Монстры Зартана. Глава 1-2.

Глава 1

Новый год начался с прихода монстров на земли Зартана. Вся земля, покрытая снегом, казалось, притихла и затаилась под их мягкой крадущейся поступью. Жители городков и маленьких хуторков передвигались только днём, по ночам всякое движение замирало. Отважившихся выйти ночью больше никто не видел. Иногда по утрам у оград находили следы крови или частицы плоти. Мужчины старательно прятали их от женщин и детей, но с каждой такой находкой страх всё усиливался и усиливался. Неосторожно оставленные без присмотра дети в сумерках также пропадали бесследно. Иногда зазевавшаяся мать замечала устрашающего вида тень, слышался крик, и ребёнок исчезал. Тела юных девушек находили нетронутыми, но в глазах их отражался ужас, названия которому невозможно было подобрать. По ночам под стенами, ограждающими жилища, слышался утробный рык, и тяжёлые туши наваливались на ограду, пытаясь свалить её. Матери, замерев, прижимали к себе покрепче детей, закрывали им уши, чтобы те не слышали рыка чудовищ, криков гибнущих, тех, кого чудовищам удавалось сдёрнуть со стен. Все знали, что у попавших к монстрам нет шансов на спасение. Зачастую воин и до земли-то долететь не успевал, как раздавался истошный крик и жуткий хруст перемалываемых мощными челюстями костей. С каждой атакой монстров люди надстраивали частоколы, стены становились всё выше и выше, а страх всё сильней. В эти дни никто не чувствовал себя в безопасности.
Эта зима была непохожа на все предыдущие, по крайней мере, ни на одну из тех, что помнил старый Перко, которому было не менее сотни лет. Наступила она на месяц ранее положенного срока, как-то внезапно, словно кто-то стёр теплую золотистую осень, и заменил её на зиму. Ещё деревья стояли, покрытые золотыми, пурпурными, багряными листьями, как в один из дней небо затянуло тучами, и пошёл снег. Розовые и голубые снежинки неспешно падали на притихшую землю. Вся она покрылась бледносиреневым ковром, тусклым и неярким, который мог бы заблистать разноцветьем под лучами солнца. Но солнце не показывалось из-за густых плотных туч. Дни проходили за днями, ночи сменялись ночами, а снег всё падал и падал, сводя с ума своей монотонностью. Старики, словно сговорившись, твердили, что это не к добру, что, того гляди, и жди бед. И вот с приходом Нового года пришли страх, смерть и горе на благословенные до сих пор земли Зартана.
Этой ночью была очередь дежурить Ларку и Стану. С полудня парни засели за ремонт и заточку оружия. Проверяя тетиву на самострелах и затачивая небольшие мечи, вели неспешный разговор, переглядываясь с сидящими за пряжей и вязаньем девушками. Русоволосый Ларк, видно, пользовался большим успехом, чем рыжий и конопатый Стан, ему доставалось не в пример больше нежных взглядов и лукавых улыбок. Даже первая красавица клана - дочь Форга Мирра, и та, нет- нет, да украдкой поглядывала на широкие плечи, ладную фигуру и открытое, привлекательное лицо Ларка. Никто и не догадывался, а, прежде всего и сам Ларк, как часто появлялся он в девичьих грёзах дочери главы клана.
С шумом и хохотом ввалились в общую залу ребятишки, наследили мокрыми торбасами, кинулись, толкая, друг дружку, к жарко пылающему у дальней от двери стены очагу, затеяли весёлую возню. Мирра поднялась с места, прикрикнула на шалунов, те, притихнув, поплелись вытирать с пола мокрые следы и переобувать промокшие ноги. - Этой малышне всё нипочём,- проворчал Стан, - вчера только плакали по пропавшему дружку Бойко, а сегодня уже гогочут, как стая горликов ранней весной.
-У ребятни память короче, чем у взрослых. Да тут уж плачь, не плачь - горю не поможешь. Пока не выведем мы эту нечисть со своей земли, не видать нам прежней радости, - усердно водя точилом по мечу и не поднимая головы, ответил Ларк.
- Где уж тут вывести, если этих монстров невозможно не только изловить, а даже увидеть. Ни один из тех, кто встретился с ними, не остался в живых. Только и остаётся, что прятаться за крепкими заборами да дожидаться прихода тёплых дней. Говорят, с приходом весны эти чудища сами исчезнут.
- А ты уверен, что они исчезнут вообще? - Ларк поднял голову, и глаза его сверкнули,- Откуда тебе это известно? Может, этим монстрам тепло нипочём. Да и сколько мы ещё отсидимся за палисадами,- до тех пор, пока они не научатся их рушить. Тут и бери нас - ешь, да косточки выплёвывай.
- Да что ж ты такое говоришь!
- То и говорю… Ты слыхал, что случилось с кланом Стойкира? Чудища собрались у его ограды, нашли самое слабое место, да и навалились разом. Никто не уцелел.
- Что же ты предлагаешь?
- Объединяться надо – вот что! Объединяться с другими кланами, с городскими, да и начать самим охоту на монстров.
- Да ты в своём ли уме, - у Стана даже губы задрожали, - ты ведь знаешь, что мы враждуем со всеми соседями, а городских просить – всё равно, что Злым Духам душеньку продать. Они ведь только и ждут, как бы нас облапошить, да всё добро наше к рукам своим загребущим прибрать.
- Откуда ты-то это знаешь? – упрямо сдвинув брови, спросил Ларк.
- Форг говорил, да это и так всем известно…
- А ты поменьше слушай Форга, да побольше своей головой думай.
- Ты гляди, того, потише. Не ровен час, Форг услышит, да и всыплет плетей за ослушание.
- А у тебя уж и поджилки затряслись!
- Да что с тобой сегодня? Не иначе, Злые Духи разум твой помутили – раз уж ты и словам главы клана не веришь! – в глазах Стана плескался откровенный страх.
- Нет никаких Злых Духов. Люди сами творят и добро и зло в этом мире. Так Ализий – странник говорил.
- Если бы это правдой было, не приказал бы Форг его прогнать из клана.
- Потому и прогнал, что люди поверят Ализию, да из под власти его выйдут. – Глаза у Ларка уже сверкали, ноздри раздувались, щёки покрыл жаркий румянец.
- Тебе хоть кол не голове теши- всё время одно и то - же.- Стан не на шутку разозлился. Сжав кулаки, он даже вскочил с места, но, заметив, что девушки удивлённо уставились на него, тут же сел обратно.
- Ладно, что с тобой спорить! Ты всегда видишь только то, что у тебя прямо под носом…
Стан на эти слова только сердито засопел.
- Всё языками чешете, - загрохотал у них над головами гулкий бас, - вместо того, чтобы оружием заниматься, перед девками хвосты распускаете!
Обернувшись, парни увидели над собой возвышающуюся громаду – правую руку Форга – Туна-громобоя. Следом за ним через порог общей залы переступал, опираясь на узорчатую палку, старый, согбённый Перко. Войдя, он с кряхтеньем уселся на лавку и проговорил:
- Ну, чего ты к мальцам пристал, Тун, право слово.
- Мы не мальцы! – тут же встрял возмущённый Стан.
- Поживи с моё и узнаешь, что любой младше пятидесятилетнего кажется мальцом. А вы лучше оружие ещё раз проверьте. Вам нелёгкое дело предстоит. Ночь сегодня необычайно снежная и морозная, да ещё и самая длинная в году.- И, обращаясь к Туну, добавил, - А ты мог бы и постарше да поопытнее кого на стражу на сегодня поставить. Не ровен час, монстры нагрянут, так хоть охрана будет знать, что делать.
- И эти справятся. Силой - то они не обижены, да и чего бояться, заборы у нас крепкие, монстрам не пробиться,- проворчал Тун, с неудовольствием поглядывая на Перко.
Всё это время Ларк молча, не поднимая головы, усердно водил точилом по клинку. Однако он внимательно слушал разговор, не пропуская ни слова, затем поднял голову и спросил Перко:
- А скажи-ка, дед Перко, почему зима в этом году такая длинная да холодная? И откуда взялись эти монстры? Что делать будем, если они научатся ограды наши ломать?
- Не слишком ли много вопросов? Уж больно ты любопытен, - раздался над его ухом вкрадчивый негромкий голос. Обернувшись, парень увидел перед собой невысокую, коренастую фигуру главной жрицы клана Ирмы. Уставившись прямо в глаза Ларка своими горящими как уголья глазищами, она прошипела, - Помни, любопытство до добра не доводит. Как бы тебе не пожалеть потом о нём. Кто меньше знает – дольше живёт.
- Ты что же это – угрожаешь мне? – вскинулся Ларк, и тут почувствовал сильный тычок локтя Стана. Обернувшись к другу, услышал, как тот шепчет:
- Рехнулся! Как можешь ты связываться с Ирмой!
Нахмурясь, Ларк поднялся, подумав про себя, что Стан прав. Ирму боялся даже сам Форг. Во всём клане не нашлось бы человека, который осмелился бы перечить главной жрице. Многие даже не смели смотреть ей в глаза. А уж когда Ирма гневалась, все, от мала до велика, старались спрятаться и не попадаться ей на глаза. Ирма ведала многими делами клана: жертвоприношениями Добрым духам (а некоторые тайком утверждали, что и Злым), хозяйственными делами, свадьбами, родами. Её власть в некоторых вопросах была больше, чем власть Форга. Поэтому Ларк поднялся, проговорив:
- Пойдём мы, пожалуй, на пост.
- Ступайте! Да поменьше языками болтайте. Не мужское это дело, а бабское – языками по углам молоть, - велела Ирма, снова пронзив Ларка взглядом. Парень побагровел, но ничего не сказал, а собрал оружие и выше из залы. Стан, поклонившись Ирме, Туну и Перко вышел следом.
- Круто ты с ними, - с опаской поглядывая на жрицу, произнёс Тун.
- Не следует давать лишней воли сопливым мальчишкам, не то в скором времени с ними не управишься. А с этим Ларком, я чувствую, будет ещё много хлопот, - с этими словами Ирма вышла из зала и пошла к личным покоям Форга.
Никто из присутствующих не заметил, что Мирра внимательно прислушивалась к каждому слову, сказанному в зале. Когда она поняла, что Ларк разгневал главную жрицу, её охватил страх.


Глава 2


- Эйдана! Эйдана! Где ты, ведьмино отродье? – голос гулко раздавался под огромными сводами залов и коридоров Замка Ветров. – Отзовись, иначе будет хуже!
Голос перекатывался из зала в зал, из коридора в коридор, отражался от стен звонким эхом, дробился на тысячи осколков о бесчисленные зеркала, проникал во все щели и потайные углы.
Эйдана сидела, скорчившись в маленькой нише позади статуи древнего воина в доспехах, зажмурившись и заткнув пальцами уши. Главное, чтобы голос не проник в уши, чтобы глаза не увидели, как голос медовыми волнами растекается в попытке отыскать её, иначе она отзовётся. Отзовётся даже против своей воли. Слова будут рваться из неё, даже если она зажмёт себе рот руками. Такова была сила зова её брата, что почти невозможно было противостоять ей. Эйдана держалась из последних сил. Спасала её только леность Крона, его нежелание лично обойти все покои в поисках непокорной сводной сестрицы. Ей было известно, зачем её ищет Крон. Не далее, как сегодня утром, братец объяснил, что ему нужно от сводной сестры. Эйдана до сих пор вспоминала, как во время разговора на лице Крона блуждала мерзкая ухмылочка, а взгляд его холодных, змеиных глаз ощупывал её тело с головы до ног, заставляя девушку чувствовать себя раздетой. Как ни зажимала сейчас Эйдана уши, она не могла не слышать злого, жёсткого, без интонаций, голоса брата, цедящего сквозь зубы слова, напугавшие её до полусмерти. Каким-то образом Крон узнал, что Эйдана, так же, как её покойная мать, принадлежала к той редкостной породе колдуний, которых немногие посвящённые называли Луанрэ. Среди магов и колдунов Луанрэ занимали особое положение. Эти женщины имели особый дар, позволяющий им награждать магическими способностями любого мужчину, но только при одном условии – Луанрэ должна была стать его возлюбленной по своей воле. Причём, под этим подразумевалось, что колдунья произносила особую магическую формулу в момент слияния с избранником. Зачастую Луанрэ не испытывала никаких чувств к мужчине, которому отдавала свой дар, а делала это по каким-либо причинам, например, хотела усилить могущество мага, на чьей стороне она сражалась во время бесконечных магических войн, которым предавалось волшебное сообщество в далёкие времена, когда люди только начали заселять этот мир. При этом сила самой колдуньи уменьшалась. Зачастую юную женщину принуждали произносить магическую формулу силой, поэтому многие Луанрэ скрывали свой дар, предпочитая казаться обычными ведуньями. Иначе обстояло дело с простыми мужчинами. Ведунья всегда сама выбирала, кого ей наделить даром. Дар этот был совсем иным – избранник приобретал огромную физическую силу, выносливость, бесстрашие, и был способен сокрушать полчища врагов. Сила же самой колдуньи при этом многократно возрастала. Но такие случаи встречались крайне редко – Луанрэ редко снисходили до простых смертных. Вот такой-то ведуньей и была мать Эйданы, она-то и передала своей дочери этот уникальный дар, строго-настрого запретив той открываться перед кем-либо. Каким образом Крону стала известна правда, Эйдана не знала, но, услышав его слова, пришла в неописуемый ужас и поспешила скрыться. Всё это время, пока она сидела в своём укрытии, их вчерашний разговор не шёл у неё из головы. Крон требовал, чтобы Эйдана стала его женщиной и передала ему свой магический дар. Крона с детских лет обуревали честолюбивые мечты, он грезил о всевластии и искал способы, которые позволили бы ему стать всесильным и всемогущим. Пока был жив их отец, могущественный чародей Лоренс, Крон тщательно скрывал свои планы, но через полгода после его смерти разработал чудовищный план, по которому Эйдана должна была помочь ему в достижении могущества. Эти стремления поддерживала и мать Крона – злобная, коварная, жестокая Мона. И именно она узнала, что Эйдана Луанрэ. Скорее всего, она каким-то образом выведала это у самого Лоренса, который к концу жизни почему-то стал избегать своей любимой дочери и старался, как можно реже вспоминать о первой, горячо любимой жене. Эйдана несколько раз пыталась поговорить с отцом, но потерпела неудачу. После его смерти жизнь стала для неё очень трудной, и единственным утешением была мысль, что её тайное магическое свойство никому не известно. Как она была наивна! Неужели можно было жить рядом с Кроном и его матерью и чувствовать себя в безопасности? Неужели она надеялась, что её тайна останется не раскрытой, и она проживёт спокойную жизнь? Хорошо зная характер сводного брата, Эйдана должна была догадаться, что он обязательно попытается использовать её силы для увеличения собственного могущества. Она должна была бежать от него на край света, хотя, и там она не была бы в безопасности – Крон нашёл бы её и на краю света. Что удерживало Эйдану? Она и сама не знала.
И вот она сидит, забившись в самый незаметный угол замка, и пытается противостоять силе брата, пытается удержать рвущиеся изо рта слова отзыва, пытается не побежать по его приказу как послушная собачонка, готовая вилять хвостом и преданно смотреть в хозяйские глаза. Чтобы отвлечься Эйдана стала представлять, как она гуляет по любимым местам в окрестностях Замка Ветров, как сидит на валуне в форме гигантского быка, на краю обрыва над долиной и смотрит на селение внизу. В этом селении живёт молодой светловолосый охотник, которого однажды Эйдана встретила в чаще Золотого леса. В тот день умер отец, и девушка побежала в лес, так как хотела побыть наедине со своим горем. Она неслась, не разбирая дороги, как вдруг споткнулась, упала и обнаружила, что лежит на груди какого-то незнакомого парня и смотри прямо в его карие глаза. Смутившись, она вскочила, кинулась в подлесок и, услышав окликающий её голос, рассыпалась по поляне лиловыми цветками горлянки. Всеми глазками цветов увидела она, что незнакомец вышел на поляну, огляделся и замер, пристально вглядываясь в цветы. Затем аккуратно обошёл их и скрылся в чаще. Эйдана знала, что люди не могут видеть её, если она превратится в цветы или птицу, они пройдут, топча цветы ногами, а птицу попытаются поймать, но ей почему-то показалось, что этот парень о чём-то догадался и потому обошёл полянку стороной. С того дня Эйдана часто наблюдала за русоволосым, кареглазым незнакомцем, притаившись на краю обрыва, глядя с высоты на обнесённое частоколом селенье.
Эти мысли ненадолго отвлекли Эйдану от её страхов, как вдруг она заметила, что вся окружена жидкими, испаряющимися волнами голоса, по которым в её сторону, извиваясь, движутся чёрные змейки. Она поняла, что вслед за голосовым призывом Крон отправил поисковых змеек, которые, обнаружив её, начнут откликаться на разные голоса, и тогда братец очень легко её найдёт.
- Он от меня не отстанет, надо выбираться отсюда, - пробормотала Эйдана, выбралась из своего угла и побежала длинными коридорами к выходу из замка. Она почти уже добралась до главного входа, как вдруг поняла, что впереди её ждёт Мона. Резко свернув в боковой коридор, Эйдана пробежала через анфиладу залов и в последнем, четвёртом, подошла к портрету важной дамы в высокой шляпе и богатом наряде, висевшему в нише. Торопливо ощупала раму, надавливая на фигурные выступы, услышав щелчок, толкнула стену и открыла вход в потайную галерею.
- Надеюсь, Крон не знает об этом проходе, - подумала Эйдана, услышав за спиной звук закрывающейся стены. Оказавшись в полной темноте, она взмахнула рукой, и на кончиках пальцев заплясало призрачное холодное пламя, которое осветило часть пути. Не глядя по сторонам и стараясь не обращать внимания на скрежет зубов и хлопанье крыльев, раздающееся во тьме, Эйдана пошла быстрым шагом по коридору. Шла она довольно долго, но, наконец, добралась до овальной деревянной дверцы, скреплённой металлическими полосами, открыла её и очутилась в Золотом лесу, у основания гигантской золотистолистной элдоры. Снаружи дверца была покрыта прочной серебристой корой, и когда Эйдана закрыла её за собой, никто бы и не догадался, что в стволе имеется потайной проход. Быстрым шагом девушка направилась в сторону обрыва, добралась до валуна и спряталась в выемке камня. Откинув голову на небольшой выступ, Эйдана закрыла глаза, из-под ресниц потекли слёзы. Летний ветерок трепал выбившиеся из причёски иссиня-фиолетовые пяди. Закатное солнце освещало долину, постепенно внизу яркие краски лугов и рощиц стали тускнеть и погружаться сначала в сероватую дымку, а затем и в полную тьму. В селении внизу загорелись огоньки, но Эйдана ничего не замечала.
- Что же мне делать? – думала девушка. – Я не могу сделать то, что требует от меня Крон.
В памяти снова всплыл их разговор.
- Ты и не догадываешься, какой тебя ждёт сюрприз, - Крон говорил, улыбаясь сальной улыбкой и скользя по ней раздевающим наглым взглядом. Вспомнив об этом, Эйдана вся передёрнулась.
- Я узнал, что ты, милая сестрица, скрывала от меня очень важную тайну. Оказывается, ты – Луанрэ. Что же, я решил воспользоваться этим твоим свойством. Ты ведь знаешь, что я собираюсь стать самым могущественным волшебником за всю историю нашего мира. Я уже использовал несколько приёмов для усиления своих способностей, но ты – главное моё средство. Я хочу, чтобы ты стала моей и произнесла магическую формулу. Кстати, ты не пожалеешь об этом. В постели я великолепен.
- Ты сошёл с ума! Как можешь ты предлагать мне стать твоей женщиной, ведь мы с тобой – брат и сестра, у нас один отец? – оправившись от первоначального шока, гневно воскликнула Эйдана.
- Вот в этом-то и вся прелесть. Наша общая кровь позволит мне усилить свои способности во много раз больше. Если бы ты была мне чужой, этого бы не произошло. Правда, ты при этом лишишься почти всей магической силы, но я всё равно оставлю тебя рядом с собой. Ты возбуждаешь во мне неимоверное желание, к тому же, ребёнок, который может родиться от нашей связи, будет просто необыкновенным.
Эйдана в ужасе смотрела на брата. Она никогда его не любила, считала жестоким и способным на любую подлость, но такое… Как она жалела сейчас, что поддалась на уговоры своего отца и осталась в замке после того, как туда заявилась Мона и стала полновластной хозяйкой. Лоренс встретил Мону незадолго да знакомства с матерью Эйданы. Поначалу он был очарован её красотой, но очень скоро понял, насколько коварна эта женщина. Он оставил Мону, не зная, что связь их принесла свои плоды – Крона. Встретив мать Эйданы, Эву, Лоренс полюбил её неистовой любовью. Эва согласилась стать женой Лоренса, приехала в Замок Ветров, и после рождения Эйданы они прожили несколько счастливых лет. Эва умерла неожиданно и загадочно. Эйдане почему-то казалось, что мать умерла не своей смертью, что её убили. Но она ни с кем не поделилась своими подозрениями, даже с отцом. Незадолго до смерти мамы Эйдана узнала, что она – Луанрэ. Лоренс горько оплакивал смерть любимой жены, но через три года в замок заявилась Мона в сопровождении юного Крона и жизнь Эйданы круто изменилась. Это случилось, будто вчера… Эйдана стояла на стене, в тени Надвратной башни, и смотрела на темнеющую под угасающими солнечными лучами долину, как вдруг на дороге появились две тёмные фигуры. Было непонятно, откуда они взялись. Только что на дороге было пусто, и вот они уже приближаются, и довольно быстро, к воротам. Когда эти двое подошли ближе, оказалось, что это женщина с очень красивым и злым лицом, с длинными, чёрными волосами, в развевающихся пурпурных одеждах, и угрюмый подросток. Даже издали было заметно поразительное сходство двух путников, сразу становилось понятно, что идут мать и сын.
Подойдя к воротам, женщина властно постучала. Эйдана услышала, как на стук вышел привратник, который позвал отца, затем послышались удивлённые возгласы и незнакомцы вошли. Девушка поспешила спуститься и вошла в замок, но отец заперся с пришедшими в своём кабинете и они о чём-то проговорили всю ночь, а поутру отец с сияющим лицом представил дочери свою новую жену Мону и сводного брата Крона. С того дня Эйдана будто перестала существовать для своего отца Лоренса. Он почти всё время проводил в обществе новообретённого сына, либо в объятиях Моны. Девушка чувствовала себя бесконечно одинокой, ни мачеха, ни братец не обращали на неё никакого внимания. Поначалу это обижало её, но, узнав их поближе, Эйдана была даже рада такому отчуждению. Немного ей понадобилось времени, чтобы обнаружить, что новые члены её семейства неимоверно тщеславны и жестоки. Это их замечательное свойство проявлялось даже в мелочах: Мона частенько наказывала слуг за малейшую провинность, причём, наказания были очень жестокими, и многие из них новая хозяйка замка осуществляла сама. Так, поварёнка, застигнутого за поеданием сладкого пирожка, Мона отстегала по рукам прутьями, и бедный малыш почти месяц не мог ими двигать, а личные служанки хозяйки постоянно ходили с расцарапанными лицами. Одну из них, уж неизвестно за что, привязали голышом во дворе замка на целый день, обмазав сладким соком вирры. Бедняжку облепил рой насекомых, они нещадно терзали и жалили её тело. К полудню девушка лишилась сознания, а после того, как вечером хозяйка позволила её отвязать, несчастная служанка целую неделю не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. И таких случаев было не перечесть. Крон же не упускал случая помучить, а частенько и убить какое-нибудь беззащитное существо – птицу или зверушку. Кроме того, братец не пропустил ни одной мало-мальски смазливой служанки, все они побывали в его постели. Зачастую девушки после этого бывали, покрыты синяками, а из комнат хозяйского сыночка раздавались звуки ударов и женский плач. Когда же Крон пожелал затащить в постель горничную Эйданы, за неё вступился её жених, стражник, и братец отступил. Через день обоих, и девушку, и её жениха, нашли упавшими и разбившимися у подножия самой высокой Восходной стены. Их тела были обнажены и носили на себе следы страшных пыток. Один из слуг видел, как ночью их госпожа несла несчастных по тёмному коридору, Глаза её сверкали неистовым огнём. Увиденное так напугало старика, что он побоялся рассказать о нём кому бы то ни было. После этого случая ни одна девушка не смела отказать Крону. Мона же поила девиц соком горькой ликуры, чтобы замок не заполонили бастарды.
Эйдана поначалу пыталась рассказать о происходящем отцу, пожаловаться, попросить о помощи. Но Лоренс будто и не слышал дочь. Он смотрел только на Мону и слушал только её. Тогда девушка поняла, что помощи ждать неоткуда и стала пытаться хоть как-то помочь слугам, полечить, утешить. Она знала, что бедняжки не могут покинуть замок. Так пожелал в давние времена создатель Замка Ветров, чародей Обессур. Слуги рождались и умирали в замке, они не выходили за пределы стен, их жизнь всецело зависела от хозяев. Поэтому единственным выходом для слуг была помощь Эйданы.
Но всё было не так уж и плохо, пока отец был жив. С его смертью, необъяснимой и загадочной, стало гораздо хуже. Поначалу Эйдана хотела покинуть замок, но, неизвестно каким образом Моне удалось уговорить её остаться. Как же девушка жалела сейчас, что не ушла! Ей нужно было бежать из замка со всех ног, скрыться, спрятаться! Эти полгода после смерти отца мачеха была невероятно любезна с ней, а братец даже пытался быть приветливым. Избиения и насилие над слугами прекратились, и Эйдана начала пытаться налаживать совместную жизнь с ненавистными родственниками. Хотела верить, что смерть отца их изменила. Как она могла быть такой наивной? Как смогла поверить, что хитрый и жестокий коршун обернётся робким сизокрылом? Что же, сама виновата. Теперь ничего не исправить. Остаётся либо покориться, либо сопротивляться до смерти. Крон не отстанет, не оставит её в покое, спрятаться от него она тоже не сможет – он отыщет её в любом уголке мира благодаря их кровному родству. Он может не знать, что делает сестра, но определить её местоположение сможет достаточно быстро, и не прилагая особых усилий. Остаётся только выяснить, насколько сильно нуждается в ней Крон. Если его идея – просто очередная блажь, то есть надежда, что брат просто убьёт её за непослушание. Если же нет… Эйдане даже представлять не хотелось, что придумает её братец, чтобы заставить девушку поступить по - своему. Жаль, что у неё не было боевых способностей. Эйдана не была способна создать даже простенькое магическое оружие, все её силы можно было использовать только для врачевания, в крайнем случае, чтобы укрыться от врагов. Это было слабым местом всех Луанрэ – неспособность воевать, поэтому-то их практически не осталось. Во времена магических войн Луанрэ гибли первыми. Можно было, правда, поискать защитника, но, к сожалению, Эйдана не была близко знакома с другими магами. Пока была жива мама, другие чародеи не посещали их замка, с появлением Моны гости периодически появлялись. Мачеха любила закатывать роскошные приёмы, на которых ей удавалось похвастать своими потрясающими нарядами и положением хозяйки прекрасного замка. Все гости были под стать Моне, такие же тщеславные и бессердечные. Нужно быть очень наивной, чтобы обратиться за помощью к кому-либо из них. Об этом тотчас же станет известно мачехе и брату. Просить же о помощи простых смертных бесполезно. Ни один из них не выстоит против даже самого слабого мага. Большинство из них даже не подозревали о существовании в мире колдунов, а те, кто знал, предпочитали помалкивать, боясь, что их заподозрят в общении со Злыми духами и накажут.
При этой мысли перед глазами Эйданы возник светловолосый охотник из долины. Наверняка он храбр и силён и мог бы ей помочь.
- А что, если… - подумала девушка, но тут же невесело рассмеялась, представив, как юноша с ужасом слушает мольбы о помощи от совершенно незнакомой девицы и в панике бросается от неё прочь, не разбирая дороги.
Пока все эти мысли бродили в голове Эйданы, ночь миновала, и по небу разлилось нежное малиновое сияние восходящего солнца. Лёгкий туман поднимался из долины, оставляя на траве и листьях деревьев и кустарников мелкие капельки. Всё ещё было серым и тусклым, но постепенно, под лучами встающего светила разгоралось буйство красок. Журчащие неподалёку струи небольшого водопада казались нитями серой пряжи, сплетающимися друг с другом, но стоило прикоснуться к ним лучу света, как струи тотчас же заиграли голубыми и розовыми красками и, переплетаясь, образовали фантастический поток сиреневого цвета. Лёгкий рассветный ветерок прошелестел листвой над головою Эйданы, заставив ту поёжиться от утренней свежести.
Наконец, солнечные лучи добрались до дна долины, и капельки росы засверкали всеми возможными цветами. Зрелище было настолько захватывающим, что девушка широко распахнула покрасневшие от бессонницы глаза и зачарованно любовалась пробуждением нового дня.
- Вот ты где! Не ждала меня? – плеча Эйданы коснулась тяжёлая рука и, обернувшись, девушка увидела перед собой ухмыляющееся лицо Крона. Другой рукой он сжимал поводок зиверры – ищейки. С ядовитых клыков зверя стекала на траву слюна, травинки сразу желтели и сворачивались, из круглых бордовых глаз сочился гной, зловонное дыхание чудища перебивало сладостные ароматы просыпающейся природы. Боясь пошевельнуться, девушка замерла, не сводя взгляда с обоих чудовищ.