Конечно не ты и наверно не я,
этот город проглотила большая свинья,
под левым ботинком история века,
как в общем и целом спасти человека;
и вроде не морда, скорее лицо,
он крепко сжимает зубами кольцо,
от первых шагов до предсмертной палаты
мы носим всю жизнь на спине плащ-халаты…
Вот что-то такое возникло в душе,
его поливают слезами уже,
а в кожу вставляют кусочки металла,
чтоб тихо сидела и не доставала
ни воем своим, ни печалью о лете;
эй, кто там пред Богом за это ответит,
оплатит без срока, без денежных знаков,
а кровью царя из семьи вурдалаков…
Новые дети больших площадей,
вы не похожи на прошлых людей,
тех уже нет, лишь за домом цветёт их сад…
Вы же в плену бетонных вагонов
ловите там не своих покемонов,
и демон во тьме непременно безумию рад…
Наверно не ты и конечно не я
в этой бешеной машине летим без руля,
колёсики, винтики, болтики, гайки,
есть шрам на спине от казачьей нагайки;
Есть чёрные зимы и лютые стужи,
и яд с магазина был подан на ужин,
молитесь же, сёстры, неистовей, в чаще
вам явится ангел любви настоящей…
Мой город очнётся не раньше, чем в среду,
мне всё надоест, я отсюда уеду,
а вас же оставлю, дурное колено,
улыбку стирать на лице Гуинплена;
И пусть это будет не то чтобы сказка,
но жить в этом мире настолько прекрасно,
настолько, что я не поставлю здесь точку,
идите ко мне, всем раздам по цветочку…
Взрослые дети стальных площадей,
вы не похожи на прежних людей,
те уж ушли, лишь за домом цветёт их сад…
Вы же, зверея от лязга вагонов,
ловите взглядом чужих покемонов,
и демон во мгле бесконечно безумию рад…