Смерть Сизифа

Входит в сборник «Господь и покойник». Лучшая цена на книгу на сайте «Ридеро»: https://ridero.ru/books/gospod_i_pokoinik/


Протагор наслаждался сновидением. Ему снилась юная красавица гетера. Она сидела в похожем на трон кресле. Он – подле трона на подушке для ног. Протагор целовал ее идеальную обутую в бежевую сандалию ножку, и каждое прикосновение губами к ее ухоженным пальчикам, подъему стопы или ремню сандалия приносило то сладостное юношеское любовное томление, которое наяву он в последний раз испытывал много веков назад. Конечно, в юности он не стал бы неторопливо ласкать женские ножки, а поспешил бы получить то, что считал тогда главным. Любовь к неторопливым ласкам пришла к нему с опытом, а века посмертного существования принесли пресыщение. Теперь только редкие любовные сны позволяли ему вновь переживать чувства, которых он, подумать только, стеснялся в юности.
Протагор умел управлять сновидениями, но в искусственно вызываемых сновидениях он продолжал быть вот уже много веков сорокапятилетним мужчиной. И только приходящие естественным путем любовные сны временно возвращали его чувствам юность. Состояние юности души было настолько хрупким, что любое вмешательство в развитие событий могло его разрушить, поэтому Протагор мог позволить себе лишь осторожно продлять сновидение.
В свои предсмертные 45 Протагор был видным мужчиной. Высокий, слегка полноватый, но не бесформенно жирный. Не спортивный, но и не слабосильный. Лицо приятное, мужественное. Волосы светлые с только-только пробивающейся сединой. Пожалевшее волосы на голове время вовсю отыгралось на его броде, которая, будь она у него, была бы совершенно белой. Бороду Протагор не носил, так как она требовала ухода, а лишние хлопоты он никогда не любил. По этой же причине у него была очень короткая стрижка. Брился Протагор 2 – 3 раза в неделю перед любовными свиданиями.
Жил он на загородной вилле, которую окружали 10 гектаров принадлежащей ему неухоженной земли. Благодаря благоденствующему на его земле бурьяну Протагор слыл среди соседей чудаком. Зачем иметь столько земли, если ничего с ней не делать? – не понимали они. В свою очередь Протагор свысока посмеивался над соседями: разве могут эти плебеи понять истинную цену уединения? Ради уединения Протагор поселился в когда-то практически безлюдной долине у подножия горы, на которую день за днем Сизиф, этот двуногий скарабей, пытался закатить свой камень.
При жизни Сизиф был еще тем пройдохой. Никто в Греции не мог сравниться с сыном бога всех ветров Эола в коварстве, хитрости и изворотливости ума. Благодаря этим качествам Сизиф сколотил настолько огромное состояние, что о его сокровищах ходили легенды. Когда за ним пришел бог смерти Танат, Сизиф, перехитрив его, заковал Таната в цепи. В результате люди перестали умирать, боги подземного царства остались без жертв, и на Земле нарушился установленный Зевсом порядок, который восстановился только после того, как бог войны Арест сумел освободить Таната. Разумеется, Танат вернулся в царство Аида с душой Сизифа. Но Сизиф и тут сумел проявить себя. Перед смертью он уговорил жену не устраивать похорон. И когда Аид с Персефоной не получили положенных похоронных жертв, Сизиф упросил их отпустить его в мир живых, чтобы уговорить жену провести обряд погребения и принести богам пышные жертвы. Поверил ему Аид. Вот только Сизиф не спешил возвращаться назад. Вместо этого он принялся пировать и веселиться, радуясь тому, что сумел выйти из загробного царства живым. Пришлось Аиду вновь отправлять за Сизифом Таната. В результате за все свои злодеяния Сизиф был приговорен к вечно безрезультатным попыткам закатить здоровенный камень на гору. С тех пор Сизиф мог отвлекаться от своей работы только на еду, туалет и очень короткий отдых.
Отсутствие возможности обманывать людей превратило Сизифа в безобидную достопримечательность, к которой, по мере того, как он становился все более известным благодаря таланту Овидия и Гомера, потянулись туристы. Сначала это были отдельные путешественники, но вскоре, словно прорвав сдерживающую его плотину, к Сизифу хлынул человеческий поток. В миг подножие горы обросло отелями, игорными, любовными и увеселительными заведениями. Так благодаря Сизифу безлюдная долина у подножия горы за какие-то несколько лет превратилась в модный туристический рай, где было все, кроме уединения.
Известный своей мудростью и дальновидностью Протагор успел вовремя купить участок земли, в центре которого и построил свою виллу, благодаря чему смог совместить радость уединения с благами цивилизации.
Считая, что нужно идти по жизни в ногу со временем, даже если это жизнь после смерти, Протагор, когда наличие работы стало признаком хорошего тона, начал вести «Философскую колонку» в городском литературном еженедельнике. Много денег такая работа не приносила, но и времени почти не отнимала. К тому же творчество, особенно если оно пользуется спросом, само по себе приносит немалое удовольствие. Жил Протагор, как и надлежит настоящему эллину, за счет доходов от принадлежащей ему пары отелей, в каждом из которых трудились его рабы. Рабов он держал в строгости (иначе с рабами нельзя), но без лишней жестокости, благодаря чему они старались работать на совесть, чтобы не стать праздничным подарком какому-нибудь самодуру.
Досмотреть сон Протагору помешал настойчиво-требовательный стук в дверь. Так могли стучать только гвардейцы, но что им могло от него понадобиться? Он всегда жил тихой, спокойной жизнью, никуда не лез, ни на что не напрашивался... Решив не искушать Фортуну игрой в «меня нет дома», он встал с кровати, надел легкий халат (спал он всегда обнаженным) и поспешил открыть дверь.
За дверью стоял главный телохранитель и специалист по особым поручениям Наместника Аида Александр в полном боевом облачении: шлем, бронежилет, легкие и прочные пластиковые щитки на руках и ногах. На поясе дубинка-электрошокер. На груди на ремне короткоствольный автомат. Доспехи делали эти 180 сантиметров роста и 150 килограммов тренированного тела еще более внушительными. А его взгляд... Поговаривали, что он взглядом мог усмирять коней.
Протагор был не из тех, кого можно напугать внушительным видом или взглядом. Увидев гостя, он спросил, не скрывая своего удивления:
- Чем обязан такой чести?
- Он хочет видеть тебя. Немедленно.
- Сейчас. Только приведу себя в надлежащий вид, - сказал Протагор, силясь вспомнить, в каком шифоньере пылится его парадная туника. Европейские костюмы в условиях всегда жаркой погоды он не признавал в принципе. На официальные мероприятия он не ходил, поэтому носил футболки, шорты и сандалии или шлепанцы. Разумеется, о том, чтобы идти в таком виде во дворец, не могло быть и речи.
- На это не времени, - отрезал Александр.
- Но не пойду же я в халате, босиком и с небритым лицом?
- Надень это, - Александр указал рукой на комнатные тапочки, стоявшие возле двери. После этих слов Протагор понял, что только неоднократно проверенная в бою выдержка помогала Александру держать себя в руках.
- Что случилось? – спросил Протагор.
- Сизиф умер.
- Как? – Протагор не поверил своим ушам.
- Его бездыханное тело было обнаружено несколько часов назад.
- Но как это возможно?
Александр оставил этот вопрос без ответа.
Как можно умереть, будучи уже мертвым?! Эта мысль не укладывалась в голове Протагора. Неужели дурацкий розыгрыш? Вот только Александр совсем не был склонен к розыгрышам. Врачебная ошибка?
- Идем быстрей, - поторопил Александр.
- Конечно-конечно, - ответил Протагор, надевая тапочки. – Просто это известие...
- Оно убивает. В городе паника. Начались беспорядки, погромы...
- Представляю.
В нескольких метрах от дома стоял личный бронированный автомобиль Наместника и два гвардейских броневика. Роль бампера у первого из них играло приспособление для расталкивания мешающих проезду автомобилей. Вооружение броневиков было внушительным: крупнокалиберные пулеметы и спаренные с ними огнеметы – главное оружие устрашения в загробном мире. Гореть, не умирая, намного страшнее, чем сгореть заживо.
- Все настолько серьезно? – спросил Протагор, увидев технику.
- Мне приказано доставить тебя во дворец живым и здоровым, - пояснил Александр.
Когда они сели в машину, колонна, врубив серены, рванула вперед на максимальной скорости.


Происходящее в городе ввергло Протагора в ужас. Город выглядел так, словно в него ворвалась и крушила все на своем пути армия неприятеля. Всюду были обезумившие от страха люди. Одни пытались бежать, другие громить магазины, третьи под шумок грабили дома зажиточных граждан. Дороги загромождали искореженные в результате столкновений автомобили. То тут, то там возникали и разгорались пожары. А не имевшие возможности умереть раненые тщетно молили о помощи – до них в этом хаосе никому не было дела.
Наблюдая это торжество паники, Протагор подумал, что все то, что принято считать человеческими, отличающими людей от животных свойствами, есть не более чем непрочный искусственный налет на звериную людскую сущность, мгновенно исчезающий каждый раз, когда рушится привычный обывательский мирок, будь то стихийное бедствие, война, эпидемия или, как сейчас, внезапное понимание того, что ты смертен. Наверно, подобным образом чувствовали бы себя Адам и Ева после изгнания из рая, не будь эта история сказкой для взрослых детей. Было время, когда христианские фанатики пытались качать здесь права, но их вовремя изгнали, а тех, кто не захотел убраться, навеки залили бетоном – далеко не самый приятный вид казни, учитывая казавшуюся незыблемой невозможность умереть.
Несколько раз им пришлось прорываться сквозь толпу. Дорогу расчищали огнеметом, а тех, кто не мог или не успевал расступиться в страхе перед огненной струей, сметались броневиком. Одни отлетали в стороны, другие падали на дорогу. Когда какой-нибудь бедолага попадал под колесо лимузина, машина слегка подпрыгивала.
Для психики Протагора это было слишком, и она, как когда-то в особо кровавых боях, отключила эмоции. В результате он перешел в режим безучастного наблюдения за происходящим, думая о том, сколько ему потом будут сниться кошмары, когда душа оттает, и на него обрушатся все подавляемые сейчас эмоции. В свое время эта особенность устройства его психики помогла Протагору выйти живым из целого ряда мясорубок.
- Я могу позвонить? – спросил Протагор, вспомнив про свои отели.
- Связь работает, - ответил Александр.
- Вот только я в спешке забыл мобильник.
- Держи.
Он протянул Протагору простой, но вполне надежный аппарат – Александр не любил показную роскошь.
Управляющий ответил после второго гудка.
- Как у нас дела? – спросил Протагор.
- Гвардейцы поливают огнем всех, кто пытается без разрешения проникнуть на охраняемую территорию.
- А как постояльцы?
- Нервничают. Но в порядке.
- Хорошо. Организуй обслуживание гвардейцев по высшему классу. Разумеется, за счет заведения. А заодно верни постояльцам деньги за все дни, пока здесь будет бардак. Они не для этого к нам приехали.
На подступах к окружающим дворец богатым кварталам шли настоящие бои. Жаждущая крови и грабежа вооруженная камнями, «коктейлем Молотова», пистолетами, ружьями и автоматами толпа пыталась прорвать линию обороны. Гвардейцы отвечали из пулеметов и огнеметов. Силы были неравными, и гвардейцам приходилось туго, но им на помощь уже летели боевые вертолеты, способные уничтожить и более серьезного противника.
Благодаря своевременным решительным действиям гвардейцев богатые кварталы практически не пострадали, и здесь все было почти как всегда. Разве что улицы были пустынны, а окна и двери домов забаррикадированы.


Наконец, они подъехали к парадному входу во дворец, распугав непривыкших к непочтительности павлинов Наместника. Идя во дворец, Протагор опрометчиво посмотрел на машины. Они были заляпаны кровью, а на таране болтались обрывки человеческих внутренностей. От этого зрелища даже у повидавшего в свое время крови Протагора подкатило к горлу. К счастью, он не завтракал.
У входа во дворец Александр передал Протагора одетому в идеально сидящий черный костюм рабу. Тот проводил его в рабочий кабинет Наместника.
Наместник Аида Гермоген выглядел соответственно занимаемому посту. Предсмертный возраст 55 лет. Мужественное, привлекательное лицо. Благородная седина. Подтянутый. Среднего роста. Ухоженная борода. Всегда в идеально на нем сидящем европейском костюме...
Но только не в этот раз. Всклокоченный, одетый в заправленную в брюки ночную рубашку и туфли на босу ногу, он больше походил на чудака-ученого из комиксов. Когда Протагор вошел в кабинет, Гермоген ходил из угла в угол, давая указания одновременно по городскому и мобильному телефону. Ему было не до гостя, поэтому Протагор решил подождать у двери, пока Гермоген обратит на него внимание.
Разговор по телефону продолжался еще минуты 2 или 3, затем Гермоген положил трубки на стол, молча подошел к Протагору и протянул руку для рукопожатия.
- Ну и денек! Такого дурдома у нас еще не было, - сказал он, когда они обменялись рукопожатиями и сели Гермоген в свое кресло, а Протагор на диван для гостей.
- Это точно, - согласился Протагор.
- Ты уже в курсе?
- Александр сказал, что Сизиф умер.
- Представляешь?
- Если честно, с трудом.
- У меня вообще в голове не укладывается.
- Судя по бардаку, что я видел, не у тебя одного.
- Бардак этот тоже... – Гермоген запнулся, не находя нужного слова. – Как-то слишком уж быстро он начался, да и толпа слишком хорошо организована и вооружена.
- Не думаю, что кто-то смог бы убить Сизифа...
- Убить, конечно, нет, но воспользоваться случаем... Ну да с беспорядками мы почти справились. К счастью, они решили воспользоваться ситуацией, не успев толком подготовиться. Ну да тебе не стоит забивать себе этим голову. Для борьбы с изменой и заговорами у меня есть люди. Тебя я позвал не за этим. Догадываешься зачем?
- Думаю, это связано с Сизифом.
Ответ Протагора заставил Гермогена нервно рассмеяться.
- Сегодня все связано с Сизифом, - сказал он, отсмеявшись. – Я собираюсь расследовать смерть Сизифа и хочу, чтобы ты возглавил это расследование.
- Но я... – попытался возразить Протагор.
- Знаю-знаю, - перебил его Гермоген. – Поэтому ты единственный достаточно разумный человек, которому я могу полностью доверять. Надеюсь, я могу рассчитывать на твое понимание и лояльность?
- Типа Сократ мне друг, а истина до жопы?
- Вот, ты даже шутишь.
- Но я не уверен...
- Зато я уверен. И отказ не приму.
- А я и не отказываюсь, - сказал Протагор, понимая, что отказываться действительно бесполезно.
- Вот и хорошо. Тогда я вызываю Ахилла. Он будет твоим помощником. Настоящий пройдоха, тебе понравится.
- Не спеши.
- Что еще? – недовольно спросил Гермоген.
- Ты уже завтракал?
- Какой там!
- Я тоже не завтракал. Поэтому давай сначала приведем себя в порядок и позавтракаем. Пусть люди думают, что ситуация взята под контроль.
- Хорошая мысль, - согласился Гермоген.
Минут через 15 они уже сидели за столом гладко выбритые и идеально одетые. Гермоген в темно-синем костюме, а Протагор в светло-серой тунике. Тапочки сменили классические сандалии. За столом они вели себя так, словно ничего чрезвычайного не произошло. Когда завтрак подошел к концу, Гермоген вызвал Ахилла.
- Познакомься с личным секретарем и помощником, - сказал Гермоген, когда в кабинет, а они завтракали в кабинете, вошел маленький, тщедушный, с семитскими чертами лица человек лет 30. Его внешнюю несуразность подчеркивал совершенно не идущий ему костюм. Ахилл казался откровенной насмешкой над героем, в честь которого был назван. – Не стесняйся, гоняй его в хвост и гриву.
- С чего начнем? – спросил Ахилл, когда они вышли из кабинета Наместника.
- Для начала я бы хотел взглянуть на тело, - решил Протагор. – Где оно?
- В холодильнике для овощей.
- Отлично. Идем туда. По дороге введешь меня в курс дела.
- Его труп нашли на рассвете у скалы, где он обычно завтракал, - рассказывал Ахилл, ведя Протагора известными только дворцовой публике служебными коридорами.
- Кто нашел?
- Мальчишка, который приносил ему еду.
- Где он сейчас?
- Задержан до выяснения обстоятельств.
- Что с официальной версией?
- Ее пока нет. Из-за беспорядков связаться с журналистами было невозможно.
- Постарайся как можно быстрее организовать пресс-конференцию. Ни что так не питает страх, как отсутствие информации.
- Будет сделано.
Сизиф лежал прямо на голом полу холодильной комнаты. Похоже, люди попросту очистили для него угол от ящиков с продуктами, не позаботившись даже о том, чтобы нормально там подмести. На лице Сизифа застыла хитро-подленькая улыбка, как будто происходящее его забавляло.
- Как на помойку выбросили, - прокомментировал Протагор.
- Люди были слишком напуганы, чтобы поступить должным образом.
Постояв секунд десять над трупом, Протагор нагнулся и потрогал тело за плечо. На ощупь оно было точь-в-точь как охлажденная куриная тушка.
- Знаешь надежного специалиста по бальзамированию? – спросил Протагор.
- Найду.
- Пока что тело нужно сохранить. Желательно, без видимых следов бальзамирования.
Получив задание, Ахилл сделал пару звонков по телефону после чего сообщил:
- Распорядился. Гвардейцы уже отправились за нужными людьми.
- Мне потребуется кабинет.
- Уже выделен и оборудован.
- Показывай.
Кабинет был внушительным. Просторная, дорого обставленная приемная. Сам кабинет с жутко дорогим столом и подстать ему креслом. Столешницей служил сенсорный монитор из сверхпрочного пластика, так что на ней, отключив экран, при желании можно было бы даже выравнивать гвозди. В неактивном виде столешница выглядела, как красное дерево. На стене за столом висел портрет Аида, с которого тот по-отечески смотрел на посетителя. Во встроенном шкафу были сейф, полки с папками и буфет с дорогими напитками. К кабинету примыкала комната отдыха, или, проще говоря, спальня с огромной кроватью. Заглянув в шифоньер, Протагор обнаружил там несколько туник.
- Это если вы захотите переодеться, - пояснил Ахилл.
К спальне примыкала обложенная мрамором ванная комната. Плюс готовый выполнить любой приказ смышленый секретарь... Наверно, любой чиновник отдал бы все, чтобы заполучить такой кабинет с соответствующей ему должностью. Но Протагор не был чиновником. Когда он представил себя работающим в таком кабинете день за днем, год за годом, век за веком, ему стало тошно.
- Мы обустраивали кабинет, не зная ваших предпочтений. И если что, вы только скажите, - оценил по-своему набежавшую на лицо Протагора тень Ахилл.
- Все в порядке. Об этом можешь не беспокоиться.
- Какие будут распоряжения?
- Думаю, пора поговорить с нашедшим тело мальчишкой.
- Сейчас его приведут, - пообещал Ахилл и вышел из кабинета в приемную.
Парень появился минут через пять. На вид лет 14. Одет бедно. Глаза испуганные, но хитрые. Веки припухшие от слез. Следов побоев на лице не было.
- Садись, - пригласил его в кресло для посетителя Протагор.
- Я постаю, - ответил парень, боясь садиться в роскошное кожаное кресло.
- Сказал, садись, значит, садить, - прикрикнул на него Протагор.
Парень осторожно сел на самый край и втянул в плечи голову.
- Тебя как звать? – спросил Протагор.
- Константин.
- С тобой тут как, не сильно строго обошлись?
- Да нет, нормально, - ответил Константин, шмыгая носом.
- Кормили?
- Куда там! Спасибо, что не били.
- А было за что?
- Так если б били, только когда есть за что...
- С тобой не поспоришь.
Протагор нажал пальцем на иконку с надписью «секретарь».
- Слушаю, - услышал он голос Ахилла.
- Распорядись, чтобы парню принесли чай с бутербродами. Ты же будешь чай с бутербродами? – спросил Протагор у Константина.
- Спасибо, я не хочу.
- Я уже заказал.
- Тогда ладно, - ответил парень и покраснел, решив, что что-то сморозил не то.
- Меня сильно накажут? – спросил Константин, когда приятной наружности рабыня поставила перед ним на стол тарелку с бутербродами и чашку с чаем.
- А есть за что?
- Не знаю, - растерялся Константин.
- И я еще не знаю.
- Я ничего не делал.
- Ты нашел Сизифа?
- Я.
- Рассказывай, и не забывай есть.
- Как обычно на рассвете я принес ему завтрак. И нашел его уже таким. Больше я никого и ничего не видел. После этого я побежал звать стражу. И все, - сообщил Константин, не решаясь взять бутерброд.
- Ты говорил еще кому-нибудь об увиденном?
- Ну да. Я же не знал, что это секрет.
- А почему ты решил, что он мертв?
- А разве нет? – удивился Константин.
- Ты давно здесь?
- Третий месяц.
- И тебе еще не сказали, что здесь нельзя умереть?
- Нет. А что, правда?
- Ты ведь уже мертв. Куда еще?
- И то верно.
- Как я понимаю, ты не врач.
- Нет, конечно. Я даже школу еще не закончил. Попал под машину... – он грустно шмыгнул носом.
- То есть квалифицированное освидетельствование тела ты не проводил?
- Нет, конечно.
- И ты не знал, что здесь не умирают?
- Пока вы мне не сказали, не знал.
- Поэтому ты и решил, что он умер.
- Ну да. А разве нет?
- Решив так, ты побежал за помощью?
- Совершенно верно.
- Ну вот, мы вроде бы и разобрались.
- Что со мной будет?
- Немного побудешь здесь. Расскажешь журналистам все, как было на самом деле: что ты нашел его утром, решил, потому что не знал, что здесь не умирают, что он умер, поэтому так всем и рассказал.
- А он не умер?
- Он без сознания. В коме. Здесь нельзя умереть. Или ты забыл?
- Как-то трудно в это поверить.
- С веками поверишь. Потом, когда на улицах наведут порядок, пойдешь домой. Ты наш главный свидетель, и мы не хотим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- И меня не накажут?
- За что? Ты все правильно сделал. А если не будешь врать и распространять сплетни, я добьюсь, чтобы тебя торжественно наградили.
- Что, правда?
- Ты мне не веришь?
- Верю.
- Тогда к чему такие вопросы?
- Простите. Просто все так неожиданно.
- Для всех неожиданно. А теперь давай ешь.
Осмелев, Константин набросился на бутерброды.
- Отведи нашего гостя в какую-нибудь приличную комнату для прислуги, - сказал Протагор Ахиллу, когда тарелка опустела. Надо отдать должное Константину, ему потребовалось совсем немного времени.
- Журналисты уже ждут, - сообщил Ахилл.
- Хорошо. Объяви им, что я иду.
Журналистов было человек 20. Они ждали в зале для пресс-конференций. Зал был декорирован в любимом Наместником и столь раздражающим традиционалистов европейском деловом стиле начала 21 века. Протагор не любил идеализирующих примитивный образ жизни предков традиционалистов. Он вполне справедливо считал, что раньше люди жили тем, что пасли овец, пахали на быках или иной скотине, пили воду из ручьев, ходили пешком или ездили на лошадях, страдали от глистов и умирали от болезней в раннем возрасте только потому, что у них не было альтернативы. Сегодня же надо быть полным идиотом, чтобы отказываться от благ и удобств цивилизации исключительно ради каких-нибудь умственных завихрений. Более того, традиционалисты тоскуют о прошлом только потому, что имеют о нем крайне идиллическое представление. И перенеси их судьба на пару веков назад в осаждаемый неприятелем город или на какую-нибудь стройку в качестве рабов, они бы запели совсем иные песни. В любом случае тосковать о прошлом можно лишь в том случае, если в настоящем ты неудачник. А иначе с какой стати тебе тосковать?
- Здравствуйте, дамы и господа, - сказал Протагор, сев за уставленный микрофонами стол. – Надеюсь, вы благополучно добрались? Если у вас все готово, и камеры включены, предлагаю начать. Сначала я сделаю официальное заявление, а потом постараюсь ответить на ваши вопросы.
И так. Сегодня на рассвете приносящий еду Сизифу мальчишка обнаружил того не подающим признаков жизни. Будучи новичком и не зная еще, что здесь не умирают, он решил, что Сизиф мертв. О чем и сообщил сначала гвардейцам, а потом рассказал соседям и родственникам. По неизвестным пока причинам, - Протагор выделил интонацией слово «пока», - паника охватила город прежде, чем мы успели предварительно разобраться в ситуации и оповестить через вас о произошедшем население. В результате наша с вами встреча стала возможной только после того, как в городе был наведен достаточный для того, чтобы пригласить вас сюда, порядок. Сейчас Сизиф находится в коматозном состоянии под наблюдением дворцовых врачей. Как только они сообщат нам его диагноз, мы немедленно свяжемся с вами. Что же до беспорядков, то до выявления их причин и наведения порядка в городе объявляется чрезвычайное положение, в рамках которого вводится комендантский час и объявляется мобилизация всего трудоспособного населения с целью восстановления города и оказания помощи пострадавшим. Теперь задавайте вопросы.
- Хотите сказать, что Сизиф жив? – спросила грузная тетка во втором ряду.
- Конечно же, нет! Сизиф мертв, как и все мы. Живым, как я понимаю, тут не место.
- Вы прекрасно поняли, что я имею в виду, - огрызнулась она.
- Он мертв, а раз так, как он может умереть еще?
- Есть сведения, что вами был задержан и продолжает удерживаться под стражей нашедший Сизифа подросток. Так ли это? И если да, то почему? – спросил слегка голубоватый корреспондент с правительственного канала.
- Он был доставлен во дворец для дачи свидетельских показаний. Разумеется, мы оставили его во дворце на время беспорядков. Или нам надо было выставить его за дверь на растерзание толпы?
- Он арестован? – спросила девица с красными волосами. Наверняка из какой-нибудь оппозиционной газеты.
- А за что? Он только нашел тело и побежал за помощью. Он свободен, и если он захочет, вы сможете с ним пообщаться после пресс-конференции.
- А прочему он может не захотеть? – спросила эта же девица, явно намекая на то, что парню запретят общение с журналистами.
- Не знаю. Это его дело, общаться с вами или нет. Заставить его отвечать на ваши вопросы я не могу, препятствовать этому не собираюсь. Чем более полную правду будут знать люди из первоисточника, тем быстрее жизнь в городе вернется в привычное русло. По этой же причине, как только они освободятся, вы сможете побеседовать с доставившими во дворец Сизифа гвардейцами.
- Мы сможем увидеть Сизифа? – спросил похожий на сову седеющий мужчина.
- Это будет зависеть от вердикта врачей. Как только они разрешат, мы организуем вашу встречу.
- Скажите, вы не находите меры по наведению так называемого порядка излишне жестокими? – спросила красноволосая девица.
- Ваш вопрос не по адресу, так как не я командую гвардией. Поэтому я смогу ответить на него лишь как обычный гражданин или частное лицо, и мои слова ни в коем случае не стоит считать официальными. Так вот, как частное лицо я считаю, что охваченная паникой толпа – это такая же разрушительная стихия, как ураган, землетрясение или цунами, и силы правопорядка должны делать все возможное для наиболее скорейшего обуздания стихии, так как спутниками подобных беспорядков являются грабежи, изнасилования, вандализм и прочие подобные радости.
- А как вы как гражданин, относитесь к тому, что гвардия бросила защищать туристов и богатеев, оставив бедняков на растерзание толпы? По-вашему, бедняки вообще не люди? – не унималась она.
- Разумеется, я был бы только рад, если бы для защиты каждого жителя города можно было бы выделить пару вооруженных гвардейцев. Но такого количества гвардейцев в городе нет. Поэтому гвардия защищает в первую очередь наиболее стратегически значимые объекты. И на первом месте по значимости у нас стоят места проживания и отдыха туристов, так как именно туризм является основой нашего процветания. На втором месте дворец и прилегающие кварталы, так как там сосредоточены наиболее значимые люди города и объекты и символы порядка и государственной власти. На третьем месте наиболее важные технические объекты, такие как электростанция или средства коммуникации. И так далее. И если бы вы действительно считали, что, прежде всего, нужно защищать малоимущих, вы бы, как минимум, попытались отказаться от охраны в их пользу. Насколько мне известно, ни вы, ни ваши коллеги не пытались отказаться от вооруженной охраны, поэтому давайте не будет ханжами с двойными стандартами и показной моралью. Опять же, справедливости ради надо сказать, что громящая все на своем пути толпа не свалилась нам на голову с неба. Она состояла из тех самых бедняков, которых мы якобы бросили на произвол судьбы. Богачей в этой толпе нет. Они все сидят дома, стараясь не мешать гвардейцам выполнять их работу. Бедняки же почему-то вместо того, чтобы, например, организоваться в отряды самообороны, бросились грабить, насиловать, громить и жечь дома соседей. Наверно, поэтому они и бедняки.
- Скажите, что вы от нас скрываете? – спросила, казалось, дремавшая до этого момента женщина средних лет.
Протагор ждал подобного вопроса. Улыбнувшись, он произнес:
- Не знаю, как вы, а я просто обожаю такие вопросы. Не думаю, что задавшая его дама настолько наивная, чтобы думать, что в ответ я тут же выложу все свои личные и государственные секреты. Если же я начну вас уверять, что я ничего не скрываю, и у меня вообще нет секретов, кто ж мне поверит.
Зал рассмеялся.
- А раз так, то этот вопрос был задан исключительно с целью подрыва моего авторитета. Подрывать мой авторитет имеет смысл только в том случае, если истинной целью задавшей вопрос дамы является дальнейшая дестабилизация обстановки. Поэтому я отвечу вопросом на вопрос: Скажите, сударыня, почему вы стремитесь к возобновлению беспорядков? По-вашему люди натерпелись слишком мало горя? Или вас не устраивает государственная власть? Вас не устраивает воля Аида? Вы бросаете ему вызов?
Появление подобных вопросов и поистине сверхъестественная скорость распространения паники дают нам основание полагать, что за происшедшим с Сизифом стоит антиправительственный заговор, а само происшествие и последовавшие за ним беспорядки – организованный и заранее спланированный информационно-террористический акт. Поэтому, господа журналисты, я, надеясь на ваше понимание, настоятельно прошу вас доводить до населения только проверенную информацию, в достоверности которой вы не сомневаетесь, и воздержаться от распространения лживых слухов и сплетен. Так же я попрошу всех граждан сообщать о случаях распространения слухов. Тем более что это необходимо, прежде всего, для вашего благополучия и вашей же безопасности.
Еще вопросы есть?
Больше вопросов не было.
- С вами хотят поговорить доставившие во дворец тело гвардейцы, - сказал Ахилл, когда Протагор вернулся в свой кабинет.
- Что они хотят?
- Уточнить, что писать в отчете.
- Хорошо, зови.
- Их было трое. Обычные деревенские парни, не блещущие умом, но надежные.
- Чем могу быть полезен? – спросил Протагор после того, как они сели на диван в его кабинете.
- Мы хотели бы проконсультироваться по поводу отчета, - отрапортовал старший.
- Как я понимаю, вы были на дежурстве?
- Так точно! Патрулировали улицы.
- К вам обратился житель города. Он сообщил о найденном теле.
- И мы сразу же поспешили на место.
- Тело, как я понимаю, признаков жизни не подавало.
- Вы правы.
- И вы сообщили начальству.
- Ну да, мы не знали, что делать.
- Что было после этого?
- Нам приказали доставить его во дворец. Мы доставили.
- Нашедшего тело задержали вы?
- Нет, мы посчитали, что его не нужно задерживать. Только записали его имя и адрес.
- И при медицинском осмотре Сизифа вы не присутствовали.
- Не присутствовали. У входа во дворец у нас его забрали ваши люди.
- Вот так и пишите. Только пишите не тело, а так, как вы пишете, когда речь идет о тяжело раненом человеке. И если вас будут расспрашивать журналисты, так им все и сообщайте. Вы все правильно сделали.
Обрадованные тем, что их не собираются делать крайними, гвардейцы ушли.
Оставшись один, Протагор устало помассировал себе виски. После разговоров со всеми этими людьми он чувствовал себя разбитым. Несколько раз медленно глубоко вздохнув, он нажал на иконку «секретарь».
- Я вас слушаю.
- Зайди, пожалуйста.
Ахилл выглядел, как огурчик. Похоже, существование в таком режиме для него было нормой. Как высокое давление для глубоководной рыбы. Эмоционально глубоководная рыба... Наверно бы его разорвало, как глубоководную рыбу, выброшенную на берег, поживи он с недельку, как Протагор.
- У меня для тебя есть пара заданий, - сообщил Протагор. - Для начала распорядись, чтобы врачи написали, что Сизиф был отравлен чем-то вроде тетрадетоксина... я могу ошибаться в названии... Короче говоря, он каким-то образом был отравлен ядом, при помощи которого на Гаити людей превращают в зомби. Поэтому он и был похож на покойника. Каким образом произошло отравление, пока не известно. Состояние Сизифа остается стабильно тяжелым. Пусть этот вердикт как можно быстрее передадут в прессу. Это понятно?
- Какое второе задание?
- Снаряди надежных людей на поиски нового Сизифа. Такого, чтобы был внешне похожим на оригинал.
- Хотите подменить его двойником?
- Ну да. Сизиф умер. Да здравствует Сизиф. А пока новый Сизиф не будет найден, храни тело, как зеницу ока.
- Понял. Что еще?
- На сегодня все. Пойду, пожалуй, пройдусь.
- Сейчас только обеспечу вам охрану.
- Я не далеко, и тут вроде бы тихо.
- Все равно. Приказ Наместника. Я не могу его ослушаться. Да и вам не стоит.
- Думаешь, я сбегу?
- Добровольно нет. Но береженого, сами знаете... К тому же, вы теперь лицо государственное, а мы не знаем, стоит ли кто-то за беспорядками, или нет.
- Ладно, уговорил, обеспечивай охрану. Только пусть они сильно не достают.
- Не волнуйтесь, они будут, как тени.


Анаис не была красавицей. Рост чуть ниже среднего. Лицо милое, но не более. Волосы длинные, черные, заплетенные во множество тонких косичек. На конце каждой что-то вроде деревянной бусины неправильной формы. Тело стройное, чуть полнее, чем у моделей. Ноги длинные, стройные. Ступни и кисти рук красивые. Груди маленькие. Да и предсмертные 38 это далеко не 18. Несмотря на довольно-таки средние внешние данные она на протяжении многих веков продолжала оставаться одной из наиболее желанных гетер не только в городе, но и далеко за его пределами. Ей поклонялись, посвящали музыку и стихи, ее ваяли скульпторы и писали живописцы. И дело было даже не столько в тайных колдовских любовных штучках, которыми она владела в совершенстве, сколько в том, что рядом с ней от одного только ее присутствия любой мужчина чувствовал себя уверенно, спокойно и легко. Вроде бы ничего не делая для этого, она умудрялась исцелять душевные раны и отгонять любые дурные мысли. Популярность позволяла ей придирчиво относиться к выбору вхожих в ее дом мужчин. Этот выбор ограничивался далеко не только богатством и положением в обществе, и Протагор в тайне гордился тем, что всегда был желанным гостем в ее доме. Жила она в хоть и скромном по сравнению с соседскими, но довольно-таки роскошном, окруженном прекрасным садом, доме недалеко от дворца. Поговаривали, что этот дом подарил ей один из поклонников только за право поцеловать ей туфельку, ну да кто ж верит подобным слухам.
К ней, предварительно договорившись по телефону о встрече и приведя себя в порядок, отправился Протагор в сопровождении эскорта из 4 гвардейцев после первого «рабочего дня».
- Я не один, - сказал он открывшей дверь рабыне, словно сопровождающие его гвардейцы были невидимыми.
- Я разберусь, - улыбнувшись, ответила она. – Госпожа ждет в синей спальне.
Анаис сидела, забравшись с ногами в кресло, и читала книгу. На ней было внешне простое, но стоившее целое состояние легкое платье и босоножки на высоких каблуках. Белья под платьем не было.
- Говорят, ты стал очень большим человеком, - сказала она, вставая, когда он вошел в комнату. – Мои поздравления.
- Надеюсь, это не надолго, - нисколько не лицемеря, ответил он.
- В этом весь ты. Проходи, располагайся.
После того, как он сел в свободное кресло, она вернулась в свое. Кресла стояли рядом.
- Выглядишь уставшим, - заметила она.
- Меня это все утомляет.
- Тогда может чаю? Он позволит тебе расслабиться и одновременно взбодрит.
- С удовольствием.
Анаис хлопнула в ладоши, и рабыня вкатила в комнату стол на колесах, на котором стояли чайные принадлежности: миниатюрный китайский чайник, подстать ему чашки, чаша справедливости, миниатюрный ковшик с дорогущим белым чаем и термос с горячей водой. Подкатив столик к креслам, рабыня вышла. Анаис принялась, ловко орудуя чайными принадлежностями, заваривать чай по древней китайской методике.
- Видела тебя по телевизору, - сказала она, разливая по чашкам практически не отличающийся по цвету от обычной воды чай.
- И как я тебе?
- Смотрелся, как прирожденный политик.
- Ты мне льстишь.
- Ничуть. Так что там с Сизифом?
- Пока что ничего не понятно.
- Он жив?
- Конечно же нет. Но и не мертвее всех других.
- А я уже, было, решила, что этот пройдоха вновь обманул богов.
- Я бы тебе посоветовал воздерживаться от подобных речей.
- Я же не на базаре с торговками разговариваю.
- Все равно. Сейчас начнется поиск виноватых...
- Подожди, - перебила она его, - ты что, пытаешься втюхать мне официальную версию?
- Извини, я не хотел оскорблять твой интеллект.
- Так значит все правда, и он действительно мертв?
- Не знаю. Все, что у нас есть – это мертвое тело. Но как это возможно?..
- Похоже, тебя это, скорее озадачивает, чем пугает.
- А смысл бояться? Это первая смерть за всю известную нам историю царства Аида.
- Но ведь она может стать началом целой вереницы смертей.
- И что? Один раз мы уже умерли. И что изменилось?
- Думаешь, умерев здесь, мы вновь окажемся в подобном месте?
- Не знаю.
- Ты так спокойно об этом говоришь.
- Я привык жить в незнании. Поэтому легко обхожусь без общепринятых заблуждений.
После третьей чашки чая Протагор почувствовал расслабляющее тепло, как от хорошего коньяка, но только более приятное. После следующих двух чашек он уже чувствовал себя так, словно не было ни беспорядков, ни смерти Сизифа, ни тяжелого дня.
- Теперь, когда твои душа и разум стали свободны, можно перейти и к удовольствиям тела, - сказала Анаис, вставая с кресла. Протагор тоже встал.
Она сняла с него тунику и, взяв за руку, подвела к огромной, застеленной нежнейшим бельем, кровати. Когда он сел на кровать, она опустилась перед ним на пол и сняла с него сандалии.
- Ложись, - сказала она, снимая платье.
Протагор лег на спину. Анаис, сев на него верхом, начала медленно ласкать его тело своими косичками, заставляя стонать от удовольствия. Несмотря на былую усталость, его член вздыбился меньше, чем за минуту. Анаис вставила его себе в успевшую стать влажной вагину и принялась играть с ним вагинальными мышцами, с которыми управлялась так, как не всякая умелица умеет работать ртом. При этом она не преставала ласкать Протагора волосами, а он нежно гладил ее тело руками.
Через несколько минут он готов был кончить, но она, прекрасно чувствуя его тело, не давала ему это сделать, следя одновременно за тем, чтобы не спадало предоргазмное напряжение. Так продолжалось что-то около часа, и когда он уже не в силах был больше терпеть, она впилась своими губами в его рот и несколькими сильными движениями тела заставила Протагора кончить, и кончила сама. Раз в пятый или шестой. Кончая, Протагор почувствовал направленный вдоль позвоночника вверх взрыв энергии, и в его голове на какое-то время вспыхнуло солнце.
После этого Анаис легла рядом с ним, положив голову ему на плечо.
- То, что ты делаешь, необыкновенно, - прошептал ей на ухо Протагор. – С каждой нашей встречей я все больше убеждаюсь в том, что ты богиня, принявшая облик смертной.
- При жизни я была жрицей тайного культа Дионисия. Его основательница была настолько прекрасна, что в нее влюбился сам Дионисий. Он открыл ей, что овладение искусством любви способно сделать человека равным богам, а потом обучил ее всему, что для этого нужно. Решив, что такое искусство не должно пропасть, она организовала наш культ, и мы бережно храним, передавая по наследству, наше искусство.
- Думаю, ты постигла его в совершенстве.
- Это невозможно. Как и знание, это искусство напоминает воронку: и чем больше ты им владеешь, тем более бескрайним кажется то, чем можно еще овладеть. Спеть тебе колыбельную?
- Обожаю, как ты поешь.
Анаис чуть слышно запела на незнакомом Протагору языке. Песня была простой, но каждый звук проходил сквозь сознание и тело Протагора, заставляя их вибрировать в резонанс так, словно это они были инструментами, из которых Анаис извлекала звук. Через некоторое время сознание Протагора отделилось от тела и улетело вслед за звуком туда, где кроме него и Тишины не было ничего. Там не было даже времени. Только звук... только тишина... только блаженство...
На самом интересном месте зазвонил телефон.
- Извините, что беспокою, - услышал Протагор голос Ахилла, - но Наместник желает вас видеть немедленно.
- Что-то произошло?
- Это не телефонный разговор.
- Хорошо. Иду.
Протагор посмотрел на часы. Было без четверти два ночи. Выматерившись, он принялся торопливо одеваться.


Ахилл встречал его у входа во дворец.
- У нас ЧП. Пропало тело, - выпалил он, даже не поздоровавшись.
- Как?
- Кто-то усыпил охрану.
- Понятно.
- Тебя уже ввели в курс дела? – спросил Гермоген, когда Протагор с Ахиллом вошли в его кабинет.
- В общих чертах, - ответил Протагор.
- Что скажешь?
- Даже и не знаю.
- Что, никаких соображений?
- Думаю, - ответил после небольшой паузы Протагор, - что тело могли похитить с одной из трех целей: Самая безвредная и маловероятная – это похищение с целью сокрытия, то есть для того, чтобы тайно хранить его как сувенир, или с какой-то культовой целью. Но это мало вероятно. Вторая возможная цель – демонстрация тела народу, в качестве доказательства нашего вранья. И третья – похищение с целью шантажа. В любом случае единственное приемлемое решение проблемы – демонстрация народу живого и невредимого Сизифа, так что нужно поспешить с его поисками.
- А тело?
- А что тело? Тело оно и есть тело. Они нам тело, а мы им Сизифа, живого и здорового. В принципе-то протащить сюда чье-то тело хоть и сложно, но возможно. Провозят же умельцы всякие безделушки.
- Как-то просто у тебя все получается.
- А жизнь достаточно простая вещь, если ее не усложнять почем зря.
- Ладно, что предлагаешь сделать сейчас?
- Ты уже начал поиски злоумышленников?
- Этим занимается лично Александр.
- Вот и отлично. А пока давайте отправляться спать. Полезного мы ничего сейчас не сделаем, а в свежую голову и мысли охотней идут.


Ахилл поднял Протагора, едва рассвело.
- Явился с повинной похититель, - сообщил он.
- И что он говорит? – спросил Протагор.
- Ничего. Сказал, что все расскажет только лично вам.
- Черт бы его побрал. Пока я буду одеваться, придумай кофе, да покрепче.
Одевшись и наскоро выпив чашку кофе, Протагор отправился в сопровождении Ахилла в комнату для допросов, где его ждал задержанный похититель. Протагор ожидал увидеть что-то вроде средневекового каземата с цепями и всякими приспособлениями для того, чтобы причинять людям боль, но комната для допроса оказалась точь-в-точь такой же, как в современных фильмах про полицию.
Прежде, чем войти внутрь, Протагор внимательно рассмотрел задержанного через прозрачное с одной стороны зеркало. На вид тому было около 30. Совершенно неброская внешность. Был он абсолютно спокоен и уверен в себе.
- Говорят, ты хотел меня видеть, - сказал Протагор, входя в комнату для допросов и садясь на свободный стул.
- Тебе все правильно сообщили, - ответил задержанный.
- Почему меня?
- Про тебя говорят, что ты мудрый человек. Наместник к тебе прислушивается. Поэтому ты сможешь спасти многих, если мне удастся тебя убедить в своей правоте.
- Назови свое имя.
- Япет, сын Агенора. Служу... Точнее, служил стражником в личной охране Наместника.
- Даже так? Так что же тебя заставило предать своего господина?
- Я не считаю свой поступок предательством.
- Думаю, мало кто с тобой согласится.
- Поэтому я и пришел к тебе.
- Хорошо. Рассказывай.
- Несколько столетий назад, когда Наместник объявил христиан изменниками, на них была объявлена охота. Волею судьбы я принимал участие в карательной операции, и меня поразила та легкость, с какой эти люди принимали мучения и казнь. Разумеется, они страдали от боли, но страха, присущего большинству из нас страха я не в них не видел.
- Ничего удивительного. Многие фанатики с легкостью идут на мучения и истязают других. Для них невыносимы лишь смех, радость и простое человеческое счастье.
- Позволю себе с тобой не согласиться, но мы сейчас говорим не об этом. Я был настолько поражен их бесстрашием, что, когда в следующий раз я вышел на небольшую группу уцелевших христиан, я вместо того, чтобы их выдать, попросил их наставника объяснить мне, почему они столь бесстрашны. Видя, что я вопрошаю искренне, он рассказал мне об истинном боге и о том, что он испытывает нас, посылая страдания. И те из нас, кто справляется с испытанием, отправляются к нему на небо, где жизнь настолько прекрасна, что это невозможно и вообразить.
Я регулярно встречался с этими людьми, пока их не залили бетоном. Как я тогда думал, мне удалось спастись лишь чудом. Только теперь я понимаю, для какой миссии меня избрал господь. Долгие годы после этого я тайно служил своему богу, а несколько месяцев назад меня нашел через Интернет Анонимный Наставник.
- Почему ты решил, что он тот, за кого себя выдает?
- Слышал бы ты, как он говорит о боге, ты бы тоже не усомнился в нем ни на минуту. Наставник сообщил мне, что время лживых богов подошло к концу. Что больше не дано им смущать людей своей ложью. Что уже грядет царство бога истинного, и спасутся те, кто в него поверит. Все остальные провалятся в геенну огненную вместе со своими лживыми богами. Когда я спросил, когда это случится, он ответил: «Вскоре после знамения, которое изменит все».
- Да? И что это за знамение? – спросил Протагор, заранее догадываясь, каким будет ответ.
- Знамением стало раскаяние и спасение Сизифа.
- Интересно.
- Несколько недель назад перед тем, как он собирался приступать к своему безрезультатному труду, Сизифу явился ангел господень. «Возлюби бога истинного и единого, покайся перед ним в грехах, отрекись от богов лживых, и будешь спасен», - сказал ангел. Послушал его Сизиф, и тогда ангел забрал его душу на небеса, оставив здесь лишь бренную оболочку.
- Ты так говоришь, как будто сам все это видел.
- Мне рассказал об этом наставник, а ему – тот самый ангел, что принес спасение Сизифу. Когда случилось чудо, и Сизиф обрел спасение, Наместник приказал скрыть от людей дающую шанс на спасение правду. Поэтому я с двумя верными рабами из дворца выкрал тело. Я передал его людям, чьи лица были закрыты масками. Подождал, пока рабы уедут достаточно далеко, чтобы быть в безопасности, и пришел сюда. Как сказал мне наставник, шанс на спасение должен быть у всех. Даже у Наместника, хотя вряд ли он им воспользуется.
- А что будет с телом?
- Уже скоро его покажут людям как свидетельство чуда господня.
- С этим все ясно, но чего ты ждешь от меня?
- Если ты публично признаешься в творимой тобой лжи и покаешься перед единым богом, многие пойдут за тобой.
- Похоже, ты искренне в это веришь. Тем хуже для тебя. Дело в том, что... Не знаю, дурачил ли тебя твой наставник, или он, как и ты был одурачен кем-то другим, но только то, что ты называешь чудом, является обманом, изменой и попыткой государственного переворота.
- Зачем ты меня обманываешь?!
- Ты прав, мне нет смысла тебе врать, потому что ты вряд ли расскажешь что-нибудь кому-то еще. Поэтому я расскажу тебе то, что мы скрываем от общественности: Некто, мы пока еще не знаем всех фигурантов этого дела, пытается совершить государственный переворот. С этой целью злоумышленники похитили Сизифа и положили у скалы похожий на него труп, который контрабандой провезли в царство Аида. Провозят же сюда технические новинки и прочую ерунду. Затем, после обнаружения тела якобы сизифа злоумышленники организовали панику, под видом которой отряды боевиков пытались прорваться во дворец, чтобы свергнуть законное правительство. Так что тот несчастный, которого ты украл, далеко не Сизиф, а тем, кому ты его передал, глубоко наплевать на твоего бога. Им нужна власть.
- Я не верю тебе! Я видел, как вы все забегали, а потом... если это не Сизиф, почему вы не объявили о подмене?
- Сначала мы приняли все за чистую монету, но потом, узнав правду, решили сделать вид, что продолжаем верить в то, что у нас тело Сизифа. И заговорщики клюнули. Теперь нам остается дождаться, когда они покажут свои лица, и показать людям, чего они стоят на самом деле.
- Все равно я тебе не верю, - уже как-то совсем неуверенно сказал Япет.
- И не надо. Подожди немного, пока все встанет на свои места. Думаю, это произойдет раньше, чем ты окажешься за измену в бетоне. А если нет, ты убедишься в моей правоте, когда поймешь, что тщетно взывать к твоему богу, так как он всего лишь самозванец.
Сказав это, Протагор встал и покинул комнату для допросов.
- Похищение с подменой украденным из мира живых телом... Отличная версия! Я в тебе не ошибся, - сказал слушавший допрос Гермоген.
- На первое время пойдет. Но в любом случае все станет на свои места только после возвращения Сизифа.
- Думаешь, народ поверит?
- Народ легко верит в то, что позволяет ему и дальше жить привычной жизнью в привычном мирке. Больше всего на свете народ не терпит перемен. И мы вернем ему эту жизнь, как бы ни пытались помешать нам наши враги, - выдал Протагор, подспудно думая, что с подобными речами ему не хватает только бокала в руке.


Как и обещал Япет, явление тела народу не заставило себя ждать. Его выставил на рыночной площади под предлогом прощания перед погребением Силен – давнишний главный соперник Гермогена. Разумеется, Силен сообщил о предстоящем прощании журналистам, и покоящееся на небольшом возвышении в дорогом гробу тело Сизифа показывали по всем телевизионным каналам. Несмотря на комендантский час и царивший еще вчера в городе ужас, поглазеть на первого в истории царства Аида покойника собрался чуть ли не весь город. За тем, чтобы все проходило чинно и без эксцессов, следили нанятые Силеном молодчики. Ему сейчас не нужна была заварушка.
Узнав об этом, Гермоген взбесился. Как же ему хотелось разогнать всех, а Силена и журналюг отправить в бетон! Но кем бы ни был несчастный в гробу, он имел право на достойное погребение, и здесь традиции и приличия были на стороне Силена, который, пользуясь случаем, разливался соловьем с установленной неподалеку от тела трибуны. Суть его речи сводилась к тому, что лежащее в гробу тело – знак богов, означающий, что Протагор навлек на себя их гнев своим трусливым правлением. И что если он и дальше будет занимать свой пост, гнев богов обрушится не только на него, но и на весь город.
Силен был из тех, кому не живется спокойно. Жаждая славы, он старался не пропустить ни одной войны, но вместо славы к нему пришла смерть от вражеской стрелы. Не завоевав славы при жизни, он решил во что бы то ни стало прославиться после смерти. К счастью, у него было не так много последователей, чтобы бросить вызов Гермогену. По крайней мере, до последнего времени.
- Пожалуй, мне стоит сходить проститься с телом, - решил Протагор.
Когда он прибыл со своим эскортом на место, к гробу стояла чуть ли не километровая очередь. Он скромно стал в ее конец, и буквально через минуту Силен заговорил о нем.
- А вот прибыл уважаемый всеми нами Протагор, Которого Гермоген вынудил стать обманщиком. Давайте спросим у него, что думает обо всем этом наш уважаемый Наместник?
Толпа одобрительно зашумела.
- Ответь нам, Протагор. Отбрось лишнюю скромность. Взойди на трибуну и скажи, наконец, всем нам правду.
Толпа зашумела еще громче, и Протагор направился уверенной походкой к трибуне.
- Так ты хочешь услышать правду? – спросил он у Силена, когда тот потеснился, освобождая место у микрофонов.
- Ради этого я и стою здесь.
- А вы хотите услышать правду? – спросил Протагор, обращаясь к народу.
Толпа взревела.
- Хорошо, - продолжил он, когда стало достаточно тихо. - Слушайте правду. Знаете, что нужно, чтобы родился мул?
- Какое это имеет отношение делу? – перебил его Силен.
- Ты хочешь услышать правду? Так дай мне договорить.
- Тогда говори по делу. Мы не животноводство пришли обсуждать.
- Я говорю по делу, и если тебе действительно нужна правда – дай мне ее сказать. Или ты только кричишь о ней, а сам, стоило мне начать говорить, пытаешься заткнуть мне рот?
- Прими мои извинения и говори. Я не буду больше тебя перебивать.
- Извинения приняты. Вернемся к мулу. Для того чтобы его получить, нужно заставить осла забраться на кобылу. Для этого ему показывают готовую к спариванию ослицу, а затем, когда он достаточно для этого возбуждается, ослицу меняют на кобылу. Почему я об этом говорю? Да потому, что нечто похожее происходит здесь и сейчас. Что мы все видим?
- Сизифа, - ответила толпа.
- А я говорю, что перед нами мертвое тело. И это факт.
- Рад, что ты не пытаешься этого отрицать, - вставил Силен.
- Я вижу его своими глазами. Кем я должен быть, чтобы отрицать очевидное? И хоть я не эксперт в мертвых телах, - продолжил Протагор, - думаю, именно это тело было найдено нами днем ранее там, где обычно завтракал перед началом трудового дня Сизиф.
- Этого ты тоже не отрицаешь?
- Не думаю, что кому-то пришло в голову подменять одно мертвое тело другим. Поэтому да, я признаю, что именно это тело было найдено там, у подножия горы.
- Тогда почему вы нам врали? Надеюсь, ты не станешь отрицать, что вы лгали?
- У нас на то были весьма весомые основания, и если ты и почтенная публика мне позволит, я приведу их, а заодно и скажу всю известную мне по этому делу правду. Как вы уже знаете, не успело тело прибыть во дворец, в городе вспыхнули беспорядки. Я понимаю, человеческая смерть здесь, у нас никого не оставила равнодушной, но скорость, с которой разгорался этот социальный пожар, заставила нас заподозрить, что все это было кем-то организовано. К тому же мы долгое время не могли связаться с журналистами, так как якобы впавшая в панику толпа первым делом разрушила средства связи с телерадиокомпаниями. Казалось бы, это сыграло нам на руку, так как, благодаря потере связи, у нас появилось время подготовиться к встрече с журналистами. Вот только разгул беспочвенных слухов при отсутствии какой-либо официальной версии – вещь крайне взрывоопасная, так что на деле мы больше потеряли, чем получили от этой задержки.
Как я уже сказал, все это заставило нас усомниться в том, что происходящее является таковым, как выглядит. И чем больше у нас было времени на то, чтобы разобраться с ситуацией, тем отчетливей мы понимали, что тут дело нечисто. Все указывало на заговор с целью государственного переворота. Разумеется, до выяснения масштабов заговора мы не должны были показывать заговорщикам, что раскусили их коварный план. Опять же, мы не знали, кто стоит за случившимся. Однако мы понимали, что раз эти люди устроили столь масштабную резню, они не остановятся ни перед чем. Поэтому мы и были вынуждены вести себя так, словно поверили в смерть Сизифа и перепуганы этим событием до смерти.
- Хочешь сказать, вы до сих пор не можете поверить в очевидный для всех факт?
- Сначала мы поверили, и возможно верили бы и дальше, вот только бунтовщики перестарались, и мы задались вопросом, а настолько ли очевидно очевидное? Да, Сизиф пропал. Да, мы обнаружили тело. Вот только одна груша и одно яблоко – это далеко не две сливы. К тому же в Аиде еще никто никогда не умирал. Как можно умереть, если ты уже мертв? С одной стороны, перед нами была невозможность смерти после смерти. С другой – мертвое тело. Откуда оно взялось? Казалось бы, все говорило о том, что это тело Сизифа. И да, в мире живых это было бы самым правдоподобным объяснением. Но здесь, в мире мертвых еще никто никогда не умирал. Так почему Сизиф должен быть исключением? Учитывая все это, наиболее правдоподобным выглядит объяснение, согласно которому кто-то спрятал Сизифа и явил нам чье-то мертвое тело. При большом желании привезти его из мира живых не так уж и сложно. Думаю, каждый из нас имел дело с контрабандными товарами оттуда.
Кстати, Сизиф – крайне подходящая фигура для того, чтобы подменить его чьим-то трупом. Несмотря на то, что своим процветанием мы все здесь обязаны ему, близко его не знал никто. Все это время он был один на один со своим камнем. Мы наблюдали за ним с почтительного расстояния. А найти похожего человека... У нас каждый год проходят конкурс двойников. Эту версию мы приняли в качестве рабочей. И не ошиблись.
Решив, что мы клюнули на подставной труп и всячески пытаемся скрыть смерть Сизифа, злоумышленники выкрали тело из дворца, и вот теперь оно здесь, перед нами, а главный подозреваемый стоит рядом со мной на трибуне и обвиняет меня во лжи. Селен, от имени Гермогена, Наместника Аида, я обвиняю тебя в похищении человека, государственной измене и массовом причинении вреда имуществу и здоровью сограждан. И только из уважения к покойному, над которым ты надругался, украв его тело у родственников, я не стану тебя арестовывать прямо сейчас. Надеюсь, у тебя хватит смелости сдаться властям после окончания похорон?
Селен был готов публично растерзать Протагора голыми руками, но благоразумие взяло верх над чувствами. Взяв себя в руки, он лишь бросил:
- Не ожидал от тебя столь рьяного проявления верноподданнических чувств.
- В отличие от тебя, Гермоген не пытается отравить мне жизнь и не проливает моря крови ради достижения своей цели.
- Ты называешь жизнью прозябание в этом болоте?
- То, что ты называешь прозябанием и есть нормальная жизнь, которую я буду защищать всеми доступными мне средствами. Не только ради себя, но и ради всех тех, кого ты уже сделал и собираешься сделать несчастным.
Окончание этой фразы утонуло в одобрительном реве толпы.


Во дворце Протагора встречали овациями. Аплодировали, правда, только Гермоген с Ахиллом, зато от лица всего народа и совершенно искренне. Происходило это в кабинете Гермогена за «слегка накрытым» по случаю идеологического разгрома противника столом.
- А какие у вас новости? – спросил Протагор, когда Гермоген закончил хвалебную речь в его честь, и они подняли бокалы, не забыв отлить немного вина на пол в качестве жертвы богам.
- Мы нашли Сизифа, - сообщил Ахилл.
- Отлично! Теперь осталось организовать его освобождение из лап бунтовщиков, и дело можно считать закрытым.
- До закрытия дела еще далеко, - сказал Гермоген. – Я ничуть не умаляю твоих заслуг, Протагор. Можно сказать, что ты спас наш город от кровавого мрака, но ведь мы еще ни на шаг не продвинулись в поисках истинной причины произошедшего.
- Боюсь, мы никогда не сможем ее узнать.
- У тебя впереди вечность. Надеюсь, ты уже приступил к составлению списка необходимых специалистов.
- Займусь этим в ближайшее время.
- Надеюсь, с этой задачей ты справишься столь же блестяще, как и с защитой трона.
- Боюсь не оправдать твоих надежд.
- Впереди вечность, как я уже говорил.


- Для человека дня ты выглядишь не очень счастливо, - заметила его настроение Анаис, едва он вошел в живописную, увитую цветущим плющом беседку, где она пила чай.
- Гермоген требует объяснений произошедшего с Сизифом, - ответил он, садясь за стол напротив нее.
- Так предоставь их, - сказала она, наливая ему чай.
- Он боится, что раз весь наш мирок с горой и примыкающей к ней долиной был создан богами ради Сизифа, то с его переходом в иную реальность, в нем больше нет необходимости, и он исчезнет либо вместе со всеми нами, либо нам придется бросить все и заново устраиваться в других местах. А если учесть, что должность Наместника Аида ему больше не светит нигде... Поэтому ему нужны настоящие, по крайней мере, способные удовлетворить всех умников объяснения, так что, похоже, я застрял во дворце надолго.
- Опасения Гермогена вполне естественны и понятны. А вот твое равнодушие меня удивляет. Ты действительно не боишься, или столь великолепно скрываешь страх, что даже я не могу его заметить?
- Настоящее – это маленькая черта, отделяющая неизвестность прошлого от неизвестности будущего. А раз так, то любая незыблемость и определенность – не более чем успокоительная иллюзия. Зачастую это сложно понять. Еще сложнее принять. Зато после принятия исчезает страх перед неизвестностью, а это самый ужасный, обрывающий нам крылья страх.
- Да ты еще и поэт!
- Подле столь прекрасной музы им трудно не стать.
- И как всегда, льстец. Могу я дать тебе совет? Пей чай и ни о чем не думай. Все образуется. Я тебе обещаю.


Возвращение Сизифа было поистине триумфальным. Несмотря на то, что по телевизору о его успешном освобождении из лап заговорщиков сообщили за каких-то три часа до прибытия его самолета, к моменту его появления весь город высыпал на перекрытые в честь такого события и охраняемые гвардейцами в блестящих на солнце легких парадных доспехах улицы, по которым Сизиф должен был проехать из аэропорта во дворец. Люди были настолько счастливыми и нарядными, словно сам Аид должен был приехать к ним в город. Наконец, небольшой частный самолет, гордость Гермогена, совершил посадку. К нему подали трап, по которому поддерживаемый двумя гвардейцами спустился на землю Сизиф. Для пущей правдоподобности его хорошенько отходили, разумеется, за очень дополнительную плату. В самолете его одели в чуть великоватые черные брюки, сандалии и белую рубашку с коротким рукавом. Пока он спускался, подъехал открытый белый лимузин. Оттуда вышел Гермоген. Он был в светло сером костюме. Обменявшись приветствиями, Гермоген с Сизифом обнялись, затем оба сели на заднее сиденье лимузина, и машина, не торопясь, тронулась в путь. Всю дорогу их сопровождали приветственные крики и целое море цветов, которыми люди буквально забросали машину. Периодически Сизиф приветливо махал людям рукой. Он делал это не часто, так как каждый жест отзывался болью во всем теле.
Журналисты ждали у дворца, но их к Сизифу не подпустили. Вместо него перед ними предстал Ахилл.
- Дамы господа, - начал он. – Как видите, Сизиф жив и возвращен домой. Это главное. Сейчас ему оказывают медицинскую помощь. Как только врачи разрешат, мы организуем его встречу с вами. И еще, позвольте мне обратиться от лица Наместника ко всем жителям нашего города. Уважаемые сограждане! Нам пришлось пережить несколько не самых радостных дней. Но теперь уже все позади. Злоумышленники арестованы и вскоре предстанут перед судом. В честь возвращения Сизифа завтрашний день объявляется праздником. Все увеселительные заведения с 8 утра и до полуночи будут работать за счет Наместника. Гуляйте, ешьте, пейте, радуйтесь и восхваляйте богов.
Пока встречали Сизифа, арестовали контрабандиста, который вскоре признался в том, что незаконно провез мертвое тело из мира живых. Узнав об этом, Протагор решил встретиться с этим козлом отпущения. На вид тому было слегка за 20. Среднего роста, приятной наружности... обычный молодой парень, которому просто не повезло.
- Я уже признался во всем следователю, - сказал он, когда Протагор представился.
- Назови свое имя, - попросил Протагор.
- Гектор.
- Скажи мне, Гектор, что заставило тебя признаться?
- Я честный контрабандист. Кое-чем промышляю, так, по мелочам, чтобы было чем кормить семью. Но я не бунтовщик. И когда я узнал, как попытались использовать привезенное мной тело...
- Я знаю, что тебя заставили себя оклеветать. Как они заставили тебя это сделать?
- Мы здесь относительно недавно. Погибли с женой и детьми во время землетрясения. Мне пообещали, что если я признаюсь, они не будут нуждаться, а если нет...
- То вы все окажетесь в бетоне, - продолжил за него Протагор.
- Мне все равно пропадать, а так...
- На чем тебя взяли?
- На последней модели айфона. Я никогда не возил ничего такого.
- Ладно, Гектор. Ничего не обещаю, но попробую тебе помочь, - сказал Протагор, которому действительно стало жалко пропадающего ни за что в сущности парня.
Решив воспользоваться хорошим настроением Гермогена, Протагор направился из тюрьмы прямым ходом к тому в кабинет. Гермоген наслаждался дорогим коньяком, сигарой и тишиной.
- Угощайся, если хочешь, - сказал он гостю.
Протагор плеснул себе немного коньяка и сел в кресло.
- Я только что из тюрьмы, - сообщил он.
- Чего тебя туда черти носили?
- Разговаривал с контрабандистом.
- И что?
- Думаю, тебе стоит проявить великодушие и помиловать парня.
- А если он начнет болтать?
- Не начнет. По той же причине, по которой сознался.
- Ты же знаешь, я не могу рисковать.
- Тогда тебе придется заставить замолчать всех, кто что-либо знает помимо официальной версии. Ты этого хочешь?
- Нет, но это другое дело.
- Помнишь, не так давно ты говорил, что мне должен?
- И что?
- Освободи парня.
- Хорошо. Я подарю ему помилование. И знаешь, ты меня удивил.
- Разочаровал?
- Нет, но я не знал, что ты можешь быть таким сентиментальным.
- Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.


Протагор не любил народные гуляния. К тому же суета последних дней его заметно подутомила, поэтому, позавтракав, он отправился в дворцовую библиотеку. Там его и застал около двух часов дня Ахилл. Он вбежал в библиотеку так, словно за ним гналась свора злобных демонов.
- Что стряслось? - спросил Протагор, моля богов о том, чтобы это не было очередным убийством или похищением.
- К нам прибыла с официальным визитом Верховная Жрица Храма Аида.
- И что? – спокойно спросил Протагор.
- Как что? Она будет говорить с народом, и тогда...
- О чем?
- Она не говорит. Представляете, что будет...
- Не выбивай табурет из-под ног прежде, чем наденешь на шею веревку, - не дал ему развить мысль Протагор.
- Как бы эта шутка не стала вещей.
- Возьми себя в руки, и что бы ни происходило, веди себя так, словно все идет по плану.
Обращение к народу было назначено на 16 часов. К указанному часу под балконом, с которого обычно обращался к согражданам Наместник, собрался весь город. Всем хотелось узнать волю богов непосредственно из первых уст. С момента прибытия и до последних минут Жрица не покидала отведенных ей покоев и никого не желала принимать. Это заставляло Гермогена серьезно нервничать, и только многовековой политический опыт позволял ему держать себя в руках. К тому же его бесило то, что он был вынужден ждать ее под дверью, словно какой-нибудь раб или слуга. Наконец, ровно в 4 она вышла из комнаты и, не глядя на Гермогена, направилась на балкон. Он последовал за ней на почтительном расстоянии. Жрице было лет 70. Высокая, худая, как жердь, в висящем свободном одеянии, она была похожа на призрак.
Когда Жрица вышла на балкон, толпа взревела. Жрица подняла руку, и в следующее мгновение наступила полная тишина, словно там внизу под балконом находился послушный, готовый мгновенно выполнить любую ее команду зверь. Подобное искусство управления толпой заставляло бояться жриц больше, чем самого Аида.
- Я, Верховная Жрица храма бога нашего Аида, - произнесла она хорошо поставленным приятным голосом, - прибыла к вам от имени и по поручению моего господина, который через меня желает сообщить вам следующее: Своим самоотверженным трудом безо всякой надежды на успех ваш соотечественник Сизиф был удостоен прощения богов. Ему было даровано закатить камень на вершину горы, после чего он стал свободным. Благодаря этому Эол смог забрать сына в свой дом. В связи с этим Аид повелевает вам переименовать город в Сизиф. Отныне вам поручается быть свидетелями и напоминанием того, что каким бы безнадежным ни казалось положение человека, если он будет столь же самоотверженно, невзирая на неудачи, делать во славу богов то, что должен, рано или поздно они смилостивятся над ним, как смилостивились над Сизифом. Это все, что я должна была вам сказать. Подготовьте мой самолет к отлету, - бросила она уже Гермогену, уходя с балкона.
- Так кто же тогда в больнице? – выкрикнул, опомнившись, кто-то из толпы.
- Мы обязательно выясним это, - ответил Гермоген. – А сейчас... Слава Аиду! Слава богам! Сегодня великий день, поэтому давайте праздновать. Все объяснения будут завтра.
- У тебя не слишком счастливая рожа для провала? – набросился на Протагора Гермоген, столкнувшись с ним в коридоре. Протагор светился от счастья. Ему хотелось петь, танцевать, творить глупости... Он практически был свободен! Но еще сильней его делало счастливым понимание того, кто стоит за его свободой.
- О каком поражении ты говоришь? Мы победили! Празднуй!
- Нас же завтра заживо сожрут журналисты.
- Не думай об этом. Я знаю, что им сказать. Так что празднуй! И веселись!


Сославшись на необходимость готовиться к пресс-конференции, прогулявший на радостях чуть ли не до рассвета Протагор после завтрака заперся у себя в спальне. Он провалялся в постели до 11. Встреча с журналистами была назначена на полдень. Несмотря на это, наскоро одевшись и кое-как побрившись без помощи раба, он тайком улизнул из дворца, чтобы встретиться с Анаис.
- Скажи, что я прошу уделить мне буквально пару минут, - сказал он удивленной рабыне. Анаис не принимала без предварительной договоренности по телефону, а в такую рань тем более. Еще сильней рабыню удивило то, что госпожа не только согласилась принять Протагора, но даже не удивилась его приходу.
Анаис тоже недавно встала. Она приняла ванну и теперь одевалась к завтраку. Когда Протагор вошел, она сидела в кресле уже причесанная и одетая в бежевое платье. Подле ее ног сидела рабыня с сандалией в руках.
- Вижу, сегодня ты светишься счастьем, - улыбнувшись, заметила Анаис.
- Ты права, я счастлив, - ответил Протагор, беря у рабыни сандалию и садясь на пол у ног Анаис. – Я забежал к тебе перед пресс-конференцией, чтобы поблагодарить за свое счастье.
Он надел сандалию на красивую ножку Анаис и завязал ремни.
- Сейчас ты похож на влюбленного юношу.
- Хоть я давно уже и не юноша, но я влюблен в тебя так, как мог быть влюблен когда-то в юности, - говоря это, он целовал ее ножку, как в том сне, с которого для него началась эпопея с Сизифом.
- Похоже, счастье тебя опьянило сверх нормы, - сказала Анаис слишком холодным для такой ситуации тоном.
- Позволь мне договорить, прежде чем решишь казнить или миловать. Я давно знаю тебя. Не первый век. И я знаю, что ты не потерпишь даже намека на обладание тобой. Я знаю, что будет, заикнись я об этом. Но я говорю не о желании обладать, суть которого – воспетая поэтами жадность. Я говорю о переполняющем меня чувстве. Я люблю тебя, как любят солнце, небо или океан. Никто же в здравом уме не претендует на обладание солнцем, однако, это не мешает нам наслаждаться его светом и теплом в полной мере. Так и с тобой. То, что ты сделала, заставило меня увидеть тебя еще с одной стороны, и эта сторона восхитительна. Теперь я знаю, что ты не только прекрасна и искусна в любви, но и мудра, как настоящий мудрец. Я пришел, поддавшись минутной слабости, чтобы высказать тебе свое восхищение и сказать о любви. Я не требую ничего взамен. Надеюсь, это не испортит наших с тобой отношений.
- Я тоже тебя люблю, - ответила она. Нагнувшись, она страстно поцеловала его в губы. - Но пусть это останется между нами.
- Как тебе будет угодно, богиня. А теперь извини, мне пора к орлам на съедение.
- Удачи твоей печени, мой Прометей.
Не только журналисты, но и собравшиеся у телеэкранов посмотреть на пресс-конференцию в прямом эфире горожане ожидали чего угодно, но только не того, что Протагор будет светиться от счастья.
- Дамы и господа, - начал он, - позвольте всех вас поздравить с успешным для всех нас окончанием истории с Сизифом. Слава Аиду! Слава богам! Позвольте предположить: вы сейчас, наверно, думаете, что я начну изгаляться в попытках оправдаться за одурачившего нас самозванца. Но я не буду оправдываться. Мы виноваты. И не появись вовремя Жрица, мы бы признали в самозванце Сизифа. К счастью, все произошло так, как произошло, и боги удержали нас от этого опрометчивого шага.
Расскажу об этом более подробно: Конечно, ситуация требует дальнейшего расследования, поэтому я прошу вас отнестись к сказанному мной как к рабочей версии, детали которой могут быть еще скорректированы в процессе следствия и последующего за ним суда. Как вы уже знаете, Эол забрал к себе Сизифа после того, как боги простили его, позволив закатить на гору камень. Узнав об этом, ситуацией решил воспользоваться Силен, который давно уже метил на место Наместника Аида. Надо отжать ему должное, буквально за одну ночь он сумел не только добыть похожее на Сизифа мертвое тело, но и организовать последовавшие за его обнаружением беспорядки. После этого он столкнул камень с горы и подложил тело туда, где Сизиф обычно завтракал.
К счастью для всех нас, Силен не успел хорошо подготовиться, и ему не удалось воспользоваться беспорядками для захвата власти. Мне сейчас стыдно в этом признаваться, но следующий шаг подсказал ему я. Обвинив его в похищении Сизифа, я тем самым подбросил ему идею. В результате его люди наняли от имени Гермогена двойника Сизифа сыграть его роль в надежде на то, что мы не заметим подмену. В результате он надеялся обвинить нас в мошенничестве и вынудить Гермогена подать в отставку.
К счастью, богам было угодно иное развитие событий, и прибывшая Верховная Жрица вовремя поставила все точки над «и». Надеюсь, воодушевленные историей Сизифа, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы воплотить ее в жизнь.
Какие будут вопросы?
Несмотря на то, что журналисты основательно вымотали его своими вопросами, после окончания пресс-конференции Протагор прямиком отправился к Гермогену.
- Надеюсь, у тебя больше нет возражений, что мавр сделал свое дело? – спросил он.
- Ты так спешишь покинуть дворец, что мне как-то даже не ловко...
- Клетка, даже из золота – это клетка, а я нуждаюсь в чистом воздухе.
- Надеюсь, твоя отставка не ослабит нашу дружбу?
- Поверь, она сделает ее только сильней.
- Ладно, давай обнимемся на прощанье...


Прошел год со дня Освобождения Сизифа. За это время город стал еще краше, чем был. Гора, на которую столько веков пытался закатить свой камень Сизиф, была переименована в Пик Сбывшейся Надежды. Кто-то пустил слух, что если загадать желание и отнести на гору камень, оно непременно сбудется, и со всей округе к ней потянулись паломники. Главные заговорщики по решению суда были залиты бетоном. Остальных, включая незадачливого контрабандиста, Гермоген помиловал.
На Годовщину Освобождения Сизифа на вершине горы открыли памятник Сизифу: гордый бронзовый Сизиф стоит на вершине, положив руку на свой камень. В честь этого события был объявлен праздник с народными гуляниями и салютом.
Протагору с Анаис было не до праздника. Им было хорошо вдвоем. Они сидели в беседке в ее саду и пили чай. Когда в небе расцвел первый огненный цветок, она просила:
- Ты счастлив?
- Абсолютно, - ответил Протагор
Они поцеловались наполненным нежностью поцелуем.
12. 01. 2014.