Прислушайся. Мне стал невыносим любой
из способов мышления. Как маятник над бездной
Раскачиваюсь между предпосылок. Все повторится.
Все исчезнет. Все восстанет – обновленным .
Все эти храмы – миражи, не больше. История –
разбитая купель, и если к ней склониться, различишь
на дне ее – страх смерти. Изменчивы, как дым,
мы невесомей света – но принадлежим земле и мраку.
И я учу, отчетливо и ясно, – так учит смерть. Ученье таково:
мы – порожденье космоса. За элементом элемент,
мы – только буквы, знаки языка, часть текста,
что говорит с последней ясностью: смертельной простотой.
И человек – играющий ребенок. Божественная искра,
осколок звездной катастрофы, горит в его груди,
– гаснущий огонь вселенной, что стремится к смерти.
На перекрестке всех времен и всех путей, окружены огнями…
Над поверхностью вод проносится ветер – воплощение грез воды,
на ветру трепещет пламя – воплощение грез ветра,
из пламени рождается земля – воплощение грез пламени,
по земле бегут потоки вод – воплощение грез земли.
А пониманье – лишь осколок света, отблеск звезды погибшей.
И когда ты ищешь меру всему, что есть, – блуждаешь в снах,
что возникают из твоих противоречий, дыханье жизни и дыханья смерти,
из ускользающей мечты… Но есть и вечность.
Вы говорите, я пою хвалу войне? О, нет.
Но мне известна горечь мира.
Звездный огонь и молнии удар способны обратить
кусок руды в сиянье стали, блеск клинка.
Деревья на ветру поют. Философ
познáет песни смысл. Так боль дает побег. Охваченная пламенем
конюшня, и лошади,
привязанные в стойле: сознанье наше. Осознанье боли.
Я обозрел все: землю, ветер, воды, –
и вдаль направил взгляд, чтобы увидеть, наконец,
что этот мир, стремящийся порвать иллюзию –
не более, чем тень: и станет прахом, пеплом от костра,
покуда ждет Неведомого Бога.
Пер. А. Нестерова
Группа "Игра в кортасики:
Женя Бродская - виолончель
Михаил Долгов - ударные
Алексей Круглов - саксофон
Алексей Наджаров - рояль
Антон Нестеров - голос, перевод
Роман Новосельцев - бас
Павел Сучков (Пинчер) - гитара