Мавка(по мотивам "Дозоров" Лукьяненко)

Круг солнца повис на самой вершине. Жарища несусветная. Но люд в деревне не почивает. Колья натачивают, заборы укрепляют. Тяжче всех сегодня Ивану-кузнецу – нельзя и на мгновение присесть. Работы уйма – нужно каждому смастерить меч или хотя бы секиру. Трое парубков вызвались в помощники. Они натачивали, острили ножи, мечи да секиры. Когда нужно, принесут кузнецу. Левко, подмастерье кузнецов, тот бронёй занимался, тоже не покладая рук. Да только самую тяжёлую работу Иван не доверит никому.
- Давай, дядя Иван, помогу тебе.
- Дык, тебе доверишь, потом в бою, глядишь, и будешь заниматься, что осколки меча искать по полю, пока ворог будет ноги грязные вытирать об тебя!
С ног валился Иван. Был бы простым человеком – так давно бы упал – и не встал. А так Силушка продлевает азарт к работе без устали.
Бабы тем часом, которые ведуньи да ворожеи получше, пошли в лес собирать одолень-траву, чабрец да первоцвет папоротника. Оно в других деревнях как – мужья в сбруе, мечами машут в чистом поле, ворога рубят-колят. А жёны тем часом сидят у окна и платками слёзы утирают.
Но наши бабы – они не такие! Они заклинания и заговоры не хуже мужика знают. Силы не хватает, чтобы меч поднять, но к раненному подбегут, кровушку вытрут с чела, травами уврачуют.
Мужики, которым не нашлось дела, пошли в лес, деревья валить. С ними и Прозор пошёл. Слушает, как девки вдали песни поют, а сам секирой машет.
Гой, ты ж Русь моя светлая,
Гой, душа моя непокорная,
Будем ворога бить, Русь заветная,
Что ступил на кордоны злой сворою.
Оно раньше как было – что ни оглянись, или простой человек, или волхв-ведун. Все Светлые, ради мира и любви живут. Нечисть всякая, мавки всякие, навьи, русалки, волколаки и упыри – они не в счёт. Они напьются кровушки молодецкой и сгинут на рассвете. А человек – он добрый от природы. Но на тех землях, что покорились вражьему войску киммерийцев, даже среди волхвов начали рождаться отмеченные Тьмой.
- Братцы! – сказал Прозор. – Сейчас вернусь. По нужде я.
Ушёл в лес глубже. А потом решил в ручье, что неподалёку бежал, умыться. Поднял Прозор очи – глядь, девица-красавица перед ним стоит. Чернявая, в волосах венок из васильков да семицветов.
- Откуда ты, красавица? С какой деревни? Не с Вартуховки – наших я всех знаю, нет среди наших такой красавицы.
Она смотрит на Прозора и хитро улыбается.
- Может, ты из Перепелиной? Хотя, и там я бывал, тебя бы точно запомнил. А может, ты берегиня? Признайся, берегиня, али нет?
Она снова хитро засмеялась.
- Да не томи ты душу молодца! Как зовут тебя?
- А ты как думаешь? – голос лился звонче ручья.
- Я назвал бы тебя Чернородой! В твоих чёрных очах готов родиться я заново!
- Значит, буду Чернородой!
Прозор поглядел на Чернороду особым взором. Волхвы, что постарше, называли это Сумеречным взором. И правда, как в сумерках мир стал вдруг тёмным и бесцветным. Над жителями Вартуховки, теми, что переросли простых людей по Силушке, обычно голубые сполохи, как небеса в ясный день. А она вся горит ярко-красным пламенем, как небо на закате перед морозным днём. Такие сполохи чаще появляются над нечистью, упырями там всякими. Но она же точно не упырь! Может, навья? Или мавка? Хотя, тоже слишком живая и красивая.
- Кто ты? Почему ты такая… не такая, как мы? Почему меня к тебе тянет?
Она поцеловала Прозора в лоб и растворилась в воздухе. Прозор сообразил, что она тоже может ходить по Сумраку. Прыгнул с разбегу в выросшую тень. Но тут не было её следа. Только шла какая-то огромная волчица. Нет, это точно не она! Люди давно перестали оборачиваться в волков. Те, что постарше, иногда оборачиваются в медведей. И то всё реже – связь с природой всё слабее, говорят, что скоро вообще никто зверем стать не сможет по своей воле.
А деревья-то тут все опутаны синим мохом. Не любил Прозор этих паразитов. Мох не может сам добыть себе питания, так из деревьев и людей Силушку пьёт. Собрался Прозор с мыслями – и мох запылал в языках пламений.
Воротился к другим – и айда дальше работать. Сам секирой машет, а в голове только и мыслей, что об этой мавке-берегине.
Вечером воротился домой парубок. Руки болят, ноги ноют. Оно бы увалиться на лавку да спать до рассвета. Но куда там! Стоит глаза закрыть – и снова образ Чернороды. Красавица снова смеётся звонким голосом. Прозор подскочил с лавы и помчался в лес. Вспомнить бы, где видел её последний раз. К нему страшными когтистыми лапами тянулись упыри. Пришла ночь, и им больше нет резона прятаться в Сумраке. Они чуют кровь молодецкую. Вот скребутся, всё идут следом. Один из них прыгнул – и тут же в него полетели молнии Перуновы, которые выпустил Прозор. Упырь застонал и осел на землю, а потом и вовсе растворился. Потом прыгнул другой – в него полетело полымя в виде шара. Деревья встали, начали ходить на корнях – ночь – не время для Светлых, особенно в лесу.
Пришёл Прозор к ручью. Волки воют вдали – но разве ему есть до них дело? В ручье отражалась луна – а её нет. Может, она была просто мороком? Но он же и сам волхв, его так просто не обманешь. Умылся ещё раз – глядит, снова она стоит рядом.
- Чернородушка! Я так рад зреть тебя снова! Сам не понимаю, как мог упустить я такую любушку, как ты!
Она молча погладила его по кудрявой голове, а потом припала к губам. Он упивался сладким мёдом её губ. Потом притронулся к нежной груди.
- Нет, этого не стоит, - сказала она. Но она не разозлилась на Прозора. Нет! Она сказал это грустно, почти отрешённо.
- Но почему же? Я же так люблю тебя!
- Я тебя уже тоже. Никогда я не любила никого, кроме себя. А в тебя влюбилась.
- Но почему же мы не можем быть вместе? Я же люблю тебя, и ты меня. Пойдём, я покажу тебе свою избу. Я сам выстроил, и огород засадил – не в чистом же поле жить со мной будешь. Я работящий – вот поглядишь. И в обиду тебя не дам.
- Прости. Но мы слишком разные. Так будет лучше.
И она снова исчезла. Прозор нырнул в Сумрак – её нет. Только одинокая волчица бегала среди деревьев. И среди Деревьев – тех самых клёнов и дубов, что стали ночью бродить, пробужденные нечистой силой.
Припал Прозор к Матушке-Землице и зарыдал. А потом деваться некуда – поплёлся домой.
На рассвете растолкали всех жителей деревень. Князь созвал всех мужчин на войну против врага чужеземного. Разожгли пламя, осветились духом Ярилы-солнца, и айда в бой.
Вскочили на коней верных. Сбруя сверкает на солнце, и мечи переливаются от магических рун, заговорённых старостой деревни.
Киммерийцы носили волчьи шкуры. Их страшные головы смотрели из зубастой волчьей пасти. Наш князь приказал – и во врага полетел град стрел, но стрелы остановились на полпути и упали на землю. Тёмные волхвы назвали себя колдунами. Они якшались с нечистью. Люд сказывает, что они молятся не Роду-отцу, а Ящеру и Вию. Среди врагов были даже новые существа – эту мерзость они называли вампирами. Их выносили женщины в чреве от упыря, и вот такой получеловек-полуупырь и был вампиром.
Глава врагов жестом приказал остановиться. Часть врагов растворились в воздухе. А остальные ринулись в бой.
- Они хотят нас окружить! Братцы, кто сильнее, айда в Сумрак, а мы пока придержим тех, что смеют топтать родную землю!
Прозор был сильным волхвом, поэтому тоже нырнул в тень. Люди тут встречались редко, чаще – волки огромных размеров и демоны со свинячьими рылами. Архип, что командовал теми, кто пошёл в Сумрак, приказал давать залп. Множество пламенных шаров полетели в сторону врага. В ответ вражьи колдуны ударили стеной льда. Несколько воинов в блестящих даже в полумраке Сумрака доспехами застыли, как вкопанные. Те же, что успели защититься, дали ещё один залп огня. Прозор одним глазом глянул на мир, что над Сумраком. А там стрелы летят и мечи, сталкиваясь друг с другом, сверкают на солнце. Кровь течёт рекой. Синий мох собрался со всех сторон. Даже навьи вынырнули откуда-то из глубин Сумрака. Всем хочется испить чужого горя.
На Прозора прыгнул огромный волк. Он отбросил зверя смерчем чистой Силы. Волк встал на две ноги. У него в руке появилась пламенная плеть. Волк рассёк ей Сумрак, но Прозор отскочил. Волк что-то прорычал – и за ним поднялись два Голема. Прозор впервые видел такую сильную магию. Но он знал – с големами биться бессмысленно, поэтому пошёл прямиком на колдуна, обратившегося в волка. Колдун рассекал воздух, или что тут, в Сумраке? – огромной плетью из пламени. Големы набросились с двух сторон, но Прозор во время пригнулся, и они столкнулись лбами, а сверху ещё и упало пламя плети волка. Големы превратились в пыль. Парубок ударил парой огненных шаров. А потом ударил волка в грудь заговорённым мечом. Волк завыл, и упал на землю. А потом вынырнул в мир людей.
Волчица? Как же Прозор сразу не заметил – волчица, не волк!
- Чернорода, это ты! – он вышел из Сумрака и встал возле неё на колени. Вокруг слышен лязг железа о железо. Но Прозору наплевать на войну.
- Прости. Я же тебе говорила, что не создана для любви. Мы слишком разные!
- Прошу, не умирай! Пожалуйста!
Она закрыла глаза, но парень знал, что мавка-волчица ещё живая. Он попытался вылечить её, но Тёмная не поддавалась его магии. Тогда Прозор поднял её на руки и потащил в лес. Он положил её в ручей, на котором они впервые познакомились.
- Дана, берегиня озёр, рек и ручьёв! Прошу тебя, исцели! Исцели её. Я не просил богов ни о чём, но в этот раз прошу. Мать-Сыра-Землица, дай мне Силы, чтобы вылечить любимого врага. Макошь-заступница, забери меня, но дай ей жить.
Из пальцев Прозора полился белый свет. Потом он осел на землю, обессиленный. А Чернорода открыла глаза.
- Ты меня спас, - прошептала она.
- Ты живая! – обрадовался Прозор.
- Зачем ты спас меня! Я же тебя пыталась убить. Мы же враги!
- Я тебя люблю, - прошептал Прозор.
- Я не понимаю вас. Ради любви ты готов даже простить меня. А меня не остановила даже любовь.
Прозор поцеловал её в лоб.
- Помолчи. Ты слишком слабая, тебе надо отдохнуть.
Мы мало что знаем о той старой войне. Говорят, что Светлые и Тёмные уничтожили друг друга почти под корень. А те, кто остались, решили заключить временный Договор о перемирии. Но нет ничего более постоянное, чем то, что задумывалось на время. А, может, Договор был заключён после другой битвы – кто знает?
А ещё до нас дошла легенда об одном отшельнике, который поселился в лесу с волчицей. Люд любит рассказывать детям сказки на ночь. Или это правда?..