Лисенок.

История первая. Встреча.

В зимнем лесу, возле своей норки сидел лисёнок.
- Мама! Папа! – звал он.
Но родители не отзывались. Возможно, ушли на охоту за вёрткой полёвкой, иль до ближайшей деревеньки, кур пощипать. Снег занёс все следы, пушистым покрывалом укутал землю.
- Как же так? Что мне делать? Кушать хочется! – плакался рыжик замершему в утренней дрёме лесу.
Недовольно заскрипели деревья, затрещали сучьями.
– Чего кричишь? Спать не даёшь! Чай, не маленький уж, иди, поохоться, раздобудь еды, да порадуй своих родителей!
- А лучше с нами станцуй! Смотри, какие мы красивые! – Снежинки кружили в весёлом хороводе.
- Не слушай этих болтушек ветреных, они сейчас пляшут, а как солнце взойдёт, исчезнут, и поминай, как звали, - хрипло каркнул с ветки дуба ворон. – И вправду, сходи поохоться, лапы разомни. Дело ли – сидеть в норе всю зиму. Может, поймаешь чего, а нет, так хоть согреешься, мороз сегодня к вечеру будет. Побегай, но к закату вернись обязательно! Такие времена лучше в тёплой норке пережидать, не высовываясь.
Лисёнок погрустил ещё немного, полюбовался на танец снежинок и потрусил неспешно, куда глаза глядят. Через некоторое время выбежал на полянку – там частенько охотились его родители, - но место уже было занято. В самом центре, на пеньке, сидел странный зверь, таких лисёнок ещё не видел. Голая морда, а на теле шкура другого цвета, шерсть есть только на голове, длинная, растрёпанная. Лисёнку стало любопытно, кто же это забрёл в их охотничьи угодья, но он помнил предупреждения родителей – не подходи к незнакомым, а если пахнут дымом – убегай сразу. Малыш знал, как пахнет дым, папа приносил в нору тряпочку, пропахшую этим самым дымом, давал понюхать и запомнить.
Рыжик старательно засопел, принюхиваясь – ветер донёс до него аромат трав и новый слабый запах, почти не ощутимый за травяным. Дымом странный зверь не пах. Совсем успокоившись, лисенок подошёл нему ближе, обошёл вокруг и сел от удивления – у зверя не было хвоста. Тут же захотелось проверить, действительно ли его нет или прячется в складках шкуры. Мама говорила, есть только одно существо без хвоста – это человек, от него пахнет опасностью, порохом, собаками и дымом, останется только надеяться, что ты его никогда не встретишь. Необычный зверь сидел неподвижно и уж точно не казался опасным, только хлопал глазами и молчал.
- Здравствуйте, - лисёнок решил быть вежливым. – А что вы тут делаете? И где же ваш хвост?
Загадочный зверь не ответил, только слез с пенька, опустившись на все четыре лапы перед малышом.
Наверное, хочет обнюхаться, решил лисёнок, смело двинулся навстречу и был тут же схвачен. Рыжик так растерялся, что даже не попытался вырваться, только смотрел странному существу в глаза.
- Да уж, - протянул человек. – Хорошо, что я сюда переехал, даже лисы здесь непуганые. Видно, ты глупый, ещё не знаешь, что такое люди. Ну, теперь узнаешь. Раз вышел ко мне, когда я говорил с лесом, значит, так надо, заберу тебя к себе домой. Отказываться от таких даров не принято.
Чтобы лисёнок не мерз, юноша посадил того за пазуху и направился к дому.
Несколько дней назад молодой шаман приобрёл себе домик в деревне, вдали от городской суеты. Дом его стоял на самой окраине, практически в лесу. Только вчера к ночи закончил разбирать вещи да раскладывать травы. Поутру отправился в лес, познакомиться, послушать песню ветра, а вот оно как вышло.
Он шёл и радовался каждому лучику солнца, чистому звонкому воздуху, птичьим трелям.
- Эй! Чужак! Откуда такой довольный? Поймал чего? – на опушке стоял охотник.
Видимо, он уже возвращался в деревню, когда заметил юношу.
- Нет, я не охочусь. Просто ходил прогуляться, воздухом подышать, - шаман покачал головой. Про себя же подумал: совсем неосторожен стал – не заметить человека так близко...
- А я сегодня хорошо сходил. Смотри, каких красавиц добыл! – довольно хохотнул охотник и показал двух мёртвых лисиц.
- Да уж, красавицы, - поморщился парень, - понятно теперь, откуда малыш и зачем его ко мне лес вывел.
Лисёнок, будто почуяв своих, завозился под курткой.
- Чего ты там бормочешь? – удивлённо произнёс охотник и посмотрел на шевелящуюся куртку. – А говорил, ничего не поймал. Покажи, что там у тебя. Не бойся, не заберу, у нас с этим строго, твоя добыча – тебе и достанется.
Зверек, наконец, смог выбраться, вывалившись им прямо под ноги. Посмотрел на тела своих родителей и горестно заскулил. Что такое смерть, даже в своём возрасте он знал, а уж отличить живого от мёртвого его родители учили.
Юноша наклонился, подхватывая тёплый комок, и запихнул обратно под куртку.
- Вот оно как, - охотник отвёл глаза, - у них мелкий был. Не вырастишь ты его, сдохнет без толку. Отдай мне.
- Нет. Это мой лис и я его буду растить, - юноша мотнул головой так, что длинные пряди хлестнули по глазам.
- Как знаешь, только если не сдохнет сейчас, всё равно уже в лес вернуться не сможет. Ну, бывай, – охотник пошёл в деревню.
Солнечное настроение испарилось без следа, шаман шёл, о чём-то напряжённо думая, поглаживая через куртку притихшего лисёнка.
- Не бойся, малыш, я тебя в обиду не дам, - и, уже заходя в дом: - Кузьма, выходи, знакомься, это наш новый друг.
Он выпустил лисёнка на пол, но тот даже не думал куда-то идти, лёг там, куда его посадили, и заскулил.
С печи спрыгнул сиамский кот, сверкнув голубыми глазами на хозяина, - мол, что это ещё за новости?
Вздохнув, юноша разделся и сел рядом с лисёнком, погладил.
– У него больше нет родителей, так что мы теперь за них.
Кот подошёл, потыкал лапкой рыжика, недоумённо покосившись на человека, - дескать, это ему мы будем родителями?
- Да, будем. И воспитывать и кормить. По поводу кормить, я сейчас, – шаман накинул куртку и убежал, хлопнув дверью.
- Эй, мелкий! – Кот попытался заглянуть в глаза лисёнку. - Хорош убиваться, всё теперь будет нормально, а твои родители наверняка попали в рай, там у них много еды и тёплая нора.
- Но я-то тут, - наконец отреагировал лисёнок.
- Ты здесь, они там, но не только. Они всегда рядом в твоём сердце, воспоминаниях. Понял, глупый?
- Вовсе я не глупый, - слёзы высохли, и рыжик нахмурился, глядя на кота. - А ты кто?
- Я кот, помогаю хозяину, лечу, а теперь ещё и занимаюсь воспитанием всяких зеленоглазых личностей, - фыркнул Кузьма. - Теперь ты будешь жить с нами, так что придётся многому тебя научить.
- Здесь, - лисёнок закрутил головой, осматриваясь.
Небольшой деревянный дом, на полу мягкий серый ковёр, а в центре комнаты печка. Успокаивающе пахнет травами, уютом.
Рыжик остался доволен осмотром.
«Ладно, так и быть, останусь, раз с ними всё хорошо в этом самом раю. Одному в норе было бы скучно».
Вернулся хозяин. Поставил на стол банку с молоком и закинул обувку на печь сушиться.
- Успокоился? Молодец, Кузьма, - почесал довольного кота за ушком. – Сейчас поедим, устроим тебя, а затем я займусь работой.
Пока говорил, успел налить в две мисочки молоко – для кота и для лисёнка, достал коробку, положил в неё пару травок и сверху старую куртку. – Это твоя постель.
Лисёнок допил молоко и тут же был усажен в коробку.
- Чего это он? – спросил у Кузи.
- Спать укладывает, - усмехнулся кот, - ты ж у нас маленький ещё, поел и спать.
- Чего не спишь? – снова забегал по комнате. – Мне идти пора.
Лисёнок зевнул, действительно, после еды хотелось спать. Устроился поудобнее и уснул, решив, что после разберётся со всем происходящим.
Кот, немного подумав, тоже забрался в коробку и замурчал колыбельную, а хозяин, посмотрев на эту идиллию, улыбнулся и ушёл в соседнюю комнату, заниматься своей загадочной «работой».

История вторая. Имя и люди.

Прошёл месяц. Холода постепенно отступали. Заморозки чередовались с капелями. Природа будто думала, кому отдать предпочтение: белоснежной красавице зиме или юной ещё зелёной весне. Постепенно склоняясь в сторону ветреной молодости.
Снег сошёл, оголив чёрные рытвины дорог, начавшую пробиваться первую траву, слабенькую и бледную. Кое-где в глубине леса ещё лежал съёжившийся и уже не такой белоснежный снежок, покрытый твёрдой ледяной коркой. В деревеньке уже вовсю шли сельскохозяйственные работы. Хоть большинство жителей и жило охотой, но возле каждого домика был разбит небольшой огородик. Только возле дома шамана не было возделанной земли. Он пропадал или за компьютером, или в лесу, иногда выезжая в город, чтобы сдать работу и купить продуктов себе и зверятам.
При спокойной жизни в тепле дома и хорошей кормежке лисёнок отъелся и подрос. Перестав помещаться в коробке, недолго думая, перебрался спать на кровать хозяина. Кузьма устроился там же. Доводы юноши, что это его кровать, и просьбы не топтаться по голове воспринимались с философским безразличием.
Зверята устаивались с двух сторон на подушке и синхронно урчали: спи давай, если б действительно хотел, давно бы сбросил, а раз нет, молчи и наслаждайся.
Пару раз заходил охотник, предлагая выкупить лисёнка, но получал отказ. Шаман недоумевал, зачем тому именно этот лис, но точно знал, что никому его не отдаст.
С каждым днём рыжик привязывался к человеку и коту всё больше и больше. Встречая юношу с прогулки, радостно кидался на ноги, кусая, показывая, как ждал и соскучился.
- Когда-нибудь ему надоест такое твоё поведение, - сказал однажды Кузьма и был прав.
В один из тёплых весенних дней, когда уже окончательно всё позеленело, а птицы начали вить гнёзда, юноша подхватил лисенка на руки, как только тот попытался куснуть.
- Такой большой и совсем глупый. Пора начать учить тебя, а то я совсем без обуви останусь, да и от всего, в том числе и от некоторых рыжиков, должен быть толк, раз вернуть тебя в лес нельзя. Но для начала нужно решить один вопрос, - с этими словами шаман вынес зверька из дома и направился к лесу, рассказывая по дороге. – Будешь помогать мне искать больных животных и пособлять в чистке леса.
Неторопливо шагая и почёсывая развалившегося на руках лиса за ушком, он добрался до той памятной полянки, на которой не так давно впервые познакомился с тогда ещё совсем маленьким пушистиком. Задумчиво осмотревшись, продолжил объяснять так, как будто зверёк понимал человеческую речь.
- Но для начала мы выберем тебе имя, - шаман усадил его на пенёк, начав раскладывать по кругу различные предметы: металлический прут, пару веточек вереска, несколько камешков (топаз, янтарь) и небольшой шарик из глины.
Рыжик с интересом наблюдал за действиями человека, пытаясь понять, зачем он раскидывает эти странные предметы и, если это игра, то что ему делать? Когда же человек отошёл, внимательно глядя в глаза лису, тому на миг показалось, что он понимает, слышит: выбери, это важно.
Недолго думая, лисёнок спустился с пенька, садясь рядом с пучком вереска, подтолкнув его лапкой.
- Вереск, Верес, - красивое, свободное, хоть и несущее оттенок печали имя. А меня зовут Тар, - наконец-то представился юноша. - Я в свое время выбрал карты Таро и возможность видеть линии судьбы, хоть я и не злоупотребляю этим умением.
Шаман собирал предметы в мешочек, пока рассказывал.
- А теперь пойдём. Связь будет постепенно крепнуть, и в скором времени ты начнёшь понимать меня, - он направился по тропе в глубь леса, а лисёнок неспешно потрусил следом.
Так прошёл год. Верес вырос, начав практически с полуслова понимать Тара. Они вместе каждый день выбирались в лес. Работа им всегда находилась, иногда возвращались заполночь, так устав, что хватало сил только доползти до кровати и отключиться. Кузьма в такие дни беззлобно ворчал, вылизывая блестящую рыжую шёрстку – приводить себя в порядок, бывало, просто не хватало сил. Когда же юноше нужно было заниматься другой работой, он мог отпустить лисёнка одного, проверить, все ли в порядке, послушать лес, побегать наперегонки с ветром. Так было и в этот тёплый день – рыжий ушёл с самого утра и так и не вернулся. Его не было и на следующий день, Кузьма не находил себе места, а Тар чувствовал беду, но никак не мог понять, где же находится сейчас Верес. Лес сказал, что его нет здесь, а ветер, потрепав юношу по волосам, добавил, что это в этот путь он вмешаться не может.
Только через неделю на пороге появился грязный, весь израненный лисёнок со сломанной передней лапой. У шамана не было слов, чтобы выразить радость оттого, что ничего непоправимого не случилось. Ведь единственное, что он не сможет поправить – это смерть. А он уже начал бояться самого страшного, по их связи шло столько тоски и боли, не было лишь возможности узнать, где же лисёнок находится.
У Кузьмы вообще был шок от вида малыша, как он по привычке называл уже давно переросшего его Вереса.
- Кто ж тебя так? – Но видя, что лису совсем плохо, решил спросить позже, когда тот оклемается достаточно, чтобы говорить.
- Так, в первую очередь мы выправим и зафиксируем тебе лапу, а потом вычешем шёрстку, а то ты на помойного кота похож, извини, Кузьма, - Тар поднял зверя на руки, начав выполнять свои слова, звучавшие скорее как угроза тому, кто это сделал.
Так, тихонько приговаривая и нашептывая, он занялся переломом уже начавшим неправильно срастаться, а затем привёл шкурку лиса в порядок.
- Вот и всё, - с этими словами уложил Вереса на свою подушку, задумчиво глядя на лисенка.
- Ты ведь можешь мне сказать, хотя бы картинкой, но почему-то не хочешь, почему же? Не доверяешь или тут какая-то другая причина? – шаман испытующе глядел в зелёные глаза зверя, уже понимая по виноватому выражению морды, что ничего ему так и не скажут.
Кузьма забрался под бок пострадавшему и ласково заурчал колыбельную, строго глядя на хозяина.
- Да понял, спите уж. А ты, Кузьма, тиран. – Тар улыбнулся, укладываясь тоже, засыпая впервые за эту неделю спокойно. Хоть он и переживал, но Верес здесь, а значит, всё более-менее в порядке.

Только через несколько дней, когда лисёнок пришёл в себя и перестал жить в режиме кормёжка-сон-кормёжка, кот добился от него связного рассказа.
Тем утром Верес решил, как и обычно, проверить свою старую нору. Почему-то, когда с ним не было юноши, он обязательно приходил сюда помолчать, послушать истории старого ворона. Чёрнокрылый никогда не отказывался поговорить с лисом. Остальные звери в лесу чурались его, говоря, что не дело это – общаться с человеческим выкормышем.
Ворона почему-то у норы не оказалось, и рыжий, покружив вокруг дерева, полез в нору. Неожиданно прозвучал резкий металлический щелчок, и в лапу будто бы впились тысячи острых игл.
Где-то через час – а измученному дикой болью лису показалось, что через вечность, - он услышал голоса, и его поволокло к выходу из норы. Как оказалось, капкан был на цепи.
- О! А этот ещё живой, давай в клетку его, так продадим, - браконьеры, а это оказались именно они, накинули петлю на шею лиса, раскрыли капкан, закидывая его сначала в мешок, а затем, когда выбрались из леса, в клетку. Когда поехали, в ней было невыносимо жарко и пыльно, а также немилосердно трясло, лис постоянно отключался от боли, но на очередном ухабе машина подпрыгнула, и клетка вывалилась. От удара об землю дверцу покорёжило, и пришёдший в себя от такого экстремального полёта зверёк выбрался, уже не замечая боли, думая только об одном: свобода, скорее, только вперёд. Машина остановилась, но люди не успели – рыжая молния уже метнулась в придорожные кусты. Недолго поругавшись, они решили, что гоняться за одной лисой, да ещё и со сломанной лапой, смысла нет, за нее всё равно много не выручишь. Уехали.
Пробежав сколько смог, Верес забился под корни какого-то дерева, тяжело дыша и почти не соображая ничего от жара и боли. Видимо, началась лихорадка. Как бродил по чужому лесу и встретил семейку лис, он не помнил, в памяти только проглядывало, как ему помогли доползти до какой-то полянки с ручейком, где росла лечебная травка. Её, по словам матёрого, но ещё не старого лиса, нужно было есть и много пить, благо воды в достатке.
Помнил он и слова, сказанные на прощанье, что слышали о молодом лисе, живущем у человека, и, если даже это и он, то не пристало зверю терять осторожность, даже привыкнув к теплому дому и кормушке. Потому что зверь всегда остаётся собой. Этим он и отличается от людей, которые могут притвориться чем и кем угодно. Как ни странно, лисы провели его до границы своей территории, объяснив это тем, что когда-то он помог выбраться из силков их несмышлёному сыну. Верес помнил этого несуразного лисёнка, который выбрался к ним в силу подросткового желания доказать свою самостоятельность родителям. Хотя и вправду, это было почти на самой границе его собственной территории, которая была больше, чем у других лис, благодаря шаману, почти в двух днях похода от дома. А значит, путь неблизкий.
Четыре дня ушло у рыжего на то, чтобы добраться домой и наконец-то заползти на порог. Он очень ослаб за это время, охотиться со сломанной лапой не получалось, а травы, которую он ел, чтоб хоть как-то забить голод, не хватало, чтобы наесться.
- Чувствую себя кем-то вроде зайца после того количества травы, что съел за это время, - лис передёрнулся, вспоминая. - Вот такая вот история.
- А почему не сказал хозяину? – кот удивился немного.
- Это не те люди, с которыми Тару стоит связываться, они не задумываясь убьют того, кто встанет на их пути. Будь то зверь или человек, - горько усмехнулся Верес.
Кузьме показалось, что в глазах лиса мелькнула какая-то скрытая горечь и тоска, но он не стал заострять на этом внимание. Рыжий вернулся, и это хорошо.
Дни потянулись за днями, лапа зажила, и шаман снова начал брать Вереса с собой, но уже не выпуская его одного, стараясь распределять свою работу так, чтобы была возможность выходить в лес самому.
А лис, хоть и оправился, перестал быть тем весёлым лисёнком. Он повзрослел. Когда они ходили в лес, всегда бежал чуть впереди, слушая, надеясь, что они с Таром никогда больше не встретят тех людей.

История третья. Кицунэ.

Серебряные кафтаны деревья одели, накрыло белое пуховое одеяло поля. Наступила холодная страшная зима. Казалось, сердце замерзает на вдохе. От холодов многие животные в лесу погибали, Тар не успевал помочь всем. Семью лисов они давно приютили в доме, построив небольшой закуток с выходом на улицу, через который те могли беспрепятственно выбираться.
А сами с лисом на пару пропадали в заиндевевшем лесу стараясь помочь каждому, относя подкормку, находя замерзающих, отогревая, подкармливая. Но с каждым днём становилось холоднее и приходилось возвращаться раньше. К середине зимы начались метели, сделавшие невозможным даже эти выходы, ветер завывал за стеной, а лис сидел на подоконнике, печально глядя на белое крошево. Ведь каждый новый день уносил много жизней, тех, кого он знал, кого только предстояло узнать. Это печалило сердце молодого лиса, который видимо, ощущал теперь и чувства Тара как свои собственные, пробивающуюся тоску от понимания, что самое неисправимое происходит рядом, а поделать ничего нельзя.
После того как метели немного стихли, они выбрались в заснеженный лес, замерший, затихший в зимнем оцепенении. Первое на что наткнулись это ворон, который хрипло каркнув, сказал лису не ходить дальше - в лесу чужие люди. А значит, те браконьеры вернулись, видимо желая поживиться ослабленными животными. Ведь те же олени сейчас не могли бегать быстро по глубокому снегу, а скинуть вес они ещё не успели, следовательно не потеряют в цене. Но сил ни у кого не будет, и они станут лёгкой добычей.
Лис решал сложную дилемму с одной стороны он просто обязан сообщить шаману о безобразии творимом в лесу, но тот точно кинется на защиту и может пострадать. С другой стороны мог промолчать и увести Тара подальше отсюда. Но всё в этой жизни решает случай, только они собрались уходить, как грянул выстрел и юноша удивлённо, но безошибочно повернулся в ту сторону.
- А это что такое, - нахмурился, взглянув в виноватые глаза Вереса, мгновенно поняв и почувствовав страх, который впервые учуял у рыжего, когда тот появился на пороге.
- Это они?! – скорее не вопросительно, а утвердительно сказал, глядя куда-то в небо, видя что-то недостижимое для взора простых смертных, - им нечего делать в нашем Лесу, и не будет прощения.
Странные для шамана-хранителя и страшные слова прозвучали меняя течение судеб, но не только тех, кто ранил тогда лиса, не только их судьба изменилась. Тар грустно улыбнулся взглянув в глаза зверя и сделал то, что не делал никогда, привязал того к тонкому деревцу.
- Прости друг мой, но сегодня нам с тобой не по пути, живи, а я должен закончить начатое. - С этими словами юноша легко поднялся, направившись в сторону браконьеров. Его провожали тоскливые, разом потускневшие глаза рыжего лиса и бусинки глаз чёрного ворона, который отлично понимал, что произойдёт.
Шаман стоя на поляне перед удивленными людьми и говорил с ветром, прося у того помощи и поддержки. Не дать этим «людям» выйти из леса, такова была просьба Тара. Зазмеилась позёмка, предвещая сильнейшую метель, в лицо летела ледяная крошка, а юноша отдавал свою силу и тепло ветру, который попросил их в оплату.
- Эй, ты что блаженный? – удивление прошло и теперь браконьеры спокойно смотрели на человека.
- Это парень из деревни охотников, - вдруг сказал самый молодой парнишка, которому едва минуло двадцать, одногодка шамана. – Он часто пропадает в лесу, кормит диких животных. Псих, в общем, один живёт.
- Вот как, - нехорошо ухмыльнувшись, стоящий впереди и видимо главный, поднимая ружьё. – Значит, печалиться и искать никто не станет. А мне не хочется, что бы он спустил на нас городские власти. А такие тихие помощники животных могут, я то знаю.
- Мы так не договаривались, - юноша в ужасе от того, какой эффект дали его слова посмотрел на главаря, который уже спокойно прицеливался.
- Молчи и не гавкай щенок, ты знал на что идёшь, когда выбрал такой путь, - усмехнувшись, спустил курок, разглядывая упавшего человека.
- Но, - слова прервал выстрел, парнишка изумлённо смотрел на только что дышавшего и жившего, кому уже не ходить по земле, на того кому и он тоже принёс смерть.
- Иди, проверь и двигаемся дальше, - безразлично пожимая плечами, но зорко следя за действиями младшего рыкнул главарь.
Парнишка, задрожал и подошёл, пощупав сонную артерию, проверяя пульс, - он мёртв? – Ещё до конца, не осознавая и не веря протянул, глядя на старшего.
- Конечно, я не промахиваюсь по неподвижным мишеням, пошли бестолочь, нам ещё тех оленей, что настреляли нужно в машину погрузить. Двое мужчин, которые не участвовали в диалоге, повернулись и спокойно пошли. Они не впервые ходили на дело и не всегда их жертвами становились безобидные косули или блаженные. Бывало, что встретив лесника, не знали уйдут ли живыми, так что привыкли уже, что или ты или тебя. Считая это само собой разумеющимся.
Люди покинули поляну, на белом снегу лежал лишь шаман, а ветер крепчал, получив обещанное - жизнь, за которую он собирался исполнить последнюю просьбу шамана. Решившего так. Хотя он мог отдать и любого другого, ветер принял бы. Он давно уже мечтал выморозить горячее сердце лиса, рыжий слишком сильно нарушал законы. Не пристало зверю быть таким. Но пока был жив шаман, не было возможности, а вот теперь, взвыл ледяной северный ветер, он ненавидел лис, в отличие от своих собратьев. Желая им лишь одного и признавая только после того как заледенеют, станут острыми ледяными осколками сердца гордых и хитрых зверей.
Затянуло всё белым маревом, но лис нашёл своего друга, того кого поклялся защищать. Слишком долго перегрызал он верёвку, задержался, не успел, всё это слышалось в тоскливом вое, от которого леденела душа и счастливо смеялся ветер.
- Ненавижу! Не прощу! Не будет вам покоя, на небе ли, на земле ли! Люди! Все! Убивать! – зелёные глаза светились во тьме, а Лес замирал и дрожал, в его сердце рождался новый зверь. Сильный, хитрый и безжалостный, его совесть и тепло умерли сегодня здесь. Слёзы катились по рыжему меху, который тускнел и темнел, становясь чёрным как уголь. Меняя и вид и стать.
Весело хохоча, нёсся по лесу ветер, указывая дорогу, а следом за ним ведомый ненавистью и болью мчался кицунэ, чёрный как ночь демон. Потерявший самое дорогое, что было в его душе и поклявшийся отомстить всем людям.
Настигнув тех кто когда-то уже стал врагами, но не понёс наказание, зло усмехнулся. Теперь он мог очень многое, а уж мстить и убивать зверь умел.
Чёрная молния метнулась к людям, чьи сердца замерли в страхе, от той ауры ужаса, которая распространялась от лиса.
- Верес, кладбищенский Вереск. Зря ты когда то смягчил моё имя, от судьбы не уйти. Только ты мог выбрать себе путь, почему же не выбрал? – тоскливо вопрошал юноша, как две капли воды похожий на шамана, лишь яркие зелёные глаза и волосы цвета воронова крыла говорили о том, кто это. – Знал ли ты, чем всё закончится? – Спрашивал небо, смахивая с лица слёзы и брызги крови.
Он исполнил обещание, не было в лесу больше живых людей, - они валялись тут среди деревьев, там, где их настиг лис. С разорванным горлом лежал старший, а у молодого парнишки навеки на лице застыл смертельный ужас.
Чёрный зверь стоял возле мёртвого юноши, вспоминая своего шамана. – Ненавижу. – Одна эта лишь мысль билась в душе, выворачивая её наизнанку.
– Но сначала… - лис отправился на поляну где погиб его единственный и дорогой друг, тот кому он был предан всем сердцем и душой. – Прощай, улыбнулся, такой мягкой улыбкой, которой больше никогда и никому не улыбнётся ужас ночей. Выкапывая яму в промёрзшей земле, рассаживая пальцы в кровь, кицунэ плакал, он последний раз плача искренне, с каждой слезинкой чувствуя уходящее тепло из груди, чувствуя, как необратимо заледенело сердце. Засыпав холодной землёй вперемешку со льдом, окрашенным кровью зверя, вздохнул подымаясь, запев песню прощания, от которой кровь застывала в жилах всех кто слышал тоскливый вой.
- А теперь, - Кицунэ направлялся к деревне, ему ещё предстояло выпустить из дома младших собратьев и попрощаться с котом. А ещё там были люди, ненавистные существа, посмевшие покуситься на самое дорогое, для него. Ещё столько людей, которым предстояло принести смерть.