Какой странный период жизни.
Смотреть, как летит и падает первый снег на улицы сонного города.
Слышать пение старой испанки.
Чувствовать, как шевелятся губы, но не слышать слов.
Слышать мысли, но не замечать своего движения в пространстве.
Я иду босиком.
Вязкость сознания и спонтанность слов. Как донести до близкого, родного совершенно незнакомого человека все то что чувствуешь, все то что сам не понимаешь.
Как удержать стаю птиц, диких птиц, срывающихся с губ, в диком танце, известном испанском танце.
Как не дать сломать крылья, заблудившись в тумане, холодном тумане мужских поступков, моих человеческих поступков.
Я ищу тишину, в темноте, за углом так близко, но так далеко, глубоко.
И вот я иду, босиком, за тобой, цветы…или нет, вот я уже дома, сижу, набираю номер.
Ухожу, а ты тихо спишь, и не знаешь,
не знаешь…
Я замру, глядя на тебя, на секунду – вот видишь, родная, мы так похожи, не знанием…
Мы оба увязли…
Я достал из кармана свои любимые сигареты, и побреду домой, и буду думать о том как была холодна мостовая в ту ночь.
А ты открыв глаза будешь надеяться, затем будут эмоции, ненависть, безразличие, скорей всего ты и твои друзья повесят на меня какой-нибудь ярлык.
Я слышал как пела испанка. И как была холодна мостовая.
Я буду думать почему так была коротка наша история, к тому времени у тебя появиться семья, возможно дети.
А я буду идти по мостовой мимо твоего дома, и вспоминать те красные, желтые чувства, что были так легки, как снег в ту ночь на мостовой.
Я слышал как та испанка, что пела ту песню умерла, в декабре. Говорят, она улыбалась.
В тот день, я сидел напротив твоего дома, на замершей ступени.
Ты узнала меня.
Я видел, как ты опустила глаза.
Хотя возможно я все это сам себе придумал.
Я видел как растет твоя дочь. Я даже хранил несколько подарков ей на рождество.
Я ходил в церковь по воскресеньям и думал о тебе и о ней.
Спустя пару лет…
Прикосновение, детская рука…я закрыл глаза.
-папа…
У меня упала слеза. Ты помнишь …
Я вспомнил как была холодна…