, наверно… Но… с чем он придет? О чем станет просить? О любви? Так ведь нет ее, любви, как оказалось…
-Парень, закурить не найдется? – раздался над его ухом низкий хриплый голос. Граф вздрогнул от неожиданности и удивленно воззрился на компанию из пяти молодых крепких парней сомнительной внешности.
Граф усмехнулся и полез в карман.
-Найдется, - он протянул непочатую пачку одному из парней. – Только осторожнее, не намочите под дождем.
-Какой щедрый и заботливый! – фальшиво восхитился тот, рассматривая глянцевую пачку с наигранным восторгом. – И сигареты из дорогих!
-Ты, красавчик, из кошельков, да? – встрял в беседу еще один парень, пониже первого, но шире в плечах, облаченный в потрепанную джинсовую куртку. Сделав шаг к Графу, он угрожающе добавил: - А ты делиться любишь?
-Да я говорю, он щедрый! Сейчас добровольно поделится! – снова заговорил первый, дружески похлопав Графа по плечу. – Что у тебя интересного, приятель?
По губам Графа скользнула тонкая улыбка. Забавно! Полгода назад он справился с компанией из семи вполне подготовленных парней. Неужели сейчас, после шести с половиной месяцев тренировок он не сумеет вновь выйти победителем?
Неожиданная мысль мелькнула у него в голове. А что, если…
Х Х Х
-Проснись… - шептал кто-то прямо ему в ухо. Стив вздрогнул, поежился, с трудом разлепил веки, и его взгляд уперся в белый потолок, расписанный серебряным узором, в воздухе витал сладковатый аромат... Поморщившись, парень с трудом повернул голову, пытаясь сообразить, где же находится. В их общей спальне потолки узорами не расписаны, а пахнет разве что сыростью.
Кто-то погладил его по волосам. Касание было очень нежным, приятным, хотелось прижаться к этой незнакомой ласковой ладони.
-Давай, пора вставать, соня, - настойчиво повторил мелодичный голосок, и Стив, внезапно узнав его, мгновенно пришел в себя. Порывисто сев, он огляделся по сторонам.
Натали сидела на краю широкой двуспальной кровати, застеленной белыми шелковыми простынями, источающими смутно знакомый цветочный запах, и улыбалась краешками губ. Роскошное тело обволакивало серебристое одеяние с низким декольте, на груди перемигивался огоньками крупный цветкообразный кулон на толстой крученой цепочке, оттеняя белизну бархатистой кожи. Волосы были собраны в простой узел, и нарочитая строгость прически подчеркивала изящную линию шеи и плеч.
-Где я? – хрипло выдохнул он, с трудом приподнимаясь на локтях. В голове царил сумбур, мысли путались, и картина прошлого прорисовывались в памяти весьма неохотно. Кажется, был праздничный выпускной вечер… Стив заметил на торжестве Натали, обомлел от восторга и изумления и, набравшись смелости, подошел к ней. Пару минут они премило болтали, как старые знакомые, причем Стив ловил на себе завистливые взгляды недоумевающих однокурсников – как же, он может себе позволить вот так запросто беседовать с ТАКОЙ женщиной! Потом Натали угостила его каким-то особым вином… Все, дальше – провал в памяти.
Натали протянула руку и поправила длинный светлый локон, упавший ему на глаза. Стив невольно вздрогнул, возвращаясь в реальность.
-Ты в моем частном доме, - пояснила жрица, – о нем мало кто знает…
Стив нервно сглотнул.
-А… голос как будто сел. – А как прошел праздничный вечер?
Он искоса глянул в сторону окна, занавешенного тонким тюлем. Уже явно утро…
-Вечер? – равнодушно откликнулась она. – Не имею ни малейшего понятия. Нас с тобой там не было.
На лбу Стива выступил пот, ему вдруг стало страшно. Он не обладал развитой интуицией, но сейчас его охватило тревожное смутное предчувствие.
-А… где же были мы? – через силу вымолвил он.
-Тут, тут, конечно, - жрица усмехнулась, поймав его испуганно-растерянный взгляд, и иронично успокоила: - Нет, ничего не было. Ты просто спал.
-Ты сама перетащила меня? – недоверчиво осведомился Стив. Натали ничего не ответила, и он задал следующий вопрос: - Зачем ты так поступила?
Натали отвернулась, нахмурившись.
-Ты заинтересовал меня, - нехотя призналась она. – Ты упорный.
Стив все еще не понимал.
-И что это мне дает?
Натали, вздохнув, поднялась, полы ее наряда взметнулись, открыв на мгновение стройные чуть полноватые бедра. У Стива перехватило дыхание. Необыкновенная женщина!
Несколько секунд Натали как будто с жалостью рассматривала его, потом насмешливо сказала:
-Это пока ничего тебе не дает. Для начала бы неплохо справиться со своим безрассудным страхом передо мной. Уважение – это одно, а слепой раболепный трепет – совсем другое. Некоторых это прельщает и тешит самолюбие, но я предпочитаю другую форму взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Я не могу подарить тебе себя, свой мир, пока ты не научишься делиться своим. Страх перекрывает доступ, а открывать свою душу просто так я не стану. Только при взаимном добровольном контакте мужского и женского «я», при соприкосновении божественных начал «инь» и «янь» происходит то, что вы называете «священной любовью».
Ошеломленный Стив не мигая смотрел на нее, ему было трудно дышать, казалось, воздух наполнился густым и почти видимым ароматом цитрелий – эти цветы упорно ассоциировались у него с Натали. Он плохо понимал суть ее витиевато скроенных фраз, однако основную идею уловил: если ему удастся справиться с безотчетным страхом перед несравненной жрицей, она покажет ему свое искусство «Священной Любви». От этой мысли у Стива закружилась голова.
-Я вовсе не боюсь тебя! – храбро произнес Стив, сев на кровати. Тонкий скользкий плед сполз с его плеч, и парень с ужасом обнаружил, что на нем только нижняя рубашка. Густо покраснев, он вновь проворно подтянул одеяло.
Натали наблюдала за ним с легкой усмешкой.
-Ну-ну, - изрекла, наконец, она и грациозно поднялась. – Желаю успехов. На самом деле я вовсе не такая уж страшная и коварная.
С этими словами она покинула спальню, оставив смятенного Стива наедине со своими мыслями и переживаниями.
Х Х Х
Следующие несколько часов Стив потратил, изучая обстановку обители жрицы.
Дом оказался одноэтажным, состоящим из просторной прихожей, спальни, кухни, столовой, библиотеки и гостиной. Вокруг самого особнячка был разбит сад, где преимущественно пестрели клумбы с сильно, порой резковато пахнущими цветами, однако встречались и фруктовые деревья. Стив робко сорвал крупное желто-зеленое яблоко, осторожно надкусил и невольно скривился – на вкус плод оказался терпким, вяжущим, с кислинкой, от которой на глазах у гостя выступили слезы. С трудом заставив себя доесть сорванный фрукт, он тут же покинул сад.
Стив заглянул во все комнаты, отчего-то стараясь соблюдать идеальную тишину. На пороге библиотеки он на мгновение замялся, но, вспомнив слова Натали, решительно зашел. Все-таки книги могут многое сказать о своем владельце…
А книг было много, но ни одной художественной, насколько мог судить Стив по тисненым золотом названиям на корешках толстых томов в кожаных переплетах. Тематика разнообразная, и все-таки некая общность проглядывалась – психология, социология, медицина, в том числе нетрадиционная, история, культура, оккультизм…
Стив задумчиво пожевал губами, решая, что из сего многообразия он с большей охотой взял бы прочесть. Названия отпугивали. Нахмурившись, он осторожно достал книгу в красной лаковой обложке с загадочным названием «Детальный анализ развития психологии племени Эгейо». Открыл и перелистнул наугад пару страниц, пытаясь вникнуть в смысл.
-Интересная книга. Но я бы на твоем месте начала с чего-нибудь попроще, - раздался голос Натали. От неожиданности Стив едва не выронил тяжелый том. Обернувшись, он судорожно вздохнул и сделал попытку унять бешено колотящееся сердце.
Натали стояла на пороге, облокотившись о косяк двери, и улыбалась краешками губ. Она уже успела переодеться в длинный, пастельно-кремовый пеньюар из искристого шелка. Ноги ее были обуты в мягкие пушистые тапочки, и эта откровенно детская деталь отчего-то растрогала Стива, вызвав в его душе волну нежности. Благоговейный страх перед несравненной жрицей немного отступил, пусть даже временно. Не этого ли она добивалась?
-Пошли обедать, – пригласила жрица, нарушая молчание. Стив растерялся:
-Обедать? С тобой?
-А ты собираешься ходить голодным? – и Натали улыбнулась такой улыбкой, что у Стива зазвенело в ушах, и он, оставив книгу на столе, как сомнамбула последовал за прекрасной хозяйкой…
Х Х Х
Граф стоял, опершись о подоконник, курил и рассеянно смотрел в окно. Уже почти совсем стемнело, и округу освещали теперь лишь яркие огни рекламных щитов, да еще редкие фонари.
Как же этот город не похож на его родной! Все абсолютно другое… Кто бы мог подумать, что судьба совершит немыслимый вираж и забросит его в столь дальние дали? Многое было в его жизни – и плохое, и хорошее, и трудно судить, что перетянет чашу весов. Пожалуй, всего поровну.
Но сейчас, в эту вот минуту, когда спешить, в общем-то, некуда, а значит, нечем занять мысли и наполнить пустоту в душе, становится мучительно тоскливо. Разве для этого он родился? Ради этого обучался в одной из лучших семинарий своей страны, об этом мечтал? Нет, нет, нет… Заблудший волк-одиночка, озлобленный, с оскаленной пастью… Былой отличник и семинарист, в настоящем времени зарабатывающий на жизнь мелким грабежом и тешащий самолюбие ролью вожака в стае – главный вор в компании бандитов. И это – то, к чему он стремился?
Криво улыбнувшись, Граф потушил сигарету, бросив окурок в самодельную пепельницу. В это мгновение он отлично понимал смысл выражения «когда на душе скребут кошки». В такие мгновения хочется напиться. Или умереть. Или убить кого-нибудь. Но он – ГРАФ. А значит, сумеет справиться и с этим – а иначе перестанет себя уважать.
Х Х Х
Да, Игра увлекала.
Она не была похожа на все его предыдущие сумасбродные идеи и оригинальные выходки. Раньше, какой бы безумной ни казалась очередная его задумка, он все-таки играл в одни ворота - т.е. с самим собой. Он мог с легкостью управлять происходящим, знал наперед все возможные ходы, и, хотя сознательно не заглядывал в будущее, подобная предопределенность всегда немного угнетала. Теперь же у него появился Противник – и еще не было ясно, кто победит: он или Опытная, с которой он вступил в эту Игру.
Х Х Х
Освещение столовой оказалось своеобразным благодаря разноцветным витражам на окнах. Солнечные лучи, проникая сквозь красные, зеленые, синие и желтые стеклышки, придавали помещению особый уют и даже, пожалуй, интимность.
Стив сощурился, изучая обстановку. Паркетный пол, длинный узкий стол, застеленный белой ажурной скатертью, деревянные стулья… На стенах висят причудливо расписанные черные лаковые блюда, в дальнем углу – скульптура кудрявого мальчика с подносом, полным еды, далее располагался шкаф с посудой. Столовая была оформлена в желто-бежевых тонах, и атмосфера здесь царила вполне умиротворяющая.
Натали кивнула на длинную скамью.
-Садись, я сейчас принесу поесть.
Она исчезла за статуей кудрявого мальчугана, где, по-видимому, скрывалась дверь в кухню. Вернулась жрица минут через пять с подносом в руках. Стив едва не облизнулся, ощутив соблазнительный запах, однако хозяйка подавать столь аппетитные блюда отнюдь не спешила. Поставив поднос на край стола, она принялась доставать посуду из шкафа. Стив, как завороженный, наблюдал за ее манипуляциями, от внезапно пробудившегося голода засосало под ложечкой.
Рыба с овощами, залитый сырным соусом картофель, душистые оладьи, сладко пахнущий мед, дивное жаркое, изумительно тоненькие ломтики солнечно-желтого сыра и розоватые полукружья колбас…
-Просто восхитительно! – восторженно произнес Стив, накладывая в тарелку все, попадающееся на глаза. – А кто готовил?
-Я, разумеется, - вскинула тонко очерченные брови Натали. – Здесь нет слуг. Этот дом я скрываю.
-Почему?
Жрица рассеянно улыбнулась, не сразу ответив.
-Это подарок… - наконец туманно пояснила она и, словно извиняясь, пожала плечами, с легкой улыбкой добавив: - Я не хотела, чтобы о нем знали…
Стив ощутил невольный укол ревности и еще - досаду. Сколь богатые поклонники водятся у Натали! Что ж, следовало ожидать, она – женщина роскошная… И куда ему тягаться с дарителями особняков? Парень приуныл и стал с куда меньшим интересом ковыряться в своей тарелке, в одно мгновение начисто лишившись аппетита.
Через некоторое время Натали, практически ни к чему не притронувшись, поднялась из-за стола и сверху вниз посмотрела на Стива.
-Сейчас мне пора, - мягко произнесла она. – Я вернусь вечером. Если хочешь – дождись меня. Хочешь – уходи.
-Я разве похож на болвана?! – возмутился Стив, раскрасневшись. – Конечно, дождусь!
Натали уже стояла в дверях. Обернувшись, она пару мгновений смотрела на него, потом хмуро покачала головой и сказала с какой-то затаенной грустью:
-Подумай серьезно, ладно?
Она вышла, оставив его в полном смятении.
Х Х Х
Натали сидела у большого зеркала в красивой медно-золотой раме и задумчиво разглядывала свое отражение. Ее руки рассеянно перебирали старинные деревянные четки, - лучший способ расслабиться и позволить подсознательному вырваться «на поверхность»… Когда попадаешь в тупик, самое верное и в то же время простое решение возникшей проблемы – попросту перестать о ней думать.
Обычно Натали неплохо удавалась подобная тактика, однако сейчас защитная реакция дала сбой, и жрица вот уже долгое время упорно и бесплодно пыталась отогнать мысли о Стиве.
Почему его образ постоянно возникает в ее мыслях? Ведь она его абсолютно, ни капельки не любит. Она разучилась любить так, как это требуется для создания «полноценных отношений» между мужчиной и женщиной. Жриц приучают сознательно контролировать собственную тягу к определенным представителям противоположного пола. Жриц учат НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ. Это просто и невообразимо трудно одновременно. Натали закрыла глаза, вспоминая основы основ, усвоенные давным-давно, вернее – КАЗАЛОСЬ БЫ, усвоенные! Итак, что самое главное в науке НЕ ЛЮБИТЬ?
Можно восторгаться ладным мужским телом, мощной энергетикой очередного кавалера, его пышущей через край животной сексуальностью. Можно ХОТЕТЬ этого мужчину, именно этого, но жажда плотских утех отнюдь не есть ЛЮБОВЬ, это в лучшем случае СТРАСТЬ. Ее можно использовать в своих собственных целях.
Можно восхищаться мужским умом и уверенностью в себе, любить по долгу беседовать с НИМ, но ведь и это не любовь. Может быть, уважение? С таким поклонником интересно поддерживать приятельские отношения, а при некотором усилии над собой даже сделаться его любовницей – не будет той оглушительной страсти и водоворота впечатлений, но для бушующих эмоций любая, даже начинающая жрица, способна подыскать себе кого-нибудь по собственному вкусу.
Но никогда, никогда нельзя совмещать оба этих в образа в один! Нельзя позволять себе видеть ЧЕЛОВЕКА в страстном любовнике и ЛЮБОВНИКА в умном и неординарно мыслящем, на твой взгляд, собеседнике! Иначе не ровен час, и ты обнаружишь, что влюбилась, и избавиться от этого чувства куда как трудней, чем просто избежать его. Любовь – это, прежде всего рамки. Любовь – это цепь, которой ты душишь саму себя, из-за которой делаешься вдруг слепой и глухой ко всему на свете! А в жизни слишком много интересного, чтобы позволить себе пропустить половину увиденного!
Натали открыла глаза, выпрямилась и, отложив четки, всмотрелась в свое отражение. Нахмурившись, провела пальцем по коже вокруг глаз. Кажется, наметились морщинки, нужно срочно предпринимать меры…
Ах, Стив, Стив… Что я нашла в тебе?
Глупая стареющая женщина в поисках неведомо чего…
Наверно, все дело в скелетах в шкафу – говорят, у каждого есть свой собственный скелет, но у нее, Натали, это отнюдь не фигура речи…
Час расплаты? Наверно. Ну что ж… Пусть так, пусть так…
Натали смотрела в зеркало, старательно приглядываясь к крохотным морщинкам, и не замечала слез – горячих слез, медленно стекающим по щекам и размазывающим тонкий слой пудры.
ХХХ
Никуда он, разумеется, не ушел.
И даже не стал раздумывать над решением, будучи по молодости лет страстным, безрассудным и недоверчивым. Ну, что, в конце концов, может произойти? Умрет от удовольствия? Пускай – оно того стоит.
Натали, правда, ничего ему не обещала… Все его мысли и надежды остаются достаточно бесплодными. А ее мудреную фразу про каких-то янь и инь Стив вообще не понял.
Чем же он привлек ее? Стив был достаточно уверен в себе, и нисколько не сомневался, что нравится женской половине человечества. Но ведь Натали – отнюдь не заурядная Стелла с ее смазливой наружностью и двухмерным восприятием мира!
Стив подошел к зеркалу и принялся критично изучать собственное отражение. Высокий, статный, мускулистый… Светлые волосы мягкой волной ложатся на плечи, а в серых глазах застыло странное загнанное выражение. Словно бы он, Стив, ждет чего-то и в то же время боится, что ожидаемое действительно произойдет.
Парень нервно усмехнулся. А ведь это правда! Ждет и боится. Как говорят, «и хочется, и колется».
Когда стемнело, он вернулся спальню и, усевшись на краешек кровати, принялся повторно изучать обстановку, пытаясь таким образом отвлечься от мыслей о Натали.
Здесь было уютнее и как-то привычней, чем в ее покоях в монастыре жриц. Никакого бархатного балдахина, золотых кистей и ярких красок. Все в светлых тонах, и запах – легкий, цветочный… И трудно сказать, какой вариант спальни нравился Стиву больше – первый будоражил, будил желания, второй настраивал на мирный лад. Эта комната явно предназначалась для сна – и ничего сверх оного.
ХХХ
Натали провела в своей комнате несколько часов, тщательно приводя себя в соответствующий случаю вид. Она давно уже определилась со стилем, и только лишь время от времени меняла акценты – в зависимости от ситуации.
Занявшись прихорашиванием, жрица перестала задумываться о собственных побудительных мотивах, заставляющих кидаться в очередную авантюру. Мало ли было в ее жизни моментов, которых лучше избегать? А она каждый раз с обычным безрассудством совершала очередной неправильный поступок.
Вот как сейчас.
Уже стоя в дверях, женщина обернулась и окинула комнату прощальным взглядом. В душе мелькнуло тревожное предчувствие, что видит она ее в последний раз.

… К моменту появления Натали Стив действительно почти задремал, убаюканный и этим едва ощутимым ароматом, и неяркими пастельными красками.
Она возникла в проеме дверей, облаченная в длинный темный плащ с таким огромным капюшоном, что он едва не закрывал глаза. В руках Натали держала свечу, и в смутном дрожащем свете фигура жрицы казалась особенно таинственной.
Стив, очнувшись, резко сел на кровати и быстрым движением поправил волосы. Натали поманила его пальцем.
-Идем, - громко прошептала женщина, когда он, завороженный, не сдвинулся с места. Стив с трудом поднялся, покачнулся, - ноги не вполне его слушались. Не сводя с Натали пылающего взгляда, он кое-как одолел несколько метров, отделяющие их друг от друга.
-Ты остался… - задумчиво протянула жрица, откинув голову, чтобы лучше видеть юношу – все-таки он был много выше ростом, и сама Натали едва достигала плеча Стива.
-Конечно, я остался… - голос плохо повиновался ему, стал хриплым и каким-то чужим. Слова давались с трудом, не в силах прорвался сквозь некую незримую преграду. Прокашлявшись, Стив добавил: - А у тебя были сомнения? И это плохо, что я остался?
Натали рассмеялась, встала на цыпочки и, обняв его свободной левой рукой за шею (правой она держала свечу), пылко поцеловала в губы. Стив охнул и притянул жрицу вплотную к себе. Отвечая на поцелуй с большей, чем следовало, страстностью, он почти кусал ее губы, отчасти желая причинить боль. Подобная потребность, отдающая садизмом, проявилась в нем впервые в жизни.
Прошла секунда, другая… Натали рывком высвободилась из железных объятий Стива и проворно отступила на шаг. Остановившись в полуметре от юноши и тяжело дыша, жрица хрипло прошептала:
-Идем со мной! Эта спальня – только для отдыха.
ХХХ
Никогда и никому Стив не рассказывал своих ощущений.
Да и не сумел бы рассказать! Просто не подобрал бы слов…
Животная страсть, рушащая границы разумного?
Невозможно тесное переплетение разгоряченных тел?
Острое, до боли, наслаждение?
Мелькающие в сознании незнакомые образы и чужие воспоминания?
Да и нет, да и нет…
Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что отныне никакая женщина не сравнится в своем мастерстве любовницы с Натали.
Стив смутно сознавал происходящее, и все никак не мог понять, кто он сам в этом буйстве красок, запахов и звуков – и существует ли он сейчас как отдельная личность? Кажется, нет…
Он не знал, сколько прошло времени. Просто вдруг понял, что лежит на влажной росистой траве и смотрит в прозрачное утреннее (во всяком случае – светлое!) небо. Стив попытался пошевелиться, и хоть таким образом определить, жив ли он все еще, - ведь может быть, и нет, может быть, он остался где-нибудь в межзвездном пространстве, на границе мелькавших миров…
Жив. Да, точно жив…
Он встал на четвереньки, с трудом повернул гудящую голову.
Над ним раскинула ветви молоденькая яблоня, и сладко пахло фруктами. Стив вдохнул полной грудью, постепенно приходя в себя, в теле разлилась удивительная легкость.
«Я по-прежнему в саду Натали, - пронеслось у него в мыслях. – А как же все эти миры? Приснились? И где сама Натали?»
Вокруг никого не было, и Стивом овладело беспокойство. Куда она ушла, зачем? Он сделал что-то не так, не оправдал ее ожиданий?
Однако пробудившаяся тревога не успела созреть, и перерасти во что-то большее – его плеча коснулась рука, и мягкий голос проворковал:
-Я здесь. Не волнуйся.
Стив порывисто поднялся и обернулся. Натали стояла в паре шагов от него и улыбалась слабой усталой улыбкой. Волосы женщины были слегка растрепаны, на плечи накинут легкий шелковый халат янтарного цвета, босые ступни выделялись яркими пятнами на фоне зеленой травы. Ноги жрицы оказались очень ухоженными, ни у кого из своих многочисленных пассий Стив не видел столь идеального педикюра, и эта деталь особенно тронула его.
-Почему ты ушла? – хрипло спросил он, не сводя взгляда с ее ступней.
-Мне надо было побыть одной, - просто ответила жрица, помолчав пару мгновений, словно бы в раздумье, какой дать ответ. Приблизившись к Стиву почти вплотную, она вскинула голову и, взяв его за подбородок, заставила посмотреть на себя. – Я надеюсь, ты правильно распорядишься моим подарком.
На сей раз голос ее звучал очень серьезно, почти торжественно. Стив нахмурился, не вполне понимая, о каком подарке идет речь; светлые глаза жрицы казались бездонными, и создавалось впечатление, что, заглядывая в них, он словно проносится по неведомым ему самому мирам…
-Я… я обещаю тебе, Натали, - ее имя он произнес натужно, как будто против воли, и сразу ощутил облегчение, - еще одна преграда на пути к ней была сломлена.
Уголки красиво очерченных губ Натали дрогнули, словно она силилась удержать какие-то слова.
-А ты… тебе… - Стив сбился с мысли и густо покраснел. – Ну, тебе самой понравилось?
Он уткнулся взглядом в землю, злясь на себя за косноязычие. Натали, усмехнувшись, поправила ему челку и попыталась встретиться взглядом, но безуспешно.
-Стив, милый, ты удивительно чуткий и нежный мужчина, и в то же время – страстный и горячий, - нежно шепнула она. – Ты подарил мне радость быть любимой, хотя и не пустил в свой мир, как я тебя пустила в свой. Не доверяешь?
Он встрепенулся, слегка ободренный ее словами, но все еще немного обеспокоенный:
-Я доверяю! Я просто не умею, ведь я не жрец!
-Бедный мой… - она, привстав на цыпочки, коснулась губами его лба, и тут же отстранилась. Стив попытался обнять ее, однако жрица ловко увернулась, засмеявшись. Погрозив ему пальцем, она с улыбкой произнесла: - Хорошенького понемножку! Страсть не должна приесться! Дай отдохнуть и телу, и воображению, Стив. И не беспокойся – я научу тебя всему, что знаю и умею, дай только время.
-Натали… - он все-таки обнял ее, зарылся лицом в мягкие, истощающие ненавязчивый аромат волосы. – Натали, не покидай меня. Клянусь, я сделаю все, чтобы ты со мной чувствовала то же, что и я с тобой!
Она снова засмеялась, весело, непринужденно и, ласково поглаживая его по обнаженной мускулистой руке, тихо ответила:
-Нет, Стив. Я никогда не почувствую того же, что и ты – и это правильно. Каждому – свое. Я получу от тебя то, что нужно мне, а ты берешь у меня что-то, в чем нуждаешься сам.
-Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной! – тревожно возразил Стив.
-Каждый человек счастлив. Просто некоторые находят удовольствие в жалости к самому себе, а для этого необходимо страдание. Так что не навязывай другим свое понимание радости. Если я сейчас с тобой – значит, я счастлива. Когда один из нас почувствует тревогу, когда поймет, что ему лучше уйти – он уйдет.
Стив порывался что-то сказать, однако Натали не позволила ему, нетерпеливо покачав головой.
-Молчи! Ты не умеешь видеть будущее, и я тоже, а значит, - не стоит спорить.
Она отступила на шаг, с насмешливой улыбкой взглянула на Стива и протянула какой-то сверток.
-Что это? – удивился парень.
-Халат, - усмехнувшись, пояснила та. – Не стоит разгуливать по моему дому без одежды. Как-то нескромно…
ХХХ
Озеро было небольшим, по форме – почти круглым, а вода в нем искрилась прозрачным перламутром.
Стив полулежал на песке и бросал косые взгляды на расположившуюся чуть поодаль жрицу, напоминающую каменное изваяние. Она сидела вот так, без движения, уже довольно давно, и парень успел заскучать. Наконец, когда он совсем было задремал, Натали вдруг выпрямилась и, сладко потянувшись, обернулась к спутнику. Лицо ее посвежело, а глаза засияли ярче.
-Ты наблюдал за мной очень внимательно, - с усмешкой заметила она. Голос ее звучал немного ниже, чем обычно. – Знаешь, что я делала?
-Думала, - пожал плечами Стив.
-Ну, скорее наоборот – не думала. Это трудно, знаешь ли, НЕ ДУМАТЬ.
-Трудно не думать? – ухмыльнулся Стив, усаживаясь поудобнее. – По-моему, не думать – привилегия глупцов. Человек разумный думает всегда.
-Ну не скажи… - укоризненно покачала головой Натали. – Привилегия глупцов – пустые, праздные мысли, не несущие в себе никакой информации. Так, знаешь, переливание из пустого в порожнее, неслышимый окружающим диалог с самим собой. Попробовал бы ты как-нибудь вообще не думать. На время избавиться от любых мыслей.
-А зачем это нужно? – скептически осведомился Стив. – Разве думать вредно?
-Иногда да, - кивнула женщина, старательно расправляя складки на своем балахоне. – Наши мысли довольно редко несут в себе положительный заряд. Иногда мы думаем просто, чтобы не оставаться в тишине. Мы боимся ее, внутреннюю тишину, Стив. Боимся.
-Боимся? – он не понимал, но против воли заинтересовался. – Как можно бояться тишины?
Жрица порывисто обернулась к нему, и глаза ее на мгновение вспыхнули таким яростным огнем, что Стив отпрянул.
-А ты поживи в этой внутренней тишине – и поймешь! Попробуй остаться наедине с собой – настоящим собой. Мысли, кружащие в твоем сознании, зачастую тебе вовсе не принадлежат. Это своего рода иллюзия, эдакие шоры, позволяющие скрыться от себя самого.
-Но во имя чего нужно прятаться?! – раздраженно воскликнул Стив. Он ненавидел не понимать чего-либо, а сейчас он именно не понимал. Особенно его пугала странная импульсивная реакция Натали…
-Во имя чего?! – повысила она голос. – Да потому что очень страшно слышать Голос Истинного «Я» человека. Страшно узнать диагноз, поставленный Вечностью – понять, что все, сделанное тобой, тебя же и уничтожит, осознать, насколько ничтожен ты настоящий! Узнать, что ты ничтожество или монстр – это страшно, Стив, очень страшно! – Натали уже кричала, щеки ее пылали, грудь тяжело вздымалась… Стив попробовал усмехнуться:
-Ты так говоришь, как будто и сама однажды обнаружила в себе монстра!
На лице женщины возникла странная болезненная гримаса. Поднявшись на ноги, Натали хрипло выдохнула:
-Ты угадал! Правда, я не всегда была такой…
Не добавив больше ни слова, она почти бегом устремилась к дому.
ХХХ
Некоторое время он продолжал сидеть, пытаясь понять, что именно в его словах встревожило Натали. Так и не придя к заключению, Стив поднялся, отряхнул песок с брюк и направился к белеющему в ста метрах коттеджу.
…Натали он разыскал в спальне. Она лежала на кровати, смотрела в потолок и, кажется, беззвучно плакала. Стив остановился на пороге, растерянно глядя на женщину. В голове мелькнула позорная мысль о бегстве, но он тут же взял себя в руки и шагнул в комнату.
Опустившись на самый краешек кровати, Стив осторожно коснулся бледной руки жрицы, ласково провел пальцами по гладкой коже. Вздрогнув, Натали порывисто села и испуганно взглянула на него.
-Что ты тут делаешь? – севшим голос спросила она. Стив неуверенно пожал плечами.
-Ты убежала так внезапно… я сказал что-то не то?
-Все нормально, - Натали вытерла слезы тыльной стороной ладони и даже попыталась улыбнуться.
-Но ты плачешь! – возразил Стив.
-Не правда… Просто я немного утомилась.
-Натали! – рассердился он. – Я, конечно, младше тебя, но я не ребенок! Я рано повзрослел! Если ты настолько меня не уважаешь, что нагло лжешь в глаза, я немедленно уйду! Почему ты врешь?!
-Стив, милый, уважение здесь ни при чем… - слабо возразила женщина. – Зачем тебе мои проблемы и заботы? Мужчинам неинтересны женские комплексы.
-Ты плохо знаешь мужчин в таком случае! – дерзко заявил Стив. От удивления и неожиданности у Натали мгновенно высохли слезы, а голос стал тверже.
-Я плохо знаю?! – возмутилась она. – Да представляешь ли ты, сколько мужчин было в моей жизни?!
Отчего-то мысль о прошлом Натали больно кольнула Стива, и он резче, чем следовало, ответил:
-Количество и качество – разные понятия, тебе бы это следовало знать!
-Да я тебя просто убью сейчас! – разозлилась жрица и замахнулась было, однако Стив ловко перехватил ее руку и с усмешкой произнес:
-Ух, и характер у тебя взрывной! Скольких мужчин ты уже убила, а?
Он сказал это безо всякой задней мысли, и реакция Натали его ошеломила. Оттолкнув руку Стива, она отодвинулась на самый край кровати и расширившимися глазами уставилась на него.
-Кто тебе сказал? – прошипела она словно разозленная кошка.
-Что сказал? – опешил Стив. Натали нахмурилась.
-Не играй со мной, мальчик. Говори, кто сказал!
-Я не мальчик, Натали! И не понимаю, кто мне и о чем сказал.
Пару мгновений она с сомнением разглядывала его, потом вдруг засмеялась. Сначала беззвучно, потом громче, и, наконец, смех ее стал почти истеричным. Обхватив голову руками, Натали шептала сквозь судороги смеха:
-На воре и шапка горит! Как же я устала, Стив, устала от себя самой… как мне хотелось бы умереть…
Стив перегнулся через кровать, схватил женщину за плечи и резко встряхнул. Натали, закашлявшись, попыталась вырваться, но парень держал ее крепко. Он позабыл о своем недавнем страхе перед несравненной жрицей, теперь он чувствовал себя сильнее ее.
-Зачем, зачем я тебя впутала во все это, Стив… - пробормотала она. Глаза ее покраснели от слез, веки распухли, и все равно она оставалась настоящей женщиной…
-Я хочу, чтобы ты мне все рассказала! – потребовал Стив.
-Ты уйдешь, когда услышишь… - тихо возразила Натали. – Хотя… пускай. Слушай.

…Он умер…
Я смотрела на него расширившимися от ужаса глазами и понимала – он действительно умер, такого лица не бывает у живых людей…
Нет, я вовсе не грустила из-за его смерти – ненависть, скопленная годами, все еще жила в сердце, и даже внезапная гибель моего исконного врага не смогла хоть отчасти приглушить боль многолетних унижений.
До сих пор я затрудняюсь с определением того, что чувствовала в те бесконечно тянущиеся минуты.
Страх? Пожалуй… Страх разоблачения, страх осознания всех последствий содеянного.
Злорадное удовлетворение? Что ж… зачем скрывать от самой себя? Да, да, будь я проклята – да!! Было и это…
И все-таки надо всем преобладал стыд – жестокое мучительное раскаяние.
Я смотрела в эти мертвые ненавистные глаза, пустые и в то же время удивленные – смотрела и понимала, что никогда, даже через тысячу лет, проживи я столько, не смогу спокойно засыпать ночами.
Через пять, десять, двадцать лет – стоит зайти солнцу, я буду вспоминать, что недостойна жизни – равно как и смерти. Каждую ночь…
Что ж… я оказалась права.

Стив слушал ее, затаив дыхание. Когда она замолчала, он спросил:
-Почему ты решила, что я уйду?
Натали вскинула голову, взглянула на него с изумлением.
-Я убила человека.
-Животное, - порывисто возразил Стив.
-Убивать животных тоже грех.
-Я не Господь Бог, и не сужу за проступки. Думаю, Всевышний сам решит, что делать с тобой, моя помощь ему в этом не потребуется.
Она смотрела на него с недоверием.
-Стив… Ты шутишь? Тебе совершенно безразлично, что я способна на убийство?
-Все мы способны на убийство, Натали, - серьезно ответил он. – Защищаясь, или в состоянии аффекта, или спасая ребенка… Или просто случайно! Мне жаль тебя, Натали. Все эти годы ты не была счастлива. Не знаю, какую кару приготовил тебе Господь, но страшнее того, что ты сама себе выбрала, придумать трудно.
-Стив… - она потянулась ему навстречу, коснулась губами его губ, и Стив, судорожно вздохнув, вновь позволил себе отдаться во власть темной волне животной страсти…
ХХХ
Темно, хоть глаз выколи…
Натали осторожно высвободилась из объятий спящего Стива и, бесшумно выскользнув из-под одеяла, набросила на плечи шелковый халат. Оглянувшись на сладко посапывающего во сне молодого человека, женщина задумчиво улыбнулась и тихо вышла из комнаты.
Минут через десять она уже находилась в маленькой кухоньке, предназначенной только для приготовления пищи. Сидя за грубо сколоченным столом, женщина при свете трех свечей сооружала себе трехэтажный бутерброд из хлеба, колбасы, масла и сыра. Старательно намазывая тоненький белый ломтик хлеба ароматным ярко-желтым маслом, Натали улыбалась кончиками губ.
Есть такие бутерброды очень вредно, а уж ночью особенно. Но до чего приятно сидеть в полутьме на кухне, беззаботно поглощать вкусную и вредную пищу и главное – НЕ БОЯТЬСЯ.
В течение долгих лет, со времен далекой юности, она боялась наступления ночи. В такое время суток почему-то особенно живо вспоминаются события, стереть из памяти которые никак не удается, и в каждой густой тени, в каждом ночном отзвуке чудятся гости прошлого, призраки грехов.
Почему она раньше никому ничего не рассказывала? Конечно, не так просто выбрать человека, достойного доверия… И в ее окружении таких нет. Не Эльвире же, в самом деле, исповедоваться! А мужчины в жизни Натали никогда ничего не значили. Каждый из них представлял собою просто очередную веху ее пути к избавлению от привычного ночного кошмара. Как оказалось, все эти годы она шла неправильно.
Какая насмешка судьбы и богов – в качестве избавителя выступил совсем еще зеленый юнец, парень, гораздо моложе ее… Жрицы иногда заводят романы с подобными субъектами, но исключительно для «поддержки тонуса».
Здесь же ситуация совсем другая. Она, Натали, нарушила основное правило жриц: не путать страсть с уважением, потребность в физической близости с определенным человеком с необходимостью присутствия его же в твоей жизни…
-И все-таки придется оставить Стива себе, - задумчиво пробормотала Натали, запивая бутерброд холодным молоком. – И будь что будет. Плевать.
ХХХ
-Поцелуй меня! – сонно пробормотала Натали, сладко потягиваясь всем телом. – Иначе не проснусь, не встану и не приготовлю тебе завтрак!
Стив с готовностью выполнил ее прихоть, жадно поцеловав в не накрашенные губы, а рука его скользнула по гладкому бедру жрицы. Натали обвила руки вокруг шеи молодого любовника, подалась ему навстречу… Стив судорожно вздохнул, нагнувшись, впился губами в ямку ее плеча…
…Через некоторое время Натали вышла из ванны, распространяя густой сладкий запах, и с удобством устроилась за туалетным столиком.
-Не люблю утро, - с легкой гримаской призналась она, открывая поочередно разные коробочки и шкатулочки с непонятными Стиву приспособлениями, предназначенными, очевидно, для прихорашивания. Вот уже седьмое утро подряд он с удовольствием и любопытством наблюдал за манипуляциями возлюбленной, честно пытаясь найти различия в «до» и «после». Не нашел. Ну, может быть, чуточку выразительнее становились глаза и белее кожа… Ну, и губы, конечно. Зачем только она их мажет какой-то гадостью, горькой на вкус? Они у нее и так… ммм… достаточно чувственные. Да и дело ведь не в цвете и форме губ, важно мастерство их обладательницы, а уж этого Натали занимать не требуется!
-Такой навязчивый запах, - недовольно пробормотала Натали, осторожно водя пуховкой по лицу. – Слишком сладкий, слишком липкий, что ли…
-Зачем же ты им душишься? – поинтересовался Стив, вполне солидарный с ее точкой зрения относительно сладких липких запахов.
Натали задумчиво улыбнулась.
-Это подарок, - томно протянула она. Стив нахмурился.
-Как и дом?
-Да, - кивнула она и, обернувшись к нему, с напускной суровостью заметила: - Ты ведь не рассчитываешь, что такая женщина как я, за всю свою жизнь не получала подарков от мужчин?
-Ну почему, - вынужденно признал Стив. – Но меня мучает совесть. Я-то тебе не могу подарить дом.
-Для человека, одарившего меня сим уютным коттеджем, такие подарки – пустяк. Каждый дарит по средствам.
Стив густо покраснел и быстро поднялся с кровати.
-Я немедленно пойду и куплю тебе что-нибудь. У меня, правда, нет денег... я что-нибудь придумаю…
-Ну-ка стой! – засмеялась Натали, шутливо погрозив пальцем его отражению в зеркале. – Не хватало еще твоего ареста за ограбление магазина… Придет время – купишь. Я пока не решила, кем тебя представлять, если до этого дойдет, конечно.
-А ты полагаешь, не дойдет? – осторожно спросил Стив, опустившись на край кровати. – Почему?
-Ну… Всякое может быть. Посмотрим, - уклончиво отозвалась женщина.

…Утро плавно перетекло в полдень, а Стив с Натали только еще садились завтракать.
Организм парня все никак не хотел привыкать к новому режиму дня. За годы обучения в семинарии Стив очень и очень редко мог позволить себе вставать поздно утром, поэтому и теперь просыпался почти на рассвете, и еще несколько часов просто лежал, прислушиваясь к ровному дыханию спящей жрицы.
Так что к моменту завтрака Стив обычно бывал жутко голоден, и этот день не явился исключением.
Стив сидел за столом, наблюдая за Натали, проворно снующей между кухней и столовой. Возле него появлялись все новые блюда: поджаренные ломтики ржаного хлеба, яичница, пресные лепешки, сметана и мед… Ему до колик в желудке хотелось есть, однако он терпел, по опыту зная, что Натали рассердится, не дождись он ее.
Вот, наконец, все приготовления были закончены, и жрица села напротив.
-Приятного аппетита! - сказала она, приступая к завтраку. – Почему ты не ешь?
Он действительно не притрагивался к пище, пристально глядя на женщину. Натали нахмурилась.
-Неприлично так внимательно следить за человеком, когда он ест, Стив, - недовольно заметила она. Он, казалось, не услышал – во всяком случае, взгляда не отвел.
-Натали! – голос его прозвучал выше обычного. – Я хотел поговорить с тобой…
-Прямо сейчас? – скептически осведомилась та, смазывая лепешку сметаной.
-Я хотел, прежде всего, поблагодарить тебя за прошедшие семь дней. Ты лучшая женщина в мире…
Натали усмехнулась и подняла взгляд.
-Стив, милый, - мягко произнесла она, - у тебя слишком мало опыта. Откуда тебе знать, что я лучшая? Я поблагодарю за подобные слова лет через десять, когда у тебя появится соответствующий багаж за плечами.
-У меня не будет женщин кроме тебя! – встрепенулся Стив.
-Расскажи это кому-нибудь другому, Стив! Я достаточно повидала на своем веку. Не спорь! Лучше продолжай. Ты ведь хотел сказать что-то еще?
Стив, стушевавшись, несколько минут собирался с мыслями.
Никогда он не знал, что ответит ему Натали, как поступит, не мог предугадать ее реакцию… Может быть, это и было одной из причин ее необыкновенной притягательности? Он провел в коттедже возлюбленной всего семь дней, однако каждый из этих дней разительно отличался от предыдущих. Казалось, у Натали неисчерпаемая фантазия…
-Натали! – он, наконец, совладал со смущением. – Я больше не могу быть иждивенцем.
Она молчала, словно и не слышала его, только морщинка между бровей стала чуть резче…
-Ну прошу тебя, посмотри на меня! – взмолился он. Натали подняла взгляд, и Стив сразу пожалел о своей просьбе. Жрица умела смотреть с таким выражением, что собеседнику хотелось провалиться сквозь землю. И все-таки он нашел в себе силы продолжить: – Я живу за твой счет, Натали, а я так не могу.
-Что ж… - протянула она. – Я ждала, когда ты затронешь эту тему. Разумеется, мужчина не станет жить за счет женщины.
Стив густо покраснел.
-Натали, - торопливо заговорил он. – Я небогат, но я приложу все усилия, чтобы ты была счастлива!
-Стандартный набор фраз, - скривила губы жрица. – Подобные обещания никогда не исполняются.
-Но я люблю тебя! – он вовсе не собирался говорить этого, слова вырвались против его воли. Натали на мгновение замерла, закусила губу и, нахмурившись, уставилась в какую-то точку на поверхности стола. Потом резко вскинула голову и почти сердито взглянула на Стива.
-Ты мне не веришь? – растерянно спросил он, обескураженный ее реакцией. Натали мотнула головой:
-Нет! И ты сейчас поймешь, почему. Ты что-нибудь слышал про Игру Живых?
-Игру Живых? – недоуменно переспросил Стив. – Я только знаю, что Живые – это боги… Они…
-Нет, никакие они не боги! – резко прервала Натали, повысив голос. Стив изумленно смотрел на нее, сердце в его груди бешено колотилось... Больше всего на свете парню хотелось оказаться за тридевять земель. Вот так унижение! Признаться в любви – само по себе травмирующее обстоятельство, а если в ответ на тебя еще и кричат! За что?
-Натали, мне плевать, кто такие Живые! – раззадорив себя подобными мыслями, сердито воскликнул Стив. – Я не понимаю, что происходит! Что я такого ужасного сказал?
Натали, сощурившись, пристально смотрела на него, и от ее изучающего взгляда парню сделалось немного не по себе.
-Ты действительно хочешь услышать мой рассказ?
-Хочу, - глухо отозвался он. – Я уже выслушал неделю назад один рассказ. Сомневаюсь, что эта история будет страшнее.
Глаза жрицы вспыхнули злым огнем. Выпрямившись, она подалась вперед, и ее пальцы, сжимавшей столовый нож, побелели от напряжения. Стив невольно отпрянул, на миг ему сделалось страшновато – сидящая напротив него женщина не только способна на убийство. Она УЖЕ убивала.
-Запомни одну вещь, Стив! – прошипела Натали. – Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя бить по больному! Никого – даже своего врага.
-Почему? – с вызовом спросил он.
-Ну, просто из чувства самосохранения. Зачем посредственного неприятеля превращать в непримиримого врага, жаждущего отомстить тебе при первом же удобном случае? Я полагала, ты не станешь использовать мои страхи и мое прошлое с целью ощутить собственное превосходство.
-Я вовсе не использую твои страхи! – быстро возразил Стив.
-Тогда слушай и не перебивай! – Натали пару мгновений молчала, пытаясь совладать с дыханием, потом неторопливо продолжила: - Что такое жизнь, Стив? Ты задумывался когда-нибудь над этим? Наверное, нет.
Тогда подумай сейчас. Что же это? Осознание самого себя, способность сохранять воспоминания о прошедшем или что-то еще? Я люблю порассуждать на эту тему, но могу честно признаться – я не знаю ответа на данный вопрос.
-А я его и не задавал тебе! – раздраженно заметил Стив. – Я хотел поговорить совсем о другом.
-Я знаю, - холодно согласилась она. – Дослушай меня. Я ведь, кажется, просила не перебивать.
Так вот, я знаю одно – все мы, люди, не живем.
-Это почему? – не выдержал парень. Натали улыбнулась, и улыбка ее была похожа на звериный оскал.
-А я не знаю. Наверно, это не так просто – жить. Жить необходимо еще научиться. Мы не умеем элементарно управлять собственной судьбой, зависим от обстоятельств и случайностей. Мы не умеем жить.
-А разве можно не зависеть от обстоятельств? – искренне удивился Стив. Жрица пожала плечами.
-Ну конечно. Это ведь ТВОЯ жизнь. Ты волен распоряжаться ею по собственному усмотрению.
Мы – проекция Бога на наш трехмерный мир. Проекция сферы на плоскость – круг. И задача этого круга – осознать, что он только лишь проекция, отражение чего-то более совершенного, и научиться использовать возможности породившей его Сферы. Научившийся переходит в ранг Живых. Ну а Живые любят играть в игры.
-Играть в игры? – глухо повторил Стив, не понимая каким образом эта философская дискуссия может быть связана с его признанием в любви.
-Видишь ли, пока человек не стал Живым, он остается просто телом – оболочкой, которой легко управлять и руководить.
Стив вскинул голову и выпрямился. Выразительные серые глаза вспыхнули недобрым огнем.
-Это как – управлять? – холодно осведомился он.
Жрица помедлила.
-Ну… можно представить так – они изображают из себя кукловодов. К примеру, двое решили поиграть в любовь. Взяли марионетки и, умело дергая за ниточки, поставили спектакль. Или решили приоткрыть завесу одной из тайн вселенной – и опять приходят на помощь куклы. Одна из них играет роль «гения». Так приходят озарения.
Стив несколько мгновений молчал, напряженно размышляя, а когда, наконец, заговорил, голос его казался чересчур спокойным:
-Значит, двое решили поиграть в любовь… И эти двое – не мы с тобой. Так, Натали? Мы – куклы?
Она хмуро кивнула и сердито отвернулась.
-А сейчас – игра окончена? – очень тихо спросил Стив, прислушиваясь к себе. Может быть, это было всего лишь самовнушением, однако ему показалось, что его мироощущение неуловимо изменилось. Что-то ушло… Он дернулся, как от удара, и резче, чем следовало, спросил, почти выкрикнул: - Зачем ты сказала мне это, Натали?! Сначала солгала, а потом вдруг призналась?!
-Всем Играм приходит конец… - помолчав, произнесла жрица. Она чуть сгорбилась, и голос ее звучал глухо и потеряно. За минуту женщина постарела на несколько лет. – Нельзя играть бесконечно.
-А ты с самого начала знала?
-Разумеется, - грустно улыбнулась Натали, подняв взгляд. – А как иначе? Именно поэтому нас учат НЕ ЛЮБИТЬ. Это важная наука и очень непростая. Мы, жрицы и жрецы, знаем все тонкости и умеем использовать Игры Живых себе во благо.
-Но почему ты решила «игру» прекратить так внезапно?! – с болью воскликнул Стив. – Я бы ничего не узнал и никогда бы не догадался!
-А ты хотел не знать? – печально спросила она, не отрывая взгляда от его лица. Стив нахмурился и ответил не сразу.
-Может быть… - протянул он и поднялся на ноги. Глядя на жрицу сверху вниз, он язвительно осведомился: - Получается, любовь – это и вправду выдумка? Всегда – игра?
-Нет, - покачала головой женщина. – Конечно, нет. Просто не может быть любви между жрицей и простым человеком. Жрицы и жрецы ближе к Сфере, понимаешь? Они почти осознали, что являются только отражением настоящей жизни. Мы с тобой не совпадаем по всем параметрам.
-Вот как! – Стив постарался говорить беззаботно, однако голос его дрогнул. – Занятно. Выходит, ты просто меня использовала в каких-то своих целях. Ну, надеюсь, я повысил твой …. э-э… ментальный уровень, и ты уже почти Живая! Благодарности не жду.
Он развернулся, собираясь уходить. Окрик Натали заставил его остановиться:
-Послушай, Стив! Ты все неправильно понял! Я и не думала тебя использовать, хотя, не спорю, ты помог мне избавиться от застарелой травмы.
-О, конечно, - нарочито бодро отозвал Стив. – всегда рад помочь.
-Но тебе нельзя уходить! – со страхом воскликнула она. Стив сощурился, смерив жрицу надменным взглядом:
-Почему? Я роняю твое достоинство?
-При чем тут достоинство! – рассердилась женщина. – Наш мир состоит из бесконечного множества реальностей, параллельных вариантов судеб… Обыкновенный человек не умеет пользоваться возможностями пространства, и всю свою жизнь обретается в нескольких однотипных мирах. Живые стоят НАД реальностями. Ну, а такие, как я, способны свободно передвигаться между различными мирами.
-Мне надоела твоя лекция, Натали! – перебил ее Стив. Он побледнел сильнее обычного, в глазах пылали ненависть и боль. – Я уже и так прекрасно понял, какая ты совершенная и умная, а я тебя просто недостоин. Я ухожу, не волнуйся.
Натали несколько секунд молча смотрела на него, и во взгляде ее сквозили отчаяние и безысходность. Мотнув головой, женщина беззвучно проговорила, словно обращаясь к себе самой:
-Зря, зря я рассказала… Надо было подождать… - потом, выпрямившись, уже громко добавила: - Стив, ты еще не жрец, и не видишь реальностей, но теперь, после недели, которую провел со мной, ты их чувствуешь. Это опасное состояние. Особенно для людей, склонным к импульсивным поступкам. Ты в ярости, и эта ярость может завести тебя в какие угодно дебри миров. Ты этого хочешь?
-Хочу, - прошипел Стив и, развернувшись, быстро преодолел остававшиеся до двери метры.
Он больше не оборачивался, и не мог заметить слез, блеснувших в глазах Натали…
Х Х Х
«Это неправильно» - сказал он.
«Почему?»
Он помолчал, пытаясь сформулировать свою мысль как можно точнее.
«В чем смысл этой игры?» - наконец задал он мучивший его вопрос.
Она казалась удивленной.
«Разве не ты хотел ярких эмоций и острых ощущений?»
«Хотел, - вынужден был признать он. – И все-таки теперь я ощущаю раскаяние»
«Раскаяние не присуще Живым, - холодно отозвалась она. – Живые поступают так, как считают нужным, и в любом случае их поступки в итоге оказываются правильными»
«Я не верю этому!» - пылко возразил он. Она хмуро разглядывала его.
«Таких, как ты – единицы… Обычно, становясь Живым, человек перестает быть импульсивным. Подобные эмоции отбирают слишком много энергии. Успокойся и попробуй объяснить – что именно тебе не понравилось в игре?»
«Жестокость» - отрывисто произнес он.
«Живые не бывают жестокими»
«Ранг Живых – высший? – ехидно осведомился он. – После него – пустота? Это предел совершенства?»
«Нет, конечно, - помедлив, согласилась она. – Ну и что с того?»
«Очень просто. Если это не предел, значит, и Живые могут ошибаться. А ошибки следует исправлять»
«И как ты намереваешься исправить свою ошибку, которой на самом деле не существует?»
«Посмотрим!» - угрюмо пробормотал он.
Х Х Х
Граф запер входную дверь, разулся и прошел на кухню. Открыла холодильник, окинул унылым взглядом его содержимое и, вздохнув, вынул батон подсохшего хлеба и остаток сырокопченой колбасы. Есть хотелось до обморока, и в то же время надоели бесконечные бутерброды.
Усевшись за стол, он принялся за свой скудный ужин, торопливо прожевывая огромные куски.
-Приятного аппетита, - раздалось над самым его ухом. Граф, подавившись от неожиданности, порывисто обернулся и облегченно перевел дыхание. Незваным гостем оказался всего лишь его сосед – худосочный опрятный пожилой мужчина.
-Ну, вы даете, Федор Матвеевич! – возмущенно воскликнул Граф. – Почему не позвонили?
-Вы ведь сами дали мне запасной ключ на хранение, - заметил сосед.
Граф несколько мгновений молчал, не в силах выразить словами свои чувства, потом сердито сказал:
-Я не имел в виду, что Вам можно вот так запросто врываться ко мне! Это просто невежливо, если выражаться цензурным языком. Я вполне мог быть занят чем-нибудь очень личным!
-А я решил рискнуть! – с удовольствием отозвался Федор Матвеевич и, нисколько не смущаясь, сел рядом с Графом. Последний поморщился.
-Что-то произошло, Федор Матвеевич? – изо всех сил стараясь держать себя в руках, поинтересовался он тоном светской беседы. Федор Матвеевич, казалось, удивился.
-Знаете, молодой человек, вначале гостеприимный хозяин угощает посетителя.
-У меня пустой холодильник! – окончательно разозлился Граф. – Это переходит все границы, Федор Матвеевич. Во-первых, немедленно переходите к сути вопроса, из-за которого пришли, а во-вторых, я завтра же поменяю замки на дверях. От таких людей, как Вы, можно ожидать чего угодно.
-А Вы, полагаю, очень заняты? – почти заботливо осведомился сосед, начисто проигнорировав большую часть тирады хозяина. Тот в изумлении уставился на незваного гостя. Конечно, в жизни происходит всякое, и люди меняются, раскрываясь с неожиданной, чаще негативной, стороны, и все-таки не может быть, чтобы такой вот божий одуванчик Федор Матвеевич, видный насквозь, вдруг позабыл все правила приличия. Да ведь он по вечерам читает русскую классику, особенно предпочитая «Идиота» Достоевского, их грязный подъезд величает «парадной», а к нему, Графу, обращается снисходительным „сударь”! И теперь – такое поведение? Такого не бывает.
-Послушайте! – Граф сощурился и задумчиво пожевал губами. – Вы ведь не Федор Матвеевич. Вернее, так – Вы УЖЕ не Федор Матвеевич.
Пожилой сосед улыбнулся кончиками своих тонких губ.
-Ну а разве был такой индивид – Федор Матвеевич? Так, набор инстинктов, смутных желаний, чужих мыслей. На грани самосознания.
-Он мог бы с Вами поспорить, - прервал его Граф, порывисто выпрямляясь. Кровь бросилась ему в лицо, ноздри задрожали, и он, с трудом сдерживая ярость, отрывисто спросил: - Что Вы с ним сделали?
-Ну, угощения я так и не дождусь, похоже, - посокрушался Федор Матвеевич и лукаво взглянул на хозяина. – Но, может быть, Вас не затруднит предложить мне чайку? Или кофе?
-А Живые пьют кофе? – зло спросил Граф, но все-таки принялся за приготовление кофе.
-А почему бы им не пить кофе? – удивился гость. – Все зависит от ситуации. А данная ситуация просто вынуждает прибегнуть к процедуре совместного потребления ароматного напитка.
-Вы хоть сами поняли, что сказали? – ухмыльнулся Граф, наливая в две чашки кипяток. – Какой-то набор бессвязных фраз. Настоящий Федор Матвеевич выражался хоть и витиевато, но все-таки литературно и вполне доступно пониманию.
Минут через пять кофе был готов, и Граф молча поставил перед Федором Матвеевичем его одну из чашек.
-Пейте, - отнюдь не гостеприимным тоном сказал он и добавил: - И сразу убирайтесь. Ключ можете оставить себе на память, я все равно поменяю замки. Или вы умеете проходить сквозь стены?
Федор Матвеевич взял дымящуюся чашку, вдохнул крепкий бодрящий аромат и только затем отпил. Удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Графа.
-Мы многое умеем, Стив, - мягко произнес он. – И я не понимаю твоего хамства. Чего ты боишься? Меня?
-Я никого не боюсь, и не рассчитывайте! – отрезал Граф и вдруг, перебив себя самого, резко обернулся к гостю – до этого он стоял к нему спиной, словно наглядно демонстрируя собственное бесстрашие. Теперь же взгляд его выразительных серых глаз впился в спокойное лицо собеседника. Вскинув голову, он требовательно спросил: – Откуда вам известно имя Стив?
Федор Матвеевич не ответил, продолжая пить свой кофе.
-Уходите! – повысил голос Граф. – Немедленно! Это ведь Вы сыграли со мной и Натали злую шутку? Как это у вас называется? Развлечение перед сном? Мы, люди, любим на ночь глядя пролистнуть пару страничек завалящего романчика, а Вы вот ставите спектакль – и наслаждаетесь зрелищем. Ну а что такого? Мы – всего-то набор инстинктов и чужих мыслей, что с нас взять!
Он сорвался на крик, чего не позволял себе очень давно. Сосед аккуратно поставил чашку на стол и внимательно взглянул на взбешенного хозяина квартиры.
-Успокойся, Стив. Все гораздо сложнее. Ничего общего с романчиком перед сном.
-А что вы сделали с Федором Матвеевичем? – почти через силу произнес Граф. – Он был безобидным, никому не мешал…
-А с ним ничего плохого и не произошло, - вскинул брови странный гость. – Тело, можно сказать пустовало. Живой, которому оно принадлежит, еще не пробудился ото сна. Мой визит всего лишь катализирует этот процесс.
Граф сощурился.
-Ну, если так легко всех разбудить, чего же Вы медлите? Давайте, катализируйте! – в голосе его звучала злая ирония.
-А зачем? – пожал плечами тот. – Какой тогда смысл во всей этой игре, затеянной Создателем? Вас задела моя игра, а как на счет спектакля, оставленного Всевышним? Вас не задевает это?
-Я не встречался с Богом, не доводилось, - огрызнулся Граф. – Встречусь, скажу Ему все лично. А пока я говорю ВАМ – убирайтесь вон! Мне наплевать на все ваши доводы!
-А кто тебе сказал, что я буду приводить тебе какие-то доводы?
Граф попытался не выказать растерянности и поэтому спросил с демонстративным вызовом:
-Ну а что Вы делаете в моей квартире в таком случае?
-Просто пришел спросить у тебя: что ты тут делаешь? В этом мире, я имею в виду?
Стив нахмурился, ничего не понимая.
-Живу… - осторожно произнес он, заранее предчувствуя подвох. – Как и все.
-Но зачем жить как все? Зачем ты придумал себе это дурацкое прозвище Граф, зачем создал, возглавил мелкоуголовную банду, промышляющую грабежом? Это недостойно тебя, Стив. Тебе осталось сделать один шаг – и ты присоединишься к числу Живых. Тогда ты и сам поймешь смысл Игр и перестанешь обижаться. Ты тоже начнешь ИГРАТЬ. Что же тебе мешает?
Граф, внезапно ощутив давящую гулкую усталость, тяжело опустился на табурет и, сцепив руки, уставился на собственные пальцы. На собеседника ему смотреть не хотелось.
-А может, мне не хочется понимать смысл ваших игр… - наконец негромко протянул он. Федор Матвеевич задумчиво кивнул.
-Тебе нравится жалеть себя.
-Ничего подобного! – взорвался Граф, вскинув голову, глаза его полыхнули недобрым огнем. – Я просто… просто боюсь!
-И чего же ты боишься? – донесся, словно издалека, все такой же спокойный голос гостя.
-Боюсь стать Живым. Это то же, что и смерть.
-Напротив, Стив. Это рождение.
-Рождение кого? Какого-то Живого, которого я и в глаза никогда не видел? Кого-то, кто на самом деле является хозяином моего тела? Все мои мысли, как вы изволили выразиться, - чужие. Все, что я собой представляю – только лишь набор желаний и инстинктов. Ну и пусть так! Пусть я еще не осознал себя самого, одно я понимаю превосходно – весь это набор первобытных инстинктов жаждет существовать! А рождение неведомого мне Живого убьет меня, Графа.
-Почему ты так уверен в этом?
-Да потому что во мне нет ничего, достойного вечности! – с досадой отозвался Граф и поднялся на ноги, не в силах совладать с охватившим его возбуждением. – Понимаете? Я действительно не святой, и не хочу умирать.
-А откуда тебе знать, что достойно вечности и кого можно назвать святым, а, Стив? – грустно поинтересовался Федор Матвеевич.
Тот, казалось, его не слышал. Тяжело дыша, он смотрел в окно и тихо шептал, словно обращаясь к себе самому:
-Я так хорошо помню тот день! Я ненавидел ее, отчаянно ненавидел! Она унизила меня, она дала мне понять, что я – существо низшей категории, временная игрушка знаменитой жрицы… Я шел, шел, не разбирая дороги… И вот я здесь. Уже шесть лет я здесь.
-Ты хотел бы увидеть ее? – неожиданно мягко спросил сосед. Стив отчаянно, почти со страхом замотал головой:
-Нет, нет! Сейчас – нет. Может быть, позднее… Сейчас я не готов.
Федор Матвеевич грустно смотрел на него.
-Позднее может и не наступить, Стив. Помни об этом. На всякий случай я хотел бы тебе сказать, что Натали теперь живет не там, где ты оставил ее. Вряд ли тебе удастся разыскать ее даже при большом желании.
Граф ничего не ответил, только сильнее сжал губы.
И только когда сосед покинул его квартиру, Стив беззвучно пробормотал:
-Вы плохо меня знаете, Федор Матвеевич! Или слишком хорошо.
Он тряхнул головой, обстановка кухни поплыла, и Граф не сразу понял, что в глазах у него стоят слезы…


ЭПИЛОГ

Молодая красивая женщина склонилась над столиком, заставленным разнообразными шкатулочками, баночками, в которых переливались, мерцали и сверкали драгоценные вещицы.
Женщина чуть хмурилась, разглядывая все это сияющее богатство, потом, вскинув голову, внимательно взглянула на свое отражение в зеркале, пытаясь угадать, какое из украшений подойдет к ее наряду лучше всего.
Из серебристой глубины на нее устало смотрела интересная молодая особа лет двадцати пяти – во всяком случае, внешне она выглядела не старше. Густые темно-русые волосы были собраны в высокий узел, в серо-голубых глазах таилась насмешка, и эта же насмешка отразилась на форме красиво очерченных губ. Женщина была облачена в длинное и сильно декольтированное платье из тонкой бледно-изумрудной материи, подчеркивающее пышность высокой груди своей хозяйки и умело маскирующее некоторую полноту бедер.
-Сюда нужно что-нибудь скромное, на мой взгляд, - раздался откуда-то сзади низкий, с бархатистыми интонациями голос. – Для контраста с тобой.
Женщина охнула, выразительные серые глаза расширились от удивления, когда она увидела отразившегося в зеркале высокого статного блондина с коротко стриженными волосами.
-Стив?! – хрипло прошептала она. Мужчина поморщился, неспешно пересек комнату и опустился на колени у кресла женщины.
-Нет, Натали, - тихо сказал он, печально глядя на нее снизу вверх. – Теперь я Граф.
-Теперь ты взрослый, - подтвердила жрица, силясь улыбнуться, и с трудом удерживая слезы. Рука скользнула к его волосам, длинные пальцы зарылись в короткий светлый ежик. Она закусила губу, борясь с собой, потом, справившись с эмоциями, сумела выговорить почти спокойно – ну, может быть, немного хрипловато: - Как ты нашел меня?
-Интуиция, - усмехнулся он и поцеловал ее колено. – Зачем ты спряталась в этом диком поселке, где верят в языческих богов и совершают жертвоприношения? Зачем ушла из реальности, где была знаменитой и далеко небедной жрицей?
-А зачем ушел ты? – грустно ответила вопросом Натали. – Зачем стал… разбойником с большой дороги?
Граф нахмурился и, отстранившись, попытался заглянуть в глаза собеседнице.
-Откуда ты знаешь? – тихо спросил он. Натали пожала плечами:
-Ты думаешь, я могла упустить тебя из виду? Напрасно…
-Зачем великой жрице следить за недостойным ее любви человеком? – с невольным сарказмом произнес Граф и криво улыбнулся. Слова вырвались против его воли, и он тотчас пожалел о сказанном, заметив, как побледнела Натали.
-Ты меня тогда неправильно понял, Стив, - отвернувшись, глухо и отрывисто произнесла она. – Я не сумела объяснить… А может быть, и сама не понимала до конца.
-Не понимала чего? – он с силой сжал ее колено, не замечая, что причиняет боль, и впился жадным взглядом в осунувшееся лицо бывшей возлюбленной.
Она подняла взгляд.
-Игра Живых иногда становится реальностью для людей. Понимаешь?
-Живые иногда попадают впросак, - усмехнулся Стив и вдруг совсем другим тоном, очень серьезно добавил: - Натали, ты нужна мне.
-Зачем? – напряженно отозвалась она, вглядываясь в лицо Стива и сама не понимая, каких слов ждет. Граф стушевался, но только на мгновение.
-Хорошо, я скажу иначе. Я люблю тебя. Мы не можем быть вместе – в том смысле, который вкладывают в это понятие обыкновенные люди. Но ведь мы с тобой отнюдь не обыкновенные, правда? Но ты нужна мне.
-Зачем, если мы не будем вместе? – тихо спросила она, опустив взгляд.
-Без тебя я буду гораздо более одиноким, Натали. Я люблю тебя – разве этого мало? Мне просто необходимо знать, что ты существуешь, и что в любой момент я могу встретиться с тобой – а ты со мной.
-В любой? Ты полагаешь, я буду всегда ждать тебя, сидя у камина? – с насмешкой поинтересовалась Натали - в ней начала пробуждаться привычная ироничность. Стив улыбнулся в ответ.
-Я полагаю – да. То же касается и меня. Хотя необязательно ждать именно рядом с камином. Я найду тебя – ты просто меня жди.
Натали соскользнула с кресла, и через мгновение очутилась в объятиях Графа. Уткнувшись лицом ему в плечо, она наконец-то позволила себе заплакать.
-Ты стал настоящим мужчиной, Стив, - прошептала она. – Я ждала тебя. Все эти годы. Я знала, что ты придешь изменившимся, но не думала, что перемена окажется столь разительной.
Стиву стало трудно дышать, близость жрицы будоражила его воображение… Никогда, никогда еще Натали не была столь… податливой? Нежной? Мягкой? Впервые она не повелевала, а покорялась.
-И если ты не очень спешишь… - продолжала шептать она, голос ее становился прерывистым, а руки тянулись к завязке его плаща. – Если у тебя есть время…
-Натали! – простонал Граф, опрокинув жрицу на ворсистый ковер, его губы коснулись мочки ее уха. Какая белая, сахарная кожа… Ни у одной женщины на свете нет такой вот нежной, бархатной кожи… - Что ты хочешь – скажи, я выполню любое желание.
-Не ври, - хрипло пробормотала жрица и обвила руки вокруг его шеи, потянула к себе. – Но это желание ты выполнишь. Я хочу тебя, Стив! И еще – нашего ребенка.

…И какая разница, что он уйдет, а она останется?
Разве не стоит вся прошедшая и вся будущая жизнь этих мгновений?
Мгновений не физического удовольствия, нет. Мгновений, когда во всем мире для тебя не остается ни единого человека, кроме находящегося рядом... Мгновений, когда становится ясно – ты все-таки умеешь любить…