Синтетик-3 глава 22

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ТРИ ЛИЦА БОГА

- Все это очень интересно, - медленно, словно раздумывая, произнес Дэвид. – Но вот что занятно, получается, что и согласно христианской вере Бог не один.
- Почему не один?
- Ну, как же, Бог-отец, Бог-сын, и Бог-святой дух. Как минимум три Бога. Разве у Бога может быть сын? И, если так, то каким же образом христианская религия отличается от тех, которые принято называть языческими? Здесь тоже многобожие.
Стэн улыбнулся, и капитана передернуло от этой улыбки. Он не мог никак свыкнуться с тем, что машины имитируют чувства. Уж лучше бы они говорили все это равнодушными голосами, не пытаясь придать своим синтетическим лицам человечность. И, судя по всему, Тайлер был не одинок в этом мнении.
- Бог – один. Три лица Бога – это всего лишь образ.
- Слишком уж непонятный образ. Во всяком случае, он вызывает сомнения. Почему же тогда, по-твоему, его так изображают?
Дэвид подчеркнул слово «по-твоему», но сделал это совершенно неосознанно. Видимо его подсознание отделяло синтетика от традиционных представлений о религии. Оно, подсознание, было уверенно в том, что ничего общего машинное понимание Бога и христианства не имеет с тем, что проповедуют христианские церкви. Причем, любые церкви.
- Бог-отец обычно изображается в виде старца, символизируя, тем самым, мудрость, неподвластную людям. Бог-сын – это Иисус Христос, который явился в видимый мир для того, чтобы научить людей правильной жизни, и открыть людям врата рая. А Бог-святой дух изображается в виде голубя, потому что он в таком виде явил себя во время крещения Иисуса Христа.
Это были типичные энциклопедические познания, которые можно по-черпнуть, при желании, в любом источнике. Только… что это меняло? Человеческая жизнь не меняется. Прошло две тысячи лет после рождества Христова, и все продолжает идти своим путем.
- Не знаю, - протянула Кристина. – На мой взгляд, даже само существование Иисуса Христа вызывает сомнение.
Тайлер с изумлением посмотрел на женщину. Уж в чем-в чем, а в существовании Иисуса Христа он никогда не сомневался. Да, такой человек действительно жил две тысячи лет назад, читал проповеди, за это был распят, ну и все. А остальное, на взгляд Дэвида, было из области фантазии. Доказать все это невозможно.
- Как же можно в этом сомневаться, - произнес Стэн. – Иисус Христос – это историческая личность.
- Зачем же он явился в образе человека, да еще позволил себя убить таким ужасным и позорным способом?
- После того, как первые люди были изгнаны из рая, его врата закрылись для человека навсегда. Человек совершил грех, и больше не мог оставаться с Бо-гом.
- И что же, это все только из-за того, что человек съел яблоко? - возму-тилась Кристина.
- Яблоко – это всего лишь символ. Человеку был дан всего лишь один запрет. Что именно это было – неизвестно. Змей-искуситель – это образ сатаны, он соблазнил Еву нарушить этот запрет, а Ева соблазнила Адама. И вот за то, что они не послушались Бога, а послушали сатану, они и были изгнаны из рая.
- Неубедительная причина, - нахмурилась Кристина. – Неужели же Бог не мог простить людей за их слабость?
- Конечно, мог бы. Если бы люди раскаялись. Но раскаяния не произошло. Адам обвинил Еву, а Ева змея, таким образом, никто из них не захотел при-знать своей вины.
- Понятно, - произнесла Кристина, но на ее лице появилась еще большая озадаченность.
- С тех пор люди жили на земле, и даже после смерти не попадали в рай. Несмотря на то, что многие из них вели праведную жизнь.
- Так что же, все праведники попадали в ад, и там мучились? – спросил Дэвид. – Тогда какая здесь может быть справедливость?
- Все умершие попадали в ад, но мучились только грешники. Праведники же находились под защитой ангелов-хранителей. Но уже в древние времена существовало пророчество о том, что однажды на землю придет Спаситель, который своею смертью искупит человеческие грехи, и снова откроет человеку врата в рай.
- Но почему же Иисус Христос позволил убить себя? – Дэвид вопросительно смотрел на синтетика. – Ведь если он был сын Божий, то неужели же не обладал могуществом, способным защитить хотя бы себя самого?
- Он обладал куда большим могуществом, чем можно себе представить. Согласно Библии, одного его слова было бы достаточным для того, чтобы все ангелы небесные спустились бы на землю, и защитили его.
- Почему же он этого не сделал?
- Просто потому, что именно в этом и состояла его миссия. В священном писании сказано, что Спаситель придет на землю не для того, чтобы сесть на царский трон, а для того, чтобы жить подобно обычному человеку, и своею смертью искупить человечество от его грехов.
- Но каким же образом можно спасти людей от их собственных грехов, погибнув самому? – вопросил Дэвид. – Разве от этого мы стали лучше? Разве люди стали лучше?
Последний вопрос он задал для того, чтобы Стэн ясно отделил себя от человеческого племени.
И синтетик, казалось, был смущен этим вопросом. После короткого ко-лебания он сказал:
- Видите ли, мы всего лишь андроиды, и не в состоянии понять всю глубину человеческой души. Это находится выше наших возможностей. Я всего лишь пересказываю вам то, что содержится в священном писании, данном людям для того, чтобы научить их правильной жизни.
Фраза, произнесенная синтетиком, означала не что иное, как признание своего полного неведения в этом вопросе, и фактически сводило на ноль все попытки научить человеке жизни по Евангелию. Машина, не способная понять души человека, его чувств и эмоций, того, что каждый человек – это целый мир, живущий своими мечтами, желаниями и фантазиями, как такая машина может наставить падших людей встать на путь праведной жизни. Ведь человек – это не механизм, который слепо выполняет заложенную в нем программу, делая то-то и то-то, потому что так надо. Человек – не зомби. Он думает и размышляет, у него есть вера во что-либо, и отсутствие веры во что-либо. Вот именно – вера. Чтобы что-то делать, человек должен верить в то, что это нужно делать. Нужно для себя, для кого-либо, что это не просто бессмысленное выполнение какого-то дела, плана, а что это нужно, что в этом есть какой-либо смысл. А если нет веры в Бога, в высший разум, в загробную жизнь, и в воздание за грехи, и за праведную жизнь, то, как же можно жить согласно этому учению?
Стоп, но откуда все это взяли синтетики? В них заложили это программисты, их создатели? Весьма сомнительно. Или же они почерпнули это из книг, которые сами же прочли. Если верно второе, то это означает, что синтетики сами верят.
Все неожиданно закружилось перед глазами Дэвида. Они способны верить! Брать что-либо на веру! Тогда… Тогда, значит, они мыслят. Совсем так же, как и человек. Ну, может быть, и не совсем также. А, может быть, совсем иначе. Но они мыслят.
Что-то холодное засосало под ложечкой; мыслящий робот – это страшно. Кто знает, чем обернется его мышление. Как далеко способна зайти в своем воображении мыслящая машина? Ведь, как известно, человек верит в то, во что он хочет верить, и для него не существует другой правды, кроме той, в которую он верит. Каждый человек в своем воображении создает свой собственный мир, в который зачастую погружается. А мир загробный, здесь же вовсе нет предела для воображения. Каждый человек представляет его себе по-своему, а как способна себе это представить мыслящая машина?
Погруженный в свои размышления, Дэвид даже не заметил, что к их компании присоединились Митч Паттерсон, Мартин Макдагерт, Сид Перри и Ральф Коллинз. Оба специалиста по нанотехнологии, при этом, очень внимательно наблюдали за Стэном и, судя по выражению их лиц, им не нравилось, что они видели. Вернее, слышали. Тайлер понял, что все то, что им сейчас рассказывал синтетик, не только не было предусмотрено компьютерной программой, но и вообще являлось каким-то отклонением, которое в фантастических произведениях называлось «робот сошел с ума». Собственно, точно такая же мысль уже не раз приходила в голову Дэвиду, и если синтетики и сошли с ума, то все четверо сразу. А это было маловероятным. Гораздо более правдоподобным объяснением было то, что в заложенной программе произошел сбой. Но это был весьма необычный сбой, и весьма необычное сумасшествие. И, как ни странно, капитана сжигало любопытство, ему было просто интересно, что синтетик поведает дальше.
- В итоге получается, что на небе все же два Бога, - сказала Кристина. - Миром правят отец и сын.
Дэвид заморгал, и посмотрел на женщину. Вполне возможно, что сейчас, прямо на их глазах, рождается новая религия.
- Нет, - покачал головой Стэн. – Как я уже сказал, Бог один, и един. Со времени изгнания первого человека из рая прошло много времени, сменилось много поколений, и люди развратились за это время настолько, что даже не замечали своих отклонений.
Интересно, а что он понимает под словом «отклонения»?
- Люди стали жестокими, безжалостными, жадными, стремились исключительно к удовлетворению своих потребностей, и к личным интересам.
Так, ну это уже хоть что-то объясняет. Шаблонные понятия о добре и зле. Видимо, это именно так выглядит в глазах машины. У них же нет такого поня-тия как личная воля и собственная инициатива. Они просто выполняют программу. Или же все-таки есть? Бездушное механическое выполнение воли свыше, которую, в их случае, выполняет программа. Или тот, кто стоит над синтетиками. Главный Компьютер.
А, может быть, все же человек? Что если кто-то специально запрограммировал синтетиков подобным образом, и отправил их вместе с людьми. Но, с какой целью?
Дэвид побоялся даже фантазировать дальше.
- И тогда Бог решил воплотиться среди людей видимым образом, чтобы своим собственным примером показать людям то, как нужно правильно жить, чтобы спасти свою душу.
Душа, душа, а ведь ты, дорогой мой, даже и близко не можешь себе представить, что такое душа.
- Для этого Бог невидимым образом вошел в деву Марию, которая никогда не была в интимной связи с мужчиной, и она забеременела.
Вон куда пошло, уже в физиологию. Тайлер сам не понимал, почему вдруг в нем заговорил такой скептицизм, а ведь синтетик не сказал ничего нового, ничего необычного. Он лишь повторял все то, что написано в Евангелии. По крайней мере, так, как это помнилось Дэвиду.
- Бог выбрал деву Марию именно за ее чистоту, и благочестивую жизнь, посчитав ее самой достойной из всех земных женщин для воплощения боже-ственной сущности в тело человека. Через положенное время Мария родила младенца, которого назвала именем Иисус. Но это уже был богочеловек, так как, обладая человеческим телом, он оставался Богом, то есть всем тем могучим, чистым и совершенным естеством, сотворившим мир.
Это прозвучало настолько величественно, что Дэвид и Кристина одно-временно ощутили, как по их телу пробежала дрожь. Признаться, никто из них никогда ранее всерьез не задумывался над всем этим, так как они считали все написанное в Библии не более, как самой обычной сказкой. Сказкой ли это было или же нет, но в повествовании Стэна это выглядело весьма грандиозно. Хотя и фантастично.
Склонив голову на бок, Кристина произнесла:
- Звучит все это слишком невероятно. Неужели не ясно, что это всего лишь человеческий фольклор.
- Вы в этом уверены? – Стэн пристально посмотрел на Кристину, и та, неожиданно для самой себя, почувствовала большое сомнение. Уверенность, о которой говорил синтетик, покинула ее так же легко и внезапно, как ранее вошла в нее.
- Человек возник путем эволюции, без вмешательства высшего разума, - произнес молчавший все это время Мартин Макдагерт.
- На таком же основании я могу утверждать, что люди к нашему созданию не имеют никакого отношения. Мы возникли естественным путем.
Макдагерт хмыкнул.
- Вы – механизмы.
- Неужели же вы думаете, что компьютерный процессор совершеннее человеческого мозга?
Такое признание вызвало смех. Синтетик признавался, что он уступает в своем развитии человеку. Это льстило. И Кристина, и доктор прекрасно знали, насколько обычная живая клетка сложнее любого компьютера.
- Мы отвлеклись от Иисуса Христа, - заметил Дэвид, которому хотелось вернуться к этой теме.
- Иисус Христос своим примером учил людей тому, какими они должны быть, чтобы достигнуть совершенства, - продолжил Стэн. – Кто-нибудь из вас, кстати, помнит десять заповедей, данных Богом человечеству еще через Моисея?
Не нужно было быть пророком, чтобы понять, что присутствующие этого не помнили. Тайлер напряг память, но ничего, кроме как не убей, и не сотвори себе кумира, вспомнить не смог. Ну, кажется, там еще было что-то о том, что «не укради». А все остальное… Нет, он не помнил.
И Стэн, глядя на него, понял это. Как понял он и то, что и никто из остальных этого тоже не помнил.
- Первая и основная заповедь: Я Господь Бог твой, и не должны быть у тебя другие боги, кроме Меня. Вторая заповедь: не сотвори себе кумира и ни какого-либо изображения того, что на небе, и что на земле, и что в водах: не поклоняйся им и не служи им. Третья заповедь: не произноси имени Господа Бога твоего всуе. Четвертая заповедь: помни день субботний, чтобы святить его: шесть дней работай, а день седьмой – день покоя посвящай Господу Богу твоему. Пятая заповедь: Чти отца твоего и матерь твою, чтобы тебе хорошо было, и чтобы долго прожил на земле. Шестая заповедь: не убий. Седьмая заповедь: не прелюбодействуй. Восьмая заповедь: не укради. Девятая заповедь: не произноси на другого ложного свидетельства. Десятая заповедь: Не желай себе жены ближнего твоего, не желай дома ближнего твоего, ни села его, ни раба его, ни всякого скота его, ни всего того, что есть у ближнего твоего.
Кристина покачала головой.
- Громоздко, ведь все это можно выразить гораздо проще. И, потом, многое странно. Ну, насчет не убей, и не воруй, это-то все понятно. А вот по поводу субботы, и прочего, это, по-моему, излишество.
- Почему же, - возразил Стэн. – Например, первыми двумя заповедями Бог запрещает поклоняться кому-либо, кроме себя. Запрещает идолопоклонство, и все, что с этим связано. Вполне разумно, человек должен всегда помнить о том единственном Боге, который создал вселенную и самого человека. Третьей заповедью запрещается произносить имя Бога напрасно, без должного уважения. Запрещается кощунство, хула, нарушение клятв, данных Богу. Четвертой заповедью повелевается шесть дней работать, а седьмой посвящать Богу, посещать храм, и проводить этот день в молитве, то есть в беседе с Богом. Пятая заповедь учит почитать родителей, а именно, заботиться об их благополучии. Шестой заповедью Господь Бог запрещает убийство, то есть лишения жизни одним человеком другого, а также и самого себя, так называемое самоубийство. К убийствам, кстати, относятся также и аборты, так распространенные среди современного человечества. Они называются детоубийством.
- Аборты – детоубийство?! – с ужасом воскликнула Кристина.
- Да, - ответил Стэн. – И ответственность за него ложится, как на мать, так и на отца, если тот поощрял этот аборт. Седьмой заповедью запрещается прелюбодеяние – нарушение супружеской верности. Восьмой заповедью запрещается воровство, под которым подразумевается присвоение себе чужой собственности. Сюда входит также и взятничество, тунеядство, когда человек получает деньги за труд, который не выполняет. Ну, и наконец, десятой заповедью запрещается не только причинять зло другим людям, но даже и желать чужой собственности, чужих богатств и всего того, что принадлежит другим людям. Вот и все. Разве это не справедливо?
Дэвид некоторое время с любопытством смотрел на синтетика. Интересно, а он сам понимает, что такое зависть? Все, перечисленное Стэном было про-писной истиной, но… Но вот только что это меняло? Все равно никто по этим заповедям не жил, и жить не собирался. Да и вообще, в их положении, в миллионах километрах от Земли, нечего было вообще думать об этих заповедях. Здесь царили совсем другие законы, и действовали совсем другие заповеди. А далеко впереди была Венера, мир, в который им предстояло прибыть, и которому были абсолютно безразличны все людские представления о добре и зле.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ