Остров неясных смертей. Глава 13

Остров неясных смертей. Глава 13
Олег Яненагорский, член Союза писателей России
29 марта 2024 г.

Глава тринадцатая
Вечер второго дня. Длинный рассказ про отпечатки пальцев

Черта ловят на жужалку,
фраера — на зажигалку.
Поговорка
Все подставляют…
Одни — плечо, другие — подножку,
а третьи — только и знают,
что подставляют…
Наталья Розби

Кто и как провел день, я не знаю. Наверное, некоторые отдыхали, а кто-то, может быть, и работал. Перед заходом солнца мы стояли с Сан Санычем на нижней террасе.
— Давай еще кое-что обговорим, — я помолчал немного, формулируя предложение. — После того как все поужинают и возле бара возьмутся за напитки, начну свои «воспоминания в большой компании». А ты сначала поддержи разговор, а потом внезапно прерви его — после того как скажу сигнальную для тебя фразу. Вдова не выглядит слишком уж печальной и наверняка присоединится к вечерним посиделкам. Объяснит людям что-нибудь в духе «мне сейчас так тяжело», «не хочу оставаться одна» и тому подобное… Ван вечером, наверняка, тоже к нашей компании примкнет. Что ему скучать в одиночестве?
— Эк ты как сурово про безутешную вдову. Не веришь в искренность ее горя и переживаний?
— А какие у меня есть основания верить ей? В каждой женщине живет актриса — и она может изобразить все, что угодно. Видел я ситуации супружеских измен… до и после которых женщины блестяще играли роль верных жен. Если бы Станиславский так рано не умер, то он бы громко кричал: «Верю!»
В знак согласия со мной Сан Саныч кивнул. Видимо, и он мог привести подобные примеры. Мы обсудили варианты развития событий и уточнили некоторые детали.
— Про пиво ты хорошо придумал, — задумчиво сказал Сан Саныч, — тряхнем стариной, поухаживаем за дамами.
— Да, вот еще один момент… Если я правильно предвижу развитие ситуации, то нам вдвоем… а еще лучше, втроем, надо будет потом заглянуть в мой домик. Дверь домика оставлю открытой, хотя это и не в моих привычках. Переговори с Виктором… У тебя вроде бы с ним хороший контакт установился?
После ужина быстро темнело, но фонари хорошо освещали всю площадку между рестораном, баром и бассейном. Мы сами передвинули столы полукругом возле бассейна и взялись за пиво и вино. Сан Саныч сел рядом с Надеждой и Аллой Петровной и, соболезнуя вдове, постоянно наливал ей «Little Creatures Pale Ale». А она — чувствуя мужскую заботу — оттаивала душой и телом… Хотя время от времени и напускала на себя скорбь, видимо, вспомнив о смерти мужа.
Надежда тоже не осталась без внимания, но она практически ничего не пила — так и провела весь вечер с одним бокалом вина. Виктор сидел между Ольгой и Надеждой. Они разместились слева от меня, а Инна, Ван, Бажена и Костик — справа. Я специально занял место в центре, чтобы был максимальный обзор. Естественно, разговор зашел про смерть бармена, и почти каждый высказывал свое мнение — был ли это несчастный случай или кто-то помог бедняге удариться при падении с лестницы. Основной вопрос занимал мысли присутствовавших — как это можно выяснить?
Алла Петровна, Надежда, Ольга и Бажена считали, что смерть наступила в результате несчастного случая. Сан Саныч и Виктор допускали, что это может быть убийством, замаскированным под падение с лестницы. Костик промолчал — видимо, своего мнения на это счет у него не было.
А вот Инна, без всякой видимой связи с ранее сказанным, вдруг заявила, что мы все здесь умрем, что всех нас убьют. На неё с удивлением посмотрели несколько человек, но промолчали. Однако Инна не унималась, почти истерически повторяя:
— Вспомните «Десять негритят» Агаты Кристи… одинокий остров… Вспомните… там все тоже сначала думали, что происходят несчастные случаи. А потом все умерли… всех убили…
— Но мы-то не совершали никаких преступлений, — спокойно заметила Надежда, — и нас тут никто не собирал, каждый сам приехал.
— Уж если говорить о повести Агаты Кристи, так только отрезанный от мира остров может напомнить этот сюжет, — уточнил я.
— Вот-вот, — нервно вскрикнула Инна, — остров, с которого никто не может выбраться, и никто не узнает, как мы умрем! Телефоны не работают, интернета нет… что муж делает, неизвестно, а я тут одна…
Наступило молчание. «Вот она… тягостная неизвестность, — мысленно ухмыльнулся я, — самое волнующее для Инны — что муж делает». Трагедия, однако! Но вслух комментировать слова Инны, конечно, не стал.
Покрутив в руке почти полный бокал сухого вина, я начал заготовленную днем речь:
— Большинство людей, нарушивших закон, — я не имею ввиду профессиональных преступников — перед совершением преступления не продумывают его детали и способы сокрытия улик. Тем более, если преступление происходит внезапно, даже если раньше были мотивы к его совершению. Поэтому достаточно большое количество преступлений все же раскрывается по оставленным следам, чему подтверждением являются наполненные тюрьмы, а также исправительные лагеря.
Сан Саныч легко подыграл мне:
— Ты, Петрович, как-то иллюстрировал бы свои заявления. А то ведь не у всех из нас есть опыт совершения нераскрытых преступлений.
— Да и у меня нет опыта совершения преступлений — вообще никаких — ни раскрытых, ни тайных. — Я широко улыбнулся. — Но все вы легко можете привести множество примеров из книг и кино. Ну, например, в результате изнасилования в теле жертвы остаётся сперма. Сто лет назад насильника определяли по группе крови, потому что любые выделения конкретного человеческого организма — кровь, сперма, слюна, пот, слезы и так далее — всегда одной группы, совпадающей с группой крови. А сейчас — при современном развитии генетических исследований — вообще нет проблем. Нынче даже потожировые выделения на отпечатках пальцев дадут ответ на вопрос — кто их оставил. И заметьте — это можно сделать, даже если сами отпечатки не поддаются идентификации. А при контакте преступника с жертвой, например при драке, на одежде или теле каждого из них остаются микроследы. Например, частицы ткани или волокна шерсти, волосы или пыль с одежды.
Сан Саныч опять подхватил:
— Или частицы кожи под ногтями женщины, которая сопротивлялась убийце или насильнику…
Тут раздался голос возмущённой Надежды:
— Да хватит вам про изнасилования и убийства, слушать про это противно. — Она передернула плечами. — Уж если завели свои дурацкие разговоры про преступность, так хоть какие-то другие примеры найдите.
Я промолчал, а Сан Саныч резонно ей возразил:
— Про изнасилования, конечно, можно и не заводить речь. У нас тут, слава Богу, никто никого не насилует, и некоторые добровольно на всё согласны. Это я про себя, — он сделал это уточнение с самой обаятельной улыбкой. — Но как-то мне не очень верится, что обошлось без убийств на этом проклятом острове. Вы что, все верите в несчастные случаи, которые вдруг повалились на наши головы? Я не верю и очень не хочу стать очередной жертвой такого «несчастного случая». Тут я с Инной согласен про «Десять негритят» — там будущие жертвы действительно думали сначала, что несчастные случаи происходят…
Помощь «напарника» была вполне своевременной и уместной, и я продолжил, сделав ему успокаивающий жест:
— Сан Саныч, не кипятись. Женщин можно понять — им тоже не по себе после двух смертей за одни сутки… при невозможности убраться с этого поганого острова. Понятно, что по домикам сидеть в одиночку с вечера до утра тоже нет особой радости. Может быть, и хорошо, что мы все здесь на виду друг у друга и спокойно разговариваем. Но мне хотелось бы рассказать про отпечатки пальцев, как пример, подлинную историю из далеких восьмидесятых годов прошлого века.
У моей первой жены была тетя, а муж тети руководил городскими производственными мастерскими Всесоюзного общества слепых. Были такие общественные организации в Советском Союзе — предоставляли работу инвалидам. Но это я так, к слову. Пример про другое, конечно. Директор этот — муж тети моей жены — мне родственником не был, но добрые отношения мы всё же поддерживали. И вот однажды пришел он ко мне посоветоваться — что делать? Завелся у них в организации мелкий вор — таскал у женщин из сумочек деньги во время обеденного перерыва. Не много — по три или пять рублей, и не часто — как удавалось. Наверное, сейчас можно приравнять это к сумме в три или пять тысяч рублей. Впрочем, не в конкретных суммах дело.
Я сделал глоток вина, посмотрел на присутствующих и продолжил:
— Нравы в тех мастерских были простые — двери кабинетов и производственных помещений не закрывались, женщины сумочки оставляли на рабочих местах — одним словом, бери не хочу. Естественно, крал ворюга, когда никто его не видел. Кроме того, учтите, что там большинство работников было либо совсем слепые, либо слабо видящие. И если даже кто-то проходил по коридору и видел подозреваемого, выходящего из чужого кабинета, то свидетельствовать об этом не мог.
«Что делать?» — спрашивал мой полу-родственник, он же директор мастерских. Я уточнил — заявлял ли он о кражах в милицию. «Нет, — ответил директор, — просто переговорил с начальником милиции перед каким-то совещанием в городском комитете КПСС, а тот объяснил, что кража трех или пяти рублей не образует состава преступления». Понятно, что соврал ему начальник милиции — не хотелось ему статистику портить несколькими нераскрытыми кражами. С одной стороны — какие доказательства найдешь, если полгода назад в рабочем кабинете из дамской сумочки три рубля исчезло? С другой стороны — если преступления не раскрывать, так они сами не раскроются. Как известно, забор сам себя красить не будет.
В общем, я предложил директору организовать общее собрание трудового коллектива, пригласить участкового инспектора рассказать о кражах и о возможностях дактилоскопической экспертизы — как о способе обнаружения преступника по отпечаткам пальцев, которые он оставил на месте совершения преступления. Дело в том, что тогда были в моде женские кожаные сумочки, покрытые лаком. А на таком покрытии отпечатки пальцев отражаются так же хорошо, как на бумаге, стекле или пластиковых бутылках.
— А, я понял, — почти весело заявил Сан Саныч, — так вот для чего ты утром уволок бутылку из-под колы от тела Николая и держишь её в своем холодильнике. Хочешь потом в полицию отдать ее для выявления отпечатков?
— Ну, не только для обнаружения отпечатков, — сказал я неторопливо, — там ведь в остатках колы может еще что-то содержаться. Вдруг его кто-то отравил — пусть полиция все проверит. Если бы на острове случилась только одна смерть, то, может быть, и не надо таких подозрений…
Никто не заметил несуразности и отсутствия логики в моих словах — то, что смерть Николая была первой, и никто, в том числе и я, когда утащил бутылку, о случившейся днем гибели бармена еще и думать не мог.
Однако ключевая фраза уже была произнесена, и Сан Саныч торопливо перебил меня словами:
— Подожди, не рассказывай дальше, я в бар за пивом схожу. Кому пива?
Алла Петровна поддержала его:
— Да, Олег, не рассказывай без меня — я сейчас к себе в домик схожу, чтобы было место для нового пива, да шаль возьму, что-то прохладно стало. Сан Саныч, принеси мне темного…
Виктор встал, потянулся и сказал:
— Да и я, пожалуй, перед новым пивом к себе в домик загляну.
Они ушли по крытой галерее к своим домикам, а за столиками остались Надежда, Ольга, Инна и Бажена, Костик и я.
— Олег, ты бы лучше про своих жен рассказал — это было бы гораздо веселей и полезней, — с улыбкой сказала Надежда.
— О своих женщинах никогда ничего не рассказываю, — ответил я, — тут у меня принципы и пунктик. А вот о других могу до утра…
— Олег, ну ты хотя бы о количестве жен скажи, — Бажена поддержала Надежду, а Ольга с явно выраженной ехидцей добавила:
— Романтический наш многоженец…
Мы еще немного пошутили на темы многожёнства и проистекающего из него неудобства. Я вспомнил, что, согласно Корану, мужчина, имеющий меньше четырёх жен, подобен ленивому ослу.
Но разговор был прерван — Сан Саныч вернулся, как мне показалось, через две или три минуты, но без пива. Он незаметно кивнул мне. Тут же появился и Виктор.
— Так, девушки и ты, милый вьюноша, — вставая, сказал я, — поскучайте немного, мы надеемся на сюрприз. Ван, побереги женщин и не давай им скучать.
Все сидевшие с удивлением посмотрели на меня…