Жил хорошенький козлик в безбрежных степях
Под Читой или под Улан-Батором,
А когда повзрослел и раздался в костях
Стал на бойне служить провокатором.
Открывал он рогами бараний загон,
Где тот час начинал доминировать,
Нет нужды, если стадность для быдла – закон,
Подгонять его и агитировать.
Чуть ли не строевым, как полка командир,
Вёл отару на уничтожение,
Облаченье Гапона и Шойгу мундир
Подошли бы ему без сомнения.
По пологим ступеням на пятый этаж
Повторялись шаги предыдущего,
Минимален когда интеллекта багаж,
Всё до лампочки, кроме насущного.
Привела предубойная бухта в тупик,
«Сделать ноги» внизу было долго ли?
Запустил элеватор подъёмный мясник
И цепочки с крюками защёлкали.
Замелькали в наивных бараньих глазах
Белый кафель, передники синие
И сплочённость отарную вытеснил страх,
Не прижмёшься друг к дружке на линии.
А козёл, что козёл? В безопасности он,
В помещенье служебном за ловкую
Провокацию мастером вознаграждён,
Как всегда, чёрным хлебцем с морковкою.
К смраду трупному из ЦТФ он привык,
Как в степи к аромату ковыльному,
Что своих продаёт – не один ему фиг?
Не приучен козёл к щепетильному.
Только массовой переработки сезон
В ноябре, как всегда, завершается,
Штат предателей-поводырей сокращён
На полгода, без права покаяться.
У хозяев своих никогда подлецы
Уважения не вызывали и
Подцепили козла на конвейер бойцы
Не за ногу, а за гениталии.
Обескровливальщик, не спеша нож достать,
Рукоятку мусата привинчивал,
А козёл волком выл, цепь пытался порвать
И в мошонке тем боль увеличивал.
Для двуногих козлов я такой же конец
Пожелал бы с большим удовольствием,
Жаль, сегодня заинтересован боец
Только шмотками и продовольствием.