Загадка (главы 18,19 ,Эпилог)

Глава 18. Друзья

Они медленно двигались по туннелям через большие и малые пещеры на север. Медленно, но упорно, не останавливаясь, выжимая из разбитых тел последние капельки сил.
- Нико, миленький, потерпи. Уже немного осталось.
Рита чуть не плакала, разрываясь между желанием поскорее добраться до пленённой госпожи и сложившимися обстоятельствами. Она пошла бы одна, но совсем не ориентировалась в этих бесконечных ходах и пещерах. Для этого ей нужен был Ярл, медленно плетущийся позади. Он скрипел зубами от боли в простреленном плече, но шёл, шёл, шёл…
Рита не возилась бы с Нико, но госпожа Рафаэлла никогда не простит ей того, что она бросила в беде их отважного вояку.
Ясные Звёзды! Но и тащить его с собой было уже почти невыносимо. За время их пути он уже несколько раз терял сознание. Рита, которая и сама мучилась непрерывным кружением в голове, вынуждена была буквально тащить на себе тяжеленного, почти стокилограммового солдата.
А он задыхался. Воздух шумно, с трудом вырывался из его перебитых лёгких, в глотке что-то отвратительно булькало и клокотало. Из щербатого рта по подбородку стекала кровь. Лицо клона было бледным, глаза «стеклянными», ноги еле передвигались и уже почти не слушались своего хозяина.
- Слушай, а это правда, что вы, военные клоны, совсем боли не чувствуете? – спросила Рита, когда ей показалось, что солдат снова готов потерять связь с реальностью.
- Так точн… о-о-о… почти…
- Держись, Нико. Держись, пожалуйста!
Рита стёрла с лица горячие слёзы и поцеловала «солдафона» в распухшую, покрытую холодной испариной щёку.

***
Рафаэлла поклялась себе, что ни при каких обстоятельствах, ни от каких пыток и унижений не закричит и не заплачет. Её слёзы только позабавят этих чудовищ в человечьих шкурах. Но где же найти столько сил, чтобы не сорваться, не сойти с ума!?
Они собрались вокруг неё, смеясь и бесстыдно обсуждая особенности её фигуры.
- Знаете, госпожа Янсен, - сказал Человечья Шкура, подходя к ней вплотную и шумно дыша ей в лицо запахом давно не чищенных зубов, - Мы с ребятами никак не можем прийти к единому мнению относительно ваших размеров. Ну-у, сами понимаете: грудь, талия, бёдра… Может, развеете наши сомнения? Кое-кто на это две будущих выручки поставил.
- Восемьдесят восемь – шестьдесят три – девяносто два, - отчеканила девушка, стараясь казаться бесстрастной к его нахальным, глумливым словам.
- Господа, - обернулся главарь к своей гогочущей шайке, - а ведь я оказался ближе всех к истине. Стало быть, мне и проверять первым.

****
- Что же нам делать, господин Ярл?
Рита могла в любой момент сорваться с места и наделать глупостей, потому Ярл резко осадил её.
- Прежде всего, Рита, не паниковать!
- Но они же там её растерзают!
- Слушайте! – прохрипел вдруг Нико, в полном бессилии сидевший поодаль.
- Чего? – не понял Ярл; он был крайне раздражён и не собирался этого скрывать.
- К нам что-то приближается.
Ярл секунду помолчал, прислушиваясь, потом раскрыл рот, чтобы отчитать бестолкового клона в самых нецензурных выражениях. Но тут и Рита уловила странно знакомый звук, идущий из глубины туннелей.
- Там что-то есть, правда, - сказала она шёпотом и невольно присела рядом с Нико, желая чувствовать кого-то подле себя.
Тут уже и Ярл услышал торопливый топот множества ног и характерные для их хозяина высокие трубные звуки.
- Многоножка?!
Ярл насторожился, так как встреча с взбесившимся зверем совсем не входила в его планы. Но его недовольство не имело здесь ровным счётом никакого значения, и через несколько секунд у южного хода появилась вытянутая морда той самой многоножки, которая уже успела сослужить ему, Рафаэлле и клонам хорошую службу. Завидев людей, она взвизгнула и остановилась. Но что самое поразительное, на её широкой спине, мерцая воинственно-багровым перламутром восседал (а вернее, возлежал!) токсил, собственной мерзкой персоной.
- Мерзость! – Рите даже на мгновение почудилось, что она готова расцеловать это отвратительное с виду, но удивительно верное существо.
«Какая же она умница! – подумала женщина-клон, успокаивая многоножку, - Ведь теперь можно будет застать бандитов врасплох!»
Ярл будто прочитал её мысли. Он вскочил на спину зверя и направил его в «нору», где пятеро негодяев уже нагло лапали его молодую жену.
Мужчина дёрнул многоножку за чувствительный выросты на затылке, и та резко встала на дыбы. Сразу восемь сегментов её гибкого тела поднялись в воздух, вознося ездока на добрых три метра над кучкой оторопевших бандитов.
Сразу несколько когтей длинной с ладонь вонзились в тела двоих из негодяев, когда многоножка вдруг резко опустилась на пол. Крики боли и ужаса наполнили своды дикой «норы». Два преступника уже корчились в предсмертной агонии, а многоножка заносила свои смертоносные когти для очередного удара. Зверь прекрасно помнил внешний вид и запах тех, кто ранил его, и это не могло сойти злодеям с их уродливых пятипалых лап.
Ещё один преступник дико заорал, хватаясь за разодранное горло. А тем временем главарь банды и единственный оставшийся в живых его подручный оправились от потрясения и открыли по животному огонь. Зверь хорошо запомнил первую встречу с вооружёнными людьми и потому как мог прятал уязвимую голову за извивающимся толстокожим телом. Он резко дёрнул последним сегментом тела и сбил с ног сразу обоих противников. Рядовой бандит при падении ударился головой о выступ породы и потерял сознание. Многоножка тут же вонзила в него когти.
Видя, что теперь уже ему никак не справиться с яростью животного, Человечья Шкура схватил Рафаэллу и приставил дуло лучемёта к её виску.
Ярл резко дёрнул многоножку за чувствительные выросты, и там нехотя остановилась.
- Всё, Янсен, лопнуло моё терпение…
Бандит, таща за собой Рафаэллу, стал отступать в темноту северного туннеля, а Ярл в замешательстве не знал, что и делать. Но всё решилось в одно мгновение, когда на голову преступника со свода пещеры упало что-то багровое. Оно страшной безобразной маской окутало его лицо, впилось сотней маленьких острых коготков в кожу на затылке и подбородке.
Человечья Шкура дико заорал, отпустил заложницу, выронил лучемёт и сам повалился на пол. Казалось, что на бордовом от ярости лице остались только выпученные голубые глаза. От этой жуткой картины замутило даже Ярла. В пылу схватки он не заметил, как мерзость появилась в пещере, как по пористым стенам забралась на её высокий свод. Видел только, как плоское тело токсила спланировало на голову бандита.
Человечья Шкура издал булькающий звук, будто захлебнулся глотком жидкости. Ярл прекрасно знал, что это за жидкость, что именно излила Мерзость в глотку бандита из своей пропитанной ядом утробы.
- Отпусти его, Мерзость, - сказал Ярл, слезая с многоножки и подходя к захваченному токсилом преступнику.
Мерзость, уже заметно посветлевшая, повиновалась тут же, словно понимала слова человеческой речи. «Возможно, на Загадке и до людей была разумная жизнь», - удивившись собственной догадке, подумал Ярл.
А бандит отчаянно отплёвывался и… плакал.
Рафаэлла подбежала к мужу и прижалась к нему. Рита привела Нико, и они встали рядом с хозяевами.
- Ты знаешь, что сейчас проникло внутрь тебя? – спросил Ярл, склоняясь над поверженным врагом, - Это яд Шипастого Дьявола. Наш друг токсил недавно отобедал этой отравой. И знаешь, в твоём случае это не статья дохода и не важный ингредиент дорогих лекарств. Это твоя смерть, долгая и мучительная. Ты собственными ногтями превратишь себя в кусок зудящего мяса и всё ещё будешь жив… И никто не сотрёт с твоего тела отравленный пот, не вколет успокаивающий препарат. Нико, тебе не жаль его? – обратился вдруг Ярл к солдату и подал ему найденный среди тел бандитов и их оружия его старый добрый лучемёт.
- Так точно, жаль… - прохрипел клон и нажал на спусковую кнопку.
Жалкий теперь, с заплаканным лицом бандит на мгновение узрел в слепых глазах избитого им клона тень настоящего сострадания, но задуматься об этом у него уже не было времени. Вернее, для этого теперь была целая вечность прозрения и раскаяния.
Нико опустил ослабевшую раненую руку, державшую лучемёт, и медленно осел на пол.

Глава 19. Где твой дом?

До предполагаемого прибытия маленького межзвёздного корабля, на который так надеялся Ярл Янсен, оставалось ещё чуть более семи часов
Ярл, Рафаэлла и клоны благодаря быстроте многоножки уже давно были на месте, и теперь оставалось только ждать. Рита возилась со сметанными грибами и съедобными веточками, которые звались на Загадке Золотым Корнем. Ярл, держась за раненное плечо, сидел у одной тёплой мшистой стены, Рафаэлла и Нико – у другой. Клон спал, положив усталую голову на плечо девушки. Его разбитое лицо, всегда туповато-безразличное, сейчас было совсем другим. Что-то блаженно умиротворённое сквозило в его расслабленных чертах, слово он был малым ребёнком, который после долгих и мучительных злоключений наконец-то уснул на руках матери.
Ярлу это совсем не нравилось. Не то чтобы он ревновал. Как можно ревновать жену к клону, оскоплённому ещё до своего рождения. Ему не нравилось, что Рафаэлла так сильно привязалась к охраннику, который официально считался просто её имуществом, причём, не самым ценным. Эта девочка вообще склонна была привязываться ко всему и всем окружающим. Вот это и беспокоило господина Янсена.
- Раф, я боюсь, что Нико не перенесёт полёта, - сказал он жене, - вряд ли на том кораблике, который должны прислать за нами, достаточно хорошие амортизаторы. И вообще, вполне может статься, что там, где нам придётся обитать первое время, мы все будем вкалывать не покладая рук. О нём даже некому будет позаботиться. И уж тем более кормить его за так никто не станет.
Может, Ярлу показалось, что губы девушки на какую-то долю секунды тронула странная, задумчивая полуулыбка, но ответ она дала такой, что муж её чуть не поперхнулся вдыхаемым воздухом.
- Значит, я останусь тут.
- Ты в своём уме? Раф, пойми: нельзя так серьёзно относиться к мелочам, нельзя всё так близко принимать к сердцу. Здесь нет никакого будущего, даже настоящего здесь нет. А ты хочешь остаться!?
- Здесь мой дом, Ярл… И твой тоже.
- Мой дом там, где у меня есть надежда на достойную жизнь.
- А мой дом там, где я родилась, а не там, где больной солдат, отдавший служению людям всё, что у него было, никому не нужен. Я не хочу там жить.
- Раф, какая же ты ещё глупая! Но нельзя, пойми, нельзя всю жизнь оставаться ребёнком. Надо взрослеть.
- Я достаточно взрослая, чтобы сделать выбор.
- Да, конечно, жизнь твоя, тебе и решать, что творить с нею.
Между мужчиной и женщиной было лишь пара метров расстояния, но казалось, что их разделяет целая пропасть, такая широкая, что они почти не видели и не слышали друг друга, такая непреодолимая, что нечего было даже и пытаться сделать её хоть чуть-чуть меньше.
- Ярл, прости меня, если я причиняю тебе боль. Но ты понимаешь: я вот тут подумала… Если я улечу, то ОНА ведь останется совсем одна.
- Кто?
- Загадка.
Ярл нахмурился и почти со страхом глянул на молодую жену. Вот вроде бы они с ней такие разные, непохожие, как плюс и минус, и потому должны бы притягиваться друг к другу. Ан нет же, они отталкивались, причём, всё дальше и дальше. Они никак не могли, не способны были сойтись.
- Твоя воля, Раф…

***
Моросил дождь, но четверо людей не спешили прятаться от него: один – внутрь маленького звездолёта класса «Альфа», остальные – в тихие, тёмные «норы» планеты.
Нико на свежем воздухе стало немного легче, но он всё же опирался на плечи поддерживавших его женщин. Мерзость тёрлась у их ног.
- Раф, может всё-таки полетишь? – спросил Ярл напоследок, не желая так быстро сдавать свои позиции, - Ты ведь понимаешь, что здесь теперь не просто одиноко и нет привычных удобств. Тут отныне опасно. Мы уничтожили одну шайку, но кто гарантирует, что вскоре не придёт другая, более сильная? Давай возьмём Нико, Бог с ним. Но я не хочу оставлять тебя тут.
- Ты лучше сам к нам возвращайся, Ярл. Мы будем тебя ждать, - был ответ.
Ярл с досадой отвернулся от упрямой жены и молча зашагал к звездолёту. Он больше не смотрел на трёх провожающих: слишком уж дико было видеть эти маленькие одинокие фигурки на голом промокшем теле планеты.
Кораблик включил вертикальный взлёт, набрал высоту, а потом пошёл вверх по параболической траектории. Когда этот шумный осколок цивилизации исчез из поля зрения и слуха людей, они даже с каким-то странным удовольствием ощутили вновь воцарившуюся глубокую извечную тишину Загадки. Они ещё долго стояли, касаясь друг друга усталыми телами. Нико всё тяжелее опирался на плечи женщин, дышал тяжело, часто, прерывисто.
Рафаэлла отвела взор от опустевшего неба и обратила его к своим друзьям клонам. Взгляд Риты метался от её лица к лицу Нико. На свою госпожу она смотрела с неуёмной любовью и тревогой, к которой та уже успела приучить себя. На солдата служанка скорее недовольно косилась, но взгляд этот был куда мягче, чем прежде. Рита привыкала.
Нико наугад обернулся к Рафаэлле и теперь пристально изучал её своими почти мёртвыми глазами. И Рафаэлла могла поклясться, что видит в них помимо усталости, ни что иное, как нежность. Да, настоящую нежность, на которую он, клон-солдат, казалось бы, не способен.
А объяснялось всё просто: вышивая на полотне наследственности судьбу человека, можно отнять у него излишнюю сентиментальность, устранить тягу к познанию и самовыражению, убить всякую чувственность и желания плоти. Но удалить из генов любовь не мог ни один даже самый высококлассный специалист. Потому что ЕЁ НЕТ В ГЕНАХ. Она живёт гораздо глубже, в той тонкой, вечной составляющей любого человека, и клона в том числе, что зовётся его душой.
Что касается Рафаэллы, то она совершенно точно знала, что связана теперь с клонами навсегда. Как и с Загадкой. Крепко-крепко, словно с родной матерью.
Она ни на секунду не усомнилась в том, что поступила правильно, когда решила остаться. А Ярл? Девушка была абсолютно уверена, что он вернётся. Ведь не может же человек счастливо жить без того, что зовётся Родиной, отчим домом.
Ещё немного помокнув под дождём, трое последних колонистов Загадки вернулись в привычные тёмные, сухие подземелья.

Эпилог

Примерно через два стандартных месяца после того, как маленький быстрый «Альфа» покинул зону притяжения Загадки, на её орбите вновь появился другой, но столь же небольшой кораблик. Патрулировавший «свои» территории звездолёт одной довольно крупной преступной группировки засёк движение и его скучающий пилот велел супермозгу проследить траекторию полёта неизвестного корабля.
По данным сканеров, сел гость одинокой планеты аккурат в том районе, где нашла свою смерть банда Везучего Дэна, которому на Загадке отчего-то не повезло.
Ну, на то она и Загадка.
На вопрос супермозга: «Стоит ли преследовать нарушителя?» патрульный лишь презрительно отмахнулся.
Если хотят обосноваться в этой дыре, пускай. Нам не досуг заниматься ими.
Человек очень надеялся, что супермозг корабля, соединённый с его сознанием, всё же не почует страха, который вселяла планета с дурной репутацией в его душу бывалого, а оттого ужасно суеверного космонавта.

***
А из кораблика меж тем вышли двое. Один повыше и посолиднее, шагал быстро и уверенно, будто всю жизнь ходил по этой унылой и осклизлой поверхности, изрытой совершенно одинаковыми с виду дырами.
Другой, поменьше и покоренастее, торопился за длинноногим проводником, но при это беспрестанно бросал тревожные взгляды на окружавшую пустоту, сжимался, сутулил плечи. Видно было, что он на Загадке впервые. Он боялся её. Боялся, потому как совсем не знал. Для него даже в самом названии планеты было нечто жуткое и отталкивающее. Еле переборов себя, он спустился за своим товарищем в темноту одной из пещер.
Долго ли, коротко ли, но они нашли, что искали. Довольно просторная полость, залитая слабым сиянием какой-то фосфоресцирующей плесени на стенах и своде, встретила их неожиданным здесь звуком человеческих голосов. Говорили меж собой две женщины. Сквозь их говор то и дело прорывались частые хрипящие звуки чьего-то тяжёлого дыхания.
Гость планеты увидел говоривших женщин: молодую девушку и её служанку – и не на шутку изумился тому, как могли они целых шестьдесят стандартных дней прожить здесь одни, в этой первобытной, враждебной человеку среде. Он просто не мыслил жизнь без благ цивилизации, которые казались ему такой же неотъемлемой частью людского бытия, как и их собственные, данные от рождения, тела.
Женщины, печальные и озабоченные, однако же совсем не казались измождёнными. Они медленно поедали куски чего-то серого, обмакивая их в густую белую массу тоже, видимо, местного происхождения.
Неподалёку сидел у стены мужчина-клон. Вот он-то был и впрямь измучен до предела. Хриплый звук, доносившийся из его широкой, но отчего-то запавшей груди, многое говорил доктору Крэмну, врачу с двадцатилетним стажем, о характере его недуга, и тот сразу же поставил диагноз.
Какая-то жуткая тварь ластилась к больному солдату, касаясь его безвольных пальцев, он уже никак не мог ответить на знаки её внимания. Клон способен был только слабо, натужно дышать, напрягая для этого все оставшиеся силы.
Завидев мужчин, женщины дружно вскочили со своих мест и удивлённо воззрились на нежданных гостей.
- Ради клона ты затащил меня в этакую дыру, Ярл? – недовольно бросил доктор, брезгливо-опасливо поглядывая на мерзкую тварь возле больного.
- Удивляет тебя это или нет, Крэмн, но я тебе за это заплатил с лихвой. И за операцию, и за моральный ущерб, - невозмутимо ответил Ярл, - К тому же не забывай о клятве.
- Вообще-то, клятва Гиппократа на клонов не распространяется, но насчёт денег ты прав. Знаешь что, уведи-ка отсюда женщин и эту тварь. Женские охи и обмороки тут ни к месту, а животное будет лезть под руки. Да и вряд ли оно стерильно…
- О, да! – с усмешкой выдохнул Ярл и к полнейшему ужасу доктора взял мерзкое существо на руки, а затем вместе с женщинами спокойно удалился куда-то, видно, в соседнюю «нору».
- Ладно, солдат, ещё повоюешь, - сказал доктор в наступившей тишине, открывая свой походный медицинский саквояж и вводя клону анестезирующее средство.

***
Два месяца назад после жестоких побоев сломанные рёбра Нико впились острыми краями в его лёгкие. В конце концов это привело к обширному отмиранию альвеол, и если б не вмешательство доктора Крэмна, через некоторое время они совсем отказали бы. Но рёбра были сращены, их осколки удалены из лёгочной ткани, сами же органы ещё долго после ухода врача оставались под восстанавливающим действием регенерирующей жидкости.
Клон пока что лежал, но выглядел куда бодрее прежнего. «Живая Вода» поступала из широкой мягкой платины, растянутой на его груди, через миллионы специальных наноигл, проникновения которых под кожу Нико даже не почувствовал.
Рита старательно ухаживала за больным, который как-то незаметно стал ей почти так же близок, как и любимая госпожа.
А Рафаэлла стояла вместе с Ярлом, прижавшись к нему в порыве нежности. С заботливым любимым мужем, с верными друзьями и на родной планете она была абсолютно счастлива.