Заповедник. Глава 1. Нежданные гости

Погода уже несколько дней была отвратительной. Летописец Камель заперся в своей библиотеке и занялся изучением собственных книг, иногда вздыхая и посматривая на окна, по которым то и дело хлестали ветви корнибуса. По стеклам неслись потоки воды. Летописец не переставал удивляться силе ветра: вихрь наперекор ливню поднимал до верхушек деревьев палки и листья, чтобы потом с воем их бросить на крышу маленькой хрупкой библиотеки, а ведь она еще недавно представлялась хозяину надежным и большим укрытием. Да, Лес снова ожил и творил что хотел.
Стеллажи, покрытые нестираемой пылью, время от времени, казалось, оживали, когда тишину нарушал шелест страниц или недовольный голос летописца:
- Уже четвертый день льет как из ведра! Невообразимо! Да что он себе позволяет! Совсем распоясался!
Десятилетний обитатель этого дома, Карсен, тщетно пытался скрыть свою радость и втайне желал, чтобы ураган бушевал хотя бы несколько недель, потому что в первый раз дядя Камель разрешил посмотреть, что творится на полках его таинственного хранилища.
Пару десятков лет назад летописец открыл на верхних этажах гостиницу - больше от скуки, чем ради лишней монеты. Обычно постояльцев было немного: здесь останавливались только колдуны, пришедшие за каким-нибудь уникальным фолиантом, либо паломники, жаждавшие увидеть священные книги, в которых сохранялась мудрость времени. Но теперь ураган многих застал врасплох, поэтому странники предпочитали преодолеть несколько лесных буреломов, чтобы скрыться от стихии и найти теплый ночлег у Камеля. Сейчас книжный отель был наполовину полон. Летописец не стеснялся просить помощи по хозяйству у постояльцев, да и гостям заняться было нечем, и они часто спускались на первый этаж, где для них всегда находилось дело.
- Эй, хозяин! Можно войти?
Неожиданно громовой голос потряс библиотеку. На пороге стоял человек. Он застыл в изумлении и даже не пытался закрыть дверь. Порывы ураганного ветра ворвались из сеней внутрь и осколками своей ярости тут же начали терзать страницы, сдувать перья и опрокидывать чернильницы. Дверь жалобно заскрипела.

- Закрой же дверь! Скорей! - Взмолился Камель. - Руки! Мне категорически не хватает нормальной пары рук, которая все здесь приведет в порядок! - Летописец на бегу покосился на детину, тащившего охапку с книгами к одному из массивных столов. - Вот! Тут надо веревку привязать, а то все сломано к чертовой матери!
Детина, спокойно выдержав еще один испепеляющий взгляд хозяина, едва слышно буркнул: - А, старик всегда такой, когда не может разобраться в своих книжках, - затем он завершил свой нелегкий путь к столу и начал важно перекладывать стопки.
Хозяин, приладив на место дверь, обратил свое внимание на гостя, который, судя по выговору и отвисшей челюсти, был явно издалека. Гостю это внимание показалось крайне неприятным.
-Ну, - строго спросил летописец,- и как же это ты ухитрился сюда добраться? На твоем лице написано, что ты шел совсем в другое место!
Это было уже слишком. Собравшись с духом, чужеземец хотел уже нырнуть в дебри стихии и даже, бурча что-то про вселенское хамство, протянул руку, чтобы толкнуть дверь, как вдруг в глазах потемнело, и он обнаружил себя лежащим на полу. Его ухо догнал кулак тощего на вид библиотекаря, который от возмущения даже стал немного заикаться.
- Нет вы посмотрите! Ходит где вздумается и считает, что так и надо! Еще и дверку мне опять чуть не сломал, а я только все наладил! Ты живым, мил человек, дальше двухсот метров отсюда не уйдешь, я тебе обещаю. Вслушайся-ка! - И гость расслышал в завывании ветра леденящие звуки. Раньше они смешивались с грозой и были не так заметны. Чужеземец также обратил внимание, что звуки стали тише - как будто тот, кто их издавал, ушел далеко отсюда.
- Это, друг мой иностранный, волки. Шли по твоему следу. И на грозу им наплевать, потому что они там все снаружи заодно. Раздевайся и давай поболтаем. Эх... Руки. Мне нужны руки! Карсен, чаю! Живо!
Гость с трудом поднялся и с опаской отошел от хозяина. Кто бы мог подумать, что Камель настолько силен. "Да кто он такой? - спрашивал сам себя чужестранец. - Что ж, пожалуй, стоит остаться и все выяснить! Не каждый день встречаешь ботаников, сильных, как бык".
Камель помог гостю снять снять накидку из сшитых шкур диких животных. Опытным взглядом охотника летописец определил, что шкуры великолепного качества и явно не из этого Леса.
- Отличные шкуры! Давно таких не видел.
- В наших местах много дичи. Меня зовут Таннар, я оттуда, где садится солнце.
- Давно я там не был. Я Камель.
Намокшая, эта накидка весила тонну. Гость с облегчением выпрямился. Его длинные светлые волосы, связанные шнуром, казалось, были из воды. Он с трудом снял огромные сапоги из кожи буйвола и только теперь выдохнул:
- Благодарю.
Летописец придвинул гостю чашку с чаем и прищурился.
- Так куда ты следуешь, Таннар?
- Это мое дело.
- Эй, Зак! Бросай это все и возвращайся к себе, - неожиданно громко крикнул Камель детине-помощнику. - Благодарю тебя. Если возникнет желание зайти к нам завтра, буду рад тебя видеть.
Зак оторопело стоял посреди библиотеки с двумя стопками фолиантов после того, как чуть не налетел вместе с ними на один из громадных стеллажей. Дело в том, что летописец никогда не говорил здесь так громко, он следил за тишиной в библиотеке, словно заботливая матушка за сном своих детишек.
- Зак, пожалуйста, быстрее. - Детина мгновенно поставил стопки на стол и вылетел из хранилища. Летописец продолжил.
- Я не случайно задаю вопросы, Таннар. Мало кому придет в голову идти несколько недель в такую погоду, особенно если путь лежит через наш Лес. Я хочу знать, почему Лес недоволен.

И Камель продолжил прерванную работу, не переставая, однако, следить за иностранцем. Он принес несколько книг с абсолютно пустыми корешками, и положил стопку на стол. Названия на верхней обложке гость не увидел.
Вдруг Таннар услышал еще один голос - пронзительный и взволнованный.
- Дядя, дядя! Тут их еще много! Почти целая полка новых! Тащить?
- Нет, погоди, я пока попробую изучить эти. Целая полка, говоришь?+ Да, грядут большие перемены.
Гость все еще пристально следил за хозяином. Боль в ухе до сих пор давала о себе знать, и Таннар то и дело думал об огромной силе летописца. "Книжный червь" совсем не прост. Кто же он?
Камель взглянул на стопку книг, и его глаза снова сощурились. Чужестранец увидел на верхней обложке какое-то слово и обомлел: он мог бы поклясться, что пять минут назад обложка была пустой. Летописец же прошептал что-то вроде: "Так-так-так…",- взял книгу и задумался, глядя на переплет.
Сейчас в голове мудрого книгохранителя звучали тысячи наречий, но ни одно из них не подходило. И вот когда разум добрался до десятка мертвых языков и остановился на одном из них, летописец наконец про себя прочел возникшее название на обложке: "Новое начало". "Так-так, - подумал он, - и что же там в прологе?". Камель открыл книгу и медленно стал вспоминать древнейшие слова этого языка. Вот что там было написано:
- Эй, хозяин! Можно войти?
Неожиданно громовой голос потряс библиотеку. На пороге стоял человек. Он застыл в изумлении и даже не пытался закрыть дверь. Порывы ураганного ветра ворвались из сеней внутрь и осколками своей ярости тут же начали терзать страницы, сдувать перья и опрокидывать чернильницы.
Прочитав весь сегодняшний разговор с чужестранцем, летописец обнаружил такие слова:
"И тогда Камель рассказал чужаку обо всем, ибо Таннар должен знать историю Леса".

Летописец потрясенно глядел на переплет. Так вот зачем здесь этот невежа!
На их столе дымился чай. Карсен добавил в него очередную порцию зеленых ягод. Полная тишина на несколько минут вернулась в библиотеку, и Камель тяжело вздохнул:
- Что ж, чужестранец, мне придется рассказать тебе о нас. Так предначертано, а я не вправе вставать на пути у книги.
Таннар не поверил своим ушам! Вот это удача!
Маленький Карсен открыл рот и замер. А затем бросился летописцу на шею:
- Наконец-то, дядя! Наконец-то ты расскажешь эту историю! Я дождался!
- Прекрати меня так называть, Карсен! Сколько можно тебе об этом напоминать!
"Странно. - Мелькнуло у Таннара в голове. - Если он не племянник, то кто? Сын что ли... Вряд ли... И этот черт не больно-то ласков с сыном... Очень странно!"
Камель горько усмехнулся.
- Принеси-ка сюда побольше еды и чаю, Карсен. Вечер предстоит длинный.

- Отец отдал меня в Восточную Башню, - сурово начал летописец, но затем его лицо словно посветлело от нахлынувших воспоминаний. - Как же это было давно! Да, сейчас почти невозможно представить, каким было это заведение. Нас учили порядку Вселенной, мы узнавали, по каким законам она строится, как можно их правильно использовать и изобретать что-нибудь новое.
- Школа магии! - Неожиданно воскликнул десятилетний Карсен, так и застывший с чашкой чая в руке.
- Пусть будет магии. Но вообще мы просто учились слушать, ощущать и понимать. Сядь за стол, Карсен, и поставь чашку.
Чего стоило туда попасть! Здание Башни парило на высоте метров десяти, не меньше. Каждый день перед входом мы сталкивались с очередной загадкой: нам нужно было придумать, как проникнуть внутрь, ибо что творилось в головах у старших из нас, мы не могли представить. Каждое утро двери оказывались запечатанными. Не знаю, они делали это специально, чтоб наши головы работали все время, или же их настолько поглощали собственные идеи, что они забывали про нас. А может, им было просто плевать. Тем не менее мы переняли их образ мыслей очень быстро. Однажды мне пришлось приготовить отвар корнибуса, я превратился в птицу и залетел в окно ,чтобы не опоздать на эксперимент, где собирался ассистировать, но обычно мы отыскивали вход в какой-нибудь дирижабль или путь к спрятанной лестнице, которые могли довести до входа. Да и дверь в Башню оказывалась где угодно, поэтому мы приходили задолго до начала занятий. Через несколько лет становилось проще: поскольку у нас уже накопилась целая коллекция механизмов, по утрам мы спали дольше, зато по ночам мастерили очередную машину или отыскивали новую порцию полезных заклинаний. За все время моей работы я не слышал, чтобы кто-нибудь хоть раз опоздал к мастеру: за это тебя могли сделать объектом эксперимента или исследования, а это... впрочем не к ночи такие темы. Многие из нас оставались в Башне работать и изучать законы природы навсегда.
А потом что-то случилось+ Словно все люди начали болеть, такой болезнью, такой, знаете, когда не сразу становится понятно, в чем дело. Сначала человек ослабевает физически, потом вроде бы выздоравливает, но продолжает терять силы. Иссекают силы, потом исчезают ощущения, умение и желание слышать. Я даже описать не могу, насколько быстро они забыли все то, чем обладали долго-долго. Вскоре магические способности стали чем-то недостижимым, а чуть позже - противоестественным. Помню, как трудно и мне стали даваться заклинания, хотя я всегда был первым по этому предмету. Я брел как во сне между слов, и ни одно из них мне не казалось знакомым! Это страшно, очень страшно, потому что вдруг ты оказываешься ни чем: все, что ты умел и к чему стремился, умерло.
Много народу тогда сошло с ума, и каждый день мы узнавали о новом самоубийце.
Но время шло, большинство смирилось с такой жизнью; они научились вести хозяйство и просто существовать. Магические способности уснули, а чтобы снова их разбудить, требовалось очень много сил. Я тогда работал в два раза больше, я боялся забыть то, чему научился, и страшно выматывался каждый день. Вскоре разрыв между нами, оставшимися в Восточной Башне, и теми, кто предпочел жить в забвении, стал слишком большим; мы почти не выходили из Башни, они не заходили к нам. В итоге магия осталась только в наших руках; у тех, кто ее оставил, больше ничего не получалось, и они предпочли думать, что ничем на самом деле не обладали. Затем, как это обычно и бывает, поползли слухи, будто мы занимаемся чем-то противоестественным и нехорошим: за пределами Башни жизнь становилась все тяжелее, и в итоге в этом обвинили нас. На деревни нападала саранча - они говорили, что мы ее наслали; в год засухи на нас огрызались и пытались забросить камни на территорию Башни. Но все это мы переживали без страха, хотя и не без грусти, пока не случилось действительно страшное.

Оглушительный удар грома напомнил собеседникам об урагане. Стены и пол заскрипели, а струи дождя забили по окнам, словно десятки водяных копий. Казалось, еще секунда - и стекла не выдержат. Дверь снова заскрипела. Летописец вскочил, и иностранцу показалось, что в тяжелой руке Камеля блеснуло лезвие.

- Почему без стука? - почти шепотом спросил летописец кого-то за дверью.
- Не хотел шуметь. Я же вежливый, ты знаешь. У меня к тебе дело.
Ветер завыл сильнее. Невысокий худощавый парень с огненно рыжими волосами быстро вошел в комнату. В полумраке он напоминал костер с пламенем из воды. Его огромные карие глаза тут же замерли на фигуре чужестранца, и он произнес:
- Кто это?
- Это Таннар. Он оттуда, где садится солнце. Он мой гость.
Но рыжему было явно не до церемоний.
- У меня к тебе дело. Срочно и не для чужих ушей.
Камель подозвал мальчишку:
- Чаю, живо!
- Не буду я твой чай, я же сказал, что это срочно, - нахмурился рыжий.
- А это не тебе! Ты же не любишь церемоний, твоя вельдская вежливость сходит с ума от слова "Спасибо", - усмехнулся летописец. - А вот мой гость, вероятно, с удовольствием выпьет еще чашку.
- Благодарю, - пробормотал Таннар.
- Я скоро вернусь,- Камель быстро взял гостя за локоть и отвел подальше вглубь, в книжные коридоры. Ни звука не донеслось до любопытного гостя, как ни напрягал он свой острый слух.
Рыжий был в ярости:
- Чего ты ждешь?! Ее смерти? Наконец-то отделаешься от сумасшедшей, а?
- Как давно ей худо? - Летописец оставался невозмутимым.
- Двенадцать дней как я долблюсь тебе в дверь каждый вечер!
- Я скоро буду. На вот пока. Оно острое, но она должна терпеть. Еще окна открой, пусть ветер гуляет по комнате, и свет пригаси, чтобы как снаружи, так и у нее в покоях было. До вечера полегчает, а там я поспею.
- Ты играешь с огнем! Ей с каждым днем все хуже! Я сейчас же еду туда, но сначала вытащу из тебя ответ: сам-то знаешь ты, что делать, или тебе просто плевать? - Рыжий почти схватил летописца за грудки, но Камель вырвался и проворчал:
- Это всё, понял? Передай ей это.
Рыжий выругался, мгновенно развернулся и огненным вихрем вылетел из дома.
Камель тяжело вздохнул, снова сел за стол и продолжил историю, изредка прерываясь, чтобы хлебнуть горячий чай из тяжелой кружки.
- В ту ночь меня разбудил страшный шум, а потом оглушительный стук в дверь. Я подскочил и выглянул в окно: вокруг нас горело все: лес, трава, изгороди; языки пламени пожирали каждый миллиметр созданного нами и десятком поколений предков. Жители соседних деревень пытались придвинуть к Восточной башне гигантские лестницы, чтобы ее поджечь. Несколько фермеров уже свалились в пропасть. Я наблюдал Армагеддон.
Они решили, причина их бедствий в нашем колдовстве. Те, кто еще помнил, какими способностями обладал раньше, предпочел думать, что это мы отобрали у них магию. Эта ночь нас превратила в ведьм, которых сжигала инквизиция. Слава богу, защитой Башню обеспечили сполна, но люди оказались настойчивы. Больше такой злости, как та, что пылала в их глазах тогда, я в жизни не видел.
Борьба продолжалась несколько месяцев. Поначалу наша защита выдерживала любые натиски. Их катапульты бросали огромные горящие бревна, но ни одно из них не попало в цель. Однако человеческая изобретательность в таком предмете, как оружие, меня всегда поражала! Уже через неделю после начала они стали вспоминать магию. Неплохим оказался повод, а? Они стали читать книги, упражняться в умении слышать неслышимое и чувствовать неощущаемое. Конечно, кое-что им удалось: они продвинулись в познании магии на пару заклинаний, полезных в хозяйстве, но это разозлило их еще больше.
Тогда фермеры позвали разных людей из других мест, могущественных и азартных - чтобы нас уничтожить. Общими усилиями они постепенно подтачивали нашу защиту. Кроме того, мы оказались в осаде, ведь у каждого выхода Башни стояли вооруженные люди. Мы поняли, что должны создать более безопасное место и переселиться туда. И вот когда каждый из нас научился тайно покидать Башню, мы по очереди уходили работать над самым удивительным организмом на Земле. Над этим Лесом.
- Что же в нем удивительного? - вдруг спросил Таннар, а мальчишка прищурился и стал наблюдать за морщинистым чужеземным лицом гостя.
Летописец помолчал, а потом ответил:
- Удивительного много. Но самым неожиданным для нас оказалось то, что Лес однажды перестал слушаться его создателей. Он начал сам собирать для себя животных, птиц и растения, при этом многим из них отказывал даже в ночлеге. В итоге мы почти потеряли над ним контроль, а сейчас способны только помогать ему бороться с неприятностями. Но, конечно, он позволяет нам изучать его. Теперь мы служим Лесу. Так-то. Лес редко пропускает чужих - только когда кто-нибудь из создателей может поручиться за чужака, но вот за тебя, Таннар, никто из них, кажется, не поручался. Так?
Таннар кивнул и пробормотал:
- Удивительно… как я...
- А что случилось с Башней? - прервал их Карсен.
- Ее разорили и разрушили. Мы только-только успели уйти. Сердце рвалось, когда мы наблюдали из укрытий, как полыхает наша цитадель. Еще спустя несколько месяцев кто-нибудь из нас возвращался на эти руины, чтобы наполниться тем временем счастья и науки, но вскоре и паломничество прекратилось. Теперь мы все в разных местах.
- И много вас? - заинтересовался чужестранец.
- Сегодня принесли дурные вести. Я теперь и сам не знаю.
Гость, явно не поверивший в эту осторожную чушь, готовился было задать еще один вопрос, но хозяин посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
- Послушай. Вести тревожные и впрямь. И тебе надо скрыться пока. Мальчик отведет тебя вниз и спрячет от ненужных глаз в глубоких покоях: там ты отдохнешь до завтра. Я буду у себя - надо подумать, что делать дальше. И вот что. С этого момента и до первых петухов - ни звука, ясно? Предупреждаю: Лес не планирует, что ты переживешь эту ночь.
Он приказал Карсену постелить постель гостю и сам, казалось, отправился спать.
Никто из обитателей библиотеки не видел, как из прихожей в бушующий лес метнулась наперекор ветру черная тень.