Несколько рассказов из жизни ученого 8. Сексуальное

Посвящается весьма хвастливому профессору

- Нету у неё ни слепых, не глухих, - процедил сквозь зубы почти академик и цыкнул языком, откинулся на спинку стула и почесал под рубашкой безволосую грудь, более напоминающую женскую, - мне, как критику, виднее. – Скривился, - бездари, лезут со всякой ерундой на свет Божий и нормальным авторам не дают развернуться.
Ироидий Ювенальевич с благоговением взглянул на ряд журналов и улыбнулся. Ему всегда приносило удовольствие взирать на печатные издания, в которых пусть наряду со многими, но стоит его знаменитейшая на весь мир фамилия. Но всё-таки гримаса неудовольствия оставила печать на лоснящихся щеках.
- Какие же они… недостойные меня, критикуют мои вещи, созданные душой, - он патетично поднял руку, потом приложил к груди, - мои строки ещё в школе учить будут, - Ироидий Ювенальевич навел курсор «мышки» на один из текстов и нажал, чтобы в тишине и покое насладиться стихами собственного производства «Ох тяжела же женская судьбина»:
Я – женщина сильная! Ты не проси,
а лучше своё у себя отсоси!
Ты глуп и уныл, как в природе доска,
мне ближе тебя в полёте тоска.

Ты скоро получишь полнейший развод,
Ведь ты для меня пустой эпизод,
Свободой, как счастьем, теперь я упьюсь
И в страсти телесной с другим я сольюсь.

Ну что недовольна ты, баба, поди?
Осталась одна на своей ты груди?
В подушку пускаешь ты сопли свои
И мимо бегут одинокие дни?

Вот некому ножки теперь раздвигать
И пальчиком будешь ты плоть услаждать,
Ты мужика не нашла своего,
Вот и имеешь совсем никого.
Ну разве это не шедевр? Это же гимн женской судьбе, которая сперва цепляется к первому попавшемуся, как репей на грядке, а потом, когда её размазывают по стенке и каждый день она ходит с фингалом под глазом. Начинает ныть, что не за того вышла замуж и начинаются поиски, а годы-то уходят, убегают. Сиськи ниже пояса висят, - Ироидий Ювенальевич облизнулся и представил в обнаженном виде жену. За все годы совместного проживания, а их было не один и не два десятка почти академик исподтишка заглядывался на сторонних женщин, хотя в штанах и поднималось мужское достоинство, но всемирно известный ученый не смел переступить черту, ибо представлял жену, подпирающую одной рукой бок, а вторая взлетает в воздух и скалка в ней со свистом опускается на голову почти академика. В эти минуты Ироидий Ювенальевич втягивал голову в плечи и достоинство, которое начинало восхождение, мгновенно превращалось в полоску половой кожаной тряпки.
Сколько раз почти академик мечтал о женщинах, бывая иной раз за границей, первым делом покупал журнал для мужчин и, запершись в туалете номера, предварительно закрывшись на щеколду, предавался диким необузданным мечтам. Вот он лобзает красотку с обложки, а потом оказывается в постели с той, что демонстрирует недюжинные прелести на странице номер 8 или 12. В такие минуты вначале было такое возбуждение, хоть на кулак свой с разгона бросайся, но потом… опять представала перед глазами жена и… желания, как не бывало. Хотелось плакать от бессилия, но Ироидий Ювенальевич сдерживал себя и наматывал на кулак неизвестно откуда взявшиеся сопли. Именно это чувство взрастило в душе тайную ненависть к противоположенному полу, но и свой почти академик не уважал за то, что кто-то обладал не только красивой внешностью, но и множеством женщин, которые прямо-таки вешались на шеи таких молодцов.
- Боже мой, - почти академик открыл другое стихотворение, которым гордился без меры, его он написал по дороге на службу в автобусе. Это был полёт мысли, когда строчка ложилась за строчкой и самого брала гордость, что он в нескольких словах мог выразить, насколько тон важная персона в научном мире, хотя последний выпущенный в учебном заведении сборник в 400 страниц даже не упомянул его фамилию. Нет, вспомнил он, в списке, где перечисляются двести двенадцать преподавателей его фамилия затесалась под номером 50. Всё-таки слава – есть слава и Ироидий Ювенальевич перешёл к чтению своего стиха «Болезнь»:
Сегодня кашель и простуда
Терзают бешено с утра,
Три дня валяюсь я без звука,
Но встать давно уже пора.
Меня зовут в Париж и Лондон,
Там конференция идёт,
И там участникам так плохо,
Что телефон гудит с утра.
Ты презентацию нам сделай,
Ты нас наукам научи,
А мне лекарства надоели
Да и бездарности врачи.