Там, внизу, нам стало слишком тесно

Комната окончательно погрузилась во мрак. Тенистые языки ворвались через панорамные окна, скользнули по полу, пластиковой мебели, затронули множественные датчики, сканеры и голографический проектор на стене, скрыли от глаз автоматическую дверь. Но вблизи небольшого уголка комнаты их сила сходила на нет благодаря горящим дровам в камине – очень редком явлении для XXIII столетия.
Старик уже почти полчаса сидел неподвижно, устремив меланхоличный взгляд на огонь. До этого он периодически вскидывал левое ухо, услышав отчётливые звуки в другой комнате, но парень, чья работа заключалась в том, чтобы приглядывать за стариком, похоже, наконец-то уснул.
Старик тихо вздохнул и шепнул самому себе:
- Пора.
Он с трудом поднялся и, достав в шкафу спрятанный диктофон, вернулся на место. Палец осторожно коснулся сенсора включения. Устройство выдало едва слышный писк, обозначив готовность к работе.
«Для кого я делаю эту запись? Даже если её кто-то услышит – сможет ли он понять, что я хотел этим сказать? Или выбросит её на помойку?»
Но диктофон был уже включён и две секунды как записывал гробовую тишину. Так что старик, подумав, что терять ему уже всё равно нечего, начал свой рассказ.


- Меня зовут Оливер Квит, порядковый номер: ЕВ-2759496385. Я родился в семье научного сотрудника в две тысячи девяносто восьмом году. Сегодня я отметил свой двухсотый юбилей. И сразу, чтобы вы не сочли меня сумасшедшим и не выключили эту запись, я предлагаю заглянуть во второй сверху ящик моего комода и, найдя мои документы, убедиться в этом. О них больше никто не знает, почему – я расскажу позднее.
Итак. С самого детства я знал, что пойду по стопам отца. Я невероятно сильно увлекался наукой и грезил о том, что когда-нибудь изобрету нечто очень полезное для всего человечества.
Я был лучшим учеником на своём факультете. Но, окончив университет, у меня было не только образование. За руку я держал свою любимую девушку Хейли.
Выйдя в полноценную взрослую жизнь, нам было нелегко. Мы жили в ужасных условиях и считали каждую копейку. В мире тогда прогрессировал мощнейший экономический и политический кризис, дело даже шло к третьей мировой войне. Устроиться на работу в престижную корпорацию, специализировавшуюся на нанотехнологиях, мне помог мой друг с параллельного факультета. Я безмерно благодарен ему за всё; не только лишь за это. Все самые крупные и значимые повороты в моей жизни были напрямую связаны именно с ним. Позднее вы поймёте, о чём я говорю.
В корпорации я занимал далеко не наивысшую должность. А потому и получал мизерную зарплату. Корпорация была государственная, а государству не хотелось выделять крупные суммы на её поддержку. Его больше заботила геополитика. Потому почти всё финансирование корпорация вкладывала в опыты и развитие своей продукции, а остаток выплачивала сотрудникам.
Но я был счастлив. Я работал в компании, технологии которой были знамениты своим качеством. Я вносил свой вклад в развитие человечества. А потом произошло то, что заставило меня стать самым счастливым человеком на Земле.
Я ещё давно фантазировал о создании такого устройства, как наноассемблер. Это устройство наноразмеров, способное собирать из отдельных атомов или молекул сколь угодно сложные конструкции по вводимому в них плану. Проще говоря, оно позволяет разбирать на атомы любую материю, собирая их них абсолютно любое вещество. Ведь на атомарном уровне вся материя состоит из одинаковых частиц. И люди были близки к тому, чтобы создать его. Оставалась лишь пара сложностей, преодолеть которые я так страстно желал.
Я не знаю, каким чудом моему другу удалось выбить финансирование для моего проекта наноассемблера, но, узнав эту новость, я прыгал и обнимал его, словно ребёнок своего отца, получивший дорогой и давно желанный подарок.
Жаль, Хейли не разделяла мою радость. Её взгляд скользил по ужасным стенам квартиры, по старой мебели, выходил за окно и напарывался на грязные улочки отвратительнейшего района. Порой он задерживался на мне и словно кричал: «Оглянись же вокруг, идиот! Посмотри, как мы живём! В чём мы ходим, что едим. Оторвись от компьютера со схемами и сложнейшими формулами, обрати внимание на меня». Но я не слышал её. Я не жил тогда вообще. Моя жизнь протекала в моём мозгу, который так отчётливо рисовал сладкую картинку будущего, где я в дорогом костюме пожимаю руку Президенту. Он благодарит меня за заслуги даже не перед родиной, а перед всеми людьми. Картинка была сладкая. Но пока что нереальная. И руку мою сжимал не Президент, а моя любимая, которая кричала на меня, пытаясь достучаться и вернуть в реальность. Я хотел сделать всех людей счастливыми, но забыл об одном человеке – самом главном и родном для меня.
И этот человек ушёл.
Меня это немного растолкало. Но не на долго. Посмотрев на жизнь с её ракурса, я увидел все проблемы, суть которых она так отчаянно пыталась донести до меня. Но этот факт лишь заставил уйти ещё глубже в работу, я решил для себя, что этот отрезок времени нужно просто пережить.
Как же я сейчас по ней скучаю.
Через полтора года усилием собранной мною команды работы над наноассемблером были закончены. С этого дня все проблемы и потребности человечества были решены. Мы получили возможность жить, а не выживать, работая на еду и вещи первой необходимости.


Старик замолчал, нажал на сенсор «Пауза» и осторожно, чтобы не создавать шум, положил диктофон на столик возле камина. Посмотрев около полуминуты на огонь, он налил себе алкогольный напиток и, тихо встав и подкинув пару дров в камин, направился к панорамному окну.
Раньше он горел миллиардом маленьких огней, что своим светом затмевали звёзды, горожане жили ночью так же интенсивно, как днём, понимая, что могут выспаться и потом, ведь не нужно будет утром вставать на работу. Но сей-час город спал. А завтрашний день для них будет таким же однотипным, наполненным одиночества, скуки, несбыточных грёз и ожидания. Ожидания лучшего.
Старик тихо налил себе стакан виски и, выпив немного, закрыл глаза, наслаждаясь вкусом. Это была последняя маленькая радость в его жизни, которая оборвётся сегодня ночью - на столе своего часа дожидалась смертельная доза наркотиков. В новом мире достать их не составляет труда, ведь они теперь для многих являются смыслом жизни, оправданием своих проблем и мотиватором для бесполезного труда.
«Столько людей бросилось к дилерам с деньгами, когда узнали, что закон больше не запрещает наркотики, - подумал про себя Оливер. – Как низко может пасть человек, если ему это позволить».


Передохнув немного, старик вернулся в кресло и, с горечью в голосе, продолжил:
- Я не буду говорить о том, как я был счастлив, когда у нас всё получилось. Вряд ли вы сейчас держите в руках диктофон, чтобы вникать в судьбу старика. Лучше я расскажу о том, как изменилась наша жизнь.
С законодательством определились довольно быстро. В первую очередь утратила какой-либо смысл торговля ресурсами и предметами первой необходимости. Мы получили возможность создавать еду, одежду, драгоценности из песка и даже воздуха, деньги утратили смысл как необходимость и стали лишь инструментом для улучшения комфорта. Социальная неравность была побеждена, бедные страны встали в один ряд с самыми развитыми, войны прекратились в первый же год, - конечно, за что воевать, если у тебя и так всё есть? Мы наконец-то начали наслаждаться жизнью; очень многие смогли открыть свои таланты, ведь их голова не была забита заботами. Огромное количество людей приобщилось к искусству. Медицина, что теперь получила огромное финансирование, позволила, наконец, сделать нас долгожителями, дала возможность жить по несколько сотен лет. Я – один из немногих, кто успел воспользоваться её услугами. Этим объясняется мой возраст.
Вы, слушающий эту запись, родились гораздо позднее окончания той прекрасной эпохи, а значит, думаете, будто люди обленились и перестали вообще что-либо делать, к чему-либо стремиться и развиваться. Что именно эта утопия стала потенциальной угрозой всему человеческому роду. Что именно из-за этого нас пришлось «вытаскивать из убийственного Рая».
Но как же вы ошибаетесь.
Если смотреть на всё с точки зрения политики и экономики, то мир изменился до неузнаваемости. Как я и сказал, деньги утратили свою былую ценность. Теперь за них можно было купить лишь вещь, что сделает жизнь комфортнее, но не более того. Например, новый гаджет, фильм, качественная мебель. Однако потребность в человеческом труде не отпала. Кто-то ведь должен был следить за работой автоматики, проверять исправность системы, проектировать архитектуру. Делать то, что не могли сделать лучшие роботы и компьютеры. За свою работу они и получали деньги и могли сделать свою жизнь более комфортной. Однако и без валюты человек мог бесплатно рассчитывать на еду, кров, одежду, доступ к медицине, искусству и наукам.
Таким образом, разница между социальными классами упала практически до нуля. Это была настоящая утопия, мы жили не ради абстрактных целей, а ради счастья и процветания своего рода.
Мы стали по-настоящему богаты. Но человек не хочет быть просто богатым. Он хочет… быть богаче остальных.
Через несколько лет человек по имени Фарадж начинает привлечение единомышленников в свою партию. Собрав вокруг себя людей, неспособных вы-делиться своим умом и духовностью, что заставляло их чувствовать себя ненужными этому миру, он стремительно движется навстречу своей цели. Цели свергнуть тогдашнее правительство, занять его место и снова загнать людей внутрь беличьего колеса. Ему нужно было лишь видеть своё превосходство, владея тем, за чем остальные бегут годами, оставаясь на месте, но думая, что вот-вот дотянутся рукой до своего приза.
Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят. Раньше я не верил в такие заявления, но чтобы убедиться в этом, достаточно вам посмотреть за окно, а чтобы найти виновника – в зеркало. Фараджу удалось убедить большую часть в том, что такая жизнь пьянит, расслабляет, делает немощными, слабыми, зависимыми, бесцельными, лишёнными амбиций, ценностей. Раньше пропаганда убеждала нас в необходимости заниматься самосовершенствованием, не смотря на утопию и возможность безделья, заставляя нас становиться лучше, а теперь она убивает в нас всё то прекрасное, что отличает нас от бездушных животных. Карандашом можно написать поэму, а можно выколоть глаз.
Я устал бороться. Раньше нас было много, а теперь я, похоже, один. Но мне отчаянно хочется верить, что внутри мы всё ещё способны бороться. Поэтому именно на вас, слушающего эту запись, ложится дальнейшая наша судьба. От вашего выбора зависит история. Либо вы найдёте способ распространить это, либо разобьёте диктофон о стену, ибо мои действия незаконны и караются тюрьмой. Только не делайте то, что сделал я – не перекладывайте ответственность на чужие плечи. Когда вы это услышите, меня уже не будет в живых. Прежде, чем убить себя, я спрячу эту запись; не знаю, кто её найдёт – мой наблюдатель, что сейчас спит в соседней комнате, или новый жилец этой квартиры. Но кем бы вы ни были, прошу, послушайте себя. Не других. Выбор за вами.


Оливер нажал на сенсор, закончив на этом свой монолог. Но перед смертью он решил дать себе ещё несколько минут, чтобы насладиться жизнью.
Перед глазами отчётливо всплыло всё произошедшее за жизнь. И старик понял, как ему горько за всё это. Тихо плача, он попытался встать, но нога подвернулась и он больно и громко упал на пол.


Райли захотелось пить. Ругаясь, он лениво встал с кровати и тихо, чтобы, как он считал, не разбудить доставшего его глупого старика, направился на кухню. Он думал об Оливере, когда пил воду. Работа ему надоела окончательно. Пенсия у старика маленькая, так что и платил он Райли совсем крохи. И, даже не смотря на бесплатное жильё, Райли был очень огорчён, так как был бедным. Девушки у него не было уже два года, денег хватало лишь на еду. А ему очень хочется заняться музыкой. Но цена обучения и самой скрипки непозволительно высока, и эту мечту пришлось отложить в долгий ящик.
«Надо найти вторую работу», - подумал Райли, как вдруг услышал в спальне старика грохот, как от падения. Зайдя в комнату, он увидел лежащего на полу старика, диктофон рядом и наркотики на столе.


Райли сидел на своей кровати и слушал запись на диктофоне. Его до сих пор одолевало странное чувство, когда он, связав старика, обернулся в последний раз и посмотрел в его глаза. Взгляд Оливера был полон отчаяния и… надежды. Эти два понятия вылились в невозможный симбиоз, и Райли почувствовал холод в спине. А сейчас, держа в руках диктофон, он понимал природу этого взгляда.
«Но кем бы вы ни были, прошу, послушайте себя. Не других. Выбор за вами» - последние слова Оливера на записи уступили место гробовой тишине. Райли не мог пошевелиться. Голос внутри него отчаянно задавал риторический вопрос: «Почему именно я?».
Он перемотал запись немного назад и снова прослушал слова Оливера. «Послушайте себя. Не других».
Райли закрыл глаза, посидел так минуту и, не открывая их, нащупал телефон, набрал номер и прислонил динамик к уху.
- Это служба безопасности, - сухим безэмоциональным голосом ответила девушка на том конце провода. – Что у вас случилось? Алло? Я вас слушаю, алло. Алло! Вы меня слышите?
Райли распахнул глаза. Его пустой взгляд упёрся в стену.
- Я хочу заявить о преступлении.