Стаи, своры...

Моему любимому, понимающему во мне самое глубинное



Черная глава 1

Цепкие кошачьи пальцы обхватили камень подлокотников, и она резко встала. Фигура вознеслась над древним крошащимся троном, опутанным паутиной тысяч поколений пауков. Теперь она могла припомнить каждого из них по имени.
Еще только легкая улыбка проползла по ее губам.
Страйфа взглянула на пол зал, затерянного в лесах и летописях древности. Эта вековая пыль была мягка, как самое нежное ложе. Теперь она была способна создавать из нее одухотворенных существ. О, сила давалась тяжело, но что эта сила давала!..
Ликование расправляло крылья, и они шуршали по спинке трона, а ее улыбка ширилась, обнажая нечеловеческие зубы.
Стоило сделать шаг вперед, к порталу, ведущему туда, к тому миру, над которым она желает надругаться с помощью новой силы. Ведь разрушение манило страйфу больше созидания. Она шагнула.
В проеме возник силуэт.
Фостиарм предстал перед ней. Мудрый юноша не стал прибегать к ненужной лести. Он, несомненно, лучший преемник Повелителя Туманов, лишь только понимающе улыбнулся и произнес:
-Вижу ваше наслаждение новым источником…
Страйфа глубоко вдохнула мертвый воздух и не без удовольствия задержала его в своих не менее мертвых легких.
-О, да…
-Теперь, думаю, нам можно перестать беспокоиться.
Она с симпатией оглянула своего верного слугу и советчика. Как всегда задержалась на отливающих шелком волосах, аккуратно лежащих на юношеских плечах. Ей нравилась привычка Фостиарма выглядеть почти человеком. Это было не просто хвастовство – знак того, что юный арк постоянно участвует в вылазках в людские поселения, но и действительно полезное свойство.
-Позволь и мне сделать тебе приятное, милый Фостиарм, - медленно произнесла она, и лицо ее слуги непроизвольно потемнело от радости.
-Я…
-Ведь не могу же я одна испытывать это, - с этими словами страйфа жестом попросила руку юноши, а когда тот подал ее, быстро начертила когтем на его ладони знак. Возвращая руку, она заговорщицки приподняла брови. Через миг она уже выходила из древнего храма в объятья густого воздуха ночи. А юноша, взглянувший на свою ладонь, начал медленно меняться.
Наверху к страйфе подступили темные фигуры. Бесчисленные глаза всматривались в ее лицо, шепотом разносились напоенные надеждой слова.
-О, Улотвайг, поведай нам…
Внезапно округа озарилась яркой вспышкой. Страйфа захохотала, закинув голову.
-Удачной ночи, Фостиарм!
В ответ вспышка ударила вновь.
Рокот зачарованных голосов разнесся по безлюдным, кишащим лишь нечистью, просторам вокруг развалин храма.
-Мальчишка заслужил, - проговорила страйфа, глубоко наслаждаясь ощущением босых ног, ступивших на мягкую влажную траву.
-Вы щедры к слугам своим, - проговорил один из мудрейших, облачив слова лести в ритуальное шипение древней речи.
-Хотите также? – вдруг спросила Улотвайг. – Я могу дать вам еще больше, Тлориат.
Абсолютно черные, лишенные белков, огромные глаза главного советника, Повелителя Червей удивленно моргнули.
-Я слишком стар и медлителен для этого, Властительница Улотвайг. Смогу ли я изменить моей привычной, скучной земляной магии? Едва ли…
-Тогда не тратьте сил на подобающие слова, дорогой Тлориат. Я не хочу терять ни единого мгновения этой ароматной ночи. Человеческие голоса слышатся мне за сотни ночных переходов, а с севера, я чую, до них не будет и одного. Я спешу напоить мое воинство своей силой, а затем утолить их жажду убийства.
Гул голосов, окружающих страйфу, достиг предела. Она улыбалась в лица своим советникам.
-Как я могу дольше выносить их жажду? – смеялась она, хватая за волосы то одного, то другого из тех, кто стоял близко к ней. – Как я могу?..
Неожиданно она оборвала фразу и дрогнула всем телом. Окружившие в тревоге подались к повелительнице, не понимая, что с ней. Она же начала слабеть, пока не опустилась прямо на землю, где в странной муке сжалась в комок. Крылья конвульсивно раскрылись и сложились вновь. Ее любимейший слуга, полуарк Хлид Плесени, бросился к ней сквозь толпу и, склонившись над страйфой, обхватил ее узкие плечи.
-Улотвайг!
Ему вторили все. Едва вспыхнувшее ликованием и гордостью за свою повелительницу, нечестивое племя охватил страх за нее. Юные химеры полными ужаса глазами смотрели на склонившихся к хозяйке мудрейших. Им не было видно лица великой страйфы из-за множества спин.
Но каждый стоящий рядом смог расслышать ее слова, раздавшиеся в неожиданно наступившей скорбной тишине.
-…Нет, мне не нужно вашей тьмы… Я чувствую горечь… воздуха… Она исчезла…
-Нет! – вскричал кто-то. Его крик отразился в душе каждого. И горечь тут же почувствовали все.
Она исчезла…


Серая глава 2

…Даже собаки не смотрели ему вслед. Сухая и ветреная осенняя улица, по которой он безразлично брел, не была безлюдна. Горожане скользили мимо, часто задевая парящие полы его плаща. Они не считали нужным вежливо сторониться того, кто был также неинтересен им, как украшения на городском фонтане. Горожане были заняты, а этот бродяга, нездешний просто ошивался вокруг пивных, ища подходящую его скудным деньгам. Грязно-седые волосы проходимца колыхались от ветра и часто мешали ему смотреть вперед. Лицом бродяга был еще молод, но он не заинтересовал бы ни одну проходящую мимо девушку, даже ту, которую соседи за глаза поносили шепотом пополам со слюной. Таких типов с исхудалыми лицами и давно потерявшими свой цвет глазами, у кого перед взглядом словно бы всегда стоит призрак терзающих их дум, не любит никто.
Вопреки убеждению замечавших незнакомца людей, он не был праздным гостем улиц Тарма, ищущим сомнительных развлечений подобно местным пьяницам. Хоть шаг его и был небрежным, будто даже своей походкой он желал выразить полное презрение ко всему, шел он, всё же, целенаправленно.
Пройдя улицу почти до конца, до старой торговой площади, незнакомец быстро свернул в один из неприглядных тупичков, в которых обычно скапливался всякий мусор. Запах там стоял мерзкий, но человек даже не поморщился. Он подошел к двери у самой стены тупика. Перед ней невозможно было стоять, не наступив в помои. Некогда очень добротные, но изношенные до дряхлости, сапоги незнакомца окунулись носками в цветастую жижу. Не замечая ничего, он достал из кармана ключ и поспешно отпер дверь. Внутри ждал сумрак, слабо подсвеченный непонять откуда идущим светом.
…Когда Агардаон тряхнул головой, и личина была снята, из тени на его лице неожиданно резко блеснули серые глаза охотника. Он сам не представлял точно, что за человек только что прошел треть Тарма, и что за муки гнездились в его несчастной и обозленной душе. Агардаон знал лишь то, что никто из людей Мирайва не заметил его, а личина… как выкидыш: никто никогда не узнает, кем он был.
Агардаон, проклятый представитель рода человеческого, омерзительнейшая тварь, приложил ладонь к шершавой каменной стене невзрачного коридора, в котором стоял. Пальцы поползли влево и вниз. Он знал, что почувствует, когда нащупает невидимую в тени руну, всего лишь нарисованную черной краской. Почувствует, что коснулся руны. Хотя слой краски слишком тонок. Пальцы Агардаона были изящно длинными, но, все же, слишком грубыми для потомственного мага.
Потомственным магом он, конечно же, не был.
Вспоминая отца – воина-наемника, готового пойти за любым, кто заплатит вперед; мать, тоже лишенную корней, следующую за мужем в любой поход, он тепло улыбался.
Его улыбка становилась еще теплее, когда он представлял свой любимый трехгранный кинжал, плавно входящий в потомственные кишки Мирайва… Кишки Сына Рода Таэррифов…
Руна наконец нашлась.
Он раздраженно пробарабанил по ней пальцами трижды по два.
…Трижды по два. Агардаон знал, что его Зверь, Шакхашт, появившись однажды в этом мире, успел прожить в нем время, позволившее его сердцу совершить лишь три удара.
И кто был в этом виноват?!
Именно тогда клятва, данная над телом матери, впервые схватила его за горло.
Он до сих пор залечивал рубцы…
О, Мирайв, Кларса, Дойриг! Жизнь не была бы так сладка, если бы не предстояло мстить им!
Он покачнулся, обхватив себя руками, заходясь тихим смехом, полным наслаждения. Некоторое время он так и содрогался, прислонившись к стене, а затем, уже успокоившись, хотя и продолжая улыбаться во весь рот, вошел в эту самую стену.
Он не оказался с другой стороны, в угрюмой каморке бедных обитателей дома. Он вообще не прошел сквозь стену, как это делают презренные маги – почитатели традиций, всегда стремящиеся показать свое пренебрежение к живому и неживому. В том числе к препятствиям из камня или дерева.
"Идиоты!" – в который раз подумал Агардаон.
Нет ничего глупее, чем бить по рукам богиню, протягивающую невидимое сокровище!
Агардаон продвигался сквозь камень. Камень был счастлив помочь ему: неприступная холодная плоть охотно позволяла едва различимой живой сути скользить внутри себя. Путь Агардаона лежал вдоль стены и вниз, в подвалы здания. Он не мог видеть то, что происходило по ту сторону тверди, но слышал голоса, звучащие очень глухо. Кажется, кто-то кричал на ребенка. Ребенок плакал. Слепо и безразлично к этому шуму Агардаон проникал все дальше и дальше. Его чувства в этот момент были такими странными, что едва ли он смог бы их описать. Но привычка сделала даже эту магию самым обычным опытом. Агардаону нередко приходилось прибегать к ней, стремясь остаться незамеченным в Тарме.
Он старался не слушать того, что пытался поведать ему камень, старался не замечать того, что происходило с ним во время этого пути. И все равно каждый раз, выходя из стены и ступая на пол подземелья, он несколько мгновений не мог найти себя…
В этот раз было также.
Перед ним темнел коридор, который с трудом освещала одна единственная свеча. Ее бледное тельце сиротливо возвышалось на каменном выступе. Агардаон остановил затуманенный взгляд на ней и сжал волю в попытке очнуться. Маленький язычок пламени… Тяжелые, медлительные мысли нехотя отступали.
Окончательно избавившись от них, маг быстро зашагал по коридору, ведущему, казалось, просто в непроглядную темноту.
Он знал это подземелье слишком хорошо, чтобы брать с собой свечу. Шагов было почти не слышно в стоящей здесь тишине. Хотя разглядеть руны на стенах, начинающиеся спустя четырнадцать шагов с того места, где была свеча, он не мог - их и не нужно было разглядывать… Все по-разному, они говорили о том, что каждый камень, каждая пядь стены здесь служит лишь Хозяевам. Тем, кого чужак встретит впереди. Такие руны ставят перед самым логовом, там, где Хозяева имеют наибольшую силу и менее всего опасаются вторжения. Агардаон считал, что поставить эти руны в тармском подземелье было довольно самоуверенно, ведь Тарм – город Мирайва… Но Ишэрт считал иначе. А с Ишэртом никогда не было полной уверенности, что он не прав.
Успокоенных глаз Агардаона коснулся некий отблеск далеко впереди по коридору. Это был свет, идущий из зала. То, что здесь называли светом – они очень не любили дневной яркости.
Агардаон улыбнулся.
Его шаги стали более стремительными, и вскоре он уже предстал перед людьми, сидящими в зале. Как только его фигуру залило желтое дрожание свечей канделябра, послышались радостные возгласы.
Агардаон стоял в дверях и, щурясь, смотрел на собравшихся в зале. Их было всего трое. За столом сидел крепкий плечистый парень, чье лицо окружали густые кудри черной гривы. Позади него, прислонившись к стене, возвышался худощавый тип с недоброй улыбкой, а чуть поодаль от них обоих в большом кресле из темного дерева восседал странный юноша. Он-то и воскликнул первым, увидев Агардаона:
-О, наш божественный повелитель! Ты прибыл!
Агардаон понимающе приподнял уголок рта в довольно хищной ухмылке и в одно мягкое движение оказался перед столом. Плечистый южанин откинулся на спинку стула и сцепил руки на груди.
-Никого? – спросил он спокойно.
-Никого, - со смешком ответил Агардаон. Носком сапога зацепив ближайший стул, он пододвинул его к себе и сел напротив собеседника.
-Я не стал выведывать о тебе у койда, просто решил, что ты и сам спокойно доберешься, - проговорил юноша небрежным тоном. А потом неожиданно тепло улыбнулся. В чертах его лица нежные линии молодости естественно сочетались с жесткими росчерками опытного зла.
Агардаон внимательно посмотрел на него.
-Хм, - после некоторого раздумья произнес он, - в этом действительно не было никакой необходимости.
-Мирайв, как всегда, даже и не подозревает о твоем прибытии, - прибавил юноша с легкой иронией. Сидя в кресле и без того в ленивой позе, он демонстративно закинул ногу на подлокотник.
-Это очень опасная уверенность, Дирм, - заметил третий, до этого молчавший. Он так и продолжал стоять, прислонившись к камням стены. Слабый свет канделябра едва доходил до него и с трудом высвечивал его узкое лицо. Волосы его были также черны, как и у южанина. Резкой чернотой выделялись на лице властные брови и небольшая аккуратная бородка, но даже того бедного света, что был, хватало, чтобы понять – кожа у него небывало бледная.
-Да нет, он прав, Ишэрт, - ответил ему Агардаон. – Сейчас Мирайву будто бы не до меня. Я даже не заметил обычных воронов над дорогой… Хотя… Одного видел, но этот ворон явно следил не за мной. Он исчез почти сразу, скрылся на юго-западе… И прихлебал Кларсы я в этот раз не встречал. Этих колдунов-попрошаек…
-Мирайв озабочен притязаниями других родов Потомственных на трон хозяев Тарма, - заметил южанин, наполняя вином бокал Агардаона. Тот со значением приподнял брови и отхлебнул вино, кажущееся в свете свечей жидкой темнотой.
-Он озабочен ими всегда, и это не заставляет его терять бдительность, - в ответ заметил Ишэрт.
-Он ошибется, - пророчески-уверенно заявил Дирм. – Ошибется, и скоро. Можно спросить у койда, но я это и так знаю.
-Чувствуешь? – серьезно спросил Ишэрт. Агардаон остановил бокал у самых губ.
Некоторое время в подземном зале двигался лишь свет шести свечей канделябра.
Юноша открыл глаза.
-Да.
-Ну, что ж, - проговорил Агардаон уже другим тоном, - это следует признать проявлением дружественной воли богов. Если шаг остается за нами, мы его сделаем…
-Так рано? Не успев даже до конца понять собственные силы?
-Ишэрт, я не хочу выжидать какого-то неизвестного знака со стороны Мирайва. Мне безразличны ежедневные смены его настроения или повороты окружающих его интриг. Я знаю, что имею перед ним серьезное преимущество, и я могу пустить его в ход в любой момент.
Ишэрт подался вперед от стены и подошел к столу.
-Как ты хочешь – так и будет, - проговорил он медленно и веско. – Считай меня просто надоедливым торговцем, следующим за тобой попятам и следящим, как бы что не пропало. Я должен подвергать сомнению все, чтобы ничто не было помехой на нашем пути.
-Я прислушиваюсь к каждому твоему слову, - также серьезно ответил Агардаон, глядя Ишэрту прямо в глаза. – Я всегда прислушиваюсь к тебе.
-Тогда скажу, что у меня есть уверенность на десятый день, - произнес тот, опустившись в свободное кресло рядом со столом.
Дирм весело хмыкнул.
Мимолетным взглядом Агардаон отвлекся на него, а потом вернулся к невозмутимо смотрящему ему в лицо Ишэрту.
-Значит, подходящий момент определяется все точнее и точнее, - полувопросительно произнес он.
-Осталось только расспросить койда, - проговорил южанин.
-Не думал, что у вас тут все почти решено… Я только успел войти, и уже узнаю о двух предчувствиях. Да и ты, Фойн, как я вижу, не возражаешь?
Южанин пожал плечами.
-Ты же знаешь… Кто предчувствия лишен, тот примыкает к предчувствующим. Если койд подтвердит их – не вижу ничего, что останавливает меня от резни.
-Фойн…, - уважительно произнес Дирм со своего места.
Агардаон взял со стола бутылку вина и наполнил свой бокал вновь.
-Удивительно, - проговорил он, облизывая губы. – Вы готовы преспокойно напасть на Мирайва в месяц принятия новых учеников…
-Малолетние щенки, - бросил Дирм. Потом сразу же улыбнулся собеседникам. – Я и не говорю, что не был одним из них.
-Раскормленные породистые щенки, - уточнил Агардаон. – Толстолапые, до поры безобидные, но уже кусающиеся твари.
-В Тарм уже съезжаются учителя…
-Вот эти – матерые псы. От запаха крови у них закатываются глаза и пасти наполняются слюной.
Южанин бесшумно встал из-за стола и покинул зал.
-Длиннобородый мудрец Эркасфар, опасно молчаливый Тайвил…
-Оатлинн – этот древоподобный истязатель с неизменной плеткой в руках…
-Даже породистым щенкам приходилось нелегко, когда они выводили из себя этих почтенных учителей. Но как они обращались с нами…, - почти прошипел Агардаон. Его глаза сузились, но даже сквозь эти опасные щелки был виден блеск ненависти.
Ишэрт нарочито медленным движением извлек из ножен свой кинжал и провел пальцами по поверхности лезвия. Видно было, что эта тема требует от него особого самообладания.
-Потому мы здесь и оказались вместе, что эти высокородные твари не поняли одного простого закона. Тот, кто не имеет благ от рождения, вовсе не обязательно лишен гордости и чести. И уж тем более, не обязательно лишен способностей.
Дирм, до этого молчаливо внимавший разговору Ишэрта и Агардаона, сделал вдруг отрицательный жест словно бы своим мыслям и проговорил:
-Даже имея драгоценную кровь в жилах, можно возненавидеть этих высокомерных идиотов.
-Это поразительно, насколько слепым может быть сильный враг. Правда, Дирм?
Юноша широко улыбнулся, и эта улыбка была равносильна обещанию жечь дома и убивать всех, кто попадется на глаза.
-А если враг слеп…, - произнес он многозначительно.
-…Значит, на него можно напасть в любой момент? – Агардаон вскинул брови.
-Если б не мое предчувствие, я бы напомнил вам о многом, что говорит против такой поспешности, - Ишэрт оперся локтями на стол, в его глазах заиграли отблески. – Например, о том, что даже ты, Агардаон, не всегда можешь сговориться с неживым… Помнишь, тот последний раз? А что если так случится в момент проникновения в Айдор?
Агардаон задумчиво покачал головой.
-Нет, так не случится. Может, но не случится… Я, конечно, лишен предчувствия, но…
-Еще меньше я уверен в себе, в Фойне и Дирме.
Юноша даже не шевельнулся, когда прозвучали эти слова. Он также продолжал молча впитывать разговор.
-Мы потратили уже много времени на то, чтобы совершенствовать свое умение. Неужели ты считаешь, что мы ничего не добились?
-Последние несколько дней я вообще не встречаю препятствия. Но я все равно не уверен в этой силе. Мне кажется, полагаться на нее опасно.
-Знаю. Прекрасно осознаю, что опасно. Это просто безумие: лезть на стену Айдора, зная, что наверху потребуется не одно мгновение, чтобы прийти в себя… А ты, Дирм? У тебя получается?
Дирм смущенно заулыбался.
-Теперь уже не теряю сознание. Только… долго отхожу до сих пор… Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь окликнул – тогда я мгновенно прихожу в себя.
Услышав это, Ишэрт оживился и издал смешок.
-Ты, Агардаон, не знаешь, что он тут намеревался сделать! Я едва успел его оттащить… от койда!
-Койда?! – Агардаон явно посмотрел на юношу по-новому. В его взгляде одновременно отразилось изумление и некоторое восхищение. – Ты пытался пройти сквозь койда?
Своим замешательством он чрезвычайно польстил Дирму. Но тот понимал, что поступок был глупейшим и опаснейшим, и поэтому не спешил выражать удовольствие открыто.
-Ты решил, что койд не отличается от простенького речного туманчика? – тут уже в силу вступила ирония Агардаона.
-Его даже можно назвать ручным, - с улыбкой прибавил Ишэрт.
Дирм, наконец, оправился от смущения и попытался оправдаться:
-В тот день он был сытым и каким-то особенно спокойным. Я не стал тревожить его, а просто попытался коснуться самого края…
-Смельчак! – искренне заявил Агардаон. – Но в тот миг ты чуьть не стал мертвецом.
-Он стал бы мертвецом точно, если бы я не застал его еще в человеческом теле, - произнес Ишэрт.
-Боясь потерять сознание после простого камня, ты решил пойти на койда?
-Ну все, хватит об этом! – воскликнул Дирм. Ему внезапно сделалось неуютно в его большом кресле, напоминающем трон; он попытался как-нибудь пересесть.
Агардаон продолжал с улыбкой смотреть на него.
-Возможно, именно такая сумасшедшая смелость и нужна мне в моем замысле. Это полная противоположность твоему благоразумию, Ишэрт. Хорошо иметь не только конницу, но и лучников. Не правда ли?
Ишэрт пожал плечами.
-Все твои сторонники в чем-то сильны и отличны от остальных. Это должно быть полезным…
Внезапно словно бы свет свечей померк у входа в зал. Сгустком кромешной тьмы по каменному полу скользнула пантера. За ней в дверях показался южанин.
-Я нашел ее в дальних коридорах, Ишэрт. Тхарза явно скучала. Тебе стоит чаще вспоминать о ней.
-Да я не забываю никогда! Она сама захотела исчезнуть, - в ответ на шутливый упрек Ишэрт изобразил шутливое негодование. При этом он легким жестом позвал к себе пантеру. Та подошла к нему и положила свою большую голову ему на колени. Глаз она не закрывала. Это проявление звериной любви выглядело пугающе человеческим.
-Тхарза, - нежно проговорил Ишэрт, поглаживая пантеру за ухом. Он был единственным, кто не участвовал в молчаливом разговоре глазами. Агардаон и Дирм уставились на Фойна, тот красноречиво переводил взгляд с одного на другого.
-Что ответил койд? – наконец, не выдержал Агардаон.
Красивое, чуть грубоватое лицо южанина оставалось непроницаемым.
Ишэрт продолжал гладить свою кошку. Та вглядывалась в его глаза своими, похожими на драгоценные камни.
-Он сегодня неспокоен. Голоден. Просил нас найти ему свежего мертвеца… Было вообще непросто заставить его что-то открыть… Но он видел все кристально четко.
-И что же он видел, Фойн? Хватит тянуть! – в нетерпении вскрикнул Дирм.
Агардаон уже откинулся назад, многозначительно ухмыляясь. Видимо, он смог прочесть что-то в лице южанина, как тот ни старался оставаться невозмутимым.
-Койд видит десятый день и нас… за стенами Айдора. Твои (он указал глазами на Агардаона) руки в крови по самые локти. Ты (обратился к Дирму) лежишь прямо за зубцами стены и ждешь нас. Ты жив, но ранен. Мы с Ишэртом сражаемся с мирайвовыми прихвостнями. И еще там есть Зверь… Чей-то Зверь…
Дирм с жалостью воззрился на свое тело.
На лицо Агардаона в этот миг приятно было смотреть.
-За эти годы мы получили от койда уже не меньше сотни предсказаний, - проговорил он. - Но ни одно из них не сравнится с этим… по своей неотвратимой прелести.


Черная глава 3

Они смотрели друг другу в глаза.
Неподвижно стоя в их кругу, Тлориат, казалось, пожирал пространство вокруг себя.
Ругфо беззвучно уничтожал свои творенья. Только слабые нити перемен выдавали его.
Шийхорк едва сдерживал дрожь рук, сцепив готовые к нападению длинные когти. Он знал, что его сила сейчас бесполезна, но все равно не мог усмирить ее исступленного биения. Движения Лезвия Мрака были чересчур частыми, он то и дело нервно встряхивал голову.
Твуул был неподвижен, словно статуя. Его смертоносные губы были сомкнуты, а холодные глаза медленно скользили по лицам приближенных Властительницы и снова возвращались на Хлида Плесени.
Хлид Плесени держал на руках Улотвайг.
Владычица всех не-дышащих была похожа на маленького спящего ребенка, который прижался к своему родителю. Ее черноволосая голова была склонена к груди верного слуги. Огромные тонкие крылья свисали через его руки до земли. Хлид Плесени уставил аметистово-черный взгляд на Тлориата.
Вокруг безмолвно колыхалась нечисть.
Повелитель Червей понимал: то, что сейчас слетит с его губ, будет признанием неизбежности конца для многих. В этот миг он вдруг пожелал стать статуей одного из Темных Богов.
Но зеркала огромных глаз даже не моргнули.
-Не-дышащие, - прозвучал глухой голос Тлориата, заставивший всех перестать двигаться, шипеть, стонать… - ваша Повелительница отравлена.
В истекающей болью тишине резко взвизгнули когти Шийхорка. Если бы изящная черная головка не была так безвольна, если бы из приоткрытых лиловых губ не вытекала струйкой тьма, Тлориат подумал бы о том, как усмирить Лезвие Мрака. Но сейчас внутри у него зияла дыра слабости.
-Оставьте этот храм пустым, покиньте эти земли. Вам придется смириться с тем, что мстить некому.
Он видел, что Крылатые, те, что стояли ближе всех, были подкошены его словами. Может быть, все эти долгие мгновения они еще надеялись на что-то… Один из них уронил лицо в ладони… Тлориат знал этого юношу. Улотвайг посвятила его предпоследним.
Этим молодым, полным сил не-дышащим будет хуже всего. Их красивые глаза скоро потухнут в трясине неизбежного понимания…
Старый, почти древний, Повелитель Червей вдруг поймал себя на мысли об Уарддо и своей упрямой мечте вырастить единственного преемника… Если вспомнить последние неудачи Уарддо и согласиться принять хотя бы одного Крылатого…
-Пустите меня! – взвился чей-то тонкий крик. – Дайте хотя бы взглянуть на нее!
Еще один Крылатый. Чувствуя себя чудовищно бесстрастным, Тлориат наблюдал за Шийхорком, вцепившимся в обезумевшего юношу. Повелитель Червей понимал: сейчас Лезвие Мрака исполосует несчастного в клочья, но не двигался с места.
Возможно, это будет более милосердно, думал он.
Но Твуул не дал Шийхорку этого сделать. Твуул был действительно бесстрастен. Хотя ничего иного от этого создания мертвенного льда ожидать не приходилось.
Нужно было уходить.
Чувствуя то же самое, Ругфо шагнул к Хлиду Плесени и, наконец, дал себе волю. Бесчувственную Улотвайг тут же оплели нежные путы мглы, захватывая и Хлида. Воздух вокруг загустел, наполняясь ароматами свежей земли и гниения. Может быть, Тлориату только показалось, а, может быть, Улотвайг едва заметно шевельнулась. Должно быть, ей стало чуть легче.
-Хлид, - тихо позвал Повелитель Червей. Слуга владычицы повернулся к нему. – Пора уходить.
Хлид Плесени немо кивнул.
Над их головами уже зазвучал густой многослойный шелест. Сотни летучих существ поднимались вверх и уносились прочь.
-Найти новый источник!.. - выбросил из себя дрожащий Шийхорк, безумно косясь куда-то за грань.
-Я боюсь, что… - тяжело начал Тлориат, но ему не дал договорить Ругфо.
-Дайте же мне… дайте же мне перенести вас!
Повелитель Червей замолчал. Он смотрел на бесценное, хранимое руками Хлида, смотрел, как лицо Властительницы постепенно скрывается за наслаивающимися темными завесами. Его и самого уже заволакивало путами Ругфо, и он чувствовал, что сила Изменяющего постепенно овладевает его сущностью. Желая в последний раз взглянуть на древний храм, он обернулся сквозь сгустившийся воздух и внезапно вздрогнул.
Храма больше не существовало.


Серая глава 4

Чем дальше они шли по этому коридору, тем явственнее становилось нечто тягостное, пропитывающее стены вокруг. Они, конечно же, не обращали внимания на столь привычное чувство, но оказавшийся здесь чужак был бы смертельно напуган. Дирм нес факел, и этот свет, как мог, озарял путь впереди. Теперь уже они находились не под домом, что стоял на торговой площади – подземелье занимало огромное пространство под улицами Тарма. Агардаон и его сторонники стали хозяевами здешних лабиринтов: лишь они могли легко проникнуть сюда. Когда-то они искали убежища и были подобны загнанным зверям. Им было неведомо, какое наследие досталось им вместе с пустыми переходами.
Пламя факела послушно бесновалось.
Лица идущих были совершенно иными, нежели в зале, при свете шести свечей старого канделябра. Факел в руках Дирма превращал их в странные желтые маски, и на каждой замерло похожее выражение. Жестокое, решительное, обреченное…
Дирм сосредоточенно молчал. Но поглядывающий на него время от времени Ишэрт не мог так легко оставаться молчаливым при приближении зала койда. Его глаза засветились особым блеском, и он осторожно произнес, словно бы продолжая давний разговор:
-Сегодня койд тоже не так уж и голоден… Ну, не так, как это было в прошлое новолуние… Может, ты все же попробуешь?
По лицу Дирма прошла судорога. Он недобро взглянул на Ишэрта.
-Сам пробуй.
Агардаон тихо зашипел.
-Молчите, вы… Фойн же сказал – он зол. Хотите, чтобы я разговаривал со взбешенным койдом?
Впереди по коридору показались запертые двери. Фойн начал осторожно доставать ключи.
-Не пускайте Тхарзу, - бросил Агардаон, но пантеру и так уже держали. В нескольких шагах от факела ее уже было не различить. Казалось, Ишэрт держит за загривок пустоту.
Фойн отпер дверь и теперь начал осторожно раскрывать ее створки из темного дерева. Позади него нерешительно стоял Дирм, высвечивая пространство внутри.
-Ну, что же вы? – окликнул их Агардаон и взял факел из рук юноши. Распахнув двери до конца, он вошел в зал – нетронутое обиталище тьмы. Трепещущий круг осветил ступени. Они начинались в шести шагах от двери. Их было всего четыре. Они образовывали площадку у входа, которая была значительно выше пола в зале. Агардаон вышел вперед и звучно произнес:
-Приветствую тебя, смертоносный койд!
Ничто не отозвалось на его слова. Зал был совершенно пуст. Лишь несколько скелетов забыто белели на полу у дальней стены. Толстая цепь, одним концом прикованная к полу, не держала никого. К углам приникла темнота, раздраженная вторжением факела. Хотя огонь был довольно ярок, зал отпускал ее очень неохотно. Виной тому была грязно-серая дымка, стоявшая в нем неподвижно, словно болото. Даже когда двери открылись, и поток более свежего воздуха хлынул внутрь, слои этой дымки даже не двинулись.
В зал осторожно вошли Фойн и Дирм. Ишэрт оставался у входа со своей пантерой.
-Он не хочет отвечать? – шепотом спросил юноша, шагнув к Агардаону. Но тот лишь сделал останавливающий жест.
Все в зале оставалось неподвижным. Тяжелый, давящий дух этого пространства проникал в сердца вошедших. С каждым мгновением оставаться в зале становилось все сложнее и сложнее… Агардаон стоял напряженно прямо, и его лицо было влажным от пота. Серые глаза следили за тем, как толстая цепь медленно начинает натягиваться. Ее конец все больше уходил вверх, в неясную густую дымку, белесоватый туман…
-Ужасающий койд… - с неподдельным почтением проговорил Агардаон, чуть отступая и склоняя голову.
Цепь все продолжала двигаться, и то невидимое, что держало ее, приближалось к стоящему впереди всех магу. Или, может, лишь совершало жест в сторону него…
-Мы обязуемся принести тебе свежий труп, как ты просишь… - Агардаон явно знал, как следует разговаривать с тем созданием, что скрывалось в удушливо-затхлом зале.
Цепь натянулась до предела. Она не дрожала, как если бы на ней был дикий зверь, желающий разорвать стоящих перед ним людей. Казалось, к ней был прикован сам тяжелый воздух этого подземелья.
-Фойн приходил к тебе и вопрошал о нашем плане напасть на Мирайва, - произнес Агардаон размеренно. Его тон становился все уверенней и тверже. – Теперь я хочу говорить с тобой сам. Не оставь в молчании мои слова, о смертоносный койд.
Двое, что стояли за Агардаоном, в некотором напряжении ждали продолжения его речи.
-Прошу, поведай мне, как я…
Внезапно голову Агардаона повело назад, так, словно это происходило без его воли. Он устоял на ногах. Но если бы кто-нибудь заглянул ему в глаза, то увидел бы, что там зашевелилось нечто совершенно чужое.
Дирм дернулся вперед, но рука Фойна безоговорочно оставила его на месте. Сам Фойн с не меньшей тревогой смотрел на спину Агардаона.
В этот миг в сознании мага ширились гнетущие сумерки, и тяжелое гудение наполняло мысли, лишь отзвуки которого можно было понять как слова. Чудовищная речь медленно ползла: «…Ты, Агардаон… молодой неопытный маг… я знаю тебя… о тебе все… о твоей судьбе сироты… лесных бандах… скитаниях в городах… об ученичестве и магии… о жестокости… об убийстве Зверя и о найденных единомышленниках… о побеге… погоне и поисках… о желании мести, жажде мести… безгранична моя власть внутри твоих воспоминаний… твоих замыслов… я овладеваю всеми твоими мыслями одной за другой… и слышу то, что ты думаешь сейчас… даже твои будущие дни открыты мне… могу показывать тебе все, что с тобой произойдет… маг Агардаон… власть моя необозрима… так как же ты осмеливаешься что-то просить у меня… когда весь ты в моей власти… воля твоя пожрана мной… маг Агардаон…»
Тихо в этом загробном молчании прозвучали слова Агардаона:
-У меня нет желания сопротивляться тебе, о жутчайший койд… Я не несу в себе вражды… Сейчас я действительно твой… но мне придется разорвать эту связь, чтобы я смог отправиться за мертвецом для тебя…
Дирм и Фойн могли слышать лишь ответы мага, но не весь разговор, происходящий в опутанном койдом сознании Агардаона. Им оставалось только вглядываться в неподвижно зависшую в воздухе цепь; бессильно всматриваться в сероватый туман, застилающий зал.
А неслышимый для них голос койда продолжал:
«Сулишь мне пищу… маг Агардаон… хочешь задобрить меня… сделать послушным… человечишко… жалкая тварь… приходишь за предсказаниями и обещаешь мертвеца… свежего мертвеца… хрусткие кости… окоченелая кожа… дай мне его… тогда и спрашивай… жалкий грязнокровный выродок… маг Агардаон…»
-Несколько моих людей охотятся сейчас для тебя… Я послал их в серые кварталы… Ты и сам это видишь в моих мыслях… как и искреннюю заботу о тебе, о смертеподобный койд… Они вернутся с добычей, и я принесу ее тебе…
Дирм едва заметно покачал головой и вздохнул. Его тяготила мысль о том, что придется опять спускаться сюда, таща мешок с трупом.
«Вижу это… знаю, что не лжешь… ты никогда не лжешь мне… маг Агардаон… иначе лежал бы подо мной давно… твой белый скелет… без клочка мяса… но ты сам решаешь… когда мне быть сытым… а когда голодным… это неправильно… человечий ошметок… не желаю давать тебе ответов…»
-Но ты открывал грядущее Фойну сегодня… Фойн заверил меня в твоем согласии давать ответы…
«Невозмутимый убийца… мне было не жаль… открыть ему что-то… он был покорным и почтительным… его воля не топорщилась острыми клыками в его сознании… подобно твоей… маг Агардаон…»
-Согласен с тобой, о губительный койд. Моя дерзкая непреклонность раздражает тебя. Но я все равно в твоей власти и покорно жду милости. Надеясь, что ты позволишь мне собственноручно принести тебе обещанное.
Фойн выразительно глянул в глаза юного мага и увлек его в коридор, прочь от стоящего в зале Агардаона.
-Теперь все сделано, - едва слышно прошептал он Дирму. Затем кивнул Ишэрту, смотрящему на него издалека. На высоте бедра Ишэрта в темноте двигались светящиеся глаза.
Трое оставались во мраке в ожидании своего предводителя. Его отсутствие затягивалось. Но никто из них не думал беспокоиться. Уверенность в воле Агардаона, которая может противостоять даже давящей мощи койда, была сама собой разумеющейся для этих магов.
Агардаон вышел в холодном спокойствии. Свет факела ласкал его лицо.
-Десятый день, посвященный Богу Тепла Родного Дома, десятый день от новолуния… Он будет удачным, - произнес маг как бы наполовину самому себе, закрывая створки тяжелых дверей. Потом внезапно вздрогнул, помедлил и произнес уже совершенно точно не людям:
-Сегодня же. Клянусь тебе.
Дирм опять помрачнел, хотя этого никто не мог заметить.
-Тиргга должна вернуться с добычей. Как можно скорее. Нужно, чтобы кто-нибудь вызвал ее и сообщил о срочности.
-Это сделаю я, - заявил Ишэрт. – Сейчас у меня сил больше, чем у вас.
-Но не больше, чем у меня, - прозвучал из-за спины Фойна голос юноши.
Агардаон едва заметно хмыкнул.
-Да делайте, что хотите. Хоть оба Кинжал вызывайте. Труп должен быть здесь этой ночью.
-Это мы уже поняли. Скажи, что еще открыл койд? Десятый день будет удачным? А подробности?
Агардаон задумчиво скривил губы.
-Он показал мне все то же, что открыл Фойну и еще… еще он показал Мирайва, нападающего на меня… меня, всего в крови… и опять что-то о Звере… это он не открыл – просто прошептал, что мне суждено встретиться со Зверем Мирайва…
-Со Зверем Мирайва? Трудно представить себе это чудовище, - проговорил Дирм.
-Твой Шакхашт был ужасен, но кто оберегает дар Мирайва?..
-Что гадать? Больше койда мы не увидим. Да и самое важное уже известно – все мы останемся живы, - Агардаон решил прекратить предположения и загадывания.
-Даже его предчувствия могут быть искажены силой, способной изменять течение магии, - заметил Фойн, беря факел из рук Агардаона и направляясь прочь от дверей зала койда.
-Страшиться можно чего-угодно. Но вот мертвеца нужно найти сегодня же!


Черная глава 5

…Руки Хлида Плесени опустили тело Улотвайг на ложе. Голубовато-белая кожа прекрасной не-дышащей коснулась бархатистой и влажной земли. Слуга Властительницы убрал с ее лица рассыпавшиеся волосы, провел ладонью по щекам и лбу. Может, он хотел убедиться, что она совершенно без сознания… Улотвайг не чувствовала прикосновений…
Подобрав и осторожно уложив огромные крылья страйфы, он никуда не ушел, а просто встал позади земляного ложа и остался стоять, почти не двигаясь. Никто не хотел даже вскользь пересечь его взгляд.
Над ложем Улотвайг и сумрачной фигурой позади него вздымались своды подземного зала. Путы огромных корней создавали вычурные колонны, в которые были неведомым образом вплетены тусклые огни. Слабо светящаяся плесень покрывала дальние стены. В ее свечении угадывались руны древнего языка. Но их ряд то и дело нарушался – из стен выскальзывали все новые и новые не-дышащие. Повелители - арки из дальних и ближних земель, полуарки, самые слабые и изгнанники, даже могущественные отшельники … Все, кто мог и смел ступить на землю Оургумма – Логова Владычицы Улотвайг. Никто не препятствовал им, не преграждал путь к ложу страйфы. Их черные одежды текли в сторону земляного возвышения, и, приблизившись к нему, не-дышащие бесшумно склоняли головы и опускались на пол зала. Даже шепот не раздавался среди них.
Повелитель Червей был также склонён перед ложем Улотвайг, его ссутуленная фигура терялась среди других не-дышащих. За ним на коленях сидел юный Уарддо, темноглазый ученик величайшего покровителя земляных тварей. Капюшон скрывал почти все лицо юноши, лишь губы кривила разъедающая горечь. Вокруг Тлориата скорбно замерли мудрейшие, советники Властительницы. Они, как и он, не могли решиться на то, чтобы заявить о временной власти, встать между не-дышащими и их обессиленной Властительницей. Они длили молчание, которое было понятно всем.
Крылатые притихли в коконах своих необъятных крыльев. Их сторонились, и вокруг склоненных, упавших Крылатых оставалось пустое пространство. Боль этих избранников не дано было вместить в себя никому.
Шийхорк с величайшим трудом сохранял неподвижность. Его нещадно трясло, но он оставался коленопреклоненным среди нищих не-дышащих в конце зала. Он знал, что с мгновения на другое должен потерять всю силу… Но пока она еще была с ним.
Тишина и неподвижность. Зеленоватое свечение ласкало сотни сгорбленных в скорби тел.
Улотвайг медленно шевельнулась и открыла глаза. Ее мерцающий сиреневый взгляд обвел все подземелье, всех склонившихся пред ней не-дышащих. Спокойно и гордо она встретила взглядом сочащуюся из своих ладоней тьму. Пожелала подняться на ложе, но сил, все же, не хватило. Хлид Плесени бережно поддержал ее, и с его помощью Властительница села.
-Простите меня, мое племя, - проговорила она, стараясь сделать голос по-прежнему звучным и глубоким.
На нее были обращены все глаза.
-Кажется, мы ошиблись… мое племя. Простите меня и моих советников. Мы желали получить силу, не похожую на нашу тьму. Силу, которую я могла бы обратить во тьму для вас. Но… это не удалось, - она медленно покачала головой, пряча в этом движении все свое отчаяние. – Понимаю, что сейчас вам будет тяжело. О, я молю простить меня тех, кто по моей вине погибнет! Если у вас есть преемники, я отдам им свою тьму… сколько смогу. В надежде на то, что это белое время не продлится долго. Я буду молить Темных Богов о вашей защите.
Ни единое слово не ответствовало ей.
-Теперь же… - она опустила нежный взгляд на одного из Крылатых, того самого, побывавшего в объятиях Лезвия Мрака, - Кофхо… прошу, приблизься ко мне.
Юноша сильно вздрогнул. Неуверенно встав, он двинулся к страйфе мимо сидящих на земле собратьев. Его шаги были нетвердыми, он раскачивался, словно от порывов переменчивого ветра. Его крылья все еще были полны силы и здоровья, но вскоре это должно было уйти в небытие.
Вот уже черное ложе, поблескивающее влажными комьями земли, оказалось перед ним. Улотвайг протянула к нему руки. Он упал, жадно приникнув к ее коленям. Страйфа вздрогнула, словно от удара. Она не ведала, что такое когда-нибудь случится с ней. Что нужно будет отдавать последнее, не имея никакой надежды на продолжение жизни своего преемника. В последний раз кормить обреченного на голодную смерть. Но она усилием сжала свою волю и обратилась к юному Крылатому:
-Кофхо, мой последний преемник… Молю, прими это… Во имя Темных Богов…
Крылатый поднял голову. Изящная кисть прильнула к его щеке. Казалось, она всего лишь желает погладить лицо юноши, но она медленно накрыла его губы, и Крылатый начал пить. Он закрыл глаза. Безропотно и бесконечно благодарно он принимал эту жертву. Рана, что должна была погубить Улотвайг, давала ему надежду на ночи… на кромешные ночи подземного мира.
В зале владычицы прозвучал шорох. Кто-то поднялся во весь рост среди склоненных не-дышащих.
-О, Властительница! Мы не в силах смотреть на то, как ты совершаешь последнюю жертву! Мы еще можем спасти тебя!
Это был Высочайший арк, Повелитель Затмений. За его спиной уже вставали другие мудрейшие. Те, что еще имели надежду.
Улотвайг печально смотрела на них. Рука ее решительней прижималась ко рту пьющего тьму Кофхо.
-Если есть хоть какая-то сила в этом мире, которую можно заставить спасти тебя, - раздался хриплый, напоенный чувством голос Шийхорка, - я найду ее и сделаю твоей!
Он порывисто оглядел мудрецов, сидящих на земляном полу зала.
-Кто из вас укажет мне ее? Кто может утверждать о ее существовании?
Словно зверь, окруженный стаей противников, он топорщился своей яростью на всех. Лишь в эти мгновения он чувствовал отступление дрожи, не отпускавшей его с самого мига падения страйфы. Мудрейшие знали, насколько легко судорожная воля Лезвия Мрака способна обратиться в реальность. Они никогда не смели пренебрегать Шийхорком, их извечным щитом и лучшим охранником Улотвайг.
-Ну же?!
Тлориат лишь ниже опустил голову. В глазах его ученика, наоборот, чернела горячая надежда.
Крылатые подняли лица. Восемь клинкоподобных взглядов метнулись к нему. Лишь Кофхо тихо лакал последний подарок своей покровительницы.
-Кто?!!
Пристально следя за неистовым Шийхорком, Твуул начал медленно вставать с колен. Но каким бы плавным ни было это украдкое движение, Лезвие Мрака мгновенно заметил его.
-Нет, арк! Ты не будешь успокаивать меня! Даже не делай движений в мою сторону!
Твуул также бесстрастно опустился обратно на земляной пол.
Улотвайг тихо призвала Шийхорка:
-Подойди, о мой преданнейший защитник, моя уверенность… Подойди ко мне… - она протянула к Лезвию Мрака руку со второй раной, наполнив этот жест всей нежностью, какую смогла бы отдать.
-Нет! – вскрикнул Шийхорк. – Нет!!
-Шийхорк… ведь тебе будет необходимо…
-Я не возьму! Нет!
Она опустила глаза. В отчаянии. Она слишком хорошо знала своего преемника.
-Поймите же, - проговорила она усталым шепотом – тем голосом, какой и звучал бы из ее уст, если бы не мучительная попытка говорить по-прежнему глубоко и проникновенно, - мне не выжить, и я это чувствую так остро, как никогда и ничего не чувствовала. Все надежды тщетны. Поверьте мне… И вы не хотите брать моей тьмы… тьмы, которая скоро станет вам так необходима! Ведь сейчас она сочится из моих ладоней! Я могу напоить вас хоть сколько-нибудь… Почему вы так жестоки?!!
Шийхорк остался неподвижен. Впервые он чувствовал себя окаменевшим.
-Темные Боги должны дать нам ответ.
Это были слова Дорхэога, Повелителя Мора. Его огромная фигура, даже коленопреклоненная, властно возвышалась над другими.
-Ритуалы уже начаты, - с трудноскрываемой безнадежностью проговорил Тлориат. – Идти к Яме Фоссхоргота нет возможности – Владычица не выдержит этого пути… Если кто-то из Богов посетит нас…
-Нет, никто не явится нам, - медленно произнесла сама Улотвайг, и на фоне голоса мудрейшего ее отчаяние прозвучало еще страшнее. – Они… с ними тоже что-то произошло. И это не только моя вина… может, что-то сделали люди.
Словно по единому огромному организму, дрожь ненависти прошла по телам всех не-дышащих.
-Кровавые!
Шийхорка выдернуло из оцепенения, и он непонимающе уставился на мудрейших подле Улотвайг.
-Видимо, они стали сильны, и наши Темные Боги почувствовали это прежде нас. А, может быть, они уже что-то сделали… с ямами…
Она говорила это и не смотрела ни на кого. Теперь это была уже не ее борьба. Она больше не могла сорваться с ложа во властном вдохновении и возглавить сонм, который напали бы на людские храмы, разорил их и уничтожил вплоть до разрушения самих глыб фундамента. Лишь жалкая больная, все силы которой уходят вместе с тьмой, и даже подданные ее не подчиняются приказу как единственному пути…
-Тогда я отправлюсь туда, в Храмовое Сердце, и изничтожу всех, кого успею… пока ты сильна, о Улотвайг, - прошипел все еще стоявший среди нищих Шийхорк.
-Пока мы еще не встали под Крылья Черному Богу, мы можем сделать это, - вмиг отозвался один из Крылатых.
-Все бесполезно. Если что-то пошатнуло Темных Богов, это уничтожит вас в одно мгновение. Вы погибнете, не добравшись до Храмового Сердца.
-Ха! А так мы умрем здесь, ничего не сделав, видя, как ты…
-Ухожу. Это неизбежно.
-Нет!..
-…И вы должны будете найти нового Властителя… Должны быть соблюдены все ритуалы. Тлориат! Ты возглавишь Молчащих. Ищите того не-дышащего, кто сможет повелевать моим пеплом. Крылатый или нет, он должен быть неистовым и уметь отдавать все…
-Улотвайг, прошу, не говори этого… - послышался чей-то голос.
Страйфа прервалась лишь на мгновение.
-…Перед самым моим уходом вы должны будете отвести меня к Яме Фоссхоргота. Да, вы должны будете. Я смогу, не сомневайтесь… Мне нужно будет хоть что-то оставить в помощь вам…
И тут зазвучал новый голос. Никто из не-дышащих даже не мог представить, что эта сумрачная тень шевельнется и заговорит.
-Чернота с нами! Наше общее желание еще воплотится! Если мы все не откажемся от него, словно трусливые собаки кровавых! Но сейчас мы стоим перед нашей прекрасной Властительницей. Все, что мы делаем – истязаем ее раненый дух своими пререканиями! Может, стоит уберечь ее от этого жалкого зрелища, которое представляем мы сейчас?! Может, мы должны позволить Ругфо сделать ей легче? Я выхожу из этого зала и прошу вас сделать также.
Хлид Плесени покинул свое место позади ложа страйфы, где он, как статуя, стоял все это время, и непреклонными шагами пересек главную пещеру Оургумма.
Улотвайг проводила его взглядом. Ее рука словно бы неосознанно скользнула по щеке Кофхо и безжизненно упала.
Мудрейшие переглядывались между собой. Нечисть тихо оживала. Кто-то из самых решительных поднялся с пола и ушел вслед за Хлидом Плесени. Несколько раз свечение рун тревожно дрогнуло. Вскоре начали уходить все. Слова слуги страйфы что-то оставили в них. И теперь они не могли продолжать оставаться в зале, говорить о том же. Тлориат положил руку на плечо Уарддо и незаметно подтолкнул глубоко задумавшегося ученика к ближайшей стене.
В опустевшем зале Улотвайг опустилась на землю своего ложа. К ней неслышно приблизился Ругфо.
-Хочешь сделать, как он приказал? – бесконечно устало спросила страйфа. Она даже не заметила, как назвала слова своего слуги приказом.
-Да, - просто ответил Ругфо.
-И ты считаешь, что он прав? Что нужно усыпить меня, чтобы я не порывалась отдать последнюю тьму преемникам?
-Сейчас лишь Хлид и Шийхорк сказали что-то, что позволило мне еще надеяться. Я сделаю, как приказал Повелитель Плесени.
-Он не Повелитель… - бессильно проговорила Улотвайг.
-Не важно…
Густота оплетала раненую страйфу мягким коконом, и все новые и новые нити наслаивались на это сотворенное магией убежище. Властительница в последний раз оглянула зал и закрыла глаза.
Ругфо заставил себя прекратить и посмотрел на сотворенное. Сжавшуюся фигурку страйфы хранили почти непроглядные тенета. На месте ее земляного ложа выросло дерево. Неохватный ствол венчало подобие чаши, где и покоился кокон Улотвайг. Черные ветви вокруг тихо колыхались и шуршали друг о друга.
-Спи, нежная Повелительница. Чернота все еще с нами…






Серая глава 6

Силуэт Кинжала вторгся в узкий проем святилища.
-Итак, труп ждет ваших приказов! – зазвенел опасной смешинкой юный голос.
Маги обернулись, захваченные врасплох.
Дирм, который находился ближе всех к выходу из плохо освещенной каменной каморки – гнезда теней – атаковал вошедшую яростными знаками.
-Тиргга, Агардаон совершает моление, - быстрым шепотом проговорил Ишэрт из-за его плеча. – Дирм, иди с ней. Я присоединюсь.
Получив сразу несколько предостережений, охотница не разозлилась, но и не приняла покорный вид. Она невозмутимо встала у входа.
Ее острейший взгляд скользил по плечам коленопреклоненных магов, поднимался от теней-складок к совершенно живым чертам каменной статуи, что возвышалась над ними и с потусторонним чувством взирала на их головы. Факелы по стенам делали выражение ее лица подвижным и даже чуть более человеческим. Теплое и довольное пламя заставляло жирно блестеть полосы крови на ее одеянии.
Дирм закончил цедить кровь из надреза на правом предплечье и почтительно приблизился к статуе, минуя сидящих на коленях Агардаона, Ишэрта и Фойна. Он что-то доверительно прошептал Богине и, опустившись на одно колено, припал к ее ногам.
Когда он вышел из святилища, Кинжал уже ждала его у стены. Юноша досадливо рассматривал надрез.
-Что, не течет, как полагается? – усмехнулась охотница.
-Да чтоб она… Ни разу не удавалось получить хорошее кровотечение! Кожа слишком толстая, а крови у меня, наверное, совсем нет.
-Тогда бы ты не был магом, - с той же усмешкой заметила Кинжал.
-Идем.
Дирм без факела нырнул в черноту коридора. Охотница – следом.
-Не трать силы, - прозвучал в непроглядности ее голос. – Дай сюда. Тебе еще мертвеца тащить.
-Тебе тоже, - отозвался голос юноши.
-Это еще с чего?
-Ишэрта ждать с моления – койд скорее сам за едой поднимется!
-Таково ваше обращение с дамами, - кольнула она, и во тьме сверкнул отблеск ее улыбки.
-А ты и не дама, Кинжал, - дерзко ответил Дирм.
-Ну, что ж ты так, - смешав притворную обиду и затаенную хитрость, проговорила охотница. – У меня шнуровка на вырезе. И под ней все как надо. Значит, дама.
-Ха! Ты останешься дамой лишь до того момента, пока не обнажишь свои руки! Не у каждого парня такие мускулы…
Впереди по коридору трепетал оставленный кем-то факел, и они на десяток шагов обрели видимость. Кинжал не отвечала, пока последний отсвет не слизала темнота.
-Если бы я не знала о твоем благородном происхождении, я бы решила, что ты мне завидуешь, - метко прицелившись, спустила она тетиву.
Какое-то время вновь шли молча.
-Конечно, я сбежал позднее Ишэрта и Агардаона, но иную я магию изучил уже неплохо.
Охотница по-кошачьи фыркнула.
-Что было твоим последним препятствием, например?
-Ну уж точно не дерево.
-С деревом еще нужно уметь верно заговорить!
-А с камнем нужно уметь верно молчать.
-Камень безразличен.
-Безразличен? Здешние стены помнят столько, что их шепотом можно свести с ума даже Ишэрта!
-Что-то пока признаков безумия он не проявляет…
-А вот с тобой западные леса уже что-то сделали.
Усмешка Тиргги была подобна щелчку пальцами.
-Ма-альчик, поохотился бы ты с нами!..
-Спасибо за приглашение. Но лучше я останусь здесь – немного помогу Агардаону. Искать жратву для койда – не сомневаюсь, что это очень интересно, но, по-моему, гораздо интереснее разговаривать с самим койдом.
-Сидеть в этих катакомбах и быть причастным к их тайнам... Наверное, чувствуешь себя ужасно могущественным… Но свежий дух лесов мне дороже всего подобного.
-О, будь благосклонен к нам Бог Верного Пути, - уже почти серьезно произнес Дирм.
Невидимый человечьему глазу коридор начал заворачивать, и сразу же за поворотом оказались крутые ступени. Юноша безошибочно шагнул на первую. Идущая за ним охотница также привычно начала подниматься следом. Дирм вел рукой по правой стене, ища руну.
Лестница привела к глухой стене. По-прежнему ничего не видя, юноша отыскал маленький завиток и пробарабанил по нему пальцами три раза по два. Казалось, ничего не изменилось. Но Дирм уверенно подался вперед и не встретил на своем пути никакой стены. Здесь, гораздо глубже, чем на уровне подвалов старого дома, проходы маскировались менее тонко, но были более основательно защищены от проникновения чужаков. Агардаон создал часть стены из особой породы камня, который лишь в темноте или при обманчивом свете факела можно было спутать с обычным. Целая стена исчезала здесь по приказу выходящего.
Подождав, пока пройдет охотница, юноша махнул рукой в пустой проем. Затем легко вынул пальцы из появившегося вновь послушного камня.
-Вы здесь как в казематах, - произнесла вдруг Кинжал со стороны. – Как нечисть под землей прячетесь.
Дирм рассмеялся довольно недружелюбно.
-Это нам и нравится! То, что Потомственные в самую последнюю очередь полезут сюда, только прибавляет удобства нашему убежищу. Да, они любят греть свою драгоценную кровь на солнце… Но в этом их слабость.
-Но, Дирм, ты ничем от них не отличаешься, - заметила ему Тиргга, вновь идя следом за ним по непроглядной темноте. – Если я верно запомнила, ты из рода Лиатэннов…
-Нет! – рявкнул он через плечо. – Не произноси этого имени!
Охотница ничего не ответила.
-Я не хочу, чтобы мое происхождение кем-либо упоминалось! Если я проклинаю всех Потомственных, значит, я – безродный. В мыслях, в чувствах. Неужели это не ясно?!
-Как хочешь, Дирм, - ровно произнесла Кинжал.
-Где вы оставили труп?
-Здесь, за поворотом. Под входом Фойна.
Они прошли еще несколько неразличимых шагов, и Дирм тихо пропел заклинание. Его голос обратился в осторожный белый свет, который мягко рассеялся над головой юноши и позволил увидеть то, что лежало у его ног. Тело человека.
Охотница молча стояла за спиной юного мага.
Дирм опустился на колени, созданный им свет поплыл вслед за ним. Юноша поднес лицо близко к груди мертвеца. Под краем изношенной грязно-зеленой куртки чернело пятно крови. Он не стал приподнимать край и смотреть на рану. Он смотрел на ту кровь, что запятнала рубаху убитого, пытливо вглядывался в неопределенную форму пятна. Потом вдруг оторвался и поднял взгляд на Кинжал.
-А ведь это маг.
-Маг? – в искреннем удивлении повторила охотница.
-Да. Самый никчемный и слабый, но маг!
Девушка покачала головой.
-Ни я, ни мои ребята даже не заметили этого.
-А я вижу совершенно точно.
-Значит у тебя глаз на это наметан лучше, - заключила Кинжал.
-Да не в этом дело. Мертвый маг – это не просто жалкий труп. Мага никогда не убивают просто так.
-Если он слабый маг, его могли убить обычные грабители или какой-нибудь ревнивый муж…
Тут уже Дирм покачал головой.
-Нет, не могли. Даже самый никудышный маг использует свои силы для самозащиты, и ему это удается. Вспомни, сколько мертвых магов ты видела за все время, пока ищешь мертвецов для койда?
-Ни одного. Если не считать…
-Если не считать тех, которых убили мы.
Он вновь всмотрелся в одежду на трупе. Лицо мертвеца, заросшее курчавой черной бородой, не говорило ничего о его отличии от сотен других городских пьяниц. Одежда же могла подсказать хоть что-то.
-Один из шпионов Кларсы, - уверенно изрек Дирм. –Этот не из обычных безродных.
-Почему ты решил?..
-Просто вижу. Вижу, как он рыскал по улицам, наблюдал из-за угла… Никто из наших не делал этого. Я уверен. Это размолвки у самих Потомственных.
-Может, один шпион повздорил с другим из-за милости Кларсы? – неуверенно предположила Кинжал. Ей плохо давались догадки, подобные тем, какие с легкостью делал «казематный червь» Дирм (так за глаза охотники иногда называли магов Агардаона, скрывающихся от Мирайва в подземельях).
-Нет. Его убили неожиданно. Он и не подозревал, что стоял лицом к опасности.
Дирм долго и пристально посмотрел на Тирггу. При этом он явно думал о чем-то своем, лишь призывая охотницу в немые собеседники.
-Как бы то ни было, это очень важно. Труп мы конечно скормим койду, но позже. Агардаон должен посмотреть на него. Ведь тебе сейчас все равно к нему? Идем.
Свет в одно мгновение померк, и они оставили мертвеца все тем же невидимым обитателем коридора.


Черная глава 7

Тлориат взывал к недостижимой глубине Колодца Тьмы. Пальцы напряженно дрожали, кончики когтей плясали над вратами в мир Темных Богов. Повелитель Червей отдавал всю силу этому воззванию, но оно было тщетным.
Улотвайг знала.
Тлориат не прекращал взывать ни на мгновение. Он должен был попытаться и довести эту попытку до конца. Отчаяние было не самым страшным соперником мудрейшего арка. Тлориат чувствовал себя одним из тех, кто должен был поддерживать слабо темнеющую надежду. Почему? Просто знал, что должен.
Безответный вызов медленно подступал болью.
Тлориат уже стягивал те силы, которые едва ли могли помочь ему. У его ног копошились сгустки длинных червей, бесчисленные земляные насекомые, поблескивая жирными панцирями, устремлялись по стенкам Колодца Тьмы вниз, вниз…
Древняя речь иссушала горло упрямого мудреца. Он вспоминал самые могущественные, самые чудовищные Темные Имена. Надеясь, что увидит лица их обладателей перед собой над бездной…
Даже тягучий воздух подземелий начал нехотя устремляться в круглую пасть Колодца Тьмы. Магии Тлориата было подвластно все вокруг, ее сила тянула за край.
-Тлориат. Ты отдаешь слишком многое за эту бесплодную попытку. Они не придут, - мягко коснулся затылка мудреца голос Хлида Плесени. – Сейчас ты закончишь произносить древние слова, и я буду ждать тебя.
Когтистые пальцы Повелителя Червей трепетали все также. И голос все также рвался иглами хриплого шепота. Тлориат завис над краем зияющей дыры, его черные глаза встретились с такой же беспросветной чернотой, поднимающейся почти к самым краям. Свечение плесени никогда не доходило до Колодца. Оно не смело касаться даже его земляных боков.
Хлид ожидал окончания вызова у стены, прислонившись спиной к зеленовато-белому меху плесени. Он умел не наносить хрупкому существу никакого вреда своим прикосновением. Плесень ласково тянулась к нему крошечными нитями, признавая единственного хозяина.
Тлориат резко отпрянул от Колодца Тьмы и развернулся к слуге Повелительницы.
-Они молчат. Боги не могут помочь нам сейчас.
-Наше горе не единственное, - холодно проговорил Хлид. Этот холод сковывал нечто жуткое.
Тлориат представлял, скольких может спалить это нечто.
-…И я даже не знаю, что должен делать теперь. Искать новый источник? Источник, который мы ищем уже больше шестисот лет?.. Источник, похожий на то, что отравило Улотвайг?
-Отыскать источник за несколько ночей – это невозможно. Но это необходимо сделать.
-Я вижу, что ты собираешь в себе силы совершить отчаянную попытку, - медленно проговорил Повелитель Червей, скользя взглядом по лицу Хлида. – И я не сомневаюсь, что пока Темные Боги молчат, многие пойдут за тобой. Но почему ты, Хлид?
Что-то неуловимо изменилось в лице умеющего повелевать плесенью. Черты вмиг стали жесткими росчерками, аметистово-черные глаза вонзили в Тлориата два раскаленных копья.
-Я, Тлориат, всего лишь слуга. И моя обязанность – служить. Мое право служить Улотвайг!
Повелитель Червей не отпустил обжигающий взгляд Хлида. Его кромешно-черные глаза схватили направленное на них оружие и потянули на себя. Ни один полуарк не смел да и не мог противостоять Тлориату. Его взгляд подавлял волю любого не-дышащего за мгновения.
Это изумляло, но Хлид не отступал.
В аметистовой сердцевине медленно пробуждалось какое-то призрачное свечение.
Чернота Тлориата вытягивала его неумолимым магнитом, но…
Хлид оставался непокорным.
-Сейчас я вырву это вместе с тем, что ты скрываешь от меня, - замогильным тоном проговорил древний арк, приближая лицо к сопротивляющемуся Хлиду. – Раз уж напал – будь уничтожен.
Потратив столько сил на безответный вызов, теперь он пытал мальчишку. Зачем это было нужно?
Тлориат не понимал… Хлид сопротивлялся в величайшем напряжении. Но то, что он призывал своей силой, было по сути несгибаемо!
Мудрец отступал второй раз. Его жуткие глаза медленно отпустили полуарка. По бескровным губам извивающимся червем проползло удовлетворение.
-Значит, у тебя что-то есть, всего лишь слуга Улотвайг. Черпай это где-угодно, но если оно даст тебе силы помочь Властительнице…
Хлид устало опустил пульсирующие свечением глаза. Мудрецу было очевидно, что он едва ли не впервые использует эту способность.
-Ты пришел говорить со мной. Спрашивай о чем хочешь. Только позволь сначала мне задать тебе один вопрос.
Хлид вскинул голову.
-Давно ли ты в последний раз был у своего покровителя – древнего отшельника Огомфо?


Серая глава 8

Он улыбнулся, и эта улыбка выразила все то колкое наслаждение, которое заключалось в чувстве свободы, испытанном внезапно и остро.
-Ну что, господа. Мы прожили девятую ночь. Посмотрим, каково на вкус десятое утро!
Четверо магов скрывались от случайных глаз за углом одного из домов, стоящего на главной улице Тарма. Властная осенняя ночь, слабо разбавленная светом городских фонарей, укрывала их темнотой и непрестанной моросью. Если бы не пропитанные особым веществом дымчато-серые плащи, в которые были одеты все четверо, они давно промокли бы с ног до головы.
Вокруг них высились спящие дома старого города. Улица, заворачивающая с главной, ловко уводила куда-то в трущобы, совсем непохожие на величественные здания сердца Тарма. Но магов не привлекала затягивающая глушь опасных крарталов. Стоило сделать несколько шагов за угол высокого мрачного дома, у стен которого они стояли, как взгляд приковывали черные стены Айдора.
-Слепой вор забирается в дом кузнеца, у которого девятеро сыновей, - метафорично заметил Ишэрт в своей обыкновенной манере. И, все же, глаза у него опасно блестели.
Агардаон вновь улыбнулся.
-Сейчас мы сможем проверить, сопутствует ли нам благосклонность Богов, или нет. Эти четыре года будут подвергнуты проверке на плодотворность, а наши жизни – на цепкость.
-Есть лишь две возможности: либо мы окажемся довольными и живыми, либо – разочарованными и мертвыми, - сделал вывод Дирм. – Я бы не хотел подвести своего папочку, - с неожиданным воодушевлением добавил он и злобно осклабился.
-Ты потребуешь не убивать его без тебя? – обеспокоено спросил Ишэрт. – Может оказаться, что я… Заранее извиняюсь, если…
Дирм неловко хлопнул его по плечу рукой, в которой было что-то зажато.
-Ишэрт, что ты! Я все понимаю. Всякое бывает в сражении.
Черты извечно бледного лица мага стали чуть резче.
Агардаон иронично фыркнул.
Беспечная болтовня имела лишь одну цель – дождаться приближения рассвета. Даже не самого рассвета, а только его приближения. Агардаон уже чувствовал, как невнятный осенний сумрак постепенно слабеет, являя пытливому взгляду густую пелену тумана.
«Может быть, действительно стоило попробовать пройти сквозь койда?» - подумалось предводителю опальных магов.
Он отстраненно посмотрел на своих спутников. Дирм как всегда о чем-то воодушевленно спорил с Ишэртом, Фойн с непроницаемой полуулыбкой наблюдал за ними. По их лицам струилась вода, и крупные капли то и дело срывались со слипшихся волос. Они стекали по щекам, неожиданно напоминая слезы, которые нелепо смотрелись под демонически горящими глазами. Агардаон ощутил на своей коже точно такие же холодящие «слезы» и усмехнулся про себя.
Едва ли общее для двоих предчувствие обманывает. Тем более – видение койда.
Это будет удачная жатва.
-Сейчас перед нами предстанут гордые стены Айдора, замка наших прекрасных высокородных магов, - вообущевленно произнес Агардаон. – Мы стоим так близко от этой крепости, однако все еще вне внимания его обитателей. Мирайва нельзя назвать дураком – его соглядатаи рыскают повсюду и наверняка просматривают этот переулок ежечасно. И если бы не твоя, Дирм, рука, сжимающая Руну Невидимости, не ладонь Фойна, лежащая на этой руке, не пальцы Ишэрта, касающиеся второй его руки, и не мои пальцы, держащие Фойна… Уж и не знаю, что бы с нами было в это свежее осеннее утро!
Маги обменялись многозначительными взглядами.
Они были невидимы и неслышимы. Но эта мимолетная шутка-предосторожность была столь же ненадежна, сколь и оскорбительна для врага.
-Наступает такое время, когда светлеть начинает за мгновения. Впереди еще сотня шагов до Айдора, но собраться нужно уже сейчас.
Он повернулся к Дирму.
-Дирм, мы не оставим тебя без сознания. Даю тебе слово.
Юноша сверкнул своими человеческими клыками, которые, впрочем, выглядели довольно остро.
-Не стоит лишний раз говорить об этом. Я доверяю вам как никому в жизни.
Агардаон кивнул.
-Ишэрт, - обратился он к своему неизменному советчику, на этот раз не с вопросом, - если ты встретишься с Кайэдом Лиатэнном – не убивай его. Это добыча Дирма. В первую очередь.
-Обещаю, - коротко и уверенно ответил маг.
Морось падала на них все также, но окружающая промозглая серость словно бы редела.
Не говоря ни слова и не отпуская руки Фойна Агардаон сделал шаг к углу дома и пристально вгляделся в очертания Айдора. Их застилал плотный туман.
Древняя крепость Рода Таэррифов, громада, встающая перед главной улицей Тарма, казалась тонущей в зыбких призрачных волнах. Ее стена выступала из этого туманного моря огромными тупыми зубьями. Никаких бойниц, никаких ворот. Если магам было необходимо доставить внутрь нечто, не способное пройти сквозь эти стены, они пользовались какими-то потайными путями. Айдор был одинаков со всех четырех сторон. Жители Тарма привыкли к этому жутковатому выражению превосходства Великой Крови, они научились не оглядываться на него с опасением.
Но сейчас едва ли хоть кто-то из простых людей смотрел на это затянутое предутренним покровом чудовище. Тарм спал, закутавшись в собственное неведение.
Они начинали путь. Руки были все еще сжаты. Их невидимые для окружающего мира лица потеряли прежние эмоции, и теперь лишь настороженность владела их чертами. Дирм больше не казался юношей. Если бы кто-нибудь мог заглянуть ему в глаза, он увидел бы отсвет предвечного Хаоса в тех зеркалах, что должны были отражать человеческую душу. Идущий рядом Ишэрт сменил старую змеиную кожу отстраненного скептика на нечто совсем иное, напружиненное до предела и ждущее сорваться в назначенный миг. Лишь Фойн внешне оставался тем же, словно бы презрительно пренебрегая осознанием опасности.
Агардаон лелеял неудержимое ликование. Его серый взгляд любовно скользил вверх-вниз по приближающимся стенам Айдора. Казалось, опальному магу было достаточно самого погружения в омут резни, и ему был безразличен ее исход. Но так лишь казалось.
Восток украдкой рассеивал свой свет, и туман, царящий меж домами, становился все более явен.
-Теперь же… мягко… - предостерегающе прошептал предводитель четверки, и Дирм начал разжимать пальцы. Одновременно с тем, как все четверо стали обретать опасную видимость, воля повлекла их тела в новое убежище, гораздо более ненадежное и опасное. Агардаон откинул голову назад и слился с зыбкой густотой тумана. За ним последовали остальные. Показавшиеся на мгновение силуэты людей, идущих по пустынной улице, пропали вновь, и теперь даже беззаботные капли дождя не могли поведать об их существовании.
Туман ласкал шершавый камень стен Айдора, что вблизи оказался не совершенно черным, а слегка красноватым, ласкал в предательском заискивании. Его мягкое прикосновение могло дотянуться до самых зубцов, и стража, стоящая наверху, ощущала влажные поцелуи на своей коже.
Это были маги-арбалетчики. Будучи защищенными преградой или другими воинами, эти убийцы были способны поразить любую цель, доступную их взгляду. В их выстрелы вплеталась хитроумная магия, не дающая жертве ускользнуть или защититься.
В это промозглое осеннее утро им был дан лишь один миг. И они не приняли подарка.
Выскользнув из объятий тумана, Агардаон бросился к ближайшему из десяти стражников на этой стороне стены. Разум мага все еще не понимал человеческих стремлений и порывался течь и распространяться, словно жидкость. Но руки безродного не дали нелепо погибнуть своему хозяину. Первый был убит.
Раздался короткий вскрик. Мучительно собираясь, маг выхватил из перевязи под плащом метательный кинжал и пустил в обернувшегося первым. Уже почти прицеленный арбалет начал падать вниз.
Оказывается, все это время – все эти несколько мгновений – он был не один. Позади него были мертвы уже два стражника, и Фойн в омерзительном спокойствии искал глазами следующего.
"Нет, мы не успеем! Хоть один да спустит арбалет!" – пронеслось в голове Агардаона, тягостно растягивая и без того долгий миг.
И сразу же вслед за этим засвистел воздух.
"Дирм!"
Чем-то иным, не зрением, маг заметил целящегося в него, и тело вновь истово бросилось исполнять приказ, послав еще один кинжал в точный полет.
"Проклятье! Где Дирм?!!"
Развернувшись на каблуках, он увидел, как мальчишка расправляется с последним. Рядом с ним стоит Ишэрт и одобрительно следит за действиями его рук.
Никаких ран. Никаких стонов и спешной залечивающей магии.
Дирм совершенно спокойно стоит на ногах.
-Здесь все, - подойдя к Агардаону сзади и положив руку ему плечо, проговорил Фойн.
Только теперь предводитель дал себе возможность разглядеть арбалетчиков. Все они лежали на своих черных плащах. У большинства из них было перерезано горло. Сам Агардаон убил первого именно так, обняв со спины и скользнув быстрым движением по шее.
"Жалкие… они ничего не успели понять. А ведь могли бы утыкать нас арбалетными стрелами, если бы не мешали друг другу прицелиться…"
Агардаон вновь начинал чувствовать свое окрыляющее превосходство над Потомственными; вновь полусумасшедшая улыбка тянула уголки его губ в стороны.
-Пора внутрь, - с особым выражением произнес он, посмотрев на своих воинов.
-Лезть в самое гнездо… - собрался заметить Ишэрт, но его прервал толчок в спину.
Дирм, стоявший за ним, качнулся вперед и вцепился в его плащ.
Ишэрт, развернувшись, ловко подхватил мальчишку. В ноге юноши, чуть повыше икры, торчала арбалетная стрела.
Агардаону осталось лишь прошипеть проклятье. Ведь он знал, что койд не ошибается никогда.
Тот выстрел, что он слышал во время сражения со стражниками, был сделан в воздух. Но мстительная магия не дала ему пропасть. Стрела сделала петлю над затянутой туманом крепостью и настигла убийцу хозяина. Правда, магия умирающего не смогла направить стрелу в сердце Дирма.
Юношу придется оставить здесь.
-Дирм, - Агардаон подошел к Ишэрту, помогающему мальчишке сесть на каменный выступ. Тот морщился и злился, шипел как раздраженная змея, - тебе придется подождать нас.
Фойн подал юноше оброненный им кинжал.
-Арбалет дайте, - кривясь, попросил тот. И в отчаянии добавил: Будь проклято это предсказание! Почему оно не могло не сбыться?!
-Потому что иначе не сбылось бы все остальное, - почти холодно произнес Агардаон. – Дирм, продержись без нас. Мы рискуем пропустить момент неведения.
Дирм кивнул.
-Идем, - уже через спину бросил Фойну и Ишэрту предводитель безродных. В три шага он преодолел расстояние до входа и бесстрастно нырнул туда. Как можно было ожидать, вместо коридора, ведущего внутрь крепости, там оказалось лишь небольшое помещение. Это было просто укрытие от непогоды для стражей Айдора. Стол, игральные кости, утяжеленная броня, развешанная по стенам, мрачноватые гобелены. Агардаон спиной чувствовал любопытство Ишэрта и Фойна. Никто из них, да и сам он, не были в Айдоре. Безродным ученикам не было хода в крепость рода Таэррифов. Всех обучали магии в одном из старинных домов, принадлежащих Мирайву, но в отличие от "породистых щенков", которые зачастую являлись сыновьями или внуками суровых учителей и поэтому каждый день возвращались в Айдор, молодые безродные жили в отведенных им комнатках.
Воспоминания о том времени вызвали у Агардаона новый приступ упоительной ярости. Он наконец смог отыскать то место стены, которое служило хозяевам крепости невидимым порталом внутрь. Это был один из гобеленов, самый ветхий и древний. Среди плохо различимых темных контуров маг узнал лицо Эйгэмиара Таэррифа, одного из Первых Магов. Мирайв преклонялся перед тенью своего великого предка и втайне мечтал превзойти его, найдя источник безграничной силы.
Агардаон ощущал нетерпение преданной стали, скрытой в кинжальных ножнах под плащом. Желая поскорее утолить ее жажду, он скользнул сквозь стену. Теперь перед ним предстало истинное нутро Айдора. Коридор, погрязший в редкостной роскоши, которая ослепляла глаза. Гобелены, изумляющие сочностью красок, подсвечники тончайшей работы, в которых магическим огнем мерцали длинные белые свечи, мягкие ковры на каменных плитах пола. Все это словно бы замерло при виде вышагнувших из стены чужаков. Замерло, не имея возможности предупредить хозяев, находящихся в недрах крепости, но враждебно насторожившись.
Ишэрт совершил странный жест головой – словно бы огляделся с закрытыми глазами.
-Самые сильные – там, - сообщил он спутникам и указал куда-то в пол слева от Агардаона.
-Отлично, - бросил тот и немедленно слился со стеной. Фойну и Ишэрту оставалось лишь последовать за ним. Подобно бесплотным призракам, трое магов беспрепятственно преодолевали преграды стен, поочередно прибегая то к своей собственной магии, то к магии врагов, которые призревали серый камень. Их тела то и дело выскальзывали из стен в новых комнатах и коридорах. Они спускались все ниже этаж за этажом. Люди, которых они встречали на своем пути, тотчас же получали удар кинжалом. Они даже не успевали разглядеть своих неожиданных убийц. Опытные и безумно опасные маги погибали как простые смертные. Почувствовать приближение Агардаона и спутников было невозможно, пока они находились под защитой души камня. Но эта нечеловеческая душа требовала ответного дара – внимания к своей давящей медлительной речи, и трое убийц виртуозно балансировали на лезвии смерти, всякий раз в самый последний миг избавляясь от наваждения.
В одном из залов, где их ждала все та же роскошь, но не новые жертвы, маги остановились перевести дух. Они понимали, что смерть уже потекла темными потоками с верхних этажей, и уже начинает сочиться с потолка зала, где находится Мирайв. Таэрриф все знает.
Но передышка была необходима.
Агардаон взглянул на свои окровавленные руки и криво усмехнулся.
-Пока койд не врет.
Ишэрт промолчал. Фойн остался молчалив и подавно.
Вдруг глаза предводителя убийц вспыхнули, и он бросился к ближайшей стене.
Мирайв…
Не учуять гнев этого могучего мага было невозможно. Агардаон заскользил вниз, зная, что на этот раз выйдет прямо перед ним. Так и произошло. В голове мятежного все еще гудели древние тайны, а Мирайв уже готовил свой страшный удар.
Агардаон увидел бледное лицо Потомственного. Удивительно изящное лицо, обрамленное льняными волнами длинных волос. Гнев этого высокородного мага был также правилен и красив, как и его черты.
-Агардаон?..
Убийца тяжело дышал и выглядел как загнанный зверь.
-Да, Мирайв. Это я.
Пальцы Потомственного зловеще трепетали. По их движениям маг понял, что его ожидает Огненная Пасть.
"Стихия. Как традиционно!" – дерзко подумал почти обреченный. Без какой бы то ни было надежды он начал призывать обрывки силы камня. Каменной неуязвимости…
Откуда-то из-за стены раздались жуткие крики и вслед за ними – утробный рык.
"Тхарза!"
Мирайв отвел внимание лишь на миг. Этого хватило с лихвой. Агардаон бросился вперед и разрушил целостность заклинания. Мирайв отскочил назад и бешеным взглядом уставился на него.
-Ты умрешь как собака! – прошипел он и выхватил короткий меч. Но у Агардаона не было иллюзий о том, что начнется обычная схватка. Он прекрасно знал: Таэррифы владеют искусством совмещения двух атак – стальной и магической. В подтверждение этому по спине безродного прошелся невидимый бич. Агардаон едва не выронил кинжал, но смог остаться вооруженным. К нему тут же устремились молниеносные выпады Мирайва. Короткий меч противостоял кинжалу – исход был очевиден.
Шею Агардаона сдавили невидимые путы. Он стал задыхаться, и Мирайв с ликованием начал теснить его к стене.
"Бежать?"
Резня была бессмысленной?!
Нет!
Агардаон нечеловечески сопротивлялся удушью, все еще не давая врагу ужалить свое тело. Он вкладывал в ответные выпады все свое умение, перенятое у родителей с раннего детства. Будто оставленный хозяином наемник против нескольких противников, он сражался с одним Мирайвом в почти безнадежной схватке. И когда острие меча вспороло его одежду, мечтая углубиться в сладкую плоть, он исчез в стене, к которой был прижат.
Последовавшее за этим потребовало лишь песчинку времени, но показалось Агардаону долгим, как ожидание рассвета. Выпав по другую сторону стены, он рывком пришел в себя и приник к камню ладонями и губами. Мирайв должен был пройти за ним сквозь эту стену прямо сейчас. И Агардаон горячо взмолился гордой тверди о том, чтобы она приняла столь почетного гостя, задержала у себя и завела с ним разговор. Он молил о том, чтобы древний камень проявил свою волю. Это было немыслимо.
Маг знал это неживое существо слишком давно. Он успел изучить все помыслы и желания холодного собеседника, что-то навсегда изменилось в нем после этих встреч. Для камня он больше не был чужаком.
И камень ответил согласием.
Агардаону оставалось лишь отступить на шаг и подождать, пока из объятий стены не вышагнет Мирайв. С мутным взглядом и неловкими движениями. Мирайв, к которому ничего не стоит подойти и оглушить рукоятью кинжала. А затем позволить мешком свалиться на пол.
-Неживое тоже чувствует. Только оно это скрывает, - издевательски шепнул он на ухо ставшему беззащитным врагу, низко наклонившись над его телом.
Прислушался.
Раньше, пока он сражался с Мирайвом, где-то совсем близко шла еще одна схватка. Теперь она затихла. Маг закрыл глаза и осторожно позвал своих спутников. Откликнулись оба.
Сколько же здесь кушанья для койда! – вдруг подумалось ему. – За столь удачное предсказание его можно было бы вознаградить. Очень нежным мясом…
Ишэрт появился с невозмутимостью сытого кота. Агардаон окинул взглядом его окровавленную одежду и попытался определить, ранен ли тот.
-А где же Зверь? Был Зверь?
-Не было…, - устало ответил Агардаон. – Нужны веревки. И страж.
Ишэрт с пониманием оглядел Мирайва.
-Веревки у Фойна. А стражем будет Тхарза. Ох и хороша была моя девочка!
Агардаон усмехнулся.
-Не сомневаюсь.
-Кларса и Дойриг…
-Жаль, это сделал не я! Так хотелось отплатить Кларсе за вездесущих шпионов, а Дойригу… Дойригу – за Шакхашта!
-Ну, прими это мщение от нас в подарок, - впервые за несколько дней улыбнулся Ишэрт.
Позади него из стены вышагнул Фойн. Кровь пропитала его одежду так, что не осталось ни лоскутка прежнего цвета. Черные кудри тоже слиплись от крови. Фойн был необычно оживлен.
-Мирайв! Приятно вас видеть, Великий Потомственный! – южанин поклонился безжизненному телу с неожиданной грацией. – А вас, друзья, я видел еще совсем недавно.
-Фойн, веревки, - напомнил ему Агардаон. – Кто из вас догадался прочувствовать всю крепость? Живые еще остались?
-А чем, ты думаешь, я только что занимался? – в тон ему спросил Фойн, отвязывая прикрепленный к поясу моток веревки. – Добивал. Вы же взялись за самых великих. Конечно!.. Ни один великий труп не спасет от подлого удара со спины какого-нибудь высокородного сынка…
-Если так, то вам нужно вернуться к Дирму. За стенами крепости уже слишком светло для тумана. А ведь где-то здесь Зверь…
-Мы оставили Дирма наедине с парой десятков стражников на других участках стены, - озабоченно заметил Ишэрт и исподлобья глянул на Агардаона.
Тот лишь хмыкнул.
-Мальчишка был ранен. У него было столько крови, что он мог обратить все стрелы арбалетчиков против них самих. Ишэрт, что ты волнуешься за него – он же Потомственный!
-Я же прочувствовал всю крепость, - повторил Фойн терпеливо, - наверху не осталось никого, кроме Дирма.
-Я пойду за ним, - объявил Ишэрт и тут же исчез в стене. Фойн с легкой улыбкой посмотрел на то место, где он только что был. Затем опустился на корточки перед безжизненным Мирайвом и приступил к тщательному связыванию.
-Опекает нашего мальчишку…
Агардаон кивком согласился с ним. Предводителя безродных не оставляла мысль о Звере.
-Знаешь, я сейчас еще поброжу по крепости… Ты посмотрел всех людей, но Зверя ты мог и не почувствовать… Тем более, что… сам знаешь, у тебя это чувство слабое, как и у меня… Надо было Ишэрта попросить…
-Ищи так, - преспокойно согласился южанин, будто не представлял, чем может быть опасна встреча со Зверем Мирайва. – Я этого красавца сейчас захомутаю и отдам на попечение Тхарзе.
-Когда Ишэрт и Дирм придут сюда, спускайтесь на нижний ярус и выходите из Айдора с северо-запада. Ждите меня.
Фойн, не глядя, кивнул.
Агардаон успел заметить, как из стены появляется кошка Ишэрта, испачканная кровью чуть ли не больше, чем сам ее хозяин. Он повернулся прочь и вышел из зала победы над своим врагом. Теперь ему было незачем пользоваться способностью скользить внутри камня – он слишком устал от серой крошащейся речи. Он намеревался пройти всю крепость и осмотреть все ее залы. Маг быстро прошагал через несколько залов, подобных первому, обставленных с утонченным вкусом Потомственных. Его совершенно не интересовала вся эта роскошь. В окровавленной одежде, держа кинжал наготове, он шел от одной двери к другой. Айдор покорно раскрывался перед ним, и от ощущения полнейшей безнаказанности Агардаон приходил во все больший восторг. Он простирал в стороны руки, словно в плавном танце, и ловил на кончики пальцев легкие сквозняки замка. Он, безродный маг, просто одаренный смертный, был сейчас хозяином оплота Великой Крови! И в эти мгновения крепость не принадлежала больше никому!
Не чувствуя усталости и кровоточащих царапин, он позволял своему телу затевать странный, немного пьяный, танец. Никто не видел этого, некому было стать свидетелем торжества убийцы. Самому Агардаону казалось, что он попал в какое-то упоительное магическое течение, и оно несет его от одного портала к другому.
Он видел себя со стороны…
Уже видел…
Впуская в сознание алчный голос койда…
Внезапно расширенные зрачки убийцы пораженно замерли. Их черные дыры впустили в сознание неожиданный образ.
Образ светящегося существа. Длинной изящной фигуры, чьи нежные линии потонули в облаках молочно-белых волос.
Она стояла у полок с книгами, спиной к нему. Ее присутствие в зале делало все роскошные вещи вокруг безобразными. Она казалась лишь отблеском существа, присутствовавшего в другом мире.
От нее исходил нежный теплый свет.
Неподвижно стоя в дверях, Агардаон разглядывал ее.
Нет… не таким он представлял Зверя своего врага.
Алмазные когти, истекающая ядом шкура, многоязыкая пасть... – он ждал чего-то привычного. Чего-то, что напомнило бы ему о Шакхаште и сделало бы убийство Зверя Мирайва еще более сладостным.
Но перед ним была хрупкая ниэва.
И то, что Зверь – она, не оставляло сомнений.
Создание не замечало, что позади него совсем близко стоит опаснейший враг, и на лице его расплывается улыбка. Агардаон готов был расхохотаться.
О, страсть Мирайва к прекрасному была настолько сильна, что он выбрал себе Зверем не жуткое чудовище, а ласковую ниэву! Как это призрачное видение могло защищать магический дар Таэррифа? Неужели вера Мирайва в неприступность Айдора была столь непоколебима?!
-Эй, - негромко и почти дружелюбно окликнул ее маг.
Девушка вздрогнула и обернулась. В слабом свете канделябров блеснули ее большие глаза. Агардаон еще раз усмехнулся про себя. Ее лицо было неуловимо, потусторонне прекрасно.
-Кто вы? – проронили ее губы. Она была испугана.
Агардаон молчал и улыбался. Так, словно она сама должна была догадаться.
-Я не видела вас здесь. Вы - друг Мирайва?
Агардаон пораженно подумал, как же мало она знает о том мире, в котором оказалась. Даже этот легкий свет, что окружал ее, говорил о ее невинности.
-Где же он? Я не видела его уже много времени… Вы можете помочь мне?
Наступало время что-то отвечать.
-Да. Я пришел сюда именно для того, чтобы помочь вам, божественная ниэва, - неприкрытая ирония была незаметна для гостьи этого мира. – Мирайв просил меня привести вас к нему.
С этими словами Агардаон протянул девушке окровавленную руку. Про себя он взмолился Богу Последнего Спасения, чтобы в этой крови не было и капли мирайвовой – Зверь неминуемо почует это.
Напуганная ниэва колебалась. Маг терпеливо ждал, успокаивая ее почтительным взглядом. Ему некуда было спешить. Прежде, чем остальные сторонники Мирайва узнают о резне в Айдоре, пройдет еще достаточное время. Ишэрт и Фойн с пленником, наверное, уже снаружи, за стеной, вместе с Дирмом. Они следят.
-Идемте, - еще раз осторожно пригласил он ниэву. Кажется, желание видеть Мирайва пересиливало ее беспокойство и недоверие.
Она подала безродному магу свою тонкую бледную кисть.
Он повел ее прочь из библиотеки Потомственных. Ниэва последовала за его уверенной рукой с доверчивой покорностью неземного существа. Агардаону приходилось быстро осматривать залы, ища лестницу вниз. За время безоглядного вырезания всех обитателей Айдора она так и не попалась ему ни разу. Впрочем, он и не смог бы ее заметить, вонзая свой кинжал в сердца Потомственных.
Его поиски оставались незаметными для ниэвы. Видимо, она сама еще слишком плохо знала крепость своего хозяина.
"Мой Зверь даже не успел запомнить моего имени!" – зло сказал себе Агардаон и едва заметно сжал хрупкую руку девушки.
Хотя теперь не было причины для гнева. Мирайв был схвачен им и пленен его соратниками. Зверь Таэррифа был пойман. Кларса и Дойриг истекали своей драгоценной кровью, которая уже не могла дать им силы.
Все это напоминало его легчайшее и полнейшее торжество.
Как и предсказывал койд.
Вот только почему трупов было так мало? Неужели это все, кого собрал под свое крыло Таэрриф? В месяц принятия новых учеников?!
Неприятная мысль уже давно подгрызала края полотна его победного флага.
Людей Мирайва должно было оказаться гораздо больше.
Еще возвращаясь в Тарм, он заметил, как мало шпионов Кларсы повстречалось на улицах пригорода… Вороны. Он встретил над дорогой лишь одного. И этот странный труп, случайно попавшийся охотникам за мясом для койда…
Что происходит в стане врага?
Он украдкой взглянул на идущую рядом ниэву. Очевидно, что девушка оказалась в Айдоре недавно. Значит, раньше Мирайв держал ее в межмирье, получая ее поддержку сквозь завесу этого мира. Что ж, у него было достаточно умения и силы. Он был удивительно самоуверен, приведя ее сюда. Что стало причиной такой уверенности?
Все это нужно было додумать. И додумать как можно скорее. Но прежде нужно было исчезнуть из Айдора, захватив с собой его хозяина и Зверя.
Лестница нашлась в самый подходящий момент. Агардаон уже собирался потащить свою добычу к ближайшей стене и грубо проволочь до следующего, самого нижнего, яруса. Ему надоело притворяться почтительным посыльным Мирайва.
Ничего не спрашивая, девушка стала спускаться следом за ним.
Это было даже забавно.
Наконец-то он почувствовал на коже ветер открытого пространства. Золоченые казематы Айдора были угнетающе чужими. И окровавленные трупы не придавали им никакого уюта. Даже в грязном переулке, прижимавшемся к крепости, можно было с наслаждением вздохнуть и забыть о презрительном блеске канделябров.
-Агардаон! – радостно воскликнул мальчишка, как только увидел вышагнувшего из Айдора мага. Дирм стоял, прислонившись к каменной ограде какого-то глухого безоконного дома. Вслед за магом из портала вышла ниэва. Увидев ее, Дирм пораженно замолчал. От Агардаона не укрылось восхищение, распахнувшее глаза юноши.
А от спутницы мага не укрылось то, чье имя он выкрикнул. Тоненькая рука выскользнула из ладони Агардаона. Девушка отпрянула на шаг и с ужасом остановилась взглядом на лице своего провожатого.
-Тебе уже известно это имя? – с иронией спросил предводитель безродных. – Мирайв произносил его? И что же он говорил обо мне?
Она не ответила. Да и не могла. Страх сковал ее бессилием. Под серым осенним небом она казалась всего лишь очень красивой девушкой, обычной смертной. Ее собственный мягкий свет растворился в свете пасмурного утра. Слабый ветер трепал ее волосы. Локоны обычной северянки.
-Кто это? – тихо спросил Дирм.
Агардаон самодовольно улыбнулся.
-Это, дорогой Дирм, ниэва. Прекрасное создание было выбрано Мирайвом в качестве хранителя его дара…
-Она – Зверь Мирайва?
-Да.
Дирм явно не мог найти слов. Он просто смотрел, прикованный красотой девушки. Но Агардаона не устраивало молчание его помощника.
-Дирм, где Ишэрт с Фойном?
От этого привычного тона юноша сразу пришел в себя.
-Они следят за примыкающими к замку улицами. Просматривают подходы к Айдору. Оставили меня в этом переулке встречать тебя. С этой стороны нападения ждать глупо. Но я все равно…
-Ясно. Мирайв уже вынесен из Айдора? – Агардаон смотрел на Дирма и не спешил реагировать на судорожное движение ниэвы. Мальчишка мимолетно отвлекся на ее лицо и ответил магу многозначительным взглядом – довольной жестокой усмешкой.
-Он с Ишэртом. Тхарза стережет это первосортное мясо. Как ты смог так легко и изящно?..
-Не зря я ползал сквозь камень четыре года подряд.
Тут взгляд мальчишки все-таки переметнулся на ниэву. Агардаон обернулся: она стояла и беззвучно плакала.
-Теперь ты принадлежишь нам, прекрасное создание. А кто мы такие, ты уже поняла сама, - произнес безродный без единой нотки жалости.
Девушка едва заметно кивнула.
-Не пытайся бежать. Все вокруг подчиняется мне. Тебя предаст даже воздух.
Светлые глаза, полные слез, не моргая, смотрели на него.
-Я никуда не сбегу, - впервые с того момента, как она подала руку незнакомцу, ниэва заговорила. Слабый голос прошелестел озёрным тростником. – Я буду с Мирайвом. Я буду рядом с ним.
-О, девочка, боюсь, это может придать нашему другу Таэррифу некоторые силы. Поэтому я постараюсь держать вас врозь. Но тебе все равно стоит идти с нами: твой храбрый хозяин – наш пленник.
Дирм переводил взгляд с нее на Агардаона. В этом взгляде проскальзывала растерянность. Агардаон решил успокоить юношу.
-Поверь, Дирм, мой Шакхашт был также беззащитен перед этим миром, когда Потомственные напали на него прямо во время перехода. У него были пурпурные глаза и иглокожая шкура, истекающая ядом, но он был не менее растерян, чем эта красавица. Да, он мог убить шесть человек одним ударом, но он не успел совершить в этом мире ничего дурного! Он был также непорочен! Так пусть эта дева не вводит тебя в заблуждение своей слабостью. Как только Мирайв очнется или она пробудит его, наши жизни испепелит безжалостная сила!
Дирм ухмыльнулся.
-Я смотрю на нее так, потому что никогда раньше не видел подобной красоты. Но жалость не входит в число моих пороков. Не беспокойся, я не отпущу ее за твоей спиной!
Агардаон довольно хмыкнул.
-Я лишь хотел, чтобы ты перестал так трогательно моргать, будто сейчас расплачешься. Теперь хватит болтовни. Я призываю сюда Ишэрта и Фойна.
Он на мгновение отвлекся на вызов, а затем обернулся к ниэве.
-Думаю, милое существо, ты не имеешь способности лгать. Так?
Девушка кивнула.
-Как? Как это?.. – Дирм не мог поверить.
-Существа из межмирья совсем не похожи на людей, хотя и могут иметь такой же облик. Ниэва – облаченный в плоть дух нежности и невинности. Она не может защищаться никаким способом. Не понимаю… зачем Мирайв выбрал такого хранителя?.. Это слишком опасно. И глупо.
-Может, ты ошибаешься, и это вовсе не ниэва.
Агардаон только покачал головой. Девушка стояла чуть поодаль и с тихим бессильным страхом смотрела на двоих магов.
-Как твое имя, ниэва? – вдруг спросил безродный.
-Аэн.
-Не ведаешь ли ты, прекрасная Аэн, куда ушли из крепости маги Кайэд, Эркасфар, Оатлинн, Лэккара?
Девушка задумалась, что-то вспоминая. Дирм был поражен ее покорностью.
-Я знаю лишь Лэккару… друга Мирайва. Он простился с моим хозяином одиннадцать дней назад.
-Видишь, Дирм? – произнес маг. – Она не может лгать.
-Тогда ответь, много ли магов твоего хозяина покинули Айдор вместе с Лэккарой? – впервые обратился к девушке Дирм. Все-таки, он не мог избавиться от какой-то нерешительности.
-Много, - совсем тихо ответила Аэн и опустила взгляд. Она понимала, что выдает нечто важное врагам Мирайва. Возможно, она впервые встретилась с тем, что может приносить вред своей нечеловеческой природой.
-И все в один день? Поэтому в замке находилось так мало Потомственных? – подхватил допрос Агардаон, даже не пытаясь скрыть темный блеск глаз.
Она кивнула.
-Выпытывать у нее тайны Таэррифов будет просто удовольствие, - заключил маг.
В это время Дирм указал ему взглядом куда-то за его спиной. К ним приближался Фойн. Ишэрт шел вдоль стены Айдора с противоположной стороны – Агардаон заметил его уже давно. Черноволосый маг тащил на своей спине хозяина крепости. Рядом медленно и лениво шагала Тхарза. Теперь она была лишена свободы: между ней и Мирайвом раскачивалась провисшая цепь.
Агардаон уже предвидел вопросы подошедших с разных сторон, их удивление, любопытство. Он наперед мог сказать, что заметит острый на язык Ишэрт, как ухмыльнется немногословный Фойн. Ишэрту нужно будет отдать свою тяжелую ношу южанину, сам он поможет Дирму дойти до ближайшего старого дома с еще более старым подвалом… Кривой и неопрятный переулок, что приютил их, готов пригласить за собой и заботливо вывести к нужному зданию. Агардаону на миг представилось, как существо этого узенького переулочка, серое и сгорбленное, с маленьким фонарем в руке, манит их пальцем и осторожно ведет вперед, стараясь не привлечь внимание врага малейшим звуком.
Пора было уходить.


Черная глава 9

Босые ноги ступали по мелким камням. Босые ноги, привыкшие к нежной мягкости земли. Это было неприятно тому, кто шел по мертвому руслу реки, что некогда текла по дну горной долины.
Он обвел взглядом острые зубцы окруживших скал. Из-за них в долине быстро исчезало солнце. Возможно, именно поэтому он и выбрал это место… Но здесь было неуютно не-дышащему, и вряд ли кто-нибудь иной, кроме него поселился бы здесь.
По самому дну высохшего русла вяло тек ручей. Даже не глядя на него, чужой в долине понимал, что пить или хотя бы просто касаться этой воды не стоит.
Хотя ему и не требовалось подобное.
Кровавых, решивших утолить свою жажду из этого ручья, ждала чудовищная смерть.
Но это лишь привычка. Пожелай того, он мог бы уничтожать их сотнями, лишать жизни целые деревни. А если бы возможно было отравить реку, протекающую через Храмовое Сердце…
Но он ничего не станет делать. И уговаривать его нет смысла. Это странный древний закон всех мудрейших арков – приходит время, и они покидают племя, оставляют его без своей огромной силы… Все, что они позволяют себе – это лишь привычные чары, изменяющие какую-нибудь мелочь, вроде этой горной реки. Здесь она почти безвредна. Это всего лишь символ.
Хлид быстро шел, опустив голову. Его длинные черные волосы легко колебались в такт шагам.
Нет, полуарк не застал времени, когда его покровитель сражался с кровавыми, использовал свою коварную мощь. Одна из породивших Хлида смогла добиться, чтобы его покровителем стал великий арк, но этот арк был отшельником уже тогда. Хлид дрожал, впервые входя под своды каменного, а не подземного, логова… Покровитель давал ему столько тьмы, сколько было нужно, и даже больше. Но он оставался безразличен к своему юному преемнику, пытливо заглядывающему в безглазое лицо.
Хлид понимал, что его собственное ледяное равнодушие возникло именно так. Он вырос молчаливым свидетелем жизни, и ничто не способно было задеть его настолько, чтобы испытать хотя бы тысячную долю трепета Шийхорка. Быть немым слугой оказалось для него удивительно просто. Казалось, он может безропотно служить Властительнице столько, сколько будет длиться мир не-дышащих…
Теперь же стало очевидно, что все иначе.
Камни под ногами становились крупнее и острее. Они впивались в ступни полуарка, но он даже не думал обращать на это внимания. Будь он кровавым, за ним уже протянулся бы заметный след…
Хлид пробирался меж больших глыб, заваливших почти весь жалкий ручей. Эти глыбы предваряли вход в пещеру, которая ждала не-дышащего как единственного гостя. Сотни и сотни раз точно также посреди горного безмолвия он приближался к логову своего покровителя. Пейзаж был почти неизменен, Хлид прекрасно помнил каждый камень на этом пути. И сейчас с почти брезгливым невниманием он скользил взглядом по безжизненному нагромождению, сотворенному стихиями. По сравнению с этими холодными осколками гор земля была прекрасна и чувственна. Она была жива всегда.
Вход в пещеру скрывал выступ скалы. Небольшая щель, способная пропустить лишь одного взрослого не-дышащего, чернела сбоку. Ее невозможно было заметить со стороны русла мертвой реки. Хлид без труда проник внутрь, в темноту. Внутри ему было гораздо приятней. Его глаза тут же приобрели естественный цвет, мгновенно став ярче и начав различать все до мельчайших черт.
Теперь все вокруг было сотворено магией, отточено разумом не-дышащего, а не бездумной стихией. Узкий ход быстро расширился до размеров пещеры, и она уже повела гостя ровной дорогой под округлыми сводами, напоминающими родные подземные коридоры Тоаглостурда. Должно быть, даже покинув главный лабиринт племени, Повелитель Ядов сохранил какое-то чувство к его красоте… Ни один не-дышащий не мог безболезненно пережить разлуку с тем, что окружало его в беззащитные юные годы. Отшельники уносили с собой в далекие логова землю из Ямы Фоссхоргота или главного зала Оургумма.
Хлид быстро и целеустремленно шел по однообразному пути. Он вызывал в памяти свои детские впечатления, родившиеся под этими сводами: самое первое восхищение, самый первый испуг… и беззвучно усмехался. Теперь логово покровителя не зарождало в его душе ни отблеска прежних чувств. И это было прекрасно. Настоящая, не двойственная холодность, казалась спасительной гаванью. Хлид уже устал от лживого, пугающего безразличия, которое прятало под собой иступленную муку. Слишком часто ему приходилось захлебываться, оставаясь неподвижным.
Он отбыл из Тоаглостурда совсем недавно и должен был вернуться настолько скоро, насколько возможно. Ему пришлось просить Ругфо перенести его. Иначе Хлид добирался бы до этих отдаленных земель не менее десяти ночей. Конечно же, полуарк не был рад тому, что пришлось воспользоваться помощью Изменяющего, который всегда его настораживал. Но Ругфо безоговорочно согласился, и это несколько успокоило недоверие Хлида.
Теперь очень многое зависит от него, и ему нужно протянуть щупальца своего влияния дальше, чем он когда-либо протягивал…
Если он не сможет…
Нет, он не позволит себе не смочь. Сила внутри каменеет и становится монолитом. Огромным куском кромешно-черного камня, острый конец которого завис перед целью и жаждет ее поразить.
Может быть, он всего лишь полуарк, но он не даст ни одному арку остаться в бездействии, пока Улотвайг медленно умирает…
…Своды пещеры плавно ушли вверх, далеко в темноту, которая стала недоступна даже зрению Хлида. Он попытался хоть что-то различить в этом мягком облаке, но темнота была слишком густой. Стало приятно, свежо… Пораженный неизвестной и неотвратной болезнью хозяйки, Оургумм постепенно высыхал, его напоенные тьмой стены истончались и начинали крошиться… Здесь же царила сила…
Это была тьма самих Темных Богов.
-После таких долгих постов мало кто способен выжить… тем более юный полуарк… Но мой подопечный жив и стоит сейчас почти что передо мной. Любопытно…
Знакомый потрескивающий шепот заструился к Хлиду откуда-то сбоку и снизу. На миг, на один лишь миг, Хлид почувствовал прежний трепет. А потом просто оборвал себя.
-Покровитель, - почтительно, но довольно холодно заговорил полуарк, взглядом ища фигуру отшельника в поразительно плотной темноте, - приветствую вас! Я хочу принести извинения за долгое отсутствие.
-Интересно… интересно… Хлид. Как же ты смог остаться столь сильным, столь могущественным без моей жертвы? – голос раздавался все с той же стороны, но полуарк так и не мог увидеть своего собеседника.
-Прошу, покажитесь мне, - вместо ответа произнес Хлид. – Я бы хотел видеть вас.
-А ты подойди.
Хлид сделал несколько шагов наугад. Ему показалось, что он стал различать какой-то тихий звук. Едва слышное поскрипывание.
-Так как же ты смог пережить это время?
-Я принимал тьму из рук чужого покровителя, - словно бы сказав нечто незначительное, он продолжал сосредоточенно всматриваться в темноту перед собой и медленно приближаться к говорящему.
-Вот как? Это должно повлечь за собой гнев Темных Богов и очень тяжелое наказание, - без каких-либо оттенков чувства заметил голос.
-Знаю. Но пока это не влекло никакой кары, а теперь, наверное, уже поздно…
Хлид вдруг ощутил запахи ядов, знакомых с детских лет. Запахи непахнущих ядов великого Огомфо. Они вплетались тонкими струйками в прохладный и подвижный воздух пещерного зала.
-И кто же жертвовал тебе запретную тьму, Хлид? – кажется, в бесчувственный шепот все же что-то проскользнуло.
Хлид сделал еще один шаг, и его глаза наконец-то различили нечто. Осталось лишь пораженно отступить.
Огромные глазницы смотрели на него, будучи перевернутыми вниз. В них было столько воющей муки, невысказанной и, возможно, неосознанной, что хотелось вскрикнуть в страхе и жалости. Великий арк Огомфо, Повелитель Ядов, был подвешен головой вниз на крепко сплетенных путах, уходящих куда-то в темноту. Все его тело было иссечено мелкими, но глубокими порезами, из которых сочилась густейшая тьма. Она окружала его мученическую фигуру облаком вьющихся струй, не давая разглядеть арка издалека. Хлид не представлял себе боль, которую испытывал его покровитель. Эта жертва была чудовищна. Чудовищно прекрасна.
-Меня поила Владычица Улотвайг… - выдохнул пораженный Хлид.
Повелитель Ядов заговорил, и полуарк увидел, как спокойно движутся его губы. Словно бы не было никакой пытки в том, что арк сделал со своим телом.
-Сама Улотвайг…
Хлид понимал, что не должен даже приближаться к своему покровителю и прерывать его мучений, но его почему-то тянуло высвободить Огомфо из пут и заживить его раны, если еще не поздно.
-Поздно, - особым тоном, в котором звучало даже удовлетворение, проговорил Повелитель Ядов, безошибочно прочтя долгий задумчивый взгляд своего преемника. – Я начал это жертвоприношение уже девять ночей назад.
-Но почему? Во имя чего?
-Потому что теперь я вижу доступное лишь Темным Богам. Я знаю, что произошло в этом мире, почему они дрогнули. Я знаю, что случилось вслед за этим, почему ты сейчас у меня, хотя перестал нуждаться во мне. Я ведаю и то, почему прекрасная Владычица все еще жива, хотя яд уже давно делает свое дело…
Хлид вздрогнул и подался вперед.
-Да! За этим я и пришел – вы должны рассказать мне об этом яде!
Огомфо с трудом шевельнулся в черных путах, и сочащаяся из его ран тьма дрогнула в воздухе.
-О, ядом в этом мире может быть всё… Нужно лишь вложить в это достаточно силы. И вложить ее очень осторожно, тонко… Улотвайг смогла отыскать древнейший храм не-дышащих. Этот храм считали существовавшим только в легендах… А кто-нибудь задумался о том, почему это храм, а не яма? Ведь храмы строят люди, а мы стремимся разрушить их.
-Этот древний храм был создан в те времена, когда между людьми и не-дышащими еще не было противоречий, - медленно, словно ступая по хрупкому льду, проговорил Хлид.
-А было ли такое время? – прошептал Повелитель Ядов, и сомнение в его голосе прозвучало жутко. – Память о временах Первожертвования была утеряна с гибелью древних арков в войнах с людьми. Неразгаданные руны не дают нам полностью понять смысл начертанного в Фоссхорготе. Наши легенды туманны и противоречивы. А Темные Боги молчат об этом.
Насыщенный тьмою воздух пьянил. Хлид чувствовал едва заметную слабость, но это было именно так, как бывает перед страшным приступом жажды. И, все же, от него не ускользал ни один из малейших оттенков в голосе покровителя.
-Так что же было той силой, которая отравила Улотвайг?
Пустые глазницы внимательно посмотрели на него.
-Это была сила очень древнего не-дышащего… наверное, одного из самых древних… И он пропитал ее немыслимой ненавистью.
Хлид словно бы вновь увидел дрогнувшую фигуру Повелительницы, ее падение под ноги мудрейшим… Он чуть не покачнулся сам.
-Улотвайг овладела силой, которая оказалась страшным ядом для нее. Эта сила способна лишь уничтожать своего хозяина, и теперь Властительница умирает… Ее жертвенные раны раскрылись и не могут больше держать тьму. Поэтому я постарался сделать с собой то же самое…
-Но…, - кажется, Хлида оставила та надменная холодность, которая владела им весь путь к пещере покровителя. – Зачем эта жертва? Ведь вы можете сделать гораздо больше, если…
-Нет, Хлид. Я не вернусь в Тоаглостурд. Моя сила не будет больше обращена на кровавых. Теперь я един с Темными Богами, и только им будет отдана моя тьма. Они слишком долго были щедры ко мне… Сейчас они слабее, чем были когда-либо, и я спешу вернуть им всё. Возможно, моя жертва послужит и вам, живущим в лабиринтах…
Полуарк был растерян. Он не знал, что еще должен сказать, что спросить у своего покровителя… Он понимал, что видит великого Огомфо в последний раз. Нет, не о своей судьбе задумывался Хлид – ему было безразлично все то, что может наступить в будущем, за той тонкой чертой, до которой нужно спасти Улотвайг. Что-то осталось недосказанным, что-то не было еще произнесено им и не было произнесено Повелителем Ядов, медленно исходящим тьмой.
Огомфо заговорил сам.
-Я лишаю тебя покровителя. Надеюсь, что ты простишь меня за это, Хлид. Я передал тебе все, что должен был передать. Не сомневаюсь, что ты найдешь нового покровителя среди Высочайших арков Оургумма.
Хлид смог только кивнуть.
-Я увидел столь многое, что не видели даже могущественнейшие отшельники, но я не успел предупредить Улотвайг. Слишком поздно… Теперь мне осталось лишь жертвовать в надежде на то, что эта жертва хоть сколько-нибудь поможет ей…
Несколько мгновений меж двух фигур – висящей в переплетении пут и стоящей перед ней – замерла крылатая тишина.
-Покровитель, - Хлид опустился на колени перед самым лицом Огомфо, - я должен сказать… вам… я чувствую, что существование Улотвайг неразрывно связано с моей волей. Ее жизнь будет длиться столько, сколько я смогу ее держать…
Пустые глазницы непостижимым образом отразили понимание.
-Знаю, Хлид. Знаю…
Аметистовые глаза Хлида замерцали глубокими бликами, в их глубине появилось то самое странное свечение.
-Хлид… Пока ты не появился здесь, я считал темное племя обреченным. Теперь, кажется, у меня появляется надежда… Я вижу, кем ты становишься. И это незаметное для многих изменение может сыграть самую важную роль.
Хлид пытался оправиться от тех чувств и образов, что внезапно захлестнули его. Он вновь обратил взгляд на Повелителя Ядов.
-Покровитель, если вы увидели то, что пошатнуло Темных Богов… Скажите мне, что это? Может быть, нашей силы хватит на то, чтобы остановить это.
Тьма застилала лицо Огомфо. Повелитель Ядов воскрешал перед своим внутренним взором видение, которое заставило его принести себя в жертву Темным Богам. Полуарк стоял на коленях совсем близко. Невольно он впитывал тягучий аромат тьмы, и древнее, дикое существо в нем жадно принюхивалось и облизывало черные губы..
-Это мальчик… Юный кровавый. Он бежал от арков-с-древней-кровью, унеся с собой нечто… обладающее величайшей силой. Сейчас он скрывается от них, прячется ото всех, кто может почувствовать его добычу. Он движется в сторону Тоаглостурда, но его путь идет чуть западнее. Пока это нечто в его руках, даже Темные Боги не могут предсказать исход… Судьба-Луфуойв пока еще слепа, подобно мне… Боги еще не вложили в ее протянутые ладони корни наших жизней.
-Это нечто…, - проговорил Хлид, - что оно такое?
-Я не знаю. Это ведомо лишь Им. Я пытался понять, но увиденное было похоже одновременно и на густейшую тьму, и на ярчайший свет… Оно слепило меня сильнее, чем солнце, хотя было кромешней, чем взгляды самих Темных Богов.
Хлид впился взглядом в пустые глазницы покровителя.
-Тогда эта сила должна стать нашей! Мы должны получить ее ради Улотвайг! Властительница заживит свои раны и изгонит яд из своего тела.
Огомфо медленно качнулся в плену своих пут.
-Эта сила слишком чужда нашей магии. Как и магии кровавых. Возможно ли подчинить ее вообще...
Но черты лица полуарка ни на миг не выказали сомнения. Все тот же мрачный взгляд, темнеющий отчаянной непреклонностью, выдавал мысли Хлида.
-Боги не дали нам выбора. Они не дали никакого выбора мне. Теперь я должен заполучить силы всех мудрейших Тоаглостурда, а также силу Ругфо и Твуула… Шийхорк уже мой.
-Есть еще отшельники, - проговорил Огомфо, - которые могут вернуться… Я знаю двоих. Первый – Сфутт Повелитель Змей, поселившийся в развалинах храма Бога Плодородия… Второй же – это могущественнейший арк Гнимул Повелитель Трупов. Он обитает под старым кладбищем кровавых, в самой северной пещере Тоаглостурда. Ты, возможно, даже и не знаешь о нем, хотя он не покинул лабиринт. Он заставил всех забыть его, но я не связан этой клятвой, поэтому говорю о нем тебе. Его сила будет твоей.
-Покровитель… - начал Хлид, желая ответить Повелителю Ядов благодарностью, но отшельник не позволил ему договорить.
-Я совершаю свою последнюю жертву и ухожу. Это прекрасно, что моя смерть будет такой, но то, что я оставляю… Сейчас передо мной стоишь не ты… Улотвайг… Пей, Хлид…
Полуарк вздрогнул. Струящаяся из ран покровителя тьма истощала его волю все это время. Теперь он мог напитаться ею. Он закрыл глаза и просто втянул в себя драгоценный черный воздух. Сила, что сосредотачивалась в нем, несмотря на голод, начала расти. Он почтительно приблизился к телу Огомфо и вобрал поток тьмы почти из самой раны.
В это время у его ног, на голом камне пещерного пола, начала робко прорастать плесень. Казалось, ей просто не за что было зацепиться, но она украдкой покрывала камень все более густым слоем. Постепенно нежнейший мех хрупкого создания начинал мягко светиться.
Огомфо слепо посмотрел вниз и улыбнулся.
-Создаешь ложе моему пеплу?
Хлид не ответил, захваченный утолением жажды, но его покровитель понимал все.
Вскоре плесень начала подниматься вверх по стене пещеры…

Заполонив все небо над ущельем, звезды с любопытством посматривали в него. От их взглядов было жутко.
Ругфо не поднимал головы. Изменяющий со свойственной ему сосредоточенностью не мог оторваться от творимой им бессмысленной магии. Он сидел на куске огромного круглого камня, который расколола его необратимая сила, и кропотливо взращивал подобие человеческого зародыша в сердцевине другого куска. Минерал нежного фиолетово-зеленого цвета неохотно поддавался его требованию и медленно менял форму на ту, которая была нужна Ругфо.
В это время со стороны тихо приблизился Хлид.
Ругфо с сожалением прекратил свою магию.
-Возвращаемся?
-Да, - ответил Хлид.
-Твой покровитель рассказал тебе то, что ты хотел узнать?
-Больше, чем я мог надеяться узнать.
-Поведаешь мне? – невозмутимо спросил Ругфо.
-Да. Ты должен знать. Тебе, как и мне, предстоит спасти Властительницу.
-Конечно, Хлид.
Повелевающий плесенью облизнул губы. На них все еще чувствовался вкус тьмы.
-В Тоаглостурде, ты должен будешь призвать Тлориата Повелителя Червей и Твуула. Затем мы отправимся к старому кладбищу кровавых.
-К кладбищу?
-Ни ты, ни я не знали, кто жил совсем рядом с нашими коридорами, в той же самой земле…


Серая глава 10

Губы Мирайва Таэррифа даже не кривились в пренебрежении.
-Только, прошу тебя, не говори о справедливом поединке, - издевательски взмолился Агардаон. Он стоял в трех шагах от прикованного к креслу пленника, прислонившись к шершавому боку своего главного союзника. С его рук была смыта благородная кровь магов Айдора – не лишняя предосторожность.
Агардаон жаждал вгрызться в разум Таэррифа. Если бы он мог, он уже рвал бы в клочья потаенные мысли своего возлюбленного врага, глумился бы над самым сокровенным…
Иногда веки Мирайва начинали едва заметно дрожать. Давление помыслов безродного мага было сильно.
-Никогда не паду настолько. Ты червь, с тобой нельзя сражаться.
Агардаон счастливо усмехнулся.
-О, Мирайв… Если бы ты хоть на мгновение уступил, мне было бы просто скучно пытать тебя. Я бы просто кинул тебя к… В общем, опустошил бы насильно. Но ты все прежний, мой Мирайв… И я счастлив.
Потомственный маг даже не смотрел в его сторону. Его голова застыла в прямом положении, и взгляд был вонзен в противоположную стену зала.
У его ног тихо позвякивала цепью Тхарза.
-Это прекрасно, что наш с тобой разговор можно длить сколь угодно долго. Мне стоит заговорить о чем-то близком тебе, чтобы оживить его. Наслаждение должно продолжаться.
Мирайв стойко молчал. Его внутреннее пламя было слишком холодно, чтобы швыряться яростью.
Кроме двоих магов в зале не было никого. Темнота угрожающе коптила слабый отсвет масляной лампы, поставленной на пол.
-Не могу не поведать тебе, о благородный Таэрриф, что наше посещение Айдора закончилось удачно. Если ты беспокоился о том, как мы прошли стражу, могу успокоить тебя: они не смогли не пропустить нас… Хотя это были хорошие стрелки, - Агардаон произнес это просто, дружески, словно желал доставить Мирайву удовольствие, похвалив его людей.
Красивые черты лица потомственного остались неподвижными.
-Признаюсь, я никогда не был в Айдоре прежде, и мне было чрезвычайно любопытно…, - продолжал Агардаон во мстительном вдохновении. - …Я увидел своих старых учителей, великих магов, совсем в другом свете. Багровом, - тут он позволил себе на мгновение обнажить хищную ухмылку, которая тут же исчезла. – Но из всех обитателей твоей гордой крепости более всех меня поразил один…
Безродный медленно опустил веки и позвал.
Взгляд Мирайва сорвался и бросился к его лицу.
-Именно эта встреча стала для меня самой трепетной, самой приятной. Нет, конечно же, ты, мой дражайший враг, близок мне как никто, но…
Его слова прервал слабый скрип двери, из-за которой появились двое магов, несущих на своих руках светлое тонкое тело.
Мирайв напрягся всеми мышцами, его глаза стали безумными. Из прокушенной губы по подбородку медленно потекла кровь.
Агардаон видел все.
-Твой Зверь… Твой Зверь, Мирайв… Как он нежен и прекрасен…, - казалось, Агардаон сейчас перейдет на пение, его голос был напоен сильнейшим наслаждением. – Я знаю, что ты не чувствовал его, мысленно метался в волнении, где же он, что с ним… Вроде бы жив… Да, жив, но почему не отвечает? И откуда взялась эта мерзкая слабость, сковавшая тебя в твоих силах? Ответ в руках моих магов.
Фойн и Дирм осторожно положили тело ниэвы на плиту внутри каменной ниши. Их руки, прикасающиеся к золотистым волосам, казались темными когтями нелюдей, оскверняющих святыню. Ишэрт тихо вошел последним и встал позади скованного Мирайва. Тхарза повернула голову к нему.
-Я был поражен, когда увидел твоего Зверя, Мирайв. Ты… выбрал нечто совершенно необычное. Ласка вместо защиты, забота вместо ярости… Могу только догадываться, что подвигло тебя на такой выбор, но… вижу, что твой Зверь дорог тебе. Также дорог, как мне был дорог Шакхашт… Ты прекрасно знаешь, как долго залечивает магическую рану потерявший Зверя. Сила возвращается к нему не сразу, и больше она никогда не бывает прежней…
Мирайв, тяжело дыша, вскинул взгляд на ненавистного врага.
-И что? Что ты хочешь от меня?
Ему ответствовала широкая улыбка.
-Я знал, что даже неизбежность твоей собственной смерти не отменит твоего благородства. Что бы ни случилось, но ниэва должна выжить, да? Что ж, такая возможность есть.
Ниэва дышала почти незаметно; ее волосы, как мягкое ложе, хранили изящную головку от прикосновения к камню. Таэрриф не отрывал взгляда от безжизненно лежащего создания. Сквозь преграды его воли прорывалась безудержная тоска.
-Ты должен сказать нам, куда отправились твои сторонники одиннадцать дней назад? Где сейчас Лэккара, Кайэд, Эркасфар и Оатлинн?
Дирм и Ишэрт уселись на край ниши.
Мальчишка больше не хромал. Он был Потомственным: незначительная рана беспокоила его совсем недолго.
Агардаон терпеливо ждал ответа. Мирайв глухо заговорил:
-Хочешь знать это? Раскопал… Хорошо. Кайэд (один холодный взгляд на Дирма) и остальные сейчас в лесах к юго-западу от Храмового Сердца.
-Ты послал на юг лучших магов своего рода и оставил Айдор почти незащищенным. Зачем?
-Мне… нужно было вернуть одного ученика.
-Ученика? От тебя сбежал еще кто-то? – тон Агардаона на миг потеплел в ответ на это известие.
-Да.
-Как его имя?
-Юллар.
-Юллар… Потомственный?
-Да. Нильярф.
Мирайв пытался вернуть себе внешнее равнодушие, но тонкие пальцы Дирма, коснувшиеся висков беспамятной ниэвы, заставили его лицо вновь потемнеть.
-Он усыпляет ее, - бросил предводитель опальных магов. – Наш мальчишка помнит много фокусов, показанных почтенными учителями. Гораздо больше, чем мы, правда, Ишэрт? Продолжай свой рассказ, благородный Таэрриф.
-Что тебе нужно еще? – губы мага кривило ядовитое презрение.
-Почему за сбежавшим учеником бросились в погоню почти все учителя?
Мирайв вонзил в Агардаона стальной взгляд. Безродный подобрался к дверям, которые жаждал распахнуть с тех пор, как впервые увидел странного Зверя своего врага.
-Что он украл у тебя? – медленно и опасно произнес Агардаон. – Взгляни на свою ниэву и наберись решимости для ответа.
Прищурив жестокие глаза, Дирм ласково погладил девушку по волосам.
-Не прикасайся к ней, - яростно прошипел Таэрриф. – Выродок…
-Говори, не отвлекайся, - почти нежно попросил Агардаон, вскользь отследив выражение лица Дирма. Мальчишка остался невозмутим.
-Этот ученик унес с собой артефакт… обладающий большой силой.
-Какой артефакт?
-Душу. Древнюю душу безымянного мага, одного из Первых.
Ишэрт по-кошачьи подался вперед. Только что услышанное могло значить слишком многое, чтобы можно было позволить пропасть хотя бы одному звуку мирайвова голоса.
-Мирайв… как тебе удалось раздобыть это? Где?..
-В летописях рода Таэррифов есть упоминание о таинственном маге. Мои отец и дед искали его могилу. Я нашел ее далеко на севере.
-Прекрасно… А теперь душой владеет юный беглец, который убивает твоих шпионов и спешит на юг? В Серебристые леса… Подальше от Храмового Сердца, от вездесущей благородной крови… Что ж, понятное желание. Я не прочь встретиться с мальчишкой. Как же ему удалось выкрасть столь ценный для тебя артефакт?
-Это произошло случайно. Во время боя с магами Тэрриха Игаарма…
-Аа, твои высокородные соперники и здесь оказались весьма осведомленными? – иронично заметил маг.
Внезапно Дирм взволнованно повернулся к нему. Тот понял без слов. Резкий кивок в сторону двери – и юноша подхватил ниэву и с нею на руках покинул зал. Мирайв бросился в его сторону всем телом, но цепи позволили ему лишь нелепый прыжок на месте. Тхарза угрожающе зарычала. За это время Агардаон уже успел собраться. Незримая тяжесть придавила пленного мага к месту, лишив возможности послать отчаянный зов пробуждающемуся Зверю.
-Девушке не дают прийти в себя уже очень долго. Пожалуй, так можно причинить ей вред. Будет лучше, если вы поменяетесь ролями.
От удара голова Мирайва запрокинулась назад и безвольно повисла.


Черная глава 11

Претерпев тысячи незримых перевоплощений и оставив пустые оболочки этих чувств позади, он тихо вошел в Оургумм. Сухая земля печально ласкала ступни. Лишенный влажного аромата воздух, оставленные беспокойным мельтешением насекомых стены – главный зал Тоаглостурда пустынно молчал. Лишь дерево Ругфо мягко колыхалось от несуществующего ветра. В его ветвях сидела Улотвайг.
Страйфа даже не прятала поникшие крылья. Это был Хлид. Ее верный Хлид.
-Ты был у покровителя?
Сиреневые глаза поблескивали непривычно глубокими бликами.
-Да.
-Зачем?.. Отказываешься от моей тьмы...
Она с тоской посмотрела на свои ладони, с которых медленно-неумолимо поднималась черная дымка.
-Неужели мне недостаточно твоей боли, чтобы пытать тебя еще и так? – обманчиво холодно проговорил Хлид, остановившись перед своей Властительницей.
-Тогда пей, - почти резко сказала она. – Пей… Это тьма самого Ниогта… Он последним жертвовал мне…
-Тьма Бога Кровавых Дождей? – проговорил Хлид, помогая страйфе спуститься на пол Оургумма. Улотвайг не замечала дрожи его рук.
-Он говорил мне о будущих жатвах… о том, что кровь сладко пропитает землю… Тогда я видела упоительные нападения на храмы… не на приграничные – на само Храмовое Сердце… Теперь я хочу лишь одного – чтобы эта кровь не заструилась со сводов Тоаглостурда!
Хлид не ответил. Он знал, как выразить то, что могло хоть немного помочь Улотвайг.
Он поднял к лицу ладонь страйфы и мягко приник к ней губами.
…Пил и чувствовал, что запястья ее рук слабеют, и она начинает падать…
-Улотвайг!
-Пей! Опусти меня на землю и пей…
Только сейчас, дотронувшись до ее крыльев, он ощутил их бессильную мягкость, дряблость…
-Не зови его! Не зови Ругфо – я слышу твой вызов! – почти закричала она в слитых воедино властности и отчаянии.
Хлид мягко опустил страйфу к корням черного дерева, но не разжал объятий, лишь отстранился, чтобы взглянуть в ее глаза.
-Ты не можешь вынести этой слабости, - тихо проговорил он, позволяя странному свечению зарождаться в своих глазах. – Это самая чудовищная пытка для тебя… Твоя внутренняя сила пожирает душу…
Страйфа бросила в никуда страшный взгляд.
-Да, - болезненно глубоким голосом произнесла она, - не могу. Мои преемники рассыплются в прах спустя несколько ночей после моего ухода. Тоаглостурд рухнет. Ты… погибнешь одним из первых. Сгоришь в пламени первого же нападения. Я не могу вынести этой слабости.
-Улотвайг… Я раздавлю Храмовое Сердце. И верну тебе жизнь. Пойми, Улотвайг, для меня нет иного пути. Только твое спасение.
Казалось, каждое его слово обращалось в смерти сотен кровавых, и даже их Белесые Боги ощущали ущерб своему могуществу.
Страйфа впервые видела эту странную силу так явственно.
-Но ты ведь не повелитель… Плесень – это лишь дар, но не…
-Не важно, не важно, Властительница, - проговорил он, переходя на шепот, чтобы скрыть горячую стремительность речи. – Я по-прежнему твой преданный слуга, просто твой слуга… И ты можешь приказать мне, что хочешь… Отнести тебя к Яме Фоссхоргота?.. Я отнесу, меня никто не остановит… Только, прошу, не совершай последнего Дарения…
-Рана, нанесенная Темным Богам, слишком страшна. С каждой новой ночью я чувствую это все явственнее. Я приближаюсь к ним, Хлид. Поэтому мне нужно быть в Яме Фоссхоргота как можно скорее, - ответила она, в тихом упорстве скрыв прямое «нет».
Она слегка отстранилась от него и попыталась сесть. Ее движения были полны презрения к собственному бессилию и, все-таки, совершенно слабы.
Хлид встал и отступил назад.
-Обещаю, Властительница, что отнесу тебя к Яме Фоссхоргота уже следующей ночью.


Серая глава 12

«Оно надвинулось… и осыпалось трухой… уже ненужных мгновений… правда, маг Агардаон?.. будущее… предсказанное мною… теперь ничто… как и все остальное… для меня… маг Агардаон… но ты жаждал его… тщился заглянуть в его глаза… своей безглазой силой… лишенной Зверя… и что же ты получил?.. принесло ли оно тебе радость?.. человечишко…»
-Я надеюсь, что ты был удовлетворен нашими дарами, о чудовищнорекущий койд. Я приказал убить для тебя шестерых… Что до будущего, наступившего в точности, как в твоем предсказании, я доволен им, о великий пожиратель плоти и помыслов. Доволен и вновь благодарю тебя.
«Что ж… ты не лжешь мне… как всегда… безродный маг… алое свечение… твоего ликования… яркое и жгучее… ты насытил свою месть… почти полностью… но алчность твоей безумной души… не дает остановиться… и застыть… пожирающим плоды своей мести… ты жадно шаришь… в поисках нового будущего… которое опять рассыплется… трухой… в моих тенетах… спрашивай… маг Агардаон…»
-Мои мысли беззащитны перед твоим оком, о жутчайший. Да, я действительно хочу вновь задать тебе вопрос.
«Хочешь узнать о сокровенной силе… что хранят хрупкие руки подростка… о его безоглядном пути… и цели… сокрытой от видения магов… о числе оставшихся врагов… и близко ли они… к тому… что считаешь принадлежащим тебе… так?.. бежавший от унижений… маг Агардаон...»
-Да.
«Я могу рассказать тебе… нечто… неизвестное магам с древней кровью… что все еще идут по пятам подростка… не ведая о гибели своих собратьев… не прошло и суток… вскоре они получат вести…»
-Мог бы ты показать мне этого мальчишку, о великий койд?
«В моем предсказании не будет… ничего для твоего взора… я не явлю тебе… видения будущего… ибо оно замерло сейчас… и мгновения жадно следят за разумом… и помыслами… двух существ…»
-Кто они?
«Их имена… запретны сейчас… для тех… кто не обладает могуществом монолита… кто несется в потоках судьбы… мне же… любопытно… и я останусь нем…»
-Так поведай мне то, что считаешь возможным, смертоносный.
«Слушай же… юный потомственный маг… не ищет помощи… сильных или дремучих… не помышляет… о собственном могуществе… он стремится пропасть… в сухом шепоте лесов… где обрываются все тропы… если он канет… ни одно живое существо не найдет его больше… ибо, хоть и незаметный… у него есть единственный сторонник… что же до преследователей… они малочисленны… но сиянием своей крови… приманивают других… их станет больше… но они не единственные… твои соперники… ведь юноша вступил… во владения темных… чуждых существ…»
-Нечисть…
«Эти существа жаждут… силы, что в руках мальчишки… не менее тебя… маг Агардаон… их Темные Боги… слабы и опасны… сейчас…»
-Наши же Боги, кажется, пока благосклонны ко мне…
«Светлые Боги ждут… победителя… из плоти… пропитанной теплой кровью…»


Черная глава 13

-Встретить смерть в ласковых глубинах своего могущества… или вернуться к вам, не-дышащие? – патокой потек его густой голос. – Сейчас, когда пошатнулись сами Темные Боги…
Гнимул восседал на каменном саркофаге, почти засыпанном землей. Его лоснящиеся черные космы скрывали плечи и спину, уходя в почву со всех сторон. Сквозь пряди на лице тускло светились бордовые глаза.
Говорил только Хлид. Трое его спутников молчали.
-Это будет жертва. Невиданная до сих пор. Если у нас не будет иного пути, мы нападем на Храмовое Сердце. Но пока есть еще один путь.
Гнимул улыбался. Влажной, сытой улыбкой. Здесь, под старым кладбищем, разросшимся во все стороны, словно болотный мох, родная сила окружала его повсюду. И хотя это богатство больше не требовалось отшельнику, он незримо приводил в движение все это царство, заставляя мертвецов сонно ворочаться в своих могилах.
-Кто ты, маленький Хлид, чтобы призывать меня во имя Властительницы и всех Темных Богов?
Тлориат сделал было слабое движение в сторону Хлида, но тот уже шагнул вперед.
-Полуарк. Преемник Огомфо, Повелителя Ядов, слуга Властительницы Улотвайг.
Гнимул не рассмеялся.
-Чувствую, за этими словами ты что-то держишь, преемник Огомфо. Тебе есть что мне показать.
-Только если ты позволишь мне показать, - проговорил Хлид, искусно уловив тот единственный тон, которым и могли быть произнесены эти слова перед Повелителем Трупов в его отшельнической пещере, покой которой был нарушен.
-Позволяю.
Хлид не двинулся со своего места перед саркофагом, не совершил ни единого движения. Глаза его прикрылись веками, чтобы Гнимул не видел, что происходит с ними.
Темнота сожрала несколько мгновений, прошедших немо и неподвижно.
Гнимул вздрогнул.
-Ты?.. Моего мертвеца?..
Он поспешно приложил ладони к белесой крышке саркофага, выступающей из земляной насыпи, и тихо позвал:
-Моор?..
Глухой и невнятный голос ответил ему изнутри на языке кровавых.
Ругфо удивленно повернулся в сторону Хлида.
-Ты смог потревожить своей плесенью моего мертвеца? Ты смог причинить ему боль?.. – Гнимул в изумлении наблюдал за тем, как светящийся налет покрывает уже сам камень его трона, возведенного на человеческой могиле. Ее обитатель глухо выл внутри. – Отпусти его, – уже без проблеска усмешки произнес Повелитель Трупов. Как равному, как арку-отшельнику, подобному Огомфо.
В один миг плесень осыпалась пеплом.
Ругфо был поражен. Изменяющий даже не считал нужным скрывать это. Твуул же, стоящий рядом с ним, совершенно не следил за развернувшимся перед ним действом. Холодные глаза арка словно бы не выпускали взгляд, заставляя его леденеть внутри.
-Откуда у тебя эта сила? – вновь заговорил Гнимул душно-сладковатым голосом, напоминающим запах разложения.
Хлид позволил себе открыть глаза. Теперь он должен был отдать часть истины, чтобы еще одно его щупальце захватило добычу… крупного зверя.
-Власть над плесенью была дана мне при рождении. Но она начала наполняться новой силой… После падения Улотвайг в безымянном храме. И теперь эта мощь всецело подвластна мне, я могу вызывать ее в любой миг. Она все время растет.
-Странная сила, взявшая форму у твоего врожденного дара повелевать плесенью? – задумчиво проговорил отшельник.
Эта задумчивость означала для Хлида еще один свободный взмах крыльев, еще одну ночь жизни Улотвайг…
-Огомфо, твоего покровителя, всегда отличала неистовая жажда оберегать Властителя всей своей силой и душой… Думаю, он передал это тебе, юный Хлид, - продолжал Гнимул свои размышления, поглаживая ладонью угол крышки саркофага.
-Да, - просто сказал Хлид. – Мой покровитель совершил свою последнюю жертву именно так.
Бордовые глаза тускло сверкнули.
-Огомфо ушел?
-Я выпил всю тьму, которая была в его теле, и принял его пепел.
-Теперь ты владеешь самым полным знанием о ядах во всем племени?
-Должно быть.
Гнимул слегка повел головой. Его волосы начали медленно высвобождаться из-под земли, словно странные блестящие змеи. Они уходили очень глубоко…
-И теперь твоими сторонниками можно считать лишь троих полуарков и мудрого Тлориата, рожденного, все же, позже меня?
-Кроме того, Крылатые жаждут утопить свой пепел в человечьей крови, - спокойно добавил Хлид, будто не было бездны между силой молодого Крылатого и могуществом арка-отшельника.
Волосы Гнимула становились короче на глазах, пока их концы не поравнялись с подбородком. Это неожиданно сделало древнего арка похожим на юношу. Его лицо, освободившееся от спадавших на него косм, оказалось лишенным каких-либо признаков возраста. Пухлые губы растянула гадкая улыбка.
-Утопят. Но ты собираешь не тех, кто пожертвует своей жизнью ради одного боя, ведь так?
-Так.
Ругфо замер, стараясь не тревожить тонкой паутины этого мгновения. Тлориат внимательно следил за движениями Повелителя Трупов. Казалось, мудрый арк желал остаться в тени Хлида, не показывать разницы между ними.
-Крылатые – благородные, но неблагодарные преемники. Властительница приняла их из чувства долга перед своим происхождением, ведь она страйфа. Первая Крылатая Властительница… Я воспитывал своих преемников долго и кропотливо, все они были могущественными Повелителями, но все погибли… Наверное, ты даже не знаешь их имен… Мое одиночество длится уже не один век. Я врос в эту пещеру, убаюканный в своем величии… И даже присутствие Темных Богов было для меня как глубокий прекрасный сон…
Легко, почти текуче, он встал со своего земляного трона и оказался перед Хлидом. Можно было увидеть, как его сгнившие одежды покидают черви.
-Благодарю, Тлориат, - неожиданно мягко проговорил он, а затем обратился к Хлиду. – Ты полуарк по рождению. Казалось бы, это неизменно. Но я могу сделать тебя Повелителем, Хлид.
В почтительном молчании слуга Улотвайг опустился на колени. На его склоненную голову легли бледные ладони.
-Я принимаю тебя под крылья своей мудрости, под своды своего логова. Моя тьма будет отдана тебе.
Хлид благодарно не произносил ни слова.
Волнение Ругфо трудно было скрыть, но в этом волнении не было и проблеска света. Полуарк удивлялся себе, но он был рад. Его спутники не выдавали своих чувств, но Изменяющий догадывался и о непоколебимом безразличии одного, и об осторожном ликовании другого.
Гнимул медленно убрал руки с головы Хлида и почему-то поднял взгляд наверх.
-Вы слышите? – спросил он несколько удивленно и тут же сам ответил. – Едва ли… Идет похоронная процессия.
Хлид тоже посмотрел на своды пещеры, но пронзить их взглядом насквозь он и не надеялся. Как и уловить звуки с поверхности земли, где раскинулось старое кладбище.
-Кровавые совершают ритуалы, посвященные смерти своего отродья. Это обычно, - безразлично произнес он.
Но бордовые огни говорили о другом.
-Они хоронят не человека. Не-дышащего.
-Как? – вмешался Тлориат.
-Я не знаю, - с загадочной иронией ответил отшельник. – Но чувствую, что он слаб и из последних сил держит какую-то личину… Человеческого мертвеца!
-С ними нет магов? – быстро спросил Хлид.
-Нет, это уродующий землю скот. Те, кем кормятся мои мертвецы. Они бессильны и пугливы.
Не дожидаясь более ни мгновения, он исчез, осыпавшись гнилыми лохмотьями.



В щекочуще-свежем воздухе осеннего вечера раздавались и бессильно гасли людские крики. Крестьяне, сопровождавшие похоронную процессию, бежали в безоглядном темном ужасе. Еще не зашедшее солнце не могло поколебать этот звериный страх. Его багровое яблоко напоминало глаза высокого арка, который быстро шагал по пыльной дороге, приближаясь к носилкам с телом.
Оставленное криками убежавших, кладбище возвращалось к своему дремотному безразличию. Оно безмолвно поднимало к отстраненно-розоватому небу свои древние плиты, стоящие здесь со времен войн людей с нечистью, которые тогда еще велись гораздо ближе к Храмовому Сердцу; каменные кладки безымянных скитальцев, отмечающие место успокоения одного из их собратьев; невзрачные земляные холмы, под которыми в неглубоких могилах спали крестьяне из ближних селений. Гнимул знал это спокойное старое кладбище изнутри, он мог позвать по имени любого мертвеца, дремавшего в его земле, говорить с ним на человечьем языке, расспрашивая о полузабытой жизни кровавого, когда тот еще обладал душой.
Пробуждение после веков отшельнического сна пьянило Гнимула, но он с легкостью скрывал это от внимания своих спутников, следовавших позади.
Лежащий на носилках бессильно дрожал. Личина быстро покидала его, и под ней обнаруживалось истощенное лицо не-дышащего, погибающего от жажды. Его губы неслышно молили о глотке тьмы, жертвенные раны на ладонях раскрывались навстречу небу. Лишь человечья одежда на нем не была иллюзией.
Гнимул подошел к незнакомцу и опустился на колени подле него. Без слов протянул ладонь со сгустком вожделенной тьмы. Повелитель Трупов видел: через несколько мгновений истощенный не-дышащий должен был рассыпаться пеплом.
Незнакомец начал пить настолько жадно, насколько позволяли едва трепетавшие в нем силы.
Позади Повелителя Трупов неслышно появился Хлид. Здесь, в скупом закатном свете он казался еще более резким и отстраненным, чем в темноте пещер и переходов, предстающий сумеречным глазам не-дышащих.
Хлиду хватило одного взгляда.
-Это Фостиарм! Преемник Повелителя Туманов, пропавший после падения Улотвайг!
-Что с ним произошло?
-Неизвестно. Он исчез после того, как Властительница даровала ему часть своей силы. Крылатые химеры видели, как он уносился в сторону поселений кровавых…
Закрыв глаза, Фостиарм пил из подставленной ладони. Едва ли он разбирал слова, произносимые над ним.
Хлид разглядывал его и понимал, что если бы не крайняя степень жажды, сделавшая его черты резкими и иссушенными, юноша удивительно напоминал бы кровавого. Волосы его были по-человечьи тонкие и мертвые, они не обладали тем богатым маслянистым блеском, который отличал всех жителей лабиринта, да и большинство крылатых; губы его имели теплый оттенок, а скулы не выделялись резкими росчерками, кожа на них мягко покрывала кость; цвет лица был темнее и мягче. Личина, которую юноша судорожно, из последних сил, держал, была лишь маской мертвого человека, а не ложью против истинных черт не-дышащего.
Слуга Улотвайг часто видел Фостиарма подле своей госпожи. Она благоволила молодому арку из искренней симпатии, но было очевидно, что со временем в ее воинстве появится еще один Повелитель. Имени дара Фостиарма Хлид не знал, но предполагал, что он связан с редкой способностью выдавать себя за кровавого и бродить по людским поселениям незамеченным.
Хлид пренебрежительно отбросил мысль о возможном предательстве юноши.
-Кто вы? – сухим шепотом проговорил юный арк, благодарно отдаляя ладонь Гнимула от своих губ. Он заметил Хлида, заметил Тлориата и Ругфо, но склоненный над ним Повелитель Трупов был ему незнаком.
-Отшельник, - мягко произнес тот, не желая ввергать спасенного в почтительный испуг.
-Благодарю вас… высокий Повелитель, оберегающий тьмой свое могущественное имя. Моя преданность… отныне принадлежит вам, и каждая моя жертва… будет совершаться в вашу честь.
Как бы ни был слаб и измучен преемник Повелителя Туманов, речь его осталась той же изящной рунической вязью.
Гнимул слегка кивнул в знак того, что принимает благодарность юноши.
-Что с Улотвайг? – тут же спросил Фостиарм, и с трудом скрываемый трепет выдал, что лишь этот вопрос мучил его душу.
Гнимул бесшумно отступил, позволяя Хлиду приблизиться к юноше.
-Властительница отравлена, - в который раз произнес эти слова Хлид, уже не чувствуя никакой боли. Теперь лишь боль могла ощущать или не ощущать его.
-Я… знал… чувствовал, но не мог понять, что это, - прошептал Фостиарм. – Все время, пока я был в доме кровавых, я пытался понять…
-Но тебя самого яд не коснулся? – прозвучал безжизненный голос Повелителя Червей. – Хотя сила, подаренная тебе Улотвайг, была пропитана им…
-Она… передала ее не так, как это обычно делают арки, - без единой нити оправдания в тоне проговорил мальчишка. – Она показала древнюю руну… Не важно… Скажите мне, что происходит сейчас? Найдено ли противоядие?
-Противоядия нет, - ответил Хлид, - но мы знаем источник, который может обладать такой силой. Сейчас он в руках кровавого, и я собираюсь отнять его.
Юноша слушал его в печали, но эта печаль была уже привычна ему. Подарок Улотвайг позволил чувствовать многое.
-А что же Темные Боги? Что говорят они?
Хлид горько усмехнулся.
-Боги сочли нужным молчать.
-Значит, сонмы… не созваны, и те, кто следует лишь гласу Темных Богов, сейчас покорно ждет?
Мальчишка легко различал свет отчаяния, и уже падал в его губительное сияние.
-Именно, - с горечью подтвердил Хлид. – Ругфо, перенеси нас всех в Оургумм. Фостиарму нужно увидеть Властительницу.
Юноша постарался встать с носилок, чтобы хотя бы приблизиться к комку собираемых Ругфо перемен, которые уже зрели в воздухе перед Гнимулом и Хлидом. Тьма постепенно насыщала его плоть, и сил становилось все больше.
-Я должен рассказать вам, что слышал от кровавых…



Под ее взглядом говорить было тяжело… невыносимо. Но Фостиарм вымучивал слова, которые должен был изрыгнуть в единой судороге.
-Я упал посреди площади. Должно быть, одновременно с тем, как упали вы… Кровавые были в испуге, но я закричал, что я ученик магов, потребовал позвать кого-нибудь из них. Пришлось обратить часть тьмы в кровь, чтобы они не заподозрили. Мага привели быстро. Это оказался жалкий безродный мажок, едва ли сильнее городского жреца. Мне повезло. Меня перенесли к нему в дом, попытались помочь мне… Дочь этого мажка ухаживала за мной. Силы быстро иссякали, и я был таким же слабым, каким представлялся им. Но я мог слушать…
Улотвайг не отводила от него ярко мерцающих глаз. Она сидела на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Фостиарм не подозревал, что она даже не может стоять. Хлид и Ругфо замерли по обе стороны от огромного ствола. Твуул куда-то исчез, как и Повелитель Червей.
-Маг был не способен разглядеть во мне не-дышащего, и поэтому не чуял никакой опасности. Над моей постелью велись разговоры о жизни их жалкого Авэрнского храма… Пока однажды мажок не рассказал жене, что в город тайно прибыли Потомственные Маги. Они приказали жрецам храма исцелить двух своих… сильно раненых… в схватке с каким-то мальчишкой. Высокородные описали облик мальчишки, которого преследуют… Юный арк… Потомственный… худой и светловолосый… не использует личин… скрывается на окраинах городов… несет с собой посох… светящийся… и больше ничего. Этот посох – главное, что нужно Магам. Если кто-то из местных шпионов заметит его – должен немедленно доложить, потому что убить или пленить мальчишку невозможно. Мажок засуетился, но на следующую ночь рассказал, что его шпион пропал… Его потом отыскали в помойном стоке… Убийца проскользнул сквозь город и ушел дальше. Маги покинули храм, забрали раненых. Мажку они приказали тайно послать гонца в Тарм с какой-то вестью… Видно, кровавые арки были истощены настолько, что не смогли оповестить своих иначе. Больше я ничего не знаю. На десятую ночь я сумел осилить личину мертвеца, и они понесли меня на кладбище. Я надеялся хотя бы доползти до границы Тоаглостурда, чтобы вверить пепел своей земле…
-Кровавый-арк не попытался отдать тебя этим Потомственным? – удивленно спросил Хлид.
Фостиарм все это время рассказывал лишь Улотвайг, и теперь обернулся к Хлиду Плесени.
-Он хотел. Думал, я принадлежу к их роду… Он сообщил им обо мне, но когда арки услышали, что я был подобран много дней назад, они просто отмахнулись.
-Сейчас они как волчья стая, - произнес полуарк. – До последних сил будут преследовать эту дичь, ведь именно в ней их спасение…
-Это и есть тот источник, о котором обмолвился мой Повелитель Червей? - задумчиво проговорила Властительница. – Посох, украденный учеником магов?
-Да, - просто подтвердил Хлид.
-Значит, раньше он был у магов? Если он обладает такой мощью, как описывал мне Тлориат, то почему же маги не пустили его в ход против нас? Не прорвались к Яме Фоссхоргота или Колодцу Тьмы, не сделали пеплом всех нас?
Хлид вышагнул на середину Оургумма и обратил темный взгляд и свои слова к ней.
-Я уверен: он пробыл у кровавых слишком недолго. Они только заполучили эту смертоносную для нас мощь… Темные Боги почувствовали это сразу… Пока посох сжимал в ладони Потомственный маг, нашим Темным Богам не требовалось видеть, как мы погибаем… Это ранило их сразу. Теперь же посох держит слишком странная рука.
-Мальчишка не собирается обращать силу против нас во имя Белесых Богов, - в тон ему продолжил Фостиарм. – Он бежит от их защитников.
-Почти уверен, что Белесые тоже молчат. Они также замерли за своими каменными статуями… И кровавые также одни.
-Не жди этого, - в тревоге зашипела раненая страйфа. – Кто-то из их Богов обязательно будет стоять за ними…
Какое-то время Хлид лишь молча смотрел на нее.
Ругфо тихо примостился на земле у корней своего творения. По коре едва различимой дрожью прошли рунические письмена. Дерево узнало прикосновение создателя.
-За преемником Гнимула встанут многие, - спокойно произнес он. Пока тьма еще не иссякла, наше воинство может быть губительным для кровавых. Даже для их войска, а ведь сейчас к нашей земле приближается только жалкий отряд.
-Все Высокие арки, кроме Тлориата, останутся глухи к твоим призывам, Хлид, - страйфа подняла к его лицу взгляд, казалось, непосильно тяжелый для нее. – На завтра назначили Жертвоприношение, и все они будут ждать ответа Темных Богов.
Даже некое подобие ухмылки тронуло губы Хлида. Ухмылки, напоминающей прощальную сладость яда.
-Ждать… ответа Темных Богов?.. Разве он не очевиден уже сейчас?
Улотвайг отвернулась. Черные ресницы судорожно прижались к нижним векам, но Хлид знал, что через несколько мгновений…
-Тебе не собрать сонма без их воли. Любой не-дышащий, примкнувший к тебе, может быть лишен покровителя, а сейчас… это равносильно гибели.
Она прямо смотрела на него сухими глазами.
-Арки поддержат меня, - тихо, но пугающе уверенно проговорил Повелитель Плесени. – Иного пути нет.
-Ты упорен, Хлид. Я не знала, что в тебе скрыто столько непреклонного упорства. Но ты не можешь повлиять на то, что произошло уже и что произойдет вскоре… Ты не Темный Бог, Хлид.
Вновь лишь усмешка.
-Кто избран на завтрашнее Жертвоприношение?
-Черш.
-Конечно же! После Шийхорка он – лучший воин. А Шийхорка они назначать не решились. Чтобы не сталкиваться со мной… Отговори Черша.
-Это невозможно.
-Пепел сильнейшего полуарка просыплется впустую. Что ж. Я иду разыскивать Шийхорка. Хотя бы он останется со мной для предстоящего боя. Ругфо, прошу, не оставляй Властительницу в одиночестве.
Изменяющий кивнул.
Складки черных одежд Хлида прошелестели в полной тишине иссохшего Оургумма. Он мягко прошел сквозь стену зала и двинулся коридорами в сторону Нор-Уходящих-В-Твердые-Слои. Его чутье полагало, что Лезвие Мрака следует искать где-то там.
Вдруг за его спиной послышался негромкий голос:
-После того, что я увидел, позволь мне последовать за тобой, Повелитель Плесени, куда бы ты ни направлялся…
-Хорошо, - лишь кивнул полуарк. И чтобы этого не показалось мало юному арку, вверившему свою преданность ему точно также, как и его новому покровителю, Хлид повернулся к юноше. Позволил оценить силу свечения, прорывающегося из глубины глаз, и абсолютную невозможность его унять.


Серая глава 14

Кустарник, скрывающий от дорожных взглядов, шелестел лунно-темными листьями. Над ним в вышине расстилался более сильный, более звучный шелест качаемых ветром крон. Земля отдавала тепло осеннему воздуху, и корни уже знали о близости долгой стылой дремы. Но заросли кустарника были все еще уютно густы, и сверху редко опускались желтые листья.
Дорога просматривалась внизу; с невысокого обрыва за ней можно было наблюдать, будучи незамеченным. Но пока она была безлюдна, и ветер не доносил чуждые осенней тишине шаги, можно было сидеть на самом краю, спустив ноги, и задумчиво отдаваться наступлению темноты.
Справа за поворотом дорога пропадала, и больше ее с вершины обрыва видно не было, зато хорошо виден был сонный город – редкие точки огней посреди безлесья. Тарм окружали возделанные клочки земли, на которых горожане выращивали овощи для своих небогатых трапез. Город возник не на плодородных землях. Его основали маги, желавшие отдалиться от бесконечных войн Храмового Сердца. Собственных храмов он имел только пять, но основатели, род Таэррифов, прекрасно охраняли оплоты Богов. Правда, нечисть до здешних мест никогда еще не доходила.
Дорога вела на запад, и поэтому была довольно пустынной, а временами даже казалась заброшенной. К западу от Тарма лежали лишь два поселения, и торговля с ними оживлялась только три-четыре месяца в год. Зато при входе в Тарм эту дорогу встречали серые кварталы.
Поэтому стоять лагерем здесь имело смысл. Жертв темных убийств в недрах серых кварталов хоронили здесь, поблизости. Да и банды, разбойничающие на главной, южной дороге, «гнездовались» в этих лесах.
Тиргга грела руки о большую кружку похлебки. Ее ноги в запыленных сапогах – лапах лесного охотника, свисали с края обрыва. Она впитывала в себя подступающую ночь, но не менее ясно чувствовала тепло и привычную скромную ласку тайного лагеря охотников, костра, разведенного в низине за ее спиной. В любой миг можно было подобраться и нырнуть в кустарниковые дебри, увидеть осторожный свет походного огонька, прикрытого натянутыми меж стволов плащами. Кто-то уже вернулся с дневной охоты и крепко спал, давая о себе знать знакомым храпом, кто-то только собирался уйти на ночную, дожидался похлебки и мастерил ловушки. Кого-то не было. Надолго пропал в городе, где охотился на самую важную дичь…
Иногда хотелось назвать себя падальщиком, ведь бесконечный поиск трупов для зловещего питомца предводителя опальных магов по сути являлся тем же волчьим рысканьем. Схватки с потомственными случались редко, потому что благородные не спешили самолично являться в серые кварталы. Высылаемые ими шпионы становились лакомством для койда. Уж с бездарными мажками охотники могли справиться с легкостью.
Тиргга считала смыслом такой бродяжьей жизни саму жизнь. Они охотились на зверя, ловили рыбу в лесных реках. Ни у кого из них не было дома, и если в бесконечных переходах с одного места стоянки к другому рождались между ними иные чувства, нежели неразрывное лесное родство, то семейная жизнь сливалась с жизнью охотничьей. Детей подбрасывали под двери горожан.
Ночь недвусмысленно предупреждала о промозглом холоде, строгой рукой отправляла к костру. Но Тиргге хотелось задержаться еще немного. Холода она не опасалась – стоит только завернуться в меховой плащ. Ее не впечатляли редкие осенние звезды, почти совсем скрытые облаками. Она просто дышала ночью.
Устремив взгляд куда-то в никуда, она не заметила беззвучного движения у своих ног.
Лишь когда змея коснулась штанины…
Слегка вздрогнула.
Поблескивающее серебром подвижное тело ловко заструилось ей прямо на колени. Нисколько не боясь, змея свернулась кольцом и подняла головку к груди девушки.
-Здравствуй, Дирм, - удивленно проговорила Тиргга.
Голос прозвучал неожиданно громко, захотелось обратить звуки вспять, обратно в тишину.
Прохладная гостья вновь свернулась кольцом и развернулась так, что охотница смогла прочесть руны, проявившиеся на лунно мерцающей чешуе.
-Неужели? – вскинула бровь Тиргга.
Она внимательнее вчиталась в послание и еще раз удивленно хмыкнула.
-Быстро же ты пересекла полгорода, подружка.
Змея тем временем также легко скользнула с коленей девушки по прозвищу Кинжал и выжидательно замерла подле нее.
Тиргге оставалось лишь прервать свое вечернее уединение и направиться к остальным.
-Идем со мной. К хозяину я тебя донесу сама, обратно устанешь добираться. Да и опасно это. Даже для тебя. Идем.
И девушка скрылась в дебрях кустарника. Змея проворно нырнула к его корням, спеша за ней.


Черная глава 15

…Фостиарм смотрел и не хотел признавать то, что видел.
Перед ним был Зал Жертвоприношений, заполненный не-дышащими. Сильнейшими и мудрейшими племени. Он не мог разыскать среди собравшихся ни одного полуарка.
Повелители.
Непокрытые головы склонены вниз.
В каждом взгляде, какой ни перехвати, уже властвует день. Полное отчаяние.
Страйфы прячут крылья, из которых ушли последние силы. Бесполезные тряпки.
Химеры даже не пытаются скрыть уродство обнажившихся истинных лиц.
Перед ними всеми восседает могущественная Властительница. Ее осанка горда, губы властно сжаты, взгляд поит жаждущих нежной сиреневой.
Фостиарм не мог представить, как умирающая Улотвайг нашла в себе эти силы…
Властительницу окружают ее отныне неизменные спутники – Повелитель Червей Тлориат, Ругфо, Шийхорк и Твуул. За ними, вдали от света фосфорических стен зала, почти скрытый тенью трона, стоит Хлид. Никто из Высоких арков не может запретить ему присутствовать на Жертвоприношении.
…Фостиарм пытался отыскать среди темных фигур, закутанных в плащи, не-дышащего с бордовым взглядом, но его не было. Повелитель Трупов так и не появился перед племенем. О нем не узнал никто.
Земля перед троном Улотвайг щедро полита кровью, как требует того обычай более древний, чем сам Фоссхоргот.
Кровавая тропа ведет к Жертвенной Яме. Яма неглубока, гораздо меньше обычных ям-храмов. Но вместо рыхлой свежей земли ее дно устилает священный пепел.
Пепел тысяч добровольных нисхождений.
Пепел тысяч немых воззваний к Темным Богам, которые всегда отвечают своим детям.
Всегда…
Черш стоит на краю Ямы, облаченный в жертвенные одежды – без рукавов, без капюшона, открытый всеобщим взглядам в своей непокорной красоте. Его неизменный хвост – волосы, перетянутые на макушке змеиной кожей, - спадает на спину также, как перед всяким сражением с кровавыми. И все в зале остро осознают: меч лучшего воина племени больше никогда не взовьется над человечьей головой.
По правую руку от Властительницы стоит его покровитель. Мудрый арк безмолвен. Он скрывает свою надежду, прячет ее за праведной гордостью.
Улотвайг старается не смотреть на Черша, чтобы никто не заметил безнадежности, притаившейся в глубине взгляда.
…Фостиарм прекрасно знал, что думает об этом воззвании Хлид. И все сторонники странного Повелителя-полуарка, эти ни в чем не схожие существа, разделяют его отношение полностью…
Своды зала возносятся к одной точке, некоему куполу, находящемуся над Жертвенной Ямой. Древние корни деревьев держат толщи земли над головами не-дышащих, их темные извивы словно по странному древесному умыслу расписывают купол священными узорами. Неотвратимая болезнь Тоаглостурда уже проникла сюда, но почва пещеры все еще остается влажной… И не-дышащие ощущают слабую надежду… Веру в то, что тьма вновь пропитает их земли, вернется в плоть их преемников…
Здесь, над этим краем, Темные Боги протягивают заботливые руки к отчаявшимся.
Непередаваемо прекрасные глаза исцеляют боль…
Черш повернулся к Властительнице.
-О, Улотвайг… Я мог бы говорить о своей бесконечной верности тебе и Темным Богам… Но ты уже впитала это из моих глаз. И я лишь склоняюсь, рассказавший всё. Пусть моя Жертва обратится в спасение для тебя и всего племени.
Гордый хвост воина качнулся вниз. Черш опустился на колени перед Жертвенной Ямой. Освободил из-под одежды цепь и снял с нее маленький кинжал.
Вскрывать жертвенные раны предназначалось Властительнице - плоть не-дышащего должны были вспороть ее когти. Но Улотвайг была слишком слаба.
И это знали все.
…Мало кто в темном племени носил оружие из стали. Не-дышащие предпочитали убивать магией. Но Черш был одним из немногих истинных воинов в понимании кровавых.
Он осторожно начертил кинжалом руны на своих ладонях. Протянул их вперед, к трону Улотвайг. Над Ямой заструилась тьма.
Властительница держала его взгляд.
Она не должна была отпускать того, кто через мгновение станет пеплом. Предавать того, кто принимает смерть ради нее.
Не отпустила.
Прямое, стройное тело полуарка превратилось на один миг в черную статую – в последний раз сверкнули яркие глаза – и эта чернота осыпалась легким летучим ворохом.
Покровитель Жертвующего сдержанно поднял подбородок.
Не-дышащие замерли.
Хлид не двинул ни единой чертой лица.
Улотвайг вскинула израненные ладони к сводам Зала Жертвоприношений и заговорила на древнем наречии:
«Бархатом чернейших крыльев затмевающие малейшие ростки света! Древнейшей силой питающие одухотворенную обитель темного племени! В бесконечной щедрости взращивающие его своими единотёмными детьми! О, Темные Боги, примите в Недра вашей кромешной власти и чернейшей заботы пепел этого не-дышащего! Посвятивший вам эту Жертву, он стал нашим гласом, нашими словами, обращенными к беспросветным безднам вашей благосклонности…»
Казалось, в ответ на ее воззвание загустел сам воздух зала.
Черные одежды робко зашелестели.
Все взгляды обратились к Яме.
И лишь никому не заметный Хлид, отошедший в сторону от трона Властительницы, не отрывал глаз от Улотвайг. Фостиарм видел, что было в том взгляде. Хлид ждал малейшего движения ее лица, которое выдало бы, что страйфа не может больше сдерживать мощь этого горя. Дрогни излом черной брови – и Хлид не замедлит с действием.
Фостиарм не сомневался в этом. Воля этого полуарка была сравнима с силой Высочайших. Невозможно было понять, откуда в прежде молчаливом и безропотном слуге Властительницы появилась эта сверхъестественная властность. Раньше Фостиарм даже не давал себе труда замечать этого не-дышащего. Теперь же он был намерен идти с ним до конца, каким бы слепящее светлым ни был исход.
Во имя Улотвайг.
Властительницы Оставленных.
Потому что Темные Боги молчали.
-Что ж, мое племя… Столетиями мы взывали к нашим Богам над Жертвенной Ямой, а теперь должны осознать, что ответа впервые не будет. Темные Боги избрали ответом молчание. Они молчат о том, что мы должны смириться с произошедшим. Стойкость и тьма – вот все, что дано нам, чтобы продержаться.
Ее слова замерли в тишине.
Но смирение было слишком страшной жертвой для многих, взиравших на Властительницу, чьи ночи были сочтены.
Фостиарм видел, как некоторые Повелители медленно приходят в себя и делают шаг ближе к трону.
-О, Улотвайг, неужели ты призываешь нас услышать в молчании Темных Богов признание твоей обреченности?! – воскликнул Повелитель Оборотней, молодой Высокий арк с юга лабиринта.
-Наше племя осиротеет, а затем погибнет, если мы уйдем в глубину Тоаглостурда и затаимся там, лелея остатки тьмы…
Улотвайг сжала подлокотники когтистыми пальцами. Хлид сделал шаг вперед.
-То, что вы считаете слабостью, я считаю самой главной Жертвой в нашей жизни, - твердо проговорила она. – И я не призываю племя уйти вглубь лабиринта, оставив ямы незащищенными. Мы будет оборонять их и Фоссхоргот, пока не обратимся в пепел все! Только так мы можем быть с Темными Богами в этой битве, которая ведется в недоступных нам сферах! Не забывайте, чьими детьми мы все являемся, кто был един с нами и не оставлял без помощи никогда! Пришло время и нам прийти на помощь Кромешным Покровителям. Прежде ради этого мы нападали на храмы кровавых, теперь же мы должны понять и принять то, что раненные Темные Боги не могут быть с нами сейчас, и нам нужно бороться своими силами.
-Горька твоя мудрость, о Великая Властительница… Но она – единственное, что ведет нас в это светлое время. Темные Боги молчат, но их голоса звучат в твоем голосе, - медленно проговорил Дорхэог. Самый влиятельный из арков, ревностно исполняющих волю Темных Богов.
Фостиарм невесело усмехнулся.
Теперь племя будет безропотно следовать воле умирающей Властительницы до самого конца. Верить в каждое слово той, что носит в себе обжигающий светоч отчаяния. Ее преданность Темным Богам бесконечна, но она понимает – спасенной ими ей уже не быть… Она не узнает, переживет ли ее племя белесые дни… Понимает, что прежде, чем пеплом осыплется на землю, будет видеть лишь гибель своих подданных одного за другим…
-Я проведу все ритуалы, которые должны быть сделаны. Передам свою тьму тем, кто возьмет на себя защиту ям, и, если настанет такое время, возглавлю сонм над Фоссхорготом.
Они не могли возразить. Перед ними была Улотвайг, непреклонная и непобедимая Властительница, которая вела их в бой уже многие сотни лет и никогда не подпускала врагов близко к Тоаглостурду.
Они не могли не верить ей.
-Мы запомним жертву Черша навсегда! Темные Боги благодарно примут наше понимание. Они будут черпать силу в верности своего племени. Чернота с нами, не-дышащие!
Она встала с трона. Чуть качнувшись, но уверенно.
Подданные склонили перед ней головы.
-Я отправляюсь в Фоссхоргот. Мое возвращение станет сигналом к началу переселения в его границы.
Властно оглядела всех. Наконец-то повернулась к Хлиду, который ждал уже давно. Слуга-полуарк подал Властительнице руку и почтительно повел ее прочь из Жертвенного Зала.
Фостиарм нехотя присоединился к толпе арков, все еще окружающих Яму. Покидая Зал вместе со всеми, юноша заметил, что никто из Высоких не приходит в себя от той искусной лжи, что внушила им Улотвайг.



Как только взгляды арков были отсечены стеной лабиринта, Хлид поддержал обессилевшую страйфу. Он был поражен ее мужеством и волей ничуть не меньше Фостиарма, хотя был ее слугой еще задолго до того, как юноша-арк был приближен к Властительнице.
-Все случилось, как ты и предполагала.
-Да, - тихо ответила Улотвайг, поднимая к его лицу благодарный взгляд. – Веди скорее – они могут решиться прервать мое уединение в Фоссхорготе.
В недрах лабиринта не-дышащие не могли бесплотно преодолевать пространства. И даже Ругфо был бессилен за миг донести Властительницу до величайшей из ям племени. Сердца Тоаглостурда.
Хлид избрал самый быстрый и самый неприметный путь.
-Через Пещеры Рождений…, - поняла Улотвайг. Теперь, когда на исходе были последние ее силы, она едва шла, держась за Хлида. Крылья волочились сзади и только замедляли ее шаг.
-Иначе они увидят тебя, - пояснил Хлид, не добавив к этому ни единого лишнего слова.
-Испуг и разочарование, - мрачно улыбнулась Властительница.
Повелитель Плесени промолчал.
Они медленно шли в юго-восточном направлении, выбирая узкие боковые коридоры, чтобы встретить как можно меньше не-дышащих. Изредка на их пути попадались юные химеры-прислужницы, которые только тихо всхлипывали от страха и благоговения при виде Улотвайг, даже не замечая, какой она стала теперь.
От сухих стен коридоров шел непривычный запах. Иногда со сводов падали комья земли. Улотвайг старалась не замечать, даже не думать…
Никакого фосфорического свечения здесь не было.
Вскоре Хлид уже нес страйфу на руках.
-Тебе не нужно будет оставлять меня в одиночестве. На ту Жертву, что я собиралась совершить, моей тьмы уже не хватит. Я просто вложу немного силы…
Аметистовый взгляд метнулся к ней.
-Сколько… ты ощущаешь?..
Она ласково улыбнулась ему, как своему преемнику.
-Скажи мне.
-Нет, Хлид.
Легкая судорога прошла по его рукам.
-Я пытаюсь получить могущественных сторонников, собрать хоть какие-то силы… Но главным моим сторонником должна стать ты, Властительница… Мне нужна именно твоя помощь – доверься мне…
Улотвайг скрыла свой переменившийся взгляд. Какое-то время она не отвечала.
Хлиду даже показалось, что ослаб тот пугающий свет отчаяния, который излучало ее лицо. Он понимал: чтобы впустить ничтожную тень надежды, она должна была хотя бы на время разрушить стену, возведенную ее волей с таким трудом.
-Я…, - тихо проговорила она, - чувствую, что проживу не больше восьми ночей…
Хлид остановился посреди пустой пещеры, не отпуская страйфу на землю.
-За семь ночей я завладею этой силой, и она будет твоей.
-Твоя непреклонность – это единственное, что осталось незыблемым…
Повелитель Плесени не произнес больше ни слова. Ему было достаточно и этого.
Он нес свою легкую ношу, самое дорогое, что имело темное племя, уже не различая тихого шороха волочащихся за ним крыльев страйфы. Его путь лежал сквозь заброшенные пещеры слабейших не-дышащих, к северо-западу от Фоссхоргота. Обитатели этих грубо вырытых и холодных коридоров уже успели перекочевать в пределы сердца Тоаглостурда, где еще могли выжить. Здесь же совсем не было ям и статуй, источающих тьму… Улотвайг смотрела на проплывающие мимо стены и пустые проемы с явственной болью.
Ее земли высыхали и дичали...
Иногда на пути Хлида оказывались спутанные корни, спускающиеся со сводов коридора и врастающие в землю пола. Он останавливался и усилием заставлял их изменять путь своего роста. Такого Тоаглостурд не знал еще никогда. В его земляных лабиринтах деревья и не-дышащие сосуществовали в ненарушимом единстве; корни с древнейших времен ведали обо всем, что происходило с племенем, что было значимо для него. Никто и никогда не заставлял их крепкие тела извиваться, складываясь в священные узоры – деревья знали и чтили предания не-дышащих.
Без детей Темных Богов из земли уходила жизнь, и корни лишались их заботы и помощи, а потом просто высыхали.
Теперь же они преграждали путь.
-Они остались одни и перестали понимать нас… - подавленно-удивленно произнесла Улотвайг в сухой тишине.
Хлид лишь кивнул.
Он торопился. Властительница не должна была лишиться возможности провести в Яме хотя бы какое-то время до появления арков.
Покинутые пещеры по обе стороны перехода, по которому они шли, стали попадаться все реже. Сам переход постепенно превращался в хорду, ведущую сквозь приграничные земли прямо к Фоссхорготу.
Теперь уже скрываться стало невозможно.
Хлид надеялся на то, что в Жертвенном Зале присутствовали все Высокие арки, и они вняли призыву Улотвайг начинать переселение лишь с ее возвращением. Повелитель Плесени был напряжен и готов к встрече лицом к лицу с любым из них, но чем дальше по хорде он нес страйфу, тем меньше становилась возможность такой встречи.
Они проходили Пещеры Рождений.
Небольшие округлые пещеры, которые составляли до трех ярусов в стенах расширяющейся хорды. Укрытые от взглядов, нетронутые даже отблесками свечения плесени. Ближе к Фоссхорготу их становилось все больше – Великая Яма притягивала к себе всех, кто нуждался в защите и тьме.
Большинство пещер пустовали. Мало кто решался на таинственное дарение жизни в эти белесые дни. Лишь те, кто уже отдали часть своей тьмы, соединив ее в теплый черный сгусток в маленькой яме и вверив дитя невидимым рукам Темных Богов, населяли сейчас эти убежища. Какое-то время отдавшие оставались совершенно беспомощными и могли только впитывать слабые струи тьмы, насыщающие воздух Ямы Фоссхоргота.
-Хлид, - совсем тихо проговорила Улотвайг.
-Да?
-Я могла надеяться на понимание Высочайших арков… моих советчиков и сторонников… Но я не имею право даже смотреть на тех, кто сейчас здесь.
Она говорила это, но ледяная воля Властительницы всех не-дышащих не давала ей спрятать голову на груди своего слуги. Каждое бледное лицо, следящее за ней из пещеры, было удостоено немого ответа прекрасных фиолетовых глаз.
-Восседая на троне, ты призывала племя разделить это белое время с Темными Богами. Разве племя может не разделить его с тобой?
Она молча вняла его словам.
Своды хорды плавно уходили вверх. Ярусы пещер множились, неисчислимые дыры открывались по обе стороны. Впереди чернел Фоссхоргот.
Хлид входил в границы Ямы. Огромное пространство представало перед ним, ласково приглашая вперед хоралом тысяч шуршащих крыл. Стены колоссального колодца уносились вверх, к небу, и звезды могли взирать на самое дно великого тайного лабиринта не-дышащих. Над Фоссхорготом всегда царила ночь – Темные Боги оберегали сердце Тоаглостурда. Никто и никогда не мог отыскать это место с поверхности… Не-дышащие считали это невозможным.
Воздух Фоссхоргота медленной спиралью тек вверх, пронося мимо испещренных древними рунами стен струи тьмы, и в нем неутомимо кружились мириады летучих мышей. Подобно им, лишь чуть неспешнее, парили страйфы – хранители Ямы. Они исчезали в неразличимой черноте неба и опускались обратно…
Улотвайг на руках нерешительно остановившегося Хлида заворожено взирала на них. Эти прекрасные черные силуэты в своем вечном танце не давали ей поверить в то, что племя Тоаглостурда погибает. Нежные нити юности оплетали ее сознание, и она видела лишь свое упоительное кружение на огромных тонких крыльях…
Хлид осторожно опустил ее на землю.
-Ты сможешь встать?
Она перевела на него завороженный взгляд – пришла в себя.
-Едва ли. Но зачем? Я поползу…
Хлид мягко отступил назад и вскоре исчез в одном из шести порталов, ведущих в Фоссхоргот.
Улотвайг заставила себя осознать, что времени осталось совсем мало, и поползла вперед. Этот путь к центру Ямы она должна была проделать сама.
Влажная земля холодила ладони.
Счастье… Хоть немного счастья…
Она ползла с бессильными крыльями за спиной, но чувствовала себя удивительно сильной, обладающей нерушимой волей.
Впереди был центр.
Никаких статуй, никаких обелисков.
Земля – живая, чувствующая.
Она припала щекой к сырым комьям и беззвучно заговорила:
«Все, что меня поддерживало… Вы, Темные Боги, и вы, земные силы… Я хочу обещать вам, что мое племя никогда не погибнет, не уйдет в небытие… Я у вас на ладонях, над вашей обителью… Смотрите, как я отдаю не тьму, но всю свою мудрость, всю хранящуюся во мне заботу о своем племени… Вслушивайтесь, как она пропитывает эту землю… Внимайте ее трепету…»
Она углубилась пальцами в почву…
Будто большая мятая бабочка, она приникла к земле и замерла.
«Сколько тысячелетий возвышается Фоссхоргот, - думала она, - сколько поколений назад был забыт смысл этих рун… Мы понимаем лишь жалкие отрывки… Что же хотели оставить нам Первые Принявшие Жертву? Есть ли в этих бесчисленных строках предчувствие, предзнаменование того, что происходит с нами сейчас?..»
Ее когти шевелились в слоях почвы, она направляла свою силу вглубь, нашептывая ей о том, когда черный росток должен будет пробудиться и взойти.
«Когда мой пепел уже сольется с землей… и сонмы будут теснимы кровавыми… эта почва… ведавшая о стольких рождениях и обращениях в прах… отдаст свои сокровенные силы… чтобы защитить мое племя… Ее язык известен лишь немногим… Созданья, что парят в иных слоях и повелевают иными токами, хранят древнюю связь ревностнее прочих…»
Она мягко, осторожно вынула из земли когтистые руки.
Не сомневалась, что была услышана.
Шепот тысяч крыл вновь окружил ее, как только она закончила беззвучную речь. Необъятный водоворот воздуха, тьмы и летучих существ плыл над ней; она могла смотреть из самого его сердца вверх, туда, где поблескивали эти неизвестные, безымянные, но смутно понимаемые звезды.
Она была не одна на дне Фоссхоргота. Ее взгляд иногда замечал осторожное движение то там, то здесь у самых стен. Властительницу не тревожили, но постоянные обитатели прилегающих к Яме земель никогда не исчезали из своего пристанища. Это были самые слабые, самые беззащитные не-дышащие… лишившиеся покровителей или не имевшие их никогда… Закутавшись в грубые черные плащи, они тихо передвигались вдоль стен, втягивая понемногу тьмы из великого водоворота. Крыльев у них не было, и они не могли подняться выше, туда, где тьма становилась гуще… да и не смели. Они брали столько, сколько хватало на существование до следующего прихода.
Среди них, как всегда, были и те, кто совсем недавно смог впервые после дарения жизни покинуть Пещеры Рождений. Улотвайг видела эти молчаливые темные группы, медленно бредущие по бархатной земле Фоссхоргота и жадно втягивающие тьму из движущегося потока. Они могли быть даже Высочайшими арками, могли быть бессильными не-дышащими без покровителей… Все они были одинаково слабы.
Страйфа нежно улыбнулась на мысль о том, что отдала для них все, что смогла.
Теперь оставалось лишь отыскать Хлида.
Преемник великого Гнимула оказался рядом в следующее мгновение. Она даже не поняла, из какой хорды он появился. Его бережные руки подняли Улотвайг, и она оказалась стоящей перед ним, уцепилась за него.
-Я сделала то, что должна была.
Хлид понимающе кивнул.
Не отпуская его, страйфа оглянулась на поднимающиеся вокруг стены с черными рунами. Руны казались просто выдавленными на земляной поверхности знаками, чудовищно недолговечными… Почва могла осыпаться, измениться… Но как только нарушался рисунок хотя бы одного знака, какое-то суетливое насекомое тут же проползало по нему и невзначай возобновляло прежнюю борозду. Или кто-то из не-дышащих случайно задевал стену и царапал ее именно так, как должен был быть нарисован знак.
-Они скрывают столь многое… необходимое нам для понимания, - заворожено проговорила страйфа, не отрывая взгляда. – Они знают… О том, когда началась эта вражда… Почему мы имеем этого вечного, непримиримого, ничего не забывающего врага… И почему мы так любим изничтожать, сносить, разбивать и проклинать его! Я не понимаю, Хлид! Почему мы не можем это постичь?!!
Хлид лишь молча взял ее себе на руки.
-Ты бессилен что-то понять… как и я, Властительница...
-Никакой жертвы не хватит для ответа…


Серая глава 16

…Сцедил немного крови – ровно столько, сколько требовалось – и приложил порез к прохладному камню. Отнял руку. Багровая полоса отпечаталась как раз на рунах имени Богини.
Встал с колен, еще раз взглянул на камень.
Большой искрошенный кирпич из кладки внешней стены. Один из немногих, оставшихся от храма, фундамент которого теперь был почти скрыт травой и кустарником. Большинство собратьев этого камня были забраны магами Данфала для строительства их седьмого храма – нового, прекрасно защищенного, гордо возвышающегося на площади города.
Часть кладки внешней стены была уничтожена еще во время разорения. Нечисть владела такими силами…
Почему древний храм стоял здесь, в стороне от города, теперь уже знали немногие. Его хранителями были чрезвычайно могущественные Потомственные… Род Нильярфов. Они не хотели жить среди суетливого городского люда, и неприступные стены храма-крепости оберегали их величественное уединение.
Темная орда накатила в одну из безлунных ночей. Сила Нильярфов была напоена благосклонностью Богов, она рвала тварей одну за другой… Но в ту ночь нечисть была сильнее.
Род был уничтожен почти полностью. Лишь несколько Нильярфов, которых не было в храме во время нападения, остались носителями великой древней крови. Их приняли другие роды, связанные с ними родством.
А останки светлого храма были отданы во владение пустоши и травам.
И теперь, сотни поколений спустя, кто-то впервые поклонялся Богам на этих камнях.
-Все готовы, - проговорил Фойн за его спиной.
Агардаон обернулся.
Черные кудри южанина, чуть отливающие медью в дневном свете, ласково трепал вольный ветер.
-Я отчетливо чувствую их внимание. Но они не подают привычных знаков. Теперь так всегда, - задумчиво сообщил безродный.
Фойн покачал головой.
-Едва ли мы сможем узнать о замысле Богов больше, чем поведал нам койд.
-Ты прав, - согласился Агардаон. – Но, по крайней мере, наша удача не иссякла, а значит, с нами пребывают и Боги.
Он прикоснулся к рунам прощальным взглядом.
Маги оставили развалины и направились к лесу, ограничивающему пустошь с юга. Среди первых колонн, под осенним пологом их ждал весь отряд. Похрапывали привязанные кони. Не издавая ни шороха, спешившиеся охотники бродили по опушке и высматривали что-то в сухой траве. Агардаон знал, что они могли узнать очень многое о происходящем в лесу, лишь только войдя в него.
Чуть в стороне ото всех, прислонившись к дереву, стоял Дирм. Юноша еще не успел привыкнуть к новому окружению и держался несколько отстраненно, всегда стараясь быть вместе с Агардаоном и Фойном. А невозмутимые охотники скрывали любопытство к юному Потомственному, их соколиные взгляды редко останавливались на нем явно.
Погоня за беглецом, успевшим уйти уже очень далеко, длилась третий день. Агардаон оставлял для отдыха лишь наиболее темную часть ночи, а днем делал только одну остановку – ради молитвы. Все остальное время конный отряд быстро двигался на юг. Безродный понимал, что догнать мальчишку до того, как он будет настигнут Потомственными, было почти невозможно; но также знал, что магам Кайэда будет чрезвычайно сложно схватить обладателя артефакта.
Агардаон непоколебимо верил в себя.
Точно небольшой серый нож, вспарывающий толстую шкуру медведя, он безошибочно двигался по единственному пути.
С ним были верные люди, которые лесным чутьем ловили еще невысказанные мысли.
Некоторых из них – самых первых и теперь уже самых опытных охотников – он знал еще с того времени, когда скитался по лесам с запада от Тарма. Тогда юные бродяги – беглецы из родных домов, осиротевшие или брошенные дети наемников и шлюх – сбивались в разношерстные банды, совместно пытаясь выжить. Банды дрались между собой, становились жертвами травли городских правителей или попадали под власть разбойников с южного тракта. Агардаонова шайка сумела остаться неуловимой и свободной. В этой шайке было пять безродных магов.
Трое из них сейчас ехали бок о бок с ним.
Время от времени он поворачивался к спутнику по правую руку и о чем-либо спрашивал его. Высокий парень с крупным лицом – словно полем для бесчисленных шрамов – мрачной улыбкой отвечал ему. Агардаон прекрасно читал его взгляд. Вайр не любил разговоров во время езды, и все уже привыкли к его ответам. Кивком головы или движением глаз он показывал даже расстояния.
Слева от предводителя безродных, немного на расстоянии, ехала светловолосая женщина. Может быть, еще молодая – ее возраст растворялся в невзрачном слиянии пепельного цвета волос и бледности кожи. Она не смотрела вперед, ее рысьи глаза цеплялись за стволы деревьев, попадающихся на пути отряда. Порой она пришпоривала коня, догоняя Агардаона и делясь с ним какими-то наблюдениями. В этот момент ее взгляд едва заметно веселел – сын наемников вновь был с ними, в их отряде, как когда-то…
Всадник, едущий за Агардаоном, ближе к светловолосой охотнице, не производил какого-то определенного впечатления и отличался лишь хрипловатым голосом, который можно было слышать во время короткой переклички со следующими позади. Впрочем, в его облике было что-то неразличимо звериное. Он был оборотнем. Редчайшим, даже единственным… Он оборачивался своим Зверем.
В свое время, когда Агардаон бежал от Потомственных и разыскивал сторонников, он хотел переманить Илля к себе, в подземелья дома на торговой площади… Но столь ценимый им безродный не мог жить далеко от лесов и безлюдных дорог. Он остался на воле, и охотников не раз спасло его сверхъестественное чутье и опасный облик.
Маленькая диковатая стайка, которую когда-то собрали несколько безродных, за четыре года стала неуловимым отрядом охотников. У него были свои цели, и он действовал молниеносно. В него принимались наиболее одаренные безродные, которых сумели обнаружить маги Агардаона, и те, кого необходимо было спрятать от преследования Потомственных. Таким образом предводитель беглецов старался вырвать из лап власти Таэррифов как можно больше сильных магов. Все эти годы он копил силы…
И хотя теперь были уничтожены еще далеко не все Таэррифы, теперь над его головой реял стяг победы.
А впереди уже заманчиво мерцала новая цель.
«Приближаемся к Данфалу», - выразительным кивком сообщил Агардаону Вайр.
Путь отряда проходил западнее древнего города Потомственных; и именно в это время они были наиболее близки к границам пригорода, который стремились объехать незамеченными.
-Стоит поспешить, - только и ответил Агардаон. Его слова тут же были переданы всем, и отряд пришпорил коней.
Безродного нагнал Дирм. Мальчишка, как и любой высокородный маг, держался в седле превосходно.
-Агардаон! Здесь могут быть ласки. Звери-шпионы местных Потомственных… Я слышал о них от отца.
-Встретим – убьем, - невозмутимо бросил Агардаон. – Не пожалеем остановки.
Он глянул на Дирма. Юноша был сосредоточен и невозмутим. Хорошо. Привыкает, и уже вернул себе обычную отточенную внимательность. Агардаон всегда полагался на нее.
-Не беспокойся, - с легкой улыбкой сказал он, полуобернувшись к юноше. – Айча заметит шпионов. Ее глаза во время скачки различают даже жуков в листве.
Какое-то время Дирм ехал рядом молча.
-Я слышал, что твои охотники знают леса лишь до северных пригородов Веллимы, - вновь заговорил он, когда спутники Агардаона несколько отдалились.
-Дальше они не бывали, - подтвердил маг, прекрасно понимая мысль Дирма.
-Так как же мы будем проезжать эти земли незамеченными? Никто из нас не был так близко к Храмовому Сердцу. Даже Фойн не знает западных земель.
Агардаон не мог не продумать этого заранее.
-Возьмем проводника, а позже лишим его памяти о нас. Или убьем.
-Опасно, - досадливо проговорил Дирм. – Я бы не хотел попасться в руки Потомственным Храмового Сердца… Ишэрт сказал бы, что мы пройдем по краю рва, кишащего ядовитыми змеями.
Агардаон усмехнулся.
-Да, так бы он и сказал.
И больше не прибавил ничего. Дирм остался ехать рядом с ним.
Золотистые леса, по которым они проезжали, даже не ища дорог, осыпали их крупными каплями листвы. Все еще теплый ветер заставлял деревья терять свою пышную красоту. Топот копыт заглушал осенний ковер.
Отряд в шестнадцать всадников быстро двигался на юг. Данфал скоро должен был остаться позади, и с ним должна была уйти напряженная внимательность, сковавшая умы всех магов.
Охотники выбрали путь, пересекающий здешние леса в стороне от людских поселений, но не заводящий слишком далеко в глушь. Наверное, схожим путем бежал вор-Потомственный Юллар из рода Нильярфов… Только беглецу приходилось подходить гораздо ближе к людским поселениям, чтобы раздобыть себе хоть какую-то еду.
Агардаон удивлялся тому, как совсем юный, не получивший еще знаний и опыта маг смог беспрепятственно прокрасться мимо Храмового Сердца, вплотную подойдя к кольцу защищающих его городов. Эти города – стражники западной стороны – пульсировали властью Потомственных, и сам Агардаон едва ли рискнул сунуться туда, не отшлифовав до совершенства свои скрывающие умения. Видимо, юноша все же пускал в ход украденную силу, природу которой не мог описать даже сам Мирайв. И в грязных переулках этих городов тоже находили трупы шпионов Великой Крови.
…Теплое и светлое увядание леса баюкало серый взгляд безродного. Он думал о том, что уже давно привык к неподвижному и бедному жизнью воздуху тармского подземелья. Эта ветреная воля, шуршащая листвой, расходящаяся тысячами путей во все стороны… воля, которая вырастила его в своих негостеприимных, но родных объятьях, – теперь она была чужда ему.
Каменные коридоры, жуткий оракул в пустом зеле…
Он обернулся на скорый топот копыт – его догонял Вайр.
-Всадники! Большой отряд в трех поприщах от нас – покидает юго-западный пригород, - встревожено сообщил охотник.
-Уходим быстро! Не отставайте от меня, - мгновенно собравшись, бросил через плечо Агардаон.
Вайр коротко передал его призыв остальным и последовал за магом.
Но Агардаон не пришпорил коня. Вместо этого он прижал кулаки со стиснутыми поводьями к лошадиной шее и закрыл глаза. Отрешившись от скачки, от своей роли всадника, всем телом ощутил молодое, своенравное животное, несущее его вперед… попытался ощутить за него… утомительный бег, тяжелую ношу на спине, голод… Простые, понятные, необходимые желания… отдохнуть…
Нет. Бежать. Нестись. Быстрее, быстрее… Прочь из этих лесов! Прочь от этой опасности! Быстрее!!
Мышцы ног каменеют.
Копыта отталкивают, отвергают землю.
Прочь! Прочь!
Забыта тяжесть на спине.
Забыты годы тихой, рабской жизни.
Забыто лицо хозяина.
Вперед!!!
Наконец-то свобода! Неужели она?!!



Агардаон неловко выпрямился в седле, разжал пальцы, вцепившиеся в гриву лошади. Он вновь видел землю далеко… Заново осознавал свои человеческие руки…
Да… Теперь это было уже не испытание… Теперь он понимал, что может все. Изящество, с которым он выходил из смертельно опасного состояния, потрясало его самого…
Обернулся.
Остальные спешили к нему. Они были близко. Ни один не отстал.
Прекрасный осенний лес осыпал плавные, гостеприимные холмы.
-Оторвались! – крикнула запыхавшаяся Тиргга еще издалека, спеша к нему.
Подъехала, окинула мимолетным оценивающим-заботливым взглядом. Прибрала растрепавшиеся волосы.
-Так мы лошадей загоним еще до Веллимы…


Черная глава 17

Бескровно-белая кожа его лица почти светилась на фоне коры, изрытой трещинами старости.
Он стоял, прислонившись к стволу огромного вяза, скрестив руки на груди.
-Он на нашей земле, - обманчиво спокойно проговорил Хлид. – Кровавый пересекает наши владения, а мы бессильны это заметить.
-Почему ты уверен, что этот юный арк не свернул в сторону от северо-западных пещер? Возможно, он решил обойти наши земли стороной, как и говорил тебе Огомфо.
Гнимул с легким наслаждением втянул в себя лесной воздух, не спеша возвращать его обратно - совершенно нетронутым. Его бордовые глаза здесь, на поверхности, становились бледнее, но оставались все также мутноватыми, предназначенными лишь самим себе.
-Чую, – Хлид остро посмотрел на своего покровителя. –Не знаю, как, но чую и верю этому чутью.
-Чутье полуарков может быть обманчиво, - медленно произнес Повелитель Трупов. – Но если все нити твоей сущности протянуты к цели, ты можешь чуять намного тоньше и опаснее, чем арк… Мои мертвецы пока никого не видели, но, возможно, он действительно уже здесь.
Хлид стал преемником Повелителя Трупов без раздумий, и ни разу не спрашивал себя, насколько близок ему его покровитель. В страшное время молчания Темных Богов, зная, что от его жизни зависит существование Властительницы, бесконечно нуждаясь в источнике силы, он безропотно склонился перед таинственным отшельником. И теперь чувствовал неуловимую легкость, во всем доверяясь Гнимулу.
-Твои мертвецы могут спугнуть его с этого пути. Они не умеют скрывать свое присутствие и обладают бедным разумом.
Мягкие губы Повелителя Трупов тронула полуулыбка.
-Да, они грубоваты и мало на что способны. Но зато их много, они могут беспрепятственно приближаться к людским поселениям и следить за дорогами, когда каждый твой сторонник – не-дышащий на счету.
Представив себе, насколько далеко от них сейчас были разбросаны движущиеся, следящие мертвецы, Хлид вдруг поразился могуществу Гнимула.
Он лишь кивнул в ответ на слова покровителя.
Невыносимо кромешная сердцевина его существа уже давно стала в тысячи раз тверже камня, но она продолжала затачиваться до безумной остроты. Хлид уже не знал, что это – его врожденная сила, неизвестный дар или чье-то чудовищное проклятие. Он мог мыслить лишь об одном – о семи ночах, оставленных ему для спасения Улотвайг.
Ночная темнота безжалостно рассеивалась, а невидимый и неуловимый беглец так и оставался всего лишь желанием.
Эта ленивая полуусмешка, эти мутные глаза хоть как-то держали его. Как благодарный слепец – на руку спутника, он опирался на них, чтобы забыть маленькую пещеру в Фоссхорготе и бессильно дрожащие тонкие запястья.
Полуистлевшие лохмотья… крылья.
-Нужно еще что-то. Чьи-то зрачки, способные видеть иначе.
Гнимул погрузился в сырую и рыхлую почву своей задумчивости.
Хлид с ледяной ненавистью посмотрел на окружающий лес. Режущая глаз яркость, неуютная, чуждая теплота… Под этими кронами, в этих залах без сводов затерялась его жертва. Тварь, из пасти которой надо вырвать противоядие.
Он пытался хоть как-то усилить свое чутье, вытянуть его пальцы дальше… запустить в этот проклятый лес и прощупать его весь… до самой последней поляны. Когтями проскрести по его дорогам, оставить след на каждом дереве…
Нет. Этого он не мог.
Гнимул вдруг тряхнул головой.
-Я могу ошибаться… Тлориат. Где он сейчас?
-С остальными Высочайшими, в Фоссхорготе, - ответил ему Хлид.
-Его нужно вызвать. Повелитель Червей еще достаточно могущественен…
Хлид молча воззрился на своего покровителя. Глаза Гнимула затуманились еще сильнее, он опустил лицо вниз, и полуарк понял, что отшельник заставляет одного из своих мертвецов спешить в Фоссхоргот, искать Тлориата и Ругфо.



Изменяющий поспешно разорвал свои путы и выпустил Повелителя Червей из кокона.
-Хлид? – земляной мудрец вопросительно взглянул на внешне бесстрастного полуарка. Ругфо по своему обыкновению тихо примостился у корней какого-то дерева.
Вместо Хлида ответил Гнимул. Тлориат прищурил черные дыры своих глаз. Он еще не привык безразлично смотреть на величайшего отшельника, бесследно исчезнувшего из племени несколько сотен лет назад.
-Твоя сила, Повелитель Червей. Она может чувствовать шаги?
Щели черноты стали еще уже.
-Шаги?
-Мелкие и едва заметные для земли шаги кровавого, - проговорил Повелитель Трупов, и в его сладковатом голосе проскользнуло любопытство.
Повелитель Червей вскинул брови.
-Беглец вступил на земли Тоаглостурда, - пояснил Хлид, - но его невозможно найти. Он неуловим для нас.
-Сила ушла с крайних земель, и мы не можем узнать о его присутствии здесь. Почва стала слепа, - Гнимул говорил это словно бы с беззаботной легкостью. К его тону успел привыкнуть только Хлид, и теперь он не тратил времени на удивление. Тлориат же поспешил свое скрыть.
-Попытаться почувствовать чужака, пересекшего границу Тоаглостурда?
-Да. Страйфы выйдут на охоту только с наступлением темноты.
Тлориат пристально посмотрел на Хлида. Попытался оценить, насколько сильно изнутри полуарк был изглодан той странной силой, увиденной им у Колодца Тьмы. Теперь, зная, какой стала великая страйфа, он не мог представить себе эту зияющую дыру.
-Хорошо. Я попытаюсь сделать это. Но я не уверен, что моя сила может столь многое.
Хлид кивнул.
Гнимул внимательно следил за каждым жестом Тлориата.
Произнеся последнюю фразу, Повелитель Червей словно уничтожил для себя свидетелей своей магии. Его глаза распахнулись, стали неестественно огромными; он осторожно опустился на колени, потом на четвереньки. Его руки очистили землю вокруг от бесполезной шуршащей листвы… Когти неожиданно резко впились в твердую почву… Он вырвал целый комок земли величиной со свою ладонь и быстро пожрал его. Все его тело медленно погружалось внутрь, засасывалось землей в саму себя… Он простирал руки вперед, загребая грубую поверхностную почву, царапая ее когтями, выкапывая крупные корни…
Полуарки и отшельник молча смотрели на то, как Повелитель Червей исчезает в слоях земли. Казалось, она была довольна.
Не двигались, не произносили ни слова.
Наконец, Гнимул небрежно прислонился к стволу вяза, у которого стоял Хлид.
-Эта магия очень кропотлива и медлительна. Нам придется ждать долго.
В его голосе прозвучало темное уважение, напомнившее обоим полуаркам о том, что лишь Тлориат и еще несколько Высочайших арков могли повелевать землей и ее тварями столь властно.
-Мертвец посмел ступить на дно Ямы Фоссхоргота, - произнес Ругфо, не глядя на Повелителя Трупов. Его голос чуть заметно дрожал – Изменяющий сдерживал свою беспокойную силу, стараясь не мешать великой магии, творимой Тлориатом. – Это поразило Высочайших арков. Теперь они понимают, кто еще стоит за безумным полуарком Властительницы.
Хлид леденяще усмехнулся.
-Думаю, теперь они понимают не только это, - ответил бывший отшельник.
-Действительно. Мудрейшие племени были вынуждены прозреть, когда ты отдал им на руки бесчувственную Улотвайг. Последней вспышкой своей воли она сумела направить их, но теперь они осознали окончательно, что стоят перед выбором: позволить слуге возглавить сонм в его безумной погоне за видением Огомфо или ожидать смерти Властительницы в готовности к нападению кровавых.
-И что же решил Дорхэог? – опасно сощурившись, удушливым голосом проговорил Гнимул. – Ведь именно Повелитель Мора взял сейчас на себя это решение?
Ругфо лишь скривился. Его дрожь становилась все сильнее, и он уже начинал напоминать Шийхорка в одном из его приступов.
Хлид молча внимал обоим.
-Мальчишка, да ты просто мучим жаждой! – внезапно воскликнул Повелитель Трупов.
Он быстро приблизился к сидящему у корней Ругфо и, отринув все протесты полуарка, заставил того принять в жертву часть своей тьмы.
Отшельник все еще владел очень многим.
Изменяющий насытился жертвой чужого покровителя. В его взгляде на Гнимула свечение стыда смешалось с тенью благодарности.
-Гордость не позволила мне искать помощи у моего покровителя сейчас… когда он сам обитает в Фоссхорготе.
-Твоя сила нужна мне, - сдержанно произнес Хлид, но Ругфо не обманул его скупой тон – Изменяющий с пониманием кивнул Повелителю Плесени.
-Племя готовится к нападению кровавых. Уже созван сонм и назначены хранители ям… Фостиарм отправлен в Храмовое Сердце. Я оставил его в лесу на подходе к Карру.
-Этот оборотень в чудовищной опасности, но он сможет обмануть всех, кроме арков-с-древней-кровью. Возможно, он даже вернется, - Гнимул не скрывал восхищения.
-Я должен отнести его обратно этой ночью.
-Может быть, ему удастся убедить Высочайших арков в том, что кровавые не хотят войны с племенем, а жаждут лишь силу, украденную юнцом, - произнес Хлид, не глядя ни на кого.
-Дорхэог уверен в том, что рано или поздно Храмовое Сердце почует слабость Темных Богов, и кровавые нападу на нас.
-Я не могу быть уверенным в том, что это не так, - задумчиво высказал Повелитель Трупов. – Все же, Дорхэог мудр, и он желает спасти племя.
Хлид продолжал оставаться в своей замкнутости. Он словно бы не хотел выпускать ни единой частицы своей души, своей воли в прохладный воздух этого леса… Его взгляд блуждал по золотистой листве, когда из земли перед ним медленно выползла рука.
Почва ласково выпустила своего хозяина на свет осеннего солнца. Ссутуленная фигура мудрого советника Улотвайг предстала перед не-дышащими.
-Тлориат?
Нездешние глаза, поглощенные иными мирами и пластами, обратились к Хлиду.
-Он… движется слишком быстро… гораздо быстрее моей магии… Но я знаю это место… Ругфо…
Изменяющий вскочил и привлек Гнимула и Хлида к себе, к Тлориату. Нити перемен взвились над их головами с удивительной скоростью.



Разорванный кокон повис и медленно растаял на иглах стоящих рядом елей.
Не-дышащие оказались в низине, с двух сторон поросшей молодым ельником. Солнце сияло все также, заставляя глаза светлеть.
Каждый ощутил присутствие кровавого совсем близко.
Гнимул начал внутренним взглядом обшаривать землю вокруг, ища захороненных в ней мертвецов.
Ругфо приготовил самые опасные из своих перемен.
Хлид рванулся вперед. Он не желал больше ждать, не желал бездействовать или пускать в ход чужую магию. Его собственная сила разрывала его изнутри, и он исступленно мечтал дать ей волю.
Убить, уничтожить кровавого! Поднять желанное противоядие с его останков и в единый миг сгноить их!
Он несся по дну оврага, разрывая в клочья даже само ощущение близости врага.
Кровь… Кровь разносилась сладчайшим запахом по лесу, в котором он был чужим, но был хозяином сейчас!
Древняя, исконно ненавистная кровь…
Он бежал, и деревья вокруг покрывались белым налетом плесени. Трава под его ногами начинала плесневеть…
Приближаясь к цели, он все явственнее чувствовал, что кровавых много.
Как?
Его жертву схватили раньше него?
Будь он Крылатым, он бы уже впивался когтями в их сердца!
Лес хлестал его по глазам золотом и медью, пока, наконец, он не увидел…
Кровавых. Шесть сгустков плоти и древней крови.
Он бросился на них… Если бы не тиски рук, неожиданно схватившие сзади.
-Остановись, - прошипел душный голос. – У них ничего нет. Они опасны!
Аметистовые стрелы впились в фигуры кровавых. Это были могущественные маги. Ни одного юнца.
-Убьем их! – зашипел Хлид Гнимулу.
-Беглец исчезнет!
-Он уже исчез! Где он?!!
Кровавые приближались к ним.
-Нам не уйти! Убьем их!
Гнимул разжал объятья.


Серая глава 18

Из темноты неслышно спускались кленовые листья… пропадали где-то рядом на земле, вспыхивали над костром… Иногда их сухие тела печально касались волос…
Пламя пульсировало теплом, дарило ощущение странного лесного уюта, чуждого безопасности и удобству. Котел был давно убран с огня. Охотники кутались в недолгий остаток ночи, позволяющий отдаться сну.
Агардаон лежал на своем плаще, завернувшись в полу. Земля холодила, но он уже давно устало опустил веки, и лишь непокорное сознание еще блуждало окрест костра, не спеша погружаться в манящие тенета бессмысленности. Кто-то еще не спал. По ту сторону пламени Тиргга о чем-то шепталась с Дирмом.
Ближе были слышны два голоса.
-…надолго оставляю их и просто скитаюсь. Бреду заброшенными трактами до самого конца. Я уже знаю, чем кончается любой тракт, любая дорога или даже тропа… Заброшенными селениями. Мне нравится ночевать в них, оставаться там на целые дни… В наших краях некого бояться. Люди уходят с прежних мест по иным причинам, самым обычным…
Хриплый шепот Илля.
-Там, где я вырос, ни один ребенок не приближался к лесу с наступлением сумерек. Их земли находятся слишком близко… Люди привыкли быть настороже.
Глубокий, низкий шепот южанина.
-И ты видел их? Они нападали?
-…не раз. Страшные ночи, когда весть, точно зараза, распространялась от двора к двору, и все спешно прятали детей в погребах. От них не знали никакого спасения… только надеялись – что пройдут мимо.
-Я слышал о них многое… Рассказы похожи на сказки…
-В наших городах каждому с детства знаком этот страх. Первое, что вспоминается – дрожащие братья и сестры, прижавшиеся к тебе в темноте… Мучительное ожидание – когда же позовут возвращаться наверх…
-Какие они?
-Их трудно описать… Похожие на людей, и от этого еще более жуткие. Неестественно яркие глаза… трупная бледность… странно блестящие, какие-то чересчур живые волосы… Лица почти человеческие, но неуловимо чужие…
Затухающее внимание Агардаона все же заставило его понять смысл разговора. Илль и остальные охотники никогда не были на юге… Там, где земли пригородов почти граничат с лесами, населенными нечистью. Узнав о возможности встречи с древним врагом людского племени, они не выказали никаких сомнений и страхов. Но им было ведомо и то, и другое. Фойн мог рассказать им что-то. Он был родом из Йанфа… Одного из древнейших оплотов защиты Храмового Сердца. Его семья бежала из города далеко на север. После нападения нечисти шестнадцать лет назад.
-…сложно исчерпать, но если оторвать меня от межмирья… А Потомственные всегда стараются сделать это первым… Не знаю, насколько хитры эти нелюди… Может, они даже не заметят.
-Заметят. Их чутье поражает – они могут понимать нашу магию, хотя и не способны на такую… Они знают о хранителях дара магов.
-Об их собственной магии я наслушался столько небылиц…
-На их языке маги зовутся арками… Они умеют убивать разными смертями. Я слышал, что наиболее могущественные из них способны обращать во зло естественные силы, даже стихии…
Дальше Агардаон уже не следил за разговором. Последней собственно его мыслью было слабое удивление тому, насколько горячее походное пойло развязало язык Фойну. Мысли и образы постепенно начали освобождаться от его опеки, лишаясь смысла, незаметно сливаясь и оборачиваясь снами.
Поющие печальную ночную песню клены все также сыпали свои большие листья на укрытую плащом фигуру, но безродный не чувствовал их прикосновений. Холод земли забирал его тепло, как бы ни старался согреть заботливый костер…
Агардаон шел.
Он был еще мальчишкой. Волосы спадали на самые глаза, но он не откидывал их, гордый уже значительной длиной. На поясе висел отцовский кинжал, а, значит, было не так уж страшно искать дорогу в этих совершенно чужих дебрях…
Когда вернется, едва ли его похвалят за храбрость. Ну и пусть. Загривок уже давно оброс третьей шкурой, чтобы спокойно терпеть затрещины отца. Мать улыбнется, но оставит без похлебки.
В этих лесах деревья были, вроде бы, те же, что и в родных северных, но в темноте казались совершенно другими. Какими-то слишком величественными. Как богатые Потомственные маги, которых он видел в Тарме.
И как это он перепутал дорогу? Вроде бы шел как в прошлый раз, по памяти…
Темнота здешнего леса была гуще и как-то подвижнее…
Хотя, это бред. Просто одному идти не особенно приятно.
Дорога не потерялась. Она спокойно вела его вперед между деревьями. Он шел и старался избавиться от неприятных мыслей обдумыванием того, как можно убить на бегу нападающего зверя. Пару раз ему уже удавалось – молодых кабанов. Вряд ли волка намного сложнее…
Серые глаза подростка вскоре разглядели впереди едва заметное рассеивание темноты – там было какое-то открытое пространство. Скорее всего, опушка.
Но когда он дошел до этого места, то понял, что оно не похоже на опушку и, более того, оно совершенно ему незнакомо. Последние деревья по обе стороны дороги выпустили его из своего коридора и оставили стоять на границе странной поляны. Она была небольшой и совершенно круглой, хотя было очевидно, что она никогда не ведала вырубки. Массивные старые дубы и вязы обступали круг так, что создавалось ощущение замкнутости и даже какого-то незнакомого уюта.
Посреди поляны зияла яма. Она находилась почти в центре, а перед ней, как раз напротив ошеломленного мальчишки, прямо из земли возвышалась статуя.
Резкие, до острой боли прекрасные черты.
Ладони, протянутые вперед ласковым летучим жестом.
Грубые одежды на безумно, губительно прекрасном теле.
Полураскрытые перепончатые крылья за спиной.
Немой, но почти осязаемый шепот «Бери! Я отдаю тебе…»
Агардаон не верил, что действительно видит это. Все вокруг вмиг перестало существовать, и он не смог не сделать те несколько шагов, которые приблизили его к статуе.
Она была изваяна из чего угодно, только не из камня…
В душе мальчишки не было места страху. Страх уничтожило восхищение. Он безбоязненно стоял перед лицом чужой Богини – ведь это была именно Богиня, и она не имела никакого отношения к Свету – и смотрел на то, как с ее ладоней тонкими завитками поднимается нечто черное. Ее забота, ее дар каждому…
Он не мог оторвать от нее взгляда, и даже пришедшее постепенно понимание, что стоящая перед ним статуя выточена из… земли, не могло испугать его. Она говорила с ним, надо было лишь внимательнее прислушаться сквозь шумящую в голове кровь. Она нежно протягивала ему свой дар и просила принять его во имя… Как жаль, что он не понимал этот язык! Но он понимал главное – ему разрешалось отведать то, что струилось с ее ладоней.
Осторожно и благоговейно он поднес свои губы к ее рукам и едва заметно втянул в себя немного черного дыма…
Но тут же почувствовал, что этот дар чужд ему.
Чужд настолько, что не может стать его частью никогда, и даже не может соприкоснуться с его нёбом.
Не почувствовав никакого вкуса, не поняв даже намека на то, что это было, он выдохнул дым обратно.
Поднял глаза.
Она не сердилась. Даже ничуть не досадовала на то, что он оказался столь неблагодарным. Ее легкая улыбка говорила, что он просто не может взять то, что она ему протягивает, хотя этот дар все равно отныне принадлежит ему.
Сердце мальчишки впервые мучительно сжалось. Так резко, что он даже вскинул руку к груди. Мгновенно и совершенно четко он понял, что не забудет эту встречу никогда. Его обступит знакомый и привычный серый мир, голову наполнят иные мысли и стремления… но эта поляна не побледнеет и не сотрется в из памяти. Как самая дорогая тайна, оно навсегда будет с ним.
Несветлая Богиня улыбнулась ему.
Иди.
Он с трудом отвернулся и покинул поляну-храм. Даже не взглянув на дно чернеющей ямы.




Черная глава 19

Погоня за призрачной кровью окунулась в холодную черную ночь.
Хлид быстро шел по шуршащей трухе, безразлично ломая сухие ветки кустарника. На шаг позади двигался Изменяющий. По первому же знаку он захватывал Повелителя Плесени своими нитями и переносил туда, куда тот стремился. Но жертва еще ни разу не появлялась им на глаза, хотя они чуяли, что она рядом.
За Ругфо неотступно следовал Шийхорк.
Иногда где-то в стороне меж стволов мелькали силуэты кровавых. Но от них не пахло кровью. Та давно ушла их этих полуразложившихся тел. Сам Гнимул отставал – неожиданно находя старые курганы или поля давних битв, он на какое-то время оставался на том месте.
Ночь позволила не-дышащим вернуть яркость своим глазам, и теперь они видели лес до немыслимых мелочей.
Над головами преследователей, в просветах крон, время от времени проносились черные существа. Страйфы были неслышны и совершенно неразличимы для кровавых. Когти юного Кофхо трепетали от жажды обрывков плоти – последний преемник Властительницы несся во главе стаи. Тех немногих, кто еще мог держаться на истончившихся крыльях…



-Я должен оставить тебя на время, Хлид…



Он ждал в каком-то жалком истоптанном леске неподалеку от первых жилищ.
Только оказавшись там, Ругфо сразу почувствовал дикую, жуткую опасность.
Юного арка лихорадило.
-Фостиарм!
-Ты успел… Еще бы миг… Один глоток…
-Но я…
-Один глоток…
Ругфо быстро рассек ладонь.
-Бери…
Его первая жертва. Он был еще слишком молод для того, чтобы иметь преемника.
-Что произошло?
-Я вмиг потратил всю свою тьму… Там… собираются огромные силы кровавых… Храмовое Сердце готовится уничтожить нас…
-О Ниогт!
-Теперь исчезаем! Здесь нельзя оставаться!
Они бросились в перемены, оставив грязный лес Карра с его вонью и ужасом.




Повелитель Мора отстранился от стены, испещренной рунами. Он не произносил ни слова, пока говорил юный арк. Лишь когда тот закончил, захлебнувшись в понимании грядущего, Дорхэог сделал первое движение. Он приблизился к Фостиарму.
-Я напою тебя своей тьмой, юный Повелитель Лжи. Позволь мне преподнести тебе эту жертву. Ведь твоя вылазка позволила нам узнать о чудовищной опасности заранее… Хоть насколько-то…
Фостиарм нашел в себе силы склониться в почтении.
Но густая, упоительно древняя тьма Высочайшего арка, чем-то схожая с тем глотком, который пожертвовал ему Ругфо, вновь заставила его погрузиться в слепяще-светлые воспоминания о Храмовом Сердце. Он чуть не поперхнулся – зажмурился и начал втягивать в себя быстрее.
Могущественнейшие окружали его и Дорхэога. Теперь племя вел именно он. Пока Молчащие готовились к выбору нового Властителя…
Фостиарм резко оторвался от преподнесенной ему жертвы. Ему вдруг мучительно захотелось разыскать Ругфо и умолять его отправиться к Хлиду. Оставаться здесь было невыносимо.
Он поднял глаза вверх, к вечно безлунному небу Ямы Фоссхоргота.
В потоках иссякающей тьмы больше не парили страйфы.
Он увлек их… мудрейшие ничего не смогли сделать…
Где-то на юго-западе шла охота.
-Что же ответит темное племя? – спросил Фостиарм, стараясь скрыть холодное пренебрежение. Он прекрасно знал, что это удается ему с неизменной легкостью.
-Мы встретим кровавых сонмом на границе наших владений. Все не-дышащие, способные повелевать смертельными силами, будут там. Сколько бы ни было кровавых арков, они не пройдут в леса над Тоаглостурдом. Темные Боги будут с нами, будут защищены.
Юноша кивнул, по прежнему весьма почтительно.
-Тебе нужно оставаться в Фоссхорготе, твой дар может снова стать нужен нам.
Фостиарм вновь склонил голову.
Дорхэог не мог больше тратить время на храброго лазутчика, принесшего страшную весть. Черные одежды колыхнулись, и Фостиарма быстро оставили одного у стены. Мудрейшие спешили оповестить весь сонм о великом сборе на поверхности.
Как хотелось бежать!
Прочь из Ямы, где умирала неистовая страйфа!
Пока не поздно сделать хоть что-то…
Но кровавые нападут раньше, чем истекут отданные ей ночи. Мерзкая вонь алого яда может добраться до Фоссхоргота. И он, Фостиарм, должен хоть как-то препятствовать приближению врага. Если он сможет… Ведь, как бы это ни было дико, все, что нужно сейчас Хлиду – чтобы ему не мешали.
Носители Великой Крови приближаются к границе Тоаглостурда для того, чтобы встать на след артефакта. Лишь захватив его, они начнут уничтожать остатки ненавистного им племени. Но Дорхэог встретит их сонмом на самой границе земель не-дышащих. Он будет защищать ямы и Фоссхоргот за своей спиной. Мифическая охота на юнца – дело Хлида, и Дорхэог не может отвлечься на нее.
Хотя именно она решает все.
Фостиарм бездумно и словно бы обессилено прислонился к земляной стене.







Серая глава 20

Ненавистная тварь все смотрела.
Он старался не замечать ее, но каждый раз, когда мысли его нащупывали хоть какую-то спасительную возможность, проклятое черное пятно начинало двигаться. Она чуяла… Ему ли не знать, насколько чутким к враждебному замыслу может быть Зверь! Но только не его Зверь…
Как?!! Как это сделать?!!!!!
Он мог носиться, мог молотить кулаками в дверь, пока костяшки не превращались в месиво, но тварь даже не моргала. Потому что в этом исступленном неистовстве не было никакой опасности для нее и ее безродного хозяина!
Но он уже давно не проверял эту темницу на возможность побега. Стены, сложенные из крупных блоков, не имело смысла даже пытаться крошить. Они казались длящимися вглубь до бесконечности. К тому же, камень предал его – даже родной камень Айдора… Здесь же стены были и вовсе опасны.
Пол, своды потолка… Каменный мешок.
Лишь дверь была из дерева, но это не давало никакой надежды. Массивная, невероятно тяжелая дубовая створка на не менее массивных петлях заставляла лишь презрительно усмехнуться – эти ублюдки подыскали себе добротную яму для убежища!
Первым его движением на воле будет жест Всецелого Очищения – стирающий эти катакомбы вместе со стоящим над ними домом с лица земли.
Только бы найти выход…
Теперь он уже не искал пути для своего тела. Ему нужна была хотя бы одна-единственная возможность, чтобы послать призыв… просто дотянуться…
И для этого нужно было обмануть пантеру.
Убить ее он не сможет. Сейчас, почти лишенный своей силы…
Он смотрел на нее. Лоснящаяся чернотой, довольная и, казалось бы, пренебрежительная ко всему, она лежала в нише, подальше от света свечи. Цепь больше не привязывала ее к пленнику, было достаточно кандалов на его руках. Пантера просто следила за ним. И как только он предпринимал очередную попытку применить магию к двери, она отсылала беззвучный призыв хозяину. Ишэрт являлся в считанные мгновения.
Должно же быть что-то, что сможет усыпить ее бдительность…
Хоть что-то…
Если бы он имел хотя бы десятую часть своей силы!
Но те жалкие магические попытки, которые настораживали черную стражницу, были лишь бесполезной растратой. Все, что он мог – заставить ее ощутить слабое и безобидное дыхание какой-нибудь стихии.
Зверь не ведает страха.
Только не его Зверь…
Сердце внезапно сжалось в немой пытке…
…И легко, словно это было уже тысячу раз обдуманно, магические слова заставили губы двигаться…
Ласковый шепот иных сфер…
Пурпурный свет, не знающий небес и светил… свет отовсюду…
Холодяще-пряный воздух… незнакомый смертным…
Как долго он держит тебя здесь?
Давно ли ты охраняешь меня, не спуская глаз?
Манящие, родные чащи межмирья…
…Всего лишь видение, всего лишь память о родине Зверя…
Тхарза медленно, невыносимо медленно закрыла глаза… Втянула носом воздух, напоенный дурманом видения…
И в этот миг он позвал. Рванул из себя всю силу, которая еще оставалась, пробивая преграды стен и затхлого воздуха подземелий…
Аэн!
Проснись!
Аэн!!!
…
Большая кошка встрепенулась, ощерилась алмазными клыками истинного Зверя.
Но не набросилась. Мирайв почувствовал, как в магических слоях раздался ее бесшумный зов.
Он далеко! Он дальше, чем обычно! Где-то на нижнем ярусе катакомб… И для того, чтобы добраться сюда, пусть даже с помощью камня, ему потребуется время!
Кажется, она проснулась… такая же истощенная, почти бессильная, как и он…
Поднялась с каменного ложа, растерянно осмотрелась…
Сюда, скорее сюда!..
Подошла к запертой двери… Приложила тонкую ладонь… Взмолилась о свободе…
Ты права, девочка.. Их тайное превосходство теперь должно послужить нам…
Бесхитростный замок покорно щелкнул… Ниэва толкнула дверь… ступила на пол коридора…
Скорее, скорее…Ублюдок уже спешит сюда!..
Серые стены, освещенные редкими факелами, приняли на свои бесстрастные лица отсвет нездешней красоты. Она безошибочно шла к нему, ускоряя шаг…
Скорее!
Рядом с ним угрожающе шипела пантера. Но ей было уже поздно настораживаться и предупреждать. Она была обманута, одурманена жалкими иллюзиями. И теперь могла лишь ждать хозяина. Без него кошка не смела причинять пленнику вред.
Он бросился к запертой двери.
Где же ее шаги?..
Еще далеко?..
Он видел, как она идет по полутемному переходу, видел, как дрожат ее стиснутые руки, прижатые к груди.
Мирайв…
Да, девочка, это я… Молю, скорее!
Мирайв……
Враг! Он приближается сюда... Поспеши!
Кажется, он уже действительно слышал ее взволнованные шаги…
-Аэн!
Она стремительно бросилась к двери и припала к ней.
-Мирайв! Ты здесь? Я чувствую тебя?
Не могла опомниться.
Узник метнул взгляд на пантеру. Приготовился.
Ко всему.
Он услышал, как засов с трудом вынимается из петель… Почувствовал, как его хрупкий Зверь отдает последнюю магию этому усилию…
Дверь подалась вперед. Он отпрянул, чтобы через мгновение быть обхваченным тонкими руками.
-Мирайв… Мирайв…, - перепугано и бездонно нежно повторяла Аэн.
Он лишь молча прижимался к ней, не имея возможности обнять, в отчаянии зарываясь лицом в волны ее волос…
-Здесь… так…
-Нам надо бежать… скорее отсюда…
-Мирайв…
Усилием воли он заставил себя освободиться из ее объятий и взглянуть на нее. Пушистые кудри, в скупом свете испускающие ласковое сияние, скрывали впалые щеки и болезненные тени под глазами.
Она была истощена… Разрыв с межмирьем сделал ее силы исчерпаемыми, и в неволе они совсем иссякли… А вместе с ними неизбежно иссякли и силы самого Мирайва.
-Девочка, мы должны бежать…
-Я не знаю отсюда выхода…
-Найдем, как угодно найдем!..
Он крепко сжал ее ладонь скованными руками и потянул ее к двери.
В проеме которой стоял Ишэрт.
Полуночно-бледное лицо и неистовый взгляд.
Из носа ублюдка шла кровь.
Мирайв резко толкнул ниэву за себя.
-Встретились? Ну что ж…, - холодно резанул безродный и бросился на пленника. Несколько мгновений неравной схватки, и Потомственному пришлось притихнуть, зажатому между стеной и лезвием у собственного горла.
Кандалы…
Она не успела открыть замок…
А, может, и не смогла бы…
Ниэва не произносила ни звука. Он не мог ее увидеть, но почувствовал, как распахнулись ее прекрасные глаза.
-Хочешь сбежать, Таэрриф? – каким-то странным тоном проговорил над его ухом проклятый бастард. У него продолжала идти носом кровь, он не замечал этого. – Узнать вести от Лиатэнна?..
Мирайв не слышал этот бред. Он пытался дотянуться взглядом до Аэн.
Лезвие ножа не давало ему повернуться.
-Будь уверен в одном – этот зал ты покинешь навсегда.
Безродный перехватил цепь кандалов и потянул пленника за собой, не отнимая ножа от его горла.
-Ты иди за ним, - холодно бросил он ниэве. Ублюдок знал о ее природе.
Мирайва пронзила дрожь.
Тончайшая грань только сильнее вжалась в его кожу.
-Вы не разлучитесь.
Бастард повел его прочь из темницы, куда-то по коридорам…
Он слышал, как она шла следом. Покорно. За ней лениво следовала черная тварь.
Коридоры подземелья длились однообразными серыми внутренностями, почти тонущими во тьме.
Безродный не снимал факела со стены. Казалось, он видит также хорошо, как его кошка.
Дернуться? Вырваться?
Она не сможет убежать…
Да и вырваться не удастся.
Лестница вниз, на следующий ярус бесконечного царства врага.
Как он позволил им такое?
Как он дал им остаться в живых?!!
Эти выродки были в его власти, они заворожено смотрели на него… Постигали магию благодаря его щедрости… Тот Зверь… Он не должен был выйти из межмирья!
И теперь…
…Его собственный Зверь…
Нет!!!
Мирайв рванулся назад, от ножа безродного, цепью выворачивая ему руки… Но в глазах тут же страшно потемнело, знакомая тяжесть потянула к каменному полу.
-Иди спокойно.
Рывок вверх, поднимающий на ноги, – вместо клинка под ребра.
Едва различимое присутствие позади.
Выжидать. Он спасет ее.
Вновь серые стены…
Лестница…
Стены…
Темные запертые двери вдали от факелов.
Безродный отдал беззвучный приказ, и пантера приблизилась к ним. Мирайв едва разглядел в окружающем сумраке, как Зверь положил обе толстые лапы на замок и с человечьей легкостью повернул торчащий в нем ключ.
Маг почувствовал, как лезвие на его горле начинает дрожать.
-Открывай, - с плохо обузданной яростью процедил безродный.
…Яростью, не имеющей отношение к нему, Мирайву…
Что это? Подарок Богов – свобода? или…?
Из раскрытых дверей выплыл тяжелый запах мертвечины.
-Проходи. И забирай свою ниэву!
Его толкнули в смрадную тьму, и тут же к нему прижалась Аэн. Створки позади начали закрываться.
-Ты хотел жратвы?! – послышался бешеный крик Ишэрта. – Вот она!!! Эти наверняка подойдут!!! Смакуй их подольше – я ухожу! –- И крик вдруг обернулся горячим шепотом: Да будет так во имя Мэльданы Лиатэнн…
Скрежет ключа в замке.
Мирайв накинул на плечи ниэвы кольцо скованных рук и крепко прижал ее к себе. Кромешная тьма сделала его слепцом. Ни капли магических сил. А ее не рассеять даже могущественным заклинанием.
От чудовищной вони мутило, но это было не важно. Он чувствовал чье-то присутствие, окружающее со всех сторон. Тяжелую, могущественную волю, движущуюся в темноте…
Аэн лишь тихо всхлипывала.


Черная глава 21

Последний глоток не вызвал уже никаких чувств.
Теперь покровитель был равен ему по насыщенности тьмой. Впервые… совершенно равен.
Он решил об этом просто не задумываться.
-Я смогу еще напитаться в логове, - осторожно, даже ломко проговорил Повелитель Трупов. – Ругфо перенесет меня.
Хлид кратко бросил на него аметистово-пылающий взгляд.
-Надолго ли этого хватит? Ты управляешь почти сонмом мертвецов.
-Чтобы напоить тебя – хватит, - с привычной беззаботностью усмехнулся Гнимул.
Они вновь скользили в коридорах ночного леса, оставив место жертвоприношения позади.
-Если попытаешься отдать последнюю жертву, я не приму ее.
-Считай так.
За Хлидом вились одежды, изорванные кустарником. Его стопы перестали чувствовать землю.
Когда он говорил с Гнимулом, в нем, казалось, появлялся кто-то другой, кто мог доносить до покровителя слова давно окаменевшего духа. Ему самому любое говорение стало безразлично.
Пять ночей.
Бешенство и чувство близости врага схлынуло, встреченные ими кровавые остались живы – они оказались еще слишком опасны, и на них нельзя было растрачивать силы. Теперь они были где-то позади…
Кровавые никогда не могли передвигаться столь быстро, как не-дышащие.
Сейчас дети темного племени платили за это немалую цену…
Свет сытой луны лился сквозь поредевшие кроны вниз, на землю. Хлид и его спутники мечтали быть тенями, бесплотно отброшенными самой ночью, но они были различимы в этом свете. Повелитель Плесени не позволял своей силе коснуться древесной коры даже легким налетом. И неистовое свечение прожигало насквозь его глаза.
Холодным ветром над головами пронеслись перепончатые крылья.
В воздухе взвился тонкий крик:
-Кофхо увидел его!
Хлид ринулся в ту сторону, куда скользнул Крылатый. Следом – его вторым телом – бросился Гнимул.
-Им нельзя спускаться! Без нас…
-Быстрее! – прошипел Хлид.
Они рассекли путы густого кустарника и начали быстро спускаться под уклон лесной низины.
Хлид остро чуял дрожь, овладевающую лесом. Ветви, расступающиеся перед бегущим арком, едва заметно трепетали. К земле стремились новые и новые листья.
Ругфо ловит, чувствует это…
Где-то впереди, совсем близко, стягивались чудовищные перемены.
Над кронами гладко пронеслись еще двое Крылатых. Хлид двигался почти также быстро.
На этот раз он увидел, куда они канули.
-Безумцы! – крикнул Гнимул сзади.
Им навстречу вырвалась волна. Выдох огромной силы достиг их сквозь преграды стволов и отбросил на землю. По телам прокатился жутковатый холодок мощи. Черные волосы и одежды смешались с землей и мертвыми листьями.
Где-то позади, на склоне низины, послышалось резкое шипение Шийхорка.
Лес пораженно застыл.
…Хлид поднялся на ноги.
Втянул в себя окружающий воздух, ища привкус тьмы из ран.
Нет, пока его не было.
Все целы.
Но только не те, кто…
Повелитель Плесени бросился вперед, навстречу сосредоточию опаснейшей воли.
Он еще не успел прийти в себя! Второй удар последует позже!
Разрываемый собственной силой, Хлид приготовился нанести ответный удар, гораздо более коварный.
Он вырвался на место схватки.
Дикий фосфорический взгляд окинул все кругом.
Никого.
Нетронутые деревья.
Страшный удар предназначался не им.
Хлид обернулся на почти беззвучный стон.
У самых корней молодого дуба на земле лежал изломанный и иссеченный ранами Кофхо. Ругфо судорожно пытался закрыть руками зияющую дыру в его груди. Изменяющий едва ли что-то понимал… Через мгновение тьма должна была истечь…
-Ругфо…, - хрипло позвал его Хлид…
Тело юного преемника Улотвайг, его распростертые по земле крылья обратились в прах, который щедро осыпал руки и колени Ругфо.
Изменяющий не шелохнулся.
К онемевшему полуарку мягко приблизился Гнимул.
Он просто протянул невидимые обрывки оболочек, которые Изменяющий разорвал при своем появлении.
Беззвучное ободрение, беззвучный вопрос.
Полуарк поднял на него взгляд:
-Он направил силу на Кофхо… Я успел увидеть… Он почти увернулся…
Ругфо поднес руки к лицу. Сухой пепел осыпался с них.
-Куда он?.. – едва слышно проговорил Хлид. Его тихое шипение прозвучало почти как слова древнего наречия.
Ругфо поднялся с земли. Повелитель Трупов без слов протянул ему ладонь с открытой жертвенной раной. Полуарк сделал несколько глотков.
Вокруг троих не-дышащих загустели невиданно резкие перемены. Словно изголодавшиеся хищники, эти перемены набросились на мертвую плоть внутри круга.
…
Пустой лес. Тишина.
Ругфо закрыл глаза и отпустил себя вновь.
…
Пустота.
Полуарк призвал новые перемены.
…
Пустота.
…
Пустота.
…
Пустота…
Ругфо опустился на колени. У него не осталось сил.
-Ты знаешь направление, куда он скрылся?
Повелитель Трупов оглядывал девственно спящий лес. Его чутье не находило под землей никаких костей.
-Да. Я перенес вас в эту сторону. Но его здесь нет… Он исчез… Как-то…
Хлид перешагнул через осевшие оболочки.
Неподвижная чаща подставляла лицо лунному свету. Кроны рассеянно пропускали его сквозь свои толщи, и он струился по желобкам коры, орошая траву у корней…
Полуарк застыл в задумчивости.
Тьма, дающая силу.
Сила, дающая всё…
Там, где стояли его ступни, земля и трава покрылись слабо светящимся налетом, который начал удивительно быстро разрастаться, тоненькими ниточками, похожими на грибницу, прокладывать себе путь мимо травянистых кочек и пней. Бледная сеть стремилась во все стороны от хозяина; ее лапки ощупывали каждое препятствие на своем пути. Неслышимо, но настойчиво они спрашивали… недавно опавшие листья, травы, колышущиеся от воздушных дуновений, долго помнящую почву…
Ругфо не успел уследить, как концы «грибницы» исчезли из виду, и уже вся земля вокруг, под пологом леса мерцала этой едва различимой сетью.
Хлид стоял неподвижно.
Проходили мгновенья, одно за другим.
Оболочки бесполезных, неверных перемен уже истлели на земле.
Но Гнимул не позволил происходящему длиться слишком долго.
Он бросился к Хлиду и сбил его с ног. Навис над ним, прижав ко рту преемника свою ладонь.
-Совсем истратить хочешь? До конца решил?! – удушающее зашипел покровитель. – А если бы я не успел?!
Хлид не сопротивлялся лишь несколько мгновений. Его рука решительно, хоть и с заметной усталостью, убрала ладонь Гнимула. Повелитель Плесени прикрыл глаза и истощенным хищником втянул воздух.
-Он был здесь. Близко. Ушел на восток. Я знаю, где его след. И как он исчезает.
Покровитель рожденного полуарком вдруг улыбнулся.
-Идем.
И он ловко поднялся и вздернул преемника обратно на ноги. Его негодование словно всосалось в землю, на которой медленно затухала мерцающая сеть.
Невиданная и могущественная магия поиска, казалось, не отняла у Хлида решающей части его сил. Вновь встав на развилку лесных переходов, он мимолетно обернулся к спутникам и двинулся своим невидимым ориентиром. Гнимул на миг задержался возле Ругфо, а затем последовал за ним. Изменяющий неуверенно поднялся.
Позади них лесная тишина мягко выпустила Лезвие Мрака.


Серая глава 22

Четверо всадников ехали рядом, почти касаясь друг друга стременами.
-Как же ты сумел?..
-Дирм, подожди. Я бы хотел узнать об этой выходке койда больше…
Между агардаоновым серым, точно промозглый ноябрьский лес, и иссиня черным Дирма скакал норовистый буланый конь, и всадником его был Ишэрт.
Росчерки бровей были скомканы у переносицы. Безродный был угрюм.
-Я такого раньше не видел.
-Так ты хотя бы предполагаешь, что могло его так взбесить? – спросил через голову Агардаона Фойн. – Может, присутствие в подземелье Мирайва и его Зверя?
Ишэрт зло осклабился.
-Если так, то он добился своего, и уже, наверное, их жрет.
После некоторого раздумья Агардаон произнес:
-Я принимаю и эту месть из твоих рук. Я уже успел насладиться.
Ишэрт кивнул. Слова были не нужны – оба поняли все.
-Э… но койд не похож на существо, которое скрывало бы свои истинные намерения и желания, - взволнованно проговорил Дирм, не отрывая взгляда от Ишэрта.
-Он слишком вечен, чтобы умалчивать что-либо, - добавил южанин. – Если бы койду были нужны пленники, он приказал бы тебе притащить их к нему. Знакомая песня…
-Нет. Плевать ему на пленников. Будь то хоть сам Эйгэмиар Таэрриф. Я был у него в зале после нападения на Айдор. Трижды. И он ничего у меня не требовал.
Это относительное многословие подбодрило Дирма.
-И что же он тебе сказал? Или показал? Ведь койд никогда не изливает гнев просто так, человеческой речью!
Ишэрт коротко взглянул на него, и его всегда непроницаемый взгляд сверкнул чем-то отчаянным.
-Обман. Он хотел испугать меня.
-Пока койд ни разу не показывал нам то, что не должно случиться, - заметил Фойн обычным тоном.
Ишэрта передернуло.
-Так что же это было? – не удержался Дирм, чуть ли не пустив коня галопом.
-Это была грязь! Я не позволю этому случиться!
Агардаон с крайне гадким чувством признал про себя, что не видел Ишэрта таким уже более четырех лет…
-Хорошо. Молчи об этом, если считаешь, что это была ложь. Боги на нашей стороне. Сейчас они прямо над нами, я знаю. Сделай все, как обычно.
-Я совершу моление, - уже сдерживая себя, произнес Ишэрт. Он старался ни на кого не смотреть, и упорнее всего ему приходилось избегать пытливого взгляда Дирма. Потомственному не терпелось выспросить его о мгновенном преодолении пятидневного конного пути.
Его опередил Агардаон, все-таки решивший расспросить друга:
-Так как же тебе удалось нагнать нас? Ведь Тхарза говорила тебе, что для этого требуется…
-Все, что требовалось, было сделано, - оборвал его Ишэрт.
-Видимо, ты действительно не можешь быть еще бледнее, чем уже есть.
Дирм тут же бросился с расспросами к Агардаону:
-Что? Что нужно Тхарзе для такого перехода?
-Седьмая всей крови, - усмехнулся безродный. Он был доволен силой Ишэрта.
Мальчишка присвистнул и вновь обратил все внимание на Ишэрта. Тот, казалось, пытался оградиться какой-то невидимой защитой ото всех взглядов и слов, обращенных к нему. В конце концов, его спутникам пришлось-таки это принять, и они отстранили от него своих коней. Тем более, что остальная часть отряда ждала их присоединения.
У Агардаона завязался разговор с Вайром и Айчей, Фойн по уже установившемуся обыкновению присоединился к Иллю, и лишь юный потомственный продолжал следовать чуть поодаль от Ишэрта. Он не решался побеспокоить его, но и отставать не собирался.
Ишэрт ехал, опустив мрачный взгляд на гриву своего коня.



К Агардаону подскакал Фойн. Он был обеспокоен. Видеть столь живые эмоции на лице южанина было странно, но Агардаон знал причину.
-Мы уже вступили на их земли?
-Я не уверен, но похоже…, - проговорил, пытаясь отдышаться, Фойн. – Леса пошли более знакомые… Видно, мы уже южнее Бреанэ, и даже наверное, Авэрна.
-Что ж…, - только и произнес предводитель безродных.
Его волосы трепал резкий осенний ветер. В последнее время маг стал задумчивее и молчаливее, словно что-то необъятное, какой-то кусок грядущего уже захватил его, и он привыкал жить в двух временах сразу.
-Нужно будет попросить Оборотного пробежать чуть вперед. Ведь пока ты не собираешься останавливать отряд для моления?
-Пока нет.
-Ишэрту бы не помешало.
-Немного позже. Я хочу оглядеться здесь. Хочу, чтобы огляделись все.
-Понимаю. Твои люди быстро вникают в лес, - сказав это, Фойн начал отставать от скачущего предводителя.
«Да», - подумал про себя Агардаон, бросая взгляд в пространство меж стволов, где золотилась осенняя листва. Фойн отстал, и он продолжил ехать в одиночестве.
В душе предводителя безродных действительно что-то изменилось. Он ощущал предвкушающее беспокойство, к которому присоединялось какое-то странное, не до конца понятое чувство… Будто что-то предстоящее сулило особые победы… будто он должен был получить невиданные серые крылья…
Мир расступался перед ним, приглашая в самое свое сердце.
И сердце это находилось в чужих, незнакомых землях. Он знал, знал от Айчи и Тиргги, что леса начали меняться еще с Веллимы… И здесь уже безраздельно властвовали чужие силы. Это было понятно даже ему. Но эти силы почему-то не желали заявить о себе, испугать, показаться во всей своей мощи…
Агардаон знал, что его Боги были с ним.
Они показывали отряду дорогу мимо людных трактов, мимо опасных пригородов, за которыми расстилалось Храмовое Сердце. Боги не давали Потомственным дотянуться до странников.
Как необычно и прекрасно – Боги покровительствовали ему, а не Потомственным. Тем, в чьих жилах текла могущественная кровь. Тех, кто всегда, с самого зарождения мира, пользовался безраздельным покровительством.
Видимо, не зря магический дар иногда проявлялся у безродных.
Видимо, в мире что-то менялось.
И ему, простому сыну наемника, предстояло быть посланником этих перемен.
Потому что он неотвратимо двигался навстречу их сердцу.
Так думал Агардаон.
Его давние друзья, лесные скитальцы и охотники, скакали позади. Он слышал оживленные голоса, говорившие о чем-то важном, как казалось по их интонациям. Стоило присоединиться к ним и узнать, что случилось. Также стоило сделать, наконец, привал ради Ишэрта. Одинокая фигура хозяина Тхарзы виднелась далеко впереди, и взгляд на нее рождал у Агардаона сонмы мрачных мыслей.
Маг натянул поводья и повернул коня. Поравняться с остальными всадниками ему было не долго. Среди них выделялась взволнованная Тиргга, которая резко жестикулировала. Ее окружали все остальные.
- Я сделала это, потому что не смогла удержаться. Любопытно было. Всё?
Кинжал явно была уже выведена из себя вопросами спутников.
- Может, оставим это в покое, и ты расскажешь нам о том, как сговорилась с ним? – почти также взволнованно проговорил молодой охотник Гарэ.
- Я, как замыкающий, должен был знать о том, что ты решила отстать. Почему ты не предупредила меня и сделала это тайком?
- Как сделала, так и сделала!
- Кинжал, но ты же…
- Знаю все уговоры прекрасно! Мне нужно было именно это дерево, а вы бы не остановились ради моей прихоти.
- О чем ты? – спокойно спросил подъехавший Агардаон.
Тиргга заметила его лишь тогда, когда прозвучал его голос. Охотница смутилась. Идти против приказа предводителя ей не следовало.
- Я сделала остановку, чтобы сговориться с деревом.
- Да? - по тону Агардаона еще не было понятно, как он отнесся к этим словам.
- Этого не следовало делать вот так, никому не сказав, - проговорил Вайр, обратившись к предводителю как тому, кто должен был осудить или оправдать поступок девушки, но кто не знал нарушенных ею правил.
- Ты прав, друг. Никто из вас не был в этих землях. Это чужие леса. Слишком чужие. И здесь нельзя действовать привычно. – Агардаон выдержал долгую паузу, смотря в глаза Тиргге. Почему-то девушка быстро успокоилась. – Но твое любопытство сейчас очень кстати. Что же ты услышала? Скажи.
Кинжал чуть попридержала коня. Спутники сделали то же самое.
- Это было очень старое и уставшее от жизни дерево. Я выбрала его потому, что оно казалось более… мудрым, разговорчивым... Его собратья наверняка не захотели бы отвечать мне. Поэтому я отстала от отряда и спешилась у него. Оно действительно заговорило от первого же моего прикосновения, но… не на том языке, который нам привычен. Оно шептало мне что-то, шипело, как змея. Это не был древесный язык.
- Змеиный? – заворожено проговорил молодой охотник.
Тут внезапно оживился Дирм.
- Я ведь знаю змеиный язык. Если ты, Тиргга, вспомнишь хоть слово, я смогу понять, был ли это он.
Девушка задумалась. Она не обратила внимание на то, как охотники перевели любопытные взгляды на юного Потомственного.
Агардаон же обернулся к Фойну. Черный цвет волос южанина заставил его обнаружить, что уже почти стемнело. Теперь Фойн был мрачен чуть ли не как Ишэрт.
- Ушэго… что-то вроде ушэго… или ушэгу…
Дирм лишь пожал плечами, подобрав поводья.
- Ни на что знакомое вроде не похоже. Если бы ты сказала хйййушшшофффоххх…, - юноша просто и естественно передал тихим голосом шипение змеи.
Тут к ним вновь повернулся Агардаон. Он с уверенностью проговорил:
- Это язык нечисти. Мы уже давно едем по их владениям. И деревья в сговоре с ними. Тиргга, - он окликнул задумавшуюся охотницу, - ты правильно сделала, что попыталась. Теперь уже точно ясно, что мы южнее Авэрна.
- Но эти леса не кажутся опасными, - подал вдруг голос Илль.
До этого оборотень редко говорил что-либо в присутствии всего отряда. Гораздо чаще он о чем-то негромко беседовал с Фойном. Но сейчас Фойн ехал в некотором отдалении ото всех.
- Не кажутся? – переспросил Агардаон без какой-либо интонации. Но охотники знали, как внимательно предводитель безродных всегда выслушивал мнение Илля. Их не обмануло кажущееся безразличие мага.
- Я не уловил враждебности в этой земле. Хотя по ней никогда не проходили дороги…
- Мало кому придет в голову ходить над их логовами, - со стороны раздался голос Фойна. Все-таки южанин слушал разговор, происходивший между Агардаоном и Тирггой. – Жители Авэрна никогда не заходят в эти леса дальше нескольких сотен шагов.
- Они обитают под землей?
Гарэ был принят в отряд совсем недавно и был еще слишком неопытен, чтобы уметь скрывать растерянность. Но никто не позволил себе иронию над ним. Все – и охотники, и те, кого называли казематными червями, – понимали, что чужие земли могут таить все, что угодно.
- Да. Они живут в пещерах или даже в могилах. Почва принимает их в себя, как насекомых.
- Все же, они всего лишь твари, животные, - спокойно произнес Агардаон. – Тебе, Фойн, следует подвергнуть усмешке воспоминания юности: они слишком яркие и преувеличенные. Проклятые Потомственные гораздо могущественнее этого чахлого племени.
- Они совсем иные, - возразил южанин. – Я жалею, что больше не имею дара. Лишь он помог бы что-то почувствовать и предугадать.
- Но из нас лишь двое лишены дара – мы с тобой. Если что-то будет приближаться, остальные уловят это.
- Да, но лучше бы…
Следующие слова Фойна оборвал резкий вскрик, прозвучавший в сознании каждого.
Беззвучный вскрик Ишэрта.
«Маги!»
Шестнадцать всадников одновременно встрепенулись и пустили коней вскачь.
Агардаон поймал взглядом остановившуюся далеко впереди фигуру Ишэрта.
«Заметили?»
«Да…»
Мимо порывом ветра пронесся мальчишка.
Дирм спешил присоединиться к другу в предстоящем столкновении с врагами.
Сам Агардаон тоже пришпорил коня.
Сбоку, за границей взгляда, кто-то бросился из седла и продолжил бег уже в ином обличье.
Впереди сверкнул язык стихии. Бой уже начался.
«Кто они?», - послал оклик Агардаон, уже почти различая лица Потомственных.
Он увидел, как Ишэрт спрыгнул с коня и бросился на одного из них. Агардаон уловил блеск знакомой стали.
Сам он был уже совсем близко.
Дирм уже бился с кем-то на земле.
Агардаонова коня обогнала жутковатая тень. Она пропала где-то впереди, где продолжали вспыхивать волны стихий.
Безродный крепче перехватил поводья.



Дирм стоял перед ним, точно зверь перед охотником.
Руки юноши уже пятнала липкая священная кровь. Да и своей было предостаточно.
Меч в правой, в левой кинжал.
Волосы мешали, лезли в глаза.
Хотелось ударить первым. Что-то не давало.
- Дирм?
«Меня, наверное, сразу-то и не узнаешь», - улыбнулась будничная мысль.
- Где же Бхарв?
- Убит.
- Ага, теперь мы равны! По-честному получится. Я-то думал, что сдохну нелепо.
Он замер, явно не в силах как-либо ответить и даже двинуться.
- Что ж… Бхарвушка мертв, некому рвать мне горло по семейной традиции…
- Дирм…
- Что?
- Ты мой сын.
- Уже нет.
- Ты Потомственный.
- Безродный.
Он попытался сделать шаг вперед.
Дирм взмахнул мечом. Но броситься не решился.
- Дирм…
- Ты последний Лиатэнн. Ты останешься в памяти как изверг. А я поделюсь твоей кровью лишь с червями, чтобы твой род поглотили нечестивые боги.
В чертах его лица Дирм видел себя. Но лучше бы он не видел этого лица вовсе. Перед ним стоял его отец, Кайэд, и он готовился стать отцеубийцей.
Потомственный выглядел безумно измученным. Казалось, вся его усталость и боль уже давно превратилась в безразличие. И сейчас его одеревенелое лицо с трудом выражало смятение.
Дирм уже чувствовал, что страшная минута затягивается. Он уже начинал различать крики и звон, неосознаваемые им до этого. Вернулись мысли о друзьях, о том, что им нужна помощь. Пора было заканчивать.
Спокойным движением он рассек предплечье вдоль кости и плашмя прижал к ране меч.
Его отец бездеятельно следил за этим.
- Ты хотел стать могущественнее Мирайва? Считай, сейчас ты наслаждаешься превосходством. Он мертв.
- Что ты делаешь?
- Эх, плохо она идет!
Дирм на мгновение опустил взгляд на руку, и Кайэд нанес удар.
Страшная боль сжала сердце, ноги подкосились, а навстречу груди уже скользил трехгранный кинжал.
Он успел лишь одно – упасть на землю быстрее удара. Враг оказался над ним.
Удушье было страшнее выражения его глаз. Дирм понял, что совершенно беспомощен.
Даже без Зверя он…
…Стоял во внутреннем дворе, и позади него, у самой стены, вздыбливал шерсть сжавшийся в огромный ком Бхарв. Бока Зверя заливала собственная черная кровь, а из пасти все еще капала алая – кровь Мэльданы. Зверь прятался от преследователей за спиной хозяина. Габев Таэрриф, брат Мэльданы, бросился к Бхарву, но резкий жест Кайэда остановил его. «Отойди, Лиатэнн!» Хозяин убийцы стоял прямо, как копье, и по его напряженным пальцам можно было понять, что он был раздираем силой. «Отойди!!!» Кайэд не отвечал. Он не мог сказать ничего. Он не мог произнести ни слова, потому что слова были бесполезны. Его единственной целью было не дать убить своего Зверя. Не дать убить его. «Ты обезумел, Лиатэнн!!! Убери свою спину от этой нечисти!!!» Позади Габева стояли все маги. Почти каждый держал в ладони пульсирующий сгусток стихии. Никто не замечал ожогов. «Отойди!!!» Кайэд стоял неподвижно. «Я не отдам его…», - произнесли наконец губы Потомственного…
Что-то заставило юношу отразить удар, который должен был уже закончить все. Какое-то мгновение он сдерживал напор стальной грани, а потом…
Он отдался земле.
Влажная осенняя почва обняла его и повлекла в свою глубь. Она заботливо пеленала его от глухих ударов острия, пробивающего верхние слои. Ей было непонятно происходящее, она не могла ничего осознать, но отчаянная мольба защитить была близка ее сущности. Она шептала, шептала что-то бессвязно. В ее лоне спасенный чувствовал себя в совершенной безопасности.
Она обещала ему рассказывать свои сны. Это можно было уловить без слов, хотя она пыталась, пыталась объяснить ему… Ну и что ж, что он был странным и чужим… Он заговорил с ней, наконец-то с ней кто-то заговорил. Она давно отвыкла от речи существ, подобных этому. Речи, которая давала возможность понять хоть что-то за гранью… Там…
«Ты спасла меня. Спасибо».
«Пожалуйста, отпусти меня наверх».
«Я должен там быть».
Она не знала этого языка, но впитывала его, как дождевую воду. Ей хотелось запомнить звучание этих мыслей, хотя она понимала, что они просто растворятся в ней. Все, что она понимала – это желание своего гостя вернуться наверх и закончить что-то… Как жаль, что он не мог остаться с ней навсегда. Она бы укрывала и защищала его от всего… всего чуждого. Ей так хотелось… Но она преданно возвращала его в его мир.
«Спасибо».
Дирм очнулся на земле, среди жухлой травы и опалой листвы.
Где он?
Он был здесь, стоял прямо перед ним. Спиной.
Сколько же прошло времени?
Дирм постарался бесшумно подняться.
- Отец!
Потомственный обернулся, сильно вздрогнув.
- Удушье было приятным, но мне пора!
Юноша с улыбкой бросился на него. И на этот раз ему отвечали лишь стальные удары.
Бой был страшным. Но с каждой новой раной он чувствовал все меньше препятствий перед окончательным выпадом.
Вскоре их не осталось ни одного.
Меч мягко вошел в грудь мага, и тот больше ничего не смог сделать. Захлебнувшись кровью и дико взглянув на своего убийцу, он осел на землю. Дирм не отпускал рукояти, пока она не заставила его опуститься на землю перед телом отца. Лишь тогда он разжал пальцы и устало уперся руками вперед. Никаких ликований, никакой сладости. Он просто очень устал. Но дело было сделано.
- Во имя Мэльданы Лиатэнн.
Ему показалось, что это он произнес эти слова. Он, только старше.
Над ним стоял Ишэрт.
Юноша медленно поднял к нему лицо.
Ишэрт стоял, покачиваясь. Его бледные щеки были обожжены искрами стихий, на одежде расплывались темно-бардовые пятна. Руки его все еще стискивали рукояти длинных кинжалов.
Но взгляд…
Был теплым.
Он устало опустился на колени перед телом Кайэда Лиатэнна, по другую сторону от Дирма. И вдруг притянул к себе мальчишку и порывисто обнял его. Дирм тихо проговорил ему в плечо:
- Мама отмщена… Все, больше я не хочу о нем помнить.
- Ты и не вспомнишь. Все сделано и закончено.
Ишэрт отпустил его и пытливо всмотрелся в его лицо. Взгляд Дирма был остановившимся, истощенным.
Юноша отодвинулся от трупа.
- Даже не хочу кинжал забирать, - хрипло проговорил он.
Ишэрт резко выдернул клинок из груди мертвого Потомственного. Улыбнулся.
- Очищу. Если не захочешь забирать – оставлю себе.
И Дирм неожиданно тоже улыбнулся. Кажется, после этой мести, бывшей целой жизнью, что-то еще продолжалось.
В отдалении леденяще завыл зверь.
- Илль…
- Да, оборотень сыт сегодня. Он растерзал двоих. Даже помощи не понадобилось, - Ишэрт говорил это, и юноша слышал, как его голос постепенно оттаивает, уже, казалось, привыкший к угрюмой краткости.
- Как наши? Всех вырезали?
- Всех. Их немного было… Больше всего с Оатлинном пришлось повозиться. Он швырял стихии во все стороны. У него было больше всего сил… Зверь, видимо, жив был.
- А Бхарв уже мертв.
Во взгляде Ишэрта победно оскалилась огромная кошка.
- Прекрасно. Жаль лишь, что это был не ты и не я.
- Точно, - Дирм оперся о плечо друга, чтобы наконец-то встать на ноги. – Но тогда бы я не выжил…
- Я бы не дал тебе.
Тон безродного зазвенел стальными гранями.
- Никто не забрал бы твою жизнь. Будь уверен.
Дирм вновь улыбнулся.
- Я знаю.
Они уже слышали, как кто-то идет к ним сквозь заросли. Темные фигуры, раньше лишь угадывавшиеся в отдалении, теперь приближались. Слышались голоса охотников.



Агардаон стоял, устало прислонившись к дереву. Тени на его лице колебались и менялись в отсветах костра, но сами черты были неподвижны. Он задумчиво смотрел мимо огня.
Охотники сидели вокруг костра. Почти у самого пламени лежала Тхарза, и ее черный бок блестел гладкой шерстью. Время от времени пантера протяжно зевала.
Чуть в стороне от остальных творилась залечивающая магия. Вайр кропотливо стягивал края раны на плече Фойна. Тот сидел совершенно невозмутимый и наблюдал за движениями рук Айчи, которая разделывала тушку очередного зайца. После резни к южанину вернулось его былое спокойствие. В чем Агардаон и не сомневался.
Среди сидящих у костра не хватало лишь Илля. Оборотень осматривал лес вокруг стоянки. Время от времени он подавал голос откуда-то издалека, подражая вою волка. Охотники знали этот странный язык и всегда полагались на бдительность звериного собрата.
Агардаону думалось, что этот спокойный привал напоминал привычные стоянки в родных северных лесах… те времена, когда верное оружие и стихийно рождающиеся заклинания казались защитой от любого нападения. Непривычность, чуждость здешних мест перестала замечаться, и путь в глубь земель нечисти продолжился обычно. А ведь где-то здесь находились таинственные ямы этих тварей – их храмы, в которых они молились своим темным богам… Пока Илль не видел ни одной. Полу-Зверь вообще считал, что здешние земли были совершенно спокойны и безответны.
Хотя путникам стало известно, что и деревья, и почва здесь были наделены своим разумом, не меньшим, чем неживое Тарма или леса его пригородов. Только говорили они на языке нечисти.
Видимо, они были все-таки преданны ей.
Агардаон не переставал мысленно обращаться к Богам. Они не отвечали ему предчувствиями и знаками, безмолвствовали во время молений, но было очевидно, что именно их воля столкнула отряд с жалкими остатками погони Потомственных и позволила убить всех до одного без каких-либо потерь.
Теперь, когда были мертвы Мирайв и Кайэд, а с ними и все сильнейшие враги опальных магов, можно было беспрепятственно завладеть древней душой. Но вслед за этой сладкой мыслью приходило понимание того, что на трон истинных правителей Тарма от Великой Крови теперь будут претендовать могущественные роды из других городов, а ослабленный род Таэррифов начнет искать убийц для мести. В башнях Храмового Сердца прозвучат их имена, и каждый Потомственный будет считать большой удачей убить их.
Им нужна была сила.
Им необходима была надежнейшая защита, потому что иначе они не имели будущего. Их умения были непривычны для высокородных выскочек, но это были всего лишь полезные умения. Рано или поздно их должны были разгадать.
- Агардаон, - прозвучал тихий шепот рядом.
Маг прервался от своих дум и обернулся к Тиргге.
- Да?
Девушка вынырнула из темноты откуда-то позади него. Он совершенно не заметил, как она оставила сидящих у костра стороной, чтобы приблизиться к предводителю.
- Скажи мне… Ведь ты знаешь и можешь объяснить.
Он посмотрел на нее задумчиво.
- Что с Дирмом?
Этих слов он не ожидал. Охотница задала вопрос, который заставил мага более пристально вглядеться в ее глаза. Их выражение в темноте было трудно различить, но Агардаон читал в них лишь уверенность.
- Он убил одного из Потомственных. Это был кто-то значимый для него…
- Его отец.
Тиргга не показала удивления. Охотница выросла по законам лесных скитаний. Агардаон помнил эти законы.
- За что была эта месть?
Предводитель безродных медленно опустил взгляд куда-то в черноту и начал рассказывать ей:
- Дар его отца хранил бешеный Зверь. Он обладал огромной силой, но был почти совершенно неуправляем. Даже Кайэд, хозяин, не мог успокоить его, когда Зверь приходил в состояние безумия. Так Потомственный не смог спасти свою жену… А потом, когда за Зверем пришли мстители, он не отдал хранителя своего дара. Защитил его силой, а потом сумел убедить Мирайва в том, что Зверь должен остаться жив, чтобы истреблять врагов Потомственных. Кайэд лелеял желание превзойти Таэррифа и стать во главе его рода – по законам родства он также имел право претендовать на это. Мирайв знал об этом, но считал Кайэда слишком сильным и коварным магом, чтобы терять его как соратника. Так смерть матери Дирма оказалась неотмщенной. Мальчишке пришлось бежать – он не мог оставаться рядом с убийцей матери и скрывать свою жажду мести. Дирм оказался у нас в подземельях.
Тиргга внимательно слушала, не выказывая никаких признаков истинных чувств.
- Отец Дирма не дорожил своей супругой?
- Он не доверял ей, но не мог в чем-либо обвинить. Мэльдана Лиатэнн была покорна и преданна мужу, она никогда не изменяла ему. И он не знал, что она любила другого.
- Ты знаешь его имя? – скорее с уверенностью, чем вопросительно произнесла Кинжал.
- Да. Она любила Ишэрта. Безродного ученика Потомственных.
- Конечно же.
Произнеся это, девушка кивнула Агардаону в качестве благодарности и тут же ушла в темноту, откуда появилась.
Агардаон остался стоять один. Он вновь окунулся в задумчивость, но на этот раз его мысли обратились к иным граням прошлого.
Вдали вновь послышался волчий вой.


Черная глава 23

Ночь сделала их намного сильнее.
Напоенные решимостью светящиеся глаза искали кровавых, и они нападали.
Нападали и гибли. Осыпались пеплом, но убивали. Пепел устилал трупы.
Стихии вырывались навстречу Высоким аркам, но те обращали против нападающих свои изощренные силы. Кровавых терзали твари, из охватывали странные приступы, подкашивали внезапные болезни. Они опасались любого движения в траве, потому что не знали, что еще было послано на них.
Магов-воинов встречали химеры. Кровавые сталкивались с кошмаром, искажающим их собственные лица. Немногие были способны без замешательства пронзать клинками своих жутковатых близнецов. И химеры опережали их.
Лишь страйфы не нападали с небес. Сонм был бескрылым.
Дорхэог убивал, оставаясь невидимым врагами. Он посылал свою древнюю силу на огромные расстояния и всегда добивался своего. Кровавые гибли. Просто гибли, один за другим. Повелитель Мора уничтожал всех, кого мог, но осмотрительно берег свои силы. Изредка он даже поил тьмой обессиливших от жажды не-дышащих, которых встречал рядом. Высокий арк держал своей волей всех в единстве, и его зов раздавался в сознании каждого.
Он намеревался сдерживать нападение Храмового Сердца здесь, почти на самой границе.
Хотя нападающие неумолимо давили вперед.
Кровавых было слишком много.



Впереди пылала целая поляна. Деревья неслышно выли от отчаяния, но никто не мог помочь им. Пепел Повелителя Трясин уже устилал землю где-то там, откуда сейчас надвигались враги.
Фостиарм несся мимо, видя лишь далекие тени – химер, спешащих к месту очередной схватки.
Услышав громкий треск одного из стволов, он остановился.
Что он мог? Повелитель Лжи попытался вспомнить хотя бы что-то из умений его покровителя.
Сырой туман…
Хоть немного…
Пока он еще не успел истратить силы, поэтому магия начала медленно обретать жизнь. Появилась какая-то легкая влажность в воздухе. Юноша тут же бросил ее сгусток в сторону пылающих деревьев.
Огонь был неизмеримо сильнее. Проклятая стихия питалась силой магического призыва.
Фостиарм зло оскалился. Развел ладони и усилием воли заставил воздух между ними свернуться во влажный клубок. Магия обрела видимую сущность. Юноша продолжил питать ее новой и новой силой, пока ему не стало трудно удерживать разбухший клубок перед собой. Это было все, что он умел и мог.
Он с немалым усилием заставил сгусток сырости двинуться в сторону сердцевины рощи.
Развернись!
Медленно остановившись там, где было приказано, магический сгусток лопнул тяжелой сыростью, лениво окатившей все стоявшие вокруг стволы. Проклятое пламя кровавых с шипением осело.
«Это еще только начало», - ухмыльнулся про себя Повелитель Лжи и пошел прочь от затухающего пожара.
Огонь еще пытался вернуть себе завоеванные стволы, но странная влага душила его.
«Проклятое племя», - думал Фостиарм. – «Не может сражаться лишь со своими врагами – с нами… Уничтожает еще и их… Хотя они не несут ему опасности. Их вина лишь в том, что они преданны нам…»
Химеры успели скрыться, и теперь он шел почти наугад, помня лишь направление. Он знал, что химеры спешили к своим братьям и сестрам. Где-то впереди была бойня.
Ему было все равно, где убивать. Он уже успел сразить несколько врагов, и теперь направлялся туда, где были еще кровавые. Позади осталась горстка отбивших людскую атаку и россыпи пепла под ногами.
Химеры всегда спешили на свежую кровь.
Он шел вперед.
Возможно, его искали Высокие… Он знал, насколько мог быть ценен, но предпочитал просто убивать. Как все. Хотя, конечно, при столкновении с ним любой кровавый впадал почти в то же замешательство, что и при встрече с химерой. Повелитель Лжи не спешил открывать свой истинный взгляд – светящийся в темноте взгляд не-дышащего. Он оставался жутковато похожим на кровавого.
Ночь стояла над кронами деревьев черным пологом. Окружающий лес казался необъятным замкнутым пространством, огромной пещерой, в которой меж колонн шла страшная игра. Всюду можно было встретить чужаков. Они были рассыпаны по пещере, но каждый своим путем стремился в ее сердце.
В сердце тьмы.
Умирающей…
Закрывающей глаза навсегда…
Фостиарм шел, не убыстряя шага. Впереди уже слышны были обрывающиеся вскрики. Химеры начали свою жатву.
Юноша вдруг подумал, что этих притворщиц, которые могли натянуть на себя маску врага, осталось совсем мало. Все они были Высокими. Только у них еще хватало тьмы. Остальные давно погибли в открытом бою, даже не пытаясь прикрыть истинного уродства.
И если племени суждено было выжить, неизвестно было, позволят ли Темные Боги родиться меж них новым лицедейкам.
Это было страшно.
Фостиарм приближался к месту схватки. Уже видел впереди какое-то движение.
Рука Повелителя Лжи плавно извлекла из ножен кинжал. Теперь, после смерти Черша, он был едва ли не единственным носителем оружия кровавых.
Пусть попадется хоть кто-нибудь…
Он подходил к трем сросшимся стволами дубам, когда из-за них вдруг вырвался кровавый.
- О, Боги! О, Боги…
Кровавый арк был молод, но его руки случайными взмахами рассыпали искры.
Высокородный…
Вместо того, чтобы настороженно подобраться, Фостиарм опустил руку с кинжалом и начал пошатываться. Когда враг заметил его, он неуверенно пошел навстречу.
- Кто ты?! – вскрикнул кровавый.
- А кто ты? – словно бы потерянно отозвался Фостиарм.
- Я… Я советник Тэрриха Игаарма!
Эти слова должны были внушить опасение. Фостиарм послушно изобразил его.
- Я всего лишь ученик священника из Йанфа…
- Слушай… ученик священника, - маг запинался от пережитого потрясения. – Кто они? Кто… эти?
- Эти?
- Да! Твари, делающие… показывающие… мое лицо!
Фостиарм испуганно замотал головой. Он вплетал свою игру в замешательство врага, и незаметно для него подходил все ближе и ближе.
- Я не видел… Никого тут не видел…
- Так откуда ты идешь? Ведь нечисть… там…
Фостиарм сделал решающий шаг.
- Оттуда и иду, - все еще растерянным голосом проговорил он. – Из самого Фоссхоргота!
Он ударил кинжалом точно в сердце кровавого. Тот успел лишь выдохнуть.
Тело повалилось к ногам Повелителя Лжи.
Освободив и вытерев лезвие, Фостиарм быстро направился в ту сторону, откуда выбежал кровавый. У корней сросшихся дубов с другой стороны он нашел холмик пепла.
«Он убил химеру… Жалкий молокосос смог совладать с химерой… Значит, скоро тьма иссякнет у всех…»
Фостиарм беззвучно проговорил молитву Черному Богу.
«Ты отмщена, хозяйка лжи…»
Закутавшись в плащ, снятый с какого-то высокородного трупа, Фостиарм побрел дальше. Убивать еще.
На его пути встречались затопленные ночью низины и древние холмы, кое-как освещаемые лунным светом. Он безразлично поднимался по склонам или шел по дну оврагов, не заботясь, что они отклоняют его от прямого пути.
Он думал лишь об умирающей Улотвайг. Ее лицо стояло в его зрачках, уже сделавшихся такими, как у всех не-дышащих. Не способных больше обмануть ни одного кровавого. Он думал о сроке, отмеренном Темными Богами для того, чтобы преданная им Властительница успела смириться с собственным бессилием и собственной обреченностью. Он не мог понять, почему Темные Боги оставили ее и не дали никакой надежды ее спасти. Ведь если бы она могла получить хоть какую-то силу, она, не жалея себя, возглавила бы сонм и вдохновила бы племя на уничтожение кровавых. Сейчас племя из последней тьмы сражалось за нее. Но каждый чувствовал свое бессилие спасти Властительницу. Не-дышащие защищали ее тихое умирание.
Всего лишь.
Фостиарм сжимал кулаки. Его собственные жертвенные раны на руках уже скоро должны были начать расширяться, прося новой тьмы. Но больше не от кого было ждать жертвенности. Он был один.
Повелитель Лжи уже давно не смотрел вперед, на свою дорогу. Когда он почувствовал приближение чего-то огромного, то поднял взгляд.
На вершине холма, по которому он взбирался, стояли развалины. Угрюмые камни вздымали к черному небу свои бесформенные головы. Храм был разрушен очень давно.
Фостиарм заворожено воззрился на них. Он медленно узнавал старый храм, но при этом вспоминал совсем другой… гораздо более древний… едва различимый над уровнем земли, поросший травами и деревьями… с узким лазом прохода…
Воспоминания заставили его болезненно вздрогнуть. Храм словно насильно возобновил его тяжелые мысли.
Перед ним был храм Бога Плодородия.
Кровавого бога – единственного, чье имя было известно не-дышащим.
Этот храм был разрушен Улотвайг несколько столетий назад.
Повелитель Лжи заставил свое сознание обрести четкость и вернуться к настоящему.
Храм был известен ему еще и тем, что в нем обитал один из могущественных отшельников. Повелитель Змей. Он знал, что этот отшельник согласился помочь Хлиду, но сказал, что выйдет из своего логова лишь единожды – в самый последний момент, когда Повелителю Плесени потребуется самая крайняя помощь. Отшельник не хотел пребывать во внешнем мире.
Фостиарм догадывался, что Хлид уже не сможет прийти за ним и просить его вновь.
Что ж… Древнего арка пора было призвать…


Лес медленно светлел вслед за упрямой поступью рассвета. Ни один не-дышащий не взглянул на небо с благодарностью за слабый утренний свет. Кровавые же приободрились и начали изничтожать темное племя с новой силой. Бельмо дня всегда было для них желанным.
День начинал с пожирания многих темных жизней…
Сонм рассыпался, медленно рассыпался прахом.
Химер не осталось ни одной, и кровавые воины могли беспрепятственно нападать на призывающих свои медленные силы не-дышащих. Не все успевали защитить себя тем, чем повелевали…
Часто темные уста шептали имя Лезвия Мрака. Его не было с ними. Почему? Почему?!
Не было и Черша… Воин гордо шагнул навстречу Черному Богу, но его жертва не принесла ничего.
Бессмысленность.
Они защищали оставленный тьмой Тоаглостурд, закрывали его своими жизнями, но им уже начинало казаться, что этот бой был бессмысленным. Кровавые пересиливали их. Питомцев белесых богов было больше. Больше намного. И путь к Яме Фоссхоргота все равно рано или поздно должен был стать открытым.
Оставалось лишь мечтать, чтобы Властительница ушла раньше, чем ее прекрасный облик предстанет перед осквернителями тьмы.


Серая глава 24

Копыта лошадей мерно шуршали опавшей листвой, и этот звук навевал неспешные мысли о лесе, о проникающих сквозь кроны лучах солнца, о волнах холмов, которые этот лес покрывает уже многие столетия. Но никто в отряде не позволял себе предаться этим спокойным, размеренным думам. Охотники чрезвычайно внимательно осматривали все окружающее, стремясь улавливать в осенней пестроте каждую мелочь. Они пустили своих коней почти шагом. Так велел предводитель безродных.
Потому что ночью оборотень напал на след.
Он бродил по окрестностям до рассвета, и когда отряд начал сниматься с места, не присоединился к людям.
Огромные бурые лапы носили Илля по низинам, поросшим густым кустарником, когда нюх Зверя с северо-запада тронул странный запах. Никогда еще оборотню не доводилось чувствовать след столь живой, напоенной мощью магии… Этот запах не ускользал, он был явен. В нем отчетливо читалось пряное послевкусие резких перемен. Такие перемены были способны превратить в пыль каменную глыбу или высушить лесное озеро.
Этот запах принадлежал силе, которой владел Юллар Нильярф. Только юный беглец мог призвать такую мощь, и только смертельная опасность могла вынудить его сделать это. На него нападали. Илль различил в лениво парящем запахе могучей силы слабый, но тоже не оставляющий сомнений запах нечисти – запах сырой почвы с легким холодком первого инея. Зверь еще никогда не встречал на своем пути нечисть, но по этому запаху сразу понял, кто был противником юного мага.
Сменив иглокожую шкуру на человеческую кожу, Илль вернулся к отряду и постарался передать на языке слов то, что предстало его звериному чутью. Ему было непросто описать это, но слушавшие его безродные поняли все. Агардаон тут же принял решение замедлить движение отряда.
Вскоре след оборвался. Он просто исчез, не оставив даже слабых обрывков, намеков на то, в какой стороне его нужно искать.
Но его необходимо было найти вновь. Илль был уверен в том, что вор-Потомственный призывал свою силу всего лишь немногим более суток назад. За это время мальчишка не мог уйти далеко.
Охотники вновь ощутили привычное острое напряжение, какое всегда сопутствует погоне за жертвой. Они словно бы позабыли о той опасности, которую сулит неожиданная встреча с обладателем древней души.
Агардаон был особенно охвачен этим чувством приближения цели. Сероглазый предводитель безродных следовал сразу за Айчей, возглавляющей отряд, и даже его поза в седле говорила об острейшей заточенности внимания, с которой он вглядывался в лесной путь. Айча умела улавливать невидимое, но сейчас ее старый приятель по скитаниям в окрестностях Тарма был способен поймать даже недоступное ей.
Ишэрт, Дирм и Фойн ехали следом за Агардаоном. Они вновь были вместе, будто бы только и ждали момента, чтобы воссоздать свое трио. Хозяин Тхарзы, казалось, позабыл о своем побеге из подземелий и выходках койда, а мальчишка наконец-то начал отходить от случившегося ночью. Фойну же было легче всего вновь обрести спокойствие, ведь оно было сутью его непоколебимого духа.
Так они углублялись в нечестивые земли.



Она резко махнула рукой назад, призывая всех остановиться, и бесшумно скользнула из седла на землю.
Агардаон натянул поводья и вгляделся в пестроту листвы и стволов впереди.
Да, там кто-то двигался.
Безродный последовал примеру Айчи и спустился с лошади, стараясь не произвести никакого шума. Его кинжал ликующе блеснул в руке.
«Кто это? Человек?»
«Кажется, да…»
«Всем спешиться! Оружие!»
Охотники проделали все с быстротой хищников. Почти мгновенно весь отряд оказался рядом с предводителем. Лошадей оставили Гарэ.
- Айча заметила человека впереди. Он пеший, поэтому мы сможем нагнать его быстро. Но если это он, то как его взять?
Агардаон оставлял на раздумья не больше нескольких мгновений.
- Мы можем лишь попытаться, - прошептала Айча, обернувшись. Она старалась не упустить движущуюся фигуру из вида, хотя ее и так было почти не различить на таком расстоянии.
- Он смертельно опасен, - проговорил Ишэрт, - но мы не можем упускать его, если уже настигли.
- Хорошо. Вперед. Будьте как можно осторожнее. Готовьтесь вовремя уходить.
Агардаон быстро оглядел всех, а затем направился туда, куда пристально смотрела Айча. Ступая по-рысьи, она тоже двинулась вперед. За ней последовали все остальные, на ходу откидывая с плеч мешающие плащи и доставая еще оружие. Вскоре их опередил огромный бурый зверь почти в человеческий рост, а затем и большая черная кошка. Оба хищника спешили найти жертву раньше, чем ее догонят люди.
Лес не давал беглецу возможности затеряться, пропасть, но и не открывал его взглядам охотников. Какое-то время они вслепую двигались по направлению к месту, указанному Айчей. Но вскоре Ишэрт услышал бесшумное предупреждение Тхарзы о том, что жертва заворачивает на юго-запад. Пантера была уже близко к беглецу, но держалась чуть в стороне. Илль обходил человека большим полукругом.
Агардаон понимал, что таиться долго бесполезно. Они должны были застать мальчишку врасплох, чтобы иметь хоть какую-то возможность отобрать у него артефакт.
Предводитель безродных уже видел силуэт юноши сквозь густые сети кустарника. Цель была удивительно близка.
Стараясь без шуршания пробраться сквозь сухие заросли, Агардаон уже разглядывал длинный посох в руке у бредущего Юллара. Этот посох был именно таким, как его описывал плененный хозяин Айдора. На воре были изношенные походные одежды, какие можно увидеть на любом скитальце. С плеч его свисал рваный плащ. Пока преследователь не мог разглядеть большего, но неуклонно приближался.
Юноша шагал вперед, не замечая чужого присутствия. В его походке была заметна усталость и даже безразличие. Он пробирался через самые запутанные сплетения кустарника, не пытаясь обойти их стороной. На посох он опирался как на самую обыкновенную палку, подобранную в лесу.
Шагов между ним и Агардаоном становилось все меньше. Безродный маг ступал все более осторожно. Остальные также бесшумно шли позади, рассыпавшись по лесу, чтобы не представлять единого целого, которое могло бы стать легкой мишенью.
Агардаон не отрывал пристального взгляда от спины юноши. Он удивлялся тому, что только сейчас впервые увидел свою будущую добычу. Этот мальчишка, а вернее, то, чем он обладал, заставило мага покинуть свое укромное логово и преодолеть огромное расстояние, углубившись в земли древнего врага. Его люди рисковали своими жизнями, преследуя обладателя невиданной магической силы… Он сам сейчас был первым на пути к этой опасности…
И он знал, что так и должно быть.
Юноша бежал от Потомственных рода Таэррифов, но его настоящим преследователем был именно он.
Этот посох, до которого оставалось всего около тридцати шагов, должен был оказаться в его руках.
Агардаон ускорил шаг…
…И тут юноша обернулся.
Возможно, он сделал это случайно, а может быть, им руководило интуитивное чувство опасности, но беглец приостановился и глянул назад.
Агардаон поймал его изумленный острый взгляд.
Взгляд дикого оленя перед звоном тетивы охотника.
Взгляд волка перед броском на ребенка.
В следующее мгновение Агардаон бросился на землю и утонул в ее черноте.



- Я сам! Я сам все сделаю, не беспокойтесь!
Вслед за всплывшими из ниоткуда громкими звуками вернулись запахи, и, прежде всего, легкий, чистый запах травы. Зрение восстанавливалось гораздо медленнее, не спеша посвящать в новые знания об окружающем мире.
- Агардаон… Ты приходишь в себя? Слышишь меня?
Он понял, что надо ответить.
-Да…
Над ним склонился Дирм. Он уже различил черты лица мальчишки, и теперь постепенно начинал понимать, что с ним произошло.
- Ударил силой?
- Да. Жуткой волной. Если бы ты не предугадал этот удар, тебя испепелило бы.
- А так?..
- Уже все.
Он осторожно приподнялся на локтях и взглянул на одежду на груди. Она была вся в земле и стеблях травы.
- Нет, обожгло не здесь. Волосы были сильно опалены. И лицо немного…
Агардаон неуверенным движением провел рукой по своим волосам, затем по щекам. Вдруг его начинающий остреть взгляд притянула яркая полоска на руке Дирма. Рядом с почти зажившим порезом прошлой ночи на его предплечье красовался еще один аккуратный длинный разрез.
- Спасибо, Дирм.
Юноша только кивнул на это.
- Значит, он ушел?
- Да. Он ударил, и Илль сразу же бросился к нему. Настичь во время передышки. Но там уже никого не было. Он как-то исчез.
- Исчез…
- Знать бы, что это была за сила, - прозвучал сверху голос Ишэрта. – Это не стихия и не родовая магия Таэррифов.
- Может, родовая Нильярфов? – заметил тоже откуда-то со стороны голос Фойна.
Агардаон обернулся и поднял лицо к ним, все еще не в силах прогнать из головы туман рассеянности.
- Это вообще не родовая магия. Разве что он не исчез, а стал невидимым.
- Но тогда Илль все равно настиг бы его. Для Оборотного нет никакой разницы – он видит ноздрями.
Дирм помог Агардаону подняться. Тот огляделся вокруг, и тут же увидел то самое место, где так быстро оборвалось преследование желанной добычи.
Охотники бродили рядом, выискивая следы исчезновения юного беглеца. Среди них был и Илль в человечьем обличии.
- Тхарза почти видела его исчезновение. Вспышка силы ослепила ее, но она стояла в стороне от места, куда была направлена волна. Тхарза сказала, что Нильярф пропал в единый момент, не открывая никакого портала и не обретая невидимость постепенно. Она вообще не учуяла новой вспышки силы… Это исчезновение очень похоже на то, как Дирм скрылся от Кайэда.
- Хочешь сказать, он сделал то же, что делаем мы?
- Да, похоже на это. Я попросил Кинжал проверить деревья, стоящие поблизости от этого места.
- И как?
- Она еще там.
Агардаон направился туда, где несколько охотников пристально всматривались в землю под ногами. Его спутники пошли следом.
- Здесь?
Один из охотников, Вайр, кивнул. Агардаон знал, что его старому другу хватило одного взгляда, чтобы оценить результаты магии Дирма. Никто из безродных не обладал такой способностью к исцелению, какую имели Потомственные.
- Вы видели, как он призывал силу?
- Да. Это видели все. Но почти никто не смог в тот момент понять, что это было. Просто успели упасть на землю.
- Кроме меня никого не зацепило?
- Зацепило. Айча была обожжена лишь чуть меньше, чем ты. Твой друг исцелил и ее.
Даже не глядя в его сторону, Агардаон понял, что юноша растерянно спрятал взгляд.
- Мы не смогли застать Нильярфа врасплох, - спас юношу Ишэрт. – Похоже, он почувствовал нас. Я не знаю, что мы должны сделать, чтобы схватить его.
- Если мы сможем напасть на его след вновь, - скептически заметил Вайр.
- Сможем.
Агардаон произнес это с уверенностью, пересеркивающей все сомнения.
- Предчувствие? – с любопытством обратился к нему Фойн.
- Нет. Это гораздо больше. Это нам показывают сами Боги.
Вайр пожал плечами.
- Вы лучше слышите Богов, чем мы, лесные скитальцы. Вам виднее. Но найти след вновь действительно будет сложно. Только если Кинжал узнает что-то важное…
В этот момент они заметили, что к ним направляется появившаяся из-за ближайших стволов Тиргга.
Девушка подошла и задумчиво оглядела всех. Ею владела непонятная растерянность.
- Что ты узнала от них?
- Ничего… ясного. Я не понимаю их язык. Только интонации... Они взволнованны и даже, вроде бы, рады. Они просили меня о чем-то… Я не смогла уловить… Как будто звали куда-то…
- Ты совсем не разобрала – куда?
- Нет… Это вообще все, что я смогла понять.
- Они почувствовали его, - с уверенностью проговорил Агардаон. Безродный задумчиво посмотрел в сторону деревьев, от которых пришла Тиргга. Три молодых клена, растущие в некотором отдалении от других. Обычные деревья, которые часто встречаются в южных лесах. – Плохо, что никто из нас не знает языка нечисти.
- Его вообще мало кто знает, - заметил Фойн. – Людской род никогда не сосуществовал с нею в мире.
- Что ж… И мы не сможем сговориться с ней, если внезапно встретим. Но пока наша жертва одна. И нам надо этим воспользоваться. Отряду нужно продолжить путь.
Вайр удивленно взглянул на Агардаона.
- Куда? Мы не знаем направления. След не найден.
- У этой земли есть сердце. Если Нильярф просит помощи у нее, она ведет его в самое безопасное, как она считает, место.
- Почему ты думаешь, что Потомственный прибегает именно к защите земли? – приподнял черную бровь Ишэрт.
- Койд сказал мне, что у юнца есть сторонник. Кто-то незаметный или незримый… Я много думал об этом. Конечно, незримым сторонником может быть какая-то таинственная сила или живое существо – невозможно угадать точно. Но здесь, в этих незнакомых лесах я уловил… Ожидание. Они растеряны, они чего-то ждут. И, кажется, этот юный Потомственный, обладающий древней душой, притягивает их к себе. Так не может ли оказаться, что сам лес, его деревья, кустарники, травы – сама земля помогает беглецу? Нильярф направляется в Серебристые леса, еще южнее нечестивых земель. И там ему не выжить, если он не надеется на помощь сил природы.
- Думаешь, что во время нападения беглец сговорился с землей, и она утащила его куда-то своими путями?
- Да. И мы сможем узнать направление.
- Как? Кому-то нужно проделать то же самое?
Агардаон кивнул.
- Мне.


Черная глава 25

Мученическое шипение разносилось по оврагу. Хлид надеялся, что наверху его слышно хуже.
Над Лезвием Мрака склонился Ругфо. Только Изменяющий мог сейчас сделать что-то для полуарка.
После того, как у него на руках рассыпался пеплом последний преемник Улотвайг, Ругфо стал молчаливым и отстраненным. Впервые с того времени Хлид видел его взволнованным.
Шийхорка била дрожь, он сжимался в комок, пытаясь закрыть рану, но Ругфо неумолимо растягивал его при помощи своих темных пут. Изменяющему было необходимо хорошо видеть всю рану. Густые травы вокруг лежащего Лезвия Мрака были прижаты к земле поспешными переменами.
Хлид обхватил голову руками. Его сознание тонуло в бездне невыносимого света. Он не знал, за счет чего все еще держится.
Рядом молча сидел Гнимул. Теперь даже Повелитель Трупов не мог породить ни одной улыбки. Его губы пересохли, голос потерял оттенок сладкой духоты. Но Гнимул оставался уверенным в том, что их охота все еще имеет смысл. Бывший отшельник гнал отчаяние прочь.
На противоположном склоне, напротив замершего в мрачной позе Хлида, также неподвижно сидел Твуул. Арк появился днем. Он пришел с северо-восточной стороны, оттуда, где уже третью ночь сонм сдерживал нападение проклятых кровавых. В лучах слабеющего солнца Хлид и его спутники увидели знакомый высокий силуэт. Твуул поприветствовал их неизменным скупым жестом. Позже он также жестами рассказал им о том, что происходит на границе с землями врага, о действиях главы сонма Дорхэога… О том, как его, Твуула, нашел Повелитель Червей, как попросил отправиться в западные земли, чтобы хоть как-то помочь в охоте на беглеца-кровавого. Тлориат не мог присоединиться к Хлиду сам. Он не мог даже послать своего ученика, Уарддо, – в темном племени почти не осталось арков, повелевающих силами земли. Сонму были нужны самые коварные, самые изощренные силы. Мало кто был способен вызывать столь таинственные смерти, как Повелитель Червей.
Хлид был рад появлению создания мертвенного льда. Настолько, насколько он мог испытывать хоть что-то темное. Твуул был одним из немногих не Высоких арков, обладающих столь быстрой и столь действенной силой. Врожденный дар Твуула был незаменим в схватке со многими противниками. Кроме того, покидая Тлориата, полуарк принял жертву Повелителя Червей. Столько, сколько был способен впитать. Теперь, благодаря этой тьме, Ругфо смог призвать перемены для того, чтобы заживить рану Шийхорка.
Шийхорк корчился на траве, каждым судорожным движением вызывая новую потерю тьмы. Он был ранен очень сильно, боль и беспамятство оставили в нем лишь его вечно беспокойную сущность.
Шийхорк почти настиг беглеца.
Он был в нескольких мгновениях бега от кровавого, когда тот резко обернулся и ударил своей ослепляющей силой. Лезвие Мрака спасло его звериное чутье и звериная быстрота. Но, успев броситься в сторону, полуарк не смог увернуться от страшного прикосновения этой силы. Она рассекла покровы не-дышащего, как острейший меч кровавых. Он упал, а его противник в одно мгновение исчез с того места, где стоял.
Спасение Улотвайг вновь оказалось лишь призрачно близким.
Преследователи даже не представляли, как можно схватить беглеца.
…Хлид поднял лицо и взглянул на Твуула. Арк тут же поймал его взгляд в свои ледяные тиски.
- Ты был в Яме после начала нападения?
Твуул медленно поднял правую кисть и показал ею несколько знаков.
- Ты видел ее?
Арк ответил одним взмахом руки.
- Знаешь ли ты, что ей осталось только три ночи?
Руки Твуула остались неподвижны.
Хлид смотрел в его холодные глаза и не мог понять, что за существо перед ним. Он никогда не представлял, что на самом деле чувствует этот не-дышащий, и чувствует ли он вообще.
- Что испытываешь ты сам? Нужно ли тебе, чтобы она осталась жива?!
Повелитель Плесени рывком поднялся на ноги и мгновенно приблизился к сидящему арку.
Тот молча протянул руки ладонями вверх. Жертвенные раны раскрылись, и из них густыми толчками повалила драгоценная тьма.
Хлид кивнул и спокойно вернулся на свое место.
- Я должен был узнать это у тебя.
Твуул прекратил течение тьмы из своих жертвенных ран и показал несколько кратких знаков.
«Ты должен был. Я понимаю. Это привычно мне».
- Может быть, твоя сила как раз является единственной возможностью поймать этого кровавого, - произнес вдруг Гнимул, все это время лишь молча наблюдавший за Твуулом. Этот арк был для него незнакомцем.
Твуул ответил ему чередой почти неуловимых движений руками.
- Он сомневается в том, что кровавый не сможет противостоять его силе. Как он понял, эта сила способна защитить от любой магии и любого нападения. В ней нет стержня – это просто чистая сила, принимающая любую форму, - Хлид перевел своему покровителю язык жестов Твуула. Полуарк знал, что этот язык известен лишь нескольким ближайшим слугам и советникам Властительницы.
- Но ты почти единственный из нас, кто может внезапно атаковать кровавого издалека. Даже если бы ты отдал мне значительную часть своей тьмы, и я вновь обрел бы возможность вызывать мертвецов, я не нашел бы в этой земле ни одного. Cлишком далеко от границы с кровавыми, чтобы тут были хоть какие-то могилы… Перемены Ругфо не столь смертельны, как твоя сила, а Хлиду требуется слишком много времени на вызов.
Твуул сделал в воздухе еще несколько пассов руками. Хлид перевел:
- Когда он увидел беглеца впервые, он не смог применить свою магию. Мы были слишком близко, нас могло задеть. В следующий раз он предпримет попытку, но для этого он должен быть впереди.
Гнимул не ответил на это, окунувшись в глубину своей задумчивости.
Хлид вдруг заметил, что шипение Шийхорка стихло. Он не уловил того момента, когда оно превратилось в тихий шелест и, затем, вообще сошло на нет. Только сейчас Повелитель Плесени понял, что в овраге воцарилась настороженная лесная тишина.
Шийхорк неподвижно лежал перед Ругфо. Изменяющий осторожно убирал с его лица спутанные волосы и сухие листья.
- Что с Лезвием Мрака? Ты исцелил его рану?
Ругфо обернулся.
- Да. Он просто без сознания – мне это было необходимо.
- Он сможет продолжать преследование?
- Да. Перемены вскоре завершат свое дело, и я разбужу его.
- Отдохни сам, пока он без сознания. Твои силы истощены преследованием, а теперь и этими переменами.
- Наверное…, - Ругфо неуверенно опустился на землю и тут же окутал себя слабо темнеющим коконом.
- Мы все равно настигнем эту кровавую тварь. Она и не подозревает, насколько прост ее путь…



Сумерки, привычно желанные, но ставшие безжалостно неизбежными, мягко окутали кроны и спустились ниже, к земле. Идти стало легче. Лес вновь превратился в один огромный зал, в котором каждая мельчайшая трещина коры, каждый лист был четко различим даже издалека.
Хлид вглядывался в чащу своими дико светящимися глазами.
Он быстро шагал сразу за Твуулом. Создание мертвенного льда вело их по единственному пути, лишь чуть отклоняясь наперерез слабым потокам ветра. Никогда не трепещущие ноздри Твуула чутко ловили любые запахи, приносимые со стороны.
Преследователи двигались по направлению к Яме Фоссхоргота.
Беглец не мог противиться этому пути. Любой его побег от нападения не-дышащих означал еще большее приближение к сердцу Тоаглостурда. Хотя до Ямы было еще слишком далеко.
Хлид догадывался, что юнец-кровавый даже не подозревает, куда он движется, и что ждет его на пути.
Что ж… Тем легче было его преследовать.
Не-дышащие готовились к самым опасным, самым отчаянным попыткам завладеть силой беглеца.
Шийхорк шел последним. Рана Лезвия Мрака совершенно зажила, и теперь защитник и преемник Улотвайг жаждал новой возможности напасть на намеченную жертву. Хлид просил его не опережать Твуула, и Шийхорк соглашался, но истинная сущность Лезвия Мрака была слишком дикой, чтобы поддаваться хоть какому-то управлению. Повелитель Плесени ждал от него неожиданного прыжка вперед в любой момент.
Ругфо шел рядом с Хлидом, все также отстраненно молча. Изменяющий словно бы создал для себя невидимый кокон, в котором отныне всегда должна была храниться его прежде неустанно творящая, но теперь остановившаяся суть.
Также близко к Хлиду брел Повелитель Трупов, закутавшийся в свой полусгнивший черный плащ. Гнимул прекрасно понимал, что теперь он был почти бесполезен для Хлида, и мог помочь ему лишь поддержкой. Чутье древнего не-дышащего бесплодно искало знакомые очертания закопанных глубоко костей. Даже на стенах Фоссхоргота никогда не упоминались атаки кровавых на эти земли.
Едва ли здесь когда-либо проходил хоть один кровавый.
Когда Темные Боги были еще сильны…


Серая глава 26

- Я буду недалеко. Ты же умеешь понимать меня, когда я вою?
- Ну, самое простое я пойму… Но не так хорошо, как твои друзья. Для этого мне нужно учиться еще долго.
- Ничего. Главное, что ты понимаешь предупреждение об опасности.
На глазах Дирма Илль обратился в Зверя и огромным силуэтом скользнул в темноту. Юноша остался стоять на страже.
Этот большой иглокожий Зверь всегда напоминал ему о Бхарве. Каждая такая мысль приносила резкую боль, но Дирм не гнал эти мысли. Он понимал, что должен привыкнуть, найти успокоение после произошедшего, и единственной возможностью, которая виделась ему, было выжечь до полной бесчувственности ту часть его души, в которой все еще гнездилось прошлое. Он должен был сожрать месть как один большой кусок, и быть готовым к новым трапезам.
Дирм ненавидел слабость и неуверенность.
Именно поэтому он был предан Агардаону и его соратникам до глубины души.
В последнее время он начал с удовлетворением замечать, что его друзья перестали вообще упоминать о том, что он Потомственный, и его врожденные умения стали рассматриваться ими просто как необычный дар. Это было прекрасно.
Юноша вдыхал холодящий ночной воздух и с любопытством всматривался в лесные дали, которые мог различить в неверном лунном свете. Слабый ветер едва заметно колебал листву, которая еще не успела сорваться с ветвей. Дирм был даже рад тому, что ему впервые пришла очередь стоять на страже. Сон все равно не давался ему в последние ночи.
Вскоре послышался протяжный, скучающий вой оборотня. Илль давал понять, что он близко, и что все в порядке.
Дирм подумал о том, что едва ли побывал бы в столь далеких от своего родного города землях, если бы остался обыкновенным учеником Таэррифов. Маги этого рода ревностно защищали свое влияние на Тарм, и нечасто ввязывались в распри и интриги других, более южных кланов, поэтому редко покидали свой город. Им хватало притязаний многочисленных родственников из других родов, которые переселялись на север, чтобы получить хоть какую-то власть вдали от Храмового Сердца. В самом Храмовом Сердце с древнейших времен переплетались в змеиный клубок десятки могущественнейших родов Потомственных.
Юноша вдруг задумался о том, что можно было противопоставить священному сердцу людских земель у нечестивого племени. Вроде бы, этот враг существовал с самого начала мира, и он всегда находился поблизости, не прекращая нападать на храмы, изводить людской род. Но сам он обитал во тьме, о которой людям было неведомо. Какие-то смутные предания говорили о том, что в глубине нечестивых земель стоит огромный храм темных тварей – яма, которую невозможно найти. В ней сосредоточена основная сила племени. Если эта яма действительно существовала, она могла быть совсем рядом, где-то в этих безымянных лесах…
Эта мысль заставила Дирма взволнованно поежиться.
Они действительно находились сейчас в столь глухих местах, что могли в любой момент набрести на логово нечисти.
Не зря Илль постоянно бродил по округе, не только ища следы беглеца…
У Агардаона были удивительные соратники среди лесных скитальцев.
Но и «казематные черви» могли постоять за себя. Например, Тхарза Ишэрта ничуть не уступала странному Зверю в быстроте и в остроте чутья.
Дирм позволил себе улыбнуться холодной ночи.
Их отряд был слишком малочислен и ловок, чтобы оказаться замеченным обитающими здесь тварями. Единственной сложностью для него оставался беглец, обладающий невиданной силой.
Но и эта сложность рано или поздно должна была разрешиться.
Дирм не имел ясного предчувствия, но почему-то был уверен в том, что Агардаон настигнет Юллара Нильярфа. Может быть, это была лишь нерушимая уверенность в предводителе безродных и его старшем друге. Юноша не сомневался, что в один момент сероглазый маг обхватит ладонями темное дерево желанного посоха. Сокровенная сила этого противоречивого мира будет принадлежать ему.
Дирм немного потоптался вокруг назначенного места караула. Ему хотелось размяться, однообразное стояние мешало сохранять ясность в голове и остроту внимания. Его сапоги по самые голенища скрывали папоротники, еще не успевшие засохнуть здесь, в южных лесах. Каждое движение порождало легкое шуршание, которого было бы почти невозможно избежать, если бы Дирм задумал куда-нибудь красться.
Да он никогда и не стремился освоить охотничьи повадки. С него хватало умения ездить на лошади и способности иногда воспринимать и чувствовать то, что чувствовал его Зверь.
Сейчас его серебристая змейка Сфошфу осторожно пробиралась среди корней и сухих стеблей, украдкой исследуя землю поляны, что находилась неподалеку от его поста. Сам он не хотел отходить далеко от спящего лагеря охотников, но доверял своему Зверю осматривать ближайшее.
Конечно же, стоять на страже было скучновато. Он не особенно любил однообразные занятия, требующие терпения и повышенного внимания. Но за время их путешествия из северных земель караульными успели побывать почти все. Через несколько часов его должен был сменить Фойн.
Дирм протяжно зевнул, когда в его сознании прозвучал родной шепчущий голос:
«Хозяин, меня зовут. Я уйду, но скоро вернусь»
«Что? Сфошфу, кто тебя зовет?»
«Мне нужно уйти».
«Сфошфу! Никуда не уходи! Стой!»
Дирм в сильном волнении оглянулся назад, туда, где спали его спутники. Все было тихо. Юноша боялся оставить свое место даже на миг, но магическое чутье говорило ему, что его Зверь куда-то уходит, покидает его. Прошептав заклинание бесшумности, несколько раз рванувшись вперед и осадив самого себя, он все-таки бросился в темноту.
«Сфошфу! Кто там?!! Ответь мне!»
«Никого. Но меня зовут. Я хочу вперед»
«Остановись!»
Юноша не чувствовал себя, скачками преодолевая расстояние, разделяющее его и Зверя. Он смутно видел то, что видит Сфошфу. Ничего странного – большие витиеватые корни дуба, усыпанные жухлыми листьями… желуди повсюду… крепкие папоротниковые стебли…
«Сфошфу!»
Он чувствовал, как гибкое тело змеи огибает один из корней, как она ползет по листве…
Это было уже совсем близко.
«Сфошфу! Остановись! Я сейчас заберу тебя! Здесь опасно!»
Кто ее зовет?.. Кто ее зовет?..
Он бежал слепо, видя перед собой лишь то, что мог разглядеть глазами Сфошфу, поэтому со всего размаху налетел на возникшего впереди человека.
Человека…
Дирм отскочил назад и по-звериному всмотрелся в незнакомца.
В почти бесплотном лунном свете были различимы лишь гладкие длинные волосы и выступающие черты лица. Дирм с неуверенностью решил, что перед ним юноша.
Незнакомец стоял неподвижно. Он разглядывал Дирма, но можно было лишь догадываться о выражении его глаз.
Дирм понимал, что его воля поражена, и он просто не может убежать или сделать хоть что-то.
- Хм…, - услышал он голос незнакомца. – Похоже, это часовой. Охраняющий остальных…
В звучании речи незнакомца было что-то странное. Даже жуткое.
- Нужно убить их всех.
Дирм окаменело слушал эти слова. Он все еще не мог двинуться с места.
Никаких смертельных замахов, никакой магии не последовало. Незнакомец все также продолжал бездейственно смотреть на него.
И вдруг юноша почувствовал… В это трудно было поверить…
Его ног коснулись змеи.
Их сильные тела оплели его лодыжки и потянулись вверх, к коленям.
Их было много, и они прибывали.
Дирм покачнулся от потрясения, но устоял. Воля начинала возвращаться к нему. Он неловко нагнулся, даже не думая, что открывает незащищенную спину, и крепко перехватил одну из змей. Поднес ее к лицу.
Это была Черная Коса. Ее яд убивал мгновенно.
Змеиные тела обвивали его все плотнее, и он чувствовал один укус за другим. В него проникал их яд.
Губы Дирма наконец-то разомкнулись, и он издал тихое шипение. Его шатало, он еле стоял.
В ответ на его слова змеи перестали кусать. Они продолжал скользить по его ногам, не пытаясь причинить вред.
- Что это? – раздался голос незнакомца. Он шагнул к Дирму и схватил того за подбородок.
- Ты что, змеями повелеваешь, кровавый?
Дирм нашел в себе силы расцепить зубы:
- Я их родич, нечисть!
Из темноты позади незнакомца послышался голос, который заставил Дирма безотчетно задрожать. Он произнес слова незнакомой речи, но само его звучание было похоже на шелест языка гигантской змеи.
- Ах та-ак? Значит, действительно повелеваешь… Значит, они не причинят тебе вреда. Что ж…
И он взмахнул лунным росчерком клинка.
Дирм был готов. Его ноги больше не связывали путы смертоносных змей. Он отскочил назад.
Закричать!
Предупредить об опасности!
- Я надену твою одежду и пойду к остальным… Они даже не заметят, что я не кровавый… Ночью это невозможно.
Он начал приближаться, держа клинок перед собой.
Дирм сделал еще один скачок назад.


Черная глава 27

И вдруг он остановился.
Мысль поразила его, точно предательская стрела.
Нельзя было звать остальных. Никто из них не должен был проснуться.
Потому что их ждала неминуемая смерть.
Яд.
Он был единственным, кто мог перенести укусы этих змей. Ни Агардаон, ни Ишэрт – никто не мог выжить после этого. И любое исцеление было бессильно.
Он был один. И должен был сделать все сам.
Дирм выхватил меч. Кинжал последовал за своим старшим братом.
- Едва ли ты заполучишь даже мой плащ, нечисть!
Его противник с хохотом бросился вперед.
Лунный свет на миг осветил их скрещенные клинки. Они отпрянули, но тут же сошлись вновь.
Нечестивый дрался с неистовством демона. Дирм едва удерживал его натиск. Юный Потомственный вкладывал в каждый выпад все коварство, которое знала его змеиная душа.
Истинно преданные своим предводителям, они без сомнений скрещивали клинки своих жизней.
В Фостиарме всегда жила привычная готовность.
Дирм лишь сейчас понял, насколько это было легко и верно.
Отдать все за…
Юноша следил лишь за мимолетными отблесками клинков, но каждая его атака оказывалась до лязга опасной для проклятого нечестивца. Им двигало то самое упоение, которое всегда охватывало Агардаона во время поединка с Потомственными. Он уворачивался от темного клинка со звериной ловкостью, и в его сознании не уставала биться одна мысль: где же второй противник? Спиной он ждал внезапного удара.
Только бы не это!
Тогда он не успеет!..
Не успеет развернуться и убить второго!
Нечестивый больше не хохотал. Он сражался с ледяной расчетливостью, и каждый его удар направлялся прямо в сердце Дирму.
Он знал, как нужно убивать Потомственных.
Он знал язык людей…
Его действительно можно было принять за человека.
Дирм пытался достать до его лица, резануть по глазам. Нечестивый отвечал с неуловимой быстротой. Дирму оставалось лишь полагаться на свои врожденные силы.
Никакого сговора с землей. Ему было ценно каждое мгновение. Он боялся, что тот, второй, просто обошел их и направился к лагерю. Змеи повиновались лишь ему.
Отчаянный мальчишка, юный отцеубийца сражался так, словно каждое его движение вдохновляли Боги. Он сам изумлялся себе. Никогда еще он не был столь неуловим, столь стремителен и страшен.
Никогда еще за ним не стояли жизни всех его друзей.
Он спешил…
…И его клинок наконец-то вошел в плоть противника. В темноте он не разглядел, куда, но быстро подался вперед, доводя удар до конца.
Выдернул.
Нечестивый, покачнулся и начал сгибаться. Дирм опустил меч.
И вдруг почувствовал телом леденящий ответ.
Вражий клинок мягко вошел в его грудь, и перед самым лицом оказались светящиеся глаза.
- Добивать не-дышащего… нужно правильно…
Из последних сил юноша размахнулся и ударил вновь. Рассекая тело врага. Потом упал назад…
Понял, что эту рану не успеет…


Серая глава 28

Агардаон медленно опустился на колени в заросли папоротника.
- Ишэрт…
Бледный, словно призрак, безродный маг бросился к нему.
Увидев тело Дирма, он вскрикнул. Не веря, осел на землю подле своего друга.
- Это была нечисть, - холодно и тихо проговорил Агардаон.
Дирм лежал навзничь, и смертельная рана пропитывала его одежду кровью. Голова мальчишки была закинута и покоилась на смятых стеблях папоротника. Глаза были открыты, и в них остановилось холодное гордое удовлетворение.
Ишэрт не мог прикоснуться к юноше. Он не мог даже двинуться. Его потрясение было жутким.
Агардаон не отрывал взгляда от легкой темной пыльцы, запятнавшей ткань одежды мертвого юноши. Это был пепел.
Юноша столкнулся с нечистью, будучи совершенно один. Он не поднял отряд предупредительным криком. Он просто убил эту тварь. Почему?
- Я видел это…, - сквозь толщи молчаний глухо проговорил Ишэрт.
Поднявшись на ноги, Агардаон все продолжал смотреть на это едва заметное, но неоспоримое свидетельство причастности нечестивых тварей. Ему еще только предстояло осознать то, что он столкнулся с предрешенным ему противником.
- Что?..
Бескровные губы Ишэрта четко выговорили:
-Я видел мертвого Дирма в видении койда…
Безродный поднял свое белое лицо к Агардаону.
Его черты были изуродованы мукой.
Глаза сверкали безумием.
- Я поклялся ей, что буду оберегать ее сына… Что стану для него как…
Агардаон сделал к нему один шаг и окаменело замер.
- Мэльдана оставила мне единственное, что имела… и я… не предотвратил… хотя знал…
- Если это предрек койд…, - тихо проговорил Агардаон и умолк.
- Я пытался успеть! Я нагнал вас… не спал эту ночь… и все время видел его на страже… но в один миг…
- Он ускользнул сам. Никто не остановил бы его, - в обманчиво сухих словах предводителя безродных прозвучало непреклонное стремление вскрыть истину.
- Я должен был остановить!
Ишэрт обхватил голову руками и скорчился рядом с телом юноши. Агардаон услышал глухой отчаянный рык.
Предводитель безродных никогда еще не чувствовал такого бессилия, бесполезности своей воли. Это было невыносимо. Он был готов испепелить тысячи вражьих тел одним усилием пылающей мысли, но это ничего не значило бы для Бога, Льющего Прощальный Свет…
Для Дирма, вступившего в круг этого Сияния…
Для безумного Ишэрта, в ярости плюющегося именем врага.
Но то, что еще возможно было сделать, Агардаон должен был сделать во что бы то ни стало.
Свершить месть.
Он вновь опустился на колени и коснулся сгорбленной спины Ишэрта.
- Наш путь лежал вглубь этих проклятых земель. Туда, где водятся эти твари, где вырыты их норы… Мы должны продолжить его. У нас есть возможность заполучить нечто, что сможет выжечь все их племя вместе с землей! – твердость в его шепоте постепенно превратилась в монолитную нерушимость.
Не открывая лица, Ишэрт прошипел:
- Поднимай отряд.
Услышав это столь знакомое шипение, Агардаон предвкушающе оскалился. В этом зверином порыве ему стало чуть легче.
Он быстро поднялся. Оглянулся на непроницаемую тьму, в ту сторону, где находилась стоянка отряда.
Безродный ощутил их присутствие. Все охотники стояли в десятке шагов перед ним и безмолвно ожидали. Его приказа.
Ему не нужно было зрение зверя, чтобы увидеть, как склонил голову Илль, считающий себя виновным в том, что подпустил близко страшного врага. Агардаон также знал, что суровый южанин стоял позади всех в полной растерянности и лишь сжимал и разжимал кулаки, чтобы хоть что-то ощущать.
Дирм пожертвовал собой ради них всех.
Он предпочел ускользнуть незаметно и во тьме сразиться с нечистью, которая так и останется для них неведомой навсегда.
Лучше бы они услышали его предупреждение и атаковали врага вместе! Даже если бы погибли все до одного.
Так должно было быть.
Чтобы они не смотрели сейчас на его труп, осыпанный пеплом.



- Мама… Мама, я клянусь… что никогда… никогда мои враги не избегут мести! Я клянусь, что за причиненное… они будут платить во много… во много раз больше!..



Агардаон прижал к горлу руку, чтобы хоть как-то заглушить то страшное, слабое, но невыносимое жжение… которое вновь пробудили единожды произнесенные слова.


Черная глава 29

Источник.
Сила, безразличная к тому, убивать или исцелять.
Нечто, желаемое обоими племенами, но не принадлежащее ни одному из них.
Хлид видел и чувствовал его. Даже когда беглец пропадал в свете ненавистного дня и искал убежища у сил земли.
В преддверии конца все существо Повелителя Плесени было вывернуто наружу тысячами тонких нитяных отростков.
Он был способен к невиданному разрушению, но словно бы не замечал своей мощи. Его захватило лишь одно желание – отнять источник у арка-с-древней-кровью. А для этого способности разрушать было недостаточно…
Он несся сквозь бесконечные слои древнего леса, и светящиеся жилы плесени то и дело проявлялись на земле перед ним. Он ощупывал почву, требовал ответить. След беглеца не мог скрыться от него. Но когда мерцающие подземные руки протягивались слишком близко к самому беглецу, им приходилось резко отдергиваться, словно от ожога. Хлид вздрагивал и тут же продолжал погоню.
Он понимал, что какой бы силой ни обладал преследуемый, сам он всего лишь кровавый и не может ускользать бесконечно. Не-дышащие охотники были неутомимы, у них было еще достаточно тьмы для долгой погони.
Нужно было найти хоть какую-то возможность поймать беглеца.
Хлид мучительно пытался отыскать эту возможность, цеплялся за каждое незначительное умение своих спутников, воскрешал в памяти все тайны мастерства своего первого покровителя… Ничто известное ему не могло остановить обладателя источника. Хлид до последнего надеялся на Твуула, но ушедшей ночью полуарк попытался своим страшным голосом дотянуться до беглеца и был спасен Шийхорком за мгновение до того, как на него накатила жуткая волна.
Арка-с-древней-кровью могло остановить только коварство.
И Хлид собирался сплести его из своих мерцающих нитей.



Он поднялся с колен.
Расслабил пальцы и ладони, столь долго бывшие напряженными до дрожи.
На его грубой черной одежде осталось несколько болезненно-желтых скрюченных листьев.
Осенняя глубина безмолвствующего леса раскрывалась перед ним, словно пустая шкатулка.
Он был везде.
- Именно так, - проговорил Гнимул, и в тоне высокого арка прозвучало нескрываемое удовлетворение. – Мне нечего добавить.
Хлид молча кивнул, не отрывая глаз от засыпанной листвой земли у себя под ногами. Никто и не ждал, что он обернется к остальным и заговорит с ними.
Гнимул остался стоять в одном шаге за его спиной. Ругфо и Шийхорк отошли в сторону, каждый из них по-своему старался усмирить собственную неутомимую суть. Полуарки знали, что от этого может зависеть всё. Твуул, как всегда, хранил ледяное спокойствие. Они замерли в ожидании того, что должно было случиться в неизвестный миг и оборвать их погоню навсегда. Вокруг них расстилалась нетронутая тишь.
Но немота леса была иллюзией.
Весь он, насколько хватало глаз, был проникнут властной волей.
И эта воля побуждала его говорить.
Каждый тончайший слой почвы, каждый корень, каждое земляное существо шептало этому разуму свои шуршащие, скользящие, сырые и пахнущие черными комьями тайны. Едва различимые нити проникали всюду, прикасались ко всему живому. Они были осторожны и нежны. Они почти незаметно оплетали корни, поднимаясь в стволы деревьев и спускаясь к подземным источникам.
Скрытая от любых глаз, на лесные земли была накинута невиданная сеть.
Ее создатель едва заметно шевелил пальцами, повелевая призрачным нитям непрестанно двигаться и дотрагиваться до новых и новых живых сгустков.
Хлид поджидал свою единственную жертву.
Ему было известно, что ловушка не остановит продвигающегося вперед арка-с-древней-кровью. Это и не было нужно. Ему требовалось лишь узнать о приближении жертвы, самому оставшись незамеченным. А в том, что жертва рано или поздно окажется в сети, он не сомневался. Изменяющий перенес его на расстояние шести сотен взмахов страйфы в сторону Фоссхоргота. Ведь беглец неотступно следовал этим путем, все реже и реже выходя на поверхность, в объятия солнечного света. Он не был не-дышащим, и не умел управлять дремучими силами земли. Он знал лишь то, что ему обещали защиту и укрытие от погони.
Но почему древние земляные силы так ревностно оберегали его?
Почему так доверчиво несли в самое свое сердце, а не старались укутать и сохранить там, куда он погрузился?
Хлид не знал ответа.
Слишком мало было известно об этом беглеце и о том, откуда он получил источник. Да и о самом источнике не-дышащие не знали почти ничего… Но у них не было иной надежды.
Улотвайг должна была рассыпаться во прах следующей ночью.
Темные пряди почти скрывали наклоненное вниз лицо Повелителя Плесени. Скрывали его глаза, свечение которых поглотило даже тени ресниц; скрывали остановившиеся черты, которые уже не способны были что-либо выразить.
Хлид слушал обращенные к нему речи, неисчислимыми потоками стекающиеся со всех сторон. Он различал каждый шепоток, и понимал его так, словно это Гнимул тихо произносил что-то у самого его уха. В этом напряжении, порождающем магическую чуткость, Повелитель Плесени не замечал того, что происходило вне лесных покровов и глубин. Он не обратил никакого внимания на приближение незнакомого не-дышащего.
Шийхорк заметил незнакомца раньше других. Полуарк настороженно подобрался и тихо прошипел, давая знать остальным:
- Сюда идет арк…
Ругфо вздрогнул и быстро повернулся к Лезвию Мрака, стремясь поймать направление его взгляда.
Незнакомец шел к ним с той стороны, откуда они были перенесены волей Изменяющего. Его силуэт странно покачивался от медленных плавных шагов. У него не было рук.
- Сфутт…, - узнал незнакомца Гнимул. Повелитель Трупов удивленно закусил губу.
- Его должен был призвать Хлид, - тихо и тоже с долей удивления произнес Ругфо. – Но Хлид так и не сделал этого, покинув Оургумм и восточные земли.
Отшельник шагал по легкой шуршащей листве, двигаясь прямо по направлению к замершему Хлиду. Лицо Сфутта, словно бы искусственно обтянутое серой кожей, было бесстрастно. Капюшон обрамлял его грубыми черными складками и прятал в тени немигающие глаза рептилии. Из рукавов выползали и вились вдоль тела две большие змеи.
- Он собирается дать нам свою силу, - Гнимул пристально и задумчиво рассматривал приближающегося арка.
- И это немало…
Ругфо первым склонил голову перед подошедшим. Сфутт остановился в нескольких шагах перед Хлидом. Но смотрел он именно на его спутников.
- Приветствую тебя, Высочайший, - с известной Ругфо и Шийхорку неразличимой интонацией проговорил Гнимул. Повелитель Трупов позволил себе слегка приподнять уголки губ.
- Чернота с нами… Свиделись… Высочайший… - свистящим шелестом проговорил Сфутт.
Ругфо украдкой посматривал на Хлида, который ни единым движением не выдавал, знает ли он о появлении Повелителя Змей.
- Ты покинул свое отшельничье логово?
- Как и ты… обитатель кладбища кровавых…
Сфутт говорил негромко, и его руки-змеи медленно вились вдоль тела, словно бы стараясь подражать обычным жестам.
- Я прибыл к полуарку Хлиду… Будучи вызван известившим о наступлении решающего часа…
- Кем?
- Юным арком, Повелителем Лжи…
Ругфо встрепенулся в ответ на эти слова и остро взглянул на древнего отшельника.
- Мой спутник отдал себя в жертву во имя цели… ведущей вас к сердцу Тоаглостурда…
Гнимул медленно покачал головой. Его бордовые глаза на несколько мгновений обратились к неведомым глубинам. Ругфо что-то тихо прошептал, и Повелитель Трупов уловил в его голосе слитые воедино печаль и восхищение. Он знал, что Изменяющий не мог принимать безразлично гибель приближенных к Владычице Улотвайг, и также знал, что юноша, завораживающе похожий на кровавого, заслужил темнейшую благодарность Ругфо.
- Как же это произошло?
Змеи Сфутта подняли свои головы и протянулись в сторону Повелителя Трупов и Изменяющего рядом с ним. Шийхорк инстинктивно напрягся, но постарался скрыть это от взора Высочайшего арка.
- Мой спутник вел меня от того места, где оставил вас… и на этом пути нам встретились кровавые…
- Они были слишком могущественны?
- Мы встретили лишь одного из них… что охранял остальных во время ожидания рассвета… Этот арк-с-древней-кровью знал язык змей и оставался невредим после из укусов… Я ничего не мог сделать, чтобы помочь моему спутнику… Кровавый арк смертельно ранил его и сам издох в его пепле… Остальных можно был попытаться убить змеями, хоть это и было опасно… Но я знал, что юный Повелитель Лжи берег меня для того, чтобы я смог отдать свои силы на спасение Владычицы племени… Я ускользнул от них…
Глаза Повелителя Трупов стали чуть ярче, хотя небесный свет оставался все тем же.
- И теперь твоя сила и твоя тьма оказываются в распоряжении Хлида… А ведь ты, как и остальные отшельники, все еще располагаешь огромным запасом… Да, Высочайший, этот шаг кажется мне наиболее мудрым. Хотя теперь мы знаем, что кровавые идут за нами следом.
- Хлид должен знать о том, что Фостиарм совершил жертву и встал под крылья Черного Бога, - проговорил Ругфо, указывая взглядом на неподвижную фигуру Повелителя Плесени.
Гнимул впервые за много ночей тепло улыбнулся. Ругфо будто прикоснулся к мягкой почве летнего леса.
- Он знает.
Сфутт тоже обернулся к Хлиду, который казался статуей Темного Бога, святотатственно вынесенной из ямы и оставленной посреди леса в насмешку над темной верой.
- Ты передал ему свои знания?.. Полуарк управляет сотнями существ с помощью своей воли?.. Я никогда не думал о том, что такое возможно…
- Да. Теперь он больше не полуарк. И это не только моя заслуга…
Змеи Сфутта одновременно сверкнули тончайшими язычками.
- Темное племя едва ли могло предполагать… что его судьба будет зависеть от столь странного Повелителя…



Хлид вздрогнул.
Вот он.
Еще далеко.
Его сущность медленно движется в сторону сети.
Одна из невидимых нитей почувствовала нарастающий трепет почвы где-то меж дремучих переплетений корней. Почувствовала и тут же начала покидать это место, становящееся слишком опасным. Вслед за ней другие нити стали уходить из корней, из земли. Хлид знал, что должен проявить величайшую осторожность.
За долгое время неподвижного стояния он впервые пошевелился. Его спутники увидели условный сигнал – едва заметный жест руки. Высочайшие и полуарки приготовились к тому, чтобы быстро скрыться в случае появления подстерегаемой жертвы. Изменяющий начал призывать перемены быстрого броска.
Хлид вновь погрузился в свои тенета. Он повелевал все новым и новым ветвям нитей втягиваться обратно и оставлять оплетенные территории. Они исчезали до опасного появления сущности арка-с-древней-кровью, но успевали услышать опережающий его шепот земли.
Почва несла сущность кровавого арка, как мать свое дитя.
Она безумно боялась отпустить его во внешний мир.
Но юный арк-с-древней-кровью не мог больше слушать ее речи. Он был смертельно утомлен погоней и необходимостью скрываться.
Он хотел вернуться в свой облик.
Хлид чувствовал, что с мига на миг он поднимется на поверхность и продолжит свой мучительный путь по земле Тоаглостурда.
Это был единственный момент, когда можно было напасть.
Убирая свои нитевидные щупальца с пути беглеца, Хлид готовился к последнему шансу на спасение Улотвайг.
Огромным усилием воли бывший полуарк заставил себя вернуть зрение и начать понимать то, что происходит перед ним на поверхности. Он вновь ощутил рядом присутствие своих спутников, услышал их осторожную речь, которую раньше понимал лишь каким-то странным незнакомым ему самому чувством. Опустошенный осенью лес вновь предстал перед ним в блеклом свете полуденного солнца.
И в этой бездне сереющего золота, в самой ее глубине, он заметил какое-то движение.
С трудом угадываемые меж далеких стволов, там двигались кровавые.


Серая глава 30

…И вот, наконец, они увидели.
Далеко впереди меж стволов стали четко различимы шесть черных фигур.
Жалкая, но жуткая горстка.
Дети племени древнего врага.
Они просто стояли, не двигаясь и не давая друг другу никаких знаков. Они тоже знали о приближении добычи.
Оскал рвал губы Агардаона. Маг вонзал шпоры в бока своего серого коня, и тихий осенний воздух превращался в бешеный ветер. Острые ветви проносились мимо и хлестали его плечи и лицо, но он видел только черную фигуру, стоящую меж других почти таких же. Его Шакхашт был жив, потому что он немыслимо четко ощущал – это главный враг.
Агардаон несся прямо на него. Он мечтал успеть убить нечистую тварь до того, как беглец окажется на свободе от земных пут.
Он забыл об остальных. Он не замечал окриков и топота копыт позади, не видел нечестивых, которые окружали его цель.
Он был охвачен звериным неистовством.
Его враг был уже совсем близко. Агардаон видел его белое мертвое лицо, изрезанное черными прядями. Смотрел в его нечеловеческие фиолетовые глаза. Враг не двигался.
Разделявшая их земля исчезла в одно мгновение, и Агардаон прыгнул из седла вниз.
Внезапно к нему, словно вспышка, метнулось существо с длинными когтями. Он легко выхватил кинжал, пырнул им тварь и отбросил в сторону. По руке скользнули когти… зацепили мясо… Тварь покатилась по листве.
Враг все еще стоял впереди, в нескольких шагах. Агардаон ринулся к нему.
На бегу споткнулся, охваченный диким мерзким ощущением. Что-то чужое начало подниматься по его телу…В его теле…
Одним звериным усилием он стряхнул с себя эту мразь, изгнал ее щупальца из своего тела. Бросился вновь, посылая вперед волну яростной воли.
Враг качнулся назад. Не устоял на ногах и упал на колени. В следующий миг жуткие путы вновь схватили тело Агардаона, начали оплетать его еще быстрее и гуще. Безродный с бешеным рыком дернулся в сторону, освобождаясь от страшной боли и омерзения.
Он только успел прийти в себя и рвануться на противника, как что-то едва видимое упало на него пеленой и заставило потерять ориентацию в пространстве. Вокруг неожиданно оказались густые ветви кустарника, и он с размаху рухнул на них.
Резко поднялся и огляделся.
Рядом вставали с земли и растерянно оглядывались его спутники. Некоторые уже были отмечены кровью.
Вокруг были не те места.
- Нас отбросили в сторону! Я их вижу! – прозвучал крик Вайра.
Агардаон всмотрелся туда, куда указывал охотник и тоже увидел проклятые черные фигуры. Одна из них быстро приближалась к ним.
Это был другой, не тот, кого попытался убить Агардаон.
Он был тонок и высок, его узкое лицо почти светилось холодной голубизной.
Преодолев половину расстояния до них, нечестивый разомкнул лиловые губы и начал говорить. Первые же слова его звенящей громкой речи накатили на замерших охотников, впились в их тела острой леденящей болью.
Агардаон не сразу осознал, что уже согнулся и сжался в комок. Рядом с ним на колени упал молодой охотник. Его била сильная дрожь.
Черный все приближался, и его голос становился еще громче и невыносимее. Люди просто не могли найти сил для того, чтобы встать и напасть на него. Один лишь Илль в образе Зверя медленно, но неуклонно полз по сухой листве в его сторону.
Боль проникала в каждый мускул тела и сводила его страшным спазмом. Внутренности разрывались от невиданной муки.
Агардаон окончательно ослеп от боли, он припал к земле и вдруг понял, что может избежать пытки.
Уходя, он услышал хриплый крик Фойна:
- Сговаривайтесь! Вниз!
Дальше была лишь прохладная влажная темнота.
Маг позволил себе остановиться и вернуться на поверхность далеко не сразу.
Огляделся.
Он оказался в стороне от места, где только что был подвергнут пытке. Вокруг было тихо, рядом не было никого – ни охотников, ни нечисти. Но крики, все же, доносились издалека.
Агардаон медленно поднялся с земли. Осторожным движением убрал рассыпавшиеся волосы с лица.
В его душе, точно черный цветок, распускалось предчувствие.
Он даже сделал несколько шагов вперед…
…Чтобы увидеть, как за ближайшими стволами деревьев из почвы поднимается на свет сгорбленная фигура…
Серые листья, шурша, скатились по ее бокам. Из светлых волос выпало несколько червей и насекомых. Послышался тихий вздох.
Сероглазый хищник напряженно замер.
В руках фигуры был длинный деревянный посох.
А позади от нее притаился другой зверь.



«…Я поведаю вам… сжавшиеся от страха существа… что свершается сейчас… в чужих вам лесах… где остановились взгляды всех богов… Вы выйдете отсюда… живыми – так предрешено… и не бледному лицом выродку… приближать ваши смерти…»
- Говори! Расскажи мне об украденной у меня душе!
«Слишком велик… этот подарок… для обоих племен… и ты не ведал о его сути… мелкий мажок… сумев вырвать его… из окаменелой плоти… но тебе известна… опасность его силы… он поражает волю любого существа… твои приспешники не смогли… удержать его надолго… в своих руках… Узнав о том… что губительная душа… покинула царство забвения… темные и светлые боги… оставили своих детей… и начали искать… способных противостоять… ее огромной силе… в каждом племени нашелся лишь один… обладающий такой волей… и лишь он получил возможность… овладеть самым могущественным… оружием против своего врага… Ради этого было сделано все… и ты сам оказался всего лишь… маленьким камнем на их пути… хотя возможно… ты еще сможешь поживиться… на трупе победы… одного из них…»
- Значит, душа пока еще не попала в руки Агардаону?!
«Они оба замерли… перед ней сейчас… готовые к броску… и обе стаи… взирают каждая из своих глубин… на две костяные фигурки… гадая, как они лягут… докатившись и остановившись… на покрытом трещинами столе…»





Нечестивый поймал пронзительный взгляд.
Его собственные глаза, предостерегающе сузившиеся, светились двумя пылающими щелями.
Как и Агардаон, он не собирался отступать.
Их жертва медленно, неуверенно поднялась на ноги и двинулась вперед. Она не замечала никого вокруг. Бесценный посох тяжело поволочился по земле.
Агардаон двинулся за ней, не спуская взгляда со своего соперника. Он осторожно и мягко ступал по листве. Шуршание его шагов было тихим, но оно могло выдать его в любой момент.
Бредущий не слышал никаких звуков в пустом и безжизненном лесу.
Агардаон догадывался, что в его голове в это время шептали и пели голоса почвы, которая держала его у себя столь долгое время.
Черный силуэт врага двигался также медленно и осторожно, и с его стороны не доносилось ни шороха. Листва словно бы скрывала его шаги, защищая от смертельной опасности.
Они шли куда-то вглубь, прочь от места схватки охотников и нечисти.
Сейчас имело смысл лишь их движение.
Агардаон мысленно представлял свой бросок. Он должен был совершить его молниеносно, чтобы нечестивый не успел ничего сделать. Ему нужно было лишь собраться. Он был уже почти готов.
Жертва размеренно шагала, и в каждом ее шаге была невыносимая усталость. Казалось, ей давно уже было безразлично, что происходит вокруг, и лишь какая-то неутомимая сила волокла ее вперед, словно труп животного на веревке.
Агардаон все больше сосредотачивался на ней, лишь боковым зрением отслеживая движение врага. Он знал, что тому не нужно совершать ни единого движения ради своей магии, и собирался оборвать его бросок у самой цели.
Он смотрел на жертву, смотрел на ее сутулую серую спину, согнувшуюся под тяжестью непосильного гнета… Вспоминал увиденный словно бы сотню дней назад окоченелый труп безродного, горстку потрепанных магов Мирайва, которые некогда были чрезвычайно опасны для любого противника… представлял еще много жертв этого странного хрупкого существа.
Потомственный…Зачем он украл древнюю душу?
Зачем он бежал в эти леса, где на его сокровище претендовали еще другие силы?
Каково было истинное намерение этого беглеца?
Неужели его целью было погибнуть от голода в Серебристых лесах, что, по легендам, бесконечно тянутся за землями нечисти?
Нечестивый следовал за ним, словно тень, но был тенью охотника, а не самой дичи. От черной твари не веяло ничем, и Агардаон не ощущал страха от ее присутствия.
Знал, что успеет он, а не это уродливое порождение тьмы.
Серый маг незаметно убыстрял шаг, уже напрягаясь для последнего рывка.
Внезапно его взгляд заметил тонкую сеть, осторожно ползущую по земле к добыче…
Агардаон рванулся вперед, чтобы не опоздать, чтобы оборвать…
Его ноги зацепились за какие-то путы, и те мгновенно схватили и оплели их.
Связанный до колен, маг начал падать вперед…
Теряя из виду своего врага…
Теряя последнюю возможность…
И его руки уже коснулись земли…
Когда он покинул привычное тело…
В мертвенных осенних сумерках его невидимая сущность пронеслась в воздухе, завершая прерванный бросок и оставляя врага позади.
Словно божественный зверь, Агардаон стремительно скользнул вниз перед самой жертвой.
Одно движение.
Посох был вырван из цепких, но слабых рук.
Душа оказалась у него!
Он любовно сжал в ладони полированное дерево. Ликующе осклабился и посмотрел в пораженное лицо того, кого так долго преследовал.
Перед ним стоял сгорбленный человек неясного возраста, и лишь мягкие черты еще позволяли различить, что это юноша. В его светлых волосах серебрились седые нити, под глазами лежала сеть мелких темных складок, а лицо было землисто-серым. Только глаза все еще оставались живыми.
Живущими в неизбывной тоске.
- Убей меня… - едва различимо прошептал голос настигнутого.
Агардаон вгляделся в него долгим острым взглядом животного. Он словно бы не понимал человеческой речи.
- Я не смог помочь ему… Не спас… Убей теперь!
Уголки губ безродного медленно поднялись вверх, изобразив подобие улыбки.
- Зачем? Иди…
Юноша почти незаметно пошатнулся и осел на землю. Его победитель тут же оставил его взглядом и огляделся в поисках другого хищника.
Черный был уже довольно далеко. Он быстро бежал прочь, в ту сторону, где осталась схватка охотников с нечистью. Пытался скрыться.
Агардаон обошел поникшую жертву, и медленно двинулся вслед за врагом. Какой-то слабый шепот пытался вторгнуться в его сознание, но он с легкостью избегал его вниманием. Теперь он знал, что обладает самой разрушительной силой под этим заходящим солнцем. И он собирался ощутить ее биение.
Враг уходил все дальше.
Шаги Агардаона однообразно шуршали увядшей листвой. Он не спешил, он словно шел по коридору, ведущему в Тронный Зал его абсолютного могущества. Мечты об этом упоительном мгновении, в котором можно бы было захлебнуться и потерять голову, жили в нем с самого рождения. Теперь он получил то, чего желал так страстно, и это было похоже на смерть – полной неподвижностью момента.
Агардаон хотел быть в этом мгновении вечно.
Он впервые обрел себя до конца.
Безродный маг медленно шагал в сторону, куда скрылся нечестивый, и его переполняло осознание того, что этот враг обречен все равно, сколько бы он ни бежал.
Небеса давно уже тлели холодным костром. Со всех сторон наползали медлительные сумерки.
Агардаон нес свою добычу. Гладкое дерево посоха было все еще теплым от рук предыдущего хозяина, который остался позади. Магу было безмерно приятно ощущать то, что огромная сила покорно подчиняется ему.
С первого взгляда на посох Агардаон понял, что сущность заключенной в нем силы различима человеческими чувствами. Могущественными заклинаниями она была схвачена и помещена на самый конец посоха. Это напоминало жезл, инкрустированный невиданным драгоценным камнем.
Древняя душа невидимо пульсировала внутри дерева маленьким комком.
Ее дрожание волнами оживляло дерево, и по руке держащего посох мага тоже проходила легкая дрожь. Агардаон чувствовал, что в каждой новой волне, проникающей в его кожу, скрыт тайный зов этой великой силы. Сила хотела говорить с ним.
Так и должно было быть.
Огромное могущество было неразрывно связано с опасностью порабощения.
Маг шел вперед совершенно невозмутимо.
Хищническое ликование быстро осталось позади, и теперь он воспринимал все происходящее так, словно это было закономерно и даже предрешено.
Он просто приближался к моменту, когда должен был вызвать свою новую силу.
Тот самый просвет между деревьями, где он оставил своих людей, был уже совсем близко. Враг должен был быть там. Агардаон чувствовал.
Теперь ему не нужен был Зверь.
Он вышел на открытое пространство и оглядел серым взглядом все вокруг.
Охотников он заметил в двух сотнях шагов от себя. Они были близко друг к другу, но уже не могли стать единой силой. Каждый из них по-своему пытался устоять против брошенных на них смертоносных сил. Илль в одиночку бился с одной из тварей. Двое противников, чем-то удивительно похожих, отскакивали от ударов и бросались вперед вновь. Было уже понятно, что раны безродного-оборотня уже никогда не затянуться и не оставят его в живых. Второй был также обречен, но сил в нем, как и в Илле оставалось еще достаточно для продолжения отчаянной схватки.
Среди остальных кто-то уже бессильно опускался на землю, кто-то продолжал держаться на ногах. Кинжал пронзительно кричала и била по земле магическими клинками – ее самой опасной магией. Агардаон не мог видеть того, что приближалось к юной охотнице. Другие же с ужасом следили за чем-то в желто-серой листве.
Взгляд Агардаона нашел Вайра. Маг пораженно вгляделся в знакомую высокую фигуру. Вайр безжалостно нападал на Айчу и Фойна, и они вдвоем едва успевали отражать его странные неловкие, но чрезвычайно сильные удары. Даже издалека безродный чувствовал их ужас и ярость.
Ишэрта не было видно ни среди стоящих на ногах, ни среди тех, кто с трудом пытался встать…
…После очередной атаки нечестивого с подкашивающим голосом.
Агардаон заметил этого черного, идущего в сторону охотников. Один из его соплеменников наскоро залечивал нанесенные ему раны и отпускал на новое нападение. Так могло продолжаться до тех пор, пока не будет убит последний охотник.
Пятеро нечестивых уничтожали отряд Агардаона.
Они еще не видели…
Посох, который сжимали теперь его руки.
Маг презрительно скривил губы в ответ на собственные мысли.
Нечестивый медленно и словно бы летуче приближался к разрозненной, смятенной горстке охотников. Он готовился открыть свой смертоносный рот и с легкостью склонить на колени их всех.
Агардаон быстро зашагал к нему. Конец посоха уже поднимался над его головой.
Рука уже направляла этот конец на темного.
Мгновение…
Беспощадная волна бросилась на худую фигуру, и та исчезла.
Навсегда.
Агардаон удовлетворенно опустил посох.
Замершие в отдалении нечестивые немо обратили на него черные дыры своих капюшонов. И предводитель не шелохнулся, хотя этот удар предназначался именно его глазам.
Маг внезапно улыбнулся, и тут же засмеялся настолько беззаботно, насколько только был способен.
Они были бессильны перед ним.
Все их племя.
Все его враги.
Матери больше не нужно было хватать его за горло в минуты, когда нарушалась данная ей клятва.
Он стал победителем всего, что когда-либо угрожало ему.
Он…
Повинуясь упоительному порыву, Агардаон перехватил посох выше и сжал ладонь на самом его конце. Сила, кроющаяся в мертвой древесной ветви, затрепетала в предвкушении свободы. Пальцы мага легко проникли внутрь и без усилий достали ее на свет.
Невидимая, она заключалась в руке безродного.
В этот миг…
…вместивший в себя все время, отведенное нечестивым на ответ…
…Агардаон впервые совершенно ясно понял выражение лица своего главного врага.
Сквозь фосфорическое свечение его глаз проступало смертельное отчаяние.
Улыбаясь, безродный маг сжал пальцы.
Принял крошечный комок невообразимого могущества в собственное тело.
Сделал древнюю душу своей.
Сделался…


Черная глава 31

…Вместилищем источника.
Отдал себя в его безраздельное владение.
И перестал быть тем, кем он был до этого невообразимого мгновения.
Хлид не мог поверить в то, что только что произошло на его глазах. Пораженный, он замер в окружении своих соплеменников, совершенно забывших об остальных кровавых, жажде убийства и мщения.
Он смотрел на своего врага.
Невозможность что-либо изменить обрела форму серой фигуры, стоящей на пороге сумеречного лесного царства.
Больше не было безумной погони, противостояния двух сил, хоть какой-то надежды…
Была только эта фигура.
На месте, где она стояла, обрывались все живые нити темной земли и ее бывшего племени. В нескольких перелетах страйфы еще шевелился Фоссхоргот, но нанесенная ему рана была смертельна.
…А фигура не двигалась и даже, словно бы, не дышала.
Хлид продолжал смотреть на нее, хотя уже знал, что должен был сделать.
Подозвать Ругфо.
- Ругфо, прошу тебя…
- Да, Хлид…
- Ты знаешь, что нужно сделать… теперь…
Повелитель Плесени почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Не глядя, он немного шагнул назад, чтобы попасть в сердцевину нагнетаемых Изменяющим перемен. Их крылья были нежны как никогда, но не-дышащий был не способен это ощутить.
Он боролся с чувством, что рассыпается в пепел.



Вокруг выросли стены маленькой пещеры, округлой, словно нора.
От дальней стены к ним метнулись взгляды застигнутых врасплох. Миг ужаса – и они признали в появившихся двух приближенных Властительницы.
Трое Высоких арков охраняли мучительное умирание великой страйфы.
Хлид даже не взглянул на этих стражей. Бывший полуарк быстро приблизился к глубокой нише в центре пещеры. Вздрогнул, как от удара, но все равно опустился на колени перед краем. Протянул вперед руки.
Улотвайг лежала на дне ниши, точно тонкая мертвая вервь, упавшая в жертвенную чашу. Она не смогла поднять голову при виде Хлида и не смогла подать ему рук. Ее иссушенные губы бесшумно разомкнулись, и из них густой дымкой потекла тьма.
Ее глаза…
Хлид в ужасе спрятал взгляд.
Не обращая внимание на собственные невыносимые муки, он осторожно обхватил истончившееся тело и поднял его к себе из ниши.
Только тогда три прежде немые статуи нашли в себе силы произнести:
- Что ты делаешь, Повелитель Плесени?
Хлид бережно прижал к себе умирающую страйфу и встал с колен. Теперь ее крылья больше не мешали ему. Их почти не осталось. Лишь тонкие хрупкие кости их скелета напоминали о былой способности летать.
- Властительницу нельзя нести, она не выдержит никакого пути.
Один из Высоких был потрясен менее других и мог что-то возражать, хотя его речь была такой же бессильной и нелепой, как попытки что-либо изменить.
- Вы больше ее не увидите. Замрите и не мешайте мне.
Улотвайг обратила непереносимый взгляд на своего преданного слугу. Она попыталась получить немой ответ, но Хлид не смотрел ей в лицо.
Ругфо, стоящий позади Хлида, следил за остававшимися у противоположной стены Высокими, и не касался взглядом даже крыльев страйфы.
- Ты пытаешься спасти Властительницу, но ты только погубишь ее, если заберешь с собой! Она должна остаться в Фоссхорготе! Это единственное место, где еще безопасно!
Хлид не ответил. По его немому знаку Изменяющий уже готовился перенести его прочь из великой Ямы, прочь от всех не-дышащих.
Внезапно словно легкая дрожь прошла по стенам и полу пещеры. Темнота в ней неожиданно начала густеть. На глазах не-дышащих она обретала осязаемую форму, клубилась, с головой накрывала их пьянящими волнами истинной тьмы. Пораженные не-дышащие пытались что-то понять, оглядывались и принюхивались, словно огромные крысы.
Тьма ласково затапливала пещеру. Стены ее перестали существовать, и не-дышащие погрузились в море живой черноты. Казалось, это море было бесконечно.
В его глубине к ним что-то медленно приближалось.
Хлид стоял непоколебимо и спокойно, держа умирающую Улотвайг как можно ближе к себе. На одно мгновение он ощутил себя безымянным комком жизни, еще не увидевшим породивших его существ и переплетений Тоаглостурда… Это видение схлынуло, и он остался также неподвижен, как и раньше. Его фосфоресцирующий взгляд проникал вглубь неожиданно наступившей тьмы. Именно он первым увидел то, что стремились различить находящиеся рядом арки.
Лицо…
Черное, сочетающее в себе все оттенки черноты.
Прекрасное…
Исполненное безумной красоты и при этом абсолютно уродливое.
Ее лицо… его лицо…
Лицо божества.
Оно выступило из тьмы перед самым Хлидом и заговорило с ним:
- Призревающий глубочайшую древность законов и святынь… Возвышающийся над получившими чернейшее могущество…считающий принадлежащим себе то, чем могут располагать лишь Обитающие В Кромешной Ночи… Тебя ли вижу я пред собою сейчас?
Шипящий голос этот окружил слух Хлида невидимыми кольцами. Произнесенные, они коварно сжались, и слова древней речи ядом проникли в сознание Повелителя Плесени.
Улотвайг в немом ужасе смотрела на явившего свой лик Бога. Хлид ощущал трепетание ее хрупкого тела в своих руках.
Сам Хлид не чувствовал ни толики трепета.
- Да, меня ты видишь, о Всеохватывающий… парящий на своих черных крыльях… собирающий под них всех рассыпавшихся пеплом…
Лицо Черного Бога качнулось во тьме.
- Единственный, получивший могущество…позволяющее соперничать с уносящим желанное для всех, обретших имена и силы в наших тенетах… Почему же позволил ты случиться чудовищному… пресекающему их чаяния?
Хлид начал отвечать, и неосознанно взгляд его оказался не почтительно опущенным, а направленным прямо в глаза могущественнейшему собеседнику.
- Получивший силу, равную силе Высочайших, я пытался захватить источник, ускользающий от погони… Но сильнейший враг, носящий в своей крови могущество пребывающих в высях, опередил простирающиеся вперед когти моего дара…
Полуарк произносил на древнем наречии эти слова, и они казались ему самому пустыми оболочками, подобными остаткам перемен Изменяющего. Его безразличие к разговору с самым таинственным и великим из Темных Богов, никогда прежде не являвшим себя не-дышащим, слабо удивляло его самого. Он знал, что если рассыплется пеплом, как чувствовал себя несколько мгновений назад, в лесах западного Тоаглостурда, его пепел не достанется Черному Богу, и тот не увидит его фигуру под своими крыльями…
Черный Бог взирал на него с неразличимым, неуловимым выражением.
- Позволив выкормышу Рыщущих В Свете опередить тебя, ты дал ему возможность приобщиться к могуществу Предавшего Породивших… Мощь, возникшая в этом слиянии, уничтожит всех вас, лишившихся питающей тьмы…
Хлид едва заметно скривил бескровные губы. В сознании его прозвучал невысказанный вопрос. Еще совсем недавно он смертельно желал бы знать, почему Темные Боги не отдали всю принадлежавшую им тьму для защиты собственных детищ от грозящего с севера врага. Но теперь это уже не имело для него значение.
Он пристально посмотрел в глаза Богу Уничтоженных.
- Противостоящий мне кровавый обладал большей силой и быстротой. Он, а не я, сумел схватить уносящего источник. И теперь у меня нет надежды спасти Улотвайг.
В его тоне звучал тот самый вопрос, который не был произнесен на древнем языке в колышущемся беспространстве великой тьмы.
Глаза Черного Бога – дыры в совершенную кромешность – медленно сделались уже.
- Затмевавшая Звезды была обречена с того мгновения, как прикоснулась к древней силе опаснейшего проклятья, предназначавшегося не ей…
Не в силах оторвать взгляд от лика божества, Хлид взывал ко всем силам земли, моля, чтобы Улотвайг была без сознания.
- Прекраснейшая страйфа осталась непобежденной извечным врагом обитающего вне света племени… потому что склонившая ее голову сила принадлежала порожденному иначе… Пылающая воля Улотвайг позволила ей просуществовать столько ночей после свершения проклятья… Но упущенная тобою сущность Предавшего Породивших обрела вместилище – раба, опасного своими замыслами… Его стремления будут воплощены в жутчайшем разрушении… И все порожденные Обитающими В Кромешной Ночи будут уничтожены… Теперь Дарующие Тьму лелеют ничтожнейшую надежду и готовятся к сотням обращений в пепел.
Глаза Божества расширились, оно медленно отдалилось от лица Хлида и поднялось выше.
- Отдающая себя кромешному племени должна преподнести Последнюю Жертву!
В руках Хлида мучительно вздрогнула сжавшаяся страйфа.
Повелитель Плесени неосознанно напряг руки, еще теснее прижимая ее к себе.
Он словно заледенел. Сила внутри него замерла, направленная на немыслимую цель.
- Эта Жертва станет даром всем надеющимся на существование… сражающимся с врагом и скрывающимся от опасности в недрах Фоссхоргота… Великая сущность прикасавшейся к месяцу станет символом их надежды… Ее сейчас неразличимые крылья сделаются стягами Вечного Мрака, окутывающего ушедших… Она будет следовать за Мной в бесконечном кружении, происходящем в глубинах этого мира…
Внезапно и совершенно четко Хлид увидел то, что находилось во тьме вокруг него, заполняя собой все съеденное Богом пространство.
Немыслимо огромные черные крылья, длящиеся во все стороны и уходящие в неразличимость. Эти крылья трепетали, но не от ветра, невозможного здесь, во мраке Темных Богов. У этих крыльев не было тела, не было никакой плоти… они были самой тьмой, сгустившейся и уплотнившейся по чьей-то невыразимой воле.
- Извечно находящийся в стороне, не помышляющий о предательстве, вернейший из всех – это Жертвоприношение должен будешь совершить ты.
Не способный прийти в себя, завороженный видением крыльев Черного Бога, Хлид даже не вздрогнул. В тот момент, когда прозвучали эти роковые слова, его взгляду открылась бесконечность мерцающих звезд – глаза всех тех, кто рассыпался во прах со времен самого Первожертвования… Все они были здесь, в этом необозримом дворце тьмы, сводами которого являлись исполинские крылья… Все они окружали его, находясь в стороне, поодаль…
- Пребывающие вместе со Мной, летящие под Моими крыльями… они ждут ее пришествия…
Тонкие и слабые пальцы вдруг коснулись его рук, обхватили их, судорожно сжали предплечья… В этом отчаянном движении был не ужас, не мольба защитить…
Хлид впервые опустил глаза к ее лицу.
Сиреневый взгляд не испугал его.
Он оставил вниманием Темного Бога, и тот замер в кромешной тишине, лишенной ответа.


Серая глава 32

…Пока Хлид не поднял лицо вновь.
- Безмолвно следовавший за Великой… немо внимавший ее воле… оберегавший ее в самые светлые времена… я не позволю свершиться Жертвоприношению.
Черная бесконечность крыльев Божества задрожала в колышущейся тьме, и сотканный из той же тьмы лик приблизился к самому лицу Повелителя Плесени.
- Отвергая величие совершающего Жертвоприношение и вызывая гнев Обитающих В Глубинах… ты выбираешь долженствующей участью изгнание и гибель вне кромешного племени!.. Упорствующий тщетно, ты лишишься покровителя и даруемой им тьмы, а вместе с этим лишишься снизошедшего на тебя могущества!.. Предсказанное Жертвоприношение будет совершено имеющим темнейшую волю…
- Оно не будет совершено вообще, - ледяным тоном проговорил Хлид, оставив древнюю речь лишь Черному Богу.
Эти слова позволили ему вновь увидеть стены маленькой пещеры, куда он попал сразу после поражения… сквозь рассеивающуюся тьму увидеть фигуры трех стражей Улотвайг.
На их лицах замерло смятение. Они видели все, что открылось взгляду Хлида… Впервые эти Высокие арки действительно поняли смысл того, что происходило вдали от схватки сонма с силами кровавых... Они не могли решиться наброситься на держащего страйфу, но бездействие было для них отступничеством.
Перед ними стоял величайший из защитников Улотвайг, бывший в истинности их единственной надеждой.
Перед ними стоял предатель, ставший мерзейшим отступником, порожденным верными детьми Темных Богов.
Они не могли сделать ни шага в его сторону.
А Хлид мгновенно забыл о них, ища взглядом Ругфо.
Изменяющий незаметно стоял у самой стены за его спиной. Расширенные глаза полуарка были обращены на парящий лик Черного Бога, который больше не окружали необозримые крылья. В редеющей тьме этот лик кощунственно казался мордой какого-то огромного зверя, сунувшегося в нору.
Хлид быстро шагнул к Ругфо и окликнул его:
- Ругфо! Призови перемены! Скорее!
Страйфа на руках Повелителя Плесени начала слабо шевелиться. Она пыталась что-то произнести, но поток тьмы не давал прозвучать ее слабому голосу. Хлид гладил ее волосы, всматривался в большие, переполненные страданием глаза.
Ругфо не сразу смог прийти в себя. Черный Бог все еще продолжал говорить на древнем наречии, и только Хлид перестал слушать его шипящую речь. Изменяющий же сжимался от ужаса от каждого слова звучащих проклятий. Но вокруг его фигуры уже зрели робкие перемены, и Ругфо привычно ждал их уплотнения.
Хлид осторожно поправил уже почти рассыпавшиеся в прах крылья страйфы. Лишь великой Властительнице была дана возможность ощущать великую муку медленного обращения…
- Хлид… - наконец-то смогла выговорить она бессильным шепотом, - невозможно… уйти от… Последней Жертвы… я должна…
После этих слов она вновь захлебнулась тьмой.
Хлид склонил к ней лицо и также тихо прошептал:
- Я не позволю им… Никому. Ты будешь жить…
- Я уже скоро…
Он сжался от приступа боли, и волны его волос упали на лицо и плечи погибающей.
- Нет! – яростно прошептал он, не открывая глаз.
Назревшие перемены начали окутывать их. Изменяющий стремился скорее скрыть их от гневного взора Черного Бога, бессильного остановить их и чудовищного в своем бешенстве.
Охваченный агонией внезапного и окончательного понимания, Хлид потерял все вокруг, и даже не задумывался о том, куда унесут вызванные Ругфо перемены. Они уже успели почти полностью скрыть троих не-дышащих плотным коконом, когда Улотвайг смогла произнести:
- Ты хотел спасти меня… используя… сущность предавшего… Темных Богов… Они не позволили бы… мне жить… все равно…
Хлид медленно открыл глаза и взглянул на нее. В его взгляде отразилось что-то странное – отблеск далекого и давнего. Несколько мгновений он не отрываясь смотрел на ее лицо, мучительно прекрасное в своем необратимом увядании…
- Ругфо! Верни меня! К кровавым!..



Бывший некогда безродным магом неподвижно стоял на земле, усыпанной посеревшими листьями, посреди чуждого дикого леса. Сумерки давно опустились на его голову и плечи, облекли в одеяние чужеземца и оставили в одиночестве, окруженного бывшими друзьями и врагами…
Он не видел происходящего перед его глазами, не слышал отчаянных окликов, не чувствовал холода наступившей ночи.
Он внимал лишь тому, что звучало внутри него.
Голос.
Тихий…
Безразличный…
«Вот ты и получил желанное. Сделал последний рывок и достиг цели. Но ты слишком мало знал о ней, чтобы действительно понимать… Глаза моего юного спутника, которого ты небрежно оставил погибать там, позади. Он не сможет подняться с колен и не покинет эти леса.
Это единственное существо, которое без страха прикоснулось ко мне. До него никто не пытался понять меня. А он даже решил меня спасти…Конечно, это невозможно, но он мог помочь мне уйти подальше.
От всех вас.
Я долго пребывал в одиночестве. Слишком долго для моего тела – оно просто обратилось в камень – но неразличимо мало для моего духа, который ни во что обратиться не может. В этом было что-то, отдаленно напоминающее покой. Но истинный покой нерушим. Мое же одиночество было нарушено людьми, которые искали меня. Именно они смогли из поколения в поколение пронести память об одном из моих убежищ.
Эти люди, маги, были сильны и достаточно хитроумны. Они обошли все мои охранные заклинания, которые уже начали разрушаться под действием перемен в этом мире. Сам я не мог противостоять им, будучи заключен в окаменевшее тело. И они приблизились ко мне… Их мастерство действительно заслуживало бы моего удивления, если бы я был на него способен: они сумели извлечь душу из тела, которое тут же рассыпалось в прах, и инкрустировали ею мертвую вещь. Их работа была кропотливой и долгой. Когда закончили, они забрали эту вещь и унесли прочь от тела.
На самом деле в этом теле уже давно не было необходимости. Для меня оно такое же, как и посох, в который меня заключили, как твое молодое тело, полное силы.
Они куда-то несли меня, соблюдая величайшую осторожность – не позволяя себе прислушиваться к моему голосу. И лишь мой юный спутник сделал это. Во время нападения других магов, когда они сражались, не смея прибегать к моей силе, мальчик внезапно схватил меня и ускользнул. Пришлось убить двоих из них, но его это не остановило. Он желал выкрасть меня с тех самых пор, как стал свидетелем отделения моей души от тела. Ему было жутко осознавать, что такое можно сделать с некогда живым существом. То, что я жив до сих пор, хотя и не в людском понимании, ужаснуло его еще сильнее. Он взмолился мне, чтобы я показал возможность освободить меня. Я рассказал о своем единственном желании.
Так он стал моим спутником.
Он бежал от бывших учителей, о родственников и всего того, что когда-то считал своим. Ему было безразлично, что он теряет. Он не стал таким же, как я, но стал единственным, знающим мои тайны. А они способны искалечить любого.
Я расскажу о них тебе.
Ведь теперь ты носишь меня в своем теле, и так будет продолжаться вечно… Моя душа делает бессмертным любое свое пристанище. Ты осуществишь мое единственное желание. Унесешь меня туда, где меня будет сложно найти.
Я никогда не был человеком. Я никогда не был не-дышащим – именно так называют себя ваши враги. Когда-то… очень давно я мечтал быть одним из вас или из них. Но я был рожден до появления ваших племен.
Я – первое существо этого мира.
Весь этот мир принадлежал мне, и я был бы счастлив… я был бы счастлив, если бы не моя собственная сущность.
Моими создателями были те, кого вы боготворите и кого ненавидите. Боги ваших племен. До начала известного вам времени они встретились в этом еще девственном мире, и осторожно приблизились друг к другу. Они не напали друг на друга – еще не было повода, да они и не могли. Их манила одна и та же цель.
И они начали созидать.
Их первым порождением стал я.
О, как они были слепы! Их слепота, неспособность разглядеть истину, стала причиной того, что появилось существо, которого не могло существовать.
Меня породили слишком разные силы, я был вместилищем слишком несхожих субстанций.
В моих жилах текла невообразимая смесь – смесь того, что вы теперь называете кровью, и что они теперь называют тьмой.
Мое сознание рвалось на части от противоречивых стремлений и страстей.
Каждый миг существования доставлял мне невыносимую боль. Я смотрел в их огромные глаза и думал, что с этой болью можно жить, что так и должно быть… Но когда они начинали повелевать мной, я сходил с ума, не в силах выносить всего, что со мной происходило.
Но самым ужасным было то, что я знал… Будучи их первым детищем, я знал все их помыслы, их природу – истинную сущность этих сил. Мне было жутко от понимания того, что последует за моим рождением…
Бесконечная схватка.
Это произошло очень скоро, быстрее, чем я даже ожидал. Они возненавидели меня за мою неудачность. Будь их воля, они погубили бы меня каким-нибудь из коварнейших способов, но на свою беду они создали меня бессмертным. Хотя проклятое вечное существо, которое в одиночестве бродило по нетронутым лесам, все-таки выполнило главное свое предназначение – дало начало роду живых существ.
Даже это начало уже было чудовищным…
Одни из них, те, что больше любили подниматься в верхние слои, призвали меня к себе, уповая на остатки трепета перед породившими меня. Тогда я еще надеялся стать нужным, любимым ими. Я пришел.
Взяв частицу моей плоти, моих помыслов и моей жизненной силы, они создали существ, похожих на меня. Но это были уже целиком их существа, подчиняющиеся лишь их воле. Их жизненной субстанцией была кровь. Теряя ее слишком много, они умирали. Их души забирали к себе породившие, и эти души становились незримой свитой.
Я смотрел на этих новых существ со смешанным чувством. Они являлись моими братьями. Но были совсем другими. Им была дана другая сила, которой они умели управлять. Те, кто имел эту силу в своей крови, были названы магами. Остальные ощущали благоговение перед ними.
Новые создания уже умели рождать себе подобных – для этого требовалась кровь двух разных существ.
Это было начало племени.
Как взрослые волки маленьких волчат, родители учили их выживать в мире, где были и враждебные силы.
В то время я еще имел надежду – я попытался жить рядом с этими юными существами, оберегая их. Они считали меня равным своим родителям и смертельно боялись. От них было не скрыть ту сторону моей сущности, которая была чуждой им.
Как бы я ни был бдителен, то, чего я так боялся, вскоре произошло.
Другие силы, те, что спускались в самые глубины мира и обитали там, похитили двоих существ. Похищенные ими существа были мужчиной и женщиной – для людей это различие имело значение – но обладали одинаковым даром – магией. Похитители не умели создавать таких же существ, но они попытались воссоздать их. В получившихся големах не было жизни. И тогда похитители вдохнули в них часть своей. Словно отдали частицу себя. Их дети получились совсем иными. Они были похожи на людей, но лишь внешне. В их телах текла совсем иная субстанция – тьма. И жизнь их проходила иначе. Они не умирали от старости, от увядания данной им плоти и крови, но им бесконечно требовались новые и новые дары родителей. Иначе их тела просто рассыпались в прах.
Каждый из них обладал силой, но только породившие племя решали, какую силу получит юное существо. Хозяева участвовали в каждом новом рождении. Даже для размножения требовалась тьма – именно в ней, как в коконе, вырастало существо. Поэтому ни пол родителей, ни их количество не имели значения – важно было лишь то, смогут ли они отдать большую часть своей тьмы для рождения.
Так появилось второе племя – извечный враг первого.
Оно было создано для того, чтобы уничтожать… Целью всего его существования было разрушение.
Создатели племен связали их с собой теснейшими узами благоговения и подчинения. Поклоняясь Светлым Богам, люди выстаивали храмы – нескончаемый поток молений и гимнов восходил к великим хозяевам, которые питались им и существовали только в нем. Боги прислушивались к мольбам. Избранным сопутствовала удача, их обходили опасные силы. Так людской род распространялся по диким землям, смиряя их городами и дорогами.
Темные же Боги повелевали своим детям разорять города, уничтожать людей, сеять среди них ужас. Не-дышащие покидали подземные пещеры, где жили, подобно червям, и собирались в сонмы. Целью нападения всегда были храмы – оплоты Светлых Богов, источники их могущества. Храмы строились как крепости, но не-дышащие способны были разрушать их.
До святынь Темных Богов людям было не добраться. Да эти святыни и не играли такой роли, как храмы. Подземное племя жило не поклонением, а жертвованием. Каждый не-дышащий имел покровителя, более могущественного, чем он сам. Покровитель заботился о том, чтобы его преемник не погибал без тьмы – жертвовал ему часть своей. Самые великие не-дышащие получали жертвы от хозяев, пребывающих в глубинах. Темные Боги не поглощали благоговение и трепет, подобно их врагам. Природа этих сил была иная. Они жаждали видеть гибель людских существ и слабость их хозяев.
Два племени сплелись в яростный, пульсирующий клубок, который невозможно было разорвать. Одно племя не могло уничтожить другое полностью, и их борьба стала похожа на вечную агонию.
Это было ярчайшее выражение сущности хозяев.
Диких зверей.
Они рыщут по мирам, ища новые, свободные от таких же, как они.
Они могут лишь созидать и повелевать. Таковы их инстинкты.
Они смотрят друг над друга сквозь толщи небесных и подземных сфер, и с их божественных клыков капает слюна…
Ты видишь сейчас, как Илль роняет голову, погибая от ран своего изорванного тела…
Его противник, полуарк с длинными когтями, падает на него, все еще пытаясь разорвать его на части…
Ты видишь, как от яда змей, вызванных безруким отшельником, умирают двое твоих друзей – охотников…
Как оживший труп пытается убить еще одну охотницу… Тот, кто повелевает этим трупом, вот-вот превратится в пепел… Но этот арк не отступает…
Так будет всегда.
Они не могут иначе.
Они не вольны.
У них есть цель… Я же был лишен ее, как бы ни была она ужасна. Я хотел бы не существовать, но это уже невозможно.
В вашей войне я всегда был безликой силой.
Я пытался служить Светлым Богам, потом возненавидел их и попытался примкнуть к племени Темных. Меня приняли лишь затем, чтобы использовать мою силу во имя уничтожения. Не-дышащие хотели держать меня в племени всегда, они даже выстроили храм – признание чуждой им стороны моей сущности… Но все их чаянья оказались тщетными. Очень скоро я возненавидел и врагов своих врагов.
Моя душа была охвачена ненавистью.
Я ненавидел всех, кого знал или мог узнать.
Я ненавидел еще не рожденных и само таинство рождения.
Бессмертный, я бился в невыносимой агонии…
Но я сумел спастись от нее. Я собрал силы и исторг всю ненависть, словно зверь, выплевывающий отравленный кусок… Я похоронил ее в своем старом логове и оставил его навсегда.
Я бежал ото всех могущественных сил этого мира. Боги не сумели меня найти. Они не так сильны, как представляются вам.
Вы – их глаза и когти, и только вы сумели вернуть меня в лоно войны.
Но никто не сможет использовать мою силу во имя этой войны, и никто не сможет удержать меня здесь надолго. Ты – безродный маг, кровь которого кипит могуществом, а воля каменеет непреклонностью – даже ты являешься для меня всего лишь немым спутником. Ты хорошо сопротивлялся моим речам, пока держал в руках посох, но твое самонадеянное ликование погубило тебя.
Идем же…
Нам пора.
Забудь всех друзей, забудь живших в сердце призраков. Теперь ты знаешь…»


Черная глава 33

Холодный ночной воздух овеял ее лицо.
Как тогда… когда она еще была сильна и прекрасна… еще могла расправлять огромные крылья… и каждый раздающийся рядом голос был напоен восхищением…
Она закрыла глаза.
Ее держал изгой, обреченный странник.. Он нес ее вперед, потому что не мог остановиться. Она должна была рассыпаться в прах в его руках…
Он прижимал к себе тень великой страйфы, и шаги его заставляли вздрагивать тонкие изогнутые кости.
Повелитель Плесени шел туда, где стоял кровавый.
С каждым шагом он чувствовал все сильнее, что странная, никогда не бывшая ему родной сила покидала его. Аметистовые глаза больше не терзало отчаянное свечение. Обитающие В Кромешной Ночи забрали свой щедрый дар.
- Хлид! – услышал полуарк тихий ласковый оклик.
Не заметив, он приблизился к Гнимулу. Тот стоял неестественно прямо, дрожа от напряжения. На его лице давно уже лежал тяжкий отпечаток истощения.
- Ты идешь к нему?.. Идешь в свет?.. Возьми… прими мою… жертву…
Улыбнулся. Слабо, тускло. Но как прежде беззаботно.
Хлид покачал головой, не останавливая шаг. Лица не было видно из-за упавших волос.
- Ты хочешь отдать мне последнее. Я знаю и не приму. Останься с племенем, Повелитель Трупов.
Он миновал своего покровителя.
Миновал и бессловесного Сфутта. Повелитель Змей был недвижим. Даже змеи, растущие из его тела, замерли с поднятыми головами и лишь подрагивали алыми язычками в сторону, где были кровавые.
Кровавых осталось мало.
Но Хлид даже не думал о них.
Он направлялся к тому существу, которое пожрало его последнюю надежду.
К своему опаснейшему врагу.
К последнему…


Серая глава 34

Его воля была бессильна. Он помнил движение своих пальцев, которые сомкнулись на дрожащем сгустке. Он понимал – это было последнее, что он сделал сам. Последний приказ его разума.
Теперь он стал безумным. В его сознании зазвучал чужой голос, и тело признало в этом чужаке единственного хозяина. Он не мог сделать ни шага… Со всех сторон смыкался мрак, и холодный лес безразлично наблюдал за скованным пленником.
Люди… его друзья, его спутники… те, что были еще живы… смотрели на него, и в их далеких глазах трепетал страх… истинный страх. Они чувствовали… что он оказался охвачен чем-то…
Древнее, проклятое и забытое существо заговорило с ним. Оно поведало ему… слишком многое… раскрыло смысл всего… что когда-либо происходило под небесами… Дремучая… бесконечно живущая в этом мире печаль… объяла его бесплотными руками… Он потерял путь…
Безвольный, бессильный, он стоял, лишь слегка пошатываясь, и внимал непроизнесенным словам.
Его глаза были открыты, но предстающее им теперь принадлежало другой душе, живущей в нем.
Он видел приближающегося нечестивого.
Видел нечто хрупкое, изорванное, заключенное в его руках.
Нечестивый шел спокойно, без страха… его глаз было не разглядеть, но маг понимал, что он знает…
К кому приближается.
Нечестивый был молод… почем-то это было легко понять… Он был полуарком… хотя казалось, будто еще совсем недавно его воля облекалась в могущество, достойное Высочайших…
На его одежде колебались едва заметные обрывки перемен…
Он шел по родной земле…
Приблизившись к порабощенному магу, нечестивый раскрыл руки. Серым глазам предстало то, что он нес…
Отчаянный крик вырвался из груди, схваченной невидимыми оковами.
На руках нечестивого лежала сумеречная богиня… хранительница всего темного племени, его бесценное сокровище… и единственная, которая прикоснулась к прохладному сердцу безродного…
Та, которую маг не смог забыть…
Дарующая жизнь тьма покинула ее немыслимо прекрасное тело… Волосы не могли скрыть тонкости мертвенной кожи, лиловые губы были бессильны сомкнуться… В ее глаза…
Он заглянул лишь один раз.
Темные Боги уже тянули ее в бездну.
Крик оборвался и исчез во мраке. Безродный остался стоять перед своим прежним врагом, держащим в руках прекрасное чуждое существо.
Нечестивый заговорил сам:
- Получивший другой облик, нашедший бренное пристанище для своей бессмертной сущности – я знаю, кто ты. Темные Боги называют тебя Предавшим Породивших, они боятся тебя в этом новом обличье. Но Высокий арк, бывший моим покровителем, открыл мне: твоя сила не принадлежит ни одному из двух племен. Тебе безразлично извечное противостояние, и ты просто покинешь эти земли.
Холодные губы полуарка двигались, и порабощенный маг понимал его странную, глухую и свистящую речь. Этот язык в единый миг стал известен ему – все еще не произнесенные и никогда не слышанные им слова.
И его собственный голос также тихо зашипел:
- Оставленный хозяевами полуарк… ты прошел через многое, и знаешь достаточно, чтобы понять мое истинное намерение. Ты преследовал моего спутника в столь же сильной надежде заполучить посох, что и стоящий перед тобой кровавый… Возможно, окажись ты быстрее его, ты мог бы дольше распоряжаться моей силой и дольше упивался бы могуществом…
Не-дышащий так и не явил своего лица, спрятанного за завесой черных волос, но безродному показалось, что на миг он усмехнулся.
- Я не нуждался в могуществе, и оно никогда не манило меня. Мне была безразлична сама твоя сила… мне нужно было лишь воспользоваться ей. Теперь, когда она безраздельно принадлежит тебе, я говорю с тобой… Мне нужно лишь одно. Ты должен исправить то, что произошло по вине этой силы… Забрать нечто, оставленное тобой…
Проговорив это, он медленно опустился к земле и положил на нее хрупкое рассыпающееся существо, которое хранил у себя в руках.
- Отторгнутая тобой сила отравила Властительницу племени… Этот яд предназначался не ей. Его должны были получить ненавистные тебе Боги… не она. Забери свою силу… оставь великой страйфе жизнь. Пусть даже эта жизнь тебе безразлична…
Его голос был холоден.
Предавший Породивших смотрел на него глазами мага. Смотрел спокойно, безразлично. Он мог длить этот взгляд вечно, мог просто не замечать того, что видит, забыть о полуарке. Но его глаза были серыми.
В них еще крылась сущность неистового безродного мага…
И эта сущность билась в страшной агонии. Бессилие рождало невозможное противодействие.
- Эта дочь темного племени прикоснулась к тому, к чему нельзя было прикасаться. Она напрасно проникла в мое логово. В отличие от тебя, ее манило могущество, и это могущество должно было стать проклятьем для племени кровавых. Она – истинное дитя войны.
Речь древнего существа была медленной и бесстрастной, но в сером взгляде что-то менялось.
- Твое стремление спасти повелительницу скрывает нечто иное, нежели присущая каждому не-дышащему преданность и самоотверженность. Ты холоднее и опаснее арков, в тебе есть что-то жадное, чуждое темному племени… Но это невозможно. Этого не может быть среди вас, живущих ради всех остальных. Вы никогда не бываете наедине, вас всегда больше…
Словно легкое удивление прозвучало в голосе древнего существа.
Полуарк медленно покачал головой. Он не отрывал взгляда от глаз стоящего перед ним человека.
Теперь уже в этих глазах можно было явственно увидеть мучительное напряжение…
Рвущиеся оковы…
Пробуждающуюся волю истинного хозяина…
- Что ж… эта не-дышащая стала жертвой силы, предназначавшейся не ей, а ее хозяевам. Моя ненависть к ним погубила их детище… Но это не причинило им ущерба, и они с легкостью смогли отказаться от ее существования. Возможно, ты и прав, полуарк… и моя сила должна быть возвращена… Теперь даже эта старая ненависть бессильна тронуть меня, навсегда остановившегося в своей проклятой сущности…
Сказав это, он протянул руку ладонью к лежащей на земле страйфе.
Она вдруг дрогнула и сжалась в комок, как в миг своей первой судороги у входа в древний храм. Кости ее крыльев заскребли по земле, ломаясь и вороша листья. Жертвенные раны широко раскрылись, пульсируя и толчками выпуская тьму. Тьма густым потоком пошла изо рта.
Полуарк бросился к ней и обхватил за плечи. Ослабить ее мучения он не мог.
Через мгновение судороги отпустили страйфу, и она замерла. Волны черных волос скрыли ее лицо.
Рука древнего существа медленно опустилась.
- Прощай, странный сын темного племени. Твои хозяева никогда не простят тебя за твою инаковость… Но ты будешь жить.
Он в последний раз посмотрел на не-дышащего. В его взгляде быстро затухали следы неистовой борьбы, последнего проявления воли истинного хозяина. Отстраненный взгляд скользнул дальше, поверх головы полуарка, туда, где находились люди.
Прежние спутники Агардаона.
Которого больше не существовало.



Безродный маг опустился на землю, не в силах больше стоять на ногах. Его огромная кошка, почти неразличимая в безлунном лесном мраке, подошла к нему и села рядом.
- Как она выжила?
- Я приказал ей не приближаться к нам. Она не смогла бы спастись от змей…
- Зверь Гарэ остался жить…Я видел, как он улетал на север.
- Зверь без хозяина. Теперь это просто птица.
Чернокудрый маг принялся медленно, усталыми движениями расстегивать широкий охотничий пояс. В ночи его пальцы казались просто перепачканными темным. Одежда под поясом потемнела уже давно. Маг дышал тяжело.
- Айча теперь тоже… одна. Ее рысь…
- Молчи! Выживу.
Голос охотницы донесся из-за спин сидящих рядом магов.
- Уверен.
Наступило тяжелое, наполненное болью и усталостью молчание. Никто не хотел говорить, потому что любое слово звучало лживо.
В этой тишине все еще жила страшная схватка, и все, погибшие в ней, все еще держались на ногах и не сдавались смерти.
Семеро выживших пытались не верить в исход.
- Мы должны были остановить его…
Южанину было все сложнее говорить. Его била дрожь, но он старался оставаться таким же спокойным, как всегда.
- Это было невозможно. Мы не смогли бы… также, как не смогли бы отнять у него силу. Он сделал слишком смелый шаг… во тьму.
- Мы должны были, Ишэрт…
- Нет… Как только он выпустил силу, чтобы убить эту тварь… меня пронзило предчувствие…
- Предчувствие? О том…
- Да. О том, что он уйдет навсегда. Он получил эту силу… но его страсть к истинному могуществу не дала ему просто наслаждаться тем, что он имеет… Он был уверен в том, что сможет сдержать волю древней души.
- Теперь его не вернуть…
Голос южанина прозвучал совсем глухо.
- Фойн? Проклятье…
Ишэрт подхватил раненого, который начал заваливаться назад.
- Тхарза, помоги… дай сил…
Кошка подошла к лежащему магу и осторожно положила на его грудь большую черную лапу. Ее хозяин склонился над своим другом, освобождая его рану от одежды и лесного сора. Один из охотников неуверенно поднялся и пошел к оставленным в стороне лошадям, тем, которые не унеслись в ужасе во время схватки с нечистью.
Двоим из выживших охотников тоже требовалась заживляющая магия и перевязка. В седельных сумках еще оставались чистые лоскуты и целебные мази.
Живые начинали зализывать раны.
Окружающий их лес казался опустошенным и выжженным логовом врага. Его черная бесконечность рождала суеверный страх, но нечисть покинула эти места.
После гибели Илля и его противника у нечестивых не осталось больше сил, чтобы атаковать вновь. Поднятый на ноги труп Вайра вскоре повалился на землю и остался неподвижным. Напротив семерых выживших людей остались только двое – повелевающий змеями и другой, словно бы бездействовавший все время, пока шла схватка. Они больше не нападали. Словно ждали чего-то…
Ишэрт убрал ладони от раны Фойна и принял из рук Айчи лоскут ткани, которым тут же начал перевязывать грудь южанина. Охотница помогала ему провести ткань под тяжелым телом безродного мага. Когда перевязка была закончена, Ишэрт попытался исцелить раны еще двоих. Сил у него было немного, и каждое следующее исцеление было более слабым, чем предыдущее.
Потом он просто сел возле бесчувственного Фойна и уронил голову на руки.
Его мысли были также слабы, как исцеляющие руки, но одно видение не оставляло его.
Нечестивый, несущий на руках нечто изорванное… живое.
Что это было?
Предводитель темных тварей – Ишэрт знал, чувствовал, что это был предводитель – бесстрашно приблизился к Агардаону, который уже стал сосредоточием чудовищной мощи…
Они говорили на одном языке…
Нечестивый положил свою ношу на землю… и она начала дрожать, биться…
Предчувствие Ишэрта уже почти стихло в ту минуту, но он смутно уловил одну сумрачную мысль…
Война… бесконечная война вновь возродится…
Странное нечто, все же похожее на немыслимо тонкую человеческую фигуру в бесформенных одеждах, вновь оказалось в руках у нечестивого. Древний в облике Агардаона что-то произнес ему и, повернувшись, побрел прочь.
Он удалялся прочь, и темнота быстро поглощала его силуэт. Двое верных спутников сероглазого мага и оставшиеся в живых охотники искали хоть какую-то возможность остановить его, но всех сковывало бесповоротное понимание: им больше не увидеть Агардаона.
Когда они пришли в себя, их взглядам предстал безжизненный лес.
Нечисть исчезла.
То, что произошло на их глазах, стало странным немым видением, и у них не было надежды когда-либо разгадать его смысл. Им осталось лишь собрать последние силы и покинуть этот лес, все еще опасный и чуждый.
Ишэрт слышал осторожное бряцанье сбруи – охотники уже подводили ближе коней. Искали тела погибших друзей, закрывали им глаза. Кто-то уже копал могилу…
Безродный медленно поднялся на ноги. Ночь простиралась перед ним, никем не тронутая и неподвижная. Лишь позади него слышались голоса и двигались живые существа. Впереди же…
Не было ничего.
Он смотрел в ту сторону, куда ушел Агардаон.
Предводителя безродных, его друга ожидало одиночество. Одинокая вечность.
Пылающая воля растворилась бесконечной сущности, в древнейших тенетах… И теперь они будут шептать ему свои тайны… Маг будет бродить по диким землям, забыв свое имя навсегда.
Ишэрт медленно двинулся вперед, не имея цели куда-то идти. Его никто не окликнул, да он и не отозвался бы. Он шагал по тронутой ночным холодом листве, слышал ее безжизненное шуршание… Он чувствовал…
Где-то впереди, посреди этой мертвой пустоты была жизнь.
Едва различимая…
Он шел все увереннее, пока не увидел маленькое светлое пятно на земле в тридцати шагах от себя.
Это был мальчишка. Юллар из рода Нильярфов… Забытый темными и светлыми силами, оставленный живым, но не желающий жить. Он лежал на земле, слепо смотря в окружающую ночь и совершенно не двигаясь.
- Юллар…, - тихо позвал его Ишэрт, но даже не ждал ответа.
Маг быстро подошел к юноше и склонился над ним.
- Мальчик, тебе нужно встать. Я не смогу дотащить тебя до лошади…
Юноша чуть шевельнулся.
- Вставай.
Ишэрт перехватил его под руки и из последних сил постарался поставить на ноги. Юноша безразлично встал и посмотрел на мага. В его глазах мерцал отсвет того, что было не вернуть никогда.
Согретый живым присутствием, он тихо произнес:
- Я не смог помочь… не сумел спасти его ото всех…
Ишэрт накинул на него свой изодранный плащ.
- Твой путь продолжил мой друг. Он ушел в дикие земли вместо тебя. Теперь тебе нечего корить себя. Идем.
- Мне все равно.
Ишэрт тепло улыбнулся.
- Это пройдет.
Он взял мальчишку за руку и как ребенка повел его за собой.
Когда они подошли к месту, Ишэрт увидел, что Фойн уже пришел в себя. Одна из могил для погибших была уже вырыта, начинали копать другую. Ишэрт достал свой кинжал и присоединился к остальным. Мальчишка же остался стоять, не смотря никуда и не слыша ничьих слов.
Когда все было сделано, охотники оседлали своих лошадей. Оглядываясь назад и не разговаривая между собой, они медленно двинулись в путь.



Их путь назад был серым и молчаливым. Никто из них не мог забыть того, что произошло с ними позади. Скитальцы северных лесов, пятеро выживших охотников вернулись в свои родные земли и продолжили привычную жизнь. Хотя больше они никогда не охотились на мертвецов для койда. Хозяин жуткого создания канул в неизвестное, и они постарались забыть о подземелье дома на торговой площади Тарма. Сам же Агардаон навсегда остался незримым спутником в их скитаниях.
Ишэрт и Фойн простились с охотниками на перепутье южнее Авэрна. Спутники предводителя безродных продолжили путь вдвоем. Взятый Ишэртом мальчишка умер в дороге на пятый день. Он не был ранен, но безродные знали, что стало причиной.
Бывшие соратниками Агардаона направились в Йанф, родной город Фойна. Там они вновь нашли убежище от Великой Крови и, неизвестные ей, начали вновь кропотливо собирать силы. Их больше не интересовали Потомственные, коварные, но слишком убежденные в своей непобедимости. Им была нужна месть. Месть нечестивому племени за одну жизнь. Юные безродные присоединялись к неуловимым магам, не желая подчиняться великим йанфским родам. Среди этих юнцов оказался мальчишка, которому суждено было стать великим Магом Свежей Крови, более могущественным, чем любой Потомственный. Он возглавил невиданную прежде армию магов и вместе с ней сумел добраться до главного зала лабиринта нечисти – Оургумма. Зал был разрушен, но предводители темного племени успели скрыться.
Великий Маг Свежей Крови всю свою жизнь пытался выполнить желание учителей – живым пленить одного из нечестивых, которого они помнили вплоть до мельчайшей нечеловеческой черты. Но этого так и не удалось Бледному Губителю Сонмов, как называли его дети темного племени.


Черная глава 35

Улотвайг открыла глаза.
Над ней были низкие своды пещеры. Их оплетали сухие корни, сдерживающие осыпание земли. Но корни не складывались в знакомые древние узоры. Это была дикая пещера, сотворенная природой.
В ней царила не тронутая свечением темнота.
Властительница чуть разомкнула губы. Из них больше не сочилась тьма.
Внезапно понимание заставило ее встрепенуться.
Ночь!
Последняя!
Она жива…
Тьма больше не покидает ее тело, она не чувствует этого страшного медленного тока, забирающего жизнь… Жертвенные раны на ее руках закрыты…
Она быстро приподнялась, оглядела свое убежище.
У ее ложа из бледного мха сидел Хлид. Он был настолько неподвижен, что казался вплетенным в эту пещеру тонкими нитями невидимых корней. Он неотрывно смотрел на нее.
- Хлид…
Улотвайг медленно села, не обращая внимание на странное сухое шуршание позади себя. Крыльев она не чувствовала и знала, что их нет.
- Хлид… я жива…
Ее верный хранитель улыбнулся. Нежно, но словно бы осторожно.
- Да, Властительница. Восемь ночей истекли, и ты жива. Яда больше нет в твоем теле.
Она смотрела на него, не отрываясь.
- Ты сумел… спасти меня… Хлид.
- Я должен был.
Она попыталась осознать, что продолжает жить. Это чувство было настолько всеобъемлющим, что она замечала его словно бы лишь вскользь. Ее ладони касались земли… она ощущала суховатую прохладу.
- И ты остался жить… Остался со мной…
Хлид вновь улыбнулся. Нежнее прежнего. В его аметистовых глазах что-то лихорадочно мерцало, но это был не тот взгляд, истерзанный негасимым свечением, который она отчаянно ловила, словно последний глоток тьмы.
Она ласково протянула к Хлиду руку и вдруг почувствовала, что все еще чрезвычайно слаба. Качнулась. Хлид быстро подхватил ее и обнял. Несколько мгновений он держал ее в своих руках, а потом медленно опустил обратно на ложе.
- Я с тобой, Властительница. Как и всегда.
Спасенная страйфа еще не успела прийти в себя, еще не успела вспомнить о том, что ее хранитель проклят Темными Богами и осужден на гибель от жажды вне племени. Она смотрела на него и думала о том, что только он заставлял ее продолжать свое мучительное существование те страшные восемь ночей. Она хотела, чтобы он был рядом с ней всегда.
Хлид помнил все. Он знал, что ни Темные Боги, ни племя не простят ему отступничество, даже спасшее Властительницу. Он должен был уйти. Но в этот краткий миг, пока он был вместе ней, далеко от Оургумма и Фоссхоргота, был для него всей оставшейся жизнью.
Полуарк, еще недавно бывший равным Высоким аркам и именуемый Повелителем Плесени, молча склонился над Улотвайг и положил голову на ее живот. Она улыбнулась и стала гладить его волосы тонкой хрупкой рукой.



Навстречу безлунному небу зияла пасть глубокой ямы.
Ее края были неровными, зазубренными. Обрамлявшие их расколотые камни частью наклонились внутрь, частью стояли ровно. Они были стары, как сердце этих темных земель, но сила живых существ сумела рассечь их, разметать, лишить единства.
Разрушить древнейший храм.
Надругаться над ним, сделав тем, чем он не должен был стать.
Глубина провала была велика, но кромешные взгляды никогда не касались дна. Их никогда не манил царящий внизу мрак.
Но забвение не было уделом этой странной святыни.
С небес быстро скользнула неразличимая сущность. Большой черной птицей она пронеслась над клыками обколотых камней, на миг замерла над провалом и канула вниз.
На скованную морозом землю ступили босые ноги. Бесшумным шагом темное создание двинулось к центру ямы. За ним по воздуху плыли остроконечные складки его больших крыльев. Каждое его движение было медленно и плавно, полно почтения. Тонкие изящные руки парили, чуть вздрагивая в такт шагам.
По дну ямы шла страйфа.
Когда пред ней оказалась высокая земляная статуя, сиреневые глаза ярко блеснули. Статуя возвышалась даже над когтями крыльев Улотвайг.
Выточенная магией фигура стояла в спокойной позе, лишь правая рука была протянута вперед в жесте силы. Взгляд статуи был направлен вниз, словно бы на нечто, лежащее на земле, почти у ее ног. Черты лица были совершенно бесстрастны. Их правильные росчерки могли бы даже говорить о некой красоте…
Но это были черты, невозможные для Темного Бога.
Это были черты кровавого.
Великая страйфа смотрела на кощунственную статую, и ее прекрасное лицо не светилось гневом.
Она улыбалась.
Жизнь Властительницы не-дышащих продолжала длиться благодаря сыну вражьего племени. Она знала обо всем, что произошло в нескольких сотнях взмахов ее крыл от Ямы Фоссхоргота в предпоследнюю отпущенную ей ночь.
…Повелитель Плесени положил рассыпающееся в пепел тело перед Предавшим Породивших, и отчаянная надежда аметистовыми когтями впилась в лицо древнего существа. В тот миг Хлид увидел в его глазах нечто, чуждое неподвижной бессмертной сущности. Хлид узнал этот свет – так сияла воля его врага.
Безразличие Предавшего Породивших было старше Жертвенного зала Тоаглостурда. Оно не могло быть разрушено во имя юной крылатой царицы. Но могущественная рука поднялась, смертельный яд стремительно потек к ней.
Хлид не знал, как обреченный на вечное рабство кровавый победил древнейшую волю; не знал, зачем он сделал это. Но восьмая ночь бесшумно скользнула в бездну, оставив Улотвайг в живых…
Властительница стояла перед статуей кровавого также, как всегда стояла перед статуями Темных Богов, и отсутствие поднимающейся с ладоней тьмы не казалось ей непривычным. Она знала, что ее темная благодарность была непонятна белесому племени.
Но странный спаситель понимал ее.
Улотвайг пора было возвращаться. Время тайного путешествия истекало очень быстро, и страйфу уже ждали бесконечно преданные ей мерцающие взоры, готовые воспарить крылья… ее великий сонм. Он вновь ожил после страшных мук.
Нападение кровавых почти уничтожило не-дышащих, но дети Темных Богов ушли под землю и оставили своим врагам лишь пустынные залы южного лабиринта. Когда Властительница взошла на свой трон, в тот же миг густые черные клубы заволокли Оургумм. Великая страйфа ликовала. К ней возвратилось ее могущество, неистовая сила наполнила новые крылья. Она вновь обрела свое племя, которое оберегала и вела всю свою жизнь.
Лишь одного она лишилась навсегда – казавшегося неизменным присутствия Хлида.
Проклятый Темными Богами полуарк покинул племя. Его покровитель оказался настолько могущественным, что кромешные повелители оставили ему право жертвовать отступнику. Хлид поселился в пещере Огомфо, где оказался наедине со своими думами – лишенный могущества отшельник в логове, забытом тьмой и ее дарителями. Только Властительница и Повелитель Трупов посещали его в этом безмолвном каменном краю.
Вечный спутник великой страйфы оказался далеко.
На руках Хлида Улотвайг увидела истинное безразличие Темных Богов. Преданный хранитель невольно показал ей то, что не должно было предстать перед ее взором. Она поняла многое…
Она по-звериному уловила истинную сущность войны. В шипящей древней речи Черного Бога эта суть звучала слишком явно. Пребывающим В Кромешной Ночи было все равно, кем и как велась эта война – им нужно было, чтобы она продолжалась, не затухала.
Никогда.
Избавленная от смерти волей врага, великая страйфа понимала, что вечное противостояние неумолимо сталкивает равноценных существ… Но она не могла восстать против этого… Ее племя должно было жить.
Сонм вновь и вновь должен был накатывать на храмы кровавых, уничтожать арков-с-древней кровью, чтобы те, кто взирает на это из глубин, могли вновь и вновь жертвовать дарующую жизнь тьму.
…Улотвайг последний раз взглянула в лицо статуи кровавого. Ее пальцы коснулись напряженно протянутой руки, провели по ладони, вбирающей в себя силу из невидимого тела умирающей. Простились. Зашуршали расправляющиеся черные крылья, и страйфа шагнула назад, готовясь подняться в воздух. Она сделала сильный взмах и закинула голову к небу. Холодные ночные потоки охватили ее, и Улотвайг начала выбираться из глубокого омута ямы.