Сообщения пользователя DENI30S: Лётный юмор и реальные лётные истории

...через два дня я ехал в такси в аэропорт. После соблюдения обычных формальностей при регистрации и досмотре багажа, я бодрой походкой по трапу взошёл на борт самого надёжного, как мне тогда казалось, воздушного судна. Пассажиры занимали свои места в салоне самолёта, оживлённо переговариваясь между собой. Достав из карман небольшую пластиковую фляжку с коньяком, я быстро, жадными
глотками осушил её. По телу сразу же разлилась приятная горячая волна блаженства и неги, что позволило мне избавиться от назойливых тревожных мыслей.
Между тем, пассажирский лайнер уже полтора часа продолжал свой полёт, с каждой минутой приближая меня к заветной цели. Армянский коньяк всё же оказал своё положительное действие на мой организм, погрузив меня в приятную дрёму, сквозь которую я вдруг с некоторым беспокойством стал замечать, что нашу воздушную посудину начинает изрядно потряхивать. Быстро открыв глаза, к своему удивлению, я заметил, что за окнами самолёта совершенно темно, а по салону в быстром темпе передвигаются члены экипажа, о чём-то озабоченно перешёптываясь. Я нажал на кнопку вызова стюардессы и достал сигареты.
- Слушаю вас, уважаемый пассажир, - услышал я взволнованный голос над своим ухом, - чем я могу вам помочь.
Я повернулся и увидел склонённую над собой голову стюардессы.
- Ну, во-первых, красавица, мне надо по нужде сходить, - плохо скрывая волнение, скромно попросился я.
- А вот с вашим желанием посетить наш туалет вам придётся несколько повременить, прошептала мне в ухо стюардесса.
- Как это повременить, - насторожился я, - но я совершенно не могу терпеть более и очень прошу вас дать мне на это «добро».
- Ну, хорошо, пассажир, я вынуждена нарушить все данные мне инструкции и пропустить вас в туалет, но я вас очень прошу это сделать достаточно быстро и незаметно для окружающих вас пассажиров.
Быстро зайдя в туалет, я обнаружил какое-то странное жужжание со стороны унитаза.
- Надо же, до чего дошёл прогресс, - с гордостью садясь на унитаз, резюмировал я, - наши славные авиаконструкторы даже сам унитаз механизировали. Очевидно, теперь он выполняет двоякую функцию: функцию приёма того, что уже в определённый момент не нужно организму и функцию механической зачистки соответствующего места на теле человека после выполнения им первой функции.
Сразу же после того, как я присел на унитаз, моментально прекратилось жужжание, но в тот же момент всем своим нутром я почувствовал какую-то непреодолимую тяжесть, которая вдруг навалилась на меня, прижав к металлической чаше унитаза.
- Это ещё что за чёрт, - нервно дёргаясь всем телом, не на шутку забеспокоился я, - никак этот чёртов унитаз решил серьёзно заняться моей личностью.
Совершив ещё пару попыток освободить нижнюю часть своего тела от мёртвой хватки унитаза, я в неистовстве забарабанил кулаками в дверь туалета. Наконец, дверь в туалет распахнулась и, на пороге я увидел молодого улыбающегося человека в лётной форме.
- Ну, как ваши дела, - спокойно осведомился молодой человек,- вы ещё можете, не двигаясь, минут пятнадцать посидеть на месте.
От наглости задаваемых мне вопросов я весь зашёлся:
- Какого дьявола я должен сидеть на этой металлической банке, которая, как аллигатор, цепко держит меня, за хорошо вам известное, место? – в изнеможении закричал я.
- Вы не должны так волноваться, – спокойно отреагировал бортинженер, гладя меня рукой по голове, - сейчас я вам всё объясню.
- Да уж, сделайте милость, знаете, не каждый раз мне предоставляется такая возможность на протяжении столь длительного времени находиться в туалете.
- Видите ли, если бы не вы, то неизвестно чем бы закончился наш полёт, - бодро начал объяснять бортинженер. – Вы уже знаете, что наш лайнер попал в зону активной грозовой деятельности и высокой атмосферной турбулентности. Короче говоря, произошла разгерметизация оборудования санитарной системы самолёта. Т.е., я хочу сказать, что воздух, находящийся в салоне нашего самолёта, стал стремительно вытекать через повреждённые части системы в атмосферу.
- Иными словами, вы хотите сказать, что нижняя часть моего тела сыграла роль своеобразной затычки в разгерметизированной системе санитарного оборудования вашего лайнера? – искренне удивился я. - Но всё же, любезный, как долго мне ещё восседать на этом троне, - неудачно пошутил я, - да и потом, в конце концов, я хочу есть и пить.
Бортинженер, понимающе кивнув головой, прокричал кому-то в салон:
- Светка, быстро приготовь клиенту что-нибудь на зубок.
- Сию минутку всё будет готово, Игорь Иванович, - прокричал в ответ приятный женский голос. Как обслужить клиента – по первому классу или как иностранца?
- Хватит болтать, - прокричал в дверь бортинженер, - не мне тебя учить, как поступать в таких ситуациях. Тащи всё, что у нас припрятано на время «Ч».
Между тем, сидя на унитазе, я с ужасающей для себя отчётливостью стал понимать, что это вынужденное столь долгое сидение на унитазе не пройдёт для моего организма бесследно.
- Проклятье, - в отчаянной ярости прорычал я, - да когда же вы снимите меня с этого пьедестала. Я больше не могу терпеть, сволочи!
Бортинженер моментально исчез, а на его месте нарисовалась фигура моей стюардессы с большим подносом в руках. Чарующе улыбнувшись, девушка любезно предложила:
- Уважаемый пассажир, хочу предложить вам скромный обед, который, несомненно, поднимет вам настроение.
Я с ненавистью взглянул на поднос в руках девушки и обомлел. На подносе покоилась жареная курица с каким-то фантастическим гарниром. Рядом с тарелкой стояла большая чашка с ароматным кофе, а несколько в стороне – фужер с напитком тёмного цвета. Схватив с подноса фужер, я в два глотка осушил его, а затем, не спеша, принялся за курицу.
- Так, ясно, миленькая, вновь заговорил я заплетающимся языком, - ну, и что у нас дальше по программе.
- Простите, как вас по отчеству? - поинтересовалась стюардесса.
- Сергей Петрович, - быстро нашёлся я, широко улыбаясь.
- Очень хорошо, Сергей Петрович, значит, вы у нас теперь герой, которому удалось в необычной для него обстановке спасти жизнь нескольким десяткам человек.
- Да ладно, чего уж там, я всегда готов послужить святому делу спасения самолётов Аэрофлота и их обитателей от всякого рода неприятностей, - широко улыбаясь и подмигивая стюардессе, ответил я.
- Сергей Петрович, на нашем борту присутствуют представители прессы, которые хотели бы задать вам несколько вопросов, - с чувством глубокого облегчения произнесла стюардесса, одёргивая на себе униформу.
Чарующе вкусный обед и крепчайший коньяк произвели на меня неизгладимое впечатление, от которого я впал в какое-то блаженное коматозное состояние, совершенно не замечая, что сижу полураздетый на унитазе, а меня, толкая друг друга, фотографируют журналисты. От двойной дозы выдержанного коньяка я совершенно не помнил, как закончился тот злополучный и в какой-то степени легендарный для меня рейс. Очнулся я уже в сочинской гостинице в своём скромном номере на двоих. Голова гудела, как растревоженный улей, настроение и вовсе было на нуле. Медленно поднявшись с кровати, я еле доплёлся до столика, где покоился графин с водой.
В редакцию газеты через две недели я вернулся в приподнятом настроении, памятуя те недавние события, которые произошли со мной в заоблачных далях. Небрежно ногой толкнув дверь в кабинет главного редактора, я твёрдой походкой приблизился к столу своего шефа.
- Доброе утро, Евгений Иванович, как ваше здоровье, - начал я разговор с обычного своего приветствия.
Главный сидел за своим рабочим столом и читал газету.
- Евгений Иванович, у меня для вас приготовлен интересный материал по нашему славному Аэрофлоту. Мне что-то в последнее время на удивление везёт, - бодро начал я. - Представляете, я летел в самолёте вместе с делегацией на международный авиационный салон. Я считаю, что это большая удача для нас.
- Да уж, представляю себе, как вам повезло, – угрюмо ответил шеф.
Главный отбросил в сторону газету, вперив в меня испепеляющий взгляд.
- А вот теперь скажите мне, уважаемый Сергей Петрович, - грозно начал шеф, - что это вы там вытворяли на борту пассажирского самолёта и что поведали журналистам?
Осторожно заглядывая в глаза шефа, я сбивчиво залепетал:
- Евгений Иванович, вот как перед Богом клянусь вам, что ничего такого не было, просто я совершенно случайно помог экипажу самолёта спасти их лайнер от неминуемой гибели.
- Что вы там бормочите, какая ваша помощь, - в негодовании затопал ногами шеф. - О ваших выкрутасах на борту российского лайнера уже пишет вся мировая пресса. Вот, полюбуйтесь!
Главный швырнул мне несколько экземпляров газет. Я наугад взял одну из газет и увидел себя,сидящим во всей красе на унитазе рядом с чарующе улыбающейся стюардессой. Фотография была озаглавлена цитатой: «Русский парень на страже российского гражданского флота!».
- Евгений Иванович, всё было совершено не так, ну, почти не так, - тихо заговорил я. - Вы же прекрасно знаете эту жёлтую прессу, они всегда из мухи сделают слона.
- Какие к чёрту мухи и слоны, - весь напрягся шеф, - вы посмотрите только, какие влиятельные газеты описывают вашу самодеятельность на борту российского лайнера. Вот, хотя бы это!
Главный схватил со стола одну из газет и начал трясти ею перед моим носом. - Вот, послушайте, что вы заявили корреспондентам, сидя на той импровизированной трибуне – унитазе: «…Господа, у меня давно уже сложилось определённое мнение о российском гражданском, воздушном флоте. Должен сказать, что некоторые летательные аппараты уже давно выработали свой ресурс, но их до сих пор продолжают использовать как на внутренних, так и на международных авиалиниях, что в конечном итоге может привести к нежелательным эксцессам в воздухе и даже к катастрофам. Только счастливое стечение обстоятельств позволило нашему лайнеру выйти победителем из этого крайне тяжёлого положения. Господа, опережая ваши вопросы, хочу сделать заявление о чрезвычайно опасном способе передвижения воздушным путём и именно на российских самолётах».
- Ну, что вы на это скажете, - радостно потирая ладони рук, язвительно проговорил главный. - Это же кто вам позволил охаивать родной воздушный флот страны. Да как вы посмели своей задницей раздавить всё то доброе и сокровенное, что я по крупицам собирал для успешного и достойного существования нашей газеты.
Главный редактор тяжело опустился за свой рабочий стол и уже совсем другим тоном проговорил:
- Так, Сергей Петрович, с этого дня я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Пропуск оставьте на проходной. Всего хорошего!
Я, как в тумане, на ватных ногах вышел на улицу и подумал:
- Вот, сволочь, и чем это ему не понравилась моя командировка. А наш гражданский воздушный флот всё равно самый надёжный в мире! Но, если быть до конца честным, то ещё в дремучем детстве моя матушка часто твердила мне: «Не плюй в колодец – пригодится воды напиться!».

С КДП передали по связи, что через 30 минут срочно понадобится самолёт, переоборудованный для перевозки тяжело больных.
- Так, - подумал я, - кажется началось, а ведь мои архаровцы подготовили пока пятнадцать машин. Придётся самому впрягаться активно, чтобы вытащить смену, - рассуждал я.
Взяв ключи от самолёта у дежурного по стоянке, я побежал к санитарному самолёту. Самолёт, надо сказать, не летал уже три недели, и в каком он был состоянии можно было только догадываться.
Быстро расчехлив капот летательного аппарата и провернув несколько раз винт, чтобы не было гидроудара, я вскочил в пилотскую кабину. В кабине было душно и темно.
- Спокойно, - рассуждал я, - главное всё сделать по пунктикам.
Установив тумблеры и рычаги управления в нужное положение, я нажал на кнопку запуска. Мотор, чихнув несколько раз, запустился и вышел на малые обороты. Я сидел в кабине пилота на месте командира и мечтательно сжимал штурвал.
- Какой же я болван, - с горечью думал я, - променять профессию лётчика на профессию его прислуги.
Проверив все режимы работы двигателя и основательно прогрев масло до нужной температуры, я выскочил из кабины и направился к другой «Аннушке».
- Да, не забыть бы сказать этим охламонам, чтобы сняли контрольные струбцины с флажками с элеронов и рулей, - мелькала в голове моей мысль.
Проделав те же операции со вторым самолётом, я уже было направился к третьему, но тут моё внимание привлекла одна сцена, совершенно не вписывающаяся в наш чёткий ритм работы.
По стоянке разгуливала неизвестно откуда взявшаяся корова. Наш аэропорт базировался недалеко от одной деревушки и очень может быть, что это милое рогатое животное осчастливило нас своим визитом именно оттуда.
Несколько технарей, выскочив из самолётов, взяли бедное парнокопытное животное в кружок, оживлённо обсуждая её статус в аэропорту.
- Мужики, - закричал я во весь голос, - уберите эту молочную цистерну с бетонки. Хватайте её за рога и тяните в поле.
Корова, как бы обидевшись на мои слова, агрессивно мотнула рогатой головой и отступила несколько шагов назад. Мне явно не понравились её предупредительные действия, которые могли вылиться в ещё более что-то непредсказуемое.
Технари, весело крича и улюлюкая шпыняли корову ногами и руками, пытаясь оттеснить её со стоянки. Корова, вполне удовлетворённая таким вниманием людей, растопырив задние ноги, одарила стоянку парой хороших лепёшек.
- Олухи, чего вы медлите,- орал я.- через двадцать минут начало полётов.
- Немедленно убрать со стоянки эту рогатину.
Корова, повернув голову, стала медленно разворачиваться в мою сторону, нервно перебирая копытами.
- Мужики, - завопил я,- держите эту чертовку или сейчас что-то будет.
Технари дружно кинулись на корову, схватив её кто за рога, а кто за хвост. Но видимо это была какая-то особенная тварь, поскольку она одним движением разметала вокруг себя нападающих и с грозным мычанием ринулась на меня.
- Да ты что, мерзавка, куда ты, - опешил я.
Но было уже поздно. Корова лихо, как на скачках, пересекла стоянку и боднула несколько раз крыло «Аннушки». Перкалевое покрытие нижнего крыла моментально лопнуло и повисло бесформенными кусками.
- Ах ты, кефир протухший,- зарычал я, кидаясь к корове и отчаянно лупя её ногами, куда попало.
Видимо совершенно удовлетворившись содеянным, корова, удовлетворённо замычав, рысью кинулась в поле.
- Вот сволочь, что наделала,- констатировал угрюмо я, - заклеить дыру уже не успеем. Мужики, давайте бегом в каптёрку за перкалью и клеем, надо заделать дыру.
Ко мне подбежал начальник смены весь красный от злости.
- Петрович, что это у тебя здесь за родео в рабочее время? Ты что не знаешь, что через десять минут привезут тяжело больного,- напомнил мне начальник.
- Владимир Дмитриевич, да мы крутимся с самого утра, даже перекурить некогда. Сами видите сколько машин надо подготовить, а где взять людей? Да ещё эта гадина разгуливает по стоянке, портит технику, - оправдывался я.
Начальник смены, испуганно вперив в меня глаза, осторожно поинтересовался:
- Это какую такую технику испортила корова?
Предвидя очередной разнос на планёрке и не надеясь на какое-нибудь снисхождение, я с обречённым видом указал на санитарный самолёт. Дмитрич, в три прыжка оказавшись у злополучного самолёта и увидев зиявшую во всей красе дыру в обшивке крыла, несколько раз напомнил мне его отношения с моей матерью и ещё несколько нелитературных выражений.
- Ну, что ты стоишь, кретин, - зашипел злобно Дмитрич,- беги в мой кабинет, там у меня американский суперклей. Сейчас мы всё устраним, давай только действуй быстро!
По громкой аэродромной связи объявили, что к аэропорту приближается машина скорой помощи с больным. Я опрометью кинулся за клеем в кабинет начальника смены. Через пять минут совместными усилиями дефект был устранён.
С КДП прибыла машина с пилотами. Захватив с собой бортовые журналы, они разошлись по самолётам, осматривая их внешне и проверяя оборудование внутри. Слава Богу, санитарный самолёт не вызвал никаких замечаний у лётного состава, хотя покрышки колёс шасси уже были на пределе и требовали срочной замены.
Приближалось время обеда и чертовски хотелось есть.
- Интересно, что нам сегодня Оксанка накашеварила на обед? - мечтательно потянувшись, подумал я.
Между тем санитарный самолёт благополучно вырулил на взлётную полосу и, натруженно рыча движком, начал медленный разбег.
- Ну, вот и ладушки, - резюмировал я, - начало положено, можно идти быстренько перекусить в столовку.
В столовке уже толпился народ в ожидании чего поесть и попить. Оперативная смена в аэропорту всегда пользовалась безоговорочной льготой безочерёдного кормления. Поэтому, растолкав жаждущих наполнить свои желудки, я крикнул поварихе:
- Оксанка, у меня по горло работы, что там у тебя вкусненького?
Повариха, схватив с подноса две тарелки, быстро и профессионально наполнила их снедью.
- Оксанка, спасибо, ласточка моя, - поблагодарил я её и сел за стол к инженерам.
Мужики обсуждали планы работ. По их лицам было видно, что это занятие их мало радовало.
- Так, что там у нас? - потирая руки и сглатывая слюну, задал я сам себе вопрос. Ага, биточки в сметане и кислые щи с мясом. Это же моя любимая еда, - мысленно отметил я.
Быстро расправившись со щами, я приступил к биточкам. Обед подходил к концу, я дочищал хлебом тарелку, как вдруг заметил в соусе что-то тёмное и продолговатое. Схватив вилку и подцепив это нечто, я с удовлетворением и ненавистью констатировал наличие огромного и достаточно упитанного таракана.
В глазах у меня потемнело, а желудок вдруг самопроизвольно заработал, но в обратном порядке, выдавая на гора тщательно пережёванную пищу. Видя такую живописную картину, очередь стала быстро рассасываться, и через минуту в столовке никого не осталось. Вытерев рот носовым платком и схватив злополучную тарелку, я ринулся к раздаточной стойке, за которой с невозмутимым видом стояла Оксанка.
- Слушай, красавица, чем ты народ кормишь?- постепенно расходился я. Это же чистая отрава. Когда в столовой последний раз травили тараканов? Развела тут, понимаешь, тараканье царство, аж даже на зубах хрустят. Я всё-таки русский человек, а не выходец из какого-то африканского оазиса, где эту живность подают в качестве деликатеса.
- Сергей Петрович, ну что же мне делать, мы и так с посудомойкой крутимся здесь целый день, так ещё и за вашими подопечными надо следить?
- За ними не надо следить, они и так бегают у тебя между кастрюлями, их надо уничтожать, бить, травить, понятно тебе, - всё больше злясь на Оксанку, шумел я.
Настроение было абсолютно в минусе, да и желудок, обманутый вожделенной едой, снова заныл.
- Сволочи, - сплюнув на дверь столовой, констатировал я.