ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ, Глава 7 (заключительная!)

Глава седьмая

На следующий день, где-то пополудни ко мне забежала Наташа. Был прохладный ноябрьский день. Солнце ещё ярко светило, но почти не грело. Земля медленно остывала из-за вечерних позёмок и утренних заморозков. Открыв дверь на длинный нетерпеливый звонок, я увидела улыбающиеся глаза и заговорщицкий взгляд на смуглом красивом лице Наташи. Руки она держала за спиной.
- Впустишь, или так и будем тут стоять, как две дуры? – спросила она интригующим тоном.
Уже находясь в моей комнате, она, всё ещё улыбаясь, и вынув руки из-за спины, протянула мне красную розу. В те далёкие 70-ые поздней осенью свежая роза была редкостью и смотрелась как чудо, принесенное из сказки.
- Тебе послание – сказала она радостно со светящейся от счастья улыбкой, вскрывая таинственную пелену со своего немного странного поведения.
- От кого? – спросила я машинально, чтобы успеть прийти в себя от бешено колотившегося и выпрыгивающего из груди, сердца. Наверное, я очень глупо при этом выглядела.
- Ну, уж точно не от Серёжи, можешь быть спокойной! – сказала она с усмешкой.
- Наташка, не говори загадками – взмолилась я. Глаза у меня расширились, горячая волна прокатилась по голове от затылка до темечка, остановившись в висках в виде странной надоедливой пульсации. - Я... я боюсь, Наташа... – пролепетала я растерянно.
- Чего боишься? – в свою очередь спросила она. - Тебя кто-то хочет съесть?
Но мне было не до шуток. Полная чувственная неразбериха в душе делала меня маленькой и уязвимой.
- Ну что, так и будем сидеть, смотреть друг на друга? – Спросила она, нетерпеливо. – - Давай читай! Я сгораю от любопытства. Тут есть записка – вымолвила она, видя мою нерешительность и замешательство.
Я бережно взяла из рук Наташи нежный благоухающий бутон, аромат которого распространился на всю комнату, вызывая лёгкое головокружение.
У стволика я заметила, прикреплённый к нему тонкой проволокой, свёрнутый бумажный листок.
Я сгорала от нетерпеливого желания прочесть послание, но в то же время боялась его вскрыть. И всё же, чувства взяли верх над разумом и я осторожно, стараясь не уколоться шипами, медленно вскрыла письмо. В записке было всего несколько слов, но каждое слово набатом прозвучало в моей голове, как колокол, пустивший резонанс по всему телу.

«Если помнишь, любишь и веришь, прошу тебя, выйди ко мне... Жду в нашем парке у фонтана». Вместо подписи была нарисована красными чернилами роза.

Моя реакция, последовавшая на это послание оказалась неожиданной, как для меня самой, так и для Наташи. Вместо радости и счастья из глаз хлынули слёзы. Нет, я не просто плакала. Я рыдала так, что, казалось, сотрясаются и сдвигаются с места стены моей комнаты.
Наташа стала серьёзной. Принялась утешать меня.
- Ну, что ты, Майка! Разве это повод для слёз? Дурочка! Он же любит тебя, неужели не понятно?!
- И что мне теперь делать, с этой любовью?!!! – всхлипывая и останавливаясь на каждом слове, чтобы вдохнуть новый глоток воздуха, выдавливала я из себя.
- Ты же понимаешь, что это безумство, что это безрассудство, Наташа! Столько лет... Столько мучительных лет отречённости и для чего? Чтобы сейчас... вот так просто взять и всё обесценить... перечеркнуть и, как ни в чём не бывало выйти к нему? А что потом? Что потом, Наташа?! Боже, как тяжело! Помоги мне, Господи! – стонала я.
Внимательно выслушав меня, Наташа произнесла:
- А ты отнесись ко всему проще – сказала она спокойно. – Тебе что, не положено хоть немного счастья? Сколько слёз ты пролила за это время! Можно уже новое море на карте мира обозначить. Почему ты не имеешь права быть хоть чуточку счастливой? Это справедливо, ты считаешь?
- Наташа, о чём ты говоришь! Как может половинное счастье принести радость! Я так долго училась жить без него, а что теперь? Всё насмарку? Боже, отчего такие жестокие игры с моим несчастным сердцем! – рыдала я в подушку...
- Как хочешь! – констатировала Наташа. - Я тебе всё сказала. Добавить мне нечего. Жизнь – она, ведь, Майка, не только белая и чёрная. Есть и компромиссный серый вариант. Так пользуйся же им! Поди знай, что тебе судьба уготовила. А так, хоть будет что вспомнить. Помолчав, она добавила:
- Вот ещё парочку таких Серёж, и ни мамочка, ни папочка уже не помогут.
И тихо заключила:
- Дура ты, Майка! Делай, что хочешь! А я – пас!

Она ушла. А я ещё долго пребывала в состоянии полной дезориентации от непонимания что делать. Всё смешалось в одном огненном котле: жизненная философия... моё безграничное чувство... Слова Наташи... и ещё много чего другого, что невозможно выразить словами. Решения никакого не приходило, но зато мучил один надоедливый вопрос – Я была убеждена, что отношения, у которых нет будущего, обречены и принесут, лишь, одни несчастья всем, кто прямо или косвенно к ним причастен. Позволив себе небольшую слабинку, можно потом долго и мучительно за неё расплачиваться. И то, что счастья это никому не принесёт было ясно, как Божий день! А тогда зачем?
- Боже, что же мне делать?! – стонало сердце, жаждущее окунуться в объятия любимого.
Я должна была учиться, чтобы получить высшее образование. А любовный омут, в который меня втягивал Коля из-за нежелания и несогласия принять суровую действительность, мог утопить нас обоих, с головой засосав в трясину...
Эти невесёлые мысли преследовали меня весь день. Слёзы душили до тех пор, пока не высохли глаза и уже нечем стало плакать...

Но когда наступил вечер и приблизилось время встречи, все сомнения куда-то улетучились, испарились. Благоразумие уступило место нетерпеливому ожиданию и радости и когда я звала на помощь свой разум и рассудительность, они почему-то предательски молчали. Они покинули меня в самый ответственный момент, предали и больше никак себя не проявляли. Но уступили место огромному нетерпеливому желанию увидеть его, смотреть в его улыбающиеся глаза, слышать его волшебный, пьянящий голос! Вся моя человеческая, материальная сущность предавала душу, бросая ей вызов и покинув на произвол судьбы в тот час, когда я больше всего в этом нуждалась!

Коля ждал в условленном месте. Когда я подходила к нему, я уже ничего не помнила из того, что творилось со мной днём. Весь мир перестал существовать. Я видела только его сияющие глаза и, наполненную радостью, душу.
- Ну, здравствуй! – сказал он почти шёпотом. - Как давно я тебя не видел. Такое чувство, что это было в другой жизни, настолько давно... - Пойдём отсюда – сказал он мягко, беря мою ладонь в свою. От этого прикосновения пробежал мелкими шажками по телу ток.
- Мне нужно многое тебе сказать, Маюша.
Мы побрели во двор старой школы, где не было ни души и никто не мог помешать нам говорить. Сели на скамейку в беседке и он долго рассказывал мне о том, как честно и старательно пытался выполнить мою просьбу об отъезде... С каким трудом и скрипом уезжал из города... Как тяжело было начинать жизнь на новом месте... Как, наконец, он понял, что поделать с собой ничего не может... и не хочет... И дело не в силе воли, которой в нём более, чем достаточно. А в том, что он не желал подменять настоящие чувства на искусственные и растратить на это такую короткую жизнь. Вот почему он здесь.
Изливая душу, он хотел знать, что я сама думаю обо всём этом... что чувствую... как планирую жить.

Я не могла произнести ни слова. Все слова застряли в горле и единственное, на что я была способна – это плакать на его плече. Мне было одновременно и радостно, и больно, спокойно и тревожно, светло и грустно от того, что это всего лишь ещё один эпизод, после которого опять наступит разлука и с новой силой поглотит мысли и чувства, у которых не окажется никакого положительного выхода. Потому что мы не одни живём на планете... И мы не можем с этим не считаться, как бы горько нам ни было...
Здоровой, не травмированной рукой он приподнял мой подбородок и нежно поцеловал в губы. Целовал нежно, потом страстно, лицо... шею... и опять губы. Я прижалась к нему всей грудью, чтобы чувствовать тепло и аромат его тела, вдыхая с ними счастье и желание жить. Чувствовала, как бьётся его сердце рядом с моим, как дрожат мышцы. Наши сердца бились в унисон, раскачивая души, как на качелях.

Коля не делал попыток овладеть мною. Он бережно и с любовью относился к моему девичеству и до тех пор, пока не существовало на горизонте никаких перспектив для развития наших отношений, благодаря которым он мог бы предложить мне что-то серьёзное, он не смел посягнуть на святое. С уважением относился к моему строгому воспитанию и отношению к самой себе. Он берёг меня! Разве это не счастье?!
Мы просидели на скамейке в обнимку почти до утра... Странно, что мы совершенно не мёрзли, хотя ноябрьские холода уже давали о себе знать. Он укрыл мои плечи своим плащом, а мне казалось, что это сама ночь укрывает нас от невзгод. Никогда в жизни я больше не ощущала такого уюта и покровительства, когда душе и сердцу так комфортно!

Для родителей я осталась ночевать у Наташи и поэтому меня никто не искал. А на рассвете, подарив мне последний страстный поцелуй, и прикоснувшись губами к глазам, кончику носа, и опять к губам, он проводил меня к дому Наташи.
Остаток утра я провела в слезах горечи, перемешанных со счастьем.

- Потом, Натик... Всё потом... – уставшим голосом сказала я, увидев застывший в её глазах немой вопрос. Я заснула, сидя на диване в салоне, глубоким сном, не дождавшись горячего чая. Хорошо, что был выходной, потому что проспала я почти до полудня. Наташа меня не будила.

Не зарекаясь больше ни о чём, мы с Колей решили изредка позволять себе такие встречи, которые были необходимы нам обоим, как глоток свежего воздуха, поскольку успокаивали, давали умиротворение измученным душам. Они заряжали энергией и давали силы продолжать жить дальше. А на большее мы не замахивались и дальних планов не строили. Жизнь сама должна была всё откорректировать и расставить правильно свои акценты.

На следующий день Коля уехал. Когда мы встретимся снова я не знала. Город, в котором он теперь жил, находился в сотнях километров от нашего.

Новая встреча произошла через три месяца. Но счастья было намного меньше, а боли – намного больше. Поскольку расставаться становилось всё трудней и мучительней, а возможностей для развития отношений не было.
Я понимала, что это – дорога в никуда. И если так будет продолжаться дальше, я просто однажды постарею молодой. Это было безумство!

Поэтому я уже знала, ЧТО собираюсь предпринять и усиленно начала к этому готовиться. Конец мая... госэкзамены на аттестат зрелости... Сдала я их, надо сказать, с честью. Школу закончила с отличием и тремя похвальными грамотами по основным предметам. А летом навсегда покинула родной город, пересекая города, горы и моря. Я улетала за десятки тысяч километров на самолёте ТУ-134. Я улетала на Дальний Восток поступать в медицинский институт, оставляя в родном городе на Украине своё разбитое, бесконечно любящее, смертельно раненное сердце.

В день отъезда лил сильный дождь и это было созвучно моей душе. Поднимаясь по трапу самолёта, я не прятала от него своё лицо, а наоборот остановилась, подняв голову, чтобы промокнуть насквозь. Я благодарила небо за созвучность и поддержку – ведь, небо плакало вместе со мной...
Я улетала навсегда от своей первой, большой и настоящей любви... Улетала для того, чтобы никогда больше не видеть любимого человека... не слышать его волшебного певческого голоса с легкой хрипотцой, не чувствовать его нежных тёплых рук, не ощущать горячих поцелуев...

Не оставив никому, включая лучшую подругу, ни адреса, ни телефона, я строго настрого запретила родителям разглашать место моего будущего пребывания. Родители с удовольствием и готовностью выполнили мой самоприговор, поскольку это было в их интересах.
Я оставила для Наташи прощальное письмо без адреса, в котором просила простить меня.... Я пожертвовала нашей дружбой с Наташей из опасения, что мой адрес будет рассекречен. Таким образом, одновременно с потерей любимого человека я теряла и лучшую подругу. Очень надеюсь, что она меня когда-то за это простила. Но у меня не было иного выхода. Я не могла оставлять лазейку для нового соблазна. Тем более, что такой печальный опыт у нас уже был, после отъезда Коли.
А ещё, такое огромное расстояние величиной со всю Россию, служило надёжной границей между нашими, магнитящими друг друга, сердцами.

Этот судьбоносный шаг, предпринятый мною, был практически добровольной ссылкой в чужое неизвестное место, где я собиралась начать с нуля свою новую жизнь – жизнь, где нет и не могло быть любимого...

Гул мотора заглушал моё, горько рыдающее вслух, спалённое пожаром любви, но всё ещё живое сердце, из которого рвались наружу прощальные выстраданные строки. Это был реквием по нашей великой, хоронимой заживо любви:

Вот и всё, что сбылось...
Ливень падал с небес,
А под серым, к земле опустившимся небом,
Наше счастье рвалось,
Словно молнии треск –
Это быль превращалась в короткую небыль.

Конец

Теперь, дорогие друзья, вы знаете кому посвящена моя песня «Осенний блюз», строки которой я привела только что. Она опубликована здесь. Для желающих ещё раз её послушать, даю ссылку. Теперь слова песни будут более, чем понятны вам:

https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/films/music_clip/2177715.html?author

Музыкальное сопровождение - Ernesto Cortazar - Together