Синтетик-3 глава 13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
СТАРТ

Возле космодрома собралась большая толпа, основная часть которой состояла из корреспондентов, журналистов, и прочих представителей прессы. Никто не хотел пропустить сегодняшний старт космического корабля, ведь не каждый же день на Венеру отправляется экспедиция. Конечно, вторая экспедиция не такая сенсация, как первая, но все же это не полет вокруг орбиты Земли.
А вот и сам космический корабль. «Орион» сверкал в лучах полуденного солнца, всем своим внушительным видом показывая свою готовность к дальнему полету.
В отличие от кораблей прошлого он не стоял, задравши вверх нос. Ему это было делать вовсе ни к чему, так как «Орион» обладал вертикальным взлетом и посадкой, что сильно повышало его в маневренности, и упрощало в управлении.
Двадцать восьмое апреля – именно эта дата была выбрана для запуска второй экспедиции на вторую планету солнечной системы. Корреспонденты волновались, они в нетерпении ожидали, когда к космодрому прибудут астронавты. Вот, наконец-то, показался их автобус. Он медленно сворачивал с шоссе, съезжая на бетонную дорогу, ведущую к космодрому. Журналисты поспешили к нему навстречу, каждый рассчитывал первым задать свой вопрос космонавтам.
Настроение у Дэвида Тайлера было мрачным с самого утра. Да и остальные члены экипажа не испытывали ликования по поводу предстоящего полета. Это было неудивительно, так как, учитывая то, как поступило с ними руководство NASA, пришло самое время для поднятия бунта. Но бунта не было, хотя сама перспектива оказаться в космическом корабле, в полном подчинении у четырех синтетиков, вызывало негодование у всех. Находиться в зависимости у компьютера, машины, четверо человекоподобных слуг которого будут пристально следить за ними, и контролировать каждый их шаг, было не то чтобы унизительно, а просто возмутительно.
В автобусе люди сидели отдельно от синтетиков. Никто не хотел даже находиться рядом с этими созданиями, поэтому между ними и космонавтами остались свободными несколько рядов кресел. Синтетиков, похоже, не слишком-то беспокоило такое негативное отношение к ним людей, а вот ехавший, вместе с космонавтами Трелони, бросал тревожные и беспокойные взгляды на тех, и на других. Ему не нравилось, что так складывались взаимоотношения между людьми и синтетиками. Так нельзя было, это было не предусмотрено, экипаж должен быть единым целым, потому что иначе обстановка могла перерасти в конфликт между людьми и машинами. Но поделать с этим он ничего не мог.
Автобус остановился, и корреспонденты устремились ему навстречу. Трелони подался вперед, и сказал, обращаясь преимущественно к капитану, а заодно и ко всему экипажу.
- Пожалуйста, ведите себя приветливо с журналистами. Улыбайтесь.
Дэвид метнул на Трелони уничтожающий взгляд.
- Должен сказать вам, что сделать это нам будет не слишком-то легко. Может быть, если бы вы обо всем предупредили нас заранее, а не готовили нам такой вот пренеприятный сюрприз, было бы гораздо проще это сделать.
На лице Трелони появилось смущенное, и даже немного виноватое вы-ражение.
- Если бы все это зависело только от меня, то я бы, уверяю вас, так бы и сделал. Но я человек маленький.
Дэвид промолчал, но подумал, что Трелони, похоже, и прав. Он действительно всего лишь исполнитель. Ему вспомнился разговор, который он вел с ним в тот день на корабле. Трелони почти убедил его в том, что двадцать первый век – это компьютерная эпоха, и ни одна техника не может обходиться без компьютеров. И это, собственно, так и было. Взять, хотя бы, любой современный автомобиль. Он настолько напичкан различными электронными устройствами и компьютерами, что легко мог выполнять за человека почти все функции, вплоть до самостоятельной езды без водителя. Звучало, может быть, и дико, но так оно и было. Любую машину можно было бы назвать разумной, так стоит ли негодовать по поводу того, что их корабль подчиняется какому-то там Главному Компьютеру. Ведь Гек, или как его там называли, был всего лишь более человечным, чем безликие электронные устройства в автомобилях, да и в любой бытовой технике. Если рассудить здраво, то так оно и было, но здравый смысл, почему-то, не желал подчиняться инстинктам и страху, который граничил с суеверием. Тайлер уже долгое время пытался убедить себя в том, что его страхи и опасения всего лишь обычные предрассудки, но преодолеть их было не так-то просто.
Двери автобуса отворились, и космонавты, одетые в оранжевые комбинезоны, стали выбираться наружу. Сделать это удалось не сразу, так как журналисты буквально принялись заталкивать их обратно, поскольку задние ряды напирали на передние, а те, боясь, что задним удастся их от-теснить, начали совать космонавтам в лица микрофоны.
Дэвид улыбнулся и, слегка попятившись назад, приветливо помахал корреспондентам рукой. Со всех сторон засверкали вспышки фотоаппаратов, над головами журналистов показались видеокамеры.
- Капитан, что вы можете сказать телезрителям перед тем, как покинете родную планету?
- Сколько времени займет ваш полет?
- Вам не тяжело расставаться с родными и близкими на столь долгое время? Ведь ваш полет чреват большими опасностями.
Дэвид скупо отвечал на задаваемые вопросы. Трелони, стоявший за его спиной, испытывал нетерпение. Ему хотелось побыстрее отделаться от всех этих назойливых журналистов, но, в то же время, он прекрасно понимал, что средства массовой информации здесь нужны как нельзя более.
Космонавты направились к кораблю, но на каждом шагу их останавливали, задавали вопросы, и пытались вызвать на откровенность. Те отвечали доволь-но сдержанно, передавали приветы родным и близким.
На стартовую площадку журналистов не пустили, и они были вынуждены остаться за ограждением, щелкая фотоаппаратами, и снимая спины космонав-тов.
Возле самого трапа экипаж принял наставления от Трелони. Прощание вышло довольно теплым, несмотря на тот неприятный инцидент. Дэвид дружески пожал ему руку и, пропустив вперед всех остальных, стал подниматься последним по трапу. Перед ним шел Лео, один из синтетиков, и Тайлер едва удерживался от желания отвесить ему хорошего пинка. Он понимал, что синтетик ни в чем не виноват, а лишь выполняет заложенную в него программу. Как понимал и то, что ударив по роботу, рискует повредить себе ногу.
Космонавты один за другим скрывались в недрах корабля. Остановившись возле люка, Дэвид обернулся, и посмотрел назад. В нескольких метрах от трапа стоял Трелони, а вдали, за ограждением, толпа журналистов. Не будучи уверенным в том, что те его хорошо видят, он, все же, поднял правую руку, и помахал им. Затем он скрылся в дверном проеме, и задраил за собой люк. Все, он сам отрезал себя от родной Земли, и теперь эта дверь будет открыта уже на Венере, в мире, не предназначенном для человека.
Они поднялись на второй этаж. Экипаж устремился к иллюминаторам, желая бросить последний взгляд на Землю, или, быть может, горя желанием увидеть толпы людей, провожающих его. На стартовой площадке виднелась одинокая фигура Трелони, удалявшаяся от корабля.
- Внимание, попрошу вас занять свои места, и приготовиться к старту, - заговорил синтетик Андре тоном, которым обычно обращается к пассажирам стюардесса на авиалайнерах. – Это необходимо сделать для вашей же безопасности, чтобы избежать проблем и неприятностей.
Интересно, подумал Дэвид, кто назначил его здесь командовать, или это тоже часть заложенной в них программы. Судя по всему, последнее было верно, и капитан посчитал, что будет лучше вообще не обращать на это внимание. Он прошел в рубку управления, где и было его место. Следом за ним в нее вошли пилот Чак Фрэдериксон и помощник капитана Бад Рихтер. Все трое заняли свои места. Фрэдериксон сел за штурвал, а сбоку от него разместились Тайлер и Рихтер.
Остальные члены экипажа занимали кресла в пассажирском зале. Все это сильно напоминало подготовку к полету в обычном авиалайнере. Космонавты рассаживались, и пристегивались ремнями безопасности.
Дэвид включил монитор связи. На экране появилось лицо диспетчера.
- «Орион», это Хьюстон, - заговорил он. – Как слышно?
- Хьюстон, это «Орион». Слышно и видно вас хорошо.
После этого, давно уже ставшего традиционным, обмена приветствиями, диспетчер спросил:
- Как самочувствие экипажа?
- Экипаж чувствует себя прекрасно, и готов к старту.
И это тоже было традиционным, бездушные вопросы, и такие же бездушные ответы. Но далее произошло то, чего Дэвид, да и никто другой из людей не ожидал. Диспетчер сказал:
- В таком случае передаю связь Главному Компьютеру.
Это было настолько неожиданным, что Дэвид на несколько мгновений замешкался, а когда он уже готов был возмутиться, на экране появилось лицо Гека.
- «Орион», я приветствую ваш экипаж из Центра Управления. Только что я получил сообщение от своих подчиненных, в котором говорится, что экипаж готов к запуску. Предварительная проверка приборов показала, что вся аппаратура корабля в норме, и можно начинать взлет.
Нельзя сказать, что услышанное обрадовало Тайлера, особенно если учесть то, что вся информация поступала не от него, и даже не от бортового компь-ютера, а от четырех синтетиков, сидевших сейчас в пассажирском зале, и притворявшихся людьми. Таковыми они не являлись, хотя и были частью экипажа. Но Дэвид чувствовал себя так, словно за его спиной сидели шпионы, работающие на его злейшего врага, хотя рассудком он понимал, что это вовсе не так.
- Капитан, вы готовы? – Гек спросил это таким тоном, что тот мгновенно ответил:
- Да, я готов.
- В таком случае, начинаем взлет. Запустить космомагнитный двигатель.
Этот приказ относился к пилоту, и Фрэдериксон нажал пуск.
В то же мгновение весь экипаж ощутил, как корабль качнулся, и словно бы завис в воздухе. В теле возникла странная легкость. Это означало, что на ко-рабле возникла невесомость. Осознать это сразу было невозможно, но чувство легкости было непередаваемым. Казалось, что какая-то невидимая сила даже подталкивала снизу.
- Начинаем отсчет, - произнес Гек. – Десять…
Рихтер невольно вжался в спинку кресла. Он тоже испытывал предубеждение против компьютеров и роботов, и осознавать, что какой-то там Главный Компьютер сейчас держит в своих руках их жизни, было не слишком-то приятным ощущением. На мгновение ему даже показалось, что начался отсчет до взрыва.
- Девять, восемь…
Чак покрепче взялся за штурвал, и стал ожидать команды. Обладая немалым опытом он, в отличие от Рихтера, не испытывал ни страха, ни волнения. Он отлично знал, что ему делать. Как и знал то, что от малейшей его оплошности может погибнуть весь экипаж.
- Семь, шесть…
Дэвид смотрел на мониторы и индикаторы приборов, и его наметанный взгляд выискивал малейшее отклонение от нормы. Если что-то пойдет не так, то он просто обязан заметить это до того, как случится непоправимое. Впрочем, его не оставляла мысль о том, что любую неисправность заметят, в первую очередь, синтетики. С ними он уж точно не мог тягаться в скорости.
- Пять, четыре…
Кристина, сидевшая в пассажирском зале, закрыла глаза. Это был ее первый полет в космос, и она понятия не имела, что должна чувствовать. На тренаже-рах и симуляторах она десятки раз отрабатывала взлет, но настоящий старт – это было нечто совершенно иное. Ощущения невозможно было даже сравни-вать.
- Три, два…
Доктор Мартин Макдагерт сделал глубокий вдох. Вот сейчас начнется взлет, и он ознаменует собой замирание сердца. Чувство чем-то приятное, но страшное.
- Один, ноль.
- Старт! – скомандовал Дэвид.
Взревели ракетные двигатели. Из сопл, расположенных в нижней части крыльев корабля, вырвались струи пламени, и «Орион» стал подниматься над стартовой площадкой. Его подъем проходил легко и плавно, словно он был воздушным шаром, наполненным теплым воздухом, а не железной махиной, весящей огромное количество тонн.
- Десять секунд, полет нормальный.
Голос принадлежал Геку. Он наблюдал за кораблем гораздо пристальней и внимательней, чем кто-либо иной. Все показания приборов напрямую поступали к нему, и Главный Компьютер невозможно было обмануть.
Чак чувствовал себя вполне уверенно, управляя «Орионом». Он с акку-ратной точностью регулировал мощность реактивных струй, вырывавшихся из сопел, увеличивая или уменьшая, по своему желанию, скорость космолета. Вот уже высота равнялась ста метрам, километру. Судно решительно и непреклонно шло вверх. Космонавты смотрели в иллюминаторы, прощаясь с Землей.
- Двадцать секунд, полет нормальный.
Если бы что-то произошло, подумал Дэвид, что-то пошло не так, то они, скорее всего, этого просто бы не почувствовали. Корабль бы взорвался мгновенно, превратив всех, находящихся на борту, в плазму. Такое уже случалось в прошлом много раз, и каждый новый полет означал, не более, не менее, как то, что экипаж сидит на огромной бочке с порохом, готовой взорваться в любое мгновение. Об этом было лучше не думать, но не думать не получалось.
Земля удалялась. Башня Центра Управления, выросшая на горизонте, постепенно превращалась в маленькую точку.
- А, все-таки, красиво, - произнесла геолог Ким Баркли, сидевшая возле иллюминатора, и смотрящая вниз. Ей было двадцать семь лет, и она еще не утратила способности ценить красоту. Тем более, красоту родной планеты.
- Да, - невольно протянул сидевший рядом с ней электронщик Митч Паттерсон. Это был чернокожий мужчина лет сорока, и он тоже смотрел в иллюминатор. – Это ты верно заметила. Ничто не может сравниться красотой с нашей родной Землей. Мир, в который мы направляемся, не может и близко приблизиться к ней.
С этим Ким даже не собиралась спорить. Щемящая тоска заполняла ее сердце. Все же полет на Венеру – это не поездка на какой-нибудь разлом или распадок, откуда можно вернуться домой на попутном транспорте. Случись с ними на Венере беда, их уже никто не сможет вызволить оттуда.
Когда корабль поднялся на высоту десяти километров, редкие облака стали проплывать внизу.
- Одна минута, полет нормальный. Состояние экипажа стабильное, все чувствуют себя неплохо.
Гек знал даже о самочувствии каждого члена экипажа. Разумеется, ведь к каждому из них был присоединен датчик, и показания о давлении, пульсе и температуре поступали в бортовой компьютер.
Земля продолжала уменьшаться, и одновременно с этим стала еще кра-сивее. Синяя гладь океана, зеленые просторы лесов и полей, все это про-плывало внизу. А города теперь казались какими-то игрушечными и нена-стоящими.
Митч Паттерсон внезапно вытащил откуда-то фотоаппарат.
- Я не пропущу такого прекрасного зрелища, - решительно заявил он. – Это должно быть запечатлено.
Он перегнулся к иллюминатору, и буквально лег на Ким, совершенно не обращая на это внимания.
- Эй, ты что делаешь? – возмущенно произнесла та, пытаясь отстраниться от электронщика, но тщетно. – А ну, встань с меня немедленно!
- Одну минутку, даже одну секундочку, - повторял Митч. Он смотрел через объектив фотоаппарата, пытаясь найти лучший ракурс.
- У тебя все равно ничего не выйдет. Стекло иллюминатора исказит любой снимок.
Паттерсон прекрасно знал все это. Но открыть иллюминатор, и высунуться из него, он не мог. Так что ему приходилось довольствоваться таким снимком.
Фотоаппарат несколько раз щелкнул, делая снимки.
- Тебя, по-моему, никто не назначал официальным фотографом, - мрачно сказала Ким.
Митч закончил свое дело, и подался назад, занимая свое прежнее место. То, что он сделал, было нарушением техники безопасности, и он вполне мог по-лучить справедливый нагоняй от капитана.
Но он получил нагоняй не от него.
- Сэр, вы нарушаете инструкции, - произнес позади него голос Стэна. – Это весьма опрометчиво с вашей стороны. К тому же, это могло угрожать вашей безопасности.
Митч повернул назад голову, насколько это позволяла ему сделать его шея, пытаясь разглядеть синтетика.
- Знаешь, - сказал он. – Я, как-нибудь, позабочусь о своей безопасности сам. Договорились?
- Извините, сэр, - мягко продолжил Стэн. – Но забота о человеческой безопасности входит в наши обязанности, и я считаю своим долгом заметить, что вы только что подвергали себя совершенно не нужному риску.
Паттерсон хотел дать какой-нибудь достойный ответ, но вместо этого испытал желание рассмеяться. Что ни говори, а всегда приятно, когда кто-то проявляет о тебе заботу. И то, что этим «кто-то» был простой робот, ничуть не умаляло этого чувства.
- Спасибо за заботу, я постараюсь впредь так больше не поступать, - от-ветил он, с трудом подавляя в себе смех.