Вот в неком особом состоянии, - «взгляд в себя» - нажата клавиша… Неважно какая…Это самое начало творения. Звук очаровывает. Я ощущаю невыразимую любовь к звуку. Сказать «звук мне нравится» - ничего не сказать. Звук тоже «любит» меня. Да, вот так своеобразно там всё и происходит: Я и звук образуем целое. В этот момент я живу звуком, и мне приятно жить в нем. Звук заполняет все моё существо, я не просто слышу его… Я его слышу до самой глубины… которой у него нет. И хорошо слышу, что его «единственность», его «одиночество» – кажущееся. Там, в своей глубине он уже содержит в себе некое движение (не «процесс»!), - своё продолжение. Я чувствую его внутренним слухом, ибо в действительности новый звук еще не звучит. В какой действительности, кстати? И сколько их? Как минимум две? Об этом позже…
Там, откуда я его слышу-чувствую он определеннейшим образом уже есть. Как продолжение первого, столь же естественное, что и сам первый. То продолжение, которое так просто реализовать, угадав суть движения, нажав лишь следующую клавишу… Уже не любую… Уже очень важно – какую… И ещё важнее, какой будет третья клавиша… Она также угадывается – предслышанием, её нажатие завершает рождение музыкального существа. Это торжественно! Это и строго, и радостно! - Есть мотив! (где-то в груди, - не в голове, - что-то тихонько «поёт»)
Кстати, не то ли слышал Моцарт, когда говорил (как пишут о нём), что едва начав писать произведение, он слышал его целиком? Это предслышание знакомо: оно выстраивает композицию, ещё более сильное построение, чем любой из прекрасных мотивов, мелодий, фраз.