Первые ряды

Передо мной дневник — в нём строчки и наброски,
Всё это мне досталось от отца.
Теперь я знаю, как мой дед погиб — геройски,
За год до Сталинградского «кольца»…

...С утра была гроза, холодный ветер дул,
Над бруствером, по-волчьи завывая.
Смыкаются глаза, зрачками наших дул
Гладит в лицо весне передовая.

Уже который день мы держим высоту.
Приказ: держать зубами эту точку.
Как только им не лень! две ночи, как в аду,
Утюжат нас и не дают отсрочку.

Ну а ещё вчера мне ротный показал
На линии огня берёзки эти:
«Когда-нибудь, браток, — устало он сказал, —
Здесь будут собирать клубнику дети.

Экскурсии пойдут смотреть места боёв,
Поставят свечи, отобьют поклоны».
Ну а пока мы тут, мы трупами врагов
Клубничные усеиваем склоны.

Воздушная тревога вжимает в землю нас,
Что ж, поцелуем, нам она родная.
Врагу с неё дорога в чистилище, как раз,
А нам с неё — рукой подать до рая.

Рвёт ночи полотно сигнальная ракета,
И огневой расчёт в атаку нас зовёт.
Нам только бы одно: сдержать их до рассвета,
Заставить их бежать, а не наоборот.

Ожесточённый бой, стратегия ясна —
Топтать железом, подавить напором,
Как жаль, что я с тобой, последняя весна,
Не попрощался и ушёл так скоро.

Да, смерть не назовёшь приятной процедурой.
Мы оттолкнулись от израненной земли.
И те, кто бы прошит навылет пулей-дурой,
Забыли умирать и, как живые, шли.

А за спиной с рассветом солнце золотое
Спешило на подмогу, посеребряя мхи.
На свете том и этом — везде нужны герои —
Прокладывать дорогу, брать на себя грехи.

Стать первыми рядами им было волей судеб,
Как много утекло с тех пор воды!
На них Победы знамя, и мы, живые люди,
Почтим вставаньем первые ряды.

Передо мной дневник — в нём строчки и наброски,
Всё это мне досталось от отца.
В каком-то «пункте Б.» мой дед погиб геройски
За год до Сталинградского «кольца».

Я как стихи, взапой читаю эти строки
И мысленно молюсь за всех за них.
Прости им, Бог, грехи, другие были сроки.
Для нас они — святее всех святых,
Для нас они — святая всех святых.