МАЛЕНЬКИЙ

На столе - все необходимое: листок ватмана, шариковая ручка, магнитофон с новой кассетой (хоть и куплена уже давненько, а послушать никак не удавалось, вот и кстати, заодно и прослушаю). Еще - кофе, как без него…
За окном - солнечный день. Стол стоит у окна и освещение - что надо, как по заказу. Вот и славно. Сиди, рисуй, музыку слушай. Отвлекать сегодня никто не будет - домашние в село рванули. А для остальных меня сегодня нет.
Ну, кто сказал, что когда человек наедине со своими мыслями - это одиночество? Ничего подобного. Когда их выкладываешь на бумагу, обособляешь, они начинают жить самостоятельно и получается компания, с которой не соскучишься.
…Ручка должна быть хорошая. Долго подбирал, - чтоб паста не собиралась на кончике наплывами - для Рисунка они смерть. Ничего потом не исправишь. Кляксу, даже маленькую, все равно будет заметно.
Казалось бы, а зачем так усложнять - ручкой, сразу набело? Ведь есть же такая простая штука как карандаш? Э-э, нет! Когда ручкой прикасаешься к бумаге, дыхание само собой задерживается. И если уж начал линию, то и ведешь ее не дыша. Иначе - грудь, вбирая воздух, расширится, поведет руку - короче, тут чистая механика. Тут, если в суть глянуть, можно кучу теорий выдумать. Впрочем, и выдумывать не надо, - уже сделано. С излишком даже - от простенькой, той самой, механической, до… Типа: раз я не дышу когда рисую, значит физиологию свою сдерживаю, а духу волю даю. Совсем как стрелок, перед тем, как на крючок спусковой нажать. Может и так, кто знает. Ни доказать, ни опровергнуть ни одну из таких теорий невозможно. Хотя, интересно конечно, как и почему, и почему именно так, а не иначе. И почему на склоне лет многие стесняются сделанного, как будто они не свои мысли на бумагу, в камень, в бронзу, а чьи-то посторонние. Как будто созданное ими в некотором смысле было самостоятельно, довлело и - протчее, протчее…
Ну, - «Play» и поехали.
Вот этот воин, которого рисовать хочу, он у меня откуда взялся? Я что, - сидел и думал о нем? Детали рисунка придумывал? Эту линию туда, а эту разсюда, и вот заэтак завернуть? Ерунда. Детали, - их нет еще. Мелкие, они появятся в процессе. Есть пока что только общие черты. Например: на нем должен быть плащ. Обязательно тяжелый. Голова опущена. Верхнюю часть лица скрывает капюшон. Руки опираются на вертикально поставленный лук. В левой руке - стрела. Полу плаща поднял ветер - то ли для того, чтоб показать мягкие сапоги с приподнятыми острыми носами, то ли там действительно ветрено… «Чужие сны я вижу ночью, чужая жизнь мне снится днем…»
Да, двигаться на рисунке можно будет только полам плаща. Только тогда рисунок и получится. Воин должен быть застывшим. Не казаться, а быть! Застылостью и подчеркнется, что извилины у него в этот момент перегрелись. А перегреться им есть от чего. Стрелу ведь и вернуть можно в колчан, а можно и выронить. Или выстрелить все-таки… Это - на его усмотрение. Тут важно, чтобы никакой зритель не смог сказать: «Он ее может только сломать и все тут». А вот и ни фига! Если все получится, с одного взгляда будет ясно, - он не в состоянии решить, что с ней делать. Все наготове, все есть, а вот, на тебе… Такая, блин, загадка природы. И не то, чтобы он цель пожалел, - стрелял он их, стрелял, - нет, просто вдруг смысл отстреливания - потерялся. Вот теперь и стой, думай. Вроде бы все можно, все по силам, а ничего не решишь. Трясина, одним словом. Хоть новую жизнь начинай. Плащ долой и - в монастырь. Или в кабак - лук пропивать. Или чего похуже еще…
Идея не новая, конечно, оригинальностью не блещет. Какая уж тут оригинальность, если люди тысячи лет все об одном и том же… Почти видовой признак. Так ведь и я – «людь»? И это состояние мое - чисто человеческое. К тому же – нынешнее (подробности – опустим). Болит. Потому и рисовать мне этого воина - хочется. Да и надоел он. Уже два дня перед глазами. Не нарисую, - не избавлюсь. Проходили уже.
Хорошо, что мои все разъехались…
Так, - сначала прорисовать контур лица. Капюшон нависает на глаза, видны нос и сжатые губы, - выдох…
Да, ручка - хорошая. Линия, - где надо едва заметна, где надо - толще. И музыка тоже подходящая - без торопливости, суетливости и еще множества других «…сти». Именно под настроение воина подходящая. «М-на-на-на, ум-на-на-на…» Думай, воин, думай. Решай, для чего тебе лук со стрелами. И, если не стрелять, то на фига, спрашивается, жизнь положил, чтоб инвентарем этим обзавестись, да умением?
Даже странно, что музыка так совпала. В ней же должно быть что-то свое, какой-нибудь самостоятельный образ?
Уф-ф! Выдох. Отдышимся, мальчик мой, отдышимся…
Вот, - есть лицо. Худощавое. Нос прямой, короткий, губы сжаты. «М-на-на-на, ум-на-на-на…» Нормально. Можно отхлебнуть кофе и продолжить.
Выдох.
Ну правильно, какая же музыка без образа. Вот и в этой есть: на инвалидной коляске сидит девчушка лет десяти. Лица не разглядеть, черты размыты. Ноги у нее не действуют. Зато руки… Замечательные руки. На коленях у нее самодельная кукла. Из туго скрученных тряпок. Кукла? Нет, это слишком сильно - уродца такого куклой называть. Чучелко - вернее будет, ну что она могла из тряпок сделать. Разъезжаются они, разматываются, их постоянно подправлять надо, чтоб форму сохраняли. Что руки и делают. Приглаживают уродца, приглаживают: «Маленький, маленький…»
Н-да… Что-то есть в этом… Вот это ее движение - передать бы на бумаге. И спокойствие их, и удободостаточность - тоже. Что она в нем нашла? Что бы ни нашла, а с другим чем-то играть не хочет.
Я ее понимаю. Ей, должно быть, и так хорошо…
Последние аккорды музыки. Отлетают, стандартно затихают вдали. Так люди тянутся в попытке ухватиться за что-нибудь, чтобы остаться.
Последние! Да, точно, магнитофон замолк. Это - все? Закончилась уже кассета?
Быстро… Сорок минут все-таки… Ну, и что же я успел нарисовать?
Голова воина, капюшон… Да, нормально. Именно таким он и должен быть. Потом еще, когда прорисуется вся фигура, нужно будет на капюшоне дорисовать нашитые бляшки-значки, типа стилизованные фигурки животных.
Кофе мне! Кофе!!!
Нету, - чашка пустая. Значит, заварить еще и - продолжить. Под ту же музыку. «М-на-на-на, ум-на-на-на…» Нормально под нее работается. Это потому что тот, кто ее сочинил, имел в виду что-то близкое по теме. Ну да, все мы об одном, почему бы и нет. Видовой признак, что же еще.
………..

Глоток кофе, «Play», плащ у воина - тяжелый…
Девчонка - все там же. На коляске. Поглаживает уродца, все так же приговаривает: «Маленький, маленький…» Вокруг нее бледный свет. Дальше - ничего не различается. Темнота.
Похоже, где-то там у нее могли бы быть родители. Нормальные, здоровые, с руками и ногами. Может, и с крылышками. Нетрудно представить, как они подлетают, кружатся, что-то пытаются ей втолковать, например: «Ну чего ты, есть другой мир, где намного лучше, светлее, где есть много чего стоящего. Брось ты своего уродца, полетели…»
Сдается мне, ничего такого они ей не говорят. Только кружатся и смотрят на нее. Потому что они ее понимают. Как и я. Понимают, - сейчас ей никого кроме этого чучела не нужно. Как мне кроме этого воина… Ей хорошо так. Пусть он и без ног, и без лица. Для нее ведь что главное? Чучелку с ней хорошо - вот что. Брось его - станет обычной кучкой тряпок. Потому что сам по себе не значит ничего. Как же она может его бросить?
Темнота эта вокруг нее… Не темнота вовсе. Просто от девчонки свет исходит. И он чуть ярче фона. Слабенький, но - ярче ведь. Потому, все остальное темнее кажется. Темнее, чем она.
Интересно, сочинитель музыки именно их имел в виду? Или они, все-таки, мое воображение?
Странная кассета какая-то. Съедает время со страшной силой, - сорок минут опять исчезли. И парочка эта - тоже странная. Оба безликие, ущербные…
Да бог с ними. Им же хорошо вместе? Вот и пусть себе. Что им еще надо. А время - оно летит потому что занят. В безделье оно растягивается - тому, кто это чувствовал острее других, легко было шагнуть к теории относительности.
Что им еще надо…
А нам? Людям? Мне - глоток воздуха, кофе и - продолжать, продолжать рисовать. Воину моему нужны ноги. А остальным - не знаю. Поэтому - «Play» и выдох. Так хочется сегодня же и закончить рисунок. Когда еще будет другая такая возможность, чтоб никто и ничто не отвлекало…
«М-на-на-на…»
Может воина босым нарисовать?
Это еще что такое? С чего ему босым быть? Пропил он сапоги, что ли? Рано еще, ничего он еще не решил. Сапоги ему нужны. И такие, чтоб сразу видно было - хорошие.
«Ум-на-на-на…»
Ч-черт!!!
Кляксанул все-таки!
Вот, бли-ин…
И не исправишь. Как же так получилось? «Ручка хо-орошая». Все они одинаковые!
Н-да, сапоги теперь не получатся. Разве только… Спрятать голенища под штанами? А штаны - что-нибудь типа скифских, широкие такие.
Воин, как тебе такой вариант? Это единственное, что тут можно сделать. Нужно попробовать, не прощаться же, - вон уже сколько сделано… Извини.
Выдох.
А девчонка-то… Сидела-сидела и - на тебе. Когда она успела повернуть уродца ко мне лицом?
«Лицом»?! Каким еще «лицом»? Нет у него ничего подобного. Да и у нее - тоже… И зачем повернула? Были б у него глаза, тогда понятно, а так - у него другое «зрение» должно быть, значит, и разворачиваться ему не надо. Разве только, чтоб обратить на себя внимание… Демонстративно этак показать, мол, «мы тебя видим»…
Обособились уже – вот что. Вот этого мне только и не хватало. Теперь не отвяжутся, пока не нарисую. А как же воин? Его рисовать - о нем и думать надо. Иначе не получится он. Испорчу.
Нет, «Stop». На фиг эту кассету! Отвлекает. Лучше уж без музыки рисовать.
Ну, воин, что, как тебе такие штаны? Годятся? По-моему - да. Вот и ладно. Иначе пришлось бы и впрямь распрощаться.
Так, а вот теперь можно заняться его руками. Левая сжимает стрелу, древко должно быть чуть изогнуто - на грани надлома.
………….

Это ж надо, какая въедливая мелодия была! Магнитофон выключен, а она все крутится и крутится в голове. Выброшу я эту кассету вообще к чертовой матери!
И с картинкой этой, - девчонка, уродец, - тоже хреново. Не исчезает. Наоборот даже, - детали, мелкие какие-то, несущественные совершенно, все больше и больше проступают. Невозможно так - рисовать одно, а думать о другом!
«Маленькие», вы действительно так хотите сюда, в этот мир, на бумагу? Плохо, что ль, там, в моем воображении? На бумагу… На бумаге, оно, знаете, как, с бумагой все что угодно случиться может. Зачем вам это?
………………

Навязались, дрянь. Не сосредоточишься! Вовремя, ага. Руки-то, у воина, чуть не самая важная деталь рисунка. Тут одним неверным штрихом можно все похерить! Это вам не сапоги, тут уже вариантов не будет.
Что-то нужно делать, что с вами делать, «маленькие»? В другое время я вас нарисовал бы. И вы существовали бы - с телом бумажным, совсем отдельно от меня. Вас подпитывали бы человеческие чувства - взгляды посторонних людей. Без них - нельзя. Без них все умирает, исчезает. Зато, как оживает то, на что направлены взгляды людей! И чем они разнообразнее, тем живее вы. Наверное, и вы это знаете. Тогда понятно, почему рветесь из меня наружу. Воин - так же рвался… Но с ним-то понятнее, я знаю как и почему он такой появился у меня. Через такое все люди проходят. И лучшего образа, чтоб передать состояние самого перехода - не найти. А вы… Вы из другого какого-то состояния.
Но сейчас вы мешаете. Нужно воина закончить. Совсем немного еще. Вот, осталось дорисовать кончик стрелы…
…………

…Да, по-моему это то, что я и хотел нарисовать. В следующую минуту он решит, что делать со стрелой… Решит ли? Не знаю. Это уже - его жизнь… И жизнь того, в кого он мог бы выстрелить. Это – черта, за которой переход в следующую жизнь. И нет дороги назад.