Затянувшаяся расплата.

С утра в День ракетчиков-артилеристов
Родни поздравленья идут,
Но немногословен он, скуп, не неистов
В рассказах про свой ратный труд.
Даёт на вопросы про вооруженье
Сухой, лаконичный ответ:
- Забыл! Дал подписку о неразглашенье,
Был слишком секретный объект!

Нет, помнит прекрасно он срочную службу,
В подробностях видит во сне,
Да вот не расскажешь по пьянке, по дружбе
Ни корешу и ни жене.
Как ока зеницу от всех охраняет
Потёртый военный билет.
Из близких никто совершенно не знает,
Какой его душит секрет.

Два года без отпуска под Магаданом,
Хотя поощрялся не раз,
Да вот отказался с желанием странным:
- Уж лучше пораньше в запас!
Он принципиально не делал альбома,
Нет, фотки ему не нужны.
Какое же счастье, что не было зёмы
Ни с той, ни с другой стороны!

И с целью скрыть правду об армии дома,
Он за два каких-то часа
Из бархата чёрного сделал погоны,
ВВ заменив на СА.
К петлицам ракетных войск молча эмблемы
Приделал за пару минут,
Возникнут в Москве с патрулями проблемы –
Надеюсь, ребята поймут!

И вот четверть века мнёт душу булыжно,
В клочки совесть рвёт тяжкий груз.
Посмотрит порой в потолок неподвижно
И к жизни теряется вкус.
Немало друзей преступало законы,
Вот были бы удивлены!
Он тоже два года вдыхал воздух зоны,
Но только с другой стороны.

Так тянет, когда плещет в жилах водяра,
Поведать о горькой судьбе!
Они ж отвернутся: - Ты – вохр! Ты – ментяра!
Как мы ошибались в тебе!
Но как-то в вагоне купейно-двухспальном
С попутчиком малость поддал,
Культурным, начитанным, не аморальным…
И всё о себе рассказал.

Эх, всё равно первый-последний раз вижу,
Хоть совесть чуть-чуть облегчу.
Ношу тайну как позвоночную грыжу,
Порой удавиться хочу!
И в красках, подробнейше помня детали,
За двадцать пять лет – первый раз,
Про то, как в зека беглых с вышек стреляли,
Про шмоны, про БУР вёл рассказ…

Узнал б – ужаснулся, с кем выпил он водки,
Кому свою душу раскрыл!
Как раз с Магадана, с червоночной ходки
Четвёртой по счёту катил.
Весь мир вообще, а легавых особо
На мелкие б части порвал.
Внутри закипел, скрыв улыбкою злобу,
Не напоминавшей оскал.

Рисуя участие и пониманье,
Мурлыкал он сладкую речь:
- Кому то ведь надо служить и в охране,
Воров и бандитов стеречь.
Твой комплекс, братан, совершенно напрасен,
Ты службы своей не стыдись.
Где вор за решёткой – там мир безопасен.
Покурим пойдём, и – ложись.

Был тамбур вагона почти не освечен…
- Ну вот и приехали, пёс!
И в сердце заточка вошла через печень,
И труп полетел под откос…
Напрасно ждут дома жена и ребята,
Уже не вернётся отец,
На двадцать пять лет затянулась расплата,
И вот – справедливый конец!
21. 03. 2008 г.