O Haupt voll Blut und Wunden,
voll Schmerz und voller Hohn,
o Haupt, zum Spott gebunden
mit einer Dornenkron,
O Haupt, sonst schön gekrönet
mit höchster Ehr und Zier,
jetzt aber frech verhöhnet,
gegrüßet seist du mir!
Du edles Angesichte,
davor sonst schrickt und scheut
das große Weltgewichte:
wie bist du so bespeit,
wie bist du so erbleichet!
Wer hat dein Augenlicht,
dem sonst kein Licht nicht gleicht,
so schändlich zugericht'?
О окровавленная, в ранах вся, глава,
исполненная язв, уничиженная,
глава, с возложенным в насмешку
венцом из острого терна,
глава, небесною от века
украшенная славою и честью,
а ныне столько поносимая!
(благоговейно) кланяюсь Тебе.
О, благородный лик!
перед Тобою вострепещут все
в день Страшного Суда –
и как оплёван ты,
как мертвенно ты бледен!
Кто свет очей Твоих,
пред коим меркнет всякий свет иной,
с таким коварством угасил?