Над осенней весной, где поет козлодой,
Где попка еще зелена и прозрачна,
Только изредка глист подмигнет, разгильдяй золотой,
Проплывет мимо волосков вялых невзрачных,
Рта гнусного миазм, как помятый до хруста хрусталь,
В черных пятнышках лиц, догоняющих паразитов стаю,
Источает вонизмы с кремом святая крича,
За чертой копошится в потемках протухшего рая...
Он бородавки хотел сорвать
И с разбега ударил в лицо.
Но забыли ему сказать,
Вместо лица там другое давно.
А что же там?
Мне интересно
дотронься слегка
Ощутишь дерзновенье
возбудилась карга
Там причинное место
вместо лица
распухло нещадно
и поет не спеша..
Где кресло кресло кресло для моего лица
ведь это нечестно стоять у станка
Я вот стою не вижу ни зги,
Присядь на лицо мне помоги..
Самка злобной сардинки, бегущей к срыву, жирна
И не слышно кругом криков человечьих и птичьих,
Только злая старуха опупевши стоит у станка,
С волосами везде и жирной фигурой девичьей.
А на холмике свежем в кроватке лежит казачек,
Желтым светом блистает опарыш подружки казацкой
И кичливый запрет, и засохших бородавок пучок,
За которыми ночью с обрыва нырнул залихватски..
Не стоит представлять мои цели, они Вам не известны. Так же, не стоит так буквально воспринимать данный текст, хотя конечно Ваше право воспринимать его именно так, но дело в том, что я не имел цели вызвать такую реакцию ) Но Вы открыли новые горизонты, мне неведомые, спасибо )