Ни страх мой, ни оракул мирозданья,
Воображая будущие дни,
Предугадать не смогут в предсказаньях
Любви пределы смерти вопреки.
Триумфом жизни долг грехов оплачен
На все в грядущем мире времена.
И даже, победив авгуров мрачных,
Пережила затмение луна.
И я теперь лишь малой каплей веры
Жестокий тлен навечно подчинил –
Я буду жить в лучах бессмертной сферы
Поэзии, где сердце высших сил.
Со мной, мой друг, ты будешь жить в сонетах,
В то время как тираны канут в Лету.
Not mine own fears, nor the prophetic soul
Of the wide world dreaming on things to come,
Can yet the lease of my true love control,
Supposed as forfeit to a confined doom.
The mortal moon hath her eclipse endured
And the sad augurs mock their own presage;
Incertainties now crown themselves assured
And peace proclaims olives of endless age.
Now with the drops of this most balmy time
My love looks fresh, and death to me subscribes,
Since, spite of him, I'll live in this poor rhyme,
While he insults o'er dull and speechless tribes:
And thou in this shalt find thy monument,
When tyrants' crests and tombs of brass are spent.
22.04.2018 Мельбурн
Сонет – В. Шекспир, перевод Д. Гудвин
Фото – www.goodwinland.info
Музыка – Georg Friedrich Händel
Ни мои собственные страхи, ни пророческая душа
всего мира, воображая грядущее,
все же не могут определить срок моей истинной любви,
полагая ее ограниченной роковым пределом.
Смертная луна пережила свое затмение,
и мрачные авгуры издеваются над собственным пророчеством;
то, что было неопределенным, теперь венчается короной, став надежным,
и мир провозглашает оливы на вечное время.
Теперь, с каплями этого целительного времени,
моя любовь выглядит свежей, и смерть мне подчиняется,
так как вопреки ей я буду жить в этой бедной рифме,
пока смерть злобно торжествует над тупыми и безмолвными племенами.
И ты в этом моем творчестве обретешь себе памятник,
когда гербы и гробницы тиранов истлеют.
Ни собственный мой страх, ни вещий взор
Вселенной всей, глядящий вдаль прилежно,
Не знают, до каких дана мне пор
Любовь, чья смерть казалась неизбежной.
Свое затменье смертная луна
Пережила назло пророкам лживым.
Надежда вновь на трон возведена,
И долгий мир сулит расцвет оливам.
Разлукой смерть не угрожает нам.
Пусть я умру, но я в стихах воскресну.
Слепая смерть грозит лишь племенам,
Еще не просветленным, бессловесным.
В моих стихах и ты переживешь
Венцы тиранов и гербы вельмож.
Ни мои собственные страхи, ни пророческая душа
всего мира, воображая грядущее,
все же не могут определить срок моей истинной любви,
полагая ее ограниченной роковым пределом.
Смертная луна пережила свое затмение,
и мрачные авгуры издеваются над собственным пророчеством;
то, что было неопределенным, теперь венчается короной, став надежным,
и мир провозглашает оливы на вечное время.
Теперь, с каплями этого целительного времени,
моя любовь выглядит свежей, и смерть мне подчиняется,
так как вопреки ей я буду жить в этой бедной рифме,
пока смерть злобно торжествует над тупыми и безмолвными племенами.
И ты в этом моем творчестве обретешь себе памятник,
когда гербы и гробницы тиранов истлеют.