Городок.

Совершенно новая песня о моём родном городе Нерехта. Рассчитана исключительно на слушателей с чувством юмора.

В простом, как сложенья таблица,
Краю бирюзового ситца,
Левее реки Солоница
В низине стоит городок,
Не ждя изобилия рога
От власти и господа-бога,
Поскольку древнее намного
Чем Питер и Владивосток.

С времён феодального строя
Здесь жили без смут и разбоя,
Молитва творцу основною
Была панацеей от бед.
Лишь прикосновеньем ладоней
От пьянства, холеры, агоний
Лечил преподобный Пахомий
Мудрец и психотерапевт.

Менялись князья и ремёсла,
Серпы не скучали и тёсла,
Хватались в апреле за вёсла,
А в мае чинили мосты,
Ласкал аромат населенье
От кисленицы и варенья
И вторили дьяконов пенью,
У храмов собравшись, коты.

С устойчивым оканьем речь, но
Ухожено и безупречно,
Дома возводились навечно
Ремесленником и купцом,
А женщины, хоть и конфеты,
Порядочны, скромно одеты
И Дьяконова Лизавета
Являлась тому образцом.

Профессионально, умело
Внедрялось текстильное дело,
Крестьянство уезда жирело,
Выращивая долгунец.
Без партией спущенных планов
Снабжал Русь холстами Брюханов,
И даже построил для хамов
Больницу – ну просто дворец!

Но в проклятом веке двадцатом
Достался престол супостатам,
Внушать стали в школах ребятам,
Что не существует господь.
Устроили в церквях подонки
Пекарни, склады, макаронки…
Справляй на карманной иконке
Священные таинства хоть!

В лице никудышных и голых,
Бил хлестко в усадьбах и сёлах
Трудяг революции молох,
В геенну швырял лагерей.
Сдержать нелегко было слёзы,
Советские видя колхозы,
В которых коровы как козы
И палки заместо рублей.

За трёшник продавшие душу
Россию трясли словно грушу,
Культуру и зодчество руша,
Взамен не создав ни хрена.
Пусть славили лозунги труд, но
Никто не дышал полногрудно
И меж поколений подспудно
Росла отчужденья стена.

За будущее беспокоясь,
На юг, за кордон, в мегаполис
И даже на Северный полюс
С глубинки бежал авангард ,
И власть наконец, трезво взвесив
Последствия этих депрессий,
Взялась за российские веси,
Был взят реставрации старт.

Прошло лет… ну вобщем-то мало,
Семь храмов заблагоухало,
И одновременно не стало
Безбожников и комуняк.
Что делает крёстная сила!
В них совесть вдруг заговорила
И жизнь городка забурлила,
Пошла не наперекосяк.

Чарующий, просто волшебный,
С черникой и клюквой целебной
Природный массив заповедный
От Выголова до Лужков,
Прозрачно-зеркальны плотины,
Нет концлагерей для скотины
Танцуют берёзы, рябины
Под бодрое пенье рожков.

Зря торжествовали бандиты,
Вновь толпами храмы набиты.
Ни вера, ни дух не убиты
В сермяжном народе простом,
Признав вандализм и ошибки,
Шлют к Пасхе друг другу открытки
И дети не портят калитки
Ночами перед Рождеством.

Растут как волнушки часовни,
А в День Пограничника сотни
И местных, и иногородних
Штурмуют у Троицы склон,
И жаждою чтоб не томиться
Из Нерехты и Солоницы
Глотнуть родниковой водицы
Спешат под малиновый звон.