Арье Григст начал свою творческую карьеру в разгар моды на модернизм. Рациональность, прямые линии, четкая геометрия, ничего лишнего… Мы привыкли считать скандинавский дизайн образцом лаконичности и минимализма, а Дания в послевоенные годы была одной из тех стран, где модернизм второй волны обретал все более точные и чистые формы. Григст был учеником копенгагенского ювелирного дома Just Andersen и поначалу старался играть по правилам – что удавалось ему с большим трудом. Ювелирные изделия, которые он создавал в самом начале, действительно соответствовали доминирующим тенденциям, а сам он получал национальные премии и награды за свои утонченные и минималистичные проекты. Но даже в них Григст старался привнести какое-то беспокойство, внутреннее движение, красоту несовершенства.
Он будто бы проверял границы модернизма на прочность: а если сделать линии еще более извилистыми, а если дать чуть больше природных мотивов? В конце пятидесятых он предложил публике золотые ожерелья и колье изогнутых форм, решетчатые кольца с крупными драгоценными камнями, начинает «наращивать» объемы украшений, наполнять их деталями, добавлять элементы, напоминающие кораллы или побеги растений. Григста вдохновлял не только мир природы, трактованный в психоделическом ключе, но и золото скифов, греческой архаики, этрусков. Его первая коллекция, выполненная в подобном «барочном», избыточном стиле, привела критиков в полное недоумение. Кто этот наглец, бросивший вызов хорошему вкусу?
В шестидесятые годы Арье Григст перебрался в Париж, где нашел гораздо больше понимания. Париж в начале века был столицей криволинейного направления модерна, где чрезмерность и извилистость стали основными выразительными средствами. Так он создал серию колец для Georg Jensen – основатель ювелирного дома сам был выдающимся ювелиром эпохи модерна. Заказчики, восхищенные дебютной коллекцией Григста, обеспечили его материалами (как упоминается в архивных записях – «целый мешок драгоценных камней») и предоставили полную свободу творчества.
Григсту удалось совместить в своих работах модерновые традиции бренда и новые веяния шестидесятых – отказ от рациональности в пользу подсознательного, случайного, вызванного измененным состоянием сознания. Впрочем, Григсту не приходилось прибегать к психоделикам, чтобы создавать безумные золотые украшения, напоминающие застывшую лаву, усеянную крупными камнями. С самого начала он использовал – и в течение жизни совершенствовал в соответствии со своими творческими замыслами – технику cire perdue, литьё по выплавляемым восковым моделям. Ему нравилась пластичность и податливость воска, мягкость золота – их взаимодействие позволяло создать такие трепещущие, живые формы, какие подбрасывало ему воображение.
В семидесятые Григст создал для Маргрете – тогда еще только принцессы, а не королевы Дании – кулон с темно-зеленым турмалином, посвященный мифу об Аполлоне и Дафне (намек на любовь принцессы к истории и археологии). Следующим их совместным проектом стала безумная тиара с листьями, жуками и цветами мака, легкая, подвижная, невесомая. Она как нельзя лучше вписывалась в несколько сюрреалистичный и по-своему скандальный стиль Маргрете. Ни до, ни после Григста никто не делал настолько анархистских украшений для августейших особ.
В 2000 году Копенгагенская гильдия ювелиров объявила конкурс «Серебро на грани». Особенностью этого конкурса была анонимность – никто не знал, что за мастера выполнили тот или иной предмет. Жюри поразил серебряный кувшин, при взгляде на который на ум приходили всплески волн, но при этом его было удивительно удобно держать в руках. Автором его был шестидесятидвухлетний Арье Григст – все еще более актуальный, ироничный и, как начинали говорить в то время, креативный, чем юные творцы. В тот же период в его творчестве появились космические отсылки, намеки на кратеры, форму далеких галактик, фантастические оттенки туманностей – он вдохновлялся запуском телескопа Хаббл. При всех ассоциациях его работ с барокко и рококо Григст всегда отдавал должное достижениям науки и тонко откликался на изменение культурного контекста.
Григст был не только ювелиром, но и дизайнером посуды. В середине семидесятых он разработал для Датской Королевской фарфоровой мануфактуры (Royal Copenhagen) коллекцию фарфоровых предметов, которые сложно поддаются описанию. Коллекция называлась Triton – и все эти чайники и кофейники действительно напоминали раковины моллюсков. В состав фарфора добавлялось настоящее золото, что придавало ему розоватое мерцание и мягкий текучий рисунок.
В дальнейшем было решено отказаться от примесей, делавших производство чрезмерно дорогим и сложным, но со временем и такой «упрощенный» вариант перестали выпускать – все по той же причине трудностей в изготовлении. Triton сегодня – объект вожделения коллекционеров. В 1983 году для Holmegaard Glass Factory Григст разрабатывает серию стеклянных бокалов все той же «витой» формы. Они изготавливались вручную, требовали от стеклодувов особого мастерства и тщательности работы, поэтому тоже были выпущены ограниченным тиражом. И еще один его «столовый» проект – это приборы для Georg Jensen, логически продолжающие «морскую» линию, начатую в фарфоре. Им повезло больше – в 2021 году ножи, ложки и вилки с закрученными ручками были перевыпущены и теперь доступны не только в антикварных салонах. Теперь, когда дизайн снова тяготеет к сложности, избыточности, метафорам и символизму, фантастические творения Арье Григста обретают новую жизнь.
Текст: Софья Егорова.